ГОЛЛЬ ИВАН. Манифест сюрреализма

ГОЛЛЬ ИВАН

Манифест сюрреализма

Художественное произведение должно создавать

сверхреалъную реальность. Лишь это поэзия.

И. Г.

Реальность — основа любого великого искусства. Без нее нет жизни, нет субстанции. Реальность — это почва у нас под ногами и небо над головой.

Природа — источник любого художественного творения.

Кубисты в своих начинаниях поклонялись простейшим, ничтожным предметам и доходили до того, что наклеивали на полотна кусочки раскрашенной бумаги, игральные карты или этикетки спичечных коробков, нисколько не изменяя их.

Из такого перенесения действительности на более высокий художественный уровень возник сюрреализм.

Сюрреализм — концепция, вызванная к жизни Гийомом Аполлинером. Если мы обратимся к его творчеству, мы найдем там те же элементы, что и в произведениях первых кубистов. Слова повседневной жизни заключают в себе странную магию — с ними, с первичной материей языка, работал он.

Макс Жакоб рассказывает, что однажды Аполлинер всего лишь записал предложения и слова, которые он услышал на улице, и сделал из них стихотворение.

С одним лишь этим элементарным материалом он создавал поэтические образы. Сегодня образ — пробный камень хорошей поэзии. Быстрота ассоциаций в промежутке между первым впечатлением и окончательным его выражением определяет качество образа.

Первый поэт земли определил: “Небо — голубое”. Позднее другой сделал открытие: “Твои глаза голубые, как небо”. Потом много, много лет спустя отважились сказать: “У тебя небо в глазах”. Современный поэт написал бы: “ У тебя глаза неба!”. Самые прекрасные образы — те, что самым прямым и быстрым путем соединяют элементы действительности, далеко отстоящие друг от друга.

Так образ стал излюбленным атрибутом современной поэзии. До начала XX века слух определял качество стихотворения: ритм, звучание, интонация, размер — все для слуха. С 20-х годов торжествует зрение. Мы живем в век кино. Все больше и больше изъясняемся визуальными знаками. Быстрота сегодня определяет качество.

Искусство получает жизнь и человеческую природу. Сюрреализму как выражению нашей эпохи свойственны характеризующие ее симптомы. Он выражает себя непосредственно, интенсивно, он отвергает средства, опирающиеся на абстрактные понятия из вторых рук: логику, эстетику, грамматические эффекты, игру слов.

Сюрреализм не удовлетворяется тем, чтобы быть средством выражения какой-то одной группы в какой-то одной стране: он интернационален. Все измы, расколовшие Европу, вберет он в себя и от каждого возьмет жизненно важный элемент.

Сюрреализм — далеко идущее движение нашей эпохи. Он означает оздоровление, и он отразит все тенденции к разрушению и заболеванию, появляющиеся везде, где идет процесс созидания.

Развлекательное искусство, легкий балет и мюзикл, щекочущее нервы, картинное искусство, искусство эгоистическое, фривольное и декадентское перестанет вскоре забавлять поколение, искавшее забвения после войны.

А подделка под сюрреализм, измышляемая некоторыми экс-дадаистами, чтобы озадачить бюргера, исчезнет с горизонта. Она провозглашает “всевластие сна” и называет Фрейда новой музой. Как будто учение Фрейда возможно перенести в мир поэзии! Не называется ли это перепутать психиатрию с искусством?

Ее психический механизм, базирующийся на сне и равнодушной игре мысли, никогда не сможет разрушить наш психический организм. Потому что последний учит нас, что реальность всегда права, что жизнь истиннее, чем мысль.

Наш сюрреализм вновь открывает природу, изначальные ощущения человека и пытается творить с помощью нового художественного материала.