Экономическое содержание народничества... IV. III
Начало Вверх

III

Увлечение автора сказывается и на следующем рассуждении о том, что причину разорения крестьянства нельзя видеть собственно в крупном промышленном капитализме. Он вступает тут в полемику с г. Н. —оном.

Дешевое производство фабричных продуктов — говорит г. Н. —он о фабричной одежде — вызвало сокращение домашней их выработки (с. 227 у г. Струве).

“Дело представлено тут как раз навыворот, — восклицает г. Струве, — и это не трудно показать. Уменьшение крестьянского производства прядильных материалов повело к увеличению производства и потребления продуктов капиталистической хлопчатобумажной промышленности, а не наоборот” (227).

Автор едва ли удачно ставит вопрос, загромождая суть дела второстепенными частностями. Если исходить из наблюдения над фактом развития фабричной промышленности (а г. Н. —он именно из наблюдения этого факта и исходит), то невозможно отрицать, что и дешевизна фабричных продуктов ускоряет рост товарного хозяйства, ускоряет вытеснение домашних продуктов. Возражая против такого заявления г-на Н. —она, г. Струве только ослабляет этим свою аргументацию против этого автора, основная ошибка которого состоит в том, что он пытается представить “фабрику” чем-то оторванным от “крестьянства”, случайно, извне нагрянувшим на него, тогда как на самом деле “фабрика” является (и по той теории, которой г. Н. —он хочет верно следовать, и по данным русской истории) только завершением развития товарной организации всего общественного, следовательно, и крестьянского хозяйства. Крупнобуржуазное производство на “фабрике” — прямое и непосредственное продолжение мелкобуржуазного производства в деревне, в пресловутой “общине” или в кустарном промысле. “Для того, чтобы “фабричная форма” стала “более дешевой”, — совершенно справедливо говорит г. Струве, — крестьянин должен стать на точку зрения экономической рациональности при условии денежного хозяйства”. “Если бы крестьянство держалось... за натуральное хозяйство, никакие ситцы... его не соблазнили бы”.

Другими словами: “фабричная форма” — это не более как развитое товарное производство, а развилось оно из того неразвитого товарного производства, которое мы имеем в крестьянском и кустарном хозяйстве. Автор желает доказать г. Н.—ону, что “фабрика” и “крестьянство” взаимно связаны, что хозяйственные “начала” их порядков не антагонистичны**, а тождественны. Для этого ему и следовало свести вопрос к экономической организации крестьянского хозяйства, выставить против г. Н. —она положение, что наш мелкий производитель(крестьянин-земледелец и кустарь) есть мелкий буржуа. Такой постановкой вопроса он свел бы его из области рассуждений о том, что “должно” быть, что “может” быть и т. д., в область выяснения того, что есть, и объяснения, почему оно есть именно так, а не иначе. Чтобы опровергнуть это положение, народникам пришлось бы либо отрицать общеизвестные и бесспорные факты о росте товарного хозяйства и разложении крестьянства [а эти факты доказывают мелкобуржуазность крестьянства], либо отрицать азбучные истины политической экономии. Принять это положение — значит признать нелепость противопоставления “капитализма” — “народному строю”, признать реакционность прожектов “искать иных путей для отечества” и обращаться с своими пожеланиями об “обобществлении” к буржуазному “обществу” или наполовину еще

________________________

* На каком основании — спросит, пожалуй, читатель — относится это лишь к увлечению г-на Струве? — На том основании, что автор вполне определенно признает капитализм, как основной фон, на котором совершаются все описываемые явления Он совершенно ясно указал на быстрый рост товарного хозяйства, на разложение крестьянства, на “распространение улучшенных орудий” (245) и т.п., с одной стороны, — на “освобождение крестьян от земли, создание сельского пролетариата” (238), с другой Он сам, наконец, характеризовал это, как создание новой силы — капитала, и отметил решающее значение появления капиталиста между производителем и потребителем.

** Народники это говорили открыто и прямо, а “несомненный марксист” г. Н —он преподносит эту же бессмыслицу в туманных фразах о “народном строе” и “народном производстве”, оснащенных цитатами из Маркса.

“стародворянскому” “государству”.

А г. Струве вместо того, чтобы начать с начала *, начинает с конца: “мы отвергаем, — говорит он, — одно из самых краеугольных положений народнической теории экономического развития России, — положение, что развитие крупной обрабатывающей промышленности разоряет крестьянина-земледельца” (246). Это уж значит, как говорят немцы, выплескивать из ванны вместе с водой и ребенка! “Развитие крупной обрабатывающей промышленности” означает и выражает развитие капитализма. А что разоряет крестьянина именно капитализм, это — краеугольное положение совсем не народничества, а марксизма. Народники видели и видят причины освобождения производителя от средств производства не в той специфической организации русского общественного хозяйства, которая носит название капитализма, а в политике правительства, которая-де была неудачна (“мы” шли неверным путем и т. д.), в косности общества, недостаточно сплотившегося против хищников и пройдох и т. п. Поэтому и “мероприятия” их сводились к деятельности “общества” и “государства”. Напротив, указание причин экспроприации в наличности капиталистической организации общественного хозяйства приводит неминуемо к учению о борьбе классов (ср. у Струве, стр. 101, 288 и мн. др.). Неточность выражения автора состоит в том, что он говорит о “земледельце” вообще, а не о противоположных классах буржуазного земледелия. Народники говорят, что капитализм губит земледелие и потому неспособен обнять все производство страны и ведет это производство неправильным путем, марксисты говорят, что капитализм как в обрабатывающей промышленности, так и в земледелии давит производителя, но, поднимая производство на высшую ступень, создает условия и силы для “обобществления” **.

Заключение г-на Струве по этому вопросу таково: “одна из самых коренных ошибок г. Н. —она заключается в том, что он на современное, до сих пор более натуральное, чем денежное, крестьянское хозяйство целиком перенес представление и категории сложившегося капиталистического строя” (237).

Мы видели выше, что только полное игнорирование конкретных данных русского земледельческого капитализма повело к смешной ошибке г. Н. —она, толкующего о “сокращении” внутреннего рынка. Но произошла эта ошибка не оттого, что он перенес на крестьянство все категории капитализма, а оттого, что он никаких категорий капитализма не приложил к данным о земледелии. Важнейшей “категорией” капитализма являются, конечно, классы буржуазии и пролетариата. Г. Н. —он не только не “перенес” их на “крестьянство” (т. е. не проанализировал, к каким именно группам или разрядам крестьянства приложимы эти категории и насколько они развиты), а, напротив, рассуждал чисто по-народнически, игнорируя противоположные элементы внутри “общины”, рассуждая о “крестьянстве” вообще. Это и повело к тому, что положение его о капиталистическом характере перенаселения, о капитализме, как причине экспроприации земледельца, осталось не доказанным и послужило лишь для реакционной утопии.

________________________

* То есть начать с мелкобуржуазности “крестьянина-земледельца” для доказательства “неизбежности и законности” крупного капитализма.

** “Великая заслуга капиталистического способа производства состоит, с одной стороны, в рационализировании земледелия, возможность общественного ведения которого создает только этот способ производства, — а с другой стороны, в доведении поземельной собственности до абсурда Как и все его другие исторические прогрессы, так и этот был куплен капитализмом ценой полного обнищания непосредственного производителя” (“Das Kapital”, III. В., 2. Th., S. 157 (“Капитал”, т. III, ч. 2-я, стр. 157. Ред.)) 35.

Яндекс.Метрика

© (составление) libelli.ru 2003-2020