В 2003 году исполняется две годовщины: 15 июня – 90 лет со дня рождения и 24 октября – 30 лет со дня смерти советского поэта, строителя Магнитки Бориса Александровича Ручьёва.
Я – из тех горожан, у которых
В первый раз – под Магнитной горой
Юность в сердце зажглась, словно порох,
И просилась у Партии в строй.
(“Наш комсомольский горком”).
Пожалуй, никто из советских поэтов не показал так наглядно процесс формирования рабочего классового сознания, социалистического, рабочего патриотизма, неотделимый от развития личности в социалистическом обществе. Молодой крестьянский паренёк, предки которого
не признавали счастья, кроме счастья
до ста годов прожить в своём дому,
не быть в боях, не мучиться разлукой,
тюрьмы не знать, не нашивать сумы
и ни мечтой, ни службой, ни наукой
не утруждать мужицкие умы, –
попадает на Магнитострой, становится членом рабочего коллектива, – таких же, как он, “околдованных городом душ”. И свободный социалистический труд коренным образом меняет его психологию:
Коли сроду удачей обижен,
ни в каком мастерстве не велик,
вроде б ростом ты с виду пониже,
слаб умишком, обличием дик.
Но на штурмах бетонного века,
досыта заработав на хлеб,
понял сам, что и я не калека,
костью крепок и сердцем окреп.
Пусть дымилась на теле рубаха,
кровь по жилам бросалась в разбег,
наторел я работать без страха,
ради чести – за трёх человек.
Ну какие орлиные крылья
крепче здешней, магнитной земли
отлучили б меня от бессилья,
от себя самого унесли!
Чем-то всяк здесь становится краше,
и заместо твоё да моё
чаще слышно по-здешнему наше,
наше слово и наше жильё.
Будто в праздник, для всех без талона,
всё становится нашим сполна –
наше солнышко, наши знамена,
город наш и Россия-страна.
(“Любава”).
При капитализме, который лишает рабочих отечества, у них, конечно, не могло возникнуть любви к заводу, на котором они производят прибавочную стоимость для капиталиста. Но в ходе борьбы с капитализмом их чувство патриотизма обращается на свой рабочий коллектив, который уже в процессе производства даёт им сознание единства и общности интересов. Привычка действовать сообща становится частью их сознания. “С развитием промышленности пролетариат не только возрастает численно; он скопляется в большие массы, сила его растёт, и он всё более её ощущает... Действительным результатом... борьбы является... всё шире распространяющееся объединение рабочих” (Маркс, Энгельс, ПСС, т. 4, стр. 432).
Это осознание рабочими силы своего единства выразил Б.Ручьёв в стихах:
И мне не жаль ни крови, ни покоя
За строгий возраст первой седины,
За счастье знать оружие такое,
Которому и в сказках нет цены.
С ним – яд не травит, горе не калечит,
Огонь бессилен, стужа нипочём,
Не страшно с ним идти врагам навстречу,
Друзей надёжных чувствуя плечом.
С ним – год от году каждый взор яснее,
Спокойней сердце, жилистей рука,
С ним – человек в сто раз сильнее змея,
В сто раз бесстрашней лютого врага.
(“Прощание с юностью”).
После Великой Октябрьской социалистической революции в СССР “условия жизни, окружающие людей и до сих пор над ними господствовавшие, теперь подпадают под власть и контроль людей, которые впервые становятся действительными и сознательными повелителями природы, потому что они становятся господами своего собственного объединения в общество. ...То объединение людей в общество, которое противостояло им до сих пор как навязанное свыше природой и историей, становится теперь их собственным свободным делом” (Энгельс, ПСС, т. 10, стр. 227).
Так социалистическая революция устраняет противоречие между естественным чувством патриотизма трудящихся и искусственным, насильственным отчуждением их от родины. Патриотизм, существовавший ранее у большинства народа просто как смутно понимаемая традиция, у людей, вовлечённых в процесс социалистического строительства, становится осознанной основой их существования, определяемой их личным участием в судьбе своей страны, а сама страна – неотделимой от социализма:
Есть города - из дерева и камня,
в рубцах и шрамах, с гарью вековой,
а нам пришлось вот этими руками
из вечных сплавов строить город свой.
Великий город, непокорный бурям,
своим трудом построенный навек,
свой – без церквей, без кабаков, без тюрем,
без нищих, без бандитов, без калек.
Железный город. Богатырь на страже.
Работой дни и ночи занятой,
поднявшийся над всею злобой вражьей
святой, рабочей, горной высотой.
(“Прощание с юностью”).
Успехи социалистического строительства осознавались советскими людьми как успехи всего мирового пролетариата:
Прошлое осталось для расплаты,
и его ничуть не позабыв,
ты да я, да друг наш экскаватор
стали точкой мировой борьбы.
Сколько их? Никто не сосчитает
малых точек на большой земле –
в Англии, в Америке, в Китае,
в дальних странах, неизвестных мне.
И моих товарищей по росту
по ночам, на зорьке, до гудков
мучает бессонница не просто
у машин, моторов и станков.
(“Слово мастеру Джемсу”).
Даже оклеветанный и несправедливо осуждённый, поэт не терял веры в идеалы социализма:
Ни памятью, ни жаждой, ни мечтою
не зная ни к чему людской любви,
они плевали на моё святое,
на всё, чем жизнь текла в моей крови.
Как против хвори, жутче, чем холера,
всю кровь мою бросала к сердцу вдруг
рабочая неистовая вера
во всё, что сам я строил парой рук.
А руки знали – есть на свете первый,
мой город – без крестов и без икон,
есть дом родимый, есть мой символ веры –
родным народом писанный закон.
Его кляли убийцы и бандиты,
Срамили воры в страхе и тоске.
Но я дышал той верой, даже битый,
живя средь них, как ёршик на песке.
(“Прощание с юностью”).
После освобождения Б.Ручьёв возвращается в ставший ему родным Магнитогорск, выполнив данное им когда-то обещание:
Огнём калённый – скоро не устану,
Мороженый – с дороги не сверну,
Но если от друзей живым отстану –
Всю жизнь свою и душу прокляну.
(“Правда в песне, чтобы мать не знала”).
К сожалению, возвращение поэта совпало с началом того периода, когда в СССР началась кампания дискредитации социализма и всего советского прошлого. Едва выйдя на свободу, он снова столкнулся с теми, кто плевал на его святое – теперь уже на государственном уровне.
Это было время, когда социалистический принцип удовлетворения материальных и духовных потребностей всего общества и развития каждой личности был заменён капиталистическим по своей сути принципом прибыли отдельного предприятия и материального благополучия отдельного индивида. Тогда пропаганда советского патриотизма, утратив главную основу, стала бездушной и формальной, доходящей до абсурда, подобно тому лектору, о котором с возмущением говорит герой одной из пьес советского писателя Ю.Смуула: “Он доказывал, что в Советском Союзе всё самое лучшее, даже жулики и дураки”.
Теперь мы понимаем, что это было одно из направлений общего процесса выхолащивания и обесценивания всех высоких понятий и идеалов, которые только при социализме обрели подлинный смысл. Этот процесс был широкомасштабным, долговременным и тщательно спланированным. Вот почему стало возможным,
что кровный враг наш, тайный, но живой,
пробился к нам, нисколько не похожий
на все изображения его.
И в городе, омытом нашим потом,
от наших спящих жён невдалеке,
он песни пел нам по заморским нотам
на задушевном нашем языке:
о городах, которых мы не знали,
о славе неизвестных нам знамён,
о золоте, дороже нашей стали,
о женщинах, прекрасней наших жён...
...Разведчик смерти. Рано или поздно,
вернее, поздно. И не к чести нам.
Он будет понят, пойман и опознан
И, как убийца, скручен по рукам.
(“Прощание с юностью”).
Веру в это поэт пронёс через все испытания до конца жизни. Эту веру он передал нам, своим наследникам. Как завещание звучат для нас его слова:
Какой бы пламень гарью нас не метил,
Какой бы пламень нас не обжигал,
Мы станем чище, мы за всё ответим –
Чем крепче боль, тем памятней закал.
Статьи по теме:
