Вейнберг Петр Исаевич
Трагедии Шекспира "Антоний и Клеопатра" и "Ричард Ii" в переводах Д. Л. Михаловского

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В значительном сокращении

  

Петр Исаевич Вейнберг

Трагедии Шекспира "Антоний и Клеопатра" и "Ричард II" в переводах Д. Л. Михаловского

  
   Русские писатели о переводе: XVIII-XX вв. Под ред. Ю. Д. Левина и А. Ф. Федорова.
   Л., "Советский писатель", 1960.
   OCR Бычков М. Н.
   В числе тех немногих русских переводчиков, которые имеют право на название переводчиков в лучшем значении этого слова и заслуживают самого серьезного и сочувственного отношения к ним как критики, так и читающей публики, одно из выдающихся мест занимает Д. Л. Михаловский.9
   Начавши работать в 1858 г. и не прекращая своей деятельности до сих пор, он за этот долговременный период обогатил нашу переводную поэзию значительным количеством переводов из иностранных поэтов, преимущественно английских: Шекспира, Байрона, Лонгфелло, Томаса Гуда и др. Талантливость и строгая добросовестность составляют постоянные достоинства трудов на этом поприще г. Михаловского -- достоинства, которыми он обязан своему поэтическому дарованию и солидному знанию тех языков, с которых он переводит, соединенному с тщательным, могу сказать, даже научным изучением избираемых им для перевода авторов. Некоторые из этих работ бесспорно составили капитальное приобретение нашей литературы; таковы, например, поэма Байрона "Мазепа" и поэма Лонгфелло "Песня о Гайавате" -- особенно последняя, перевода которой, по сохранению народного духа и колорита, по прекрасному стиху и другим достоинствам, одного уже было бы достаточно, чтобы доставить переводчику вполне почетное имя.
   Шекспиром г. Михаловский начал заниматься давно: в 1864 г. появился в печати (в "Современнике") его перевод трагедии "Юлий Цезарь"; потом последовательно были переведены и напечатаны в полном собрании сочинений Шекспира (изд. Гербеля) пьесы: "Генрих V", "Ромео и Юлия", "Антоний и Клеопатра" и "Ричард II".
   Последние две представлены переводчиком в настоящее время на Пушкинскую премию.
   Прежде чем приступить к разбору этих трудов, позволю себе привести здесь в сокращении тот взгляд мой на задачу переводчика, который уже однажды был высказан мною в печати по поводу сделанного г. Козловым перевода байроновского "Дон-Жуана": "Обязанность хорошего переводчика -- стараться произвести на этих читателей своих такое же впечатление (впечатление, а не "завоевание", о котором говорит Тургенев), какое производит и подлинник, дать об этом последнем полное или, в тех случаях, когда это, по условиям языка, оказывается невозможным, приблизительно полное понятие относительно мысли, тона, всех частных подробностей, каковы выражения, эпитеты и т. п. Сохранение этих последних в их полной по возможности неприкосновенности мы считаем весьма важным, так как в них, то есть в распоряжении поэта своим языком, заключается главным образом своеобразность его; у большого поэта (а мы здесь имеем в виду только больших, ибо относительно только их считаем необходимым исполнение вышеупомянутых требований) нет ничего лишнего, ничего, так сказать, не рассчитанного, не находящегося в органической связи или с его собственною личностью, или с его поэтическим миросозерцанием, или с условиями времени, когда он творил данное произведение. Поэтому его надо давать в переводе читателю не только со всеми его достоинствами, но и со всеми недостатками (которые у таких поэтов являются недостатками большею частью с точки зрения позднейшего читателя), другими словами -- переводчик должен стараться, если он переводит произведение целиком, не только вызывать в своем читателе эстетическо-приятное впечатление, но давать ему и то, что может, по той или другой причине, подействовать на него неприятно. При несоблюдении этого условия можно зайти очень далеко и действовать, руководясь не какими-нибудь определенными теоретическими правилами, а личными взглядами и вкусами переводчика".
   К Шекспиру и переводчикам его эти замечания и эти требования применяются более, чем к кому-либо. По внешней форме своих произведений это один из самых своеобразных поэтов, и так как эта своеобразность, выражающаяся в отдельных оборотах, фразах, эпитетах и т. п., имеет источник и личный, исходящий как бы из натуры этого писателя, из самой сущности его собственного поэтического творчества, и исторический, обусловленный тем временем, когда жил Шекспир, теми литературными явлениями и влияниями, которые были в ходу в ту пору (напр., "эвфуизм", играющий, как известно, немаловажную роль в некоторых произведениях Шекспира),-- то переводчик, упускающий из виду эти обстоятельства или не умеющий выполнить налагаемые ими требования, одинаково грешит и против задачи эстетической, и против задачи историко-литературной. В отношении же к Шекспиру и та и другая представляются имеющими несомненную и большую важность. В нашей литературе Шекспиру особенно посчастливилось сравнительно с другими иностранными поэтами: ни одно произведение его (не только пьесы драматические, но и поэмы и сонеты) не осталось непереведенным на русский язык, переводами этими занимались некоторые из самых известных писателей наших, иные пьесы переводились по нескольку раз, число хороших переводов значительно превышает количество неудовлетворительных,-- но безусловного удовлетворения вышесказанным условием я не нахожу ни в одном переводе в полном объеме этого последнего; прекрасные частности (иногда целые монологи, даже сцены) встречаются во многих из этих работ, многие из этих частностей исполнены так, что могли бы служить образцами даже для лучших иностранных переводчиков, но сказать то же самое обо всем переводе, с начала его до конца, строгая критика не вправе. Один переводчик старается смягчать или прикрывать так называемые "неприличности" Шекспира (на которые, как известно, он не скупится); другой находит нужным упрощать то, что он, с современной и эстетической точки зрения, признает чересчур реторическим, манерным, вычурным;10 третий думает, что места, не совсем ясные без комментариев, надо передавать совсем "своими словами", как бы включая комментарий в текст;11 четвертый, напротив того, стремясь к буквальной верности, откидывает в сторону требования чисто эстетические, упускает из виду различные условия языков английского и русского и чрез это сообщает своей работе тяжесть, неуклюжесть, прозаичность,12 -- и если бы это входило в задачу и программу моего настоящего отчета, все эти замечания я подтвердил бы многочисленными и очень характеристическими примерами. Такое неполное удовлетворение тем требованиям, которые предъявляет и должна предъявлять переводчику Шекспира строгая критика, происходит от действительно очень большой трудности дела, от взглядов на задачу переводчика, наконец -- у иных -- просто от неуменья справиться с работой или от небрежного отношения к ней.
   Г-н Михаловский, обладающий вышеупомянутыми достоинствами как переводчик вообще, применяет их и к передаче на русский язык Шекспира; его понятие о хорошем переводе совершенно правильное, ибо он всюду в своих работах старается сохранить внутренний смысл подлинника, его общий, а также местный и временный колорит, характеристические частности, поэтичность; при этом он не упускает из виду условий русского языка сравнительно с языком подлинника, вследствие этого не ломает его насильственно для соблюдения точности чисто внешнего свойства, но вместе с тем и не позволяет себе злоупотреблять этим обстоятельством..
   Здесь подлежат разбору, который должен подтвердить эти замечания, два из сделанных г. Михаловским переводов Шекспира: "Антония и Клеопатры" и "Ричарда II".
   Остановлюсь сначала на первом.
   Трагедия "Антоний и Клеопатра" была переведена на русский язык, со включением сюда и перевода г. Михаловского, шесть раз: два раза прозой (перевод неизвестного, в "Репертуаре" 1840 г., и Кетчера, в его известном собрании)13 и четыре стихами (Фета, Корженевского, Соколовского и Михаловского)...
   Перевод А. А. Фета страдает в сильной степени тем недостатком, которым вообще отличаются переводные работы этого известного поэта: принесением в жертву всего стремлению передавать подлинник буквально в самом тесном значении этого слова и происходящими от этого тяжеловесностью, стилистическою неуклюжестью и т. п. свойствами, которые поражают в таком мастере стиха и языка, каким является г. Фет в своих оригинальных произведениях, и к которым присоединяется или, вернее, которыми обусловливается встречающееся неоднократно затемнение смысла именно неловкостью стилистической, даже иногда грамматической, постройки...
   Перевод г. Соколовского стоит неизмеримо выше труда г. Фета. Г-н Соколовский в ряду русских переводчиков Шекспира занимает весьма почтенное место как в количественном отношении (им переведено больше половины пьес английского драматурга, и он готовит полный, перевод всех произведений), так и в качественном; но при многих достоинствах его работ -- изяществе, поэтичности, передаче в большинстве случаев духа и внутреннего смысла подлинника -- они в значительной степени страдают одним существенным недостатком: излишним, делаемым часто даже без всякой надобности, при отсутствии таких требований со стороны языка, распространением текста подлинника, добавлением к этому последнему своего собственного, а также нередко -- и тем, так сказать, комментированием текста в самом тексте, о котором я упомянул выше как об особенности, присущей некоторым переводчикам. Этого же недостатка -- хотя и не в такой степени, как в иных из остальных своих переводов,-- не избежал г. Соколовский и в "Антонии и Клеопатре"...
   Перевод г. Корженевского я успел просмотреть только бегло, и если не нашел в нем, на этот беглый взгляд, крупных недостатков, то не увидел и выдающихся достоинств.
   Обращаюсь теперь к переводу г. Михаловского,--- и прежде, чем указать на его несомненные и многочисленные достоинства как безотносительные, так и сравнительно с другими переводами этой трагедии, остановлюсь на недостатках, которые желательно было бы видеть устраненными в такой прекрасной работе.
   Во 1-х, более или менее неверная передача слов подлинника. В сц. 4-й 1-го действия Лепид называет недостатки Антония "hereditary rather than purchas'd"; {<скорей наследственные, чем приобретенные (англ.).>} у г. Михаловского "они в нем от природы скорее, чем от воли".-- Слова Клеопатры (5-я сц. того же действия) к послу от Антония: "Coming from him that great medicine hath -- With his tinct gilded thee" {<Ты пришел от него, и это, как волшебное снадобье, позолотило тебя его блеском (англ.).>} переведены: "Но все же им ты прислан, и приобрел чрез это для меня как бы его особый отпечаток..."... Легионы "well-paid" {<получающие хорошую плату (англ.).>} оказались у переводчика "могучими"... Слова Долабеллы Клеопатре (5-е д., сц. 2-я): "Your loss is as yourself great; and you bear it -- As answering to the weight..." {<Твоя потеря велика, как ты сама, и ты переносишь ее соразмерно ее тяжести (англ.).>} переданы: "Да, велика твоя утрата, столько ж -- Как ты сама, как эта скорбь твоя..."
   К этим и нескольким другим менее значительным неверностям надо присоединить произвольную замену некоторых характеристических слов подлинника другими, или ослабляющими силу, или уничтожающими характеристичность, шекспировскую своеобразность. Так, "beggary in the love {<нищенство в любви (англ.).>} вышла -- "ничтожная любовь"; -- "избороздили" (море) поставлено вместо глаголов "ear and wound"; {<"пашут и рассекают" (англ.).>} -- "lascivious wassails" {<развратные пирушки (англ.).>} превратились в "роскошные пиры"; -- вместо "Phoebus' amorous pinches" {<любовные щипки Феба (англ.).>} находим просто "поцелуи Феба" -- и т. п.
   Во 2-х, есть несколько сокращений. "Сокровище" поставлено вместо "treasure of an oyster".. {<сокровище устрицы (англ.).>} -- Очень картинные слова Энобарба: "Ноо! hearts, tongues, figures, scribes, bards, poets, cannot -- Think, speak, cast, write, sing, number; -- hoo! -- His love to Antony!" {<О! Ни сердца, ни языки, ни цифры, ни писцы, ни барды, ни поэты не могут вообразить, высказать, подсчитать, описать, воспеть, исчислить -- о! -- любовь его к Антонию! (англ.).>} переданы бесцветными: "Ни образы, ни мысли, ни слова -- Ни творчество писателей, поэтов -- Вообразить и передать не могут -- Его любви к Антонию...".. Кроме всего вышеописанного, находим в нескольких местах опущение эпитетов, напр. Salt Cleopatra, wan'd lip, vilain (в обращении к гонцу), housewife (о Фортуне), mouth-made vows, {<Распутная Клеопатра, поблекшие губы, негодяй, хозяйка, обеты, произнесенные устами (т. е. ложные) (англ.).>} и т. п.-- Иногда переводчик делает и гораздо более значительные пропуски -- нескольких строк, что можно объяснить только недосмотром, нечаянным упущением, ибо это встречается в тех местах (правда, очень немногих), перевод которых не представляет никакого затруднения даже для самого ординарного переводчика...
   К недостаткам перевода надо отнести, наконец, неловкости, шероховатости и т. п. относительно языка и стиха, поражающие, при их незначительном количестве, тем более, что язык и стих перевода вообще могут удовлетворить требованиям даже придирчивой критики. Здесь для примера можно указать стихи, оканчивающиеся на слово то ("коли меня ты вправду любишь, то...") или на местоимение что ("Но убивать такое время, что..."), или на союз или, даже с ударением на последнем слоге ("служанка, что коров доит, или"); -- слова с неправильным ударением: "рудник", "ободритесь" и др.; -- стихи неполные относительно количества стоп ("Теперь вот я, Антоний".-- "Дня через три вперед; и так"); -- неловкие, или неправильные, или прозаические обороты, каковы: "И что насчет отъезда моего должно твои тревоги успокоить, так это то, что" и т. д...-- "ветры к ним любовию томились",-- "делали красивые поклоны",-- "там растолстел от тамошних пиров",-- "подобно как явить себя спешит"; -- употребление таких слов, как "завсегда";-- наконец, местами, несоблюдение надлежащего тона; например в разговоре Цезаря с Антонием во 2-й сцене 2-го действия, где встречается такое место: "Цезарь. С приездом в Рим! Антоний. Благодарю. Цезарь. Садись. Антоний. Нет, ты садись. Цезарь. Ну, хорошо"...
   ...Поставить эти недостатки в особую, непростительную вину переводчику было бы неуместною и несправедливою придирчивостью -- ввиду совершенно подавляющих их и количественно, и качественно достоинств.
   Обращаясь к этим последним, обращаем прежде всего внимание на совершенную близость перевода к подлиннику -- близость, во многих местах доходящую до буквальности...
   Переводя так близко, г. Михаловский умеет при этом сохранять поэтичность и силу подлинника, т. е. близость внешнюю соединяет, если можно так выразиться, с близостью внутренней...
   ...Разнообразие, уменье приноровить язык к данному положению, сообразно тому, как это сделано в подлиннике,-- тоже убедительно говорит в пользу достоинства перевода. Серьезного одобрения заслуживает и стих г. Михаловского в этой работе. В этом отношении он представляет одно из счастливых -- и немногочисленных -- исключений в большинстве наших стихотворцев (как оригинальных, так и переводчиков), которые очень бесцеремонно и небрежно обращаются с белым стихом. Упуская из виду великий образец, данный Пушкиным в "Борисе Годунове", не давая себе труда помнить хотя бы первые четыре стиха из монолога Пимена, эти писатели делают из белого стиха не что иное, как "рубленую прозу", где стихотворного только число слогов, где о цезуре, о правильном и звучном падении стиха, о возможно правильном и необходимом для плавности и благозвучия чередования мужских и женских окончаний нет и помину, где относительно ударений -- которые ведь тоже играют в стихе такую значительную роль,-- заботятся о правильности только грамматической и отнюдь не метрической. Г-н Михаловский, повторяю, представляет в этом отношении одно из исключений, и если между его стихами (как можно было видеть уже из нескольких вышеприведенных примеров) можно также насчитать известное количество не удовлетворяющих условиям плавности, благозвучия, версификационной постройки, то в большинстве случаев стих его может выдержать строгую критику, а иногда он представляется и безукоризненным, вполне художественным...
   Резюмируя все сказанное о труде г. Михаловского, просмотренном мною и сверенном с подлинником строка за строкою, прихожу к выводу, что его перевод "Антония и Клеопатры", сравнительно со всеми предшествовавшими переводами этой трагедии, представляется самым лучшим, а безотносительно -- дает о подлиннике полное понятие, знакомит с ним во всех подробностях и, отличаясь при этом в большинстве случаев совершенством формы, обличает всюду руку и опытного и талантливого стихотворца, и наделенного поэтическим чутьем и дарованием человека.

1890. Трагедии Шекспира "Антоний и Клеопатра" и "Ричард II" в переводах Д. Л. Михаловского.-- Сб. ОРЯС имп. Акад. наук, т. LII, No 6, стр. 36--54.

  

ПРИМЕЧАНИЯ

  
   9 В целях экономии места в приведенном разборе трагедий Шекспира в переводе Д. Л. Михаловского произведены значительные сокращения за счет однородных примеров; кроме того, опущен второй раздел (разбор трагедии "Ричард II"), построенный аналогично первому.
   10 Намек на принципы перевода А. В. Дружинина (см. выше, стр. 305--311).
   11 Намек на принципы перевода А. Л. Соколовского (см. ниже, стр. 511).
   12 Намек на принципы перевода А. А. Фета (см. выше, стр. 327--338 и критический отзыв о переводах Фета из Шекспира Д. Л. Михаловского -- стр. 454--467).
   13 См. примеч. 5 к разделу "М. Л. Михайлов".
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.
Рейтинг@Mail.ru