Василий Тредиаковский: все стихотворения. Стихия. Trediakovskij.

Василий Тредиаковский

тредиаковский.поэзия :: по году :: по названию/первой строке



		Содержание: » В сем месте море не лихо... » Виделось мне; кабы тая... » Ворон и Лисица » Дворы там весьма суть уединенны... » Душа моя, спрячь... » Купид чрез свои стрелы ранит человеков... » Нас близко теперь держит... » Не кажи больше моей днесь... » Ода VIII (О! не ярости во время...) » Ода о непостоянстве мира » Описание грозы, бывшия в Гааге » Падших за отчизну покрывает здесь земля... » Перестань противляться сугубому жару... » Песенка любовна » Песенка, которую я сочинил...		» Песнь (К коронации Анны) » Плач одного любовника » Пристающих к земли той... » Проливать слезы только мне там было дела... » Прошение любве » Сей, что ты видишь так важна... » Сонет (Желает человек...) » Стихи о силе любви » Стихи похвальные Парижу » Стихи похвальные России » Стихи сенековы о смирении » Стихи эпиталамеческие (Во един день прошлого...) » Строфы похвальные поселянскому житию » Туды на всяк день любовники спешно... » Что бы я ныне ни вещал... » Что это? всё ли вздыхать... » Элегия о смерти Петра Великого

СТИХИ ПОХВАЛЬНЫЕ РОССИИ

Начну на флейте стихи печальны,
Зря на Россию чрез страны дальны:
Ибо все днесь мне ее доброты
Мыслить умом есть много охоты.

Россия мати! свет мой безмерный!
Позволь то, чадо прошу твой верный,
Ах, как сидишь ты на троне красно!
Небо российску ты солнце ясно!

Красят иных всех златые скиптры,
И драгоценна порфира, митры;
Ты собой скипетр твой украсила,
И лицем светлым венец почтила.

О благородстве твоем высоком
Кто бы не ведал в свете широком?
Прямое сама вся благородство:
Божие ты, ей! светло изводство.

В тебе вся вера благочестивым,
К тебе примесу нет нечестивым;
В тебе не будет веры двойныя,
К тебе не смеют приступить злые.

Твои все люди суть православны
И храбростию повсюду славны;
Чада достойны таковой мати,
Везде готовы за тебя стати.

Чем ты, Россия, не изобильна?
Где ты, Россия, не была сильна?
Сокровище всех добр ты едина,
Всегда богата, славе причина.

Коль в тебе звезды все здравьем блещут!
И россияне коль громко плещут:
Виват Россия! виват драгая!
Виват надежда! виват благая.

Скончу на флейте стихи печальны,
Зря на Россию чрез страны дальны:
Сто мне языков надобно б было
Прославить всё то, что в тебе мило!

1728

В.К.Тредиаковский. Избранные произведения.
Библиотека поэта. Большая серия.
Москва, Ленинград: Советский писатель, 1963.

ВОРОН И ЛИСИЦА

(Басня)

Негде Ворону унесть сыра часть случилось;
На дерево с тем взлетел, кое полюбилось.
Оного Лисице захотелось вот поесть;
Для того, домочься б, вздумала такую лесть:
Воронову красоту, перья цвет почтивши,
И его вещбу еще также похваливши,
"Прямо,- говорила,- птицею почту тебя
Зевсовою впредки, буде глас твой для себя,
И услышу песнь, доброт всех твоих достойну".
Ворон похвалой надмен, мня себе пристойну,
Начал, сколько можно громче, кракать и кричать,
Чтоб похвал последню получить себе печать;
Но тем самым из его носа растворенна
Выпал на землю тот сыр. Лиска, ободренна
Оною корыстью, говорит тому на смех:
"Всем ты добр, мой Ворон; только ты без сердца мех".

<1752>

В.К.Тредиаковский. Избранные произведения.
Библиотека поэта. Большая серия.
Москва, Ленинград: Советский писатель, 1963.

ОПИСАНИЕ ГРОЗЫ, БЫВШИЯ В ГААГЕ

С одной страны гром,
С другой страны гром,
Смутно в воздухе!
Ужасно в ухе!
Набегли тучи,
Воду несучи,
Небо закрыли,
В страх помутили!

Молнии сверкают,
Страхом поражают,
Треск в лесу с перуна,
И темнеет луна,
Вихри бегут с прахом,
Полоса рвет махом,
Страшно ревут воды
От той непогоды.

Ночь наступила,
День изменила,
Сердце упало:
Всё зло настало!
Пролил дождь в крышки,
Трясутся вышки,
Сыплются грады,
Бьют ветрограды.

Все животны рыщут,
Покоя не сыщут,
Биют себя в груди
Виноваты люди,
Боятся напасти
И, чтоб не пропасти,
Руки воздевают,
На небо глашают:

"О солнце красно!
Стань опять ясно,
Разжени тучи,
Слезы горючи,
Столкай премену
Отсель за Вену.
Дхнуть бы зефиром
С тишайшим миром!

А вы, аквилоны,
Будьте как и оны:
Лютость отложите,
Только прохладите.
Побеги вся злоба
До вечного гроба:
Дни нам надо красны,
Приятны и ясны".

1726 или 1727

Под большим шатром голубых небес. Стихи русских поэтов.
Екатеринбург: Средне-Уральское книжное издательство, 1992.

* * *

Перестань противляться сугубому жару:
   Две девы в твоем сердце вмястятся без свару,
Ибо ежель без любви нельзя быть счастливу,
   То кто залюбит больше,
   Тот счастлив есть надольше.
Люби Сильвию красну, Ирису учтиву,
   И еще мало двух, быть коли надо чиву.

Мощной богини любви сладость так есть многа,
   Что на ста олтарях жертва есть убога.
Ах! Коль есть сладко сердцу на то попуститься!
   Одна любить не рада?
   То другу искать надо,
Дабы не престать когда в похоти любиться
   И не позабыть того, что в любви чинится.

Не печалься, что будешь столько любви иметь:
   Ибо можно с услугой к той и той поспеть.
Льзя удоволить одну, так же и другую;
   Часов во дни довольно,
   От той с другой быть вольно.
Удоволив первую, доволь и вторую,
   А хотя и десяток, немного сказую!

<1730>

Чудное Мгновенье. Любовная лирика русских поэтов.
Москва: Художественная литература, 1988.

ОДА VIII
(Парафраз псалма 6)

              Господи, да не яростию твоею...

О! не ярости во время,
Господи, мя обличи:;
Зол же всех за тяжко бремя
И за многое тех племя
В казнь не в гневе повлачи.

Но помилуй попремногу
Изнемогшаго меня:
Кости страждут муку срогу,
Покажи к цельбе дорогу,
Боже! вопию стеня.

Дух в смятении мой зельном,
Сокрушаюсь повсегда;
Ты ж о мне, толь неисцельном,
В милосерди беспредельном
Воспомянешь ли когда?

Господи мой! обратися;
И, по благости своей,
Сам отъять от тьмы потщися
Душу бедну и явися
Преклонен к мольбе моей.

Нет по смерти таковаго,
О Тебе б кто вспомнить мог;
Возблагодарить за благо
И за все, что в жизни драго,
Кой во гробе есть предлог?

Обессилен воздыхаяй!
Есмь еще на всяку нощь
Ложе плачем умываяй
И слезами напояяй,
Отчужден всего и тощ.

Очи с плача помутились,
От врагов весь сокрушен;
Пагубно в себе озлились,
К ненависти уклонились;
Я надежды уж лишен.

Отступите прочь, лукавцы:
Богом вопль услышан мой.
Отступите все тщеславцы
И вы, лжи за правду давцы,
Злобе преданны самой.

Бог уж от меня молитву
Милостивым слухом внял;
Презираю вашу битву,
Лестных и сетей ловитву;
Бог моление принял.

Стыд, смятение в презоре
Всем да придет здесь врагам!
Стыд, с бесчестием тем в горе,
Как не обратятся вскоре!
Их сломление рогам!

<1752>

100 Стихотворений. 100 Русских Поэтов.
Владимир Марков. Упражнение в отборе.
Centifolia Russica. Antologia.
Санкт-Петербург: Алетейя, 1997.

* * *

Не кажи больше моей днесь памяти слабкой,
Что невозможно в свете жить без любви сладкой,
Не кажи, мое сердце, надобно, чтоб Слава
Больше тысячи Филис возымела права.
Ступай и не противься куды ведет тая:
Сей любви не может быть лучше иная.
Ты выграшь сей пременой: Слава паче красна,
Нежель сто Аминт, Ирис, Сильвий, и всем ясна.

1730

Чудное Мгновенье. Любовная лирика русских поэтов.
Москва: Художественная литература, 1988.

СОНЕТ

Желает человек блаженства непреложно.
Сему - высокий чин, и сила тем, и честь;
Тот счастия себе в богатстве чая ложно,
Приумножает всё, обилие что есть.

Роскошствуя иной сластями, сколько можно,
Не видя ж, ослеплен, какая в оных лесть,
Благополучна мнит себя неосторожно;
И их на всякий час стремится выше взнесть.

Ах! чувствует он сам тьмы целы недостатка,
И множество свое зрит малым без придатка:
Хотя достиг конца, но мил едва успех.

Иль тщетно дал ему хотения содетель?
О смертный! умудрись: безмерность кажда грех,
А средство всех довольств - едина дебродетель.

<1759>

В.К.Тредиаковский. Избранные произведения.
Библиотека поэта. Большая серия.
Москва, Ленинград: Советский писатель, 1963.

ОДА О НЕПОСТОЯНСТВЕ МИРА

Где бодрость! где надея!
Откуду дики мысли?
Что случилось всех злея?
Мир сей из сердца вышли,
   Все зло отстанет.

Так малая премена,
В сердце взявши начало,
В теле всем размножена,
Хоть мучит и немало,
   Будь терпеливый.

Что в мире постоянно?
Сие всем очень знатно.
Смотри на всё созданно,
Не всё ли есть превратно?
   Кой цвет не вянет?

Весну сжигает лето,
Осень то пременяет;
Плодом древо одето
Зима нам отнимает,
   А ветр гневливый

Уносит у нас тихость,
Боится свет ненастья,
. . . . . . . . . . . . .
В счастьи много несчастья,
   Скорый припадок!

Бой у черного с белым,
У сухого есть с влажным.
Младое? потом спелым,
Бывает легко важным,
   Низким — высоко.

Не больше есть дня ночи,
Ни ночи есть дня больше;
Сила? ан и нет мочи.
Жизнь? но не ста лет дольше.
   В чести упадок!

То стоит, то восходит,
Сие тут пребывает;
Глядишь, другое сходит,
Иное пропадает
   В ничто глубоко!

Словом, нет и не будет
Ничего, кроме бога
(Который не избудет,
Ни милость его многа),
   Что б было вечно.

Сей единый, сей вечный,
Сей сильный, сей правдивый,
Благий и бесконечный,
Всеведущ прозорливый,
   Вся управляет.

Сего должно едина
Повиноваться воли:
Первая [он] причина,
Дарующая доли.
   Примем сердечно

Что б от него ни было;
Которой не даст злаго.
О великая сило!
В тебе мне есть всё благо,
   Сердце вещает.

<1730>

В.К.Тредиаковский. Избранные произведения.
Библиотека поэта. Большая серия.
Москва, Ленинград: Советский писатель, 1963.

СТИХИ О СИЛЕ ЛЮБВИ

Можно сказать всякому смело,
   Что любовь есть велико дело:
Быть над всеми и везде сильну,
   А казаться всегда умильну -
      Кому бы случилось?
      В любви совершилось.

Кто б смел встать на Иовиша славна?
   Любовь его, княгиня главна,
Принудила взять виды разны
   Птичьи, скотски, красны, злобразны;
      Иовиш не гордился,
      Охотно склонился.

Трудно Марса победить было;
   У всех сердце с страха застыло
Перед ним. Любовь только едина
   Победивши (смешна причина)
      Его оковала,
      Плененным звать стала.

Что больше? та царит царями,
   Старых чинит та ж молодцами,
Любовь правит всеми гражданы,
   Ту чтят везде и пооеляны,
      Та всчинает брани,
      Налагает дани.

Не без любви мир, договоры;
   А прекращал кто б иной ссоры?
Словом, чинит по своей воле
   Что захочет где се ли то ли;
      И девиц склоняет,
      А нас запаляет.

Не убежишь той в монастырях,
   Любовь во всех председит пирах.
Для любви все танцевать любят,
   И музыку, чтоб играть, нудят.
      Все ей угождают,
      Все любви желают.

<1730>

В.К.Тредиаковский. Избранные произведения.
Библиотека поэта. Большая серия.
Москва, Ленинград: Советский писатель, 1963.

ПРОШЕНИЕ ЛЮБВЕ

Покинь, Купидо, стрелы:
Уже мы все не целы,
Но сладко уязвлены
Любовною стрелою
Твоею золотою;
Все любви покорены.

К чему нас ранить больше?
Себя лишь мучишь дольше.
Кто любовью не дышит?
Любовь всем нам не скучит,
Хоть нас тая и мучит.
Ах сей огнь сладко пышет!

Соизволь опочинуть
И сайдак свой покинуть:
Мы любви сами ищем.
Ту ища, не устали,
А сласть ее познали,
Вскачь и пеши к той рыщем.

За любовь (не будь дивно)
Не емлем, что противно
Ей над всеми царице:
Та везде светло блещет,
Так что всяк громко плещет,
Видеть рад любовь сице.

Стрел к любви уж не надо:
Воля всех любить рада.
Ах, любовь дорогая!
Любовь язвит едину,
Другой ранен чрез ину.
Буди ненависть злая!

<1730>

В.К.Тредиаковский. Избранные произведения.
Библиотека поэта. Большая серия.
Москва, Ленинград: Советский писатель, 1963.

ПЕСЕНКА ЛЮБОВНА

Красот умильна!
Паче всех сильна!
Уже склонивши,
Уж победивши,
Изволь сотворить
Милость, мя любить:
     Люблю, драгая,
     Тя, сам весь тая.

Ну ж умилися,
Сердцем склонися;
Не будь жестока
Мне паче рока:
Сличью обидно
То твому стыдно.
     Люблю, драгая,
     Тя, сам весь тая.

Так в очах ясных!
Так в словах красных!
В устах сахарных,
Так в краснозарных!
Милости нету,
Ниже привету?
     Люблю, драгая,
     Тя, сам весь тая.

Ах! я не знаю,
Так умираю,
Что за причина
Тебе едина
Любовь уносит?
А сердце просит:
     Люби, драгая,
     Мя поминая.

<1730>

В.К.Тредиаковский. Избранные произведения.
Библиотека поэта. Большая серия.
Москва, Ленинград: Советский писатель, 1963.

СТИХИ ПОХВАЛЬНЫЕ ПАРИЖУ

Красное место! Драгой берег Сенски!
Тебя не лучше поля Элисейски:
Всех радостей дом и сладка покоя,
Где ни зимня нет, ни летнего зноя.

Над тобой солнце по небу катает
Смеясь, а лучше нигде не блистает.
Зефир приятный одевает цветы
Красны и вонны чрез многие леты.

Чрез тебя лимфы текут все прохладны,
Нимфы гуляя поют песни складны.
Любо играет и Аполлон с музы
В лиры и в гусли, также и в флейдузы.

Красное место! Драгой берег Сенски!
Где быть не смеет манер деревенски:
Ибо всё держишь в себе благородно,
Богам, богиням ты место природно.

Лавр напояют твои сладко воды!
В тебе желают всегда быть все роды:
Точишь млеко, мед и веселье мило,
Какого нигде истинно не было.

Красное место! Драгой берег Сенски!
Кто тя не любит? разве был дух зверски!
А я не могу никогда забыти,
Пока имею здесь на земли быти.

<1728>

В.К.Тредиаковский. Избранные произведения.
Библиотека поэта. Большая серия.
Москва, Ленинград: Советский писатель, 1963.

СТИХИ СЕНЕКОВЫ О СМИРЕНИИ

Переведены с латинских

Стой кто хочет на скользкой придворной дороге,
Будь сильным и любимым при царском чертоге;
Старайся иной всяко о высокой чести,
Ищи другой, чтоб выше всех при царе сести;
Пускай сей любит славу и убор богатый,
Палаты высоки, двор полем необъятый,
Слуг стадо, села, замки, суды позлащенны,
Одежду дорогую, власы намащенны,
Той - богатство, веселье, также поступь смелу;
Заживай приятелей сильных на жизнь целу.

Но мне в убогой жизни люб есть покой сладки,
Дом простой, и чин низкой, к тому ж убор гладки;
А компания с музы веселит мя смала,
Покорность уж святою казаться мне стала.
Тако, когда мои дни пробегут без шума
(Приятна во дни, в ночи, сия мне есть дума!),
Простачком и старичком весел приду к гробу,
Оставивши на свете всю светскую злобу.
Тот, кто очень всем знатен в сей жизни бывает,
Часто не знатен себе горько умирает.

<1730>

В.К.Тредиаковский. Избранные произведения.
Библиотека поэта. Большая серия.
Москва, Ленинград: Советский писатель, 1963.

ПЛАЧ ОДНОГО ЛЮБОВНИКА,
РАЗЛУЧИВШЕГОСЯ С СВОЕЙ МИЛОЙ,
КОТОРУЮ ОН ВИДЕЛ ВО СНЕ

Ах! невозможно сердцу пробыть без печали,
Хоть уж и глаза мои плакать перестали:
Ибо сердечна друга не могу забыти,
Без которого всегда принужден я быти.

Но, принужден судьбою или непременной,
И от всея вечности тако положенной,
Или насильно волей во всем нерассудной,
И в порыве склониться на иное трудной.

Ну! что ж мне ныне делать? коли так уж стало?
Расстался я с сердечным другом не на мало.
Увы! с ним разделили страны мя далеки,
Моря, лесы дремучи, горы, быстры реки.

Ах, всякая вещь из глаз мне его уносит,
И кажется, что всяка за него поносит
Меня, сим разлученьем страшно обвиняя,
И надежду, чтоб видеть, сладку отнимая.

Однак вижу, что с ними один сон глубоки
Не согласился; мнить ли, что то ему роки
Представлять мила друга велели пред очи,
И то в темноту саму половины ночи!

Свет любимое лице! чья и стень приятна!
И речь хотя мнимая в самом сне есть внятна!
Уже поне мне чаще по ночам кажися,
И к спящему без чувства ходить не стыдися.

<1730>

В.К.Тредиаковский. Избранные произведения.
Библиотека поэта. Большая серия.
Москва, Ленинград: Советский писатель, 1963.

ПЕСНЬ

СОЧИНЕНА В ГАМБУРГЕ К ТОРЖЕСТВЕННОМУ
ПРАЗДНОВАНИЮ КОРОНАЦИИ
ЕЕ ВЕЛИЧЕСТВА ГОСУДАРЫНИ ИМПЕРАТРИЦЫ
АННЫ ИОАННОВНЫ, САМОДЕРЖИЦЫ ВСЕРОССИЙСКИЯ,
БЫВШЕМУ ТАМО АВГУСТА 10-го (ПО НОВОМУ СТИЛЮ) 1730

Да здравствует днесь императрикс Анна
   На престол седша увенчанна,
Краснейше солнца и звезд сияюща ныне!
   Да здравствует на многа лета,
      Порфирою златой одета,
      В императорском чине.

Се благодать всем от небес лиется:
   Что днесь венцем Анна вязется.
Бегут к нам из всей мочи сатурновы веки!
   Мир, обилие, счастье полно
      Всегда будет у нас довольно;
      Радуйтесь, человеки.

Небо все ныне весело играет,
   Солнце на нем лучше катает,
Земля при Анне везде плодовита будет!
   Воздух всегда в России здравы,
      Переменятся злые нравы,
      И всяк нужду избудет.

Речные в брегах станут своих токи,
   Выбегут все мерзки пороки.
Правда, Благочестие Анну окружают,
   Любовь к подданным, Суд и Милость
      Из всех сердец гонят унылость;
      Тем Анну прославляют.

Прочь все отсюду враждебные ссоры:
   Анна краснейша Ауроры
Всех в любовь себе сердца преклонила вечну!
   Всё почитает должно Анну,
      Самодержицу богом данну,
      Верность имать сердечну.

Торжествуйте вси российсти народы:
У нас идут златые годы.
Восприимем с радости полные стаканы,
Восплещем громко и руками,
Заскачем весело ногами
Мы, верные гражданы.

Имеем мы днесь радость учреждену,
   Повсюду славно разнесенну:
Анна над Россиею воцарилась всею!
   То-то есть прямая царица!
      То-то бодра императрица!
      Признают все душею.

Да здравствует нам императрикс Анна
   На престол седша, увенчанна,
Краснейше солнца и звезд сияюща ныне!
   Да здравствует на многа лета,
      Порфирою златой одета,
      В императорском чине.

Лето 1730

В.К.Тредиаковский. Избранные произведения.
Библиотека поэта. Большая серия.
Москва, Ленинград: Советский писатель, 1963.

ПЕСЕНКА, КОТОРУЮ Я СОЧИНИЛ,
ЕЩЕ БУДУЧИ В МОСКОВСКИХ ШКОЛАХ,
НА МОЙ ВЫЕЗД В ЧУЖИЕ КРАИ

     Весна катит,
     Зиму валит,
И уж листик с древом шумит.
     Поют птички
     Со синички,
Хвостом машут и лисички.

     Взрыты брозды,
     Цветут грозды,
Кличет щеглик, свищут дрозды,
     Льются воды,
     И погоды;
Да ведь знатны нам походы.

     Канат рвется,
     Якорь бьется,
Знать, кораблик понесется.
     Ну ж плынь спешно,
     Не помешно,
Плыви смело, то успешно.

     Ах! широки
     И глубоки
Воды морски, разбьют боки.
     Вось заставят,
     Не оставят
Добры ветры и приставят.

     Плюнь на суку
     Морску скуку,
Держись черней, а знай штуку:
     Стать отишно
     И не пышно;
Так не будет волн и слышно.

Весна 1726

В.К.Тредиаковский. Избранные произведения.
Библиотека поэта. Большая серия.
Москва, Ленинград: Советский писатель, 1963.

СТРОФЫ ПОХВАЛЬНЫЕ ПОСЕЛЯНСКОМУ ЖИТИЮ

Счастлив! в мире без сует живущий,
Как в златый век, да и без врагов;
Плугом отческим поля орющий,
А к тому ж без всяких и долгов.

Не торопится сей в строй по барабану;
Флот и море не страшат его;
Ябед он не знает, ни обману;
Свой палат дом лучше для него.

В нем всегда или он виноградны
Вяжет лозы к тычкам и шестам;
В дни гуляет, те когда изрядны,
По долинам, либо по стадам.

Он в иной серпом день очищает
Ветви все негодные с дерев,
Добрый к оным черен прививает;
Смотрит, в хлебе нет ли вредных плев.

Либо мед и сот кладет сам в кади,
В ночь или бывает рыб ловец;
Сам же иногда, волны в дом ради,
Всех обросших он стрижет овец.

Осень как плодом обогатится,
Много яблок, груш и много слив;
О! как полным сердцем веселится,
Их величину, их зря налив.

Что тогда из всех плодов зреляе,
Отбирает разно по частям:
То шлет в храм к молитве, что честняе;
Приходящим часть хранит гостям.

Часть в подарок сродникам, часть брату;
Благодетель ту б взял, говорит;
Ту несите куму; ту часть свату;
Пусть за ту мне друг благодарит.

Иногда лежит под старым дубом,
Иногда на мягкой там траве;
Нет в нем скверных мыслей зле о грубом:
Что есть дельно, то всё в голове.

Быстрые текут между тем речки;
Сладко птички по лесам поют;
Трубят звонко пастухи в рожечки;
С гор ключи струю гремящу льют.

Толь при разном диком сельском шуме
Ненадолго спит вздремавши он;
Что ни было доброго на думе,
Забывает всё в глубокий сон.

Но зимою нападут как снеги
И от стужи избы станут греть,
Много и тогда ему там неги:
Начнет род другой забав иметь.

В поле ездит он или с собаки,
Боязливых зайцев в сеть ловя;
То с волками смотрит псовы драки,
То медведя оными травя.

Тешит он себя и лошадями;
И кладет отраву на лисиц;
Давит многих иногда силками,
Иногда стреляет разных птиц.

Часто днями ходит при овине,
При скирдах, то инде, то при льне;
То пролазов смотрит нет ли в тыне,
И что делается на гумне.

Кто ж бы толь в приятной сей забаве
Всех своих печалей не забыл?
Хоть в каких бы кто честях и славе,
Кто сея б он жизни не взлюбил?

Буде ж правит весь толь постоянна
Дом жена благословенный с ним,
Сарра коль была или Сусанна,-
То спокойства нет сравненна с сим

Весь некупленный обед готовит,
Смотрит, пища чтоб вкусна была,
Из живых птиц на жаркое ловит,
И другое строит для стола.

А потом светлицу убирает
К мужнему приходу с дел его,
Накормивши деток, наряжает
Встретить с ними б мужа своего.

Тот пришед в дом кушать, и садится
За накрытый, набранный свой стол:
Что ж порядочно у ней всё зрится,
То причины нет, чтоб был он зол.

Каплуны прочь, птицы африкански,
Что и изобрел роскошный смак;
Прочь бургонски вина и шампански,
Дале прочь и ты, густой понтак.

Сытны токмо щи, ломть мягкий хлеба,
Молодой барашек иногда;
Все ж в дому, в чем вся его потреба,
В праздник пиво пьет, а квас всегда.

Насыщаясь кушаньем природным,
Все здорово провождает дни;
Дел от добрых токмо благородным,
Не от платья и не от гульни.

Счастлив, о! весьма излишно,
Жить кому так ныне удалось.
Дай бог! чтоб исчезло всё, что пышно,
Всем бы в простоте святой жилось.

<1752>

Русские поэты. Антология русской поэзии в 6-ти т.
Москва: Детская литература, 1996.

* * *

Нас близко теперь держит при себе Африка,
Около мест прекрасных моря Атлантика.
А сей остров есть Любви, и так он зовется,
Куды всякой человек в свое время шлется.
Стары и молодые, князья и подданны,
Дабы видеть сей остров, волили быть странны.
Здесь на земли со времям всё что уж ни было,
То в сих местах имело желание мило.
Разно сухой путь сюды ведет, также водный,
И от всех стран в сей остров есть вход
                              пресвободный.
Стать, любовность, прикраса, приязнь с красотою
Имеют все пристани сия за собою.
И, привлекая всяка чрез любовны средства,
Никто их не убегнет, вышедчи из детства.

<1730>

В.К.Тредиаковский. Избранные произведения.
Библиотека поэта. Большая серия.
Москва, Ленинград: Советский писатель, 1963.

* * *

Душа моя, спрячь всю мою скорбь хоть на время,
Умальте, мои очи, слезных поток бремя;
Перестань жаловаться на несчастье, мой глас;
Позабудь и ты, сердце, кручину на мал час.
Знаю, что вы в несчасти, и то чрез жестоту,
Варварской и несклонной судьбины в долготу.
Будьте в малой роскоши, хоть и все постыли,
И помните, что долго вы счастливы были,

1730

В сем месте море не лихо,
Как бы самой малой поток.
А пресладкий зефир тихо,
Дыша от воды не высок,
Чинит шум приятной весьма
Во игрании с волнами.
И можно сказать, что сама
Там покоится с вещами
Натура, дая всем покой.
Премногие красят цветы
Чрез себя прекрасный брег той.
И хотя чрез многи леты,
Но всегда не увядают;
Розы, тюлипы, жасмины
Благовонность испускают,
Ольеты, также и крины.
Правда, что нет во всем свете
Сих цветов лучше и краше;
Но в том месте в самом лете
Не на них зрит око наше.

<1730>

Купид чрез свои стрелы ранит человеков,
И понеже он есть всех царей сильнейший,
Признан в небе, на земли, в мори, от всех веков,
Под разным видом той же свой старейший
Дает закон, и часто для отмщенья скора
Над беспристрастным ко всем женским лицам
Употребляет своей силой без разбора,
Дав его сердце не красным девицам.

<1730>

Пристающих к земли той един бог любезный,
И умам чувствительным всегда он полезный.
Разум, что имать очи живы, прозорливы,
Гласом громким идущих и речьми учтивы
Остановляет; стоя при самом том входе,
Запрещает дорогу, кричит, что есть годе.
Но чувствия его зрак не зрят, ослепленны.
И будучи един он с недруги смертельны
Не может биться. Тако никто его гласа
Не слушает, и всяк там идет без опаса.

<1730>

Сей, что ты видишь так важна,
Назван от всех Почтение;
Мать его есть Любовь кажна;
Отец - само Любление.
Много другов он имеет
При дворе сем августейшем.
А кто ему не умеет
Угождать, то тот во злейшем
Несчастии остается
При всех наших девах красных.
Буде в милости иметься
Его хочешь, то слов ясных
Мало употреблять треба:
А лучше при нем всё молчать,
Глазы, хоть бы были с неба,
Так же ничего не смечать.
Сия ж, что видишь, другая,
Котора есть при нем всегда,
Предосторожность драгая.
Любовник без ней никогда
Счастливым себя не найдет.
А во своей жаркой страсти
С Предосторожностью зайдет
Куды хочет без напасти.

<1730>

Что бы я ныне ни вещал,
Но словом вздохи мешают;
Чую, что вольность потерял;
Мысли, где сердце, не знают.
Не ты ль, Аминта, то скрала?
Я, не видав твою младость,
С самого жизни начала
Не имел такову слабость.

<1730>

Туды на всяк день любовники спешно
Сходятся многи весьма беспомешно,
Дабы посмотреть любви на причину,
То есть на свою красную едину.
С утра до ночи тамо пребывают,
О любви одной токмо помышляют.
Все тамо домы украшены цветы,
Все и жители богато одеты.
Всё там смеется, всё в радости зрится,
Всё там нравится, всему ум дивится.
Танцы и песни, пиры и музыка
Не впускают скорбь до своего лика.
Все суть изгнаны оттуду пороки,
И всяк угрюмой чинит весел скоки.
Всяк скупой сыплет сокровище вольно.
Всяк молчаливый говорит довольно.
Всякой безумной бывает многоумным,
Сладкие музы поют гласом шумным.
Наконец всякой со тщанием чинит,
Что лучше девам ко веселию мнит.

<1730>

Виделось мне; кабы тая
В моих прекрасная дева
Умре руках вся нагая,
Не чиня ни мала зева.

Но смерть так гибель напрасну
Видя, ту в мир возвратила
В тысячу раз паче красну;
А за плач меня журила.

Я видел, что ясны очи
Ее на меня глядели,
Хотя и в темноту ночи,
И нимало не смертвели.

"Ах!- вскричал я велегласно,
Схвативши ее рукою,
Как бы то наяву власно,-
Вас было, Мила, косою

Ссечь жестока смерть дерзнула!
Ох! и мне бы не миновать,
Коли б вечно вы уснула!"
Потом я стал ту обнимать.

Я узнал, как пробудился,
Что то есть насмешка грезы.
Сим паче я огорчился,
Многи проливая слезы.

<1730>

Что это? всё ли вздыхать с мучением вечным?
Всё ли страдать? всё ль любить с жаром бесконечным?
Наконец и умереть придет нам, может быть,
А о любви ничего не надо объявить?
И не знать, когда смерть скосит нас нахальна,
Будет ли о том мила хоть мало печальна?
Надо ль, чтоб быть счастливу, ждать слепа случая?
Так что, когда свою жизнь на весь век кончая,
Тогда хотя и любить тебя станет мила,
Но ведь не мысля, что уж поздо залюбила?

<1730>

Дворы там весьма суть уединенны
И в тихости все с собой неотменны.
Никогда тамо не увидишь сбору:
Всяк ходит в ночи без криклива здору.
Всяк свои дела сам един справляет,
А секретарям оны не вверяет.
Встречаться тамо часто невозможно.
Несвободну быть надо неотложно,
И всегда терпеть без всякой докуки,
Хоть как ни будут жестокие муки.
В сей то крепости все употребляют
Языком немым, а о всем все знают:
Ибо хоть без слов всегда он вещает,
Но что в сердце есть, всё он открывает;
И по желанью что всяку творити
Сказует, скорбну ль, радостну ли быти.

<1730>

Проливать слезы только мне там было дела.
Часто расстаться [с] телом вся душа хотела.
Но никакой Аминте не имел докуки,
Хоть и жестоки меня погубляли скуки.
С трепетом от Аминты для почетна взора,
Иль от смерти несчастью ждал я конца скора.
Только за моей милой следовал повсюду,
Говорил глазы, сердце, что страждет внутрь уду.
Мои частые вздохи и печаль постыла
Казали ей, что меня она победила.

<1730>

Падших за отчизну покрывает здесь земля,
Ревность к жаркой битве сделалась уже в них тля.
Греция вся, быв едва не порабощенна,
От работы животом сих всех воспященна.
Сей предел есть Зевсов. Человеки! Нет тех сил,
Чтоб и вас рок также умереть не осудил.
Токмо что богам не быть вечно смерти пленным
И в блаженстве ликовать бытием нетленным.

<1760>

В.К.Тредиаковский. Избранные произведения.
Библиотека поэта. Большая серия.
Москва, Ленинград: Советский писатель, 1963.

ЭЛЕГИЯ О СМЕРТИ ПЕТРА ВЕЛИКОГО

Что за печаль повсюду слышится ужасно?
Ах! знать Россия плачет в многолюдстве гласно!
Где ж повседневных торжеств, радостей громады?
Слышь, не токмо едина; плачут уж и чады!
Се она то мещется, потом недвижима,
Вопиет, слезит, стенет, в печали всем зрима.
«Что то за причина?» (лишь рекла то Вселенна)
Летит, ах горесть! Слава весьма огорченна,
Вопиет тако всюду, но вопиет право,
Ах! позабыла ль она сказывать не здраво?
О когда хоть бы и в сем была та неверна!
Но вопиет, вопиет в печали безмерна:
«Петр, ах! Алексиевич, вящий человека,
Петр, глаголю, российский отбыл с сего века».
Не внушила Вселенна сие необычно,
Ибо вещала Слава уж сипко, не зычно.
Паки Слава: «Российский император славный,
Всяку граду в мудрости и в храбрости явный.
Того правда, того милость тако украсила,
Что всю тебя Вселенну весьма удивила.
Кто когда во искусстве? кто лучший в науке?
Любовь ко отечеству дала ль место скуке?
Что же бодрость? что промысл? православна вера?
Ах! не имам горести ныне я примера!»

Паче грома и молни се Мир устрашило,
И почитай вне себя той весь преложило.
Но по удивлении в незапной причине,
Со стенанием в слезах Вселенная ныне:
«Увы, мой Петре! Петре верх царския славы!
Увы, предрагоценный! о судеб державы!
Увы, вселенныя ты едина доброта!
Увы, моя надежда! тяжка мне сухота!
Увы, цвете и свете! увы, мой единый!
Почто весьма сиру мя оставил, любимый?
Кто мя Вселенну тако иный царь прославит?
Кто толики походы во весь свет уставит?
Всюду тебе не могла сама надивиться.
Но уже Петр во мне днесь, Петр живый,
                              не зрится!
Ах, увяде! ах, уже и сей помрачися!
Праведно Россия днесь тако огорчися».

Се бегут: Паллада, Марс, Нептун, Политика,
Убоявшеся громка Вселенныя крика.
«Что тако (глаголют), мати, ты затела?»
Но Паллада прежде всех тут оцепенела,
Уразумевши, яко Петра уж не стало;
Петра, но российска: «Ах!— рече,— все пропало».
Падает, обмирает, власы себе комит,
Всё на себе терзает, руки себе ломит,
Зияет, воздыхает, мутится очима,
Бездыханна, как мертва не слышит ушима,
Всех чувств лишенна, мало зде в себя приходит,
Тихо, непостоянно, так гласом заводит:
«Мое солнце и слава! моя ты Паллада!
Куды ныне убегла? до коего града?
Я прочих мудрости всех мною наставляла;
А тебя я сама в той слышати желала.
О премудрый Петре! ты ль не живеши ныне?
Кая без тебя мудрость уставится в чине?
Плачь, винословна, плачи, плачь, философия,
Плачьте со мною ныне, науки драгие.
Стени, механика, вся математика,
Возопии прежалостно и ты, Политика.
Но тебе плакать будет в своем свое время,
Оставь мя ныне мое оплакать зол бремя.
Плачь со мною, искусство, но плачи чрезмерно:
Оставил нас Петр, что я узнала ей верно.
Ах! покинул всех нас Петр, мудростей хранитель,
Своего государства новый сотворитель».

Марс: «Не о российском ли, мати, Петре слово,
Нарицаемом Марсе во всем свете ново,
Ему же в храбрости я не могу сравниться,
Разве только сень его могу похвалиться?»
Сказала Вселенна. Марс завопил жестоко;
Пал было, но встал зараз; на небо взвел око:
«О небесни! небесни! и вы зависть взяли,
Что толика прехрабра у земных отняли?
Большу же мне нанесли ныне вы обиду.
Попротивился бы вам без почтенна виду.
Но отдайте мне Петра, Петра в мощных славна,
В храбрости, в бодрости, и в поле исправна».

В большу пришед Марс ярость, кинув шлем и саблю;
«Дела,— рече,— храбра я один не исправлю.
О Петре! Петре! Петре! воине сильный!
При градех, и во градех, и в поле весь дивный.
Возвратись моя радость, Марсова защита:
Марс, не Марс без тебя есмь, ах! но волокита.
Увы, мой Петре! како возмогу стерпети
Тебе не сущу, в слезах чтобы не кипети?
Вем, что не должно храбру; но быти не можно,
Егда вем, яко уснул ныне ты не ложно.
Уснул сном, но по веках возбнуться имущим.
Уснул сном, но нам многи печали несущим.

Впрочем пойду скитаться, лишившись клеврета.
Оплачу Петра, всегда землею одета».

Починает по том здесь Политика стужна
Рыдати не инако как жена безмужна:
«Дайте,— глаголет,— плачу мому место, други:
Не могу бо забыти Петра мне услуги.
Кто ин тако первее скрасил Политику!
Кто меня в конец достигл толь весьма велику?
Рассмотрил, ввел, пременил, укрепил он нравы,
Много о том глаголют изданные правы.
Но о и его правивш, боже ты державный!
Почто мне Петра отнял? тем подал плач главный.
Я толику на него надежду имела,
Чтоб воистину в первом месте уж сидела
Предо всеми; но твоя то божия сила:
Хотя сия причина весьма мне не мила».

Се под Нептуном моря страшно закипели,
Се купно с ветры волны громко заревели!
Стонет Океан, что уж другого не стало
Любителя. Балтийско — что близко то стало
Несчастье при берегах. Каспийско же ныне
Больше всех — что однажды плавал по нем сильне.

Всюду плач, всюду туга презельна бывает.
Но у бога велика радость процветает:
Яко Петр пребывает весел ныне в небе,
Ибо по заслугам там ему быти требе.

1725

В.К.Тредиаковский. Избранные произведения.
Библиотека поэта. Большая серия.
Москва, Ленинград: Советский писатель, 1963.

СТИХИ ЭПИТАЛАМЕЧЕСКИЕ
НА БРАК ЕГО СИЯТЕЛЬСТВА
КНЯЗЯ АЛЕКСАНДРА БОРИСОВИЧА КУРАКИНА
И КНЯГИНИ АЛЕКСАНДРЫ ИВАНОВНЫ

Во един день прошлого в город Гамбург лета
При самом ясном небе от солнечна света
Влетел вестник Меркурий; но весь запыхался,
Так что, смотря на него, и я испужался,
Мысля, что б за причина его чрезвычайна
Учинила уставша? Беда ль неначайна
Над кем стряслася, что ли? Вижу, что непросто:
Ибо таков он не был, говорят, лет со сто.
Стал я, нетерпеливный, Меркура улещать,
То гладким, то сердитым его словом прельщать:
«Что, сударь, тебе сталось, министр перва бога!
Или тебе некошна вся была дорога!
Пожалуйста, скажи мне, благодарен буду,
И как Аполлона, так тебя не забуду».
Дышит Меркурий, а я: «Эх, сударь, уж скучишь!
Что хорошего? Почто долго меня мучишь?
Ведь я равно и тебе, как и Аполлону,
Служу, не больше чести имам твоей ону.
Так-то, право, служи вам, а вы не глядите,
Несмотря на верность, в смех всё становите.
Ну, сударь, ведь таки мне сказать случай надо,
И недаром ты прибыл до сего днесь града?»
Молчит Меркурий; только кажет мне рукою
На одного мальчика прекрасна собою,
Которой недалеко весел стоял тамо,
Маленькой сайдак его украшал всё рамо,
Колчан ему каленых висел стрел за плечьми,
Быстрехонек казался, как бы река течьми.

Узнал я зараз, что то Купидон воришка:
Ибо у меня таки столько есть умишка.
Тогда хоть еще сердце мое трепетало,
Но, видев Купидона, легче ему стало;
Уже я стал ожидать всё благополучно,
И молчание оно не так было скучно
Меркуриево; к тому ж, что я строй великой
Издали увидел со сладкой музыкой,
На которой дивяся не мог насмотреться,
Так хорошему нельзя в Пруссии иметься.
Гимен на торжественной ехал колеснице,
Купидушки ту везли, прочие шли сице:
Любовь, держа два сердца, пламенем горящи,
Цепочкой золотою связаны блещащи,
Шла за Гименом; близко потом Верность мила,
С ней Постоянство, Радость всё в ладоши била.
Корнукопиа везде по дороге цветы
Бросала, которыми, богато одеты,
Подбирая, меж собой деточки играли,
А все-таки за строем оным те бежали.
Мужеска все казались пола княжичами,
А женска прекрасными виделись княжнами.
По обеим сторонам много Купидонов,
Где воздух разбегался от их крыльных звонов,
Всех прохлаждая, из них держал в руке всякой
Факел с огнем яра воску, неинакой.
Все восклицали вкупе согласно устами:
«Брякнули княжескими на любовь руками!
Брякнули, гей!» Но больше еще я дивился,
Как там Аполлон с скрипкой появился,
Весь статнее Гинниона, также и Батиста,*
И всяк бы его назвал тогда божка иста,
Которой смычком весьма так начал красно,
Так же приговаривать и языком ясно
(Когда он пел и играл, музыка молчала,
Но только в удивлени се своем внимала):
«Брякнули княжескими на любовь руками,
Юже, чтоб никакой день расторгл! Ни косами
Смерть сурова! Брякнули, гей! в княжеском чине:
Счастливо век вам златой встает
                     в благостыне!
О вас новобрачнии! О с надеждой многи
Потомки! О и чада! О брачни чертоги!

Зрите все люди ныне на отроковицы
Посягающей лице, чистой голубицы:
Палладийской вся ее красота есть равна,
Власами ни Венера толь чисто приправна,
Таковыми Юнона очесы блистает,
Или Диана, когда колчаны скидает,
Из лесов на небо та прибыти хотяща,
Красится; но сия в сей красоте есть вяща.
Такая то у нас есть княгиня! Днесь тыя
Божески дары, князю, зри вся, а благия
Свет души видя в оной, смертну тую быти
Не речеши, и счастьем богам ся сравнити
Не устыдишься. Она поступь твою равно,
И златом блещущую одежду всю славно,
И светлые пламенем наичистым оки
Зрети любит, тя любя, а мысльми глубоки
В себе изображает: как то с ней любо
Поступишь! и как то ей вместе быть не грубо!
И как то славна всюду узрится с тобою!
И еще боится, что мысль та не ветр ли с тщетою?

Но не бойся, не бойся, о красна княгиня!
Тебя любит Юпитер, Юнона богиня:
Не бо во сне зрится ти такова днесь радость.
Истинна то самая, истинна то сладость.
Любовь князя вся к тебе будет благородна,
Со мною всем богам ты о совсем угодна!

Ныне воскликните вси согласно устами:
Брякнули княжескими на любовь руками!
Брякнули, гей! руками, княгиня прекрасна
С князем таким, какова зарница есть ясна,
Что в небе равных своих весь свет погашает,
А сама едина там паче всех блистает».

Тут замолчал Аполлон. Но купиды сами:
«Брякнули княжескими на любовь руками!»
Как всё в удивление сие мя привело!
Как велико веселье всё мне сердце развело!

Тотчас я узнал, что строй весь тот шел от брака
Князя, но Александра: ибо то мне всяка
В оном строю особа известно казала,
Что свадьба Александры так быть надлежала!

Увидев тогда Меркур, что то я догадался,
Стал уж мне то ж подтверждать; но я рассмеялся:
«Молчи, Меркурий, пожалуйста молчи,
Сказывать то другим лети, иль поскачи».
Выговорив, не мог я с радости усидеть,
Чтоб следующу песню весело не запеть.

* Два славные в Париже игроки на скрипице.

Апрель 1730

В.К.Тредиаковский. Избранные произведения.
Библиотека поэта. Большая серия.
Москва, Ленинград: Советский писатель, 1963.

СТИХИЯ: Лучшая поэзия © 1996-2003
Вопросы и комментарии? Пишите