 |
 OCR: AnGv (skazki.times.lv) ЛАЧПЛЕСИС. СКАЗАНИЕ ТРЕТЬЕ
Хмуро шумели дебри лесные по Кангарским взгорьям,
Гиблые хляби мглой забивали спады прохолмий;
Чащи прочесывал хищник, и гнусные гады шипели
В хлипких окнищах, да жутко в ночи похохатывал филин.
5 Ужас на путников все наводило в местности этой.
Здесь-то, у стежки, петлявшей меж всхолмий и хлябей,
Жил на пологом пригорке Кангар-святоша.
Только что Кангар спровадил тех простаков безнадежных,
Что приходили по старой привычке к нему за советом
10 В нуждах житейских и в плотских прилипных недугах.
Дверь затворил он и, вздув по сумеркам мглистым светильник,
Сгреб подношенья, что за день ему нанесли простофили,
Чтобы их к прочим дарам присоединить в кладовке,
Где громоздились лари, коробье распирали сокровища дивные -
15 Мех густоостый, и золото, и серебро переливное.
"Гм-м, - прогнусавил святоша, золото взором лаская, -
Шутка ли, дьявол той ночью мог меня вправду прикончить!
Только не слишком ли дорог выкуп за эту отсрочку?
Вымолвить страшно, что просит бес за продление жизни!..
20 Да ведь никто не узнает, ведьмы не проговорятся,
Кары страшась, ну а люди как ни в чем не бывало
Будут в святых меня числить. И для меня же их глупость
Выгодою обернется. Золото можно пощупать -
Счастье народа бесплотно. Да и живот свой дороже!
25 Смеха достоин, и только, тот, кто великие муки,
Бедность великую терпит, лишь бы прославить отчизну".
Так думал Кангар и кутался в долгополое платье.
А между тем завивались вихри по Кангарским взгорьям,
Перкон на западе ухал и погромыхивал глухо.
30 Вслушался Кангар - как будто в дверь кто-то слабо толкнулся.
"Тьфу ты, кого это черти носят в такую-то пору!" -
Все ж отомкнул и увидел Спидалу в милом уборе,
А не в наряде колдуньи. "Здравствуй, - промолвила ведьма, -
Вижу, гостей уже, Кангар, не ожидал на ночь глядя".
35 "Верно, - признался хозяин, - но потому еще больше
В час нелюдимый и хмурый рад тебя видеть, соседка!..
Ну, как дела твои, детка?" - "Так себе. В том и загвоздка -
Кажется, тайные силы против меня ополчились,
Все мои замыслы руша. Вот и пришла за подмогой.
Тут в одиночку не сладить - вместе нам надо держаться,
Объединяя усилья, в судьбы героев вмешаться.
Спидала тут рассказала Кангару все по порядку:
Как, на их общее горе, Лачплесис ночью прокрался
В Чертову Яму и видел их нечестивые игры;
45 И как он, брошенный в омут, чудом от гибели спасся;
И как отправился в замок к Буртниеку в обученье.
В злобе и ужасе слушал Кангар новости эти:
"Черт побери, этак можно впасть у людей в немилость:
Витязю проще простого будет меня обесславить!"
50 Вслух же сказал: "Молодчина, что ты мне все рассказала!
Знаешь, сдается мне, боги пекутся о выскочке этом,
И потому, соседка, противник наш - крепкий орешек.
Тут надо действовать тоньше, так рассчитать, чтобы витязь
Сам в "благородном порыве" ринулся к собственной смерти.
55 Если ты помнишь, давненько к нам исполин1 Калапуйсис!
Носа не кажет. Смекаешь? Я же на озеро Пёйпус
Этому эсту-колоссу весточку завтра отправлю:
Так, мол, и так, Калапуйсис, теперь подходящее время,
Чтобы селенья латышские по ветру прахом развеять,
60 А латышей натравлю идти на эстонцев войною.
Ясно, что истинный воин не усидит на месте,
Кинется Лачплесис в сечу, смерти своей навстречу, -
Ибо еще не родился силач на латышских землях,
Равный эсту по силе, Калапуйсису равный!"
65 Приободренная Спидала рта раскрыть не успела:
Комнату мощною вспышкой всю до углов осветило,
Гром широко раскатился, твердь до основ содрогнулась.
Буря вовсю разыгралась; ливень лавиною грянул,
Как если б выси разверзлись; взвыли медведи и волки,
70 Филины захохотали, совы по топям взрыдали.
Ужас природою правил в час, когда Перкон могучий
Гнев свой выказывал в буре, молнией воздух кромсая!
Как полотно побледнели Кангар со Спидалой, - струсив
Больше, чем сыч по болотам, больше, чем волк по яругам:
75 Перкон в сердцах поражает молнией ведьм с колдунами,
Как и других лиходеев. "Что за гроза! - через силу
Выдавил Кангар, - Сегодня домой тебе не добраться!
Придется тебе, соседка, тут переждать ненастье!"
Кангар захлопнул ставни, и погасил светильник,
80 И потянул за собою дрожавшую в страхе подругу.
В спальне они зарылись головами в подушки
Да одеял навалили сверху, чтоб грома не слышать.
Долго еще грохотало, с корнем дубы выдирало,
Горы до недр сотрясало. Чудилось, боги хотели
85 Высь обвалить на землю - землю же смыть потопом.
В битву вступили той ночью боги Балтии древней:
Перкон воздушные хляби молниями взбаламутил,
Антримп хляби морские грудами вытолкнул в небо, -
Водный хаос схлестнулся с гиблым хаосом неба!
90 С моря кинуло в Даугаву судно и мачты сломало,
В устье его швыряло - пасть разверзала пучина.
Люди звали на помощь. Тщетно - и Перкон, и Антримп
Их обрекли на погибель. Но человек волен сострадать человеку:
Ливы спасли чужеземцев, спасли своих же тиранов!..
95 Встало багровое солнце из недр штормовой ночи.
Кангар, очнувшись, увидел: Спидала спит. "Ну и ночка!
Ну и шумели боги! Да пронесло, на счастье!
Думал я, Перкон всех йодов разом решил укокошить!
Страсти такой не припомню!" - так он бубнил, одеваясь
100 И выходя наружу. С дома свалило крышу.
А на дворе крест-накрест накидало деревьев.
Кангар, считая убытки, по сторонам озирался.
Тут-то он вдруг и заметил двух ходоков на пригорке,
К дому его поспешавших. А подошли поближе -
105 Ридзиньским рыбаком один из них оказался.
А другой, - незнакомец в длинной белой накидке,
Где на груди красовался вышитый крест, - был измотан
Да изнурен донельзя. Рыбак рассказал, что ночью
В устье корабль разбился, и меж людей спасенных -
110 Этот вот, в белых одеждах, встретиться пожелавший
С кем-нибудь из старейшин здешних, и потому-то
Он доставлен к святому. Кто как ни Кангар рассудит,
Как поступить. Обменялись взглядами Кангар с прибывшим -
Видно, схожие души и за морем сыщут друг друга!
115 Не без труда, чужеземец на языке местном
Вымолвил: "Звать меня Дитрих. Служу я великому богу,
Он сынов своих верных послал весь мир осчастливить -
Править им безраздельно. Нас привели к этим землям
Поиски в море Янтарном порта для бойкой торговли.
120 Буря все планы смешала, - живы, и то слава богу!
Но людям моим придется тут задержаться, покуда
Снова сюда не пригонит ветром немецкое судно.
А пока мне б хотелось снестись с одним из старейшин".
Здравствуй! Милости просим в Балтию! - Кангар воскликнул.
125 Знаю, зачем ты прибыл, - и на меня полагайся:
Я твоего бога, всесильного бога, приемлю.
На слово, вижу, не веришь, как, впрочем, и я не верю.
Но в доказательство завтра сведу тебя в Турайдский замок,
С Каупо сразу сойдешься, найдешь благодатную почву
130 Для семян христианства. Нынче же будь моим гостем,
Отдохни от волнений, поразмышляй на досуге, -
Помни, что в Балтии боги тоже не слабосильны".
Кангар ввел в дом чужеземца. Тем временем Спидала встала.
Слово за слово, вскоре все трое разговорились
135 Так, что сели чужими, а поднялись друзьями.
Годы минули. Событья все ближе и ближе стремили
Мирные земли Балтии к переменам великим.
Лачплесис с другом у Буртниека в замке его старинном
В мудрости многие вникли, в тонкости ратного дела.
140 Оба уже читали самые древние свитки.
Лачплесис с рвеньем особым в эти листки углубился:
Свитки ему открыли тайник человеческой сути -
И совершенства людские, и бренность их увлечений,
И наконец - духовность, берущую верх над бренным.
145 Светом высоких целей жизнь Лачплесиса освещалась,
Как и его пребыванье в этом старинном замке.
Шитая бисером лента, что витязь носил на шапке,
Впрямь чудеса творила. Лачплесис там повстречался
С Лаймдотой: Буртниек славный ей отцом приходился.
150 Вскоре сердце героя огнем опалило любовным.
Девушка, кажется, тоже к витязю благоволила,
Возле озера часто они вечерами бродили.
Там от нее он услышал легенду о замке хрустальном,
В озере затонувшем, и много других преданий.
155 Витязь руки любимой уже просить собирался,
Как разнеслись слухи, будто бы в Кангарских чащах
Сызнова объявился великан Калапуйсис -
Много селений разграбил и порешил народу.
Ужас объял округу, - да смельчака не сыскалось,
160 Кто бы выкурить взялся эста из тех лесовий.
Буртниек, огорченный, оповестил округу,
Что, мол, тот, кто решится с исполином сразиться,
Может просить что угодно - даже Лаймдоту в жены.
Лачплесис пылкий и Кокнесис сгорали от нетерпенья
165 Двинуться на великана. Да не пускал их учитель:
Сердце ему говорило, что поберечь бы их надо.
Но наконец он сдался, на силу их уповая,
В путь друзей снаряжая, на подвиги благословляя.
Оба они в доспехах и при оружье бранном
170 Верных коней оседлали, - и пустились в дорогу,
Песни парней и девушек в путь смельчаков провожали...
Всадники на полдороге гонцов повстречали, спешивших
К Буртниеку в замок, с самою спешною вестью:
Эсты, поправ границы, вторглись в латышские земли -
175 Старых и малых губят. Кунига просят селяне
Выйти на помощь с войском. Вести такие услыша,
Стали друзья размышлять, как поступить складнее, -
И порешили вот что: один из них возвратится
В замок с гонцами, откуда с кунигом выйдет на эстов.
180 Кокнесис сделал выбор: "Ты поезжай дальше,
Друг мой, и добивайся в сече руки любимой!
Я ж отступаюсь, зная, что ваша любовь взаимна".
Эст Калапуйсис закусывал, сидя на самой круче,
Возле сторожки, сложенной из выдернутых деревьев.
185 Съел он быка и теперь палил на костре подсвинка.
Холм булава подпирала - лесина в двенадцать обхватов,
А меж корней ее всажен дробящий мельничный жернов.
Лачплесиса заметив, эст крутанул булавою
Так, что вихри взгудели, да насмехаться начал:
190 "Как это мать отпустила на гибель такого цыпленка,
Курицыного сына?" Всадник ему ответил:
"Время сейчас такое - перевелись великаны,
Нынче уйдет последний к Паколу, в царство мертвых!"
В тот же миг Калапуйсис метнул булаву для начала -
195 Вышиб коня из-под витязя, - и конь его с палицей вместе
Канул в болото. Лачплесис вскочил в мгновение ока,
Выхватил меч и с размаху бедро рассадил великану, -
Грохнулся эст на землю и, валясь, ухватился
За сосну вековую - выдрал ее с корнями
200 Да и застрял, придавлен деревом неподъемным.
Витязь одним движеньем меч занес над гигантом -
Голову сечь! Но взмолился поверженный Калапуйсис:
"Юноша, не торопись! Дай слово сказать перед смертью!
Ты не Лачаусис будешь? Матушка мне говорила:
205 С Даугавы однажды явится этот Лачаусис,
Этот заступник народный, и превзойдет меня силой.
Море тогда, мол, исторгнет чудищ Железное Тело,
Ненасытное Чрево. Сжуют, мол, чудища эти
Все - и людей, и животных, плоды и саму землю!
210 Нам бы разумнее миром теперь с тобою поладить, -
А не калечить друг друга, оставив наши народы
Чудищам на съеденье. Я же тебе обещаю,
Что уберусь восвояси. Мира меж эстом и ливом
Впредь никогда не нарушу. Земли свои морские
215 Оберегать обязуюсь - на острова наши
Враг не ступит, покуда жив я, покуда в Зунде
Сам не найду покоя!" Витязь помог великану
На ноги встать и промолвил, руку ему подавая:
"Значит, мир - и навеки! Пойдем разнимать народы,
220 Что внизу, по долинам, бьются еще друг с другом!
Меж латышей и эстонцев война эта будет последней!"
Наскоро перевязав тряпицей бедро великану,
Вниз они поспешили. Тем война завершилась.
Там, где, сраженный героем, на землю пал Калапуйсис,
225 Яма образовалась. Люди еще и сегодня
Этот провал называют Великановой Падью.
А булава гиганта доныне мокнет в болоте.
"В землях латышских дубы вырастают -
Кроны ветвисты, листья узорны.
230 В землях латышских родятся герои -
Силой могучи, волей упорны.
Пойте, сестрицы, дайны слагайте,
Вейте, дубовый венок завивайте!
Пойте, сестрицы, славьте героя -
235 Лачплесис переборол великана!
Свежим венком украшайте героя, -
Больше враги не нагрянут нежданно,
Девушек наших не напугают,
Жен не погубят, детей не замают.
240 Братья, по засекам пни выдирайте!
Сейте ячмень - то-то пива наварим,
Пива наварим - дружки прикатят,
Дружки прикатят - свадьбу сыграем!
Славим героя, дайны слагаем,
245 Первому выбрать невесту желаем!" -
Лаймдота вместе с подругами пела, так она пела
И выходила с ними к воротам древнего замка
В день, как с войны возвратилось славное войско отцово.
Ратников девы венчали венками из веток дубовых,
250 Лачплесису досталось плетенье Лаймдоты милой.
Витязь вместе с друзьями девушкам песнею вторил:
"Там, где дубы, там и липы ветвятся,
Там, где герои, - невесты родятся,
Ликом прекрасны, помыслом чисты:
255 Девушек этих Лайма взрастила
И на латышский простор отпустила.
Не пощадит головы своей ратник,
Земли родные обороняя,
Девушек чистых оберегая,
260 Что б их расшитый веночек искрился,
От пересудов не покривился.
Враг не притронется к этим веночкам -
Суженых Лайма сыщет невестам!
Дуб рядом с липой шумит над горою, -
265 Лаймдота встанет рядом с героем!"
Буртниек, молодость вспомнив, тоже подтягивать начал -
И ликованье горячим накатом сердца захлестнуло,
Чувством единства и братства людей согревая.
Лаймдота ратников в замок к себе пригласила,
270 Медом питейным по кругу гостей обносила, -
Возле героя помедлив, пила за его счастье,
И потому он в веселии всех превзошел в этот вечер.
Скоро по Балтии вширь раскатилась весть о герое, -
Умысел черный по воле богов обернулся
275 Благом великим и славу героя умножил!
Как-то вечером Лачплесис случайно забрел в одиночку
Под молчаливые своды хранилища древних свитков.
Тут он впервые заметил в углубленье простенка
Приотворенную дверцу, - и взял со стола светильник,
280 И, любопытствуя, глянул в темный провал за дверью:
Каменные ступени вниз глубоко уводили.
Юноша, лестницей тесной сойдя, оказался в пещерах.
В глуби земной, отмеженной толщей от жизни наземной,
Долго бродил он, покуда по звуку шагов ни понял,
285 Что очутился под озером, под самой его серединой,
В замке старинном. Кругом в нескончаемых залах -
Утварь, и снасть, и оружье, каких отродясь он не видел.
Отблеск неверного света затрепетал в отдаленье.
Лачплесис двинулся к свету и оказался в покоях,
290 Загроможденных ларями, полками и сундуками,
Где топорщились свитки, доски, сплошь в изреченьях
И столбцах поучений. А перед факелом тусклым,
На каменный стол опершись, девушка свиток читала -
Так увлеклась, что не сразу на шорох шагов обернулась.
295 "Боги! - узнав ее, Лачплесис вскрикнул. - Кого я тут вижу!
Лаймдота, не прогневись, что я тебя потревожил!
Может, сам рок благосклонный судил мне встречаться с тобою,
Словно с богинею дивной, при обстоятельствах дивных.
Там, наверху, ненароком набрел я на дверь потайную,
300 Лестницей тесной спустился в сумрак пещеры и долго
Шел и пришел в этот замок, скрытый от суетных взоров.
Будь же добра, как богиня, и разреши мне остаться
И заглянуть с тобою в свитки, древнее древних!
Это не тот ли замок, что в озеро канул когда-то?"
303 "Да, так и есть, - отвечала Лаймдота. - Как же случилось,
Что дверь я закрыть позабыла? Тут никто еще не был
Без разрешенья отца. Но если уж ты невольно
Сам проник в нашу тайну, - вместе читать с тобой станем
Самые древние списки наших преданий и песен". -
310 "Век бы провел в этих стенах с такою прекрасной подругой,
Свитки перебирая, в мудрость предков вникая!"
"Не говори сгоряча! - Лаймдота предупредила. -
Слово, слетев с языка, слуха богов достигает:
Может поспешную речь в явь обратить небожитель,
315 Тем вероятнее - тут: от судеб этого замка
Счастье мое зависит. Младшая в нашем роду, по преданью,
Станет женою того, кто тут переночует
И уцелеет. Тогда с замка спадет колдовство.
Утром поднимется он снова к свету дневному!"
320 Лачплесис сжал ее руку и с жаром воскликнул:
"Лаймдота, младшая дочка древнейшего рода,
Можешь ли ты полюбить Лиелвардова сына?
Скажешь мне "да" - и решусь я на подвиг геройский,
В замке ночую, сниму с него темные чары".
325 "Да, - прошептала подруга. - И жить будем вместе,
Вместе, коль надо, и головы сложим на благо народа".
Лачплесис обнял любимую. И на грудь ему тихо
Кудри склонила она, - и два доблестных сердца,
330 Равных по благородству, слились в едином созвездье,
Как две звезды, что нечасто являются на небосводе!
Озеро волны качало, и месяц над крышею замка
Преломлялся в воде. Тени перелетали -
Души усопших скользили в залах древнего замка
И улыбались влюбленным. Но те их не замечали,
335 Ибо одни были в мире в этот миг незабвенный,
Что нам дается однажды только первой любовью
В переменчивой жизни. Миг молодого счастья,
Отчего ты так краток и отчего исчезаешь,
Точно непрочный сон? Рай на земле для живущих,
340 Ты почему изгоняешь так скоро избранников юных,
Чтоб за единственный миг этой радости чистой
Вечно несли они скорбь и тяготы будничной жизни?
Но разве не перевесит пушинка райского счастья
Гирю житейских невзгод? Перевесит! Вот жребий:
345 Краткое утро счастья, а дальше - все боль да ненастья,
А в темноте после смерти нам уже все едино...
Лачплесис с Лаймдотой были еще на верху блаженства,
Как уже рядом возникло зло, что всегда разрушает
Радость и к скорби приводит всех молодых и влюбленных:
350 В окна с озерного дна змея водяная глядела -
Взгляд разъяренной Спидалы был у этой гадюки!
Лаймдота первой очнулась, сказав, что уже стемнело:
Лучше из замка уйти, пока не настала полночь.
Лачплесис был непреклонен и в замке остался на ночь,
355 И, уговоры оставив, она ушла в одиночку.
В полночь лютая стужа установилась в замке.
Лачплесис, чтоб не замерзнуть, собрал по залам обрывки
Свитков и мусор древесный - очаг затопил огромный.
Греется сам и ждет, что этой ночью случится.
360 Вдруг сокрушительный вихрь пронесся по залам,
Воды озерные взвыли, в стены заколотили,
Дверь распахнулась, и семеро иссиня-черных арапов
Гроб открытый внесли. А в нем - мертвец страхолюдный:
Ногти торчат, как серпы, зубы торчат, как мотыги.
365 Умер, так, значит, лежи, а этот зашевелился,
Выпучил жутко глаза и завопил непотребно:
"У, как тут холодно! У, черт побери, холодина!"
Лачплесиса до костей озноб прохватил поневоле:
Тьфу ты, истошно вопит! Но, мусору в пламя подкинув,
370 Лачплесис сгреб мертвяка, вытащил из домовины
И подволок к очагу: "Грейся, луженая глотка!
Только чтоб не орать!" Но тот завопил еще пуще,
Все норовя зубами в уши герою вцепиться -
Видно, прознал, проклятый, что в них вся сила таится,
375 В этих ушах, и пытался их поскорее оттяпать.
Лачплесис, выдержав натиск, в сердцах впихнул его в топку,
Так что щетину страшилы юрким огнем опалило.
Как тот взвыл, как слезливо стал молить о пощаде!
Лачплесис твердо ответил: "Выйдешь, слюнявый, на волю,
380 Если поднимется замок снова к дневному свету!"
С грохотом дверь отворилась, Спидала в залу влетела
В облике ведьмы, за нею - семеро черных арапов,
Каждый вперед выставляет раскаленные вилы,
Каждый пырнуть стремится или поддеть героя,
385 Спидала - пуще прочих, из глаз ее сыплются искры.
Как ему было отбиться от стольких нечистых сразу?
К месту он вспомнил про зеркальце - зеркальце Стабурадзе,
Бывшее всюду при нем. Быстро он зеркальце вынул
И наставил на Спидалу. Нечеловеческий выкрик
390 Замок сотряс, и попадало все колдовское отродье,
И, повскакав, унеслось с топотом в облаке пыли.
Вихри утишились, пыль улеглась, и свежим притоком
Воздух омылся. И слабо свет замерцал в дальней зале -
Но покрепчал, а из света старец почтенный вышел,
395 К Лачплесису обратился: "Сын мой! С твоим народом
Вечно да будешь ты славен! Ты один одолел йодов неодолимых,
Темные чары снял с этого древнего замка.
Утром он к свету всплывет, и вернется к народу
Вечная мудрость предков, копившаяся веками.
400 Тут, в этих древних свитках, есть и мои заветы.
Людям скажи, от богов достались мне эти заветы, -
Если их примет народ, во веки веков не иссякнет!
Знай, что Видувед я, создавший народ латышский.
Спи теперь без тревоги, да сохранят тебя боги!
405 Пенье моих дочерей дрему на лоб твой навеет".
Старец почтенный замолк и слился с мерцающим светом...
Три красавицы в залу бесшумно внесли подушки,
Тканые одеяла да простыни тонкой работы,
Герою постель постелив, его отдохнуть пригласили.
410 Лачплесис лег, утомленный, на снеговой постели, -
Словно небесные песни до него долетели,
Грудь без усилий вздохнула, крепко смежились веки,
И показалось ему, постель его тихо всплывает
Вместе со свитками и с расколдованным замком.
415 Утром дивился народ, увидев замок старинный
Посередине озера на острове, прежде пустынном.
Лаймдота рассказала отцу, что вчера решился
Лачплесис на ночь остаться один в затонувшем замке.
Буртниек радостно понял, что замок теперь расколдован,
420 И поспешил к нему с дочерью повеселевшей.
Лачплесис все еще спал на тростниковых подушках.
Лаймдота нежным касаньем его разбудила. Проснувшись,
Юноша солнце увидел, бьющее прямо в окна.
И, соскочив с постели, Лачплесис Лаймдоту обнял,
425 И говорил, целуя: "Теперь ты моя по праву!
Порваны путы, мешавшие нам соединиться!"
"Славятся боги, славятся добрые духи в природе! -
Буртниек старый вскричал. - Ты заслужил ее руку.
Соединяются в вас два прославленных рода,
430 Им охранять суждено судьбу своего народа!.."
Лачплесис с Лаймдотой часто теперь вдвоем уходили
В замок, поднявшийся к свету, и перебирали свитки.
С каждым разом все больше Лачплесис удивлялся,
Как она овладела тайнами этих писаний,
435 Как толковала легенды, как о богах говорила,
Как рассуждала о роке и человеческих судьбах.
Как-то сидели они в замке и свитки читали;
Вечер уже наступил, и Лаймдота, темный свиток
Бережно развернув, сказала: "Послушай легенду
440 О затонувшем замке, который ты поднял к свету".
"Далеко на Востоке, за семь королевств огромных,
Облако, точно оседланный конь, поднялось над землею.
Перкон на облаке ехал верхом и кнутом забавлялся:
Хлоп - и молнию высек, хлоп - и дробятся камни,
445 Горы и долы дрожали, люди внизу трепетали.
Перкон прогрохотал, и твердь загудела: "Кто хочет
Вместе со мною идти, да и закон мой блюсти,
Тех поведу за собою на Запад, на новые земли!"
Люди ответить не смели, божьего гнева страшились.
450 Буртниеки поднялись, весь род их могучий, что славен
Силою ратной и книжной, почерпнутой в дедовских свитках:
"Перкон могучий, веди - мы тебя не покинем
И, послушны тебе, пойдем на новые земли!"
Перкон скакал впереди, за ним далеко на Запад
455 Буртниеки тянулись. Часто им путь преграждали
Дикари, великаны, многоглавцы-драконы
Да нечестивые йоды. Молнией Перкон разил их,
А латыши - копьем. Так они моря достигли,
Где впервые вкусили мир и покой, и море
460 Белым морем назвали, черные дни вспоминая.
Там, у морского залива, лежала большая долина.
Замок на ней возведя, люди лес корчевали,
Сеяли рожь и ячмень. Дожди посылал им Перкон,
Патримп и Солнце - колос тугой, а осенью Усинь -
465 Мед, а Сыны богов пиво варить научили.
Буртниеки пировали, юноши дев обнимали,
И умножался их род на мирных балтских просторах.
Зиедонис приходил и, кокле неся золотые,
Лиго спешила, и песни снова над травами плыли.
470 В те времена золотые люди счастливы были!
Только пришлось не по нраву Йоду счастливое племя.
Выслал он в Белое море Вихрь, чтобы взвить в поднебесье
Озеро и уронить его с высоты на долину,
Да погубить латышей. Но люди с земли увидали
475 Вихрь, что в высоты впился, и шипел, и крутился.
Старец один ухватил вилы, точно трезубец,
Столб вихревой обежал и, бормоча заклинанье,
Вилы собрался метнуть в самое сердце Вихрю.
Видя это, другой вскричал: "Дай скажу сначала
480 Против воды заклятье! Озеро, в Вихре скрываясь,
Ищет, куда бы упасть, - дай его вбок отведу я!"
Первый старик не послушал, в небо метнул свои вилы, -
Сгинул проколотый Вихрь, а озеро наземь упало,
Замок в долине залило, Буртниеков затопило!
485 Всем бы конец, да, на счастье, была поблизости Лиго:
Так заиграла на кокле, запела на дне озерном,
Так чудесно запела, что размягчились камни,
Твердь раздалась и люди, как по широкой пещере,
Все до единого вышли снова к дневному свету!"
490 Снова стемнело, и новый Лаймдота свиток читала:
"Не было жизни вначале. Лишь в дали бесконечной
Брезжил причудливый отсвет, а из него явилось
Все, что есть во вселенной. Сам без конца и начала,
Как душа мирозданья, Дйев, наш Бог извечный,
495 Был всех духов превыше. Рядом жил дух попроще -
Черт. Он в ту пору Богу еще во всем подчинялся,
Злом еще не прельстился, не отошел от Бога,
Думая на послушанье нажить себе капиталец.
Диев решил сотворить землю и Черта окликнул:
500 "Слушай, нырни-ка в болото, там ты на дне увидишь
Ил слежавшийся. С горстку отколупни мне ила
Да притащи сюда". Черт поднырнул под трясину,
Ила наскреб и гадает: "Что это Бог затеял?"
Чтоб в дураках не остаться, наскреб и себе он с горстку,
505 В рот ее сунул (ведь Диев пока не создал карманов).
Первую горстку ила Черт честно отдал Богу.
Диев развеял ил, "Да будет земля!" - воскликнул, -
И возникла Земля, приплюснутая и пустая.
Но и у Черта тогда ил за щеками расперло.
510 Черт хоть и был большерот, а не выдержал - сплюнул, -
И на Земле плоскогрудой встали округлые горы.
Взял потом Диев пригоршню от своего сиянья,
Свет свой рассеял, сказал: "Да будут Солнце и Месяц!"
И золотое Солнце взошло, и серебряный Месяц
515 Над землёй рассиялся. Девушки - Солнце с Землею -
Были пригожи, и Диев их полюбил, и вскоре
Божьи Сыны появились, дочери Солнца родились.
Месяц серебряный обнял прелестную Дочку Солнца,
И засияли их дети - тысячи звезд небесных.
520 Божьи сыны возмужали, непобедимыми стали,
Как полноправные боги, и меж собой поделили
Этот мир первозданный. Перкон с пятью сыновьями
Выстроил свод небесный - обиталище духов,
Небожителей вечных. Солнцу коней золоченых
525 Выковал Перкон, чтоб Солнце с ранней зари до заката
Свод объезжало небесный и коней золоченых
Вечером в море купало. Антримп господствовал в море
И вечерами Солнце сам принимал на волны:
Солнце в ладье золотой перегонял он ночами
530 Далеко на восток, где снова оно всходило.
Патримп Землю одел в зелень, и сыпал цветами
С Зиедонисом на пару, да золотил колосья...
Многое изменилось в мире, и все - из-за Черта,
Из-за его проделок. Так, камни вначале были
535 Мягкими. Бог запретил на них наступать ногами
Черту, покуда они не станут рассыпчатой почвой.
Черт же из любопытства и озорства простого
Всюду отыскивал камни и топтал их нарочно, -
Бог не успел оглянуться, как отвердели камни.
540 Около Даугавы лежит один такой камень,
Где и поныне виден еще отпечаток следа.
Так и зовут этот камень люди Чертовой Пяткой...
Раньше деревья торчали пустыми стволами, без веток.
Черт обзавелся косою и ею косил себе сено,
545 Диев завел долото, что ковано в кузне небесной.
Ночью, как Черт захрапел, Диев косу его вынес
Да накосил себе сена. А Черт поутру дивится:
"Как это Бог долотом смог намахать столько сена?
Вдруг долотом-то проще?" Встал он в траву у рощи
550 И - долотом махать, оно за стволы задевает.
Стали с тех пор на деревьях ветки расти из зарубок...
Черт и коров завел, только - безрогих, комолых,
С нерасщепленным копытом, голубоватой масти.
Диев выстроил хлев, а Черт его донимает:
555 "Диев, зачем тебе хлев? Ты же не держишь скотины!"
Бог в ответ: "Заведу!" И, только ночь наступила,
Скот из коровника Черта в свой перегнал да в иную
Масть обратил, дал рога и раздвоил копыта.
Вышел Черт на заре гнать скотину на выпас, -
560 А коровник пустой! Черт, всполошившись, помчался
К Диеву, к новому хлеву. Смотрит: стоят коровы,
Только невиданной масти - буренки, пеструхи, лысухи,
Все как одна с рогами, все с расщепленным копытом...
Бог хотел завести собаку и кликнул Черта:
565 "Вот тебе палка, ступай в горы и сделай из глины
Мне животину такую, чтоб - нос, два глаза, два уха,
Хвост да четыре лапы, а тело покрыто шерстью.
Палкой ударь и скажи трижды: "Бог тебя создал!" -
И оживет животинка". На гору Черт взобрался.
570 Животинку слепил, и палкой ударил, и крикнул:
"Бог тебя сотворил!" Собака вскочила на лапы
И затрусила за Богом. Черт и себе надумал
Сделать такую. Слепил - только ростом побольше
Да потемнее шерстью. Он эту шерсть взлохматил
575 Над глазами, и сразу звериная злость в них блеснула.
Он животное трижды ударил и трижды воскликнул:
"Черт тебя сотворил!" Оно и не пошевельнулось.
Черту пришлось поневоле воскликнуть: "Бог тебя создалЬ
Зверь вскочил и вцепился в Черта. "У, волк проклятый!" -
580 Черт завопил от боли, но волк уже в чаще скрылся...
И наконец надумал Бог создать человека,
Взял в плодородной долине щепотку праха земного
И слепил человека с единственным глазом и ухом,
Дал ему две руки, две ноги и воскликнул:
585 "Видеть тебе благое, слышать только благое,
Деять только благое, ходить благими путями!"
Бог провертел одну ноздрю в носу человека
И сквозь нее в человека душу вдохнул живую:
"Будь уподоблен богам, возникший из богова духа!"
590 Начал дышать человек и в первый сон погрузился.
"Мирно дремли до утра, - сказал ему Бог. - А утром
Солнце разбудит тебя для вечно счастливой жизни!"
Но, пока спал человек, Черт смастерить умудрился
Парный глаз и сварганил наскоро парное ухо:
595 "Видеть тебе и дурное, слышать тебе и дурное,
Деять тебе и дурное, ходить и дурными путями!"
Черт провертел вторую ноздрю в носу человека
И сквозь нее вдохнул свое дурное дыханье.
Утром с восходом солнца человек пробудился -
600 Он совершеннее всех божьих земных созданий.
Благо он сеет повсюду и добродетели служит,
И ради блага обеты сам на себя возлагает,
Живота не жалеет ради помыслов высших.
Духу его нет предела, воли его нет предела, -
605 Он на земле превзошел высоких богов небесных.
Но, наравне с благим, и злу его нет предела:
Мститель он и грабитель, он и палач и мучитель,
Мир благой превративший в подобье злостного ада...
Бог, увидав, как подпортил рогатый его работу,
610 Проклял навеки Черта и поверг его в пекло,
Отстранив от себя. А Черт расплодил нечистых,
Йодов развел он в пекле, гадов развел он в пекле
И войною неправедной пошел супротив Бога.
Все небожители бились, с исчадьями ада сражались
615 Так, что в одно смешались небесная твердь и земная:
Молнии Перкон метал, горы в бездну валились,
Море, взметенное в небо, вновь кидалось на сушу,
Много земли затопило. Но наконец одолели
Боги всю нечисть и снова в пекло ее загнали.
620 А нечистая сила обманом наверх проникает,
Чтоб совратить человека и ввести в искушенье.
Перкон молнии мечет - гонит нечистых в пекло".
Как-то вечером снова Лаймдота развернула
Свиток другой и сказала: "Лачплесис, милый, послушай:
625 Нынче прочту поученья Видведа. Эти заветы
Только достойным умам Видвед предназначает".
И она прочитала в свитке слова такие:
"Время - вечно, и вне этого вечного круга
Существовать пытаться - лишь пустая потуга.
630 Время идет и уходит, но никогда не проходит:
Боги и солнце с землею не знают в нем недостатка.
Но не дано человеку вдосталь им насладиться -
На весах мирозданья жизнь его что крупица.
Хоть человечество в целом вечность уже существует,
635 Разве кто может сказать, когда на земле впервые
Открыл глаза человек? Разве назвать кто может
Час, когда их закроет самый последний из смертных?
Всяк человек умирает, и вымереть могут народы.
Но человеческий род бессмертен, пока существует
640 Эта земля. Трудиться ради бессмертного рода,
Делом его возвышая, числом его умножая, -
Вот сокровенный смысл, вот предназначенье
Каждой отдельной жизни в существованье бренном.
Всяк человек и народ может подняться высоко,
645 Самым высоким богам в мудрости уподобясь.
Но, божествам уподобясь, народы в них больше не верят,
Но, божества превзойдя, люди себе сотворяют
Новых богов, какие будто бы выше прежних,
Прежнюю веру считая уже смешным предрассудком.
650 Так рассуждают слепые, зрячим же право дается
Оберегать народы от таких лжерелигий,
Вольному духу противных, выгодных только немногим.
Разум народа - божественный разум. Он вправе
Выбрать вождей и назначить своих государей.
655 Если избранники воле народа не служат,
Ради пресыщенной знати целый народ притесняют,
То у такого народа есть право святое
Скинуть правителей этих, как слуг недостойных.
Тут для поборников правды и воли народной
660 Срок огласить повсеместно закон справедливый,
Что охраняет и жизнь, и жилье человека
И продиктован добром, неизменным от века.
Зло тогда в мире иссякнет, и люди научатся слушать,
От суеты отойдя, сосредоточась на главном,
665 Праведный голос природы, законы природы признают, -
И она им в награду все свои тайны откроет.
Те, кто особо отмечен возвышенным духом,
Станут весь мир осмылять, изучать шаг за шагом,
И прозревать, что готовит матерь-природа в грядущем,
670 И над седыми веками приоткрывать завесы,
Чтобы, на прошлом учась, общим и личным участьем
Привести человечество к гармоничному счастью.
Всякий, приверженный этой возвышенной цели,
Будет прославлен в народе и в мире прославлен.
675 В смертный свой час, провожаемый скорбью народа,
Он отойдет на покой в извечное лоно природы.
Память о нем не убудет в благодарном народе,
Дух его вечно пребудет в кругу сыновей божьих,
Дух его вечно пребудет в обители вышнего света".
680 Лаймдота замолчала - тихо свернула свиток,
В древний ларь положила и напоследок сказала:
"Сколько еще поучений в пыльных ларях хранится!
Долгие годы пройдут, пока их все прочитаешь.
Может, вожди в грядущем их из укладок вынут,
685 Пыль отряхнут и к солнцу вынесут эти писанья,
И возвратят народу песни его и легенды!"
Приближалась Ночь Усопших. Лаймдота весь день на кухне
Хлопотала. Нынче ночью Буртниек собрался встретить
И уважить, как ведется, угощеньем души предков, -
690 Души милых, разлученных с ним, еще живущим, смертью.
Лачплесис и Кокнесис в риге печь опорожнили,
Жерди для снопов убрали и по земляному полу
Веником прошлись, а в стены навтыкали ветки дуба,
Пол усыпали песком да игольником пахучим.
695 Рига дЛЯ домашних духов обиталищем служила:
Гномы прижились в подпечье, Домовик сопел в запечье,
А у злых людей под крышей в риге жил огняный путис.
В стужу, только завершится молотьба, в порожных ригах
Нечисть в полночь колготится, бесы мелкие, шишиги.
700 Но сегодня, в Ночь Усопших, все они ушли из риги,
Уступая место велям - душам опочивших предков.
Лачплесис с заветным другом принесли столы и кресла
Камышового плетенья. Лаймдота столы укрыла
Снеговыми скатертями - льном, на солнце отбеленным,
705 Принесла лепешки с жару, молоко и мед - к лепешкам,
Дальше - миски с отварным ячменем и мягким мясом.
Буртниек заслоны сдвинул в окнах и приставил к окнам
Скаты драночные, чтобы вели внутрь по ним скатились,
Как с горы. Все домочадцы сразу к риге подтянулись.
710 Девушки внесли корзины с тонко чесанной куделью,
По обычаю, поставя их под стол. И все запели:
"Мать Усопших, Матерь Велей,
Полуночная душа,
Вот тебе лукошко с пряжей,
715 Лен и стул из камыша!
Ты бесплотна, Матерь Велей,
Словно легкая пыльца:
Ступишь - следа не оставишь
В риге моего отца.
720 Так отведай, Мать Усопших,
Угощенья моего -
Против нас, еще живущих,
Не замысли ничего!
Не серчай же, Матерь Велей,
725 Если я еще живу.
Если я еще живу -
Мужем парня назову!"
По темноте засияли факелы и лучины,
Отсветы их пробегали по взволнованным лицам.
730 Люди не расходились - полночи дожидались.
Буртниек им сказал: "Дети, ступайте на отдых!
Дайте мне одному душ наших милых встретить!"
Все разбрелись бесшумно и на покой поспешили,
Чтоб не спугнуть случайно безмолвия ночи священной.
735 Утром Буртниек ждал, и Лачплесис с ним дожидался -
Лаймдота принесет вот-вот угощенье из риги,
Велями освященное, чтоб людям его отведать.
"Сын мой, - сказал старик Лачплесису в тревоге, -
Ночью мне души усопших подали верные знаки,
740 Нашей земле сулящие времена горевые.
Это коснется тебя и Лаймдоты вместе с тобою.
Только бы Перкон и боги зло в добро обратили!
Но куда подевалась Лаймдота? Может, напрасно
Мы ее ждем, а она до сих пор не проснулась?"
745 Лачплесис - к спальне: стучит и зовет - нет ответа.
Дверь изнутри заперта. Очень странно все это.
Сердце его застучало: "Что это? Что это, боги?"
Но старику сказал, не выдавая тревоги:
"Может, куда отлучилась?" Вместе обшарили замок -
750 Лаймдоты не отыскали. Выломав дверь ее спальни,
Видят - и спальня пустует, а постель как стояла,
Так и не тронута с ночи. Лаймдота спать не ложилась.
В страхе пустились они на поиски около замка.
Все кругом обыскали - и опять бесполезно.
755 Кокнесис тоже исчез. Как они вместе держались,
Так и пропали вместе, а куда - неизвестно.
Буртниек старый вернулся разбитым в свой замок.
"Сын нареченный, - сказал он, - сдается мне, боги
Тешутся нашей бедою. Тут тщетная скорбь не поможет.
760 Думаю, Лаймдота стала жертвой злодеев.
Только погонею скорой можно поправить дело,
И потому торопись - созывай наши рати!
И полетим по следам! Может, настигнем злодеев!"
Лачплесис старцу ответил: "Куниг, отец нареченный,
765 Пусть твои воины скачут, а моим не годится
Путаться под ногами. Я поскачу отдельно
И прочешу пространство, лесное и луговое!
Свято тебе обещаю - Лаймдота в замок вернется.
Если же - нет, то меня не числи среди живущих!
770 Значит, я отошел в темное царство велей".
Лачплесис вооружился. "С нами боги!" - воскликнул
И ускакал из замка, где краткое счастье изведал.
В Турайдском замке, в просторных покоях, сошлись для беседы
Двое святош - местный Кангар и чужеземец Дитрих,
775 Третий - старейшина Каупо, дотоле славный в народе.
Пастор немецкий, пронырливый Дитрих, решился опутать
Каупо сетью коварной - путами веры новой:
Речь издалёка повел - о немецком житье, об искусствах,
Мудрости тамошней да о народных героях;
780 Дальше - о праведной вере, о единственной вере,
Святость дающей при жизни, а в смерти - бессмертие духа;
Дальше - про римского папу, про владыку святого,
Что возжелал передать с помощью рыцарей верных
Всем народам в подлунной эту единую веру.
785 Дитриху подъялдыкивал Кангар, - и Каупо славный
Засомневался в богах бедной своей отчизны.
Дитрих добавил: "Корабль из Неметчины прибыл.
Немцы хотят поселиться в устье Ридзини-речки,
На берегах Даугавы новый город построить,
790 Чтобы он сделался центром всей балтской торговли, -
Если, конечно, Каупо этот план одобряет".
Дальше хитрец зачитал письмо от святого владыки,
Который благословенье Каупо слал особо
И приглашал погостить в святой обители в Риме.
795 Дитрих сказал: "Чем не повод для старейшины ливов,
Чтобы своими глазами увидеть немецкие земли
Да укрепить свою славу дружбою с римским владыкой?"
Явно польщенный честью, оказанной римским папой,
Каупо загорелся увидеть немецкие земли,
800 Дав разрешение немцам выстроить новый город
На берегу Даугавы, в устье Ридзини-речки.
Ехать так ехать, что же! Дитрих его обещался
Сопровождать и доставить в обитель отца святого.
Кангар в ридзиньском устье должен их дожидаться.
805 Значит, решенное дело - ехать так ехать, что же!
А отплывать решили после Ночи Усопших.
Днем, после Ночи Усопших, в ридзиньском устье сновали
Люди - корабль немецкий спешно готовя к отплытью.
И, парусами белея, огромный корабль колыхался
810 В медленных балтских волнах. Тут же в спешке и гаме
Разный товар немецкий бойко менялся на здешний.
Немцы, решившие здесь поселиться, на помощь призвали
И латышей и ливов, чтоб с ними закладывать город.
Вскоре взошел на корабль Каупо с Дитрихом вместе,
815 Тотчас приветственный крик по толпе раскатился.
Встав высоко на палубе, Каупо людям ответил:
"Братья мои, сородичи! Немцы мне порассказали
Много чудес об их землях, полных богатств несметных.
Дружбу хочу завязать с этим славным народом
820 И разрешить ему строить город на землях наших,
Чтобы торговля кипела, чтобы полною чашей
Наша отчизна стала и в веках процветала!
Еду в немецкие земли, чтоб самому убедиться
В подлинности рассказов. Сразу же оповещу вас,
825 Что и как для народа в Балтии делать пристало.
С немцами-поселенцами в дружбе живите и в мире!"
Были ответом старейшине возгласы одобренья:
"Славится Каупо! Славятся чужестранцы-соседи!
Славится наша дружба, если добром обернется!"
830 Матерь Ветров проснулась и парусов коснулась -
И на всех парусах прочь корабль устремился.
С берега люди махали, в путь его провожали.
Святоша Кангар остался в Балтии, зная прекрасно,
В чем секрет этой дружбы, что надобно чужеземцам.
835 Кангар со Спидалой, тоже подоспевшей к отплытью,
Вслед кораблю глядели и усмехались злорадно.
Но не одни они знали о замысле черном.
"Лачплесис, поглядите! Герой, великана побивший!" -
Вдруг закричали в толпе. Она раздалась, пропуская
840 Лачплесиса, который, коня осадив и спешась,
Грозно шагнул к святоше, грозно его окликнул:
"Негодяй и предатель! Что с моей Лаймдотой стало?
Знаю я - ты повинен в том, что она пропала!
Если не скажешь, вражина, мечом тебя искромсаю!"
845 Рта открыть не успел Кангар, как Спидала-ведьма
Со злорадной улыбкой указала на море,
Где далеко-далёко плыл корабль: "Полюбуйся!
С немцами в край немецкий уплыла твоя краля!"
"У, вражины, убийцы! - Лачплесис в гневе воскликнул. -
850 Люди, не слушайте лживых! Знаю я, чем они живы:
Спидалу с Кангаром вместе видел я в пакостном месте,
Ради корысти они предали веру отчизны!
Лисам немецким не верьте, всей их патоке сладкой,
Если мила вам свобода и обычаи предков!"
853 Обвинениям тяжким люди безмолвно внимали -
В миг этот Кангар струсил, но тотчас спохватился:
Если сбежать, потеряешь доброе имя в народе.
И сказал он: "Воитель, пылкий герой латышский!
Перкона я б просил тебя покарать за наветы,
860 Если б не знал, что и сам ты введен в заблужденье.
Каупо славный печется о благе своей отчизны:
Вот и поплыл он в Неметчину, чтоб самому убедиться,
Можно ль довериться немцам, можно ль на них положиться.
А обвиненье второе само по себе отпадает:
865 Лаймдоту не умыкали - едет по доброй воле.
Кокнесис, давний избранник, возлюбленный тайный, - с нею.
Загодя знали они, что Каупо набирает
Парней молодых на чужбину, в Неметчину на обученье.
Кокнесис вызвался ехать и Лаймдота с ним - на утеху.
870 Ночью Усопших они, по тишине священной,
Улизнули тайком, чтобы пуститься в дорогу.
Успокойся, утишься, пылкий герой латышский:
Лаймдота никогда вправду тебя не любила,
Лишь огорчать не хотела, героя в тебе почитая.
875 Но никуда не деться от влюбленного сердца -
Сердце свое возьмет! Полное счастье изведав,
Лаймдота с милым плывет в этот час на чужбину!"
Если бы Перкон метнул молнию в сердце герою, ,
То не больней уязвил, чем Кангар колючим словом.
880 Бледный от потрясенья, отвел он руку с оружьем,
Что уже было занес над головою святоши.
Боль такая впервые сердце героя пронзила,
Точно в груди живой мертвый нож повернулся.
Может ли быть такое? Кокнесис, друг его верный,
885 Предал его постыдно! Лаймдота, свет его жизни,
Чье святое сиянье могло бы высветлить вечность,
Взор в темноте укрыла, милому изменила!
Лачплесис хоть и не верил всему, что сказал святоша,
Но и не мог объяснить бегства друзей иначе.
890 Подозревая измену, он гнал от себя эти мысли.
Но теперь же, с отплытьем судна в немецкие земли,
Все событья предстали будто в ином свете:
Лачплесис не сомневался больше в Каупо славном
И сказал: "Возвращенья Каупо ждать я буду
895 Или вестей оттуда, чтоб доискаться до правды.
Спидале я не верю, Кангару не доверяю.
Горе вам, лицемеры, если вы мне солгали!"
И, отвернувшись от них, вскочил он на вороного
И поскакал вдоль реки, вдоль побережной кромки.
900 В ликованье бесовском Спидала вслед глядела -
Вот и свершилось то, чего она долго хотела:
Смерти самой пострашней эта беда для героя!
Он в печали глубокой в дом отцовский приехал,
В Лиелварде. И, сына встретив, куниг увидел,
905 Как он несчастлив и мрачен, и спросил о причине.
Сын на отцовы вопросы отвечал откровенно.
"Загодя не убивайся, сын мой, - промолвил старец, -
И не теряй надежды: дивны дороги судеб!
Пусть даже все говорит против Лаймдоты, верь мне,
910 Что она невиновна и только тебя любит!"
Юноше так полегчало от слов отцовских сначала,
Что за письмо принялся он, Буртниеку сообщая
Все, что о Лаймдоте знал, все, что в порту услышал.
Сам он решил остаться - отчего дома держаться.
915 Но тоскою невольной сердце ему сдавило,
И блуждал одиноко он у воды по кручам,
Жалуясь вольным волнам на судьбу горевую.
За волнами б умчаться и на просторе в море
С северным ветром сражаться, дочку Севера встретить!
920 Может, она, красотою с сияньем северным споря,
Жаркий рассудок остудит, сердце излечит льдами?
Так он думал - и вскоре его точно ветром сдуло.
И ни одна душа в Лиелварде не знала,
Где он, герой латышский, как он и что с ним стало.
|