В. В. Пугачев (Саратов)

"Х ГЛАВА" "ЕВГЕНИЯ ОНЕГИНА" И РОМАН А. МЮССЕ "ИСПОВЕДЬ СЫНА ВЕКА"


В докладе я исхожу из положения Ю. Г. Оксмана, что, так называемая, "Х глава" не относится к тексту романа. Выдающийся пушкинист ссылался на то, что в расшифрованных П. О. Морозовым строфах нет даже упоминания ни одного персонажа пушкинского романа в стихах. Ю. М. Лотман возражал на это, что в романе А. Мюссе "Исповедь сына века" в главе о политическом развитии Европы тоже нет героев романа, и она не связана с основной сюжетной линией произведения. Обратившись к сопоставлению в этом плане сочинений Пушкина и Мюссе, я пришел к выводу, что в этом споре прав Ю. Г. Оксман. Между тем в нынешних гаданиях (после доклада С. М. Бонди в венгеровском семинаре) расшифрованные П. О. Морозовым строфы безоговорочно печатаются как "Х глава". Исходят из того, что стихи написаны онегинской строфой и рассказывают о декабристском движении. А так как Юзефович сообщает, что Пушкин в 1829 году поделился планами возможного прихода Онегина в стан декабристов, то зашифрованные строки и есть "Х глава", сожженная Пушкиным в Болдино 11 октября 1850 г. Других доказательств не приводится. Их нет в самых солидных изданиях.

В 16-томном академическом издании в "Примечаниях", составленных Б. В. Томашевским, чита- ем: ""Х глава" задумана еще в 1829 г. Писалась она в Болдине в 1830 г. Написанное сожжено Пушкиным 19 октября 1850 г.".* Принадлежность морозовского текста к "Х главе" считается само-собою разумеющимся. Так же категорически этот выдающийся пушкинист-текстолог пишет в примечаниях к "Евгению Онегину" в академическом 10-томнике: "Эта глава дошла до нас в форме отрывков в недоработанных черновиков". Доказательств, что "морозовские" строфы - это "Х глава" - не приводится. Процитировав запись Пушкина в 1830 г. "19 октября сожжена "Х песнь"", ученый пишет: "Надо думать, что Пушкин сжег только часть главы". Основание? Вместо обоснования предположения Б. В. Томашевский пишет: "На самом деле, прежде чем сжечь этот текст, он его зашифровал". Но откуда это известно? Как и последующее предположение: "Сделал он это потому, что не оставил намерения когда-нибудь вернуться к этой главе". Конечно, ученый вправе выдвигать любую гипотезу. Но в науке требуются и доказательства, которые Б. В. Томашевский не приводит. Его ссылки на дневниковые записи А. П. Вяземского от 19 декабря 1830 г. и письмо А. И. Тургенева брату Николаю Ивановичу от и августа 1832 г. отнюдь не убеждают (как я по- стараюсь показать ниже), что речь идет о "Х главе".

К тому же Б. В. Томашевский без доказательств по-своему истолковывает текст М. В. Юзефовича: "Онегин должен был или погибнуть на Кавказе, или попасть в число декабристов". "Это написано через 50 лет (в июле 1880 г.) и слово "или" следует понимать как указание на неотчетливость воспоминаний Юзефовича", - комментирует Томашевский. Почему он так думает - неясно. Вместо фактов - догадки. "Пушкин, возможно, рассказывал, что Онегин в результате событий 1825 г. попадает на Кавказ, где и погибает". Но разве погибнуть на Кавказе можно было только так?

Неудивительно, что и в специальной, и в научно-популярной, и в учебной литературе более трех четвертей века считается аксиомой идентичность расшифрованных П. О. Морозовым строф и "Х главы". В пособии для учителей ""Евгений Онегин". Роман А. С. Пушкина" Н. Л. Бродский разбирает вопрос прямо о "порядковом размещении строф, не сомневаясь в идентичности их с "Х главой"".

Сторонником тождества был и Ю. М. Лотман. Но он решал вопрос сложнее, с учетом всей его противоречивости - и в "Комментарии к "Евгению Онегину"" и в других работах. ""Х глава", - писал он, - была уничтожена Пушкиным и в канонический текст романа не входит... Следует подчеркнуть, что название "Х глава" способно ввести в заблуждение: мы располагаем не "Х главой", а незначительной ее частью. Всего в нашем распоряжении имеется 16 строф, из которых лишь две в относительно полном виде".

Ныне мало кто сомневается в тождестве "морозовских строф" и "Х главы"". Среди сомневающихся Ю. Г. Оксман. В 1950-х годах он печатно, а еще более развернуто - устно, высказал мнение, что перед нами не "Х глава "Онегина", а наброски другого произведения, написанного онегинской строфой, может быть, исторической поэмы. Мне уже приходилось излагать оксмановскую аргументацию. Но вопрос настолько важен, что я вновь возвращаюсь к нему. В значительной мере из-за превосходных стилистическо-структурных наблюдений Ю. М. Лотмана.

В ноябре 1987 г. на пушкинской конференции в Тартусском университете я в своем докладе о Пушкине, декабристах и Чаадаеве еще раз изложил концепцию Оксмана. Возражая мне и, разумеется, Оксману, 10. М. Лотман спросил меня: "Можете ли Вы назвать хотя бы одно пушкинское произведение, кроме "Евгения Онегина", написанное этой строфой!*". Я ответил: "Елерский". Лотман первоначально возразил, что там нет онегинской строфы, но, убедившись, что она налицо, снял свои возражения. Правда, только относительно моего выступления, а не относительно "Х главы" вообще. Во время этой дискуссии М. К). Лотман (сын Юрия Михайловича) резонно заметил, что сам Пушкин после 19 октября 1930 г. никогда не упоминал о наличии "Х главы" ни в целом виде, ни в частях, ни в зашифровке. Все упоминания о ней идут от друзей Пушкина, не от "Пушкина и его окружения". Действительно, пушкинистам приходится ссылаться на П. А. Вяземского, на А. И. Тургенева, на М. П. Погодина, но не на Пушкина. Свидетельство Юзефовича относится к 1829 г., более чем за год до сожжения "Х песни".

Разумеется, что как ни близки были эти друзья с Пушкиным, но авторитетность их суждений, ни в коей мере, не может заменить автопризнания поэта. Вся беда в том, что сообщения Вяземского, Тургенева, сами по себе не очень четкие, преломились через призму общественных настроений последующих исследователей. Как показал В. В. Виноградов, русское литературоведение всегда становилось жертвой тех литературных подделок, которые изображали писателей более левыми, чем они были на самом деле. Одним из результатов этого либерального романтизма стало то, что даже А. Н. Пыпин поверил в подлинность поддельной второй части "Мертвых душ". И Пушкина русской интеллигенции хотелось сделать более долголетним декабристом, чем он был на самом деле. Отсюда успех гипотезы С. М. Бонди, на основании онегинской строфы признавшего морозовские строфы "Х главой" (где, как он был убежден, писалось о декабристах).

Возможно, что с "Х главой" произошло то же самое, что с успехом "либеральной" подделки второй части "Мертвых душ". Остановлюсь на двух примерах - свидетельствах П. А. Вяземского и А. И. Тургенева. В дневниковой записи П. Вяземского 10 декабря 1850 г. читаем: "З дня был у нас Пушкин. Он много написал в деревне: привел в порядок VIII и IX главу "Онегина", ею и кончает; из 10-й, предполагаемой, читал мне строфы о 1812 годе и следующих - славная хроника; О. мещанин. Я мещанин (подчеркнуто мною - В. Л.); эпиграмму на Булгарина за Арапа; написал несколько повестей в прозе, полемических статей, драматических сцен в стихах: "Дон Жуан", "Моцарт и Сальери"; "У вдохновенного Никиты, у осторожного Ильи"". Томашевский утверждает: "Цитируемые в конце стихи вполне отождествляют 10-ю главу, о которой пишет Вяземский, с известными отрывками". Вряд ли. Слова Вяземского свидетельствуют, что приводимые Морозовым стихи не относятся к "Х главе". Вяземский перечисляет разные произведения Пушкина: 1) 8-ю, 9-ю и отрывки 10-й главы "Онегина"; 2) куплеты "Я мещанин"; 3) эпиграмму на Булгарина; 4) повести в прозе, статьи, драматические сцены и, наконец, 5) "У вдохновенного Никиты". Последнее оторвано от "Х главы" и дано в перечислении аналогично другим самостоятельным произведениям. В отличие от остальных - в том числе и "Х главы" - оно не названо. Возможно, из-за более опасного характера произведения (самостоятельного, хотя и написанного онегинской строфой). К. тому же неизвестно, что конкретно говорил Пушкин, читая все эти произведения.

Не менее проблематично и свидетельство А. И. Тургенева в письме к брату Николаю Ивановичу от и августа 1852 г.: "Есть тебе еще несколько бессмертных строк о тебе. Александр Пушкин не мог издать одной части своего "Онегина", где он описывает путешествие его по России, возмущение 1825 г. и упоминает, между прочим, и о тебе" И далее: "В этой части у него есть прелестные характеристики русских и России, но она останется надолго под спудом. Он читал в Москве только отрывки".* Это, скорее, 9 глава - путешествие Онегина.

В расшифрованных Морозовым стихах нет упоминания об Онегине и других персонажах романа. Главный герои - исторические лица, выведенные под своими именами. Вплоть до Пушкина - "читал свои позли Пушкин". Вяземский прав. Это - славная хроника. Известно, что Пушкин собирался в "Х главу" ввести Онегина. В черновиках "Путешествие Онегина" к стихам

Назад