Татьяна Бирюкова

Татьяна Георгиевна Бирюкова родилась в 1950 году в г. Коломне. В 1983 году окончила Литературный институт им. А.М. Горького. В 2000–2002 годах работала заведующей филиалом музея-усадьбы Ф.М. Достоевского в Зарайском историко-художественном музее Московской области. Имеет ряд публикаций, связанных с искусством и литературой, в том числе в столичных изданиях. В настоящее время живет в Москве.

Даровое — земля Достоевского

А.С. Пушкин

Любовь к родному пепелищу — это чувство пережил каждый, кто после долгой разлуки — иногда длиною в жизнь — возвращался на родину своего детства. Именно оно, это светлое и щемящее чувство, привело Федора Михайловича Достоевского в сельцо Даровое, когда летом 1877 года по дороге из Москвы в Курскую губернию он сделал небольшой крюк, чтобы увидеть вновь места своего детства и отрочества. В «Дневнике писателя» за этот же год он напишет: «Сорок лет я там не был и столько раз хотел туда съездить, но все никак не мог, несмотря на то что это маленькое и незамечательное место оставило во мне самое глубокое и сильное впечатление на всю потом жизнь и где все полно для меня самыми дорогими воспоминаниями». Далее, желая, по всей видимости, подчеркнуть их особое для него значение, он развивает свою мысль до степени откровения: «Воспоминания эти могут быть даже тяжелые, горькие, но ведь и прожитое страдание может обратиться впоследствии в святыню для души. При этом самые сильнейшие и влияющие воспоминания почти всегда те, которые остаются из детства».

Эти слова о «влияющих воспоминаниях» являются весомым аргументом в пользу того, что Даровое в период с 1832 по 1837 год сыграло важную роль в формировании и становлении духовного мира будущего писателя. Этот детский период дает представление о том, как будущий гений России, ее гордость и слава готовился Провидением к постижению удивительных тайн красоты русской жизни, русского духа. Однако сам писатель не оставил подробных воспоминаний об этих годах своего отрочества. Судить о них мы можем в основном со слов его брата — Андрея Михайловича Достоевского, который в своей книге «Воспоминания» посвятил немало страниц рассказу о том, как со своими братьями и сестрами проводили они летние «вакации» в усадьбе Даровое. Большое место в этом повествовании отводит он брату Федору...

Попробуем, следуя этим воспоминаниям, представить себе маршрут, каким проходил Федор Михайлович в тот самый последний свой приезд в Даровое летом 1877 года. Чрезвычайно важно в этой связи свидетельство Анны Григорьевны Достоевской: «В свой приезд муж мой посетил самые различные места в парке и окрестностях, дорогие ему по воспоминаниям».

Надо сказать, что дорога в усадьбу проходит мимо прудов, которые когда-то были громадными ложбинами, где били ключи. В первое же лето Мария Федоровна Достоевская распорядилась вырыть здесь довольно большой пруд и запрудить его поблизости от проезжей улицы, чем крестьяне были очень довольны. Это решало проблему затруднительного до того времени водопоя скота в связи с отсутствием естественных водоемов. В ту же осень отец прислал из Москвы бочонок с живыми маленькими карасиками. По воспоминаниям Андрея Михайловича Достоевского, староста Савин Макаров посоветовал маменьке «заказать пруд». Это значило обойти пруд крестным ходом с духовенством, хоругвями и образами, что и было исполнено. В пруду этом была устроена купальня, и дети ежедневно по три, по четыре раза купались. Братья Миша, Федя и Андрей часто ловили рыбу, а крестьянские мальчишки выкапывали червей, насаживали их на крючок...

Федор Михайлович в задумчивости останавливается, наблюдая, как послушная ветерку водная рябь мгновенно стирает отразившиеся в зеркальной глади пруда застывшие облака, распростертые в небесной синеве.

Вот так же неумолимое время стирает живые человеческие образы, оставляя в памяти лишь едва уловимое их отражение, возможно, подумалось ему.

На деревенской улице было малолюдно — страдная пора. Старики попрятались от зноя в избах, а мужики и бабы работают в поле. Проходя мимо покосившихся изб, вглядывается в лица крестьян, стараясь угадать в них товарищей по детским играм. Детишки смотрят на него с любопытством, кланяются незнакомому барину... С трудом сдерживая волнение, подходил к родимой усадьбе. Вот он, этот дом, куда столько долгих лет стремилась душа и с которым связана лучшая, незабываемая пора жизни. Неужели это он — этот маленький, одиноко и уныло стоящий домик, казавшийся когда-то таким светлым и просторным?! Теперь здесь живет сестра Вера Михайловна с дочерьми.

Мысленно продолжая воображаемую хронику пребывания в Даровом Федора Михайловича Достоевского в июльский день далекого 1877 года, обойдем почтительным молчанием встречу его с сестрой, с тем чтобы продолжить летописание его последней встречи с детством.

Выйдя из дома через задний двор, он, возможно, направится к тому месту, где стоял когда-то «...маленький плетневый, связанный глиною на манер южных построек флигелек», в котором поселилось семейство Достоевских в самое первое свое лето 1832 года. Около этого домика, по воспоминаниям Андрея Михайловича, были расположены два кургана, или две небольшие насыпи, на которых росло по четыре столетние липы, так что курганы эти, защищенные каждый четырьмя вековыми липами, были лучше всяких беседок и служили все лето столовыми, где взрослые с детьми постоянно обедали и пили утренний и вечерний чай. Сколько счастливых часов провел здесь в окружении братьев и сестер с папенькой и маменькой маленький Федя, сколько прочитал книг, и среди других — всего Вальтера Скотта.

Выйдя из задумчивости, Федор Михайлович свернет в одну из аллей густо разросшейся липовой рощи. Вот где был простор для детской фантазии! Особенно любили играть в «диких», то есть в индейцев. Вот здесь они раздевались и «расписывали себе тело красками на манер татуировки, делали себе телесные и головные украшения из листьев и выкрашенных гусиных перьев и, вооружившись самодельными луками и стрелами, производили воображаемые набеги на Брыково, где, конечно, были находимы помещенные там крестьянские мальчики и девочки».

Как давно это было. Одиноко стоит он у кромки сада, решая, в какую сторону повернуть. В памяти всплыл знойный летний день. Мальчики любили наблюдать, как работают на полях крестьяне, подходили, заводили разговоры. Однажды на поле в страдную пору молодая крестьянка пролила запасную воду. И ей стало нечем напоить ребенка. Федя схватил ее жбанчик и побежал за водой в деревню версты за две... Крестьяне любили его, и он знал об этом. Чувство сродства с этими грубоватыми, но простыми и добрыми людьми, чувство кровной причастности своему народу— это чувство сохранилось в душе на всю жизнь.

Федор Михайлович не заметил, как вышел из сада и пошел по проселочной дороге, посматривая в сторону старого погоста. Когда-то здесь стояла часовня. С этой часовней был связан курьез, о котором в своих «Воспоминаниях» рассказывает брат писателя Андрей Михайлович: «За липовой рощей было кладбище, и вблизи его стояла ветхая деревянная часовня, в которой на полках помещались иконы. Дверь в эту часовню никогда не закрывалась. Гуляя однажды в сопровождении горничной Веры, которая была веселой и разбитной девушкой, мы зашли в эту часовню и, долго не думая, подняли образа и с пением различных церковных стихов и песней, под предводительством Веры, начали обход по полю. Эта непростительная проделка удалась нам раза два-три, но кто-то сообщил об этом маменьке, и нам досталось за это порядком».

Теперь, спустя более чем полтора столетия, эта «проделка» видится нам предтечей крестного пути, который был пройден писателем. Образы великих небесных сил, которые поднял и нес в своих детских руках маленький Федя, вознесли уже возмужавшего Достоевского в годы пребывания его на каторге, на самую вершину страданий человеческого духа, чтобы, страданиями этими очищенная, душа художника-пророка проросла в его вечных книгах семенами Божией правды.

...Стоя у развалившейся часовни, Федор Михайлович оглядывается, пытаясь определить место, где произошла та незабываемая встреча с деревенским мужиком Мареем. Воспоминание об этой встрече, спустя десятилетия всплывшее во время пребывания его в Сибири в страшную, трагическую минуту, предопределило все его будущее. Давно забытый образ из детства потряс душу, снизойдя на него дыханием Духа Святого, заставил по-новому увидеть мир и понять смысл своих страданий. Образ Марея стал для него тем откровением, которое помогло ему проникнуть в глубочайшую метафизику русского духа. Во всех своих книгах писатель будет раскрывать полярность русского духа как глубочайшую его особенность — широк русский человек. Ширь, необъятность, безграничность — это материальное свойство русской природы перетекает в метафизическое, духовное свойство русской души.

«С тем, что раскрыл Достоевский о природе русского человека, — писал Н.А. Бердяев, — связаны и величайшие возможности, и величайшие опасности». Так мистическим образом переплелись тропинки детства великого писателя со скорбными его путями по долгим многотрудным дорогам России.

По каким еще тропам своего детства исходил он в этот день, что передумал за те несколько часов, что были отпущены ему на эту последнюю встречу, мы уже никогда не узнаем. Возможно, это был один из самых трагических и незабываемых дней его жизни...

Возвращался Федор Михайлович на усадьбу уже с последними лучами солнца, медленно и тяжело ступая по пропитанной солнцем родной земле. Так сладко было увидеть родные картины памятью беззаботного детства — так больно было покидать родное гнездо навсегда.

Но навсегда ли?..

Каждый, кто попадает сегодня в музей-усадьбу Даровое, ощущает его незримое присутствие, неслышное приветствие каждому, кто приходит возложить цветы на постамент прекрасного памятника, рядом с которым перестаешь ощущать условность художественного образа, отлитого в бронзе. (Скульптор — заслуженный художник России Ю.Ф. Иванов, г. Москва.)

Летом 2001 года мне довелось проводить экскурсию для профессора Токийского университета иностранных языков Икуэ Камэямя. Экскурсия продолжалась шесть часов. На прощание профессор сказал, что этот день в Даровом запомнится ему как счастливейший день его жизни. Другой иностранный гость, потрясенный сокровенной красотой дорогого его сердцу уголка земли, плакал, сидя на ступеньках флигеля, и приговаривал, раскачиваясь: «Ка-ра-ма-зоф, Ка-ра-ма-зоф». Эти эпизоды насколько трогательны, настолько и красноречивы: они лишний раз говорят о том, какое уникальное место занимает он в мировой литературе.

Однако мировое признание творчества нашего великого земляка почти никак не отразилось на динамике развития музея-усадьбы писателя в Даровом. Два года моей работы в музее, анализ сложившегося в нем положения помогли мне увидеть громадный потенциал этого необыкновенного места, который в силу ряда объективных причин не представляется возможным использовать с полной отдачей. При том, что усадьба сохранилась, что природно-исторический ландшафт мемориальной зоны не претерпел за 170 лет почти никаких изменений, три четверти года — осенью, зимой и весной — музей не в состоянии функционировать в связи с отсутствием сигнализации, отопления, каких-либо коммуникаций и, наконец, служебного помещения, необходимого сотрудникам музея для нормальной, плодотворной работы.

Десять лет назад открытие музея, совпавшее с открытием памятника, стало большим событием для культурной общественности. Что касается экспозиции, то на сегодняшний день она не отвечает современным требованиям ни по форме, ни по содержанию, ни по техническим и эстетическим категориям. Эта экспозиция уже не в состоянии удовлетворить растущий интерес посетителей. А надо сказать, что уже сегодня на территории усадьбы насчитывается более десяти объектов показа, в том числе церковь Сошествия Святого Духа, флигель, место где стояла мазанка (первое жилище Достоевских в Даровом), мемориальные курганы, или «столовые» под липами, липовая роща, фруктовый сад, пруд, выкопанный по приказанию М.Ф. Достоевской, где купался и ловил рыбу маленький Федя... И вот из-за того, что настоящую полноценную экскурсию в рамках музейной экспозиции провести невозможно, мне понадобилось разработать маршрут по усадьбе, своеобразный «виртуальный» экскурс по местам наиболее знаменательных событий, описанных в книге «Воспоминаний» брата Федора Михайловича — Андрея Михайловича Достоевского.

Время показало, что такой прием был оправдан. Успех этой своеобразной экскурсии навел на мысль о необходимости создания мемориального комплекса музея-усадьбы Достоевского. Центром такого комплекса может стать дом Достоевского, который мог бы принять и разместить многочисленных паломников. Здесь они могли бы отдохнуть с дороги, посмотреть фильмы, созданные кинематографистами мира по произведениям Достоевского, поработать с книгами в библиотеке, не спеша пройти по заповедной земле, а вечером послушать в концертном зале прекрасную музыку. Известно, что Зарайск — город художников, музыкантов, поэтов, скульпторов, мастеров прикладного искусства, и можно не сомневаться, что художественные экспозиции, связанные с именем Ф.М. Достоевского, несравненно расширили бы рамки культурно-просветительской работы музея. Создание комплекса, который помимо дома Достоевского предусматривал бы реконструкцию мазанки, конюшни, скотного двора, людской, колодца, конечно, не может обойтись без часовни — этого символа непреходящих духовных ценностей, без которых немыслимо представление о творческом наследии писателя. Такой комплекс вобрал бы в себя и объединил все многообразие исторических ликов Дарового и открыл новые возможности не только для культурной и просветительской работы, но и для полноценного, насыщенного яркими впечатлениями пребывания стремящихся сюда людей. Только в таком случае, на наш взгляд, музей-усадьба могла бы занять статус, достойный великого имени.