МОДЕРНИСТСКИЕ ТЕНДЕНЦИИ В СОВРЕМЕННОЙ ТУНИССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ.

Надирова Г.Е.

Краткое резюме к работе.

  Модернизм – пестрое по своему составу, политическим устремлениям и манифестам литературное движение, включающее множество различных школ, группировок, объединенных пессимистическим как правило мировоззрением, стремлением художника не отражать объективную реальность, а самовыражать себя, установкой на субъективизм, деформацию. Философские истоки модернизма – в трудах Ницше, Фрейда, Бергсона, Джеймса.

   Идеи модернизма в творчестве отдельных художников и школ, в каждом конкретном произведении получают нередко разную интерпретацию, при этом проявляется неисчерпаемое разнообразие форм и приемов. Модернизм может быть определяющим в творчестве писателя в целом или одним из приемов, влияющих на стиль художника. Значимость этого течения состоит в том, что оно обратило внимание на уникальность внутреннего мира человека, расковало фантазию творца.

   Внешне казалось, что авангард отвергает традиции, но на самом деле его протест в первую очередь направлен против канонов, устоявшихся пропорций и окостеневающих форм.

   В период трех последних десятилетий модернизм нашел значительное число приверженцев в странах Арабского Востока. Истоки модернизма многие ориенталисты, и в первую очередь западные, усматривают в том влиянии, которое европейская литература оказала на литературу восточных стран, многие из которых являлись колониями или подмандатными территориями и были вовлечены в сферу культурного воздействия страны – колонизатора. 

     Писатели и критики арабского происхождения отрицают в большинстве чужеземное влияние и находят близкое к модернизму мышление и некоторые его художественные приемы в средневековой арабской литературе, в частности, в суфийской поэзии с ее символической и аллегорической насыщенностью, философско-пессимистическим взглядом на жизнь, углубленностью в познание сущности Творца и его творения. Видимо, истина, как это часто бывает, лежит посредине. Культурная память народа и литературное наследие оказались той почвой, на которой , получив даже небольшой импульс, толчок извне, писатели арабских стран очень быстро освоили новое мироощущение, прониклись экзистенциалистскими представлениями о человеке.

   Почему именно в современный период этот способ изображения жизни стал столь популярен в литературе? Очевидно, литература реагировала на смену исторического этапа, его идеологического содержания. Период эйфории, упоения обретенной независимостью закончился, а народ в массе своей не почувствовал облегчения, не стал счастливее. Отсюда-мрачная гамма в чувствах героев, бессвязный язык повествования, пессимистические концовки, декларируемая абсурдность жизни.

  Можно констатировать, что в определенной степени в тунисской литературе последних десятилетий период реалистического изображения действительности, человека из народа, борющегося за существование, сменился на качественно иной этап с особым интересом писателей к глубинам человеческой личности, к подсознанию, к психологии и поведению отдельного индивидуума. От внешних обстоятельств, от условий общественной жизни писатели перемещаются вглубь души человеческой. В результате исчезают деятельные, яркие и живые характеры реалистических рассказов и романов предыдущего периода, а взамен появляется рефлектирующий герой, утопающий в потоке сознания, находящийся в вечном конфликте с окружающими и с самим собой. Персонажи лишаются не только характеров, но и цели существования и смысла в своей жизни, они подчиняются инстинктам в большей мере, чем разуму, чаще всего они – жертвы либо социальной несправедливости, либо сложившихся обстоятельств.

   Лидером тунисского авангарда является Изз ад-Дин аль-Мадани, теоретик и практик литературы экспериментальной. Родился в Тунисе в 1938 году, закончил французский лицей и факультет социологии Тунисского университета, активно печатался во многих газетах и журналах, участвовал в различного рода культурной деятельности. Его писательское творчество включает романы, рассказы, пьесы, критику. Его первая книга была сборником рассказов под заголовком Хурафат, опубл.в 1968 г. Четыре части незаконченного экспериментального романа под названием Человек-ноль появились в периодических изданиях кысас и аль-Фикр между 1967 и 1971 гг. Второй роман Агрессия появился в1969 г. Еще один сборник рассказов Из историй нашего времени был опубликован в 1982г. В то же время аль-Мадани создал некоторое количество пьес, причем в области драматургии он часто обращается к мусульманской истории и как к источнику вдохновения, и как к зеркалу современного арабского общества .В 1972 г. он опубликовал книгу критических статей Экспериментальная литература, в которой настойчиво утверждал, что автору необходимо освободиться  от чрезмерной зависимости как от классического арабского наследия, таки от тех современных европейских моделей, которые вдохновляют многих современных арабских писателей. Однако сам аль-Мадани довольно активно использует некоторые элементы народной традиции: 1001 ночь, народный тунисский театр, героями одного из его рассказов являются Шахрияр и Шахразада, которая рассказывает ему истории об аэропланах, шпионах, ядерных испытаниях. В рассказах этого сборника прослеживается интересная тенденция – в конце повествования автор как бы сам разрушает повествовательную конструкцию каким –либо примечанием, либо объявляет все изложенное не заслуживающим доверия, либо героев – несуществующими.

Неоконченный роман аль-Мадани Человек-ноль имел большой резонанс в среде читающей публики, его первая часть, опубликованная в журнале аль-Фикр, вызвала бурю протестов, во многом благодаря использованию автором Корана как отправного пункта своего повествования и последующим искажением священного текста. Возможно, не случайно, роман был опубликован вскоре после войны 1967 года, которая стала важной вехой для многих интеллигентов, тяжело переживших поражение.

Первая часть имеет подзаголовок  хизб аль-фаджр, используется коранический термин. Автор говорит, что он представляет собой человека, ищущего себя через мир языка и объектов, изменяющегося на протяжении дневных и ночных часов, несущего в себе темноту, которая есть в наших душах, и красноречие, которое есть в наших языках. Его история – это универсальный круг, который начинается на рассвете, чтобы постепенно исчезнуть в сумерках. Аль-Мадани поясняет, что в  хизб  аль-фаджр человек начинает свой день в состоянии полусна-полуяви, но его обещание, что за ним последуют шесть следующих ахзаб, которые приведут нас к концу дня, так и не исполнилось, как уже говорилось, роман остался незаконченным,  только хизб ас-субх и хизб аз-зухр появились в действительности.

   Текст как в Коране почти полностью огласован, на странице появляются слова большего размера, набранные крупным шрифтом –СТРАХ, НЕТ, СВОБОДНЫЙ, МОЛЧАНИЕ, которые разделяют текст на интервалы, выделяя основные идеи. Сам текст начинается со стихов 96 суры Корана-Сурат аль-Алак, обычно считаемую первым айатом, ниспосланным Мухаммаду.

Икра бисми раббика аллази халак

Халака-л-инсана мин алак

Однако затем аль-Мадани начинает отступать от текста в серии лингвистических вариаций, в которых звучание слова, иногда даже его форма становятся более важным, чем значение.Икра бисми раббика аллази галак

Галака аль-инсана мин галак  и продолжает

Каллама-л-инсана ма лам йа лам

Далее искажения в тексте возрастают, временами текст становится почти бессвязным, но коранические цитаты и аллегории продолжают играть главную роль. Помимо коранических вариаций появляются намеки на начало нового дня, причем не только в прямом, но и переносном смысле 

Са-абника йа уатани са-абника биль-каламиас-саури

Би-н-насриаль-кифахи, би-ш-ши ри ан=нидали.

Затем наступает рассвет, и человек должен пробудиться и встретить новый день.

   В следующих частях кораническое влияние ослабевает, но на смену ему приходят западные исторические и литературные фигуры, такие как Лоуренс Аравийский, Грегор Замза, персонаж знаменитого рассказа Кафки Метаморфозы, рассказа, который тоже начинается с пробуждения человека на рассвете нового дня. Эти ссылки выдают западное влияние, которому подвергся аль-Мадани, возможно, во время его пребывания в Европе. Неудивительно, что использование текста Корана таким образом вызвало большой скандал, многие номера журнала были конфискованы, в прессе печатались протесты как религиозного, так и литературного характера, с одной стороны его обвиняли в богохульстве, а с другой – в нарушениях правил арабской грамматики.

   Во второй части романа впервые появляется действие и действующее лицо –мужчина бродит по рынку, похищает кусок хлеба, его арестуют. Но действие здесь несущественно, По-прежнему продолжаются эксперименты с языком и священным текстом. Повествование достигает лихорадочного напряжения – арестованный человек подвергается допросу и вот образец его ответов: Я честный гражданин, хорошего поведения, разумный, мирный, искренний, щедрый и правдивый, я стригу ногти и иду вдоль стены, когда гуляю по улице, я произношу шахада, когда просыпаюсь и ложусь спать, боясь умереть, я не молюсь, я часто пью вино до рассвета, я держу пост в рамадан…Приводится имя героя – Муса, но понятно, что он представляет собой любого человека, а не особого человека, наиболее часто встречающееся определение в его описании – средний. По мере приближения к концу повествования социально-критический оттенок, первоначально скрытый, становится более явным, чувствуется неудовлетворенность состоянием общества, положением простого человека в нем. Произведение заканчивается на пессимистической ноте: мы не любим революцию.

   Выразив свой интеллектуальный и литературный протест, аль-Мадани, видимо, не видел смысла продолжать работу дальше.

   Тот же дух экспериментаторства присутствует и во втором романе аль-Мадани Агрессия, хотя теперь структура более продумана. Работа делится на 10 глав. Молодой человек, Джалал, выходит из тюрьмы, где он сидел три года, он весел и настроен оптимистично, но это настроение быстро улетучивается, когда он пытается занять свое место в обществе. Бывший друг предал его, отец, которого он считает коллаборационистом , всячески подавляет его свободу. Повествование идет от лица самого Джалала,  аль-Мадани использует нечто вроде техники задыхающегося потока сознания, без знаков препинания. Постепенное отчуждение от семьи, друзей, любовницы нарастает, ярость и насилие становятся неизбежны как и в романе Нагиба  Махфуза  Вор и собаки, но развязка здесь другая. Герой отказывается от отца и всего того, что он в себе воплощает и вновь попадает в тюрьму. Как и в предыдущей работе гнев и эмоциональность автора так велики, что иногда почти изливаются на читателя из текста. Несмотря на некоторые общие детали в технике, второй роман производит впечатление более цельного и связного. Джамал – представитель нового поколения, враждебного по отношению к предыдущим, пытающийся смириться со своим прошлым и настоящим, осознать свою степень вины и ответственности в контексте современного тунисского общества.