Другой важной причиной, объясняющей наш интерес к исследованиям поверхностной структуры, является то, что именно благодаря рассмотрению только одного, по­верхностного, уровня эти исследования больше со­звучны традиционному подходу психологов к вербаль­ному поведению. Влияние структурных факторов будет представляться значительно более достоверным, если будет ясно, что сама структура создается на основе реальных стимулов; иными словами, нас интересует реальный порядок слов в предложении, а не какая-то абстрактная глубинная структура, весьма отдаленная от наблюдаемой речи. Тем не менее интересно, что, не­смотря на кажущуюся простоту одноуровневого анализа, теории поверхностной структуры сталкиваются с темп же принципиальными трудностями, что и модели, основан­ные на трансформационной грамматике.

Прежде чем перейти к обсуждению этих моделей, необходимо уточнить один вопрос. Модели поверхност­ной структуры известны также под названием «модели непосредственно составляющих», потому что они фор­мулируются как такие иерархии непосредственно со­ставляющих, которые возникают при порождении струк­туры фразы на основе правил переписывания. Эти правила во многом сходны с правилами грамматики Хомского для порождения последовательностей глубин­ной структуры. Однако, хотя для удобства изложения часто считается, что эти правила Хомского порождают реальные предложения, принципиальное различие состоит в том, что в теории Хомского роль правил струк­туры составляющих ограничивается только порожде­нием скрытых глубинных структур. Это различие ста­новится очевидным, как только мы попытаемся приме­нить трансформационную грамматику к более сложным предложениям, глубинные структуры которых состоят из серии ядерных цепочек, и требуется произвести боль­шое число трансформаций для того, чтобы получить окончательную поверхностную форму предложения. Та­ким образом, Хомский полностью отвергает мысль о том, что поверхностная структура предложения может быть получена непосредственно в результате применения пра­вил порождения структуры составляющих. Более того, хотя окончательная поверхностная структура предложе­ния может иметь форму «дерева» составляющих, Хом­ский утверждает, что такой анализ, хотя и необходимый для фонетической репрезентации, совершенно не рас­крывает глубинных синтаксических отношений, важных для семантической интерпретации.

Противоположная точка зрения, заключающаяся в том, что именно поверхностная структура предложе­ния определяет языковую активность, нашла свое тео­ретическое выражение в модели Ингве. Тем не менее в чем-то формулировка этой модели, которую Ингве представил Американскому обществу психологов в 1960 году и которая более подробно описана в журнале

«Scientific American» в 1962 г., имеет весьма любопыт­ное сходство с теорией Хомского. Подобно тому как целью трансформационной грамматики является созда­ние системы формальных правил, которые можно было бы задать машине и получить предложения данного языка, система Ингве также имеет форму программы порождения предложений в целях машинного перевода. Инструкции этой программы представляют собой би­нарные правила переписывания, при помощи которых символы представляются как комбинации символов дру­гого порядка и в конце концов переписываются как слова (упрощенное представление об этом процессе дано на рис. 4). Чтобы оперировать сложными предложе­ниями, вводятся особые правила обращения с разрыв­ными составляющими, всегда представлявшими большую трудность для прямолинейного анализа по составляю­щим. На рис. 4 представлена остроумная схема Ингве для порождения глагольной и именной части сказуемого в том случае, когда они не стоят в предложении рядом. В данном случае составляющая — группа глагола — makes black (делать черным) — порождается как цель­ная единица, которая затем переписывается как комби­нация глагола и именной части; эти два компонента раз­деляются в реальном предложении местоимением it (оно). Основанием для порождения makes black как целостной единицы служит возможность появления этого словосочетания в предложении типа The kettle was made black by the steam (Котел сделался черным от дыма).

Другие компоненты программы определяют выбор пассивной формы вместо простого предложения, в ре­зультате чего используются различные системы правил переписывания. Рекурсивный аспект речи отражен в том, что допускается повторное появление символов в ре­зультате переписывания последующих символов, как в упрощенном примере на рис. 5, который можно, оче­видно, продолжить до бесконечности.

Однако, если бы система Ингве состояла только из системы альтернативных правил для порождения бес­конечного числа предложений, она не представляла бы большого интереса для психологов. Сам Ингве в статье, написанной в 1962 г., признает, что предложенная им тогда система правил годилась только для порождения первых десяти предложений в одной детской книжке.

Кроме того, при применении этой программы получа­лось множество бессмысленных предложений, что, как предполагалось, было вызвано недостаточным числом

17.jpg

правил ограничения, препятствующих порождению не­нормативных словосочетаний. Еще более важное возра­жение заключается в том, что система Ингве никак не отражает интуитивных связей между активными, пас­сивными, отрицательными и другими предложениями, потому что, согласно правилам, они выводятся незави­симо друг от друга. Точно так же эти правила не отра­жают глубинной неоднозначности, поскольку при порождении поверхностной структуры фраз типа Убийства солдат имеют дело только с поверхностной структурой. Преимущество системы Ингве в том, что, будучи реальной программой порождения предложений, она позволяет выявить две закономерности, которые не учи­тываются в правилах трансформационной грамматики. Во-первых, она принимает в расчет информацию, кото­рая должна храниться в памяти компьютера и которая необходима для выполнения программы. Во-вторых, цель этой программы состоит в написании машиной слов предложения в окончательном линейном виде, слева направо. При применении правил Хомского, поскольку верхние ветви дерева предложения должны переписы­ваться прежде нижних ветвей, зависящих от них, нет никаких ограничений в порядке порождения символов предложения; например, несущественно, вообще говоря, что порождается вначале — группа подлежащего NP млн группа сказуемого VP.

18.jpg

Метод Ингве позволяет решить эти проблемы сле­дующим образом. Если допустить, что вся совокупность правил переписывания хранится в долговременной памяти компьютера, работа программы начинается с пер­вичного символа и всякий раз идет по левой ветви де­рева, пока не будет получено первое слово. В течение всего этого процесса машина должна хранить в кратко­временной памяти все те символы, которые нуждаются в дальнейшем преобразовании. Например, на рис. 6 к тому моменту, когда машина напечатает слово The, в ее кратковременную память должен поступить символ Сказуемое в результате деления при применении пер­вого правила переписывания символа Простое предло­жение на Подлежащее и Сказуемое, а также символ Существительное как результат деления Группы подле­жащего на Артикль и Существительное. Следующим шагом будет возвращение к последнему символу, хра­нящемуся в кратковременной памяти, в данном случае к существительному (что показано на схеме пунктирной стрелкой), которое в результате этого переписывается как steam.

Поскольку в процессе преобразования Существи­тельного в steam в кратковременную память не посту­пает никаких новых символов, программа предписывает возвращение к символу Сказуемое и движение по левой ветви до тех пор, пока не будет получено слово makes. На этом этапе в кратковременной памяти будет хра­ниться символ Дополнение в результате деления Сказуе­мого на Группу глагола и Дополнение, а затем и «отло­женная» разрывная составляющая Именная часть, воз­никшая в результате переписывания Группы глагола как Глагол и Именная часть. В типичном случае нужно было бы вернуться к символу Именная часть, как к послед­нему символу, поступившему в кратковременную память, но благодаря отмеченной «задержке» программа возвра­щается, как показано пунктирной линией, к символу Дополнение. Только после того, как будет напечатано слово it, программа возвращается к преобразованию Именной части вплоть до получения слова black. Цель этой программы заключается в порождении слов пред­ложения в окончательном виде, слева направо, в рамках общей синтаксической структуры предло­жения.

Наиболее важным следствием модели Пнгве является то, что при порождении каждого слова возникают опре­деленные обязательства, выражающиеся в числе символов, которые должны храниться в кратковременной памяти и затем пройти дальнейшее преобразование. В примере, изображенном на рис. 6, в момент получе­ния The в кратковременную память поступило два сим­вола (Сказуемое и Существительное), при получении steam — только один символ (Сказуемое), при получе-; mm makes — два символа (Дополнение и Именная часть),

19.jpg

при слове it — один символ (Именная часть), а при слове black ни одного символа. Это число хранящихся в памяти единиц Ингве называет «глубиной» слова. Он утверждает, что для любого устройства с ограниченной памятью существует предел числа единиц, которые могут храниться одновременно. Для человеческой памяти, по предположению Ингве, вероятным пределом является примерно семь единиц, что совпадает со средним объ­емом памяти, то есть с числом единиц, которые человек может запомнить или воспроизвести в течение короткого периода времени, например номер телефона (более подробно этот феномен рассмотрен в известной статье Дж. Миллера о «магическом числе 7»; 1965). Из этого следует, что любое предложение, требующее хранения

20.jpg

в памяти более семи символов для порождений како­го-то слова, выходит за пределы возможностей носителя языка. Эту меру — максимальное число единиц, которые должны храниться в памяти одновременно, Ингве на­зывает «максимальной глубиной» предложения.

Большая или меньшая глубина зависит от того, в ка­кую сторону больше разветвляется предложение — влево или вправо, потому что в последнем случае в па­мяти должно храниться больше единиц. Например,

предложение на рис. 7 имеет максимальную глубину 4, а на рис. 8—3, как показывают цифры в скобках под каждым словом, обозначающие число символов, которые должны храниться в памяти для порождения этого слова. Читатель может убедиться, что при системе би­нарных разветвлений — при отсутствии разрывных со­ставляющих — глубину каждого слова можно измерить, подсчитав число левых ветвей в схеме его порождения.

21.jpg

Ингве делает ряд очень интересных замечаний по поводу языковых приемов, используемых в английском языке для уменьшения глубины предложения. Одним из таких приемов является перемещение ветвящихся влево конструкций из начала предложения в конец, как показано на рис. 7 и 8. Этот пример особенно интересен тем, что он показывает, что наименьшей глубиной обла­дает как раз наиболее сложное пассивное предложе ние, и это заставляет предположить, что уменьшение глубины является одним из стилистических факторов, определяющих выбор именно пассивной формы. Ингве при­водит множество других примеров конструкций, которые могут использоваться для уменьшения глубины, напри­мер выбор предложения в зависимости от позиции пря­мого и косвенного дополнения: Он дал конфетку де­вочке, с которой познакомился в Нью-Йорке, когда ез­дил на десять дней к своим родителям на Рождество ч Новый год, а не предложение Он дал девочке, с которой познакомился в Нью-Йорке, когда ездил на десять дней к своим родителям на Рождество и Новый год, кон­фетку. Ингве считает, что многие на первый взгляд про­извольно и без необходимости усложненные стилисти­ческие конструкции, существующие в английском языке, становятся гораздо более объяснимыми, если взглянуть на них как на способ уменьшения глубины предло­жения.

Как модель порождения речи, теория Ингве обла­дает еще и тем преимуществом, что не предполагает наличия у говорящего предварительного знания об об­щей глобальной структуре окончательного предложения. Считается, что в момент порождения первого слова в памяти должно храниться лишь минимальное число символе, необходимых для создания законченного английского предложения. Если вернуться к рис. 6, то после произнесения слова The должны следовать по крайней мере подлежащее и сказуемое. Но после про­изнесения слова steam предложение можно закончить просто однословным сказуемым, например hisses (ши­пит). После следующего слова — makes ситуация стано­вится несколько сложнее, потому что для порождения этого слова говорящий должен знать, что make — пере­ходный глагол и требует именной части, следовательно, после него нужно произнести по крайней мере два слова, например it и black Однако самым важным яв­ляется то, что говорящему нужно знать лишь мини­мальное число единиц, необходимых для завершения предложения, и необязательно учитывать, каким обра­зом эти символы будут затем переписаны на более низ­ких уровнях. Это предположение выглядит весьма заманчиво, так как позволяет объяснить способность го­ворящего свободно выбирать и прибавлять новые эле­менты в процессе порождения предложения.

Столь же правдоподобным является предположение, что слушающий, руководствуясь собственным знанием правил переписывания, имеет определенные ожидания относительно будущих элементов предложения. Так, когда он слышит слово The, он знает, что за ним дол­жны последовать по крайней мере существительное и глагол, иначе предложение не будет закончено. По мере того как предложение разворачивается слева направо, слушающий получает новую информацию и корректи­рует свои ожидания относительно заключительной части предложения. По-видимому, таким образом теория Ингве объясняет линейный, «марковский» характер ре­чевого поведения как говорящего, так и слушающего.

Однако как модель речевого поведения эта теория наталкивается на ряд трудностей. Во-первых, в какой степени «глубина» сама по себе зависит от знания об­щей структуры предложения? Допустим, мы определи­ли числа, обозначающие глубину для слов предложе­ния Boys are liked by very smartly dressed girls, показан­ного на рис. 8. Но в какой степени эта схема отра­жает реальные действия говорящего или слушающего, если считать, что они еще не знают окончательной фор­мы всего предложения? Разумно предположить, что го­ворящий в момент произнесения слова are знает, что он уже выбрал пассивную форму, и поэтому должен за­кончить порождение формой глаюла и группой суще­ствительного, обозначающего действующее лицо. Но как только он дойдет до слова liked, ему необходимо произ­нести по крайней мере еще два слова, чтобы получить минимальною группу существительного — субъекта дей­ствия (by girls). Однако численное значение глубины слова liked (1) вовсе не отражает того факта, что сле­дующая за этим словом группа существительного должна состоять по крайней мере из двух слов Ситуа­ция становится еще более проблематичной, если мы рассмотрим восприятие речи По мере того как развора­чивается предложение, нет никаких оснований считать, что на следующем слове оно не будет закончено, напри­мер, Boys are ugly; значит, в тот момент, когда слушаю­щий слышит are, он может ожидать только одного последующего слова. В этой связи интересен эксперимент Мартина и Робертса (Martin, Roberts, 1966), являю­щийся первой проверкой гипотезы Ингве; исследователи подчеркивают, что интонация — то есть тон и ударе­ние — может служить для слушающего «подсказкой» относительно числа последующих слов.

Мартину и Робертсу удалось, однако, обойти про­блему прогноза глубины, так они использовали прием запоминания предложений. В экспериментах на запоми­нание экспериментатор может определить глубину слов в предложении на основе уже известной общей струк­туры предлагаемых предложений, и то же самое мо­жет сделать испытуемый, потому что, прежде чем от­править предложение на хранение в память, он может прослушать его до конца. И когда испытуемый полу­чает задание воспроизвести предложение, он скорее пытается воспроизвести уже имеющийся в его памяти код, чем производит выбор действий, необходимых для порождения нового предложения.

Отложив на время рассмотрение вопроса о том, на­сколько эти результаты отражают естественное речевое поведение говорящего и слушающего, Мартин и Роберте выдвигают гипотезу, что чем больше число обязательств, накладываемых на запоминание предложения особенно­стями его структуры, тем труднее его запомнить. Инте­ресно отметить, что мерой глубины в этих эксперимен­тах не была ни максимальная глубина по Ингве, ни общее число единиц, хранящихся в памяти в процессе порождения предложения. В качестве такой меры Мар­тин и Роберте приняли среднее значение чисел, обозна­чающих глубину слов в данном предложении. Например, средней глубиной предложения на рис. 7 будет сумма чисел глубины всех слов (11), деленная на число слов (6), то есть 1,83. Для определения глубины предложе­ния на рис. 8 нужно разделить 11 на 8, что дает 1,38. Очевидным преимуществом такого способа измере­ния является возможность контроля длины предложения при подсчете его структурной сложности. Но это приво­дит нас к довольно любопытному выводу, что длина предложения сама по себе не влияет на его запоминаемость. Можно привести в качестве крайнего случая очень длинное, но ветвящееся только вправо предложение, при­чем можно выбрать такое предложение, в котором порождение элемента требует минимума обязательств на каждом этапе и дает минимальную среднюю глубину, и тем не менее такое предложение будет вызывать огром­ную нагрузку на память. Во всяком случае, предполо­жение Ингве о том, что в памяти хранятся обязательства относительно именно будущих действий, не учитывает того факта, что запоминающий должен хранить в памяти информацию обо всех единицах, появившихся в предло­жении ранее.

Если принять во внимание это соображение, то не­удивительно, что в одном из экспериментов Мартина и Робертса (1967), в котором варьировалась длина пред­ложения, оказалось, что она влияет главным образом на запоминаемость. Однако в основном эксперименте, целью которого было сравнение гипотезы глубины и трансфор­мационной гипотезы, длина предложения фактически контролировалась. Используя предложения длиной в семь слов, исследователи составляли наборы ядерных, отрицательных и пассивных предложений (включая уко­роченные пассивные предложения без действующего лица), при этом каждый тип предложений имел либо очень малую среднюю глубину, либо очень большую. Исследуя запоминаемость предложений испытуемыми, Мартин и Роберте обнаружили, что средняя глубина является более важным фактором, чем тип предложе­ния. В самом деле, если бы запоминаемость зависела от типа предложения, как тогда объяснить, что некоторые ядерные предложения запоминались хуже, чем сложные предложения? Авторы считают, что эти результаты вы­зывают большие сомнения в трансформационной гипо­тезе; далее авторы наносят этой теории последний сокру­шительный удар, показав, что в эксперименте Мелера (1963), результаты которого интерпретировались как до­казательство зависимости запоминаемости от трансфор­мационной сложности, использовались предложения с теми же различиями в средней глубине, а именно сред­няя глубина ядерных предложений была 1,17, пассив­ных — 1,38, отрицательных — 1,43 и пассивных отрица­тельных — 1,67.