В творческой мастерской о классиках и современниках
ПОЛЕТЫ С ШАГАЛОМ
Генрих САПГИР
Записки поэта
Думаю, что художник Марк Шагал еще и потому пользуется всемирной известностью и
всеобщей любовью, что всем своим творчеством он показывает: в искусстве нет четкой
грани, отделяющей реальный мир от мира вымысла. Так чувствуют и так рисуют дети. Из
художников - некоторые гениальные. В самом деле, где граница между моими чувствами
и мыслями - и происходящим вокруг? Как-то мы условились, что она существует на
уровне физическом и тактильных ощущений. А на психологическом - где кончаюсь я и
начинается мое и насколько это мое? Довольно расплывчато. Так или иначе приходится
признать, что все вокруг - живое и сообщается между собой.
В поэзии средство - язык, слово. Признаюсь, я литературу вообще по старинке отношу к
разным видам поэзии, даже журналистику воспринимаю как антипоэзию- вне оценочных
категорий.
Мне часто представляется, что русский язык- это бескрайнее волнующееся море, где на
материке литературы стоят отдельно воображаемые, но совершенно реальные по-своему
миры: мир Гоголя, мир Льва Толстого, мир Чехова и др. Здесь можно прогуливаться,
общаться с населением и быть совершенно самим собой. Это особая радость, которая дана
человеку не иначе как свыше. Просто надо сесть поудобнее, раскрыть книгу и погрузиться
в это безумное множество значков, которые мгновенно превращаются в реальность,
обступающую тебя со всех сторон. Какая физика и какая химия!
И этот бесконечно намываемый материк, порождаемая литературой реальность, где все
это есть - в нас или вовне? Мне кажется, литературоведение зачастую еще плавает по
поверхности. Нет у него кроме логики других орудий, а они есть! Не анализ, а синтез;
уподобление, перевоплощение, отстранение, обозрение на расстоянии и много чего
другого, стоит только направить движение мысли в эту сторону.
В живописи еще наглядней. Я вижу величественные дворцы и постройки, в прошлом и в
современности, шпили их задевают звезды, а корни протянулись к нашему сердцу. Я вижу
темные покои Рембрандта, изнутри таинственно озаренные человеческими лицами. Я
вижу цветной ковер Матисса, где идешь вроде в глубину, а все остаешься на поверхности;
нелогично, но убедительно, В перспективе я различаю иные здания и миры. И я убежден,
что они существуют так же, как мой город, моя улица, мой дом, И двери туда всегда
открыты - это сами картины. То, что говорил Павел Флоренский об иконах: это окна -
туда, - кажется, верно в отношении всего искусства. Но это еще и окна оттуда, в свете
которых мы проходим.
И вот теперь, созерцая картины Шагала, я вижу его Витебск, не тот, в котором я никогда
не был, а тот, который я знаю и над которым, кажется, летал в детстве. И этот Витебск не
только мой, он принадлежит всем, кто увидит и полюбит его. Я уверен, что сам этот
Витебск знает и любит нас.
