Помпеи: иллюзия очевидности
Мэри Бирд

 получить по E-mail
 версия для печати

Paul Zanker. Pompeii: Public and Private Life (translated by Deborah Lucas Schneider). Harvard, 262 pp.

В извержениях вулканов хорошо одно: они почти никогда не застигают врасплох. Несколько дней, а то и недель, вулкан беспрерывно рокочет, кратер все сильнее изрыгает дым, время от времени сыплется редкий пепел - обычно этого вполне достаточно, чтобы все, у кого имеется толика здравого смысла, решимость и какие-то средства передвижения, убежали за много часов до того, как хлынет лава или ливень из вулканических пород. Именно так обстояло дело в Помпеях в 79 г. н.э. Пепел мгновенно сжег город, однако за несколько дней до этого земля начала колебаться, а утром в день землетрясения над Везувием появилось грибовидное облако - явный предвестник катастрофы. Пресловутые наводящие жуть "трупы", найденные в Помпеях (на самом деле, гипсовые слепки погибших, по-лу-чен-ные хит-ро-ум-ным пу-тем: в по-лос-ти, об-ра-зо-вав-шие-ся на мес-те раз-ла-гаю-щих-ся тел, впры-ски-ва-лся раствор гипса), - представляют лишь ничтожное мень-шин-ст-во го-род-ско-го на-се-ле-ния: ко-пуш; фа-та-ли-стов; не-за-дач-ли-вых; тех, кто ока-зал-ся там, где не следует, и то-гда, ко-гда не следует (вроде разодетой дамы, найденной в гладиаторских казармах), бедняков, которым не на чем было уехать; рабов, которые были не властны распоряжаться собой; цепных собак, которых забыли отвязать. Самая известная жертва - Плиний Старший, занудливый эрудит, автор обширной энциклопедии естественной истории, - он погиб, безрассудно пытаясь увидеть извержение вулкана вблизи. Остальные, а это подавляющее большинство жителей, собрали все ценное и покинули город.

За помпейцев можно порадоваться, но археологам, туристам, романистам, художникам и киношникам, представляющих Помпеи чем-то вроде "Мари-Селесты"¹ древнего мира - с недоеденными яйцами всмятку на столах, - можно только посочувствовать. Конечно, кое-какие сведения о том, как жили и умирали в Помпеях, мы получили. Более того, "живую античность", подобную помпейской, не найдешь больше нигде - ни в Греции, ни в Риме: мужчина взбирается на дерево, чтобы его не завалил пепел, но его заваливает и там; где еще увидишь "античный" хлеб в печи, оставленный пекарем, упорно работавшим до самого конца. Вме-сте с тем, до нас дошел не застывший слепок обыденной жизни, а то, что осталось от покинутого жителями и уже наполовину разграбленного города. Отсюда поразительная скудость домашнего скарба и безделушек (благодаря чему создается впечатление, будто в эс-те-ти-ке пер-во-го ве-ка преобладало не-что вро-де по-стмо-дер-ни-ст-ско-го ми-ни-ма-лиз-ма): дорогие сердцу вещи владельцы, по большей части, увезли.

Разочарование Помпеями испытывали многие туристы, посещавшие их за последние 250 лет. ("Мумифицированный город произвел на нас малоприятное впечатление", - вспоминает Гете в "Итальянском путешествии"; экспозиция близлежащего музея понравилась ему куда больше.) Мертвенность города объясняется не только поспешным бегством его жителей, но и многими другими обстоятельствами. В первую очередь, грабежами. Как только вулканические шлаки осели, местные жители вернулись и принялись рыть подкопы, чтобы достать вещи, представлявшие хоть какую-то ценность: от серебряных чаш до бронзовых статуй и мраморных плит. Почти две тысячи лет спустя грабежи плавно перетекли в первые, как их принято называть, "раскопки": все луч-шее вырубали из застывшей лавы и уво-зи-ли в со-б-ра-ние неаполитанского ко-ро-ля; на-ход-ки "сор-том по-ни-же", не-дос-той-ные вни-ма-ния вен-це-нос-но-го по-кро-ви-те-ля ис-кус-ст-в, были об-речены на по-сле-до-ва-тель-ное раз-ру-ше-ние. Гра-бе-жи с са-мо-го на-ча-ла бы-ли де-лом од-но-вре-мен-но до-ход-ным и рис-ко-ван-ным. Не-ма-ло тру-пов, счи-та-вшихся жерт-ва-ми из-вер-же-ния, по всей ве-ро-ят-но-сти, останки гра-би-те-лей, погибших в ла-би-рин-тах не-на-деж-ных под-ко-пов.

Еще бо-лее су-ще-ст-вен-но то, что за-дол-го до из-вер-же-ния вул-ка-на Пом-пеи бы-ли основательно раз-ру-ше-ны зем-ле-тря-се-нием 62 года, и, не исключено, что не-сколь-ко лет спус-тя - еще одним. Возможно, события развивались следующим образом: ко вре-ме-ни из-вер-же-ния вул-ка-на го-род был чуть ли не пол-но-стью раз-ру-шен и его не спе-ши-ли вос-ста-нав-ли-вать. Ро-до-ви-тые, со-стоя-тель-ные се-мьи уе-ха-ли (у них, по всей ве-ро-ят-но-сти, име-лись до-ма не толь-ко в Пом-пе-ях), их ме-сто в городской иерархии заняли нувориши, которые торопились украсить свои особняки, следуя самому пошлому варианту последней моды, восстановление же общественных зданий было отодвинуто на второй план. К 79 году - а после первого землетрясения прошло уже 17 лет - на форуме полностью было вос-ста-новлено только од-но зда-ние. Ес-ли эта мрач-ная кар-ти-на со-от-вет-ст-ву-ет дей-ст-ви-тель-но-сти, то Помпеи - это не ос-тан-ки го-ро-да (пусть да-же раз-граб-лен-но-го и на-по-ло-ви-ну по-ки-ну-то-го) в по-ру его рас-цве-та, а что-то вро-де древ-ней строи-тель-ной пло-щад-ки, где самовольно захватывали места все желающие. Кар-ти-на эта не кажется слиш-ком уж не-прав-до-по-доб-ной: имен-но та-кое впе-чат-ле-ние про-из-во-дит го-род се-го-дня.

Не-смотря на эти пре-пят-ст-вия, а, мо-жет быть, и бла-го-да-ря им, изу-че-ние Пом-пей в по-след-ние два-дцать лет пе-ре-жи-ва-ет воз-ро-ж-де-ние. Но-вое по-ко-ле-ние ар-хео-ло-гов и ис-то-ри-ков как нель-зя луч-ше осоз-на-ет труд-но-сти "рас-шиф-ров-ки" города. Однако они считают нелепым отказываться от вышеизложенных фактов из-за их спорности и настаивать на традиционной точке зрения: Помпеи сохранились лучше многих древних городов, и если нам не понять Помпеи, то что уж говорить об Антиохии, Александрии или даже самом Риме! Современные ученые сосредоточили усилия на трех направлениях: во-первых, тщательно исследуется история незаконных раскопок, от грабителей до диггеров; во-вторых, изучается ранняя история города, пласты под разрушениями 79 года (до того, как Помпеи официально стали "римскими", здесь семь с лишним веков жили этруски, греки, италики); третье направление касается общих вопросов исторической науки: руины дадут ответ, если их правильно спросить.

Усилия ученых в не-ко-то-рых слу-ча-ях увенчались за-мет-ны-ми ус-пе-ха-ми. Кро-пот-ли-вая работа в ар-хео-ло-ги-че-ских ар-хи-вах по-мог-ла оп-ре-де-лить, что, кем и где было обнаружено. Впервые были полностью описаны некоторые помпейские дома - какие памятники и в каких комнатах найдены; без этого невозможно определить назначение этих комнат. В некоторых случаях (особенно в Усадьбе Ме-нан-д-ра, на-зван-ной так по-то-му, что в ней на-шли порт-рет гре-че-ско-го дра-ма-тур-га) именно ра-бо-та в ар-хи-вах ста-ла поводом для переоценки всего сохранившегося на поверхности, бы-ли про-из-ве-де-ны более тща-тель-ные описи и да-ти-ров-ки, уточняющие, ко-гда и кто здесь жи-л, кем и что бы-ло по-вре-ж-де-но. Это по-мо-жет оп-ре-де-лить, что бы-ло раз-ру-ше-но зем-ле-тря-се-ни-ем 62 го-да, ка-кие вос-ста-но-ви-тель-ные ра-бо-ты про-из-во-ди-лись, а так-же понять, что на-тво-ри-ли гра-би-те-ли и в древ-ние, и в на-ши вре-ме-на.

Прогресс третьего направления не менее очевиден. Например, впервые поставленный вопрос о социальном значении гражданской архитектуры произвел переворот в изучении помпейского (а в результате и римского) жилища. Скрупулезно сопоставляя сохранившиеся памятники со стенной росписью различных стилей, задаваясь простым вопросом вроде: что видел человек, входящий в дом через парадную дверь, - и сравнивая дошедшие до нас руины с трактатом Витрувия "Десять книг об ар-хи-тек-ту-ре" (I в. до н.э.), ар-хео-ло-ги возвращают космос дома в центр об-ще-ст-вен-ной и по-ли-ти-че-ской ис-то-рии Древнего Рима. Со-глас-но этой теории, до-ма рим-ской эли-ты не были "частными", то есть дом не скрывал от общества своих обитателей, а напротив, подчеркивал политическое лицо владельца, был задником сцены, на которой разыгрывалась его роль патрона и магистрата.

Од-на-ко, хотя мы и ста-ли луч-ше по-ни-мать, что пред-став-ля-ли со-бой Пом-пеи, на некоторые су-ще-ст-вен-ные во-про-сы от-ве-ты так и не най-де-ны, и эти во-про-сы озадачивают больше, чем прежде. Ка-за-лось бы, не так слож-но определить, сколь-ко че-ло-век на-се-ля-ло го-род. Как-ни-как 75 процентов его пло-ща-ди полностью рас-коп-аны, и это по-зво-ляет с дос-та-точ-ной сте-пе-нью точ-но-сти восста-но-вить пла-нировку до-мов; нет ос-но-ва-ний пред-по-ла-гать, что ос-тав-шие-ся 25 про-цен-тов пре-под-не-сут нам боль-шие не-ожи-дан-но-сти. Но чис-лен-ность жителей го-ро-да оце-ни-ва-ют по-раз-но-му: циф-ры ко-леб-лют-ся от 6 400 до 30 000. Рас-хо-ж-де-ния объ-яс-ня-ют-ся от-час-ти тем, что су-ще-ст-ву-ют са-мые раз-ные ги-по-те-зы от-но-си-тель-но плот-но-сти на-се-ле-ния го-ро-да. Были помпейские жи-ли-ща про-сторными или да-же бо-га-чи юти-лись в спаль-нях по двое и больше? Оценить численность городского населения трудно еще и потому, что верхние этажи зданий почти полностью разрушены. Во многих домах сохранились лестницы, ведущие на второй этаж, но, что там находилось - спальни-каморки для рабов, гос-под-ская опо-чи-валь-ня, дет-ская или про-сто чер-дак, где хра-ни-лись ве-щи, - мы не пред-став-ляем. Характерно, что до сих пор не существует сколько-нибудь приемлемой гипотезы о том, что творилось на верхних этажах римских жилых зданий.

Возможно, на-се-ле-ние Помпей к 79 году зна-чи-тель-но со-кра-ти-лось, - в осо-бен-но-сти, ес-ли считать, что зем-ле-тря-се-ние 62 года бы-ло раз-ру-ши-тель-ным и все, имевшие жилье в дру-гом мес-те, вы-еха-ли из го-ро-да. Авторы ряда последних исследований задаются вопросами: на-сколь-ко оно бы-ло разру-ши-тель-ным? Что успели вос-ста-новить? Как зем-ле-тря-се-ние по-влия-ло на демографию города? Па-ра-док-саль-но - чем боль-ше узнавали, тем неочевиднее становились ответы на эти во-про-сы. Взять хо-тя бы точ-ные опи-си вещей, най-де-нных в не-ко-то-рых до-мах. По-ра-зи-тель-но, как ма-ло раз-нят-ся ме-ж-ду со-бой ком-на-ты: в "сто-ло-вых" мо-ты-ги и то-по-ры на-хо-дят ря-дом с вин-ны-ми куб-ка-ми и под-но-са-ми; в дру-гих ком-на-тах плот-ниц-кий ин-ст-ру-мент ле-жит возле ба-ноче-к для кос-ме-ти-че-ских средств, се-реб-ря-ные лож-ки возле се-ка-то-ра. Эти факты позволили некоторым ученым утверждать, что в по-след-ние де-ся-ти-ле-тия су-ще-ст-во-ва-ния Пом-пей в не-ко-гда ве-ли-ко-леп-ные до-ма, по-ки-ну-тые хо-зяе-ва-ми, все-ля-лось по не-сколь-ко семей, а в рос-кош-ные по-кои - в про-шлом по-ка-за-тель со-ци-аль-но-го ста-ту-са их владельца - ста-ли сва-ли-вать са-до-вый инвентарь. Сло-вом, это служит до-ка-за-тель-ст-вом упад-ка го-ро-да. Но возможны и другие ги-по-те-зы. Находки могут свидетельствовать о па-ни-ке, ца-рив-шей в по-след-ние ча-сы пе-ред из-вер-же-ни-ем вул-ка-на: жи-те-лям при-шлось впо-пы-хах со-би-рать свой скарб, что-бы по-гру-зить на по-воз-ки, или бро-сать его. А может, такой способ хранения домашней утвари был для рим-лян обыч-ным, и землетрясение тут ни при чем? Су-ще-ст-ву-ет шко-ла, от-вер-гаю-щая чет-кие функ-ции ("сто-ло-вая", "ка-би-нет", "спаль-ня"), с помощью ко-то-рых мы пы-та-ем-ся описать рим-ские жи-ли-ща, и пред-по-чи-таю-щая "мно-го-функ-цио-наль-ный" под-ход к уст-рой-ст-ву римского дома. Что, если в их мире мо-ты-ги и то-по-ры со-сед-ст-во-вали с куб-ка-ми на впол-не за-кон-ных ос-но-ва-ни-ях?

Кни-га Пау-ля Цан-ке-ра "Пом-пеи. Жизнь об-ще-ст-вен-ная и ча-ст-ная" - сре-до-то-чие и по-ро-ж-де-ние этих спо-ров. В ра-бо-те, со-стоящей из трех са-мо-стоя-тель-ных очер-ков (они бы-ли написаны в 1979-1993 гг. и опуб-ли-ко-ва-ны на италь-ян-ском и не-мец-ком), от-ра-зились из-ме-не-ния, про-изо-шед-шие в изу-че-нии Пом-пей за эти го-ды. В пре-ди-сло-вии, при-ме-ча-ни-ях и по-сле-сло-ви-и Цан-кер об-ра-ща-ет вни-ма-ние на но-вые идеи в самых различных областях исторической науки, которые мог-ли повлиять на выводы, содержащиеся в ос-нов-ном тек-сте. В це-лом, кни-га отражает динамизм в этой области истории.

Цан-кер, в на-стоя-щее вре-мя ди-рек-тор Не-мец-ко-го ар-хео-ло-ги-че-ско-го ин-сти-ту-та в Ри-ме, из-вес-тен пре-ж-де все-го работами о роли визуальных символов в ран-ней Рим-ской им-пе-рии. Подчеркивая значение архитектуры, скульптуры и городского планирования в политике, проводимой римскими правителями (особенно при Августе), Цанкер оказал огромное влияние на изучение древней истории. После него ни одна серьезная статья не обходится без анализа зрительных образов. В основной главе "Помпей" внимание Цанкера сосредоточено на городском пейзаже, изменениях облика города за последние три столетия. Он начинает со II в. до н.э - периода процветающей италийской общины, прочно связанной с греческим миром, затем переходит к I в. до н.э., когда объединение Помпей с Римом было формально закреплено (и Рим немедленно поселил в городе своих ветеранов), и заканчивает периодом до зем-ле-тря-се-ния и по-сле. Как и сле-до-ва-ло ожи-дать, исследования последствий зем-ле-тря-се-ния заставили Цан-ке-ра су-ще-ст-вен-но пе-ре-смот-реть некоторые вы-во-ды: так, в ос-нов-ном тек-сте ут-вер-жда-ет-ся, что го-род-ской центр в Пом-пе-ях фактически представлял собой руины и не вос-ста-нав-ли-вал-ся вплоть до 79 г., однако в по-сле-сло-вии автор не исключает, что центр города все же был вос-ста-нов-лен, при-чем с та-ким раз-ма-хом, что по-сле из-вер-же-ния вул-ка-на гра-би-те-ли пер-вым де-лом на-це-ли-лись на све-же-по-став-лен-ные мра-мор-ные пли-ты. В дру-гой важ-ной гла-ве (ва-ри-ан-те эс-се 1979 г.) вни-ма-ние ав-то-ра со-сре-до-то-че-но на строительстве жилых домов. Здесь он вновь за-пу-ты-ва-ет (а в примечаниях распутывает) во-прос о том, в ка-кой ме-ре в Пом-пе-ях "позд-него" (т.е. по-сле 62 г.) пе-ри-ода верховодили обнаглевшие нувориши, напоминающие Тримальхиона из "Сатирикона" Петрония.

Книга Цанкера - умная, богатая интересными наблюдениями - без всяких сомнений лучшая работа о Помпеях, хотя сам автор отмечает ее предварительный характер (она неплохо переведена, если не считать того, что Дом Аполлона с раздражающим постоянством именуется Домом Аполлония). В более широком плане это, безусловно, лучшее исследование о влиянии Рима на облик небольшой италийской общины в пе-ри-од позд-ней рес-пуб-ли-ки или ран-ней им-пе-рии. Тем не ме-нее да-же Цан-кер по-рой хва-та-ет-ся за не-ко-то-рые сомнительные с точ-ки зре-ния ис-то-рии со-ло-мин-ки. "Знание и культура, - пишет он, говоря о Риме I века н.э., - были далеки от политики, и потому им ничто не угрожало", - утверждение не только явно неверное, но и крайне странное для Цан-ке-ра, по-сколь-ку глав-ный его труд в не-ма-лой степени по-свя-щен доказательст-ву об-рат-но-го. Еще бо-лее сомнителен анализ Цанкера рос-кош-ных особ-ня-ков, по-стро-ен-ных во II ве-ке до н.э. Он ус-мат-ри-ва-ет раз-ни-цу в куль-тур-ных ус-та-нов-ках жи-те-лей Пом-пей и сто-лич-но-го Ри-ма: рим-ские се-на-то-ры метались между роскошью модного тогда греческого стиля и традициями республиканского аскетизма, тогда как жители Помпей наслаждались роскошью в той мере, в какой позволяли финансы. Но это все домыслы, а мнимое противоречие объясняется просто: Рим знаменит не только грандиозными зданиями, но и прекрасной литературой, и споры римлян об архитектуре зафиксированы в книгах, в то время как о литературных произведениях, написанных помпейцами, нам ничего не известно. Поэтому мы не можем судить о том, что думали или о чем спорили жители Помпей, возводя огромные особняки, однако у нас нет оснований заключать ex silentio², что их отношение к подобным вопросам было менее сложным, чем у римлян.

Подобные рассуждения в работах Цанкера, ученого серьезного и опытного, заставляют задуматься, почему количество наших знаний о Помпеях не переходит в качество. Почему историкам Древнего мира легче писать о любом другом римском городе, хотя они "знают" о нем гораздо меньше? Не слишком ли удобна та мизерность свидетельств, на которую они сетуют? То, что в Помпеях столько всего сохранилось, оказалось в не-ко-то-ром ро-де не-удоб-ным сюр-при-зом. В ко-неч-ном сче-те проблема сводится к трудности интерпретаций древ-них свидетельств материальной культуры при от-сут-ст-вии современных им литературных источников. Наиболее пространный из дошедших до нас текстов о Помпеях - это "Письма" Плиния Младшего, весьма приукрашенный рассказ о по-след-нем научном эксперименте его дя-ди. По-ми-мо этого, мы рас-по-ла-га-ем парой бег-лых упо-ми-на-ний о зем-ле-тря-се-нии и несколькими строч-ка-ми о бес-по-ряд-ках, про-изо-шед-ших в пом-пей-ском ам-фи-те-ат-ре в 59 году. Ве-ще-ст-вен-ные сви-де-тель-ст-ва не мо-гут ни рас-ска-зать о се-бе, ни дать чет-кие от-ве-ты на боль-шин-ст-во во-про-сов, ко-то-рые хо-те-ли бы за-дать их интер-пре-та-то-ры. И да-же при наличии такого количества па-мят-ни-ков ма-те-ри-аль-ной куль-ту-ры, как в Пом-пе-ях, вещи не могут рас-ска-зать о лю-дях, ко-то-рые ими не-ко-гда поль-зо-ва-лись, или поведать собственную историю на про-тя-же-нии ве-ков; они спо-соб-ны дать лишь смут-ное по-ня-тие о слож-ных про-цес-сах, в ре-зуль-та-те которых тот или иной предмет оказался в том или ином месте того или иного древнего строения. Но большинству из нас не так уж интересно, что мотыгу обнаружили в столовой, куда интереснее, для чего ее в столовой употребляли, кто ее ту-да по-ста-вил и за-чем. И ни-ка-кие археологические находки сами по себе, даже при таком обилии, как в Помпеях, не могут ответить на эти вопросы.

Перевод Ларисы Беспаловой

London Review of Books, September 16, 1999

ИФ-библиография:
Paul Zanker. Pompeii: Public and Private Life. Harvard University Press, 1997.
Lindsay (editor). Festi, Sexti, Pompei. University of Michigan Press, 1997.
Piero Giovanni Guzzo. Pompeii. Oxford University Press, 2000.
L. Jr. Richardson. Pompeii: An Architectural History. John Hopkins University, 1998.
Ray Laurence. Roman Pompeii: Space and Society. Rutledge, 1996.

Примечания:

¹ Найденная в1872 г. посреди моря бригантина, команда которой бесследно исчезла. - Прим. переводчика

² Здесь: по умолчанию (лат.) - Прим. переводчика.

поставить закладку

предыдущая	в начало	следующая