ВОЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА -- Военная история -- Кисловский Ю. Г. От первого дня до последнего

Кисловский Юрий Григорьевич
От первого дня до последнего: За строкой боевого донесения и сообщения Совинформбюро

«Военная литература»: militera.lib.ru
Издание: Кисловский Ю. Г. От первого дня до последнего. — М.: Политиздат, 1988.
Книга на сайте: militera.lib.ru/h/kislovsky_jg/index.html
Иллюстрации: нет
OCR: Андрей Мятишкин (amyatishkin@mail.ru)
Правка: sdh (glh2003@rambler.ru)
Дополнительная обработка: Hoaxer (hoaxer@mail.ru)

[1] Так обозначены страницы. Номер страницы предшествует странице.
{1}Так помечены ссылки на примечания. Примечания в конце текста

Кисловский Ю. Г. От первого дня до последнего: За строкой боевого донесения и сообщения Совинформбюро. — М.: Политиздат, 1988. — 303 с. Тираж 300 000 экз.

Аннотация издательства: В книге доктора исторических наук Ю. Г. Кисловского на основании документов, публикаций военных лет, воспоминаний ветеранов рассказывается о роли пограничников в отражении фашистского нашествия. Подлинные факты и рассказы реальных людей позволяют представить правдивые картины боев, тех, кто мужественно выполнял свой долг в течение всей войны.

Содержание

К читателям этой книги [3]
Глава I. Заставы принимают бой [7]
Глава II. Фронтовая страда [133]
Глава III. Возвращение [237]
Пограничники — Герои Советского Союза [291]
Пограничники — участники Великой Отечественной войны, чьи имена присвоены пограничным заставам и кораблям [301]

Все тексты, находящиеся на сайте, предназначены для бесплатного прочтения всеми, кто того пожелает. Используйте в учёбе и в работе, цитируйте, заучивайте... в общем, наслаждайтесь. Захотите, размещайте эти тексты на своих страницах, только выполните в этом случае одну просьбу: сопроводите текст служебной информацией - откуда взят, кто обрабатывал. Не преумножайте хаоса в многострадальном интернете. Информацию по архивам см. в разделе Militera: архивы и другия полезныя диски (militera.lib.ru/cd).

К читателям этой книги

1418 дней длилась Великая Отечественная война советского народа с гитлеровской Германией. И от первого до последнего ее дня в рядах защитников Родины шли часовые советских границ.

Летопись пограничных войск хранит немало ярких примеров величайшего мужества дозорных границы, их верности воинскому долгу, идеалам коммунизма. Многие страницы этой летописи посвящены участию пограничников в войне с фашизмом. Новая книга ветерана пограничных войск, участника боев с гитлеровцами, доктора исторических наук Ю. Г. Кисловского также посвящена незабываемым дням Великой Отечественной.

Книга эта — не художественное описание героических подвигов. Автор поставил перед собой цель на основании боевых донесений военных лет, воспоминаний непосредственных участников боев, других документальных материалов и отдельных исторических очерков показать общую картину участия пограничных войск в защите наших рубежей и затем освобождении Родины. Насколько это удалось, судить читателям. Я бы хотел поделиться некоторыми своими мыслями, которые возникли у меня при чтении рукописи.

50 лет отдал я службе в пограничных войсках, немало прошел дорогами войны, знаю историю наших войск, горжусь ею. И думается мне, что новая книга о пограничниках позволит читателям полнее представить тот путь, который довелось пройти часовым нашей границы.

Автор начинает свой рассказ с первых часов наступившего 22 июня 1941 года и подробно, факт за фактом, восстанавливает многие события первого дня войны на тех участках советской границы, которые были вероломно нарушены гитлеровскими войсками в предрассветный час.

Цифры, имена, скупые подробности боев позволяют представить и понять ту обстановку, которая создалась у наших западных рубежей. Не было предела мужеству и стойкости пограничников, но был предел их жизни. И многие [4] отдали ее не колеблясь, считая высшим своим долгом встать на пути врага, заслонить собою Родину, свой народ. Много примеров самоотверженности дозорных хранит память нашего народа, был и я свидетелем мужества и стойкости, вызывающих преклонение. Яркий пример силы духа и верности воинскому долгу — рассказ участника обороны Брестской крепости П. С. Клыпы. На девятый день войны, пробираясь вместе с другими защитниками из крепости через Тереспольское укрепление, они увидели пограничника с ручным пулеметом.

«Возле него валялись сотни стреляных гильз и запасные диски, а неподалеку — десятки фашистских трупов. Видимо, это был один из секретных постов погранзаставы. Здесь его застала война в ночь на 22 июня, и все эти дни он оставался на месте, ведя бои с врагом. Вид его был ужасен: воспаленные глаза, серое, осунувшееся лицо, костлявые руки крепко сжимали пулемет. Уже несколько суток он не спал и не брал в рот пищи. Казалось, боец лежит без сознания. Но вот он поднял голову и посмотрел на нас. Мы предложили ему прорываться вместе. Пограничник с трудом открыл потрескавшиеся губи и с ожесточением сказал:

— Никуда я отсюда не уйду.

И безымянный герой, так поразивший меня своей силой духа, самоотверженностью, патриотизмом, остался...»

Не ушел из Брестской крепости и начальник 9-й пограничной заставы лейтенант А. М. Кижеватов. «Некуда мне идти, — твердо сказал он бойцам. — Здесь моя застава, и я ее командир».

Двое суток вел огонь по фашистам, пытавшимся переправиться через Западный Буг, пулеметчик Алексей Александрович Новиков. Только на третий день, обойдя пограничника с тыла, немцам удалось захватить израненного, истекающего кровью воина.

Немало трагического было в событиях первого дня войны, об этом свидетельствуют и те факты, которые приведены в книге. Но, несмотря на всю сложность кровопролитных первых боев, нет даже в бесхитростных, лаконичных воспоминаниях участников тех событий ощущения трагизма, обреченности. Ничто не могло поколебать уверенность принявших первый бой с врагом в победе над фашистами. Веру эту просто и твёрдо выразил пограничник Иван Шевцов: о победе думали пограничники в тот беспощадный первый день войны. [5]

Сегодня, спустя почти полвека, можно попытаться объяснить причины создавшейся обстановки. Для большей убедительности сошлюсь на слова Маршала Советского Союза А. М. Василевского, имевшего все основания оценить события первых дней войны. Вот что он написал:

«Серьезной причиной наших неудач явились просчеты в оценке возможного времени нападения на нашу страну фашистской Германии и упущения в подготовке к отражению первых ударов... Войска, находившиеся в приграничных районах, оказались недостаточно подготовленными к отражению агрессии. Мощный удар гитлеровской военной машины обрушился на них внезапно... Наши приграничные войска вынуждены были вступить в борьбу разрозненно, без необходимого воздушного прикрытия и артиллерийской поддержки.

В ходе подготовки к войне были допущены и другие просчеты.

Мы неверно определили направление главного удара немецко-фашистких войск и, как следствие, неправильно распределили силы и средства своих войск. В нашем оперативном плане обороны главным направлением считалось Юго-Западное, а гитлеровская Германия сосредоточила максимум сил и средств на Западном с целью захвата Москвы».

Нетрудно понять, что ждало воинов, оказавшихся на пограничных рубежах, какая задача выпала им в самый трудный час. И они с честью выполнили все, что было в их силах. Свидетельств тому много, и эта книга в том числе. Я же приведу слова двух военных — начальника штаба 41-й стрелковой дивизии генерал-майора В. Е. Еремина и четырежды Героя Советского Союза Маршала Советского Союза Г. К. Жукова.

«В душе мы были уверены, — писал генерал Еремин, — что пограничники сумеют своими смелыми действиями постоять за каждую пядь родной земли и задержать продвижение передовых частей противника. В действительности они во много раз перекрыли наши расчеты и на отдельных направлениях на несравненно более длительное время задержали врага, оказывая ему ожесточенный отпор».

Маршал Жуков, оценивая действия одного из пограничных отрядов, сказал следующее:

«...своим героическим самопожертвованием они... помогли нашим войскам выиграть [6] необходимое время для организации обороны на подступах к Москве».

Слова эти, на мой взгляд — и читатель сможет убедиться в этом, прочитав книгу, — можно отнести ко всем действиям пограничников в дни начавшейся войны.

Прошло сорок три года после окончания Великой Отечественной. Срок немалый. Сменилось не одно поколение пограничников. Лишь памятники, напоминающие о тех, кто отдал свою жизнь, отстаивая суверенитет и неприкосновенность родной земли на государственной границе, стоят, как бессменные часовые. Именами героев-пограничников названы заставы и корабли, населенные пункты, школы и улицы. Живы славные традиции отцов и дедов, старших товарищей — боевые, чекистские. Они призывают к бдительности, к подвигу, учат стойкости.

Летопись пограничных войск сегодня пополнилась новыми примерами мужества и героизма, которые сродни подвигам времен Великой Отечественной войны. Одно из ярчайших свидетельств этого — повседневный ратный труд, бдительная охрана государственной границы, события и дела, которыми живут пограничники. Надеюсь, что эта книга позволит им черпать примеры мужества у тех, кто до конца выполнил свой долг.

Герой Советского Союза, участник первых боев на государственной границе, кандидат военных наук, доаент, полковник А. В. РЫЖИКОВ [7]

Глава 1.
Заставы принимают бой

«Ты спрашивал, о чем думали пограничники в первый день войны? О Победе».

Из рассказа начальника 1-й заставы 79-го пограничного отряда И. М. Шевцова сыну [9]

«С рассветом 22 июня 1941 года регулярные войска германской армии атаковали наши пограничные части на фронте от Балтийского до Черного моря».

Из сообщения Главного командования Красной Армии 22 июня 1941 года

В каждом доме, в каждом городе и селе нашей мирной страны прозвучали в тот воскресный день эти слова. Правительство СССР оповестило советских людей о начале священной войны с фашизмом — долгой и кровопролитной. Как показал ход ее развития, оказалась она совсем не такой, какой виделась нам в предвоенные дни. Мажорный лозунг «будем бить врага на его территории» был надолго снят...

К началу войны у наших пограничных рубежей было 47 сухопутных и 6 морских пограничных отрядов, 9 отдельных пограничных комендатур и 11 полков общей численностью около 100 тысяч человек, а также стрелковые дивизии первых эшелонов армий прикрытия, не развернутые в боевые порядки.

Фашистская Германия сосредоточила близ границ Советского Союза пять с половиной миллионов войск — 190 дивизий, более 4 тысяч танков и штурмовых орудий, 4980 самолетов, 47 200 орудий и минометов.

Подавляющая часть этих несметных полчищ в условиях полной секретности была развернута и готова к наступлению. Но особая роль отводилась вражеским формированиям, находившимся у советских границ между Балтийским морем и Карпатами. Именно здесь сосредоточило гитлеровское командование главные свои силы: 70 процентов всех дивизий, 75 процентов орудий и минометов, 90 процентов танков, свыше 90 процентов имевшихся боевых самолетов. Эта мощная группировка была создана для того, чтобы [10] внезапным ударом разгромить советские силы в приграничных округах и обеспечить фашистским войскам беспрепятственное движение в глубь Советской страны, к важнейшим политическим и экономическим центрам, к Москве.

Три группы армий создало вражеское командование вдоль западных советских границ — «Север», «Центр» и «Юг», каждая из них имела четко разработанные цели и задачи, подробный и, как казалось гитлеровскому командованию, обоснованный план боевых действий, всевозможных акций, связанных с оккупацией советских территорий.

Однако на деле все получилось далеко не так, как рассчитывали Гитлер, его вдохновители и вымуштрованные, фанатичные, опытные исполнители. Об этом написано и рассказано немало, в том числе и бывшими главарями и военачальниками гитлеровского рейха. Не раз анализировались и еще будут изучаться причины не предусмотренного многими хода развития событий войны, прокатившейся огненным валом по земле, городам и селам первого социалистического государства. И, быть может, рассказ о роли отдельных пограничных отрядов, застав в защите Родины позволит в чем-то дополнить общую картину борьбы советского народа за свою свободу, в какой-то мере обобщить действия пограничных войск, принявших на себя целенаправленный, мощный первый удар врага. Ведь именно пограничники своим мужеством, стойкостью, воинским мастерством первыми нарушили планы гитлеровского командования, рассчитавшего, что на уничтожение пограничных застав на западной границе Советского Союза понадобится 30 минут...

В сложнейших условиях пограничники ограниченными силами обороняли занимаемые ими участки, сражались с противником, силы которого во много раз превосходили наши. Как показывает изучение и анализ боевых действий пограничных отрядов, комендатур и застав, пограничники в большинстве случаев умело вели бои, искусно маневрировали, используя огонь главным образом лишь стрелкового оружия и личный состав погранзастав и отдельных красноармейских подразделений, оказавшихся в тот предрассветный час вблизи границы. Немногочисленные боевые части неожиданно для врага сдерживали его натиск, уничтожали фашистов метким огнем.

Приняв на себя первый удар фашистского бронированного кулака, пограничники не 30 минут, а в течение нескольких [11] часов, а на отдельных участках — нескольких суток и даже недель самоотверженно защищали родные рубежи, выводя из строя отборные германские части.

Начало рассказа об этих боях — с правого фланга нашей западной границы.

«22 июня 1941 года в 5.00 два батальона немцев перешли в наступление, но в 300 метрах на нашей территории они были остановлены силами частей Красной Армии и Кретингского погранотряда... К 8.45 противник... достиг участка 25-й заставы Либавского погранотряда. Застава вступила в бой».

Из донесения начальника погранвойск Прибалтийского округа

Границу Советского Союза с Восточной Пруссией на территории Литовской ССР охраняли 105-й Кретингский. 106-й Таурагский и 107-й Мариямпольский пограничные отряды, входившие в Белорусский пограничный округ, а севернее, до Рижского залива — 12-й Либавский пограничный отряд Прибалтийского округа. На этом направлении гитлеровцы наносили удар армиями группы «Север» и войсками левого крыла группы «Центр». Всего противник бросил здесь в наступление 43 дивизии, из них 7 танковых и 36 моторизованных. Наступление поддерживал 1-й воздушный флот, имевший 1070 боевых самолетов. Главный удар враг наносил из района Тильзита на Даугавпилс — Опочка — Псков. Осуществляя этот замысел, немецкое командование намеревалось отрезать советским войскам пути отхода из Прибалтики, овладеть Ленинградом, изолировать, а затем и уничтожить Прибалтийскую группу Красной Армии.

Первый удар группы армий «Север» приняли на себя 105, 106 и 107-й пограничные отряды вместе с частями прикрытия Красной Армии. В телеграмме начальника пограничных войск Прибалтийского округа генерал-майора К. И. Ракутина сообщалось, что на 13 часов 18 минут 22 июня Кретингский погранотряд совместно с частями [12] Красной Армии вел бой с противником на рубеже шести-семи километров от границы в нашем тылу, Таурагский погранотряд, также ведя бой, отошел за линию Таураге, а Мариямпольский погранотряд сражался с врагом на линии государственной границы.

Начальником 105-го пограничного отряда был майор П. Н. Бочаров, его заместителем по политчасти — батальонный комиссар И. Е. Лесиянов. В течение первого дня боев пограничные заставы всех четырех комендатур отряда совместно с подразделениями Красной Армии мужественно отстаивали рубежи Родины.

Участок 3-й погранзаставы 105-го отряда, по которому проходили железная и шоссейная дороги из Германии в глубь нашей страны, фашисты начали обстреливать артиллерией в 4 часа утра — сначала железнодорожную станцию и штаб погранотряда, затем левый и правый фланги участка, после чего вооруженная стрелковым оружием и минометами рота гитлеровской пехоты перешла границу.

Первый бой пограничных нарядов продолжался более часа, но по сигналу красных ракет, означавших приказ идти на помощь заставе, наряды стянулись к штабу и заняли оборону.

Бой у 3-й заставы, начальником которой был политрук Н. Н. Леонтьев, начался в половине пятого. Стоял сильный туман, но разведка обнаружила около батальона вражеских войск, двигавшихся по шоссейной дороге. Около роты гитлеровцев вошли в Кретингу, пытаясь окружить заставу.

В описании боевых действий пограничников в те драматические утренние часы первого дня войны бросается в глаза деловитое спокойствие, осознание того, что и как надо делать в первую очередь. И хотя далеко не все имена названы в сохранившемся документе, картину действий пограничников представить нетрудно.

Коновод красноармеец Шахов, несмотря на сильный обстрел, сумел вывезти боезапас, часть его уничтожить. Связист сержант Платонов до последней минуты держал связь с отрядом, передавал указания начальника заставы. Сержант-пограничник, командир пулеметного отделения, не выпускал из рук свой пулемет, пока застава не отошла, уничтожив огнем «максима» десятки фашистов.

Примерно два часа длился бой на участке 3-й заставы, фашистское командование направило против горстки пограничников около батальона пехоты. И лишь когда застава [13] оказалась полностью окруженной, бойцы, разделенные командиром на группы и получив четкие указания, вышли с боями из города, соединились со штабом отряда и другими заставами и с честью продолжили свой ратный путь.

На участках советской границы с Восточной Пруссией вражеские группировки, как уже упоминалось, поддерживались не только артиллерией, но и танками, самолетами, превосходя силы наших защитников не менее чем в 3–4 раза, а против отдельных пограничных подразделений превосходство врага было 8–10-кратным.

9-я и 10-я заставы 105-го отряда, как и многие другие подразделения границы, подверглись жестокой бомбардировке, а через несколько минут после налета авиации — артиллерийскому обстрелу.

10-й пограничной заставой 105-го Кретингского пограничного отряда командовал лейтенант Виктор Томельгас. После ожесточенного боя на участке, где располагалась застава — у деревни Инкакляй, — пограничники отошли с подразделениями Красной Армии и затем еще в течение 12 часов сдерживали врага у местечка Ректавас. Боец 10-й заставы ефрейтор Сухов так рассказал о том первом дне:

«Целый день наша застава отбивала атаки немцев. Во время боя волевым и бесстрашным показал себя начальник заставы Томельгас. Несмотря на интенсивный вражеский огонь, он появлялся то на одном, то на другом фланге заставы. Умело руководил обороной, своим примером воодушевлял бойцов. Образец храбрости в этот день показала жена начальника заставы Александра. Она дважды пробиралась через кольцо гитлеровцев с донесением в комендатуру».

О пограничниках 15-й пограничной заставы, располагавшейся у деревни Трумпининкай, рассказали ветераны погранвойск, в том числе помощник начальника штаба 4-й комендатуры старший лейтенант М. В. Цыпленков.

Война для пограничников этой заставы началась налетом немецкой авиации. Враг сбросил на заставу 30 бомб, но ни одна из них не попала в здание и не причинила вреда оборонительным сооружениям. Вслед за бомбежкой на заставу обрушился артиллерийский и минометный огонь. Одновременно в атаку пошли до 350 фашистов. Когда они приблизились к заставе на 80–100 метров, пограничники открыли огонь из трех станковых и четырех ручных пулеметов [14] и 28 винтовок. Но гитлеровцы упорно рвались вперед. Лишь потеряв до 100 человек убитыми, они отошли и сосредоточились в роще, в 100–150 метрах южнее заставы.

В том бою был смертельно ранен начальник заставы младший лейтенант С. В. Степанковский. Командование заставой принял старший лейтенант М. В. Цыпленков, который по заданию коменданта прибыл на заставу 21 июня для проверки боевой готовности пограничников.

«Мы знали, — писал некоторое время спустя М. В. Цыпленков, докладывая о боевых действиях бойцов 15-й заставы в первый день войны, — что атака повторится. Привели себя и оружие в порядок, ждали. Но теперь обстановка изменилась. Наши огневые точки показали себя, и противник открыл бешеный огонь из пулеметов и минометов по нашим огневым точкам. Мы несли потери.

Вторая атака стоила немцам еще 80 человек убитыми и ранеными. Но и у нас остались невредимыми лишь 1 станковый пулемет и 7 человек вместе со мной...»

Враг готовился в третий раз атаковать заставу. Тогда Цыпленков вспомнил, что на заставе есть 13 служебных собак, и приказал сержанту Гукову приготовить их. Когда фашисты пошли в третью атаку, собаки с визгом бросились на врага. Немцы в замешательстве приостановились, и тогда по ним ударили пулемет и винтовки тех пограничников, что еще могли держать оружие. Враг в третий раз повернул назад. Но теперь фашисты поняли, что на заставе осталось всего несколько человек, и стали обходить ее со всех сторон.

Оставшиеся в живых бойцы начали с боем отходить, потеряли еще несколько человек. Лишь три пограничника с 15-й заставы к 10 часам 22 июня соединились с частями Красной Армии.

«Ровно в 4.00 по московскому времени 22 июня 1941 года немцы начали артиллерийскую стрельбу по г. Таураге... Первыми снарядами были уничтожены склад горючего, весь автотранспорт и склад боепитания... Линейные заставы также в 4.00 были подвергнуты артиллерийскому и пулеметному обстрелу... пехота противника пошла на окружение застав. Заставы в это время находились в окопах и приняли бой, оказывая упорное сопротивление... 4-я застава отбивала натиск врага около двух часов...»

Из донесения начальника погранотряда подполковника Л. А. Головкина

180-километровый участок границы с Восточной Пруссией охранял 106-й Таурагский пограничный отряд в составе четырех комендатур, находившихся в Таураге, Юрбаркасе, Кудиркос-Науместисе и Кибартае.

Начальник погранотряда подполковник Л. А. Головкин поднял отряд по тревоге в 2 часа ночи и отдал приказ личному составу занять оборонительные сооружения.

Противник, предвидя сопротивление пограничников и заранее разведав места дислокации наших застав и комендатур, обрушил на них бомбовые удары пикировщиков, а затем перешел в наступление под прикрытием танков, артиллерии и минометов. Но и под этим мощным огневым напором пограничники до последней возможности отстаивали свои участки.

4-я пограничная застава, которой командовали лейтенант А. А. Богун и политрук В. И. Левин, охраняла участок границы, где проходило шоссе Тильзит — Таураге. Размещалась застава на бывшем хуторе в двух деревянных домах.

За четыре дня до начала войны на заставу из отдела политической пропаганды отряда приехал батальонный комиссар А. Н. Иванов. Он провел с пограничниками беседу, рассказал об обстановке, а затем вместе с Богуном и Левиным осмотрел оборонительные сооружения и ознакомился с планом действий личного состава на случай вторжения противника.

«На заставе было семь станковых пулеметов, — писал впоследствии А. Н. Иванов. — Она дислоцировалась на активном направлении, была усилена личным составом численностью до 100 человек.

18 июня 1941 года я проверял боеготовность заставы... Действовал личный состав быстро, слаженно, обязанности в бою по обороне заставы знал отлично... Я дал необходимые [16] указания начальнику и политруку заставы и убыл на 5-ю погранзаставу для проведения таких же мероприятий.

...Впечатление о начальнике заставы лейтенанте Богуне и политруке Левине у меня сложилось самое благоприятное. Чувствовалась здесь настоящая боевая пограничная дружба, сплоченность.

За два часа до начала войны связь с 4-й пограничной заставой была прервана».

Почти сорок лет ничего не было известно о боевых действиях заставы. Считали, что все ее защитники погибли. Родным лейтенанта А. А. Богуна было направлено извещение, в котором говорилось, что начальник заставы «пропал без вести в первые дни войны». И лишь совсем недавно выяснилось, что не все пограничники 4-й заставы, вступившие на рассвете 22 июня в бой с врагом, погибли. Остался в живых бывший комсорг заставы Н. Г. Росляков, который и рассказал о том, как развивались события.

В 3 часа 45 минут гитлеровская артиллерия открыла огонь по зданиям и оборонительным сооружениям заставы. Пять раз атаковали фашисты пограничников, но безуспешно. Тогда к заставе приблизились три фашистских танка и стали расстреливать ее в упор. Трое бойцов со связками гранат в руках поползли к вражеским машинам, а спустя некоторое время раздались взрывы. Два танка были подбиты, третий пытался отойти, но к нему бросился Иван Клочков и подорвал его.

Обрушив на заставу огонь орудий и минометов, гитлеровцы вновь попытались прорваться к зданию заставы, однако и на этот раз вынуждены были отступить. Лишь после налета авиации, в результате которого погибли многие пограничники, враг начал просачиваться на территорию заставы.

Бой разгорелся с новой силой. Оставшиеся в живых защитники границы стояли насмерть. Лейтенант Богун приказал пулеметчикам выбить фашистов с территории заставы. Огнем и контратакой пограничники отбросили врага.

Однако положение оставалось очень тяжелым. Застава вела бой в полном окружении, от снарядов и бомб загорелись постройки и склады.

«Из горящего дома выбежала с ребенком жена А. А. Богуна, — рассказал Н. Г. Росляков. — Она бежала и падала, бежала и падала, а ребенок был, наверное, ранен: на белой рубашке ярко алело пятно. Богун все это видел, что-то кричал ей, махал рукой, пока она не спрыгнула в окоп». [17]

По приказу начальника заставы Росляков и еще два пограничника пробрались в охваченные пламенем подвальные помещения складов за патронами и гранатами. Поспешно взяв несколько ящиков, бойцы едва успели донести их до окопа, как земля вздрогнула — склад взорвался.

Гитлеровцы начали новую атаку. Впереди двигались танки. Первый из них подорвал политрук Василий Левин, но через секунду он сам был сражен огнем второго танка.

Фашистам удалось ворваться в окопы пограничников на правом фланге. Они схватили раненых солдат и жену Богуна, прижимавшую к груди ребенка, и поволокли их куда-то.

Раздался взрыв, и Росляков потерял сознание. Последнее, что он видел, был лейтенант А. А. Богун с пистолетом в руках, отбивавшийся от наседавших врагов.

До последней возможности умело командовал подчиненными начальник заставы Антон Богун, бывший педагог, воспитанник Ворошиловградской партийной организации. Но кончились боеприпасы, и лейтенант Богун, окруженный фашистами, предпочел смерть плену...

Когда Росляков очнулся, было тихо. Он попытался подняться, но оказалось, что нога пробита пулей, да и контузия давала себя знать. Напрягая силы, комсорг пополз к лесу и укрылся там, а затем пробрался на восток, нашел партизан и сражался с врагом на земле оккупированной Белоруссии.

В тот первый трагический день начавшейся войны мужество, высокое профессиональное и воинское мастерство показали многие командиры и политработники пограничных войск. Среди них и воспитанник Военно-политического пограничного училища имени К. Е. Ворошилова политрук П. А. Родионов — начальник 5-й пограничной заставы 106-го Таурагского отряда.

В 2 часа ночи 22 июня, учитывая сложность обстановки, Родионов поднял заставу по тревоге. Пограничники быстро заняли окопы, вынесли и разместили в траншеях ящики с ручными гранатами. Начальник заставы обошел позиции.

— Товарищ политрук, что это — очередное тактическое занятие? — поинтересовался кто-то из бойцов.

Несколько помедлив, Родионов ответил:

— Да, очередное, но боевое. Вы слышите, какая возня на той стороне? Не исключено, что немцы сегодня могут начать вооруженное вторжение. [18]

Политрук посмотрел на дорогу, шедшую к границе, присел на ступеньку окопа и сосредоточился на одном: как лучше организовать действия подчиненных. Прежде всего решил прикрыть дорогу. Отдав распоряжение установить близ нее еще один ручной пулемет, Родионов направился на заставу, чтобы доложить в комендатуру об обстановке.

— Товарищ политрук, связь со штабом прервалась! — услышал он доклад дежурного.

— С рассветом вышлем дозор по линии, — сказал Родионов и вернулся на позиции.

Однако рассвет еще не успел охватить небосклон, как гром артиллерийских орудий и минометов разорвал тишину. От прямого попадания снаряда загорелось здание заставы. А через некоторое время на дороге показалась колонна немецких войск.

— Не стрелять, подпустить поближе! Подготовить гранаты, — подал команду политрук.

Бойцы и командиры, сжимая в руках винтовки, припав к пулеметам, напряженно следили за движением врага и ждали команды.

Расстояние между головной частью колонны и позицией пограничников быстро сокращалось. Уверенные, что заставы больше не существует, фашисты не особенно заботились об охранении. Но застава жила и готова была дать достойный отпор.

Когда до гитлеровцев осталось 150 метров, политрук скомандовал:

— По фашистам — огонь!..

Немцы, не ожидавшие нападения, заметались. Колонна рассыпалась. Спасаясь от огня пограничников, гитлеровцы бросились в ближайший перелесок.

Через несколько минут на заставу вновь обрушился артиллерийский огонь. С воем неслись снаряды и мины, с шипением и грохотом рвались в расположении заставы. В рядах пограничников появились первые убитые и раненые.

И все-таки это не сломило духа защитников границы. Когда фашисты возобновили атаку, их встретил огонь советских воинов. Снова понеся значительные потери, враг опять отступил.

И в третий раз — яростный артобстрел. В небе появился немецкий самолет-корректировщик, снаряды стали ложиться [19] точнее и накрыли несколько наших огневых позиций.

Пять раз поднимались гитлеровцы в атаку, пять раз пограничники вынуждали их отступать. Тогда противник, продолжая атаковать, попытался обойти оборонительные сооружения и нанести удар с фланга. Однако Родионов вовремя разгадал замысел врага и выдвинул на угрожаемое направление пулемет.

Следующую атаку фашисты начали при поддержке танков и бронетранспортеров.

Мужественно дрались пограничники, но силы были слишком неравны. В бою погиб политрук П. А. Родионов. И лишь когда среди оборонявшихся не осталось уже никого, кто мог бы держать винтовку, фашисты вошли во двор 5-й пограничной заставы...

Отважно сражался личный состав 4-й Кибартайской комендатуры. Она располагалась у дороги, ведущей в глубь Литвы, вблизи железнодорожного и шоссейного мостов через реку Лепони.

На участок этой комендатуры противник сразу направил танки и мотопехоту. А вскоре к линии границы подошел бронепоезд и открыл огонь по зданию комендатуры. Вслед за этим на дороге появилась вражеская автоколонна.

Гарнизон комендатуры встретил фашистов огнем из всех видов оружия. По приказу лейтенанта Андриенко комсомолец Григорий Писчаный взорвал железнодорожный мост, что значительно затруднило гитлеровцам переправу. До темноты сражались пограничники, укрываясь в кирпичном здании комендатуры и дотах, сдерживая противника, не давая ему продвигаться вперед.

В боях по защите границы участвовали и подразделения контрольно-пропускного пункта «Вирбалис». О том, как встретили они врага, рассказал много лет спустя майор в отставке М. К. Воробьев, тогда — старший контролер КПП:

«Маленький город Кибартай обороняли 4-я пограничная комендатура, 15-я пограничная застава и КПП «Вирбалис»... В ночь с 21 на 22 июня 1941 года я был дежурным по КПП «Вирбалис» и находился ночью на вокзале, контролируя отправку пассажирского поезда на нашу территорию.

В 4.00 со стороны Германии был открыт ураганный артиллерийский и ружейно-пулеметный огонь по подразделениям [20] пограничных войск и вокзалу — станция Вирбалис находилась в 200 метрах от линии границы.

Несмотря на сложившееся тяжелейшее положение, все же в течение нескольких минут поезд был отправлен и я присоединился к личному составу КПП, вступившему в бой с немецко-фашистскими захватчиками.

Воевал как положено. Через некоторое время от подразделения КПП осталось 5 человек: три сержанта — Токарев, Смирнов, Пелин, раненый солдат Норкин и я, тоже получивший ранение в начале боя. С этой группой мы присоединились к артиллерийскому полку, в составе которого вели бой до города Мариямполь (ныне Капсукас). В Мариямполе вошли в состав 107-го пограничного отряда, который также вел бой всеми своими силами».

О том, как впоследствии сложилась военная судьба М. К. Воробьева, еще пойдет речь, а сейчас — заключительные строки из его письма: «О том, как мои товарищи защищали советскую землю, говорит такой факт. За Киба-ртаем есть возвышенность Рогажкальнис. Тут фашисты хоронили своих погибших солдат. Многие местные жители побывали на этой высоте и убедились, сколько стоил гитлеровцам этот маленький пограничный город. На каждой могиле стояли порядковые номера. К концу первой недели войны на Рогажкальнисе последняя могила значилась под номером 724.

Так защищали пограничники нашу землю».

Стойко сражались с захватчиками и пограничники 107-го Мариямпольского погранотряда, которым командовал майор П. С. Шалымагин. К сожалению, пока найдено сравнительно немного документов — непосредственных свидетельств участников боев на этом участке границы. Но и немногие опубликованные материалы свидетельствуют о мужественной борьбе, находчивости, самоотверженности мариямпольцев, которые также оказали врагу упорнейшее сопротивление, уничтожали фашистов, без противотанковых средств вели борьбу с гитлеровскими танками и бронемашинами, сдерживая врага, создавая возможность эвакуировать семьи военнослужащих.

Выполнив все, что было в их силах, оставшиеся в живых пограничники отряда уходили от врага, соединялись с другими пограничными подразделениями или входили в состав частей Красной Армии. [21]

«К 17.00 22 июня 1941 года направленный в Руцаву начальник штаба Либавского погранотряда майор Черников собрал отступающие остатки 1-й и 2-й застав Кретингского погранотряда, 25-ю и 24-ю заставы... принял оборону на южных подступах к Руцаве».

Из донесения начальника погранвойск Прибалтийского округа

Заставы Либавского погранотряда тоже вступили в бой с фашистами ранним утром 22 июня. Особенно тяжелая обстановка сложилась на участках 24-й и 25-й застав, против которых враг двинул кроме двух батальонов пехоты еще несколько танков.

Первой приняла бой 25-я погранзастава, которой командовал лейтенант Андрей Запорожец. Вместе с заставой в бой вступил передовой отряд 291-й стрелковой дивизии.

Первую атаку фашистов удалось отбить. Более 20 вражеских солдат остались лежать на подступах к заставе. Не увенчалась успехом и вторая атака врага.

Оценив соотношение сил и не имея возможности помочь заставам, начальник 12-го Либавского пограничного отряда майор В. И. Якушев приказал заставам отойти в расположение комендатуры, располагавшейся в местечке Руцава.

К тому времени на 25-ю заставу поступил и приказ об отходе частей 291-й стрелковой дивизии и моряков к Руцаве — в район пограничной комендатуры. Отход организованно и умело прикрывали пограничники.

Во второй половине дня в Руцаву прибыл начальник штаба отряда майор В. А. Черников и тотчас же приступил к организации обороны. В сводный отряд вошли 1-я и 2-я заставы 105-го погранотряда, 24-я и 25-я заставы 12-го погранотряда — общей численностью 128 человек, и строительная рота, в которой насчитывалось до 300 человек.

Черников умело распределил силы, с учетом местности организовал систему огня, и когда противник силами до батальона подошел к рубежу обороны, на него внезапно обрушился яростный огонь из всех средств. В результате вражеский батальон был разгромлен.

К 20 часам немцы начали новую атаку. Вражеская пехота при поддержке танков прорвалась на огневые позиции, [22] занимаемые сводной группой Черникова. Завязался жестокий бой. Пограничники подбили два фашистских танка, но и сами понесли значительные потери и вынуждены были отойти вместе с частями 67-й стрелковой дивизии.

В комендатуре, где находились раненые, остались лишь врач И. Г. Алесковский, рядовой Петров и еще один боец, имя которого не установлено. Фашисты попытались овладеть зданием комендатуры, однако были встречены пулеметным огнем. Врач Алесковский сумел передать начальнику отряда по телефону: «Здание комендатуры окружено. Здесь много раненых. Нас осталось трое. Немцы врываются в штаб, остался один патрон...»

Сводная группа пограничников и бойцов строительной роты сражалась за каждый населенный пункт. 24 июня в районе Гробини осколком снаряда был убит командир группы майор В. А. Черников. Оставшиеся в живых соединились с 4-й комендатурой и штабом отряда и участвовали в обороне Либавы (ныне Лиепая).

24 июня противник окружил Либавский гарнизон, в том числе 5-ю и 4-ю комендатуры с тремя заставами и контрольно-пропускной пункт «Либава». Вторая часть отряда — 1, 2 и 3-я комендатуры были стянуты в Вентспилс и поступили в распоряжение командира 114-го стрелкового полка.

Пограничники, оставшиеся в Либавском гарнизоне, влились в сводный полк, куда, кроме них, вошли группы моряков, летчиков, сотрудников госбезопасности и милиции. Командовал пограничниками начальник отряда майор В. И. Якушев.

Семь суток стойко держался Либавский гарнизон. Несмотря на крайне сложную обстановку, пограничники не только искусно оборонялись, но даже пытались наступать, входили в разведгруппы, которые добывали ценных «языков», взрывали огневые точки противника. Одну из таких групп возглавлял лейтенант А. П. Запорожец. На «пикапе», в котором были установлены станковые пулеметы, они с ходу врывались в боевые порядки гитлеровцев, расстреливали их и забрасывали гранатами. Во время одной из таких операций лейтенант Запорожец погиб.

25 июня пограничники, действуя в предместье Либавы, у Гробинского шоссе захватили в плен гитлеровского офицера, которому предписывалось быть комендантом города. [23]

В сложившейся тяжелой обстановке командование Либавского гарнизона решило направить группу пограничников в Вентспилс с просьбой нанести контрудар по вражеской группировке, окружившей Либаву. Вспоминая об этом, офицер штаба отряда А. Ф. Савенков писал:

«25 июня меня, офицеров-пограничников Федоренко, Беляева, военфельдшера Ресивец, автомеханика Артюшенко и около 20 бойцов отозвали с передовой на КП дивизии. Когда мы построились, появился один из руководителей обороны Либавы генерал-майор Н. А. Дедаев. Он обратился к нам с такими словами:

«Вы, пограничники, народ отважный и находчивый. Хорошо знаете здешнюю местность. Приказываю вам прорваться через кольцо окружения на автомашинах, прибыть в Вентспилс и передать командиру 114-го стрелкового полка Муравьеву, чтобы он выступил на помощь защитникам Либавы...»

Приказ был выполнен, но очень дорогой ценой. До Вентспилса добрался только один А. Ф. Савенков, остальные погибли. Однако все попытки помочь героическим защитникам Либавы не увенчались успехом. Сводный отряд, созданный командиром 114-го полка, не смог пробиться к городу и, неся большие потери, отступил в Вентспилс.

До 27 июня сражался Либавский гарнизон, а затем пошел на прорыв. Те немногие, кому удалось вырваться из вражеского кольца, вышли к Вентспилсу, а затем к Риге, где сосредоточились отошедшие с границы подразделения 105-го, 106-го пограничных отрядов и остатки 12-го Либавского погранотряда. Они были сведены в Первый заградительный батальон под командованием подполковника Л. А. Головкина — начальника 106-го пограничного отряда.

Немало испытаний выпало на долю всех защитников западной границы. Рассказ о действиях даже немногих из них может дать представление об отношении пограничников к своему долгу, уровне их воинского мастерства и стойкости, о том, как развивались события в первые дни нападения гитлеровской Германии на Советский Союз.

6, 8 и 10-й пограничные отряды, охранявшие границу в Латвийской ССР, в последующем выполняли задачи по охране тыла действующей армии, участвовали в ликвидации парашютных и морских десантов противника.

Хаапсалуский и Раквереский пограничные отряды, охранявшие границу в Эстонии, с началом войны вели борьбу с диверсионно-разведывательными группами противника, [24] а впоследствии стали резервом для создания истребительных отрядов, обеспечивали тыл соединений Красной Армии, участвовали в боях за Таллин, сдерживали фашистов на дальних и ближних подступах к Ленинграду.

«В начале действий находился в Августовском погранотряде... В 4.20 22 июня 1941 года заставы в результате сосредоточенного артогня взлетели в воздух. Связь с комендатурами сразу была потеряна».

Из боевого донесения генерал-лейтенанта Г. Г. Соколова об артиллерийском обстреле Августовского погранотряда

Мысленно пройдем немного по западной границе к югу, от Балтийского моря — к Карпатам...

С участками 107-го погранотряда соседствовали заставы 86-го пограничного отряда, управление которого находилось в городе Августове.

В задачи этого отряда входила охрана северного участка государственной границы на территории Белоруссии протяженностью 140 километров. Правый фланг участка отряда начинался от стыка с Литвой и охватывал так называемый Сувалковский выступ, занятый гитлеровской Германией после разгрома Польши. Этот выступ, покрытый густыми лесами и глубоко вклинивавшийся в нашу территорию, был удобным плацдармом для скрытного сосредоточения крупных группировок гитлеровских войск.

Против отдельных застав Августовского погранотряда, там, где наступали главные силы фашистов, враг превосходил пограничников в 6 и более раз.

86-й погранотряд, как и другие части пограничных войск, имел на вооружении лишь винтовки, ручные и станковые пулеметы, гранаты и небольшое количество автоматов.

После шквала артиллерийского огня и бомбардировки с воздуха на заставы двинулась пехота при поддержке танков. Двадцать линейных застав отряда, маневренная группа и пять резервных застав вступили в бой. [25]

Вспоминая о первом дне войны, бывший начальник 86-го Августовского пограничного отряда полковник в отставке Г. К. Здорный писал:

«Силы противника сосредоточились на трех направлениях: первое направление — против участка нашей первой заставы вдоль шоссе Сарны — Сопоцкин — Гродно; второе направление — против участков 5, 6, 7 и 8-й пограничных застав, на фронте 20–25 километров здесь сосредоточилась самая крупная группировка танковых и механизированных частей противника; это направление обеспечивало противнику выход к шоссе Августов — Гродно, проходившему в 3–10 километрах от государственной границы; третье направление — против участков 18-й и 19-й пограничных застав в направлении шоссейной и железной дорог Кенигсберг — Граево — Белосток».

Еще во втором часу ночи 22 июня на участке 6-й и 7-й застав противник предпринял попытку захватить наши пограничные наряды. Около 15 гитлеровцев вторглись на советскую территорию, но были отброшены. В это же время на участке 11-й погранзаставы два диверсанта, вооруженные кинжалами, попытались уничтожить наш наряд. Их тоже своевременно обезвредили.

Учитывая сложность обстановки, подразделения Августовского отряда были подняты по тревоге, а через полтора часа со стороны Восточной Пруссии послышался гул самолетов. На участках 1, 2, 3-й комендатур вслед за артиллерийским налетом перешли в наступление танки и пехота противника. Гарнизоны погранзастав, заняв круговую оборону, вступили в бой.

В наиболее трудном положении оказалась 1-я комендатура. Не имея поддержки частей Красной Армии, 1, 2, 3 и 4-я погранзаставы вынуждены были вести бой с превосходящими силами противника в исключительно сложных условиях. Это подтверждают, в частности, боевые действия пограничников 3-й заставы во главе с начальником заставы лейтенантом В. М. Усовым и политруком А. Г. Шариповым.

Когда на рассвете 22 июня артиллерийская канонада и автоматные очереди разорвали утреннюю тишину, пограничники не были застигнуты врасплох. В считанные секунды они заняли позиции. Четко отдавал распоряжения начальник заставы лейтенант Усов. Группу резерва возглавил заместитель политрука Ф. П. Стебай.

Усов смотрел на горящее здание заставы, на вздымавшуюся [26] от разрывов землю, прислушивался к яростной стрельбе. Сомнений не оставалось: это — война. Связь с командованием оборвалась в первые же минуты обстрела. Лейтенант выслал разведку и приказал восстановить связь с пограничными нарядами. А автоматные очереди раздавались все ближе.

Неожиданно со стороны шлюза показался красноармеец. Он бежал, часто спотыкаясь и падая. Всмотревшись, лейтенант узнал рядового Кабакова.

— В двухстах метрах отсюда движется группа фашистских автоматчиков, — доложил боец.

Вскоре между деревьями показались темно-зеленые каски. Гитлеровцы шли в полный рост, с закатанными по локоть рукавами. Шли спокойно, уверенные в себе.

Вражеская артиллерия перенесла огонь в тыл участка заставы. Дымящиеся развалины не беспокоили фашистов — они не сомневались в том, что здесь не осталось живых.

— По фашистам — огонь! — раздался голос начальника заставы, когда захватчики достаточно приблизились.

Ровно застрекотал ручной пулемет, заработал «максим», захлопали выстрелы снайперских винтовок. Гитлеровцы на мгновение оцепенели, а затем постепенно стали отходить.

— В атаку! — крикнул лейтенант Усов и первым выпрыгнул из траншеи.

Завязался рукопашный бой. Фашисты не устояли и в беспорядке отошли.

Пограничники приготовились к новому бою. Вернулась разведка. Младший сержант Полищук доложил, что прорвавшиеся через канал подразделения немецких войск при поддержке танков и бронетранспортеров устремились в глубь участка. Они обходят заставу. Отдельные пограничные наряды уже окружены, однако продолжают упорно сопротивляться, сдерживая значительно превосходящие силы противника.

Возбужденные первой схваткой с фашистами и первой, пусть небольшой, но все-таки победой, пограничники почувствовали уверенность в своих силах, поняли, что способны не только дать отпор вероломному врагу, но и разгромить его. Однако очень неравными были силы. Среди защитников появились первые раненые.

Гитлеровцы начали новый артиллерийский обстрел. Снова взметнулись вверх фонтаны земли. Один из снарядов угодил прямо в траншею. [27]

Едва смолк грохот артиллерии, как фашисты опять пошли в атаку. Только в этот раз впереди пехоты двигались танки. Снайпер Аширов открыл по смотровым щелям вражеских машин огонь. Пограничник Баденов подготовил связку гранат и, как только легкая танкетка приблизилась к траншее, бросил ее под гусеницы. Со скрежетом завертелась охваченная огнем машина. Кто-то из бойцов не удержался, радостно крикнул: «Ура!»

А бой продолжался. Потери среди пограничников росли. Убит пулеметчик, его место занял политрук Шарипов. За станковый пулемет лег начальник заставы. И опять гитлеровцы не выдержали, начали отступать. Боец Баценов захватил в плен вражеского офицера, вылезшего из подбитой танкетки. Фашист пытался сопротивляться, однако Баценов умелым приемом самбо заставил его подчиниться. На допросе выяснилось, что танковая группировка врага ведет бой в укрепленном районе в тылу заставы, а для уничтожения пограничников выделен специальный батальон.

Закончив допрос, Усов приказал пограничникам Вавилову и Аширову доставить пленного и изъятые у него документы в комендатуру и там рассказать о сложившейся обстановке.

Едва бойцы с пленным скрылись, как фашисты пошли в третью атаку. На территории заставы снова начали рваться снаряды. Огненный шквал был настолько плотным, что, казалось, он тотчас сметет все живое с лица земли. Но как только гитлеровцы приблизились к траншеям пограничников, застава ожила: заговорили пулеметы, послышались винтовочные выстрелы.

На этот раз положение пограничников резко ухудшилось, так как гитлеровцам удалось просочиться на левом фланге. Видя это, политрук Шарипов поднял бойцов в контратаку. Из-за укрытия на него набросились два вражеских солдата. Политрук не растерялся, убил одного, а с другим расправился подоспевший на выручку пограничник. Кругом шел рукопашный бой. Казалось, наступила критическая минута. Вот тогда-то лейтенант Усов и ввел в бой пограничников резерва под командой заместителя политрука Стебая. С громким «Ура!» они обрушились на врага и вновь обратили его в бегство.

Тишина наступила неожиданно. Можно было немного отдохнуть, подсчитать оставшиеся боеприпасы, перевязать [28] раненых. А их было немало, четыре ранения получил лейтенант Усов, тяжело ранен политрук Шарипов. Многие погибли. До последнего вздоха стоял на пути врага пулеметчик Шабарин. Даже смерть не смогла заставить его выпустить из рук гашетку пулемета. Фашистская пуля сразила заместителя политрука коммуниста Ф. П. Стебая. Дорогой ценой заплатили захватчики за жизнь Баценова. Истекающего кровью пограничника гитлеровцы пытались захватить в плен. Баценов не дался живым. Последней гранатой подорвал он себя и окруживших его фашистов.

А враг все наседал. Новая атака. Лейтенант Усов бросился к пулемету. Теперь вместе с ним в траншее оставалось всего восемь пограничников. Большинство из них были ранены, но продолжали стрелять по врагу.

Огонь артиллерии противника не ослабевал. Взрывом снаряда разрушило пулеметное гнездо, засыпало землей двух бойцов. Замолчала и снайперская винтовка пограничника Сороки. Усов повернулся в сторону, увидел, как упал сраженный наповал боец. Лейтенант остался один. Он подошел к погибшему, взял из его рук снайперскую винтовку, достал патрон и, прицелившись, выстрелил. Фашистский офицер, успевший вступить во двор заставы, рухнул на землю. Прозвучало еще несколько винтовочных выстрелов. Один за другим падали фашисты. Распечатав последнюю пачку патронов, Усов снова зарядил винтовку и прицелился, а выстрелить не успел: вражеская пуля попала ему в висок.

Оставшиеся в живых пограничники во главе с Шариповым, получив приказ об отходе, покинули свою заставу. Прорываясь через кольцо окружения, у переправы через Неман смертью героя пал отважный коммунист — пограничник политрук А. Г. Шарипов. Погибли и многие бойцы его группы.

Из подразделений 2-й комендатуры коменданту 2-го участка и находившемуся там начальнику политотдела отряда батальонному комиссару И. Т. Герасименко удалось создать узел сопротивления в районе моста на шоссе Сопоцкин — Домбров. Умело вела бой 12-я погранзастава при поддержке батальона, выделенного от 3-й армии. И хотя на этом участке наступали части механизированной дивизии противника, пограничники стойко сдерживали наседавших фашистов, нанося им ощутимые потери, обеспечивая отход ядра отряда к Белостоку. [29]

Не только бойцы и командиры мужественно сражались с вероломным врагом. Исключительную отвагу проявляли родные и близкие пограничников. Так, при попытке подорвать фашистский танк погибла жена начальника 8-й погранзаставы Августовского отряда старшего лейтенанта Я. Г. Лебедя.

Таковы некоторые из фактов, подтвержденные впоследствии документами, рассказами участников и очевидцев первого дня боев на участке 86-го пограничного отряда.

Спустя годы эти свидетельства пополнились воспоминаниями ветеранов Августовского отряда. Приведу некоторые из них почти полностью, поскольку в них особенно убедительно воссоздаются подлинные обстоятельства первых боев пограничников с фашистскими захватчиками, характерные для всех участков нашей границы, которую нарушили гитлеровские войска.

Вначале еще раз воспоминания начальника 86-го погранотряда Г. К. Здорного — отрывок из его письма, хранящегося в краеведческом музее города Гродно:

«...Вторжение фашистских полчищ через государственную границу началось с рассвета 22 июня 1941 года. События же на границе развивались следующим образом.

Часа в 2 ночи 22 июня на стыке 6-й и 7-й погранзастав вблизи населенного пункта Красное перешли границу до взвода солдат фашистской армии и завязали бой с пограннарядами, охранявшими это направление. Через 10–15 минут прибыла поддержка нарядам из резерва 6-й и 7-й застав, этими силами противник был отброшен за границу. На месте столкновения немцы оставили 11 трупов своих солдат, раненых унесли с собой. Позднее, минут через 20, фашистская разведка была обнаружена на участке 11-й погранзаставы вдоль полотна железной дороги Сувалки — Августов. В схватке с пограннарядом немцы, оставив два трупа на месте столкновения, поспешно отошли на свою территорию под прикрытием двух станковых пулеметов.

Учитывая имеющиеся у нас данные о сосредоточении больших сил фашистской армии в непосредственной близости к границе, события на участках наших застав, я оценил обстановку как начало войны или крупной провокации и как начальник погранотряда принял решение поднять все подразделения отряда по тревоге с занятием окопов и других инженерных сооружений, имевшихся в каждом подразделении для круговой обороны. [30]

В 3 часа 45 минут 22 июня по всему участку отряда началось вторжение большой массы авиации противника в сторону нашего тыла. Ровно в 4 часа артиллерия противника произвела налет по всем тем заставам, которые находились на открытой местности и вблизи границы. Одновременно началась бомбежка с воздуха городов Августов, Граево, крепости Осовец.

За огневым налетом артиллерии последовали атаки специально созданных фашистских групп силой до 200–250 человек каждая против наших погранзастав.

То, что заставы успели заранее, еще до огневого налета создать систему обороны, позволило сохранить живую силу, и первые атаки противника захлебнулись. На основных важных направлениях фашисты, наращивая силы своих штурмовых групп, вводили в бой до батальона пехоты. На участке 4-й комендатуры в составе 13, 14, 15 и 16-й погранзастав штурмовые группы противника, понеся большие потери, больше своих атак не возобновляли.

Для подавления обороны 1-й погранзаставы лейтенанта Сивачева и 11-й заставы лейтенанта Фалдина, после понесенных в составе своих штурмовых групп больших потерь, фашисты применили танки, а оборону 20-й погранзаставы бомбили с воздуха.

На участке 12-й погранзаставы в Янувке, что в 15–16 километрах северо-западнее Августова, со стороны противника действовал отдельный мотоциклетный батальон, задачей которого было выйти на шоссе Августов — Граево и закрыть пути отхода подразделений гарнизона города Августова, воспрепятствовать эвакуации города.

12-я погранзастава, как охранявшая важный участок границы на подступах к городу Августову, была еще ранее усилена личным составом до 90 человек. Личный состав этой заставы под командованием политрука заставы, завязав с противником уличный бой, встал, что называется, насмерть. Позднее к ним присоединился батальон из стрелкового полка, дислоцировавшегося в Августове. Указанный батальон находился в подвижном лагере в тылу 12-й заставы.

Часам к 12 дня по приказу командования 13-я погранзастава, истребив штурмовую группу противника и отбросив остатки ее обратно за кордон, вышла на рубеж 12-й погранзаставы. Противник, наращивая силы, вводил на этом участке новые свои резервы, но прорваться не смог. [31]

Благодаря стойкости обороны гарнизона 12-й погранзаставы, батальона стрелкового полка нам удалось полностью эвакуировать весь советский и партийный актив города и семьи командиров в направлении Белостока.

Войска противника, наступавшие по шоссе Сувалки — Августов, были задержаны в районе Августовского канала силами одного батальона стрелкового полка, резервом комендатуры 3-го погранучастка и ядром 11-й погранзаставы.

Большинство защитников города Августова погибли, и только отдельные бойцы, чаще в одиночку, впоследствии вышли из окружения.

Несколько слов о 6-й погранзаставе лейтенанта Алексеева. Застава эта дислоцировалась в населенном пункте в двух километрах восточнее шоссе Августов — Гродно на опушке Августовского леса; ныне это территория Польши. После прорыва танковых частей противника к Августовскому шоссе застава по приказу командования заняла оборону моста в шести километрах от Гродненского шоссе по дороге на Домбров. На поддержку и усиление обороны заставы подошла 2-я резервная застава в составе 42 человек. Все попытки противника прорваться на этом направлении к местечку Домбров успеха не имели. Несмотря на сильный артогонь противника, застава стояла насмерть. Сам лейтенант Алексеев геройски погиб в этом бою во второй половине дня. Но застава не дрогнула и удерживала рубеж до вечера 22 июня — до того, пока не подошел головной полк из состава дивизии, оборонявшей Домбров. Оставшиеся в живых пограничники влились в этот полк.

Подразделения 4-й и 5-й комендатур с рубежа Райгруд — Граево влились в оборону стрелкового полка, дислоцировавшегося в Граево. К исходу 22 июня отошли к крепости Осовец и защищали подступы к Белостоку.

В 1956 года, будучи в Польше, мне проездом случилось побывать на месте дислокации 19-й погранзаставы, что в семи километрах севернее Граево. Со слов местных жителей я узнал, что гарнизон этой заставы на протяжении 11 часов вел тяжелый бой с во много раз превосходящими силами противника. Последние защитники, группа из четырех человек, выходя с тяжело раненным начальником заставы, была обстреляна из орудий, подтянутых немцами из состава своих войск, атаковавших крепость Осовец. Это было в начале 15 часа 22 июня. Все помещения заставы были уничтожены артогнем. В этом районе фашисты создали [32] лагерь военнопленных. Там похоронены сотни наших людей...

Что касается ядра погранотряда, состоявшего из штабных подразделений и выходивших из окружения отдельных групп и одиночек с наших погранзастав — общая численность этого ядра достигла около 500 человек, то после отхода из Августова мы заняли оборону по дороге на Белосток. На этом рубеже, в 17 километрах от Августова, нас сменила строевая часть из состава Красной Армии. Мы же по приказу командования отошли на рубеж Волковыск, а затем Барановичи. С подходом нашей группы к городу Слоним противник занял своими десантами все переправы через реку Щара в районе Слонима. С боями мы ночью прорвались через брод, и дальнейший наш отход проходил по территории, уже занятой противником.

В районе местечка Мир, что примерно в 80 километрах западнее Минска, к нам присоединился командующий 10-й армией генерал-майор К. Д. Голубев с небольшой группой своих штабных офицеров. Вскоре, вслед за Голубевым, к нам присоединился генерал-лейтенант Д. М. Карбышев и с ним один полковник из инженерных войск. В пути нашего следования генерал Карбышев по собственной инициативе выходил не раз на разведку. Последний раз, уйдя в разведку после недельного пребывания в нашей группе, Карбышев не возвратился и, как потом стало известно, он попал в плен к фашистам. Дальнейшая его судьба всем вам известна.

Вся наша группа вышла к линии фронта 19 июля 1941 года в районе города Рогачев — станции Быхов в полосе начавшейся контратаки 63-го стрелкового корпуса под командованием Л. Г. Петровского из состава 21-й армии.

За время нашего отхода по тылам противника мы имели несколько стычек и с боями прорывались из окружения. Вышедший с нами рядовой, сержантский состав и младшие офицеры распоряжением командования 21-й армии были включены в состав корпуса Петровского».

Приводимые далее подробности первого дня боев на участке Августовского погранотряда восстановлены сыном Г. К. Здорного Олегом Гурьевичем на основании воспоминаний отца и других ветеранов 86-го отряда.

Поздним вечером последнего мирного дня Г. К. Здорный побывал у командующего 3-й армией генерал-майора [33] В. И. Кузнецова, доложил ему обстановку на границе, а затем выехал на стык с 87-м погранотрядом для встречи начальника пограничных войск страны генерал-лейтенанта Г. Г. Соколова, который в сопровождении начальника войск Белорусского пограничного округа генерал-лейтенанта А. И. Богданова и офицеров Главного управления погранвойск совершал инспекторскую поездку по границе.

Начальник политотдела отряда батальонный комиссар И. Г. Герасименко выехал на ночь на участок 2-й комендатуры, где обстановка была особенно сложной. Начальник штаба отряда капитан И. А. Янчук, офицеры штаба и комендатур занимались решением неотложных задач, диктовавшихся обстановкой. Большинство командного состава застав вышло в эту ночь на охрану границы.

В 0 часов 30 минут 22 июня замполитрука Ковалев и сержант Сорокин, находившиеся в секрете на правом фланге 11-й заставы, услышали подозрительный шорох в кустах у линии границы. Наряд приблизился к кустам. По нему открыли огонь, ранили сержанта. Ковалев выстрелом из винтовки убил одного нарушителя. Им оказался немецкий солдат. Второй нарушитель скрылся. Появилась большая группа немецких солдат и открыла огонь из автоматов.

На место происшествия сразу же выехал начальник заставы лейтенант Фалдин и его заместитель лейтенант Дубов с бойцами. Вскоре туда же прибыл комендант участка капитан Я. С. Мысев с подкреплением.

Во втором часу ночи на стыке 6-й и 7-й застав на нашу территорию вторглось до полутора десятков фашистов. Но они были быстро обнаружены и отброшены за линию границы.

В 2 часа 30 минут на участке 6-й заставы пытались проникнуть на нашу территорию 18 немецких солдат, переодетых в красноармейскую форму. В коротком бою один немец был убит, другой ранен, остальные бежали. Раненый фашист сообщил, что скоро начнется война.

Часы отсчитывали последние мирные минуты.

Примерно в 3 часа 40 минут в небе над участком погранотряда появились первые армады немецких самолетов. Волна за волной летели они в глубь советской территории.

В 4 часа утра немецкая артиллерия открыла огонь по заставам. После почти часовой артподготовки танковые и механизированные колонны фашистов пересекли границу [34] и, как правило обходя заставы и доты укрепрайонов, двинулись вдоль дорог, ведущих к городам Гродно, Августов и Граево. Одновременно для уничтожения наших застав фашистское командование бросило специально выделенные пехотные подразделения, поддерживаемые артиллерийским и минометным огнем.

Мужественно встретили агрессоров все заставы Августовского погранотряда. Подвигам пограничников 86-го отряда посвящено немало публикаций, в том числе роман писателя П. Федорова «В Августовских лесах». Но об отдельных, менее известных фактах тех боев необходимо рассказать в этой книге.

4-ю погранзаставу возглавлял старший лейтенант Ф. П. Кириченко. Сразу же после артобстрела немцы бросили на заставу батальон пехоты. В бой с ними вступил вначале наряд в составе красноармейцев Колоколова и Карельского, находившихся у самой границы. Вскоре в неравном бою Карельский был убит, а Колоколов сражался, пока не израсходовал все 120 патронов своего боекомплекта и обе гранаты, и лишь после этого присоединился к заставе.

Наступавших фашистов пограничники подпустили на близкое расстояние и по команде старшего лейтенанта Кириченко открыли по ним огонь. Тогда гитлеровцы попытались обойти заставу по лесу. Начальник заставы разгадал их маневр и выдвинул на опушку леса группу бойцов с командиром отделения Обойщиковым. Внезапный огонь заставил немцев откатиться назад.

Многократно атаковали фашисты заставу, но всякий раз их встречал меткий огонь пограничников.

Несли потери и защитники заставы. Кончались боеприпасы, помощь к заставе не поступала, а уже завершался десятый час войны. К вечеру поступил приказ отойти. С боем вырвались пограничники из окружения. В этой последней схватке у своей заставы погиб старший лейтенант Ф. П. Кириченко. Командование над оставшимися в живых бойцами принял политрук П. X. Кондратюк. Их, сумевших прорвать огненное кольцо, осталось очень мало, но они с честью выполнили свою задачу.

Трагически сложилась судьба бойцов 2-й линейной заставы 1-й комендатуры и ее резервной заставы.

Эта застава располагалась в лесу за селом Соничи; западнее проходившего у нее в тылу шоссе на Сопоцкин. Получив сообщение, что по этому шоссе на левом фланге [35] 1-й заставы начинают движение большие силы немцев, лейтенант Васильев собрал все наличные силы и в соответствии с планом взаимодействия с 1-й заставой, который отрабатывался еще в предвоенное время, без всякого промедления бросился навстречу врагу.

А в это время начальник штаба 1-й комендатуры капитан Н. И. Гиль, исполнявший обязанности коменданта, на основании анализа всей поступившей информации об обстановке на участке пришел к правильному выводу, что наиболее опасное положение складывается вдоль шоссе, идущего к поселку Сопоцкин в обход дотов укрепрайона Красной Армии, создававшегося в этом районе. И он принимает решение немедленно бросить туда резервную заставу и кавалерийский состав комендатуры.

И вот две небольшие группы пограничников, одна со стороны 2-й заставы бегом и вторая от комендатуры галопом на лошадях, понеслись навстречу армаде танков, автомашин и мотоциклистов врага и с ходу вступили с ними в бой на открытой, не подготовленной для обороны местности. Сколько времени продолжался этот бой, точно еще не установлено. Неизвестно, остался ли в живых хоть один участвовавший в нем пограничник... Но их действия и бой, которые по времени не могли, конечно, быть длительными, — это настоящий подвиг, вызывающий безмерное уважение и восхищение.

Подавив выдвинувшиеся им навстречу силы 2-й линейной заставы, фашистские танкисты с особым ожесточением расстреляли трассирующими зажигательными снарядами постройки этой заставы. Оставшиеся в живых ее бойцы, в основном вернувшиеся из нарядов на границе, в 10–11 часов оставили сгоревшую заставу и присоединились к гарнизону располагавшегося вблизи дота укрепрайона, разделив впоследствии судьбу его защитников.

После спешного выезда к границе основных сил 1-й комендатуры и резервной заставы в места их дислокации в поселке Сопоцкин остались лишь бойцы и командиры штабных, хозяйственных и дежурных подразделений.

Вскоре колонна 8-го армейского корпуса немцев подошла к поселку Сопоцкин и, не задерживаясь в нем, двинулась в сторону города Гродно. Против опорного пункта 1-й комендатуры, который находился несколько в стороне от движения указанной колонны, и ее резервной заставы немцы бросили блокирующую группу. Но и здесь пограничники [36] оказали им упорное сопротивление и выстояли.

Из всех подразделений Августовского погранотряда ближе всех к городу Гродно находилась 5-я линейная застава 2-й комендатуры. Когда наряды обнаружили концентрацию у границы свыше 20 легких танков и до батальона пехоты, бойцы заняли места в своем опорном пункте и приготовились к его защите.

В 5 часов немецкая пехота начала атаку. Первый натиск пограничники отразили. При этом особенно отличился красноармеец Жук, в упор расстреливавший из станкового пулемета наступавших фашистов. Немцы стали обходить заставу. Тогда ее начальник лейтенант А. А. Морозов принял решение отвести бойцов на запасную позицию у соседней высотки. Прикрывал маневр заставы красноармеец Жук. Но вскоре его пулемет разбило миной, а сам он был ранен.

В течение шести часов застава вела бои, а затем, прорвав окружение, соединилась с комендатурой. В этих первых боях героически погибли политрук Н. И. Тетерев, помощник начальника заставы лейтенант М. А. Бирюков, два младших командира и 11 бойцов, но застава оставалась боеспособным подразделением.

В начале боев на границе комендант 2-го участка капитан Мягков и находившийся в то время в комендатуре начальник политотдела отряда батальонный комиссар И. Г. Герасименко небольшими силами организовали прикрытие участка шоссейной дороги Августов — Гродно. До вечера удерживала этот пункт комендатура, а затем, получив приказ, двинулась на соединение с погранотрядом.

7-я линейная застава 2-й комендатуры размещалась примерно в селе Красное, через которое проходил короткий участок лесной дороги из Сувалковского выступа к шоссе Августов — Гродно. Начальником заставы был старший лейтенант А. Е. Шацкий, который ранее командовал 3-й заставой, переданной им за несколько месяцев до начала войны лейтенанту В. М. Усову.

В 4 часа 22 июня застава подверглась сильному артиллерийскому и минометному обстрелу. Дежурный по заставе сержант Степанов подал команду «В ружье!» и сообщил по телефону в комендатуру о нападении противника. Тут же он был убит осколком разорвавшегося снаряда. Пограничники, взяв оружие, выбежали из казармы и заняли свои места в укреплениях. От артиллерийского огня загорелись [37] постройки заставы. Старшина заставы сержант Попов с группой бойцов вынес из горящей казармы боеприпасы. Выходивший к границе в разведку заместитель политрука Шамшин и наблюдатель Меляев доложили в 5.30, что у опушки леса скопилось много солдат противника. Отходя к заставе, Меляев обстрелял их.

При приближении гитлеровцев застава встретила их всей мощью своего огня. Фашисты залегли и вновь открыли по ней артиллерийский огонь. Затем на заставу двинулись два легких танка и две бронемашины. Но группа бойцов во главе с помощником начальника заставы Малахиевым и командиром расчета станкового пулемета сержантом Полищуком уничтожила их.

До 14 часов 30 минут удерживала застава позиции в своем опорном пункте. Она была окружена и потеряла 12 бойцов. Погибли также жена и младший сын А. Е. Шацкого.

Оценив обстановку, начальник заставы принял решение с боем вывести подразделение из окружения. Возглавить группу прорыва он поручил лейтенанту Малахиеву. Сам же с пулеметчиком сержантом Полищуком остался прикрывать отход заставы. Замысел начальника заставы был успешно осуществлен, но при прорыве погиб лейтенант Малахиев, еще три бойца и старший сын А. Е. Шацкого.

Вырвавшись из окружения, застава, отходя с боями, продолжала сдерживать врага, а в 20 часов соединилась с одной из частей 27-й стрелковой дивизии. Через несколько дней в районе Волковыска застава встретила комендатуру 87-го погранотряда и в дальнейшем выходила из окружения вместе с нею.

В большом и почти бездорожном лесном массиве, в значительном удалении от комендатуры размещалась в домах бывшего лесничества Березовый грунд 8-я застава. С началом войны на заставу двинулось до батальона фашистов, поддерживаемых танками. Организованно вступив в бой, застава умело использовала огонь винтовок, пулеметов и гранаты. Комсомолец Сидоров связкой гранат подорвал вражеский танк. К сожалению, других данных о последующих действиях заставы ветеранам 86-го погранотряда пока найти не удалось.

В нескольких километрах от Августова в постройках бывшего лесничества Чарны Бруд стояла 9-я застава. Буквально рядом проходил Августовский канал и пересекавшая [38] его линия границы. По рассказам местных жителей, наряды 9-й заставы утром 22 июня обнаружили скопление немецкой пехоты у канала. Неоднократные попытки фашистов форсировать канал и захватить опорный пункт заставы пограничники сорвали. До батальона фашистов уничтожила застава и не отошла ни на шаг.

Во второй половине дня на заставу был передан приказ об отходе с границы, однако выполнить его застава уже не смогла: ее обошло с тыла большое подразделение врага с артиллерией. В неравном многочасовом бою застава погибла.

Начальник 10-й заставы старший лейтенант Чусев на рассвете 22 июня сообщил по телефону в погранотряд и комендатуру, что на шоссе выходят немецкие танки. В связи с этим он отвел заставу к мосту для обороны. Уже много лет спустя участник тех событий В. Е. Артамонов рассказывал, что пограничники заставы вместе с подразделениями местного гарнизона мужественно стояли на занятых позициях. Через сутки пограничники взорвали мост и соединились с подразделениями Августовского гарнизона.

Самой многочисленной в отряде была 11-я линейная застава (в начале 1941 года в ней было до 110 человек). Она обороняла важнейший участок. Поэтому с началом войны она в течение 45 минут подвергалась особенно ожесточенному артиллерийско-минометному обстрелу. Затем на заставу сбросили фугасные и зажигательные бомбы два пикирующих бомбардировщика. Ни одному другому подразделению погранотряда такого «внимания» фашистская авиация не уделила. Возможно, налет немецких самолетов на заставу обусловлен еще и тем, что в начале 1941 года застава сбила ружейно-пулеметным огнем пять из 28 низко пролетавших над ней немецких самолетов, а один самолет этой группы был подбит и совершил вынужденную посадку в районе города Сувалки.

Как только начался обстрел, личный состав занял позиции в своем опорном пункте и приготовился к бою. В результате артобстрела и налета авиации все постройки загорелись, а немецкая пехота во весь рост двинулась на заставу. Но ее защитники встретили фашистов дружным огнем. Враг откатился, оставив на подступах к опорному пункту до 30 солдат. Особенно отличились пулеметчики сержант Шевченко и ефрейтор Павлов. А раненный осколком повар красноармеец Блинков по своей инициативе [39] выносил из горящих казарм ящики с гранатами и подносил их в окопы.

После повторного артиллерийско-минометного обстрела фашисты снова пошли в атаку. Им удалось вывести из строя пулеметы и ворваться во двор заставы. Навстречу им выскочили из блокгауза пограничники. Несколько фашистов уничтожил гранатами красноармеец Юлсатов. Ефрейтор Глушко в упор застрелил двух гитлеровцев. В рукопашном бою пограничники отбили и эту атаку.

Тогда противник направил через озеро десант пехоты с пулеметами на резиновых лодках, чтобы обойти заставу с тыла. Но группа пограничников во главе с капитаном Мысевым сорвала этот замысел.

В течение четырех часов защитники 11-й заставы удерживали свой опорный пункт, уничтожив свыше 80 солдат противника. Пограничники тоже понесли потери. Погибли начальник заставы лейтенант Фалдин, его помощник лейтенант Дубов, был ранен политрук Мамонов. Командование заставой принял младший сержант Шевченко.

Вскоре по шоссе двинулись немецкие танки и мотопехота.

И теперь пограничники не дрогнули. Два танка были подбиты связками гранат у самого опорного пункта. Затем, получив приказ, застава организованно, продолжая сдерживать натиск фашистов, отошла к району обороны комендатуры на окраине Августова. Здесь застава вела бои вместе с подразделениями 132-го стрелкового полка и в дальнейшем действовала в его составе.

Участок северо-западнее Августова, отделенный от 3-й комендатуры и 11-й заставы озерами Нецкое, Роскула и рекой того же наименования, охранялся 12-й и затем 13-й линейными заставами этой же комендатуры.

12-я застава отряда тоже была многочисленной — до 90 человек. Оборону возглавил политрук Белый.

Обнаружив прорыв через границу до батальона мотопехоты противника, застава навязала ему уличный бой. Пограничники не только остановили продвижение противника, но и нанесли ему большой урон. Фашисты вынуждены были срочно перебросить сюда еще не менее батальона мотоциклистов. К этому времени на поддержку заставы подошел батальон стрелкового полка Красной Армии. Вместе с ним застава почти до вечера отражала натиск противника. Большинство [40] ее защитников погибло, в том числе и политрук Белый, но они надолго задержали продвижение врага.

Почти в полном окружении сражались подразделения 4-й комендатуры отряда, которой командовал старший лейтенант Шерендак.

Первые лобовые атаки на заставы успеха фашистам не принесли. Тогда они попытались обойти их с флангов.

Оказавшись в окружении, защитники опорных пунктов действовали стойко и мужественно. Они подпускали немцев на 70–100 метров и лишь тогда открывали по ним внезапный ружейно-пулеметный огонь. Гитлеровцы подвергали заставы артиллерийскому и минометному обстрелу, после чего возобновляли атаки то с одного, то с другого направления. Проявив личную инициативу, сержант Злоба с ефрейтором Речицким и некоторые другие пограничники неоднократно выдвигались вперед из района своих опорных пунктов, подпускали фашистов на 20–30 метров и расстреливали их в упор из пулеметов и автоматов, уничтожали гранатами. Сломить сопротивление защитников застав враг не смог.

В 13 часов по приказу коменданта резервная застава скрытно сблизилась с противником и нанесла ему внезапный удар во фланг. Навстречу был нанесен удар защитниками 14-й заставы. Окружение было прорвано.

Однако группе фашистов удалось отрезать расчет станкового пулемета в составе Григоренко и Лосева, прикрывавших отход своей заставы. Но они огнем из пулемета и гранатами стойко продолжали отбивать натиск. Приняв на себя удар, Григоренко и Лосев помогли резервной заставе внезапно атаковать врага. В результате фашисты были отброшены к границе, а пулеметчики Григоренко и Лосев присоединились к своим. Застава организованно отошла и соединилась с силами комендатуры.

Объединив всех пограничников, 4-я комендатура отошла в район деревни Чарна Весь и соединилась со стрелковым батальоном 27-й стрелковой дивизии, который весь день вел тяжелые бои. В дальнейшем в соответствии с полученным приказом комендатура действовала в составе этой дивизии.

В очень сложных условиях оказалась 19-я застава, которая располагалась между железной и шоссейной дорогами, шедшими из Восточной Пруссии на город Граево, в 300 метрах от каждой из них и от границы. Именно по этим дорогам устремились основные силы немецких войск, наступавших [41] на Граево и далее — на крепость Осовец и город Белосток. Сразу же с началом боевых действий по шоссейной дороге двинулись к Граево немецкие танки и мотопехота. Одновременно на заставу накатилась первая волна немецкой пехоты, но, встретив упорное сопротивление, наступавшие отступили, залегли и начали обстреливать заставу.

В это время из захваченного немцами дома начсостава вышла с двухлетним ребенком беременная жена начальника заставы лейтенанта И. Заики Катя и ровным шагом двинулась к заставе. Наши бойцы и пораженные поступком женщины немцы прекратили огонь. Но как только Катя вошла в здание заставы, гитлеровцы возобновили обстрел ее защитников. А затем начался второй штурм, превратившийся в многочасовой непрерывный бой.

Время для защитников заставы как бы остановилось. Фашисты постоянно обстреливали их, забрасывали минами, наступали с разных сторон, а пограничники срывали попытки врага прорваться к опорному пункту.

К полудню большинство защитников заставы погибло, почти не осталось боеприпасов, и ее начальник лейтенант Заика с небольшой группой оставшихся в живых пограничников перешел в подвал каменного здания заставы. Некоторое время они еще отстреливались из окон подвала. Вскоре немцам все же удалось ворваться в здание, и тогда в подвал полетели немецкие гранаты. Но пограничники заблаговременно отошли в дальние отсеки, стены которых защитили их от осколков. Немцы, хотя и слышали плач ребенка в подвале, вероятно, посчитали свою задачу выполненной, спуститься в него побоялись и оставили заставу.

Примерно в 15–1!6 часов начальник заставы предложил всем пограничникам, способным двигаться — а их почти не оставалось, — попытаться пробраться к нашим частям и доложить о гибели заставы.

Совершить такую попытку попробовал раненый красноармеец Ф. Г. Давиденко. Однако уже в ближайшей за железной дорогой деревне Мируцы он был схвачен немцами. И все же остался жив. Дожил ли кто-нибудь еще из защитников заставы до Победы, до сих пор неизвестно.

Неизвестна также и судьба 18-й заставы. Но когда Ф. Г. Давиденко пробирался к железной дороге и к деревне Мируцы, он слышал знакомый «голос» «максима» 18-й заставы. [42]

Вырвалась из окружения и 20-я, левофланговая застава погранотряда. К вечеру 22 июня она смогла выйти к крепости Осовец, где присоединилась к ее гарнизону и затем участвовала в защите крепости.

Штаб 86-го погранотряда некоторое время после начала военных действий поддерживал телефонную связь со всеми комендатурами и заставами. Но вскоре она прервалась. Дублирующих ее средств в погранотряде не было. С учетом расстояния и обстановки не представлялось возможным заменить их и посыльными. Вследствие этого большинство подразделений отряда действовало самостоятельно. Тем не менее они проявили стойкость, инициативу, находчивость, а их действия были тактически грамотными и отвечали общей обстановке на участке отряда.

Когда управление комендатурами и заставами со стороны штаба отряда стало невозможным, его начальник капитан И. А. Янчук, осуществлявший в отсутствие майора Здорного руководство погранотрядом, организовал эвакуацию семей начсостава, отправку в округ наиболее важных документов, уничтожение документов и ценностей, которые нельзя было вывезти и которые не должны были попасть в руки противника. Одновременно в соответствии с планом прикрытия границы, разработанным на случай военных действий, и на основании указаний погранокруга осуществлялся вывод управления погранотряда с его вспомогательными подразделениями.

К вечеру 22 июня был принят переданный по радио приказ заместителя начальника войск округа комбрига А. П. Курлыкина, согласно которому погранотряду надлежало отходить. Это указание было сразу же передано связными во все комендатуры. Впоследствии подразделения 86-го Августовского погранотряда защищали важные рубежи на подступах к Смоленску и под Москвой. Отдельные бойцы и командиры отряда влились в ряды партизан Белоруссии.

К сожалению, нет возможности рассказать столь же подробно о боевых действиях пограничников на других заставах, сражавшихся рядом с Августовским погранотрядом. Одно только необходимо подчеркнуть еще раз: все пограничники в полной готовности встретили врага и, хотя не смогли они кардинально изменить ход событий, сражались до последнего, отвлекая на себя значительные силы противника. В подтверждение этому и в завершение рассказа о [43] пограничниках 86-го отряда приведу признание врага — бывшего командующего наступавшей на этом направлении 3-й танковой группой вермахта Г. Гота: «Обе дивизии 5-го армейского корпуса сразу же после перехода границы натолкнулись... на окопавшееся охранение противника, которое, несмотря на отсутствие артиллерийской поддержки, удерживало свои позиции до последнего».

«22 июня 1941 года в 4.00 техническая связь... с подразделениями отряда и начальником гарнизона Бреста была прервана... В 5.00 погранотряд... небольшими силами... в течение нескольких часов сдерживал наступавшего противника».

Из доклада о боевых действиях Брестского пограничного отряда в первые дни войны

Кровопролитные бои развернулись на Брестском направлении, где на протяжении 182 километров по реке Буг нес охрану границы 17-й Брестский Краснознаменный пограничный отряд. И здесь на пути наступления одной из ударных группировок гитлеровской армии пограничные заставы мужественно противостояли врагу.

Вот что рассказал о первых минутах нападения врага защитник Брестской крепости — в то время рядовой курсов шоферов Белорусского погранокруга М. И. Мясников, удостоенный впоследствии звания Героя Советского Союза:

«С 21 на 22 июня я с рядовым пограничником Щербиной И. С. был назначен в наряд для охраны Государственной границы Союза ССР...

Я был назначен старшим наряда. Неся службу, наблюдая за границей, мы заметили с 12.00 21 июня сильный шум, передвижение автомобилей, конной тяги и шум танков поблизости от границы. Мною было доложено на заставу о замеченных действиях немцев. Я получил приказ усилить бдительность и наблюдение.

22 июня приблизительно в 3.40 нами было обнаружено выдвижение к железнодорожному мосту через реку Буг бронепоезда, который приблизительно через пять минут после того, как подошел к мосту, открыл артиллерийский огонь по [44] крепости и железнодорожному вокзалу. Одновременно был открыт огонь артиллерии немцев по крепости и железнодорожному вокзалу и казарме пограничной заставы, притом артиллерийский огонь по заставе велся прямой наводкой, в результате чего крыша казармы сразу обвалилась и загорелась казарма. Немецкая авиация подвергла бомбардировке одновременно с артиллерийской подготовкой город Брест, крепость, остров и районы вокзала. После артиллерийской и авиационной подготовки немцы приблизительно через 15–20 минут начали форсировать Буг в нескольких направлениях и использовать для переправы войск железнодорожный мост, по которому переправлялись железнодорожные составы и танки. Одновременно форсировали Буг в нескольких местах моторные лодки с десантом».

Наиболее ожесточенный характер носили боевые действия в районе Брестской крепости, где наступавшим фашистам, наряду с подразделениями 333-го и 84-го стрелковых полков, 6-й и 42-й стрелковых дивизий противостояли пограничники 9-й погранзаставы во главе с лейтенантом

A. М. Кижеватовым. Цитадель Брестской крепости прикрывали бойцы курсов шоферов погранвойск, автотранспортная рота, саперный взвод во главе со старшим лейтенантом Ф. М. Мельниковым, старшим лейтенантом А. С. Черным и лейтенантом А. П. Ждановым. Героическое сопротивление противнику оказали офицеры управления отряда совместно с сотрудниками органов НКВД и милиции.

Непосредственно на участке государственной границы в бой вступили 20 пограничных застав. 10 из них, получив помощь от подразделений поддержки Красной Армии, сдерживали натиск фашистов от 10 до 15 часов и с боями отошли на указанные рубежи.

Так же стойко сражались и другие заставы. Около суток сдерживала противника 1-я погранзастава и отошла лишь по приказу командования. Вплоть до 25 июня удерживала свой участок 10-я пограничная застава.

2-я пограничная застава, на участке которой был задержан немецкий военнослужащий, сообщивший о времени нападения фашистов, была поднята по тревоге за час до вторжения врага. Начальник заставы младший лейтенант

B. Н. Горбунов отдал пограничникам приказ занять огневые позиции. Поэтому, когда враг, обрушив на заставу огонь артиллерии и минометов, уничтожил здание заставы, личный состав ее не пострадал. [45]

Одновременно с обстрелом фашисты попытались под прикрытием дымовой завесы форсировать реку Буг. Об этом сообщил на заставу усиленный пограничный наряд под командой пулеметчика Чугреева, который нес службу на правом фланге заставы. Начальник заставы выслал наряду помощь и в течение часа пограничники сдерживали врага. Однако фашистам все-таки удалось, прикрываясь дымовой завесой, форсировать Буг и начать наступление на деревню Новоселки, где дислоцировалась застава. Прибывшие для поддержки начальник штаба комендатуры капитан Кондратьев и заместитель коменданта по разведке капитан Рындя совместно с начальником заставы организовали уничтожение переправившейся роты противника. Более 70 гитлеровцев остались на берегу Буга, сраженные метким огнем пограничников.

С первых минут боя на заставе был организован медпункт, где жена младшего лейтенанта Горбунова, Мария Ивановна, оказывала помощь тяжело раненным, раненных легко она перевязывала на огневой позиции.

Когда в 12 часов на заставу прибыл комендант участка капитан Величко, застава вела бой в окружении, часть пограничников сражалась на окраине деревни, а группа под командованием политрука Л. П. Горбачева вступила в бой с вражеским десантом численностью до 30 человек. В боевой характеристике действий пограничных застав говорится: «В 18 часов 22 июня начальник заставы получил приказ от коменданта участка прорвать кольцо, вывести заставу и отходить к комендатуре. Начальник заставы Горбунов отдал приказ на прорыв вражеского кольца. Станковый и ручной пулеметы открыли огонь по автоматчикам, засевшим на мельнице. Огонь автоматчиков был подавлен. Застава начала отходить в направлении м. Волчин. Застава вела бой с противником в районе деревни Новоселки в течение 14 часов. За это время враг потерял более 300 человек убитыми и ранеными».

Однако поредели и ряды пограничников. На пути движения им не раз приходилось вступать в бой с фашистами, и к своим прорвались лишь семь человек — начальник заставы младший лейтенант В. Н. Горбунов, заместитель политрука М. Д. Зинин и пять бойцов.

О том, что выпало на долю пограничников 4-й заставы, рассказали очевидцы первых боев защитников границы с гитлеровскими захватчиками: [46] «На рассвете 22 июня 1941 года немецко-фашистские захватчики открыли мощный артиллерийский и минометный огонь по заставе и ее строениям, блокгаузам, огневым точкам и ближайшим высотам.

Одновременно пехота, артиллерия и танки гитлеровцев начали в трех пунктах на участке заставы переправу через Буг. Пограничная застава и ее малочисленные наряды мужественно и стойко встретили врага на линии границы, на переправах.

С первыми разрывами артиллерийских снарядов начальник заставы Илларион Григорьевич Тихонов, только что возвратившийся с проверки нарядов на заставу, и политрук Михаил Павлович Зуйков, не отдыхавший в эту ночь, подняли заставу по тревоге и организовали круговую оборону.

Для усиления пограничных нарядов, вступивших в бой с гитлеровцами на переправах, старший лейтенант Тихонов выслал дополнительные группы пограничников: на правый фланг, в район наблюдательной вышки, на помощь секретарю комсомольской организации младшему сержанту Павлу Петровичу Семенову, группу старшины заставы Николая Федоровича Авдеева. Левофланговые наряды начальник заставы объединил под командованием политрука соседней заставы Николая Васильевича Самарина, оказавшегося в это время на службе в районе стыка двух застав. Эта малочисленная группа с политруком Самариным и приняла на себя удар батальона гитлеровских автоматчиков, поддержанных артиллерией и минометами.

В центре заставы еще в субботу было отмечено, что гитлеровцы сосредоточивают в Забужье основные силы полка — до 40 танков, более батальона пехоты с артиллерией и минометами.

Здесь-то, в 800 метрах от заставы, и развернулся в 4 часа утра 22 июня 1941 года неравный поединок советских воинов с немецко-фашистскими захватчиками, пытавшимися с ходу форсировать реку Буг, раздавить оборону заставы, а затем внезапным ударом с тыла смять левый фланг укрепленной полосы, упирающейся в Лозовицкую долину.

В помощь пограничным нарядам, ведущим бой на этом направлении, И. Г. Тихонов бросил группу во главе с заместителем политрука Иваном Петровичем Беляевым. Сам же, быстро оценив создавшееся положение и отдав ряд указаний по подготовке заставы к длительной обороне в условиях окружения, вышел на Буг и возглавил бой на [47] переправе основных сил немцев, где к этому времени пограничники сорвали первую попытку коварного врага переправиться на советскую землю. Непосредственное руководство обороной заставы легло на плечи мужественного воина политрука М. П. Зуйкова.

Расчеты немецко-фашистских захватчиков с ходу форсировать Буг и овладеть заставой провалились с первых же минут боя на переправах. Вооруженные только винтовками, ручными и станковыми пулеметами и гранатами, пограничники геройски сражались с врагом.

Гитлеровцы неистовствовали. Враг предпринял несколько попыток навести ближайшую к заставе переправу для танков и артиллерии, но каждый раз получал сокрушительный отпор. Он неоднократно прибегал к артиллерии и минометам, обрушивая на воинов шквальный огонь. Но крепость над Бугом стояла.

4 часа группа пограничников под руководством И. Г. Тихонова и заместителя политрука И. П. Беляева сражалась на переправе. Более сотни пьяных гитлеровцев нашли себе смерть в Буге. Пять танков и четыре орудия ушли с переправы на дно. Пожилой крестьянин деревни Рудовец Андрей Петрович Тарданюк рассказывал нам: «На второй день войны меня и других жителей немцы заставили копать могилы и собирать трупы убитых гитлеровцев. Мы четверо суток с похоронной командой врага ловили и таскали баграми из омута убитых фашистов».

Но и пограничников оставалось немного. Смертью героев пали над Бугом пулеметчик Андрей Богданов, автоматчик Михаил Петров, Ефремов, Козырев, Соловьев... Трижды был ранен заместитель политрука Беляев и дважды — И. Г. Тихонов. Но бой не стихал. И только тогда, когда кончились гранаты, замолчал станковый пулемет и на исходе были патроны, начальник заставы принял решение отойти с оставшейся группой к заставе. Однако соединиться Тихонову с заставой не удалось. Враг буквально наседал. Он яростно мстил пограничникам за убитых на переправе фашистов. В то же время и во дворе заставы разгорался бой. Две роты гитлеровских автоматчиков, прорвавшись на левом фланге, при поддержке танков и артиллерии атаковали заставу с тыла.

Три попытки прорыва сделал начальник заставы. Три неимоверных усилия на соединение с заставой — и безрезультатно. Прижатый к Бугу, Тихонов с группой наконец [48] бросается в восточном направлении. На этот раз пограничникам удался маневр. Вырвавшись из окружения, прикрытые огнем ручного пулемета, с которым сражался И. П. Беляев, они стали отходить к опушке леса, за деревню Рудовец...

Пятнадцать часов длился бой на заставе. Дважды враг предлагал условия сдачи и прекращения огня. Но не таков гарнизон. Озверевшие гитлеровцы рвутся к заставе. Они забросали гранатами подвальные помещения, стерли с лица земли окопы и блиндажи. Подавили гусеницами танков тяжело раненных воинов.

Без сознания, с перебитыми руками был схвачен в подвале Мишустин. Очнулся он в лагере пленных, в Забужье.

Тем временем на заставе не смолкали ружейно-пулеметный огонь и взрывы гранат. Северо-западный сектор сражался насмерть...

В то время когда С. И. Мишустин вышел с поручением от начальника заставы на связь с политруком Зуйковым, гитлеровцы дополнительно подтянули к заставе танковую роту и две батареи артиллерии. Было ясно, что с небольшой группой не прорваться до ночи к заставе... Надо как-то отвлечь силы врага на себя, ослабить тяжесть обороны заставы, помочь защитникам продержаться до ночи... И Тихонов принял решение — отойти за деревню Рудовец, собрать оставшихся в живых пограничников соседних застав и не дать гитлеровцам безнаказанно переправлять войска в сторону Бреста.

Но кто прикроет отход, кто сдержит два взвода фашистов, наседавших на группу отважных? Хотя бы на час, на полчаса?..

«Я, — ответил Беляев. — Я сдержу фашистов. Двигайтесь, Илларион Григорьевич, к лесу, на новый рубеж».

И, расцеловавшись с начальником заставы, заместитель политрука открыл из своего ручного пулемета смертельный огонь по фашистам. Дважды атаковали Беляева немцы и дважды откатывались назад. А тем временем он отходил к новой позиции. В пятый, в шестой раз ранен заместитель политрука. Но ручной пулемет не смолкал. Он бился с врагами до последнего вздоха, до последней возможности, пока видел врага и было сознание...

Обессиленного, истекавшего кровью, схватили фашисты Ивана Петровича. Они учинили над ним кровавую расправу... [49]

...Как только немцы доставили Беляева в деревню Рудовец, они собрали народ к дому Маковских. Но никто из жителей не опознал Беляева. Никто не желал гибели лучшему докладчику на селе, затейнику художественной самодеятельности, самому уважаемому человеку в зеленой фуражке.

Таким знали люди Беляева, таким он сохранился в их памяти и поныне.

Час длился допрос местных жителей... И ни слова! Вдруг откуда-то прибежал к сборищу местный кулак Романовский. Он и предал Беляева немецкому офицеру обер-лейтенанту Штульману. Предав, просил разрешения самому расстрелять Ивана Петровича.

«Не тебе меня стрелять, гад ползучий! — ответил отважный коммунист. — Я знаю, меня убьют. Но не ты, предатель!»

Перед расстрелом Беляева Штульман заставил кулака Романовского выкопать яму в ногах заместителя политрука. «Этот русс, комиссар, достоин хорошей могилы, — говорил на ломаном русском языке офицер. — Гут, храбрый воин, снять ремень, фуражку и встать лицом к стене!» — вопил немец.

«Нет, этого не будет! — ответил Беляев. — Лицом к стене не встану! Ремень и фуражку не сниму! Трусы! Боитесь стрелять мне в глаза!»

Свидетель этой расправы над пограничником Елена Андреевна Ковалева рассказывает: «Вы не можете представить себе картины расстрела... Стоит Иван Петрович у стенки. Он мужественно и смело смотрит на изготовившегося к его расстрелу врага. Кулак Романовский у него в ногах роет могилу... А он стоит с открытыми голубыми глазами, весь израненный и истекающий кровью, и говорит: «Я знаю, вы убьете меня, гады. Но не убьете то дело, за которое дрался! Прощайте, товарищи! На Буг мы придем! Коммунизм победит!»

Двадцать фашистов стреляло в него.

Вот каков был этот храбрый товарищ с Урала. «У него, — говорит Елена Андреевна, — и отца расстреляли колчаковцы, и старшего брата убило кулачье в тридцатом году... Вот здесь он был расстрелян и похоронен».

Но останков Ивана Петровича не сохранилось. Предатель Романовский раскопал ночью могилу и куда-то выбросил труп... [50]

Образец высокой стойкости и отваги проявил в бою на границе секретарь комсомольской организации этой заставы младший сержант Павел Петрович Семенов.

Война застала комсомольского вожака со своим нарядом на посту, на наблюдательной вышке правого фланга заставы. Отсюда он видел, как фашистские захватчики переправлялись через Буг на советский берег. С поста, с наблюдательной вышки Павел Петрович и открыл огонь по врагу. Он мог бы спуститься в окоп. Но тогда не так хорошо были видны враги, труднее было бы вести прицельный огонь. Тратить пуль понапрасну он не хотел.

Младший сержант понял, что здесь, на Западном Буге, началась война. С вышки он бил фашистов по выбору. Не покинул своего поста воин и тогда, когда был тяжело ранен. Мужественный пограничник сражался до тех пор, пока враги не забрались на вышку.

Они пытались живым захватить Павла Петровича. Но не таков был воспитанник славного комсомола. Живым он не сдался врагу. Он выбросился с вышки и о камни разбился насмерть.

«Одиннадцать трупов фашистов было подобрано и закопано нами у вышки», — говорит старый коммунист Василий Сергеевич Борисюк.

И долгое время, как памятник погибшим героям, стояла в Лозовицкой долине изуродованная пограничная вышка.

По-разному сложились судьбы защитников пограничной заставы Лозовицы. Многое нам еще неизвестно. Многое из памяти свидетелей и очевидцев изгладилось временем. Но судьба начальника заставы старшего лейтенанта Иллариона Григорьевича Тихонова и его семьи достоверна.

«Как только стих бой на заставе, — рассказывают местные жители деревни Рудовец супруги Иван Дмитриевич и Анна Кондратьевна Плетнюки, — вместе с другими гражданами мы вышли к заставе под предлогом поиска коров. Страшную картину во дворе разрушенной заставы увидели мы. Кругом лежали трупы фашистских захватчиков... Здесь были танки, артиллерия и до 70 гитлеровцев. Из подвала заставы немцы выносили изуродованные трупы защитников маленькой крепости. Жутко смотреть было на все...

И вдруг из развалин офицерского домика, прямо навстречу мне, — говорит Анна Кондратьевна, — бежит через двор Витя, двухлетний сынишка Иллариона Григорьевича. Я бросилась навстречу к нему, взяла мальчика на [51] руки... И все, кто был со мной, встали на колени и со слезами просили разрешения у фашистов забрать семью Тихоновых к себе на квартиру, на поруки. К вечеру нам удалось пробраться в развалины домика. На полу, вся в крови, с перебитыми ногами, лежала Галина Алексеевна, жена начальника заставы. Рядом с ней, под койкой, барахтался трехнедельный ребенок — дочка Валентина.

Уже ночью привезла я несчастных к себе в дом. Отходила детей. А вот Галину Алексеевну пришлось отправить в соседнее село. Иван Дмитриевич ее отвозил, да и в тюрьму к фашистам за это попал. Семь месяцев Галина Алексеевна пролежала в больнице, две операции перенесла. Возвратилась она к нам, но ненадолго. Немцы вскоре забрали ее. Два года она томилась в лагерях. И все-таки вернулась живая. Советская Армия нас освободила. Знали бы вы, сколько мы пережили!»

И Анна Кондратьевна плачет. Не может иначе говорить мать, видевшая горе войны. Иван Дмитриевич Плетнюк выручает супругу.

«Мы знали, — рассказывает он, — что пограничники живы. Они там, за селом, еще двое суток сражались. Но кто возглавлял оборону, кто мужественно и стойко сражался с врагом до последнего вздоха — не знали. И вдруг на шестые сутки после начала войны, 28 июня 1941 года, в полночь к нам постучались. Я открыл хату... Это был Илларион Григорьевич Тихонов. Сколько радости... Расцеловались мы с ним... Он посмотрел детей. Поведали ему о судьбе Галины Алексеевны. А он мне и говорит: «А я ведь был на заставе». Все подвалы и развалины обшарил, а семьи не нашел... Спасибо, от всего сердца спасибо, Иван Дмитриевич». И силы изменили ему. Он обмяк, повалился на пол и заснул.

Утром прибыли немцы. Предал кто-то Иллариона Григорьевича. Схватили его и отправили в лагерь, в Забужье...

В октябре через нашу деревню бежали из плена Мишустин Сергей Иванович, политрук Самарин Николай Васильевич и много других воинов Красной Армии. Я видел Самарина здесь, в моей хате. Переодели его. И пошел он к своим, на восток.

Уходя от нас, на прощание сказал: «Ждите Иллариона Григорьевича. Он завтра должен бежать. В одном лагере были...» Долго, очень долго мы ждали его... Но так и не дождались. Погиб он при побеге из концлагеря. В этом мы не сомневались. [52]

А дочка его, Валентина, выросла у нас. Вот посмотрите, она идет в хату! И брат ее, Виктор, заканчивает текстильный техникум. Живет сейчас с матерью в Харьковской области».

Бесстрашно сражался личный состав 19-й заставы, расположенной в центре поселка Томашевки. Командовал ею лейтенант П. П. Стрелкин. Когда начался артиллерийский обстрел, пограничники заняли оборонительные сооружения в опорном пункте. Начальник заставы дал команду собрать пограничные наряды, а красноармейца Николая Желтоножку направил в штаб стрелкового полка с сообщением об обстановке.

Между тем фашисты усиливали натиск. Атака следовала за атакой. В результате одной из них гитлеровцам удалось захватить железнодорожный мост, через который пошли вражеские танки и мотопехота. Казалось, исход боя предрешен и пограничники не выстоят, но они продолжали вести огонь по врагу.

Тогда фашисты выслали специальный отряд для ликвидации и блокирования опорного пункта. Это не принесло им успеха. Уничтожив более 50 гитлеровцев, пограничники, меняя позиции, через поросшее кустарником болото вышли на дорогу, которая вела в местечко Шацк, и заняли оборону у деревни Пища. Здесь они соединились с частями поддержки и совместными действиями выбили фашистов из деревни.

Вспоминая о тех днях, командир 235-го артполка 75-й стрелковой дивизии, в последующем генерал-майор З. Т. Бабаскин писал:

«Исключительное мужество и боевое мастерство проявил личный состав Домачевской и Томашевской пограничных застав, которые сражались в составе 28-го Краснознаменного полка. Стойко и самоотверженно сражались они за каждый метр советской земли».

Бесстрашно встретил врага и гарнизон комендатуры, располагавшийся в Александровском.

Вместе с командирами-пограничниками в боевых действиях участвовали их жены. Среди них отличилась Анна Тихоновна Мальцева, жена начальника 5-й резервной заставы лейтенанта В. В. Кирюхина. Накануне войны она находилась в Томашевке, что в трех километрах от Бреста. 22 июня ранним утром Анна Тихоновна собиралась выехать в Брест для участия в смотре самодеятельности пограничников.

В 4 часа утра, когда гитлеровцы начали обстрел наших [53] застав, была обстреляна и Томашевка. Анна Тихоновна направилась в гарнизон — туда, где шел бой.

В Александровском А. Т. Мальцева получила у старшины Василия Желтухина пистолет и бросилась туда, где бойцы отражали атаку врага. Пробежав совсем немного, она увидела двигавшегося навстречу фашиста. Выстрел, и враг упал, но тут появился второй. И этого постигла та же участь.

Когда Анна Тихоновна добралась наконец до пограничников, обойма в ее пистолете была пуста. Здесь, среди защитников границы, Мальцева увидела и свою соседку по дому Настю Белокопытову с винтовкой в руках...

Наравне с мужчинами Анна Мальцева отражала атаки врага, перевязывала раненых.

Десять часов сражалась застава, отбив семь атак фашистов, и лишь в 16 часов по приказу командования стала выходить из окружения.

9-я пограничная застава во главе с ее начальником лейтенантом А. М. Кижеватовым, как уже говорилось, находилась непосредственно в Брестской крепости. С каждым днем положение ее защитников становилось все тяжелее, не хватало боеприпасов, не было пищи и воды. Гитлеровцы практически непрерывно обстреливали крепость из орудий и минометов, одна атака сменяла другую. Крепость не сдавалась, ее гарнизон стоял насмерть.

Неоднократно пограничники предпринимали дерзкие вылазки, уничтожали врага. Они дрались до последнего патрона, пока могли держать в руках оружие. Раненые оставались в строю и продолжали бить врага, и примером для них был лейтенант Кижеватов, раненный не один раз...

На стене одного из казематов, где находились пограничники 9-й заставы, была обнаружена надпись: «Я умираю, но не сдаюсь! Прощай, Родина!» И дата — «20.VII.41 г.». Почти месяц сдерживали советские пограничники врага в Брестской крепости, сковывали его силы, затрудняли продвижение вперед.

В боевом донесении 45-й немецкой пехотной дивизии «О взятии Брест-Литовской крепости», захваченном в районе деревни Высокое, сказано:

«Чтобы уничтожить фланкирование из дома комсостава (так немцы называли это здание) центрального острова на северный остров, которое действовало очень неприятно, туда был послан 81-й саперный батальон с поручением: подрывной партией очистить [54] этот дом и другие части. С крыши дома взрывчатые вещества были спущены к окнам, а фитили зажжены; были слышны стоны раненных русских от взрыва, но они продолжали стрелять...»

До последнего патрона, до последней капли крови сражались защитники крепости во главе со старшим лейтенантом Потаповым и лейтенантом Кижеватовым. Не сломив сопротивления советских воинов, фашисты взорвали здание.

Погиб герой обороны крепости А. М. Кижеватов.

Не пришлось и его семье дождаться дня Победы. Мать лейтенанта Кижеватова, жена и дети — Нюра, Вася, Галя были зверски расстреляны гитлеровцами.

Высокое мужество и героизм проявили воины границы, находившиеся на пограничном острове, который прикрывал Брестскую крепость. Здесь находилось около 300 человек: курсанты школы шоферов, курсов кавалеристов, сборная спортивная команда Брестского отряда и пограничные наряды заставы Кижеватова. В большинстве своем это были молодые бойцы, только что надевшие пограничную форму.

...Немало написано за прошедшие годы о героических защитниках Брестской крепости, рассказали о тех днях и оставшиеся в живых ветераны 17-го Брестского погранотряда. Еще одно свидетельство участника обороны крепости — начальника 20-й погранзаставы, ныне полковника в отставке Георгия Филипповича Манекина:

«20-я пограничная застава охраняла участок государственной границы на стыке Белорусского и Украинского пограничных округов. Участок наш считался активным. Мы знали, что на сопредельной стороне недалеко от границы размещался один из немецких разведцентров. Накануне войны разведка противника усилила свою деятельность. Почти ежедневно она забрасывала на нашу сторону своих агентов с целью установления расположения оборонительных сооружений в приграничной полосе и пунктов дислокации советских войск в направлении Бреста, Кобрина, Минска. С этой агентурой нам довелось вступить в борьбу еще задолго до открытого вооруженного нападения фашистской Германии. Только на участке нашей заставы за короткое время было задержано 16 лазутчиков.

Накануне войны на том берегу Западного Буга усилилось передвижение немецких войск. Мы видели, как их подразделения возводили инженерные сооружения, днем и ночью вели наблюдение за нашей стороной. Буквально [55] на каждом дереве находились наблюдатели. Участились случаи угрозы и даже обстрела наших пограннарядов. Немецкие самолеты то и дело вторгались в наше воздушное пространство, нам же категорически запрещалось отвечать на эти провокации. Местные жители, перебегавшие к нам с той стороны, сообщали о подготовке фашистской Германии к нападению на нашу страну. Да и мы чувствовали: в воздухе пахнет войной.

Учитывая складывавшуюся обстановку... мы успели укрепить опорные пункты и отрыть около 500 метров траншей и ходов сообщения. Это нам помогло потом, в первых боях.

Примерно в 3.00 22 июня немцы перерезали телефонные связи со штабом погранотряда и соседями, а в 4.00 на рассвете на заставу (как и на другие на широком фронте) обрушился шквал артиллерийского и минометного огня. Пулеметы и автоматы противника трассирующими пулями простреливали весь берег, создавая сплошную огненную стену. Из-за Буга курсом на восток летели фашистские «юнкерсы». Вражеские снаряды разметали пограничные вышки.

Пограничники вступили в неравный бой. Наряды, прибывшие с флангов, доложили, что крупные подразделения врага переправились через Буг и начали продвижение в глубь нашей территории.

Воспрепятствовать переправе немцев нам было нечем. В гарнизоне загорелись постройки.

Соседние заставы от огня противника понесли большие потери. Расположенные на открытой местности, они были уничтожены и сожжены артиллерийскими снарядами.

По моей команде личный состав занял опорные пункты. Против нас действовал усиленный батальон противника, переправившийся на восточный берег Буга у железнодорожного моста. Тремя цепями, стреляя на ходу из автоматов, гитлеровцы устремились к нашим позициям. Мы подпустили их на 250–300 метров и встретили огнем двух станковых и трех ручных пулеметов. Фашисты залегли, а потом отошли в прибрежные заросли. Видя, что атака не удалась, гитлеровцы возобновили обстрел из артиллерии и минометов. Пограничники укрылись в дзотах, оставив на позициях наблюдателей. Как только артиллерийский обстрел прекратился, бойцы снова заняли свои места. [56]

Фашисты повторили атаку в прежнем направлении. На этот раз мы подпустили их еще ближе. С расстояния 100 метров открыли по вражеским цепям ружейно-пулеметный огонь. Десятки трупов оставил враг на подступах к заставе. Атака вновь захлебнулась.

Успешно отбили пограничники и третью атаку, которую немцы предприняли после мощного минометного и артиллерийского обстрела. Только после пятой атаки отдельным вражеским группам удалось близко подползти к нашим окопам. Тогда пограничники пустили в ход гранаты. Все же около взвода гитлеровцев вклинились в нашу оборону. Старшина Желтухин и ефрейтор Сергушев, выдвинувшись вперед, забросали их гранатами.

Ожесточенный бой продолжался. В этот момент мне доложили, что убит начальник 5-й резервной заставы лейтенант В. В. Кирюхин (эта застава сражалась рядом с нами). Его жена А. Т. Мальцева в это время в окопах перевязывала раненых, подносила патроны, сама брала в руки винтовку и стреляла по атакующим фашистам.

В ходе боя пулеметчики часто меняли свои позиции и с коротких дистанций открывали огонь по противнику. Немцы охотились за каждым пулеметчиком. Одна из вражеских групп зашла в тыл пулеметному расчету младшего сержанта Александра Филатова, хотела забросать его гранатами. Но в это время по ней открыли огонь пришедшие на помощь пограничники Иноземцев и Бурехин.

Фашисты снова отошли назад и стали обстреливать нас зажигательными снарядами. В районе обороны загорелся лес. Густой дым окутал оборонительные сооружения. Трудно стало наблюдать за действиями противника. Но пограничники, привыкшие нести службу в условиях ограниченной видимости, все же заметили маневр врага. Мы быстро перегруппировали свои силы и приготовились к отражению новых атак.

Снова закипел жаркий бой. Две роты обрушились на наши позиции с севера и с северо-запада, третья атаковала с юго-востока. Под градом пуль пограничники поднимались из окопов и в упор уничтожали гитлеровцев. Презирая смертельную опасность, секретарь комсомольской организации младший сержант Филатов выкатил станковый пулемет за бруствер окопа. Длинными очередями он расстреливал атаковавших немецких солдат. Когда вражеская пуля сразила героя, его место у пулемета занял пограничник Ермаков. [57]

Пулеметчики, непрестанно меняя огневые позиции, обрушивали на врага огонь с тех направлений, откуда он не ожидал. У немцев создавалось впечатление, будто вся местность перед обороной заставы простреливается сплошным перекрестным огнем.

В искусстве ведения огня, в тактическом мастерстве пулеметчикам не уступали и стрелки — старшина Желтухин, младший сержант Шангин, рядовой Абдулла Хайрутдинов, снайперы Владимир и Иван Афанасьевы.

За одиннадцать часов беспрерывного боя пограничники отбили семь вражеских атак. Силы противника намного превосходили наши, кольцо окружения сжималось все больше и больше. Против нас действовал и другой страшный враг — лесной пожар (наши окопы находились в сосновом лесу). Горели здания и постройки. Многие пограничники получили сильные ожоги. Люди задыхались от едкого дыма.

Вместе со старшим политруком Белокопытовым и младшим политруком Шавариным решились выводить личный состав из окружения.

Для прикрытия отхода выделили расчеты станкового пулемета во главе с Ермаковым и ручных пулеметов Бурехина и Иноземцева. Пулеметчики заняли огневые позиции в 50–70 метрах от хода сообщения. Пока немцы готовились к очередной атаке, мы отошли в лес.

По тому, как ослабел огонь оборонявшихся, гитлеровцы догадались, что мы начали отход. Они решили догнать нас, но получили отпор от оставленных в заслоне пулеметчиков. Преследовать по горящему лесу гитлеровцы не решились.

На второй день мы вышли к городу Любомль, где размещался штаб 98-го погранотряда.

Так закончился первый неравный бой с противником. Застава уничтожила свыше 100 фашистов.

Вскоре мы соединились с соседними заставами своей комендатуры, затем совместно с подразделениями Красной Армии вели ожесточенные оборонительные бои за Любомль, Ковель и другие опорные пункты».

Не получилось у гитлеровских вояк и на Брестском направлении «триумфального марша». В результате многодневных боев подразделения 17-го Брестского погранотряда нанесли врагу ощутимый урон в живой силе и технике, а затем в составе 4-й армии выполняли возложенные на них боевые задачи. [58]

«Противник в 4.00 22 июня 1941 года на участках Любомльского, Владимир-Волынского, Рава-Русского, Перемышль-ского, Черновицкого погранотрядов нарушил границу, вступил в бой с нашими частями... Погранчасти, удерживая с боем вторжение частей противника в глубь нашей территории, обеспечили своевременное развертывание частей Красной Армии...»

Из донесения о первых боях на границе

Южнее 17-го погранотряда охрану государственной границы нес 98-й Любомльский пограничный отряд. На участке этого отряда гитлеровское командование сосредоточило около десяти пехотных дивизий.

Стойкость всех застав Любомльского отряда, их активные оборонительные и даже наступательные действия, повышенная боеготовность долго не давали возможности фашистам захватить неширокую полосу приграничной земли Советского государства.

В документах, отражающих развитие событий на этом участке границы в первые дни войны, есть запись разговора, который состоялся по телефону 22 июня 1941 года в 4 часа 50 минут по московскому времени между начальником штаба пограничных войск Украинского округа полковником Владимиром Тарасовичем Рогатиным и оперативным дежурным Главного управления погранвойск.

Начальник штаба докладывал, что на участках ряда погранотрядов немцы произвели нападение, которое было отбито, что продолжается артиллерийский обстрел, что все пограничные отряды подняты по тревоге и приняли оборону. В ответ на это сообщение последовал приказ заместителя наркома обороны: «Пограничникам отражать нападение всеми имеющимися средствами».

Бойцы всех застав Любомльского погранотряда, которым командовал подполковник Георгий Георгиевич Сурженко, приступили к выполнению этой задачи задолго до поступления приказа.

Начальник отряда, учитывая донесения дозорных в последние дни, имевшие место явно провокационные нарушения [59] границы и, наконец, сильный шум моторов на вражеской стороне на исходе ночи с 21 на 22 июня, приказал снять наряды с границы, привести в боевую готовность заставы, занять оборонительные сооружения.

1-я застава, где после артиллерийской подготовки в наступление пошли два взвода фашистских автоматчиков, прицельным огнем и контратаками отразила натиск врага, а затем, нанеся противнику удар во фланг, в результате трехчасового боя отбросила его за реку.

Мужественно сражались пограничники 2-й погранзаставы во главе с начальником заставы лейтенантом Даниловым и младшим политруком С. М. Бабуриным. В боевом донесении сообщалось, что 22 июня вечером, в 20.00, застава продолжала обороняться, хотя помещение заставы было сожжено, и 23 июня заставы 1-й комендатуры продолжали защищать государственную границу.

На участке 5-й заставы гитлеровцам удалось форсировать реку Западный Буг. Разделившись на две группы, они пытались окружить пограничников, но начальник заставы лейтенант Н. К. Ковалев разгадал замысел врага, организовал круговую оборону, нанес удар по правому флангу врага.

Три часа длился жестокий, неравный бой — и фашисты вынуждены были отойти за Буг, а застава сумела присоединиться к основным силам комендатуры.

Здание 8-й погранзаставы, которой командовал старший лейтенант П. К. Старовойтов, противник разрушил в первые же минуты артиллерийским огнем. Эта застава охраняла участок на левом фланге комендатуры, вблизи железнодорожного моста через Буг. Связь с комендатурой и соседними заставами была прервана в первые же минуты обстрела, однако никто на заставе не растерялся. Старший лейтенант Старовойтов с тремя отделениями пограничников занял оборонительные сооружения у железнодорожного моста, политрук А. А. Бабенко с остальными бойцами заставы направился в блокгаузы.

Первые шеренги фашистов вступили на мост в 6.00. На середине моста по команде начальника заставы их накрыл огонь из пулеметов и автоматов. Эсэсовцы отступили, но еще трижды повторили атаку, тщетно пытаясь захватить мост. Тогда к мосту подошли два бронепоезда и прямой наводкой обстреляли окопы, в которых находилась группа Старовойтова. [60]

Пятеро пограничников, получивших не одно ранение, а начальник заставы был ранен трижды, все же сумели добраться до заставы, у которой бой продолжался до 12 часов дня. Во второй половине дня вражеский бронепоезд открыл огонь непосредственно по заставе. Были разрушены два блокгауза. Погиб старший лейтенант Старовойтов. До поздней ночи вела застава бой в полном окружении. К исходу дня в живых остались только политрук Бабенко и несколько израненных красноармейцев. Под покровом темноты политрук сумел вывести пограничников по запасному ходу в соседний лес, откуда уже легче было добраться до комендатуры.

Геройски дрались с врагом пограничники 9-й заставы под командованием начальника заставы лейтенанта Ф. Н. Гусева. На ее участке также находился железнодорожный мост через Буг. Здесь бронепоезд противника начал обстрел пограничной заставы и оборонительных сооружений с первых минут войны. Под прикрытием огня фашистские мотоциклисты и пехота переправились на понтонах и устремились в сторону заставы. Здесь их и встретил дружный огонь пограничников.

Захлебнулись две вражеские атаки. Тогда гитлеровцы, подтянув пушки, стали расстреливать заставу прямой наводкой. Метким огнем уничтожив орудийную прислугу врага, пограничники продолжали удерживать позиции, оказывая упорное сопротивление более пятнадцати часов.

Вместе с пограничниками в бою с захватчиками участвовала жена политрука 9-й пограничной заставы Тамара Ивановна Горохова. «В первом бою на границе, — вспоминал впоследствии бывший начальник 9-й погранзаставы лейтенант Ф. Н. Гусев, — среди нас находился необычный боец. Он был в... комнатном женском халатике, в легких тапочках и с роскошными косами, аккуратно сложенными на голове. Это была жена нашего политрука комсомолка Тамара Ивановна Горохова».

Когда ранним утром 22 июня фашисты начали обстреливать пограничную заставу, пограничники, а вместе с ними и Тамара Горохова в считанные минуты заняли оборонительные сооружения и открыли огонь по атакующему противнику.

Сосредоточив сильный артиллерийско-минометный огонь по зданию и укреплениям заставы, гитлеровцы окружили гарнизон и попытались с ходу разделаться с ним. Но [61] их расчеты провалились. Начальник заставы умело расположил силы по трем блокгаузам. Это позволило отражать наступление противника со всех сторон, и даже сильный артиллерийский и пулеметный огонь врага не причинял пограничникам ощутимого вреда.

Находясь в третьем блокгаузе, Тамара Ивановна в сопровождении бойцов Александра Полотнянщикова и Василия Баринова под градом пуль вышла во двор и направилась к зданию заставы. Здесь, зайдя в Ленинскую комнату, Тамара Ивановна забрала бюст Владимира Ильича Ленина, а затем вместе со своими «телохранителями» возвратилась в блокгауз. Накрыв красным материалом пустые патронные ящики, Тамара поставила на них бюст вождя. «Трудно передать словами тот восторг и радость пограничников, — писал начальник заставы, — когда в разгар жаркого боя в основной огневой точке вдруг появился бюст В. И. Ленина».

Между тем фашисты не ослабляли обстрел заставы. Уничтожив все постройки, они сосредоточили огонь орудий прямой наводки по блокгаузам. Осколками пробившего укрытие вражеского снаряда ранило пятерых бойцов. Получила ранение и Тамара Горохова. Но прежде чем перевязывать себя, она бросилась к истекавшему кровью Николаю Ковешкину, который вскоре умер.

В единоборство с вражескими артиллеристами вступили снайперы заставы Петр Савоненков и Павел Резников. Вскоре они меткими выстрелами уничтожили вражеский боевой расчет.

В этой сложной обстановке в первичную партийную организацию поступило заявление о приеме в члены партии от начальника пограничной заставы лейтенанта Ф. Н. Гусева. Он писал: «Вступая в бой с фашистскими ордами, прошу принять меня в члены ВКП(б). Хочу драться с врагами коммунистом...»

Примеру начальника заставы последовали комсомольцы старшина И. А. Петров, сержант С. Ф. Воронин, красноармеец Г. М. Карпачев и Тамара Горохова.

Все попытки противника с ходу овладеть заставой и уничтожить отважный гарнизон не увенчались успехом.

Более 20 атак отбили пограничники, уничтожив при этом сотни солдат врага. Особенно отличились пулеметчики Н. П. Кобежкин, Т. Ф. Яковлев и Ф. Г. Урюпин, снайперы П. А. Савоненков, В. А. Сидоров, П. И. Резников, [62] стрелки М. Н. Сергеев, С. Ф. Воронин и Ф. У. Яценко.

Однако все уменьшалось число защитников заставы, а из оставшихся в живых многие были ранены или получили тяжелые ожоги.

Продержавшись сутки, пограничники вступили в жестокий бой и вырвались из вражеского кольца. Углубившись в Замлынский лес, они вышли к домику лесника Пономаренко, где привели себя в порядок. А затем, предварительно организовав разведку, вышли в расположение 67-й стрелковой дивизии. А далее предоставим слово начальнику 9-й погранзаставы Ф. Н. Гусеву:

«Первым делом я попросил командира 67-й дивизии полковника Алябушева распорядиться оказать медицинскую помощь раненной в бою жене политрука. По приказанию полковника Алябушева появились военврач и женщина-военфельдшер, которые оказали Тамаре Ивановне квалифицированную медицинскую помощь.

На все вопросы командования 67-й стрелковой дивизии я дал обстоятельные ответы, которыми они были вполне удовлетворены. Побеседовав накоротке с нами, полковник Алябушев распорядился накормить нас и даже угостил махоркой.

По распоряжению командира дивизии Алябушева вскоре к нам подъехал грузовик. Мы тронулись в путь.

Километрах в десяти от Ковеля я заметил стоявшего у дороги военного в зеленой фуражке и кожаном пальто. От мгновенно нахлынувшей радости екнуло сердце.

Приблизившись, я узнал в пограничнике начальника своего погранотряда подполковника Сурженко. Мгновенно выскакиваю из кабины грузовика, подбегаю к нему и по-уставному докладываю:

— Товарищ подполковник! Начальник 9-й заставы лейтенант Гусев прибыл с группой пограничников в ваше распоряжение!..

Замер по стойке «смирно», уставился на него блестящими от радости глазами, не зная, что ему еще докладывать и о чем говорить.

— А где же ваши пограничники? — строго спросил Сурженко, сурово насупив брови. Желваки заиграли на его сухощавом, загорелом лице. В тот момент Тамара Ивановна с помощью шофера выбралась из кабины и, сильно припадая на раненую ногу, с трудом доковыляла до начальника погранотряда. [63]

— Батько вы наш родный!.. — проговорила она и упала лицом на его грудь, залилась слезами.

Глядя на них, у меня комок подкатился к горлу, спазмом перехватило дыхание. У многих из нас навернулись скупые мужские слезы. Все мы стояли в каком-то недоумении, растерянности, и никто не знал, что же делать.

Подрастерялся даже наш бывалый пограничник и лихой командир подполковник Сурженко. Он стоял в нерешительности, придерживая руками за вздрагивающие плечи рыдавшую Тамару Ивановну, а потом начал робко успокаивать ее.

Теплой и трогательной была у нас встреча в штабе погранотряда в сосновом прифронтовом лесу. Там уже потеряли надежду на возвращение моей группы с границы и считали нас погибшими.

9-я застава осталась при штабе погранотряда и составила оперативный резерв. А 98-й Любомльский погранотряд после отхода с границы стал охранять тылы сначала 15-го стрелкового корпуса генерала И. И. Федюнинского, а немного позже — 5-й армии генерала М. И. Потапова.

Узнав о нашем благополучном прибытии в штаб погранотряда, первым прибежал встречать жену и нас политрук Горохов. Тамару Ивановну незамедлительно забрал военврач третьего ранга В. А. Чечет в санчасть, а уже на другой день она с группой раненых выехала автобусом в Киев для лечения в госпитале.

Позже нам стало известно, что жена политрука Горохова Тамара Ивановна в числе первых пограничников за активное участие в боях награждена орденом Красной Звезды».

Добавлю к приведенным воспоминаниям, что за героический подвиг по защите границы начальник пограничной заставы Ф. Н. Гусев был награжден орденом Ленина. Награды получили и многие другие пограничники 9-й заставы.

Две яростные атаки фашистов отразили бойцы 10-й погранзаставы. И в третий раз, попытавшись смять пограничников, враг бросил против них до двух батальонов пехоты, но и на этот раз вынужден был отступить. Всего 10-й заставой в первый день войны было уничтожено до 250 человек убитыми и ранеными.

11-я пограничная застава лейтенанта П. Ф. Николаенко в течение нескольких часов отбивала атаки двух батальонов [64] противника, поддерживаемых танками. В ходе одной из них пограничник Хаметлоков, зажав в руке связку гранат, бросился под гусеницы танка и подорвал его. Еще две бронированные машины уничтожил пограничник Косарев.

«На участках остальных застав, — говорится в описании боевых действий Любомльского пограничного отряда, — мелкие разведывательные группы врага, пытавшиеся перейти границу, были быстро отброшены назад. Отдельные заставы вели бой на границе до 11.00 23 июня, после чего по приказу командования отошли вместе с частями Красной Армии. За время боев на границе отрядом уничтожено до трех тысяч фашистов».

В докладе Политуправления войск НКВД за сентябрь 1941 года отмечалось, что в первых боях Любомльского пограничного отряда, с 22 по 30 июня, мужество и отвагу проявила жена начальника отряда врач Надежда Савельевна Гелманович. Под сильным артиллерийским огнем она оказывала помощь раненым, с оружием в руках уничтожала врага и отошла вместе с отступавшими частями.

К исходу 23 июня 98-й пограничный отряд сосредоточился в Любомле, где получил задачу оборонять город и прикрыть отход частей 45-й стрелковой дивизии.

Подразделения отряда заняли оборону на окраине города. Утром 25 июня противник, бросив в бой 35 танков и до полка пехоты, прорвал нашу оборону в районе шоссе. На прорыв была брошена 1-я комендатура, в составе которой действовала и 2-я погранзастава. Под прикрытием огня артиллерийского дивизиона пограничники перешли в контратаку.

Младший политрук С. М. Бабурин вместе со своими бойцами с ходу атаковал фашистов. Враг не выдержал стремительного напора пограничников и побежал назад. Подоспевшие подразделения стрелковой дивизии, оборонявшей Любомль вместе с бойцами 1-й комендатуры, отбросили гитлеровцев на четыре километра от города.

Тяжело пришлось 98-му пограничному отряду под Ковелём: ему грозило полное окружение. В этой обстановке начальник погранотряда подполковник Г. Г. Сурженко вызвал начальника 2-й погранзаставы лейтенанта Данилова и младшего политрука С. М. Бабурина и поставил перед ними задачу разведать слабые места в боевых порядках противника. [65]

Несколько раз выходила застава то в одном, то в другом направлении, но всюду натыкалась на организованный огонь фашистов. Лишь в северо-восточном направлении, где проходила заросшая кустарником лощина, врага не оказалось. Под прикрытием пулеметного огня отряд направился по маршруту, выявленному разведчиками. Гитлеровцы обнаружили прорыв пограничников, лишь когда последнее подразделение вышло из лощины и, заняв оборону, открыло огонь.

Не всем удалось выйти из окружения. Многие погибли или получили ранения. Тяжело ранило и младшего политрука С. М. Бабурина. Рассказывая о его последнем бое, пограничная многотиражка писала:

«...Как верный сын своего народа, он лицом к лицу столкнулся с врагом. Увлекая за собой пограничников, Бабурин не один раз бросался в контратаку против численно превосходящих сил фашистов. Только тяжелое ранение заставило мужественного коммуниста покинуть поле боя. Бойцы с болью в сердце расставались с любимым политруком и поклялись отомстить немецким захватчикам».

Родина высоко оценила действия 98-го пограничного отряда. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 22 июля 1941 года за доблесть и мужество, проявленные в первых боях на границе, были удостоены высоких правительственных наград многие пограничники. Среди них ордена Ленина — политрук А. А. Бабенко, ордена Красного Знамени — младший политрук С. М. Бабурин.

«Все атаки противника на Владимир-Волынском и Бродском направлениях были отбиты с большими для него потерями».

Из сводки Главного командования Красной Армии за 23 июня 1941 года

«...В районе деревни Микуличи (участок Владимир-Волынского погранотряда) выброшен авиадесант... Приняты меры к уничтожению десанта...» «...На стыке Владимир-Волынского погранотряда немцы отходят на свою сторону...»

Из журнала записи боевых действий за 23 июня 1941 года

Сообщений, приведенных выше, было в первые дни войны очень немного. В донесениях Владимир-Волынского погранотряда сообщалось и о том, что отошел гарнизон 3-й комендатуры, что уничтожены штаб 1-й комендатуры и 4-я погранзастава, что с отрядом нет связи...

Но были и донесения, подобные тем, которые предваряют этот небольшой рассказ о том, как встретили врага пограничники 90-го Владимир-Волынского пограничного отряда.

Практически время нападения фашистов на наши пограничные заставы на большом протяжении западной границы было одним — 4 часа утра. Однако на каждом отдельном участке перед гитлеровскими войсками стояли разные задачи, и они с ходу принимались их решать по-разному.

Участок Государственной границы СССР протяженностью около 150 километров, который охранял 90-й погранотряд, преграждал стратегическое наступление фашистских войск на направлении Варшава — Люблин — Луцк — Киев. Вблизи этого участка нашей границы дислоцировались передовые подразделения Красной Армии — одна танковая и две пехотные дивизии. Эти два обстоятельства и предопределили в основном тактику гитлеровского командования: для того, чтобы быстрее раздавить немногочисленные пограничные гарнизоны 16 застав отряда и затем без помех уничтожить передовые части Красной Армии, фашистское командование применило пехоту, артиллерию, танки. Два армейских и два моторизованных вражеских корпуса, авиадесант в тылу погранотряда, использование гранат с отравляющими веществами — все было нацелено на достижение быстрого успеха...

Граница, которую охранял Владимир-Волынский отряд, проходила по реке Западный Буг. Этот участок границы отличали отлогие берега, броды, достаточно широкая лента реки — здесь ширина Западного Буга достигала местами 70 метров, — четыре моста, два из них железнодорожных, много проселочных и шоссейных дорог. Все линейные [67] заставы, расположенные по берегу реки, хорошо просматривались с сопредельной стороны.

22 июня едва лишь наступило, когда в 00 часов 30 минут на участке 4-й комендатуры 90-го погранотряда границу перешел солдат 222-го полка 74-й пехотной дивизии вермахта Альфред Лискоф — коммунист, рабочий из Мюнхена.

Комендант капитан И. В. Бершадский тотчас отправил солдата к начальнику Владимир-Волынского отряда майору М. С. Бычковскому.

Начальник отряда отлично понимал, что если перебежчик располагает верными данными, то здесь, на берегу Западного Буга, с первых же минут фашистского вторжения начнутся тяжелые бои. И майор Бычковский, не теряя времени, по прямому проводу связался с командованием пограничных войск НКВД Украинской республики. О показаниях немецкого солдата он доложил, кроме того, командующему 5-й армией и поставил в известность командиров 87-й стрелковой и 41-й танковой дивизий, части которых дислоцировались в районе Владимир-Волынского.

Сразу после этого Бычковский отдал распоряжение привести заставы в боевую готовность.

Размышления о положении на границе, о концентрации гитлеровских войск не покидали Бычковского давно. Он не заблуждался относительно публичных заявлений фашистов о якобы необходимости переброски их войск, которая, дескать, не должна беспокоить советских людей. Да и всем, кто служил на западных рубежах, становилось ясно, что все разговоры о «вынужденных» перебросках гитлеровских войск — дымовая завеса, за которой вермахт, накапливая силы, готовится к вторжению. И потому Бычковский делал все, что было в его силах, для подготовки застав к боям. На участках возводились оборонительные сооружения, оснащенные дежурными огневыми средствами. Но таков уж миролюбивый советский человек: и в дни тревог до последнего часа в душе его живет надежда на добрый исход. Она теплилась и тогда.

Отпустив командиров, Бычковский продолжил допрос перебежчика. Ночь была на исходе. Зазвонил телефон: с застав докладывали, что с сопредельной стороны доносятся нестихающий гул моторов и лязг оружия. Начальник отряда приказал усилить наблюдение и разведку. Последующие донесения сводились к одному: на той стороне [68] все ожило, и на наших заставах готовы к любой неожиданности.

Около четырех утра майор невольно посмотрел на часы: неужели прав перебежчик?.. И вдруг за окном полыхнуло пламя. Дрогнула земля, зазвенели стекла, послышались крики и стоны раненых, винтовочная и пулеметная стрельба.

Все здания и многие оборонительные сооружения, все линии связи были разрушены огнем вражеской артиллерии в первые же минуты нападения. Противник обстреливал каждый объект, рассчитывая смести огнем небольшие гарнизоны, чтобы с ходу ринуться в глубь страны. Однако советские пограничники и здесь внесли свои коррективы в этот план. В неравный бой вступили все 16 застав. И все стояли насмерть.

На участке 4-й комендатуры, где наступала основная танковая группировка врага, уже в начале боя погибли многие пограничники. Но и гитлеровские войска имели потери: стремительный марш не получился.

Умело и стойко сражались пограничники 1-й и 2-й погранзастав. Отразив первые атаки противника, 2-я застава к исходу дня вышла из окружения и заняла оборону на участке 1-й заставы. Общее руководство боевыми действиями возглавил начальник 1-й погранзаставы лейтенант К. Л. Арефьев. Умело маневрируя огнем и используя местность, пограничники удерживали обороняемый участок до 24 июня, а затем с боем отошли на новые рубежи. Это были бои, о которых несколько дней спустя — 29 июня 1941 года — гитлеровский генерал Гальдер, бывший в то время начальником генерального штаба сухопутных войск вермахта, записал в своем служебном дневнике: «...Русские всюду сражаются до последнего человека...» И спустя несколько дней — аналогичная запись: «Бои с русскими носят исключительно упорный характер».

Имена сотен героев, первыми встретивших вероломного врага, стали известны лишь спустя многие годы после войны благодаря усилиям и поиску многих людей, особенно той работе, которую вели писатель В. П. Беляев и полковник в отставке В. В. Платонов. Немало эпизодов первых боев в районе Западного Буга, Владимир-Волынского восстановили историки, журналисты, следопыты.

Маршал Советского Союза И. X. Баграмян вспоминал, что главный удар враг наносил из района Устилуга и Сокаля в полосе 5-й армии и ее стыка с 6-й армией в [69] направлениях на Луцк и Дубно. На фронте Влодава — Устилуг наступали до 5 пехотных дивизий противника, большое количество танков и около двух тысяч мотоциклистов, вооруженных автоматами.

Шоссейный мост через Западный Буг в городе Устилуге прикрывали подразделения штаба 1-й комендатуры, личный состав 1-й резервной и 4-й линейной пограничных застав. Комендант майор М. Г. Неплюев, начальник резервной заставы младший лейтенант В. П. Парубков и начальник 4-й заставы А. К. Чумовицкий в 2 часа ночи привели подразделения в полную боевую готовность. С границы были сняты усиленные наряды. Заставы изготовились к бою. Когда фашисты появились на мосту, по ним был открыт огонь всех средств. Гитлеровцы откатились, потеряв более 70 человек убитыми.

Вскоре под прикрытием минометного и орудийного огня немцы возобновили атаку. Бой разгорался. Часть фашистов стала переправляться через реку южнее и севернее моста, намереваясь обойти пограничников с флангов. Одновременно на мост двинулись 15 танков. Под гусеницы надвигавшихся машин полетели связки гранат. Два танка сразу же окутались дымом. Остальные, перескочив через мост и окопы, помчались дальше. На мосту появилась вражеская пехота, и тогда по ней из полуразрушенных окопов открыли огонь советские бойцы.

Прямым попаданием снаряда разворотило дзот, почти все находившиеся там пулеметчики погибли. Из-под обломков бревенчатого наката извлекли смертельно раненного пулеметчика Довнича.

У «максима» его заменил комсомолец Иван Черношкур. Осколок снаряда сразил и его, однако пулемету не дал замолчать еще державшийся пограничник.

А на правом фланге косил фашистов Михаил Левченко. Но вот из кожуха, пробитого осколком, полилась горячая вода, «максим» замолчал. Пулеметчик взглянул по сторонам и, не найдя, чем заткнуть пробоину, зажал ее ладонью, а другой рукой сорвал с себя гимнастерку и перевязал поврежденный кожух. Товарищи передали Михаилу свои фляжки. Он долил воды и вновь нажал на гашетку. Неподалеку разорвалась мина, осколками ранило Левченко в ноги. Но он продолжал стрелять.

И эта атака гитлеровцев захлебнулась. Тогда фашистские артиллеристы, пристрелявшись к позициям пограничников, открыли по ним беглый огонь. [70]

После нового артиллерийского налета через мост снова двинулась колонна танков — больше 30 машин. Вслед за ними двигалось не меньше батальона пехоты. Окопы пограничников опять ожили. Почти оглохший Чумовицкий хрипло отдавал команды. Третья атака врага также была отбита.

А на флангах фашисты уже переправились через реку, обошли наши позиции и стали выходить в тыл группе Чумовицкого. Предвидя такой маневр врага, начальник заставы заранее отправил в тыл группу под командованием своего помощника младшего лейтенанта А. З. Ливенцова и заместителя политрука В. Н. Гулина. Пограничники, подпустив врага поближе, открыли огонь. Ряды гитлеровцев дрогнули. Гулин поднялся во весь рост.

— Коммунисты, вперед! — крикнул он.

Погиб замполитрука в этой схватке. Но и вражеская рота была уничтожена.

К вечеру, когда авангард противника, обходя позиции пограничников, продвинулся далеко вперед, а его танки уже заняли Устилуг и рвались дальше, старший лейтенант А. К. Чумовицкий принял решение: забрать раненых и вывести бойцов из окружения. Группа Ливенцова осталась на опорном пункте прикрывать отход товарищей.

Замысел Чумовицкого был прост: прорваться через Устилуг и, выйдя на его восточную окраину, присоединиться к подразделениям Владимир-Волынского укрепрайона. Все шло хорошо, пока не вышли за околицу — здесь случилось непредвиденное.

Дело в том, что в районе Устилуга передовые части гитлеровской армии перед форсированием Западного Буга были одеты в форму Красной Армии. Увидев «красноармейцев», группа Чумовицкого радостно бросилась им навстречу. Лишь в последнюю минуту кто-то уловил приглушенный немецкий говор. Сразу бросилось в глаза: вроде бы и гимнастерки, и шаровары, и пилотки наши, да не из пекла окопного, а словно только что из пошивочной мастерской...

Завязался яростный рукопашный бой. Чумовицкий приказал младшим командирам выводить отделения из боя и пробиваться в укрепленный район, а сам с горсткой бойцов остался прикрывать отход.

Со старшиной коммунистом Леонидом Дубравой Чумовицкий дружил давно. Не раз бывали они в самых неожиданных [71] переделках. В схватке с диверсантами несдобровать бы Дубраве, если бы не старший лейтенант: он успел прострелить фашисту руку. Поэтому, когда Леонид попросил разрешения остаться с группой прикрытия, Чумовицкий не удивился и другу в просьбе не отказал.

Командиры отделений вместе со своими бойцами, отстреливаясь, уходили все дальше. Группа прикрытия непрерывным огнем отсекала от них вражеских солдат. Было мгновение, когда Чумовицкий, отражая натиск фашистов с одной стороны, оказался под огнем с другой. Неуловимым движением Дубрава прикрыл собой командира, но тут же упал, сраженный пулей. Группа таяла с каждой минутой, кончились боеприпасы.

И тогда отважные воины бросились врукопашную. Решили: если не удастся пробиться через мост на восточный берег Луги, где в дотах сражались подразделения укрепрайона, лучше погибнуть в бою.

В жестокой схватке у моста пограничники истребили весь отряд парашютистов-диверсантов. Победа досталась дорогой ценой: погибли старший лейтенант Чумовицкий и почти все бойцы группы прикрытия. Горстка уцелевших под покровом темноты достигла запасных позиций 19-го отдельного пулеметного батальона укрепленного района и влилась в ряды его защитников.

Группа младшего лейтенанта А. З. Ливенцова пять с лишним суток отбивалась от врагов в окружении. Все это время бойцы верили, что вскоре подойдут части Красной Армии и вышвырнут захватчиков с советской земли. Верили и сражались. Отбивали бесчисленные атаки фашистов.

Силы пограничников таяли. Гитлеровцы, охватив плотным кольцом их опорный пункт, предложили сложить оружие. Ответом им был дружный огонь.

Внезапно атаки прекратились. Наступила тишина. Прошел час, другой. В этот момент в развалинах появился неизвестный в форме советского командира. Он отрекомендовался представителем командования и передал, что ему поручено вывести пограничников из окружения. Измученные боями, изнуренные голодом, израненные люди облегченно вздохнули. Но лишь вышли из развалин, как на них набросились фашисты. Провокатор ловко сыграл свою роль.

Гитлеровский офицер злорадно рассмеялся в лицо младшему лейтенанту Ливенцову. Собрав остатки сил, пограничник [72] бросился на врага и задушил его. В ярости фашисты тут же расстреляли Ливенцова и его бойцов.

Сегодня, спустя более 45 лет после трагического утра 22 июня, военные историки и авторы воспоминаний о первых боях на западном рубеже Отчизны единодушны в оценке подвига советских пограничников. Окруженные крупными силами противника, заставы и комендатуры стояли насмерть. Ни на одном участке ни один боец не отошел без приказа. Воины в зеленых фуражках сделали все, что могли: где на несколько часов, где на несколько суток они задержали врага и таким образом дали возможность развернуться в боевой порядок частям прикрытия.

Вместе с резервными подразделениями в полосе Владимир-Волынского укрепрайона вела бои и 87-я стрелковая дивизия. Ее бойцы и командиры дрались за каждую пядь земли, пытаясь прорваться к Устилугу и выйти на линию государственной границы. Однако численное превосходство фашистов и слабо подготовленные в инженерном отношении сооружения укрепрайона, не выдерживавшие огня артиллерии и танков противника, не позволили пограничникам удержать рубеж. И все-таки отдельные опорные пункты, особенно доты, оказывали отчаянное сопротивление. Уже на третий день войны беспримерная стойкость советских воинов озадачит начальника генерального штаба сухопутных войск вермахта Гальдера, и он, выбиравший из множества донесений лишь самые важные, запишет в своем дневнике, отмечая невиданное мужество солдат укрепрайона: «Имели место случаи, когда гарнизоны дотов взрывали себя вместе с дотами, не желая сдаваться в плен».

Фашистский генерал мог бы отметить и то, как окруженные гарнизоны дотов по пять и более суток отражали бешеные атаки врага. И если борьба прекращалась, то лишь потому, что все защитники укреплений были уже мертвы.

7-я пограничная застава 90-го погранотряда охраняла границу по Западному Бугу в селе Цуцнево (ныне Петрово). Командовал ею младший лейтенант М. Д. Репенко. Вспоминая о первых минутах войны, он писал: «В половине четвертого наряды ушли на задание, но выполнить свою задачу не успели: через полчаса немцы начали артиллерийский обстрел погранзаставы. [73]

Несколько снарядов пробили стены деревянного двухэтажного здания заставы. Один из них угодил в канцелярию. Посыпалась штукатурка и оконные стекла. Я немедленно поднял заставу по команде «К бою!».

А дальше, как рассказал впоследствии В. В. Платонов, события развивались следующим образом. По команде начальника заставы бойцы заняли оборонительные сооружения, свои боевые места. Репенко пытался связаться с комендатурой, но тщетно: связь была нарушена.

Учитывая, что главная задача — не допустить переправу немцев через реку Западный Буг, начальник заставы приказал заместителю политрука В. В. Петрову занять заранее оборудованную позицию на обрывистом берегу мыса в километре от села Цуцнево. Эта позиция, хорошо замаскированная, была наиболее благоприятной для выполнения поставленной задачи, а огонь станкового пулемета обеспечивал обстрел противника на флангах.

Направляя В. В. Петрова на выполнение ответственного задания, начальник заставы и политрук Т. А. Мещеряков верили, что он сумеет его выполнить. «Всей своей жизнью, — вспоминал позже М. Д. Репенко, — Петров был подготовлен к подвигу. Волевой, хладнокровный и сообразительный, он безупречно нес службу, отлично стрелял из всех видов стрелкового оружия. Это был пограничник, на которого равнялись все воины заставы. А политруку Т. А. Мещерякову и мне он был верным помощником во многих делах».

После артиллерийской подготовки фашисты начали форсировать реку. Они были встречены кинжальным пулеметным огнем, который вел расчет В. В. Петрова. Несколько раз враг пытался преодолеть водный рубеж на участке заставы, но безуспешно.

Тогда гитлеровцы изменили тактику и организовали наступление на других участках, а на огневую позицию Петрова обрушили шквал артиллерийского и минометного огня. На этот раз пограничники сорвали переправу, уцелевшие лодки противника повернули назад.

Были потери и на заставе. Осколком мины ранило пограничника Савина из расчета Петрова. Заместитель политрука приказал рядовому Миршавому отнести его на заставу, а сам остался один у пулемета и продолжал стрелять по врагу. Ни на минуту не ослабляли огонь и пограничники, оборонявшие участок заставы. [74]

Фашистам все же удалось переправиться на других участках реки и окружить пограничников. Еще целые сутки, умело маневрируя огнем, неоднократно переходя в контратаку, защитники границы сдерживали натиск противника. Важную роль в этом сыграл В. В. Петров, который стойко удерживал неприступный мыс и на этом участке не пропустил фашистов на советский берег.

Обстановка, однако, все более осложнялась. Среди пограничников появилось много раненых и убитых. Младший лейтенант М. Д. Репенко и политрук Т. А. Мещеряков все время находились среди бойцов, рядом с ними.

Утром следующего дня поступил приказ коменданта об отходе. Под прикрытием отделения станковых пулеметов старшего сержанта И. А. Подгайного застава начала отходить.

Начальник заставы направил связного к В. В. Петрову, чтобы передать приказ. Прибыв на огневую позицию замполитрука, связист увидел, что тот весь изранен, у него перебиты ноги. Выслушав связного, Петров сказал:

— Уйти не могу. Вы пробивайтесь, я прикрою ваш отход и, пока есть силы, буду вести огонь.

Эту клятву он сдержал. В документах, характеризующих боевые действия отряда, есть такие слова: «Заместитель политрука 7-й заставы... уничтожил до батальона немцев, не дав им переправиться на восточный берег реки».

Застава под командованием Репенко еще долго с боями пробивалась к Чорткову и организованно вышла в указанный район.

Наиболее сложное положение создалось на участке 4-й комендатуры отряда, где наступала крупная танковая группировка противника.

Штаб комендатуры, 4-я резервная и 14-я пограничная заставы располагались на окраине города Сокаль. Комендант участка капитан И. В. Бершадский еще до начала артиллерийского обстрела, отправив Лискофа в штаб отряда, сосредоточил силы своих подразделений для прикрытия моста через Западный Буг, а также в селах Потужица, Скоморохи и Потужица-Велька, где они дислоцировались. Доложив начальнику отряда о массовом скоплении танков и пехоты противника, комендант отдал распоряжение и другим заставам о приведении их в боевую готовность.

Когда начался артиллерийский и минометный налет [75] и пехота противника пошла в атаку, подразделения комендатуры вступили в бой. Фашистам удалось захватить мост, через который сразу же двинулось до 50 вражеских танков, а через полчаса — еще 150 бронированных машин. Развернувшись в боевой порядок, они перешли в наступление.

Сдержать такую танковую армаду не под силу даже крупным соединениям с противотанковыми средствами. Не имевшие же их малочисленные пограничные гарнизоны оказались в критическом положении. И тем не менее, ни минуты не колеблясь, они вступили в неравный бой. Бутылками с горючей смесью забрасывали пограничники танки и уничтожали пехоту.

Умело руководил боем комендант участка И. В. Бершадский. Никто из пограничников не знал, что первым же снарядом на его глазах были убиты жена и 11-летний сын. Стиснув зубы, собрав в кулак всю свою волю, Бершадский предпринял все меры к тому, чтобы сдержать фашистов.

Пограничники несли большие потери. Враг прямой наводкой обстреливал комендатуру из орудий, пулеметов. Когда к зданию комендатуры двинулись фашистские танки, навстречу им выбежал фельдшер В. П. Карпенчук. О том, что произошло в тот миг, рассказывается в документе, который хранится в Центральном музее пограничных войск. Вот строки о подвиге Карпенчука:

«Смоченный бензином пылающий халат он бросил на решетку моторного люка ближайшего танка, а сам, объятый пламенем, кинулся под танк. Раздуваемые ветром огненные языки поплыли по машине, двор озарился огромной вспышкой, раздался взрыв, и вверх взметнулся багровый столб дыма. Остальные танки, отстреливаясь, повернули назад и скрылись».

Бой продолжался до 18 часов первого дня войны. Потеряв почти 80 процентов личного состава, И. В. Бершадский вывел оставшихся в живых пограничников в район Горохова, где были собраны все заставы комендатуры, в последующем сражавшейся в составе 124-й стрелковой дивизии.

Бесстрашно дрались с врагом и пограничники 13-й погранзаставы, которой командовал лейтенант А. В. Лопатин. Заместителем начальника заставы по политической части здесь был политрук П. И. Гласов. Застава располагалась [76] на окраине старинного украинского села Скоморохи. Ныне здесь воздвигнут памятник, на мраморной доске выбиты слова: «Вечная память начальнику пограничной заставы Алексею Лопатину и политруку Павлу Гласову, которые героически погибли в борьбе за свободу и независимость Советской Отчизны против немецко-фашистских захватчиков...»

13-я застава, в большой мере благодаря непосредственным усилиям ее начальника А. В. Лопатина, была подготовлена к возможным боевым действиям в окружении. Она имела три деревоземляных блокгауза и стрелковые окопы, которые соединялись между собой ходами сообщения. Скрытые ходы были проложены также из кирпичного здания в оборонительные сооружения. Обнесенные колючей проволокой подступы к заставе значительно усиливали ее устойчивость. Заблаговременная подготовка инженерных сооружений в сочетании с активной политико-воспитательной работой, проводимой на заставе, и большим влиянием партийной организации, которую возглавлял сержант Д. С. Максяков, помогали сплотить коллектив и добиться высокой боевой готовности. Все это в целом обеспечило стойкость бойцов и командиров, их высокое боевое мастерство, волю к победе.

Благодаря активным поискам полковника В. В. Платонова стали известны многие подробности о героях-лопатинцах.

Более одиннадцати суток держалась застава, показывая пример исключительного героизма советских воинов-пограничников.

Из дошедших до нас документов можно сделать вывод, что начальник заставы лейтенант Лопатин обладал не только прочными военными знаниями, но и природной интуицией, умением предвидеть ход боя, вести боевые действия в полном окружении против превосходящего противника. Ни удары вражеских самолетов с воздуха, ни яростный артиллерийский обстрел, ни сплошная линия огня стрелкового оружия не смогли сломить упорства защитников заставы. В течение первого дня боев гитлеровский пехотный батальон, атаковавший заставу, потерял до половины личного состава и вынужден был отказаться от попытки овладеть заставой с ходу.

С первых же минут нападения жены командиров А. В. Лопатина, П. И. Гласова, Г. И. Погорелова укрылись [77] с детьми в подвале здания заставы, где организовали санчасть, ухаживали за ранеными, готовили пищу, подносили боеприпасы, стойко перенося все тяготы и лишения.

23 июня лопатинцы огнем из пулеметов отразили новую атаку фашистов. Тогда гитлеровцы пошли на хитрость: выслав вперед местного жителя с белым флагом, они скрытно выдвинулись и перешли в атаку, но и на этот раз были отбиты. Снова застава подверглась мощному артиллерийскому обстрелу, снова одну за другой отбивали пограничники атаки фашистов.

И второй день войны не принес врагу победы на участке заставы А. В. Лопатина. Над ней по-прежнему гордо реял красный флаг — символ революционной стойкости, преданности Родине и партии.

В последующие двое суток гитлеровцы, обойдя заставу, продолжали наступление. Лопатинцы стойко и умело сражались, продолжая истреблять врага. 25 июня пограничники уничтожили фашистского генерала и захватили важные документы, среди которых были карты с планом наступления.

Решив покончить с защитниками заставы, фашисты вывели на прямую наводку орудия и в течение двух часов обстреливали здесь каждый метр земли. Казалось, на заставе не осталось ни одного живого человека. Но это только казалось. Во время обстрела пограничники скрывались в глубоком подвале, а едва лишь гитлеровцы приближались к заставе, она снова оживала. Огнем пулеметов и винтовок враг и на этот раз был отброшен.

На пятый день лейтенант Лопатин направил для связи с отрядом пограничников Галченкова и Герасимова. К этому времени у пограничников кончилось продовольствие и медикаменты, на исходе были боеприпасы. В одну из ночей на заставе появились несколько местных жителей. Обойдя немецкие посты, они принесли хлеб и другие продукты. Это было так вовремя... Раненые, женщины и дети уже несколько дней ничего не ели.

До 2 июля держались лопатинцы. Начальник заставы имел возможность, используя заранее подготовленные выходы, не обнаруженные фашистами, вывести оставшихся в живых 20 пограничников и семьи. Посоветовавшись с коммунистами, он принял решение семьи отправить, а самим продолжать защиту границы.

Сейчас, спустя годы, о правильности этого и подобных ему решений можно судить по-разному. Не последнюю роль [78] в том, что принято было именно такое решение, сыграли сила приказа, особое положение пограничников в деле защиты рубежей Родины, высокое чувство ответственности. Здесь проявилось то внутреннее чувство долга, которое стало нормой поведения, осознанным пониманием места своей заставы и своего лично в тот тяжелейший для Отечества час. Лопатинцы могли незаметно или с боем отступить, но они не отступили. Красный флаг, простреленный пулями, продолжал развеваться над осажденной заставой, пока не погибли ее защитники, погребенные под развалинами подорванного фашистами подвала.

Так же мужественно противостояли врагу и другие подразделения 90-го пограничного отряда совместно с частями Красной Армии. Лишь 15 июля были они выведены из боя, и отряд получил задачи по охране тыла фронта.

За период с 22 июня по 4 июля 1941 года пограничники 90-го отряда вывели из строя 2336 вражеских солдат и офицеров, из них 1400 были убиты.

«На Шяуляйском и Рава-Русском направлениях противник, вклинившийся с утра в нашу территорию, во второй половине дня контратаками наших войск был разбит и отброшен за госграницу».

Из сводки Главного командования Красной Армии за 23 июня 1941 года

«Рава-Русский погранотряд: комендатура (без 4-й заставы) в течение 23 и 24 июня 1941 года совместно с кавполком удерживает рубеж. Мосты — Велъки. До роты пограничников совместно с гарнизоном железнодорожного полка в 9.00 занимают рубеж северной и восточной окраин Равы-Русской».

Из боевого донесения от 26 июня 1941 года

91-й Рава-Русский пограничный отряд охранял участок государственной границы от Сокаля до Олешицы протяженностью 162 километра. Начальником отряда был майор Я. Д. Малый. [79]

На этом направлении наступала 17-я немецкая армия. Гитлеровское командование рассчитывало овладеть Равой-Русской в течение двух часов, но и этот план был сорван.

В книге «Великая Отечественная война Советского Союза. 1941–1945 гг.» говорится:

«Первые удары врага передовые подразделения 41-й дивизии отражали совместно с пограничниками 91-го погранотряда, которым командовал майор Я. Д. Малый. Большую помощь им оказывали части Рава-Русского укрепленного района. С подходом основных сил дивизии оборона в районе Рава-Русской еще более упрочилась. А 23 июня части соединения, предприняв контратаку, отбросили противника за государственную границу и продвинулись до трех километров на польскую территорию. Но в связи с отходом соседей над ними нависла опасность окружения. По приказу командующего 6-й армией дивизия оставила город Рава-Русская».

Чем же объяснить, что на таком важном участке, действуя против многократно превосходящих сил противника, отряд не только выполнил возложенные на него задачи, остановил врага, но и совместно с частями Красной Армии успешно контратаковал его? Анализ боевых действий отряда показывает, что главную роль в этом сыграли прежде всего умелое распределение резервов, заблаговременная подготовка оборонительных сооружений, правильно организованная система огня, позволившая маневрировать по фронту и в глубину. Нельзя не учитывать высочайший идейно-моральный уровень защитников Советской границы и активную партийно-политическую работу, проводившуюся партийно-комсомольским активом и политработниками. Следует учесть и то, что командование и штаб отряда заранее отработали и проверили варианты возможного усиления застав за счет собственных резервов и организацию взаимодействия с командованием частей и соединений Красной Армии.

На участок, где располагались 1-я комендатура и резервная застава, отошла 2-я застава, в результате чего здесь была создана сильная оборона важного рубежа, который пограничники удерживали вплоть до подхода полка 3-й кавалерийской дивизии, поддержанной танками.

Но наиболее ожесточенные бои развернулись на участках 2-й и 3-й комендатур. Учитывая сложившуюся здесь [80] тяжелую обстановку, командование усилило комендатуры. Это дало возможность задержать противника до подхода частей 41-й стрелковой дивизии, в составе которой подразделения отряда сражались за Раву-Русскую в течение пяти дней.

О том, как встретили врага пограничники 91-го отряда, много лет спустя рассказал Гавриил Константинович Сметанин — в огневом 41-м ефрейтор, секретарь комсомольской организации 6-й заставы 2-й комендатуры Рава-Русского отряда:

«Накануне нападения фашистов в помещениях заставы никто не спал, так как на сопредельной территории было неспокойно. Слышны были приглушенные звуки моторов.

С 21 на 22 июня я заступил дежурным по заставе. В 3.00 старший пограннаряда с левофлангового участка ефрейтор Пешков (с ним был также рядовой Коростылев) доложил, что на нашу территорию через границу перешла большая группа немцев, которая заняла оборудованный уровцами дот и дзот.

Ефрейтор спрашивал, что делать...

Я доложил об услышанном начальнику заставы лейтенанту Ванину, он приказал вступить в бой и ждать подхода тревожной группы. Группа в составе шести человек с двумя ручными пулеметами поспешила к нам на помощь.

Между тем поступило сообщение с правофланговой заставы о том, что село Ворон занято немцами, — оно находилось в 800 метрах от границы. Слышны были стрельба, разрывы артиллерийских снарядов на соседних заставах. Связь с ними прервалась.

Личный состав 6-й заставы занял свои места согласно боевому расчету.

В 5.00 прервалась связь с комендатурой.

Срочно собрали семьи младшего политрука Комиссарова и младшего лейтенанта Дроздовского и с красноармейцем Кокоревым отправили их на повозке в Раву-Русскую.

В тыл заставы был послан дозор во главе с младшим сержантом Клименко.

Вскоре дозор возвратился и доложил, что находящиеся в тылу заставы села Доманевка и Калиновка уже заняты немцами. [81]

Около 14.00 начальник заставы построил пограничников во дворе заставы. Нас было примерно 30 человек, и мы направились к Раве-Русской. В лесу встретили немцев, вступили в бой, уничтожили около 20 человек, остальные бежали. Мы потерь не имели, только троих ранило.

В Раву-Русскую прибыли 23 июня в середине дня. Над городом — немецкие самолеты. Помню двух лазутчиков, которых задержали с передатчиками и ракетницами, — они корректировали удары вражеской авиации. Сразу же включились в боевые действия. Особенно отличились сержанты Клименко, Кушнаренко, рядовые Кокорев, Никифоров, Воронов, Козлов, Бобров.

Примерно в 21.00 23 июня с подходом частей Красной Армии начали атаку. Немцы этой атаки не выдержали, стали отходить, бросая раненых и убитых.

Мы перешли границу и сумели вклиниться на вражескую территорию примерно на 10 километров. Но вскоре пришлось отступить в город — гитлеровцы окружали Раву-Русскую.

В 15.00 24 июня были сформированы две группы пограничников — примерно около 100 человек. Нашей группой командовал младший лейтенант Дроздовский. В составе группы были два расчета станковых пулеметов, наш расчет состоял из пяти человек, я был первым номером».

Трижды переходил город из рук в руки, но советские воины и не помышляли об отступлении. Когда до двух батальонов фашистов просочились южнее Равы-Русской, пограничники совместно с резервом командира дивизии приняли участие в ночной контратаке. Отлично ориентируясь на местности, они бесшумно подкрались к вражеским окопам и внезапно атаковали противника. Немцы в панике бежали, оставив на поле боя свыше 100 убитых, 2 орудия, 3 пулемета, винтовки и боеприпасы. В результате успешных действий пограничников и воинов Красной Армии гитлеровцы снова были отброшены за линию государственной границы.

Одну из групп пограничников возглавлял помощник военкома отряда по комсомольской работе младший лейтенант Макар Степанян. Когда противник начал наступление, Степанян получил задачу оборонять западную окраину города Рава-Русская.

Атаки гитлеровцев следовали одна за одной. Подразделение пограничников, которым командовал Степанян, открыло [82] залповый огонь. Фашисты остановились и залегли, а затем, не выдержав, побежали назад.

— За Родину, в атаку, вперед! — раздался голос Степаняна.

Отбив врага, пограничники заняли новый рубеж и стали окапываться. Спустя некоторое время противник открыл артиллерийский огонь.

— Приготовиться к бою, — подал команду старший лейтенант. Когда фашисты приблизились, на них обрушился огонь всех средств. Эта атака также была отбита, но за ней последовали другие. Однако, несмотря на все усилия, попытки гитлеровцев сбить пограничников с занятых позиций не увенчались успехом.

Наступил вечер. Пограничники, окопавшись, ждали новой атаки, но фашисты возобновили боевые действия лишь утром.

На следующий день командование отряда поставило перед подразделением младшего лейтенанта Степаняна новую задачу: ликвидировать прорыв в нашей обороне, где наступало до батальона противника. При поддержке броневика пограничники перешли в атаку и, выбив фашистов, заняли их окопы. Точные и быстрые действия советских пограничников предопределили успех боя.

Немцы не ожидали столь смелого и сильного удара. Взятый в плен унтер-офицер сказал на допросе:

«Мы были ошеломлены. Наш батальон не мог устоять против такой силы и покатился назад. Нам показалось, что за броневиком с красным знаменем шли танки...»

Однако, опомнившись, противник продолжал атаковать пограничников. В одном из оперативных донесений сообщалось:

«Окруженные в отдельных сооружениях наши воины яростно отражают атаки врага. Все опорные пункты под Равой-Русской ведут упорные бои».

Все меньше пограничников оставалось в боевом строю. А гитлеровцы, подтянув свежие силы, под прикрытием артиллерийского огня и авиации снова перешли в наступление.

Макар Степанян, понимая, что спасти положение может только контратака, с возгласом «За Родину!» повел бойцов на врага. Гитлеровцев снова удалось остановить. Но в разгар боя фашистская пуля сразила отважного коммуниста, сына армянского народа. Он погиб на украинской земле, защищая свое социалистическое Отечество. [83]

Жаркий бой разгорелся на 14-й заставе. Фашисты ворвались в здание заставы и заняли Ленинскую комнату.

Состояние пограничников выразил помощник начальника заставы лейтенант И. В. Помогайло. «Враги в Ленинской комнате — смерть им!» — крикнул он и бросил в фашистов гранату. Метким огнем пограничники выбили врага из здания заставы.

Потерпев неудачу, гитлеровцы применили химические средства. Застава под прикрытием огня начала отходить. Немногим удалось вырваться из окружения. Погиб и лейтенант Помогайло.

Путь противнику на Раву-Русскую и Львов преграждала также 17-я пограничная застава, располагавшаяся около железнодорожной станции Любача-Крулевска. Пограничники заставы защищали границу, пока не кончились боеприпасы. Начальник заставы лейтенант Ф. В. Морин, выпускник Орджоникидзевского училища НКВД, принял решение вывести личный состав из огненного кольца, а сам с группой бойцов остался прикрывать отход.

Когда на территории заставы появились немецкие танки и пехота, группа Морина с пением «Интернационала» бросилась в последнюю штыковую атаку. В этом неравном бою погибли все пограничники. Пал смертью героя и коммунист Федор Морин.

До последнего вздоха выполняли свой долг связисты-пограничники. Старший сержант Кудряшев и рядовой Крамов, обеспечивая связью штаб отряда с заставами, работали под огнем противника в подожженном со всех сторон здании. Когда фашисты полезли в окна, старший сержант Кудряшев передал последнее донесение: «Мы в огне, ломаем коммутатор, привет Родине!»

До 28 июня подразделения 91-го погранотряда сдерживали гитлеровцев у Равы-Русской, обеспечив организованный отход 41-й стрелковой дивизии. За время боев на границе с 22 по 28 июня 1941 года они уничтожили до двух тысяч солдат и офицеров противника. Потери отряда составили 18 человек убитыми и 45 ранеными.

За героизм, проявленный личным составом отряда в боях с немецко-фашистскими захватчиками, отряд был награжден орденом Красного Знамени. [84]

«Стремительным контрударом наши войска вновь овладели Перемышлём».

Из сообщения Совинформбюро от 25 июня 1941 года

«Город Перемышль до 20.00 26 июня был в наших руках».

Из боевого донесения

Участок границы по реке Сан охранял 92-й Перемышльский пограничный отряд. Командовал им подполковник Яков Иосифович Тарутин, а заместителем начальника отряда по политической части был батальонный комиссар Григорий Васильевич Уткин. В Перемышле размещался штаб отряда, а также штаб и штабные подразделения 99-й стрелковой дивизии, которой командовал полковник Николай Иванович Дементьев.

Начальник 14-й пограничной заставы, охранявший границу по реке Сан в черте города, Александр Николаевич Патарыкин рассказывает, что в ночь с 21 на 22 июня 1941 года на его участке прошли два поезда: один наш, с нефтью — на немецкую сторону, другой, из Германии, с углем — в СССР. Примерно в 3 часа утра проследовал еще один наш поезд с нефтью.

«Затем на нашу сторону должен был пройти встречный немецкий эшелон с углем. Но когда он стал подходить к нашей контрольной будке, часовой насторожился: почему-то паровоз шел не впереди состава, а сзади. И вагоны были не стандартные, как обычно, а немного выше. Боец решил остановить поезд и дал предупредительный выстрел в воздух. Но ему ответили автоматной очередью. Пули попали в будку, где находилось еще двое бойцов из нашего взвода охраны. Одного из них убило, другой не растерялся, выскочил с пулеметом, залег и стал стрелять по эшелону. Тут еще бойцы подоспели, тоже открыли огонь. Поезд попятился, и когда вагоны были уже на правом берегу, то борта откинулись, и на землю начали съезжать танкетки с солдатами. Вот тебе и «уголь»...

Это была первая попытка немцев прорваться в советскую часть Перемышля. Она окончилась неудачей. Тогда они стали готовиться к наступлению широким фронтом. [85]

В 4 часа немецкие войска обрушили артиллерийский огонь по штабу отряда, комендатурам, заставам и дорогам, ведущим в тыл. В первые же минуты боя связь со штабом округа и комендатурами была прервана. После четырехчасового артиллерийского обстрела противник перешел в наступление, пытаясь форсировать реку Сан.

Гитлеровское командование стремилось как можно быстрее выйти на Львовское шоссе, связывавшее Перемышль со Львовом.

Решить эту задачу с ходу фашистам не удалось. Только к 10 часам утра отдельные группы врага сумели переправиться на наш берег, но силами штабных подразделений и комендатуры часть их была уничтожена, часть отброшена за линию государственной границы.

Уже в первые минуты нападения гитлеровцы на себе испытали, как мастерски владеют оружием советские пограничники, как стойко сражаются за каждую пядь земли. Первые попытки фашистов прорваться в Перемышль обошлись им в 300 человек убитыми и 600 ранеными. На заставах погибло 16 бойцов.

Жестокий бой завязался на мосту через Сан, который обороняла группа пограничников 14-й заставы во главе с помощником начальника заставы лейтенантом П. С. Нечаевым.

Рота противника при поддержке артиллерии ринулась на мост. И первая, и все последующие атаки были отбиты с большими потерями для врага. Лишь введя в бой автоматчиков, противнику удалось прорваться к мосту. Из всей группы в живых остался только лейтенант Нечаев. Подпустив гитлеровцев, он взорвал последние оставшиеся гранаты. Дорого заплатили фашисты за смерть командира-пограничника.

До 12 часов отряд своими силами удерживал государственную границу. Лишь получив приказ начальника войск отойти за боевые порядки частей 99-й дивизии, отряд оставил Перемышль и в составе штаба и 4-й комендатуры сосредоточился в селе Ниженковичи. Сюда же подтянулись 2, 3 и 5-я комендатуры.

Вечером 22 июня на командном пункте 99-й стрелковой дивизии состоялось совещание, которое проводил командир 8-го стрелкового корпуса генерал-лейтенант М. Г. Снегов. Заслушав доклад полковника Дементьева и подполковника Тарутина, командир корпуса принял решение отбить Перемышль. [86] Эта задача возлагалась на пограничников и подразделения 99-й стрелковой дивизии.

Подполковник Тарутин сформировал сводный батальон под командованием старшего лейтенанта Г. С. Поливоды, его заместителем по политической части был назначен политрук А. А. Тарасенков. Батальон состоял из 215 бойцов и командиров, имел 4 станковых и 6 ручных пулеметов, в него входил личный состав 4-й комендатуры. Для поддержки была выделена артиллерия 61-го артполка 99-й стрелковой дивизии, пулеметная и противотанковая роты.

Контратака началась в 9 часов утра 23 июня. После ожесточенных боев на подступах к городу пограничники ворвались в Перемышль. «Гитлеровцы отчаянно сопротивлялись, — говорится в очерке по истории войск Западного пограничного округа. — Особенно укрепились они на площади Пяти углов — как раз на том направлении, где наступал батальон старшего лейтенанта Поливоды. Из окон четырехэтажного дома, как из амбразур, били пулеметы. Сметая на пути вражеские группы, пограничники приближались к дому. В здание ворвался комсомолец Щербицкий. На него набросились два гитлеровца. Пограничник сразил их автоматной очередью. В одной из комнат второго этажа оказался пулеметный расчет. Щербицкий ударом приклада свалил одного немца, второго выбросил в окно. В это время старшина Мальков, очищая подвалы, уничтожил гранатами засевших там гитлеровцев.

Группа лейтенанта Сидорова окружила немцев в ресторане, в котором те отмечали уже «победу», и уничтожила их».

Большую помощь сводному отряду Поливоды оказали пограничники, не сумевшие накануне отойти с отрядом. В этой обстановке они заняли огневую точку, где были установлены станковые пулеметы, и сдерживали натиск фашистов.

Плечом к плечу с пограничниками и воинами 99-й стрелковой дивизии сражалась боевая группа партийного актива города во главе с секретарем горкома ВКП(б) Перемышля П. В. Орленко.

К 17 часам 23 июня совместными усилиями враг был выбит из Перемышля, потеряв до 300 своих солдат и офицеров. Город был освобожден, над ним снова реяло Красное знамя. Спасены были и не успевшие эвакуироваться семьи комсостава. [87]

В Перемышле была восстановлена Советская власть. Старший лейтенант Поливода был назначен начальником гарнизона и военным комендантом города.

Разгоряченные боем пограничники и бойцы 99-й стрелковой дивизии, отбросив фашистов за реку Сан, были полны решимости продолжать преследование и громить врага на его территории. Однако командование не пошло на это. Слишком далеко продвинулись фашисты на флангах 99-й стрелковой дивизии, и это могло привести к окружению Перемышля. И тем не менее захват Перемышля сыграл важную роль в первые дни войны. Успешные наступательные боевые действия наших войск показали, что немецко-фашистских захватчиков можно бить, и не только бить, но и изгонять с нашей территории, что «непобедимая» армия третьего рейха на деле не такая уж непобедимая. Это значительно повышало моральный дух советских воинов. Разгром гитлеровцев в Перемышле и его освобождение справедливо расценивались советскими людьми как символ грядущей Победы.

Сводный батальон пограничников и две роты 99-й стрелковой дивизии, отражая атаки противника, удерживали город до вечера 27 июня. Упорная оборона Перемышля дала возможность эвакуировать часть жителей, вывезти государственное имущество, ценности Госбанка.

Отдавая дань уважения павшим защитникам границы и города, старший лейтенант Поливода организовал похороны. Недалеко от памятника Мицкевичу на старинной площади вырыли братскую могилу. Около 40 погибших пограничников, бойцов Красной Армии и гражданских лиц провожали в последний путь гарнизон Перемышля и его жители.

Получив приказ об отходе, старший лейтенант Поливода приказал взорвать мост и с боем отошел на новый рубеж.

Упорные бои с превосходящими силами врага вели и другие подразделения 92-го погранотряда, много имен героев сохранила история. В их числе лейтенант Н. С. Слю-сарев, капитан Н. Д. Столетний, капитан В. Ф. Барынин, лейтенанты Н. М. Васильев, Смагин, Науменко, младшие политруки А. М. Федоров, И. Н. Чернявский, пулеметчик Кузнецов, снайпер Латышев... Много имен. Большинство их — на обелисках и памятниках, установленных там, где защищали герои родную землю. [88]

В боях на границе на участке 92-го Перемышльского отряда противник потерял убитыми и ранеными около пяти тысяч солдат и офицеров. Но и отряд понес большие потери: 706 человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести.

«На всем участке от Перемышля и до Черного моря наши войска прочно удерживают госграницу».

Из сообщения Совинформбюро за 27 июня 1941 года

«Лисковский погранотряд: 24 июня 1941 года штаб отряда подвергался сильному обстрелу со стороны противника из минометов. Противник неоднократно пытался форсировать реку Сан, но отбрасывался...»

Из боевого донесения

«Сколенский погранотряд: в пунктах постоянной дислокации... подразделения отряда... несут охрану границы... Семьи начсостава эвакуированы».

Из боевых донесений от 27 июня 1941 года

Южнее Перемышльского отряда охрану государственной границы нес 93-й Лисковский погранотряд, его соседом слева был 94-й Сколенский отряд. Эти участки советско-чехословацкой и советско-венгерской границы отличались своим рельефом: они большей частью проходили по гористой местности, и, конечно, горы не позволяли гитлеровцам широко использовать танки и артиллерию. Вражеские войска наступали здесь лишь по отдельным направлениям, что дало пограничникам возможность сконцентрировать свои силы на особо опасных участках, где пытался прорваться враг. Заставы этих отрядов отошли с границы только по приказу командования и лишь тогда, когда на соседних участках гитлеровцам удалось глубоко вклиниться на советскую территорию. [89]

93-м Лисковским пограничным отрядом, участок которого проходил также по реке Сан, командовал подполковник В. А. Абызов. Каждая пограничная застава имела по два взводных опорных пункта непосредственно на линии границы и по одному ротному — в тылу участков погранзастав. Все подразделения отряда были заранее приведены в боевую готовность.

«Начиная с рассвета, — указывалось в донесении начальника пограничных войск Украинского округа, — границу перелетали до 108 двух — и трехмоторных германских бомбардировщиков в направлении на Самбор-Бирча».

В 4 часа утра вся проводная связь была нарушена, не было связи и с соседними пограничными отрядами. Лишь связь отряда с комендатурами оставалась устойчивой до 24 июня.

После мощного артиллерийского обстрела в 6 часов утра на участке 1-й комендатуры фашисты начали форсировать реку Сан. Личный состав 3-й пограничной заставы первым вступил в бой и к 10 часам, уничтожив до роты гитлеровцев, отбросил противника за реку.

В 11.30 утра враг предпринял новую попытку форсировать реку, но уже на другом направлении, в районе города Санок, сосредоточив сильный артиллерийский и пулеметный огонь по позициям 3-й комендатуры и 8-й пограничной заставы. В ответ начала стрелять артиллерия частей Красной Армии, а пытавшихся переправиться на советский берег фашистов уничтожали пограничники.

Заместитель коменданта 2-й пограничной комендатуры старший лейтенант Матвей Петрович Курицын, получив приказ, выдвинул резервные подразделения к границе и организовал прочную оборону. Когда противник перешел в наступление, подразделения под командованием Курицына отбили все его атаки и дали возможность эвакуировать семьи начсостава комендатуры и заставы, в том числе и семью старшего лейтенанта Курицына. Они были погружены на машину и отправлены в тыл. Сын Матвея Петровича, Константин, которому в то время было 15 лет, вспоминает:

«Отца мы, то есть я, мама Екатерина Гавриловна и сестра Нина, 1929 года рождения, в этот день утром видели всего считанные минуты. Он забежал домой за какими-то вещами, посоветовал нам быть стойкими, уверенными в победе над фашистами и ушел на границу, в бой». [90]

93-й погранотряд самостоятельно удерживал границу до вечера 24 июня. Напряженные бои вели 1-я и 2-я комендатуры, 3-я маневренная группа отряда.

Начальник пограничного отряда получил от командира 8-го стрелкового корпуса приказ обеспечить отход наших частей на новый рубеж. Эту задачу выполняли в три этапа: в ночь на 25 июня отход войск корпуса прикрывала 1-я комендатура, в ночь на 26–2-я и 3-я, ночью 26 июня — 4-я и 5-я комендатуры. Прикрывая наши части, комендатуры вели оборонительные бои с противником численностью до трех пехотных и одного кавалерийского полков, до батальона танкеток.

К 29 июня 1941 года отряд сосредоточился на рубеже Добромиль — Хыров. Части Красной Армии отошли к Самбору.

За время боев на линии границы пограничники 93-го отряда уничтожили до 500 фашистов, подбили 10 танкеток. Потери отряда составили около 50 человек убитыми и ранеными.

В последующем отряд выполнял задачи по охране тыла 6-й армии и участвовал в боевых действиях.

94-й Сколе некий пограничный отряд в составе пяти комендатур охранял участок границы с Чехословакией и Венгрией на высокогорном участке. Командовал отрядом майор П. И. Босый, начальником штаба был майор Ф. И. Врублевский, а комиссаром — батальонный комиссар Н. А. Авдюхин.

В течение 22–27 июня 1941 года на участке отряда было относительно спокойно, лишь отдельные группы противника пытались прорваться через границу. Воспользовавшись этим, в подразделениях отряда были проведены мероприятия, направленные на укрепление обороны, мобилизацию всех сил и морального духа личного состава. Одновременно командование отряда позаботилось о семьях командиров и политработников. Генерал-майор в отставке Павел Иванович Босый, вспоминая о первых днях войны, писал:

«23 июня удалось отправить в тыл все семьи командиров отряда и большинство семей командиров застав и комендатур. На машинах они доехали до ближайшей железнодорожной станции, а затем поездом — до Саратова, где было наше пограничное училище. Однако уехали не все. Осталось около 50 женщин, решивших вместе с пограничниками с оружием в руках защищать советскую землю». [91]

27 июня в 9 часов утра командир 13-го стрелкового корпуса приказал отвести 1-ю и 2-ю пограничные комендатуры с границы, а штабу отряда эвакуировать имущество и отойти в направлении Стрыя. Обе комендатуры соединились с ядром отряда в местечке Синевудска-Выжня.

3-я и 4-я комендатуры, охранявшие границу по горнолесистым хребтам Карпат, 25 июня были обстреляны противником, который затем перешел границу и углубился на 500–600 метров. Комендант 4-й комендатуры капитан А. Л. Андрианов, силами пограничных застав обрушив на врага огонь пулеметов и винтовок, остановил его и отбросил за линию границы. По распоряжению коменданта было разобрано железнодорожное полотно в туннеле, а выход заложен камнями.

На пятый день войны 3-я и 4-я комендатуры, получив приказ, начали отходить на заранее подготовленные узлы сопротивления в районах Лавочне и Сможе.

Удачно выбрал участок обороны комендант 3-й комендатуры капитан Г. И. Щербаков. Он сосредоточил пограничные заставы на подготовленном ранее частями Красной Армии рубеже. В результате принятых мер вражеские подразделения, едва углубившись в долину, тут же попали под ружейно-пулеметный огонь пограничников. Фашисты были застигнуты врасплох и даже не сумели развернуться в боевые порядки. Бой был коротким. Пограничники разгромили противника, захватив в плен 24 солдата и одного офицера.

27 июня поступил приказ командира корпуса прикрыть направление Сколе — Стрый и обеспечить организованный отход наших войск.

«В ходе выполнения этой задачи, — вспоминает бывший начальник 94-го погранотряда П. И. Босый, — группа 3-й комендатуры столкнулась с врагом в районе населенного пункта Коростышева, уничтожила до 100 его солдат, несколько человек взяла в плен, захватила три горных орудия и другие трофеи.

В бою отличились начальники застав Паджев (ныне подполковник в отставке), Титов и Аникин (оба погибли в бою в районе села Елизабетка 18 июля 1941 года), политрук Скляр, бойцы Колесников, Сорокин и многие другие».

Более подробно описал этот бой Михаил Григорьевич Паджев в своей книге «Через всю войну», 10-я пограничная [92] застава, которой он командовал, выполняя приказ, вышла в район обороны одной из стрелковых рот 13-го стрелкового корпуса, понесшей большие потери. Лейтенант Паджев принял решение вывести роту в резерв, а личному составу заставы занять оборонительные сооружения и подготовиться к атаке.

Изучив обстановку, начальник заставы пришел к выводу, что имеющихся у него сил достаточно для разгрома противника, несмотря на то, что фашисты периодически обстреливали наши позиции артиллерийским и минометным огнем, слышался стрекот тяжелого пулемета.

Под прикрытием тумана пограничники пошли в атаку, но, попав под сильный ружейно-пулеметный огонь гитлеровцев, вынуждены были залечь. Лишь подавив противника огнем станковых и ручных пулеметов, застава вновь поднялась в атаку. И хотя противник сумел закрепиться на промежуточном рубеже, это не остановило советских воинов. Сосредоточив огонь станковых пулеметов и нацелив минометчиков на поражение огневых средств фашистов, бойцы заставы вновь атаковали врага. В скоротечном бою пограничники выбили гитлеровцев из населенного пункта, разгромили вражеское подразделение, захватили пленных и оружие. Личный состав заставы потерь не имел.

Дальнейшее наступление 10-я погранзастава осуществляла совместно с 11-й. Тяжелый бой разгорелся у подножия горы. Вражеские солдаты внезапно появились из леса и атаковали пограничников. Пулеметчик Фирсов открыл огонь по врагу и прижал его к земле. Но вот кончилась лента. Пулемет замолчал. Фашисты поднялись и вновь бросились вперед. И в тот момент, когда Фирсов перезаряжал пулемет, автоматная очередь сразила его.

И все-таки враг не прошел. 10-я застава с фронта, а 11-я во фланг атаковали противника, отбросили его и преследовали до самой границы.

В одном из документов так сказано об итогах этого боя:

«Выполняя приказ, 10-я и 11-я заставы в районе села Коростышева вступили в бой с пехотным батальоном противника. Бой длился с 4.00 до 18.00. Враг отступил, оставив свыше 40 убитых. Заставы захватили 3 орудия, 5 станковых и 6 ручных пулеметов, военное имущество. В плен взято 11 солдат противника. Потери 10-й и 11-й пограничных застав в этом бою: убит — 1, ранен — 1». [93]

На участке 5-й комендатуры враг начал наступление на седьмой день войны. Однако все его попытки вторгнуться на нашу территорию встречали решительный отпор пограничников и не увенчались успехом. 30 июня по приказу командования 5-я комендатура начала отход с границы на Калуш-Галич.

Прикрывая отступление частей 13-го стрелкового корпуса, 94-й пограничный отряд к утру 2 июля вышел в район Чортково, где в лесу расположились 92-й и 93-й пограничные отряды, также прибывшие с границы.

«22 июня 1941 года на рассвете с румынской территории по пограничным заставам и комендатурам был внезапно открыт артиллерийский, минометный и ружейно-пулеметный огонь. Одновременно часть застав подверглась бомбардировке с воздуха... ...Подразделения отрядов (заставы) во взаимодействии с частями Красной Армии обороняют участки, не допуская проникновения противника в глубь, нашей территории. Принял меры к эвакуации семей начсостава из угрожаемых зон отрядов».

Из боевых донесений

«...В районе Скуляны противнику при его попытке наступать нанесено значительное поражение; его остатки отбрасываются за реку Прут. Захвачены немецкие и румынские пленные».

Из сообщения Совинформбюро за 25 июня 1941 года

Границу с Румынией, проходившую по рекам Прут и Дунай, охраняли войска Молдавского пограничного округа в составе 23-го Липканского, 24-го Бельцкого, 2-го Каларашского и 25-го Катульского отрядов. На Дунае нес службу 79-й Измаильский пограничный отряд, [94] а морское побережье охраняли подразделения 26-го погранотряда.

На этом направлении противник сосредоточил 20 дивизий и 9 бригад. Задача, которая ставилась перед ними, заключалась в том, чтобы сковать действия войск Южного фронта, перекрыть их отход. Другая группа фашистских войск была сосредоточена для нанесения удара на приморской полосе. Общая численность передовых отрядов врага на советско-румынской границе в 8 раз превосходила силы наших пограничных частей.

Как и на большинстве участков западной границы, здесь, на участке Молдавского погранокруга, 22 июня в 4 часа утра пограничные заставы внезапно подверглись артиллерийскому обстрелу, одновременно вражеская артиллерия обрушила свой огонь и на наш тыл, чтобы не допустить подхода резервов. Однако планы противника были сорваны, не оправдался и его расчет на внезапность. Пограничники заранее заняли дзоты, окопы, блокгаузы и изготовились к отражению атаки.

Когда вражеские подразделения начали переправу на участках 24, 2, 25 и 23-го погранотрядов, их встретил дружный огонь защитников границы. Этого фашисты никак не ожидали. В их рядах возникло замешательство, появились убитые, резиновые надувные лодки рвались от попадавших в них пуль, переворачивались, многие из находившихся в них начали тонуть. Первая попытка немецко-румынских войск переправиться на советский берег закончилась провалом.

Однако вскоре враг организовал комбинированную переправу — на лодках и вброд. На этот раз вражеские подразделения двигались под прикрытием танков. Но пограничники, используя разветвленные ходы сообщений, скрытые подходы к мостам и бродам, рвы, метким огнем уничтожали пехоту противника, взрывали танки. На большинстве участков границы враг был отброшен.

С большим искусством и мужеством вели бой заставы. О том, как сражались с передовыми частями 13-й и 14-й гитлеровских пехотных дивизий подразделения 24-го пограничного отряда, рассказал ветеран 24-го погранотряда тогда — капитан, заместитель коменданта пограничной комендатуры Сергей Сергеевич Пестерев:

«22 июня 1941 года с раннего утра фашисты подтягивали к реке Прут артиллерийские орудия, минометы, множество [95] другой техники. Вели себя нагло, без соблюдения мер маскировки, расставляли боевую технику, ходили открыто на огневых позициях, вели огонь по нашей территории. Но это продолжалось недолго. Наши снайперы метким огнем быстро привели их в чувство, сбили фашистский гонор».

Всего шесть дней отводило гитлеровское командование на захват Бессарабии. Пограничники 24-го отряда внесли в этот план свои коррективы. Ни за шесть, ни за восемь дней враг не сумел продвинуться здесь ни на шаг. Приведу некоторые подробности из обстоятельного письма С. С. Пестерева о первых днях боев на границе:

«Массированный налет бомбардировочной авиации противник произвел на наши линейные заставы в 3 часа 15 минут. На бреющем полете бомбардировщики обстреляли села, где располагались заставы. Вся береговая полоса мгновенно покрылась пылью и едким дымом. Стало очень тяжело дышать.

В 4.00 начался ураганный артиллерийский и минометный обстрел населенных пунктов приграничной полосы. В течение всего дня 22 июня противник огня не прекращал. А в 22 часа под прикрытием сильнейшего огня попытался организовать переправу своих солдат на нашу территорию, и одновременно пьяные фашисты пошли штурмом на мост, который связывал Советский Союз с Румынией через реку Прут. Личный состав 7-й и 8-й погранзастав нанес врагу ошеломляющий удар, он отступил, потеряв немало людей. В последующие дни по 2–3 раза в сутки противник значительно большими силами пытался захватить мост, и это было понятно: по своей устойчивости и прочности мост мог поднять все рода войск, в том числе и тяжелые танки. А дорога, которая вела от моста в тыл Советского Союза, к городам Бельцы, Оргеев, Кишинев, была дорогой 1-го класса...»

Одиннадцать дней стойко защищали доверенный им Родиной участок государственной границы пограничники 24-го погранотряда совместно с подразделениями поддержки. Их мужество и героизм вынуждены были признать и наши враги. В документах начальника штаба 73-й пехотной дивизии, захваченных в январе 1945 года, говорится, что 50-я пехотная дивизия (в первые дни войны она действовала на Скулянском направлении) понесла большие потери и была выведена из боя. [96]

2-я резервная застава, которой командовал младший лейтенант Ф. Я. Шумкин, располагалась на окраине села Скуляны. В 4 часа утра на территории заставы и улицах Скулян начали рваться снаряды и мины.

Федор Яковлевич Шумкин, наскоро попрощавшись с женой и дочками, выбежал из дома и направился к заставе. В канцелярии он встретил своего заместителя младшего политрука Ивана Головина, который уже расставил пограничников по огневым точкам и доложил в комендатуру об обстановке.

Начальник штаба комендатуры старший лейтенант Поляков приказал Шумкину с группой пограничников и 30 местными комсомольцами, возглавляемыми секретарем райкома комсомола, выехать в село Герлеан для оказания помощи 19-й погранзаставе. Командовать заставой в Скулянах остался младший политрук Головин.

Сводная группа под командованием Шумкина в количестве 60 человек, имея на вооружении один станковый и два ручных пулемета, винтовки и гранаты, не доезжая до 19-й заставы, развернулась в боевые порядки и атаковала фашистов. Услышав шум боя, лейтенант Иванченко контратаковал фашистов с фланга. Совместными усилиями враг был отброшен.

Младший лейтенант Шумкин со своими пограничниками занял оборону на реке Прут, но был окружен. В этой обстановке Шумкин принимает решение забросать фашистов гранатами и под прикрытием огня вырваться из вражеского кольца. Замысел удался, но вторая группа фашистов в этот момент атаковала горстку героев.

Пограничники не дрогнули, пошли по зову Шумкина в новую контратаку.

Смелость и напор сводной группы заставили противника отойти. Воспользовавшись этим, воины-чекисты обрушили на отступавших фашистов пулеметный и винтовочный огонь и вскоре даже сумели отбросить их за реку Прут.

Еще сутки группа Шумкина и пограничники 19-й заставы вели бой, после чего, получив приказ, младший лейтенант вернулся на свою заставу. Здесь его ждало печальное известие: ни жены, ни детей уже не было в живых...

Обстановка на заставе сложилась очень тяжелая. Пограничники с большим трудом удерживали переправу. Младший политрук Головин доложил, что личный состав понес ощутимые потери, а фашисты, используя плавсредства и [97] догадываясь о малочисленности противостоящего гарнизона, удвоили свои усилия и прорываются то на одном, то на другом направлении.

Оценив обстановку, младший лейтенант Шумкин отдал приказ об отходе.

На восточной окраине села Щербак расположилась 4-я пограничная застава. Как и другие заставы западной границы, на рассвете 22 июня она подверглась внезапному нападению. Замысел противника состоял в том, чтобы, переправившись через Прут на других участках, ударить по заставе с тыла. До двух рот румын скрытно перешли на наш берег и устремились к заставе. Однако тут события стали развиваться совсем не так, как предполагал враг. Часовой заставы своевременно обнаружил фашистов и бросил гранату, а затем открыл по ним огонь из винтовки.

Пограничники вступили в бой. Командовали ими начальник заставы младший лейтенант Н. И. Колотов и его заместитель младший политрук М. П. Баранов. В течение двух часов было отбито пять атак, а когда командование наступавших здесь немецко-румынских войск бросило в бой третью роту, Колотов поднял своих бойцов в контратаку и оттеснил противника за реку.

28 июня 1941 года Совинформбюро сообщило:

«Несколько рот противника окружили Н-скую погранзаставу. Метким огнем пограничники отбили одну за другой пять атак, а затем под командованием младшего лейтенанта Колотова перешли в контратаку. Враг не выдержал смелого штыкового удара и бросился обратно на румынскую территорию».

Через некоторое время на заставу подошли подразделения поддержки: рота 404-го стрелкового полка 176-й стрелковой дивизии со взводом минометов и противотанковых орудий. Совместными усилиями они до 30 июня удерживали участок государственной границы, не давая противнику переправиться на нашу сторону.

Попытки противника с ходу форсировать Прут на других участках также были сорваны умелыми действиями пограничников и бойцов 176-й стрелковой дивизии.

27 июня враг, пытаясь добиться успеха, высадил южнее Фалешты десант численностью до роты. Разгром его организовал военком отряда батальонный комиссар Владимир Сергеевич Захарчук. В результате умелого использования сил 16-й и 17-й пограничных застав под командованием [98] начальника заставы П. Н. Бочарова и политрука К. Д. Афанасьева десант был окружен и уничтожен, а прорвавшиеся фашисты добиты личным составом 2-й резервной заставы.

Тяжелые бои развернулись на участке 2-й комендатуры, где противник, не достигнув успеха в течение двух дней, в ночь на 24 июня скрытно выдвинулся к реке и начал переправляться на наш берег.

Более трех часов сражались с врагом пограничники 7-й и 8-й застав. В 7.30 утра авиация противника обрушила на боевые порядки 8-й погранзаставы бомбовые удары. Одновременно начал высадку вражеский батальон пехоты, который с ходу атаковал позиции заставы. Создалось критическое положение. Застава была вынуждена отступить к селу Браништы. Возникла реальная угроза выхода фашистов в тыл.

В этой обстановке комендант участка капитан Т. Т. Рябчиков принимает решение контратаковать противника силами роты поддержки 404-го стрелкового полка и комендантского взвода под командованием капитана С. С. Пестерева, в котором насчитывалось 87 человек.

Контратака взвода с фронта и стрелковой роты с фланга, а также поддержка сводной группой пограничников 7-й заставы, которой командовал политрук Бородулин, решила исход боя. Понеся большие потери, захватчики бежали за Прут.

Одиннадцать дней вела тяжелые бои, не давая врагу возможности переправиться через реку Прут, 9-я застава 24-го погранотряда, которой командовал лейтенант П. Л. Беленький. 29 пограничников держали оборону не только на своем участке, но и оказывали помощь соседу. Когда капитан Рябчиков сообщил, что фашисты в количестве 80 человек прорвались на участке 4-й заставы, лейтенант Беленький приказал своему помощнику лейтенанту Г. М. Диво с группой в 10 человек немедленно выступить к линии границы, в район вероятного прорыва, и выбить врага с советской земли.

Ни непрерывные бомбежки, ни мощный артиллерийский обстрел, ни многократное количественное превосходство противника не сломили упорства пограничников. На третий день боев все воины, как один, подали заявления о вступлении в партию. И все они были приняты. Когда пограничникам объявили об этом, один из молодых коммунистов [99] сказал: «Вот говорили, что бойцы-чекисты должны всегда драться каждый за десятерых. Это правильно. А теперь нам эту нагрузку можно увеличить в два раза. Каждый будет драться за двадцать человек».

В последующем противник неоднократно пытался форсировать реку. Часть сил он направил на захват моста. Учитывая сложившуюся обстановку, командование отряда приняло решение взорвать мост. Выполнение этой задачи было возложено на старшего лейтенанта С. С. Пестерева. Вот как рассказал об этом он сам:

«27 июня противник одной ротой автоматчиков форсировал Прут на участке 7-й пограничной заставы, где завязались кровопролитные бои. Личный состав заставы неоднократно переходил в рукопашную схватку, начальник 7-й заставы старший лейтенант Маковецкий был трижды тяжело ранен, политрук заставы Бородулин погиб смертью храбрых. При получении донесения от начальника 7-й заставы о сложившейся обстановке на участке заставы немедленно из резерва направил группу пограничников численностью 30 человек под командованием старшего лейтенанта Ивана Ивановича Демченко и стрелковый взвод 404-го полка под командованием лейтенанта Ивана Дмитриевича Соловьева.

Рота автоматчиков противника была полностью разгромлена.

29 июня ночью противник сосредоточил в районе моста исключительно большие силы, чтобы мост захватить исправным. А 28 июня от командования 24-го пограничного отряда был получен приказ: любой ценой мост разрушить. К этой операции люди уже были подготовлены.

Приказ был выполнен. Два пролета были разрушены».

Дополню рассказ С. С. Пестерева воспоминаниями полковника в отставке С. Е. Капустина — бывшего командира 24-го погранполка:

«Под сильным артиллерийским и ружейно-пулеметным огнем противника, проявляя личную храбрость и действуя точно, продуманно, Пестерев сумел подложить заряды, и мост от мощного взрыва взлетел на воздух. Пограничники выполнили приказ ценой своей жизни. Тяжело был ранен Пестерев, погибли саперы Николай Потемкин, командир отделения сержант Павел Шуничев, прикрывавший действия саперов ручной пулеметчик ефрейтор Николай Подлубный и стрелки Иван Желтопузов и Виктор Скворцов. Они отдали свою жизнь за то, чтобы враг не прошел». [100]

Четыре с половиной месяца пролежал в госпитале С. С. Пестерев и после выздоровления снова вернулся в строй.

До 1 июля успешно отбивали атаки врага подразделения 2-й комендатуры. Стремясь как можно скорее сломить сопротивление пограничников и выполнить поставленную задачу, противник, нащупав слабое место в обороне 7-й заставы, сосредоточил здесь усиленный батальон с переправочными средствами. Обстановка была очень сложной. Начальник заставы старший лейтенант Маковецкий, сосредоточив огонь по наступавшим, поднял бойцов в контратаку и отбросил врага.

Однако фашисты, подтянув резервы и используя свое превосходство, предприняли новую атаку. В сложившихся условиях старший лейтенант Маковецкий выдвинул во фланг противнику группу пограничников с пулеметом и одновременно контратаковал врага с фронта. Маневр удался, пограничники продолжали стойко удерживать рубеж обороны. Однако потери их были очень велики. В рукопашной схватке, как рассказал и С. С. Пестерев, три ранения получил старший лейтенант Маковецкий. Фашисты бросились к нему, стремясь взять офицера в плен. Видя, что командир ранен и ему угрожает такая опасность, политрук Бородулин с горсткой бойцов бросился на выручку начальнику заставы и вынес его в безопасное место. Но сам уберечься от вражеской пули не смог...

Теснимые противником, оставшиеся в строю пограничники 7-й и 8-й застав заняли оборону на северной окраине села Браништы и еще длительное время вели бой в окружении.

При защите границы подразделения 24-го погранотряда уничтожили свыше трех тысяч солдат и офицеров противника, 8 танков, 45 станковых и ручных пулеметов, 10 минометов, 120 десантных лодок и катеров, сбили один самолет, захватили много оружия и боеприпасов.

Ожесточенные бои развернулись на участке 2-го Каларашского пограничного отряда, начальником которого был. майор С. М. Сергиенко, заместителем по политической части — полковой комиссар А. В. Краснов.

На участке 3-й комендатуры, которой командовал капитан Г. А. Матюшин, противнику удалось потеснить фланговые заставы и переправиться через реку Прут. Положение осложнялось тем, что в бой были введены все резервы. [101]

В распоряжении коменданта оставались лишь несколько солдат и дежурный по комендатуре лейтенант А. В. Рыжиков.

В этих условиях комендант принимает решение бросить последний резерв во главе с лейтенантом Рыжиковым на наиболее угрожаемое направление. О том, как дальше развивались события, говорится в документе, который называется «Краткое описание подвига командира взвода связи Каларашского пограничного отряда»:

«В ночь на 22 июня 1941 года Анатолий Рыжиков дежурил по штабу пограничной комендатуры Каларашского пограничного отряда. Было тихо, только изредка звонил телефон, начальники застав докладывали, что никаких происшествий не произошло.

Начало светать. И вдруг загрохотал, загремел воздух, вспыхнуло небо, дрогнули стены дома, распахнулись двери... Звонили непрерывно телефоны. С застав сообщали о коварном, вероломном нападении врага, о том, что немецкие войска во многих местах атакуют границу.

Во двор комендатуры выбегали бойцы, на ходу пристегивая к поясам гранаты, щелкая затворами винтовок. Все ближе грохотали выстрелы.

Комендант выделил в распоряжение лейтенанта Рыжикова восемь пограничников, приказав защитить комендатуру от прорвавшихся с правого фланга гитлеровцев. Девять человек приняли неравный бой: у немцев не только двадцатикратный перевес в живой силе, но и превосходство в количестве техники.

Немцы пошли в атаку. Бьют неприятельские пулеметы. Подавить их — и нашим станет сразу легче действовать.

Анатолий Рыжиков пополз навстречу врагу. Вот бугорок, за бугорком первый немецкий пулемет. Лейтенант чуть приподнялся и точным, сильным движением бросил гранату. Взрыв — пулемет смолк. Но сейчас же из травы поднялся немецкий автоматчик и, увидев Рыжикова, швырнул в него гранату. Граната упала в нескольких шагах от лейтенанта. Рыжиков прижался к земле, инстинктивно прикрыв лицо рукой. Граната разорвалась, оглушив его. Осколки пролетели над головой, землей забило ствол винтовки.

Несколько мгновений Рыжиков лежал неподвижно: пускай немцы думают, что он убит. Вражеские автоматчики пробежали мимо, чуть не задев его. Рыжиков подобрался [102] ко второму пулемету, бросил одну за другой две гранаты, и второй пулемет вышел из строя.

Остался третий пулемет. Будто неистовствуя от злобы, он посылал очередь за очередью. Надо уничтожить его во что бы то ни стало!

Рыжиков двинулся дальше, но в тот же миг заметил в траве дуло винтовки: за травянистым бугорком спрятался немецкий солдат. Рыжиков притворился мертвым. Немец не заметил лейтенанта. И вдруг предупреждающий крик: «Анатолий!»

Это сержант Иванов хотел предостеречь друга. Анатолий, не оборачиваясь, отмахнулся и задел рукой по зеленой каске немца. Это снова была встреча Рыжикова со смертью. Схватив винтовку за ствол, он ударил немца прикладом по каске. Никогда не думал Рыжиков в спортивной школе, что лежа можно так сильно ударить...

Сержант Иванов подполз, подал две гранаты. Третий пулемет был совсем близко. Рыжиков снова швырнул гранаты, и третий пулемет был уничтожен.

Рыжиков на секунду поднялся, чтобы прочистить свою винтовку. В это время на него напали три немца. Но лейтенант не зря считался в части мастером рукопашного боя. Он выхватил у одного из немцев винтовку и, работая штыком и прикладом, повалил сначала одного из них, потом другого, сбил с ног третьего, пуля сержанта Иванова добила гитлеровца. Под огнем врага Рыжиков вернулся к своим.

Так в первый день Великой Отечественной войны лейтенант пограничного отряда Анатолий Рыжиков совершил подвиг, за который ему присвоено звание Героя Советского Союза».

Мужественно дрались пограничники других застав и комендатур Каларашского отряда. Так, красноармеец 21-й заставы В. А. Павлов, заметив, как на сопредельной стороне к реке Прут подошли две бронемашины и из них вышли вражеские офицеры, метким огнем снял трех из них. остальные бросились обратно в машины.

Пулеметчик С. И. Рухтин вывел из строя вражеский пулемет, а затем вместе с подошедшими красноармейцами отбросил назад до роты противника.

Вместе с подразделениями Красной Армии отряд в течение семи дней стойко удерживал свои боевые рубежи, уничтожив свыше двух тысяч солдат и офицеров противника. [103]

Активно действовали при отражении нападения врага подразделения 25-го Кагульского пограничного отряда. 22 июня в 4 часа 15 минут начальник войск Молдавского пограничного округа генерал-майор Н. П. Никольский докладывал:

«11-я и 12-я заставы 25-го погранотряда подверглись обстрелу с румынской стороны огнем ручных пулеметов».

Спустя несколько часов:

«...в 6.40 подверглись артиллерийскому обстрелу Цыганка, Фламында, Готешты. 10-я застава: в 6.55 через мост из Фэльчиул перешло на нашу сторону около взвода противника. 5-я застава с последним ведет бой».

Вот как разворачивались события на участке 5-й заставы, где наступали 9-й и 6-й пехотные полки 1-й королевской дивизии Румынии. Они пытались смять пограничников и выйти на Кишиневское и Кагульское направления. Цель противника состояла в том, чтобы, преодолев зону сопротивления заставы, выйти на наши тыловые коммуникации, захватить переправы через Дунай и таким образом изолировать Дунайскую военную флотилию.

Еще до начала артиллерийского обстрела, в 3 часа 55 минут, к советскому берегу были направлены три лодки с солдатами. Фашистам, однако, не удалось скрытно высадиться на советскую землю: они были обнаружены возвращавшимся с границы нарядом в составе ефрейтора Макарова и рядового Теленкова. Как только лодки приблизились к берегу, пограничники забросали их гранатами. В этот момент с противоположного берега ударил пулемет. Ефрейтор Макаров был ранен, но продолжал стрелять.

Одновременно вражеская рота атаковала деревянный мост, который охраняли пограничники Хомов и Исаев. Они открыли огонь из винтовок, пустили в ход гранаты. Оба пограничника в этом бою получили тяжелые ранения. Хомов, раненный в голову, сумел отползти в заросли, а Исаев, у которого были перебиты ноги, потерял сознание и попал в плен. Когда он пришел в себя, фашисты стали допрашивать его, пытаясь выяснить обстановку, количество и расположение наших подразделений, но безуспешно. Пограничник умер, не сказав врагам ни слова.

К тому времени когда на рассвете 22 июня с противоположного берега на заставу обрушился огонь артиллерии и немецко-фашистские войска начали переправу, личный состав уже занял оборонительные сооружения. Заместитель [104] начальника заставы Дутов успел доложить в комендатуру о сложившейся обстановке.

Прорвавшаяся через мост вражеская рота ворвалась во двор заставы и устремилась к строению. Другая группа фашистов захватила блокгауз № 1, который по расчету должно было занимать отделение младшего сержанта В. Ф. Михалькова, в момент вторжения находившегося в наряде на границе. Младший сержант Михальков и рядовой Лесной бросились к блокгаузу. Увидев, что оборонительное сооружение занято вражескими солдатами, Михальков сумел незаметно подползти в нему и забросал фашистов гранатами. Уничтожив 8 солдат противника и захватив 2 пулемета, пограничники заняли огневые позиции и открыли огонь. В представлении на присвоение командиру отделения 5-й заставы 25-го пограничного отряда младшему сержанту Василию Федоровичу Михалькову звания Героя Советского Союза отмечено:

«Внеся замешательство в ряды противника, Михальков... стойко оборонял блокгауз и окопы. Ведя меткий огонь, он удержал позицию до подхода подкрепления.

В последующих упорных боях своим мужеством и храбростью воодушевлял свое отделение на беззаветное выполнение боевых приказов».

Выдержку, воинскую смекалку и незаурядную храбрость проявил также сержант М. Е. Тимошев. В первые минуты нападения он во главе своего отделения бегом кинулся к окопу, но, вырвавшись вперед, был окружен гитлеровцами, которые попытались взять его живым. Завязалась рукопашная схватка. Сержант убил двух фашистов, но третий, бросившись на пограничника, начал душить его. В этот же момент гитлеровский офицер выбил из рук сержанта винтовку. Обезоруженный Тимошев не собирался сдаваться. Он вырвался из рук фашиста, выхватил у офицера свою винтовку, штыком убил сначала его, а затем расправился с солдатом.

Несмотря на то что был четырежды ранен, Михаил Тимошев присоединился к своему отделению и возглавил его борьбу с гитлеровцами.

С боем пробилось к блокгаузу и отделение станковых пулеметов сержанта И. Д. Бузыцкова. Командир отделения, прокладывая дорогу гранатами, уничтожил 12 врагов.

О его подвиге в представлении на присвоение звания Героя Советского Союза записано следующее: [105] «...Бузыцков огнем своего пулемета расстрелял большую часть вражеского взвода, обратив остальных в бегство.

Бой не прекращался и следующий день 23 июня.

Бузыцков, командуя пулеметным расчетом, был ранен в руки и ноги, но не прекращал вести уничтожающий огонь по яростно атакующим фашистам, стремившимся во что бы то ни стало овладеть переправой.

В течение двух дней боев Бузыцков бессменно отстаивал мост.

К исходу второго дня, обессиленный, он был уведен на медицинский пункт, не дав германо-румынским фашистам ступить на советский берег реки Прут».

В 4.20 на заставу прибыл ее начальник лейтенант В. М. Тужлов. Он взял на себя командование, организовал круговую оборону.

В помощь 5-й заставе с двумя ручными пулеметами из комендатуры выехал помощник начальника штаба комендатуры старший лейтенант А. К. Константинов с двумя стрелковыми отделениями и станковым пулеметом. Он и возглавил оборону усиленной 5-й заставы.

В обзоре боевых действий заставы рассказано следующее.

Старший лейтенант Константинов организовал залповый прицельный огонь с близких дистанций, противник нес значительные потери. Вражеские атаки захлебывались, не достигали цели.

В течение дня 22 июня застава не допустила переправы противника, отразив 11 атак. Захватчики вынуждены были отойти на исходные позиции.

Некоторое время спустя враг обрушил на укрепления заставы огонь артиллерии. И снова фашисты перешли в атаку. Впереди двигались танки.

И тогда пограничники решили вызвать огонь на себя.

Заговорила наша артиллерия. Танки противника попятились назад, за ними отступила пехота. И эта атака была отбита.

В течение ночи пограничники перегруппировали свои силы, привели в порядок оборонительные сооружения, позаботились о раненых.

По опорному пункту из рук в руки передавали боевой листок, выпущенный Дутовым. «Товарищи! — говорилось в нем. — Враг рассчитывал уничтожить нашу береговую крепость за 30 минут. Мы держимся уже 10 часов. Бьем [106] и будем бить фашистов! Смерть захватчикам! Вечная память погибшим героям — Кайгородову, Рымарю, Корнееву, Мальцеву, Вихреву, Зорину, Чернову, Романенко, Тугореву, Тихому».

«23.6.41, — говорится в обзоре боевых действий заставы, — противник артиллерийским огнем разрушил имеющиеся 3 блокгауза. В 15.00 снова предпринял атаку. Старший лейтенант Константинов принял решение контратаковать противника, для чего разбил пограничников на 5 групп. Дождавшись темноты, в ночь на 24.6 концентрическим ударом с разных направлений атаковал противника и нанес ему тяжелые потери, вынудив его отойти».

В ходе боя старший лейтенант Константинов был тяжело ранен, и командование принял лейтенант Тужлов. К полудню 24 июня, когда фашисты были отброшены за линию границы, заставу сменили подразделения Красной Армии.

В ходе трехдневных боев на участке этой заставы противник потерял около полка убитыми и ранеными. За героизм, проявленный в боях с немецко-фашистскими захватчиками в первые дни войны, 20 солдат, сержантов и офицеров были награждены орденами и медалями СССР. Старший лейтенант А. К. Константинов, как и сержант И. Д. Бузыцков и младший сержант В. Ф. Михальков, удостоен звания Героя Советского Союза.

В описании боевой деятельности 25-го пограничного отряда есть такие строки:

«22 июня 1941 года противник до двух батальонов пехоты... при поддержке пяти батарей артиллерии и минометной батареи наступал из района Оанча на Кагул. 11-я и 12-я заставы вместе с резервом комендатуры и взводом станковых пулеметчиков маневренной группы на переправе через реку Прут у села Оанча несколько раз переходили в контратаки и в течение 8-часового боя нанесли противнику большие потери.

На невыгодной местности (непроходимые плавни, болота) указанные заставы в течение шести суток вели оборонительные бои, не дав противнику продвинуться вперед».

11-я и 12-я заставы прикрывали важное направление. Здесь был железобетонный мост через Прут, а также проходило шоссе, связывающее Оанчу с Кагулом и Белградом. Заставы временно размещались в здании бывшей таможни в 100 метрах от реки. Учитывая складывавшуюся обстановку и реальную угрозу нападения гитлеровской Германии, [107] на участках заставы были построены три блокгауза, отрыты стрелковые окопы. По обеим сторонам шоссе были сооружены дзоты.

«В ночь с 21 на 22 июня, — рассказал в своих воспоминаниях бывший начальник 12-й пограничной заставы К. Ф. Ветчинкин, — пограничники были в наряде на боевом посту на границе, другие спали крепким сном. Не спали только командиры. На душе было неспокойно. Граница подозрительно затихла... Я посоветовался по телефону с комендантом участка капитаном Персиковым и решил выслать на охрану моста дополнительный наряд с ручным пулеметом во главе со старшиной Наумовым, ефрейтором Никулиным и рядовым Луневым».

Тишину июньского утра разорвала артиллерийская и ружейная стрельба. Первыми же снарядами были разрушены жилые помещения, загорелся офицерский дом, значительные повреждения получили оборонительные сооружения первой линии.

С началом артобстрела противника личный состав пограничных застав по боевой тревоге занял оборонительные сооружения. Те же, кто в момент нападения находился в нарядах, приняли бой там, где встретили врага.

Под прикрытием артиллерийского обстрела противник ринулся на мост, но был встречен там ружейно-пулеметным огнем группы Наумова. Мужественно сражались пограничники, не пропуская врага на мост. Но силы горстки храбрецов быстро таяли. В неравном бою погибли Наумов, Лунев и Савин, оставшиеся в живых Угланов и Никулин, отстреливаясь, отошли к заставе.

Одновременно с операцией по захвату моста противник силой до двух рот начал форсирование реки на правом и левом флангах обеих погранзастав.

Капитан Персиков возложил общее командование 11-й и 12-й заставами на лейтенанта Ветчинкина. Объединение сил застав позволило организовать более надежную оборону, маневр силами и средствами, создать ударный кулак. Учитывая, что враг попытается захватить шоссе, Ветчинкин усилил его оборону.

Тем временем противник, не сумев сбить пограничников с ходу, начал заходить с флангов. Его основные силы переправлялись через мост. В этой обстановке лейтенант Ветчинкин приказал младшему политруку Лепешкину отвести личный состав к двум дзотам у моста на шоссе и [108] закрепиться там. Сам он с сержантом Кисленковым остался у развилки дорог, рассчитывая огнем ручного пулемета прикрыть отход застав на огневые позиции.

А враг между тем предпринимал атаку за атакой, стремясь прорваться через мост. И вот с полсотни солдат ползком почти вплотную приблизились к линии нашей обороны. Гранаты на длинных деревянных рукоятках полетели в боевые ячейки пограничников. Одна из них юлой завертелась недалеко от Ветчинкина. Быстро схватив ее, лейтенант с силой бросил гранату обратно.

— Ребята! Свои гранаты беречь! Лупить их, гадов, ихними же! — закричал он, возбужденный опасностью и удачей.

Шигалов и Ушаков бросились к залетевшим гранатам и ловко вернули их «хозяевам».

Сержант Кисленков строчил из пулемета. Он не заметил, как к нему подкрались три вражеских солдата и один из них с винтовкой наперевес бросился на сержанта. Положение спас находившийся рядом лейтенант Ветчинкин. Не мешкая ни секунды, он кинулся под ноги фашисту, сбил его и застрелил из пистолета. Остальных постигла та же участь. Сменив затем за пулеметом Кисленкова, командир почти в упор стал расстреливать наседавших врагов.

Атака была отбита. У пограничников осталось совсем немного патронов, и тогда Ветчинкин приказал ползком отходить к блокгаузу. Пропустив всех, пополз и сам. Едва добравшись до камышей, где начинались плавни, он жадно приник губами к теплой воде, но и двух глотков, наверное, не успел сделать, как над его ухом раздался громкий крик:

— Товарищ лейтенант! Сзади!

В тот же миг прогремел выстрел, и Кисленков упал. Обернувшись, Ветчинкин заметил присевшего за кустом вражеского офицера. Лейтенант выстрелил, а потом бросился на врага, ударом рукоятки пистолета свалил его, сорвал портупею, скрутил руки и, ухватив офицера за ремень, поволок за собой.

В 6 часов к дзотам подошел комендант участка капитан В. А. Персиков с десятью пограничниками. К этому времени замолчал пулемет Ветчинкина: кончились патроны. Прорываясь к дзотам, лейтенант вступил в схватку с целым взводом фашистов. У пограничника были только пистолет да пара гранат. Отстреливаясь, он упорно продвигался к цели. Последней гранатой Ветчинкин уничтожил [109] приближавшихся фашистов и вскоре присоединился к своим.

Враг непрерывно атаковал. Пограничники стойко удерживали свои позиции. Более того, капитан Персиков принял решение выбить фашистов с заставы и овладеть мостом. Во второй половине дня под прикрытием артиллерии 25-й Чапаевской дивизии пограничники перешли в контратаку и отбросили противника за реку Прут.

Бои на участке 11-й и 12-й пограничных застав продолжались до 2 июля. Только убитыми враг потерял свыше 300 солдат и офицеров.

Боевые заслуги участников описанных сражений получили высокую оценку Родины. Пятнадцати солдатам, сержантам и офицерам были вручены ордена и медали, а лейтенанту К. Ф. Ветчинкину присвоено звание Героя Советского Союза.

Столь же отважно и самоотверженно сражались с врагом пограничники 7-й заставы. В документах, отражающих их действия в первый день войны, говорится:

«В 7.30 22 июня 1941 года противник, до роты, из района Хреничени атаковал 7-ю заставу у Фламында. 7-я застава совместно с отделением комендантского взвода перешла в контратаку. В результате контратаки убито 12 и взято в плен 7 солдат и офицеров противника. Остальные в панике бежали к реке Прут, где и были полностью уничтожены».

Александр Кузьмич Туриков охранял государственную границу сначала на 6-й, а затем на 7-й пограничной заставе, которая находилась в селе Готешты, в нескольких километрах от города Кагул. Здесь же располагался штаб 2-й комендатуры 25-го погранотряда. Комендантом участка был капитан Хаскин, начальником — старший лейтенант Мокин.

В ночь на 22 июня А. К. Туриков был в наряде в штабе комендатуры. Вернувшись на заставу в 2 часа ночи, он лег отдыхать.

«Проснулся я от грохота взрывов и звона разбитых стекол, — пишет Туриков, — и в ту же секунду услышал громкую команду дежурного: «В ружье!»

...Мы все, пограничники заставы и спецподразделение комендатуры, заняли подготовленные окопы на окраине села на обрывистом берегу реки Прут. Через полчаса после того как заняли мы окопы, над нами низко прошли эскадрильи фашистских самолетов с черными крестами на [110] крыльях. Они летели в глубь Бессарабии, пробомбили аэродром в городе Комрат и другие объекты в нашем тылу.

Артобстрел заставы, комендатуры, села продолжался. Село горело, его камышовые и соломенные крыши пылали факелами. Один снаряд угодил в церковь, и колокола зазвенели, словно набат. Прямого попадания ни в заставу, ни в комендатуру в первый день войны не было».

Затем через Прут переправилось до двух рот отборной Бухарестской королевской дивизии. Подпустив противника на 150–200 метров, пограничники открыли огонь. Вражеская цепь залегла, но через некоторое время поднялась и снова двинулась вперед. И опять все повторилось. Огонь пограничников заставил фашистов отказаться от намерения овладеть заставой и комендатурой с ходу.

К вечеру в село Готешты прибыла артиллерийская батарея 25-й Чапаевской дивизии. При поддержке артиллерии пограничники атаковали врага и отбросили его за реку.

В последующие дни все попытки противника форсировать Прут также не увенчались успехом.

«Немецко-румынские войска, — рассказывает бывший политрук 9-й погранзаставы, ныне полковник в отставке В. В. Никольский, — внезапно обрушились всей своей мощью на наши пограничные заставы и укрепления. Страшные бои с большими потерями развернулись на правом фланге 25-го погранотряда и в районе города Кагула, где дислоцировались штаб отряда, 11-я и 12-я заставы.

У нас, на 9-й заставе, тяжелая обстановка сложилась на флангах, на участках 8-й и 10-й застав и на переднем рубеже за озером Богатое, где насмерть стояли наши бойцы во главе с начальником заставы М. И. Мамоновым. Мы стойко держались. Ждали поддержки от регулярных частей Красной Армии. Я ухитрился провести митинг в блиндаже по речи товарища В. М. Молотова. Ответ пограничников был единым: «Вперед! За Родину!»

Интересные подробности о боях пограничников Кагульского отряда приводит в своих воспоминаниях Степан Степанович Сидоров, ныне полковник в отставке, а в июне 1941 года — редактор отрядной многотиражки. Приведу его рассказ лишь с некоторыми сокращениями, потому что Степану Степановичу удалось с большой достоверностью, любовью к товарищам и с гордостью за их ратную доблесть рассказать о буднях пограничных боев. [111]

«Около часу ночи 22 июня в комнату оперативного дежурного по 25-му отряду быстро вошел начальник штаба майор В. Б. Архипов. Обычно спокойное лицо его отражало глубокую внутреннюю тревогу. Начштаба приказал дежурному старшему лейтенанту Москальцу по команде «В ружье!» срочно поднять командно-политический состав, маневренную группу, штабные подразделения.

Москалец немедленно отдал приказания помощнику дежурного, посыльным, связистам на коммутатор.

Через пять — семь минут во дворе штаба собрались командиры, политработники, интенданты. Майор Архипов говорил непривычно отрывисто, жестко:

— Заставы отражают вооруженное нападение. По всему участку отряда ведется артиллерийский и минометный огонь. Авиация наносит удары по заставам и приграничным населенным пунктам. Что это? Провокация? Война? Пока не знаю. Свои обязанности на случай войны вы знаете. Приступайте к выполнению этих обязанностей! Вам, товарищ Сидоров, выпустить газету. Не позднее второй половины дня. Тема — военные действия пограничников при отражении вооруженного нападения, призыв к героизму.

Я выскочил на крыльцо. В полусумраке наступавшего утра увидел и поваленные телеграфные столбы со спутавшимися и оборванными проводами, и раненую лошадь, бьющуюся в постромках, и бегущих куда-то простоволосых женщин, и языки пламени над домом через дорогу, и косяк чужих самолетов с отрывающимися от них черными каплями бомб, с ужасающим визгом несшихся к земле...

Схватив свой велосипед, изо всех сил нажал на педали, Военком комендатуры старший политрук М. М. Яценко, отдав распоряжения стоявшим около него командирам, повернулся ко мне:

— Война это, Сидоров. Война! С 12-й только что был посыльный ефрейтор Суворов. Начальник заставы Ветчинкин доносит, что продолжает отбивать нападение. Комендант и я решили сейчас же с резервом выйти заставе на помощь.

С холма хорошо просматривалось расположение 11-й и 12-й застав. Над ними — дым и пламя. На дамбе, пересекающей плавни, вспухали черные султаны.

Из помещения выбежал комендант участка капитан В. А. Персиков. За ним поспешал его отец, Андрей Михайлович, пожилой человек с седой головой. [112]

— Я скоро! Я сейчас же! — крикнул старик и побежал к гаражу.

При полной боевой выкладке выбегали из настежь распахнутых дверей бойцы резервной заставы. Я узнал замполитрука Зернова, химинструктора Козлова, ефрейтора Щербакова.

— На машинах до поворота дамбы, — приказал Персиков бойцам. — А там — цепочкой по обходным тропкам.

Из-за угла здания выкатили два грузовика. За рулем первого сидел отец коменданта, а второй вел комендатурский шофер ефрейтор Кадамцев, с которым не раз доводилось ездить по границе. Кузова тотчас заполнились до отказа. У солдат и сержантов — винтовки, карабины, у некоторых — автоматы.

Капитан Персиков поставил задачу: отбросить за реку высадившиеся подразделения противника, оказать помощь сражающимся 11-й и 12-й заставам.

Преодолев плавни, группа Персикова с ходу пошла в атаку. Вражеские солдаты, не выдержав удара, попятились, многие бросились вплавь через реку.

Но левее началась переправа свежих сил врага. Персиков направил туда свою группу. Закипел бой. Укрываясь за валами, намытыми недавним половодьем, пограничники вели по противнику прицельный огонь, препятствуя закреплению его на нашем берегу.

Около 7 часов 30 минут утра из отряда прибыло подкрепление — до трех взводов маневренной группы во главе с заместителем начальника штаба капитаном С. А. Мартыновым. Капитан заметил меня.

— Вот что, редактор, если собрал заметки, беги в штаб и заодно сообщи оперативному: в Оанче на исходной позиции вражеские танки. Если прибыли артиллеристы, пусть накроют!

Позади несмолкающая дробь пулеметов и автоматов, гулкие разрывы гранат. В кустарнике нахожу свой велосипед. Снова что есть сил кручу педали.

Наш уютный, еще несколько часов назад тихий Кагул, весь в зелени садов, не узнать: дома смотрят пустыми глазницами окон, безоблачное синее небо затмилось дымом пожарищ, некоторые глинобитные постройки рухнули.

Но здание управления отряда уцелело. Передаю дежурному приказание Мартынова.

Старший лейтенант Москалец сокрушенно покачал головой: [113]

— Артдивизионы прибудут с полигонов не раньше 15.00. Пока придется обходиться своими силами и средствами.

...В типографии наборщик Игорь Богомолов показал готовые колонки набора. Быстро набрасываю макет. На первой странице крупным шрифтом набрали текст в две строки: «Фашистская Германия напала на нас. Фашистская Германия будет разгромлена!» Комиссар отряда старший политрук А. И. Курбатов, увидев газету, обрадовался:

— Ну, воюем по-настоящему, раз газета вышла!

Он быстро прочитал передовицу, заметки о первых минутах и часах боев, сообщения с застав и комендатур. Подняв чубатую голову, сказал:

— Пойдет! Немедленно организуй отправку в подразделения с посыльными, со связистами, с командирами штаба, лично побывай на ближних заставах, а завтра обеспечь выход очередного номера!

На обратном пути заглянул на НП артдивизиона 25-й Чапаевской дивизии. Знакомый капитан-артиллерист, оторвавшись от стереотрубы, подозвал меня:

— Посмотри. Ты лучше нас знаешь границу, не нужна ли корректировка?

Снаряды вспахивали правый берег Прута, где, как мы точно знали, расположены орудийные позиции противника.

— Если бы так-то да с самого утра! — вырвалось у меня.

Возвратившись в Кагул, вместе с наборщиком взялся за отправку только что отпечатанной газеты на комендатуры и заставы.

— Везучий ты, — усмехается Москалец. — Сейчас мотоциклист сержант Смирнов выезжает на участок.

Вручаю Смирнову несколько пачек.

— А есть здесь про ребят с застав, куда я еду?

— Есть! Торопись!

Свою полевую сумку я до предела набил газетами и помчался на «свою» третью.

В полутемном подвале, освещенном ночником, лежали раненые. Я узнал пулеметчика Голикова, химинструктора Козлова.

— Куда тебя? — спрашиваю Козлова.

На вопрос о самочувствий Козлов ответил коротко:

— По ногам полосонуло.

Получаю новую задачу: обеспечить огнем пулемета [114] правый фланг, где фашисты накапливались для атаки. Что же, обеспечил, немало там осталось гадов фашистских. Ну и меня ранило. А ярость во мне такая, что никак не хотел оторваться от пулемета. Только после категорического приказа старшего лейтенанта Дюжаева передал «дегтярь» младшему сержанту Матвиенко...

Сдав написанные заметки Богомолову для набора, бегу к дежурному: нужно сориентироваться в обстановке.

На узле связи лейтенант Клочко наклеивал на бланк текст переговоров начальника отряда майора Фадеева с округом.

На КП штаба старший политрук Яценко докладывал капитану Персикову о положении на одном из участков обороны, откуда он только что вернулся.

— Храбрость пограничников — выше всяких похвал. Трудно выделить кого-либо, все герои!

О себе Яценко, конечно, не сказал ни слова. Зато бойцы быстро разнесли славу о его доблести и находчивости в бою.

Оказавшись под жестоким обстрелом, неуютно почувствовали себя молодые красноармейцы из роты поддержки стрелкового полка. А когда противник поднялся в атаку, наводчик станкового пулемета и вовсе растерялся, заметив это. К нему из своей ячейки перебежал старший политрук Яценко.

— Смотри, хлопец! — крикнул он. — Смотри, как надо! — И лег за пулемет.

Смертоносные очереди заставили отхлынуть цепи вражеской пехоты, залечь.

— Вот так и коси. Понял? И не робей!

Наводчик, успокоившись, дал очередь и сбил сразу же нескольких солдат. Надо ли говорить, как воспрянул духом молодой боец.

Никто не заметил, как политрука ранило. Но враг напирал, и Яценко оставался в бою.

Секретарь комсомольского бюро комендатуры замполитрука Валентин Зернов тоже находился там, где труднее, опаснее.

Заело ручной пулемет у комсомольца Афанасьева. Валентин мигом очутился рядом.

— Давай помогу...

Подтащил к себе пулемет, выбросил перекосившийся патрон, поправил диск, и бойко снова застрочил «дегтярь». [115]

Вечером, когда над Прутом стало немного тише, Валентин Зернов отыскал старшего политрука и подал ему пачку разноформатных листков: заявления в партию и комсомол.

— Молодец, — похвалил старший политрук, — правильно определил свое место в бою.

Между тем ожесточенный характер приобретала борьба за железнодорожный мост на участке 12-й заставы. Противник, невзирая на потери, закреплялся за мостом, чтобы затем перейти в наступление и выйти на подступы к Кагулу. Мост надо было взорвать. Это дело начальник заставы лейтенант К. Ф. Ветчинкин поручил лейтенанту Н. П. Бондареву, опытному командиру, еще за Хасан награжденному орденом Красного Знамени. Ночью пограничники из его группы без шума сняли вражеское охранение. Наши саперы с пакетами взрывчатки проникли на мост. Их прикрывали ефрейтор Павел Суворов, боец Иван Новиков, младший сержант Федор Панов. Саперы-подрывники Метянин, Декшанов, Иванов заложили взрывчатку.

Противник обнаружил пограничников, открыл минометно-артиллерийский огонь по мосту, но — поздно! Раздались взрывы, громадина моста вздыбилась и рухнула вниз, в воды Прута. Произошло это в 3 часа ночи 24 июня. Начинался третий день войны.

В это самое время в четырех километрах от здания 12-й заставы шесть пограничников маневренной группы под командованием сержанта Бориса Ольховского третьи сутки отстаивали порученный им участок границы. Противнику удалось высадить с трех лодок свежий десант. И тогда шестеро отважных — Ольховский, Суханов, Мышкин, Романов, Бизяев и Хабибулин пошли на вражеских солдат врукопашную. Фашисты не выдержали, побежали на противоположный берег.

Через некоторое время противник снова перебросил группу десантников. И снова была ожесточенная рукопашная. Борис был ранен в шею, гимнастерка моментально набухла кровью. Громадным усилием воли Ольховский заставил себя держаться на ногах. Саша Мышкин перевязал командира, и тот снова взялся за карабин. Обливаясь кровью, упали замертво Виктор Бизяев и Григорий Хабибулин.

Кончались патроны, фанат уже не было, донимал голод: третьи сутки жили на зеленых яблоках, которые откуда-то, пользуясь минутами затишья, приносил Мышкин. Зной стоял невыносимый. [116]

На исходе третьих суток к смельчакам пробрался сержант Лысаков из маневренной группы. Он передал Ольховскому приказ вывести группу в Кагул...

В полутьме подвала я заметил высокую фигуру Бориса Ольховского со странно неподвижной головой. Подойдя поближе, увидел, что он весь в бинтах. Вместе с другими ранеными его отправили в тыловой госпиталь.

Кто-кто, а пограничники прекрасно сознавали: если о противнике получены свежие сведения, то этим во многом предопределяется удача наших действий. С первых часов войны штаб отряда уделял разведке первостепенное внимание. В выполнении разведывательных заданий активно участвовали и политработники. Ночью я столкнулся в извилистом ходе сообщения с младшим политруком Иваном Зеницыным.

— Куда спешишь, дружище? — спрашиваю.

— На ту сторону. С группой разведчиков. Мы на прощание обнялись.

Ночные вылазки разведчиков, организовывавшиеся одновременно на нескольких направлениях, позволяли начальнику отряда постоянно располагать самой свежей информацией о противнике, его огневых позициях и средствах, резервах, намерениях. Еще в первые два-три дня войны благодаря хорошо поставленной разведке и захвату пленных были уточнены ближайшая и последующая задачи вражеских войск, нацеленных на Южную Бессарабию.

Конкретную обстановку, складывавшуюся против той или иной заставы, выясняли с помощью «языков», охота за которыми сразу стала важной частью боевых дел пограничников.

Все это давало возможность штабу отряда умело маневрировать силами и средствами подразделений, в какой-то степени предвидеть действия врага. И в этом — одна из главных причин того, что, уступая противнику в количественном отношении в 20 и более раз, наш пограничный отряд не только не оставлял в течение одиннадцати суток границу, но и сумел нанести врагу серьезный ущерб в живой силе и технике, продемонстрировать свое неоспоримое идейно-нравственное и боевое превосходство.

В ту ночь была восстановлена проводная связь с фланговой заставой — 1-й. В трубке послышался знакомый голос политрука Николая Стружихина:

— Воюем, товарищ редактор! [117]

Я прекрасно знал Николая, многих бойцов и командиров 1-й заставы. Буквально в нескольких словах политрук рассказал, как застава отражает натиск врага. Подробности же я узнал немного позже из донесения.

...В 2 часа ночи тишину уютного зеленого городка Леово, где стояла застава, разорвали винтовочные выстрелы. Начальник заставы лейтенант Федор Потехин выбежал во двор. Часовой доложил, что выстрелы произведены на сопредельной стороне. Приказав сержанту Каминскому осветить реку двумя ракетами, Потехин заметил в кустах солдат в касках.

— Усильте наблюдение и будьте в готовности! — выслушав по телефону сообщение Потехина, приказал комендант участка капитан В. Ф. Агарков.

А через два часа Леово подверглось артиллерийскому обстрелу. С правого фланга донеслась сильная ружейно-пулеметная стрельба.

— Бери пятерых бойцов и на конях скачи туда, — приказал Потехин Стружихину.

Политрук поспел вовремя. Два наряда вели бой против нескольких десятков вражеских солдат. Плотный огонь оттеснил противника. Шесть убитых он оставил на берегу, еще нескольких потерял при переправе.

Стружихин решил ввести противника в заблуждение: почти на виду он повел бойцов с участка по направлению к заставе. Но за возвышенностью повернул назад и засел на заранее подготовленной позиции.

В седьмом часу утра враг силой до роты снова начал форсировать реку.

В это время к Стружихину подошла поддержка — взвод кавалеристов с двумя станковыми пулеметами.

— Живем, братцы! — Стружихин приветствовал конников, знакомых по недавним учениям. — Сейчас мы им зададим жару!

Посовещавшись с командиром кавалерийского взвода лейтенантом Гориным, политрук решил дать противнику возможность высадиться.

Вражеские пехотинцы карабкались вверх по откосу, приближаясь к позициям пограничников и кавалеристов.

— Приготовиться! — скомандовал политрук. Выждав еще чуть, скомандовал: — Огонь!

Пулеметные очереди резанули по цепям фашистов в упор. [118]

— Ребята, бей врага! — снова крикнул Стружихин, бросаясь вперед.

За ним устремились пограничники и кавалеристы.

Вражеские солдаты обратились в беспорядочное бегство...

На участке 10-й заставы противник пытался форсировать Прут в нескольких местах. Это была разведка боем. Пограничники успешно отбросили врага. Однако спустя шесть-семь часов фашисты приступили к переправе, на этот раз силами до батальона. Начальник заставы лейтенант Гурьянов выставил пулеметчиков Петра Греняка и Николая Волегова на их главном направлении. Ребята старались не тратить боезапас зря. Каждая очередь — только в цель! Но противнику удалось нащупать пулеметную точку. Пулемет повредило, Греняка ранило в голову и руку. Фашисты кинулись вперед. Волегов отбился гранатами.

Защитники заставы держались уже больше шести часов. Не осталось боеприпасов. К Гурьянову подбежал связист:

— Товарищ лейтенант, на проводе начальник отряда!

— Вы сделали все возможное и даже невозможное, благодарю вас и личный состав заставы, — услышал Гурьянов голос майора Фадеева. — Приказываю отойти в район Зырнешты и там занять оборонительный рубеж. Берегите людей!

В село Вадуллуй-Исак, где дислоцировалась 15-я застава, противник ворвался двумя усиленными ротами. На заставе было всего 45 бойцов и сержантов и два командира — лейтенант Николай Пустовалов и младший попитрук Василий Миронов.

Пограничники, находясь в оборонительных сооружениях, подпускали вражеские цепи почти вплотную и только по команде открывали ружейно-пулеметный огонь, метали гранаты.

За хозяйственными постройками появились вражеские солдаты.

— А ну, Мироныч, — крикнул Пустовалов политруку, — возьми отделение Морковкина и ударь по этой сволочи!

Миронов, с гранатой в одной руке, с автоматом в другой, выскочил из укрытия:

— Бей фашистов!..

К этому времени подоспела поддержка — рота стрелкового полка 25-й Чапаевской дивизии с двумя орудиями и [119] двумя станковыми пулеметами. Стрелки-чапаевцы заняли подготовленный опорный пункт на западных скатах высоты и с ходу ударили по врагу. А с юго-западной стороны села пошли в атаку группы пограничников, прибывшие с соседних застав.

Противник, потеряв свыше 100 солдат и офицеров, бежал на свою территорию.

Ночью я сидел за канцелярским столом, занимавшим почти всю редакционную каморку, и обрабатывал заметки. С рассветом начался артобстрел. Три или четыре снаряда разорвалось на дороге у здания штаба, им отозвалась серия взрывов в парке. И тут так зачастило, что хата содрогалась, как в лихорадке. На стол посыпались песок, труха. Сквозь грохот услышал голос Богомолова:

— Зайдите в типографию! Скорее!

Не мешкая, я поднялся из-за стола, бегом обогнул громадную печь, сделал шаг или два по типографии. И в этот миг все мое существо пронзил оглушающий вой снаряда. В ту же секунду раздался гром обвала, будто треснула и ушла из-под ног земля.

Не помню, сколько пролежал. Но когда очнулся, сразу же подумал о наборщике.

Он был жив, только долго не мог произнести ни слова. Его контузило, как и меня.

Через узкую щель мы выползли на волю. Перед нами была пустынная улица с поваленными телефонными столбами, усыпанная мелкими и крупными обломками, комьями земли. Обстрел продолжался, осколки с визгом проносились над головой.

В штабном подвале нашарили свободное место и легли. Из носа хлынула кровь. Военврач Полунов сделал укол.

— Контузило вас, — сказал он. — Придется полежать. По подвалу осторожно, чтобы не потревожить раненых, пробирался кто-то высокий, широкоплечий. Я узнал политрука Крылова.

— Откуда, Иван?

— Со 2-й заставы. Здорово воюют наши ребята...

Наступил восьмой день боев на границе. На Кагульском направлении пограничники вместе с подразделениями 54-го стрелкового полка удерживали дамбу и надежно прикрывали дорогу на Кагул. Но силы были на пределе.

Начальник отряда майор Фадеев приказал капитану [120] Персикову отвести остатки личного состава на западную окраину Кагула.

Лейтенант Ветчинкин, взорвав за собой узкие места дамбы, вышел к месту расположения КП коменданта. Фронт придвинулся к окраине города. Передовая проходила теперь в каких-нибудь пятистах метрах от штаба отряда.

Над плавнями сгустились сумерки. Замолкло железное татаканье пулеметов. Реже буравили воздух снаряды. Низина окуталась туманом. Вскрикнула сова, послышался писк птенцов.

— Живность-то уцелела! — не мог скрыть своего удивления радист ефрейтор Г. Паушкин. — А я думал, ничего живого в плавнях не осталось.

И словно дополняя удивление радиста, с отлогого косогора донеслись девичьи голоса. В окопы впорхнула стайка девушек.

— Делегация комитета комсомола! — представилась самая бойкая, Валя. — С подарками и письмами.

— А говорили, — пособляя девушкам спуститься в окоп, смеялся ефрейтор Щербаков, — мол, ни одной девчонки в Кагуле не осталось.

— А чего нам бояться! Уверены, что скоро разобьете фашистов. Вон вы все какие молодцы!

Смех, шутки. Почудилось на миг: и этот свист снарядов, и окопы, и ночь, пронизанная всполохами пожаров, и война — может, все это только сон?..

С любопытством, с добрым чувством и смущением развертывали пограничники свертки, оставленные девушками. Папиросы, маленькие полотенца с вышивками, носовые платки, зубные щетки, почтовая бумага, конверты. В подарках много записок. В платочках, доставшихся мне, записка: «Дорогой пограничник! Прошу тебя — смело бей фашистских варваров, нарушивших наш мирный труд. Ждем тебя с победой!»

Замполитрука Зернов получил самодельные миниатюрные плакаты: «Слава героям — защитникам границы!», «Бейте фашистов до конца!», «Будьте уверены, вы победите!» Зернов тут же развесил плакаты по окопам.

В блиндаже политотдела собрались члены партбюро. Под редкие взрывы снарядов секретарь партбюро В. Д. Живоглядов зачитывает заявление о приеме в партию комсомольца Угланова. На листке тетрадочной бумаги всего [121] несколько строк: «Прошу принять меня кандидатом в члены ВКП(б), желаю участвовать в боях с фашистами большевиком. Все поручаемые мне задачи выполню с честью. Александр Угланов. 22 июня 1941 года».

Угланова, его мужество и боевое умение присутствовавшие хорошо знали. Утром первого дня войны от его метких выстрелов полегло немало гитлеровцев. Не раз участвовал в рукопашных.

Живоглядов поздравил пограничника:

— Ты теперь, товарищ Угланов, коммунист. Значит, бить фашистов ты должен еще крепче.

В конце заседания Василий Дмитриевич проинформировал членов бюро о том, что за первую неделю боев поступило 57 заявлений в партию и свыше 100 — в комсомол.

— Таким образом, — заключил он свое сообщение, — можно создать первичные парторганизации почти во всех подразделениях. А это — огромная сила!

Наступили сумерки, когда подбежал связной:

— Вас срочно вызывает комиссар!

Сунул в полевую сумку еще влажные оттиски многотиражки — номер за 1 июля — и побежал.

— Времени у нас в обрез, — Курбатов встретил меня у порога блиндажа. — Немедленно займись устройством походной типографии.

— Походной?

— Да, походной! — Комиссар нахмурил черные брови, но, взглянув на меня и поняв мое недоумение, объяснил: — Отходим на старую границу...

Ночью 3 июля, на двенадцатые сутки войны, автомобили с выключенными фарами тронулись по темной улице из Кагула. На ящиках и тюках с политотдельским имуществом и типографским оборудованием сидели и полулежали Иван Зеницын, Кузьма Дорошко, киномеханик Виктор Загладин, его помощник Александр Кивирьянов, Ксения Кочергина (машинистка политотдела), Игорь Богомолов и я. Остальные политотдельцы находились на комендатурах и заставах, которым был отдан приказ: в течение суток сдать свои участки полевым частям».

Таковы некоторые подробности о боевых действиях кагульцев.

До 2 июля 1941 года 25-й пограничный отряд оборонял государственную границу и лишь по приказу вышестоящего [122] командования был выведен из боя. За время боевых действий на государственной границе личный состав отряда уничтожил 3047 и захватил в плен 75 солдат и офицеров противника.

«Измаильский погранотряд: против участка 6-й заставы... сконцентрировано до пяти румынских полков, которые пытались начать переправу, но были отброшены. 1-я застава ведет бой с противником силой до батальона».

Из боевого донесения от 22 июня 1941 года

В ночь на 27 июня группа наших войск при поддержке речной флотилии форсировала Дунай и захватила выгодные пункты, 510 пленных... 11 орудий и много снаряжения».

Из сообщения Совинформбюро за 27 июня 1941 года

Умело оборонял советские рубежи личный состав 79-го Измаильского пограничного отряда, охранявшего границу с Румынией от города Рени и далее до устья Дуная. Во главе его стояли опытные командиры и политработники. Начальником отряда был Савва Игнатьевич Грачев. За его плечами остались гражданская война, борьба с басмачами, годы работы в чекистских органах. Был награжден орденом Красного Знамени, медалью «XX лет РККА», являлся депутатом Верховного Совета Киргизской ССР. «От его высокой статной фигуры, спокойного голоса исходили уверенность и сила, которые невольно передавались всем. За долголетнюю службу мне довелось видеть всяких командиров, и я был счастлив, что в тот трудный час испытаний судьба свела меня именно с Грачевым», — так говорил о своем командире много лет спустя подполковник в отставке И. С. Афанасьев. Под стать командиру был и его заместитель по политчасти старший батальонный комиссар И. Т. Прибылов. Историк по образованию, он обладал большой эрудицией, [123] был прекрасным рассказчиком, умел владеть аудиторией, увлечь и рядового, и командира. Вместе с начальником отряда он делал все, чтобы подготовить личный состав к тяжелым испытаниям, укрепить моральный дух пограничников, вселить в них несокрушимую веру в победу.

Тридцать лет спустя бывший начальник штаба 79-го пограничного полка гвардии подполковник в отставке Игнатий Степанович Афанасьев рассказывал на встрече ветеранов в редакции журнала «Пограничник»: «Об отваге и мужестве героев первых боев на границе сказано много. Я бы хотел подчеркнуть другую грань подвига, его истоки, заложенные в канун войны.

Истину суворовской заповеди: «Тяжело в ученье — легко в бою» — мы, измаильцы, испытали на себе. Мы чувствовали огненное дыхание войны и готовились к ней. Ночью скрытно проводили тренировки и учения. Мы учитывали все буквально до мелочей... Последним экзаменом боевой готовности отряда была московская инспекторская проверка... На учениях и штаб, и подразделения действовали, как в бою».

В ходе той инспекторской проверки 79-й отряд получил высокую оценку. Измаильцы многократно подтвердили ее в настоящих жестоких боях.

Наибольшую активность противник проявил на участке 1-й пограничной заставы, которая была ключевой в южной части Бессарабии, так как прикрывала границу с Румынией на участке от города Галац до села Джурджулешть:.

Ранним утром 22 июня фашисты скрытно переправились через Прут и внезапно напали на пограничников. Начальник заставы старший лейтенант Плотников находился на заставе, бойцы отдыхали, не раздеваясь, с ослабленными ремнями, с оружием в изголовье. Поэтому, когда часовой Александр Питушкин открыл огонь по врагу, все быстро заняли свои места и вступили в бой, уничтожая захватчиков огнем пулеметов и винтовок.

Политрук заставы С. А. Фесенко, вернувшись со службы к себе в небольшой домик, стоявший над самым Прутом, прилег отдохнуть. Проснулся он от взрывов гранат, пулеметной стрельбы и винтовочных выстрелов. Мгновенно вскочив, он опрометью бросился к двери, но на пороге столкнулся с фашистами. Фесенко успел сделать два выстрела, как вдруг получил сзади удар по голове и потерял сознание. [124]

Очнулся политрук на дне лодки, которую отталкивал от берега рослый солдат. Политрук понял, что оказался в плену.

Превозмогая страшную головную боль, Фесенко ударил фашиста ногой и бросился в воду. Проплыв несколько десятков метров, политрук выбрался на берег и побежал туда, где гремели выстрелы.

Застава вела кровопролитный бой. Старший лейтенант Плотников погиб. Но бойцы, многие из которых были ранены, стойко удерживали занимаемые рубежи.

В ту тяжелую минуту и появился на заставе политрук Фесенко в промокшей насквозь одежде. Он связался с комендантом участка капитаном Сорокиным и доложил обстановку.

Вспоминая события того дня, С. А. Фесенко рассказал, что он наотрез отказался эвакуироваться в госпиталь, и тогда комендант приказал принять командование заставой, любой ценой не допустить форсирования Прута и Дуная в районе Джурджулешты и держать связь с артиллеристами Дунайской флотилии, расположенными севернее села, организовав взаимодействие с соседними заставами и чапаевцами.

Приняв командование заставой, Фесенко с пограничниками отразил еще две атаки противника, который рвался к железнодорожному и шоссейному мостам, находившимся на участке заставы.

Мужество и героизм проявили пограничники 79-го отряда. Приведу лишь отдельные имена и факты, которые, может быть, дадут представление о стойкости защитников границы и на этом участке.

Пулеметчики Костырев и Могилевский в упор расстреливали фашистов, атаковавших заставу с фронта. Два десятка дисков выпустил по врагу из ручного пулемета сержант Бутко. Пулеметчик Федоров сорвал попытку фашистов высадиться на левый фланг.

На самых трудных участках, там, где создавалось наиболее сложное положение, был политрук Фесенко. Раненый, с наспех перебинтованной головой, он своим бесстрашием укреплял боевой дух пограничников. В том бою проявились и незаурядные командирские способности политрука.

«После очередной атаки, — вспоминал впоследствии С. А. Фесенко, — кто-то из бойцов дал мне осколок зеркальца: [125] «Товарищ политрук, посмотритесь...» Я глянул и не узнал себя. Седые пряди волос торчали из-под бинтов. Только тогда я понял, почему меня не сразу узнали пограничники, когда я вернулся на заставу. В двадцать с небольшим лет я стал совершенно седым...»

Пять суток сражались пограничники 1-й заставы. Многие из них погибли, остальные были ранены, контужены, но никто не ушел с огневых позиций. Застава стояла насмерть.

На шестой день фашисты выбросили в тылу заставы воздушный десант, переодетый в красноармейскую форму. Враг стремился уничтожить береговую батарею и расправиться с пограничниками, но выполнить эту задачу ему не удалось. Коммунист Фесенко вместе со своими пограничниками уничтожил десант.

За подвиги в первые дни войны политрук Семен Арсентьевич Фесенко первым в отряде был награжден орденом Красного Знамени.

В первый день войны в партийную организацию заставы поступило много заявлений о приеме в партию. Было среди них и заявление начальника заставы лейтенанта И. М. Шевцова.

«Прошу принять меня кандидатом в члены ВКП (б), — писал он. — Я обязуюсь с еще большей энергией и силой громить всех врагов народа. С именем Родины на устах, с огненными словами военной присяги я буду идти в бой за великую Советскую Родину, за коммунизм. В дальнейших боях я буду громить врага как коммунист, как красный воин, как гражданин великой Родины».

Двадцать шесть лет спустя подполковник запаса писатель Иван Шевцов, рассказывая своему сыну о событиях тех дней, сказал:

— Ты спрашивал, о чем думали пограничники в первый день войны. О победе.

И показал сыну окоп, в котором вместе с другими молодыми пограничниками в короткие минуты затишья писал заявление о приеме в партию. То была клятва на верность Отчизне, Коммунистической партии.

Стойко отражали пограничники атаки противника и на других участках.

Когда вслед за артиллерийским огнем и налетом авиации фашисты начали переправу в районе 4-й и 6-й застав, пограничники совместно с моряками Черноморского отряда пограничных судов уничтожили их и продолжали [126] прочно удерживать границу. В руках захватчиков остался лишь остров Раздельный.

Отбивая атаки врага и укрепляя оборону своих гарнизонов, командование 79-го погранотряда с первого дня войны очень активно вело разведку, изыскивая возможность ударить по врагу, захватить его территорию.

Еще 22 июня начальник отряда подполковник Грачев организовал заброску группы пограничников во вражеский тыл. К 18 часам разведчики вернулись, доставив на нашу сторону семь солдат и одного сержанта. Из показаний пленных стало известно, что в селении Сатул-Ноу находится рота пехоты 33-го пехотного полка, взвод моряков, 26 румынских пограничников, 2 пушки; в селении Патледжаанка — один батальон пехоты, в Четаль-Киое — рота пехоты и 24 пограничника. Было также установлено, что на участке Липканского погранотряда сконцентрировано около двух-трех немецких мотодивизий.

Получив эти данные, штаб отряда совместно с командованием Красной Армии разработал план высадки десанта на остров Раздельный.

23 июня бойцы штурмового отряда под командой капитана Бодрунова, воспользовавшись туманом, скрытно подошли на пограничных кораблях к острову Раздельному и смелой штыковой атакой уничтожили вражеский гарнизон.

24 июня пограничники отряда совершили рейд на вражескую территорию, в результате которого противник был выбит с занимаемых позиций. Были захвачены трофеи, в том числе два тяжелых орудия. Такой же рейд осуществили на следующий день, но теперь вместе с пограничниками действовали подразделения 23-го стрелкового полка. «В предутренних сумерках после артиллерийской подготовки 4 бронетранспортера под прикрытием мониторов «Ударный» и «Мартынов» прорвались из Кислицкой протоки к мысу Сатул-Ноу, высадили отряд, состоявший из пограничников и воинов 17-й пулеметной и стрелковой рот. В короткой схватке наши бойцы разгромили две роты противника и взяли в плен 70 солдат и офицеров. Для развития успеха первого отряда на мыс был выброшен стрелковый батальон 287-го полка 51-й дивизии. Совместными усилиями они расширили плацдарм и полностью очистили мыс Сатул-Ноу от врага» — так сказано об этом рейде в очерке, посвященном истории 79-го погранотряда. [127]

Используя достигнутый успех, командование Красной Армии решило подготовить высадку десанта у румынского города Килия.

На рассвете 26 июля сводный отряд в составе подразделений 79-го погранотряда и частей Красной Армии на пограничных судах под командованием капитан-лейтенанта И. К. Кубышкина и при поддержке береговой артиллерии устремился к румынскому берегу. Оправившись от неожиданности, противник обрушил на десантников огонь артиллерии, а вскоре налетели «мессершмитты». На десантных кораблях появились раненые и убитые. Это, однако, не поколебало воинов. Они открыли по вражескому берегу пулеметный огонь, а вскоре катера достигли берега.

Первой высадилась группа под командованием мичмана Обрезно. Забросав противника гранатами, десантники перешли в атаку. Их поддержали высадившиеся следом другие группы. Спустя несколько часов десантники закрепились на плацдарме шириной четыре километра и глубиной до трех километров. В ходе боя советские воины уничтожили вражеский батальон и румынскую пограничную заставу.

Об успешно проведенной высадке десанта сообщило Совинформбюро:

«Соединение катеров капитан-лейтенанта Кубышкина успешно высадило десант... в гирле Дуная. Враг считал этот остров неприступным. Остров был укреплен двумя линиями обороны с многочисленными новейшими орудиями, минометами и станковыми пулеметами. Десант был высажен под прикрытием нашей береговой артиллерии... Через три часа после начала операции остров был взят. Захвачено много орудий и пулеметов, а также боеприпасы и другое снаряжение».

Десантный отряд надежно удерживал захваченный плацдарм и лишь по приказу командования вернулся в расположение своих войск.

Оценивая действия моряков-пограничников И. К. Кубышкина, Адмирал Флота Советского Союза С. Г. Горшков, командовавший Дунайской флотилией в годы войны, писал:

«В летописи Отечественной войны первую страницу морских десантов открыл десант моряков-пограничников под командованием капитан-лейтенанта И. К. Кубышкина. Захватив Старую Килию — сильно укрепленный опорный пункт противника на правом берегу Дуная, десантники... вели [128] упорные бои с превосходящими силами врага. Они отошли только с получением приказа. Оставляя тогда Дунай, моряки поклялись вернуться сюда и отомстить за кровь своих боевых товарищей. И клятву свою дунайцы сдержали».

Активные, успешные действия пограничников 79-го отряда во взаимодействии с пограничными катерами имели и большое моральное значение, они способствовали поднятию боевого духа личного состава, укрепляли уверенность в своих силах.

Плечом к плечу с бойцами и командирами 79-го погранотряда самоотверженно сражались с фашистскими захватчиками жены начсостава. Они делали все возможное, чтобы облегчить борьбу своих мужей и братьев. Многие жены командиров отряда отказались эвакуироваться в тыл и обратились к командованию с просьбой зачислить их в отряд.

Жена командира Козлова, медицинская сестра по специальности, отправила в тыл своих малолетних детей, а сама осталась в отряде и на протяжении всего времени боев находилась на передовых позициях, оказывая помощь раненым.

В материалах, отражающих историю 79-го пограничного отряда, сохранился такой документ:

«Фашистские варвары без объявления войны произвели бандитский налет на нашу любимую Родину. Наступил час расплаты с кровожадными фашистскими псами. Бойцы-пограничники с частями Красной Армии дают сокрушительный отпор врагу. Я, как боевая подруга, вместе с красноармейцами и командирами погранотряда желаю быть на передовых позициях в борьбе с врагами и в случае необходимости оказывать свою помощь нашим доблестным защитникам Родины. Прошу, товарищ подполковник, вашего распоряжения зачислить меня медицинской сестрой в состав вашего пограничного отряда».

Это заявление 22 июня передала начальнику отряда жена делопроизводителя отряда Л. С. Могильницкая.

Жена начальника пограничной заставы старшего лейтенанта Зеленина Мария в первые часы войны вступила в бой и сражалась наравне с мужчинами.

Отважно бились с врагом оставшиеся в отряде жены командиров Павловичева, Нестеренко, Давыдова, Прокудина и Петрова. [129]

Но, конечно, главная тяжесть боев легла на бойцов и командиров отряда. И они ее с честью вынесли. Воинское искусство и мужество позволили им при незначительных силах не только обороняться, защищать свой участок границы, но и вести боевые действия на территории противника. История погранвойск как одну из славных своих страниц хранит подробности десанта у Старой Килии — самой успешной операции на вражеской территории во время первых боев на границе. И еще немало будет посвящено описанию доблести и геройства, проявленного в тех боях дозорными советских границ.

«Как львы дрались советские пограничники, принявшие на себя первый внезапный удар подлого врага. Бессмертной славой покрыли себя бойцы-чекисты... Они бились врукопашную, и только через мертвые их тела мог враг продвинуться на пядь вперед».

Из статьи газеты «Правда» от 24 июня 1941 года

«В первые дни войны все пограничные части, дислоцированные на западных границах СССР, приняв на себя первые удары фашистских полчищ, сдерживали натиск врага до подхода подкреплений — частей Красной Армии. Уже в этих первых боевых столкновениях с врагом пограничные войска... с честью выдержали первый боевой экзамен на самой границе, нанося превосходящим силам противника чувствительные потери в самом начале военных действий».

Из доклада политуправления погранвойск. Сентябрь 1941 года

Тяжелейшим испытанием для всей нашей страны стали первые дни Великой Отечественной войны, но, конечно, для пограничников они оказались [130] особыми. Это было очевидно уже в начальный период войны, доказательство тому — приведенные цитаты из материалов 1941 года. За прошедшие десятилетия найдено и проанализировано множество документов, свидетельств, которые убедительно и разносторонне подтверждают высокую оценку роли пограничных войск в первые дни войны.

Хотелось бы в какой-то мере обобщить рассказ о мужестве и стойкости дозорных границы, исходя из тех фактов, которые более или менее известны и частично приведены выше. Думается, что убедительнее, чем сказали об этом известные военачальники, участники боевых действий и непосредственные свидетели того, как защищали нашу землю пограничники, сказать трудно. Предоставлю слово некоторым из них.

Маршал Советского Союза Г. К. Жуков:

«Большая заслуга перед Родиной принадлежит пограничникам. Они первыми приняли удары немецких войск и сделали все, что было в их силах, для срыва гитлеровского плана молниеносной войны, согласно которому пограничные отряды должны были быть сметены за один-два часа после вторжения.

Пограничные войска стойко сражались на границе с превосходящими силами противника, а затем они вместе с войсками Красной Армии самоотверженно боролись за каждую пядь советской земли...

Я лично видел и никогда не забуду, как храбро и стойко сражались пограничники под Москвой, под Ленинградом и Сталинградом, у Курска, на Украине, в Белоруссии...

В битве за Москву ряд пограничных полков (бывших погранотрядов) вместе с частями Красной Армии насмерть стояли на волоколамском, можайском, наро-фоминском, малоярославецком направлениях. В битве на Курской дуге блестящие успехи показала 70-я армия, укомплектованная пограничниками Дальнего Востока, Средней Азии и Забайкалья.

Пограничники выполняли важные задачи в тылу противника, уничтожая его администрацию и разрушая коммуникации. В ходе войны погранвойска несли охрану тыла Красной Армии, успешно борясь с проникновением всевозможной фашистской агентуры и диверсантов... [131]

Там, где дрались части и соединения пограничников, мы всегда были уверены в их успешных действиях».

Маршал Советского Союза А. М. Василевский:

«...Первые часы войны дали множество образцов воинской отваги советских солдат. Здесь особенно хочется отметить коллективный подвиг пограничников западной границы. Приняв на себя удар бронированных подразделений фашистов, защитники западных рубежей страны дрались до последней возможности, выигрывая минуты и часы, необходимые для того, чтобы передовые части Красной Армии изготовились к бою...

...Бесстрашные защитники границы, самостоятельно или взаимодействуя с бойцами Красной Армии, часами, сутками, а то и неделями сдерживали многократно превосходящего противника, давая возможность нашим частям подтянуться к фронту или же отойти на более выгодные рубежи. Воины границы сражались до последней капли крови.

Любовь к Родине, мужество и отвага в борьбе — все это характерно для доблестных пограничников. Героика их ратных дел рождалась высокой сознательностью, идейной убежденностью, глубоким пониманием своего патриотического долга.

...Там, где сражались пограничные части, можно было надеяться на успешные действия. Так было в битве за Москву, при обороне Киева, Одессы, Севастополя, Новороссийска, Керчи. Невиданную стойкость и мужество проявили пограничники в боях за Ленинград. Поистине коллективным подвигом можно назвать боевые действия 10-й дивизии НКВД в Сталинградской битве. Пограничные войска внесли достойный вклад в победу над врагом».

Маршал Советского Союза Р. Я. Малиновский:

«Советские пограничники в июне 1941 года мужественно приняли на себя первый удар вооруженных до зубов немецко-фашистских полчищ и до последней капли крови защищали священные рубежи нашей Родины. В тяжелые годы Великой Отечественной войны пограничные войска активно участвовали в оборонительных и наступательных боях против гитлеровских захватчиков, вели самоотверженную борьбу с вражескими лазутчиками, надежно охраняли тылы и коммуникации действующих советских армий».

Маршал Советского Союза С. С. Бирюзов:

«Славные пограничные войска плечом к плечу со своими [132] братьями по оружию — воинами Советской Армии и Флота, приняв на себя первый удар гитлеровских полчищ, проявили изумительную стойкость, несгибаемое мужество и массовый героизм и внесли достойный вклад в дело разгрома фашистских захватчиков. Подвиги пограничников бессмертны. Они вечно будут жить в благодарной памяти народа».

Маршал бронетанковых войск М. Е. Катуков:

«На левом фланге бригады держал оборону батальон пограничников... С наступлением темноты... гитлеровцы предприняли атаку. Танки и автомашины шли с включенными фарами. Взлетели разноцветные ракеты, освещая тьму дрожащим светом. Вся эта иллюминация сопровождалась стрельбой из автоматов и танковых пулеметов, дикими криками, треском барабанов. Но немцы напрасно разыгрывали «психическую». Нервы у нашей пехоты оказались крепкими. Навстречу танкам поползли истребители с гранатами и зажигательными бутылками... Гитлеровцы погасили фары и отступили...

...В лице пограничников... я получил ценное пополнение. Дрались они геройски. Подпускали танки противника прямо к окопам и били по ним из противотанковых ружей. За два дня пограничники подожгли 25 танков».

Генерал-лейтенант К. Ф. Телегин:

«Шел бой на границе. Стойко оборонялись пограничники. Николай Руденко был на самых опасных участках. Когда погиб начальник заставы, он принял командование на себя и поднял бойцов в контратаку. Но вот убили пулеметчика, атака захлебнулась. Коммунист Руденко сам лег за пулемет и смертоносным свинцом стал поливать врага до тех пор, пока рядом не разорвалась мина. Пулемет разбит. Руденко ранен в голову. Но, даже истекая кровью, он находит в себе силы ползком взобраться на высоту, где стоит пулемет врага, уничтожает его прислугу и поворачивает пулемет против гитлеровцев.

А ведь среди коммунистов границы таких было немало».

Не одно поколение советских людей снова и снова будет возвращаться к немеркнущим страницам нашей борьбы с фашистскими захватчиками, к анализу и изучению действий пограничных войск в первые дни войны. И каждый раз будет черпать в истории этой борьбы величайшую нравственную силу, духовную опору, восхищение мужеством и самоотверженностью дозорных советской границы, вставших на пути врага. [133]

Глава II.
Фронтовая страда

«О мужестве пограничников могу сказать только одно: я всегда был спокоен за те участки фронта, где стояли в обороне или шли в наступление пограничные войска».

Г. К. Жуков, четырежды Герой Советского Союза, Маршал Советского Союза

«В соответствии с постановлением СНК СССР от 25 июня 1941 года на пограничные войска... возложена задача по охране тыла действующих фронтов и армий, которую они выполняли до конца войны. Из личного состава пограничных войск был сформирован ряд частей и соединений, включенных в состав действующей армии... Всего за время войны пограничные войска передали в действующую армию 50 процентов своих командных кадров...

Значительное количество пограничников вело борьбу с противником, находясь в партизанских отрядах и подпольных организациях на занятой врагом территории».

Из энциклопедии «Великая Отечественная война. 1941–1945»

Разнообразными были задачи, которые выполняли пограничные войска в годы Великой Отечественной войны. Осуществляя специальные функции по обеспечению государственной безопасности, они были и на передней линии борьбы с фашистами, решали общевойсковые задачи, прикрывали отход регулярных частей Красной Армии, активно участвовали в прорыве из окружения в тяжелом первом году войны.

25 июня 1941 года был издан приказ о новом назначении погранвойск: о переходе их к охране тыла Красной Армии. Со всей ответственностью и высоким воинским мастерством несли пограничники эту непростую в годы войны службу. [136]

Но особая роль отводилась пограничным войскам как резерву для создания общевойсковых частей, соединений и оперативных объединений. Уже в первые дни войны была поставлена задача формирования 15 стрелковых дивизий. Семь пограничных округов — Грузинский, Армянский, Азербайджанский, Туркменский, Среднеазиатский, Казахский и Забайкальский — направили в эти дивизии 3 тысячи офицеров и 10 тысяч сержантов и красноармейцев. И те пограничные округа, которые в первые дни приняли участие в боевых действиях, также направили во вновь формируемые соединения по 500 человек. Насколько высок был профессиональный воинский уровень этих пограничных кадров, свидетельствует такой факт: в восьми дивизиях все командные должности — от командира дивизии до командира отделения — заняли пограничники. Нельзя здесь не сказать о том, что партизанские отряды и соединения, которыми командовали офицеры-пограничники М. И. Наумов, К. Д. Карицкий, Н. А. Прокопюк, М. С. Прудников и многие другие, воевали с врагом организованно и успешно и завоевали у советских людей на оккупированной врагом территории заслуженную славу. Впоследствии Родина по достоинству оценила их роль в организации борьбы с оккупантами, удостоив многих звания Героя Советского Союза, других высоких наград.

Созданные для общевойсковых армий на базе погранвойск дивизии — они были сформированы в течение 15–20 дней — вошли в состав четырех армий, которые возглавили генералы пограничных войск. И в последующие месяцы и годы войны с фашистами пограничники составили отдельные подразделения, их было около 100 — стрелковые батальоны, роты, взводы. Более четырех тысяч кадровых пограничников летом 1942 года пополнили гвардейские минометные части.

Всего же за годы войны непосредственное участие в боях приняли почти 114 тысяч пограничников — 72 процента довоенного состава всех пограничных войск.

В этой главе и пойдет речь о непосредственном участии пограничников в битвах Великой Отечественной, выполнении общевойсковых задач в отдельных операциях, на различных участках практически всех наших фронтов.

Поскольку эти страницы истории пограничных войск сравнительно менее известны, постараюсь показать читателю масштаб участия пограничных соединений и отдельных [137] подразделений в боевых действиях, назвать эти части — нередко это преобразованные в полки пограничные отряды, вступившие в бой 22 июня. Назову и имена многих героев, не вдаваясь, однако, в описание подробностей боев, в целом достаточно известных по литературе о Великой Отечественной войне. Хотя в отдельных случаях попытаюсь рассказать и о деталях, приведу воспоминания ветеранов погранвойск.

«9 июня противник настойчиво и неоднократно пытался перейти нашу госграницу на Карельском перешейке, но каждый раз огнем и контратаками наших войск с большими потерями отбрасывался в исходное положение».

Из сообщения Совинформбюро от 30 июня 1941 года

«...Ударом пограничников северо-запада фашистские захватчики были отброшены за линию государственной границы, которая крепко удерживается пограничниками».

Из летописи пограничных войск КГБ СССР

На страже северных рубежей Родины стояли войска трех пограничных округов — Мурманского, Карело-Финского и Ленинградского.

В состав Мурманского округа входили 101-й Куолояр-винский, 82-й Рестикентский и 100-й Озерковский погранотряды. Побережье Кольского полуострова охраняли 17-я и 20-я отдельные пограничные комендатуры, а также 1-й Северный морской отряд, дислоцировавшийся в Кувшинской Салме.

Войска Карело-Финского погранокруга состояли из пяти отрядов: Олонского, Ухтинского, Ребольского, Кипран-Мякского и Петрозаводского.

Ленинградский округ прикрывал границу к северу от Ленинграда — на Карельском перешейке и на побережье Финского залива. В его состав входили 102-й Элисенваарский, [138] 5-й Краснознаменный Энсовский, 33-й Сяккиярвин-ский, 103-й Койвистовский и 7-й Кингисеппский, 9-й Псковский и 11-й погранотряды, а также другие подразделения.

Против войск нашего Северного фронта враг сосредоточил 325 тысяч солдат и офицеров, около 3200 орудий и минометов и 900 самолетов. Непосредственно на Карельском перешейке действовали 2-й и 4-й финские корпуса в составе семи пехотных дивизий. Основной удар противник планировал нанести на Кексгольм и Выборг. Вражеским армиям противостояли 14, 7, 23-я армии, Северный флот и Ладожская военная флотилия.

26 июня Финляндия вступила в войну на стороне нацистской Германии. Спустя два дня, 28 июня, немецко-финские войска начали боевые действия.

На Мурманском направлении была сосредоточена германская 9-я мотомеханизированная дивизия с дислокацией в Маркиярви. 7-й полк этой дивизии располагался в Сарвиселькя. В Куолоярви находилось 20 тысяч немцев и 5 тысяч финнов, в Котала — 400 немцев, 9 орудий, 150 машин с пулеметными установками.

22 июня пограничные части округа были переданы в оперативное подчинение командованию Красной Армии.

28 июня на участках пограничных отрядов был отмечен налет авиации, боевые действия разведывательных подразделений противника. Шестьдесят фашистских самолетов сбросили 180 бомб на 8-ю заставу Озерковского пограничного отряда, две заставы и штаб Рестикентского погранотряда, станции Оленья и Апатиты.

До 30 июня враг продолжал усиленную разведку боем подступов и мест дислокации погранзастав и подразделений частей Красной Армии. А 1 июля под прикрытием бомбардировщиков, артиллерии и танков перешел в наступление на участках всех пограничных отрядов.

Отдельный вражеский батальон численностью 1200 человек обрушился на 6-ю пограничную заставу и управление 2-й комендатуры Рестикентского погранотряда. Противнику удалось прорваться в глубь нашей территории в направлении Устья — Лутто — Рестикент.

В сложившейся обстановке из личного состава заставы и управления комендатуры был создан батальон под командованием майора Я. А. Немкова. В сложных условиях местности батальон развернул боевые действия против вклинившегося противника. Нанеся ему ряд последовательных [139] ударов, пограничники искусным маневром разгромили штаб вражеского батальона, захватили 5 станковых и 6 ручных пулеметов, 38 винтовок, много боеприпасов, телефонную станцию, взрывчатые вещества и значительные запасы продовольствия.

Отмечая эту победу, Военный совет 14-й армии объявил личному составу отряда Немкова благодарность. Отличившиеся в боях пограничники были представлены к правительственным наградам.

Самоотверженно сражались с врагом пограничники Карело-Финского пограничного округа. Об исключительном героизме, смелости и находчивости солдат, сержантов, командиров и политработников погранвойск свидетельствуют многочисленные примеры, рассказывают документы.

В докладе военного комиссара войск Карело-Финского пограничного округа полкового комиссара Шпакова за июль 1941 года говорится:

«На 10-ю заставу Ухтинского погранотряда напало до двух батальонов финнов и немцев. По ней было выпущено 76 снарядов артбатарей, ее бомбили 11 бомбардировщиков, но, несмотря на это, застава стойко держалась, пока финны не пустили дымовую завесу и под прикрытием ее стали окружать пограничников. Пограничники стали отходить. Во время отхода появилось 13 танков врага. Пограничники бесстрашно отражали атаки танков, бросая связки гранат и стреляя бронебойными пулями, подбили два танка.

Пограничник Михно из этой группы уничтожил гранатами до 30 белофиннов, сержант Ларин убил 10 солдат и спас жизнь пограничнику Лазареву».

Скупые строки документа. Но за ними — молодые люди, полные энергии, планов на будущее. Война разом перечеркнула все. Но ни сомнений, ни растерянности не было в их сердцах. Не колеблясь, шли они на смерть во имя Родины, во имя ее свободы и независимости.

Высокие боевые качества, умение вести бой с превосходящими силами противника в окружении и добиваться успеха показали бойцы и командиры 5-й и 6-й застав Кипран-Мякского погранотряда под командованием начальника 2-го отделения штаба отряда старшего лейтенанта Н. Ф. Кайманова. Эти две заставы и стрелковый взвод составили оперативную группу, в задачу которой входило прикрывать дорогу, идущую из Финляндии через участок 6-й заставы в тыл 52-го стрелкового полка. [140]

Группа Кайманова насчитывала 146 человек, среди них — 10 командиров и политработников, 12 сержантов и 124 рядовых. У них было 2 станковых и 8 ручных пулеметов, 3 ротных миномета, 11 автоматов и 117 винтовок.

Старший лейтенант Кайманов до мельчайших деталей продумал организацию обороны и возможный характер боя в окружении. Как показали дальнейшие события, принятые им меры полностью оправдали себя. Когда части Красной Армии и соседние погранзаставы по приказу командования отошли, группа Кайманова осталась в тылу врага. Окружив пограничников, противник неоднократно атаковал оборонявшихся, обрушив на них огонь артиллерии и минометов. Был момент, когда белофиннам удалось ворваться во двор заставы, но каймановцы пошли в контратаку и выбили врага.

8 июля прервалась связь с подразделениями. Кайманов решил выяснить обстановку, послал в разведку несколько групп. Вернувшись, разведчики подтвердили предположение командира: противник блокировал группу со всех сторон.

Стремясь расправиться с пограничниками, фашисты обрушили на них шквал артиллерийского и минометного огня, а затем силой до двух батальонов неоднократно атаковали, но безуспешно.

Командование пограничного отряда принимало активные меры к деблокированию группы Кайманова. На помощь ей были высланы группа в 100 человек, возглавляемая комендантом 2-го участка капитаном И. П. Степановым, а также 4-я и 1-я резервные заставы со взводом 126-го стрелкового полка под командованием начальника отделения боевой подготовки 1-й комендатуры старшего лейтенанта П. Ф. Соколова. Однако прорвать вражеское кольцо и помочь каймановцам им не удалось. Понеся большие потери, обе эти группы вынуждены были отойти.

Между тем противник предпринимал отчаянные попытки разгромить пограничный гарнизон. Атака следовала за атакой. Дни проходили в непрерывных боях, однако продвинуться вперед хотя бы на шаг фашистам по-прежнему не удавалось.

На высоте, что на западном берегу залива Лутон-Лампи, как рассказал один из летописцев-пограничников В. В. Платонов, финны установили пулеметы и минометы и непрерывно обстреливали расположение 6-й заставы. Ходить [141] по двору стало невозможно. Людей изнуряла жажда, а пробраться к колодцу можно было лишь ночью, да и то не всегда. Кайманов решил выбить фашистов с выгодной позиции. По его приказу пограничники бронебойно-зажигательными патронами подожгли лес за заливом. Пожар вынудил финнов отступить.

15, 16 и 17 июля противник пытался провести несколько ночных атак, но успеха не добился. В короткие периоды затишья фашисты обращались к советским воинам с призывами сложить оружие и прекратить бесполезное, с их точки зрения, сопротивление. Они кричали в рупоры, что Москва уже взята немецкими войсками, что Красная Армия перестала существовать. Пограничники отвечали врагу вылазками в его тыл, что обходилось фашистам дорого.

Во второй половине 17 июля, когда наступило короткое затишье, коммунисты гарнизона провели партийное собрание: принимали в кандидаты ВКП(б) лучших бойцов. Весть об этом облетела все подразделения, и секретарю бюро политруку Счеревскому стали поступать новые заявления пограничников с просьбой принять их в ряды партии.

Особенно сильного напряжения достигли бои в последующие дни. 19 июля противник предъявил пограничникам ультиматум: к 11.00 следующего дня сложить оружие и сдаться. Это требование было отвергнуто. 20 и 21 июля фашисты стали бомбить заставу с воздуха.

21 июля над заставой появился наш самолет и сбросил вымпел: командование предлагало Кайманову вывести группу на соединение с основными силами. Но вымпел упал в болото. Посоветовавшись с командирами, Кайманов самостоятельно принял решение выходить к своим частям через болото.

В ночь с 21 на 22 июля начался отход. Пограничники сумели выйти незамеченными и, сосредоточившись в установленном месте, начали продвигаться к своим, не ввязываясь в бой с группами противника.

На пятые сутки трудного пути, преодолев 160 километров, группа Кайманова соединилась с отрядом.

В течение 20-дневных боев в окружении каймановцы отбили 60 вражеских атак. 18 пограничников было убито, 14 ранено.

Старшему лейтенанту Н. Ф. Кайманову было присвоено звание Героя Советского Союза, а 46 солдат и командиров награждены орденами и медалями. [142]

На участке Ленинградского пограничного округа на всем протяжении границы с Финляндией немецко-фашистские войска предприняли попытку прорвать полосу охраны государственной границы, сосредоточив свои усилия на Куолоярвинском, Элисенваарском и Энсовском направлениях.

29 июня два батальона противника при поддержке танков прорвали нашу оборону на одном из участков и заняли город Энсо, где размещался штаб 5-го пограничного отряда. Однако удержаться здесь им не удалось. Пограничники под командой старшего лейтенанта В. Л. Бебякина и личный состав комендантского взвода, которым командовал младший лейтенант П. Я. Карнаух, отбросили захватчиков за кордон. Враг понес ощутимые потери, на поле боя остались 2 подбитых танка и 2 станковых пулемета. В последующие дни попытки фашистов овладеть городом Энсо тоже не имели успеха.

На участок государственной границы, охраняемой 102-м Элисенваарским пограничным отрядом, в середине дня 22 июня вышли части 142-й и 115-й стрелковых дивизий. Совместно с подразделениями отряда они заняли оборону, чтобы не допустить вторжения противника на территорию СССР. В оперативное подчинение командира 461-го стрелкового полка 142-й стрелковой дивизии были переданы 1, 2, 3, 4, 5 и 6-я пограничные заставы, а 11, 12 и 13-я заставы поступили в оперативное подчинение 708-го стрелкового полка. Соединения и части Красной Армии, заставы и комендатуры пограничного отряда готовились к отражению противника.

Боевые действия на участке 102-го пограничного отряда начались в ночь на 29 июня. Здесь против пяти пограничных застав наступали части 4-го пехотного финского корпуса. Гарнизоны погранзастав, тесно взаимодействуя с подразделениями 142-й дивизии, отразили атаку врага.

Спустя сутки противник, сосредоточив артиллерийский и пулеметный огонь по 4-й погранзаставе, предпринял новую атаку, которая также была отбита. Оставив на поле боя более 120 убитых, противник отошел. Но и пограничники понесли потери. Погиб начальник заставы старший лейтенант И. Н. Сидоров, командование приняли его помощник лейтенант С. М. Родионов и политрук А. В. Здрогов.

На другой день враг возобновил атаки, обрушив на [143] заставу артиллерийский огонь. Полностью были разрушены здание заставы и оборонительные сооружения.

В описании боевых действий Элисенваарского пограничного отряда есть своеобразная хроника тех дней. Вот строки из нее:

«В 12.35 29 июня 1941 года противник в количестве 15 человек перешел государственную границу на участке 12-й заставы и занял высоту «Безымянная». Застава под командой помощника начальника заставы лейтенанта Лазарева в 14.20 контратакой сбила противника с высоты «Безымянная» и отбросила за государственную границу. Противник понес потери в количестве семи человек.

30 июня 1941 года в течение суток — столкновения мелких групп с нарядами застав 5-й — 10-й.

В 22.00 30 июня 1941 года противник в количестве 15 человек перешел границу на участке 5-й заставы, наткнувшись на пограннаряд на юго-западном берегу озера Юля-Тюрья, расчленился на две группы, пытаясь одной группой овладеть 4-й заставой и второй — 5-й заставой.

Подосланным резервом под командой лейтенанта Толстоусова в 23.05 противник был отброшен за границу, оставив двух убитых.

1 июля 1941 года в 1.00 противник в количестве пяти человек, переодетых в пограничную форму, под прикрытием роты перешел границу на участке 5-й заставы. Застава под командованием начальника заставы младшего лейтенанта Ященко вступила в бой. В 1.45 противник был отброшен за границу.

В 17.00 противник силой до отделения на участке 10-й заставы, в районе железнодорожного полотна... обстрелял наряд. Пограннаряд вступил в бой. Прибывшей поддержкой с заставы противник был подавлен.

30 июня 1941 года с 22.00 противник силой около двух стрелковых дивизий при поддержке артиллерии и авиации после часовой артподготовки перешел в наступление по фронту Ристалахти — Эско.

К исходу дня 1 июля 1941 года наши части под натиском превосходящих сил противника с боем отошли и удерживают рубеж Киркомяки — Парика, восточный берег озера Иос-Ий-Ярви.

1 июля 1941 года в 20.40 противник силой до двух рот под прикрытием огня станкопулеметов и минометов атаковал 5-ю заставу. Застава с боем отошла... В 0.30 2 июля [144] 1941 года прибывшая на поддержку резервная застава, соединившись с 5-й заставой, выбила противника из Эско, заняв прежние позиции.

В 22.00 1 июля 1941 года после часовой артподготовки по району 4-й заставы противник при поддержке роты легких танков силой до двух полков атаковал 4-ю заставу и высоту 129,0.

Сводная рота 3-й и 4-й застав под командой старшего лейтенанта Лунева оказала противнику сопротивление. К утру 2 июля 1941 года превосходящие силы противника окружили сводную роту 3-й и 4-й застав и батальон 461-го стрелкового полка в районе м. Канкала и высоты 121,0.

При поддержке маневренной группы 172-го отдельного разведывательного батальона, двух взводов и двух бронемашин 403-го стрелкового полка к 14.00 3-я и 4-я заставы и батальон 461-го стрелкового полка с боем прорвались из окружения и вышли на рубеж Парика».

Оставшиеся в живых во главе с лейтенантом Родионовым влились в состав 1-й пограничной комендатуры, которой командовал старший политрук А. Д. Гарькавый.

К этому времени критическое положение сложилось на 3-й погранзаставе. Стремясь сломить сопротивление пограничников, противник бросил в бой крупные силы. В этой обстановке Алексей Гарькавый снимает 1-ю и 3-ю заставы и организует оборону на участке 2-й погранзаставы. Комендант решил создать оборонительный узел, чтобы не позволить противнику прорваться в наш тыл.

Умело организовав расстановку сил, Гарькавый приказал укрепить оборонительные сооружения, отрыть траншеи и ходы сообщения. Эту работу пограничникам пришлось выполнять под сильным артобстрелом, но, несмотря на это, через сутки она была завершена. Так было перекрыто важное для противника направление.

В течение восьми дней удерживали пограничники этот рубеж. Сражаясь в окружении, они наносили фашистам ощутимый урон. И лишь получив приказ начальника отряда полковника С. И. Донскова отходить и соединиться с отрядом, пограничники оставили занимаемый участок.

План прорыва был осуществлен блестяще. Старший политрук А. Д. Гарькавый вывел личный состав комендатуры с оружием и боеприпасами, сохранив все имущество.

В последующем А. Д. Гарькавый командовал сводным пограничным полком. В конце октября 1941 года героически [145] погиб в районе Невской Дубровки — на ближних подступах к Ленинграду. За подвиги в боях с фашистами А. Д. Гарькавый был награжден орденом Ленина.

Вместе с комендантом старшим политруком Гарькавым активное участие в боевых действиях принимали его жена Мария и 16-летний сын Николай. Двое младших — Люда и Ира — были эвакуированы в тыл в первые же дни войны.

Мария Александровна Гарькавая прожила с мужем 17 лет на границе, владела всеми видами стрелкового оружия, лихо скакала на коне, рубила шашкой. Словом, имела неплохой боевой опыт. Был в биографии жены пограничника и такой эпизод.

Произошло это в 30-е годы. На пограничной заставе, которой командовал А. Д. Гарькавый, остались его заместитель, два бойца и Мария Александровна с маленькой дочкой. Когда к заставе приблизилась цепь басмачей, Мария, схватив винтовку, метким выстрелом сняла переднего всадника, затем сбила еще одного с лошади. А когда застрочил пулемет, басмачи повернули коней и укрылись за скалой.

Заместитель начальника заставы Федько направил Марию Александровну в комендатуру. Сев верхом на лошадь, она вихрем помчалась по дороге. Навстречу ей выскочили басмачи, но она не растерялась, круто повернула лошадь к заставе, подвела басмачей под огонь пулемета, а сама ушла и успешно добралась до комендатуры. Вскоре на выручку заставе прибыли пограничники.

В тот июньский день, когда враг обрушил на пограничные заставы тысячи снарядов и мин, ружейно-пулеметный огонь, Мария Александровна находилась на 4-й заставе, куда выехала с самодеятельностью. Плечом к плечу с пограничниками она отважно вступила в бой с врагом: помогала раненым, бралась за оружие.

Вместе с пулеметчиками сражался и Николай Гарькавый. Когда в бою был ранен младший сержант Зайцев, Николай заменил его, не дал замолчать пулемету и продолжал вести огонь по вражеским цепям.

На 4-й погранзаставе 102-го пограничного отряда работала прачкой Мария Ефимовна Уткина. Когда началась война и боевые действия развернулись на участке заставы, Мария Ефимовна стала бойцом-санинструктором. Под огнем противника она перевязывала раненых, участвовала в отражении атак фашистов. [146]

Однажды ночью, когда Уткина подбирала чистое белье для раненых, в прачечную вошел вражеский солдат с автоматом в руках. Мария Ефимовна, схватив лежавший поблизости топор, бросилась на фашиста и уложила его. А потом взяла автомат и побежала на заставу, где рассказала о случившемся.

Когда потребовался связной для направления в 461-й стрелковый полк с просьбой о помощи, выбор пал на Уткину. Она только ей известными тропами вышла в расположение подразделений полка и привела подкрепление на пограничную заставу. В последующем М. Е. Уткина не раз участвовала в боях и героически погибла при отходе комендатуры. Бойцы похоронили ее с воинскими почестями. Военный совет фронта посмертно наградил Марию Ефимовну Уткину орденом Красного Знамени.

А сейчас я хочу дать возможность читателю увидеть некоторые события лета 1941 года женскими глазами — глазами жены начальника 102-го пограничного отряда С. И. Донскова — Тамары Петровны. В своих воспоминаниях она рассказала о первых днях войны так:

«Поздним субботним вечером 21 июня я задремала на диване в ожидании мужа.

Проснулась от слабого шума в передней.

— Ты не спишь? — спросил Семен, входя в комнату. Он говорил шепотом, чтобы не разбудить сына. Игорь спал, раскинувшись поперек кроватки. Семен поправил на нем одеяльце. Разделся, лег. Видно было, что он очень расстроен. Но скоро усталость взяла свое, и он уснул. Я тоже прилегла.

Сколько я спала? Минуту? Час? Резко зазвонил телефон. Я подскочила к аппарату.

— Полковника срочно к телефону, — услышала я.

— Что там? — спросил муж и, не дожидаясь моего ответа, взял трубку.

— Полковник Донское слушает.

Через несколько секунд сказал совершенно другим голосом — твердым, с незнакомыми мне жесткими нотками:

— Есть, будет исполнено. Пограничники выполнят свой долг.

— Что случилось? — спросила я, хотя сама уже все поняла...

— Война, Тамара.

В дверь постучали, вошел лейтенант Волков. [147]

— Товарищ полковник, хутор у развилки дорог горит. Слышна пулеметная стрельба.

— Сейчас идем, — ответил Семен.

Он быстро встал. Повернулся ко мне. Взгляд тревожный, сосредоточенный. Мысли его уже были где-то там, у развилки дорог, откуда слышались частые выстрелы.

Так началась война.

Сказать, что потекли дни, полные тревоги, опасения за судьбы людей, Родины, — значит ничего не сказать... Началась иная жизнь, в которой все было подчинено одному: не пропустить врага, стоять на границе насмерть, но не дать фашистам ступить на нашу землю.

Особенно запомнилось мне 1 июля — тот день, когда три истребителя противника типа «мессершмитт» с бреющего полета обстреляли пулеметным огнем здание штаба отряда и весь городок...

После обеда, кое-как накормив Игоря, я решила уложить его спать, потому что минувшая ночь была особенно беспокойной.

Послышался необычный гул моторов. Он быстро нарастал. Над домом проплыли самолеты с длинными хвостами, похожие на скорпионов.

— Чужие! — услышала я крик сержанта у пулемета.

Раздалась пулеметная очередь. Дрогнули стены, с этажерки посыпались книги. Разбилось окно в спальне, осколки зазвенели на асфальтовой дорожке.

Я не заметила, как в открытую дверь вошел пограничник. Он был без фуражки, правая рука повисла, из рукава гимнастерки капала кровь, оставляя темные пятна на полу.

— Тамара Петровна, перевяжите, пожалуйста.

Но сверху уже бежала соседка, жена лейтенанта Волкова, медсестра Нина, с санитарной сумкой через плечо.

— Сейчас, голубчик, перевяжу.

Она придвинула стул и, усадив бойца, стала разрезать рукав гимнастерки. Это был первый раненый.

У меня закружилась голова. Замелькали красные пятна в глазах. Я почувствовала, как пол уходит из-под ног, окно расплывается, но устояла, переборола себя и начала помогать Нине.

— Ну вот и все, — проговорила она, закончив перевязку. — Иди вон в те кусты. Сейчас позвоню, чтобы прислали машину. — И тут увидела Игоря. — Почему вы не уезжаете? Уезжайте сейчас же! Можно в Ярославль, к моей маме, — [148] сказала она так, как будто все, что творилось вокруг, было опасным только для меня и Игоря.

Она вышла, но быстро вернулась и протянула конверт.

— Не успела перевести маме деньги. Может быть, вы отдадите. Поезжайте к ней. Вам будет у нее хорошо.

Я машинально взяла конверт, хотела что-то ответить, но не успела: Нина уже ушла.

— Торопитесь же! — услышала я ее голос.

Снова послышалась стрельба где-то совсем рядом. Заработала артиллерия.

Я схватила сына на руки и выбежала в сад. Когда стрельба утихла, мы вернулись в дом, я стала собирать какие-то вещи, продукты. Посреди комнаты валялся кусок черепицы. Антенна радиоприемника упала, и длинный провод повис перед окном. В комнатах гулял сквозняк. Я бросала вещи в рюкзак, когда вошел Волков.

Я не сразу узнала его. В разорванной гимнастерке, запыленный. Лицо осунулось, поблекло.

— Как Семен Иванович?..

— Жив. Выехал на участок.

— Значит, нам можно оставаться?

— Вот вам письмо от полковника. Ночью приказал уехать на полуторке.

Он достал из кармана сложенный вчетверо листок и протянул мне. Я заметила, что у него дрожат пальцы.

— Коля, что случилось?

— Нину ранило.

— Опасно?

— Осколком в голову. Она без сознания...

Еще минуту назад, словно в каком-то полусне, я действовала полуавтоматически. Слова Волкова вернули мне ощущение действительности.

...Июльская ночь была серебристо-серая, похожая на день. Наша полуторка словно вынырнула из темного перелеска и помчалась по асфальтированной дороге на Кексголъм.

Молча миновали железнодорожный переезд, въехали в сосновый бор. Дорога до Ленинграда оказалась длиннее, чем раздумья о том, что было и что нас ожидает. С Семеном не простились. Волков наскоро перебросил за борт машины наши чемоданы и сказал, что нам повезло и мы сможем уехать вместе с задержанными, которых нужно доставить в Ленинград, остальные семьи собираются эвакуироваться [149] поездом. Остаются только жена коменданта Гарькавого с шестнадцатилетним сыном — она наотрез отказалась уезжать — и прачка Мария Уткина.

В штабе уже ожидали нашу машину. Пленных забрал конвоир, а меня пригласили в политотдел.

Больше месяца пробыли мы с Игорем в Ленинграде. В город поступали раненые. Я металась из одного госпиталя в другой, разыскивая людей из нашего отряда.

После долгих розысков мне удалось найти в госпитале раненого пограничника из нашего отряда, служил он в комендатуре Гарькавого.

Получив разрешение у врача, я шла в палату с таким настроением, словно готовилась встретить близкого родственника. Все забинтованные, бледные — попробуй угадай, кто здесь пограничник Федорченко Иван. Сестра, заметив мое замешательство, указала на койку у окна.

— Не могли бы вы рассказать, как там дела у нас... в отряде?..

— А вы кто?

— Я жена начальника отряда. А вы на какой заставе были?

— На третьей, у Гарькавого.

— Жена Гарькавого уехала? Федорченко отрицательно покачал головой.

— Отказалась... Ребята рассказывали, что майор ее уговаривал, тогда она девочек с няней отправила в Среднюю Азию, а сама все же осталась.

— А сын? — допытывалась я.

— Николай тоже остался вместе со всеми, был в окружении; когда выходили, наравне с нами пробивался...

Иван рассказал о Марии Ефимовне Уткиной то, что слышал от товарищей.

Вечером я обо всем рассказала старшему батальонному комиссару А. И. Поспелову, нашему старому знакомому, работавшему в политотделе.

После моего рассказа о Маше Уткиной и семье Гарькавых Анатолий Иванович как-то сник, помолчал немного и сказал:

— Федорченко в основном все правильно вам рассказал, но пока он лежит в госпитале, обстановка изменилась... Пограничный отряд вместе с частями Красной Армии перешел на новый рубеж. Погибла Маша Уткина... Начальнику отряда послана телеграмма для майора Гарькавого... [150]

Анатолий Иванович заметил мое настроение, протянул листок с текстом телеграммы для Алексея Дмитриевича Гарькавого:

«Горячо приветствую Вас, жену, сына, истинных патриотов нашей любимой Родины, вставших всей семьей на защиту от фашистских захватчиков. Громите фашистских мракобесов до полного их уничтожения.

Начальник политического управления погранвойск Мироненко».

Через несколько дней я прочла в газете, в Указе Президиума Верховного Совета СССР, фамилию Марии Уткиной. За проявленную на заставе храбрость она была награждена орденом Красного Знамени.

Не довелось Маше получить заслуженную награду...»

В сложных условиях оказывала сопротивление врагу и 2-я комендатура 102-го погранотряда. Участок границы, который она охраняла, проходил по лесам и болотам. На участке 5, 7, 8-й пограничных застав границу пересекали шоссейные дороги, ведущие из Финляндии в СССР, а через участок 8-й заставы, кроме того, проходила железнодорожная линия в Сортавала и далее на Выборг.

Наиболее активные боевые действия развернулись на участке 5-й пограничной заставы. Пехотный батальон противника под прикрытием артиллерийского огня развернул наступление на Энсо. Непосредственно на участке заставы наступало до двух вражеских рот: одна — с фронта, другая — с фланга. Завязался тяжелый бой. Пограничники отбили не одну атаку, но белофинны, подтянув дополнительные силы и огневые средства, снова и снова пытались смять отважный гарнизон. По приказу застава с боем отошла в район Сарвивара.

А вражеские солдаты продолжали наседать, приблизились к укреплениям заставы. Завязалась рукопашная схватка. В первых рядах пограничников сражались начальник 5-й заставы младший лейтенант Н. Н. Ященко, старший политрук И. В. Гринчишин и Д. Ф. Федюнькин.

Когда к зданию заставы подошла новая группа белофиннов, заместитель политрука Г. П. Сечкин гранатами помог товарищам, попавшим в тяжелое положение.

«Секретарь бюро ВЛКСМ товарищ Сечкин, — писал в многотиражке 2 июля 1941 года А. Н. Малоиван — комиссар 102-го пограничного отряда, — находился на самых ответственных участках. Непрерывно следя за боем и переползая от одной [151] группы бойцов к другой, он воодушевлял красноармейцев своим личным примером».

На помощь заставе из соседнего пограничного отряда прибыло подкрепление, в котором находился и командир расчета станкового пулемета сержант Андрей Бусалов. Бывший начальник 5-го погранотряда, в последующем генерал-полковник А. М. Андреев рассказал в своих воспоминаниях: «Я знал этого младшего командира, отличившегося еще в боях с белофиннами в 1939–1940 годах. Позднее за безупречную службу предоставил ему отпуск с поездкой на родину. Но Бусалов отказался от поощрения. В отряде стало известно содержание его письма к родственникам:

«Думал в этом месяце побывать у вас в гостях, но, наверное, не придется ввиду международной обстановки. Обстановка такая, что в отпуск ехать нельзя. Сами видите по газетам, что война все расширяется, идет уже вокруг нас. Но нас пока не трогают, а затронут — головы оторвем. Так что работайте спокойно на своих полях, ваш мирный труд мы надежно охраняем».

Сержант Бусалов занял позицию на правом фланге обороны. Все попытки фашистов прорваться к заставе оканчивались неудачей. Огнем станкового пулемета Бусалов беспощадно уничтожал врага. Тогда противник сосредоточил по пулеметчику огонь минометов и тяжелых пулеметов. Бусалов был ранен, но продолжал стрелять. Понеся большие потери, противник отступил.

За первой атакой последовала вторая, третья... Стойко сражались пограничники, многие из них были ранены, третье ранение получил сержант Бусалов. Товарищи хотели заменить его, но он отказался и сражался до последнего дыхания, уничтожил 150 вражеских солдат и офицеров.

Посмертно сержант Андрей Федорович Бусалов награжден орденом Красного Знамени. Имя его присвоено заставе, на которой он служил.

До 30 июля пограничники 2-й комендатуры вместе с воинами Красной Армии удерживали обороняемый участок. Шестьдесят солдат, сержантов и офицеров — участников этих событий — были награждены орденами и медалями.

Тринадцать дней сдерживала врага 12-я застава, которой командовал лейтенант М. Н. Тимофеев. Здесь особенно отличился заместитель начальника заставы лейтенант С. И. Лазарев. Он всегда находился на переднем крае, проявляя незаурядное личное мужество и отвагу. Неоднократно [152] с группой бойцов Лазарев делал вылазки и бесстрашно уничтожал врага.

Когда было замечено, что противник ведет наблюдение с вышки, уничтожить ее вызвался лейтенант Лазарев. В одну из темных ночей он с тремя солдатами отправился в расположение врага. Скрытно подобравшись к вышке, пограничники подложили взрывчатку, и вскоре этот наблюдательный пункт взлетел в воздух.

В один из дней по железной дороге к линии границы подошел вражеский бронепоезд. Группа пограничников во главе с лейтенантом Лазаревым вышла в ночной поиск. Пограничники бесшумно прошли через заслоны противника и вышли к железной дороге, но здесь выяснилось, что и бронепоезд, и подходы к нему усиленно охраняются. И все-таки, выждав удачный момент, группа Лазарева взорвала железнодорожное полотно. Три дня бронепоезд не мог выйти из ловушки, устроенной пограничниками.

Лейтенант Лазарев выполнил не одно рискованное задание, проявляя при этом свойственные пограничнику качества: находчивость и мужество, инициативу и бесстрашие в бою. При выполнении очередного задания командования в тылу врага лейтенант Лазарев погиб. Он не вернулся на заставу, но всегда будет жить в памяти своих товарищей. За боевые заслуги лейтенант Лазарев посмертно награжден орденом Ленина.

Стойко обороняли остров Тейксаари в Финском заливе пограничники заставы лейтенанта А. Г. Девятых. Остров имел важное значение — он прикрывал Ленинград со стороны Финского залива. Это понимал каждый из оборонявших его. В течение трех месяцев небольшой гарнизон, состоявший из 26 бойцов пограничной заставы и группы краснофлотцев, отрезанный от внешнего мира, вел упорные бои с противником. Пограничники и моряки отбили десятки попыток врага захватить остров, уничтожили несколько сот фашистов, сбили два вражеских самолета.

Когда в живых осталось только три человека — лейтенант Девятых и двое раненых бойцов, командир отдал последний приказ: взорвать заставу и на подручных средствах переправиться на Большую землю, а сам остался прикрывать отход товарищей.

На рассвете гитлеровцы атаковали отважного пограничника. Лейтенант расстреливал их в упор. Когда патроны [153] кончились и фашисты бросились к Девятых, он сделал шаг вперед и выдернул чеку гранаты...

Пограничные заставы 103-го пограничного отряда, охранявшего побережье Финского залива, в первые дни войны были переформированы в роты и сосредоточены в районе Ремпети. Отряд получил задачу не допустить захвата приморской шоссейной дороги Выборг — Ленинград.

Наиболее ожесточенными, требовавшими мужества, находчивости, чекистской смекалки, были бои с вражеским десантом, высаженным на побережье. Две группы пограничников (первая под командованием капитана М. А. Ревуна, вторая — начальника штаба отряда майора С. Н. Охрименко) заняли оборону на пути продвижения десанта.

Благодаря своему превосходству в силах врагу удалось окружить группу капитана Ревуна. Группа майора Охрименко отражала натиск фашистов южнее населенного пункта Самолва. В это же время мелкие группы противника просочились в наш тыл и захватили кирпичный завод близ Ниемелия. Обстановка сложилась крайне напряженная.

Учитывая создавшуюся ситуацию, в помощь пограничникам была выделена рота моряков под командованием лейтенанта Козлова. Совместно с курсантами школы младших морских специалистов она нанесла удар по противнику и выбила его с территории кирпичного завода. Тем самым была деблокирована группа капитана Ревуна. А затем объединенными усилиями моряков и пограничников вражеский десант был разгромлен и побережье Финского залива освобождено.

Однако враг стремится во что бы то ни стало захватить стратегически важное приморское шоссе. Сосредоточив крупные силы, он перешел в наступление и 25 августа перерезал дорогу Выборг — Ленинград. Это создавало серьезную угрозу нашим войскам.

Для разгрома прорвавшихся к дороге фашистов был выделен отряд пограничников во главе с майором С. Охрименко, усиленный подразделениями Красной Армии. Удар по основным силам наступавшего противника нанесли с фланга, что заставило его перестраивать свои боевые порядки. Этим и воспользовались пограничники. Сосредоточив огонь всех средств по подходившим колоннам, они контратаковали ближайшие подразделения и добились успеха. Враг не выдержал натиска и побежал. Преследуя его, пограничники сбросили врага в море. [154]

С первых дней войны фашисты вели интенсивный артиллерийский обстрел по линии государственной границы, которую охранял Сортавальский погранотряд. Особенно сильным он был на участках 2, 4, 7, 9, 11 и 12-й застав.

9 июля после артиллерийского обстрела противник перешел в наступление на участке 1-й комендатуры. Два батальона внезапно напали на 1-ю заставу Хавувара и на командный пункт 1-го батальона 367-го стрелкового полка, расположенный у пограничной заставы.

Силы противника превосходили наши в 6–7 раз. Оценив обстановку, начальник пограничной заставы лейтенант М. И. Жаба с ходу контратаковал врага и с боем вывел находившихся на КП людей из окружения.

Несколько позже личный состав заставы, обеспечив отход минометного взвода, двух пушек и обоза, к 13 часам достиг развилки дорог у Кархунвара. Здесь лейтенант Жаба совместно с командованием 1-го батальона организовал оборону и обеспечил развертывание 367-го стрелкового полка. 10 июля штаб 1-й комендатуры и пограничные заставы с боем отошли на новый оборонительный рубеж.

В сложной обстановке действовали пограничники 5-й заставы. В многочасовом бою с двумя ротами противника они уничтожили до 100 вражеских солдат и офицеров. Под сильным огнем личный состав заставы смелой контратакой прорвал окружение и совместно с 3-м батальоном 419-го стрелкового полка отошел на новый рубеж.

На всех участках государственной границы на северо-западе нашей страны пограничники самоотверженной борьбой с честью оправдали доверие Родины, высокое звание воина-чекиста, доказали свою верность воинскому долгу. В статье «Драться до последней капли крови», опубликованной в газете «Красная звезда» 5 июля 1941 года, говорилось:

«В первый день войны фашистские дивизии воевали только против наших пограничников, не имевших ни танков, ни артиллерии. ...В неравном бою, сражаясь до последней капли крови, они сдерживали противника, давая возможность подтянуть к фронту передовые части наших регулярных войск.

Храбрость героев-пограничников легендарна!»

Героическая борьба пограничников, сражавшихся совместно с бойцами укрепленных районов, сыграла важную роль в срыве замыслов гитлеровского командования и на этом направлении. [155]

«...Бойцы, командиры и политработники военно-морской базы «Ханко» являли собой образец настоящих большевиков и патриотов социалистической Родины, честно и беззаветно выполняющих свой долг.

Отдаленные от основных баз, оторванные от фронта, в тяжелых условиях и под непрекращающимся огнем противника, храбрые гангутцы не только смело и стойко держатся, но и смело наступают, наносят белофиннам ощутимые удары, захватывая острова, пленных, боевую технику, секретные документы. Ваша активность — хороший метод обороны. Смелость и отвага гарнизона — залог успеха в борьбе с врагом».

Из поздравления Главного командования Северо-Западного направления гарнизону полуострова Ханко от 27 июля 1941 года

«Когда-нибудь поэты сложат песни о ленинградской Дороге жизни. Они вспомнят о том, как шли по льду эшелоны машин с грузами из Москвы, Свердловска, Горького, Сталинграда, как везли по ней подарки из Средней Азии, как тянулись по ней красные обозы партизан из оккупированных районов Ленинградской области. Страна с глубокой благодарностью узнает о подвиге каждого из тружеников и воинов, проложивших и оберегавших дорогу...»

Из передовой статьи газеты (Правда» за 9 мая 1942 года

Одним из наших форпостов на Балтике была военно-морская база на полуострове Ханко (Гангут), прикрывающем подступы к Ленинграду. Здесь нес службу отдельный отряд береговой охраны пограничных войск под командованием майора А. Д. Губина. [156]

Выполняя задачи, возложенные на них командованием военно-морской базы, личный состав погранотряда и дивизиона пограничных кораблей проявлял исключительную самоотверженность и мужество. Пограничники участвовали в боевых операциях и несли службу наблюдения, вели поиск и истребляли фашистов снайперским огнем. Подразделения пограничного отряда проделали огромную работу по постройке подземных оборонительных сооружений, дотов, дзотов, блиндажей. Были созданы районы круговой обороны. Кроме всего этого, личный состав отряда и моряки-пограничники участвовали в десантных операциях по разведке, минированию и захвату 16 вражеских островов.

Успешно выполнял боевые задачи личный состав 3-й заставы, проявляя отвагу и решительность, воинское мастерство. Помимо прикрытия левого фланга 2-го батальона 270-го стрелкового полка пограничники вели наблюдение за действиями противника, выявляли расположение его огневых средств, препятствовали высадке вражеских десантов на наши острова. Фашисты неоднократно пытались захватить полуостров, но все их вылазки благодаря бдительности и стойкости пограничников оканчивались неудачей.

10 июля 1941 года начальник заставы капитан Матвиенко, возглавляя наблюдательный пост, своевременно обнаружил подготовку врага к выброске десанта через пролив Кофферхоф. Очередная попытка противника высадиться на Ханко была снова сорвана. А вечером того же дня Совинформбюро сообщило:

«...Белофинны готовили десант против наших войск. На одном из островков залива они начали накапливать свои силы. Бойцам и командирам Энской береговой части Балтийского моря было приказано воспрепятствовать высадке десанта и уничтожить белофиннов. Без дороги, через валуны и скалы советские бойцы протащили пушки на новую огневую позицию. Артиллерийским огнем балтийцев белофинны были уничтожены: на острове осталось более 350 убитых и раненых, остальные бежали».

Приведу еще некоторые факты из боевой жизни защитников полуострова Ханко. 12 июля 1941 года десантная группа под командованием военветфельдшера Малярчикова успешно обезвредила противника, засевшего в укрытиях на острове Форсен. Спустя три дня боевую разведку на острове Реншер провела группа пограничников во главе с офицером штаба пограничного отряда старшим лейтенантом П. В. Куриловым. [157] Уничтожив находившийся на острове вражеский наблюдательный пункт, пограничники без потерь вернулись в отряд.

Дважды, 16 и 20 июля, десантные группы пограничников под командованием лейтенанта Шапкина и младшего политрука Роговца вступали в бой с гарнизонами белофиннов на островах Маргонланд и Мальтшер. В ходе этих операций гарнизоны были частично разгромлены, часть вражеских солдат захвачена в плен. Кроме того, был поврежден подводный телефонный кабель, уничтожены наблюдательные пункты, оборонительные сооружения и другие постройки.

26 июля командование военно-морской базы организовало десант на остров Бенгтшер, расположенный почти в 24 милях от полуострова Ханко, вблизи фарватера Таллин — Ханко. На острове находился маяк, а оборонительные сооружения занимал вражеский гарнизон силой до роты, имевший на вооружении пушку, минометы, станковые пулеметы. Ко времени десантирования, как отмечает генерал-лейтенант в отставке А. А. Никифоров, командование ВМФ не располагало данными об обстановке на острове. Проведенная накануне разведка не обнаружила кораблей противника и не могла определить его силы.

Десантная группа состояла из 31 человека, в том числе шести офицеров, семи сержантов и 18 рядовых. Командиром был назначен старший лейтенант П. В. Курилов, комиссаром — инструктор пропаганды старший политрук Румянцев. В десантной операции принимал участие также начальник отряда майор А. Д. Губин. Для действий непосредственно на острове группа была разбита на три отряда, которыми командовали лейтенант Беликов, военветфель-дшер Малярчиков и сержант Кибис. Высадку десанта осуществляли три катера под командованием капитан-лейтенанта Удалова.

26 июля в 1 час 30 минут десантная группа высадилась на острове и под прикрытием артиллерийского и минометного огня катеров вступила в бой с врагом. Вскоре к острову подошли две канонерские лодки и сторожевые корабли противника, завязавшие бой с нашими катерами. Одновременно белофиннам удалось высадить на остров десант силой до пехотной роты.

На рассвете наши катера трижды атаковали корабли противника, пытаясь пробиться к острову. Во время последней [158] атаки прямым попаданием был уничтожен один из наших катеров, остальные вынуждены были отойти.

О дальнейшем можно судить по докладной записке командования отряда:

«В 14.30 по приказу командира военно-морской базы «Ханко» десант должен был сняться с острова и вернуться в базу. Катера «МО» оказались в окружении вражеских кораблей... четвертый раз бросились в атаку на вражеские корабли... с целью отогнать их и снять десант с острова. В результате атаки «МО» достигли берега, но были обстреляны ураганным артиллерийским огнем с отошедших канонерских лодок, ружейно-пулеметным огнем с острова и тяжелыми артснарядами с береговых батарей острова Эре. Наших людей на острове не обнаружено, на берегу были замечены трупы наших пограничников и трупы финских моряков... В 17.00 26 июля 1941 года катера «МО» по приказу командира военно-морской базы возвратились на базу».

Что же произошло на острове? Благодаря поисковой работе ветеранов Ф. Демидова и А. Никифорова стали известны подробности боя десантной группы на острове Бенгтшер.

Десант высадился бесшумно. Едва пограничники начали продвигаться к маяку, как их осветил луч прожектора. Фашисты заметили советских воинов и открыли по ним огонь из пушек и минометов. Огневая завеса, созданная противником, нарушила план десантной группы. Это прекрасно понимали старший лейтенант Курилов и старший политрук Румянцев. Необходимо было принимать срочные меры, и Румянцев повел десантников в атаку. Теснимый пограничниками противник оставил свои огневые позиции на берегу и отошел к маяку.

В ходе этого боя погиб комиссар десантной группы старший политрук Румянцев, тяжелое ранение получил старший лейтенант Курилов. У самого маяка сразила вражеская пуля военветфельдшера Малярчикова, был ранен Кибис. Оставшиеся в живых под командованием лейтенанта Владимира Кагалова, тоже раненного, пробились к маяку. Несмотря на сильнейший обстрел из пулеметов и автоматов, десантникам удалось овладеть первым этажом маяка.

А на извилине между первым и вторым этажами начался рукопашный бой... Самоотверженно дрались десантники. Бой продолжался всю ночь. Несмотря на большие потери, маяк удалось захватить. [159]

Утром к маяку устремился десант противника. Фашисты предлагали пограничникам сдаться, но в ответ раздавались только выстрелы. Лишь когда некому стало стрелять, белофинны смогли наконец овладеть маяком. Из всей десантной группы в живых осталось семеро. Их, тяжело раненных, находившихся без сознания, фашисты бросили в концлагерь. Были среди них лейтенант Кагалов и сержант Кибис.

Пограничники Красного Гангута в составе частей военно-морской базы обороняли остров до начала декабря 1941 года. 165 дней и ночей стойко защищали они подступы к Ленинграду. 2 декабря по приказу ГКО гарнизон был эвакуирован. Последними покинули полуостров Ханко пограничные заставы старшего лейтенанта Шамраева и младшего лейтенанта Зинишина, прикрывавшие отход основных частей. Пограничников с катеров пересадили на флагманский корабль «Стойкий», который и доставил их на Ленинградский фронт.

К тому времени на защите Ленинграда стояло немало пограничников. В боях активно участвовали 3, 5, 7, 34, 102, 103, 104, 106, 108-й пограничные полки, 99-й погранотряд береговой охраны и два батальона курсантов Петергофского пограничного военно-политического училища. Из пограничных частей в августе 1941 года была создана 1-я стрелковая дивизия, а в октябре закончилось формирование из погранчастей Отдельной пограничной бригады.

1-я стрелковая дивизия была подчинена командованию Ленинградского фронта. Приведу несколько фактов из истории боевых действий этой дивизии, которой командовал ветеран погранвойск Семен Иванович Донское — начальник Элисенваарского пограничного отряда. Дивизия вела тяжелые бои в районе Тосно, Мги, Шлиссельбурга с 28 августа, предотвращая попытки гитлеровских войск форсировать Неву. И не только мужество пограничников, их стойкость сдержали натиск врага. И здесь были проявлены находчивость, воинское мастерство: по предложению командира дивизии пограничники обосновались на небольшом островке посередине Невы в крепости, названной еще при Петре I «Орешком». Небольшой гарнизон, беспрерывно обстреливаемый фашистами, 498 дней держал здесь оборону и не пропустил врага ни на островок, ни на правый берег Невы.

Большую роль в обороне Ленинграда сыграл и «Невский пятачок» — небольшой плацдарм на левом берегу Невы, [160] который пограничники 1-й дивизии вместе с другими частями отбили у врага. Значение этого плацдарма возросло еще более при прорыве блокады.

Самоотверженно защищали город Ленина пограничники. 1-я дивизия потеряла 80 процентов личного состава, но не пропустила врага на своих рубежах и тем самым сорвала замысел гитлеровского командования объединиться с финскими войсками западнее Ладожского озера.

Отдельная пограничная бригада вела активную оборону участка Финского залива, прочно удерживала отведенные ей позиции на линии Белоостров — Пильня.

Успешно выполняли служебно-боевые задачи пять пограничных полков, охранявших тыл Ленинградского фронта.

Особая страница — обеспечение Дороги жизни. Немецко-фашистские войска, пытаясь полностью блокировать Ленинград, принимали все меры к тому, чтобы не допустить установления какой бы то ни было связи осажденного города с Большой землей. В свою очередь Военный совет Ленинградского фронта делал все возможное для того, чтобы не дать врагу перерезать единственную артерию, связывавшую Ленинград со страной, — ледовую дорогу, проходившую по Ладожскому озеру. Охрану и защиту этой дороги осуществляли пограничники.

В октябре 1941 года была выделена пограничная комендатура под командованием майора Иовлева для контрольно-пропускной службы в районе прокладки трассы. На 8-й пограничный полк, впоследствии 104-й пограничный, возлагалась задача охранять и оборонять западное побережье Ладожского озера от Пасечно до Краськово. Задачи эти приходилось выполнять в сложных условиях, под непрерывными обстрелами и бомбежкой противника.

К тому времени подразделения полка имели уже немалый боевой опыт: они получили хорошую фронтовую закалку на Карельском перешейке, у Пулковских высот, под Мгой и Шлиссельбургом. Среди участников первых боев на границе был и генерал-лейтенант А. П. Козлов, в то время старший лейтенант. Он рассказал о многих подробностях службы пограничников в тот период.

18 ноября 1941 года для опробования ледовой дороги первыми прошли по льду Ладожского озера майор К. Ф. Шарапов, капитан В. А. Лебедев, красноармейцы Песков и Агеев. Их маршрут проходил через остров Зеленец до деревни Кобона и обратно. Повторную разведку проводила [161] группа пограничников под командованием старшего лейтенанта А. П. Козлова в составе Пескова, Михайлова и Ляшко.

«Вышли мы ночью, — вспоминает А. П. Козлов. — Местами лед еще качался под ногами, и казалось, вот-вот затрещит. Вокруг нас зияли воронки от вражеских снарядов. Но, признаться, мы не испытывали чувства страха. Оно подавлялось другим, более сильным чувством — сознанием важности боевого задания. К утру мы достигли восточного берега, встретили наши наряды и уточнили обстановку.

Проведенная нами разведка ледовой обстановки позволила 64-му дорожно-эксплуатационному полку правильно определить маршрут автомобильной трассы от мыса Осиновец до Кобоны».

Несколько дней спустя пограничники приняли непосредственное участие в прокладывании Дороги жизни. Для этого были выделены 45 пограничников во главе с политруком Г. П. Сечкиным.

С наступлением темноты пограничники на трех грузовиках выехали из деревни Кокорево и спустились на лед. Медленно двигались машины. Они успели пройти 15 километров, когда раздался треск, и шедший первым грузовик провалился под лед, а за ним и второй стал сползать к полынье. Налетевшие в этот момент 7 «юнкерсов» довершили дело... Лишь одна машина к рассвету достигла противоположного берега.

Но работа продолжалась. Жизненно необходимо было наладить движение по льду Ладожского озера. Это понимали все. И через несколько дней после первого рейса 30-километровая магистраль начала действовать. В Ленинград стали поступать боеприпасы, продукты, а из города появилась возможность вывезти раненых, детей, больных.

Воины-пограничники не только несли контрольно-пропускную службу и охраняли Дорогу жизни, но и занимались погрузочно-разгрузочными работами, вели борьбу с немецкими парашютистами, диверсантами и лазутчиками. Многочисленные примеры свидетельствуют о высокой бдительности и служебном мастерстве воинов.

Переправа осуществлялась под постоянным артиллерийским огнем противника. Регулярно совершала налеты вражеская авиация. А. П. Козлов вспоминает, что фашистские [162] самолеты нападали не только на колонны, но и гонялись за отдельными автомашинами. Приведу еще один эпизод из его воспоминаний, в котором особенно наглядно ощущается и обстановка на дороге, и характер русского воина:

«...Небо разрывали длинные очереди авиационных пушек и пулеметов, надсадно ревели моторы. Решив, что неподалеку завязался воздушный бой, я выбежал из землянки, но увидел совсем другое. Немыслимыми зигзагами по льду мчалась грузовая машина. А сверху ее расстреливали два вражеских самолета.

Открыли огонь наши зенитчики, но, к сожалению, был он слаб и не причинил фашистам никакого вреда.

— Жми, браток, жми! — кричали собравшиеся на берегу, словно тот, кто сидел за рулем, мог услышать их.

Гитлеровцы неистовствовали, но водитель, ловко маневрируя, все же оставил их с носом. Машина вылетела со льда озера на берег, под защиту заснеженных елей. Мы окружили вылезшего из кабины человека. Это был Максим Емельянович Твердохлеб...

— Что везешь, друг? — спросил я у водителя.

— Мандарины, товарищ лейтенант, — ответил Твердохлеб, утирая рукавицей лицо. — Ребятишкам. Новый год ведь завтра. Из Грузии пришли мандарины-то. — Он опять посмотрел на небо и закончил: — Мог бы и не довезти...

Как в последующем выяснил, но о чем водитель не сказал, Твердохлеб был ранен. В машине насчитывалось около пятидесяти пробоин».

Ввод в строй Дороги жизни способствовал деблокированию Ленинграда. Этот факт вынуждены были признать и наши враги. Ф. Гальдер писал в своих дневниках: «Русское радио сообщает, что Ленинград теперь избавлен от полной блокады. Действительно, по Ладожскому озеру проложили путь по льду, по которому осуществляется сообщение с Ленинградом». Тем самым срывались планы немецко-фашистского командования, рассчитывавшего задушить Ленинград голодом. Поэтому были так яростны попытки врага уничтожить Дорогу жизни.

Глубокой январской ночью 1942 года, воспользовавшись метелью, крупный отряд фашистов вышел на лыжную трассу. Целью их движения была ледовая дорога. Однако пограничники своевременно обнаружили врага, и фашистский отряд был разгромлен. [163]

«...Капитан Кудряшев с группой пограничников в количестве 70 человек собрал до 500 бойцов разных частей... Они атаковали левый фланг противника и опрокинули его...»

Из сводки о боевой деятельности частей, находившихся во вражеском окружении в сентябре 1941 года

Мужественно сражались воины-пограничники на одном из самых драматических участков советско-германского фронта — на подступах к Киеву. В числе тех, кто, не щадя жизни, защищал столицу Советской Украины, были 20, 90, 91, 92, 94 и 98-й пограничные полки, отдельная Коломыйская пограничная комендатура и 43-й резервный пограничный полк.

Рассказывая об обстановке, сложившейся на Киевском направлении в начале июля 1941 года, Маршал Советского Союза И. X. Баграмян писал: «...Дорога на Белую Церковь для врага оставалась открытой. Командующий фронтом спешно связался с командирами пограничных отрядов, которые были направлены в этот район для борьбы с вражескими десантами, и приказал им преградить путь фашистским войскам, если те двинутся от Бердичева на Белую Церковь. Но то была весьма слабая преграда: пограничников мало, к тому же нет у них артиллерии».

11 июля 1941 года была создана группа прикрытия в составе 94-го пограничного и 16-го мотострелкового полка во главе с майором П. И. Босым. Перед ней была поставлена задача к 13 июля занять оборону на рубеже Фастов — Попельня.

К исходу дня 12 июля эта задача была выполнена. В расположение противника были направлены разведчики. Захваченный ими гитлеровский солдат сообщил, что по дороге Житомир — Попельня движется немецкая танковая колонна.

Как известно, здесь наступала танковая группа Клейста. Из-за недостатка артиллерии в наших подразделениях создавались группы истребителей танков. Оснащенные гранатами и бутылками с горючей смесью, они наносили фашистам большой урон. [164]

В 8 часов утра 14 июля танки противника с ходу атаковали позиции 16-го мотострелкового, а затем и 94-го пограничного полка. Бой длился четыре часа. Не добившись успеха ударом с фронта, немцы начали обходить Попельню с запада, где нашей обороны не было. Однако на угрожаемое направление был выслан 94-й погранполк, которому удалось приостановить продвижение вражеских танков.

Командование Юго-Западного фронта дало высокую оценку действиям пограничников под Попельней.

«94-й погранотряд, 6-й и 16-й мотострелковые полки, входившие в сводный пограничный отряд, имели всего три орудия и два легких танка, — писал впоследствии Маршал Советского Союза И. X. Баграмян. — Казалось, что могли они сделать? А сделали многое, очень многое. Гитлеровцы, считавшие путь свободным, попав под огонь, вынуждены были остановиться, развернуться в боевой порядок. Фашистские танки и пехота предприняли несколько атак и каждый раз откатывались».

Оценив обстановку, командование фронта пришло к выводу, что сдержать дальнейшее продвижение противника на подступах к Попельне наличными силами невозможно. Исходя из этого, было принято решение вывести войска в район Строкова, где организовать новый рубеж обороны.

Отход войск прикрывала группа из 154 человек под командованием коменданта 1-й комендатуры 94-го погранотряда капитана И. М. Середы.

Бой приняли у железнодорожной станции. Здесь на путях стоял эшелон с ранеными, который не смогли вовремя отправить: погиб машинист. Вражеские автоматчики пытались прорваться к железной дороге, и, хотя им это пока не удавалось, Середа понимал: раненых нужно со станции срочно убрать. Среди его бойцов был один, работавший до войны машинистом. Его-то и направил капитан к поезду. Под прикрытием огня пограничник увел состав и благополучно прибыл в Фастов.

От станции Попельня Середа принял решение отходить двумя группами: первую возглавил он сам, вторую — комиссар П. П. Колесниченко. Такое построение позволило пограничникам перекатами отойти на намеченный рубеж. Получив приказ выйти к реке Раставице у села Строково и подготовить новый рубеж обороны, капитан Середа отправился со своими бойцами выполнять поставленную задачу. [165]

До села Строково оставалось еще километра три, когда появились фашистские танки и пехота. Наступление вражеской пехоты поддерживали более 120 танков.

Пограничники со связками гранат бросались под танки, уничтожали противника огнем из пулеметов и винтовок. До последней возможности дрался вместе со своими бойцами капитан И. М. Середа. Гранатами он подорвал гитлеровский танк, расстреливал врага из пулемета. Пограничники стояли насмерть, но силы были слишком неравны... В этом бою погибли комендант участка капитан И. М. Середа, военком комендатуры П. П. Колесниченко и с ними более 150 воинов. Лишь один участник того жаркого боя — пограничник А. И. Ковалев остался в живых. Он получил четыре ранения и лежал без сознания: фашисты сочли его мертвым. Ковалева нашла жительница села Парипасы Т. М. Скакун. Рискуя жизнью, укрыла она у себя раненого воина, выходила его, а затем проводила к партизанам.

...На месте героической гибели пограничников ныне воздвигнут памятник. На нем высечена надпись:

«Товарищ! Низко поклонись этим полям. Они окроплены кровью героев. Здесь 14.VII.41 г. в неравном бою с фашистскими танками погибли капитан Середа, политрук Колесниченко и 152 бойца 94-го пограничного отряда. Вечная слава героям!»

Указом Президиума Верховного Совета СССР Ивану Михайловичу Середе посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. Старший политрук Павел Петрович Колесниченко посмертно награжден орденом Отечественной войны I степени.

В сентябре 1941 года 94-й пограничный отряд получил задачу оборонять город Лубны Полтавской области. Бой шел уже несколько часов. Гитлеровцы подтягивали все новые и новые подразделения. И хотя численное превосходство было на стороне противника, пограничники стойко удерживали свои позиции.

В ходе боя начальник пограничного отряда майор Босый поручил офицеру штаба капитану Мирзиашвили организовать разведку села, которое просматривалось с правого фланга боевых порядков отряда, чтобы избежать окружения. Во главе группы бойцов капитан выдвинулся на машине к окраине села. Всюду было тихо, но Мирзиашвили, опытный командир, знал, что не следует доверять тишине, если враг в двух шагах. Он решил войти в село, [166] осмотреть строения и убедиться в безопасности этого пути для отхода отряда.

Пограничники двигались скрытно, пристально вглядываясь вперед. Вдруг капитан заметил замаскированный танк, а чуть дальше — пушку. «Засада!» — обожгла мысль.

Как сообщить в отряд? За селом сразу же начинается открытое поле, которое противник постоянно обстреливает. Пройти невозможно, а значит, нельзя послать связного. И Мирзиашвили принимает решение: пока гитлеровцы еще не открыли огонь, развернуть группу и завязать бой. В штабе отряда непременно услышат стрельбу и поймут, что село занято фашистами.

Тихо, почти шепотом, капитан подал команду развернуться к бою. Но как только пограничники начали выпрыгивать из машины, вражеский танк выстрелил и двинулся вперед. Снаряд разорвался совсем недалеко от машины, осколком ранило командира.

Пограничники приготовились к бою. В эту минуту Мирзиашвили приказал шоферу: «В отряд! Мы сдерживаем фашистов!» Проскочив буквально под самым носом у вражеского танка, машина устремилась к городу.

Пограничники дрались отважно. Гранатами был уничтожен вражеский танк, но гитлеровцы, стремясь побыстрее покончить с небольшой группой, направили на нее вторую машину. Мирзиашвили видел, как пограничник Гвоздев пополз вперед, сжимая в руках связку гранат. Вот он приподнялся, чтобы бросить ее под гусеницы, и в ту же секунду упал, сраженный пулеметной очередью. Не раздумывая, капитан вскочил и, схватив гранаты, метко бросил их под танк. Раздался взрыв, танк окутался дымом и остановился. Прячась за домами, пограничники метко разили врага. Завязался рукопашный бой. Фашисты не выдержали, отступили. Путь отряду был свободен.

Когда смолкли последние выстрелы, подбежавшие к капитану бойцы увидели расплывшееся на его гимнастерке алое пятно: осколок вражеского снаряда пробил грудь капитана.

За героический подвиг Михаил Дмитриевич Мирзиашвили посмертно награжден орденом Красного Знамени. На мраморной доске величественного монумента, воздвигнутого в украинском городе Лубны, первым в списке героев-пограничников, погибших здесь в сентябре 1941 года, значится его имя. [167]

В тяжелых боях участвовал и 92-й пограничный отряд. После боев на границе и завершения первого контрудара он отошел вместе с частями 99-й стрелковой дивизии, а 30 июня командир дивизии приказал отряду занять оборону южнее села Роги. Утром следующего дня в небе появился вражеский самолет-корректировщик, который тут же был сбит пограничниками. В 10 часов гитлеровцы начали наступление.

Гвардии полковник запаса М. Скрылев, бывший политрук Перемышльской заставы 92-го погранотряда, рассказывает, что начальник отряда Я. М. Тарутин лично руководил боем, в ходе которого пограничники подбили несколько танков. В том бою подполковник Тарутин был тяжело ранен, лейтенант Журавлев пытался вынести командира, но сам попал под огонь фашистских автоматчиков.

Бой длился несколько часов. Благодаря своему численному превосходству противнику с большим трудом удалось сломить сопротивление советских воинов и потеснить пограничников и подразделения 99-й дивизии. На месте сражения остались убитые и раненые. Гитлеровцы безжалостно расправились с теми, кто подавал признаки жизни.

После ухода фашистов местные жители решили похоронить погибших. 18-летняя Мария Деревянко, проходя по этому страшному полю, услышала слабый стон. Позже она рассказывала:

«Мы шли из села лощиной, а я повернула к ответвлению и пошла небольшой боковой лощинкой. Услышав стон, я испугалась и позвала подруг. Мы увидели в канаве раненого командира в форме пограничника. Он был очень слаб. Шевелил губами, но сказать ничего не мог. Правая нога его была разбита, и каждое движение причиняло боль. В селе стояли гитлеровцы, но мы все же решили перенести раненого в хату. Несли скрытно, огородами. По дороге сняли из его петлиц «шпалы» — знаки различия подполковника.

Раненого принесли в нашу хату, уложили в постель. Я побежала за фельдшерицей. Анастасия Николаевна Деревянко сделала укол, перевязала ногу. Раненый открыл глаза, увидел, что находится среди советских людей, и подал нам свои документы. Среди документов было удостоверение депутата Верховного Совета Молдавии. В нашей хате Тарутин пролежал около трех часов. Его сильно мучила боль, и спасти его мы ничем не могли». [168]

Тарутина похоронили в саду, а после войны его прах перенесли в братскую могилу около Дома культуры. Одна из улиц села Роги ныне носит имя Я. М. Тарутина. Сельчане свято чтут память о герое-пограничнике.

С тяжелыми боями отходили пограничники 92-го погранотряда под командованием начальника штаба капитана Кудряшева. С боем прошли они и переправу в Заречье, а в районе села Вороньки капитан Кудряшев собрал до 500 человек бойцов и командиров различных частей, разбил их на взводы и отделения, назначил командиров взводов из числа командиров и политработников. Боеспособной и уже довольно многочисленной военной части удалось прорвать фронт. В том бою фашисты потеряли знамя 437-го полка «СС», пять танков, 11 автомашин, 6 мотоциклов, 3 пушки, 3 миномета, много стрелкового оружия.

В сводке Политуправления войск НКВД о боевой деятельности и моральном состоянии частей, находившихся во вражеском окружении, есть строки, которые много говорят тем, кто прошел дорогами войны. Да и неискушенный читатель сможет понять, какими были стойкость духа пограничников, их воинское мастерство:

«Красноармеец-пограничник 92-го полка комсомолец Серсекеев командовал взводом в 42 человека и неоднократно разбивал мелкие группы противника. Одна группа немцев была уничтожена вместе с автомашиной. Кроме того, был выведен из строя фашистский танк, у которого гранатой перебили гусеницы. Удачным броском гранаты Серсекеев уничтожил немецкого автоматчика...

Действуя небольшими группами, пограничники смело пробивались вперед, нанося врагу урон в живой силе и в материальной части...

Все жили одним стремлением: вперед, на восток, к своим. При форсировании реки Сула 27 сентября группа подготовила щиты и навела переправу. Предупреждая возможный отрыв отдельных бойцов, к каждому отделению были прикреплены коммунисты. Прикрепленные к отделениям коммунисты доводили до бойцов ориентиры, места предстоящих привалов и т. д.

В результате группа бойцов и командиров в числе 65 человек с полным вооружением (ручпулеметом, семью пулеметами-пистолетами Дегтярева, 50 гранатами и т. д.) вышла из окружения.

Коммунисты и комсомольцы, как правило, находились в [169] первых рядах и личным примером воодушевляли остальных бойцов, увлекая их за собой.

Член ВКП(б), политрук транспортной роты 92-го пограничного полка Бутенко трижды ходил в атаку, ведя за собой группу бойцов Красной Армии численностью до полка. Лично Бутенко бутылками с горючей жидкостью уничтожил 2 танка противника».

В ходе одного из кровопролитных боев разведывательная группа пограничников 92-го отряда под командованием капитана Тарасова оказалась изолированной и не смогла соединиться со своими. Пройдя по тылам врага сотни километров, неоднократно вступая в схватки с фашистами, группа без потерь вышла из окружения и соединилась с отрядом. Пограничники захватили 7 станковых пулеметов, миномет, 2 мотоцикла, автоматы, сожгли 3 танка под Сенчой и уничтожили несколько десятков гитлеровских солдат и офицеров.

При выходе из окружения бойцы и командиры отряда проявили высокую товарищескую спайку, взаимную выручку и поддержку. «В группе пограничников 92-го полка, руководимой капитаном Тарасовым, все дали клятву: 1) оружие не бросать; 2) не сдаваться в плен и стрелять в каждого, кто поднимет руки для сдачи; 3) не переодеваться; 4) товарищей не бросать ни при каких обстоятельствах». Так записано в сводке о боевых действиях отряда. И эта клятва выполнялась не только при обороне Киева, но и во всех последующих боях.

«Псковский пограничный отряд нес службу охраны на зоне пограничного заграждения по линии старой границы... ...Псковский пограничный отряд, впоследствии переформированный в 9-й пограничный полк, провел пять боевых операций...»

Из боевого донесения. Июль 1941 года

По мере продвижения фронта в глубь нашей страны немалые испытания выпали на долю тех пограничных отрядов, которые несли постоянную службу в [170] «зоне заграждения», то есть на линии государственной границы, существовавшей до 1940 года. Их иногда называли «отряды 2-й линии». В их число входил и 9-й Псковский пограничный отряд, участок которого пролегал от северного берега Чудского озера до шоссе Ленинград — Двинск. Общая протяженность его составляла 382 километра.

В первые же дни войны отряд подвергся нападению фашистских самолетов, которые бомбили станцию и город Псков, станцию Остров, другие населенные пункты. Когда в последние дни июня началась массовая эвакуация населения из республик Советской Прибалтики, через контрольно-пропускные пункты отряда прошло около миллиона человек. Но под видом беженцев пыталась проникнуть в тыл действующей армии и гитлеровская агентура. Только за несколько дней июня пограничники 9-го отряда задержали и обезвредили 123 шпиона и диверсанта.

2 июля на участке 36-й заставы 9-й комендатуры появились немецкие танки. Застава упорно оборонялась, стойко удерживая позиции.

Вторая группа танков противника наступала на участке 34-й заставы. Начальник пограничного отряда выслал ей на помощь группу пограничников под командой старшего политрука Дядищева. Прибыв в город Остров, группа получила от генерал-майора Бочкова задачу занять оборону и обеспечить отход воинских частей из города. Пограничники успешно выполнили задачу и вышли из боя последними, израсходовав все боеприпасы.

В эти же дни личный состав 9-й комендатуры уничтожил вражеский десант в количестве 13 человек, а также экипаж сбитого нашими истребителями фашистского самолета.

По приказу командования пограничный отряд с боями отошел в район Новоселье, где занял оборону и в течение двух суток сдерживал наступление значительных сил противника. Сошлюсь на один пример из боевой истории этого отряда.

Начальник заставы лейтенант Н. Н. Семенов с группой бойцов попал под сильный огонь противника. Отходя к своим, лейтенант заметил около взорванного моста автомашину с ранеными бойцами и командирами. Вместе со своими пограничниками Семенов быстро восстановил переправу и вывел машину из-под обстрела. Жизнь раненых была спасена. Неподалеку, в кустах, лейтенант увидел брошенную [171] противотанковую пушку. Бойцы переправили ее на противоположный берег, замаскировали, разыскали снаряды. Противник, считая группу пограничников уничтоженной, открыто вышел на окраину села. Подпустив его на близкое расстояние, воины открыли огонь из пушки и автоматов. Гитлеровцы, понеся большие потери, отступили. Когда кончились снаряды и патроны, лейтенант Семенов отвел свою группу на новый рубеж. За этот подвиг Н. Н. Семенов награжден орденом Ленина.

В последующем пограничные отряды 2-й линии, сдерживая натиск противника, организованно отходили в составе частей Красной Армии.

Успешно охранял тылы действующей армии 11-й Себежский пограничный отряд. С подходом частей Красной Армии все заставы были стянуты к месту дислокации комендатур. Комендантам участков были поставлены задачи на ведение разведки.

Один из примеров ратного мастерства дозорных в той сложной обстановке — умелые действия 2-й заставы под командованием старшего лейтенанта Работы и его заместителя по политической части младшего политрука Графова.

3 июля застава, ведя разведку, обнаружила у реки две танкетки. Старший лейтенант Работа выстрелом из винтовки уничтожил башенного стрелка, а ручной пулеметчик Кузьменко взял на себя водителей. В том бою гитлеровцы потеряли до 15 человек убитыми и отступили.

За проявленное мужество старший лейтенант Работа был награжден орденом Красного Знамени, а Кузьменко — медалью «За отвагу».

Ценные сведения о противнике добыла 3-я застава во главе с лейтенантом Рогожниковым. Умело маневрируя, обходя фланги, бойцы заставы на одной из высот окружили вражескую группу и уничтожили ее. Захватив высоту, пограничники обрушили огонь по наступавшей фашистской пехоте. А затем, сдерживая врага, застава организованно отошла.

Впоследствии полк оказывал значительную помощь командованию армейских частей и соединений. Комендатуры (батальоны) добывали ценные данные о противнике, выполняли специальные и боевые задания, вели борьбу с диверсионно-разведывательными группами врага.

С боями отходил от старой границы и 13-й Березинский пограничный отряд. 22 августа возле деревни Облипушки на [172] отряд, к тому времени уже преобразованный в полк, двинулись десятки фашистских танков, поддерживаемых артиллерией. Через несколько минут четыре вражеские машины запылали. Силы, однако, оказались слишком неравные, и под натиском бронированной армады пограничники вынуждены были отойти.

Мужество и бесстрашие проявил в бою секретарь бюро ВЛКСМ 13-го полка И. Д. Савенков. Ему поручили вывезти знамя части, партийные и комсомольские документы. Выполняя задание, Савенков был тяжело ранен, но, несмотря на это. вырвался из окружения и доставил святыню части и документы в штаб охраны тыла 22-й армии.

Высокое боевое мастерство и отвагу проявил личный состав 16-го Дзержиновского пограничного отряда, охранявшего границу на участке Радошковичи — Старобин. Четверо суток подразделения отряда сдерживали натиск врага.

В течение 12 часов мужественно сражались на реке Илия пограничники 5-й погранзаставы во главе с лейтенантом Трегубовым, грамотным, решительным командиром. Наиболее ожесточенные, кровопролитные бои развернулись 27 июня в районе Заславля, где лейтенант Трегубое возглавил боевые действия 5-й заставы и подразделений 1-й комендатуры. Фашисты, зная о своем тройном численном превосходстве, перешли в наступление, рассчитывая на легкую победу.

Бой разгорелся в населенном пункте. Пограничники превратили каждый дом в опорную точку. В гитлеровцев полетели гранаты, бутылки с горючей смесью. С умело выбранных огневых позиций бойцы вели меткий огонь из ручных пулеметов и автоматов. И вражеские солдаты не выдержали, дрогнули и попятились. Пограничники перешли в штыковую атаку. Потеряв около 200 человек убитыми и ранеными, противник отошел на исходные позиции.

Но гитлеровцы не отказались от своего намерения сбить пограничников. В ночь на 28 июня вражеский пехотный батальон с девятью танками перешел в атаку. Снова разгорелся ожесточенный бой, и снова противник, понеся большие потери, вынужден был отступить.

Сдерживая яростный натиск врага, пограничники обеспечили эвакуацию раненых, оружия и боеприпасов и задержали наступление фашистов на этом направлении.

Получив приказ начальника отряда, гарнизон отошел к [173] Могилеву. Отход прикрывали пять пулеметчиков. Они тоже успешно выполнили свою боевую задачу.

16-й пограничный отряд плечом к плечу с армейскими частями не раз участвовал в боевых действиях. Так, когда вражеские десантники в районе Ярцево перерезали важнейшую коммуникацию — шоссе Москва — Минск, пограничники вместе с бойцами генерала К. К. Рокоссовского принимали участие в ликвидации десантников.

Около двух недель сдерживал гитлеровцев на рубежах рек Припять и Случь 18-й Житковический пограничный отряд, преобразованный в полк, которым командовал полковник М. Р. Аканин. Только под давлением превосходящих сил противника отряд отошел на новые рубежи.

Стойко оборонялся личный состав полка у белорусского местечка Копцевичи 24 июля 1941 года. Четыре раза переходил полк в контратаку, отбрасывая врага на исходные позиции. В ходе боя фашисты потеряли около 300 солдат и офицеров, пять орудий, танк, две бронемашины, десять автомашин, свыше сотни велосипедов. По инициативе командира полка на железнодорожные платформы были установлены наши танки, получился своеобразный бронепоезд. При его поддержке пограничный полк разгромил 512-й полк 293-й немецкой пехотной дивизии, взорвал три артиллерийских склада и захватил большие трофеи.

В августе 1941 года, ведя арьергардные бои, подразделения полка трижды вступали в бой с превосходящими силами врага. Особенно ожесточенным был бой 15 августа, когда полк выполнял задачу по обороне шоссе Чернигов — Нежин у села Яриловка, обеспечивая отход 75-й и 232-й дивизий. Здесь отличилась группа пограничников под командованием старшего лейтенанта Иванова, отбившая танковую атаку и уничтожившая в бою до 120 фашистов. Потери пограничников составили 8 человек убитыми и 13 ранеными.

Впоследствии 18-й погранотряд совместно с 17-м пограничным отрядом обеспечивал охрану переправы у местечка Сенча.

Мужественно оборонялся на старой границе и 83-й пограничный отряд, дислоцировавшийся в местечке Слободка Виленской области.

13 июля отряд совместно с мотострелковыми подразделениями вступил в бой, прикрывая штаб 22-й армии. Руководил боем капитан Полупанов. При поддержке пулеметного [174] взвода, которым командовал начальник пограничной заставы старший лейтенант Д. Н. Кубышкин, пограничники и воины мотострелкового полка, невзирая на сильный артиллерийский огонь, стойко отражали адаки пехоты и танков противника. До позднего вечера группа Полупанова сдерживала рвавшегося вперед врага, обеспечивая переход штаба армии на новый командный пункт. В этом бою личную храбрость и мужество проявил старший лейтенант Кубышкин. Он метко разил фашистов из станкового пулемета. Трижды раненный, он продолжал сражаться до конца боя. Охраняя тылы 22-й и 29-й армий, 83-й погранполк неоднократно отличался в боях, успешно выполнял задания командования. Из подразделений полка был сформирован и заброшен в тыл противника разведывательный отряд в количестве 170 человек, которым командовал капитан А. П. Брехов. Шестнадцать дней действовал отряд во вражеском тылу, взрывал эшелоны, склады с вооружением и боеприпасами. В ночь на 15 сентября разведотряд форсировал Западную Двину и успешно перешел линию фронта. За отвагу в борьбе с гитлеровцами 32 пограничника были награждены орденами и медалями.

«В октябре 1941 года под Юхновом 430 человек... под командованием майора тов. Старчака в течение четырех дней сдерживали наступление немецких войск, рвавшихся к Москве. Из состава отряда погиб 401 человек, но отряд не отступил и дал возможность подтянуть резервы и остановить противника на Юхновском направлении».

Из боевого донесения

К осени 1941 года развернулись тяжелые, кровопролитные бои на Московском направлении. Враг упорно рвался вперед, стремясь во что бы то ни стало захватить советскую столицу. Вместе с воинами Красной Армии сражались за Москву 13, 16, 38, 83, 87, 88 и 132-й пограничные полки.

В боях за Калинин и Москву отвагу и героизм проявил [175] личный состав 16-го пограничного полка, которым командовал подполковник А. А. Алексеев.

В последних числах ноября два полка 250-й немецкой пехотной дивизии с 60 танками и артиллерией прорвали оборону на участке 222-й стрелковой и 5-й дивизии народного ополчения в районе Таширово — Новое, на стыке 5-й и 83-й армий. Этот неожиданный прорыв представлял большую опасность: противник вышел в тыл 32-й дивизии 5-й армии, занял Акулово, Юшково, Петровское и двинулся далее, к Кубинке. Создавалась угроза выхода немецко-фашистских войск на шоссе Минск — Москва.

К этому времени 16-й погранполк выполнил задачу в районе Голицыно — Большие Вяземы — Одинцово, взаимодействуя с подразделениями 20-й танковой бригады. Как рассказал впоследствии генерал-майор А. Алексеев, в ночь на 30 ноября он получил донесение, в котором сообщалось о прорыве обороны на участке 5-й армии и продвижении немцев к Кубинке. Возле Акулово враг встретил упорное сопротивление и повернул на Голицыно, оставив в селах Юшково и Бурцеве заслон: пехотный полк, усиленный танками и артиллерией.

Командиру 16-го пограничного полка было приказано выделить наиболее боеспособное подразделение, создать сводную группу, в которую включить танки, и нанести удар по противнику в районе Юшково.

В сводную группу вошли 4-я рота 2-го батальона, усиленная за счет других подразделений, 6 танков 20-й танковой бригады и подразделение саперов. Командиром сводной группы был назначен капитан Д. Дженчураев, комиссаром — старший политрук С. П. Казначеев.

О действиях сводной группы в тот день рассказал капитан Дженчураев:

«Дул холодный, обжигающий ветер, мороз доходил до двадцати градусов. Артиллерийская канонада усиливалась, немцы бомбили станцию Голицыно и прилегающие к ней населенные пункты, там дымили пожарища.

В 17 часов мы достигли села Тарасково. Здесь рассказали бойцам о наших задачах, затем выслали боевую разведку. Комиссар Казначеев провел беседу с бойцами. До начала боя парторгу поступили заявления от воинов. Пограничники писали, что будут бороться с врагами, пока сердце не остановится. И каждый просил считать его коммунистом. Воины хорошо знали, что противник во много раз сильнее, [176] но за нами стояла Москва — сердце Родины, она умножала наши силы».

Обнаружив на дороге Голицыно — Юшково боевое охранение противника, пограничники скрытно сняли его, захватили пушку, несколько пулеметов и автомашин, другое оружие. Путь в Юшково был открыт. С наступлением темноты группа устремилась к деревне. Высланная вперед разведка доложила, что там находится более 30 танков, артиллерийский дивизион, минометная батарея и основные силы пехотного полка противника. Соотношение сил было явно не в пользу пограничников, но выбирать не приходилось: необходимо было выбить врага из деревни. Командир сводной группы принял решение в ночном бою нанести удар по фашистскому гарнизону и освободить Юшково. Рассчитывая на внезапность удара и боевое мастерство пограничников, капитан Дженчураев и комиссар Казначеев отдали приказ на бой.

Скрытно подойдя к деревне, пограничники на рассвете под прикрытием танков с трех направлений атаковали гитлеровцев, забрасывая вражеское расположение гранатами. Фашисты выскакивали из окон домов, метались по улицам, вели беспорядочную стрельбу. Ворвавшись в Юшково, танки с десантом пограничников уничтожили огневые точки врага. Пулеметчик Радобольский, находясь на башне нашего танка, корректировал его огонь. А когда танк, встретив препятствие, останавливался, пулеметчик расчищал ему путь, пробираясь ползком к препятствию. Как рассказал В. Платонов, десятки фашистов пали от пуль старшего сержанта коммуниста Радобольского, он поджег сарай, в котором сгорело 2 танка и 2 автомашины с боеприпасами.

В бою за Юшково, поднимая пограничников в атаку, был тяжело ранен старший политрук Казначеев. Он еще смог уничтожить пулеметный расчет противника, но затем силы оставили его. На помощь комиссару бросился сержант Попов и под огнем противника вынес политрука в безопасное место.

Тем временем смятение, вызванное в рядах противника внезапной атакой пограничников, постепенно прошло. Стремясь удержать Юшково и уничтожить атакующих, гитлеровцы бросили на них со стороны Бурцеве пехотную роту. Это была критическая минута боя. Казалось, что успех ночного боя закрепить не удастся. Положение спасли бойцы во главе с младшим политруком Ульяновым. Вслед за танками [177] они пошли в контратаку и отбросили фашистов. Смертью храбрых пал в том бою младший политрук Ульянов.

«Бой продолжался ровно 35 минут, — вспоминает А. А. Алексеев, — и закончился так же внезапно, как и начался. Фашистский полк был уничтожен:

Провели мы эту операцию 1 декабря в 4 часа утра, а через несколько дней началось знаменитое контрнаступление наших войск».

Потеряв у Юшково свыше 400 солдат и офицеров, 10 танков, 15 орудий, 10 автомашин с боеприпасами и другим снаряжением, противник, теснимый частями Красной Армии, начал отступать.

Все участники боя за Юшково награждены орденами и медалями.

Нелегкие задачи выполнял 88-й пограничный полк, охранявший тыл 30-й армии во время наступления немцев на Москву. В начале октября 1941 года полк участвовал в ликвидации прорыва и вел арьергардные бои в составе 220-й стрелковой дивизии. Подразделения полка, оборонявшие армейский штаб, смело вступали в бой с разведывательными передовыми отрядами врага и успешно уничтожали их. Только в октябре 1941 года полк принимал участие в многочисленных боях, в ходе которых пограничники не только оборонялись, но и неоднократно контратаковали противника, просачивались к нему в тыл.

7 октября группа в составе 40 человек под командованием старшего лейтенанта Марихина внезапно напала на вражеский штаб в Варварино. Гитлеровцы не выдержали и отступили, оставив в деревне 4 миномета, 8 станковых пулеметов и потеряв убитыми и ранеными около 80 человек.

24 октября подразделения полка вели тяжелый 13-часовой бой с превосходящими силами противника. Пограничники успешно отбили три атаки и продолжали стойко удерживать занимаемый рубеж в районе Попово.

8 течение 27–28 октября полк мощными контратаками очистил от врага деревню Вольно-Кожевников.

Героически сражался на подступах к Москве отряд пограничников, которым командовал майор И. Г. Старчак.

4 октября этому отряду, насчитывавшему немногим более 400 бойцов, была поставлена задача прикрыть Варшавское шоссе на участке, где врагу удалось прорвать фронт. Отряд занял оборону на бывшем учебном полигоне, что значительно облегчило ему подготовку и укрепление местности. [178]

Майор Старчак считал, что впереди еще есть наши части. Поэтому, когда вдали появилась колонна мотоциклистов, а за ней — броневики и танки, он решил, что это отступают наши войска, тем более что сидевшие на броневиках солдаты были одеты в советские маскхалаты. Понял он, что это не красноармейцы, а переодетые гитлеровцы, лишь когда выбежавшие навстречу «своим» бойцы были тут же расстреляны из пулеметов...

Семь часов длился бой. Фашисты неоднократно переходили в атаку, но каждый раз, встретив яростный огонь пограничников, откатывались назад.

Силы небольшого отряда быстро таяли. Кончились патроны. По приказу командира пограничники взорвали мост и отошли. А спустя некоторое время, пополнив запасы, перешли в контратаку.

«Немцы не ждали ответного удара, — писал впоследствии Старчак. — Особенно поразил их грохот моторов. Думая, что на них идут танки, немцы начали отступать. Но это были конечно же не танки. Девушка-шофер, отступавшая на своем «Зис-5» от самого Минска и теперь оказавшаяся в нашем отряде, предложила снять со всех грузовиков глушители. И моторы взревели почище танковых. Мне кажется, в этот момент немцы окончательно поверили, что против них обороняются крупные силы. А нас становилось все меньше...

Мы отступали шаг за шагом. Отступали медленно, отражая атаку за атакой. Старший сержант Курлин подпускал немцев вплотную к окопам и косил кинжальным огнем. Сержант Гасенок бил по врагу из трофейного пулемета. Наконец 6 октября к нам подошли курсанты Подольских пехотных училищ».

Высокую оценку действиям отряда майора Старчака дал Маршал Советского Союза Г. К. Жуков.

«Отряд И. Г. Старчака, — писал он, — после взрыва моста занял оборону по реке Угре. Вскоре он был поддержан отрядом курсантов Подольских военных училищ...

В результате пятидневных ожесточенных боев немногие остались в живых, но своим героическим самопожертвованием они сорвали план быстрого захвата Малоярославца и помогли нашим войскам выиграть необходимое время для организации обороны на подступах к Москве».

Участие в героической обороне Москвы — важная сторона служебной и боевой деятельности пограничных войск. [179]

Она потребовала от каждого бойца и командира огромного мужества, самоотверженности и стойкости. В битве за столицу пограничники снискали себе заслуженную славу.

«...В боях при обороне Одессы 26-й пограничный полк... руководимый командирами-пограничниками, показал исключительную стойкость. Пограничники проявили образцы храбрости, отваги, мужества и беспредельной любви и преданности к своей Родине и Коммунистической партии».

Из боевого донесения. Март 1942 года

«Бойцы Приморской армии и краснофлотцы отбивали ожесточенные атаки на севастопольском участке фронта. Пехотинцы подразделения Рубцова отбили десятки атак превосходящих сил противника и уничтожили до 2 полков немецкой пехоты, 11 танков и сбили 2 бомбардировщика противника».

Из сообщения Совинформбюро от 30 июня 1942 года

На юге нашей страны в конце 1941-го и в 1942 году события развивались также драматически. Здесь, как и на других фронтах, шли ожесточенные бои с наседавшим врагом.

26-й пограничный полк вместе с воинами Приморской армии и Черноморского флота, ополченцами оборонял Одессу. Командиром полка был назначен майор А. А. Маловский — бывший начальник штаба Одесского погранотряда, комиссаром — батальонный комиссар В. А. Гаврилов. Полк был сформирован на базе Одесского пограничного отряда, ставшего своеобразным резервом пополнения командного состава. На должности среднего и старшего начсостава Красной Армии из состава бойцов было выдвинуто более 100 военнослужащих, из них 3 — на должности командиров [180] полков, 2 — начальников штабов полков, 7 — командиров батальонов и 2 — военных комиссаров частей.

10 августа 1941 года 26-й погранполк занял оборону на рубеже Александровка — Свердлове — Кубинка. Часть его подразделений прикрывала шоссе Одесса — Первомайск. Свое боевое крещение полк получил через два дня, когда вражеская пехота при поддержке танков атаковала нашу оборону на участке 1-го батальона.

Наиболее трудное положение создалось на участке взвода лейтенанта Вахманина. Взвод понес большие потери. В окопе оставалось всего четверо пограничников, но отважные воины не дрогнули. Навстречу стремительно приближавшимся вражеским танкам поползли Илларионов, Худа-кин и Талибов. У каждого в руке — связка гранат. Четвертый — лейтенант Вахманин — прикрывал бойцов, вел огонь из пулемета по смотровым щелям вражеских машин. Остановился один фашистский танк, за ним другой. Но остальные продолжали идти вперед.

Вахманин бросил последнюю связку гранат в надвигавшуюся на него стальную махину. Раздался взрыв, и танк замер на месте.

Пять фашистских танков уничтожили пограничники в этом неравном бою. Гитлеровцы вынуждены были отойти. Но этого уже не увидели ни Илларионов, ни Худакин, ни Талибов. Все они пали смертью храбрых. Ценой своей жизни герои-пограничники остановили врага на этом участке обороны полка.

Храбро сражались бойцы 1-го батальона под командованием капитана К. С. Шейкина. 17 августа фашисты потеснили соседний полк. Комбат, получив приказ выбить вклинившегося противника, посадил личный состав на автомашины и, прибыв на угрожаемый участок, с ходу контратаковал фашистов. Враг, понеся большие потери, отступил более чем на 6 километров.

Высокое мастерство управления полком и личную отвагу проявил майор А. А. Маловский. Только 26 августа пограничники разгромили вражеский полк, захватили 4 пушки, 8 минометов, 12 тяжелых пулеметов, до 2 тысяч снарядов, 3 повозки с боеприпасами и 16 пленных.

28 августа майор Маловский был ранен в обе ноги, но до конца боя не уходил с командного пункта.

В первых рядах, как всегда, шли коммунисты. Комиссар батальона политрук Карпов не раз водил бойцов в атаку, [181] уничтожал фашистов из станкового пулемета. Когда на одном из направлений обороны создалось критическое положение, Карпов с винтовкой наперевес первым поднялся в атаку и увлек за собой пограничников. Враг не выдержал штыкового удара и отступил.

Равняясь на коммунистов, проявляли бесстрашие и комсомольцы. Когда в батальоне краснофлотцев был убит комбат, комсомолец-пограничник Евгений Афанасьев взял на себя командование и повел моряков в атаку. Вскоре Афанасьева назначили на командную должность, как и других младших командиров и рядовых красноармейцев, отличившихся в боях.

На всех участках, на каждом рубеже пограничники полка проявляли отвагу и высочайшее воинское мастерство. Всего в период с 11 августа по 1 сентября 1941 года личный состав полка и приданных ему подразделений уничтожил около 2000 фашистов, захватил и уничтожил 6 танков, 6 пушек, 69 станковых и ручных пулеметов, 5 минометов и много боеприпасов.

В октябре 1941 года 26-й пограничный полк по решению командования Приморской армии был эвакуирован в Крым. Последней из осажденной Одессы ушла группа пограничников, которой командовал капитан Шейкин.

На базе полка была создана 184-я стрелковая дивизия, которая заняла оборону на подступах к Севастополю. В дивизию влилась Очаковская пограничная комендатура под командованием майора А. П. Изугенева. На пограничников была возложена оборона морского побережья от Балаклавы до Феодосии.

Тяжелые оборонительные бои развернулись в ноябре 1941 года. Враг рвался к Керчи. 184-я дивизия оказалась в полном окружении. Отдельные ее подразделения с тяжелыми боями прорывались к Севастополю, другие присоединились к партизанам.

Геройски сражался батальон во главе с комиссаром П. П. Молосновым. В газете «Правда» 6 декабря 1941 года было помещено сообщение: «Группа бойцов под командованием батальонного комиссара тов. Молоснова ворвалась в расположение противника. Она разгромила немецкий штаб, уничтожив 11 офицеров, бойцы и командиры благополучно вышли из окружения».

К концу ноября в Севастополь вышло около тысячи бойцов дивизии, среди них и командир 262-го полка майор [182] Г. А. Рубцов — офицер штаба пограничных войск Черноморского округа. Из пограничников, вышедших из окружения, был сформирован 456-й отдельный стрелковый пограничный полк. Командиром его назначили майора Г. А. Рубцова, военкомом — старшего политрука А. Г. Смирнова.

Оборона пограничного полка проходила по линии Генуэзская башня — высота 368 и 212. Здесь пограничники стояли насмерть, не давая фашистам возможности захватить Балаклаву и прорваться к Севастополю. Они превратили Генуэзскую башню в неприступную крепость. Один из ее защитников, бывший помощник командира взвода минометчиков Комаров, ныне проживающий в Ленинграде, вспоминает:

«Башня была двухэтажная, с толстыми стенами. На ней находился наблюдательный пункт, были установлены два станковых пулемета и четыре миномета. А на самом верху гордо развевался Красный флаг. В течение всей обороны немцы упорно пытались разрушить башню, били по ней из всех видов оружия».

Фашисты непрерывно обстреливали позиции полка Рубцова. Но когда дым рассеивался и оседала пыль, было видно, что башня стоит, как и раньше. Из ее бойниц пограничники вели по гитлеровцам уничтожающий огонь, и сотни вражеских трупов усеивали подступы к высоте.

Волнующие строки найденного в башне фронтового дневника политрука Шарапова наглядно свидетельствуют, какими были подвиги героев-пограничников, какой была повседневная боевая жизнь гарнизона.

Вот одна из тех записей:

«17 апреля 1942 года — разведка в тыл противника. Вышли в 4 часа утра. Рейд под командованием лейтенанта Сохача. С нами рация. Корректировали огонь артиллерии. Выпущено 60 снарядов по врагу. Поддерживающая группа под командованием младшего сержанта Гончарова уничтожила 4 фашиста, снайпером Николаевым уничтожено 2 гитлеровца».

16 марта политрук делает запись о новом артиллерийском обстреле башни и города, о беседах с бойцами, отмечает, что «моральный дух бойцов здоровый, питание хорошее...».

Действия личного состава полка характеризовались большой активностью и наступательностью. Особенно отличились разведчики, которые по заданию командования не [183] раз ходили в тыл врага, добывали ценные данные. «Активно действовали разведчики части командира Рубцова». Так кратко сообщалось в сводке о боевых действиях на подступах к Севастополю на страницах газеты Приморской отдельной армии «За Родину», издававшейся в период обороны города в 1941–1942 годах.

Речь шла о семи разведчиках под командованием лейтенанта Крайнова. В их числе были ефрейторы Смирнов и Ефимов старшина 1-й статьи Братченко, пулеметчик Ильичев, красноармейцы Дмитриев и Рубан.

Получив задание, разведчики изучили маршрут по карте, осмотрели местность, где предстояло действовать, и, укрываясь за валунами, вышли к берегу моря, где лейтенант оставил прикрытие на случай отхода Ильичева и Рубана.

Сделав проходы в минном поле противника, разведчики поднялись на один из скатов высоты. Лейтенант организовал наблюдение за противником. Уточнили вражеские огневые точки, нанесли их на карту, вскрыли расположение вражеских окопов, засекли несколько дзотов.

Выполнив задачу, разведчики направились обратно, но у разминированного прохода столкнулись с несколькими десятками гитлеровцев. Тогда лейтенант Крайнев принимает решение дать бой и под прикрытием огня попытаться разминировать новый проход.

Разведчики, забросав фашистов гранатами, открыли огонь. Но тут же враг начал обстрел из минометов. Мины падали так плотно, что, казалось, не найти места, где можно было бы пройти. Одновременно по разведчикам открыли огонь шесть пулеметов.

Рассказывая об этом бое, старший политрук Ф. Ревенко писал, что с наблюдательного пункта роты внимательно следили за боем. И когда увидели, как четверо израненных пограничников несут пятого, на помощь им послали группу бойцов. Совместными усилиями разведчики были спасены, а добытые ими сведения сразу же использовало командование.

Подполковник Рубцов нередко выступал в армейской печати, рассказывая о мужестве своих подчиненных.

«Саперов называют боевыми друзьями всех родов войск, — писал он в газете «За Родину» 13 февраля 1942 года. — С большим правом это можно сказать о командире взвода инженерной разведки товарище Мануйлове. Сколько раз приходилось ему проникать в тыл врага, подползать [184] к окопам фашистов и буквально под носом у них очищать проходы на минных полях, взрывать вражеские укрепления.

...Мануйлов — знающий и любящий свое дело командир — передает свой богатый боевой опыт красноармейцам, пользуется у них любовью и уважением».

О некоторых эпизодах боев пограничного полка под командованием Рубцова рассказал старший лейтенант запаса С. В. Козленков, бывший командир роты сводного пограничного полка.

— Словно селевой поток шли фашисты на позиции пограничников, но были отбиты, — вспоминал он. — Враг предпринимал отчаянные усилия, стремясь прорвать оборону. В канун нового, 1942 года фашисты, воспользовавшись тем, что их окопы находились на высоте, спустили по откосу начиненную взрывчаткой бочку. Она взорвалась в нескольких метрах от траншеи, в которой оборонялись пограничники. Пятнадцать бойцов получили тяжелые ранения.

Подполковник Рубцов предвидел, что немцы не ограничатся этим и могут преподнести еще какой-нибудь «сюрприз». Чтобы не допустить этого и проучить гитлеровцев, он отобрал лучших стрелков, которых возглавил лейтенант Бодков, и поставил им задачу: выдвинуться вперед, ближе к укреплениям противника, отрыть ячейки и замаскироваться, а как только немцы выкатят бочки, обстрелять их бро-небойно-зажигательными пулями.

Шли дни, фашисты не предпринимали никаких активных действий. Лишь на десятый день они наконец выкатили на бруствер бочку.

— Грянул выстрел — ив следующее мгновение раздался страшной силы взрыв. За ним еще два подряд — видимо, взорвались бочки, которые были в траншее, — и всю вершину заволокло едким черным дымом. Когда он рассеялся, мы увидели, что вершина похожа на кратер вулкана... С тех пор бочек немцы больше не катили. Так что били врага, как говорят, не числом, а умением.

Один из участников героической обороны Севастополя, бывший командир взвода 456-го отдельного пограничного полка Константин Михайлович Хомутецкий при встрече с пограничниками в марте 1965 года рассказывал:

«Исключительно тяжелая обстановка на участке полка сложилась в конце мая 1942 года. Фашисты предприняли решительное наступление. В эти дни в наших окопах часто можно было увидеть командира полка подполковника Рубцова. [185] Этот коренастый, крупный, выше среднего роста человек, энергичный и внимательный к людям, проверял способности каждой огневой точки к отражению атак противника. Беседовал с пограничниками, инструктировал их, давал советы. Герасим Архипович Рубцов никогда не скрывал от солдат трудностей. Помню, как после одной из массированных бомбежек в окопах появился наш командир.

— Ну как, ребята, живы? — спросил он. — Сегодня до трехсот килограммов сброшено на нашу голову. Если выдержали, то и дальше устоим».

Исключительно стойко оборонялись пограничники. Несмотря на численное превосходство фашистов, а против обескровленного полка наступала 1-я пехотная дивизия, поддерживаемая авиацией, артиллерией и танками, полк не допустил прорыва, о чем и сообщило 30 июня 1942 года Совинформбюро.

В начале июля полк выполнил последнее боевое задание: обеспечил отход главных сил и эвакуацию Севастополя. В неравном бою Г. А. Рубцов погиб. Оставшиеся в живых пограничники ушли в партизаны.

За мужество и героизм в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками Г. А. Рубцову посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза. Его именем названа одна из пограничных застав в Крыму.

Подвиг пограничников увековечен в Старой крепости в Балаклаве, где установлена мемориальная доска. Надпись на ней гласит: «Здесь насмерть сражался пограничный полк НКВД против фашистских захватчиков в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов».

Подвиги воинов-пограничников, защищавших Севастополь, неисчислимы. И среди них особое место по праву занимает подвиг разведчика-пограничника 456-го пограничного полка Ивана Богатыря. Он участвовал в обороне Одессы и Севастополя. Был признанным мастером по добыче «языка». Отличался хладнокровием, отвагой, решительностью.

В июле 1942 года И. Богатырь в составе пулеметного взвода защищал высоту 96,4 на Балаклавском направлении. Здесь шли тяжелые, кровопролитные бои. Противник не жалел сил для того, чтобы выбить советских воинов с высоты, так как, не овладев ею, невозможно было двигаться дальше, на Балаклаву. ...К вечеру 9 июля из всех защитников высоты в живых [186] остался один Иван Богатырь. Он укрылся в доте и огнем пулемета разил врага. Фашисты обрушили на пограничника ураганный артиллерийский и минометный огонь, но не смогли заставить замолчать его пулемет. Богатырь зорко следил за действиями противника, не давал ему приблизиться к доту. В этом бою отважный пограничник еще раз доказал, что и один в поле — воин.

Пять часов подряд без передышки шел бой. Триста минут шквального огня и непрерывных атак. Триста минут подвига. Когда пулемет раскалился, Иван начал стрелять из автомата, забрасывал врага гранатами. Он не чувствовал боли от полученной раны, не замечал, что в перекрытии дота зияет дыра.

«Раз надо, пограничники устоят, так и передайте» — эти слова звучали в ушах Ивана Богатыря: он сказал их своему командиру перед боем. Он выполнит эту клятву, чего бы это ни стоило, даже ценой жизни.

И пограничник еще сильнее нажимает на гашетку пулемета, отбивая очередную атаку гитлеровцев. Сколько их отбито, этих атак? Иван перестал их считать, не различает уже, когда кончается одна и начинается другая.

Неподалеку от дота, где обосновался И. Богатырь, разорвался тяжелый снаряд. Иван почувствовал тупой удар в голову, зазвенело в ушах.

«Контузило», — понял он и, еще крепче сжав рукоятки пулемета, опять нажал на гашетку. Ровно застрекотал «максим», поливая фашистов свинцовым дождем. Острая боль пронзила правую руку. Иван увидел на рукаве кровь, но времени на перевязку не было — враг наседал. Богатырь отступил на полшага от пулемета, повернулся к нему боком и изо всей силы стиснул рукоятку и гашетку пулемета левой рукой. Через несколько минут пограничник был ранен в левую руку...

«Как же теперь стрелять?» — с отчаянием подумал Иван. Превозмогая боль, он грудью навалился на короб «максима», развернул пулемет и, тяжело подняв раненую руку, нажал на гашетку...

И эта атака была отбита. Враг опять, в который уже раз, не смог овладеть высотой. Отступающие фашисты — это было последнее, что увидел И. Богатырь. Потеряв сознание, он упал на раскаленный пулемет.

Сколько он пролежал так: час, два, а может, всего минуту? Этого Иван сказать не мог. Он очнулся от страшной [187] боли. Хотелось пить, было темно и душно. И удивительно тихо. «Неужели немцы прошли на Балаклаву?» — обожгла тревожная мысль. Собравшись с силами, Иван встал и, шатаясь, выбрался из дота. Кругом — трупы вражеских солдат, откуда-то снизу доносились стоны раненых.

«Нет, не прошли», — удовлетворенно подумал пограничник. Он отыскал ракетницу: надо дать знать своим, что высота держится, что сержант Богатырь живой и просит помощи. Совсем близко разорвалась граната. По ногам хлестнуло осколками, и в то же мгновение Богатырь увидел перед собой фашистского офицера. Все произошло в считанные секунды: молниеносным ударом сержант выбил из рук немца автомат, выхватил кинжал...

В небо взвилась ракета, чуть задержалась и, словно нехотя, медленно начала опускаться вниз. Иван внимательно следил за ней. Ему казалось, что она падает прямо на него и свет ее нестерпимо ярок, как солнце...

Его нашли рано утром у разбитого дота. Иван лежал без сознания, все еще сжимая в руке ракетницу. Товарищи доставили его в медсанбат, откуда мужественного пограничника отправили в госпиталь. А вскоре вся страна узнала имя нового Героя Советского Союза — Ивана Ивановича Богатыря.

«За умелые действия в горных условиях и успешное выполнение задачи по овладению перевалом Азишский командиру, комиссару и всему личному составу 23-го Краснознаменного погранполка... объявлена благодарность».

Из докладной записки о боевых действиях пограничных частей Черноморской группы с 9 августа по 24 октября 1942 года

«...24-й погранполк был снят с охраны тыла Красной Армии и переброшен на оборону переправ через Манычский канал...»

Из описания боевых действий 24-го пограничного полка [188]

«...Для организации обороны, службы и обеспечения жесткого порядка движения на переправах через Дон передислоцировать 3-й стрелковый батальон, штаб и спецподразделения 25-го погранполка на рубеж: справа — Ведерниковский, слева — Раздорская...»

Из оперативного распоряжения

«Войска Закавказского фронта овладели городом Майкоп. Первыми в город Майкоп вошли подразделения 23-го стрелкового полка под командованием подполковника П. К. Казака».

Из сообщения Совинформбюро от 30 января 1943 года

Разными путями шли пограничные полки по дорогам войны, но все их действия, будь то самая что ни на есть передовая линия или, как случалось особенно в первый период войны, жестокий, неравный арьергардный бой, или охрана тыла наших войск, — всюду пограничников объединяло одно стремление: нанести врагу как можно больше потерь, быстрее освободить советскую землю от фашистского нашествия и вернуться на священные рубежи Родины.

Расскажу о некоторых фактах боевой деятельности отдельных пограничных отрядов, которые встретили врага на рассвете 22 июня — тем боям была посвящена первая глава — в последующий период Великой Отечественной.

23-й Липканский пограничный полк с июля 1941 года охранял коммуникации действующей армии на Украине и участвовал в обороне городов Умани, Кривого Рога, Каховки, Запорожья, Днепропетровска, Сталино, Горловки и других населенных пунктов. Мужество и воинское мастерство воинов полка в оборонительных боях второй половины 1941 года не раз отмечались в приказах командования.

Трудным было для липканцев лето 1942 года.

После 600-километрового марша в августе 1942 года 23-й Краснознаменный полк сосредоточился в 20 километрах северо-восточнее Сочи, а затем в трудных условиях горной местности в течение трех месяцев оборонял важные в стратегическом отношении перевалы, героически отбивая постоянные атаки противника. [189]

К зиме боевые действия наших войск все чаще достигали успеха. 30 января в сводках Совинформбюро была отмечена и победа 23-го полка — бывшего Липканского пограничного отряда.

Случилось это так. В то время когда 1-й и 3-й батальоны 23-го уже дважды Краснознаменного погранполка несли службу по охране тыла, 2-й батальон участвовал в боевых действиях. Командовал батальоном майор Н. М. Пискун. Обороняя станицу Алексеевскую, пограничники не давали противнику покоя своими дерзкими налетами. За два с половиной месяца разведгруппы батальона истребили 300 солдат и офицеров, уничтожили 56 повозок и 5 автомашин с боеприпасами и продовольствием. 19 января 1943 года по приказу штаба 46-й армии батальону была поставлена задача перейти в наступление на станицу Нижегородскую.

Враг имел более 1000 солдат и офицеров, 7 орудий, 10 батальонных минометов, десятки станковых и легких пулеметов.

25 января батальон начал наступление. Четырнадцать часов шел бой. Фашисты несколько раз переходили в контратаки, но под напором пограничников вынуждены были отступить. Батальон, преследуя врага, захватил большие трофеи, много пленных и вышел к Майкопу.

В городе пограничники освободили 1500 военнопленных, захватили 200 тонн авиабензина, более 1000 авиабомб, свыше 200 километров пятижильного кабеля, 1550 автомашин, 100 тракторов, большое количество патронов и снарядов, много другого оружия и военного имущества. «Взятием Майкопа 2-й батальон 23-го дважды Краснознаменного погранполка, — говорилось в докладе командования, — отрезал путь отхода вражескому гарнизону к Тульской, который целиком сдался в плен подошедшим партизанским отрядам».

В последующие дни, с 25 января по 2 февраля, батальон уничтожил свыше 1000 гитлеровцев, 50 фашистов взял в плен.

За умелые действия в горных условиях и успешное выполнение задачи по овладению перевалом Азишский командиру, комиссару и всему личному составу 23-го Краснознаменного погранполка, принимавшему участие в боях, Военный совет Черноморской группы Закавказского фронта объявил благодарность, многие бойцы были представлены к наградам. [190]

24-й пограничный отряд удерживал границу до 2 июля 1941 года. В последующем отряд выполнял задачи в составе 18-й армии Южного фронта. Зная мужество пограничников, командование направляло их на наиболее ответственные участки. Так, например, когда наши части отходили к Днепру, отряд обеспечил переправу одиннадцати тысяч гражданского населения, 2260 автомашин, 142 тракторов, несколько тысяч повозок и крупного рогатого скота.

Не раз пограничники в чрезвычайно сложных условиях вступали в бой с противником, обеспечивая отход частей Красной Армии. Никогда не померкнет в памяти народа и подвиг личного состава 24-го пограничного полка в битве на Маныче.

26 июля 1942 года полк получил задачу организовать оборону переправ через Манычский канал на дороге Пролетарская — Сальск. Рассказывая о событиях тех дней, командир полка подполковник С. Е. Капустин писал в своих воспоминаниях:

«Еще вчера мы были за Доном. А приказ — оборонять район, расположенный почти в 100 километрах от реки в глубоком тылу! Произошло же вот что: немецко-фашистское командование, не сумев взять в кольцо войска Южного фронта севернее Дона, решило окружить и уничтожить их между Доном и Кубанью. С этой целью, переправив танки и артиллерию через реку, соединения 1-й и 4-й немецких танковых армий уже 26 июля, не встречая организованного сопротивления, начали наступление передовыми частями в южном направлении.

Из района Николаевской на Большую Мартыновку, Пролетарскую, Сальск наносил удар 40-й танковый корпус. Возникла опасность прорыва противника и захвата им Манычских переправ, что создало бы тяжелую обстановку для наших войск в районе южнее Ростова. Нависла угроза их окружения».

24-й погранполк, совершив многокилометровый марш, занял оборону совместно с приданным ему батальоном полка внутренних войск и курсами офицеров запаса. Их поддерживали 1-я и 2-я батареи 6-го артиллерийского полка и две батареи 4-го артполка.

Весь день 30 июля противник методично обстреливал боевые порядки полка, 9 бомбардировщиков и 2 истребителя противника четырежды штурмовали его оборону. Из доклада разведки стало известно, что со стороны Веселого в направлении [191] Сальска движется большая группа танков и мотопехоты врага.

К 13 часам 31 июля немецкое командование, сосредоточив в районе дамбы и железнодорожного моста до 150 танков и бронемашин и свыше 50 машин с пехотой, под прикрытием огня артиллерии, минометов и станковых пулеметов начало переправу через Маныч. В бой вступила группа младшего политрука Павленко, но, несмотря на сильный огонь, противник продолжал переправу. Оценив обстановку, командир 2-го батальона майор Волков выслал на помощь группе Павленко 6-ю заставу под командованием начальника штаба батальона старшего лейтенанта Ф. Я. Шумкина. Общими усилиями пограничники не только остановили врага, но и, перейдя в контратаку, обратили его в бегство, а затем штыковым ударом полностью уничтожили.

Фашисты, сосредоточив основные силы на стыке 1-го и 2-го батальонов, сумели за короткое время переправить на наш берег до 600–700 солдат, которые, рассредоточившись, перешли в атаку на позиции 2-го батальона. В этой критической обстановке командир полка организует фланговую контратаку противника силами 3-го батальона. Гитлеровцы не приняли штыкового удара и закрепились на высоте. Бой длился всю ночь, пограничники не раз поднимались в атаку, а на рассвете батальон добил переправившихся на советский берег фашистов.

Однако положение полка по-прежнему оставалось крайне тяжелым. Это объяснялось тем, что на левом фланге противнику удалось захватить плацдарм. Создавалась реальная угроза выхода фашистов в тыл обороны полка. Противник легко мог окружить оборонявшиеся части по рубежу реки Средний Егорлык и, прижимая их к Манычу с юга, уничтожить. Учитывая это, командир полка принял следующее решение: прикрываясь боевым охранением, отвести полк на южный берег реки Средний Егорлык. Это решение утвердил начальник штаба 74-й Таманской дивизии. Но не успел батальон отойти, как противник перешел в наступление. С кровопролитными боями отходили 1-й и 2-й батальоны и к вечеру заняли оборону на южном берегу Среднего Егорлыка.

С большим упорством и стойкостью отражали пограничники атаки врага. Высокие боевые и командирские качества проявило командование 2-го батальона — комбат майор [192] Ф. С. Волков, военком старший политрук М. И. Панков, начальник штаба Ф. Я. Шумкин. Благодаря стойкости личного состава 2-го батальона противнику не удалось прорвать нашу оборону. И тем не менее под давлением превосходящих сил врага 24-й пограничный полк вынужден был отойти и занять оборону на северной и западной окраинах Екатериновки. Здесь, в боях под Екатериновкой, бойцы и командиры полка еще раз показали, на что способны советские пограничники, защищая свою Родину. В течение трех часов сражался полк в окружении. Уничтожив до 200 солдат и офицеров противника, 3 танкетки, 2 машины, 3 пулемета и миномет, подразделения полка начали с боем выходить из вражеского кольца в направлении на Новый Маныч.

В дальнейшем по приказу командования полк выполнял задачи в составе 2-й гвардейской дивизии.

Отдавая дань уважения героизму пограничников, трудящиеся Сальского района насыпали курган — Курган Бессмертия. На вершине его воздвигнут обелиск Славы, на котором высечено: «Вечно будет жить в памяти сельчан подвиг пограничников 24-го полка».

Родина высоко оценила доблесть и самоотверженность 23-го и 24-го пограничных полков: оба они были удостоены ордена Красного Знамени.

Пограничные войска Молдавского округа сдали обороняемые участки границы частям Красной Армии 1 июля 1941 года, а сами приступили к выполнению задач по охране тыла наших войск. Однако отдельные части погранвойск округа участвовали в непосредственных боевых действиях.

25-й Кагульский погранполк до 5 августа оборонял Бендеры, железнодорожную станцию Затишье и село Цебриково. С 12 августа на полк были возложены задачи по обороне города Николаева. В последующем, отходя с частями Красной Армии, полк вышел на реку Молочная, где обеспечивал переправу и охрану мостов, а также сдерживал наступление противника, рвавшегося к Ростову.

Несколько цифр, характеризующих боевую деятельность полка: в результате боевых действий с 22 июня по 31 декабря 1941 года его подразделения истребили свыше пяти батальонов противника, взяли в плен около 80 человек. Кроме того, полк захватил много оружия, боеприпасов, другие трофеи. [193]

В июле 1942 года 25-й пограничный полк нес службу по охране тыла 9-й и 56-й армий Южного фронта. Обстановка была сложной. Части и соединения Красной Армии отступали под натиском превосходящих сил врага, оказывая ему повсеместно упорное сопротивление. Именно в это время, 16 июля, в штаб полка поступил приказ об организации обороны и обеспечении жесткого порядка на переправах через Дон, а также о передислокации 3-го стрелкового батальона.

Переправа в Раздорской не могла работать круглосуточно. Лишь с наступлением темноты удавалось навести понтонный мост, а спустя несколько часов, когда начинало светать, его разводили. В дневное время переправлялись на подручных средствах, на паромах и лодках.

Автору этих строк также пришлось попасть в тот людской водоворот в Раздорской. Не так-то легко было в те ночи переправиться на правый берег Дона. Несколько суток пришлось нам ждать своей очереди.

На берегу у переправы скопилось огромное количество боевой техники, войсковых частей, но еще больше было гражданского населения — женщин, стариков, детей, эвакуируемых в тыл работников предприятий, организаций, колхозов и совхозов. Кто на автомашинах, кто на телегах и подводах, а кто и пешком — все спешили уйти от наступавшего врага. Угоняли скот, увозили хлеб, чтобы не оставлять фашистам.

Образовалась многокилометровая очередь. Значительная часть войск рассредоточилась вдоль берега, надеясь переправиться на подручных средствах. Этим воспользовался противник. Он организовал беспрерывную бомбежку, от которой и войска, и прежде всего мирное население несли большие потери. Вражеские самолеты налетали большими группами, сбрасывали бомбы, а затем на бреющем полете открывали огонь из крупнокалиберных пулеметов. На смену отбомбившейся группе тут же прилетала вторая, за ней третья...

И так в течение всего дня. Укрыться было негде. Все овраги и балки были забиты людьми, но и они были ненадежной защитой.

Многие бойцы и офицеры, даже целые подразделения, не ожидая наведения переправы, пытались добраться до противоположного берега на подручных средствах, а некоторые и вплавь. [194]

В этих тяжелейших условиях 3-й батальон 25-го погранполка, командиром которого был майор Ф. Д. Карпов, а военкомом — батальонный комиссар А. И. Кочергин, прикрывал переправу, не допуская прорыва гитлеровцев к реке.

Участник описываемых событий, в то время комсорг 3-го стрелкового батальона, а ныне майор в отставке А. К. Тури-ков вспоминает:

«Нашему 3-му батальону 25-го погранполка было приказано обеспечить переправу через Дон в станице Раздорской отходящих частей Красной Армии и эвакуированных, охранять и оборонять переправу до конца.

Это был жестокий бой с превосходящим в несколько раз врагом. Особенно досаждали фашистская авиация и артиллерия, а для борьбы с ними у нас не было никаких средств. От огня артиллерии и бомбежки мы несли значительные потери. Как мне известно, в бою под станицей Раздорской наш батальон потерял только убитыми 40 человек. Здесь на моих глазах погибли старший лейтенант Петров, ленинградский слесарь старшина М. М. Алферов, пограничники Прокуза, Белов, Новоселов и другие».

В том бою был контужен и сам Туриков.

Батальону пришлось сдерживать гитлеровцев не только на правом, но и на левом берегу, так как враг форсировал Дон в нескольких местах левее и правее переправы, пытаясь окружить пограничников и сорвать переправу частей Красной Армии.

23 июля противник пытался из района Каныгина овладеть переправой и захватить станицу Раздорская. В четырехчасовом бою 3-й батальон контратакой выбил противника из станицы, обеспечив успешную переправу наших войск.

В ходе выполнения боевой задачи личную отвагу и мужество проявили начальник штаба полка майор С. А. Мартынов, непосредственно руководивший боевыми действиями батальона, начальник политотдела полка батальонный комиссар Н. П. Подгайский, комбат Карпов, военком батальона батальонный комиссар Кочергин, капитан Виноградов, младшие политруки Ершов и Калинин, младший лейтенант Бутко и другие. За период с 18 по 31 июля 1942 года батальон уничтожил 726 солдат и офицеров противника, подбил 2 танка, 7 танкеток, 4 бронемашины, сбил самолет и уничтожил 7 минометов. [195]

Прославился 25-й Краснознаменный полк и в битве за Кавказ. Когда создалась угроза прорыва противника к Черному морю, 25-й пограничный полк после 500-километрового марша из района Ростова сосредоточился в 40 километрах юго-западнее Черкесска, но в связи с продвижением противника в юго-восточном направлении полк отошел в горы и с 12 августа в исключительно тяжелых условиях совершил марш через Главный Кавказский хребет к Черноморскому побережью. 30 августа полк занял оборону на перевале Санчаро. Как свидетельствует генерал армии И. В. Тюленев, 25-й погранполк «способствовал ликвидации угрозы выхода противника в район Сухуми, уничтожив свыше тысячи солдат и офицеров противника, захватив большие трофеи».

После разгрома немецко-фашистских войск на Тамани 23, 24 и 25-й полки участвовали в Керченской операции, обеспечивали действия наших войск по освобождению Крыма.

Нелегкими были фронтовые дороги 79-го погранполка. Личный состав Измаильского пограничного отряда, приобретя опыт боевых действий в первые дни войны на границе, успешно выполнял возложенные на него задачи. Этому в значительной мере способствовало активное воспитание пограничников на боевых традициях отряда. Один факт в подтверждение этого.

Через несколько дней после нападения фашистской Германии наступила третья годовщина со дня создания отряда. Несмотря на сложность обстановки в те дни, командир полка подполковник С. Г. Грачев счел необходимым отметить эту дату. Был издан приказ по отряду. Приведу его текст почти полностью:

«Привет мужественным и бесстрашным бойцам-пограничникам отряда, стойко и отважно борющимся с фашистскими варварами!

Приказ

Н-скому Измаильскому пограничному отряду войск НКВД СССР

30 июня 1941 года

Товарищи красноармейцы, командиры, политработники! Сегодня отряд отмечает 3-ю годовщину своего славного существования... Нам, пограничникам, выпала великая честь отразить первые удары подлого и коварного врага... [196]

Многие бойцы и командиры показали образцы самоотверженности, мужества и героизма. Особенно отличились в боях капитан Шабаев, пулеметчик Зебелев Василий, старший политрук Стеценко, старший лейтенант Стан, красноармеец Пашков, снайпер Емлевский Николай, сержант Роньшин Михаил, красноармейцы Буйцев, Панкратов, Кустов, Степин, Морозов, политрук Фесенко и много других бойцов и командиров.

Товарищи красноармейцы, командиры и политработники! Вступая в четвертый год существования и боевой деятельности отряда, будем еще решительнее бить фашистских разбойников до их полного уничтожения.

Начальник отряда — подполковник Грачев Комиссар отряда — батальонный комиссар Прибылов Начальник штаба — майор Афанасьев».

Выполняя задачи командования Юго-Западного направления, 79-й полк не раз отличался в боях, пограничники сражались мужественно, не терялись в самых сложных ситуациях.

В августе 1941 года на полк была возложена задача защищать город Кировоград. Для усиления гарнизона командование полка создало сводную роту из разрозненных групп военнослужащих, вышедших из окружения, подчинило танковую роту, взвод бронемашин и 4 противотанковых орудия. Наличие этих, хоть и явно недостаточных, сил дало возможность организовать оборону и эвакуировать из города материальные ценности, а также подготовить к взрыву мост и промышленные предприятия.

3 августа полк вступил в неравный бой с численно превосходящим противником. Но пограничники стойко сдерживали врага на подступах к городу. В результате боев под Кировоградом противник потерял 500 солдат и офицеров, 7 танков, 10 автомашин и 15 мотоциклов. Полк выполнил поставленную задачу.

Бывший член Кировоградского обкома партии, ныне персональный пенсионер П. С. Сыромятников, вспоминая о боях 79-го пограничного полка за Кировоград, рассказал:

«Я хорошо знал подполковника Грачева и старшего батальонного комиссара Прибылова. Вместе с ними мне пришлось решать многие вопросы по использованию истребительных батальонов в борьбе с воздушными десантами и забрасываемой в тыл агентурой гитлеровцев. Когда был сбит гитлеровский [197] самолет под Знаменкой, мне вместе с пограничниками довелось участвовать в поисках и захвате экипажа, выбросившегося на парашютах и одетого в красноармейскую форму.

Грачева любили все, он был волевым, храбрым и заботливым командиром, настоящим коммунистом. Как начальник гарнизона, показал себя блестящим организатором, согласовывал все вопросы обороны с обкомом партии. Наши сотрудники тоже присоединились к отряду, с боями мы отходили вместе с ним на восток».

Ныне в Кировограде на месте бывшего КП Грачева в Новых Черемушках стоит обелиск, на котором высечены слова:

«На этом месте проходил рубеж обороны города 3–4 августа 1941 года. Здесь храбро сражались с врагом бойцы 79-го пограничного отряда под командованием подполковника С. Г. Грачева».

Сотни километров прошли по дорогам войны бойцы и командиры 79-го погранполка. Но из всех боев ветеранам прославленного пограничного полка особенно запомнились события мая 1942 года.

25 мая по приказу командующего 6-й армией 79-й пограничный полк сосредоточился в районе Лозовских хуторов. Перед ним была поставлена задача: поддержать наступление 103-й стрелковой дивизии и в последующем развить успех в общем направлении на Лозовеньки.

Однако части дивизии не смогли прорвать оборону противника. Наступление приостановилось. В этой обстановке подполковник Грачев ввел в бой свой полк. Преодолевая упорное сопротивление, пограничники сначала потеснили, а затем выбили врага с занятых им позиций и первыми ворвались в Лозовеньки. Путь для дальнейшего наступления 103-й стрелковой дивизии был открыт.

Фашисты обрушили на боевые позиции полка бомбовые удары с воздуха. После налета авиации перешла в контратаку вражеская пехота, поддерживаемая танками. Подразделения полка вынуждены были отойти в близлежащий лес и вместе с подразделениями Красной Армии занять круговую оборону.

25 мая полк с боями вышел к хутору Садки. Оказавшись в окружении, командир полка принял решение прорвать кольцо. Перегруппировав силы, в ночь на 26 мая первая группа пограничников под командованием капитана Скляра и политрука Лисуна пошла на прорыв. [198]

Прорывом второй группы руководили командир и комиссар полка. Атаку пограничников возглавил подполковник С. Г. Грачев. Во время этого боя в 3 часа ночи командир полка был тяжело ранен в голову и вскоре скончался.

Вместе с командиром в цепи атакующих шел военком полка батальонный комиссар И. Т. Прибылов. В разгар боя автоматной очередью ему раздробило обе ноги. Пытаясь вынести комиссара из боя, погибли несколько смельчаков и врач полка.

Несмотря на тяжелые потери, пограничники продолжали сражаться в окружении до последнего патрона. Остатки батальонов и рот отошли на новый рубеж.

После гибели командира и комиссара полка командование приняли начальник штаба полка майор С. М. Галеев и политрук А. М. Лисун. Знамя полка и штабные документы вынесли из окружения политрук С. Ф. Володин, техник-интендант 1-го ранга Н. И. Заворухин и ефрейтор А. А. Сергиенко.

Еще одно испытание выдержали пограничники 79-го полка в боях за Сталинград. Кроме него здесь выполняли поставленные задачи также 2, 91, 92 и 98-й пограничные полки и 10-я дивизия НКВД, основу которой составляли бойцы и командиры погранвойск. Наряду с выполнением служебно-оперативных задач по охране тыла погранполки активно участвовали в боевых действиях. Когда 13 сентября 1942 года фашисты прорвались в центр города, пограничники 79-го полка двое суток до подхода подкрепления сдерживали численно превосходящего противника, так и не позволив ему выйти на волжский берег на оборонительном участке.

Героически сражались пограничники 3-го батальона полка под командованием военкома батальона И. Дукина. 14 сентября 1942 года, отбивая яростные атаки фашистов, они сумели отстоять переправу через Волгу и дали возможность переправиться в истекающий кровью Сталинград 13-й гвардейской дивизии под командованием полковника А. И. Родимцева.

Отмечая большой вклад личного состава 79-го погранполка в оборону Сталинграда, Военный совет Южного фронта 12 марта 1943 года принял специальное постановление, в котором говорилось о присвоении 79-му пограничному полку почетного наименования «79-й Сталинградский пограничный полк войск НКВД». [199]

Трудными были и остальные дороги войны, полк еще не раз участвовал в боях, вел активную борьбу с подрывной деятельностью противника в тылу действующей армии и дошел до самого Берлина.

В истории Великой Отечественной войны есть немало свидетельств боевых подвигов пограничников на разных фронтах, разных этапах борьбы с захватчиками. Сошлюсь еще раз на свидетельства прославленных полководцев, которые особенно значительны и интересны. Вот что писал Маршал Советского Союза дважды Герой Советского Союза К. К. Рокоссовский:

«Не мне рассказывать о том, как мужественно, стойко, не щадя сил и самой жизни, сражались с врагом советские люди и, в частности, славные советские пограничники. Думается, что в пограничных войсках хорошо знают своих героев, любят и почитают их. Убежден, что тысячи солдат и офицеров стараются быть похожими на них, подражают им...

Воины в зеленых фуражках первыми встретили врага и наносили ему первые удары. Разве забудет когда-нибудь наш народ храбрецов с заставы младшего лейтенанта Ко-лотова, брестских богатырей с заставы лейтенанта Ишкова, легендарные подвиги подразделений лейтенантов Морина и Лопатина, неравных боев до последнего дыхания, которые вела с фашистами на берегу Сана застава лейтенанта Слюсарева! На веки веков вписано в историю наших Вооруженных Сил беззаветное мужество Героев Советского Союза пограничников Константинова, Ветчинкина, Рыжикова, Бузыцкова, Кайманова.

Лично мне во время войны не раз приходилось быть свидетелем славных ратных дел пограничников. Вспоминается, например, такой случай. В первые дни войны я командовал соединением, действующим на Украине. В один из артиллерийских полков соединения после жестоких боев на границе влилось подразделение пограничных войск, которым командовал Петр Акулин. У Акулина остались две противотанксвые пушки и двенадцать солдат. Как-то ночью к штабу полка прорвались девять фашистских танков. Акулин получил приказ уничтожить вражеские машины. Шутка сказать: две пушки против девяти танков! Но пограничники приняли бой.

Вот как его описал политработник полка:

«Акулин и его расчеты били по фашистским танкам прямой наводкой. Четыре [200] машины уже горели, когда пять остальных ворвались на огневые позиции пограничников. Петр Акулин, раненный к этому времени в руку и голову, приказал бить танки зажигательными гранатами. Вскоре загорелся еще один гитлеровский танк. Видя, что дело приняло серьезный оборот, Акулин впрыгнул на ближайшую немецкую машину, облил ее зажигательной смесью и закричал бойцам: «Бейте по мне зажигательными!..» В живых в этом бою остался один ефрейтор Морозов, который был пять раз ранен и сейчас отправлен в госпиталь»...

Ефрейтор Морозов умер от ран.

Где найти слова, чтобы по достоинству оценить подвиг Акулина и его товарищей! Впрочем, слова тут не нужны. А в наших сердцах этот подвиг будет жить вечно.

Никогда не забудется Курская битва. В составе Центрального фронта, которым командовал автор этих строк, находилась целая армия, сформированная из пограничников. Именно в стык этой армии с соединением генерала Пухова и нацелили главный удар немцы в районе станции Поныри.

Завязались беспримерные по своему упорству бои. Враг ввел в дело танковые дивизии, вооруженные тяжелыми машинами «тигр» и «фердинанд», отборные полки пехоты, громадные массы авиации. Но ничто не помогло. Напор фашистов разбился о мужество и стойкость советских воинов.

Помнится, что высоту 88 обороняло подразделение пограничников во главе с майором Шилковым. В первый день боев высота была атакована врагом четыре раза. Вечером спрашиваю командующего:

— Как высота 88?

— В наших руках, — отвечает.

На второй день враг ввел новые силы и атаковал высоту 88 шесть раз. Справа и слева немцам удалось вклиниться в расположение наших войск.

Спрашиваю ночью командующего:

— Высота 88 держится?

— Держится.

На нашем участке фронта враг в разных местах продвинулся от двух до восьми километров. А высоту 88 так и не взял.

Разве такое изгладится из памяти народной!» [201]

И еще одно свидетельство — дважды Героя Советского Союза, прославленного командарма-65 Павла Ивановича Батова:

«Победа в войне — дело коллективное. Она результат усилий всех советских людей... Свой вклад в победу внесли и солдаты-пограничники. Уже на границе в первых боях с вероломно напавшим, сильным и жестоким врагом пограничники показали, как надо защищать свою землю, свое Советское государство. Они были первыми героями величайшей битвы, хотя, погибая, многие из них еще не знали ни ее размаха, ни ее грандиозности, ни ее последствий. Верные присяге, они сражались до последнего патрона, до последнего дыхания. Всех нас, фронтовиков, взволновало героическое сопротивление, которое оказали фашистским моторизованным подразделениям пограничники Бреста, бойцы застав Алексея Лопатина, Виктора Усова, Кузьмы Ветчинкина и других героев. Мы равнялись на них, брали с них пример.

65-я армия, которой я командовал в годы войны, принимала участие в разгроме немецко-фашистских войск под Сталинградом, в битве под Курском, форсировании Днепра, в операции «Багратион», в освобождении Польши и закончила бои за Одером. Случалось так, что всюду я встречал посланцев границы. Соседом 65-й армии под Курском была 70-я армия, сформированная из пограничников. В дни гитлеровского наступления дивизии 70-й выдержали натиск бронированных соединений противника и, перемолов основные силы, сами перешли в контрнаступление.

Я не люблю громких слов, но в данном случае без них не обойдусь: пограничники действительно в обороне стояли насмерть, а их наступательный порыв был неудержим, сметал с пути все преграды.

Война рождает героев не десятками, а сотнями и тысячами. За четыре года я был свидетелем высшего проявления человеческого духа, переживал часы, когда отвага и подвиг были не уделом одиночек, а поистине всеобщим явлением... Что касается пограничников, то им я верил, наперед зная, что они не подведут, выполнят самое трудное задание.

Особенно хороши, просто незаменимы были пограничники в разведке. Здесь они чувствовали себя, словно рыба в воде». [202]

...Население учится распознавать врага, как бы он ни скрывался. Уже известны случаи, когда фашистские аэропланы с изображением красной звезды спускались на советской территории и расстреливали из пулеметов мирных жителей. Известно также, что гитлеровские парашютисты наряжаются в милицейскую одежду. Население горит ненавистью к гнусным убийцам и захватчикам и готово оказать частям Красной Армии любую помощь.

Газета «Правда» за 27 июня 1941 года

С началом войны гитлеровские разведывательные органы резко активизировали подрывную деятельность на территории СССР. Заброшенные в тыл советских войск агенты занимались шпионажем, диверсиями, сеяли панику среди беженцев и местного населения, пытались деморализовать наши войска. Все это требовало экстренных мер.

25 июня 1941 года Совет Народных Комиссаров СССР принял постановление, согласно которому на пограничные и внутренние войска НКВД возлагалась охрана тыла Красной Армии. Перед пограничниками ставилась нелегкая задача: обеспечить надежную охрану и защиту тыла от происков врага, вести борьбу со шпионами и диверсантами, охранять штабы, узлы связи и коммуникации. Это потребовало структурной перестройки войск, овладения чекистскими методами борьбы и высокой бдительности. Пограничные части и подразделения успешно справлялись с возложенными на них задачами. Командование и политорганы решали их в тесном взаимодействии с органами государственной безопасности, опирались на местное население, оказывавшее им самую действенную помощь.

Борьба с разведкой противника, диверсантами, пособниками врага стала в дальнейшем основой служебно-боевой деятельности пограничных войск.

Страницы истории борьбы с абвером, с вражеской контрразведкой, в которой непосредственно участвовали пограничники, изобилуют примерами героизма, самоотверженности, [203] свидетельствуют о высоком профессионализме, чекистской выучке.

Для того чтобы читатель смог представить масштабы этой работы в годы войны, приведу несколько цифр, которые показывают, как увеличивалось с каждым годом число агентов, направляемых в тыл действующей армии. Так, если в 1941 году количество забрасываемых к нам вражеских шпионов и диверсантов возросло по сравнению с 1939 годом в 14 раз, то в 1942 году — в 31, а в 1943 — в 43 раза. Шпионы и диверсанты снабжались специальными средствами для совершения террористических актов, коротковолновыми приемопередающими радиостанциями, шифрами, оружием, ценностями и деньгами.

Пограничники Рава-Русского пограничного отряда с первого дня войны усилили борьбу с диверсантами противника в городе. 22 июня 1941 года в одном из костелов была ликвидирована диверсионная группа, имевшая радиопередатчики, запас разноцветных сигнальных ракет.

23 июня немцы забросили в район Равы-Русской несколько групп по 20–25 человек каждая. В результате умелых действий пограничников вражеские агенты были обезврежены раньше, чем приступили к подрывным действиям.

Владимир-Волынский погранотряд наряду с боевыми действиями по защите государственной границы также выделял часть сил для борьбы с диверсантами, поддержания порядка во Владимир-Волынском и охраны командных пунктов дивизии 15-го и 27-го корпусов Красной Армии. Уже 22 июня были ликвидированы несколько вражеских групп, одетых в форму советских военнослужащих и милиционеров.

Были также захвачены сброшенные на парашютах 15 диверсантов-шпионов, которые намеревались захватить мост в районе Старого Порыцка, а также взорвать артиллерийский склад 87-й стрелковой дивизии и мост через реку Луга.

106-й пограничный отряд под командованием подполковника Л. А. Головкина, отойдя от границы, приступил к охране тыла 8-й армии. Только в течение июля 1941 года воины отряда разгромили в лесных районах близ Чудского озера три диверсионные группы противника общей численностью более 200 человек. Пять суток пограничники прочесывали леса, населенные пункты, хутора и, несмотря на [204] уловки вражеских диверсантов, выявили и обезвредили всех до единого. Столь же успешно был ликвидирован воздушный десант, выброшенный в тыл 8-й армии, имевший задачу перерезать шоссе Таллин — Ленинград.

В ходе битвы под Москвой армейские чекисты и пограничные войска, несшие службу по охране тыла Западного фронта, задержали и разоблачили свыше 1000 фашистских агентов.

В октябре — ноябре 1941 года на Ленинградском и Южном фронтах было задержано около 650 и на Северо-Западном фронте — сотни шпионов и диверсантов.

В частях погранвойск, обеспечивавших охрану тыла Ленинградского, Северо-Западного и Юго-Западного фронтов, оперативно обезвреживавших лазутчиков и агентов немецко-фашистской разведки, были пограничники частей Прибалтийского, Белорусского, Украинского и Молдавского пограничных округов.

Активной и успешной была контрразведывательная деятельность 11-го Себежского пограничного отряда, с октября 1941 года переформированного в 11-й погранполк. Первоначально он охранял тыл 27-й армии, действовавшей на Северо-Западном фронте, позднее — ряда других армий. В боях с врагом бойцы и командиры только этого отряда уничтожили около двух тысяч фашистов и задержали несколько десятков заброшенных в наш тыл шпионов и диверсантов.

Провал гитлеровского плана «молниеносной» войны вынудил вражескую разведку изменить свою стратегию, основной стала разведка глубинных районов СССР. Одновременно фашисты усилили террористическую и диверсионную деятельность в прифронтовой полосе. Так, в 1942 году заброска вражеской агентуры в наш тыл увеличилась по сравнению с 1941 годом в 2 раза, причем наибольшее число агентуры забрасывалось на направления предстоящих операций Красной Армии.

В борьбе с фашистской агентурой совершенствовались формы и методы деятельности советской контрразведки, оттачивалось профессиональное мастерство пограничников. События лета и осени 1942 года показали, что в «тайной войне» с гитлеровской разведкой советские органы госбезопасности и пограничные войска добились значительного успеха, сумев парализовать враждебные действия в тылу действующей армии и во внутренних районах страны. [205]

Решая ответственные оперативные задачи борьбы с агентурой противника, командование и политорганы пограничных полков опирались на активную помощь местного населения, партийные и советские органы прифронтовых районов. Так, в тылу 3-й и 13-й, 61-й и 40-й армий, где несли службу 17-й Краснознаменный, 18, 38 и 90-й пограничные полки, в населенных пунктах было создано более 150 бригад содействия. С их помощью удалось задержать не одного вражеского агента.

Насколько успешно велась борьба с агентурой врага, можно судить по документам гитлеровского разведывательного органа «Абверкоманда-104», в котором отмечается, что с октября 1942 по сентябрь 1943 года в тыл Красной Армии было заброшено 150 групп шпионов и диверсантов численностью от трех до десяти человек каждая, вернулись из них только две — остальные попали в руки советских властей.

В сложных условиях боролись с диверсионно-разведывательными группами противника пограничники частей, участвовавших в охране границы и тыла действующей армии в Карелии и на Мурманском направлении. Трудности возрастали, когда приходилось вступать в схватки с довольно многочисленными диверсионными группами.

В марте 1943 года в тыл одного из участков Карельского фронта был выброшен вражеский батальон 10-го пехотного полка численностью до 600 человек. Его поддерживала рота станковых пулеметов и 6 самолетов. 16 марта вражеский батальон захватил поселок Верхний Идель.

Командир 73-го Краснознаменного полка подполковник В. Туляков выдвинул в предполагаемый район действий вражеского диверсионного отряда 3-й батальон под командованием майора В. Епифанова. Разведка, высланная комбатом, и группа пограничников во главе с командиром роты старшим лейтенантом А. Поляковым доложили, что враг отходит двумя колоннами: одна на северо-запад, другая — на юго-запад. Командир полка выслал на предполагаемые направления отхода противника несколько групп пограничников под командованием старшего лейтенанта М. Севостьянова, лейтенанта Ковалева, командира 2-го батальона майора Синеокого и старшего лейтенанта В. Матросова.

17 марта в район действий 73-го погранполка прибыл начальник штаба пограничных войск по охране тыла Карельского [206] фронта полковник М. Петрунькин, который взял на себя общее руководство операцией. Вместе с ним на помощь полку прибыли 200 человек из школы младшего начсостава. К проведению операции привлекались также подразделения 27-й стрелковой дивизии Красной Армии.

Первой столкнулась с врагами группа старшего лейтенанта Севостьянова и лейтенанта Ковалева. Пограничники организовали засаду на хребте, прозванном «Китайской стеной», который протянулся на несколько километров с севера на юг.

Около полуночи появилась колонна противника численностью 200–250 человек. Враг пытался преодолеть хребет, но натолкнулся на меткий огонь пограничников и откатился, а спустя непродолжительное время начал обходить засаду с флангов. Однако и этот маневр не принес врагу успеха: ему не удалось сбить заслон. Понеся потери, диверсанты направились к северу. В ходе боя погибли лейтенант Ковалев и несколько бойцов.

Левофланговая группа противника также была встречена уничтожающим огнем пограничников под командованием капитана Т. Малышева. Разгорелся ожесточенный бой, диверсанты, спасаясь, разбежались по лесу.

Успешно обезвредила врага группа под командованием майора Синеокого и старшего лейтенанта В. Матросова. Преследуя противника по лыжне, группа обнаружила в 500 метрах от нее дым костров.

Бой продолжался около часа. Противник хоть и имел возможность прикрываться огнем станковых пулеметов, вынужден был уйти. Во время разгрома диверсантов несколько десятков вражеских солдат и офицеров было уничтожено.

Группа майора Епифанова и подразделения 27-й стрелковой дивизии под командованием капитана Фесуна устроили несколько засад на путях отхода разбитого вражеского батальона. Противник потерял еще 160 человек убитыми, 25 были взяты в плен.

Не обошлось без потерь и у пограничников: 12 человек пали на поле боя, 6 получили ранения.

Высоко оценило действия пограничников командование. Отмечая их мужество, газета Карельского фронта писала 4 апреля 1943 года:

«Внезапность и быстрота — вот что лежало в основе действий пограничников. Неустанно преследуя разгромленные [207] группы противника, пограничники гнали их на засады, устроенные подразделением капитана Фесуна, и довершили разгром врага».

Об эффективности борьбы с противником подразделений 52-го и 80-го полков, охранявших Кировскую железную дорогу, 82-го и 101-го пограничных полков и 100-го отдельного пограничного батальона свидетельствует хотя бы этот пример: из 20 диверсионных групп, заброшенных противником к нам зимой 1942/43 годов, наши подразделения уничтожили пять, 10 групп вынуждены были повернуть назад от нашего рубежа, остальным также не удалось достичь успеха.

Советские пограничники не ограничивались борьбой с вражеской агентурой, а проводили активную боевую работу. Только зимой 1942/43 годов подразделения 82-го, 101-го пограничных полков и 100-го отдельного пограничного батальона совершили 70 рейдов в тыл врага, вывели из строя сотни вражеских солдат и офицеров, уничтожили на аэродромах 10 самолетов, подбили 8 танков, сожгли 8 складов, взорвали 18 мостов, уничтожили и захватили много оружия и другого военного имущества.

О пограничниках-разведчиках северной границы писали газеты, им посвящали свои произведения писатели и поэты. Константин Симонов в очерке «За полярным кругом» рассказал о действиях одной из разведгрупп, которая не раз скрытно появлялась в глубоком тылу противника. К сожалению, документы не сохранили нам точных имен и фамилий героев, упоминаемых в очерке, — по соображениям военного времени они были изменены автором. Но суть в другом — в высокой оценке чекистского и боевого мастерства пограничников. Приведу несколько строк из этого очерка, точно и образно воссоздающих обстановку, в которой приходилось действовать нашим разведчикам:

«Каким образом они появились в тылу, немцы так и не узнали.

С моря? Но и в эту, и в предыдущую ночь на Баренцевом море бушевал девятибалльный шторм.

С воздуха? Но уже третьи сутки небо было закрыто сплошной снежной пеленой.

По суше через немецкие позиции? Но там всюду стояли патрули и вот уже третью ночь не было слышно ни одного выстрела.

Словом, немцы не знали и не знают до сих пор, как [208] появились в их тылу пограничники, наделавшие в эту ночь такого шума...

Пограничники исчезли так же внезапно, как и появились, одним только им известным путем. Им лучше знать. На то они и пограничники!»

Вероятнее всего, что разведывательное подразделение, о котором писал Симонов, входило в 101-й пограничный полк под командованием полковника Г. А. Жукова. В сводке Политуправления войск НКВД за сентябрь 1941 года говорится, что в период с 13 по 19 сентября 1941 года отряд, которым командовал полковник Жуков, зайдя в тыл противника, разгромил батальон 392-го пехотного полка немцев, разведотряд дивизии «Норд», смешанный эскадрон самокатчиков общей численностью до двух батальонов и штаб 392-го пехотного полка. Было захвачено большое количество боевой техники, оружия и штабные документы.

В докладе командования войск по охране тыла 14-й армии за ноябрь 1941 года отмечается, что подразделения под командованием полковника Жукова в период с 5 по 12 ноября уничтожили на коммуникациях противника 276 солдат и 4 офицера, подбили 4 средних танка, 2 танкетки, уничтожили 2 автомашины, 5 тяжелых минометов, 3 стационарные радиостанции, 3 бака с горючим, 7 станковых и 5 ручных пулеметов, 22 тысячи винтовочных патронов, танковую ремонтную мастерскую с запчастями. Приведу еще один пример — на этот раз сошлюсь на документы, которые дают не столько эмоциональное, зрительное представление о работе разведчиков, сколько фиксируют факты.

По всему фронту гремела слава о разведывательном подразделении старшего лейтенанта Михаила Васильевича Иутина — опытного и смелого командира-пограничника. Вот строки из описания действий разведотряда Иутина в мае 1942 года:

«Разведвзвод в составе 30 человек 2 мая, получив боевой приказ разведать высоты 282, «Зеленая» и «Безымянная», в 6.00 тронулся в путь. После суточного трудного перехода на территории врага 3 мая в 6 часов 30 минут красноармеец Яргин, двигавшийся в передовом дозоре, доложил командованию об обнаруженном им противнике... В 7 часов 10 минут красноармеец Яккола донес командиру, что противник численностью до 200 человек заходит взводу в тыл. Иутин... двумя отделениями сделал засаду, а одно [209] отделение с политическим руководителем Жаровым выслал на высоту для занятия обороны, тем самым создал видимость отхода разведки. Белофинны, обманутые Иутиным... поднялись и пошли в рост. Как только 12 человек подошли на 50 метров к засаде Иутина, бойцы открыли дружный ружейно-пулеметный огонь. Группа противника, потеряв 7 человек убитыми и одного раненым, поспешно отошла. Иутин по приказу командования под прикрытием шедшего снегопада отошел, заминировав пути отхода. Вскоре пограничники услышали взрывы мин и крики солдат, подорвавшихся на минах».

Только в 1943 году подразделение Иутина провело более десяти успешных операций в глубоком тылу противника. Одной из наиболее умелых была операция, проведенная им в период с 27 июля по 8 августа 1943 года. Тогда разведгруппа в составе 40 человек совершила более чем 300-кило метровый марш по сильно пересеченной местности, из них 150 километров — по территории врага, и вышла на дорогу, идущую к месту дислокации финского батальона. В результате боя было уничтожено несколько десятков вражеских солдат, взят в плен белофинский капрал.

К сожалению, не увидел отважный пограничник дня Победы.

В августе 1944 года в неравном бою с многочисленным противником иутинцы понесли тяжелые потери, в числе погибших был и старший лейтенант Иутин.

Советское правительство высоко оценило подвиги М. В. Иутина. Он был награжден орденами Красного Знамени, Отечественной войны I и II степени и посмертно — орденом Ленина.

В своих воспоминаниях о действиях пограничников Маршал Советского Союза К. А. Мерецков пишет, что пограничники Заполярья в дни обороны оказывали немалую помощь соединениям Красной Армии. Они очищали коммуникации от оставленных врагом шпионов и диверсантов, вели разведку, наносили удары по его тылам: «Только в 1941 году пограничники заполярных частей совершили 70 рейдов в тыл врага, нападали на его гарнизоны. Особенно успешно действовал 101-й пограничный полк под командованием полковника Г. А. Жукова. Интересно также отметить, что за левым флангом нашей 14-й армии на линии государственной границы всю войну нес службу [210] 82-й пограничный полк. Это был единственный участок государственной советской границы на северо-западе, не захваченный врагом».

Участие пограничников в борьбе с фашистской агентурой в годы войны сыграло важную роль в обеспечении успешных боевых действий Красной Армии, в срыве замыслов фашистского командования, в приближении Победы. О вкладе, который внесли пограничные полки, охранявшие тыл действующей армии, свидетельствует и такая цифра: за годы войны ими было задержано и обезврежено 17 294 вражеских агента.

«Вопросы боевой учебы — строй, стрелковое дело и прочее — должны быть предметом такого же внимания, как и специальные задачи. Особенно обращаю внимание на стрелковое дело. Наши пограничники должны в этом отношении занять первое место в нашей Красной Армии».

Из приветствия М. В. Фрунзе выпускникам Высшей пограничной школы. Август 1925 года

«В мае и июне этого года 424 снайпера-пограничника уничтожили своим огнем 1695 немецких солдат и офицеров, т. е. начисто выбили целый пехотный полк противника, потеряв только 6 человек ранеными».

Из статьи начальника войск по охране тыла Ленинградского фронта генерал-лейтенанта Г. А. Степанова. Июль 1942 года

С первого дня создания пограничных войск к бойцам-пограничникам предъявлялись повышенные требования по овладению стрелковым оружием. Это диктовалось спецификой службы, тактикой действий пограничных нарядов и мелких групп, оторванностью их от подразделений. Поэтому стрелковой подготовке, мастерскому владению оружием в погранвойсках уделялось много времени.

[211]

Требование особого внимания к стрелковому делу, высказанное председателем Реввоенсовета Республики, неуклонно выполнялось в предвоенные годы. В штатах пограничных застав имелись снайперы, подготовке которых придавалось большое значение. И уже в первые дни войны снайперы-пограничники сыграли заметную роль в сдерживании натиска немецко-фашистских войск. Тысячи примеров говорят о том, что от их огня противник нес большие потери. Так, в донесении командования 24-го пограничного полка о результатах боев 4-й комендатуры в период с 23 по 28 июня 1941 года говорилось об уничтожении «свыше полка пехоты противника», отмечалось, что одной из причин удачного боя явилась превосходная огневая выучка личного состава, «в результате которой огонь пограничников вносил буквальное опустошение в ряды оккупантов».

Во время боевых действий снайперское движение получило широкий размах. Одними из первых открыли боевой счет уничтоженным фашистам бойцы пограничных войск Ленинградского фронта.

В начале 1942 года снайперское движение в пограничных полках, охранявших тыл действующей армии, стало практически массовым. Кроме фронтовых частей снайперские команды готовились также в южных, восточных и дальневосточных округах, откуда они выезжали во фронтовые части для боевой стажировки.

Первые итоги снайперского движения были подведены на слете снайперов в Ленинграде 22 февраля 1942 года. Большая группа снайперов-пограничников была награждена орденами и медалями. Снайперы И. Вежливцев и П. Голи-ченков, которым было присвоено звание Героя Советского Союза, не только сами успешно уничтожали фашистов, но и создали школу по подготовке метких стрелков. Только Голиченков обучил снайперскому делу 60 бойцов, ученики его уничтожили более 1000 гитлеровцев.

Начальник войск по охране тыла Ленинградского фронта генерал-лейтенант Г. А. Степанов в газете «На страже Родины» писал:

«Бойцы-пограничники и в мирное время отличались своими меткими выстрелами. Служба по охране государственной границы нашей Родины выработала в пограничниках выдержку, смелость, привычку решать и действовать самостоятельно в лесу, в туман, ночью — в любых условиях. За время Отечественной войны огневая подготовка наших бойцов еще более возросла. Меткий [212] огонь снайперов-истребителей наносит немецким оккупантам жестокие потери».

Эти потери имели особое значение еще и потому, что снайперы создавали невыносимую обстановку для противника, буквально не давали ему сделать ни шага, что снижало стойкость и моральный дух врага.

Наряду со снайперскими командами в пограничных полках создавались группы пулеметчиков, которые направлялись на передовые позиции, где участвовали в боях в составе подразделений Красной Армии.

К началу 1943 года подготовка снайперских команд и групп пулеметчиков приобрела плановый характер. В период с 18 по 21 января 1943 года было проведено совещание командно-политического состава частей войск НКВД, на которое были приглашены руководители снайперских команд и лучшие снайперы. Совещание подвело итоги снайперского движения в войсках и наметило программу его дальнейшего развития.

С февраля 1943 года на боевую стажировку стали направляться первые группы снайперов из пограничных округов, охранявших южные и восточные границы. А в марте — апреле того же года в частях пограничных войск округов были проведены сборы снайперов, в ходе которых широко использовался опыт боевой работы, полученный на фронте.

Под Москвой, на стрельбище «Динамо» в Мытищах, был создан учебно-снайперский батальон по подготовке снайперов пограничных войск.

О высокой профессиональной подготовке пограничников красноречиво свидетельствуют боевые отзывы командиров частей и соединений. Так, в боевой характеристике на команду снайперов 86-го пограничного полка, данной командованием 144-й стрелковой дивизии в декабре 1942 года, говорится:

«Находясь вместе с бойцами Красной Армии, пограничники-снайперы показали образец высокой дисциплинированности и бдительности, подлинной боевой дружбы. Свой опыт снайперского дела они передавали бойцам, находящимся на переднем крае обороны. Мужество и снайперское умение сочеталось у каждого с чувством ненависти к немецким захватчикам, чувством подлинного советского патриотизма, высокой моральной сплоченности пограничников». [213]

Снайперы оказывали практическую помощь и тем, что вели наблюдение за полем боя и местностью, выявляя в ней малейшие изменения, разгадывая намерения противника.

Снайперы-пограничники проявляли отменную военную хитрость и смекалку. Тщательное и продуманное наблюдение, применение различных приемов в сочетании с умением в 2–3 секунды метко выстрелить позволяли им успешно бороться с фашистскими захватчиками.

Боевая работа снайперов изобилует примерами бесстрашия и находчивости.

На одном из участков фронта, где проходили стажировку снайперы 91-го пограничного полка, вражеские пулеметчики непрерывно вели огонь по нашим подразделениям. Младший сержант Бирюков, имевший на своем счету 150 истребленных фашистов, стал выслеживать противника. В один из солнечных дней он искусно использовал карманный фонарик, который приняли за стекло стереотрубы на НП и застрочили из пулеметов. Бирюков на это и рассчитывал и своим прицельным огнем уничтожил три огневые точки противника.

Снайпер-пограничник Плетнев несколько дней охотился за вражеским снайпером, но никак не мог его обнаружить. Тогда он взял автомат, пристроил его к кусту, к спуску привязал веревку и отполз в сторону. Потянет за веревку — короткая очередь. И так несколько раз. Немецкий снайпер, замаскировавшийся на высоком дереве, выстрелил, чем и выдал себя. Плетнев двумя выстрелами снял фашиста.

Умело действовали снайперы при защите Сталинграда. Среди них отличился пограничник Анатолий Чехов. Выбрав огневую позицию на пятом этаже разрушенного дома, он обеспечил себе широкий обзор и незаметно наблюдал за местностью и противником. Устроился Чехов так, что тень от выступа стены практически весь день падала на него, и он оставался невидимым, когда все вокруг освещалось солнцем.

Меткий огонь снайпера нанес противнику значительные потери. К концу первого дня фашисты у этого дома уже не ходили, а двигались перебежками, к концу второго — стали ползать. К этому времени на счету Чехова было уже 17 гитлеровцев. Кроме того, в тот вечер автоматчики и пулеметчики врага остались без ужина. На третьи сутки всю ночь со стороны расположения противника раздавались [214] удары лопат и кирок о мерзлую землю: фашистские солдаты рыли ходы сообщения.

Утром Чехов увидел на стене противоположного дома, где засели фашисты, маленькую, чуть заметную амбразуру. «Вражеский снайпер», — понял он и через несколько минут метко выпущенной пулей сразил его.

Воюя бок о бок с бойцами Красной Армии, пограничники-снайперы щедро передавали им свой опыт.

Несколько десятков снайперских команд направили в действующую армию закавказские пограничные округа. Только Грузинский пограничный округ подготовил 297 снайперов, которые за время пребывания на фронте уничтожили около трех тысяч гитлеровцев.

Снайперские команды участвовали в боях за Новороссийск. Вот что писал командир 318-й стрелковой дивизии 18-й армии о боевых действиях пограничников:

«Личный состав снайперской команды под руководством старшего лейтенанта Шишкина, участвуя в освобождении города Новороссийска и в дальнейших наступательных боях стрелкового полка, показал исключительную дисциплинированность, решительность, храбрость и умение уничтожать врага не только снайперским огнем, но и гранатой и штыком.

В период штурма цементного завода «Пролетарий», высоты Безымянной, а также населенного пункта снайперы всегда были впереди, вели красноармейский состав за собой, показывая умение, слаженность снайперских пар, инициативу и геройство, они учили своим примером бойцов наших подразделений храбрости и умению драться с врагом.

Только за период с 12 по 22 сентября 1943 года команда старшего лейтенанта Шишкина уничтожила и рассеяла до двух рот пехоты противника, снайперским огнем истребила 237 немецких солдат и офицеров, разгромила два дзота, подавила и уничтожила 31 огневую точку противника...»

К 1943 году снайперское движение в боевых порядках частей Западного фронта приобрело массовый характер, им было охвачено значительное количество личного состава. За 1942 год было подготовлено 1196 снайперов, дополнительно за 1943 год — еще 760. В 1942 году снайперы уничтожили 17 772 солдата и офицера противника, в 1943 году — 18 924. На счету отдельных снайперов были десятки и даже сотни истребленных фашистов. Так, только в [215] 1942–1943 годах снайпер старшина Элькин занес на свой счет 207 врагов, старший сержант Гребенюк — 116, старший сержант Опара — 114, ефрейтор Карасев — 112, старшина Грунин — 109, старший сержант Войтенко — 108.

Сражаясь на всех фронтах, проявляя повсеместно мужество и отвагу, снайперы-пограничники день ото дня увеличивали счет уничтоженных ими фашистов. Приведу отрывок из доклада штаба войск по охране тыла Карельского фронта, в котором отмечалось:

«1. Команда снайперов 80-го погранполка в составе 13 человек под командой старшего сержанта Бубнова в январе 1944 года проходила боевую стажировку на передней линии боевых порядков 313-й Краснознаменной стрелковой дивизии. Всего за этот период стажировки снайперами команды было истреблено 73 белофинских захватчика, из которых 3 офицера. Снайпер команды Порохин, находясь на наблюдательном пункте, зафиксировал землянку, от которой в направлении дороги шла наторенная тропа, по всем признакам это был штаб. Наблюдая за землянкой в течение шести дней, Порохин никаких признаков жизни около землянки не заметил, и только на седьмой день из землянки вышел белофинский офицер, в руках которого была полевая сумка и сверток бумаги. Метким выстрелом Порохин убил офицера.

2. В феврале на участке 367-й стрелковой дивизии действовала команда снайперов 73-го Краснознаменного пограничного полка в составе 23 человек под командованием помощника начальника 8-й заставы лейтенанта Гурова. В результате серьезного отношения к делу и хорошей подготовки снайперами команды за период стажировки уничтожены 231 солдат противника и стереотруба. Своих потерь нет».

Высокое мастерство снайперов-пограничников вынуждены были признать и наши враги. В кармане убитого гитлеровского солдата было обнаружено письмо к родителям, в котором он писал: «Вчера был снова «черный день» для нашего отделения. Нас было всего 6 человек. Утром один солдат, стоявший на посту, был замечен русским снайпером и мгновенно... убит. Вечером сражен второй наш солдат. На другой день погиб Зенин, мой друг... Остались только я и командир отделения».

Нередко снайперы выполняли очень сложные боевые задачи. [216]

В октябре 1942 года 29 снайперов под командой капитана Корчагина, наступая на высоту, где оборонялась рота противника с огневыми средствами, сумела овладеть высотой и захватить пленных. В другом случае эта же команда попала в окружение. Четыре дня командиры и бойцы находились без пищи. Отбивая яростные атаки врага, снайперы благополучно вышли из вражеского кольца, уничтожив при этом 40 солдат и офицеров противника.

Значение снайперского движения в пограничных войсках состояло, во-первых, в непосредственном участии воинов-пограничников в боевых действиях, во-вторых, в том, что прошедшие боевую стажировку и получившие фронтовую закалку бойцы и командиры, вернувшись в свои части, широко распространяли боевой опыт в подразделениях. Это сыграло положительную роль в повышении надежности охраны границы, в овладении другими воинами боевым оружием. Но главным было все-таки то, что пограничники, охранявшие границу, вносили свой вклад в дело разгрома врага. За годы Великой Отечественной войны 23 781 снайпер из восточных пограничных округов и частей охраны тыла прошел боевую стажировку в частях действующей армии. Они истребили почти 153 тысячи врагов. 4322 снайпера-пограничника награждены орденами и медалями СССР.

«В Финском заливе 13 катеров противника напали на два наших дозорных катера. Советские моряки вступили в бой с численно превосходящими силами врага, потопили два и сильно повредили один катер противника. Остальные вражеские катера поспешно отошли... Наши катера вернулись на свою базу».

Из сообщения Совинформбюро от 25 мая 1943 года

Моряки-пограничники с честью пронесли через всю войну звание воина-чекиста. Они сражались на Севере и у стен осажденного Ленинграда, защищали Одессу, Севастополь и Сталинград, высаживали десанты в Крыму и участвовали в ряде наступательных операций Красной Армии. О некоторых боевых действиях морских пограничников уже говорилось, здесь будут приведены дополнительные факты, характеризующие в целом участие пограничников в боях на морских рубежах и коммуникациях.

В первый день войны открыл боевой счет отряд пограничных судов, базировавшийся на побережье Баренцева моря в Кувшинской Салме: 22 июня в 5 часов утра меткими выстрелами комендоров «Сапфира» был сбит первый вражеский самолет, а 24 июня в схватку с гитлеровскими самолетами вступил пограничный корабль «Нептун» и вышел победителем. 25 июня первым на Балтике потопил фашистскую подводную лодку пограничный корабль «Аметист».

Бесстрашно сражался личный состав пограничного корабля «Бриллиант», который поддерживал наступление наших сухопутных частей на полуострове Средний, смело и дерзко вели боевые действия на Балтике дивизионы катеров «МО» — «морских охотников», которыми командовали офицеры Филючко, Резниченко, Лежепеков. Пограничные корабли под командованием капитана 2-го ранга А. И. Дианова несли дозорную службу в Баренцевом море, вели борьбу с подводными лодками, участвовали в высадке десанта.

Когда в начале июля 1941 года противник перешел в наступление, командование 14-й армии и Северного флота приняло решение подготовить два десанта и высадить их во вражеском тылу, чтобы облегчить положение оборонявшихся частей.

Первый десант, сформированный из 529 пограничников, высадили 12 июля. Он успешно выполнил боевую задачу и через четверо суток был снят нашими кораблями.

14 июля высадился второй десант. Моряки-пограничники отвлекли на себя значительные силы врага и тем самым замедлили продвижение наступавших на Мурманском направлении вражеских частей: за три недели войны они смогли продвинуться всего на 35–40 километров.

Большую помощь оборонявшимся частям Красной Армии оказали эскадренный миноносец «Смерч» и пограничные корабли «Бриллиант» и «Айсберг». 18 июля, когда немецкие горные егеря пытались прорваться через хребет Муста-Тунтури, корабли в течение шести часов обстреливали [218] позиции врага и вынудили его о «казаться от наступления. Гитлеровцы перешли к обороне.

Активно участвовали в артиллерийской поддержке наших частей и другие пограничные корабли, и среди них — «Рубин». 21 ноября этот корабль скрытно выдвинулся в назначенный район и выпустил по противнику 165 снарядов, а затем без потерь прибыл в Мурманск.

Оценивая действия пограничных кораблей в первые месяцы войны, адмирал А. Г. Головко писал:

«Помощь, оказанная 14-й армии на приморском участке морскими отрядами... сыграла — об этом нужно сказать прямо — решающую роль в создании перелома на всем Мурманском направлении фронта».

Умело действовал в сложных арктических условиях личный состав уже упоминавшегося пограничного корабля «Сапфир». В июле 1942 года, получив задание по конвоированию советского транспорта «Донбасс», корабль вышел в указанный район. Предстояло пройти 350 миль. Восемнадцать вражеских самолетов налетели внезапно. Больше часа бомбили они корабль, сбросив на него 72 бомбы. Благодаря искусному маневру «Сапфир» избежал прямых попаданий, однако получил серьезные повреждения. Мастерство и мужество моряков позволили спасти корабль.

15 сентября 1942 года состоялось собрание, на котором экипаж «Сапфира» принял обращение ко всем морякам Северного флота за достойную встречу 25-летия Великой Октябрьской социалистической революции. В нем говорилось: «За время войны наш корабль прошел безаварийно 11 727 миль, отконвоировал без потерь 77 транспортов, сбил 4 самолета. Вступая в социалистическое соревнование в честь 25-й годовщины Октября, мы будем бороться за то, чтобы каждый орудийный и пулеметный расчет стал снайперским, а каждый боец — мастером своего дела. Обязуемся досрочно отремонтировать корабль».

Выполняя патрульную службу, обеспечивая во взаимодействии с береговыми пограничными заставами охрану морского побережья, а также контроль за прохождением союзных транспортов в порты Архангельск и Северодвинск, пограничные морские отряды активно боролись с противником. Службу приходилось нести в водах, где враг сумел поставить сотни мин, где постоянно появлялись фашистские подводные лодки. Достаточно сказать, что, только по данным штаба Беломорской флотилии, в 1942 году [219] вражеские подводные лодки были замечены 99 раз, в 1943-м — 198, а в 1944 году — до 300 раз.

Об отваге и мастерстве моряков Балтики свидетельствуют сотни примеров. Об одном из боевых походов балтийцев сообщило Совинформбюро.

25 мая 1943 года пограничные катера МО-207 и МО-309 выполняли службу дозора в Бьерском проливе. Накануне командир катера МО-207 старший лейтенант Каплунов получил письмо от сестры: «Дорогой брат! У меня нет сил писать — фашисты расстреляли нашего отца, а сестренку и дядю угнали в Германию. Мама не выдержала этого и умерла от разрыва сердца. Коленька, миленький, отомсти гитлеровцам за наше горе».

Матросы, узнав о содержании письма, поклялись вместе с командиром отомстить врагу.

В тот же день катера вышли на дозорную службу.

Фашисты рассчитывали на легкую победу. Тринадцать вражеских катеров с ходу пытались прорваться через нашу дозорную линию. Чтобы не допустить прорыва, в бой вступил катер МО-207 под командой старшего лейтенанта Каплунова. Под его прикрытием к фашистам подошел второй дозорный корабль. Сосредоточив огонь по головному катеру врага, старшина 1-й статьи Цимбаленко, матросы Живара и Дворянкин потопили вражеское судно.

Противник, рассредоточив катера, взял в полукольцо катер Каплунова и обрушил на него весь свой огонь. Смертельное ранение получил комендор Дворянкин, погиб рулевой старшина 2-й статьи Ивченко. Их заменили матрос Акулов и помощник командира корабля лейтенант Лобановский. И тогда старший лейтенант Каплунов решает идти на таран и вырваться из окружения.

Открыв огонь всех своих средств, МО-207 устремился на врага. Противник усилил обстрел. Тяжело ранены Каплунов и Лобановский. Командование кораблем принял старшина 1-й статьи Цимбаленко. Не прекращали вести огонь по врагу матросы Куликов, Фролов, Баженов, Чулин, Семенец. В это время катер МО-309 сосредоточил огонь по атакующим. Враг не выдержал и, маскируясь дымовой завесой, ушел под прикрытие своих береговых батарей.

О том, как действовали моряки-пограничники на Балтике, рассказал капитан 1-го ранга запаса И. В. Чернышев, который руководил звеном «морских охотников» в бою с 13 вражескими катерами. [220]

Игорь Васильевич особо отметил, насколько зависел успех каждого катера от мастерства его экипажа. Поэтому так важно было то обстоятельство, что экипажи «морских охотников» были пополнены моряками, которые участвовали в защите полуострова Ханко. Среди них не раз отличался настоящий мастер артиллерийского огня старшина 2-й статьи Александр Фролов — командир отделения комендоров.

С этим отважным моряком связан еще один боевой эпизод. В одну из белых ночей моряки-пограничники выполняли боевую задачу по охране водного рубежа. Когда в небе появились два «юнкерса», Фролов сделал три прицелочных выстрела, и третий снаряд попал в бомбу, которая едва отделилась от самолета. От взрыва бомбы взорвался и самолет. Второму «юнкерсу» взрывной волной повредило крыло, и он упал в воду недалеко от линии дозора.

Представители английской военной миссии в СССР, узнав, что советский моряк сбил в одном бою два фашистских самолета, наградили Александра Фролова именной медалью.

Мощные огневые удары наносили по врагу и пограничные корабли, входившие в Волжскую военную флотилию. В составе ее была создана 1-я бригада речных кораблей под командованием контр-адмирала С. М. Воробьева, в которую входили 3 канонерские лодки, 6 бронекатеров и 2 плавучие батареи. Личный состав бригады был укомплектован офицерами морских пограничных частей, выпускниками Ленинградского пограничного военно-морского училища и курсантами морских пограничных школ.

Бронекатера старшего лейтенанта Поспелова охраняли важнейшие переправы через Волгу южнее Сталинграда. Непосредственную работу переправ обеспечивали бронекатера офицеров Карпухина и Щербакова. Бывали дни, когда они отражали до 30 атак истребителей и пикирующих бомбардировщиков врага. Корабли под командованием капитан-лейтенанта Комарова, используя дальнобойную артиллерию, оказывали огневую поддержку частям, оборонявшим южный участок Сталинградского рубежа. Экипаж бронекатера №71, состоявший в основном из матросов и старшин пограничных морских школ, завоевал у стен Сталинграда звание гвардейского.

Вспоминая о том, как самоотверженно обороняли Сталинград моряки-пограничники в составе Волжской [221] военной флотилии, контр-адмирал С. М. Воробьев рассказал, что они выполняли различные задачи: наносили мощные огневые удары с кораблей, совершали дерзкие рейды в тыл врага, обороняли ответственные участки сухопутного фронта, прикрывали важнейшие коммуникации. Так, например, сводный отряд моряков под командованием капитана 3-го ранга Телевного занимал оборону на подступах к тракторному заводу. Экипажи бронекатеров под командованием молодых офицеров Борьботько и Карпухина особенно успешно истребляли врага: они вывели из строя более трех тысяч гитлеровцев.

Бесстрашно сражались с врагом моряки-пограничники на Черном море. О некоторых их подвигах уже рассказывалось, здесь приведу отдельные обобщающие данные.

Военно-морскому флоту на Черном море было передано девять пограничных дивизионов катеров «МО», несколько дивизионов мелких катеров и дивизион бронекатеров. Приказом командующего Черноморским флотом отряд пограничных катеров был переименован в 8-й дивизион сторожевых катеров.

«С августа 1941 года, — говорится в истории боевой деятельности сторожевых пограничных кораблей, — катера стали конвоировать транспорты с войсками и военными грузами из Батуми, Поти в Одессу, Севастополь, Евпаторию, Ялту, Новороссийск... Борьба с подводными лодками, торпедными катерами и авиацией противника стала обычным явлением. С поставленными задачами катера справлялись хорошо. Из 412 конвоированных судов на 1 января 1943 года приведено по назначению 411 и лишь транспорт «Белосток» погиб в пути».

Среди «морских охотников» особенно прославился экипаж катера МО-065, которым командовал Павел Савенко. За первые 23 месяца войны на его счету значилось 117 отконвоированных судов с вооружением, боеприпасами и резервами, 3 сбитых и 6 подбитых самолетов противника, до двух тысяч перевезенных десантников. Сто сорок суток провел катер в боевых дозорах. За отвагу и мужество и этому экипажу было присвоено звание гвардейского.

Героические страницы вписали в историю погранвойск экипажи пограничных кораблей в битве за Кавказ. Далеко за пределами фронта были известны имена офицеров Н. В. Старшинова, Н. С. Сипягина, Г. И. Гнатенко, В. А. Бодылева, П. И. Державина и других.

3 октября 1942 года старший лейтенант Старшинов [222] был назначен командиром разведывательной группы, которой надлежало проникнуть в тыл врага и разведать расположение частей противника в районе Анапы. Учитывая сложность и опасность задания, в группу включили только добровольцев. Командир сам отобрал их.

Когда катер с восемнадцатью смельчаками на борту вышел в море, оно, вопреки прогнозу, сильно штормило. Причалить было невозможно, и разведчикам пришлось добираться до берега вплавь. Не успела группа полностью высадиться, как фашисты открыли по десанту огонь. В бой включился катер. Он уничтожил огневую точку противника и прикрыл высадку десанта.

Сориентировавшись на местности, старший лейтенант Старшинов повел группу в сторону Анапы.

Десять дней продолжался их рейд по тылам врага. Пограничники вели разведку, в коротких боях установили расположение частей противника в районе Анапы, нанесли ему значительный урон в живой силе и технике. Советское командование получило ценные разведывательные данные. Начальник Новороссийской военно-морской базы контрадмирал Г. Н. Холостяков, выслушав доклад старшего лейтенанта Старшинова о выполнении задания, от всего сердца расцеловал Николая.

А спустя два дня десантная группа под командованием Старшинова получила новую задачу: разгромить вражеский гарнизон в районе Варваровки и, захватив пленных, возвратиться на базу.

В ночь с 16 на 17 октября 1942 года 70 десантников высадились со стороны моря в тылу противника и в темноте подошли к вражескому гарнизону. Атака советских моряков явилась для гитлеровцев полной неожиданностью, но они оказали упорное сопротивление. Под градом пуль не растерялись десантники, Николай Старшинов умело руководил боем, который завершился победой моряков. Вражеский гарнизон был разгромлен, а десант, захватив «языка», благополучно вернулся на базу.

Не раз еще участвовал Николай Старшинов в десантных операциях. Он приобрел богатый опыт боевых действий на плацдарме и был известен командованию не только как хороший политработник, но и как умелый командир.

С особым блеском проявился талант Н. В. Старшинова в начале 1943 года. К тому времени он получил звание капитана и был назначен заместителем командира десантного [223] отряда, которым командовал майор Ц. Л. Куников.

В десантный отряд было отобрано 275 бойцов, каждый из них имел за плечами немалый опыт боев.

Обсудив с командиром план намеченной операции, Старшинов вернулся к себе и приступил к составлению подробного плана предстоящих действий.

День за днем отрабатывали десантники сложные задачи. Проверяя готовность отряда, командир и комиссар убедились в высоком результате подготовки: бойцы действовали слаженно и быстро.

В ночь с 3 на 4 февраля десантный отряд Ц. Л. Куникова на катерах пересек Цемесскую бухту и, подойдя к скалистой горе Мысхако, высадился неожиданно для противника. В короткой схватке десантники захватили вражескую батарею и плацдарм площадью до десяти квадратных километров.

Десантные отряды на других направлениях не добились успеха. Поэтому командование Черноморской группы, воспользовавшись победой десантников Куникова, высадило здесь еще 800 солдат и офицеров. Занятый плацдарм получил название «Малая земля», площадь его увеличилась до 30 квадратных километров.

Противник спешно подтягивал силы к месту высадки десанта, но было уже поздно. Десантники прочно закрепились на захваченном рубеже. Немногочисленный отряд морского десанта отбил десятки ожесточенных атак фашистов. Не раз водил моряков в атаку комиссар отряда Н. В. Старшинов, своим воинским мастерством, мужеством и стойкостью укрепляя в них веру в победу. В тяжелых боях отряд уничтожил до двух тысяч гитлеровцев, захватил 9 исправных пулеметов и другие трофеи.

К концу первой недели среди десантников было много убитых и раненых. Погиб и командир отряда Ц. Л. Куников. Не хватало пресной воды. Но Малая земля жила, а вскоре она уже представляла хорошо оборудованный плацдарм, на котором сражалось 17 тысяч солдат и офицеров.

Капитан Старшинов был душой отряда. Его видели на самых тяжелых участках. Добрым советом, личным участием подбадривал он бойцов, укреплял их стойкость и мужество. Были дни, когда противник совершал до полутора тысяч самолетовылетов, сбрасывая на советский десант десятки тонн смертоносного груза, но моряки держались непоколебимо и не отступили ни на шаг. [224]

За мужество и героизм, проявленные в боях на Малой земле, Н. В. Старшинов был награжден орденом Красного Знамени.

В сентябре 1943 года Н. В. Старшинов был назначен заместителем командира по политической части 393-го отдельного батальона морской пехоты. Командовал батальоном капитан-лейтенант В. А. Бодылев.

Шли бои за Новороссийск. В освобождении города принимали участие 1139-й стрелковый полк, 225-я Краснознаменная бригада морской пехоты и 290-й стрелковый полк войск НКВД, состоявший в основном из пограничников. В авангарде десанта шел отдельный батальон морской пехоты под командованием героев первой высадки на Малую землю В. А. Бодылева и его заместителя по политчасти Н. В. Старшинова. Батальону был доверен флаг, который предстояло водрузить в Новороссийске.

На рассвете 10 сентября моряки ударного батальона первыми высадились в Новороссийском порту и с ходу вступили в бой. Шаг за шагом отбивали они у фашистов пристань, овладели вокзалом и несколькими зданиями на набережной. Бой разгорелся с новой силой. К исходу первого дня многие десантники вышли из строя, но раненые не покидали поле боя, они продолжали сражаться, громить врага.

Четверо суток дрались моряки в окружении, отбив 28 атак противника. А вскоре к ним прибыло подкрепление: пробились танки 5-й гвардейской танковой бригады, затем пограничники из полка НКВД. За 5 дней боев батальон морской пехоты уничтожил полторы тысячи гитлеровских солдат и офицеров.

В трудном положении оказалась группа, в которую входил Старшинов. Тридцать пять ее бойцов были ранены, но моряки более трех часов сдерживали атаки превосходящих сил фашистов, наступавших при поддержке двенадцати танков. Десантники подбили 7 танков, уничтожили сотни гитлеровцев. Подошедшее подкрепление завершило разгром противника.

16 сентября Новороссийск был освобожден. За исключительное мужество 393-й отдельный батальон морской пехоты в числе других получил почетное наименование «Новороссийский», его командир капитан-лейтенант В. А. Бодылев удостоен звания Героя Советского Союза, а капитан Старшинов награжден вторым орденом Красного [225] Знамени. А вскоре, в январе 1944 года, Указом Президиума Верховного Совета СССР Николаю Васильевичу Старшинову за мужество и отвагу, проявленные в боях за освобождение советской земли от фашистских оккупантов, также было присвоено звание Героя Советского Союза.

Пограничные корабли, вошедшие в Черноморский флот, принимали активное участие во многих десантных операциях.

Высаживались десанты в период освобождения Таманского полуострова. Десантный отряд во главе с П. Державиным высадил в районе станицы Благовещенской 166-й гвардейский стрелковый полк. 26 сентября три десантных отряда под командованием П. Державина, Н. Сипягина, Д. Глухова высадили 83-ю бригаду и 143-й батальон морской пехоты.

Умело руководил десантными операциями капитан 3-го ранга Г. И. Гнатенко. Особенно отличился командир-пограничник во время Керченской десантной операции.

В сложной боевой обстановке отряд катеров, ведомый Гнатенко, совершил смелый ночной переход через пролив и благополучно высадил на берег бойцов морской пехоты. Это была первая группа наших воинов, вступивших на крымскую землю. Затем последовали походы по переброске подкреплений и боезапаса десантникам. Вражеские торпедные катера пытались перерезать наши коммуникации. В ночь на 12 ноября отряд катеров и мотоботов встретил 8 фашистских торпедных катеров, которые попытались зажать наши суда в кольцо. Часть советских катеров под командованием Гнатенко завязала бой с немцами, а в это время другая группа незаметно прошла к берегу, выгрузила боезапас и продовольствие, приняла раненых, и все наши суда, умело выполнив задание, вернулись на базу.

В боях за крымскую землю отличился и отряд бронекатеров капитана 3-го ранга П. И. Державина.

Десант был высажен там, где враг его меньше всего ожидал. Благодаря внезапности удалось сломить сопротивление фашистов, и десантники при поддержке корабельного огня успешно захватили плацдарм.

В последующем П. И. Державин участвовал в боях на Дунае, освобождал Будапешт и Вену. Родина высоко оценила боевые заслуги Г. И. Гнатенко и П. И. Державина. [226]

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 22 января 1944 года им присвоено звание Героя Советского Союза.

Славный путь прошли морские части пограничных войск в годы Великой Отечественной войны. Они совершили немало доблестных подвигов в борьбе с фашистскими захватчиками. Вместе с частями и соединениями Военно-Морского Флота подразделения пограничных кораблей с первых дней войны защищали Ленинград, Одессу, Севастополь и Сталинград, сражались в водах Балтики, на Черном и Баренцевом морях, на Тихом океане, участвовали в освобождении Будапешта, во взятии Вены и Берлина.

Советское правительство по достоинству оценило боевые подвиги пограничных кораблей. Многие из них награждены орденами. Тысячи моряков-пограничников удостоены высоких правительственных наград.

«1-й истребительный авиационный полк пограничных войск НКВД с 1 декабря 1941 года... выполнял наравне с другими авиачастями боевые задачи по обороне столицы. Личный состав полка хорошо освоил особенности работы в условиях ПВО города Москвы...»

Из боевой характеристики

Немало героических эпизодов в истории советских погранвойск связано с именами летчиков-пограничников. С первых часов начавшейся войны в чрезвычайно сложных условиях вступили они в бой с фашистскими стервятниками, которые, в довершение к внезапности, поставившей наши авиационные части в особо трудные условия, располагали новейшими самолетами, отличавшимися высокой скоростью, мощным вооружением.

Пограничная авиация в первые же дни войны была передана в Военно-Воздушные Силы Красной Армии. Летчики-пограничники отличились в воздушных боях на многих фронтах. Но оставались некоторые подразделения, выполнявшие ряд специальных заданий именно как авиачасти пограничных войск. В их числе, в частности, 1-й истребительный авиационный полк погранвойск, командиром [227] которого был капитан В. В. Емельянов, военкомом — батальонный комиссар Л. П. Азаров. Полк базировался на аэродроме Быково, имел для охраны свой сектор столицы и некоторые подмосковные города.

На протяжении всей войны летчики-пограничники воевали бок о бок с частями ВВС Красной Армии, неизменно проявляя высочайшее летное мастерство. Летчиков-пограничников нередко выручали навыки, полученные в мирный период пограничной службы.

Расскажу о некоторых вехах борьбы наших авиаторов с фашистами и об отдельных летчиках-героях, самоотверженно защищавших родное небо.

Первой вступила в бой 10-я авиационная эскадрилья, расположенная на аэродроме «Каролина» в районе Гродно. Неожиданно обрушившиеся на аэродром бомбовые удары фашистских самолетов нанесли эскадрилье ощутимый урон, и в воздух поднялось лишь одно звено. В коротком жестоком бою пали смертью храбрых летчики-пограничники старший лейтенант П. Р. Пашинин, С. К. Фадеев, В. Г. Красовский. Не вернулись с боевого задания А. А. Астахов и В. Г. Пыжов. Оставшиеся в живых летчики поступили в распоряжение пограничной авиабригады.

На вооружении 11-й отдельной эскадрильи Прибалтийского пограничного округа, базировавшейся на острове Сааремаа, имелось девять СБ — скоростных бомбардировщиков, а также звено МБР-2 (морской ближний разведчик).

22 июня поступил приказ произвести разведку и нанести бомбовый удар по противнику, атакующему комендатуру 12-го пограничного отряда. В 8 часов утра в воздух поднялось звено самолетов под командованием капитана Н. Самохина, в составе штурмана эскадрильи С. Козелкова и летчиков С. Липницкого и П. Любчича. Они разбомбили механизированную колонну гитлеровцев, которая двигалась по шоссе Руцава — Либава.

В течение последующих дней летчики вели разведку прибрежных войск, а затем по приказу командования авиаэскадрилья была передана ВВС и перебазировалась на аэродром близ Таллина. В составе 4-й смешанной авиадивизии летчики-пограничники не раз вылетали бомбить врага, наступавшего на Каунас, Даугавпилс, Резекне, Остров, Псков. В тех боях отличились многие, в том числе командир эскадрильи майор Н. Петров. Подвиг экипажа Павла Любчича, не раз успешно [228] выполнявшего ответственные боевые задания, навечно останется в памяти народа.

«5 июля 1942 года, — рассказывается в истории Краснознаменного Прибалтийского пограничного округа, — экипаж Любчича совершил свой последний полет. Накануне на партийном собрании Павел Любчич был принят в члены Коммунистической партии. Он заверил товарищей, что не пожалеет и самой жизни для победы над врагом».

В этот день в составе первой эскадрильи экипаж Любчича должен был нанести бомбовый удар по аэродрому Нурмалица, расположенному юго-западнее Петрозаводска. При заходе на цель самолет Любчича был атакован двумя вражескими истребителями. Загорелся левый мотор. Но самолет, несмотря на повреждение, продолжал держать намеченный курс. На его борту находилось 8 стокилограммовых фугасных бомб и 200 килограммов осколочных.

Ведомые в группе видели, как бомбардировщик, объятый пламенем, пикировал на лесную опушку, где стояли самолеты противника. До последнего момента он был управляем и направлялся твердой рукой летчика. Презирая смерть, экипаж Павла Любчича повторил бессмертный подвиг экипажа Николая Гастелло. Страшный взрыв разметал по аэродрому вражеские машины.

...На партийном билете, который должны были вручить П. Любчичу после боевого вылета, написано: «Геройски погиб в воздушном бою 5 июля 1942 года».

7 июля 1941 года произошел еще один жестокий бой, в котором авиаэскадрилья понесла большие потери. После этого ее командир майор Н. Петров с небольшой группой летчиков прибыл в распоряжение авиабригады в Быково — в 1-й истребительный полк погранвойск.

Базировавшаяся в Крыму 6-я авиаэскадрилья вошла в состав морской авиации Черноморского флота. Отдельные гидроавиазвенья в Архангельске и Новой Ладоге перешли в подчинение ВВС Красной Армии. Но где бы ни находились, на каком бы фронте ни воевали летчики-пограничники, всюду они проявляли мужество и героизм, отвагу и мастерство.

Сотни вылетов в осажденный Ленинград совершил М. С. Скрыльников. Он доставлял боеприпасы, продовольствие и медикаменты, вывозил раненых, детей и женщин. Полеты совершались в сложных условиях, при постоянном обстреле противника, но благодаря своему высокому летному мастерству летчики успешно выполняли боевые [229] задания. Так, 27 июля 1943 года экипаж Ли-2 в составе

A. Н. Герасименко, И. Л. Кононеко, Б. Г. Нежнова и B. Е. Стрижака, доставляя срочный груз в Ленинград, умело ушел от шести вражеских истребителей и благополучно приземлился в осажденном городе.

Отличную летную выучку продемонстрировал экипаж самолета Р-5 в составе А. Я. Яковлева и В. Я. Куцемелова при выполнении полета в тыл врага. Пять раз бросался в атаку на советский самолет «мессершмитт», но Р-5, обрушив на врага огонь пулеметов и пушек, благополучно ушел от поражения.

В боях с фашистской авиацией и наземными войсками противника прославились летчики А. Д. Рыхлов и В. М. Голубев — питомцы Харьковского пограничного училища.

В тревожное утро, когда на всей западной границе между Белым и Черным морями фашистские полчища начали военные действия, Александр Рыхлов был поднят по тревоге. С той первой минуты войны он находился в передовых боевых порядках советской авиации. Под его крылом то же, знакомое до каждой извилинки Черноморское побережье, которое теперь омывалось огненными волнами, а шквал вражеского железа смешивал здесь все живое с землей, превращал в руины города и села, сеял смерть и горе.

Старший лейтенант Рыхлов летал на боевые задания, бомбил военно-морские базы противника, торпедировал вражеские корабли — за нарушенный мирный труд советских людей, за поруганную родную землю.

Наступила осень 1943 года. Свинцовые волны катило Черное море, хмурилось над ним сентябрьское небо, затянутое черными тучами, и где-то там, за горизонтом, Констанца — военно-морская база противника.

Александр Рыхлов знал, что, как только прояснится небо, он пойдет в составе эскадрильи на это вражеское морское гнездо, свитое около наших земель, откуда фашисты бросали свои резервы, не жалея сил, лишь бы добиться успеха на Крымском и Кавказском побережьях.

Отсчитаны сотни километров, до цели совсем близко — две тысячи шагов. Каждый из летчиков готов к любым неожиданностям. Высотометр в машине Александра Рых-лова показывает всего 30 метров. Штурман и бортстрелок готовы к бою. Впереди показалась бухта, в которой, точно длинные бревна, виднеются вражеские суда. [230]

— Идем на эсминец! — передал Рыхлов приказ экипажу и направил самолет к причалу, где недвижно стоял военный корабль с фашистской свастикой.

Еще бы минута, и экипаж Рыхлова сделал прицельный пуск торпеды, но тут небо раскрасилось желтовато-пепельными клубами, а внизу, под крылом, вспыхнула не одна сотня огненных языков. Фашисты открыли огонь изо всех видов зенитной артиллерии. Александр нажал на гашетку, взял штурвал на себя, чтобы взмыть в небо, но вдруг машина вздрогнула и, кашлянув, заглохла. В этот миг огромный водяной смерч накрыл вражеское судно. Только отметив это, спохватился, что идет над морской пучиной всего на тридцатиметровой высоте. А моторы молчат...

Над морем гремел бой. Вода, смешиваясь с дымом и пылью, взлетала в воздух. Горели корабли, дрожал берег, дрожало небо, разрывы встряхивали выходящий из боя самолет Рыхлова, а в висках у него стучало одно: «Дотянуть до своего берега!..»

И тут дзинькнула бронированная спинка сиденья, что-то хлопнуло над самым ухом, тупо ударило по голове. Помутилось в глазах, небо и море сделались черными. Рыхлов потерял ориентировку, но остатком сознания силился заставить себя держать штурвал в прежнем положении, чтобы не воткнуть машину в воду. Совладав с собой, Рыхлов уже направил самолет к берегу, когда бортовой стрелок доложил:

— Подходим к вражескому аэродрому. В воздух поднимаются три истребителя.

Три вражеских самолета и один советский с поврежденными моторами... Старший лейтенант дал полный газ двигателю и ощутил биение на левом крыле: заработал второй мотор. От радости крикнул в мегафон:

— Живем, братцы!

Но жить было трудно. Вражеские истребители наседали сверху. Надо было уйти, спасти машину и людей. Рыхлов прижал самолет к самой воде и пошел на высоте 5–10 метров. Риск был слишком велик: можно врезаться в море, но иного выхода нет. Немецкие «асы» не решились снизиться на такую высоту и вскоре оставили русский самолет. Оставили потому, что над морем летали другие советские бомбардировщики и в упор расстреливали немецкие корабли. [231]

Ломило в ушах, нестерпимая боль судорогой стягивала руки и ноги, но Рыхлов вел машину домой. И хотя бой и вражеские корабли остались позади, опасность не миновала: моторы могли отказать в любую секунду... Три часа боролся старший лейтенант за жизнь товарищей, за самолет. И одержал победу.

А потом был госпиталь, но как только почувствовал Рыхлов силу, вернулся на аэродром, взял в руки штурвал тяжелого бомбардировщика и снова стал громить врага.

Двести четырнадцать боевых вылетов сделал А. Д. Рыхлов за годы войны. Двадцать пять раз летал в тыл врага. Пятьдесят раз через линию фронта. Пятьдесят раз сквозь ураганный огонь зенитной артиллерии врага. Садился на площадки, сооруженные партизанами, и доставлял им необходимые грузы. Три раза был ранен. Трижды еще, превозмогая невыносимую боль, тянул Рыхлов самолет до своего аэродрома и трижды дотягивал, спасая экипаж и машину.

16 мая 1944 года Президиум Верховного Совета СССР присвоил командиру эскадрильи тяжелых бомбардировщиков, питомцу пограничного училища Александру Дмитриевичу Рыхлову звание Героя Советского Союза.

Еще один герой-авиатор пограничных войск — И. И. Мещеряков. В составе 10-й авиаэскадрильи принял он 22 июня свой первый бой с фашистскими самолетами. От полета к полету все тверже становился в небе почерк старшего лейтенанта. В одном из боев ведомая им тройка вступила в бой с шестью прорвавшимися через зону обороны вражескими самолетами и четыре из них уничтожила.

В середине ноября авиаэскадрилья, которой временно командовал Мещеряков, перебазировалась на аэродром, расположенный на дальних подступах к Москве, и вошла в состав 1-го истребительного пограничного авиаполка. Расположение аэродрома давало возможность перехватывать вражеские самолеты еще задолго до их подлета к цели и завязывать воздушные бои за пределами столицы.

По сигналу, поступившему с поста наблюдения, эскадрилья быстро поднялась в воздух. Мещеряковский МиГ скоро набрал высоту. Учитывая, что вражеские бомбардировщики и прикрывавшие их истребители проводили полеты на больших высотах, девятка МиГов устремилась в заоблачную высь. На отметке 7 тысяч метров истребители приняли боевой порядок. [232]

Вскоре капитан Мещеряков заметил у горизонта вражеские машины. Бомбардировщики, прикрываемые истребителями, несли на Москву свой смертоносный груз.

Только бомбардировщиков Иван насчитал не менее двух десятков. Прикинув расстояние и определив высоту, командир эскадрильи дал команду своим товарищам зайти со стороны солнца, а сам резко бросил свой МиГ, затем выровнял и направил самолет вверх, к вражеским бомбардировщикам. Главный расчет — на внезапность.

И вот МиГи всей девяткой обрушились на «юнкерсы». Фашисты явно не рассчитывали на дерзкую атаку. Они даже не успели открыть огонь, как три их машины, оставляя в небе черный шлейф дыма, рухнули вниз. Ведущего прошил огненной пулеметной трассой капитан Мещеряков.

Затем с двумя ведомыми командир устремился на вражеские истребители, а остальные МиГи продолжали вести бой с бомбардировщиками. Те отстреливались из пушек и пулеметов, упорно следуя намеченным курсом, стараясь прорваться к Москве. Но вот еще два «юнкерса» вспыхнули и полетели вниз. Понесла потери и наша эскадрилья: прямым попаданием снаряда был сбит один истребитель.

В небе завертелась адская карусель. В этой круговерти на счету была каждая секунда, малейшая оплошность могла стоить жизни. Мещеряков снова направил свой самолет вверх и, сделав крутую горку, оказался над одним из «мессеров». Поймав в прицел фашистского пилота, он дал длинную очередь. «Мессер» с натужным ревом перевалился на правое крыло, задымил и сорвался в «штопор». Несколько минут спустя получил свое и вражеский истребитель, упорно пытавшийся сбить самолет Мещерякова.

Проводив взглядом падающий истребитель, капитан огляделся и сразу же оценил обстановку. Правый ведомый оказался в затруднительном положении: сверху на него насели два «мессера». Второго ведомого нигде поблизости не было. Мещеряков кинулся на выручку товарищу, хотя боеприпасов уже не оставалось. Однако «мессеры» на этот раз были внимательнее. Увидев, что машина Мещерякова не стреляет, гитлеровцы, оставив в покое ведомого, бросились к нему.

Развернув самолет, Мещеряков направил его прямо на ближайший «мессер». Он шел в лобовую атаку.

Вероятно, фашистский летчик рассчитывал, что нервы советского аса не выдержат, он сделает горку и в этот момент [233] будет прошит пулеметной очередью. Однако когда понял, что русский не собирается отворачивать, было уже поздно...

Родина высоко оценила подвиг И. И. Мещерякова. Посмертно ему было присвоено звание Героя Советского Союза.

При Отдельной авиабригаде в Быково с большим напряжением работала 1-я окружная авиаремонтная мастерская, личный состав которой много сделал для восстановления и ремонта самолетов. О том, как работали здесь в годы войны авиаторы-пограничники, рассказал бывший помощник командира Отдельной авиабригады Главного управления погранвойск военный инженер 1-го ранга, впоследствии генерал-майор, начальник авиационного отдела погранвойск Николай Михайлович Сергеев:

«В 1942 году при штабе Отдельной авиационной бригады в Быково была создана Отдельная транспортная авиаэскадрилья. Командиром ее стал капитан Михаил Павлович Бабаков, начальником штаба — капитан Григорий Георгиевич Софии, инженером авиаэскадрильи — военинженер 3-го ранга Алексей Павлович Васягин. Ее укомплектовали самолетами Ли-2, СБ, ПР-5, Р-5. В конце года авиаэскадрилья была развернута в авиационный полк. После ухода 1-го истребительного авиаполка в Советскую Армию транспортный авиаполк переименовали в 1-й отдельный авиационный полк пограничных войск НКВД.

Командиром полка был назначен полковник Владимир Александрович Сычев, начальником штаба — майор Валентин Яковлевич Куцемелов, старшим инженером — инженер-капитан Евгений Константинович Шеверга.

Транспортному полку много пришлось летать по спецзаданиям. В основном к фронту, в прифронтовые города, в осажденный Ленинград, а также в тыл противника к партизанам. В Ленинград доставлялось вооружение, боеприпасы, продукты. Обратными рейсами эвакуировали раненых, больных и детей.

В полку проходили парашютную подготовку партизаны-разведчики, на самолетах полка их отправляли в партизанские отряды.

В самом начале войны к нам в Быково перегнали с завода новый транспортный самолет Ли-2. Он был предназначен для служебных целей и какое-то время стоял без дела на аэродроме. Командование бригады быстро [234] сориентировалось и, укомплектовав самолет экипажем, ввело его в строй. Командиром корабля стал летчик из ГВФ Абрамов, бортмехаником — лучший техник эскадрильи Нежнов. Нужно сказать, что это был первый и единственный транспортный самолет такого типа в пограничной авиации.

Новый самолет вызвал большой интерес у личного состава. Ли-2 только начали выпускать. Он имел усовершенствованную конструкцию с радиокомпасом и автопилотом, что позволяло самолету летать вслепую.

Экипаж для него подбирали из самых лучших специалистов. Механик Нежнов, имевший большое пристрастие к технике, отлично знал самолет и всегда поддерживал его в состоянии боевой готовности. Впоследствии он вырос до старшего инженера Отдельного авиационного полка на Балтийском море, где охранял границу.

К новому самолету на аэродроме относились очень бережно, часто катали его вручную, особенно когда его нужно было замаскировать от воздушного нападения. Обычно его прятали под большим развесистым деревом на краю аэродрома (где сейчас стоит аэровокзал).

Самолет хорошо зарекомендовал себя в полетах и все чаще и чаще вылетал на задания. Экипаж работал, не зная отдыха. На получение еще самолетов Ли-2 рассчитывать не приходилось. Они все отправлялись во фронтовые авиачасти. Тогда командование авиабригады решило обратиться в Главный штаб ВВС с просьбой передать бригаде те самолеты Ли-2, которые потерпели аварию и пришли в негодность. Мы надеялись из двух или нескольких разбитых самолетов собрать и отремонтировать хотя бы один. Штаб ВВС на это согласился, и мы стали собирать по Подмосковью поломанные Ли-2 и свозить их к месту ремонта. Всей этой работой руководил полковник Филатов, занимавшийся в первый месяц войны доставкой в столицу разбитых немецких самолетов.

По договоренности с наркоматом авиационной промышленности мы выбрали полупустой авиационный завод, где и решили производить сборку и ремонт разбитых самолетов. В авиабригаде сформировали группу из 120 человек, которая должна была отправиться на этот завод и самостоятельно вести ремонт.

Работала она очень напряженно с 8 и до 23 часов, без выходных дней. От завода мы никакой помощи не [235] получали, за исключением того, что нам давали сжатый воздух и пневмоинструмент для клепки.

На завод, когда шел ремонт самолетов, часто приезжал заместитель наркома внутренних дел генерал-лейтенант А. Н. Аполлонов. Он интересовался ходом ремонта, спрашивал, какая нужна помощь.

Пока наша группа работала на заводе, остальной состав 1-х окружных авиаремонтных мастерских в Быково во главе с начальником мастерских военинженером 3-го ранга Б. В. Константиновым, начальником самолетного цеха воентехником 1-го ранга Д. С. Эйсмондом, начальниками цехов воентехником 1-го ранга Н. П. Елецких и младшим воентехником С. И. Дороховым восстанавливали самолеты Ли-2.

В итоге к концу 1942 года транспортный полк в Быково получил хорошее пополнение — 5 транспортных самолетов. Пять самолетов... Эта цифра может показаться не слишком внушительной. Но в условиях того времени, когда каждый самолет был на счету, когда работали, по существу, без запасных частей, без нормальной ремонтной базы, это была большая трудовая победа для нас. В приказе НКВД от 19 ноября 1942 года № 749 так оценивалась работа авиаремонтных мастерских:

«За короткий срок при трудных условиях был произведен высококачественный ремонт и восстановление пяти большегрузных транспортных самолетов, давших экономию государству в сумме 6 227 000 рублей».

За проявленную организованность, творческую инициативу и самоотверженность группа личного состава полка была поощрена.

В конце лета 1942 года на аэродром Быково пригнали 2 новых транспортных самолета «Дуглас С-47». Поступило распоряжение переоборудовать их под пассажирский вариант и сделать даже кабины «люкс».

Мы догадывались об особой важности полученного задания, но ничего конкретного, разумеется, не знали. Переоборудование шло успешно, опыт такой работы у нас уже имелся (ранее переоборудовали самолеты Ли-2 под пассажирский вариант).

Коллектив 1-х окружных авиаремонтных мастерских проявил много изобретательности, умения и выполнил задание в срок. Самолеты были приняты с хорошей оценкой. Экипажи ВВС на этих самолетах в ноябре 1943 года [236] улетели в город Баку. Из наших людей в состав одного из экипажей вошел в качестве бортового радиста начальник связи штаба авиабригады майор В. Я. Куцемелов.

27 ноября 1943 года из газет стало известно, что в Тегеран улетела правительственная делегация: И. В. Сталин, В. М. Молотов и К. Е. Ворошилов на встречу глав трех великих держав.

Полет этот, как оказалось, проходил на самолетах С-47, которые переоборудовались у нас в Быково. Их вели в Тегеран летчики ВВС полковник В. Г. Грачев и генерал А. Е. Голованов. Коллектив мастерской не мог, конечно, не отметить с чувством удовлетворения то доверие, которое было оказано нам. Кстати, несколько позднее, весной 1946 года, на одном из пассажирских самолетов С-47 летчиками 1-го авиационного полка был доставлен на Нюрнбергский процесс фельдмаршал Паулюс».

Пограничники-авиаторы выполняли и многие другие задания Советского правительства и командования Красной Армии. И всегда их действия отличались высочайшим мастерством, несгибаемым мужеством и стойкостью, верностью воинскому долгу. Они внесли достойный вклад в борьбу с фашистскими агрессорами, в достижение победы над врагом. [237]

Глава III.
Возвращение

«Нелегок путь, пройденный пограничниками за три с лишним года жестокой войны. Они многому научились... Да и враг на практике узнал, что такое советский боец-пограничник, и надо думать, что в будущем он поостережется нарушать советские границы».

М. И. Калинин

«Войска 2-го Украинского фронта форсировали Днестр... вышли на государственную границу — реку Прут — на фронте протяженностью 85 километров».

Из сообщения Совинформбюро от 26 марта 1944 года

Наступила весна 1944 года. Красная Армия гнала захватчиков на запад. Ожидание победы владело умами и сердцами советских людей, придавало сил во все еще жестокой, кровопролитной войне с фашизмом. Несмотря на трудности и лишения, для пограничников та весна была по-особому радостной: приближался час освобождения священных границ Отечества, возвращения на обильно политые кровью пограничные рубежи.

В конце марта 1944 года войска 2-го Украинского фронта, в составе которого действовал 24-й пограничный полк, упорно продвигались к границе. Наступление было столь стремительным, что фашистские войска, отступая, бросали на путях отхода многочисленную технику и оружие.

Среди личного состава частей и соединений фронта царил небывалый подъем. Все ждали выхода на государственную границу, но с особенным нетерпением ждали этого часа бойцы и командиры 24-го пограничного полка, которым командовал подполковник С. Е. Капустин: полк выходил на границу именно на том участке, который он охранял до войны и защищал в первые дни вероломного нападения нацистской Германии.

В тот день словно сама природа разделила с воинами их радость. Перед этим в течение нескольких дней шли непрекращающиеся дожди, когда же войска подошли к Пруту, небо очистилось от туч, выглянуло солнце, среди холмов засверкала серебристая лента пограничной реки. [240]

На фронте протяженностью 85 километров вышли советские войска к государственной границе. Они с ходу форсировали Прут и устремились за отступающим противником. Не задержался на освобожденной границе и 24-й погранполк, лишь несколько подразделений остались у своего прежнего рубежа.

«26 марта 1944 года, — рассказал ветеран 24-го полка И. Крыков, — первым вышел к реке и форсировал ее батальон капитана Афанасьева. Всюду мелькали зеленые фуражки пограничников. Это было незабываемое впечатление. Под многоголосое «Ура!» горячо поздравили друг друга с выходом на границу».

Сорок лет спустя два ветерана 24-го пограничного полка уточнили подробности того запомнившегося на всю жизнь дня.

Рассказ младшего сержанта запаса Б. И. Сичана:

«...Какой был подъем в полку, когда выяснилось, что мы идем на тот же участок границы, который охраняли до войны. После того как у Могилева-Подольского переправились через Днестр, многие сняли шапки и пилотки и достали из вещмешков бережно сохраняемые зеленые фуражки. Как моряки, волею судеб воевавшие на земле, поднимаясь в атаку, надевали бескозырки, так и мы, пограничники, надевали свои фуражки в критические или торжественные минуты. А что творилось в подразделениях! Многие начали делать пограничные столбы, стихийно возникло соревнование, кто этот столб установит первым. Всюду проходили митинги, и вообще счастливее нас, наверное, никого не было.

И вот 26 марта вышли к Пруту, что было дальше, я лично не видел, так как наше подразделение с ходу на плотах переправилось через Прут и пошло дальше».

Рассказ однополчанина дополнил сержант запаса, бывший связист при штабе 24-го погранотряда И. Е. Чертков:

«А я видел повозку, в которой везли пограничный столб. Но как его устанавливали, к сожалению, не знаю — мы тоже форсированным маршем шли вперед. Зато все это хорошо видел командир нашего полка С. Е. Капустин: на встречах ветеранов он не раз рассказывал об этом знаменательном событии. Увы, его уже нет в живых... Те подразделения, которые не получили приказ срочно переправляться через Прут, остановились у взорванного моста. Медленно подъехала повозка 7-й заставы, в ней — окрашенный [241] в красно-зеленые полосы пограничный столб. Начальник заставы лейтенант Запрудский, сержант Логачев, рядовые Меркулов, Кравченко и Дмитриченко спокойно и деловито, будто делали это каждый день, выкопали яму и установили столб. Первый! Самый первый с 22 июня сорок первого года. Произошло это на 1009-й день войны».

Недалеко от установленного пограничного столба у берегов реки парторг заставы Соколенке собрал бойцов.

— Вот здесь, — он показал на заросший травой полукруглый окоп, — мы с сержантом Токаревым занимали оборону и приняли первый бой. На рассвете 22 июня 1941 года, находясь в дозоре у моста, мы услышали всплеск весел. Токарев, стрелок Шумилов и я спустились к урезу воды и увидели плывущие к берегу лодки с вражескими солдатами. Огнем из пулемета и винтовок мы потопили их...

Выход наших войск на границу был настоящим праздником для всех советских людей. Их настроение особенно ощущается в подборках материалов журнала «Пограничник», которые редакция попросила написать специально для пограничников, вставших на охрану восстановленной государственной границы. В 21-м номере журнала за 1944 год было помещено приветствие М. И. Калинина и статья Мариэтты Шагинян. А ранее, в 11–12-м номерах, была напечатана статья Юрия Слонимского «Возвращение», который сумел выразить и глубину, и поэзию чувств пограничников:

«Кто не любит особой, невыразимой любовью тот клочок земли, на котором родился и вырос? Но так любить свой уголок, как пограничники, честное слово, мало кто может. И пусть этот клочок земли всего лишь болото со ржавой водой, или скользкие камни, омываемые свинцовыми водами, или замшелые пеньки, или густые заросли камыша, или бесплодные скалы, или даже траншея, заплетенная проволокой и изрытая бомбами, в какую занесла их военная судьба, — все равно — это их дом, отчий дом, где юноша превращается в мужчину, где впервые перед ним раскрываются загадки жизни, счастье, короче говоря, где пограничник отдает свой труд, досуг, а если надо — кровь и жизнь».

Весть о выходе Красной Армии на Государственную границу СССР облетела всю страну. На предприятиях, в колхозах и совхозах прошли митинги и беседы, на которых труженики тыла заявляли о своей готовности работать [242] по-стахановски во имя быстрейшей победы над фашистской Германией. «Сердце наполняется большой радостью, — заявила в своем выступлении на митинге ивановская текстильщица тов. Хохлова. — Ведь подумать только — наши войска вышли к своей государственной границе! В честь славной победы каждый из нас готов трудиться в три раза задорнее и сильнее».

Рабочие киевского завода имени Артема, отмечая день выхода советских войск на границу, досрочно выполнили план первого квартала и взяли обязательство усилить помощь фронту.

Горячо откликнулись на это важное событие советские писатели и поэты, В статье «Днестровская эпопея», опубликованной в газете «Правда» 27 марта 1944 года, Борис Полевой писал: «Вот она перед нами, долгожданная, трижды желанная государственная граница нашей Отчизны, тридцать три месяца попранная врагом».

Выход на государственную границу стал важным этапом победоносного завершения войны, неповторимым подвигом советского солдата. И хотя война еще продолжалась, хотя требовалось еще много усилий для окончательного разгрома нацистской Германии, освобождение первого участка границы не только положило начало ее восстановлению и полному изгнанию гитлеровцев с советской земли, но и явилось фактором исключительного подъема боевого духа советских солдат.

Выход советских войск на государственную границу имел и огромное международное значение. Он ускорил открытие второго фронта и способствовал развалу фашистского блока. Американская газета «Нью-Йорк геральд трибюн» в статье «Граница достигнута» оценивала выход Красной Армии на реку Прут как свидетельство полного краха гитлеровской авантюры. Немцы, писала газета, встретили в лице Красной Армии «глубоко уверенную в своих силах, объединенную и вооруженную армию, являющуюся самой могущественной в мире».

Выход на границу воинов-пограничников, которые взяли под охрану освобожденные участки, стал для них в полном смысле слова встречей с родным домом, переполнившей их самыми светлыми чувствами гордости и патриотизма. В первые минуты были и слезы радости, и крепкие дружеские объятия, и слова поздравления. Но к радости примешивалась и грусть, скорбь о погибших товарищах. [243]

Многие помнили кровавый рассвет 22 июня, и тем горячее звучали клятвы бдительно и надежно охранять и защищать советскую границу, как это делали погибшие друзья в огненном сорок первом.

Немногим воинам-пограничникам посчастливилось выйти на те участки, где они встретили первый день войны. Среди них был капитан Ф. Я. Шумкин.

С болью в сердце вспоминал Федор Яковлевич бойцов своей заставы, которые в течение нескольких дней сдерживали яростный натиск гитлеровцев, погибли, но не отступили, мужеством и героизмом своим прославившись в веках.

Первым долгом Шумкин подошел к низким холмикам, поросшим травой, и присел, молча вспоминая погибших, как бы боясь нарушить их покой. Добрая половина его боевых товарищей полегла здесь, на границе, близ села Скуляны, другие остались в Сальских степях и в предгорьях Кавказа. Многих недоставало, но и многие, пройдя опаленными огнем войны дорогами, вернулись, чтобы снова встать на страже покоя родной страны.

Шумкин поднял голову и увидел вокруг себя бойцов, которые тихо подошли к святому месту, где покоились их старшие товарищи, закрывшие грудью родную землю. Федор Яковлевич увидел в глазах пограничников готовность продолжить дело героев, и мысли его вернулись к действительности: предстояло организовать охрану границы.

Всматриваясь в лица тех, кто впервые вышел на передний край Родины, Шумкин не сомневался: они будут беречь границу так же зорко и защищать так же надежно, как те, кто вечным сном спал под зелеными холмиками, кто не смог вернуться назад.

Впереди ждали новые бои.

Еще один ветеран 24-го погранполка С. В. Суслов рассказал в своих воспоминаниях о том, как он, будучи начальником 6-й пограничной заставы, получил задачу взять под охрану освобожденный участок границы — именно тот, где его застава приняла бой в июне 1941 года:

«Я шел и размышлял, как организовать службу, с чего начать... Вот в этих самых местах в июне 1941-го наша застава, как и вся западная граница, вступила в бой. Здесь, сраженный тридцатью восьмью штыковыми ударами, пал смертью героя пограничник Виктор Меднов. Здесь, на этой [244] же самой границе, отчаянно сражались пулеметчик Саша Кулин и его второй номер Петя Гридин, которые сейчас бодро шагают в строю. С ними плечом к плечу шагает и санинструктор Валентина Вияковская, которая здесь в сорок первом перевязывала раненых... Немного осталось наших с сорок первого, с той «границы».

Начальник заставы, встретивший войну командиром пулеметного расчета, думал о том, как организовать охрану границы. Решение пришло само: первыми на службу выйдут участники боев на границе 22 июня 1941 года сержант Тихон Калмыков, Петр Гридин, Александр Кулин, Александр Тимофеев. С ними пойдет охранять границу молодежь.

«Так в воспоминаниях и думах, — пишет ветеран, — я незаметно добрался до реки. Трудно описать нашу радость встречи с границей, ведь она была для нас сродни встрече с родным домом. Было все — и слезы, комом застрявшие в горле, и объятия, и поцелуи, и пригоршни воды, зачерпнутые из родной реки. И были речи, если можно назвать речами идущие из сердца слова. Вспомнили мы наших погибших товарищей и поклялись охранять и защищать нашу границу еще лучше, чем до сорок первого...»

Спустя три года вернулся на родную границу майор С. С. Пестерев и вместе с ним Михаил Вокин. И снова, как тогда, в сорок первом, над заставой, стоящей у крутого берега реки, затрепетал Красный флаг.

Радость наполнила душу офицера-пограничника, и забылись тяжелое ранение, смертельные схватки с врагом, тяжесть фронтовых дорог. Все ушло, оставались забота об устройстве границы, ремонте изрешеченной пулями и осколками казармы и главное — охрана нового моста, контроль переправ.

Не забыли пограничники в те дни и о дозорных, кто и мертвый оставался на посту, наводил страх на врага. В личное время бойцы поставили героям первых дней войны памятник, высадили на площадке и клумбах цветы.

Откликнулась на возвращение Сергея Сергеевича Пестерева и красноармейская газета «Пограничник Молдавии».

«...И вот они вернулись, — писала она. — Пермяков сбежал с холма к окраине села и, свернув на боковую улицу, увидел оживленную толпу молдаван, окруживших майора-пограничника. Улыбаясь, офицер пожимал десятки тянувшихся к нему рук и по-молдавски отвечал на [245] приветствия. Из дома вышла красивая женщина и вынесла огромную бутыль красного вина. Она деловито разлила вино в чаши и, волнуясь, произнесла:

— Дорогие односельчане! Вот и пришли наши пограничники, — женщина посмотрела в глаза Пестереву. — Мы вас, товарищ майор, считали погибшим, — и, обернувшись к крестьянам, радостно воскликнула:

— А он вернулся живой и здоровый!

Все осушили чаши. Из толпы вышел невысокий старик, подошел к Пестереву и тихо сказал:

— А я верил, что живой!.. Даже вещи твои сберег: все надеялся, что вернешься...»

Вспоминая об этих событиях, подполковник в отставке С. С. Пестерев пишет в своем письме:

«Мне довелось выйти именно на тот участок границы, где в 1941 году принимал первый бой. С тех пор граница на замке. Она надежно охраняется славными советскими пограничниками. Так было, так есть, так будет всегда. Пусть об этом знают любители авантюр, а если им этого мало, пусть вспомнят бесславный конец фашистских захватчиков».

Об этом же написали в письме Верховному Главнокомандующему пограничники 24-го погранполка в связи с выходом на государственную границу: «Почти три года назад мы здесь первыми приняли бой с врагами и теперь первыми из пограничников достигли границ нашей священной Родины... Мы обязуемся порученный нам участок границы охранять так, чтобы ни один вражеский лазутчик или другой враг или нарушитель границы, как бы он ни маскировался, не прошел бы через наш рубеж. Границы нашей Родины священны и неприкосновенны».

«Множество пограничников вернулось и возвращается на родные заставы выросшими, зрелыми людьми, прошедшими в боях путь от рядового до офицера. Борис Мелькав ушел биться с немцами рядовым, а вернулся капитаном, начальником заставы на Черном море, с тремя орденами и двумя медалями на груди... Четким шагом, словно прошло только несколько часов, а не три с лишним года, возвращаются они на родные рубежи, на боевой пост. Суровые, строгие, непобедимые».

Мариэтта Шагинян, 1944 год

«Среди пограничников, снова вставших на охрану западных границ Советского Союза, немало подлинных героев. Они были в числе тех советских воинов, которые участвовали в пограничных сражениях в первые дни войны, а затем в течение трех лет войны вели упорные бои с немцами и теперь вернулись к родным заставам на восстановленную границу».

Генерал-лейтенант Н. П. Стаханов, начальник Главного управления пограничных войск. 1944 год

«...18 октября 1944 года прогремели последние орудийные залпы на советской границе. 131-й стрелковый корпус, возобновив наступление, первым достиг советско-норвежской границы. ...Освобожденную советско-норвежскую государственную границу взяли под свою охрану советские пограничники».

Из воспоминаний К. А. Мерецкова. Октябрь 1944 года.

Вслед за наступлением 1, 2, 3 и 4-го Украинских фронтов пограничные войска вышли на государственную границу на многих ее участках.

На свое старое место возвратился и 26-й Одесский пограничный отряд, награжденный за героическую оборону Одессы орденом Красного Знамени. Совместно с наступавшими частями Красной Армии 10 апреля 1944 года отряд вступил в город. Ветеран отряда, ныне майор в отставке Б. А. Мельков рассказал в своем письме, что из тех пограничников, которые сражались в первый день войны, назад возвратилось лишь 7 человек. Для них, пишет Борис Алексеевич:

«наступило мирное время... Была большая [247] радость от того, что мы вернулись. Народ торжествовал и помогал нам в стройке: все заставы были разрушены, необходимо было строить их своими силами».

В освобождении Одессы, а затем города-крепости Аккерман (ныне город Белгород-Днестровский) участвовал и 25-й пограничный полк. Среди пограничников отряда, отстаивавших рубежи Родины в первый день войны, был майор Александр Кузьмич Туриков.

Подразделение полка получило задачу форсировать Днестровский лиман. 3-й батальон, в котором служил Туриков и парторгом которого он являлся, первым десантировался на бронекатерах дивизиона под командованием капитана 2-го ранга В, И. Великого. Под сильным огнем противника десант форсировал лиман и высадился неподалеку от крепости Аккерман.

«Бой за город, — пишет ветеран, — был упорный, но короткий. Враг, видя, что город и крепость атакуют сотни катеров и лодок и окружают его, бежал за город».

Знамя победы над городом и крепостью водрузили лейтенант Юдин и пограничник Тютюнов.

За активное участие в освобождении города и крепости Аккерман полку было присвоено наименование «Нижнеднестровский».

В августе 1944 года 25-й Краснознаменный Нижнеднестровский пограничный полк вышел на Государственную границу СССР. Для А. К. Турикова это был двойной праздник: ведь он вышел на границу на участке своей заставы, где в июне сорок первого принял первый бой с фашистами.

«Конечно, — пишет ветеран, — трудно передать словами нашу радость. Это надо было увидеть! Каким счастьем светились лица всех воинов Красной Армии и особенно у нас, пограничников, когда мы вышли на свою родную границу, на которой выдержали три года назад тяжелый десятидневный бой с превосходящими силами врага. Выстояли. И вот теперь — на той же самой границе.

Восторгу не было предела. Стреляли вверх из пистолетов, автоматов. Кричали: «Здравствуй, родная граница! Мы вернулись к тебе», «Ура! Мы на границе!», «Да здравствует свободная Родина!», «Добьем фашистского зверя в его логове»...

Тут же начали устанавливать пограничные столбы (пока временные)». [248]

После выхода на границу 25-й погранполк участвовал в боевых действиях на территории Болгарии.

В августе 1944 года вышел на государственную границу на реке Прут и 20-й пограничный полк. Первым здесь установил пограничный столб Герой Советского Союза К. Ф. Ветчинкин, командовавший 3-й комендатурой 20-го погранполка. Затем К. Ф. Ветчинкин был переведен в город Кагул, где принял под охрану тот участок границы, на котором служил до войны. На первых же выборах в Верховный Совет СССР он был избран депутатом по Кагульскому избирательному округу.

Выход на тот участок государственной границы, который отстаивал Кузьма Федорович со своими подчиненными в июне 1941 года, навсегда остался в его сердце как одно из самых светлых событий его жизни.

«Многое стерлось в памяти, — писал в своем письме Кузьма Федорович, — но никогда не забудутся сотни подвигов воинов-пограничников, их героизм и мужество при защите государственной границы».

По мере развития наступательных операций Красной Армии пограничные войска брали под охрану все новые и новые участки государственной границы.

В результате успешного наступления войск 3-го Белорусского фронта 13 июля 1944 года была освобождена столица Литвы город Вильнюс. Войска фронта подошли к Неману, где до войны проходила граница с Восточной Пруссией. Стремление как можно быстрее выйти к государственной границе с Германией охватило весь личный состав наступавших частей Красной Армии. Известный фронтовой корреспондент Мартын Мержанов писал в те дни в «Правде»: «Бойцы шли вперед, врывались в траншеи, завязывали рукопашные схватки, били штыком, прикладом. Один боец, раненный за несколько километров до границы, зажал рукой рану на ноге, встал и, прихрамывая, двинулся вперед. Он шел, глядя только вперед, смотрел в серую, дымную даль и приговаривал: «А все-таки я дойду! Дойду!»

В числе наступавших частей был и 171-й стрелковый полк 1-й гвардейской Пролетарской Московско-Минской дивизии, которым командовал гвардии подполковник Гавриил Александрович Емельянов.

15 июля 1944 года, получив приказ форсировать Неман, подполковник склонился над картой. Нахлынули воспоминания. [249] Подразделениям полка предстояло действовать на участке, где он, командуя пограничной заставой, принял бой с фашистами 22 июня 1941 года. Почти сутки оборонялись тогда пограничники, и лишь когда фашисты форсировали Неман и возникла угроза окружения, Емельянов дал приказ отходить. Небольшая группа оставшихся в живых бойцов под командованием начальника заставы вышла в район Алитуса и влилась в состав действующей армии.

Опыт гражданской войны, когда он сражался против Колчака в Сибири, с петлюровцами ма Украине, служба на границе помогли Г. А. Емельянову овладеть искусством ведения боя во фронтовых условиях, командованием подразделениями и частями. Солдаты и офицеры полка любили своего командира — человека большой души, чуткого и справедливого, взыскательного к себе и другим. Его товарищи считали, что основные качества Емельянова — человечность и смелость — выработались у него в годы службы в пограничных войсках. Но лишь немногие знали, что командир полка — в прошлом сварщик питерского литейного завода, воспитанник рабочего революционного коллектива.

...Когда над Неманом поднялся густой туман, в небо взвилась ракета. Подразделения полка приступили к форсированию реки. А вскоре комбат Иванов доложил, что захвачен плацдарм, но фашисты превосходящими силами пытаются отбить его. Не раздумывая, подполковник Г. А. Емельянов переправился на противоположный берег и повел батальоны в свой последний бой. В критическую минуту он поднял полк в атаку. Гвардейцы остановили фашистов, но командир полка этого уже не увидел. Прошитый автоматной очередью, он лежал на земле, за которую принял первый бой на рассвете 22 июня 1941 года. Звания Героя Советского Союза он был удостоен посмертно.

О том, как вышла на границу с Восточной Пруссией одна из наших воинских частей — 4-я рота 297-го полка, которой командовал пограничник-дальневосточник старший лейтенант В. П. Зайцев, — рассказал свидетель тех событий писатель Евгений Воробьев:

«В тот день я перешел границу вместе со своими товарищами по фронтовой редакции — поэтом Александром Твардовским и художником Орестом Верейским. Твардовский [250] долго стоял у пограничного столба, ему хотелось посмотреть, как бойцы переходят, переезжают через границу.

Одни торопились проехать поскорее, чтобы воочию увидеть фашистское логово, а другие прощались с родной землей неторопливо. Кто-то настороженно поглядывал вперед — какая она из себя, Германия? Кто-то долго смотрел на восток — доведется ли вернуться на Родину?

...Пехотинец, невысокий, с поднятыми полами шинели, в каске, сползающей на глаза, не дойдя до пограничного столба, олустился на колени, расстелил платок, взял горсть родной земли, завернул ее в платок, еще более черный, чем земля, и молча зашагал через мостик, торопясь догнать свою роту».

Одновременно с выходом войск на государственную границу на ее охрану заступали пограничные части и подразделения. В числе тех, кто возвратился на прежнее место, был Михаил Кириллович Воробьев, воспоминания которого приведены в первой главе.

В первых боях на границе, как уже было рассказано, Михаил Воробьев получил тяжелое ранение и был эвакуирован в тыл. И вот спустя три года он вернулся на тот же участок границы и вступил в командование пограничной заставой, дислоцировавшейся в городе Кибартай.

О его возвращении рассказывала газета 3-го Белорусского фронта «За Советскую Родину»:

«У небольшого хутора из машины выскочил старший лейтенант с зелеными погонами. Это был начальник заставы Михаил Воробьев. Тогда, в сорок первом, пограничники успели эвакуировать своего командира. И вот теперь он возвратился на свою заставу. Вокруг чернели сожженные хутора, подбитые немецкие танки. В Восточной Пруссии раздавались залпы советских артиллеристов. В воздухе стоял непрерывный гул — наши летчики громили врага на его территории. По западному берегу тихой речонки стояли покрытые пятнами ржавчины стальные металлические ежи.

— Миша, родной, здравствуй! — услышал Воробьев женский голос. — Ты живой, а ведь мы тебя похоронили.

Воробьев увидел жену своего товарища.

— Женщины наши не успели уехать. Так и остались здесь, горе мыкали.

Вдвоем они прошли к могиле пограничников. На ней [251] Воробьев увидел простой деревянный памятник с именами погибших смертью храбрых. Первым в списке значилось имя Михаила Воробьева.

Несколько минут Воробьев молча стоял у могилы погибших друзей.

— Да, добрые были солдаты, — тихо сказал он, и голос его дрогнул».

В своем письме Михаил Кириллович Воробьев дополнил газетную заметку. Его, бывалого фронтовика, особенно взволновало то, что местные жители считали его погибшим в первый день войны. Случилось это так. Когда фашисты согнали местных жителей для опознания погибших при обороне Кибартая, то у одного из убитых не оказалось документов. Житель железнодорожной станции высказал предположение, что погибший командир и есть Михаил Воробьев.

«Выход вновь на то же место, где начинал войну, — пишет ветеран, — для меня был особенно тревожным, хотя и важным, желанным, торжественным. Чувства были какие-то необычные, тянуло быстрее оказаться там, где я особенно остро почувствовал Родину, родную землю. Как бы возвратился в родной дом, вернулся туда, где лежали мои товарищи по училищу, по службе, то есть самые родные, к которым я и стремился прийти и найти их. И вот я пришел и нашел их могилы, фамилии, имена. Было, конечно, нелегко! Была, конечно, и гордость за свою Родину, за то, что советский народ одерживает Великую Победу, громит фашизм. И в то же время в сердце была боль за гибель близких людей и за те большие потери, которые понесли пограничники моего Таурагского пограничного отряда».

Приняв командование заставой, офицер-пограничник Воробьев организовал службу, восстановил порядок на границе. В первые же дни пограничники проявили бдительность и задержали двух матерых немецких шпионов.

В послевоенный период к боевым орденам и медалям капитана М. К. Воробьева прибавилась еще одна — медаль «За отличие в охране государственной границы СССР».

В завершение рассказа о ветеране-пограничнике приведу заключительные строки из его письма, в которых только и позволил себе переживший всю трагедию начала войны человек несколько горьких слов:

«Почти никого не осталось из моего Таурагского пограничного отряда. Сколько я ни искал своих сослуживцев, [252] а нашел только двух: начальника 106-го отряда полковника Головкина Леонтия Афанасьевича и заместителя по политической части коменданта 4-й Кибартайской пограничной комендатуры Ефима Нехаева, который навестил меня в 1949 году. Это был полный инвалид, плохо видящий и плохо передвигающийся от полученных ранений при защите города Кибартай. Несмотря на то что он уже не служил в пограничных войсках много лет, ко мне пришел в зеленой пограничной фуражке... Больше я никого не встречал».

В июне — июле 1944 года вышли на Государственную границу СССР войска 1-го Белорусского фронта. В результате наступательных операций были освобождены Брест, Бельск, Седлец и район Беловежской Пущи.

У меня, участника тех событий, навсегда остались в памяти знойные июльские дни, когда наша 65-я и соседняя 70-я армии после завершения наступательной операции «Багратион» устремились к государственной границе. Бойцов, командиров и политработников охватил небывалый подъем. Завершался важный этап войны — полное изгнание немецко-фашистских войск с территории СССР.

Трудно передать словами то волнение, которое мы испытывали еще задолго до выхода к границе. Казалось, нет ничего более дорогого, чем желанный рубеж Отчизны, та полоска земли, которая отделяет наше Советское государство от сопредельных стран.

Для меня граница ассоциировалась с теми, кто ее охранял. И это не случайно. Осенью 1938 года к нам в школу приезжал младший политрук, бывший наш выпускник, участник боев на озере Хасан. Он очень образно рассказал о хасанских событиях, героических делах пограничников. Мы слушали затаив дыхание, представляя себе картины боев, мужественных часовых Родины.

Все мы, присутствовавшие тогда на беседе, мечтали быть на переднем крае советской земли. Тогда мы еще не знали, что служба на границе — это тяжелый ратный труд, это боевая работа, требующая обширных знаний, смелости, выносливости и высокой бдительности. Не могли мы знать и о том, что спустя шесть лет будем освобождать западную границу и увидим иссеченные осколками, полуразрушенные стены Брестской крепости — немых свидетелей подвига ее защитников.

После освобождения города нам посчастливилось первыми вступить в крепость. И хотя мы тогда еще не знали [253] о героях Брестской твердыни, которые выдержали более чем месячную осаду фашистов, но ее руины преисполнили нас чувством гордости и восхищения героизмом безымянных защитников, вселяли уверенность в победе, звали к подвигам.

Вчитываясь в надписи, сделанные осажденными на стенах казематов, мы словно слушали голоса тех воинов, которые в июньские дни сорок первого пали в кровавой борьбе с врагом.

Обостренное чувство границы усиливалось событиями, происшедшими накануне взятия Бреста. В одном из сел (память, к сожалению, не сохранила его названия) к нашему командиру роты подошла женщина средних лет и, развернув полотенце ручной работы, отдала ему фуражку с зеленым верхом, простреленную пулей, и документы погибшего капитана-пограничника. Долгие три года оккупации она бережно хранила их. Женщина рассказала, что на шестой день войны, когда фронт отодвинулся далеко на восток, в роще за селом раздалась стрельба. Несколько часов фашисты обстреливали рощу, но приблизиться к ней не смогли. Потеряв более десятка своих солдат, гитлеровцы с наступлением темноты блокировали опасный район.

Под утро, вспоминала рассказчица, кто-то тихо постучал в окно.

— Откройте, — чуть слышно донеслось из-за двери.

Когда дверь открылась, двое военных внесли в дом раненого. Женщина в испуге отступила. Перевязав товарища, военные попросили хозяйку понадежнее его спрятать.

— Береги, мать, этого человека, — сказал один из них, и, взглянув еще раз на раненого, они вышли.

Несколько дней боролась за жизнь капитана жительница села, но он, так и не придя в сознание, умер. Глубокой ночью она похоронила его в своем саду.

Этот взволнованный рассказ поразил нас. Мы смотрели на фуражку, и в нашем воображении вставал тот, кому она когда-то принадлежала, — мужественный воин границы, который до последней капли крови боролся с врагом, своей смертью приближая час победы.

В составе 70-й армии на государственную границу вышли и другие солдаты и офицеры. Был среди них и генерал-майор Яков Ефимович Масловский — начальник политотдела армии, служивший до войны начальником политотдела Украинского пограничного округа. [254]

При подходе к государственной границе боевые действия соединений армии развивались успешно. Между частями развернулось соревнование — кто первым выйдет на государственную границу. 21 июля в 0.30 передовой отряд дивизии — батальон пограничников под командованием капитана Усанова достиг Западного Буга. К вечеру река была форсирована.

«Какой же предстала перед нами государственная граница в первые часы после восстановления ее? — пишет Я. Масловский. — Днем 21 июля я проехал на машине вдоль Буга. Вместе со мной были кадровые пограничники — полковник Шестаков, полковник Потемкин, подполковник Тишуров, майор Молканов и капитан Кузнецов.

Я искал глазами то, что было привычным для нас на границе. Увидел заросшую бурьяном полосу, в которой угадывалась прежняя КСП. Хотелось найти хоть один пограничный столб. Фашисты их, видимо, снесли. День был солнечный, теплый, в роще, совсем как в мирные дни, щебетали птицы, и это особенно усиливало нашу радость возвращения на границу. Все мы были взволнованы до слез. В известной песне поется: «Пусть плакать в час свидания солдату не положено, но я любуюсь Родиной и не скрываю слез». Так вот, это самое переживали мы тогда.

Проехали вдоль границы в сторону прежнего стыка между Брестским и Любомльским погранотрядами. Увидели огромное, хорошо оборудованное фашистское кладбище. Кресты на нем были расставлены с безукоризненной геометрической точностью. А крестов этих было около полутора тысяч, причем на каждом из них табличка и две-три фамилии на ней. Над воротами кладбища готическим шрифтом было написано: «Здесь похоронены пионеры похода на восток, которые, выполняя приказ фюрера, на рассвете 22 июня 1941 года первыми двинулись в бой, чтобы завоевать для немецкого народа жизненное пространство».

Я думаю, что фашисты свезли сюда тех, кого в первые часы войны уложили пограничники 17-го Брестского и 98-го Любомльского пограничных отрядов. Вот такой предстала восстановленная граница».

Незабываемыми стали дни выхода на границу и для многих других молодых воинов. Чувство границы усиливалось тем, что всюду на пути к заветным рубежам Родины война оставила свои следы.

«Я помню то утро, — рассказал рядовой 1-й погранзаставы 16-го погранотряда Штыков, — полное свежести и [255] аромата соснового леса. Мы шли по лесной, боями отмеченной дороге. Лесные завалы и надписи: «Мины, осторожно!» По сторонам свежие, еще не успевшие высохнуть песок и глина из вырытых окопов и траншей, разбросанные немецкие каски, патроны в пачках, пулеметные ленты, снаряды — все это напоминало нам о жестоких днях сражений, о днях только что ушедшей на запад войны.

Мы шли вперед, к границе. Жадно смотрели глаза, запоминали окружающее. На пути стали попадаться «тигры», «пантеры». Вот подбитая вражеская транспортная машина, а недалеко от нее — труп ее хозяина, убийцы-фашиста. Солнце было высоко, когда мы свернули с главной дороги и вышли к поляне. Две высокие трубы были видны еще издалека. Это все, что осталось от прежнего здания пограничной заставы».

Радость возвращения на государственную границу, где он принял первый бой, испытал и бывший комендант 4-й погранкомендатуры Владимир-Волынского пограничного отряда полковник И. В. Бершадский, участвовавший в боях за освобождение Украины в составе частей Красной Армии.

20 июля 1944 года 106-я Забайкальская стрелковая дивизия, сформированная из личного состава пограничных и внутренних войск, вышла на государственную границу. Счастливым был этот день для всего соединения, но особенно — для начальника штаба дивизии полковника И. В. Бершадского. Ему было что вспомнить...

В конце июня 1941 года, когда подразделения комендатуры, потеряв более 80 процентов личного состава, под напором превосходящих сил противника организованно отошли в район Горохова, где вместе с другими подразделениями влились в части Красной Армии, капитан Бершадский был ранен. Но затем, после выздоровления, он вновь участвовал в боях.

«Иван Варфоломеевич Бершадский, — пишет о нем тоже пограничник, бывший начальник политотдела 106-й Забайкальской стрелковой дивизии, полковник в отставке М. Я. Никулин, — был исключительно смел, храбр, отважен... Мы часто встречались с ним, обсуждали вопросы боевой деятельности дивизии, особенно вопросы расстановки коммунистов и комсомольцев по подразделениям».

...Снова и снова вчитываюсь в страницы документов, писем, воспоминаний. За каждым — люди, за каждым — судьба, а зачастую и подвиг. [256]

«По жестоким дорогам войны сорок первого года, — рассказала 7 ноября 1944 года газета «Пограничник Украины», — прошел батальон пограничников. Воевал под Уманью. В сорок втором — на Дону. Здесь отважный комбат капитан Курицын водил своих бойцов в атаки. Здесь он был удостоен первой награды — ордена Красной Звезды.

В июле сорок третьего прославились его воины-чекисты в Орловской битве. Где угрожала наибольшая опасность, там был офицер-пограничник Курицын со своими орлами. Наступая, бесстрашный батальон первым вклинивался в оборону противника, ломал ее и гнал уцелевших немцев. Орден Суворова III степени, орден Отечественной войны II степени украсили грудь майора Матвея Петровича Курицына за доблестные дела на полях Орловской битвы».

А из письма сына Матвея Петровича я узнал и о других подробностях возвращения ветерана на свою границу.

В то время когда М. П. Курицын воевал на фронте, подрос его сын Константин. В феврале 1943 года он был призван в ряды Красной Армии и направлен в Подольское пехотное училище. Выпущен сержантом. В составе 250-й стрелковой дивизии 622-го стрелкового полка Константин Курицын с боями прошел от Орла до реки Сож. В октябре 1943 года был тяжело ранен, а после выздоровления направлен на 2-й Украинский фронт. Весной 1944 года отец и сын встретились, вместе воевали, а летом 1944 года вместе вышли на государственную границу в городе Владимир-Волынский.

Рассказывая о майоре М. П. Курицыне, газета «Пограничник Украины» писала: «Он вернулся на освобожденную границу. Вместе с сыном. Сержант Константин Курицын водил свое отделение в атаки на высоты близ Десны, сражался в белорусском Полесье. Отец — командир подразделения. Сын — старшина заставы. Они по праву гордятся друг другом».

Служба в последнем военном году и потом, когда отгремели залпы сражений, была нелегкой. Необходимо было вновь организовывать охрану границы и одновременно вести борьбу с недобитыми фашистскими ставленниками, бандеровцами и националистами.

До 1954 года прослужил Матвей Петрович Курицын и в звании подполковника уволился в запас. За высокую бдительность и большой вклад в охрану границы он был награжден многими орденами и медалями. [257]

Вышел уже в запас и сын Константин. В 1955–1957 годах он участвовал в освоении целинных земель в Кустанайской области в Борковском зерносовхозе.

По стопам деда и отца пошел и представитель третьего поколения семьи Курицыных — Виктор Константинович. Ныне он капитан, служит в Забайкалье.

Посчастливилось вернуться на ранее охраняемый им участок государственной границы и капитану М. Д. Репенко.

Трудно найти слова, чтобы описать радость, переполнявшую капитана, когда спустя три года вернулся он в знакомые места.

«Меня, — пишет Репенко, — направили на участок западной границы, где служил до начала войны, только не на заставу, а в штаб погранкомендатуры. Тогда я сразу же побывал на месте первых боев у Цуцнево. Склонив голову, ходил по мысу, где сражался до последнего дыхания Василий Петров. Этот мыс мы так и стали называть мысом Петрова».

В результате наступательных операций советских войск на Правобережной Украине были освобождены участки государственной границы, проходящей в Карпатах.

И здесь, как и на других направлениях, выход на границу для бойцов и командиров был праздником. Обнаружив пограничные знаки, воины снимали шапки, кричали «Ура!», и горы, вторя победителям, откликались многоголосым эхом.

Сбылась мечта вернуться на границу у старшего лейтенанта М. Алехина. Немало пришлось ему исходить фронтовых дорог. Он защищал Москву, участвовал в боях за Кавказ, но клятву, данную в июньское утро 1941 года, сдержал, вернулся на родную заставу.

Этой счастливой минуты дождался и капитан Сергей Никифоров. Тысячи километров прошел пограничник, дрался с фашистами у стен Сталинграда, ходил в штыковую атаку под Харьковом. Все три долгих года войны его ни на миг не покидало горячее желание вернуться на заставу, где он вступил в бой с фашистами, где погибли его боевые товарищи.

Рассказал и Михаил Григорьевич Паджев в своей книге «Через всю войну» о том, как он со своими бойцами вышел на участок государственной границы, где три года назад лицом к лицу встретился с врагом.

Батальон под командованием М. Паджева вышел в район [258] села Высоцко-Нижнее, где до войны находилась 3-я комендатура 94-го пограничного отряда.

Выход на государственную границу в месте дислокации комендатуры был для Паджева настоящим праздником. Долгие годы войны он мечтал об этом дне.

«С волнением подходил я со своим батальоном к местечку Сможе, где раньше находился штаб нашей третьей комендатуры, — пишет М. Г. Паджев. — Вот и сосновая роща. Но здания комендатуры нет. Сожжено. А домики резервной заставы, которой командовал лейтенант Титков, остались. Я приглядывался к знакомым домам, улицам. Изменилось село Сможе за эти три года. Печать запустения лежала на всем. Дворы заросли бурьяном...»

На участке 10-й заставы, которой он командовал, развернулся бой 168-го стрелкового полка. 30 сентября 1944 года один из батальонов отбил шесть контратак противника.

«После мощной артиллерийской подготовки, — пишет Михаил Григорьевич, — советские войска перешли границу. Наш батальон вступил на участок десятой заставы. Сколько мы ждали этой минуты! Через сколько испытаний прошел каждый из нас, пограничников, чтобы снова увидеть государственный рубеж, оставленный летом 1941 года! Чувство, с каким я вступил на участок своей заставы, ни с чем не сравнимо. Я, бывший начальник заставы, был единственным, кто вернулся сюда в сентябре 1944 года. Война разбросала, раскидала бойцов заставы. А многих уж не было в живых. Шестьдесят три человека отходили со мной с границы. Вернулся я один. Конечно, многие сражались на других участках огромного советско-германского фронта и вступали на государственную границу в других местах».

Когда батальон оказался в Кривке, стихийно возник митинг. Пограничники рассказали местным жителям О боях, о мужестве воинов, сражавшихся за освобождение родной земли. В разговоре выяснилось, что никто из сельчан не поддался на гитлеровскую агитацию, никто не помогал врагу. Люди ждали своих освободителей и верили, что они придут. Житель села Иван Мельничий, с которым Паджев был хорошо знаком до войны, сказал, обращаясь к односельчанам:

«Помните, все эти черные годы гитлеровской оккупации я постоянно твердил вам: «Не верьте немцам, не слушайте оуновцев, все равно победят товарищи, они разобьют фашистов и вернутся в наше село. Придут сюда и товарищи с заставы». Видите, так оно и вышло». [259]

С помощью местных жителей пограничники ликвидировали банду оуновцев и, попрощавшись с жителями Крив-ки, двинулись дальше, на запад.

Во второй половине лета 1944 года в результате ряда наступательных операций вышли на государственную границу с Финляндией войска Ленинградского и Волховского фронтов.

Нелегким был путь пограничников к границе и на этом участке. Враг предпринимал отчаянные усилия, чтобы сорвать наступление советских войск, дезорганизовать тылы, не допустить восстановления народного хозяйства.

Однако вскоре сопротивление врага на этом направлении было сломлено. 5 сентября после заключения перемирия между СССР и Финляндией соединения 7-й армии прекратили военные действия, а 21 сентября начали продвижение вслед за отходящим противником.

27 сентября 1944 года части Красной Армии вышли на государственную границу, охрану которой с 8 октября передали пограничным полкам. Среди них были и те, кто сражался здесь в июне 1941 года, и в их числе старший лейтенант Петр Гаврилович Деревянко. К началу войны он был старшиной пограничной заставы. В июле 1941 года последним оставил господствовавшую над охраняемым участком высоту «Обгорелая» и, уходя, поклялся вернуться на родную заставу.

Три долгих года шел он к этому дню, участвовал в героической обороне Ленинграда, сражался под Гатчиной, Лугой и Нарвой.

«...Старший лейтенант Деревянко, — писала 7 ноября 1944 года красноармейская газета «Всегда на страже», — кавалер ордена Александра Невского — стоит на берегу Финского залива. На песчаную отмель набегают темно-синие волны. Вода перемывает песок, образуя из него извилистые гряды. Глядя на них, Петр Деревянко, словно по кольцам срезанного дерева, читает о событиях грозных лет...»

А было все — и горечь отступлений, и гибель товарищей, и длинные версты фронтовых дорог. А разве можно забыть бой под деревней Большое Русаково, когда он, командуя ротой, получил тяжелое ранение, но остался в строю?.. За тот подвиг Петр Деревянко получил орден Красной Звезды.

Вспомнились пограничнику бои под Нарвой, особенно в апреле 1944 года, когда руководимый им батальон в течение [260] суток сдерживал натиск крупных сил противника... И снова тяжелое ранение, и снова награда — орден Александра Невского.

И вот вернулся он на свой долгожданный рубеж, чтобы стать в строй тех, кто призван обеспечить охрану границы на Ленинградском направлении.

Августовским вечером 1944 года достиг желанной цели и лейтенант Лисенный: со своей заставой он вышел на государственную границу. Здание старой заставы стояло на невысоком холме. Крыша его была пробита снарядами, оконные рамы выбиты. Всюду виднелись следы войны.

Лисенному не пришлось встречать кровавый рассвет 22 июня на границе, он служил рядовым пограничником в Туркмении. В годы войны молодой лейтенант оборонял Ленинград, сражался на Карельском перешейке, с боями продвигался к северо-западной границе. И наконец сбылась заветная мечта: лейтенанту Лисенному поручили организовать охрану освобожденного участка границы. Всем сердцем почувствовал молодой лейтенант, как защищали заставы дозорные границы в 1941 году. А теперь ему доверялась здесь ответственная и почетная служба.

К осени 1944 года приступили к изгнанию фашистов из Заполярья соединения 14-й армии Карельского фронта. Ей предстояло восстановить нашу государственную границу в Заполярье и передать ее под охрану пограничникам, кроме участка за левым флангом 14-й армии, где на государственной границе всю войну нес службу 82-й пограничный полк, так и не захваченный врагом.

Задача, поставленная перед 14-й армией, была трудной, потому что за три года 19-й горнострелковый корпус 20-й немецкой горной армии, противостоявший нашей 14-й армии, сумел создать глубоко эшелонированную оборону. Но к этому времени не тем было соотношение сил, какое оказалось в июне 41-го.

К началу наступления удалось создать превосходство в силах над противником по людям в 1,8 раза, по орудиям и минометам — в 2,7 раза, по самолетам — в 6,1 раза. Сухопутные войска поддерживали 7-я воздушная армия и авиация Северного флота. Тесное взаимодействие было установлено и с Северным флотом. Пограничникам — 181-му батальону и 100-му погранполку, охранявшим тылы 14-й армии, надлежало двигаться вслед за наступавшими [261] частями армии, чтобы очищать наши коммуникации от вражеских шпионов и диверсантов.

Наступательная операция началась утром 7 октября и завершилась 18 октября — тогда и прозвучали последние выстрелы на границе. 131-й стрелковый корпус возобновил наступление и 29 октября полностью освободил Печенег-ский район. Освобожденную советско-норвежскую границу взяли под охрану.

Советская государственная граница, вероломно нарушенная гитлеровскими полчищами 22 июня 1941 года, была восстановлена на всем протяжении от Черного до Баренцева моря.

Война, писал в своих воспоминаниях Маршал Советского Союза К. А. Мерецков, вероломно начатая фашистской Германией, была перенесена на ее территорию.

«Восстановленную советскую государственную границу брали под свою охрану пограничники. Радостное это было событие для наших славных воинов границы. Они вернулись на родные заставы. Теперь они для них были вдвойне дороги — ведь здесь пролилась их кровь в памятное утро 22 июня 1941 года. Здесь, на рубежах родной страны, они первыми приняли внезапный, вероломный удар подлого врага. Здесь они мужественно сражались с гитлеровскими захватчиками, защищая до последней возможности свои заставы. Здесь были могилы их боевых друзей, товарищей, павших в жестоких боях с превосходящим по силе врагом. Заставы, граница были колыбелью их мужества, стойкости и героизма, верности Родине. Здесь был заложен пограничниками первый камень в нашу победу».

В связи с выходом Советской Армии на государственную границу М. И. Калинин писал в уже упоминавшемся журнале «Пограничник»:

«Враг изгнан! Теперь пограничники снова занимают свои места на наших пограничных рубежах...

С чувством глубокого удовлетворения советские пограничники могут оглянуться на пройденный путь борьбы. Они многому научились, в том числе ненависти к врагу. Да и враг на практике узнал, что такое советский боец-пограничник, и надо думать, что в будущем он поостережется нарушить советские границы. Но это не должно ослаблять, а наоборот, еще более повелительно требует от советских пограничников стойкости и бдительности в охране Родины». [262]

«...В районе лесных массивов Луизенталь, Брессенау, Мариенталь скрываются разрозненные группы в общей сложности до 1000 немецких солдат и офицеров...»

Из сводки штаба 334-го погранполка. Январь 1945 года

«Выполняя... оперативно-служебные задачи по охране тыла фронта, пограничники ведут борьбу с вражеской агентурой, очищая тыл армии от солдат противника, предателей и пособников врага, бандитов...

Активные боевые действия по ликвидации окруженных войск противника в Будапеште, а затем с остатками этой группировки, пытавшейся прорваться из окружения, вел 336-й пограничный полк...»

Из доклада командования войск по охране тыла 3-го Украинского фронта. Февраль 1945 года

Осуществляя охрану тыла действующей 1 армии, пограничные полки вместе с частями Красной Армии участвовали в разгроме недобитых вражеских группировок, в штурме городов.

В результате стремительного наступления советских войск в тылу действующей армии оказались разрозненные, порой многочисленные группы фашистов, не сумевших отойти со своими частями. Они укрывались в лесах и населенных пунктах, переодевались в гражданскую одежду, совершали диверсии и убийства. Кроме того, в тылу наших войск скрывались от возмездия прямые пособники гитлеровцев. Таким образом, обстановка в зоне действий пограничных полков, охранявших тыл Красной Армии, была очень сложной и требовала активных действий по выявлению, розыску и задержанию вражеской агентуры, а также решительной борьбы с бандитизмом на освобожденных территориях. [263]

Первой страной, которая была освобождена советскими войсками, оказалась Румыния. В разгроме врага под Яссами и Кишиневом, а затем под Рымником и в Трансильвании участвовали 10, 24, 37 и 128-й пограничные полки.

128-й и 37-й погранполки, участвуя в Ясско-Кишиневской операции во взаимодействии с частями Красной Армии, очистили Яссы от враждебных элементов, ликвидировали отдельные группы противника, скрывавшиеся в лесах. Подразделения пограничников принимали активное участие в очищении Рымника-Сэрата от мелких групп противника и наведении порядка в городе.

Надежно обеспечивал тыл действующей армии 24-й пограничный полк, первым вышедший на государственную границу. Действуя на территории Румынии, полк с августа по октябрь 1944 года имел 87 боевых столкновений с мелкими группами врага, в ходе которых уничтожил и взял в плен 1100 солдат и офицеров противника. За это же время саперы полка разминировали 13 минных полей, обезвредили 4212 противопехотных и противотанковых мин. За образцовое выполнение заданий командования на территории Румынии 24-й пограничный полк был награжден орденом Богдана Хмельницкого.

Вспоминая бои за освобождение Румынии, генерал-майор А. А. Алексеев, в то время начальник войск по охране тыла фронта, рассказывал, что в тылу действовали значительные силы противника, для ликвидации которых приходилось привлекать и части Красной Армии. Так, 31 августа 1944 года поступило донесение о том, что у станции Нигрень на реке Серет фашисты оседлали дорогу Плоешти — Бухарест. Эта группировка состояла из нескольких тысяч солдат и офицеров. Двое суток 128-й погранполк и батальон 677-го стрелкового полка вели бой с врагом и разгромили его. Среди убитых оказался командир 376-й пехотной дивизии генерал-лейтенант Шварц.

Части по охране тыла 2-го Белорусского фронта в июле — августе 1944 года 43 раза вступали в бой с противником и, помимо этого, вели борьбу с разрозненными группами немецко-фашистской армии.

С выходом частей Красной Армии на территорию Польши в августе 1944 года пограничным частям по охране тыла 1-го Белорусского фронта пришлось вести активную борьбу с бандами УПА и отрядами «Армии Крайовой». 1 Только с 21 августа по 14 октября пограничники ликвидировали [264] 3 немецко-фашистских и 10 местных бандитских группировок.

Высокую оценку действиям пограничников дало командование Красной Армии. В приказе командующего 69-й армией говорилось: «18-й Краснознаменный пограничный полк войск НКВД, действующий на участке 69-й армии, в течение всех наступательных операций армии по прорыву обороны противника в районе Ковеля, форсированию Западного Буга и Вислы хорошо обеспечивал в сложных условиях охрану тыла 69-й армии».

Штаб 334-го пограничного полка, сообщая об обстановке и служебно-боевой деятельности полка в январе 1945 года, указывал, что в течение месяца полк провел 6 операций по ликвидации мелких групп противника, в результате которых часть вражеских офицеров и солдат была уничтожена, а остальные взяты в плен.

Крупная операция по ликвидации многочисленной группировки противника была проведена 30 января 1945 года в лесах близ населенных пунктов Луизенталь, Брессенау, Мариенталь. Для прочесывания этих лесных массивов была выслана группа в составе 13-й и резервной застав от 3-го стрелкового батальона 334-го пограничного полка под командованием капитана Игнатова. Группе был придан резерв военного коменданта города Шильдберга, два танка Т-34 и самоходная пушка.

По приказу командира группы лес был блокирован, а через некоторое время дозор доложил об обнаружении здесь вражеской группы. По предложению капитана Игнатова 400 солдат и офицеров противника сдались в плен, но небольшая группа противника попыталась вырваться из окружения. Эта попытка была пресечена благодаря решительным мерам.

25-й Краснознаменный полк начал свой зарубежный поход после форсирования Днестра и Дуная. За несколько дней полк прошел Румынию и 9 сентября вступил на территорию Болгарии. «Слезами радости, горячими объятиями, красными флагами, цветами и фруктами встречал нас болгарский народ. Народному ликованию и радости болгар не было границ», — говорится в описании боевого пути отряда.

Пограничники задержали десятки агентов противника, сотни диверсантов, разведчиков, парашютистов и других активных врагов. Высокую оценку деятельности личного [265] состава полка дал командующий 3-м Украинским фронтом Маршал Советского Союза Ф. И. Толбухин.

В составе 4-го Украинского фронта на чехословацкую землю вступили и пограничные части: 90-й Карпатский ордена Красной Звезды пограничный полк и 112-я отдельная маневренная группа.

30 апреля полк совместно с частями Красной Армии участвовал в штурме крупного чехословацкого города Моравска-Острава. Участник тех событий полковник запаса П. Н. Ляшенко рассказывает, что личный состав полка также активно участвовал в многочисленных операциях по борьбе с недобитыми фашистами и гитлеровской агентурой. Для пограничников 4-го Украинского фронта, отмечает ветеран, боевые действия не окончились 9 мая 1945 года.

«Над Прагой звучал победный салют, а в лесах и горах юго-западнее чехословацкой столицы еще три дня трещали пулеметы, грохотали орудия, лилась кровь. Гитлеровские недобитки и власовцы под командованием генерал-полковника Шернера не хотели сдаваться, хотя рядовая солдатская масса понимала бессмысленность сопротивления».

Напряженную боевую и оперативную работу выполняли пограничные полки на территории Венгрии. Активное участие в боевых действиях принимали 336-й, 134-й Рущукский ордена Богдана Хмельницкого пограничные полки и 109-я отдельная маневренная группа. Только в последние три месяца 1944 года пограничниками были ликвидированы три крупные диверсионно-террористические группы из фашистской организации «Нилош-Керестеш».

В декабре 1944 года с помощью венгерских патриотов командование 10-го пограничного полка обнаружило лагерь диверсантов. В результате полуторачасового боя пограничники уничтожили группировку, изъяли много стрелкового оружия, боеприпасов, противотанковых гранат, подрывных средств, почти полмиллиона советских денег.

Успешно выполняла задания командования 109-я маневренная группа. 30 декабря 1944 года ей было поручено обеспечить стык 109-й и 180-й стрелковых дивизий, которые вели бои вдоль Венского шоссе. В ходе 20-дневных боев пограничники обеспечили успешные действия стрелковых дивизий. Затем мангруппа поступила в оперативное подчинение 109-й стрелковой дивизии.

За время боевых действий по освобождению венгерской столицы 109-я маневренная группа вывела из строя [266] более 950 и захватила в плен свыше четырех тысяч вражеских солдат и офицеров, уничтожила 29 огневых точек, 10 автомашин с боеприпасами, 2 наблюдательных пункта.

Боевая деятельность 109-й отдельной мангруппы была высоко оценена командованием Красной Армии. За мужество и отвагу, проявленные в боях за Будапешт, 120 бойцов и командиров были награждены орденами и медалями Советского Союза. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 5 апреля 1945 года маневренная группа была награждена орденом Александра Невского, а за освобождение Вены — орденом Кутузова II степени.

В период с 11 по 13 февраля 1945 года в боях за освобождение Будапешта отличился 134-й Рущукский пограничный полк. Отважно сражались пограничники. Мужество и силу духа проявил в одном из боев младший сержант Василий Чадайкин. Он ворвался в дом, где сосредоточились около ста вражеских солдат и офицеров. В неравной схватке Чадайкин был ранен, но не выпустил из рук оружия и продолжал бой, в ходе которого уничтожил несколько десятков гитлеровцев и 39 захватил в плен. Когда пограничнику предложили отправиться на перевязочный пункт, он наотрез отказался и остался в строю. За отвагу в этом бою Василию Чадайкину присвоено звание Героя Советского Союза.

Трудный бой разгорелся в одном из домов Будапешта, где пограничники 3-й заставы под командованием парторга заставы сержанта Сталиниченко и ефрейтора Очакова блокировали около 200 гитлеровцев. Вначале фашисты выбросили белый флаг, но едва пограничники вошли в дом, как они открыли стрельбу. Так повторялось несколько раз. Бой то затихал, то разгорался с новой силой. Наконец, забросав гранатами продолжавшего сопротивляться врага, пограничники вынудили его сдаться. В числе пленных оказался переодетый в солдатскую шинель командующий будапештской группировкой гитлеровских войск генерал-полковник К. Пфеффер-Вильденбрук.

Только 1-й батальон 134-го пограничного полка уничтожил 837 гитлеровцев и взял в плен 1160 немецких солдат и офицеров, в том числе трех фашистских генералов и трех полковников.

Полковник в отставке В. В. Никольский, пройдя фронтовыми дорогами, также участвовал в освободительном походе. Сначала в составе 25-го, а затем 336-го пограничного [267] полка он прошел Болгарию, Югославию и Венгрию.

Особенно памятны ветерану-фронтовику бои за Будапешт. В его дневнике есть такая запись:

«11.2.45 г. Действуем совместно с артиллеристами. Они выполняют все наши заявки. В 3.00 вражеские автоматчики прорвались у Королевского дворца и с истошным воплем бросились в направлении Будакеси и Пипотмезе. Артиллеристы разметали их прямой наводкой, а наши автоматчики довершили ликвидацию этой группы.

Свыше 500 эсэсовских головорезов прорвались через водосточный коллектор в открытый канал — это от КП в двухстах метрах. Гитлеровцы непрерывно атаковали наши позиции. Застава лейтенанта В. Чернышева отбила 13 атак. Трудно перечислить героев поименно: герои — все. Пограничник Меркулов в рукопашной схватке уничтожил обер-лейтенанта. Волков с группой автоматчиков ворвался во двор военной академии и из противотанкового ружья поджег два броневика».

За героизм и мужество, проявленные в боях за Будапешт, многие пограничники были награждены орденами и медалями. Полк получил почетное наименование «Будапештский», а за участие в штурме столицы Австрии Вены был удостоен ордена Александра Невского.

В сложных условиях проходила служба воинов-пограничников в связи с выходом на территорию Германии. В службе по охране тыла действующей армии участвовали 12 пограничных полков.

В армейских тылах осталось большое количество агентуры противника, многочисленные диверсионные группы, отряды «фольксштурма», а также мелкие группы одиночных солдат и офицеров гитлеровской армии. Так, в полосе действий 127-го погранполка, охранявшего тыл 33-й армии 1-го Белорусского фронта, только в марте 1945 года пограничники имели пять боевых столкновений с крупными группами террористов, которые были разгромлены. Как выяснилось, эти группы имели задание совершать диверсионно-террористические акты в тылу Красной Армии. Кроме того, воины-чекисты задержали 30 солдат и офицеров противника, разоблачили трех агентов-диверсантов, одного разведчика, 19 членов фашистской партии, 40 «фольксштурмистов», двух руководителей фашистской партии. [268]

Множество различных групп противника, националистических банд, отрядов «фольксштурма», а также подпольных организаций фашистской партии, действовавших в тылу Красной Армии, создавали большие трудности для пограничных полков. Но пограничники вели бескомпромиссную борьбу со всеми ставленниками фашистов, с вооруженными группами противника в тылу. Об огромном объеме боевой работы пограничных войск свидетельствуют многочисленные документы.

Пограничники в составе действующей армии, преследуя врага, выполнили свою историческую миссию, помогли разгромить немецкий фашизм и его армию и принесли свободу и независимость народам Европы. Следуя заветам В. И. Ленина, который напоминал, что надо думать не только о своей нации, а ставить выше интересы всех, их свободу и равноправие, советские воины, выполняя интернациональный долг, дрались с гитлеровцами в 1945 году так же, как и в июльские дни 41-го.

«В период августа — сентября 1944 года подразделения 24-го погранполка, выполняя задачи командования и передвигаясь за наступающими боевыми порядками Красной Армии, производили очистку тыла от агентуры врага и прочего враждебно-преступного элемента...»

Из справки штаба войск по охране тыла Центральной группы советских войск

«Сталкиваясь с большими и малыми вооруженными группами противника в тылу, наши подразделения смело и решительно вступают с ними в бой, даже несмотря на превосходство этих групп в живой силе и технике, наносят им серьезные потери...»

Из доклада о боевых действиях пограничных частей на территории Германии. Апрель 1945 года

В связи с успешным завершением наступательных операций Красной Армии летом и осенью 1944 года, в результате которых была восстановлена Государственная [269] граница СССР, боевые действия были перенесены на территорию Германии, ее сателлитов и стран, находившихся под оккупацией гитлеровцев. По мере продвижения советских войск активизировалась деятельность фашистской разведки, увеличивалось число вражеских диверсионных групп.

В этих условиях повысились требования к пограничным частям по надежному обеспечению скрытности подготовки наступательных операций и обезвреживанию вражеской агентуры. Решая эти задачи, командование, политорганы, органы военной контрразведки пограничных войск сумели выявить и пресечь действия вражеской агентуры, обеспечить оперативную маскировку действий фронтов.

Маршал Советского Союза Г. К. Жуков, говоря о том, как была достигнута внезапность в Варшавско-Познанской операции, отмечал:

«В этой операции план обмана — план маскировки — нам удалось осуществить, и, как показал опыт, мы достигли внезапности. Имеется много документов, я мог бы привести десятки и сотни показаний военнопленных офицеров и солдат, которые свидетельствуют, что немецкое командование не знало истинных намерений наших войск».

Справиться с этой задачей было непросто. Но, имея опыт борьбы с вражеской агентурой, накопленный в ходе проведения наступательных операций в 1943–1944 годах, была проведена серьезная работа, чтобы обеспечить скрытную подготовку операции, выявить и ликвидировать вражеских разведчиков, диверсантов и лазутчиков.

Член Военного совета Группы советских войск в Германии генерал-лейтенант К. Ф. Телегин назвал некоторые цифры, характеризующие эту работу:

«Широко была развернута борьба с вражеской агентурой, весьма активизировавшей свою работу, чтобы разгадать, что у нас делается. Так, за время с 1 ноября 1944 года по 15 января 1945 года было задержано и арестовано 137 военных разведчиков, из них на переднем крае — 26, в тылах фронта, сброшенных самолетами — 41 человек и агентов с радиостанциями — 31 человек, и в процессе прочески местности — 30 человек.

Это в значительной степени... помогло сохранить тайну сосредоточения».

Значительный вклад в борьбу с происками вражеских разведок внесли пограничные войска, действовавшие в тесном [270] сотрудничестве с органами госбезопасности. Об этом также свидетельствуют многочисленные документы.

Отступая, гитлеровцы оставляли в тылу наших фронтов группы специально обученных агентов-разведчиков с портативными радиостанциями, мелкие группы агентуры и одиночных солдат и офицеров, глубоко законспирированные организации ОУН — организации украинских националистов и отряды УПА — Украинской повстанческой армии.

В этой борьбе с фашистской агентурой высокие образцы чекистской бдительности, отваги и мужества проявили пограничники 2, 11, 98-го полков. Действуя в составе сводной дивизии в октябре — декабре 1944 года на территории Польши, они изъяли у вражеского подполья 1495 винтовок, 64 ручных и 10 станковых пулеметов.

Четко и смело действовала разведывательная группа под командой старшего сержанта Морина в районе села Меджинец. 22 декабря 1944 года она была послана от 15-й пограничной заставы 18-го Краснознаменного пограничного полка. Обнаружив банду численностью 16 человек, пограничники атаковали ее и, несмотря на пулеметный огонь, в рукопашной схватке уничтожили двух вражеских пулеметчиков. В последующем, в ходе боя, было убито еще 12 бандитов.

20 января 1945 года от местных жителей стало известно, что в Кельце скрывается вражеский агент. Наряд от 1-го пограничного батальона 334-го погранполка под командованием старшего лейтенанта Миронюка умело задержал фашистского лазутчика с рацией, который намеревался передавать немецкому командованию данные о наличии частей Красной Армии и их вооружении.

Как следует из докладной записки штаба 127-го пограничного полка, за период с 10 по 16 марта 1945 года пограничники полка задержали одного агента вражеской разведки, 6 диверсантов-террористов, двух официальных сотрудников карательных органов, 37 членов фашистской партии, 29 участников «фольксштурма» и одного руководителя фашистской организации. Всего 127-й пограничный полк, охранявший тыл 1-го Белорусского фронта, за первый квартал 1945 года задержал 45 агентов-разведчиков, 52 контрразведчика, 11 агентов-диверсантов, 6 террористов, 104 полицейских и карателя, 94 члена фашистской партии, 5 бургомистров. Были обезврежены около [271] девяти тысяч солдат и офицеров, около 200 убиты служебными нарядами в перестрелке.

С перенесением военных действий на территорию Венгрии в тылу Красной Армии развернула активную деятельность венгерская фашистская партия «Нилош-Керестеш». Она создавала диверсионно-террористические группы, которые затем участвовали в подрывных действиях, выполняли задания немецкого командования в тылу Красной Армии.

Пограничные части, охранявшие тыл 2-го Украинского фронта, уничтожили в диверсионно-террористических группах 85 человек.

10-й пограничный полк только в 1944 году ликвидировал 6 бандитских групп, 4 диверсионных группы и 14 вооруженных групп. В течение года пограничниками полка было задержано 26 агентов-разведчиков, 121 агент контрразведывательных органов противника, 97 бандитов. Совместно с частями Красной Армии подразделения полка ликвидировали несколько групп противника.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 19 февраля 1945 года полк награжден орденом Богдана Хмельницкого II степени.

Кроме агентов, шпионов, террористов, которых гитлеровцы оставляли, отступая, разведка противника активно забрасывала в наш тыл свои агентурные и диверсионные группы. Борьба с ними также ложилась на плечи пограничников. Так, 20 марта 1945 года пограничники 134-го Рущукского полка задержали двух парашютистов — агентов гитлеровской разведки. На допросе они показали, что были завербованы в феврале 1945 года, затем в течение трех недель обучались в разведшколе в Австрии и 11 марта были сброшены с самолета. Задание их состояло в сборе разведывательных сведений о частях Красной Армии, расположенных южнее Будапешта. Кроме того, агенты должны были установить местонахождение КП Дунайской военной флотилии, разведать дислокацию армейских складов и баз боеприпасов, горючего и продовольствия. Задержанные показали, что с того же самолета, кроме них, были выброшены еще два парашютиста, и указали район, где их следовало искать.

Как и в первые дни вероломного нападения гитлеровской Германии на СССР, с честью нес свою службу личный состав 17-го Краснознаменного полка — бывшего [272] Брестского пограничного отряда и на завершающем этапе войны.

Наряду с активным участием в боевых действиях совместно с частями Красной Армии полк отлично справлялся с возложенными на него задачами по охране тыла действующей Красной Армии. На участке полка вражеская агентура не смогла совершить ни одной диверсии, ни одного террористического акта. Только в первом квартале 1945 года в тылу 57-й армии было ликвидировано 7 диверсионно-террористических групп. Из числа задержанных пограничники разоблачили 4833 агента вражеской разведки и контрразведки, диверсантов и террористов, другие преступные элементы.

Учитывая опыт разведывательно-чекистской деятельности пограничных войск, командование Красной Армии в ходе наступления ставило перед пограничниками ответственные задачи. Об этом свидетельствуют, в частности, многочисленные примеры из охраны тыла 4-го Украинского фронта.

Генерал-майор В. Н. Андрианов, служивший в 112-й отдельной маневренной группе, писал на страницах журнала «Пограничник»:

«Вспоминая об освободительном походе, могу смело утверждать, что многие успешные бои были результатом скрытности подготовки, внезапности. Именно внезапности, помноженной, конечно, на обоснованный расчет, на всесторонний учет реальной обстановки».

В подтверждение своих слов автор рассказал об одной из операций.

В апреле 1945 года, в период проведения Моравско-Остравской операции, где противник оказывал исключительно упорное сопротивление, передовые части наших войск подошли к внешнему обводу города Моравска-Острава. Здесь были сосредоточены крупные силы противника. В. Н. Андрианова вызвали в разведотдел и поставили задачу возглавить специальную группу и захватить в городе здание гестапо до подхода армейских сил.

В Моравску-Остраву с другими оперативными заданиями были направлены еще две специальные группы, в которые включились и местные жители-патриоты.

Группа под командованием В. Н. Андрианова проникла в город до начала штурма. Под видом конвоируемых фашистами партизан разведчики вошли в здание гестапо. В короткой рукопашной схватке они уничтожили охрану и сотрудников, [273] добыли ценные документы. Гитлеровцы решили во что бы то ни стало захватить советских разведчиков, выдвинули к дому бронетранспортер, но тщетно. Успех действий разведчиков был результатом умелой подготовки операции и внезапности действий.

Ветеран-пограничник особо подчеркнул, что борьба с агентурой противника была бы менее эффективной, если бы не было помощи со стороны патриотов в Чехословакии и в других освобожденных от фашистского гнета странах.

Наибольшей напряженности борьба с вражеской агентурой достигла на территории Германии на завершающем этапе войны и в битве за Берлин. И здесь воины-чекисты успешно выполняли поставленные перед ними задачи.

«...На долю нашего фронта выпала великая честь — водрузить над Берлином знамя Победы. К нам обращены сейчас взоры Родины, весь свободолюбивый мир смотрит на нас. Будем достойны высокой чести! Вперед, на Берлин!»

Из обращения к пограничникам командования войск охраны тыла 1-го Белорусского фронта

Обращение, строки из которого приведены выше, опубликовано в конце апреля 1945 года. С волнением вчитывались и вслушивались в него воины-пограничники, особое внимание обращая и на такие слова:

«...Враг старается любыми средствами, любыми способами оттянуть час своей гибели. Он еще больше, чем прежде, засылает к нам своих лазутчиков, он стреляет из-за угла, маскируется и хитрит... Как бы ни маскировались вражеские лазутчики, мы обязаны их найти. Как бы ни были хитры и коварны диверсанты, мы должны их поймать. Ни один фашист не должен избежать суровой расплаты. Пусть зорким будет наш глаз, пусть не знает устали рука, пусть в сердце кипит неистребимая ненависть к врагу... Сейчас, накануне победы, все наши силы — на разгром врага!» [274]

Приближалось окончание тяжелейшей, кровопролитной войны с фашистами. Каждый воин стремился как можно больше сделать для того, чтобы скорее наступил столь долгожданный день Победы. О том, с каким настроением приближались к нему пограничники, можно судить по рассказу бывшего начальника 5-й пограничной заставы Кагульского отряда подполковника В. М. Тужлова, который был прикомандирован к уполномоченному Ставки Верховного Главнокомандования и находился на командном пункте Маршала Советского Союза Г. К. Жукова:

«Когда началась артиллерийская подготовка по Зеловским высотам, генерал-майор А. Т. Сиднеи спросил у меня, что это со мной творится.

— Вспомнилось утро двадцать второго июня, — ответил я и пояснил, что начал войну начальником заставы на западной границе.

— О, тогда для вас начало сражения за Берлин вдвойне радостное событие, — отозвался генерал.

...Четыре дня ожесточенных боев, и на рассвете 21 апреля в дыму пожарищ мы увидели Берлин. Артиллерия вела огонь по предместьям. С разрешения командира дивизиона я встал к 100-миллиметровке. Смотрю на целеуказания — в домах берлинского пригорода засечены огневые точки противника — и посылаю туда снаряд за снарядом. На каждом из них надпись: «Даешь Берлин!»

— Не много ли? — спрашивает комдив.

— Меньше, чем салют наций, никак нельзя.

— Почему?

— Пусть фашисты знают: не все ветераны сорок первого погибли. Дошли и до Берлина...»

Подполковник Тужлов был в группе офицеров по приему главных военных преступников на время подписания декларации о безоговорочной капитуляции фашистской Германии — Йодля, Кейтеля и других нацистских заправил.

«С особой радостью, — говорил Тужлов, — видел я воинов в зеленых фуражках — офицеров и солдат пограничных полков, принимавших участие в битве за Берлин».

В период подготовки и проведения Берлинской операции пограничные войска по охране тыла 1-го Белорусского фронта имели 297 боевых столкновений с противником, в результате которых уничтожили и захватили в [275] плен более 20 тысяч вражеских солдат и офицеров, задержали и разоружили более 80 тысяч гитлеровцев.

Активно участвовал в боях за Берлин 105-й пограничный полк. До нас, к сожалению, дошли лишь разрозненные сведения, рассказывающие о массовом героизме пограничников в последние дни войны. Особый интерес поэтому представляют публикации многотиражных газет, издававшихся в пограничных частях. Вот строки заметки, помещенной 8 мая 1945 года:

«Лейтенант Кириллов с группой бойцов-пограничников пробирался по заваленной кирпичом и штукатуркой улице. Снаряды падали, раскидывая осколки камней. Наши пехотинцы вели бой на соседней улице. Вдруг совсем рядом раздалась автоматная очередь и пули просвистели над головами пограничников. Кириллов взглянул наверх и заметил в окне спрятавшееся дуло автомата.

Гранаты полетели в комнату. «Гранаты держать наготове», — сказал лейтенант, поднимаясь по лестнице вместе с бойцами. По ним застрочили два автоматчика. Ефрейтор Низов швырнул гранату в открытую дверь. Автоматы умолкли. Затем в дверь полетело еще несколько гранат. Сержант Ушаков первый вбежал в комнату и увидел трех «фольксштурмистов». Он дал по ним очередь. Двое упали, а третий бросился на Ушакова. Выручил его боевой товарищ. Ефрейтор Низов ударом приклада сбил гитлеровца...

Так дрались пограничники в Берлине».

Некоторым воинам 105-го Рижского Краснознаменного пограничного полка — старшему лейтенанту Беличенко, старшине Исакову, младшему сержанту Бирюкову, ефрейтору Осаргину, рядовым Кашленко, Баранову, Никулину, Мухе и другим — довелось участвовать в штурме рейхстага. Как известно, бой за рейхстаг отличался особым ожесточением. Гитлеровцы дрались с отчаянием обреченных. Преодолевая их сопротивление, советские воины шаг за шагом приближались к фашистскому логову.

Вместе с гвардейцами в рейхстаг ворвались пограничники.

«Грозное здание его дымилось и вспыхивало от выстрелов, — говорится в статье «Пограничники в Берлине». — С гранатой в руке комсомолец Никулин врывается в одну из комнат. Застигнутые врасплох, пять немецких автоматчиков бросают оружие и поднимают руки.

Пограничник Баранов подползает к гитлеровцам, которые [276] ведут огонь вдоль улицы, и меткими выстрелами уничтожает их. Отважно действуют и другие воины.

...Пограничники офицера Кузьмина вошли в кабинет Гитлера, в его бомбоубежище. Здесь вынашивались и обсуждались бредовые планы порабощения всего человечества, планы военного похода на нашу Родину. В потайных углах комнат были захвачены 4 диверсанта с радиопередатчиками.

В послужной список пограничных войск к задержаниям на границе и в тылу добавилась новая графа — «Задержание в германском рейхстаге».

Находясь в боевых порядках, пограничники оказывали помощь штурмующим группам, уничтожали фашистов, засевших в рейхстаге, стрелявших из подвалов, оборонительных сооружений и окон. Когда из метро выскочил гитлеровец и открыл огонь из автомата по нашей пехоте, пограничник Баранов подполз к нему и метким выстрелом сразил врага.

Воинскую сноровку и отвагу проявил пограничник комсомолец Муха. Находясь в здании рейхстага, он услышал доносившуюся из комнаты немецкую речь. Пограничник выхватил гранату и, ворвавшись в комнату, пленил пятерых фашистов. Увидев, что из окон соседнего дома гитлеровцы открыли огонь по нашим воинам, Муха бросился к зданию, пробрался на второй этаж и заставил стрелявших сложить оружие.

Трех немцев обнаружил в подвалах рейхстага и захватил в плен комсомолец Без. Гвардейцы горячо благодарили пограничников за их помощь в штурме рейхстага.

В боях за Берлин и особенно в период штурма рейхстага отличились многие воины-пограничники. Среди них и офицер Ф. Чепурин. Вместе со своим подразделением он сражался в Крыму, на Северном Кавказе, участвовал в освобождении Молдавии, в боях на плацдарме под Кюстрином на Одере.

Батальон Чепурина вместе с наступавшими частями, сломив сопротивление врага, ворвался в Берлин. Сформированные в батальоне штурмовые группы устремились к рейхстагу. Но когда бойцы приблизились к мосту через канал, фашисты встретили их огнем артиллерии и автоматов. Создалось критическое положение. Комбат Чепурин принял решение: сковывая противника с фронта, на подручных средствах переправить ударную группу на противоположную [277] сторону канала и нанести по гитлеровцам внезапный удар. Эта задача была успешно выполнена. Схватка была короткой и напряженной. Бойцы дрались умело, расчетливо и помогли расчистить штурмовым группам путь к рейхстагу.

За умелое ведение боя и героизм, проявленный при штурме Берлина, майор Чепурин был удостоен высокого звания Героя Советского Союза.

В штурме Берлина участвовал и Петр Петрович Кагыкин, бывший пограничник-дальневосточник. На фронт он выехал в составе 30-го Хасанского стрелкового полка 102-й стрелковой дивизии, а закончил войну в составе 40-й артиллерийской стрелковой бригады, командуя орудийным расчетом.

Квартал за кварталом занимали советские воины. Орудие Кагыкина, расстреливая врага прямой наводкой, поддерживало продвижение наших подразделений. В этих уличных боях из всего орудийного расчета Кагыкина остался лишь он один. Остальные были либо убиты, либо ранены и отправлены в госпиталь. И когда решался вопрос, кого же включить в штурмовую группу, в числе немногих выбор пал и на Петра Кагыкина. Он заслужил это право своим боевым мастерством и бесстрашием, отмеченным высокими наградами — орденами Красной Звезды и Славы.

Как известно, штурм рейхстага начался утром 30 апреля и велся с разных направлений. Сквозь огонь и дым, преодолевая яростное сопротивление гитлеровцев, шаг за шагом продвигались к намеченной цели бойцы штурмовых групп. В их рядах шел и Петр Кагыкин. Более пяти часов длился бой. Каждая штурмовая группа несла красные флаги, чтобы водрузить их над поверженным рейхстагом. И когда на следующий день красные флаги заалели над серой громадой полуразрушенного здания, был среди них и тот, что установил сержант-пограничник Петр Петрович Кагыкин.

В наградном листе на П. П. Кагыкина указывается:

«Участвуя в боях по овладению рейхстагом в составе штурмовой группы 79-го стрелкового корпуса под командованием майора Бондаря, сержант Кагыкин проявил себя исключительно смелым и отважным воином. 28.04.45 года он одним из первых под сильным огнем противника форсировал реку Шпрее... уничтожил двух фаустников и одного автоматчика... Ворвавшись в здание рейхстага, он вместе [278] со старшим сержантом Домневым уничтожил 12 гитлеровцев и 6 взял в плен.

30 апреля вместе с майором Бондарем, старшим сержантом Домневым, ефрейторами Лященко, Казанцевым товарищ Кагыкин участвовал в водружении советского флага над зданием рейхстага».

Родина высоко оценила подвиг Петра Петровича Кагыкина, присвоив ему звание Героя Советского Союза.

В боях за Берлин участвовали многие моряки-пограничники. Об одном из них, бывшем боцмане катера 26-го Одесского морпогранотряда, Григории Петровиче Казакове, рассказал в очерке «Последний штурм» В. Становский.

Полуглиссер старшины 1-й статьи Казакова действовал в составе Краснознаменной Днепровской военной флотилии. Когда советские войска начали штурм Берлина, Казаков на своем катере перебросил более 500 бойцов через реку Шпрее. Десантирование проходило под сильным обстрелом гитлеровцев, которые окопались в 3–4 метрах от берега и вели огонь прямой наводкой. Но старшина делал в сутки по нескольку десятков рейсов. А однажды, когда на паромах загорелись танки, Казаков вместе с краснофлотцем В. Черниковым под сильным огнем фашистов вытащил танкистов из горящей «тридцатьчетверки» и спас еще несколько человек.

Выполняя поставленные задачи в самом Берлине и его пригородах, пограничники обезвреживали террористические группы, склады с боеприпасами и продовольствием. Так, например, группа старшего лейтенанта Найденко обнаружила 18 подземных складов с оружием.

Наступило 8 мая 1945 года. В берлинском пригороде Карлсхорст, в здании бывшего военно-инженерного училища, состоялось подписание акта о капитуляции германской армии. Охрану здания осуществляли пограничники 16-го пограничного полка под командованием подполковника В. В. Алексеева.

На посту у парадного входа стояли отличники службы старший сержант П. Аксюхин и младший сержант Беззубчиков. Когда началась процедура подписания, в зале несли службу пограничники старший сержант Аксюхин, сержант А. Бергин и красноармеец В. Никулин. В статье А. Пряминова «Пограничники в Берлине», опубликованной в № 13 журнала «Пограничник» за 1945 год, приведен интересный факт: [279]

«Когда Маршал Советского Союза Жуков предложил фельдмаршалу Кейтелю подписать акт о капитуляции, то последний отодвинул от себя чернильный прибор с письменными принадлежностями. Он почему-то не хотел воспользоваться ими. Сержант Бергин вынул свою автоматическую ручку, и офицер предложил ее Кейтелю. Последний взял ее и молча подписал все экземпляры акта. Так пером воина-чекиста фашистская Германия расписалась в своем поражении и безоговорочной капитуляции».

Ленинградец сержант Бергин активно участвовал в обороне родного города, прошел по дорогам войны от седого Волхова до Берлина.

«Исторический день 8 мая 1945 года, — говорил он впоследствии, — навсегда останется в моей памяти. Я видел, как представители немецкого командования подписали акт о безоговорочной капитуляции — документ, который вошел в историю Великой Отечественной войны, в историю всего человечества».

Можно понять чувства пограничников, присутствовавших при подписании акта о капитуляции.

«Эта первая минута мира, — рассказывал после подписания акта старший сержант Аксюхин, — доставила мне, дважды раненному в боях за нашу любимую Отчизну, особое удовлетворение. Меня охватило радостное чувство гордости за нашу победу, за наш великий советский народ — народ-победитель, за нашу родную Коммунистическую партию».

А на Родине, за несколько дней до полного окончания Великой Отечественной войны, состоялся первомайский парад на Красной площади. В связи с этим газета «Правда» писала:

«Зоркие часовые советских рубежей пользуются заслуженным уважением и любовью народа. В лице марширующих по площади пограничников москвичи приветствуют всех бойцов пограничных войск, ставших образцом верности своему воинскому долгу, бдительности и солдатской смекалки. Среди тех, кто проходит в рядах пограничников, есть люди, принявшие первый бой на границах нашей Родины в утро 22 июня 1941 года. Им особая честь, слава и низкий поклон в канун нашей окончательной победы».

24 июня 1945 года, спустя 4 года и 2 дня, состоялся Парад Победы. Мимо Мавзолея, мимо заполненных ликующими людьми трибун проходили те, кто в тяжелых боях добыл ее — нашу Победу. Были среди них и воины-пограничники, [280] которые в июньский день сорок первого года первыми встали на пути озверевшего врага.

Да, победа завоевана. Но какой ценой! Тысячи и тысячи монументов, памятников, обелисков, простых солдатских могил на полях былых сражений. Память о тех, кто в трудную минуту испытаний не пожалел для спасения Родины самого дорогого, что есть у человека, — собственной жизни.

В заключение книги хотелось бы кратко сказать о судьбах некоторых из тех дозорных 41-го, кому суждено было увидеть День Победы.

С честью прошел дорогами войны полковник Н. Н. Леонтьев — бывший начальник 3-й заставы 105-го Кретингского пограничного отряда, одним из первых принявшего бой с врагом — об этом рассказано в начале 1-й главы. После войны бывший политрук Н. Н. Леонтьев продолжал службу в пограничных войсках — он был начальником штаба одного из отрядов Прибалтийского пограничного округа.

Александра Тамельгас, жена начальника 10-й погранзаставы 105-го Кретингского погранотряда, о которой также рассказано в начале книги, после гибели мужа сумела добраться до Риги, ушла на фронт и воевала до Победы. За смелость и героизм при защите заставы была награждена медалью «За отвагу».

Антонина Богун попала с малолетним сыном в концлагерь. Но она выжила, сберегла и сына, и дочь, родившуюся в ноябре 1941 года. Оказалась в плену и жена политрука той же заставы Раиса Левина. В фашистском лагере родила она дочку. Пройдя сквозь ад концлагерей, мужественные женщины дождались Победы и вернулись домой. Они вырастили и воспитали детей, имеют внуков. Жена Богуна, его сын Валерий и дочь Зинаида живут в городе Ворошиловграде. Раиса Захаровна Левина (ныне Давыдкина) — в Калуге, ее дочь Галина — в Калининграде.

Среди тех, кто оказал большую, разностороннюю помощь автору в работе над этой книгой, был полковник А. Н. Иванов. Весь его жизненный путь неразрывно связан с пограничными войсками. Начав службу на границе в конце 20-х годов, он участвовал в советско-финляндской [281] войне, в 1940 году был назначен военкомом 106-го Таурагского пограничного отряда и войну встретил на границе, на участке 4-й погранзаставы. Всю войну прошел он в составе 106-го пограничного отряда, в послевоенные годы командовал пограничным отрядом, учился, был преподавателем курсов, советником по пограничным вопросам. В 1955 году уволился по выслуге лет, жил в Одессе, где вел большую общественную и военно-патриотическую работу до самой кончины в 1986 году.

Н. Г. Росляков, комсорг 4-й заставы 106-го пограничного отряда, будучи тяжело раненным, отполз в лес, где потерял сознание. Его обнаружили пограничники, с которыми он отходил под натиском фашистов. В августе попал в плен. В марте 1942 года бежал, ушел к партизанам, был начальником разведки. В конце войны возглавил партизанский отряд.

Н. Г. Росляков награжден орденами Красного Знамени, Красной Звезды, медалями «За отвагу», «За боевые заслуги» и другими наградами.

В послевоенные годы трудился, восстанавливал народное хозяйство. В начале 80-х годов — генеральный директор одного из производственных объединений БССР. За доблестный труд удостоен многих государственных наград.

Письма с подробностями пограничных боев прислал мне, как помнит читатель, бывший старший контролер КПП «Вирбалис», майор в отставке Михаил Кириллович Воробьев. Он прослужил в пограничных войсках до 1966 года и после увольнения в запас остался в городе Калининграде. Много лет проработал инженером, занимался подводно-техническими работами. В июне 1984 года М. К. Воробьев написал: «Освоил предложенную мне должность, на которой работаю и в настоящее время. Коллектив у нас хороший. Принимаю участие во всех мероприятиях воспитательного характера. Последние десять лет меня избирают секретарем партийной организации нашего управления».

Около сорока лет прослужил в органах КГБ и пограничных войсках полковник Г. К. Здорный. В боевую летопись пограничных войск золотыми буквами вписаны подвиги пограничников 86-го Августовского пограничного отряда, которым он командовал.

Сын крестьянина, Г. К. Здорный в 1918 году шестнадцатилетним добровольцем вступил в Красную Армию, в [282] период службы закончил среднюю школу, учился в Высшей пограничной школе. С 1938 года командовал последовательно 14, 86, 42, 27, 2-м пограничными отрядами, был начальником штаба Украинского пограничного округа, а с 1950 по 1957 годы — начальником войск Камчатского пограничного округа.

Награжден десятью орденами, в том числе двумя орденами Ленина, четырьмя орденами Красного Знамени, многими медалями. Трижды награждался боевым оружием. После увольнения из пограничных войск до конца дней своих занимался партийной и общественной работой, пропагандой героической истории погранвойск. Эстафету из рук отца в этом благородном деле принял сын ветерана — Олег Гурьевич. Присланные им материалы позволили мне рассказать подробно о делах и людях Августовского отряда.

Михаил Степанович Бычковский — участник гражданской войны. Встретив войну начальником Владимир-Волынского пограничного отряда, командовал впоследствии войсками по охране тыла 40-й армии Юго-Западного фронта, в годы войны служил в войсках Забайкальского, Хабаровского и Таджикского пограничных округов.

После восстановления в 1944 году западной границы был начальником пограничных войск Литовского округа, удостоен ряда правительственных наград. Закончил службу в пограничных войсках в звании генерал-майора. Находясь на пенсии, много сил и энергии отдал военно-патриотическому воспитанию молодежи. Рассказал о первых боях на страницах книг и в периодической печати. До последних дней жизни поддерживал тесные связи с однополчанами.

Ветеран погранвойск Павел Иванович Босый, призванный в пограничные войска по партийно-комсомольскому набору в 1924 году, командуя 94-м пограничным отрядом, в первые дни нападения фашистской Германии на СССР и в ходе вынужденного отступления показал себя умелым командиром. Высокие боевые качества личный состав части под его командованием проявил и в боях за Киев.

В послевоенные годы П. И. Босый последовательно занимал должности начальника штаба округа, заместителя начальника войск округа, начальника войск Казахского пограничного округа. В звании генерал-майора ушел в отставку в 1962 году, жил в Киеве. Награжден многими [283] боевыми орденами. Много сил и энергии отдавал военно-патриотической работе, участвовал в подготовке книги «50 лет на страже границ Советского государства», в которой выступил с воспоминаниями о боях на границе.

Многое дала мне в процессе работы над рукописью переписка с подполковником в отставке Сергеем Сергеевичем Пестеревым. Он не только любит пограничную службу, а живет ею. Огромный материал, который он издал, хранится в музее боевой славы в Кишиневе; часть воспоминаний, стихотворения Сергей Сергеевич предоставил в мое распоряжение. В них — имена пограничников 24-го погранотряда, их подвиги, они раскрывают внутренний мир самого Пестерева, его высокую гражданственность, любовь к боевым товарищам, боль за горечь поражений и радость побед.

В письмах прослеживается и всесторонняя подготовка штабного офицера. По ним можно судить о том, как пограничники еще задолго до начала вероломного нападения гитлеровцев разгадали их замыслы, видели подготовку к вторжению, знали, какие силы могут наступать на охраняемом участке, и активно готовились к отпору.

Просматривается и высокий профессионализм командиров, трезвый расчет, а главное — уверенность в том, что врага можно остановить и разбить.

Не поколебали эту уверенность С. С. Пестерева, как и других пограничников, вынужденные отступления. Он знал, что вернется на тот участок границы, который оставил. И вернулся. На одном из плакатов, изданных в те годы Политуправлением пограничных войск, запечатлен С. С. Пестерев с пограничниками на берегу реки. И там же подпись: «Пограничники взяли под охрану освобожденный участок границы».

Родился С. С. Пестерев 16 июля 1907 года в Архангельской области, и хоть обладал он крепким здоровьем, но ранения, полученные на фронте, и годы дают себя знать. В июне 1984 года в письме Сергея Сергеевича прочитал с болью: «Писать не могу. Чувствую себя очень плохо, видимо, подходит конец».

Но держится заслуженный ветеран. Его подвиг отмечен орденами Красного Знамени, Отечественной войны I степени, Красной Звезды, медалями «За отвагу», «За боевые заслуги».

Среди первых Героев Советского Союза был Анатолий Васильевич Рыжиков — о его подвиге рассказано в книге. [284]

Ныне полковник А. В. Рыжиков — кандидат военных наук, доцент, продолжает службу: он готовит офицерские кадры для пограничных войск. Но вторым своим призванием Анатолий Васильевич считает воспитание молодежи, подготовку юношей к службе в армии, формирование высоких морально-политических качеств и гражданственности у курсантов пограничных училищ.

А. В. Рыжиков — желанный гость в подразделениях границы. Его выступления проникнуты любовью к Родине, советскому народу, Коммунистической партии, в рядах которой он состоит более сорока лет.

Майор в отставке Александр Кузьмич Туриков, проживающий в Одессе, прошел войну, как пишет он сам, «от первого до последнего выстрела» в составе 25-го Молдавского пограничного отряда.

Александр Кузьмич верен войсковому товариществу. Он уважительно относится к боевым друзьям. В его письмах, воспоминаниях больше говорится о тех, кто шел рядом, кто остался жив, кто может рассказать о том, как дрались пограничники. Его рассказы идут от сердца, от души. Он сетует, что уходят ветераны, стираются из памяти детали прошедшей войны: «Эпизодов войны у каждого из нас, ветеранов войны, за 1418 фронтовых дней много, но многое у нас исчезло из памяти, и пишем о том, что сами видели, выстрадали. Хорошо — еще помним место, людей, эпизоды...»

Особой благодарности заслуживает полковник в отставке С. С. Сидоров, о котором можно сказать, что он солдат и писатель, воин-чекист и умелый политработник-пропагандист.

Войну он также встретил в боевых порядках 25-го Молдавского пограничного отряда, будучи редактором отрядной многотиражки. Уже в то время он следовал правилу: «Одна запись стоит воза воспоминаний». И читатель смог убедиться, как интересны его давние записи сегодня.

В годы войны С. С. Сидоров накопил огромный материал. Это позволило ему опубликовать в последующем десятки статей, брошюр, воспоминаний.

В послевоенный период Степан Степанович работал редактором окружных газет и журнала «Пограничник», а после ухода в отставку работает в Центральном музее пограничных войск, встречается с молодыми воинами и ветеранами, [285] рассказывает им о героях границы, о немеркнущей боевой славе, завоеванной пограничниками всех поколений.

Живет в Ленинграде и трудится в меру своих сил один из семерых участников десантной операции на остров Бенгтшер сержант запаса Владимир Иванович Кибис. Несмотря на возраст, он активно участвует в работе Совета ветеранов-ханковцев, выступает с воспоминаниями на страницах газет.

Ссылаясь на опубликованные материалы и личные воспоминания, В. И. Кибис любезно предоставил в мое распоряжение рукопись о десантной операции, о подвигах пограничников при защите Ханко, которую, я надеюсь, еще удастся использовать в пропаганде героических боевых действий наших пограничников.

Этой благородной работе много лет отдает свое время и силы также Мария Александровна Гарькавая. После гибели мужа она участвовала в боевых действиях, а когда война закончилась, некоторое время служила в пограничных войсках, удостоена боевых наград, к которым в дни 40-летия Победы советского народа над фашистскими оккупантами прибавился орден Отечественной войны I степени.

О своем жизненном пути, о границе, о тех, кто отстаивал Ленинград, М. А. Гарькавая рассказала на страницах журнала «Пограничник», ряд статей поместила в окружных газетах.

Жизнь этой замечательной женщины, жены пограничника, офицера-пограничника, — достойный пример для подражания молодым офицерским женам.

Еще одна прославленная женщина-пограничница — сержант запаса Вера Демьяновна Мамчиченко, ветеран 25-го пограничного полка. Фронтовыми дорогами прошла она от границы до Кавказа, а затем участвовала в разгроме немецко-фашистских войск, в освобождении нашей страны от захватчиков в качестве медсестры, пулеметчицы, снайпера.

В краткой истории 25-го пограничного полка говорится: «Санинструктор Мамчиченко Вера Демьяновна, член ВКП(б), с первых же дней Великой Отечественной войны находится в действующих частях НКВД. Во время боя она среди бойцов, своевременно оказывает им первую медицинскую помощь и принимает меры к эвакуации их в тыл. [286]

На ее счету числится 200 раненых бойцов и офицеров, вынесенных ею с поля боя с оружием».

За первые бои награждена Вера Демьяновна орденом Красного Знамени, отмечена многими другими государственными наградами, в том числе болгарским орденом «За храбрость» IV степени.

В послевоенный период и в настоящее время работает медицинской сестрой в городской больнице Тирасполя, ведет активную поисковую работу, участвует в патриотическом воспитании молодежи.

Не только ветераны пограничных войск, но и последующие поколения пограничников хорошо знают Георгия Петровича Сечкина. В первых рядах защитников границы был он в июне 1941 года, а затем вместе с боевыми товарищами отстаивал город Ленина, охранял границу в послевоенные годы, неоднократно участвовал в пресечении провокаций, в борьбе с бандитизмом. В этом человеке на редкость гармонично сочетаются качества профессионального пограничника, командира, политработника, крупного ученого. Ему под силу руководить научным подразделением, осуществлять руководство подготовкой научно-педагогических кадров, создавать нужные для войск труды и активно участвовать в пропаганде истории и боевых традиций пограничных войск.

Выходец из крестьянской семьи, Георгий Петрович воспитывался на заветах Ленина, вместе со своими товарищами-комсомольцами постоянно находился под партийным влиянием большевиков-ленинцев, которые приняли его в партию в самый тяжелый период войны 1941 года.

В пограничном воинском коллективе, в сложной боевой обстановке формировался характер Георгия Петровича, развивались пытливость, тяга к знаниям, а главное — высокая ответственность за надежную охрану государственной границы СССР. В это дело Георгий Петрович вложил всю свою энергию, посвятил ему всю жизнь. Родина высоко оценила деятельность генерала-пограничника. Он награжден пятью боевыми орденами и многими медалями, ему присвоено почетное звание «Заслуженный деятель науки РСФСР».

Советы Георгия Петровича, его воспоминания позволили автору более глубоко осветить некоторые эпизоды боевых действий на нашей северной границе и при обороне Ленинграда. [287]

Богата крупными событиями жизнь другого ветерана-пограничника — бывшего начальника 5-го Сестрорецкого Краснознаменного погранотряда генерал-полковника Андрея Матвеевича Андреева. В послевоенные годы он оставался в рядах Вооруженных Сил, командовал войсковыми соединениями, войсками Воронежского военного округа, был представителем командования Объединенных Вооруженных Сил стран — участниц Варшавского Договора в армиях ряда стран социалистического содружества, являлся начальником военного института.

А. М. Андрееву присвоено звание Героя Советского Союза, его подвиги отмечены также двумя орденами Ленина, пятью орденами Красного Знамени, орденами Кутузова I степени, Суворова II степени, Богдана Хмельницкого I степени, Красной Звезды, «Знак Почета», многими медалями, знаком «Почетный чекист».

В ноябре 1983 года А. М. Андреев умер.

Должен высказать благодарность еще одному ученому-пограничнику.

Участник чекистской операции пограничников 112-й Отдельной маневренной группы В. Н. Андрианов — ныне генерал-майор, доктор исторических наук, профессор вуза. Свой богатый опыт, накопленный в годы войны, Владимир Николаевич щедро передавал будущим офицерам-пограничникам и одновременно вел большую научно-исследовательскую работу о действиях партизанских формирований и подпольщиков в тылу врага. Он опубликовал не одну монографию, сотни статей, неустанно пропагандирует героические подвиги советских людей, пограничников в тылу врага.

В настоящее время Владимир Николаевич в расцвете сил, активно готовит научную смену. Под его руководством подготовлен ряд кандидатов наук, в диссертациях которых исследованы актуальные проблемы истории деятельности органов государственной безопасности и пограничных войск.

Заметный след в истории наших пограничных войск оставил Александр Петрович Изугенев.

К началу войны он был уже опытным командиром-пограничником — 17-летним вступил Изугенев в красногвардейский отряд, воевал с белогвардейцами в составе Железной дивизии, в январе 1924 года по Ленинскому призыву вступил в партию, в 1925 году окончил Высшую [288] пограничную школу, с 1938 года — комендант Очаковской комендатуры.

Великую Отечественную войну А. П. Изугенев закончил на Эльбе в звании гвардии полковника. Был награжден одиннадцатью боевыми орденами и многими медалями.

Прослужив в пограничных войсках более 40 лет, Александр Петрович внес большой вклад в военно-патриотическое воспитание молодежи. Он собрал большой материал о людях, о тех пограничниках, которые шли бок о бок с ним через всю войну, рассказывал о них в периодической печати, часто бывал на заставах Белоруссии, Молдавии, Украины. О нем писали центральные газеты «Комсомольская правда», «Труд», многие журналы.

В апреле 1981 года перестало биться сердце чекиста-пограничника. Но осталось его богатое наследие, статьи, воспоминания.

Вдова пограничника Анна Григорьевна и его боевые друзья любезно поделились с автором материалами из архива Александра Петровича.

Во многом помогли мне также родные ветерана пограничных войск П. Г. Деревянко.

Демобилизованный в 1946 году по болезни, Петр Гаврилович, как и в боевой обстановке, по-пограничному, с огоньком и инициативой включился в восстановление народного хозяйства в родной станице Старо-Деревянковской Каневского района Краснодарского края. Был секретарем парторганизации колхоза, его председателем. Но годы войны, тяжелые ранения сказались на дальнейшей судьбе пограничника. В 1961 году П. Г. Деревянко умер.

Мария Федоровна Деревянко и сестра Петра Гавриловича Мария Гавриловна в своих письмах к автору книги существенно дополнили скупые строки фронтовых газет, боевые характеристики товарищей П. Г. Деревянко.

Счастье увидеть День Победы выпало и на долю Героя Советского Союза Ивана Ивановича Богатыря. Сын моря-ка-потемкинца, Иван Иванович после окончания Харьковского пограничного училища служил в пограничных войсках до 1953 года.

С 1956 года он жил на родине, в поселке Кринички Днепропетровской области. Заочно окончил институт народного хозяйства. Избирался депутатом районного Совета народных депутатов. [289]

В 1982 году И. И. Богатыря не стало.

О многих героях-пограничниках хотелось бы мне еще рассказать, но, к сожалению, объем книги не позволяет это сделать.

Приведу лишь несколько цифр. За годы войны почти 200 пограничников удостоены звания Героя Советского Союза — их имена читатель найдет в конце книги.

Более 80 тысяч военнослужащих пограничных войск и внутренних войск отмечены высокими государственными наградами.

Около 20 пограничных застав и кораблей названы именами пограничников, отличившихся в первых боях с немецко-фашистскими захватчиками, — перечень этих имен также приведен в книге.

По разным причинам многое еще не известно о подвигах пограничников, их судьбах, их последних часах в бескомпромиссной борьбе с фашизмом. Советское государство, жители городов и сел приграничья, оставшиеся в живых воины по крупицам восстанавливали события и трагическую судьбу командиров, политработников, рядовых красноармейцев пограничных войск, дравшихся до последнего патрона, до последнего вздоха. О них слагались песни, писалось в газетах, о них рассказывается и в этой книге.

Не изгладятся из памяти подвиги и тех пограничников, которые, пройдя фронтовыми дорогами и восстановив государственную границу, участвовали в разгроме гитлеровских армий, и тех, кто снова встал в бессменный дозор на священных рубежах Родины, а затем, отслужив положенный срок, активно участвовал в социалистическом строительстве, воспитывал не одну смену защитников советских границ, проводил и проводит большую работу по увековечению подвигов однополчан, рассказывает об истоках героизма и мужества воинов своего поколения, щедро делится воспоминаниями.

Их тысячи и тысячи, но с каждым годом ряды их тают, уходят ветераны. Время неумолимо. Говоря о рядовых, сержантах, генералах и офицерах, ветеранах пограничных войск, их женах, которые с душевной теплотой и щедростью оказали помощь в работе над этой книгой, автор выражает им всем глубокую благодарность.

Все дальше в прошлое уходят годы военного лихолетья. Неумолимо уходят ветераны-пограничники, плечом [290] к плечу с воинами Красной Армии отстоявшие в жестокой битве с немецким фашизмом свободу социалистического Отечества, идеалы коммунизма. Оставшиеся бережно хранят в своих сердцах память минувших лет, по крупицам восстанавливают боевой путь своих частей, описывают подвиги однополчан. На примерах героизма и мужества, проявленных пограничниками в Великой Отечественной войне, воспитывают они новые поколения, учат сегодняшнюю молодежь беззаветно любить и беречь Родину и направлять все свои силы на то, чтобы никогда не вернулась на нашу землю война. [291]

Пограничники — Герои Советского Союза

Аверченко Николай Иванович, старший сержант{~1}	(1922–1960)
Аглигулин Хамит Шамсутдинович, старший сержант	(1919–1943)
Алексеев Григорий Алексеевич, красноармеец	(1903–1943)
Андреев Андрей Матвеевич, генерал-майор	(1904–1983)
Андрющенко Григорий Яковлевич, полковник	(1905–1943)
Анищенко Павел Яковлевич, старший сержант	(р. 1919)
Анкудинов Иван Андреевич, подполковник	(1909–1945)
Аннаев Ораз, старшина	(1913–1944)
Антонов Василий Петрович, ефрейтор	(р. 1917)
Антонов Неон Васильевич, контр-адмирал	(1907–1948)
Апарин Максим Григорьевич, сержант	(1920–1943)
Атрохов Семен Тихонович, младший лейтенант	(р. 1917)
Бабанский Юрий Васильевич, младший сержант	(р. 1948)
Баксов Алексей Иванович, генерал-майор	(1907–1986)
Барсуков Иван Петрович, майор	(р. 1948)
Батаршин Гильфан Абубекерович, командир отделения	(1914–1947)
Беломестных Владимир Корнилович, старшина	(р. 1913)
Белоножко Марк Николаевич, капитан	(1915–1943)
Беляков Николай Александрович, капитан	(р. 1908)
Беседин Александр Васильевич, капитан	(1913–1944)
Богатырь Иван Иванович, ефрейтор	(1919–1982)
Богданов Александр Петрович, майор	(1951–1985)
Бойцов Александр Герасимович, подполковник	(1904–1970)
Бояринов Григорий Иванович, полковник	(1922–1980)
Брайко Петр Евсеевич, полковник	(р. 1918)
Брилин Павел Тимофеевич, красноармеец	(1913–1969)
Бринский Антон Петрович, партизан	(р. 1906)
Бубенин Виталий Дмитриевич, старший лейтенант	(р. 1939)
Бугайченко Иван Федотович, младший политрук	(1913–1943)
Бузыцков Иван Дмитриевич, сержант	(1917–1978)
Буюклы Антон Ефимович, старший сержант	(1915–1945)
Вагин Леонид Иванович, подполковник	(1905–1976)
Важеркин Иван Васильевич, старший сержант	(1918–1977)
Васильев Иван Васильевич, генерал-майор	(1899–1944)
Васильев Николай Алексеевич, генерал-майор	(1900–1971)
Ваупшас (Ваупшасов) Станислав Алексеевич, полковник	(1899–1976)
Вахолков Геннадий Иванович, полковник	(1900–1956)
Вежливцев Иван Дмитриевич, старшина	(1909–1957)
Ветчинкин Кузьма Федорович, лейтенант	(1912–1986)
Вехин Григорий Иванович, генерал-майор	(р. 1901)
Виневитин Василий Михайлович, лейтенант	(1913–1938)
Власов Михаил Маркович, полковник	(1896–1973)
ВолЪдин Анатолий Иванович, капитан	(р. 1921)
Воронков Иван Семенович, лейтенант	(1918–1975)
Вотинов Африкан Иванович, старший сержант	(1918–1967)
Гайнутдинов Махметин Галентинович (с 1969 года — имя Дмитрий), старшина	(р. 1921)
Гизатуллин Хамазан Гатауллович, сержант	(р. 1921)
Главацкий Георгий Константинович, политрук	(р. 1907)
Гармаев Гармажай Аюрович, сержант	(1916–1945)
Гнатенко Григорий Иванович, капитан 3-го ранга	(1914–1986)
Говорухин Лев Алексеевич, майор	(р. 1912)
Головкин Павел Иванович, лейтенант	(р. 1920)
Голубев Виктор Максимович, старший лейтенант, дважды Герой Советского Союза	(1915–1945)
Голубец Иван Карпович, старший краснофлотец	(1916–1942)
Гоманков Иван Прокофьевич, старший лейтенант	(1919–1980)
Грабчик Андрей Михайлович, старший лейтенант	(1910–1973)
Гребенник Кузьма Евдокимович, генерал-майор	(1900–1974)
Гузанов Геннадий Иванович, сержант	(р. 1921)
Гужвин Петр Кузьмич, младший лейтенант	(1918–1942)
Гусаков Петр Евтихиевич, старший сержант	(р. 1920)
Гущин Владимир Иванович, старший сержант	(р. 1921)
Дилигей Николай Куприянович, майор	(1911–1946)
Денисов Вячеслав Николаевич, старший лейтенант	(1918–1943)
Державин Павел Иванович, капитан 3-го ранга	(р. 1904)
Докучаев Николай Егорович, старший лейтенант	(р. 1918)
Долгов Владимир Константинович, лейтенант	(1916–1944)
Доценко Дмитрий Степанович, старший лейтенант	(р. 1913)
Доценко Иосиф Трофимович, старший лейтенант	(1916–1943)
Дудка Лука Минович, подполковник	(1908–1945)
Дунаев Сергей Илларионович, полковник	(1903–1971)
Дьяченко Федор Сергеевич, капитан-лейтенант	(р. 1919)
Евсеев Александр Александрович, старший сержант	(1928–1945)
Евтеев Иван Алексеевич, краснофлотец	(1918–1944)
Еншин Михаил Александрович, генерал-майор	(1900–1984)
Жало Семен Сергеевич, красноармеец	(р. 1918)
Загоринский Александр Григорьевич, красноармеец	(1910–1944)
Зарубин Иван Петрович, подполковник	(1908–1982)
Захаров Алексей Иванович, старший сержант	(р. 1920)
Зенин Илларион Степанович, капитан	(р. 1916)
Иванов Николай Семенович, старший сержант	(р. 1926)
Ишутин Николай Федорович, старший лейтенант	(1905–1970)
Кагыкин Петр Петрович, сержант	(1912–1951)
Казакевич Даниил Васильевич, генерал-майор	(р. 1902)
Кайманов Никита Фадеевич, старший лейтенант	(1907–1975)
Калуцкий Николай Васильевич, капитан	(р. 1919)
Капшук Виктор Дмитриевич, старшина	(р. 1965)
Карасев Виктор Александрович, майор	(р. 1918)
Карацупа Никита Федорович, полковник	(р. 1910)
Карицкий Константин Дионисьевич, подполковник	(р. 1913)
Карлов Федор Васильевич, полковник	(р. 1901)
Карпухин Виктор Федорович, подполковник	(р. 1947)
Кижеватов Андрей Митрофанович, лейтенант	(1907–1941)
Кирдищев Гавриил Федотович, младший лейтенант	(1917–1945)
Киселев Александр Яковлевич, генерал-майор	(1907–1945)
Киселев Семен Сергеевич, батальонный комиссар	(1906–1985)
Клинковский Александр Кузьмич, майор	(1912–1943)
Кобзун Иван Михайлович, лейтенант	(1902–1941)
Ковалевский Анатолий Николаевич, полковник	(1916–1945)
Ковтун Павел Максимович, сержант	(р. 1913)
Козорезов Андрей Акимович, старшина	(1918–1986)
Кокорин Анатолий Александрович, красноармеец	(1921–1941)
Комаров Владимир Николаевич, полковник	(1904–1976)
Комаров Иван Михайлович, красноармеец	(1909–1975)
Коновалов Михаил Васильевич, старшина 2-й статьи	(р. 1919)
Константинов Александр Константинович, старший лейтенант	(р. 1910)
Конякин Александр Федорович, капитан	(1915–1944)
Коренчук Феодосии Павлович, замполитрука	(р. 1917)
Корсун Николай Нестерович, старший лейтенант	(р. 1911)
Красиков Александр Васильевич, капитан	(1907–1943)
Кротов Борис Андреевич, майор	(1908–1941)
Крылов Федор Гаврилович, ефрейтор	(1921–1944)
Кублицкий Алексей Александрович, старший сержант	(р. 1919)
Кудря Иван Данилович, капитан	(1912–1965)
Кузнецов Дмитрий Иванович, майор	(1902–1941)
Кузнецов Иван Иванович, майор	(р. 1908)
Кузнецов Иван Лазаревич, старший лейтенант	(р. 1913)
Кузнецов Николай Алексеевич, подполковник	(р. 1907)
Кузнецов Степан Никифорович, сержант	(р. 1918)
Кузовков Иван Александрович, генерал-майор	(р. 1903)
Кузякин Гавриил Васильевич, красноармеец	(р. 1916)
Куропятников Григорий Александрович, старшина 2-й статьи	(1921–1983)
Лапин Александр Николаевич, лейтенант	(р. 1923)
Лаптев Леонид Семенович, ефрейтор	(1914–1943)
Лебедев Иван Данилович, капитан	(р. 1916)
Леднев Иван Васильевич, капитан-лейтенант	(1910–1961)
Леонов Демократ Владимирович, полковник	(1926–1969)
Лихотворик Владимир Степанович, полковник	(р. 1906)
Логвин Петр Иванович, старшина	(р. 1918)
Лопатин Алексей Васильевич, лейтенант	(1915–1941)
Лужецкий Андрей Гаврилович, лейтенант	(р. 1905)
Луканин Дмитрий Ефимович, старший сержант	(1901–1961)
Лучек Михаил Тихонович, ефрейтор	(1918–1944)
Лысанов Иван Гаврилович, младший сержант	(р. 1919)
Майков Николай Иванович, лейтенант	(р. 1918)
Маковецкий Федор Ефремович, подполковник	(1899–1974)
Малиновский Михаил Елисеевич, старшина	(1914–1974)
Маресьев Алексей Петрович, старший лейтенант	(р. 1916)
Марков Алексей Васильевич, старший лейтенант	(1918–1943)
Мартынов Алексей Петрович, старший лейтенант	(р. 1920)
Масленников Иван Иванович, генерал-полковник	(1900–1954)
Маслов Иван Васильевич, старший лейтенант	(р. 1920)
Матронин Василий Иванович, полковник	(1904–1944)
Матросов Вадим Александрович, генерал армии	(р. 1917)
Матюгин Иван Максимович, полковник	(1907–1943)
Махалин Алексей Ефимович, лейтенант	(1908–1938)
Мельников Семен Иванович, генерал-майор	(р. 1902)
Меркулов Матвей Кузьмич, майор	(р. 1918)
Мешков Иван Андреевич, старший лейтенант	(1910–1944)
Мещеряков Иван Иванович, старший лейтенант	(1908–1942)
Мирковский Евгений Иванович, подполковник	(р. 1904)
Миронов Михаил Яковлевич, старший лейтенант	(р. 1919)
Михайлов Николай Матвеевич, генерал-майор	(1902–1965)
Михальков Василий Федорович, младший сержант	(1919–1962)
Можейко Филипп Устинович, капитан	(р. 1911)
Морин Федор Васильевич, лейтенант	(1917–1941)
Морозов Михаил Назарович, майор	(1913–1965)
Музыкин Михаил Максимович, полковник	(р. 1905)
Мясников Михаил Иванович, старший лейтенант	(р. 1922)
Наумов Михаил Иванович, генерал-майор	(1908–1974)
Недошивин Вениамин Георгиевич, лейтенант	(р. 1917)
Немчинов Александр Михайлович, старший сержант	(р. 1919)
Никифоров Владимир Иванович, командир партизанской бригады	(р. 1924)
Новоселов Кузьма Васильевич, старший лейтенант	(1919–1985)
Носков Алексей Михайлович, рядовой	(1923–1944)
Озмитель Федор Федорович, старший лейтенант	(1918–1944)
Олейник Михаил Иванович, старшина	(р. 1908)
Олешев Николай Николаевич, генерал-лейтенант	(1903–1970)
Онуприенко Дмитрий Платонович, генерал-майор	(1906–1977)
Павлович Иван Михайлович, полковник	(1896–1944)
Панков Борис Никифорович, генерал-майор	(1896–1974)
Петрачков Павел Иванович, капитан	(1917–1945)
Петренко Дмитрий Филиппович, младший лейтенант	(1908–1940)
Петров Василий Васильевич, замполитрука	(1918–1941)
Петров Григорий Петрович, старший лейтенант	(1907–1940)
Петров Михаил Иванович, младший лейтенант	(1918–1944)
Писарев Геннадий Васильевич, капитан	(1913–1957)
Пискарев Иван Васильевич, подполковник	(1901–1973)
Пискунов Борис Андреевич, красноармеец	(р. 1921)
Поляков Василий Васильевич, мичман	(р. 1914)
Попрядухин Александр Иванович, старший лейтенант	(р. 1917)
Прокопюк Николай Архипович, подполковник	(1902–1975)
Прохоров Василий Иванович, сержант	(1919–1955)
Прудников Михаил Сергеевич, подполковник	(р. 1912)
Пугачев Анатолий Иванович, красноармеец	(р. 1919)
Пулявский Константин Афанасьевич, старший сержант	(р. 1917)
Пустельников Семен Селиверстович, ефрейтор	(1911–1945)
Пушанин Иван Иванович, политрук	(1918–1940)
Ракус Дмитрий Иванович, лейтенант	(1918–1940)
Родионов Владимир Аркадьевич, генерал-майор	(1900–1969)
Романов Павел Минаевич, командир партизанской бригады	(1905–1944)
Романюк Григорий Павлович, капитан	(р. 1917)
Рощин Николай Андреевич, сержант	(р. 1922)
Рубцов Герасим Архипович, подполковник	(1904–1942)
Руденко Николай Матвеевич, старший политрук	(1907–1983)
Рыжиков Анатолий Васильевич, лейтенант	(р. 1920)
Рыхлов Александр Дмитриевич, старший лейтенант	(р. 1912)
Савчук Григорий Петрович, подполковник	(1902–1983)
Самсонов Владимир Андреевич, красноармеец	(1917–1972)
Сафиуллин Гани Бенкинович, генерал-лейтенант	(1905–1973)
Сбитнев Андрей Александрович, лейтенант	(1910–1970)
Седукевич Сергей Евстафьевич, старший лейтенант	(р. 1918)
Сентюрин Владимир Иванович, майор	(р. 1918)
Середа Иван Михайлович, капитан	(1905–1941)
Смирнов Николай Яковлевич, старший сержант	(1920–1979)
Смирнов Сергей Григорьевич, полковник	(1901–1943)
Соболевский Александр Петрович, старший лекарский помощник	(р. 1905)
.Соловьев Анатолий Федорович, капитан	(р. 1919)
Соловьев Иван Владимирович, полковник	(1908–1971)
Спеков Александр Васильевич, красноармеец	(1916–1940)
Стариковский Александр Степанович, сержант	(р. 1914)
Старшинов Николай Васильевич, капитан	(1915–1972)
Сташек Николай Иванович, подполковник	(р. 1914)
Стрельников Иван Иванович, старший лейтенант	(1939–1969)
Суворов Василий Иванович, ефрейтор	(р. 1921)
Судейский Сергей Николаевич, старшина 1-й статьи	(1918–1944)
Сухарев Иван Егорович, сержант	(1919–1944)
Сухоручкин Иван Иванович, старшина	(1921–1952)
Сущанов Николай Тимофеевич, старший сержант	(р. 1920)
Танкопий Иван Алексеевич, полковник	(1902–1943)
Танцюра Иван Лазаревич, капитан	(р. 1920)
Таран Петр Тихонович, сержант	(1919–1943)
Терешкин Петр Федорович, старший лейтенант	(1907–1979)
Терновой Петр Иванович, ефрейтор	(1914–1984)
Топольников Николай Никитич, лейтенант	(р. 1918)
Трусов Виктор Иванович, красноармеец	(р. 1917)
Ус Виктор Георгиевич, краснофлотец	(р. 1920)
Усов Виктор Михайлович, лейтенант	(1916–1941)
Утин Василий Ильич, замполитрука	(1918–1941)
Ухабов Валерий Иванович, подполковник	(1938–1983)
Федотов Петр Иванович, лейтенант	(р. 1922)
Федулов Павел Иванович, капитан	(р. 1918)
Фесин Иван Иванович, полковник, дважды Герой Советского Союза	(р. 1904)
Фильчаков Иван Яковлевич, старший сержант	(р. 1914)
Фильченков Николай Дмитриевич, политрук	(1917–1942)
Фирсов Павел Андреевич, генерал-майор	(1901–1964)
Фокин Андрей Петрович, полковник	(1902–1980)
Фролов Илья Андреевич, старший лейтенант	(1915–1944)
Харитонов Федор Алексеевич, красноармеец	(1903–1973)
Цымбал Андрей Калинович, старшина	(р. 1916)
Чадайкин Василий Иванович, младший сержант	(р. 1924)
Часов Дмитрий Иванович, капитан	(1911–1981)
Чепурин Филипп Федорович, капитан	(р. 1911)
Чернопятко Иван Давидович, помкомвзвода	(1914–1947)
Чесноков Егор Александрович, красноармеец	(1915–1976)
Чичикалов Николай Васильевич, старший сержант	(р. 1921)
Чоловский Константин Захарович, капитан	(1915–1981)
Шагалеев Фарид Султанович, подполковник	(р. 1947)
Шакиров Саду Закирович, красноармеец	(1922–1977)
Шамардин Павел Зиновьевич, полковник	(1907–1976)
Шевченко Григорий Мефодьевич, подполковник	(р. 1902)
Шерстнев Владимир Павлович, сержант	(р. 1920)
Шиянов Иван Иванович, майор	(1905–1982)
Щукин Андрей Федотович, старший сержант	(р. 1918)
Яценко Павел Васильевич, сержант	(р. 1920)
Яцуненко Иван Карпович, красноармеец	(р. 1923)

{~1} Воинское звание указано на время присвоения звания Героя Советского Союза. В скобках — годы жизни или год рождения.

Пограничники — участники Великой Отечественной войны, чьи имена присвоены пограничным заставам и кораблям

Аветисян Унан Мкртычевич	(1914–1943)
Алексеев Кирилл Григорьевич	(1912–1941)
Бабиков Михаил Васильевич	(1918–1942)
Беляев Иван Петрович	(1916–1941)
.Булгаков Иван Петрович	(1907–1941)
Бусалов Андрей Федорович	(1917–1941)
Быков Иван Павлович	(1918–1941)
Гарькавый Алексей Дмитриевич	(1902–1941)
Голубец Иван Карпович	(1916–1942)
Гужвин Петр Кузьмич	(1918–1942)
Доценко Иосиф Трофимович	(1902–1941)
Дудка Лука Минович	(1908–1945)
Завидев Александр Абрамович	(1923–1945)
Иванов Василий Ильич	(1919–1943)
Кагыкин Петр Петрович	(1912–1951)
Кайманов Никита Фадеевич	(1907–1975)
Кижеватов Андрей Митрофанович	(1907–1941)
Кирдищев Гавриил Федотович	(1917–1945)
Кубов Платон Михайлович	(1914–1941)
Леднев Иван Васильевич	(1910–1961)
Лопатин Алексей Васильевич	(1915–1941)
Лошманов Александр Григорьевич	(1906–1941)
Маловский Алексей Александрович	(1904–1942)
Матронин Василий Иванович	(1904–1944)
Мозговой Захар Яковлевич	(1919–1945)
Морин Федор Васильевич	(1917–1941)
Новиков Алексей Александрович	(1920–1941)
Носков Алексей Михайлович	(1923–1944)
Озмитель Федор Федорович	(1918–1944)
Окк Федор Васильевич	(1898–1941)
Пархоменко Иван Иванович	(1918–1941)
Пастернак Михаил Фадеевич	(1908–1941)
Петров Василий Васильевич	(1918–1941)
Поливода Григорий Степанович	(1908–1941)
Пустельников Семен Селиверстович	(1911–1945)
Ракутин Константин Иванович	(1902–1941)
Родионов Петр Андреевич	(1915–1941)
Рубцов Герасим Архипович	(1904–1942)
Середа Иван Михайлович	(1905–1941)
Сивачев Александр Николаевич	(1918–1941)
Стеблецов Иван Григорьевич	( — 1941)
Таран Петр Тихонович	(1919–1941)
Терлецкий Александр Степанович	(1911–1942)
Усов Виктор Михайлович	(1916–1941)
Утин Василий Ильич	(1918–1941)
Шныриков Николай Нилович	(1917–1945)
Щербина Николай Павлович	(1920–1941)