Военная литература : Мемуары : Катукова Е. С. Памятное

Катукова Елена Сергеевна
Памятное

Проект "Военная литература": militera.lib.ru
Издание: Катукова Е. С. Памятное. — М., 2002.
Книга на сайте: militera.lib.ru/memo/russian/katukova_es/index.html
Иллюстрации: нет
OCR: Андриянов П.М. (assaur@mail.ru)
Правка: sdh (glh2003@rambler.ru)
Дополнительная обработка: Hoaxer (hoaxer@mail.ru)

Катукова Е. С. Памятное. — М., 2002. — Издание Благотворительного фонда памяти писателя Владимира Чивилихина.

Автор: Судьба подарила мне в спутники жизни очень интересного человека — Михаила Ефимовича Катукова. Ни одного дня, ни часа, ни минуты из своего прошлого я не хочу изменить и не хочу винить во всех бедах, горестях и невзгодах свою страну. Это моя жизнь, моя судьба, и я дочь своего времени, своей эпохи. Я не писатель. Но прожив, с моей точки зрения, очень богатую событиями, встречами, знакомствами жизнь, решила оставить в памяти людей свой след. Написала свои воспоминания, назвав книгу «Памятное». Насколько удались мои воспоминания, судить не мне, а читателю. Но я была искренна и правдива.

С о д е р ж а н и е

Предисловие
Глава 1. Горе [5]
Глава 2. Жизнь переменилась [15]
Глава 3. Горечь разочарований [23]
Глава 4. Огорчения продолжаются [45]
Глава 5. Детство, юность, военная жизнь Михаила Ефимовича Катукова [58]
Глава 6. Истинный сын своей Родины [76]
Глава 7. Превосходная должность — быть на земле человеком [107]
Глава 8. Моя семья [120]
Глава 9. Юность [135]
Глава 10. Война [154]
Глава 11. Война продолжается [176]
Глава 12. Долгие годы тяжелых военных дорог [200]
Глава 13. Последний штурм [216]
Глава 14. Победа [245]
Глава 15. Первые гвардейцы [251]
Глава 16. Замечательные люди Первой гвардейской Краснознаменной танковой армии [273]
Глава 17. Государственные деятели [294]
Глава 18. Наши друзья, наши знакомые [328]
Глава 19. Наша жизнь после войны [341]
Глава 20. Моя жизнь после 8 июня 1976 года [363]
Глава 21. Мои путешествия [385]
Глава 22. Любите Родину [414]

Все тексты, находящиеся на сайте, предназначены для бесплатного прочтения всеми, кто того пожелает. Используйте в учёбе и в работе, цитируйте, заучивайте... в общем, наслаждайтесь. Захотите, размещайте эти тексты на своих страницах, только выполните в этом случае одну просьбу: сопроводите текст служебной информацией — откуда взят, кто обрабатывал. Не преумножайте хаоса в многострадальном интернете. Информацию по архивам см. в разделе Militera: архивы и другия полезныя диски (militera.lib.ru/cd).

Предисловие

Мне 88 лет. Фамилию Катукова я ношу с 1941 года. Катукова — это фамилия моего мужа Михаила Ефимовича Катукова — маршала бронетанковых войск, дважды героя Советского Союза.

Я родилась 31 декабря 1913 года в семье рабочих. Отец — Иванов Сергей Филаретович — железнодорожник, составитель поездов, работал на Северной железной дороге города Москвы. Мать — Иванова Анна Ефимовна — работница фабрики «Ралле и К°», позже фабрика «Свобода».

Я была старшей, кроме меня в семье было еще три сестры и два брата. Жили очень скромно, почти бедно. Детство и юность прошли на Бутырской улице недалеко от Савеловского вокзала, в то время это была окраина Москвы.

Пройден большой путь — трудный, сложный, но и счастливый.

Судьба подарила мне в спутники жизни очень интересного человека — Михаила Ефимовича Катукова.

Ни одного дня, ни часа, ни минуты из своего прошлого я не хочу изменить и не хочу винить во всех бедах, горестях и невзгодах свою страну. Это моя жизнь, моя судьба, и я дочь своего времени, своей эпохи.

Я не писатель. Но прожив, с моей точки зрения, очень богатую событиями, встречами, знакомствами жизнь, решила оставить в памяти людей свой след. Написала свои воспоминания, назвав книгу «Памятное».

Книга появилась еще в 1989 году. И тогда моя приятельница, известный поэт и писатель Лариса Васильева взяла ее у меня и обещала помочь в ее издании. Потом ... рукопись благополучно «потерялась». Но я верила, что «рукописи не горят» и рано или поздно люди прочтут мой рассказ о том, как мы жили, о чем мечтали, как любили нашу РОДИНУ, какие были у нас ошибки.

Историю можно переписать — так уже бывало не раз, но лишить народ исторической памяти невозможно.

Сейчас мы переживаем очень трудное и сложное время. Страна тяжело больна, и создается впечатление, что прошлое советское время надо только ругать, что этот период нашей Истории можно описать только в черном цвете. Это не так. Да, бывало не просто. Но мы жили, верили, любили.

У человека много прав, кроме одного — он не должен забыть о том, что сделали для жизни те, кого уже нет.

Убеждена, что все, что против правды, будет уничтожено только самой правдой. Жизнь — это не только то, что мы знаем о настоящем, жизнь — это то, что мы знаем о прошлом. Человека можно уничтожить, но это не значит, что он перестанет существовать. Из людской памяти никто не в силах вычеркнуть имена, лица, судьбы. К памяти нет доступа никакой власти. Когда-то Галифакс сказал: «Память и совесть никогда не простят клеветы. Правдой будет только истина».

У всех нас только один судья — будущее нашей РОДИНЫ.

Моя книга написана о Любви, Верности и Памяти. Я писала об Эпохе, в которой мне пришлось так много жить. Хотелось оставить память о моих дорогих и любимых, о моих друзьях.

Воспоминаниями о добром деле измеряется жизнь. И рассказывать о людях, которые составляли событие, историю, эпоху, непросто, но это необходимо делать, даже если они оставили хотя бы маленький след в истории ВЕЛИКОЙ и МАЛОЙ...

Мне повезло. Появились в моей жизни прекрасные, добрые люди, благодаря которым книга все же увидела свет. Это Мотылев Анатолий Леонидович и Чирков Кирилл Валентинович. Я низко кланяюсь им русским поклоном в пояс и сердечно благодарю их за душевную щедрость, за умение сберечь память о прошлом. Насколько удались мои воспоминания, судить не мне, а читателю.

Но я была искренна и правдива.

Екатерина Катукова.

Глава 1.
Горе

Отдельного счастья и отдельного горя — нет.

Народная мудрость

1. С чего начать?

8 июня 1976 года умер мой муж — маршал бронетанковых войск, дважды Герой Советского Союза Михаил Ефимович Катуков. Ушел из жизни прекрасной души человек.

11 июня 1976 года Москва прощалась с ним. Тихо проходили траурные колонны: воины гарнизонов, слушатели Академий, жители города.

Узнав по радио и телевидению о смерти Михаила Ефимовича, многие ветераны из различных городов прилетели проститься с ним.

Саша Кондратенко, наш старый друг, боевой товарищ, бывший адъютант Михаила Ефимовича, в этот вечер пошел на прогулку с собакой и вдруг услышал по радио сообщение о смерти маршала Катукова. Не заходя домой, Саша, как был в тапочках и домашнем костюме, вылетел в Москву, чтобы проститься с любимым командующим.

Траурный митинг и захоронение состоялись на Новодевичьем кладбище 11 июня 1976 года в 14.00.

Проводить в последний путь Михаила Ефимовича Катукова пришли его боевые товарищи. Скорбной была последняя встреча. Алые подушечки с орденами, их несли командиры. Похороны были торжественны, но без пышности. Люди скорбно молчали, многие плакали.

2. Очень трудно привыкнуть к мысли, что нет с нами Михаила Ефимовича, что ушел из жизни этот необыкновенный, добрый, чистый человек.

Как близко и как далеко все это теперь!

На митинге и на поминках выступали: А. Х. Бабаджанян, Д. Д. Лелюшенко, И. И. Гусаковский, М. Т. Никитин, Д. А. Драгунский, В. Ф. Коньков и многие другие.

И только позже стало ясно, что один Давид Абрамович Драгунский оказался настоящим человеком, трижды человеком. Д. А. Драгунский написал книгу «Годы в броне» и подарил ее Михаилу Ефимовичу с надписью:

«Михаилу Ефимовичу Катукову — танкисту №1

Прекрасному человеку, умному полководцу, моему наставнику.

От уважающего Вас Д. А. Драгунского

30.03.75 г. »

Давид Абрамович никогда не забывал Михаила Ефимовича как командующего, как полководца, как человека. О Михаиле Ефимовиче всегда говорил тепло и сердечно. Позже он один проявил ко мне внимание и заботу, и я до конца дней своих не забуду этого. Только один Д. А.Драгунский позвонил мне и спросил, не нужно ли мне в чем-нибудь помочь.

Первые дни утраты были для меня невыносимо тяжелы.

Горе. Оно палит человека. Щемит сердце непереносимой, непередаваемой болью.

Но известно, что разделенная беда уже полбеды.

Генерал-майор Коньков Василий Фомич — заместитель командующего по тылу в Первой гвардейской танковой армии. В нашей уже послевоенной жизни был частым гостем, а уж на неделе звонил нам по нескольку раз. Он информировал Михаила Ефимовича о делах совета ветеранов армии и часто в разговоре критиковал А. Л. Гетмана, М. Т. Никитина. Много доставалось и генералу И. И. Гусаковскому, а уж генерала Д. Д. Лелюшенко Василий Фомич в своих информациях, бывало, разделывал «под орех». В. Ф. Коньков тогда еще не был руководителем совета ветеранов армии, а Михаил Ефимович, мудрый человек, умел критически подходить к сообщениям Василия Фомича.

Но вот прошло совсем немного времени как ушел из жизни Михаил Ефимович, и проявились скрытые черты таких людей, как В. Ф. Коньков, И. И. Гусаковский, Д. Д. Лелюшенко, А. Л. Гетман, М. Т. Никитин, А. Х. Бабаджанян. Оказывается, они были друзьями только до тех пор, пока человек, которому они объяснялись в теплоте своих чувств, имел силу и власть и они как-то зависели от этого человека. А вот теперь, когда этого человека уже нет на свете, можно обижать и его, и его семью.

И так нет надежды, нет радости, а тут и ещё горя прибавилось.

3.11 июня 1976 года в 22 час. 30 мин. в нашу квартиру в Москве позвонили в дверь. Принесли стихотворение, посвященное памяти Михаила Ефимовича.

Эти прекрасные для моего сердца слова написал в тот вечер, такой печальный и грустный для всех нас, ветеран войны, солдат гвардеец Анатолий Ерофеев, который воевал рядом с нами, помнил своего командующего. А вот мы его не знали и никогда с ним не встречались.

Приспущены знамена в траурном молчании,
Ряды солдат торжественно идут,
В момент глубокой скорби и печали,
Последний долг и почесть отдают

Тому, кто в годы трудных испытаний
Во имя жизни, счастья на земле
Весь дух бойца и всю громаду знаний,-
Все для ПОБЕДЫ отдал на войне.

Он был легендой, мужества примером,
Он был страшнее смерти для врагов,
Своим умом и действием победным,
Снискал любовь в народе КАТУКОВ.

Нет, не восполнить горечи утраты,
Его дела года переживут.
Склоните ниже головы, солдаты.
Такие люди в вечности живут.

Через несколько дней из г. Воткинска Удмуртской автономной республики прислал стихи Алексей Кириллович Гурьев, ветеран-первогвардеец. Он прошел с нами весь боевой путь от станции Прудбой где формировалась бригада, до Берлина. Его мы знали хорошо. Алексей Кириллович не раз бывал нашим гостем на ст. Трудовая (север Московской области). Вот эти стихи:

Светлая память герою

Памяти маршала бронетанковых войск
дважды Героя Советского Союза
Михаила Ефимовича Катукова
посвящаю

Он был солдатом на гражданской,
От белых Петроград спасал,
Он гнал врагов до Польши Панской,
Он твердо знал, что защищал.

Советской Армии народной
Он жизнь отдал за годом год,
Всегда в готовности походной
Стоял он за родной народ.

Вот что хотел он сильно-сильно:
Иль победить, иль умереть.
Он победил! Страна родная
Героем назвала его

И в путь последний провожает
С печалью сына своего.
Но не умрут его деянья,
Его дела в сердцах живут
И помогают строить зданье,
Что коммунизмом назовут.

В наш адрес пришло много воспоминаний, поэм, песен, посвященных Михаилу Ефимовичу Катукову, и я бережно храню их. В жизни много прекрасного. Жизнь человека единственна и неповторима. Жизнь Михаила Ефимовича, его необыкновенная судьба оставили большой след в нашей Истории. Грядущие поколения должны знать о нем.

И как фашизм войной поднялся,
Народ наш встал сплошной стеной
Комдив-полковник честно дрался
В своей дивизии родной.

Дивизия, бригада, корпус
Стал генералом КАТУКОВ,
Его танкисты крепко, грозно
Разили бешеных врагов.

Москва-Берлин — его дорога,
Путь славный, трудный, боевой,
И он по самой мерке строгой
Народный богатырь — герой.

Стрелою главного удара
Шла грозно армия его
И, как бушующим пожаром
Сжигала ворога всего.

Секрет его побед богатых:
На всех фронтах, во всех боях,
Он знал советского солдата,
Как брата знал и как себя.

Все потому, что сын народа
Солдатом путь свой начинал,
Народа мудрость год от года
Герой его в себя впитал.

И потому его победа
Шла вместе с ним в любой поход,
Что за свободу дрался он,
За свой народ.

Не дать Советскую Россию
Врагам с лица земли стереть

4. 12 июня 1976 года к 12.00 я вызвала машину, чтобы поехать на Новодевичье. По старинному русскому обычаю, как подсказала мне мама, надо обязательно быть на кладбище — так легче переносить горе. Но машина почему-то не приходила. Опоздание было уже больше часа. Я позвонила диспетчеру автобазы — узнать, что случилось. И диспетчер, которая раньше, когда я была женой маршала, а не вдовой, всегда была мила и предупредительна, вдруг резко ответила мне: «Теперь Вам машина не положена и ее Вам не пришлют». Она же порекомендовала мне обратиться к старшему начальнику. Я позвонила и в ответ услышала: «Ваше барство кончилось, можете и пешком ходить». Я ответила: «Никто не забыт, ничто не забыто, и когда я приду в себя, я Вам, товарищ, не позавидую».

Вызвала такси, и я и мои близкие поехали на кладбище к Михаилу Ефимовичу.

Боевые товарищи М. Е. Катукова: И. И. Русаковский, А. Л. Гетман, А. Х. Бабаджанян, М. Т. Никитин, В. Ф. Коньков, А. Е. Журавлев и другие — проявили к семье маршала душевную глухоту.

Кроме хлеба нужна нам доброта и человеческое отношение. Но чаще вместо того, чтобы помочь человеку, мы его обижаем. Сильный обижает слабого. Я не нуждалась ни в какой помощи. Просто в первые дни горя и утраты все было нелегко и так хотелось доброты и тепла. Как жить? У кого спросить совета? Когда одна и одинока — все равно, как жить, где жить. От тоски никуда не уйти. Тоска давит. Неутихающей болью щемило сердце.

Забота о своих ли, чужих ли матерях, солдатских вдовах делает нас душевно богаче, щедрее. Человека красит не богатство, а чувства, доброта души, отзывчивость. Вот чем богат человек.

Боевым товарищам маршала Катукова — Гусаковскому, Гетману, Никитину, Конькову — в этом природой было отказано.

Я же потеряла друга — Михаила Ефимовича Катукова. Приближалась старость. А старость пугает не годами, а одиночеством.

От одиночества может спасти доброе слово, надежда. Надеждой и ожиданием теплого слова жив человек, памятью об ушедшем он живет. Надежда наполняет жизнь смыслом, помогает переносить невзгоды.

5. 13 июня 1976 года в 11.00 на нашу московскую квартиру позвонил главный маршал бронетанковых войск А. Х. Бабаджанян. Мы считали его нашим боевым другом, вместе с которым прошли тяжелый путь войны. И я подумала, что Амазасп Хачатурович хочет узнать о моем состоянии и лично еще раз выразить сочувствие. Но совершенно неожиданно для меня он спросил:

— Катерина, что ты думаешь делать с дачей?

Я была ошарашена таким вопросом и резко ответила:

— Жить. У меня пока голова на плечах, а не кочан капусты.

Я тогда еще не понимала, что так отвечать не следовало бы. Но мое горе и черствость людей ожесточили меня.

Маршал А. Х. Бабаджанян был учеником моего мужа и нашим фронтовым другом. Мы его звали просто Армо.

В феврале 1972 года вышла книга А. Х. Бабаджаняна «Дороги Победы». Армо подарил свою книгу т. Катукову, где написал: «Многоуважаемому маршалу бронетанковых войск, моему уважаемому командующему, одному из моих боевых учителей в годы Великой Отечественной войны, в знак моего глубокого уважения». [10] Эта книга находится в нашей библиотеке.

Какая разница в поведении солдат и маршала! Простые люди горевали вместе со мной и, как умели, выражали свои чувства. Ученики же М. Е. Катукова, ставшие позже высокими начальниками, очерствели и забыли, кем они были в молодые годы, когда их растил и учил Михаил Ефимович. Они забыли, что нужно прежде всего быть человеком, чтобы иметь право называться им. Нужно выполнять моральные обязанности по отношению к другим людям, не говоря уже о друзьях, кем мы с Михаилом Ефимовичем и считали их.

6. Но горевать было некогда. Жизнь резко переменилась. Много забот, проблем легло на мои плечи.

После смерти Михаила Ефимовича мне достался тяжелый груз жизни, и не всегда он был мне по плечу. Иногда я приходила в отчаяние. Судьба основательно потрогала меня, испытала на прочность, но дала мне в награду великое терпение, и я выстояла.

Когда я вспоминала Михаила Ефимовича, становилось легче на душе. Для меня Михаил Ефимович был учителем в жизни, спутником сердца. Мне выпало счастье находиться рядом с ним, жить с ним в одно время. И мне не только захотелось, но я сочла своим долгом написать о Михаиле Ефимовиче, о его жизни, о товарищах и друзьях, вспомнить нашу совместную, почти сорокалетнюю жизнь.

Мне предстоит рассказать о многом. Это воспоминание о жизни, ее радостях и тяжестях. Это рассказ о настоящем человеке, об истинном коммунисте. В тяжелых условиях никогда он не терял человеческого достоинства, был беспредельно предан Родине. Доброта и мужество — явление редкое, и поэтому мы особенно ценим это.

Я посвящаю этот мой труд памяти моего мужа, крестьянского сына из Подмосковья, солдата, маршала бронетанковых войск Михаила Ефимовича Катукова, который прожил жизнь не для себя, а для людей.

Любить Михаила Ефимовича при его жизни было величайшей радостью для всех нас, а чтить память после его ухода стало священным долгом.

На склоне лет я пришла к мысли, что должна поделиться своими воспоминаниями. Мы измеряем время минутами и часами, а годы летят и делают свое дело. Жизнь пройдена. Нельзя себя жалеть, нужно постараться правдиво рассказать о том времени.

Не зря партия назвала свою центральную газету — «Правда»! Только правдой, честной правдой сильна жизнь. Хочу сразу оговориться, что буду рассказывать с беспощадной откровенностью. Это повесть о пережитом. Здесь воспоминания о покойном друге, автобиографические заметки, размышления о славе, о дружбе, о друзьях. Меня всегда интересовали люди, и мне хочется описать, какими я видела и слышала их, как воспринимала. Очевидно, на этих страницах я останусь такой, какая есть в жизни, — прямолинейной и резкой.

В молодости проходишь мимо многих явлений, в пожилом возрасте начинаешь задумываться, всматриваться в свой внутренний мир, вспоминать, и вот уже хочется поделиться своими мыслями и обо всем написать.

Я хочу вспомнить Михаила Ефимовича, каким он был дома, на фронтовых дорогах, вспомнить и «наше» время — сороковые годы. О них уже можно вспоминать как о чем-то очень далеком.

7. Говорить о Михаиле Ефимовиче коротко невозможно. Думаю, лучше рассказать в той последовательности, в какой приходят мысли.

Михаил Ефимович остался с нами во множестве земных дел. О чем только не велись беседы, на какие темы только мы не говорили! Наверное, легче припомнить, о чем не говорили.

Последние годы — тяжелая болезнь Михаила Ефимовича. Он много читал. Всегда искренне радовался тем, кто приезжал повидаться с ним. Оживлялся и забывал на время о своем недуге. Начиналась беседа. Михаил Ефимович говорил, говорил с неистовостью молчальника. Все было так интересно, так увлекательно и удивительно! Я и мои близкие уже не раз слышали истории, сказки, былины, стихи, рассказываемые Михаилом Ефимовичем, но нам никогда не было скучно слушать его. Он был поистине мастер устного рассказа. У него был дар, талант перевоплощения. И о ком и о чем бы ни говорил Михаил Ефимович, сам, рассказывая, он получал не меньше удовольствия, чем слушатели.

Браню себя, что многое не успела записать. А ведь как просто было это сделать, но увы... У меня сохранилось только несколько его выступлений на кассетах. Теперь это уже священные реликвии, которые необходимо сохранить для Истории.

Мне думалось, что успею, все сделаю, как только Михаил Ефимович поправится и мы покинем госпиталь, но не успела...

Я была так близко от Михаила Ефимовича, что лучи его славы озарили и меня. Быть женою трудно, а женою человека высокого положения особенно. И это ко многому обязывает. [12] Всегда будет не хватать мне Михаила Ефимовича. Он не берег себя. За 35 лет, что мы прожили вместе, только четыре раза он лечился в санатории. Отпуска обычно проводил на даче в Трудовой — охотился, рыбачил. Очень любил природу Подмосковья. Охотой, рыбной ловлей Михаил Ефимович не только увлекался — они были его страстью.

8. Я всегда помню Михаила Ефимовича. Это помогает мне жить: вселяет бодрость и силы, особенно в те дни, когда грустно. Человек должен пережить свое горе один.

Михаил Ефимович не умел быть равнодушным, и мне хочется быть достойной его.

Нельзя малодушничать и лишать себя права самостоятельно мыслить. Надо рассказать о жизни, не преувеличивая, ни на кого и ни на что не оглядываясь. Написать по-своему и свое. Не закрывать глаза на печальное и трагическое. Не лакировать события. Должна быть только правда, без фальши.

Смерть — вещь необратимая, но побеждают её только памятью об ушедшем и любовью к нему.

Добро — не разменная монета. И грустно становится от того, что осознаешь это с запозданием. Тогда остается долг, который заставляет браться за перо. Надо поделиться своими мыслями с людьми, которые придут после нас и, может быть, учтут наши ошибки.

Совсем умирает то, что сам хоронишь. Нельзя забывать людей, с которыми ты жил и которые сформировали тебя как личность. Необходимо восстановить следы, которые уже стирает время.

Очень многие не знают и не понимают, что такое беспрерывное ожидание беды. И это длится не день, не месяц, а многие годы. Для меня и моих близких были подлинным счастьем, огромной радостью еще час, еще день, отнятые у смерти. Врачи каждый день мне говорили: «Будьте готовы». Приговор был суровый, беспощадный. Началась борьба за жизнь Михаила Ефимовича, за каждый день жизни...

И все же я надеялась, верила, что болезнь остановится, несчастье обойдет меня. А Михаил Ефимович прекрасно понимал свое положение. Он знал, что у него нет надежды на выздоровление. Я тоже все знала, но надеялась. Мы оба обманывали друг друга, а Михаил Ефимович еще и успокаивал меня, я же твердила ему: «О смерти и прочих пустяках не думай, поправляйся».

После почти двухлетнего лечения и пребывания в госпитале им. Мандрыка г. Москва, Серебряный пер.,4/ 1 июня 1976 года мы уехали домой. Врачи уверяли меня, что Михаил Ефимович [13] в настоящее время относительно здоров, проживет еще лет пять.

Но сил у него после долгого и упорного лечения хватило только на семь дней.

8 июня 1976 года в 8 часов 25 минут Михаил Ефимович умер.

Я тоже не спала, читала и не знала, что сейчас меня настигнет беда. По рекомендации лечащих врачей мы по утрам делали легкие физические упражнения, лежа в постели. Не начиная еще занятий, Михаил Ефимович вдруг вытянулся и затих... Когда я подошла к нему, он был мертв. Все произошло в несколько секунд, и ничего нельзя было сделать, все кончилось... Хорошо прожитая жизнь приносит легкую смерть.

Я понимаю, что последний час наступит для каждого, но не могла тогда и не могу сейчас смириться с мыслью, что никогда уже Михаила Ефимовича не будет со мной.

В безмолвии тоже есть исповедальное,
Он, в первый раз не говоря: «За мной!»,
В смерть отступил, как будто в горы дальние,
С которых виден целый шар земной.

МИР ПРАХУ ЕГО СОЛДАТСКОМУ. [14]

Глава 2.
Жизнь переменилась

На старости я сызнова живу.
Минувшее проходит предо мною.

Пушкин

1. Прошлое важно не само по себе. Оно важно тем, что мы смотрим на него из настоящего. Прошлое наводит на размышления.

Говорят, что беда не приходит одна.

Забот и огорчений после смерти Михаила Ефимовича появилось у меня множество.

Друзья говорили: «Пиши, жалуйся, требуй».

Я горевала, грустила, но никуда не писала и ничего не требовала. Я отказалась продать свою дачу главному маршалу бронетанковых войск Амазаспу Хачатуровичу Бабаджаняну. Оказывается, были и другие претенденты на дачу: генералы И. И. Русаковский и А. Л. Гетман. Именно в это время они искали большую дачу, чтобы купить ее на двоих. Им хотелось именно такую, наследницей которой я стала после смерти Михаила Ефимовича. Иосиф Ираклиевич Русаковский и Андрей Лаврентьевич Гетман считали, что мне одной такая большая дача не нужна. Андрей Лаврентьевич к этому времени тоже остался один (у него умер сын, а позже жена). У Иосифа Ираклиевича была большая семья, и ему хотелось приобрести недорогую дачу со всеми удобствами, близко от Москвы. Свои заслуги перед Родиной эти люди ставили высоко.

Как могла спорить с ними какая-то вдова их бывшего командующего!

2. Дачу и землю в собственность т. Катукову М. Е. дало наше государство за заслуги перед Родиной по постановлению Совета Народных Комиссаров от 21 июня 1945 года за № 1466 «О предоставлении в бессрочное и бесплатное пользование земельного участка под застройку». В то время, когда правительство приняло это решение, такого права у учеников Михаила Ефимовича генералов А. Х. Бабаджаняна, И. И. Русаковского и А. Л. Гетмана не было.

Наследницей дачи и всего оставшегося имущества стала я одна. У нас с Михаилом Ефимовичем не было детей. «Желающих» судиться [15] со мной по правам наследования не было. Я ни с кем не судилась, не спорила, как пришлось многим вдовам крупных военачальников (маршалов М. В. Захарова, И. С. Конева, В. И. Чуйкова, генерала А. И. Шебунина, и этот список можно продолжить).

Шло мое оформление на вступление в наследство, и в Нотариате (Москва, ул. Кирова, 8) мне пришлось увидеть и услышать множество конфликтных ситуаций по правам наследования. Оказывается, всегда находится много желающих получить не полагающееся им наследство.

Михаил Ефимович позаботился обо мне и обезопасил от таких «наследников». Наши дети по опеке (сыновья моей больной сестры Евдокии Сергеевны — Толик и Игорь) не вступили со мной в конфликт из-за наследства. У них было воспитано понимание чести и порядочности.

Завещание Михаил Ефимович написал в мою пользу еще в 1951 году, а узнала я об этом его распоряжении только в августе 1976 года в Нотариальной конторе, куда была вызвана для оформления документов о наследовании.

3. Первая жена Михаила Ефимовича Чумакова Ксения Емельяновна умерла в мае 1941 года в военном госпитале в Киеве и похоронена в г. Шепетовке, где стояла 20-я танковая дивизия, которой командовал Михаил Ефимович. Ксения Емельяновна была вдовой и имела сына Павла, когда Михаил Ефимович женился на ней. Приемный сын Михаила Ефимовича не был усыновлен юридически, хотя Михаил Ефимович и считал его своим ребенком. Павел умер раньше Михаила Ефимовича. Двух дочерей Павла, как бы внучек Михаила Ефимовича, ни сам Михаил Ефимович, ни я, ни мои родные, с которыми мы прожили вместе одной семьей более 30 лет, не знали и не были с ними знакомы. Они никогда не появлялись у нас и дедом своим не интересовались. Еще до моего появления в жизни Михаила Ефимовича у него с Павлом возник конфликт. Они были в ссоре, о которой в то время мне ничего не было известно.

Зная Павла и его окружение, Михаил Ефимович позаботился обо мне и написал распоряжение-завещание.

Вскоре у меня объявились «внучки» М. Е. Катукова, желающие получить наследство своего «дедушки». Они прислали в Нотариат телеграмму с просьбой не выдавать мне документов на наследование в связи с тем, что после смерти их «дедушки» им «открылось наследство». В Нотариате им разъяснили, что по юридическим документам они не Катуковы и к тому же имеется завещание, по которому [16] все завещано жене — Е. С. Катуковой. Объяснили также, что сам завещатель еще в 1951 году отказал им в наследовании имущества, лишил права наследования. Наследство после смерти дедушки внучкам «не открылось».

4. Я знала, что Михаил Ефимович любит меня. Мы питали нежную привязанность друг к другу. Я никогда не говорила с Михаилом Ефимовичем о его смерти. Разговор о смерти всегда пугал меня. Я сердилась, когда заходил разговор на эту тему, тем более о каком-то завещании. Мне такие мысли не приходили в голову. Я только боролась за жизнь Михаила Ефимовича и хотела, чтобы он жил как можно дольше. Я все время твердила ему: «Ты должен жить, не думай о смерти». А Михаил Ефимович говорил: «Смерть — действие природы, а природы бояться не след». Он боялся не смерти, а долгих мучений. ("Мертвому потом все равно, будут почести или нет») и приводил высказывания Монтеня: «Кто научился умирать, тот разучился быть рабом».

За несколько дней до смерти Михаил Ефимович простился со мной. И я, и он знали, что дни его сочтены... Но я все еще верила, все еще надеялась, что это придет не так скоро. Михаил Ефимович твердо знал, что жить ему осталось немного. Он все жалел меня и волновался, как буду жить без него, одна... Говорил, что нельзя на него сердиться, шуметь...

5. Мой отказ продать дачу генералам, его боевым друзьям, оказывается, сыграл свою роль. В Совет Министров было написано представление на права и привилегии семье покойного маршала, дважды Героя Советского Союза Михаила Ефимовича Катукова.

На второй день после похорон мне было отказано в пользовании автотранспортом, хотя по закону я имела право вызывать машину в течение 6 месяцев. На пятый день после смерти Михаила Ефимовича делались попытки выселить меня из квартиры по Ленинградскому проспекту, 75. Мне предлагали, как не имеющей семьи (одиночка), квартиру в новостройке, совсем неблагоустроенную. И это вдове одного из главных защитников Москвы!

Решением Совета Министров московская квартира была предоставлена на ул. Горького-7 М. Е. Катукову и маршалам П. А. Ротмистрову, П. С. Рыбалко, С. И. Богданову, генералу Д. Д. Лелюшенко. Но тогда, в 1943-м году, Михаил Ефимович эту квартиру не получил: не знал, будет л и жив, шла тяжелая война. В квартиру на Ленинградском проспекте дом № 75 мы въехали уже после войны, в 1949 году.

6. «Дочкам-внучкам-правнучкам» маршала Гречко А. А. предоставили квартиры в центре Москвы — на Новом Арбате. Хотя этим [17] «дочкам» было всего 5 лет и они не были сиротами.

У маршала А. А. Гречко была одна дочь — Татьяна. Она родила двух девочек-близнецов. Маршал удочерил их, и они стали «дочками» маршала Гречко. «Внучки-дочки» выросли, вышли замуж и тоже родили по одной дочке. А. А. Гречко удочерил и этих правнучек, они тоже стали «дочками» маршала. Им-то при живых родителях и бабушках, государство за счет Министерства обороны СССР выделило по отдельной квартире в центре Москвы. Для маршала А. А. Гречко законов не существовало. После его смерти этим «дочкам» назначили пенсии за счет государства, к ним были прикреплены гувернантки, оставлено право пользования автотранспортом, выделены особые пайки.

Дочь Татьяна и «дочки-внучки» Ирина и Клавдия — черное пятно для нас, семей военных. Они пьяницы, наркоманки. В самых лучших домах им выделены квартиры, которые имели право получить только заслуженные люди страны. Не всем маршалам и министрам давалось такое право. Не имел его и М. Е. Катуков.

У «дочки-внучки» Ирины был муж — сын маршала С. С. Бирюзова Сергей Бирюзов. Бабушка — вдова Юлия Ивановна и ее сын Сергей терпели все выходки Ирины и молчали: им невыгодно было ссориться с Министром обороны СССР А. А. Гречко. Фактически Сергей Бирюзов с Ириной не жил. Она вела разгульную жизнь, жила вседозволенно. В 1978 году Ирина умерла от цирроза печени на почве алкоголизма, от которого ее лечили, но спасти не смогли. Вторая «дочка-внучка» замужем за сыном конструктора А. Я. Яковлева.

7. Михаил Ефимович болел и часто находился на излечении в госпитале им.Мандрыка. Там были люксы, предназначенные для больных маршалов, но, как правило, эти помещения занимали только «дочки-внучки» маршала А. А. Гречко, которые тоже были частыми гостями в госпитале. Их лечили от загулов и наркомании. Ирина и Клавдия превратили эти люксы в притон для пьянок и гулянок. Никто не смел сказать маршалу Гречко правду о поведении его родственниц, все стыдливо молчали.

Конечно, Гречко прекрасно знал все о своих удочеренных внучках, но считал, что ему все дозволено, все можно.

Родилось новое барство в новом обществе советских людей. Ирина умерла, не дожив до тридцати двух лет, и похоронили ее не где-нибудь, а на Новодевичьем кладбище, как если бы она была Героем Советского Союза, талантливым полководцем или ученым. А семье маршала Катукова вначале было отказано в праве похоронить его прах на Новодевичьем. Председатель комиссии [18] по похоронам М. Е. Катукова маршал О. А. Лосик говорил мне, что он не уверен, что получит это разрешение. Я кричала в телефон, что не дам согласия похоронить Михаила Ефимовича нигде, кроме Новодевичьего, что он должен быть там, где лежат его боевые товарищи и друзья. Вопрос решился через сутки, в течение которых мне и моей семье пришлось волноваться, спорить, требовать должного уважения к покойному, вместо того чтобы горевать о Михаиле Ефимовиче.

Как это было все тяжело и главное — обидно в первые минуты горя!

8. Когда болезни одолевали Михаила Ефимовича, он старался не говорить о них, чтобы не волновать нас. Теперь он стал частым гостем госпиталя, где мы жили месяцами, а потом и годами. Но маршалу Катукову ни разу не предоставили палаты — люкс. Люкс всегда держали для пьяниц, распущенных девчонок. Михаилу Ефимовичу отводили комнатку размером около 12 метров, не более, с умывальником, но без туалета и ванны, а ведь Михаилу Ефимовичу, как тяжело больному, не позволялось вставать с постели. Режим лечения был очень строгий. Для самой обычной надобности мне приходилось приносить ведро, выходить из комнаты и стоять у двери — «дежурить», чтобы никто не вошел, а затем выносить его. Ванна и туалет были общими и находились так далеко от нашей комнаты, что Михаил Ефимович не мог туда дойти. Банный день я устраивала ему в той же комнате, где он лежал. Мыла в тазике по очереди руки, ноги, голову, тело, ополаскивала из небольших кувшинчиков и кружки. Все эти процедуры были тяжелы для Михаила Ефимовича и вызывали чувство неудобства, но другого выхода у нас не было.

Никто не интересовался, как живет здесь больной маршал месяцами и годами. Окно в комнате не открывалось, форточки не было. Зимой это было не лечение, а одно мучение, особенно ночью: душно, воздух пропитан лекарствами...

Но я все надеялась: Михаил Ефимович выздоровеет, и мы уедем домой.

9. Несмотря на свои тяжкие недуги и страдания, Михаил Ефимович ничего в себе не растратил. Никогда не жаловался, ничего не требовал. Терпеливо сносил все процедуры. Аккуратно принимал лекарства, а их было немало. Он любил шутить. Подшучивал над сестрами и нянями, но делал это так, что никому не было обидно, и мы все вместе смеялись. Он радовался медсестрам, няням, врачам. Был с ними ровен, приветлив, терпелив и всегда весел. [19]

Уколы (до 10 в сутки) переносил с юмором и шуткой. За каждый укол дарил сестрам то конфету, то яблоко, то грушу, то еще что-либо. Он очень любил угощать и одаривать. С Михаилом Ефимовичем было легко всем: няням, сестрам, врачам и нам, родным. Дружелюбие его не знало предела.

10. Многие годы, проведенные Михаилом Ефимовичем в госпитале, были полностью посвящены чтению книг. Зинаида Николаевна — заведующая библиотекой госпиталя — не успевала подбирать для него книги. Я привозила книги из дома. Книги мы получали по бюллетеню Специальной книжной экспедиции (Беговая улица, 13). Книги привозила свеженькие, новенькие, интересные. Михаила Ефимовича интересовала литература по истории войны и военного искусства. Он собирал ее тщательно и любовно и все прочитывалось и изучалось.

Несмотря на тяжкий недуг, который одолевал Михаила Ефимовича, он, проведя многие часы и месяцы в госпитале за чтением книг, считал это время счастливым.

Широта его кругозора поражала не только нас, но и библиотечных работников, которые говорили мне, что такого формуляра, как у Михаила Ефимовича Катукова, им еще не приходилось заполнять. Это отмечала и Анна Лаврентьевна Роева, заведующая библиотекой Дома офицеров в г. Бобруйске. Она говорила, что знала на своем веку многих командующих армиями, которые проживали в городе Бобруйске, но никто столько не читал, как Михаил Ефимович. Не было у них такого кругозора и такой потребности узнавать новое.

Невежество некоторых товарищей иногда удивляло и меня. А они и не скрывали, что мало читают. Иные говорили о писателях, о классиках несусветную чушь: о Н. А. Некрасове, например, что он вульгарен, что у него плохие стихи. Это было проявлением неуважения к истории русской литературы.

Многие жены высоких начальников удивлялись, что мы с Михаилом Ефимовичем тратим на покупку книг 30–40 рублей в месяц — «огромную сумму», по их мнению. Тратить деньги на книги они считали глупостью, покупать же шляпу или туфли-гвоздики — нормой.

11. В один из дней нашего пребывания в госпитале Михаилу Ефимовичу сделалось плохо. Начался отек легких, боли в сердце, все шло к концу. Приступ продолжался уже 12 часов. Меня попросили выйти из палаты, где был Михаил Ефимович, объяснив, что мне не нужно видеть всего этого. Посадили в коридоре. [20] Наша палата находилась рядом с люксом напротив огромного холла. В холле играла музыка, танцевала молодежь, из люкса слышались пьяные выкрики...

Оказывается, в этот день у «дочки-внучки» маршала Гречко Ирины был день рождения, и она пригласила в госпиталь своих друзей из Ансамбля песни и пляски МВО Сурена Баблоева (дочь Сурена — Нелли была близкой подругой Ирины и Клавдии Гречко).

Я сидела на стуле и ничего не понимала: где я нахожусь? Что здесь происходит? Где взять силы перенести все это?

Приступ у Михаила Ефимовича прошел. На этот раз врачам удалось его спасти. На мое счастье и на счастье Михаила Ефимовича, в этот вечер дежурил крупный специалист и опытный врач Николай Дмитриевич Меркурьев.

12. Наша жизнь в соседстве с «дочкой-внучкой» была неспокойной. Ирина часто напивалась. Ее верные друзья доставляли ей спиртное в огромных количествах. По ночам у нее начинались «приступы» хулиганства, и она принималась звонить по телефону, разыскивая «Витальку». Так она называла генерала медицинской службы Виталия Петровича Пичуева, заслуженного доктора и специалиста. Почему-то она всегда попадала в наш номер. Разговаривала грубо, в тоне приказа: «Пойди, позови мне Витальку». Наверное, она думала, что говорит с дежурной медсестрой. Я старалась вежливо объяснить ей, что она ошиблась номером. Она же упорно продолжала звонить, все более распаляясь в своей грубости, а у нас нарушался сон. В результате Михаил Ефимович плохо спал, а сон для него был жизненно необходим. Прекратить хулиганские ночные звонки мы не могли. Начальство госпиталя «боялось» сказать Ирине, что больные в госпитале так себя не ведут.

Даже когда Ирина и Клавдия не были больны, люксы они считали своим домом. Обе имели ключи. Часто приезжали по ночам с мужчинами, привозили и иностранцев и требовали от медперсонала ужин, отличного обслуживания. И все исполнялось по их требованию.

Два года болел Михаил Ефимович. Два года мы жили в госпитале в таких условиях, и два года изо дня в день я наблюдала эти «веселенькие картинки».

13. Не могу забыть дня Победы 9 мая 1974 года.

Михаил Ефимович в этот день находился в госпитале. Были в госпитале на лечении в таких же маленьких комнатках, как наша, генералы А. П. Белобородов, П. А. Курочкин, А. И. Шебунин, А. А. Лучинский, маршалы А. Х. Бабаджанян, О. А. Лосик. [21] Ирина Гречко тоже «лечилась». В этот день приехал проведать ее сам маршал. Я шла по коридору и несла Михаилу Ефимовичу обед. Вдруг подбежала дежурная медсестра и загнала меня с тарелками и супницей под лестницу. «В чем дело?» — спросила я сестру. — «Сюда идет маршал Гречко, и никто не должен попадаться на его пути».

Не дай бог, я что-то сделаю маршалу А. А. Гречко!

Маршал прошел мимо всех комнат, ни к кому не зашел и не поздравил с великим праздником — Днем Победы, таким печальным и таким радостным для нашего народа и для всех миролюбивых людей Планеты.

Маршал А. А. Гречко знал, что в госпитале находятся маршалы и генералы. Каждый день ему давалась сводка о состоянии здоровья его боевых товарищей. Но маршал не нашел нужным зайти к ним в этот день — он приехал к пьянице и хулиганке «дочке-внучке» Ирине.

Да, горьким был для нас в госпитале день Победы 9 мая 1974 года. [22]

Глава 3.
Горечь разочарований

Несчастье побеждается только сопротивлением.

А.Шенье

1. Горе мое было беспредельно. Я понимала: мое спасение — работа. Я не очень огорчилась, что мне не дали каких-то привилегий. Это меня совсем не пугало. Я не была барыней. Я не боялась трудностей, привыкла к суровой жизни. Меня огорчило и даже оскорбило, что было отказано в праве на увековечение памяти Катукова присвоением его имени одной из улиц Москвы, отказано в установлении мемориальной доски на доме, где Михаил Ефимович безвыездно жил с 1949 по 1976 года. Мы жили не в шикарном доме в центре, а на «дальних подступах Москвы», в маленькой трехкомнатной квартирке. И в этом доме жил только один маршал, дважды Герой Советского Союза, герой Отечественной войны...

2. Теперь я стала главой семьи.

Вступление в наследство, оформление квартиры на свое имя, права на лечение и многие другие заботы легли на мои плечи. Все это в первые дни горя отнимало много сил и времени. Начались бессонные ночи.

Думалось о многом.

Война прошла. Пришло другое время.

Кем был Михаил Ефимович в моей жизни?

Он ворвался в мою жизнь метеором. Одарил меня всем, чем только мог. Вырастил, поднял до своего уровня. Осветил мою жизнь радостью и счастьем. Я не помню ни одного случая, когда бы Михаил Ефимович огорчил или обидел меня. За всю нашу совместную жизнь он не сказал мне ни одного грубого слова, не отказал ни в одной просьбе. А если и были у меня какие-то промахи и поступки, которые Михаил Ефимович не одобрял, это исправлялось, и советы его всегда были мягкие, деликатные. Все делалось в такой форме, чтобы не обидеть меня. Таким же деликатным он был и с другими, не только со мной. [23] И все же этот нежный, мягкий человек умел быть непреклонным и строгим, умел твердо сказать «нет», и тут уже ничего нельзя было сделать: надо было слушаться и выполнять.

Михаил Ефимович одновременно был и мягким, и твердым человеком. Мягкий, деликатный, когда кто-то нуждался в его помощи, твердый — когда встречался с несправедливостью, которой надо было противопоставить волю и решимость.

У Михаила Ефимовича был легкий характер. Он никогда и никому не желал зла. Постоянно кому-то помогал, кого-то устраивал, ездил по начальству, за кого-то просил. Широта его души всегда поражала всех, кто так или иначе соприкасался с ним. Забота о других не мешала ему жить, а только помогала. Он от души радовался успехам своих боевых товарищей, учеников и совсем не завидовал тем из них, кто ушел вперед. Так, его ученик Амазасп Хачатурович Бабаджанян стал главным маршалом бронетанковых войск. Михаил Ефимович считал: плох тот учитель, чьи ученики топчутся на месте. Ученики должны обгонять учителя.

Михаил Ефимович был доверчив и прост. Он искренне считал: если он такой, все должны быть такими же простыми и доброжелательными.

Данное слово и обещание Михаил Ефимович всегда выполнял. Все было легко для него, никакая просьба его не тяготила. Обещаний «на ветер» не бросал. О таких людях говорят, что у них высокое чувство ответственности. И когда за свою простоту, излишнюю доверчивость и искренность моему мужу приходилось расплачиваться самой дорогой ценой, ценой здоровья, я всегда бросалась на помощь, чтобы сберечь его.

Добрая молва живет долго, а маршал М. Е. Катуков оставил о себе добрую славу у простых людей. Вся жизнь Михаила Ефимовича была огромный, непрекращающийся труд.

3. Писать о человеке, которого знал, куда труднее, чем о тех, которых видел в жизни несколько раз. Нужно подумать, как это сделать. Нужно вспомнить всю нашу жизнь с 1941 по 1976 годы.

Мне очень повезло, что на жизненном пути встретился такой человек, как Михаил Ефимович Катуков. Мы, действительно, прожили необыкновенную жизнь.

Мелкие заботы по устройству новой жизни тянулись долго. Наконец я получила постановление Совета Министров № 586 от 23.07.76 о пенсии, о квартире, о лечении.

Решила написать письмо Министру обороны СССР — маршалу Советского Союза т. Устинову Д. Ф. Привожу его [24] дословно:

«Уважаемый Дмитрий Федорович!

Выражаю благодарность Правительству и лично Вам за заботу о людях и, в частности, обо мне.

Я получила Постановление Совета Министров об обеспечении меня пожизненной пенсией и другими привилегиями.

В моем положении сейчас каждое доброе слово и теплое отношение помогает перенести тяжелое горе. Я надеюсь, что найду мужество и приложу все силы, чтобы, принимая активное участие в общественно полезном труде, как коммунист быть нужной людям, обществу.

Одновременно мне хочется поделиться с Вами о не совсем пристойном поведении зам. начальника Автобазы МО СССР. Последний на второй день захоронения М. Е. Катукова в грубой форме отказал мне в машине, которую я накануне вызывала, чтобы поехать на кладбище. Я ведь не знала, что мне так скоро будет отказано в транспорте. Я бы никогда не обеспокоила Автобазу такой своей просьбой.

Жизненные пути М. Е. Катукова и мои нигде не пересекались с указанным начальником. Я его не знала, никогда не видела, и его грубое отношение так меня потрясло, что я заболела.

Нет ни одного танкиста, который бы не знал т. Катукова, а Катуков в свое время дал тысячи автомашин в народное хозяйство страны.

Я понимаю, что Катукова больше нет и мне не положена машина, но на второй день после захоронения..., когда так нужна помощь и забота, зная мое горе, и когда так ранимо сердце, и в такой грубой форме. Это просто несовместимо с нашим гуманизмом. Этот начальник как бы специально следит за некрологами и делает гадость людям, не имеющим возможности призвать его к порядку.

Только зная Ваше доброе отношение к людям и справедливость, я решила написать Вам об этом. Надеюсь, Вы поймете меня правильно. Написала еще и потому, чтобы в будущем другим вдовам не было так горько и обидно.

С уважением

Е.Катукова

4 сентября 1976 года «. [25]

Очень скоро мне на квартиру позвонил Начальник ХОЗУ МО СССР генерал Л. С. Чувахин и начал меня упрекать за то, что я написала министру. Он сказал, что заместитель начальника автобазы получил инфаркт, на что я ответила, что написала правильно и что в тот момент у меня тоже мог быть инфаркт. Вот так закончилась одна из многих моих историй.

4. Начались заботы по увековечению памяти Михаила Ефимовича Катукова. Убедилась, что надо хлопотать самой. Жена не сделает — никто не сделает.

Ненавижу слово «вдова». Мне так часто напоминал об этом Марк Павлович Иванихин (наш «ответственный» секретарь совета ветеранов армии). Я вначале не понимала, зачем он говорит мне это, но позже разобралась. (К слову «вдова» я еще вернусь).

Сейчас сильны те, кто ходит по земле, а тех, кто ушел из жизни, можно и не вспоминать. Не ново, что История умеет забывать, но мы знаем также, что История умеет помнить.

Великое множество людей, не названных поименно, имеют не меньше прав на благодарную память последующих поколений. Гораздо хуже, когда находятся люди, которые заслуги ушедшего из жизни приписывают себе.

Прекрасно понимаю, что это делают не наши законы и не наша родная советская власть, а люди, потерявшие честь и совесть. Верю, что эти уродливые явления временны и все встанет на свои места. Каждый человек будет оценен по достоинству и по тому, что сделано им в жизни. Все займет свое место по праву в Истории нашей Родины.

Это будет, не может не быть!

Всякого рода привилегии — это могила для свободы и справедливости... Лучше заслуживать и не получать, чем получать, не заслуживая. Популярности надо искать среди потомков, а не среди современников.

Великолепен человек, если это человек настоящий, а время скажет свое слово, и оно будет свято.

5. Занялась устройством надгробия на могиле Михаила Ефимовича на Новодевичьем кладбище. Много думала, как сделать надгробие достойным памяти маршала Катукова. Мы с Михаилом Ефимовичем обсуждали этот вопрос при его жизни. Он говорил, что все должно быть просто и скромно. Говорил, что хотел бы, чтобы его похоронили на Бородинском поле, рядом с могилой Багратиона. Суворов, Багратион — любимые герои Михаила Ефимовича. В наших условиях сделать это было сложно, да и я сама не хотела этого. [26]

Мне необходимо было решать, как лучше сделать надгробие. Ходила по кладбищу, смотрела памятники, и у меня создалось впечатление, что это какая-то гигантомания. Желание увековечить высотой и огромными размерами. Достаточно посмотреть памятники Кариофилли, Бабаджаняну, Горбатову и др.

Многие памятники выполнены скульптором Постниковым. Все они сделаны на один манер. Все как из одного лукошка высыпались: высоки, скучны. И почему-то все с книгами. Военные-проповедники, мудрецы, мыслители!

Допустим, что семья покойного не знала, что скульптор Постников делает рядом с их могилой такой же вариант памятника, но Постников-то знал! Видимо, не было у него желания трудиться и создавать произведения искусства. Было ясно, что здесь только жажда получить побольше за свое «творение» — жажда наживы.

За сравнительно короткое время проблема с памятником была решена. Товарищи постарались сделать надгробие таким, как хотелось семье, — скромным и достойным памяти Михаила Ефимовича. Нам оно понравилось. Красота и необычное оформление привлекли к себе внимание не только добрых людей, но и, как оказалось, всякого рода проходимцев.

Открытие памятника состоялось 17 сентября 1977 года — в день рождения Михаила Ефимовича. На открытие памятника приехали, пришли ветераны бригады, армии, пионеры, мои близкие и друзья. Было очень торжественно, много цветов.

Душевно я уже немного успокоилась, но состояние здоровья вызывало тревогу у лечащих врачей. Мне настоятельно рекомендовали поехать в санаторий. В октябре 1977 года я уехала на отдых в «Эшери». Спокойной я не была. Серьезно болела моя мама, и это очень тревожило меня.

Отсутствие вестей — самая хорошая весть. Плохие вести бегут быстро.

И вот новая беда настигла меня и мою семью. По приезде из санатория меня встречали сестра Нина и ее муж Анатолий. На мой вопрос: все ли у нас ладно в доме, Нина ответила:

— В доме все хорошо а на могиле Михаила Ефимовича украли все бронзовое оформление — ветви, решетки, цветы-гвоздики. Могила разорена.

Это было так неожиданно для меня. Кто это сделал? Человек, осквернивший могилу, способен наплевать и на живых людей. Человек, способный надругаться над собственной матерью, может оскорбить и унизить чужих матерей. Человек, разоривший чужую [27] могилу, не гарантирован, что не будет разрушена и его собственная могила.

Волнения, хлопоты, тяготы, расходы снова легли на меня. Нужно было все это вынести и не сдаться.

Пришлось вести переписку по поводу наведения порядка на Новодевичьем кладбище. Написала письмо начальнику 107-го отделения милиции г. Москвы, на территории которого расположено кладбище:

«Начальнику 107-го отделения милиции г. Москвы

Копия: Директору Новодевичьего кладбища

Уважаемые товарищи!

По решению правительства на могиле моего мужа — маршала бронетанковых войск дважды Героя Советского Союза Катукова М. Е. сооружено надгробие.

Открытие памятника состоялось 17-го сентября 1977 года. До 4-го октября на могиле все было в порядке, а уже 1-го октября 1977 года могила разорена.

Лично я была в отъезде, но мои близкие установили этот факт. Прошу разобраться в этом, помочь мне и в дальнейшем не допускать такого надругательства над могилой Катукова М. Е.

С уважением Е. Катукова
8 октября 1977 г. «.

Ответа не получила. Порядка на кладбище не было. Разворовывались памятники. Совершали святотатство не только на могиле Катукова. Такому же надругательству подверглись могилы академика А. Н. Бакулева, адмирала Л. А. Владимирского, генерала Е. Н. Горбаткжа, маршала А. Х. Бабаджаняна. Кражи ваз и цветов с могил стала почти обычным явлением.

Написала письмо Министру МВД СССР. Получила ответ, что факты, изложенные в письме, подтвердились, и дано указание принять меры к розыску людей, совершивших хищение. Одновременно даны указания навести порядок и усилить охрану на кладбище. Выполнение указаний взято под контроль.

Но это была только отписка. Безобразия на кладбище продолжались. Пришлось еще раз писать письмо в Министерство внутренних дел [28] СССР:

«Уважаемые товарищи!

Прошу доложить о моем письме Министру. Такое сильное и уважаемое народом министерство, а нет порядка на самом святом месте нашей Родины — на Новодевичьем кладбище, где похоронены национальные герои и заслуженные люди нашей Родины, где покоится наша История.

Е.Катукова

8 сентября 1981 г. »

Письмо Министру МВД СССР — генералу армии т. Щелокову Н. А.

«Уважаемый Николай Анисимович!

Я уже обращалась по этому вопросу (копии писем прилагаю).

Вопрос шел о надругательстве на могиле моего мужа — дважды Героя Советского Союза, маршала бронетанковых войск Катукова М. Е.

Был получен ответ, что факты подтвердились, и меня заверили, что порядок будет наведен.

После наведения порядка произошло следующее:

1) На могиле генерал-полковника Горбатюка Е. Н. — 1976 г. захоронения — похищена дорогая ваза.

2) На могиле маршала Бабаджаняна А. Х. украден макет танка.

3) На могиле адмирала флота Владимирского Л. А., героического защитника Севастополя, украден якорь весом до 300 кг. Якорь отлит на деньги, собранные благодарными севастопольцами.

4) 22.8.81 уже в который раз на могиле М. Е. Катукова разрушено надгробие. Размонтированы все крепления, две бронзовые ветки — лавр с лентами-спрятаны под куст, свален мраморный столбик и штырь в этом креплении вынут, а три остальные стороны памятника подготовлены к увозу с кладбища.

Я немедленно поставила в известность дирекцию кладбища и дежурных милиционеров. Сдала все указанные предметы на хранение и снова занялась восстановлением надгробия.

Порядок на кладбище не наведен, а только формальная отписка. И дело совсем не в материальном ущербе, дело в душевном переживании.

Об этих безобразиях знают ветераны, следопыты и все спрашивают: «Кто это сделал? Как можно вынести с кладбища такие тяжести? Кладбище считается закрытым и охраняется?»

Очень надеюсь, что порядок будет наведен. Е. Катукова

8 сентября 1981 года« [29]

Наконец меры были приняты и порядок на Новодевичьем восстановлен. Но сколько здоровья это стоило мне, моим близким и друзьям.

6. Вернусь к вопросу достойного увековечения памяти Михаила Ефимовича в Москве. Необходимо было добиться установления мемориальной доски на доме, где он прожил почти тридцать лет. Необходимо было получить постановление Моссовета — назвать одну из улиц в городе Москве именем маршала, дважды Героя Советского Союза М. Е. Катукова.

Долгое время мне объясняли, что улицы в Москве называют именем тех, кто родился в этом городе (например, И. И. Русаковский).

К этому времени умер маршал А. Х. Бабаджанян, и его именем в Москве назвали одну из площадей. Открыли две мемориальные доски его памяти на здании Академии бронетанковых войск им. Р. Я. Малиновского и на доме, где жил Бабаджанян.

Маршал Бабаджанян А. Х. не был уроженцем города Москвы, он родился в Армении и не участвовал в боях под Москвой, но память о нем достойно увековечена жителями столицы.

Генералы И. В. Панфилов, Л. М. Доватор тоже не родились в Москве, но их деяния достойно отмечены памятью народа.

Можно привести и другие примеры: улица Лизы Чайкиной, улица Маши Порываевой. Они не были уроженками города Москвы, но совершили подвиг и должны остаться в памяти народа.

По вопросу увековечения памяти Михаила Ефимовича Катукова в городе Москве я обратилась за помощью в Совет ветеранов Первой гвардейской Краснознаменной танковой армии (I гв.КТА). К моему великому огорчению, со мной разговаривали грубо и надменно. Посыпались фразы: «Вы сами не понимаете чего хотите"; «Увековечивать память Михаила Ефимовича в городе Москве нельзя, и в этом нет никакой необходимости».

Всего этого я не могла понять ни умом, ни сердцем.

7. После варварства на Новодевичьем в 1978 г. я заболела и меня на «скорой» помощи отвезли в госпиталь им. Мандрыка. Там я случайно встретила генерала И. И. Русаковского, который приходил навестить генерала А. И. Радзиевского.

И. И. Гусаковский — ветеран I гв. КТА, бывший командир 44 гвардейской танковой бригады, которой он командовал с сентября 1943 по 9 мая 1945 года. К моменту нашей встречи в госпитале И. И. Гусаковский имел звание генерала армии и был председателем Совета ветеранов нашей армии. [30]

Во время войны и в мирные годы, когда еще был жив Михаил Ефимович, И. И. Гусаковский был всегда вежлив, предупредителен. Он и его жена Лариса Ивановна были частыми нашими гостями, и мы встречались с ними не только по службе, но и, как говорят, дружили домами. Мы с Михаилом Ефимовичем считали их добрыми, верными друзьями.

Как же мы ошибались!

Я спросила И. И. Русаковского, почему Совет ветеранов армии не поднимает вопроса об исправлении ошибки, допущенной, в вопросе увековечения достойной памяти маршала Катукова. Как же так получилось, что один из активных и основных защитников столицы не останется в памяти народа? В городе Москве нет улицы, названной его именем, нет мемориала на доме, где он долгое время жил. Сказала, что исправление такой ошибки было бы выполнением долга перед всеми ветеранами — гвардейцами-танкистами. Михаил Ефимович Катуков и его первые гвардейцы защищали Москву в далеком 1941 году малыми силами, бились и на дальних, и на ближних ее подступах, не выходя из боев в течение шести месяцев, и разбили противника, да не кого-нибудь, а «бога войны» Гудериана, и стали первыми гвардейцами еще в ноябре 1941 года. Их подвиги тогда приказом правительства №337 от 11 ноября 1941 года были поставлены в пример всем войскам Красной Армии.

На это Иосиф Ираклиевич сказал мне, что при защите города Москвы в 1941 году Михаил Ефимович был маленьким «человечком» (он так и сказал — «маленьким человечком»), а улицы в столице называют именами только прославленных военачальников самого высокого ранга.

Такой ответ Иосифа Ираклиевича и его мнение о заслугах Михаила Ефимовича были совершенно неожиданными для меня. Впечатление было такое, словно он говорил с девочкой, и к тому же девочкой-дурочкой.

Я позволила себе не согласиться с товарищем Гусаковским, возразив ему, что память о Михаиле Ефимовиче в Москве будет увековечена, и что я добьюсь этого, чего бы мне это ни стоило. Живы ветераны, их дети, сыновья, внуки. Живы воспоминания ветеранов о своем любимом командире, комбриге, комкоре, командарме. И еще я сказала Иосифу Ираклиевичу: «Мало быть хорошей женой. Надо быть еще и хорошей вдовой, что значительно труднее». «Тому достался счастливый жребий, кому досталась добрая жена. Счастлив тот мужчина, которому досталась добрая подруга, первый друг и помощник во всех его делах и это на всю жизнь». [31]

Добавила, что его жена Лариса Ивановна говорила мне после смерти Михаила Ефимовича, что она не смогла бы поднимать такие вопросы, какими теперь занимаюсь я. «Она, очевидно, в курсе всех Ваших нападок на Михаила Ефимовича? — спросила я Русаковского. — А кем были Вы, Иосиф Ираклиевич, в ноябре 1941 года?»

8. Михаил Ефимович Катуков — это История. Память о нем, о его деяниях никто не сможет зачеркнуть.

Делать карьеру и делать Историю — разные вещи, разные понятия.

И я подумала, что память об Иосифе Ираклиевиче Русаковском не сохранится. Не стало Михаила Ефимовича, и такие, как Гусаковский, стараются присвоить себе чужие заслуги.

Но память народа трудно обмануть. Народ мудр и сумеет во всем разобраться. Я же не просила у Иосифа Ираклиевича материальных благ, например 100 тысяч для себя, не просила улучшить мое положение вдовы. Я просила лишь исправить ошибку, допущенную в отношении их любимого командира, как они называли М. Е. Катукова при его жизни.

Как же все это могло произойти? Откуда эта зависть, грызня из-за присвоения воинских званий, орденов для себя и для бригады, которой командовал И. И. Русаковский?

Как возникло у людей желание заботиться только о себе? Почему люди бросились в погоню за богатством?

В одно из посещений Михаила Ефимовича на Трудовой Иосиф Ираклиевич в разговоре сказал, что он накопил уже 100 тысяч для сына и жены, но все же этого им маловато...

Очень скоро я прозрела. Сомневаться было уже невозможно. Мне стало ясным поведение И. И. Гусаковского, его истинное лицо. Русаковский уподобился кошке, которая больше привязана к дому, чем к хозяину.

А все же как это могло случиться?

Михаил Ефимович считал И. И. Гусаковского смелым, храбрым. Сделал его большим человеком, повысил в воинском звании, представил к званию Героя Советского Союза, и не один раз, а дважды. Жизнь проверила его сущность: он оказался завистливым и даже подлым человеком. Получил высокое звание, возомнил о себе и возжелал еще больших почестей. Забыл своего наставника, своего учителя и сейчас, после смерти Михаила Ефимовича, противится тому, чтобы его учитель и наставник остался в памяти народа.

Ведь еще вчера они были товарищами по Оружию. Еще вчера шли вместе плечом к плечу. А теперь, оказывается, это был не друг, [32] не товарищ. Только сейчас выявилось истинное отношение Иосифа Ираклиевича Гусаковского к Катукову.

За талантом, как правило, по пятам следуют зависть, недоброжелательство тех, кто отстал, кто остался внизу, а не наверху. Время не ждет, и зависть разгорается с новой силой. «Из всех человеческих страстей зависть — самая отвратительная. Рядом с завистью шествует ненависть, предательство, интрига», — говорил Гельвеции.

Как это было похоже на И. И. Гусаковского. Только теперь стали четко вырисовываться его роль и поведение в день 70-летия и 75-летия маршала М. Е. Катукова.

В 70 и 75 лет Михаила Ефимовича не наградили и никак не отметили эти даты. Было бы ханжеством утверждать, что это никак не задело его. Все это больно било по сердцу и оскорбляло. Он, конечно, в душе переживал, подержался с достоинством. Сколько огорчений приносили телефонные звонки и письма: почему Михаил Ефимович не награжден? Появились даже сомнения, не провинился ли в чем-нибудь М. Е. Катуков перед Родиной. Многие верили, что за ним ничего подобного нет, так откровенно и писали.

Гусаковский в эти годы занимал должность Начальника Главного управления кадров МО СССР. Это он не представил Михаила Ефимовича к награждению. Теперь стало ясно, почему. Он завидовал Катукову. Подсчитав свои награды, обнаружил, что их меньше, чем у Михаила Ефимовича. Он никак не мог «догнать» маршала.

А Гусаковский объяснял, что Михаил Ефимович ровесник века, и в одном году нельзя получить две награды.

Михаил Ефимович родился 17 сентября 1900 года, впереди были награждения орденами «За Победу над Германией», «За службу Родине», и поэтому нельзя было представлять его к награде в день 70 и 75-летия. Как будто 70 и 75 лет бывают по несколько раз в жизни! Просто И. И. Гусаковский завидовал популярности и любви к Михаилу Ефимовичу всех честных людей, да и наград, полученных Катуковым на полях сражений в Великой Отечественной войне, было много.

В день 70-летия М. Е. Катуков был болен и находился в госпитале им. Мандрыка. В этот день ему от министра А. А. Гречко порученец привез адрес и карманные часы без цепочки. Часы не завелись — они были испорчены, их механизм не работал... И ни одна часовая мастерская в Москве не бралась починить их. Кто это так выполнил поручение министра, нам, видимо, никогда не будет известно. И по сей день лежат эти часы в рваном, грязном чехле, как свидетельство равнодушия и даже оскорбления Михаила Ефимовича. [33] Как можно было маршалу Катукову в день его 70-летия, тяжело больному, находящемуся в госпитале, прислать с порученцем в подарок испорченные часы в грязном, рваном чехле?!

Конечно, И. И. Русаковский прекрасно знал, как ранить М. Е. Катукова. И он все пытался объяснить Михаилу Ефимовичу, что тот в мае уже получил орден « За службу Родине». Известно, что такие награды получали многие, и не в день своего рождения. Так, маршал В. И. Чуйков в одном году получил три награды (не говоря уже о Л. И. Брежневе и других государственных деятелях, которые получали по поводу и без всякого повода). Объяснение Гусаковского было глупое, если не подленькое.

Во многом в жизни Михаилу Ефимовичу везло. Был удачлив в боях с противником, почти всегда выходил победителем. Беззаветно и преданно любили его танкисты. Встретил хороших, добрых товарищей, и они до конца жизни считали себя его друзьями. У нас сложилась счастливая семья. Мои близкие не чаяли души в Михаиле Ефимовиче. Старались его не огорчать и выполняли все его просьбы на самом высоком уровне.

А вот с юбилеями Михаилу Ефимовичу не везло. И в 90-летие — 17-го сентября 1990 г. день рождения Михаила Ефимовича — ему было отказано в памяти.

Газеты «Красная Звезда», «Правда», «Комсомольская правда», «Ветеран», «Военно-Исторический журнал» отказались помянуть на своих страницах национального героя — Дважды Героя Советского Союза М. Е. Катукова. Было сказано: «... теперь не модно отмечать юбилеи маршалов».

Стало теперь модно петь: «Поручик Голицын, корнет Оболенский».

А какие теплые слова сказаны о Колчаке: «Рыцарь белый, великий патриот, честнейший полководец». Много лестных слов говорят о царе Николае, о праведном Врангеле, Корнилове, Деникине... Даже предатель Власов теперь рыцарь и борец за правое дело.

Люди! Что с нами стало?! Что происходит?

Мы стали предателями своих дедов и отцов. Мы стали предателями нашей революции. И не важно — предаешь, следуя моде или по каким другим соображениям. Предательство — всегда предательство.

И все же мы, друзья Михаила Ефимовича, отметили его девяностолетие.

На улице им. Маршала М. Е. Катукова в г. Москве, в Строгино, в школе №86 собрались ветераны-танкисты, школьники, учительский состав, население района торжественно отметить этот день. [34]

Дети выступили со своим концертом-композицией, воспевающей подвиги гвардейцев-танкистов и самого Катукова. Ветераны поделились своими воспоминаниями о любимом командире. Первогвардеец — танкист Козовков Д. Х. сделал фарфоровую вазу в память 90-летия М. Е. Катукова и подарил ее музею на Трудовой. Он сказал: «Михаил Ефимович не умер, он сегодня с нами, он всегда в наших сердцах». Д. Х. Козовков работает на фарфоровой фабрике в Конаково. Ветераны Первой гвардейской танковой бригады П. И. Нечаев и Г. Ф. Черепнев выпустили буклет, посвященный памяти маршала танкиста номер один Катукова М. Е.

Министерство Связи СССР выпустило юбилейный конверт с портретом М. Е. Катукова в честь его 90-летия. Конверт красиво оформлен, и это сделали рабочие фабрики Госзнак в г. Перми.

20 сентября 1990 г. ветераны-танкисты выезжали на родину Михаила Ефимовича для празднования юбилея. Там в честь полководца был водружен памятник — танк, который подарило Министерство Обороны СССР. В школе им. М. Е. Катукова в селе Бояркино Озерского района Московской области состоялась торжественная встреча с жителями, школьниками, педагогами.

Я верю, что тяжелые времена (это современное «смутное время») пройдут, забудутся, а подвиги танкистов и самого Катукова останутся в Истории нашей многострадальной Родины. Историю никто не переделает. Права будет только истина!

9. Михаил Ефимович стал тяжело болеть. Его переживания сказались на состоянии здоровья. Я считаю И. И. Русаковского косвенным убийцей М. Е. Катукова. Иосиф Ираклиевич добился высоких чинов, но своим отношением к памяти Михаила Ефимовича достоин презрения, и солдатский суд никогда не простит его. Все это останется на совести Гусаковского, бывшего ученика Михаила Ефимовича, всем в жизни обязанного Катукову.

Герой — благородное слово, дающее право на всеобщее уважение и память потомков. Герои достойны того, чтобы их, именами были названы улицы, проспекты, площади. Герой заслуживает хвалебной статьи, чествования, высоких званий, почетного гражданства.

Михаил Ефимович всего этого достоин, и никакой он не «маленький человечек». Уже в ноябре 1941 года М. Е. Катукову было присвоено звание генерал-майора и он стал первым гвардейцем страны. Такое же звание в то время имели товарищи И. С. Конев, Д. Д. Лелюшенко, И. В. Панфилов, Л. М. Доватор. [35] Всю жизнь Михаил Ефимович был скромным, никогда не подчеркивал своих особых заслуг.

В годы войны люди совершали подвиги не ради славы. У них были настоящие понятия о любви к Родине, об ответственности перед своим народом. У нас в стране практически нет ни одной семьи, которая не дала бы Родине солдата: деда, отца, брата, мужа, дочь. И большинство из них стали отважными воинами. В суровую годину они с оружием в руках отстаивали честь и свободу любимой Родины.

Герои погибают, но народ продолжает жить и помнить их.

10. После разговора со мной И. И. Русаковский написал заявление в Совет ветеранов армии с просьбой освободить его от Обязанностей председателя совета по состоянию здоровья.

На эту должность был избран генерал-полковник Матвей Тимофеевич Никитин. Свой боевой путь он начинал вместе с Михаилом Ефимовичем. Они встретились 8 сентября 1941 года в Прудбое (под Сталинградом), где шло формирование 4-й танковой бригады. Тогда старший лейтенант Никитин был назначен на должность начальника оперативного отдела бригады. Позже он стал начальником оперативного отдела корпуса, затем армии и прошел весь тяжелый путь войны от Брестской границы до Берлина.

Много было пережито за эти годы.

Помощники Михаила Ефимовича тогда называли себя учениками Катукова «катуковцами» и очень гордились этим званием. Одним из них был и Матвей Тимофеевич Никитин, высокоодаренный человек.

Михаил Ефимович очень ценил его талант, любовно называл Матвея Тимофеевича «Никиток».

М. Т. Никитин был невысокого роста, хорошо сложен. Умное лицо, прямой нос, глаза серые, взгляд внимательный, пристальный, несколько надменный. Это выражение надменности и высокомерия усиливалось, когда он стал получать повышение в воинских званиях. Надо было видеть, как он разговаривал со своими подчиненными: как бы сквозь зубы. Будучи уже в больших чинах, многих и вовсе не удостаивал беседы, не со всеми здоровался. Матвей Тимофеевич дослужился до звания генерал-полковника. Он действительно был талантлив, необычайно умен и вполне заслуживал повышения в званиях.

Доклады М. Т. Никитина начальнику штаба, командующему армией, были всегда четкими и лаконичными. Удивительная память [36] позволяла ему никогда и ничего не записывать. Все распоряжения командующего запоминал и только делал пометки на карте. Приказ созревал у него в голове, и он диктовал его сразу на машинку. Текст приказов никогда не перепечатывали (да на это и не было времени).

Часто приходилось и мне писать приказ под диктовку М. Т. Никитина, и не было ни одного случая, чтобы командующий не подписал приказа. Офицеры связи и оперативные работники уже ждали приказ, чтобы доставить его в часть для исполнения. Быстрота, четкость и никакой путаницы. Хорошо был поставлен и контроль за исполнением отданных приказаний. Оперативный отдел, руководимый М. Т. Никитиным, никогда не подводил командующего армией и начальника штаба генерала М. А. Шалина.

За время совместной с Михаилом Ефимовичем службы Матвей Тимофеевич проявил себя незаурядным, талантливым военным. Обладал он и личной храбростью. Умел четко и быстро принимать решения в критической ситуации боя.

Михаил Ефимович считал, что, если останутся живы, Матвею Тимофеевичу необходимо получить высшее военное образование. Дело в том, что Никитин окончил в 1939 году военное училище, но этого образования не было достаточно для поступления в Академию Генерального штаба. По мнению Михаила Ефимовича, огромные способности Матвея Тимофеевича, большой опыт военного специалиста, приобретенный им в годы Великой Отечественной войны, позволят ему получить высшую военную квалификацию.

Скольким Михаил Ефимович дал путевку в жизнь! Это и А. Х. Бабаджанян, и М. Т. Никитин и Н. В. Моргунов, и И. И. Гусаковский, и Ю. А. Жуков, и многие другие.

Кончилась война. Мы остались живы, и Михаил Ефимович поехал в военный отдел ЦК ВКП(б), где поставил вопрос об учебе М. Т. Никитина. Решение было положительным, и М. Т. Никитин стал учиться в Академии Генерального штаба.

Так же позаботился Михаил Ефимович и об Армо — Амазаспе Хачатуровиче Бабаджаняне. Считал, что Никитин, Бабаджанян талантливы и им необходимо получить высшее военное образование. Армо был послан учиться в Бронетанковую Академию. К сожалению, Амазасп Хачатурович не понял Михаила Ефимовича и очень на него обиделся. Армо был уверен, что Михаил Ефимович нарочно послал его учиться в Москву. Он же считал, что после окончания войны должен жить в Германии, а ехать на Родину, снова учиться и трудиться не хотелось. Об этом мне сказал сам Армо, когда мы случайно встретились на вокзале в г. Бресте. Он [37] ехал в Москву, в Академию, а я возвращалась из Москвы в Дрезден. Когда я передала «обиду» Бабаджаняна Михаилу Ефимовичу, он очень удивился и сказал: «Как Бабаджанян не понимает, что я желаю ему лучшего и что после учебы в Академии его ждет блестящее будущее». Так оно потом и оказалось. Армо стал главным маршалом бронетанковых войск и в звании был на ступеньку выше Михаила Ефимовича, своего учителя. Однако Армо начисто забыл своего учителя и, уже будучи в высоком звании, иногда позволял себе разговаривать с Михаилом Ефимовичем высокомерно. Но Михаил Ефимович умел остановить его шуткой, и Бабаджанян становился проще, и снова это был Армо.

У Михаила Ефимовича не было «любимчиков». Он умел ценить деловые качества, исполнительность, дисциплину, талант. Некоторые завистники говорили, что Матвей Тимофеевич Никитин и Павел Григорьевич Дынер — его «любимчики». Но это неправда. Они были очень талантливы и оказались хорошими помощниками командующему в таком трудном деле, как война. Их способности, трудолюбие, талант проверялись на полях сражений ежеминутно, ежечасно, ежедневно — всегда. И днем и ночью...

11. Жизнь учителя — в его учениках, и в этом Михаил Ефимович преуспел.

Рос Катуков, росли вместе с ним и его подчиненные. Совершенствовалось их мастерство. Все это было не так-то просто и легко. Надо было учиться овладевать практическими навыками, наращивать темпы успеха.

Еще в трудном 1941 году М. Е. Катуков написал несколько брошюр: «Опыт фронтовика», «Наука побеждать», «Танковые засады». Тогда, в тяжелых боях, он, молодой командир, уже проявил себя как способный, талантливый полководец. На соединения Михаила Ефимовича была возложена большая ответственность и оказано большое доверие, и это доверие нужно было оправдать. Учился Михаил Ефимович, учились и его помощники. Ветеранам армии пришлось немало потрудиться, чтобы передать весь свой опыт и мастерство людям, вновь пришедшим к нам. Эталоном мастерства, примером были Дмитрий Лавриненко, Александр Бурда, Владимир Горелов, Иван Бойко, Павел Заскалько, Володя Подгорбунский, Армо Бабаджанян. Все они постоянно соревновались между собой.

«Никиток», как любовно называл Михаил Ефимович М. Т. Никитина, оправдал рекомендацию, данную ему Катуковым в ЦК ВКП/б/. [38] Матвей Тимофеевич успешно окончил Академию Генерального штаба и получил диплом с отличием. Он продолжал служить в Вооруженных силах и дослужился до высокого звания генерал-полковника бронетанковых войск. Однако Матвей Тимофеевич не взял примера со своего учителя, не научился его простоте в обращении. Теперь важности и надменности у него еще прибавилось.

Верно говорится, что если человек, обладающий высоким положением и властью, остается простым, он светел и чист, а если не выдерживает испытания властью, он теряет право называться человеком. Матвей Тимофеевич такого испытания не выдержал. От успехов у него закружилась голова. Он забыл своего командующего и учителя. Лет десять он не навещал Михаила Ефимовича и не давал о себе знать. Михаил Ефимович долго и тяжело болел, месяцами находился в госпитале. Болел и Матвей Тимофеевич и тоже находился с нами в одном госпитале. М. Т. Никитин мог передвигаться, а Катуков был «лежачим» больным, но Матвей Тимофеевич не заходил проведать своего командующего и учителя, он совсем забыл Михаила Ефимовича.

12. Волнения, связанные с похоронами Михаила Ефимовича и устройством памятника, стали причиной того, что я тяжко заболела и находилась в госпитале.

В один из дней пребывания там, когда мне разрешили прогулки, в саду я встретила Матвея Тимофеевича Никитина. Он поступил в госпиталь в предынфарктном состоянии, но теперь уже поправлялся, и ему тоже было разрешено гулять. Я набралась смелости, подошла к Матвею Тимофеевичу и завела с ним разговор о том, что коль скоро он теперь председатель совета ветеранов нашей армии, совету все же необходимо начать хлопоты по увековечению памяти их любимого командующего.

После смерти Михаила Ефимовича Матвей Тимофеевич, уже генерал-полковник, позволил себе говорить со мной надменно и неуважительно. Он сказал, что вопрос увековечения памяти маршала Катукова не входит в его компетенцию и он со своей стороны не одобряет моих действий и хлопот. Дело это совсем безнадежное, а мне самой надо быть скромнее. Все теперь стало сложно и непросто. К тому же товарищ Катуков уже увековечен званиями маршала, Дважды Героя Советского Союза и надгробием на кладбище. Этого вполне достаточно, и не нужно мне беспокоить высоких людей по этому вопросу.

Я была потрясена, убита. Я никогда не думала, что наш фронтовой друг Матвей Тимофеевич — «Никиток» может так перемениться. [39] Этот разговор так подействовал на меня, что я снова заболела. По выздоровлении решила написать письмо в Совет ветеранов армии с просьбой возбудить ходатайство об увековечении памяти товарища Катукова в городе Москве. Ответ из Совета ветеранов пришел за подписью М. Т. Никитина — мне было отказано. Это письмо т. Никитина хранится у меня. И тогда я написала Матвею Тимофеевичу доверительное письмо на его домашний адрес:

«Здравствуйте, Матвей Тимофеевич!

Я получила Ваше письмо и очень огорчилась. Была у меня большая надежда на Вас. Вы один из тех первых гвардейцев-танкистов, которые знали Михаила Ефимовича с первых дней войны и до конца его жизни.

Я согласна, что все у нас стало не просто и все стало сложнее, легче и проще было от Москвы до Берлина гнать врага.

Я обращаюсь к Вам, к Вашему мнению, а не к мнению товарищей ветеранов, которые пока не одобряют (И. И. Русаковский, А. Л. Гетман, В. Ф. Коньков). Они не были первыми гвардейцами, не были с Михаилом Ефимовичем с первых дней войны и не защищали Москву. Пришли к нам в 1943 году, а многие и того позже.

Разве товарищи Л. М. Доватор, И. С. Панфилов, С. И. Богданов, П. С. Рыбалко и многие другие не имели заслуг в Вооруженных Силах, не имели званий и не награждались? И им не было сделано надгробий? А почему же улицы их именами названы в Москве и память о них есть?

Ведь главное — были ли Михаил Ефимович и его первые гвардейцы защитниками Москвы на дальних и ближних подступах? Есть ли их вклад в битву за Москву? (Помнится, есть такой приказ, где дела первогвардейцев и лично Михаила Ефимовича ставились в пример всем войскам Красной армии). Ведь разбили Гудериана, спасли Москву, и вклад Катукова в это был немалый, как и Доватора, как и Панфилова. Только Катуков прослужил в Вооруженных Силах 58 лет, а те ушли из жизни в 1941 году.

Теперь пришла очередь Михаила Ефимовича, придет и другого.

От ветеранов-первогвардейцев и лично от Вас нужна инициатива, ходатайство, письмо в ГлавПур или в ЦК КПСС об увековечении памяти М. Е. Катукова.

Помню, как трудно и сложно было добиться присвоения звания генерал-майора товарищам И. И. Русаковскому. А. Х. Бабаджаняну, Н. В.Моргунову, Н. Г. Веденичеву, Вам и другим.

Помню, как трудно и сложно было добиться вашей командировки на учебу в Академию Генерального штаба. [40]

Михаил Ефимович, имея государственный ум, мудрость, проявляя доброжелательность, любовь и заботу о товарищах, ходил по кабинетам ЦК КПСС и добивался разрешения для своих товарищей по войне.

Как трудно и сложно было сделать А. Х. Бабаджаняна, И. И. Гусаковского, А. Л. Гетмана — танкистами. Он это сделал. Добился направления на учебу А. Х. Бабаджаняна в Академию бронетанковых войск.

Он всегда добивался доброго и хорошего людям. Никогда не завидовал, а искренне радовался успехам своих военных друзей.

Ведь известно, что ученики должны превосходить своих учителей и наставников. Повторять пройденное — значит «совершать шаг на месте».

А Вы, его ученики, шли дальше, и это его радовало, и он гордился, что из Первой гвардейской Краснознаменной танковой армии выросло много крупных военачальников.

Сейчас, просматривая адреса, которые Вы все ему писали... Сколько там теплых слов, но ведь оказалось, что это только слова.

А что получилось на деле?

Михаил Ефимович долго болел. Мало кто верил, что он тяжело болен. Говорили, что он зазнался и не хочет встречаться с ветеранами. Сами же редко у него бывали, почти позабыли.

Похоронили наскоро, даже без оформления надписи на могиле. Никто не сказал вдове и близким теплого слова в первые дни горя. Не пришли и на 40 дней его памяти и не извинились, что не пришли. А как мне было стыдно перед родными и друзьями. Не сказали хотя бы по телефону теплого слова и через год.

А сейчас «пока не одобряют ». Не хотят поставить вопроса на совете ветеранов об этом. На ветеранских встречах я разговаривала с ветеранами и секретарями РК КПСС и РК ВЛКСМ. Все в один голос говорят: «Нужно ходатайство совета ветеранов ».

Я думаю, что Ваши действия нехороши по отношению к доброму имени Катукова.

Чем знаменит у нас 79 арт. полк, увековеченный мемориалом в школе? Чем знаменит КП тов. А.Л Гетмана!.. Я думаю, что таких полков и КП в Вооруженных Силах множество. Может быть, потому и знамениты, что товарищи сами заинтересованы в этом и уже при жизни торопятся себя увековечить ?

Прилагаю Вам письмо из г. Чорткова от создателей музея боевой славы следопытов. Они самостоятельно поднимают вопрос в ЦК КПСС об увековечении памяти Михаила Ефимовича. Я получила много писем с мест от ветеранов и организаций с ходатайствами.

Все, что касается памяти М. Е. Катукова, мною будет бережно, сохранено. Я сделала комнату-кабинет в Москве и на даче музей-мемориал. [41] Раздала во многие музеи, организации, школы вещи Михаила Ефимовича, письма, фотографии и другие документы. Принимаю у себя всех, кто интересуется жизнью Катукова и его гвардейцев. Веду большую работу, выступаю с воспоминаниями обо всех нас и о Михаиле Ефимовиче.

Я думаю, простительно, что я так горько пишу обо всем этом. Мне уже много лет, и знаю я Вас вот уже скоро 40 лет.

Разве я заставляю Вас бегать и хлопотать, как бегал и хлопотал обо всех вас Михаил Ефимович?

Ветераны других соединений дружны и не забывают своих командармов. На кладбище я вижу, как они чтят их память. А у нас, в знаменитой первой гвардейской Краснознаменной танковой, создалась какая-то нехорошая обстановка и зависть.

Чему завидовать — смерти друга, горю семьи? Вы мне написали такое деловое, такое сухое письмо и напомнили, чтобы я не забывала, что М. Е. Катуков уже увековечен.

Не обижайтесь, Михаил Ефимович — вам отец, друг, учитель. Вы должны сказать свое мнение — Катуков Михаил Ефимович достоин народной памяти.

В Москве так много улиц под номерами: Песчаные с Первой до Пятой, также и переулки Песчаные. Есть в Москве четыре улицы Гражданские, и, что удивительно, на гражданских улицах Москвы проживают только военные. У нас композиторам, писателям, поэтам, живущим в Москве несколько месяцев, от силы год-два, воздвигают мемориальную доску.

Михаил Ефимович Катуков прожил в доме Министерства обороны безвыездно 30 лет, и нет в доме его мемориала, и жил-то в этом доме всего один маршал — дважды Герой Советского Союза.

И мы не можем, не смеем поставить вопрос об увековечении памяти товарища Катукова? У Вас, у Гусаковского, у Гетмана такие высокие звания, и Вам везде двери открыты, хотя бы для разговора на эту тему. Не мне, вдове, надо заниматься этими вопросами.

Такое доброе дело достойно отметило бы и Вашу жизнь.

Память о Михаиле Ефимовиче — это и Ваша память, это и Ваша гордость, и Ваша радость.

Я смею так думать, так как Вы сами пишете, что очень уважали Михаила Ефимовича.

Конечно, я пишу Вам это письмо доверительно, как другу. А друзья на то и существуют, чтобы помогать друг другу.

Екатерина Катукова

11 августа 1977 г. , г. Москва » [42]

После моего письма Матвей Тимофеевич перестал при встрече со мной раскланиваться. Обиделся. Перестал меня приглашать на встречи ветеранов, на день танкиста и другие праздники и торжества.

13. Вскоре, в 1981 году, Матвей Тимофеевич умер. Он похоронен на Новодевичьем, рядом с Михаилом Ефимовичем.

На кладбище я встретила жену Матвея Тимофеевича — Прасковью Андреевну. И первое, что она поспешила мне сказать, что я «очень торопилась с вопросом увековечения памяти Михаила Ефимовича и мне нужно быть более скромной». Вот так!

Прасковья Андреевна в годы войны пользовалась гостеприимством моих родных. Отец, мама, сестры помогали ей в трудные, голодные годы и принимали ее как самого дорогого человека. Я писала родным с фронта, что Прасковье Андреевне необходимо оказать помощь и внимание. Принимали ее детей: купали, мыли, стирали, кормили и все это бескорыстно, сердечно. Прасковья Андреевна говорила мне и моим родным, что она никогда этого не забудет.

После окончания войны Прасковья Андреевна приехала с детьми в Дрезден к своему мужу. Собирали и провожали их в эту поездку мои родные. Я и Михаил Ефимович приняли Прасковью Андреевну с детьми в Дрездене как самых дорогих, тепло и сердечно.

И когда Михаил Ефимович Катуков был командующим армии, Прасковья Андреевна была со мной приветлива, ровна. Вела себя тактично, не позволяла себе давать мне советы.

Прасковья Андреевна маленького роста, с невыразительным лицом, даже можно сказать, некрасива. Плохо сложена. Но надо отдать должное — умна. Матвей Тимофеевич на фронте имел другую женщину и даже хотел не возвращаться в семью, но ум и тактичность Прасковьи Андреевны, их дети удержали Матвея Тимофеевича в семье. Во многом и в том, что не распалась семья, помогли советы Михаила Ефимовича.

Что случилось с Прасковьей Андреевной, я не знаю. Многие годы мы не встречались. Михаил Ефимович болел, а они жили за границей.

И теперь, когда не стало наших мужей, Прасковья Андреевна позволяет себе давать мне унизительные советы в святом для нас обеих месте и критиковать мое поведение. Она все забыла. Ей не приходит в голову, что Матвей Тимофеевич никогда не был бы похоронен на Новодевичьем кладбище, если б не служил в таком прославленном соединении, которым командовал Катуков, не говоря уже о том, что без помощи Михаила Ефимовича Матвей [43] Тимофеевич никогда не стал бы генерал-полковником. Может быть, Прасковья Андреевна решила, что чины ее мужа позволяют ей быть со мной такой нетактичной, раздражительной и злобной?

Глава 4.
Огорчения продолжаются

Как ни горька слеза, что застилает зрение, ее осушат время и терпение.

Гарт

1. Коньков Василий Фомич — генерал-майор в отставке — сменил Матвея Тимофеевича Никитина и был избран председателем совета ветеранов I гв. КТА. Василий Фомич пришел в армию в феврале 1943 года из 29-й армии на должность заместителя командующего по тылу. Это был человек небольшого роста, полненький. Коньков уже тогда был лысым, а к старости красивее не стал. Маленькие, глубоко посаженные глазки, курносый нос, выражение лица неприятное. Одевался очень тщательно, даже щеголевато. Был очень неглуп. Прекрасно поставил работу тыла. Правда, у него были очень хорошие помощники, такие как начальник штаба тыла полковник Клепиков Михаил Павлович. Доклады Конькова командующему были лаконичны, ничего лишнего, все исполнялось без промедления, четко.

Войска 1 гв. КТА никогда не знали ни в чем нужды: ни в снарядах, ни в одежде, ни в горючем, ни в питании, не говоря уже об обеспечении госпиталями. Последние работали слаженно, никогда не отставали от передовых частей, вовремя развертывали свою работу, и раненые всегда получали необходимую медицинскую помощь. В этом огромная заслуга Василия Фомича Конькова. Он был прекрасный организатор и свое дело знал отлично. Умел контролировать и требовать исполнения своих распоряжений. Никогда ничего не забывал, обладал и личной храбростью. Отношения у Василия Фомича с командующим армии М. Е. Катуковым были ровные и уважительные. Все их встречи проходили спокойно, на полном доверии.

Михаил Ефимович был уверен, что его заместитель, работники тыла не подведут, а это на войне не последний фактор в решении сложных проблем боя.

У Михаила Ефимовича с Василием Фомичом кроме официальных были и дружеские отношения. Коньков был частым гостем [45] в нашем доме как во время войны, так и после. Не было никакого повода сомневаться в искренности его чувств.

Только после войны в Дрездене произошел один незначительный случай, когда Василий Фомич заказал мебельные гарнитуры для пяти комнат, причем сделал этот заказ не на свое имя, а на имя командующего армии М. Е. Катукова, но отправил мебель на свой московский адрес. Михаил Ефимович знал об этом, но ни разу не спросил Конькова, почему он так сделал. Катуков понимал человеческие слабости и умел прощать их.

И все же Василий Фомич не всегда был искренен со своим командующим. При докладе М. Е. Катукову иногда позволял себе дурно отзываться о члене Военного Совета армии Николае Кирилловиче Попеле, а в докладах Н. К. Попелю высказывал критические замечания о командующем и начальнике штаба М. А. Шалине. Василий Фомич почему-то думал, что Шалин и Катуков не знают этого. Но они знали. Они были умными людьми и из двух зол выбирали меньшее. У В. Ф. Конькова нельзя было отнять его умения хорошо работать.

2. В госпитале им. Мандрыка я встретила Василия Фомича (в другом месте я его не могла увидеть — в то время меня уже не приглашали ни на какие встречи). После смерти Михаила Ефимовича моей жизнью уже никто из совета ветеранов не интересовался.

Я вновь повторила свой вопрос: почему со стороны совета нет ходатайства перед Моссоветом об увековечении памяти М. Е. Катукова? (К тому времени выяснилось, что разрешение на наименование улиц в Москве дает Моссовет).

И если раньше, когда был жив Михаил Ефимович, Василий Фомич был со мною ровен, приветлив, вежлив, оказывал мне уважение, говорил тихо, с улыбкой (он был говорлив), теперь после моего вопроса он вдруг стал кричать, лицо его исказилось. Это было совершенно неожиданно для меня. Вначале я даже не поняла, почему он кричит. Он выкрикивал: «Я ничего в этих вопросах не понимаю! Этот вопрос сложный, и никто из совета ветеранов армии и не подумает ставить его и решать!» И в заключение: «Вы очень многого хотите для Михаила Ефимовича. Он и так в жизни получил много и наград, и званий, а вот меня он в свое время не представил к званию генерал-лейтенанта...»

Пришлось и мне ответить Василию Фомичу грубостью: «Теперь мне ваше поведение понятно: оказывается вы все время были подхалимом. Был бы жив Михаил Ефимович, вы бы себя так не вели и таким тоном со мной не разговаривали. Теперь вы стали [46] «храбрецом» и боретесь с мертвым Катуковым, а он не может себя защитить».

А сколько было съедено и выпито за одним столом по разным поводам! Сколько было сказано теплых слов в адрес М. Е. Катукова при его жизни!..»

Расстались мы не по-дружески.

Василий Фомич оказался еще и злым человеком. Он стал вести себя по отношению ко мне неуважительно, при встречах (все в том же госпитале — аптека, кабинеты врачей) не раскланивался.

Мне было стыдно, но не за себя, а за товарища В. Ф. Конькова, который предал своего командующего армией.

Но, предавая кого-либо, человек предает самого себя. Беранже говорил, что людей можно исправить, если они будут показаны такими, какие они есть на самом деле. Но я думаю, что Василию Фомичу уже поздно исправляться.

При жизни Михаила Ефимовича В. Ф. Коньков затаил обиду и молчал. Не стало Михаила Ефимовича, и Василий Фомич стал рассказывать, какой нехороший человек Катуков — забыл о делах Конькова, очень мало о нем написал в своей книге «На острие главного удара», не оценил его заслуг и не хлопотал о присвоении ему звания генерал-лейтенанта. Меня же Коньков обвинил в нескромности: «Очень многого хочет для товарища Катукова».

Мелким было его недовольство. Василий Фомич показал свое двоедушие и низость. И претензии его не были справедливыми. В армию Коньков пришел в феврале 1943 года, почти не имея правительственных наград, а у М. Е. Катукова он получил их столько, что они заполнили весь китель Василия Фомича.

Присвоения дальнейшего воинского звания В. Ф. Конькову не хотел маршал Г. К. Жуков. Он не мог простить В. Ф. Конькову «Невского пятачка».

3. 13 февраля 1983 года Совет ветеранов проводил встречу ветеранов армии в связи с 40-летием со дня ее формирования. Танковая армия была создана приказом Ставки 30 января 1943 года.

На встречу приглашались все ветераны армии. Приглашать ли меня на такую встречу, решала московская секция ветеранов войны. Пришли к выводу, что меня — ветерана с 1941 года — следует пригласить. Теперь возник вопрос: пригласить меня в президиум или нет. Решили пригласить, но пригласительного билета так и не прислали. Билет на встречу ветеранов в день 40-летия армии я получила из г. Азова, от ветерана Первой гвардейской танковой бригады П. И. Нечаева. Встреча проходила в Доме Союзов. Приехала. [47]

Никто меня не встретил, никто из наших ветеранов — старших начальников /И. И. Гусаковский, А. Л. Гетман, А. Е. Журавлев, В. Ф. Коньков, М. П. Иванихин/ не поздоровались со мной. Кто-то мне сказал, чтобы я шла в комнату, где собирается президиум. Только ветеран 1 гв. танковой бригады генерал Павел Григорьевич Дынер узнал меня, и мы расцеловались: не виделись около десяти лет. Генералы В. Ф. Толубко, П. П .Петров, В. В. Осипов, Д. И .Заев, В. И. Мартынов подошли ко мне и поздравили с большим праздником ветеранов.

Вот и дожили мы до 40-летия со дня формирования Первой танковой армии.

Нужно было выходить на сцену. Ко мне быстрыми шагами подошел Василий Фомич и сквозь зубы проговорил: «Впереди будут сидеть только генералы». Я села во второй ряд, и моими соседями были атташе из Германской Демократической и Польской Народной Республик и Виталий Иванович Мартынов, генерал-майор (из московской секции ветеранов войны).

Вел встречу Иосиф Ираклиевич Гусаковский, который был председателем. Он объявлял по списку всех, кто находился в президиуме. Мою фамилию не назвал. В президиуме я была единственной женщиной — ветеран бригады, корпусов, армии, боевой друг первого командарма М. Е. Катукова. Потом многие ветераны подходили ко мне и выражали свое возмущение бестактностью и Совета ветеранов, и самого Гусаковсного. Я молчала. Лучший ответ — молчаливое презрение. Я уже привыкла. Знала неблагодарность «учеников» Михаила Ефимовича, но ветераны этого не знали и не понимали. Да и я сама так до конца не поняла, почему они так себя ведут. Никаких конфликтов с ними у меня никогда не было. При жизни Михаила Ефимовича они всегда были вежливы, внимательны и относились ко мне как будто с уважением. Часто бывали у нас в гостях и во время войны, и в мирное время.

Такое поведение их на встрече только показало отсутствие элементарной культуры у руководителей Совета ветеранов армий, их зависть.

Душевного успокоения на праздновании 40-летия армии я не получила.

4. Выявился еще один «друг» Михаила Ефимовича — генерал армии Андрей Лаврентьевич Гетман. Он пришел к нам в армию на должность командира 6/11/ гв. танкового корпуса, которым командовал с 30 января 1943 года по 25 августа 1944 года, а 25 августа [48] 1944 года Андрей Лаврентьевич был назначен заместителем командующего армии и пробыл в этой должности до 9 мая 1945 года.

Андрей Лаврентьевич родился на Украине. Хорошо знал украинский язык. Очень крупный, массивный. Медленно передвигался, так как был грузным не по годам. Черты лица неправильные, крупные. Шатен, глаза серые. Умен, но чересчур хитер. Андрей Лаврентьевич знал много историй и анекдотов, умел хорошо их рассказывать. Гетман всегда был окружен нужными ему людьми. В почете у него были подхалимы.

И. И. Гусаковский был командиром бригады. Дружил с Андреем Лаврентьевичем Гетманом. Гусаковский умело «угождал» Гетману, и на этом строились их отношения. Жена Гусаковского Лариса Ивановна говорила мне, что Гетман нехороший человек, но как-то не верилось в это. Только после смерти Михаила Ефимовича подтвердилась ее характеристика, данная А. Л. Гетману.

Оказывается, Андрей Лаврентьевич плохо относился к Михаилу Ефимовичу, хотя при жизни его этой своей «нелюбви» не проявлял. Как выяснилось, он был обижен на Катукова за то, что последний не представил его к званию Героя Советского Союза. Андрей Лаврентьевич считал, что в этом повинен только Михаил Ефимович. Об этой его «обиде» мне поведал И. И. Гусаковский в одной из моих бесед с ним по поводу увековечения памяти М. Е. Катукова.

Андрей Лаврентьевич не знал, что присвоения ему звания Героя Советского Союза не хотел командующий фронтом — Маршал Советского Союза И. С. Конев. Иван Степанович считал А. Л. Гетмана трусом. За все время командования корпусом Гетман не взял ни одной водной преграды.

Был и такой случай. И. С. Конев приехал на КП командира корпуса А. Л. Гетмана, но не застал его. Он обнаружил А. Л. Гетмана в другом месте, несколько ближе к тылу. Шел жестокий бой, а Андрей Лаврентьевич в это время «отдыхал» со своей любимой.

Иван Степанович Конев был горячий человек и хотел предать Андрея Лаврентьевича военно-полевому суду, который мог закончиться и расстрелом. Об этом узнал М. Е. Катуков. Командующий прославленной армии упросил И. С. Конева не делать этого, ибо на армию легло бы несмываемое пятно. И тогда было принято решение освободить Андрея Лаврентьевича от командования корпусом и перевести на должность заместителя командующего армией к т. Катукову. На должность командира корпуса был назначен А. Х. Бабаджанян. По существу Катуков спас жизнь Гетману, и тем [49] не менее Андрей Лаврентьевич во всем считал виноватым М. Е. Катукова и затаил на него обиду.

После смерти М. Е. Катукова Андрей Лаврентьевич стал вымещать свои обиды на мне, вдове Катукова.

Так постепенно я стала лучше понимать слово «вдова».

5. 9–11 мая 1978 года состоялась встреча ветеранов армии. Я была приглашена в президиум. А. Л. Гетман, не заметив, что я стою за его спиной, сказал М. Т. Никитину: «А эту-то зачем пригласили в президиум?» После такой реплики я вынуждена была уехать. Больше меня ни на какие встречи ветеранов не приглашали, да и сама я теперь уже не имела желания приезжать.

Генерал А. Л Гетман написал свои мемуары «Танки идут на Берлин». Книга вышла в свет в 1973 году, еще при жизни Михаила Ефимовича. Андрей Лаврентьевич своей книги Катукову не подарил, как это делали все, кто писал свои воспоминания. Михаил Ефимович купил эту книгу и внимательно прочитал. Андрей Лаврентьевич ни разу не назвал фамилии командующего Первой гвардейской Краснознаменной танковой армии, ограничиваясь краткими замечаниями «Командующий 1 гв. КТА решил, приказал...» А Л. Гетман написал свои воспоминания так, будто был он самостоятельным, корпус ни в какую 1 гв. КТА не входил, никому не подчинялся, решения Андрей Лаврентьевич принимал сам, а корпус имел успехи только благодаря его, Гетмана, полководческому таланту. Странное дело, он упоминает фамилию И. И. Гусаковского и многих других, а командующего армией М. Е. Катукова по имени не называет. В книге А. Л. Гетмана нет и портрета М. Е. Катукова, в отличие от других.

Михаил Ефимович назвал это мелкой мышиной возней.

По приказу Ставки корпус А. Л. Гетмана вошел в состав 1 гв. КТА 11 февраля 1943 года и стал гвардейским в составе армии.

Будущее расценит по справедливости. Во всяком случае, у Михаила Ефимовича была огромная уверенность, что все встанет на свои места.

6. В 1978 году я была в г. Дрездене, где дислоцировалась I гв. КТА. Посетила музей Боевой славы. Материалов о первом ее командующем товарище Катукове Михаиле Ефимовиче там не было. Зато в изобилии были представлены материалы о А. Л. Гетмане и И. И. Русаковском. Это меня очень удивило. Оказывается, они ранее были в Дрездене — и постарались увековечить себя.

Позже это было исправлено, и сейчас в музее все стоит на своих местах, как было в действительности. Там появилась очень любящая [50] свое музейное дело Любовь Петровна Горенко. Она много сделала, чтобы Музей Боевой славы 1 гв. КТА был посещаем, чтобы он отражал боевую деятельность соединения и людей правдиво, как было на самом деле. На смену Любовь Петровне прибыла Ирина Петренко, которая всей душой любит свое дело и отдает ему всю свою энергию и любовь. Михаилу Ефимовичу Катукову всем обязаны и Русаковский, и Бабаджанян, и Никитин, и Гетман, и Коньков и многие другие. Он выучил их и дал дорогу в жизнь. Но они после его смерти сделали все, чтобы присвоить его заслуги себе. Поистине урок человеческой неблагодарности! Михаил Ефимович построил для них мост в бессмертие, создал им положение, они получили звания, должности, ордена. Такие люди надежны в счастье и ненадежны в несчастье.

История подтверждает, что короли не любят тех, кто был свидетелем их несправедливости, ошибки, бесчестья.

«Позор, коль ты обиду причинил тому, кто целый век тебя кормил» (Саади). Эти слова как нельзя лучше подходят к тому положению вещей, которое сложилось после ухода М. Е. Катукова из жизни.

Пишу о Михаиле Ефимовиче с любовью, как о человеке мужественном, человеке из народа и принадлежавшем народу. Жизнь его была прекрасной. Память о нем светла и дорога не только мне — многим.

Буду рада, если рассказ о нем оставит в душе наших юношей и девушек свой след. А мелкие злопыхатели пусть останутся в стороне от светлой памяти Михаила Ефимовича.

7. Но огорчения мои продолжались.

Секретарем Совета ветеранов стал Марк Павлович Иванихин, который называл себя «ответственным секретарем», хотя такой должности в секции ветеранов нет. Марк Павлович — полковник в отставке. В армию пришел в звании лейтенанта и служил в арт. расчете 79-го артполка. Прошел путь войны. В настоящее время преподает военное дело.

Это небольшого роста мужчина, сравнительно еще молодой. Страдает дефектом речи — шепелявостью. В период войны М. П. Иванихина я не встречала, да и М. Е. Катуков его тоже не знал. Армия — это махина, и всех знать невозможно, но они, ветераны, гордились своим командующим и называли себя «катуковцами». Как Марк Павлович стал ответственным секретарем Совета ветеранов, не знаю, но в настоящее время он олицетворяет силу и власть в решении многих вопросов. При встрече Марк Павлович [51] разговаривает со мной вежливо и оказывает внимание, но если вдруг рядом оказывается И. И. Гусаковский, А. Л. Гетман, М. Т. Никитин или В. Ф. Коньков, Иванихин резко меняется. Он делает вид, что не знает меня, как бы не замечает.

После войны Марк Павлович несколько раз был у нас на Трудовой с докладами Михаилу Ефимовичу о делах Совета ветеранов. М. Е. Катуков был почетным председателем Совета ветеранов армии, он был уже болен и активного участия в работе Совета не принимал. Я и мои родные сердечно встречали Марка Павловича, и он держался просто, однажды даже помог нам приобрести кустарники ягод и роз (у него были знакомые, работавшие в Ботаническом саду СССР). И все же другом нам Марк Павлович Иванихин не стал.

После смерти Михаила Ефимовича М. П.Иванихин всегда напоминал мне, что я не жена, а вдова. А когда создавалась «ситуация» /генералы в совете ветеранов армии не желали увековечения памяти М. Е. Катукова/, он резко изменил свое отношение ко мне. На ветеранских встречах Марк Павлович меня не замечал и не кланялся. Прошло уже много лет, как нет с нами Михаила Ефимовича, и Марк Павлович ведет себя так, как будто бы победа на войне — лишь его огромная личная заслуга.

Да, беда, коль слава неправдой добывается. Всем хочется увековечить себя в Истории. Получить разрешение на установление мемориальной доски на доме, где жил Михаил Ефимович, разрешение назвать одну из улиц Москвы его именем сложно и трудно. Для полка, в котором служил Марк Павлович, это оказалось несложным, и сделано это было быстро и без особых хлопот, 79-й полк увековечен мемориальной доской на здании одной из школ города Москвы. Таких полков, да и не менее почетных, в армии было много, но их почему-то не увековечивают. Наверное, потому, что не было там Марка Павловича Иванихина.

Сейчас Марк Павлович выезжает и за рубеж в нашу армию вместе со своей женой. Он говорит, что его жена очень много работает в Совете, хотя и не была на фронте.

8. Вскоре появился еще один недруг Михаила Ефимовича, которого тоже мучила зависть.

Генерал армии Д. Д. Лелюшенко позволил себе нетактично отнестись к памяти М. Е. Катукова.

25 лет я посещала плавательный бассейн в группе здоровья при клубе ЦСКА. Все 25 лет я оставляла свои купальные принадлежности в специальном помещении. За все эти годы я ни разу [52] не встретила генерала Д. Д. Лелюшенко в бассейне, хотя знала, что он туда приезжает. И вдруг после смерти Михаила Ефимовича генерал Лелюшенко заявил администрации бассейна, чтобы меня не пускали в бассейн и не позволяли оставлять свои вещи в комнате, да к тому же и М. Е. Катукова давно нет на свете, да и маршал-то он никакой, а вот настоящий маршал он, Д. Д. Лелюшенко.

Работники бассейна немедленно передали мне высказывания генерала. Мне было стыдно за него...

В своих выступлениях в честь 40-летия победы под Москвой все подвиги М. Е. Катукова Лелюшенко приписывает себе и нигде не упоминает о ратных сражениях под Мценском и на полях Подмосковья Первой гвардейской танковой бригады. Д. Д. Лелюшенко прекрасно знает, что его корпус в то время состоял всего из одной 4-й танковой бригады, а позже она стала Первой гвардейской танковой бригадой, которой командовал М. Е. Катуков. Всех героев 1 гв. т.бр. — это Иван Любушкин, Дмитрий Лавриненко, Петр Воробьев, Александр Бурда, Павел Заскалько и многие, многие другие. Д. Д. Лелюшенко приписывает своему корпусу. А правда только та, что Д. Д. Лелюшенко их никогда в глаза не видел и не знал, и танкисты-гвардейцы тоже не знали такого командира, они знали только одного командира — М. Е. Катукова.

В выступлении по телевидению в честь 40-летия битвы под Москвой генерал присвоил себе метод ведения боя путем танковых засад. Первым же применил такой метод М. Е. Катуков и научил этому своих танкистов 4-й танковой бригады, а потом Первой гвардейской танковой. Написал об этом несколько брошюр, в том числе: «Заметки фронтовика», которые были изданы еще в ноябре 1941 г.

Ложь — не новость у нас. Но в сегодняшней жизни ложь как-то узаконилась, и многие считают это нормой жизни. Теперь уже никто не борется с ложью, считают это неприличным и все теперь списывают на «время такое».

Да, многое изменилось.

После битвы под Мценском 4-я танковая бригада стала первой гвардейской танковой. В ноябре 1941 года бригада была выведена из состава корпуса и введена в состав 16-й армии К. К. Рокоссовского, и никогда больше пути генерала М. Е. Катукова и генерала Д. Д. Лелюшенко не пересекались. Оба имели самостоятельные соединения, которыми и командовали. [53] И вот зависть и желание присвоить себе чужие успехи остались у генерала Л. Л. Лелюшенко, тем более теперь это легко было сделать — Михаил Ефимович Катуков умер.

В то время корпус Д. Д. Лелюшенко составляла одна 4-я танковая бригада. На формирование корпуса нужно было время, а этого у Ставки не было. Нельзя сформировать такую громаду, как корпус, за два дня, даже по требованию Сталина, как это показывают иногда в кино.

4 октября 1941 года генерал Д. Д. Лелюшенко один на легковой машине приехал к М. Е. Катукову под г. Мценск, где бригада уже вела бои. Лелюшенко был одет в комбинезон, знаков различия не видно.

Дозоры М. Е. Катукова задержали машину и привели Д. Д. Лелюшенко на КП. Д. Д. Лелюшенко сказал, что он командир корпуса, в состав которого входит и 4-я ТБр. Так он познакомился с М. Е. Катуковым. Генерал спросил, что М. Е. Катуков намерен делать в этой ситуации по отражению атаки противника. Катуков ответил, что необходимо вести разведку и занять оборону, оборону вести активно. Лелюшенко план Катукова утвердил. Он сел в машину и уехал в неизвестном направлении. Больше никто в бригаде не видел Лелюшенко в течение восьми суток, пока бригада под Мценском сражалась с Гудерианом.

Бои были тяжелые, кровопролитные. Бригада имела 45 танков, но не дала Гудериану пройти к Москве, за что и стала гвардейской. А после боев под Мценском бригада приказом Ставки была направлена на Волоколамское шоссе, введена в состав армии К. К. Рокоссовского и в течение шести месяцев вела тяжелые оборонительные бои, защищая столицу нашей Родины Москву.

Д. Д. Лелюшенко в своих выступлениях по радио и телевидению говорит, что он своим «корпусом» отбросил врага и спас Москву. Это неверно, и Д. Д. Лелюшенко прекрасно это знает. Но он жив, а Катуков уже умер и никто не может опровергнуть его слов.

В газете «Красная Звезда» от 30 сентября 1981 года Д. Д. Лелюшенко расписал себя героем и одним из главных защитников Москвы, а ведь он знает, что корпус был только на бумаге. Было бы справедливым написать о Дмитрии Лавриненко, который уничтожил 52 танка противника и не стал героем. Нашей молодежи необходимо знать об этом, и надо сделать все, чтобы исправить ошибку, допущенную в отношении верного сына нашей Родины — Дмитрия Лавриненко.

Только настоящие подвиги вдохновляют на героические поступки, и жизнь каждому воздаст по заслугам. Не должности и звания красят человека. [54] Ушли боевые товарищи из жизни, не могут постоять за себя и рассказать, что и как было на самом деле. Негоже и даже подло присваивать себе заслуги мертвых.

И сколько же времени Д. Д. Лелюшенко командовал корпусом? 14 октября 1941 года он уже был ранен и находился на излечении в госпитале? Да, поистине короткая память у Д. Д. Лелюшенко! Как ему хочется к своим лаврам добавить еще славу Катукова и его пер-вогвардейцев. Своих заслуг у Д. Д. Лелюшенко немало и звание у него высокое, а вот поди же...

Жаль, что такая солидная газета, как «Красная Звезда», не проверяя, напечатала все, что говорил генерал.

Защитниками Москвы были войска генералов И. В. Панфилова, Л. М. Доватора, А. П. Белобородова, И. М. Чистякова, М. Е. Катукова и много других частей и соединений. Эти войска стояли на смерть, но что-то об этом мало вспоминают и говорят.

Я уверена, что нужно время, чтобы подвиги гвардейцев-танкистов, именно первых гвардейцев, прошедших суровый путь войны от западной границы и до Берлина, были правильно освещены, и все стало бы на свое место. Может быть, это будет, когда и я уже уйду из жизни...

Катуков и его гвардейцы — История.

Гвардейцы и Катуков — Легенда.

Катуков и гвардейцы — Личности.

Время нельзя обмануть, оно знает, что сохранить, а что отбросить.

А наша История — бурный и красочный двадцатый век. Век добра и зла, гордецов и подлецов. Настоящих, истинных героев, не думающих о славе, а преданно любивших Родину.

9. Теперь я уже окончательно убедилась, что оставшиеся в живых генералы 1 гв. КТА не хотят заниматься вопросом увековечения памяти Михаила Ефимовича Катукова, своего легендарного командующего.

Слава учителя некоторым его ученикам не дает спокойно жить.

Я убедилась, что эти люди спешат увековечить и возвеличить только себя. Я поняла, что необходимо самой хлопотать об увековечении памяти Михаила Ефимовича.

Среди документов в его архиве я нашла списки ветеранов армии и их адреса. Написала около 800 писем ветеранам, следопытам, пионерам в школы, в музеи с просьбой взять на себя хлопоты по увековечению памяти маршала Катукова. Началась переписка. Дети к тому времени много сделали в своей следопытской работе по всей стране. [55] Наша совместная работа увенчалась успехом. В Москве в Строгино появилась новая улица: «Улица названа в память советского военачальника, дважды Героя Советского Союза, маршала бронетанковых войск М. Е. Катукова».

Улица прекрасна. Широкая, большая. В день открытия этой улицы ветераны посадили около 700 деревьев, которые принялись, и теперь эта улица выглядит нарядной.

10 декабря 1979 года установили мемориальную доску на доме № 75 по Ленинградскому проспекту. Скульптор А. Бичуков, архитектор Б. Кутырин приложили много сил и таланта, и доска с портретом Михаила Ефимовича получилась очень красивой. Скульптору удалось передать не только абсолютное портретное сходство, но и отразить волю и мужество М. Е. Катукова. Они сделали прекрасную работу, и эта мемориальная доска, как считают многие, одна из лучших в Москве.

На открытии мемориала присутствовали «противники» увековечения памяти М. Е. Катукова — генералы И. И. Гусаковский, А. Л. Гетман, М. Т. Никитин, В. Ф. Коньков, А. Е. Журавлев, М. П. Иванихин. Пришли ветераны, пионеры, родные, близкие, друзья. Все было торжественно. И. И. Русаковский позволил себе на трибуне сказать мне, что я «пробивная баба», все же добилась своего, но я уже не обижалась на него. Ведь его мелочная суть проявилась еще раньше.

Меня охватило чувство гордости — справедливость восторжествовала и Катуков Михаил Ефимович достойно увековечен памятью народа.

Спорить с врагом можно, убедить подлеца — нельзя. Вот почему ни в чем нельзя убедить А. Л. Гетмана, И. И. Русаковского, В. Ф. Конькова.

Я не пригласила их на застолье в честь открытия мемориала. Я не забыла их отказ почтить память Михаила Ефимовича спустя 40 дней после его смерти. Потом мне сказали, что все они очень ждали моего приглашения, но после всего, что произошло, я уже не могла считать их друзьями Михаила Ефимовича.

Сколько в этот день пришло писем, телеграмм! Сколько радости испытали простые ветераны-гвардейцы! Они были искренне счастливы.

Генерал А. П.Белобородов писал и говорил мне, что за долгие годы армейской службы он встречал немало командиров, которые пользовались высочайшим авторитетом и любовью. Таким был и генерал М. Е. Катуков. Спокойный, дружелюбный, полный самообладания [56] в сложной обстановке боев за Москву, командир действовал на окружающих ободряюще, внушал уверенность в своих силах. Все решал железный закон: «Делай как я».

Михаил Ефимович был для своих подчиненных достойным примером. Авторитет командира начинается с начищенных пуговиц, аккуратности костюма. «Умей стрелять, как я"; «Умей побеждать, как я» — эти его принципы были воплощены в его действиях, во всей его трудной военной судьбе.

Воины-катуковцы были готовы отдать жизнь за своего командира. Они смело шли в бой и все делали, как он учил их. Свой последний час тоже надо уметь встретить, как это сделал их командир М. Е. Катуков.

Поставить кому-либо памятник при жизни — заведомо признать, что потомство этого не сделает. И. И. Русаковский, А. Л. Гетман, С. К. Куркоткин и другие поспешили при жизни увековечить себя.

Клеветники и недруги! По-моему, вы уже насытились. Еще при жизни вы преследовали Михаила Ефимовича. Не хотели его оставить в покое и после смерти. Но просчитались. Я по-прежнему осталась верной подругой, женой, вдовой Михаила Ефремовича, а не «пробивной бабой». [57]

Глава 5.
Детство, юность, военная жизнь Михаила Ефимовича Катукова

Люди не рождаются героями, они становятся таковыми.

Народная мудрость

1. Михаил Ефимович Катуков родился 17 сентября 1900 года в «сельце» — так ласково называл он село Большое Уварове Коломенской губернии Московской области. Теперь это Озерский район.

Село было большое. До революции принадлежало графу Уварову. Потомки графа, относились к старинной ветви русского дворянства и находились на высоких должностях при императрицах Елизавете и Екатерине II.

Село расположено в очень красивой местности. Много зелени, особенно хороши старинные пруды. У окраины деревни начинаются знаменитые Муромские леса. Дом Михаила Ефимовича стоял на окраине села, и со двора сразу можно было выйти в лес.

2. Во поле ребенка принести — ко всеобщему урожаю, большая радость для всех.

Мать Михаила Ефимовича Мария Семеновна (девичья фамилия-Тарасова) родила сына Мишу в поле.

Отец — Ефим Епифанович Катуков.

Дед Михаила Ефимовича Епифан Егорович Катуков — старый воин. Служил солдатом у Скобелева, был на Шипке, участвовал в боях за Плевну и на Зеленых горах. В доме висели его фотографии и медаль «За Плевну». Старый воин рассказывал, как он сидел «в секретах», показывал как брать в плен турок, орудовать штыком. Дед говорил: «Солдат — государственный человек. Всем слуга — себе не служит». Михаил Ефимович помнил поговорки деда Епифана: «Главное — кирпич в карнизе, а не в фундаменте"; «Что в детстве воспитаешь, на то в старости обопрешься».

Рассказы дедушки производили незабываемое впечатление на ребятишек. Ничто так не убеждает детей, как пример. Потом дети играли «в войну». [58] Отец Михаила Ефимовича — Ефим Епифанович — тоже служил в царской армии, воевал с японцами. Вернувшись с войны, женился.

Семья была большая, очень бедная. Кроме Михаила Ефимовича в семье росли три брата: Виктор, Владимир, Борис и сестра Елена.

В 1918 году мать Мария Семеновна умерла от тифа, оставив пятерых детей. Михаилу Ефимовичу было 18 лет, когда он ушел из деревни на фронт.

Во второй раз отец Михаила Ефимовича женился на Ольге Ивановне Подобедовой. Невеста была «перестарок», как тогда говорили, и пошла замуж «на пятерых детей». У Ольги Ивановны родилось еще двое — дочь Зоя и сын Алексей. Отец Михаила Ефимовича умер в 1943 году. Все братья Михаила Ефимовича: Виктор, Владимир, Борис (кроме Алексея) были на войне. Борис погиб, а Виктор и Владимир прошли весь тяжелый путь войны и вернулись домой, в деревню.

Все родные Михаила Ефимовича: братья Виктор и Владимир, сестры Елена и Зоя умерли раньше него. Остался только самый младший, Алексей.

Ольга Ивановна была настоящей мачехой и любила только своих детей. Братьям и сестре Михаила Ефимовича было не сладко.

Уже в глубокой старости, когда Ольга Ивановна осталась почти одна, ей жилось тяжело. Ее сын Алексей женился и жил в г. Коломне, работал на паровозостроительном заводе, имел четверых детей. В деревне у матери не бывал, да и не вспоминал о ней. Заботы о мачехе Ольге Ивановне принял на себя Михаил Ефимович, хотя он с ней никогда не жил вместе и мало ее знал.

Михаил Ефимович был уже дважды Героем Советского Союза, генерал-полковником и не мог оставить без помощи мачеху, которая носила имя его отца. Село стало заботиться о матери Героя: ей подвозили дрова, косили сено, покупали продукты. Единственным кормильцем стал Михаил Ефимович. Каждый месяц ей посылались перевод в сто рублей и посылка; Ольга Ивановна была благодарна Михаилу Ефимовичу за помощь и присылала теплые письма.

Несколько раз мы приезжали к ней в гости и повидаться с односельчанами. При встрече Ольга Ивановна плакала и просила прощения, говорила, что не всегда была хорошей матерью детям Ефима Епифановича.

А в деревне Михаил Ефимович уже почти никого не узнавал. Кто умер, кто погиб на войне. Ребятишки выросли и разъехались в разные уголки нашей страны. [59] В доме Ольги Ивановны собирались односельчане. Сидели около нас. Постаревшие, осунувшиеся их лица хранили следы пережитых страданий.

Долгое время мы жили за рубежом и не виделись с Ольгой Ивановной. Она совсем постарела, а ее родной сын Алексей не мог придумать ничего лучше, как отдать свою родную мать в дом для престарелых в г. Ногинске. Все эти годы Михаил Ефимович продолжал посылать Ольге Ивановне переводы и посылки, не зная, что она находится в доме для престарелых. Деньги и посылки получали дети Алексея. В 1973 году Ольга Ивановна умерла. Дом Ольги Ивановны в наследство получила дочь Алексея.

3. Большую семью прокормить трудно. Семья очень нуждалась, своего хлеба не хватало. Земли Подмосковья неплодородны: суглинок и песок не давали хороших урожаев. И корова Зорька была плохой помощницей большой семье.

Все мужское население села уходило в Петербург на заработки. Уходил и отец Михаила Ефимовича. В селе оставались только женщины и малолетние дети. Работали в поле. В грибное время на телегах всей семьей выезжали в лес по грибы. Грибные места здесь были отличные. Собирали грибы телегами, потом перерабатывали и продавали на рынке в г. Коломне по 15 копеек за фунт. По тому времени это были большие деньги: на них можно было купить почти фунт сахара.

Макаренко писал, что человек воспитывается до пяти лет, а после он лишь перевоспитывается. Основы характера закладываются в раннем детстве, и это делает семья, родители, от которых ребенок наследует все свои положительные и отрицательные качества.

Много хорошего передала Михаилу Ефимовичу его бабушка. Она была умная женщина, искусная сказительница. Сказки, былины, истории, рассказанные бабушкой, оставили глубокий след в душе мальчика.

До 12 лет Михаил Ефимович жил в селе и учился в местной школе. Он окончил сельскую школу с похвальной грамотой, был первым учеником не только своего класса, но и школы.

Михаил Ефимович принадлежал к поколению с нелегкой молодостью. Тревожная его юность прошла в г. Петербурге на службе «мальчиком» в молочной фирме Сумакова. Это были пять лет каторжного труда...

Михаил Ефимович рассказывал нам о своем детстве. Он очень любил читать. Его можно было назвать, подобно Горькому, «великим [60] читателем земли русской». К тому же он обладал необычайной, изумительной памятью. Помнил себя с двух лет до сознательного возраста. Никогда ничего не забывал, помнил и знал решительно все. Много читал и схватывал все очень быстро, а потом импровизировал, рассказывая о прочитанном. В детстве любимыми его авторами были Жюль Берн, Стивенсон, Майн Рид, Фенимор Купер.

Работая «мальчиком» в молочной фирме, увлекался популярными книгами, такими, как «Картуш», «Пещера Лейхвеста», книги о приключениях и путешествиях зачитывал до дыр.

В юности любил Лермонтова «Бородино», пушкинскую «Полтаву» знал наизусть. Любил песни и стихи Никитина, Кольцова, Пушкина. Не раз во время затишья на фронте Михаил Ефимович читал нам их, и не как-нибудь, а талантливо. Круг его чтения в старшем возрасте был очень широк. Все на свете интересовало Михаила Ефимовича.

Рассказывал Михаил Ефремович и такой случай. В детстве со своим другом Федей Трусовым, который потом стал известным художником, они хотели узнать, что будет, если бросить тол в горящую печь. Бабушка стояла у плиты. Печь взорвалась и рухнула. От неожиданности бабушка очень испугалась, схватила фартук и почему-то стала звать цыплят: «Цып-цып-цып!» Это вызвало у мальчиков неудержимый смех. Два дня они отсиживались в стоге сена, боясь наказания и гнева отца, а бабушка приносила им еду. Печь починили, и мальчики вернулись в дом.

На спор с тем же Федей Михаил Ефимович ночью один ходил на кладбище: было очень страшно, но он не струсил.

Михаил Ефимович не раз вспоминал о том, как трудно жилось ему в «ученьи». «Ученье» продолжалось пять лет, до 1917 года. Это была каторга, тяжелый, изнурительный труд. От зари до поздней ночи продолжалась работа. В обязанности входило мыть окна, протирать опилками кафельный пол, мыть посуду, разливать молоко, сметану, сливки и разносить по квартирам заказчиков. Торговали маслом, сметаной, творогом, сыром. Приготовленные заказы ставились на деревянную доску, а доску надо было нести на голове.

Это был тяжелый груз. На всю жизнь у Михаила Ефимовича ноги в коленях остались слегка согнутыми. Закончив работу в магазине, «мальчик» должен был идти на квартиру к хозяйке. Хозяйка приказывала сбегать на рынок, купить что-либо из продуктов, убрать квартиру, нянчить маленьких детей.

Старший приказчик в магазине, злой и грубый человек, совсем не жалел мальчика. Приказчик не терпел никаких нарушений [61] и требовал с Миши, как со взрослого человека. А Миша в огромном городе был очень одинок. Однажды старший приказчик приказал ему разменять серебряный рубль на мелочь. Миша бегал, бегал, но не смог разменять рубля. В страхе, что долго отсутствовал, он вернулся и сказал, что не смог выполнить поручения. Старший приказчик с силой ударил мальчика по лицу и выбил ему зуб. Из носа и изо рта пошла кровь, но приказчик не обратил на это никакого внимания и зло сказал: «Если старший приказчик приказал, то бегай хоть целый день, хоть год, но разменяй, выполни приказание, и пусть тебе это будет наукой».

Вот так и «учили» все пять лет. Все это время не было никакой зарплаты, никаких выходных и отпусков. В году было только два дня отдыха: первая половина дня Рождества и первая половина дня Пасхи. Иногда старший приказчик доверял Мише отнести дневную выручку магазина хозяину на квартиру. Деньги заворачивались в газету, сумма была огромная, а деньги нужно было не потерять и выполнить поручение быстро. Все пять лет прошли без единого теплого и ласкового слова. Масло, сыр, сметану, творог, сливки Миша носил во дворец дочерям царя — княгиням Татьяне и Ольге. Такие же продукты он доставлял и балерине Кшесинской, семье барона Врангеля, которого потом бил на Польском фронте, мадам Смирновой (это была вдова Смирнова, владелица огромного магазина, где продавалась знаменитая «Смирновская водка».) За доставку мадам Смирнова каждый раз давала серебряный рубль, и это был уже личный «доход» мальчика.

4. Михаил Ефимович с детства жил на природе. Очень любил лес, рыбную ловлю, охоту. В «ученье» мечтал накопить денег и купить охотничье ружье. И когда, по его мнению, он накопил достаточно для покупки ружья, то оказалось, что накопленных денег не хватает. К этому времени цены на ружья повысились. Но владелец магазина посоветовал Мише купить тульское ружье (оно стоило несколько дешевле), подобрал ему патронташ и патроны. Это ружье, купленное на заработанные деньги в детстве, хранится до сих пор. Для нас это священная реликвия.

В 1917 году окончился срок «ученья». Теперь Михаил Ефимович должен был перейти на службу к хозяину фирмы Сумакову, он уже становился «молодцом».

В России назревали великие события, которые закончились победой партии большевиков, руководимой Владимиром Ильичом Лениным. Установилась власть рабочих и крестьян. Весть о Великой Октябрьской революции в Петрограде была встречена [62] всеми трудящимися страны с огромной радостью.

Революция переменила жизнь многих людей. Внесла она перемены в судьбу и жизнь Михаила Ефимовича.

Простые люди вышли на улицу, где раздавали оружие. Получил ружье и Михаил Ефимович и пошел вместе со всеми в Смольный.

Он, как и многие люди его поколения, связал свою жизнь с армией (бедняки были на стороне революции). Михаил Ефимович добровольцем вступил в Красную Армию. Призывная комиссия пошла на встречу его желанию, и он был призван. Рядовым участвовал в Гражданской войне в составе 54-й стрелковой дивизии, сражаясь против белополяков. Принимал участие в подавлении восстания Миронова на юге, в Донской области на царицынском направлении в районе станиц Филоновская, Ново-Аненская, Хопер и др.

В 1919 году заболел тифом; после излечения был направлен через Москву с маршевыми частями, в 57-ю стрелковую дивизию на Польский фронт и до заключения мира воевал с белополяками. После дрался с различными антисоветскими бандами в Белоруссии, на Гомельщине.

В конце 1920 года по своему желанию поступил на курсы краскомов и 1 марта 1922 года окончил 23-е Могилевские пехотные курсы. Получил офицерское звание и был направлен в 235-й стрелковый Невельский полк 27-й Омской Краснознаменной дивизии (в первую роту) командиром взвода. В этой дивизии Михаил Ефимович прослужил до апреля 1932 года, занимая должности помощника командира роты, командира роты, пом. начальника школы, с 1925 по 1931 годы был начальником школы. Катуков стрелял отлично. Это была школа снайперов.

Снайпер — меткий стрелок, человек военный. Сколько нужно было смекалки, находчивости, практики, чтобы изучить сектор стрелы, след пули, научиться метко стрелять. Михаил Ефимович демонстрировал нам свое умение. На пригорке ставил спичечный коробок, на него маленький камешек и с небольшого расстояния попадал в камешек, а спичечный коробок стоял на месте.

Затем он служил начальником штаба 80-го стрелкового ленинградского краснознаменного полка 27-ой Омской Краснознаменной стрелковой дивизии.

В 1927 году окончил курсы усовершенствования «Выстрел».

С теплотой Михаил Ефимович вспоминал о времени своей учебы на курсах «Выстрел». Любовно говорил о педагогах, о той атмосфере дружбы, которая царила там. Вспоминал Н. М. Филатова и его знаменитую линейку, преподавателя Н. П. Чеснокова... [63] Он хорошо помнил своих преподавателей, много рассказывал о них и на всю жизнь сохранил чувство признательности к своим учителям. В адрес своих преподавателей Михаил Ефимович говорил только добрые слова.

В апреле 1932 года стрелковый полк развернули в танковую 5-ю отдельную бригаду в г. Борисове на Березине. М. Е. Катуков временно был назначен начальником штаба бригады, затем начальником разведывательного отдела, начальником артиллерии, командиром отдельного учебного батальона, где обучил 1500 танкистов для частей танковых войск Красной Армии, главным образом для Дальнего Востока.

5. Михаил Ефимович учился танковому делу и технике путем самоподготовки и у старых механиков и инженеров. В то время пособий по тактике еще не было. Опыт приходил в войсках, на месте. За шесть месяцев тяжелого труда Михаил Ефимович хорошо изучил танковое дело, научился отлично водить танк. В 1933 году он занял первое место на окружных стрелковых соревнованиях по стрельбе из танка и получил приз — фотоаппарат — из рук товарища Шаумяна (начальник АБТВ БВО).

В ноябре 1934 года переведен в Киевский военный округ в 45-й танковый корпус начальником оперативного отдела 134-й танковой бригады, позже получил назначение начальником штаба 45-го танкового корпуса.

Танковое образование получил в 1935 году, успешно окончив курсы усовершенствования при ВАМИ им. Сталина в Москве.

В 1938 году переведен со штабной работы и получил командование 134-ю танковую бригаду. В 1939 году 134-м танковая бригада участвовала в боях за освобождение территорий Западной Украины (города Бучач , Станислав, Галич и др.).

В 1940 году был вызван в ЦК ВКП/б/.Михаил Ефимович — член партии с 1932 года. В ЦК ему поручили сформировать 20-ю танковую дивизию, входившую в состав 9-го механизированного корпуса, которым командовал генерал К. К. Рокоссовский.

Дивизия находилась в стадии формирования. К началу войны в ней была одна треть личного состава, а вместо 375 танков, положенных по штату, — ни одного. Танки Т-34 еще не были присланы, они должны были поступить в июле-августе 194! года.

Катуков начал войну командиром 20-й танковой дивизии, но без танков. Дрались с противником по-пешему, обманывали врага, расставляя в засадах танки, сделанные из фанеры с камуфляжем. Удачно проводили бои и выполняли поставленные задачи. [64] Упорные бои дивизия вела в районах Луцка, Ровно, Коростеня, Малина, Чеповичей. Эти бои стали хорошим уроком для солдат и командиров.

То малое количество танков, которое было в дивизии, применялось не совсем правильно, и это уже тогда хорошо понял Катуков. Для ведения танкового боя нужен мощный бронированный «кулак», а пока танков мало (одни «БТ») — «кулака» не было.

И уже в то время у Михаила Ефимовича зародилась идея применения танковых засад. Эта тактика и помогла малыми силами наносить противнику чувствительные удары. Тут уж приходилось быть « военнохитрым», все время менять позиции огневых точек, делать это и днем и ночью. Такая тактика создавала у противника впечатление, что против них действуют крупные силы.

6. В середине августа 1941 года танковые дивизии были расформированы из-за отсутствия танков. Ставка начала формировать бригады. Михаила Ефимовича отозвали в Москву и поручили сформировать в районе Прудбой 4-ю танковую бригаду. Кадры в бригаду отбирала специальная правительственная комиссия ЦКВКП(б).

Скоро бригада была сформирована, а в сентябре 1941 года ее отправили в Москву в район ст. Кубинка.

В Прудбое под Сталинградом танкисты учились военному делу. «Танкист должен иметь крепкие нервы, мужественное сердце и хладнокровие». Подпускать вражеский танк на удобную позицию — 200–300 метров и расстреливать танк в упор, все три выстрела должны поразить цель.

«С умом надо воевать. Главное — выучка и выдержка. Фашисты нацелены только убивать, а мы воюем за жизнь советских людей», — так учил Михаил Ефимович своих танкистов. И еще он говорил: «Одна голова семги стоит 80 лягушек».

В конце сентябри 1941 года враг подходил к Москве со всех сторон. Создалась угроза удара с Украины на город Орел.

4-я танковая бригада под командованием полковника Катукова приказом Ставки была погружена в эшелоны и отправлена в Орел для защиты города, но уже 3 октября 1941 года головные эшелоны бригады были остановлены у города Мценска, а Орел был занят Гудерианом.

И одной только 4-й танковой бригаде пришлось вести тяжелые бои с тремя танковыми и мотострелковой дивизиями противника.

С 4 по 11 октября 1941 года проходили тяжелые бои. Противник превосходил бригаду по численности в 8–10 раз, но враг далее [65] г. Мценска не прошел. Танковая бригада полковника Катукова громила врага и в течение семи суток сдерживала их наступление. В Мценске бригада была окружена фашистами и только по приказу Ставки отошла по единственному железнодорожному мосту через р. Зуша. Под огнем противника Катуков отвел всех до одного человека, не оставил ни одной машины и сам отошел по мосту последним.

7. За это сражение с «богом войны» Гудерианом — 4-я танковая бригада была переименована в Первую гвардейскую, и танкисты стали первыми гвардейцами-танкистами страны. М. Е. Катуков получил орден Ленина и звание генерал-майора танковых войск. Сотни бойцов и офицеров были награждены правительственными наградами. Два человека: Иван Любушкин и Анатолий Рафтопулло стали первыми Героями Советского Союза.

А еще через несколько дней М. Е. Катуков был вызван товарищем Сталиным к прямому проводу и получил приказ срочно идти в Москву, стать в районе ст. Кубинка с задачей защищать Москву со стороны города Можайска. Позже стало ясно, что положение опаснее на направлении Волоколамского шоссе, и бригада своим ходом перешла со ст. Кубинка в район ст. Чисмены в 105 километрах от Москвы.

Совместно с генералами И. В. Панфиловым и Л. М. Доватором бригада вела тяжелые оборонительные бои в течение шести месяцев, защищая Москву.

В момент наступления Красной Армии зимой 1941–1942 гг. Михаил Ефимович был назначен командующим Оперативной группой войск, в которую входила 1-я гвардейская танковая бригада, 17-я и 25-я танковые бригады, 55-я стрелковая бригада, 352-я стрелковая дивизия, 1-я гвардейская московская бригада, 40-я стрелковая бригада, 62-я десантная морская бригада и другие артиллерийские и минометные соединения.

Здесь была уничтожена истринская группировка противника и освобожден город Волоколамск. Фашисты были изгнаны за пределы Московской области.

Разгром немцев под Москвой — первый триумф советского оружия.

8. В первых числах апреля 1942 года Михаил Ефимович снова был вызван в Москву ему поручили сформировать 1-й танковый корпус, а затем перейти в район Липецка, Ельца, Задонска. Первая гвардейская танковая бригада была включена в состав корпуса.

Сосредоточение корпуса — село Воротынское, г. Ливны. Все лето 1942 года танковый корпус дрался на Воронежском фронте, [66] сдерживая напор немцев на Ливны, Елец. Немцы пытались пробиться к Москве в обход. Много дивизий противника, разбившись о стальную броню 1-го танкового корпуса, нашли себе могилу на полях Орловской и Воронежской областей. Здесь же на полях сражений по просьбе секретаря Обкома ВКП/б/ Михаил Ефимович раздал партизанам трофейное оружие.

В сентябре 1942 года М. Е. Катукова снова вызвали в Москву к И. В. Сталину.

Позже Михаил Ефимович рассказывал нам, как он волновался и думал, как войдет и как доложит товарищу Сталину о себе.

Было совсем не так, как думал Михаил Ефимович. Из двери в прихожую вышел сам товарищ Сталин. Он протянул руку Катукову и сказал, «Здравствуйте, товарищ Катуков! Заходи ко мне». Все заготовленные слова рапорта у Катукова вылетели из головы. Он только и сказал: «Здравствуйте, товарищ Сталин!»

В этот день у М. Е. Катукова был двойной праздник: он увидел товарища Сталина, разговаривал с ним и в этот же день 17 сентября был день его рождения: ему исполнилось 42 года.

И. В. Сталин долго разговаривал с Михаилом Ефимовичем о войне, о методах ведений боя, о людях, технике и о многом другом. Он выказал глубину знаний в вопросах техники, все знал о танках и хорошо понимал природу ведения танкового боя.

Так мог говорить только высокой квалификации специалист, проработавший много лет в этих отраслях. Иосиф Виссарионович говорил просто и понятно и в заключение беседы поручил т. Катукову сформировать еще более сильный корпус. Так был сформирован 3-й механизированный. Тогда это было новшество в строительстве Вооруженных Сил.

Михаил Ефимович попросил т. Сталина включить в состав 3-го мех. корпуса три бригады, которые ранее входили в состав 1-го танкового корпуса. Катуков сказал Сталину, что эти бригады уже обстреляны, имеют большой боевой опыт и что Катуков хорошо знает этих людей, а они знают его. Товарищ Сталин улыбнулся и тут же позвонил А. М. Василевскому, которому сказал: «Отдайте товарищу Катукову его войска и перевезите их по железной дороге в город Калинин». В Калинине было назначено формирование корпуса и сбор войск.

Товарищ Сталин тепло простился с М. Е. Катуковым, пожелал ему успехов в боях и еще пожелал заработать орден Суворова 1 -и степени.

М. Е. Катуков имеет два ордена Суворова 1-й степени, а вот среди портретов кавалеров ордена Суворова в музее им. Суворова [67] в Ленинграде портрета Михаила Ефимовича нет. Но это уже другая история, и к ней я еще вернусь.

9. Всю зиму 1942–1943 гг. М. Е. Катуков командовал 3-м механизированным корпусом. Шли тяжелые оборонительные и наступательные бои в Калининской области под Нелидово и городом Белый.

В феврале 1943 года последовал еще один вызов Михаила Ефимовича в Кремль.

Были страшные холода, лететь в Москву пришлось на самолете У-2, все время спасаясь от «мессершмидтов». Благополучно долетели до Тушинского аэродрома, и Михаил Ефимович как был, в ватном обмундировании и валенках, прибыл в Кремль. К этому времени ему уже было присвоено звание генерал-лейтенанта танковых войск.

В Кремле товарищ Сталин встретил Катукова приветливо и ласково, как старого знакомого, и спросил: «Справишься, товарищ Катуков, командовать армией?» Катуков ответил: «Справлюсь, товарищ Сталин».

Михаил Ефимович взял на себя тяжелую ответственность в суровые годы войны и честно выполнил свой долг, закончив войну в Берлине.

После разговора с И. В. Сталиным Катуков прислал в штаб 3-го механизированного корпуса телеграмму: «Получил новое назначение. Никитин, Дынер, Катерина со мной».

Вместе с 3-м механизированным корпусом с Калининского фронта М. Е. Катуков убыл на Ильмень-озеро к Демянскому плацдарму. В этом районе формировалась Первая танковая армия на базе 29-й стрелковой армии.

Преодолевая пургу, бездорожье, бомбежки, через две недели армия сосредоточилась в районе Демяновского плацдарма. Враг понял, что ему грозит полное уничтожение, и поспешно убрался с плацдарма, а Первая танковая получила приказ Ставки перейти в район Курска и стать у города Обояни, севернее Белгорода.

К маю армия была на месте и так запрятана, что противник не смог ее обнаружить до начала битвы.

10. Сражение на Курской дуге летом 1943 года. Первая танковая находилась на направлении главного удара немцев и вела бой с одиннадцатью танковыми дивизиями и многочисленной пехотой. За это сражение корпуса Первой танковой армии стали гвардейскими. Первая гвардейская танковая бригада за успешные боевые действия на Курской дуге была награждена орденом Ленина. До Курской битвы соединения частей не награждались. [68]

11. В конце 1943 года и в начале 1944 года Первая танковая армия проводит Казатинско-Бердичевскую операцию и освобождает эти города.

Затем рейд Первой танковой из района восточнее Тернополя на юг через Днестр на Городенко, Залещики. Эта операция закончилась освобождением Северной Буковины с городами Черновицы, Коломыя и др. За проведение этих операций Первая танковая получила название гвардейской, а Михаил Ефимович — звание генерал-полковника танковых войск и орден Суворова I степени.

Пожелание товарища Сталина сбылось.

Летом 1944 года Первая танковая армия из района Дубно-Дубнянские сады стремительным рейдом выходит в район г. Ярослава на р. Сан и овладевает Ярославом, а частью сил армии с запада наносит удар на город Перемышль; с востока удар наносила танковая армия П. С. Рыбалко.

Так, совместно, двумя танковыми армиями, были освобождены город Перемышль и крепость. В следующую ночь, соблюдая тайну и маскировку, Первая танковая делает стокилометровый марш-бросок, внезапно выходит на р. Вислу на участке Тарнобжег, Баранув, с хода форсирует р. Вислу и занимает плацдарм 100–120 километров по фронту и 50 километров в глубину. Далее совместно с подошедшими войсками Первого Украинского фронта ведет тяжелые бои с резервами противника, который успел к этому моменту укрепиться в районе г. Сандомир.

Бои были трудные и тяжелые. Армия удержала плацдарм, который имел огромное значение для дальнейшего наступления наших войск. Маршал Конев И. С. предупредил М. Е. Катукова, что товарищ Сталин придает огромное значение выходу и захвату плацдарма у Сандомира. И войска Первой танковой стремительным рейдом выполнили боевой приказ командарма М. Е. Катукова.

12. 14 января 1945 года с западного берега Вислы, южнее Варшавы, Первая танковая армия начала неслыханный в военной истории по глубине и по темпам рейд — так называемую Висленско-Познанско-Одерскую операцию (глубина 600 километров, в отдельные дни темпы передвижения до 100 километров и более, и все это в глубине вражеской территории). Освобождены города Лодзь и Гнезен. Первая танковая армия блокирует г. Познань частью сил, а главные силы армии выходят на р. Одер на участке Кюстрин-Франкфурт и с хода захватывает плацдарм на западном берегу Одера. [69]

В этой операции армия Катукова форсировала реки: Пилицу, несколько раз изгибающуюся в пути следования армии, Варту, Обра и другие мелкие реки. Река Обра проходила по государственной границе Польши с Германией. Ее западный берег был укреплен мощной стальной броней многоэтажных дотов. Здесь и зубья дракона, и надолбы, и ловушки, и минные поля — и все это танкисты Первой танковой армии преодолели, пробили брешь в обороне до подхода пехоты, устремились на реку Одер, ведя за собой пехоту.

Вскоре фронт приказал сдать плацдарм на западном берегу Одера пехотным войскам. Первая танковая армия была повернута на север и 1 марта 1945 года стремительным рейдом, рассекая Померанию на две части, вышла на Балтику и крепость Кольбер, отрезав и окружив войска врага.

8 марта 1945 года армия получила приказ: идти на помощь Второму Белорусскому фронту, которым командовал маршал К. К. Рокоссовский, с задачей очистить всю восточную Померанию, выйти на западный берег Данцигской бухты и овладеть городами Гдыня и Путциг.

Армия прошла, как смерч, по Восточной Померании, заняла побережье Балтики с городом Путциг /Пуцк/ и вместе с подоспевшей пехотой овладела городом Гдыня. Здесь противник оставил богатые трофеи и бежал к порту, думая спастись на кораблях. Но мало кто ушел. Немцы дрались здесь, как смертники, но все же не выдерживали натиска наших танкистов и сдавались, бежали...

13. После взятия города Гдыня и порта Первая танковая армия снова вернулась в состав Первого Белорусского фронта.

Армия начала готовиться к взятию Берлина.

В середине апреля 1945 года Первая танковая армия вместе с другими войсками перешла в наступление на Берлин, продвигаясь с востока на запад через Мюнхберг. Армия шла на главном направлении удара на Берлин, прямо в лоб.

Противник ждал наступления советских войск, но не знал дня и часа.

На своем пути Первая танковая армия была встречена артиллерийским корпусом и двумя механизированными бригадами в подготовленной оборонительной полосе на Зееловских высотах. Здесь местность была лесистой с бесчисленными речками, болотами, каналами и маневр ведения боя танковыми войсками совершенно исключался.

После жестоких боев на высотах армия добилась успеха на правом фланге. Образовалась узкая щель — железная дорога на город [70] Зеелов. Пришла счастливая мысль пустить ночью танки с зажженными фарами по железнодорожному полотну. Противник решил, что это войска выходят из окружения, и особенно не сопротивлялся. Катуков повернул в эту щель всю армию, а на Зееловских высотах было оставлено прикрытие.

И так шаг за шагом, в жестоких боях истребляя противника, преодолевая трудную местность, форсируя реки и каналы, отбивая тяжелые контратаки врага, обеспечивая левый фланг Первого Белорусского фронта, Первая танковая вошла в восточную и юго-восточную часть Берлина, первой форсировала р.Шпрее и, взаимодействуя с войсками 8-й армии В. И. Чуйкова, овладела Зоопарком и частью парка Тиргартен близ рейхстага. Армия вошла в соприкосновение с войсками танковой армии генерала С. И. Богданова, наступавшими с севера и северо-востока.

14. 2 мая 1945 года Берлин пал.

Немцы капитулировали. Дрались они жестоко, но были обречены на гибель. Бои в Берлине были очень тяжелые, кровопролитные, но все было кончено и враг повержен в прах.

15. Таков боевой путь Первой гвардейской Краснознаменной танковой армии, таков боевой путь Михаила Ефимовича Катукова в Великой Отечественной Войне.

В Первой танковой все части ее стали гвардейскими. Части армии получили 65 почетных наименований в честь освобождения городов и территорий. Гвардейские знамена частей украсили 127 боевых орденов. Многие части имеют на своих знаменах по 5–7 орденов.

Первая танковая самостоятельно и во взаимодействии с войсками других армий освободила на территории Советского Союза 54 города и много крупных населенных пунктов. На территории Польши освобождено 72 города, на территории Германии — 25 городов, включая столицу Германии Берлин.

За подвиги, совершенные в боях с немецко-фашистскими войсками, только орденами Советского Союза награждено свыше 35 тысяч воинов; 4,5 тысячи награждено орденами Славы, 11 человек — полные кавалеры ордена Славы — этого солдатского ордена. Всего по армии вручено 80 тысяч правительственных наград, 331 звезда Героя Советского Союза, причем три человека удостоены этого звания дважды: командующий армией Михаил Ефимович Катуков, командиры бригад Иосиф Ираклиевич Русаковский и Иван Никитич Бойко. 21 раз Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин объявлял армии М. Е. Катукова благодарность. [71]

16. Вся армия воспитывалась на героических примерах битв Первой гвардейской танковой бригады в 1941 году под Орлом, Мценском и под Москвой. Оттуда пришли традиции: «Где гвардия стоит, враг не проходит"; «Где гвардия наступает, враг не устоит"; «Один — против 20, не робей и ты победишь"; «Сам погибай, товарища в бою выручай"; «Все за одного — один за всех"; «Враг хитер, а ты будь хитрее и не считай никогда врага глупым, а готовься во всеоружии встретить его"; «Продумай опыт боев и старайся разумно и инициативно в любой обстановке выполнить задачу"; «Помни, что Сталинская гвардия и мы — пример для всей Красной Армии». Бойцы и офицеры Первой гвардейской Краснознаменной танковой армии всегда помнили эти правила и претворяли их в жизнь.

Новое пополнение получало помощь от старых бойцов и офицеров. Знакомились с правилами и методами ведения боя в соединениях. Все показывалось и рассказывалось на примерах. Учились с первого выстрела поразить цель. Молодые бойцы всегда следовали советам старших товарищей, и традиции вросли в нашу боевую жизнь.

Первая танковая армия меньше других танковых армий получала новой техники и почти всегда воевала танками, которые ремонтники П. Г. Дынера успевали вернуть к жизни. М. Е. Катуков и П. Г. Дынер были рачительными хозяевами, берегли технику. У ремонтников Дынера было золотое правило, даже закон: ничего не оставлять на поле боя врагу. Ремонтники восстанавливали танки, раненные под огнем артобстрелов, под бомбежками, и вводили их в строй в самые короткие сроки. Они работали и днем и ночью, работали посменно и делали все возможное и невозможное — только бы побыстрее вернуть жизнь танку, пушке и вручить отважным танкистам.

На Курской дуге армия вела 8 дней непрерывные, упорные бои. Измотали войска Манштейна. Не пропустили на шоссе. И после таких тяжелых, кровопролитных боев армия пошла в наступление, не получив новой техники. Войска же генералов П. А. Ротмистрова и А. С. Жадова свежими силами атаковали ослабленного противника под Прохоровкой. В этих армиях было около 3 000 танков. За 2–3 дня боев этих танков не стало. Сейчас же везде только и пишут о знаменитом танковом сражении под Прохоровкой, забывая, что враг был уже не той силы. Танкисты М. Е. Катукова перед этим их наступлением измотали и обескровели врага, и он уже не был таким сильным. Манштейну на участке армии Катукова не пройти, и он повернул. Там его встретили свежие танковые [72] силы двух армий — П. А. Ротмистрова и А. С. Жадова. Им же достались ПОБЕДА и СЛАВА.

17. Михаил Ефимович перед боями во всех полках, бригадах, сам проводил беседы с личным составом. Учил, как надо вести бой, как использовать технику, оружие, как взаимодействовать в бою с другими родами войск, внутри подразделений и экипажа. Объяснял поставленную задачу. Бойцы знали и понимали, чего хочет командующий. Товарищ Катуков вникал во все нужды солдат и офицеров. Заботился о награждениях и никогда не забывал своего обещания помощь или разобраться в чем-нибудь. Особенно беспокоился о раненых. Все знали своего командующего в лицо и за его тепло и сердечность платили ему любовью и безграничной преданностью. Воины с беззаветной храбростью выполняли все боевые задания, стараясь быть достойными и своих товарищей, и своего командующего.

Все от солдат до офицера, уважали и любили своего командующего за его хладнокровие, спокойствие, сдержанность. Все гордились им, радовались, что хорошо воюют под его началом, и называли себя «катуковцами», а Михаил Ефимович многих знал по фамилии и в лицо.

Первогвардейцы и все, кто общался с М. Е. Катуковым, говорят, что Михаил Ефимович остался у них в сердце, в памяти. Он был одновременно и прост и сложен, кристально чист и понятен людям.

Ветеранам первой гвардейской танковой бригады пришлось немало потрудиться, чтобы научить новое пополнение мастерству, передать им свой боевой опыт. Эталоном были Александр Федорович Бурда, Иван Никитич Бойко, Дмитрий Федорович Лавриненко, Павел Андреевич Заскалько и многие, многие другие.

Батальоны А. С. Бурды и П. А. Заскалько соревновались между собой.

— Догонишь? — спрашивал А. С. Бурда.

-Догоню, — отвечал П. А. Заскалько

В жизни многое зависит от поставленной перед собой цели. Когда любишь свое дело и гордишься своей частью, своим командиром, успех обеспечен.

Перед боем Михаил Ефимович говорил бойцам о чувстве ответственности и был глубоко убежден, что это присуще всем. Он говорил, что судят не по словам и обещаниям, а по конкретно исполненному делу. Разрыва между делом и словом у танкистов не было.

Иван Лукъянцев, танкист из Первой гвардейской танковой бригады, на Воронежском фронте в одной из деревень говорил [73] жителям: «Цветы с окон не убирайте, сюда пришли гвардейцы, катуковцы, они не пропустят врага в ваше село» Слово было дано и выполнено. Там, где стояли гвардейцы — катуковцы, враг не мог пройти.

Перед боями М. Е. Катуков выступал перед бойцами. Они внимательно слушали яркую, образную речь командующего. М. Е. Катуков применял закон Суворова «побеждать врага не числом, а умением», говорил бойцам: «Держаться нужно стойко, мужественно и во что бы то ни стало уничтожать непрошеного врага»

После войны Михаил Ефимович написал книгу «На острие главного удара» и множество газетных и журнальных статей. Часто бывал на заводах, в воинских частях, в учебных заведениях, в различных учреждениях. Говорил без всяких бумажек. Он пользовался большим успехом у слушателей. Михаил Ефимович не раз выступал по радио и телевидению. Как-то телевидение попросило Михаила Ефимовича принять участие в передаче о Курской битве. Михаил Ефимович отказался, объяснив, что ни один командующий, уважающий себя и слушателей, о Курской битве не может рассказать за 5 минут.

18. С конца войны и до 1948 года Михаил Ефимович занимал пост начальника Советской военной администрации Земли Саксонии в ГДР и одновременно командовал Первой танковой армией.

За период службы в Советской Армии награжден правительством званием дважды Героя Советского Союза, четырьмя орденами Ленина, тремя орденами Красного Знамени, двумя орденами Суворова I степени, орденом Кутузова I и II степени, Орденом Богдана Хмельницкого, многими медалями Советского. Союза, орденами и медалями иностранных государств — всего 43 знака. Присвоено звание «Маршал бронетанковых войск» с вручением маршальской звезды.

В 1941 году, после битвы с Гудерианом, английский король Георг IV прислал Советскому правительству орден «За боевые заслуги» для награждения товарища М. Е. Катукова.

Английское правительство считало, что в битве за Москву М. Е. Катуков защищал не только столицу нашей Родины, но спас и Англию от нашествия фашистов.

С 1948 по 1950 годы Михаил Ефимович Катуков — командующий бронетанковыми и механизированными войсками в Германии. В 1951 году окончил ВАК при Военной Академии Генерального штаба Вооруженных Сил СССР им. К. Е.Ворошилова, получил диплом с отличием. С 1951 по 1955 годы командовал в/ч 36808, [74] дислоцированной в г. Бобруйске в Белоруссии. В 1961 году избран членом Бобруйского Обкома КПСС, членом ЦК КПСС Белоруссии, был делегатом на XIX съезде КПСС. В 1953 году избран членом Бобруйского обл. совета депутатов трудящихся, в феврале 1955 года — депутатом Верховного Совета Белоруссии. В июне 1955 года назначен в Министерство Обороны в Главную Инспекцию — генерал-инспектором танковых войск. В апреле 1957 года М. Е. Катуков — заместитель начальника Главного управления боевой подготовки сухопутных войск Министерства Обороны СССР. В 1959 году ему присвоено звание маршала бронетанковых войск. С 1965 года М. Е. Катуков на заслуженном отдыхе.

Таков жизненный путь Михаила Ефимовича Катукова.

19. Жизнь Михаила Ефимовича яркая, поучительная для молодого поколения. И о ней мы должны знать, помнить и не забывать. Память у людей стала короткой. Забывают имена, лица... А что же тогда вечная память? Слова Ольги Бергольц: «Никто не забыт, ничто не забыто»?

У каждого времени свои законы, свои приметы. Многое уносит в небытие, но люди всегда будут помнить ушедших.

И когда я выступаю на уроках мужества на заводах, в школах, колхозах, институтах, я всегда говорю: «Никогда не проходите мимо памятников жертвам войны, Вечного огня. Остановитесь! Положите цветы».

Вот уже сколько лет живу на свете — а людям моего возраста свойственно идеализировать прошлое, — но мне дорога каждая деталь в минувшем. У человека можно все отнять. Но нельзя отнять воспоминаний. Наши воспоминания необходимы юношеству, чтобы им яснее становилось настоящее.

Память помогает людям в поисках пути к будущему, счастливому будущему. И человек, забывающий о прошлом своей Родины, не достоин будущего.

В деревне Шолохове Дмитровского района в Подмосковье сооружен мемориал жертвам войны. В списке погибших — 31 человек. Их имена написаны на доске. Крестьянские ребята. Всего-то населения в деревне не более 250 человек, а вот 31 житель этой деревни не вернулся с войны. А ведь они были совсем мальчиками...

Много бед на земле, но людям дана вера — в то, что они справятся со всеми бедами и с самой главной угрозой миру — войной.

За мир нужно бороться. [75]

Глава 6.
Истинный сын своей Родины

Твоя жизнь так прекрасна,
Что о ней стоит рассказать,
В ней много что русской душе мило.

И. Тургенев

1. Счастье, когда ты нужен людям. Счастье, если сделал для людей доброе, хорошее, оставил след своей жизни на земле.

Человеку нужны и воспоминания о прошлом, и раздумья о настоящем.

Хочется ничего не пропустить, обо всем рассказать подробно. Я заранее прошу снисхождения у тех, кто будет все это читать.

Во время войны я вела дневниковые записи, несмотря на запреты начальства. К сожалению, дневники эти погибли во время боев на Сандомирском плацдарме. Машину, где находились наши вещи, в том числе мои тетрадки, накрыла бомба, а мы: Михаил Ефимович, Саша Кондратенко, два солдата и я — находились неподалеку, но в глубоком блиндаже, и на этот раз все обошлось. Михаил Ефимович говорил, что смерть бегает от нас. А вот адъютант командующего артиллерией генерала И. Ф. Фролова и часовой погибли от этой бомбы. Они не успели спрятаться, уйти в щель. Прямое попадание. Мы их потом даже и не нашли.

Очень сожалею, что те записки по собственным впечатлениям от увиденного и пережитого погибли. Теперь приходится все восстанавливать по крохам. До сего времени не понимаю, почему запрещалось вести дневники. Ведь они — великая ценность, в них судьбы людей, события.

2. Живем в мире огромных скоростей, всегда спешим. Говорят, что Земной шар можно облететь за несколько часов. Мы живем теперь почти машинально.

Молодежь во многом обкрадывает себя: мебель, стенки, цепочки, джинсы и т. п. Многие молодые женщины говорили мне, что живут по принципу «где купили — сколько стоит — там уже нет». Кстати, теперь не покупают, а достают, и часто из-под полы, из-за прилавка. Это стало системой, и с этим не возможно бороться. Я не говорю, что вся молодежь такая. Нет! Многие молодые юноши и девушки пробуют свои силы, утверждают себя как личности.

И хороших людей на свете все — таки больше. Наше поколение передало эстафету в верные руки молодости.

3. Когда я встретила Михаила Ефимовича, ему шел 41 год. Он красивый и стройный. Волосы светло русые, мягкие, как шелк. Глаза серо — голубые и очень внимательные, слегка прищуренные, взгляд умного человека. Глаза всегда смеялись. Рот у Михаила Ефимовича мужественный, красиво очерченные губы. Руки тонкие, с очень подвижными, выразительными пальцами. Отличный цвет лица.

В кинофильме «Освобождение» показано, как Катуков в комбинезоне стоит в танке и кричит во весь голос: «Вперед! За Родину!». Это всегда смешило Михаила Ефимовича, и он говорил: «Это не гражданская война. Командующий танковой армии не может руководить боем всей армии из танка. Так поступать можно было бы во время гражданской войны, в коннице. Неверно все это. Ясно, что военные консультанты генералы С. М. Штеменко и Г. Н. Орел не знали, где находился во время боя командующий танковой армии. Танковая армия к этому времени была уже такой огромной махиной, что руководить боем таким образом было нельзя... Они расписались в полном незнании этого вопроса и были по существу неграмотными военными консультантами».

Стариком М. Е. Катуков не стал. Он был молод душой, умом, поступками. Никакого склероза — модной теперь болезни.

Михаил Ефимович Катуков умер 8 июня 1976 года. Вскрытие показало полное отсутствие склеротических изменений. Все сосуды чистые, и только одно сердце было в шрамах и изорвано — врачи насчитали на сердце 21 разрыв.

Михаил Ефимович если и переживал, то никогда не показывал этого. Только спустя длительное время можно было узнать, что его расстраивало. Такие переживания внутри, в себе стоили ему дорого и уносили здоровье. Мыс Михаилом Ефимовичем придерживались правила: не заставлять другого переживать то, с чем можно справиться одному. И я, и он всегда узнавали о переживаниях друг друга спустя время. Так было легче и мне, и ему.

Смеялся Михаил Ефимович заразительно, невольно заставляя всех вокруг смеяться вместе с ним. [77] Михаил Ефимович говорил, что человек начинается с внешнего вида. Быть всегда аккуратным, всегда подтянутым — этому правилу он не изменял никогда. Его нельзя было увидеть в неначищенных сапогах, в неотглаженном костюме. Шпоры всегда блестели. Даже во фронтовых условиях он старался быть предельно собранным и аккуратным. Все делал сам, и так было до самых последних дней его жизни.

Он во всем любил порядок — в костюме и на письменном столе. Чтобы все находилось на своих привычных местах. Пышных нарядов не признавал. Его одежда — китель с орденами (на фронте), брюки, сапоги со шпорами, в пожилом возрасте — брюки на выпуск и ботинки. Была одна слабость: любил хороший одеколон, но пользовался им в меру.

Михаилу Ефимовичу выпало много испытаний, но мы прожили с ним необыкновенную жизнь. Был он очень прост и нетребователен. Вокруг люди суетились, чего-то добивались, но ему ничего не надо было.

В сентябре 1966 года М. Е. Катуков выезжал в Германскую Демократическую Республику — он возглавлял советскую делегацию ветеранов войны. Центральный Комитет КПСС поручил т. Катукову провести антифашистский митинг с трудящимися ГДР. Митинг состоялся 12 сентября 1966 года на Александр-Платц в Берлине.

Накануне отъезда в ГДР зашел разговор, как ему распорядиться деньгами, которые он получил для поездки. Михаил Ефимович никогда не вел нашего домашнего хозяйства и полностью доверял это дело мне. Отдавал мне зарплату, и я распределяла наш бюджет самостоятельно. Поэтому я составила список наших пожеланий, но не была уверена, что Михаил Ефимович справится с хозяйственными задачами, которые я поставила перед ним.

Через неделю Михаил Ефимович вернулся из ГДР. Мы его встретили, приготовили ванну, праздничный обед. Но Михаил Ефимович не стал принимать ванны и обедать до тех пор, пока не «отчитался» передо мной. Все мои поручения были выполнены. Кроме того, он проявил инициативу — мне, моим близким и родным сделал прекрасные подарки. Учел вкусы каждого из нас, и все были очень довольны. А я все время спрашивала Михаила Ефимовича: что же он купил себе? Оказалось, что себе он приобрел лишь два маленьких , из нержавеющей стали, ключа для открывания бутылок с минеральной водой, очень красивых (он тогда много пил «Боржоми»). [78] В еде Михаил Ефимович был неприхотлив. Говорил, что люди должны жить просто, без хитростей.

Считал: лгать подло. Умел держать слово, обещанное обязательно выполнял. Слово маршала — закон.

Михаил Ефимович был всегда в ровном, приподнятом настроении, дух его не сдавался. Болезни и заботы одолевали его, но он превозмогал усталость, житейские невзгоды — лишь бы не огорчать меня и моих близких.

Михаил Ефимович был болен с молодых лет. В его организме была склонность к камнеобразованию. Его несколько раз оперировали по поводу болезни мочевого пузыря, позже прибавилась болезнь почек. В киевском военном госпитале его оперировал профессор Цыбульский. Операция получилась не совсем удачной и дала осложнение: дивертикул задней стенки уретры. Михаил Ефимович очень страдал. Долгие годы его лечил профессор А. П. Фрумкин. Делал прижигания. На внутренней стенке пузыря вырастала опухоль. Электрокоагуляция — мучительная процедура, и другой бы человек не смог этого переносить, а он выдерживал, да еще и шутил.

В связи с таким тяжелым заболеванием Михаилу Ефимовичу нужна была строгая диета. Некоторые товарищи позволяли себе говорить, что он много пил и оттого болен. Но это неправда. Он не мог себе позволить выпить и капли, даже после небольшой рюмки у него начинался приступ, и он всегда сетовал, что не может составить компании в застолье. Разговоры о выпивках Михаила Ефимовича — вымысел, чепуха.

В 50-е годы были трудности с питанием. Мы обратились в Управление тыла Министерства обороны СССР с письмом-просьбой прикрепить нас на питание к диетической столовой. Маршал И. Х. Баграмян, который тогда был начальником управления тыла МО СССР, поддержал просьбу Михаила Ефимовича, но нам отказали. Причина: «Товарищ Катуков М. Е. не имеет никакого отношения к Совету Министров». А вот вдова генерала И. В. Хрулева Эсфирь Самсоновна, видимо, имела отношение к Совету Министров: ей выдали паек по кремлевским нормам и прикрепили к диетической столовой. Этого пайка хватало на семью из пяти человек. Некоторые злопыхатели, такие, как наша соседка по дому Власова Зинаида Ивановна, говорили, что нас «обкармливали» и мы не знаем, куда тратить деньги.

И тем не менее Михаил Ефимович никогда не получал никаких привилегий — ни пайков, ни пакетов. И жили мы на одну [79] зарплату:

Оклад по званию — 2 500 руб. (в старом исчислении)

Оклад по должности — 4 000 руб.

Надбавка за выслугу -2 600 руб.

Итого: 9 100 руб. Подоходный налог — 1 135 руб. К выдаче на руки — 7 965 руб. Партийный взнос: 273руб.

Мы жили на эти деньги, как обычные люди. Была одна привилегия — служебная машина. Но после прихода в Совет Министров тов. Н. С. Хрущева на все служебные машины был установлен лимит — километраж на месяц. Лимит на автомашину был определен в 26 тыс. километров, и из этой цифры надо было еще сэкономить 2–3 тыс. километров. Экономия нужна была для того, чтобы шоферы, возившие Михаила Ефимовича, получали премию.

У нас была собственная дача, но жить и отдыхать там возможности не было — не хватало установленного Никитой Сергеевичем лимита. Был найден выход: мы купили автомашину «Победа» (за которой я стояла в очереди, как все, почти два года). Училась на курсах шоферов, получила права шофера 3-го класса и стала «работать» личным шофером у Михаила Ефимовича. Каждое утро я везла Михаила Ефимовича с дачи до московской квартиры (район метро «Сокол»). Здесь его ожидала служебная машина, в которую он пересаживался и ехал на службу. Я целый день в Москве ожидала возвращения со службы мужа, чтобы везти его на дачу, на отдых после тяжелой, изнурительной работы. Так и возили мы его «перекатом» до самого последнего дня его жизни.

Все, о чем я пишу сейчас, правда. Но почему-то у нас каждому, кто говорит правду, приклеивают ярлык «склочника» или завистника.

4. Михаил Ефимович не был сторонником легких путей успеха и говорил, что ему никто не помогал. Тяжелый путь от солдата до маршала он прошел, полагаясь только на свои силы и способности. Сам «сделал себя», ни на кого не рассчитывая.

В жизни бывает так, что не всегда успех и признание достается тому, кто этого заслуживает.

Вот пример. Наш сосед по дому и боевой друг по годам войны генерал М. С. Шумилов заслуживает как герой Сталинградской битвы не меньше признания, чем маршал В. И. Чуйков. В Сталинградской битве немало сделали для победы и танкисты генерала А. Г. Кравченко, но большая часть славы досталась В. И. Чуйкову, а они остались в тени.

Нередко решающее значение имеет не то, как действовал, решал, а то, как сумел представить свои действия.

Михаил Ефимович хотел видеть вокруг себя счастливых людей. Он при каждом новом знакомстве расспрашивал человека, хотел узнать его поближе. И обычно первый его вопрос: «Откуда родом?»

И всегда Михаил Ефимович знал или местность, где родился или жил его собеседник, или несколько слов на его родном языке, если это человек другой национальности: татарин, узбек, казах, белорус, украинец — Михаил Ефимович говорил на их языке. Это неизменно вызывало восторг, люди улыбались. Беседа становилась оживленной.

Новые знакомые доверительно рассказывали Михаилу Ефимовичу о себе, о семье, как самому близкому человеку, а он слушал доброжелательно и сам рассказывал бесчисленное множество веселых и грустных историй. И возникало какое-то особое состояние дружелюбия и доверия.

Михаил Ефимович часто импровизировал. Импровизации возникали у него неожиданно. И мы, его близкие и друзья, не уставали удивляться его изобретательности. Он был по-настоящему талантливым оратором и рассказчиком.

Речь его отличалась образностью, тонким юмором. Рассказывая свои истории, сказки, былины, Михаил Ефимович всякий раз допускал расхождения, но от этого его рассказ не терял своей прелести. Прибавляя какую-нибудь деталь, он сам увлекался, а его рассказ только выигрывал от этого «прибавления».

Михаил Ефимович любил детей, восхищался ими. У него была какая-то детская, дружеская доверчивость и простота в обращении с человеком, в разговоре с ним. Он считал, что все люди поступают так же, как он. Никогда никого не мог он обмануть. Когда к Михаилу Ефимовичу обращались с просьбой, вопрос часто решался тут же, на месте: он говорил, может или не может выполнить то, о чем его просят. Он не понимал обмана, не терпел фальши. Поражала его удивительная нетерпимость к лицемерию, и эта нетерпимость была так велика, что никто из нас не мог сказать ему неправды.

Михаил Ефимович всегда оставался на стороне добра, справедливости. Зависть ему была чужда и даже непонятна. Он всегда стремился помочь людям, даже малознакомым, обращавшимся к нему письмом или по телефону. Михаил Ефимович находил время для ответа. Если не мог сам выполнить то, о чем его просили, обращался в соответствующие инстанции или к своим боевым друзьям. Ему много писали, и он отвечал на каждое письмо. Это было его принципом. Будучи тяжело больным, все равно не отступал [81] от этого правила. Писал дрожащей рукой, большими буквами...

Как-то к нам приехал Лев Артемьевич Эльдаров, наш фронтовой друг. Он был главным хирургом в одном из госпиталей нашей армии. Вместе с ним приехал Илья Баграмян — племянник маршала И. Х. Баграмяна. Илья Баграмян обратился к Михаилу Ефимовичу с просьбой помочь соединению, где он тогда проходил службу. Это было трудное и сложное дело, а Михаил Ефимович не любил пообещать и не сделать. Как радовались Илья Баграмян и Лев Эльдаров, когда Михаил Ефимович нашел способ исполнить просьбу друзей.

Душевная честность Михаила Ефимовича поражала всех, кто знал его.

Много интересного рассказывал нам Михаил Ефимович из истории. Он повторял слова Н. Г. Чернышевского, что «не любить историю может только человек совершенно неразвитый и умственно отсталый».

Люди делают Историю. Характеристика человека уже дает некоторое представление о времени, в котором он жил. Не знать, что было до того, как ты родился, — значит остаться ребенком. Михаил Ефимович превосходно знал историю России и других государств: Франции, Англии, Римской Империи, Греции, Германии, Польши. Нас поражала его удивительная память на даты, события...

И когда мы пробовали проверить правильность его рассказа, всегда убеждались, что ошибки нет. Поэтому спорить с Михаилом Ефимовичем было бесполезно: он знал, что говорит.

Михаила Ефимовича возмущали хамство и невежество, и он до конца дней своих оставался верен этим взглядам. Он был правдив, завоевал добрую славу своей принципиальностью, имел твердый характер и не терпел льстецов и подхалимов. У него не было «любимчиков», как думали некоторые.

5. Кристально чистый человек — явление редкое в нашей жизни. По характеру Михаил Ефимович был деликатен. Он всегда беспокоился, не обидел ли он кого-нибудь.

Помню случай на Курской дуге. Шли тяжелые бои. Штаб армии попал в сложное положение: на него внезапно вышли немецкие танки. В штабе в этот момент оказался командир артрасчета «Катюш» (теперь уже не помню фамилии этого капитана). Он мог дать залп по вражеским танкам, но отказывался это сделать без письменного распоряжения — приказа на залп. У командующего армии времени на написание приказа не было. М. Е. Катуков вышел из себя. Михаил Ефимович выругался и буквально вытолкал капитана, [82] приказав немедленно дать залп по вражеским танкам, иначе штаб терял управление войсками и мог погибнуть. Офицер, наконец, понял, в чем дело. Залп «Катюш» был дан, и танки противника остановлены. Штаб переехал в другое место.

Через некоторое время, когда все успокоилось, командующий попросил найти капитана и привести его к нему. Капитан боялся идти к командующему: он думал, что получит разгон. Когда этого офицера нашли и привели к т. Катукову, Михаил Ефимович попросил у него извинения за грубость и сказал: « Голубчик, извините меня за то, что я обругал Вас, но было очень тяжелое положение, а Вы не понимали, что нужно делать».

Генерал-лейтенант, командующий армии извинился перед капитаном за грубость.

Своим достоинством и независимостью Катуков очень дорожил. Была у него исключительная принципиальность, честность в решениях, были преданность делу, любовь к людям, удивительная открытость души.

6. Михаил Ефимович не был замкнутым человеком. Юмор его был живой, веселый, и смеялся он широко и открыто.

В любом обществе М. Е. Катуков становился центром. Привлекал к себе внимание непринужденностью, образной, живой речью.

Он многое держал в памяти. В его голове умещались самые разнообразные знания о ремеслах, о спорте, о быте. Любил читать о приключениях и путешествиях, но не признавал детективов и не читал их. Читал словари, справочники по ботанике, фармокопее, читал о жизни рыб, растений. Любил книги, написанные путешественниками, геологами, моряками, учеными.

«Записки об ужении рыбы» Л. П. Сабанеева, «Записки ружейного охотника» Сергея Аксакова были настольными книгами Михаила Ефимовича, и он считал их прекрасными. Эти книги так и лежат на его тумбочке...

Михаил Ефимович считал, что книги — главные учителя в жизни, университет. Книги — тысячелетняя мудрость человечества. Чтение книг — встреча с другом, который не подведет, а посоветует, как прожить жизнь и принести пользу людям. Книги не предмет роскоши. Они обогащают душу. Много на свете хороших книг, но надо уметь читать . Это не все могут, а вот Михаил Ефимович понимал книгу.

Очень интересовали Михаила Ефимовича книги по военному искусству, по истории войн. Он тщательно собирал эту литературу и любовно прочитывал ее. Его любимым героем был А. В.Суворов. [83] По-моему, ум Михаила Ефимовича был неисчерпаемой кладовой знаний. Главное в жизни — уметь видеть жизнь, понимать человека.

Память Михаила Ефимовича поражала всех, кто с ним сталкивался. Я уже говорила, что он был превосходный рассказчик. Знал наизусть много стихов и мог их читать. В военное время не всегда была книга под рукой, и он часто читал наизусть, и делал это великолепно:

Без Вас хочу сказать Вам много,
При Вас я слушать Вас хочу,
Но молча Вы глядите строго,
И я в смущении молчу.

Слушать Михаила Ефимовича был истинный праздник для ума и сердца.

Знал Михаил Ефимович и неисчислимое множество частушек. Сам сочинял их. Каждое утро просыпался с песней, с готовой частушкой, и день у нас начинался с радости. Частушка была веселая. Часто по утрам Михаил Ефимович напевал песню донского казака «Гвоздик». Хозяин, уезжая из дома, начинал песню: «гво-оо-ооо-оо-ооо-о-ооо-оо-», а заканчивал ее, возвращаясь домой: «...здик!» Пел Михаил Ефимович эту песню звонко и смешно. Напевал иногда и такую озорную частушку:

Трунди баба, трунди дед,
А проснулись — хлеба нет,
Ложись, бабка, на кровать,
Будем хлеба добывать.

Мы никогда не уставали слушать Михаила Ефимовича. Многие артисты, которые бывали у нас дома, просили его что-нибудь рассказать или почитать. Нашими гостями на фронте и в мирные дни были Вера Борисовна и Сергей Петрович Алексеевы (Сергей Петрович Алексеев — сводный брат К. С. Станиславского, режиссер Малого театра), Борис Ливанов — артист МХАТа, Иван Козловский — солист Большого театра, Лидия Русланова, Игнатий Гедройц, Михаил Гаркави, Татьяна Бах, Клавдия Шульженко; ученые Анатолий Павлович Фрумкин, Владимир Семенович Левит, Аркадий Бочаров, Иван Изотов, профессор, доктор технических наук Иван Капустин, Ольга Ахманова и многие, многие другие. Беседу Михаил Ефимович начинал неторопливо, не повышая голоса. Как-то зашел разговор об одном растении, и каждый называл этот [84] цветок по-своему. Кто-то назвал его лилией. И немедленно последовал ответ Михаила Ефимовича: «Это не лилия. Похоже, но у лилии другая форма листьев». Определения его всегда были точны, убедительны и, самое главное, соответствовали истине.

Петр I считал храброе сердце и исправное оружие лучшей защитой государства. А Михаил Ефимович говорил, что нет ничего благороднее и тяжелее, чем служить солдатом. Но он всегда повторял, что если б не принадлежность к военной династии, он стал бы артистом. Способность к перевоплощению и память его были поразительны.

Лично меня всегда удивляла именно его память. Однажды читаю книгу, где встречается слово «диабаз». Спрашиваю у Михаила Ефимовича, что оно означает. И Михаил Ефимович, не задумываясь ни на секунду, отвечает: «Диабаз — горная порода, камень. Встречается на Урале, на Кавказе. Очень ценный строительный материал, бывает темно-серого и зеленовато-черного цвета. Не выветривается тысячелетиями и часто идет на поделки памятников, скульптур».

7. Михаил Ефимович любил и понимал природу.

Самозабвенно увлекался рыбной ловлей и охотой. Охотник он был настоящий и говорил: «Не обязательно убивать. Подержать ружье в руках — уже для меня огромное удовольствие. А вот рыбная ловля любит тишину, это мне тоже приятно. Тишина успокаивает и отвлекает от больших забот».

Мой муж и меня хотел приучить к рыбной ловле, но я почему-то не могла выносить червей. И все же пыталась научиться рыбачить. Было это уже после войны, в мирные дни (1945 год). Мы жили в Дрездене. Однажды я поехала с Михаилом Ефимовичем на рыбалку. Выехали рано утром. Нашли отличное место, но моя «нелюбовь» к червям пересилила и я отказалась от ловли. Сказала, что посижу на берегу, почитаю. Я уютно расположилась, а Михаил Ефимович и Саша Кондратенко, который тоже был заядлый рыбак и охотник, стали ловить рыбу. Я незаметно уснула, проснулась от холода. Взяла шляпу, хотела встать и обомлела: под шляпой в комочек свернулась змея. Не знаю, как я сумела отойти от змеи, совершенно не помню этого. Я очень испугалась, и с тех пор меня нельзя заманить на рыбалку никакими уговорами.

После этого случая на том же месте Михаил Ефимович поймал на спиннинг огромную щуку. Щука тяжелая, непокорная, трепещет под рукой. Позже Михаил Ефимович и Саша рассказывали: шла борьба между щукой и Михаилом Ефимовичем, и все же он [85] победил рыбину; когда ее выловили и взвесили, то оказалось, что она весит 11 кг! Щуку приготовили по специальному рецепту — фаршированной. Позвали друзей и провели очень интересный вечер.

Михаил Ефимович был фанатиком рыбной ловли. До тонкостей знал этот вид спорта. Ему было ведомо множество способов ловли рыбы. Имея самые последние модели спиннингов, предпочитал ловить рыбу на простую удочку. Собираясь на рыбную ловлю, подолгу любовался блеснами. Собрал их целую коллекцию. Ловил рыбу с упоением, вкладывал в это дело всю душу. Он говорил, что выражение «молчит, как рыба» неверно. Рыбы болтают. Например угри. Есть рыбы с очень интересными названиями: «петух», «собака», «попугай», «клоун». Все эти интересные вещи я впервые узнала от Михаила Ефимовича.

Если выдавалась свободная минутка, готовились с Сашей к рыбной ловле — тщательно, с большим знанием дела. Червей готовили заранее. На даче, уже после войны, червей разводили в навозной куче и сортировали.

Михаил Ефимович был истинный охотник и рыбак. Ловко, с одного раза насаживал на крючок червяка и взмахивал удилищем... Со свистом взлетала леска. Алый поплавок из гусиного пера кувыркался в воздухе над его головой и как-то красиво летел вперед и опускался на воду. За первым поплавком второй, третий... Михаил Ефимович всегда брал с собой несколько удочек. Он говорил: чтобы клевало хорошо, надо не думать о ловле — нужно закурить и посмотреть в сторону. Он знал, что ловится лучше всего в узких местах, в неподвижных заводях, в тени и когда безветренно и тихо. Караси тогда ленивые. Перед дождем, грозой рыба не клюет. Михаил Ефимович любил приговаривать: «Не ловись рыбка большая — ловись маленькая, средненькая». Именно самая крупная рыба у рыбаков всегда уходит, срывается с крючка. По мнению Саши Кондратенко, который страдал страстью к преувеличению (как истинный рыбак), размер такой рыбы — от пальца до локтя.

Помню, перед Курской битвой, в период затишья Михаил Ефимович и Саша ловили карасей. Он тогда мне и Саше сказал: «Уж очень тихо, вода совсем неподвижна». Много тогда они наловили карасей и окуньков, и наша официантка Нина нажарила их, как сухарики. Было очень вкусно.

Помню и рыбную ловлю на Днестре, тоже в период затишья. Михаил Ефимович и Саша поймали рыбу размером больше нашего «газика»! Голова рыбы лежала наверху машины, а тело и хвост свисали на землю. Кажется, это был сом. Эту рыбину отдали на хоз. двор.

После войны Саша и Михаил Ефимович в свободное время тоже уезжали на рыбалку. Много тогда ловилось рыбы.

В окрестностях исторического замка в Морицбурге по просьбе Михаила Ефимовича наши солдаты вырыли два пруда и наполнили водой. На свои личные деньги Михаил Ефимович купил мальков и запустил их туда. И по сей день эти пруды в Морицбурге называют «Прудами генерала Катукова». Спустя 40 лет в ноябре 1985 года в этих прудах был пойман карп огромного размера — его засняли фотокорреспонденты и поместили снимок в газете «Советская Россия».

А подготовка к охоте на первого зайца! Все делалось на самом высоком профессиональном уровне, серьезно, тщательно. Во время охоты Михаил Ефимович преображался. Это был истинный охотник. Приедет с охоты усталый, но не будет ничего делать до тех пор, пока не приведет в порядок себя и ружья. Надо снять пыль с сапог, почистить китель... Небольшой отдых — и снова к своим любимым ружьям. Чистка ружей, набивание патронов были настоящим ритуалом.

С 1960 года мы стали жить в Подмосковье, на даче. Михаил Ефимович горевал, что природа в этих краях испортилась и теперь негде поохотиться на зайца, в водоемах перестала ловиться рыба и негде поудить.

Некоторое время Михаил Ефимович ездил на рыбную ловлю и на охоту в Завидово (Московская обл., устье р. Шоши), где многие годы был охотничий заповедник Министерства обороны СССР. Там, в Завидово, встречались все видные военачальники, любители поохотиться и порыбачить: маршалы Тимошенко, Рокоссовский, Малиновский, Конев и другие.

После того как окончилась война и пришла старость, единственное место, где могли встретиться боевые товарищи, подержать в руках ружье, поговорить, было Завидово. Здесь были очень хорошая гостиница, кино, бильярд. После войны все жили разобщено — по своим дачам в разных местах Подмосковья. Завидово было центром, который их связывал, там продолжалась их дружба, которую скрепляли воспоминания о пережитом.

Когда руководителем Советского государства стал Никита Сергеевич Хрущев, в СССР с официальным визитом прибыл премьер-министр Франции Де-Голль. Стало известно, что он любит поохотиться. Организовать хорошую охоту можно было только в Завидово.

Де-Голль и Н. С. Хрущев провели несколько дней на охоте в Завидово. [87] Де-Голль уехал, а Завидово у Министерства обороны отобрали и отдали в распоряжение Совета Министров СССР. И пришло распоряжение: никого больше из военных туда не пускать. Теперь в Завидово охотился и ловил рыбу только Никита Сергеевич.

Как-то после этого запрещения поехал в Завидово маршал К. К. Рокоссовский, но ему было отказано в пропуске на территорию заповедника.

Не стало охоты, рыбной ловли. Не стало общения, встреч, бесед, не стало движения, и все охотники и рыболовы — наши прославленные маршалы и генералы, люди уже немолодые, стали сидеть по домам, на своих дачах, а потом стали уходить из жизни.

8. Михаил Ефимович обожал русский лес. Он родился на краю деревни, у знаменитых Муромских лесов, и всегда считал лес извечным источником здоровья, радости, веселого настроения. В лесу Михаил Ефимович замечал все: пни, кочки, грибы — и все ему было интересно.

С 1951 по 1955 годы мы жили в Белоруссии, в г. Бобруйске. Как-то поехали по грибы. Михаил Ефимович первый заметил жилье бобров, которые обитают и на суше, под водой. Он заметил поваленные бобрами деревья, пни, стесанные на конце ветви и другие признаки присутствия этих животных, на которые я и не обратила внимания. Дома Михаил Ефимович рассказал нам о жизни бобров, их повадках, о чем мы не имели представления.

Особенно любил Михаил Ефимович гулять по лесу в ноябре. Он говорил, что в другое время лес не бывает таким удивительно красивым. Сейчас в лесу и осень, и зима. Снег еще не лег на землю ровно, а березы уже запорошены снегом. На поляне кое-где виднеется трава, и еще не все деревья в снегу — такой красоты в лесу, как в это время, не увидишь.

Очень расстраивался Михаил Ефимович, видя, как погибают деревья на берегу канала Москва-Икшинское водохранилище. Берега не укреплены, и вода подмывает их, губит лес. Деревья в полном расцвете, молодыми падают в воду и гибнут.

За 40 лет нашего проживания на берегу этого канала вода «отвоевала» у леса 15 метров.

Это очень огорчало Михаила Ефимовича, и он возвращался с прогулки грустный. А еще больше бывал огорчен, когда видел, как туристы-однодневки на высоту своего роста срубали молодое дерево для костра, выжигали траву, бросали бутылки, банки, прочий мусор. Он говорил с грустью о том, как мало у нас еще людей, которые любят лес по-настоящему. [88]

У нас в стране много лесов, ив этом особая краса нашей Родины. Нужно ценить и беречь лес не только для себя, но и для будущего. Он говорил нам, что при виде безжалостно срубленного дерева испытывает тоску, как будто бы вместе с этим деревом он потерял что-то живое, бесконечно для него дорогое, без чего ему теперь будет трудно жить. Считал, что с потерей дерева он терял и близкого человека. Приходил грустный. Долго молчал, полный раздумий о совершенном варварстве и жестокости.

Сердце каждого человека не должно черстветь, а люди обязаны оставаться людьми. Они должны стремиться в любых условиях украшать свою жизнь, должны уметь радоваться и цветению растений, и пению птиц, и журчанию ручейка. После войны, живя в ГДР и в Белоруссии, Михаил Ефимович заражал всех нас своим желанием сажать деревья, разводить пруды.

На свои деньги покупал саженцы, семена цветов, мальков для прудов.

Обычай оставлять по себе память, сажая деревья, — один из древнейших. На даче Михаил Ефимович посадил кедр, дубки, липы, сосны. Они растут, стали уже большими и напоминают нам об ушедшем нашем друге каждый день, каждый час, каждую минуту.

9. Михаил Ефимович был ласков к людям. Он хотел научить нас любить природу, понимать прелесть моря, реки, леса. И в этом он преуспел. Племянники: Игорь, Толя, Сережа, внук Митя, мужья моих сестер Иван Тихонович, Анатолий — все понимают природу. Митя научился находить грибы, перенял это умение от Михаила Ефимовича. Все мужчины нашей семьи и мы, женщины, оберегаем лес, убираем за «туристами».

Давно уже нет с нами Михаила Ефимовича, но мы все его вспоминаем. Он всегда с нами во множестве земных дел.

Не было Михаилу Ефимовичу равных, когда речь заходила о приметах погоды.

Много крупных военачальников — крестьянских сыновей я знала, но никто из них не знал так хорошо природу и ее законы, как мой муж. Утром он обязательно скажет, какая была роса вечером; как вел себя ветер — усилился к вечеру или ослабел; какого цвета была заря и как садилось солнце — в тучу или в белое облако; как летали ласточки, как вели себя лягушки, паук в паутине — сонно-лениво или суетился, подстерегая муху. Если к вечеру облака заволокли все небо, муравьи спрятались в муравейник, к ночи усилился ветер, лягушки вылезли из болота, стрижи и ласточки низко летают над землей, солнце село в тучу — это к дождю, к ненастью. [89] Как много видел и знал Михаил Ефимович, а мы проходили мимо! И как помогало ему знание природы в его многотрудной военной жизни!

Для многих людей все деревья — это просто деревья, все цветы — просто цветы. Михаил Ефимович же считал, что каждое дерево, каждую птицу надо знать в «лицо» и по имени. И он это умел.

За всю свою жизнь и только во время войны я встретила еще одного человека, который обладал такими же знаниями. Это был наш водитель бронетранспортера Василий Дорожкин, родом из Москвы. Сколько у них с командующим было разговоров о деревьях, о птицах!

Наша фронтовая дружба не кончилась, и в мирное время Вася Дорожкин не один раз навещал своего любимого командующего, уже больного, на Трудовой.

На войне уникальное знание деревьев, леса, птиц, животных очень помогало Васе Дорожкину. Жизнь на войне проходила у нас по лесам. Вася Дорожкин прекрасно ориентировался в лесу. И, что самое удивительное, часто поездки были в темноте, но он ни разу не ошибся. Вася был маленький, юркий, но плотный, была у него огромная сила в руках. Сам рыжеволосый, всегда улыбающийся, Вася умел радоваться жизни. Он хорошо знал птиц, их привычки и умел подражать их пению. Это был редкий дар. На войне его умение ориентироваться ночью в лесу, никогда не ошибиться и не подвести было счастьем для всех нас.

Сколько нового, таинственного и прекрасного открыл мне, городской жительнице, Михаил Ефимович. Разве можно в городе увидеть рассвет в 5 часов утра или увидеть туманы, услышать пение птиц на рассвете, красивые дали.

До сих пор как было: уход на работу, приход с работы, отдых. И все это в городских условиях. Не часто горожанину выпадают счастливые моменты приобщения к природе.

А тут: на верхушке старой ели вдруг застучал своим клювом, как долотом, пестрый дятел. И ежедневно чудеса: восход и заход солнца, звездное небо, луговые дали с синими лесами, серебряные речки и вдруг совсем черное небо в тучах, быстро бегущие облака. Насекомые под ногами, утреннее пение птиц. Можно понаблюдать и за жизнью муравьев.

До тонкости знал Михаил Ефимович все о жизни шмелей, о размножении угрей, о том, где живут розовые фламинго, белые гуси, об их привычках.

Как все это было интересно и увлекательно! Никогда мы не уставали [90] слушать Михаила Ефимовича. Он не чуждался просторечных оборотов, но не любил их употреблять чрезмерно. Только иногда для выразительности скажет что-нибудь такое.., что могло и не понравиться некоторым. Но у него все эти обороты получались на таком юморе, а он сам так заразительно смеялся, что тотчас же раздавался дружный хохот окружающих. И становилось ясно, что сделал это Михаил Ефимович для пользы дела.

10. Мы любили друг друга. Михаил Ефимович был спокоен, выдержан. Я по характеру — огонь. Михаил Ефимович старше меня на 13 лет. В сравнении со мной у него был огромный жизненный опыт. Он знал и понимал армию, ее законы. Я, сугубо гражданский человек, многого не понимала. Не понимала, почему женщина при входе командира должна вставать. Я привыкла работать и чтобы меня за работу благодарили, а не делали выговоров.

Годы, прожитые с Михаилом Ефимовичем, прекрасны. Это счастье. Я благодарю судьбу, что мне в спутники был дан этот замечательный человек. Он был верный, задушевный друг. Любовь и преданность наша были поистине велики. «Муж для жены — что корона для шаха».

Шутка у нас была в большом ходу. Мы и вдвоем с Михаилом Ефимовичем умели смеяться. Умели разговаривать, а главное — умели молчать. Читали мы оба много. Читали русскую, западноевропейскую литературу. У нас подобралась хорошая библиотека. Книжная жизнь не прошла для меня даром. Книги помогли правильно смотреть на мир и события, давать оценку, развили вкус к литературе.

Михаил Ефимович как-то совершенно по — особенному любил животных. У нас на даче всегда были котята, собаки, египетские голуби, попугаи, рыбы. Рыбы жили в аквариумах и на воле-в фонтанах в саду.

Когда мы жили в Бобруйске, мне часто приходилось уезжать и оставлять Михаила Ефимовича на попечении моих родных. Чтобы Михаил Ефимович не скучал, я подарила ему маленького котеночка. Михаил Ефимович начинал его «воспитывать», ухаживать за ним, и когда я возвращалась, демонстрировал мне свои успехи в воспитании. Сажал котеночка на стол или на шкаф и терпеливо вытирал ему носик и глазки, а котеночек переносил все эти «процедуры» спокойно. Михаил Ефимович говорил мне: «Смотри: я кошачья мама», — и сам радовался и смеялся, как малый ребенок. И сколько у него было нежности к этому маленькому зверьку! Египетские голуби жили у нас дома. Они свободно вылетали [91] из клетки и садились Михаилу Ефимовичу на плечо, и он гулял с ними по комнатам. Голуби сидели спокойно и медленно поворачивали свои красивые головки из стороны в сторону.

В Дрездене у нас в саду был фонтан. Там Михаил Ефимович держал своих больших карпов, которых наловил на удочку. Каждое утро он их кормил и, когда подходил к фонтану, то карпы выпрыгивали из воды и поднимали свои морды вверх в ожидании корма, не прятались в зелени. Если же с кормом подходила я или кто-то другой, рыбы немедленно исчезали в зелени фонтана.

Михаил Ефимович очень любил живую природу». Все живое украшает нашу жизнь, — говорил он, животные очень преданы человеку. «Михаил Ефимович очень любил кормить птиц. У нас в доме было много собак разных пород. Все они были очень привязаны к Михаилу Ефимовичу. На нашей даче белки живут целыми семьями. Михаил Ефимовича они не боялись, и он любил кормить их с руки. Свои у нас зайцы, ежи, птицы. Появлялся несколько раз лось.

Во время войны штаб нашей армии располагался на территории Польши в лесах графа Потоцкого. Как-то рано утром Михаил Ефимович заметил жабу и внимательно проследил ее путь. Оказывается, жаба жила в дупле огромного дуба — шесть человек, взявшись за руки, не смогли бы охватить его. Дуб был очень старый, его дупло было цементировано. Жаба выходила на охоту и кормежку, и, чтобы не помешать ей, Михаил Ефимович организовал охрану ее пути, поставил чашку с молоком и хлебом, и каждый вечер мы подкармливали жабу насекомыми.

Михаил Ефимович был из тех редких натур, у которых с глубиной ума сочетаются необыкновенная тонкость, сердечность, душевная щедрость и благожелательность к людям, любовь к птицам, рыбам, ко всему живому...

Он хотел видеть вокруг себя только счастливых людей. Ему была не свойственна лживость. Самые разные люди обращались к нему. Он умел слушать, был терпелив и внимателен. Говорил, что умение слушать начинается с умения молчать, а молчать он тоже умел. Главное — нужно незаметно подсказать человеку, какое ему принять решение, а не учить.

Всю жизнь Михаил Ефимович руководствовался высокими гражданскими принципами. Он воспитал целую плеяду молодых военных, которые впоследствии стали крупными военачальниками и героями. Это Иван Федорович Дремов, командир корпуса, Герой Советского Союза, после войны командующий округа. Это Амазасп Хачатурович Бабаджанян, командир корпуса, Герой Советского [92] Союза, позже командующий округом и Главный маршал бронетанковых войск. Это Матвей Тимофеевич Никитин, прошедший путь от младшего офицера до генерал-полковника танковых войск. Это и Павел Григорьевич Дынер, дослужившийся до звания генерала.

В нашей прославленной танковой армии М. Е. Катуков воспитал сотни Героев Советского Союза. Правильно говорится: от доброго дерева добрый плод.

Из-за зависти недругов Михаил Ефимович был не раз обойден наградами. Но надолго замалчивать полководческое искусство и храбрость Катукова не удавалось. Успехами Катукова на войне очень интересовался товарищ Сталин.

11. В период передышек между боями Михаил Ефимович выезжал в части, заводил беседу с подчиненными. Его тотчас окружали люди, и начинался непринужденный разговор.

Первых гвардейцев первой танковой бригады Михаил Ефимович знал в лицо и все знал о них. Дружил с ними до конца жизни.

В 1951–1952 гг. Михаил Ефимович после учебы в Академии им. Ворошилова получил назначение на службу в Белоруссию в г. Бобруйск. Он вступил в командование танковой армией.

Город Бобруйск после войны был еще плохо благоустроен. На каждом шагу следы войны. И кроме военных дел Михаил Ефимович занялся вопросами строительства жилых домов для семей военнослужащих. В то время еще многие жили в землянках. Огромными стараниями М. Е. Катукова были построены многоэтажные благоустроенные дома со всеми удобствами, и почти все семьи из землянок переехали в хорошие квартиры. В городе Бобруйске Михаил Ефимович оставил о себе хорошую память.

12. Михаил Ефимович очень любил розыгрыш. Моя подруга и наш общий фронтовой друг Евгения Алексеевна Степанова тоже понимала юмор и любила разыграть простака. Первой на их розыгрыш всегда попадалась я. Женя и Михаил Ефимович искренне радовались и хохотали, если им удавалось провести меня.

С Евгений Алексеевной мы познакомились, когда армия находилась в резерве Ставки и располагалась в районе г. Сумы. Я заболела, прислали врача Евгению Алексеевну Степанову. Она служила в терапевтическом госпитале, который входил в состав нашей армии. Женя как-то сразу пришлась всем нам по сердцу. Я и Михаил Ефимович полюбили ее. Женя, уже немолодая женщина, ровесница Михаилу Ефимовичу, была наделена природным умом и добротой, была справедлива, проста в обращении, обладала иронией, [93] смешанной с доброжелательностью. Это была обаятельная черта ее натуры. Женя стала моим сердечным другом. Дружбу, любовь, уважение друг к другу мы сохранили до самого конца жизни. Женя ушла из жизни раньше Михаила Ефимовича, в апреле 1975 года. Эту утрату мы перенесли очень тяжело.

Михаил Ефимович любил игры в неправильные слова: «пероги», «Гринландия», «трекотаж», «трихехешка» и др. Больше всех неправильных слов придумывал Михаил Ефимович, выискивая неправильные слова, такие, как «Мирспасар"- по-русски это означало главнокомандующий. Придумывал редкие фамилии, как «Поморкжоньсухоходящинекий». Придумывая, Михаил Ефимович часто ставил нас в тупик, и мы все удивлялись, как он запоминал такие слова и как правильно произносил их сразу, без тренировки.

Обожал Михаил Ефимович и мальчишеские хитрости, по-детски радовался и увлекался. Он мог радоваться лучу солнца, детским играм и этой своей необыкновенной увлеченностью заражал всех нас. И сколько же в нем было доброты!

Есть люди, которые любят дарить, и Михаил Ефимович принадлежал к этой категории людей. 100 рублей (в старом исчислении) ежемесячно он тратил на покупку сувениров-подарков. Дарил мне, моим сестрам, маме, медсестрам, секретарям, машинисткам и многим другим.

У нас не было своих детей, но дом был полон детских голосов и смеха, В нашей семье вместе с нами жили и воспитывались дети моих сестер — три мальчика: Толя, Игорь и Сережа. Михаил Ефимович любил детей и был к ним внимателен. Он завоевывал их сердца рассказами бесконечных волшебных сказок и таинственных историй. Вел с ними увлекательные беседы, загадывал много задачек, шарад и от души радовался удачным, правильным ответам. И дети тянулись к нему. Он говорил маленькому Мите — сыну нашего приемного сына Анатолия: «Я могу превратить тебя в белку, нет — лучше в крокодила». И Митя верил ему, но не боялся. Митя был абсолютно уверен, что Михаил Ефимович его не обидит. Друзья они с Митей были большие. Михаил Ефимович научил Митю любить лес, собирать грибы. Митя прошел хорошую школу, и сейчас он у нас главный мастер по сбору грибов: знает заветные места и никогда не ошибается в определении сорта грибов и их названий.

Частыми гостями на Трудовой были мой друг Галина Михайловна Клевенкос маленькой дочкой Галочкой. Михаил Ефимович очень любил играть с Галочкой. Девочка была музыкальна, хорошо танцевала, и Михаил Ефимович прозвал ее балеринкой. Галочка [94] также неплохо рисовала, и они с Михаилом Ефимовичем вполне серьезно обсуждали композицию рисунка, оттенки красок. Галочку прозвал «мастером-фломастером», и ей это очень нравилось. Галочка действительно стала балериной, успешно окончив школу балета при ГАБТе.

Как-то мы ехали от Буденных — были у них в гостях на даче в Баковке. С нами в машине был маленький Игорь — сын моей сестры Евдокии Сергеевны. Михаил Ефимович спросил Игоря, кем он хочет быть, когда окончит школу, куда пойдет дальше учиться. Игорь отвечал очень серьезно: «Я далеко пойду». Вдруг он увидел здание Московского Университета и спросил, что это за здание, Михаил Ефимович ответил: «Это Университет, там учатся студенты, а преподают им профессора и академики». На это Игорь не задумываясь сказал Михаилу Ефимовичу: «Вот и я буду учиться на академика».

Михаил Ефимович первым затевал разговоры с детьми. Помню, на Калининском фронте в одной из деревень нам встретилась группа детей. Михаил Ефимович остановил машину и обратился к ним: «Здорово, китайцы!» Дети хором ответили: «Мы не китайцы, мы люди».

Михаил Ефимович знал и понимал музыку. Хорошо играл на мандолине. Любимые его мелодии: «Выйду ль я на реченьку», «Ах ты, сад, ты мой сад». Эти песни были любимыми и у моего отца, и Михаил Ефимович доставлял ему радость, когда играл их на мандолине. И они начинали вместе петь. Для меня Михаил Ефимович играл старинный русский романс «Гори, гори, моя звезда».

Мандолина цела, и мы ее храним, как драгоценную реликвию, к которой прикасались руки Михаила Ефимовича.

В 50 лет Михаил Ефимович прекратил курить и с тех пор только нюхал табак. Руки держал на столе, а в них неизменную табакерку с нюхательным табаком, которую он почему-то любил вертеть в руках.

Дверь у нас в доме не запиралась, и всякий мог к нам прийти.

Ему писали со всех концов страны и из-за рубежа. О Михаиле Ефимовиче узнали еще в ноябре 1941 года. Ежедневно Михаил Ефимович получал десятки писем и, несмотря на свою занятость и нездоровье, ни одно письмо не оставлял без ответа. Будучи человеком исключительно любознательным, он не тяготился новыми знакомствами.

Михаил Ефимович был хлебосолен и щедр. К столу приглашали всех, кто бы к нам ни приехал. В беседу вступал легко, охотно, [95] и с людьми разговаривал как с равными себе. К нам приезжали и приходили запросто. Он был прост и радушен и никогда не отказывал во встрече. Несмотря на тяжкий недуг, Михаил Ефимович сам спускался с лестницы, встречая гостей, и когда гости уходили, провожал их до ворот нашего дома на Трудовой.

От Михаила Ефимовича никто не уходил с обидой в сердце. С самыми разнообразными просьбами обращались к нему, и он помогал, ободрял, иногда участливое отношение, теплое слово окрыляли, Михаил Ефимович, не полагаясь только на себя, на силу бумаги, все свои обещания и указания проверял. Саша Кондратенко говорил мне, что Михаил Ефимович все помнит, все держит в голове, и ему нельзя солгать, сказать неправду.

В доме был гонг, которым собирали всех к столу: обеду, вечернему чаю, ужину или просто для беседы. Летом часто беседы вели у костра. Пекли картошку, пели песни, и Михаил Ефимович обязательно что-нибудь нам рассказывал. На отдых расходились с шутками, смехом — так он умел заражать всех весельем. Михаил Ефимович был душой нашего дома.

Была у него какая-то детская доверчивость к людям. Он не понимал, как можно обмануть, слукавить, тем более сделать подлость. Его простодушие располагало людей к нему.

Жили мы просто, но многие думали, что у нас в доме подают на тарелочках с золотыми каемочками». Соседка по московской квартире З. И. Власова говорила во дворе, что нам «и в руках, и в зубах несут», что она хорошо знает, какие нам выдают пайки и пакеты, и что мы все получаем тоннами и давно уже живем при коммунизме (так она понимала коммунизм). Но ничего подобного в нашей семье не было, и это легко можно проверить. М. Е. Катуков никогда не получал пайков не то что тоннами, но даже в граммах, никаких спецпакетов.

За два дня до смерти Михаил Ефимович получил письмо от ветерана нашей армии инвалида С. М. Веревкина. Позволю себе привести весь текст письма.

Город Москва

Министерство Обороны СССР. Маршалу бронетанковых войск тов. КАТУКОВУ М. Е.

Уважаемый товарищ маршал!

Пишет Вам бывший начальник контрразведки 31-и механизированной бригады, ныне пенсионер Веревкин Семен Максимович. [96]

Тяжелое горе вынудило меня обратиться к Вам. 3-го мая 1975 г. , в канун 30-летия Великой Победы, мне ампутировали левую ногу. Через месяц после операции ослеп на оба глаза и вот уже полгода нахожусь в областной больнице г. Бреста. Ампутировали мне ногу в результате гангрены, а она явилась следствием тяжелого заболевания (облетерирующего артеросклероза обеих ног), которым я страдал много лет из-за того, что отморозил обе ноги на фронте.

В 1943 году 21-я гвардейская механизированная бригада, входившая в состав 1-й танковой армии, участвовала непосредственно в боях на Курской дуге. Там я получил ранение осколком в лицо и контузию.

30 лет спустя после войны, как следствие этого ранения, наступила слепота, т. к. осколок до сих пор находился у меня в лицевой части возле глаза.

За участие в боях я награжден боевыми орденами, а также грамотой за Вашей подписью.

И вот шесть месяцев моего горя и страданий никак не может решиться вопрос о присвоении мне II-й группы инвалида Великой Отечественной войны из-за отсутствия справки о том, что я действительно принимал участие в боях 21-й гв. бригады в 1-й танковой армии, и 21-я гв. им. Суворова и Богдана Хмельницкого орденов была переименована из 10 механизированной бригады, которая не значится в боях. На справке санчасти стоит штамп и печать той бригады, в которой я ранее служил.

Из старых боевых товарищей помню командира танкового полка Героя Советского Союза Ивана Бойко, начальника санчасти 21-й механизированной бригады Зайцева, начальника 20-й танковой бригады Степана Хоменко.

К сожалению, в настоящее время их судьба мне неизвестна. Начальником разведки 1-й танковой был полковник Филиппов, местонахождение которого мне неизвестно. В том бою, на Курской дуге, где получил ранение и контузию, погиб начальник политотдела бригады Пятипалов.

Уважаемый товарищ Маршал!

Убедительно прошу Вас дать указание для проверки данных и выслать мне справку по адресу:

БССР, г. Брест-23, 224023, ул.Московская, 382/2, кв.90. Веревкину Семену Максимовичу «.

Михаил Ефимович и сам уже был тяжело болен, через два дня он умер. Но успел ответить Веревкину С. М. и послать ему необходимый документ. Тотчас же по получении письма написал справку и послал меня в Секретариат заверить документ и отослать т. Веревкину С. М.

Вот ее текст:

«Справка

Настоящим подтверждаю, что товарищ Веревкин Семен Максимович служил начальником Особого Отдела 10-й мехбригады 3-го корпуса 1-й танковой армии.

После Курской битвы, летом 1943 г. , 3-й мехкорпус стал гвардейским и переименован в 8-й мехкорпус, а мехбригада была переименована в 21-ю гвардейскую механизированную бригаду,

Бывший командующий Первой гвардейской Краснознаменной танковой армии.

Маршал бронетанковых войск Дважды Герой Советского Союза

М.Катуков, 6-го июня 1976 г.

Подпись маршала бронетанковых войск М. Е. Катукова удостоверяется

Начальник секретариата полковник А. Томин 6-го июня 1976 г. »

Уже после смерти Михаила Ефимовича пришло письмо от т. Веревкина С. М. о том, что справку от т. Катукова М. Е. он получил и это помогло ему получить документы, необходимые для оформления инвалидности.

А вот пример из нашей сегодняшней жизни. Обстоятельства так сложились, что мне пришлось обратиться к генералу армии т. Лизичеву А. Д. — начальнику Главпура СА и ВМС СССР с просьбой о приеме. Речь шла о жизни двух молодых женщин. Я располагала неопровержимыми документами и фактами. Письмо-просьба вначале было послано по официальному каналу, но ответа так и не поступило. Обратилась на домашний адрес т. Лизичева, но не добилась ни ответа, ни приема. Привожу текст писем к т. Лизичеву А. Д.

«Министерство Обороны СССР

Начальнику Главного политического Управления СА и ВМФ СССР

Генералу армии тов. ЛИЗИЧЕВУ А. Д,

Уважаемый Алексей Дмитриевич!

К Вам обращаются:

1. Полковник в отставке, ветеран Вооруженных Сил, политработник, участник Великой Отечественной войны, член КПСС Лапшихин Василий Филимонович;

2. Вдова маршала бронетанковых войск Дважды Героя Советского Союза Катукова М. Е. , ветеран труда, ветеран войны, член КПСС Катукова Екатерина Сергеевна. [98]

Я, полковник Лапшихин В. Ф., работал с Вами в Управлении политорганов С ВС Главпура с 1957 по 1963 годы.

Катукова Е. С. знакома Вам с 1985 г. , со дня празднования в ГДР Победы в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов.

Уважаемый Алексей Дмитриевич!

Речь идет о политработнике, преподавателе кафедры философии и марксизма-ленинизма, который потерял чувство совести, чести и достоинства советского офицера.

Секретари партийных комиссий двух академий: ВПА им. Ленина в г. Москве и Академии связи и М. С. М.Буденного в Ленинграде считают поведение этого офицера не достойным звания советского офицера и политработника, но не могут справиться с ним, т. к. его защищают и опекают высокие начальники подчиненного Вам Управления.

Речь идет о жизни двух молодых женщин, которых этот офицер своими действиями губит.

Мы знаем Вашу занятость, но убедительно просим принять нас для беседы и ознакомления с материалами. Мы знаем также Вашу чуткость и справедливость и очень надеемся, что Вы не откажете нам.

С уважением /В. Ф.Лапшихин/,/Е. С. Катукова/ Телефон 331–66–67. 117246, г. Москва, ул.Обручева, д. 49, кв.17. 125057, г. Москва, Ленинградский прспект, д. 75,кв. 189, Телефон 157–22–07.

31 марта 1987 г. »

Ответа не поступило.

В июне 1987 г. я решила написать письмо т. Лизичеву А. Д. лично по неофициальному каналу, полагая, что наше письмо чиновники из Политуправления не доставили ему.

«Уважаемый Алексей Дмитриевич!

Приношу извинения, что обращаюсь по неофициальному каналу, на домашний адрес.

Дело в том, что 31 марта 1987 г. мы обращались к Вам по служебному адресу, но до сих пор не получили никакого ответа.

Писали Вам я, Катукова Е. С. , и Лапшихин В. Ф. , полковник в отставке, бывший политработник, с которым Вы работали вместе в Политорганах с 1957 по 1963гг.

Мы просили у Вас личного приема для беседы, которая не заняла бы 15 минут.

Но Вас так оберегают Ваши подчиненные, что, очевидно, Вам о нашей просьбе не доложили. Последние неуважительно и несерьезно отнеслись к нашей просьбе. [99]

Я не могу поверить, чтобы Вы отказали в беседе вдове Героя Отечественной войны. Я знаю Вас как отзывчивого, чуткого и справедливого человека. Но Ваши подчиненные оказывают Вам плохую услугу, создавая о Вас мнение как о сухом, черством человеке.

К тому же они, работники партийного аппарата, не выполняют требований и постановлений нашей Партии о работе с письмами трудящихся. Они с марта и по сей день не ответили на наше письмо.

Я знаю, что Вы очень заняты, но я прожила на свете уже 74 года, хорошо понимаю все это и не стала бы Вас беспокоить по пустякам.

Желаю всего доброго.

С уважением,

Екатерина Катукова, ветеран труда (43 года),

ветеран войны (Москва-Берлин), член КПСС (45 лет) ».

12 июня 1987 г.

Ответа я не получила и на это письмо.

Потом был вызов по телефону из Главпура: мне было приказано срочно явиться к тов. Сорокину.

Я решила не ходить к товарищу Сорокину и послала еще одно письмо тов. Лизичеву А. Д.:

«Уважаемый Алексей Дмитриевич!

Я просила беседы лично у Вас. Товарища Сорокина я не знаю и вряд ли могла бы говорить доверительно. К тому же меня не приглашали для беседы, а предлагали явиться, что, согласитесь, не одно и то же.

Вопрос решен без помощи Главпура, заступился ЗАКОН.

Ваши подчиненные информируют Вас неправильно. Они так и не ответили ни на одно письмо ни мне, ни Лапшихину В. Ф. , ни Океановой Л. А. Жаль только одного: негодяй процветает и здравствует в Вашем ведомстве. Все его знания и карьера сделаны при помощи первой и второй жен и угодничества и подхалимства перед вышестоящими начальниками.

С такими убеждениями и практическими действиями он продолжал преподавать идеологию марксизма-ленинизма, одну из самих благородных и светлых идеологий в мире, продолжает калечить души советских людей.

Прошу извинения, но даю Вам слово, что больше никогда не побеспокою Вас ни по каким вопросам.

Екатерина Катукова

7-го августа 1987 г.

Итак, вдова национального героя нашей страны не смогла попасть на прием к начальнику. А ведь уже вступили в жизнь новые требования. [100] И как не похож на них Михаил Ефимович. Он не делал секретов из самых обычных вещей. Если люди нуждались в его совете, он старался поделиться всем, что знал, рассказать и помочь, не скрывая ничего и не отмалчиваясь. Я еще раз осознала, какое большое сердце было у Михаила Ефимовича. Он верил себе и доверял людям. В силу присущей ему порядочности был убежден, что поступает правильно, а если и ошибался, то сознавался в этом. Прямая, честная натура.

13. Последние годы. Тяжелая болезнь. Он много читал, уже совсем мало передвигался, большую часть времени проводил в госпитале на больничной койке и очень радовался тем, кто приходил повидаться с ним. Михаил Ефимович не тяготился старостью и говорил, что в любом возрасте есть хорошее. Преимущество старости — опыт, мудрость , а дожить до старости не всем отпущено. Главное в жизни — сделать доброе для людей, для Родины, и Михаилу Ефимовичу в этом посчастливилось.

Меня могут упрекнуть, что я очень уж расхваливаю Михаила Ефимовича, что он совсем не такой идеальный, как пишут о нем. Но все, что я рассказываю о нем, правда. И это не только мое мнение, а впечатление всех, кто с ним общался, встречался, кто был с ним знаком, даже не очень продолжительное время. Михаил Ефимович всех поражал своим необыкновенным отношением к людям, к жизни. Михаил Ефимович имел такой характер, что все, кто находился с ним рядом, кто окружал его, очень привязывались к нему. Они и сейчас помнят его.

Михаил Ефимович ценил в людях верность. Отвратительным в характере считал подлость. Глупого, чванливого человека называл «индюк надутый». Его определения людей были верными и меткими, он почти никогда не ошибался. Но и был снисходительным, умел прощать слабости. Он говорил, что в поведении нужно быть простым, даже большому начальнику быть честным с подчиненными. Любил поговорку «Подальше от царей, голова будет целей». Следовал заповеди: «Не спорь с начальством, ибо оно всегда найдет позже повод не простить твоего несогласия».

Так в жизни и случилось, когда он отступил от своего правила и не согласился с маршалом Г. К. Жуковым.

У М. Е. Катукова было несколько столкновений с Г. К. Жуковым. Георгий Константинович был человеком резким, и ему ничего не стоило обидеть, унизить другого.

Может быть, в годы своей молодости и когда он еще не был маршалом и не был облечен такой огромной властью, он и был [101] другим. Не знаю. Мне пришлось узнать Георгия Константиновича, когда он уже стал высшим начальством над М. Е. Катуковым. Маршал Жуков даже не со всеми командующими армиями здоровался и подавал руку, и это особенно стало заметным, когда он стал выдающимся военачальником. По телефону Георгий Константинович разговаривал со своими подчиненными грубо и без «черного слова» не обходился. Часто упрекал своих подчиненных, что звания и награды они получили незаслуженно и он постарается «наказать « их. Я много раз слышала подобные разговоры маршала Жукова с товарищем Катуковым.

Многие большие начальники и прославленные герои: А. И. Василевский, А. И. Антонов, И. С. Конев, П. С. Рыбалко, А. И. Еременко, К. К. Рокоссовский, С. И. Богданов, В. И. Чуйков, П. А. Ротмистров, И. Х. Баграмян, А. М. Горбатов и др. — молча сносили все это.

Михаил Ефимович возражал т. Жукову, хотя знал, что с начальством спорить не след. И все же Михаил Ефимович имел чувство собственного достоинства и не позволял Г. К. Жукову кричать на себя. Я не раз слышала, как Михаил Ефимович говорил т. Жукову: «Товарищ маршал, Вы не готовы для разговора. Когда сможете говорить спокойно, я буду Вас слушать». Георгий Константинович после такого отпора как-то «остывал» и уже вел разговор хоть и сурово, но по-деловому, без грубостей и «черных слов». Но все же чувствовалось, что Г. К. Жуков недолюбливает М. Е. Катукова и в свое время припомнит ему.

Так это и случилось.

14. В боях за Берлин, (а бои были трудные) стало ясно, что к рейхстагу раньше подойдут войска маршала И. С. Конева (Первый Украинский фронт), а не войска Первого Белорусского, которыми командовал маршал Г. К. Жуков.

Наша Первая танковая Краснознаменная шла на главном направлении, выполняя очень сложные задачи командования фронта. На КП М. Е. Катукова раздался телефонный звонок, и маршал Г. К. Жуков сказал: «Катуков, не пускай Конева, задержи его движение. Мы должны подойти к рейхстагу первыми». Это было неожиданным для Михаила Ефимовича, и выполнить такое распоряжение было сложно. Михаил Ефимович был чистым и честным человеком. Он ответил Жукову: «Товарищ маршал, Вы командующий фронтом и маршал И. С. Конев — командующий фронтом. Вы лично с ним договоритесь, а мне эта задача не по плечу». Георгий Константинович вскипел и закричал: «Понавешивали тебе звезд, орденов и званий, уж я постараюсь их отобрать у тебя!» — и последовал [102] грубый мат. Михаил Ефимович тоже не выдержал и ответил: «Товарищ маршал, не кричите на меня, я присягу принимал служить не Вам, а Родине. Ордена, звания не Вы мне вручали и не Вы их у меня снимете!» К этому времени Михаил Ефимович был уже дважды Героем Советского Союза и в звании генерал-полковника танковых войск. Жуков в сердцах бросил трубку, сказав: «Ладно, я тебе это припомню».

Оказывается, маршалу Г. К. Жукову очень хотелось доложить товарищу Сталину, что войска Первого Белорусского фронта первыми подошли к рейхстагу и водрузили знамя Победы.

Но жизнь распоряжается по-своему, и обстановка тогда была такой, что нам, Первому Белорусскому фронту было труднее вести тяжелые бои за Берлин, чем Первому Украинскому. На нашем пути были Зееловские высоты и главная полоса обороны немцев. Войска Первого Украинского фронта маршала И. С. Конева подошли к рейхстагу первыми, и представители 3-й Ударной армии В. И. Кузнецова водрузили знамя Победы.

Маршал Г. К. Жуков предлагал задержать И. С. Конева. Но как это можно было сделать? Ценой кровопролития своих же солдат? Я уверена, что потом маршал Жуков от своего приказания отказался бы и виновным бы остался М. Е. Катуков.

И все это пришлось пережить Михаилу Ефимовичу в конце войны, когда желанная ПОБЕДА была так близка. Так жесток был маршал Г. К. Жуков. Своей угрозы он не забыл и позднее все припомнил Катукову М. Е., о чем расскажу несколько позже.

Г. К. Жуков был талантливый военачальник, а вот человек он был злой. Много на его совести крови и ненужных смертей простых русских солдат.

Михаил Ефимович считал, что Георгий Константинович не всегда пользовался своей властью командира в интересах высшего долга и высшего блага.

Внезапная слава всегда опасна для человека.

В боях под Москвой, на Курской дуге, при штурме Берлина были одержаны блистательные победы, и имя Михаила Ефимовича Катукова стало очень популярным в армии.

Танкисты Катукова — первые гвардейцы совершали чудеса на полях сражений, и их действия в мирные годы, после войны были примером для всех. В военных академиях молодое пополнение армий обучалось на примере боевых действий гвардейцев Первой танковой армии. [103]

Прохождение службы в Вооруженных Силах
Катуков Михаил Ефимович

	С какое по какое время	Должность	Часть соединение	Приказ
	1	2	3	4
1	С 27.03. 1918 г. по 07. 1919	Красноармеец	Призван в РККА Коломенским Военным комендантом, 2-й запасный батальон 484-стр. полк, 54-я стр. дивизия
2	С 07.1919г. по 11.1919г.	Красноармеец	9-й стр. полк
3	С 11.1919г. по 06. 1920 г.	Красноармеец	1-й запасн. стр. полк 507-й стр. полк 57 сд, 33 стр. полк 4 сд
4	С 06. 1920 г. по 12.1920 г.	Красноармеец
5	С 12.1920 г. по 03.1922 г.	Курсант	23-е пехотные курсы г. Могилёв
6	С 03. 1922 г. по 06.1922 г.	Командир взвода	235-й Невельский полк 27-й Омской сд
7	С 06. 1922 г. по 08.1923 г.	Командир взвода	81-й стр. полк
8	С 08. 1923 г. по 12.1923 г.	Пом. к-ра роты	81-й стр. полк	Пр. по полку №148
9	С 12. 1923 г. по 08.1924 г.	Командир роты	81-й стр. полк	Пр. по полку № 225/5
10	С 08. 1924 г. по 09. 1925 г.	Пом. н-ка полк, школы	81-й стр. полк	Пр. по полку № 151/17
11	С09.1925 г. по 07.1926 г.	ВРИО нач. полк. школы	81-й стр. полк	Пр. по полку 193
12	С 07. 1926 г. по 10.1926 г.	Пом. к-ра батальона	81-й стр. полк	Пр. по полку № 193
13	С 10.1926 г. по 08.1927 г.	Слушатель	Стрелк. курсы "Выстрел" г. Москва	РВС СССР №212
14	С 08. 1927 г. по 10.1927 г.	Командир роты	81-й стр. полк	Пр. по полку №244
15	С 10.1927 г. по 12.1927 г.	Начальник полков. школы	80-й стр. полк 27 сд	Пр. по полку № 287/а
16	С 12.1931 г. по 05.1932 г.	Начальник штаба	80-1 стр. полк 27 сд	Пр. по полку-дивизии № 81
17	С 05. 193 1 г. по 12.1932 г.	Начальник штаба	5-й отд. мех. бригады	Директива БВО № 1/389/ от 24.9. 1932 г.
18	С 12.1932 г. по 09.1933 г.	Нач. 2-го, а в дальнейшем 4-го отдела	5-я сд. мех. бригада	РВС СССР № 00676 от 8.12-1932
19	С 09.1933 г. по 05.1934 г.	И. Д. ком. уч. б-на	5 отд. мех. бригада	Пр.82
20	С 05. 1934 г. по 10.1934 г.	И. Д. нач. арт.	5-й отд. мех. бригада	Пр. по полку № 37 ее
21	С 10. 1934 г. по 01.1935 г.	Нач. отдела 1-го	Штаб 124-й мех-бригады 45-го мех. корпуса	НКО СССР №0616 от 22.10.1934
22	С 01. 1935 г. по 07.1935 г.	Слушатель	Актус при Академии моторизации и механизации РККА им. Сталина	НКО СССР №004 16 от 5.6-1935.
23	С 07.1935 г. по 10.1937 г.	Нач. отдела	Штаб 134 мех. Бригады 45 мех. корпуса КОВО	НКО СССР №0416
24	С 10. 1937 г. по 03.1938.	И. Д. нач. штаба	135-стр. пул. бригада 45-го мех. корпуса	КОВО № 266 от 11. 9- 1937 г.
25	С 03. 193 8 г. по 04.1938 г.	Нач. штаба	135-стр. пул. бригада	НКО СССР № 0237 от 20.3.1938 г
26	С 04. 1938 г. по 06.1938 г.	Нач. штаба	Штаб 45-го мех. корп. КОВО	Директива №4/3/1603
27	С 06. 1938 г. по 03.1939г.	И.О. командира бригады	5-я легко-танковая бр.25 танк. кор. КОВО	КОВО №0833 9.10.1938 г.
28	С 03. 1939г. по 07.1940 г.	Командир бригады	5-я легко-танк. бр. 25 танк. кор.КОВО	НКО СССР №01 047 от 15.3.1939 г.
29	С 07. 1940 г. по 09.1940 г.	Командир бригады	38-я легко-танков. бр. КОВО	КОВО №000 10 от 11.7.1940
30	С 09. 1940 г. по 11.1940 г.	Зачислен в распор. Красной Армии	Управл. кадров	НКО № 04093 от 10.9.1940
31	С 11.1940 г. по 08.1941 г.	Командир дивизии	20-я танковая дивизия	НКО СССР № 053 1 5 от 28.11.1940
32	С08.1941 г. по 03.1942 г.	Командир бригады	4-я танк. 1 гв. тбр	НКО СССР №024 14 от 29.8.1941
33	С 03. 1942 г. по 18.9. 1942 г.	Командир корпуса	1 -и танк. корп.	НКО СССР № 02269 от 31.3.1942
34	С 18.9.1942 г. по 01. 1943 г.	Командир корпуса	3-й мех. корп.	НКО СССР № 05943 от 18.9.1942
35	С 01. 1943 г. по 20.04. 1948 г.	Командующий армией	1 гв. танков. армия	Директива №46021 от 31.1.1943
36	С 20.04. 1948 г. по 12.6. 1950 г.	Командующий БТ и МВ	Группа совет. войск в ГДР	МВС № 0523 от 20.04. 1948
37	С 12.06.1950 по 17.9. 1951 г.	Слушатель	ВНК им. Ворошилова	ВМ№01345 от 6.7. 1950
38	С 17.9.1951т по 23.6. 1955 г.	Команд. мех. армией	5-я мех. бригада	ВМ № 03996 от 17.9. 1951
39	С 21.6.1955 гпо 4.04.1957 г.	Генерал-инспектор танковых войск	Главная инспекция МО СССР	Пр. МО СССР № 02689 от 23.6.1955
40	С 4.04. 1957 по 19.04. 1957 г.	Генерал-инспектор общевойсковых и танковых соединений	Инспекция сухопутных войск Главн. Инспекции МО СССР	Пр. МО СССР № 0735 от 20.03.1957
41	С 19.04.1957 по 1965 г.	Зам. Гл. боевой подготовки сухопутных войск	Гл. Управ. боев. подготов. сух. войск	Пр. МО СССР 01019 от 19.4.1967
42	С 1965 г.	Группа советников при министре МО СССР
43		1 .Генерал-майор т\в-10.11.1941 2. Генерал-лейтенант т/в- 18.0 1.1 943 г. 3. Генерал-полковник т/в-1 1.09. 1944 г. 4. Маршал бронетанковых войск- 1959г.
44	8 июня 1976	Умер

Глава 7.
Превосходная должность — быть на земле человеком

В человеке все должно быть прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли.

А. Чехов

I. Каким был Михаил Ефимович Катуков в обыденной жизни?

Я считаю, что он счастливый человек. Он сумел в жизни осуществить многое из того, что хотел и что мог.

Счастье — всегда быть самим собой, не изменять себе. И счастлив тот, у кого хорошо и спокойно на душе. А это может быть только если человек сделал много хорошего в жизни.

Михаил Ефимович до последних дней своих сохранил ясный ум. Во время болезни не падал духом. Много читал и говорил мне: «Главное — не сдаваться». Очень сожалел, что теперь время для него тянется медленно и что так быстро прошла жизнь. «Главная мера ценности жизни, — говорил он, — не в длительности ее, а в том, как она прошла: с пользой ли для людей, для Родины.»

Михаил Ефимович был прост, как солдат русский, а ими, простыми солдатами, сильна Россия.

Если мы хотим долгой и счастливой жизни для каждого человека, то нужно непрерывно добиваться установления между людьми братских отношений, искоренения злобы, жадности, зависти, эгоизма. Злость убивает в человеке многие прекрасные качества. Гаснет ум, меркнет талант, темнеет его душа. Мир и благополучие сопутствуют тому, кто говорит правду.

Михаил Ефимович любил вглядываться в лица людей. В разговоре всегда искал возможность узнать о чувствах и мыслях своего собеседника. Каждый раз он узнавал что-то новое для себя. О чем только не велись эти беседы!

Михаил Ефимович обладал обширными знаниями. Мы поражались: как он смог накопить такой богатый духовный запас? А Михаил Ефимович говорил: «Надо учиться, всю жизнь учиться. Учиться не по книгам и постоянно стремиться к новым высотам». [107]

Мы, его близкие, как-то привыкли к этому и считали, что так и должно быть. Он своими знаниями как бы поднимал нас на свою высоту. Мы все время у него учились, и каждый день общения с ним был праздником, приносил огромную радость. В каждом новом городе, куда бы нас с Михаилом Ефимовичем не забрасывала жизнь, он в первую очередь посещал краеведческий, исторический музеи, храмы. И только после этого ехал представляться местным властям, устанавливать контакты.

2. Старики не должны никому мешать. Характер к старости меняется и часто не в лучшую сторону. Он до конца дней остался таким же, как в молодости. И сейчас, оглядываясь на пройденный жизненный путь, я с чувством теплоты вспоминаю об этом человеке, о прожитых вместе годах.

Старость — это свобода. В старости человек становится духовно зорче, богаче, душевнее. Старость все видит, все понимает. Необходимо только уметь овладеть великим искусством быть старым. «Старость пугает не годами, а одиночеством», — так гласит народная мудрость.

Наблюдая жизнь, я например, узнала, что в молодости много, друзей, а потом приходит разочарование, отчуждение.

Вот и видишь нередко, как идут на прогулке двое стариков, он и она, а потом... один, одна. Люди во многом похожи. Старость — вечна. Молодость — светла. На заре жизни — ни горестей, ни печалей, но состарится и молодёжь. Все идет по кругу.

Есть старики, которые после долгой совместной жизни обнаруживают, что не сходятся характерами. Они расстаются, разъезжаются.

С нами этого не случилось.

Демократизм — природная черта Михаила Ефимовича. Не было у него высокомерия и заносчивости. В нашем доме подолгу жили люди, помогавшие нам по хозяйству. Свое постоянное место за столом, вместе с нами, было и у шофера, и у домашней работницы. Они были равноправными членами нашей семьи и это очень ценили. Михаила Ефимовича любили беззаветно. Всегда стремились выполнить все его желания, все поручения самым лучшим образом.

Михаил Ефимович пользовался огромным авторитетом среди товарищей. Он считал, что превышение власти — нарушение устава, и допускать этого нельзя. Например, у наших дачных соседей: маршалов В. Д. Соколовского, В. И. Чуйкова, П. А. Ротмистрова и генерала А. И. Шебунина — иногда солдаты выполняли разные хозяйственные работы. Михаил Ефимович этого не одобрял и никогда не позволял себе подобного. [108]

Заботу о людях он проявлял естественно, ненавязчиво. Был тактичен, всегда боялся обидеть человека не только поступком, но и словом. С уважением относился к товарищам, с которыми его сводила судьба. При беседе считал, что его собеседник — интересный и умный человек. Самым большим грехом у нас считалось обидеть человека намеком, словом — это исключалось и не дозволялось никому.

Лукавить Михаил Ефимович не умел, но, как я уже говорила, был мастером розыгрыша, превосходно рассказывал в лицах остроумные анекдоты.

По характеру Михаил Ефимович был деликатен, но вместе с тем принципиален и непреклонен в том, в чем был твердо убежден. Чувством собственного достоинства и своей независимостью очень дорожил.

Михаил Ефимович был очень терпелив. За небольшие промахи наказывал не очень строго. Самым тяжким наказанием для провинившегося было, если он, махнув рукой, говорил: «Эх, Вы, а я-то надеялся и верил Вам». — Или: «Вы поступили непорядочно, стыдитесь!» — и молча уходил.

Михаил Ефимович верил, что у каждого человека скрыты в душе чистые, благородные начала. Необходимо находить к этому пути и возвышать человека, говорить ему, что он может и должен становиться еще лучше, еще чище, что способен на великие дела, на подвиг.

А что такое подвиг? Что называют этим словом? Подвиг — поступок, когда человек сам для себя как личность не существует, совершает то, за что ему будут благодарны все поколения.

3. Известно, что у талантливого человека завистников тьма тьмущая.

Михаил Ефимович о себе лично говорить не любил, чаще отмечал успехи и заслуги других. Военный талант, быстрое продвижение по службе, успехи на войне, кроме славы, породили завистников М. Е. Катукова. Находились люди, которые говорили, что Катуков нескромен, зазнался. Но с течением времени ложь сама собой обнаруживалась и слухи рассеивались.

В 1945 году, после окончания войны, Первой танковой было приказано разместиться в Саксонии. Штаб армии располагался недалеко от Дрездена, в районе Радебойля /сев./.

Мы находились почти рядом с г. Мейссеном, где была знаменитая фарфоровая фабрика «Мейссен — Синие-мечи». Я была знакома с директором фабрики и решила заказать фотографические портреты Михаила Ефимовича и свой на фарфоровых тарелках. [109] Тогда это делали многие: и рядовые, и генералы. Такие памятные тарелки заказывали маршалы Г. К. Жуков, В. М. Чуйков, моя фронтовая подруга, жена генерала Н. В. Моргунова Агнеса Федоровна Моргунова и др. Решила и я сделать такой памятный подарок о днях нашей молодости.

Но кто-то из недругов и завистников доложил «наверх», т. Сталину, что М. Е. Катуков приказал делать чайные сервизы с портретами своим и жены. Из Москвы приехала специальная комиссия для разбора такого из ряда вон выходящего дела. Начались всяческие козни, разговоры за спиной. Бесконечные вопросы. Интриги, интриги, интриги.

Выяснилось, что сам М. Е. Катуков ничего об этом не знал и что главной виновницей была я. Комиссия уехала и дело закончилось ничем, но поволноваться Михаилу Ефимовичу пришлось. Сколько пришлось вытерпеть, пережить из-за мелочных, омерзительных, подчас подрывающих авторитет и порочащих честное имя поступков недругов. Так и осталось неясным, зачем кому-то понадобилось так подло оклеветать М. Е. Катукова. И все-таки я заказала такие фотографии на фарфоре и не жалею об этом. Они остались свидетелями нашей красивой молодости.

Михаил Ефимович был слишком велик для сведения личных счетов. (Как часто, например, клеветал на Михаила Ефимовича Николай Кириллович Попель, член Военного Совета армии). Я никогда не наблюдала личных выпадов Михаила Ефимовича против кого-либо.

В то время Михаил Ефимович начал читать Гомера. Читал его почти ежедневно, на ночь. "Гомер заставляет размышлять, уводит от суетной жизни и помогает жить в настоящем времени,» — говорил он.

В обыденной жизни Михаил Ефимович довольствовался малым. Был прост в одежде и еде. Молодой — очень тщательно следил за своей внешностью, обувью, одеждой. Носил хорошо сшитый китель, брюки-галифе и сапоги со шпорами. Так одевался почти все годы и только под старость, когда был уже на покое, носил мягкие костюмы из фланели спортивного покроя и тапочки-туфли.

Молодым был стройный, красивый. В старости стал худощав. Был неприхотлив. Ел все, что готовили, и никогда не высказывал обидных замечаний, что приготовлено невкусно. Был всегда всем доволен. Особенно любил отварной картофель, а еще больше картофель «в мундире». Это «изысканное блюдо» Михаил Ефимович мог есть ежедневно. Любил борщи и особенно кушанья, приготовленные из рыбы: уху, отварную и жареную рыбу. Обожал «копчушки», [110] миноги, угря. Пиво и раков тоже любил, но это было лакомство.

Ловлей раков занимался с упоением. Помню, как на р. Псел, под Курском, Михаил Ефимович, Саша Кондратенко и Федя Айзатуллин наловили руками раков целое ведро. Раки были сварены, и Михаил Ефимович с удовольствием угощал всех таким необычным для военных условий блюдом.

Михаил Ефимович много курил. Ежедневно получал пачку» Казбека» — 100 шт. В 1949 году, по рекомендации врачей, прекратил курение. Перестал курить сразу же, в один день и больше никогда не брал папирос в рот. Несколько позже он стал нюхать табак. Смесь табака готовил сам. Он очень любил красивые табакерки, которые я и мои близкие обычно ему дарили.

Руки Михаила Ефимовича — руки истинного труженика, работника, с длинными, тонкими, необычайно подвижными пальцами. Когда после войны мы поселились в Дрездене, Михаил Ефимович в свободное время начал учиться показывать фокусы.

В районе Дрездена находилась фабрика, которая изготовляла реквизит для фокусников всего мира (Кио тоже заказывал на этой фабрике аппаратуру для своей сложной работы). Михаил Ефимович платил за «учение» 50 марок. Накупил пособий и реквизит для фокусов. Вначале тренировался один, запираясь в своем кабинете, а потом «пробовал» — показывал свои успехи мне. А когда овладел мастерством фокусника в совершенстве, то стал «украшением общества» на отдыхе. Фокусы у него получались на вполне профессиональном уровне. Такие руки, как у Михаила Ефимовича, не могли делать что-либо плохо, неосновательно, все он делал добротно, на совесть.

Как-то во время нашего отдыха в Чехословакии, в Карловых Варах, был организован вечер самодеятельности. В концерте принимали участие артисты Большого Театра: Дормидонт Михайлов, Иван Козловский, Елена Кругликова и... Михаил Катуков, который выступал вместе с ними, но со своей программой фокусника. Он имел огромный успех, публика бурно ему аплодировала. Многие после концерта подходили к Михаилу Ефимовичу и расспрашивали, как он делал тот или иной фокус, на что он шутливо отвечал: «Секрет фирмы и ловкость рук».

На даче в Подмосковье уже больной Михаил Ефимович своими руками сделал кормушки-домики для птиц: синиц, воробьев, скворцов, соорудил кормушки и для белок.

В 1956 году Михаил Ефимович привез с Дальнего Востока в маленькой баночке из-под майонеза два саженца кедра и посадил их. [111] Один кедр принялся, выжил и теперь уже стал огромным красавцем. Посадил он и саженцы сосен. Они стали огромными, стройными. Кормушки, кедр, сосны — это память о Михаиле Ефимовиче.

4. Михаил Ефимович очень не любил лечиться, переодеваться в гражданскую одежду. Почти всегда носил военную форму. В гражданском платье чувствовал себя несвободно. Когда после лечения в госпитале врачи предлагали Михаилу Ефимовичу поехать в санаторий в Архангельское, он отказывался, ибо там нужно было носить гражданское платье, и на долечивание он уезжал в Болшево. Там было проще, можно было носить одежду госпиталя.

У нас было много друзей и, когда поднимали тост за здоровье Михаила Ефимовича, он грустно шутил: «Если бы эти тосты помогали, то жить мне не одну тысячу лет».

Михаил Ефимович был добр, делал добро людям, не забывал тех, кто ему в свое время помог. Свою первую учительницу Марию Ивановну Уварову любил, как родную мать. И в первый же приезд на Родину в село Уварове, а это было в 1945 году, сразу после дня Победы, он встречался именно со своей учительницей. Это было очень трогательно Михаил Ефимович привез ей в подарок красивую шаль. Надо было видеть, сколько радости и счастья было в глазах у Марии Ивановны и у Михаила Ефимовича. Мария Ивановна была у нас самым почетным гостем. Они стали переписываться. Михаил Ефимович всегда отвечал на письма своей учительницы, заботился о ней, помогал ей материально, потому что Мария Ивановна была одинока и беспомощна. Михаил Ефимович любил ее и пронес чувство любви и уважения к этому светлому человеку через всю жизнь.

Во время передышек между боями Михаил Ефимович рассказывал нам о том, сколько она сделала для него в жизни. Он считал, что самое трудное — быть учителем. От учителей зависит благополучие страны, ее прогресс и движение вперед. А учительское счастье начинается с ученических побед. Все лучшее в жизни человека — от усилий учителя. Влияние учителя огромно. Учителями славится Россия. Учитель жив своими учениками. Мы же сейчас так равнодушны к учителям.

5. Михаил Ефимович был необыкновенно любознательным и наблюдательным человеком. Помню, ехали на дачу по Дмитровскому шоссе, и вдруг Михаил Ефимович увидел надпись «Соцгородок». На самом деле это были маленькие строения-забегаловки по нужде, повернутые лицом к шоссе.

Сколько людей проезжало по шоссе на машинах мимо этой надписи «Соцгородок», но никто не замечал её, никому не было [112] до этого дела. Больше 30 лет ездил на свою дачу по этой дороге Климент Ефремович Ворошилов и его сопровождающие. Михаил Ефимович первый обратил на это внимание. На другой же день он поехал в ЦК. Надпись была убрана, ликвидированы и строения-забегаловки. В настоящее время на этом месте табличка «Вагоноремонт».

После войны в Курске улица имени М. В. Ломоносова почему-то была переименована в улицу «Свободного гражданина». Наш общий друг Яков Петрович Иванов написал Михаилу Ефимовичу и просил его ходатайствовать о том, чтобы улице вернули прежнее название. Михаил Ефимович был возмущен неуважением, которое было оказано гениальному энциклопедисту, великому мыслителю-материалисту. Он тут же написал письмо в Обком КПСС г. Курска, и улице было возвращено прежнее название.

Михаил Ефимович был умен, удивительно искренен, до наивности. Считал, что в жизни нужно уметь делать дело на своем месте. Куда легче совершать подвиги на чужом месте.

Как Михаил Ефимович стал военным?

По велению сердца.

Генерал армии Сергей Федорович Ахромеев говорил, что тов. М. Е. Катуков был таким человеком, за которым солдаты шли на смерть не раздумывая.

И там, где приходилось служить М. Е. Катукову после войны, он проявил себя не только хорошим военачальником, но и толковым хозяйственником и администратором.

По приезде на новое место службы Михаил Ефимович быстро вникал в нужды края. Он заботился о мостах, дорогах, строил дома для офицеров и многое другое. И что поразительно: любое дело он знал хорошо, все его указания были дельными и к месту.

После окончания войны I гв. КТА дислоцировалась на землях Саксонии. Кроме военных дел Михаил Ефимович еще управлял и Военной администрацией Земли Саксония. Здесь возникало много вопросов: финансовые, снабжение продовольствием, заготовка зерна и семян для посевов, организация местных комендатур для управления, административные вопросы, контакты с населением, укрепление демократических немецких органов власти, восстановление деятельности предприятий. Необходимо было создать условия для нормальной жизни немецких граждан. Это требовало огромных усилий, энергии как самого М. Е. Катукова, так и администрации земли Саксония.

Вклад Михаила Ефимовича в становление Германской Демократической Республики, в укрепление дружбы между нашими народами [113] был немалый, и он отмечен многими наградами ГДР. Ему присвоено звание почетного гражданина Берлина.

6. Скромность в деловой обстановке и в быту, честность, широта кругозора, самостоятельность взглядов и действий — все эта черты были присущи М. Е. Катукову как государственному деятелю. Наконец, он был чужд подхалимства, не угодничил и всегда стоял в стороне от высокого начальства. Все эти черты делали Михаила Ефимовича не похожим на других и привлекали к нему сердца простых людей. Его любили в армии, а уж в 1-й гвардейской бригаде он был кумиром. Михаилу Ефимовичу было дано так располагать к себе людей, что их преданность ему не знала границ.

Михаилу Ефимовичу были чужды интриги. Он имел открытый характер. Простота в обращении с окружающими, признание заслуг подчиненных, исключительно честное, бескорыстное отношение к жизни, неумение обмануть, солгать — эти черты характеризовали его как высоконравственную личность.

Его цельная натура, необыкновенная работоспособность, память, эрудиция. Он говорил, писал на русском, украинском, белорусском, эстонском и польском языках. Имел феноменальную способность запоминать и, запомнив, уже никогда не забывал. Эстонский язык Михаил Ефимович выучил в детстве, когда его отец работал на молочной ферме у барона Врангеля. Польским овладел в юности, в гражданскую войну, когда воевал в Польше. Украинский и белорусский выучил, находясь многие годы на службе в Красной Армии на территории Украины и Белоруссии.

Все мы только поражались огромным знаниям Михаила Ефимовича, его способности находить время для чтения книг.

Михаил Ефимович любил географию и считал ее очень интересной наукой. Работа с картой ему приносила радость. Все близко на земле — и моря, и океаны. Самозабвенно любил историю, и здесь его познания были многогранны и обширны. Он наизусть помнил даты битв, события, имена великих людей: полководцев, государственных деятелей, царей.

Много раз Михаила Ефимовича обходили наградами, и все потому, что он не напоминал о себе высшему начальству, не стоял в передней. Три раза в мирной жизни (до войны) за отличную службу его награждали орденом Красного Знамени, а по небрежности в делопроизводстве он был практически обойден этой наградой. То же самое произошло в его 70-летие и 75-летие. А причина — зависть и еще раз зависть. Приложил к этому руку и ученик Михаила Ефимовича И. И. Русаковский. [114] Завистники существуют потому, что невежество и бюрократизм не терпят ничего смелого, живого, выдающегося. Зависть — тоже сильное чувство. Чтобы завидовать, надо понимать величие того, чему завидуешь. Зависть — это желание уничтожить, растоптать всех, кто лучше, кто умнее, кто выше тебя.

Героев всегда окружают завистники, но со временем правда пробивает себе дорогу и выходит наружу.

Почести украшают честного человека, но позорят бесчестного.

«Слава великого человека не столь тверда и незыблема, как его статуя. Она изменяется во времени , и нужен срок, чтобы правильно ее оценить», — говорит Эмерсон. Это очень верно подмечено и полностью отвечает сегодняшнему времени.

Часто в жизни бывает так : одному все, а другому ничего или совсем мало. Но мера должна быть всегда. Но всем и всему наступает предел.

Небрежным отношением к своей личности в 70-ти и 75-ти-летие М. Е. Катуков был оскорблен, стал сильно болеть и на 76-м году жизни он умер.

Михаил Ефимович был замечательный человек. Высоко понимал свой долг и говорил: «Я верю в силы народа, очень люблю свою Родину, горжусь, что я живу в России».

Счастливый человек! Он был надежный товарищ по работе, порядочный человек, понимающий друг.

7. Мне выпало счастье быть рядом с Михаилом Ефимовичем, и многое запомнилось из пережитого в то время, трудное для всех нас, для страны.

Михаил Ефимович ничем не подчеркивал своего превосходства, опыта и знаний, умел слушать и уважать. С каждым он был терпелив и внимателен. Работал коллегиально. Считал, что успех армии — заслуга всего коллектива и что без знания и понимания людей нельзя выиграть войну. О людях армии он знал почти все. Досконально вникал в их нужды. Многим помогал. Не удивительно, что его в армии обожали.

Какова роль Михаила Ефимовича в организации боя? Он давал короткую информацию о предстоящем деле, предоставлял возможность мозгу армии — штабным работникам свободно высказать свое мнение, проявить инициативу в отыскании правильного решения. Решение принималось общее, всеми.

И такое руководство оправдывало себя полностью. Чтобы принять окончательное решение, Михаилу Ефимовичу оставалось лишь подвести краткие итоги обсуждения. Составлялся приказ [115] на ведение боя и диктовался Матвею Тимофеевичу Никитину, начальнику оперативного отдела армии. После основного решения М. Е. Катуков давал дополнительные указания: «отрыв окопчиков всеми без исключения», «машинам ехать без света», «самая тщательная маскировка», «не потерять колонны» и т. п. — и требовал, чтобы все это было учтено и выполнено.

Матвей Тимофеевич тут же диктовал приказ. А затем он подписывал его практически без корректив. Никитин ничего не упускал из приказаний командующего.

Михаил Ефимович был смел в разработке общего плана, верен, и я бы сказала, педантичен в продумывании, в расчете каждой детали плана боя. Предусматривал все мелочи. Солдаты должны идти за ним «в огонь и в воду».

И солдаты совершали чудеса, проявляя мужество, железное спокойствие, самоотверженность.

Тщательно и заботливо проводился последний смотр перед боем. Сосредоточенно, мысленно проверяя каждого человека, проходит Михаил Ефимович перед выстроившимися экипажами. Он может со спокойной совестью сказать себе, что рассчитал и предусмотрел почти все, а он обладал искусством предвидеть.

Проникновенно, с неистощимым терпением, еще и еще раз, и, наконец, в последний раз разъясняются задачи. Решения выносятся не сгоряча.

Для командующего армией все дни были трудными. Всегда на передовой, ни часа отдыха, всегда впереди.

Получен приказ вступать в бой. Бой начинался. Отданы все приказания, и Михаил Ефимович с передовым отрядом выезжал на передний край, на наблюдательный пункт. Фронт был большим. В бою участвовало много частей, и командующий на своей машине с автоматчиками успевал за день, за один только день (даже за несколько часов) побывать почти в каждой части.

Для решения задач боя необходимы были молниеносные действия. Важно было во всем опередить противника. Главное — захватить инициативу в управлении боем.

Иногда трудно было понять, как один человек может держать в памяти столько сведений, во всем разбираться, принимать правильные решения.

Штаб армии оставался на месте и переезжал, только когда намечался успех. Командующий армией продвигался вперед с передовой группой, в которую входили офицеры оперативного и разведывательного отделов, связисты, шифровальщики, командующий [116] артиллерией и начальник оперативного отдела М. Т. Никитин. Намечается успех — передвигается штаб армии и несколько позже — второй эшелон. Все эти передвижения планируются заранее, и места новой остановки обдумываются еще до начала боя.

На передовую Михаил Ефимович ездил в бронированной машине с двумя пулеметами и 12 автоматчиками. Это была рота охраны командующего. За командующим — передовой отряд, тоже с автоматчиками, танки, машины связи. Связь осуществлялась по радио и офицерами отделов связи и оперативного, которые ехали на автомашинах, мотоциклах.

Второй эшелон армии — тыловые части. Четкая и слаженная работа: подвоз горючего, боеприпасов, работа госпиталей, ремонт танков. Этими вопросами непосредственно занимался член военного совета Н. К. Попель и начальник тыла В. В.Коньков. Ремонтом танков, восстановлением всей техники командовал П. Н. Дынер, автотранспортом — А. А. Штейнер, связью -Г. П.Захаров, саперами — Ф. П. Харчевин, артиллерией — И. Ф. Фролов (последний всегда выезжал с передовыми отрядами командующего и оттуда координировал действия артиллерии).

Все эти вопросы планировались задолго до наступления боя. Все работали очень четко, я бы сказала, отлично.

Войскам Михаила Ефимовича придавалась авиация, и представитель этого вида войск всегда был с командующим в передовом отряде, на КП. Часто передний край командующего, его КП находился в 300–400 метрах от боевых действий его войск.

Донесения Михаилу Ефимовичу передавались в любое время дня и ночи. Он приказывал немедленно его будить, когда доставляли донесения, и иногда ему приходилось просыпаться по 7–8 раз в ночь. Когда он спал и отдыхал — было для всех загадкой.

Михаил Ефимович не терял чувства юмора даже в самые трудные минуты боя. Любил слово «нахально» ("Враг «нахально» на нас лезет, а мы его «нахально» побьем»). Он умел предвидеть, предугадать успех, основываясь на своем опыте. Милостей от судьбы не ждал. Интересы государства, армии для него были превыше всего. Он был спокоен и терпелив. Умел ждать. И после войны судьба еще не раз будет испытывать его терпение.

8. Иногда Михаил Ефимович ругался. Без этого нельзя на войне обойтись. Но в его ругани был смысл и понимание обстановки. Я была свидетелем такого случая на Демяновском плацдарме. Армия получила боевой приказ и шла своим ходом, колонной. Из-за снежных заносов образовались «пробки». Командующий [117] ехал в колонне на своей машине. Остановились. Долго и терпеливо ждали, и не было никакого движения впереди. Наконец, терпение у Михаила Ефимовича лопнуло. Был вызван офицер, который руководил движением колонн. Михаил Ефимович спросил, почему образовалась «пробка» и есть ли какая-нибудь возможность продвинуться командующему вперед. Офицер в свою очередь задал вопрос: «Как это сделать?» И тут Михаил Ефимович не выдержал и выругался. И, что удивительно, положение моментально изменилось: командующего пропустили вперед, «пробка» была растаскана и все пошло, как по маслу.

Михаил Ефимович делал свое дело, ничего не ожидая и не требуя. Честолюбию не суждено было овладеть его душой. Он нес свою славу красиво, с достоинством и большим чувством ответственности. Не поддавался соблазнам. Законом, жизненным принципом для него была деликатность.

Сильные люди всегда просты, в этом их сила. Михаил Ефимович умел сохранить достоинство и в отношениях с сильнейшими. Умел сдерживать себя по отношению к беззащитным, обладал мужеством отстаивать свои убеждения.

Михаил Ефимович — сам человек увлеченный, аккуратный, эти качества ценил и у других. Ему нравились люди обязательные, отвечающие за свои слова и действия. Он говорил: «Доверие дисциплинирует лучше всяких взысканий». И это правило его не подводило. А ведь, кажется, какая простая вещь — доверие к людям, но не всем это умение дано.

Хладнокровие, выработавшаяся привычка анализировать, опыт — вот в чем была настоящая смелость Михаила Ефимовича. Он не заносился, не кичился, и не было в этом особого подвига, к которому надо готовиться заранее. Главным для него было честное исполнение долга. Михаил Ефимович делал то, что должен делать, и свои решения принимал без всяких колебаний.

Болезнь сердца заставила Михаила Ефимовича меньше работать, но он не уменьшил активности до конца своих дней. Был он человеком удивительной, неуемной энергии души. Говорил нам: «Воинское мастерство, физическая закалка, духовная стойкость не выдаются солдату вместе с воинской формой. Эти качества обретаются и совершенствуются в ходе всей службы, в процессе упорного ратного труда».

9. Династия — это своеобразный кодекс семейной чести, который передается вместе с фамилией, верностью делу, которому служат и посвящают свою жизнь. [118] Помню 1941-й год. Катуков Михаил Ефимович — генерал-майор танковых войск. Ему сорок лет. Высокий, стройный, худощавый.

Звание генерал-майора ему присвоено в ноябре 1941 года на фронте. Стужа, снег. Звание присвоили, а знаков различия не прислали. А. С. Загудаев и Г. Ястреб — политработники первой гвардейской танковой бригады — нашли выход: нарисовали звезды /знаки различия генерал-майора/ синими чернилами на повседневной фронтовой шинели Михаила Ефимовича. Так он и ходил, пока кто-то не привез из Москвы новые генеральские знаки, и тогда знаки различия были оформлены, как положено...

Михаил Ефимович пошел воевать за советскую власть, как многие тысячи и тысячи молодых людей. Простой крестьянский сын, он на своем собственном опыте и по своей нелегкой работе осознал, что несут народу революция, государство рабочих и крестьян.

Михаил Ефимович всей своей жизнью доказал на деле верность долгу солдата-маршала. Победы в сражениях с Гудерианом, битва за Москву, обеспечили бессмертие Михаилу Ефимовичу Катукову, он стяжал себе славу в этих сражениях, руководя боями, которые закончились полным уничтожением и разгромом врага под Москвой.

В 1985 году третьим изданием вышла его книга « На острие главного удара». В ней он рассказывает о героической борьбе народов за свободу и независимость, о мужестве и доблести, о любви к своей Отчизне, о людях, которые стали первыми гвардейцами-танкистами страны.

Но Михаил Ефимович никогда и нигде не преувеличивал своих заслуг в этих сражениях. А теперь, когда нет его, Д. Д. Лелюшенко, А. Л. Гетман, И. И. Русаковский, В.Коньков и даже М. П. Иванихин хотят присвоить себе славу этих побед.

Но мне думается, ничего из этого не получится. Время все расставит на свои местам. [119]

Глава 8.
Моя семья

Каждая семья является делом, имеющим государственное значение.

Л. Макаренко

I. Жизнь сама по себе уникальна. Но жизнь каждого человека неповторима.

О моих родителях.

Отец — Иванов Сергей Филаретович, родился в 1885 году в селе Гордоново Ефремовского уезда Тульской губернии в бедной крестьянской семье. Детей в семье было 8 человек, мой отец — шестой. В детстве отец был пастухом. Совсем мальцом пас гусей, потом и коров.

Семья очень бедствовала, а зимой просто голодала. Бабушка отца ходила по деревням и собирала куски — нищенствовала. Многие в те времена покидали деревни, шли на заработки в город. Старший брат отца Егор служил в Москве и был женат. Когда моему отцу исполнилось 12 лет, он взял его в Москву, отдал в учение.

Отец был очень способным. Хорошо учился и сельскую школу окончил с похвальным листом. Когда моему отцу исполнилось 16 лет, дядя Егор устроил его на работу на железную дорогу (Северная ж.д. Ярославский вокзал). Вначале отец работал стрелочником, потом, пройдя курсы, стал составителем поездов, а позже работал главным кондуктором в рейсовых поездах Москва-Владивосток.

В 1912 году отец женился на моей маме Китаевой Анне Ефимовне, 1890 года рождения. Поселились в Москве по Большой Бутырской улице в доме 77, кв.12. Ранее этот дом назывался по имени его владельца Еремеева. В квартире № 12 до поселения моих родителей жил священник Отец Христофор. Он был знаменит в Москве. Дожил до 110 лет.

Отец был талантлив, мастер на все руки. Он был умельцем, как говорят, «у него в руках все горело». Мог все: починить, сшить сапоги, ремонтировал разного рода замки, керосинки и примусы, врезал замки в двери и в шкафы. Умел белить и клеить обои, пек [120] хлеб на капустных листах — хлеб получался очень вкусным.

У отца был «дар божий».

Для большой небогатой семьи такое мастерство отца было хорошим подспорьем.

Отец среднего роста, широкоплеч. Блондин с голубыми глазами, со светло-русыми вьющимися волосами. Носил усы, которые лихо закручивал по моде того времени.

Основная его работа была на Северной железной дороге. Для своего времени отец считался грамотным человеком.

На работе и во дворе, где мы жили, все очень любили моего отца. Всегда веселый, жизнерадостный, добрый, готовый любому прийти на помощь — в этом он был безотказен. Его большой недостаток -любил выпить и посидеть в компании, попеть да потанцевать.

Моя мама ругала отца за это. Семья была большая, жилось трудно, и каждая копейка на счету, так что на веселье особых средств не было. Маму можно было понять. Большая семья и беспросветная нужда заставляли «нападать» на моего отца. Но если сравнить, как пил отец и как пьют сейчас, то моего отца можно назвать трезвенником. Отец много читал и рассказывал нам все, что узнавал из прочитанного. Детей очень любил и никогда не наказывал, и мы его совсем не боялись. «Дом без детей пуст»,- говорил мой отец. Он был часто в поездках и поэтому видел нас редко.

2. От доброго дерева — добрый плод. При солнце — теплота, при матери — добро.

Мамы: они бывают только раз и никто их заменить не может.

Мать — это тайна природы, чудо земли. И совсем не важно, чья она мать: маршала, солдата, героя, рабочего. Мать способна на самый высокий героизм, на подвиг.

«Сердце матери — источник чудес, нежности, любви», — говорит Беранже. И как это верно!

Слово «мама» всегда звучит радостно, нежно.

Мама! У тебя такие теплые руки.

Уход мамы из жизни мы все очень тяжело пережили.

Как нам не хватает ее беспокойства, забот, ворчливости и добрых хороших слов.

Мама всегда могла утешить, обласкать так, как это может сделать только мама.

Мама была центром всех наших событий. Жили мы в коммуналке, жили дружно. Ничего друг от друга не скрывали. Наша жизнь была на виду у всех. Все про всех знали и помогали во всем. Были вместе и в горе, и в радости. [121]

Наша мама — красивая, маленькая, вся кругленькая. Черные волосы, в которых не было седины почти до самой смерти. И в старости она была красивой женщиной. Ходила очень быстро, почти бегом, и мы ее любовно называли «наш шарик». Она всегда была в заботах и делах. Мама была мудрой женщиной. Очень доброй и отзывчивой к людям, сердечной и простой в обращении. Она вечно беспокоилась о своих детях, даже тогда, когда мы стали уже взрослыми и имели свои семьи. Для нее мы все равно были маленькими, ее детьми.

Сколько я ее помню, в молодости она была скорее полной, чем худой, но после войны стала худенькой и выглядела как девочка. Она была обаятельной, у нее было много друзей.

Мама была самый главный учитель моей жизни. Все ее советы мудры и умны. Она великолепно понимала жизнь и главным в поступках людей считала совесть.

Ее простоту, общительность унаследовала и я, отчего позже много страдала.

А жить было трудно. Но какое горячее сердце было у нашей мамы! Почти неграмотная женщина, но удивительно мудрая и деликатная от природы, она говорила мне, уже взрослой: «Что такое деньги? Деньги — дрянь! Деньги будут. Сначала не бывает денег, а потом вдруг появятся, и не надо этому придавать значения. Не в этом наша жизнь. Когда заходит речь о деньгах, всегда какая-нибудь гадость получается. Катя, деньги — грязь, отдай и пойди вымой руки. Человек стоит столько, сколько может отдать».

Мою маму и в 90 лет все интересовало. Ей было интересно узнать обо всем: о космосе и политике, о достижениях медицины и последней моде. Из всех людей, кто встретился на моем пути, мама самая жизнестойкая, она и в 90 лет была энергичной и деятельной.

Мама была человек с открытой душой. Несмотря на бедность, любила хлебосольство, угощала всех, кто заходил к нам в дом. Всегда одаривала нищих. Много лет ходила к нам слепая нищенка тетя Саша, которая дожила до 110 лет. Тетю Сашу мама привела к нам в дом из церкви. Слепая бабушка тетя Саша стояла на паперти «за Христа — ради». Мама мыла бабушку Сашу, расчесывала ей волосы, поила чаем, кормила нашим скромным обедом или ужином, укладывала спать.

Мама была бесхитростна. Она говорила, что зависть — порок и источник чуть ли не всех низостей человека. Заботой можно [122] осчастливить человека, а можно «обидеть. Надо уметь подойти к человеку, чтобы он доверился тебе и принял твой совет и помощь. Этот дар был дан моей маме.

У нас в семье всегда кто-то жил, гостил. К нам шли за советом и помощью. Щедрость сердца у моей мамы была неистощимой.

Народные традиции, обычаи воспитывали у нас, детей, чувство честности, благородства, мужества и верности друг другу. Мама говорила: «Хорошо жить, когда сделаешь что-нибудь хорошее для человека, поможешь в беде». Не любила, когда начинали осуждать человека, который только что был в нашем доме: зачем же тогда приглашали его? Человек в гневе, считала мама, выражает не столько свои убеждения, сколько ощущения, и надо остыть, успокоиться. Вот какая мудрая была моя мама! Без дела нет человека, говорила мама. Она всегда была в хлопотах и, несмотря на свой маленький рост и миниатюрную фигурку, имела огромный запас жизненных сил.

3. Моя мама родилась в 1890 году в деревне Свинухи Симбирской губернии в большой многодетной семье. Девичья фамилия — Китаева Анна Ефимовна. При родах моей матери умерла ее мать, а когда ей было 5–6 лет, умер отец. С этого времени мама круглая сирота. Ее взяла к себе на воспитание старшая сестра тетя Поля, моя крестная. Тетя Поля много старше моей мамы. В то время служила в Москве в частной психиатрической больнице (теперь клиника в Сокольниках на ул. Матросская тишина). Тетя Поля была кастеляншей, ведала хозяйством. Эта больница была только для богатых, обеспеченных людей.

Жизнь в те годы для простого народа была тяжелой, копейка доставалась нелегко, и тетя Поля свою сестру не отдала в школу. Мама была неграмотной до 1941 года, а когда дети ушли на фронт, и необходимо было писать письма, читать газеты, мама выучилась грамоте и писала на фронт своим детям сама.

Чтобы получить какое-нибудь ремесло, например, портнихи, нужны были деньги — от трех рублей и выше. Это тете Поле было не под силу, и, когда мама подросла, тетя отдала ее в прислуги. Мама попала в богатый дом. Красивый особняк. Много комнат, камины, швейцары, много прислуги. Хозяин дома — барон из обрусевших немцев, его жена немка. Баронесса не чуралась труда и свое тонкое белье, кружевные блузки стирала и гладила сама и научила этому искусству мою маму.

Дом был богатый. Барон и баронесса часто выезжали в свет на балы и принимали гостей. Баронесса была модницей и, возвращаясь [123] однажды из гостей, сказала моей маме: «Аннушка, как я хорошо не одеваюсь, но на балу всегда кто-то одет лучше меня». Баронесса любила мою маму, звала ее «Рогнедой». В услужении мама была «белой горничной», и в ее обязанности входило подавать барину утреннюю почту на маленьком серебряном подносе. Мама стирала, гладила тонкое белье, блузки. Помогала барыне одеваться, вышивала, чинила, выполняла отдельные поручения своей хозяйки. Живя в прислугах, мама многому научилась и, будучи уже замужем и имея шестерых детей, хорошо вела свое нехитрое хозяйство. Мама была большая рукодельница, и во дворе ее звали «бабка-семиделка», мама всегда была занята, всегда в хлопотах.

Мама была красива. Огромные черные глаза, мохнатые густые ресницы. Очень красивы были черные вьющиеся волосы. Цвет лица бело-розовый, фигура ладная, изящная. Единственный ее недостаток, на мой взгляд, — небольшой рост. У мамы были маленькие ножки — она носила 33–34 размер обуви. До самой глубокой старости, а она умерла в октябре 1979 года, не дожив до 90 лет двух месяцев, у нее не было морщин на лице и только слегка у висков появилась седина, придававшая ей величественность. До старости она сохранила изящество. Очень любила красиво одеваться. Я помню ее платье с кружевным воротничком или платком — косынкой на плечах. Всегда чистая, опрятная. Помню косынки из вологодских кружев — черного и кремового цвета. Помню ридикюль. Такой наряд в те времена был доступен даже и моей маме.

В доме, кроме нас, детей, было полно родственников со стороны отца: дядьев, теток, племянников и племянниц. У мамы была только одна сестра — тетя Поля, которая фактически была ее матерью. Тетя Поля воспитала мою маму, выдала ее замуж, но образования не дала и не выучила никакому ремеслу, а таланты у моей мамы были. Она самостоятельно научилась шить, вышивать, вязать. Вышивки ее — художественное произведение. В нашем доме всегда был порядок, а чистота, как в операционной. Маму во дворе побаивались, но и уважали за ее справедливый нрав, за отзывчивость, неизменную готовность всегда оказать бескорыстную помощь.

Мама вышла замуж в 18 лет. Родил а десять детей, но до 1941 года дожили шестеро (два сына и четыре дочери). Получила за многодетность медаль «За материнство».

Во время Гражданской войны жилось нелегко. Было пять человек детей, отец на фронте. Пришлось сдавать одну комнату студентам, готовить и стирать на них. Мама стирала и убирала в богатых домах. Все стало очень дорого. Семья жила трудно, еле-еле сводила [124] концы с концами. Когда дети подросли, мама ушла работать на фабрику «Свобода» (бывшая «Ралле и Ко»). На фабрике работала в цехе духов: оформляла флаконы, завязывала ленточки, рассыпала пудру по коробочкам. Работа вредная для здоровья. Уходили на работу рано утром по гудку. Сигнал-гудок раздавался три раза через определенный промежуток времени. Гудки имели свой особый тон, и рабочие всегда узнавали сигнал своего завода, своей фабрики. Мама оставляла детей одних в доме с 8 утра до 16 часов. Нам, старшим, давался наказ, что мы должны сделать по дому.

4. Мы жили за заставой, среди таких же рабочих. Наша квартира никогда не запиралась на замок, да и никто из окружающих не закрывал своих квартир и чуланчиков. Жили в труде и в заботах, но дружно. Я не помню, чтобы взрослые ссорились между собой. Если не могли свести семейный бюджет, то занимали друг у друга до получки. Долг возвращали аккуратно, в указанный срок. Отцы иногда ходили в «Нарпит» и возвращались «навеселе». Нередко возникали в семье споры и муж «учил» свою жену, но никто из соседей не вмешивался — считали, что «муж и жена — одна сатана». Это был закон. Самые ранние воспоминания из моего детства. Сделав уроки после школы, мы выходили во двор играть. Любимыми играми были казаки-разбойники и чижик. Волейбол считался роскошью, ни у кого не было денег, чтобы купить сетку и мяч. Или лапта — очень простая игра. Необходимо было забросить лапту (мяч) как можно дальше. Тот, кто бросал лапту, бежит через все поле за линию и, если успеет, то бежит обратно до своей команды, а игрок, поймав мяч, старается попасть мячом в бегущего. Если это удается, то вся команда перебегает на другую сторону игры-черты. Игра начинается снова. Это очень быстрая игра, но мы почему-то не уставали и любили лапту до самозабвения. Играли до темноты и получали истинное удовольствие.

В то время у нас не было катков, спортивных залов, бассейнов, танцевальных площадок. А если в школе показывали картины, через «волшебный фонарь» — это было огромным событием и радостью для нас.

Недалеко от школы находился сад, который тогда назывался «финляндским садом». Там на летней сцене под навесом приезжие артисты по вечерам давали представления. Денег на билеты ни у кого из нас не было, и мы просили «тетеньку-контролера» пропустить нас посмотреть представление. Иногда давались киносеансы, но и на них денег у нас не было. Зато сколько радости, разговоров [125] об увиденном! Если «добренькая тетенька-контролер» пропускала нас, безбилетников, то мы усаживались на полу впереди первого ряда смотреть кино.

Так я впервые увидела в «финляндском саду» спектакли по пьесам Шиллера «Братья-разбойники», «Коварство и любовь», «Грозу» Островского и много кинокартин с участием Наты Вачнадзе, Веры Холодной, Игоря Ильинского. Это был волшебный мир. Посещение театра было для нас настоящим праздником.

Училась я в железнодорожной школе № 51 по улице Бутырская, 74. Почти рядом с нашим домом, надо только перейти на другую сторону улицы. Было это не так опасно для нас детей — на улице было еще мало автотранспорта.

Хочется сказать доброе слово о директоре нашей школы Иване Михайловиче Рышковце. Одновременно он преподавал в старших классах математику и физику. В железнодорожной катастрофе Иван Михайлович потерял правую руку. Научился писать левой. Писал быстро, легко и красиво. Свои предметы он знал очень хорошо и занятия вел интересно, и нам всегда хотелось, чтобы его уроки продолжались и после звонка. Мы не спешили уйти с уроков Ивана Михайловича, не выбегали из классов, а шли вместе с ним, продолжая разговор.

Школу мы любили. Для нас там все было интересно. Каждый день приносил что-нибудь новое, а вечером мы с увлечением, наперебой рассказывали маме, как прошел у нас день.

Сейчас я сравниваю. У моей сестры Евдокии Сергеевны два сына Толик и Игорь (как я уже говорила, мы жили вместе, одной семьей). Однажды объявили по радио, что из-за сильных морозов занятия в школе отменяются. Надо было видеть ребят после такого объявления: они устраивали «танец диких индейцев», кричали, подпрыгивали, бросали в воздух подушки, радовались, что сегодня не идут в школу. Так не любили и так не хотели идти туда. Странно!

В мое время посещение школы приносило радость. У нас было мало развлечений, не было игрушек, и все интересное, все радостное мы получали там.

Память о своих школьных годах я бережно храню в сердце.

С теплотой и сердечностью вспоминаю своих преподавателей: русской словесности — Александра Ивановича Соловьева, немецкого языка — Юлию Ивановну Семенову, обществоведения /истории/ — Ивана Семеновича Солодухина, географии — Веру Ивановну Фунтикову. Но самым любимым был Иван Михайлович Рышковец. Их теплота, сердечность, заботливость, нежность остались у меня на всю жизнь. [126] Вера Ивановна Фунтикова позже ушла из школы и стала выступать по радио сказительницей сказок, былин. Мы слушали Веру Ивановну с непередаваемым восторгом.

Учитель словесности Александр Иванович привил нам любовь не только к литературе, которую мы изучали по школьной программе, но к чтению Пушкина, Гоголя, Лермонтова, Некрасова и многих других классиков. Он воспитал у нас вкус к хорошей литературе.

Для старших классов Александр Иванович организовал два кружка — литературы и драматический. Мы много читали, ставили пьесы и играли, были артистами. Все делали сами: рисовали декорации, шили занавес, костюмы. Было так интересно, что нам никогда не надоедало в школе.

На уроках литературы мы часто читали произведения в лицах. Александр Иванович участвовал вместе с нами в таких чтениях и вместе с нами радовался, если все получалось. Сам Александр Иванович один читал на разные голоса целые произведения, читал увлеченно и вполне профессионально. Мы, затаив дыхание, не шелохнувшись, слушали нашего любимого учителя и очень огорчались, когда раздавался звонок, возвещавший конец волшебства, конец сказке.

Дни в школе пролетали, как одно мгновение.

Многим я обязана Александру Ивановичу Соловьеву. Он научил меня любить книги. С самого раннего детства я читала «запоем» все подряд. Тогда все зачитывались Л.Чарской, Вербицкой. Роман Вербицкой «Ключи счастья» ходил по рукам, записывались в очередь, чтобы прочесть его. Наряду с вопросами женского равноправия там было много и откровенной пошлости, и только много позже я разобралась в этом. Александр Иванович помогал мне выбирать книги для чтения, развивал мой литературный вкус. Я очень любила Джека Лондона: мне очень нравился образ его героя — волевого, мужественного человека. Но до сих пор моим любимым произведением остался роман «Овод» Л. Войнич. А как прекрасно написан рассказ М. Горького «Челкаш» ("Море смеялось...»). Это зачаровывало. Какое оно, море? В то время я еще ни разу не видела моря.

В детстве я много читала книг, которые дети в моем возрасте еще не читали. Я всегда, сколько себя помню, была с книгой в руках. Соседи по квартире, по двору предупреждали мою маму, что от чтения я могу сойти с ума, на что мой крестный дядя Никифор говорил: «Не трогайте ее, она будет хорошим человеком». [127]

По дому моей обязанностью было убирать квартиру, шить, вышивать, но, увлеченная чтением очередной интересной книги, я забывала об этом, и меня наказывали. Наша соседка тетя Маня говорила маме: «Аннушка, не надо Кате вышивать и шить, не трогайте ее, ей в жизни и готового не износить».

В классе меня звали «Сейфуллиной». В школьной газете я была активистка: писала заметки на разные темы, вела раздел: «Кому что снится». Наша школьная газета писалась от руки печатными буквами. Помню наших учеников, отличных оформителей школьной газеты: Толю Ильина, Сережу Юшина, Валю Садовникову. Помню «знаменитых» актеров: Васю Воронина, Веру Евдокимову, Лиду Голубеву, Алешу Зорина. Жили мы весело и дружно. На душе было радостно, и каждый день казался счастливым.

Это были двадцатые годы. В школах работали настоящие педагоги. Они не лезли нам в душу, не читали нравоучений, были с нами, как говорится, «на Вы». На уроках можно было задавать любые вопросы. У нас почти никогда не возникало конфликтов между учениками и учителями. В классах не было драк, склок. Каждый чувствовал себя полноценным и уважаемым.

Занимались гимнастикой, играли пьесы, писали сочинения, стихи. Были у нас свои поэты, певцы, певицы. Занимались рукоделием, изучали радиодело, переплетали книги, столярничали и всем этим руководил директор нашей школы Иван Михайлович Рышковец, душа всех наших школьных увлечений.

5. Детство — важнейший период человеческой жизни. Родительский дом, школа помогают воспитать настоящего человека. И я могу сказать о своих школьных товарищах — они проявили себя настоящими, верными сынами и дочерьми своей Родины.

Многое, очень многое дала нам наша мама, но и своим учителям я тоже очень благодарна. Они воспитали нас гражданами нашей Родины, научили любить людей, делать добро.

Нравственное воспитание тех лет дало хорошие плоды. Многие мои товарищи по школе в годы Великой Отечественной войны проявили мужество. В тяжелые дни для страны мои сверстники, не задумываясь, пренебрегая опасностью и рискуя жизнью, стали на защиту своей Родины. Погибли Толя Ильин, Сережа Юшин, Жена Голенкин, погибла Валя Садовникова — она была разведчицей. Многим из нас пришлось испытать все беды войны, но, вернувшись с фронта, мы приняли горячее участие в строительстве и восстановлении городов, деревень. Мы проявили себя достойными сыновьями и дочерьми своей Родины, своего времени.

Наша смена приняла эстафету традиций старшего поколения и во многом пошла дальше.

В школе я была пионервожатой. Меня делегировали на первый Международный слет пионеров, который состоялся в августе 1929 года в Москве, в Большом театре. Делегатов приветствовала Н. К. Крупская, Демьян Бедный, Максим Горький. Надежда Константиновна рассказала нам о жизни Владимира Ильича Ленина. Незабываемое впечатление оставил балет «Пламя Парижа». Тогда впервые я увидел а товарища Сталина, который приехал поприветствовать нас, пионеров. Артисты балета танцевали с большим подъемом и темпераментом. Казалось, они совершали невозможное. Заключительный акт балета был повторен дважды.

Прошло много лет, но до сих пор в памяти тот день — и спектакль, и овации, и всеобщее ликование. Это осталось в душе, как волшебная сказка. Слет закончился балом. Открыть бал было поручено мне и артисту Михаилу Гаркави, мне сшили платье из красного крепдешина. Мой костюм символизировал знамя Революции. Мы с Михаилом Гаркави очень красиво протанцевали вальс. Мне все это казалось волшебством и осталось в памяти на всю жизнь.

С тех пор прошло много лет, и вдруг я снова встретила Михаила Гаркави в доме у Лидии Андреевны Руслановой (он был первым ее мужем). Мы встретились с ним после его освобождения из заключения и, что удивительно, он вспомнил меня, тогда тоненькую девочку, какой я была в 1929 году, с которой он открывал бал...

6. Семья наша была большая. Кроме меня, еще три сестры и два брата. Жили бедно, но дружно. Мама приучила нас к физическому труду. Она умело распределяла домашнее задание. Мы умели мыть посуду, полы, стирать, чинить, гладить, шить, приготовить несложный обед. Обед готовился на керосинке или на примусе. Справляться с этими приборами было сложно, но мы старались и не подводили нашу маму. Нужно было прочистить горелку примуса специальной иглой, залить в головку примуса денатурат и поднести спичку. Спирт вспыхивал. Теперь нужно быстро поршнем накачать воздух, и тогда примус начинал издавать шум, вокруг горелки появлялось синее пламя, и можно было ставить кастрюлю. Разжигание примуса было небезопасной операцией, требовало ловкости, и это поручалось мне как старшей из детей.

Рабочие жили на Большой Бутырской в одноэтажных, редко в двухэтажных деревянных домиках. Это были маленькие квартирки без всяких удобств. Наша квартира считалась барской — четыре [129] комнаты. До нас в этой квартире проживал священник отец Христофор с семьей. В квартире были две передних очень больших размеров. Нашей семье в такой квартире жилось более вольготно, чем другим рабочим семьям. Те ютились в маленьких комнатушках по десять и более человек. И все же удобств в нашей квартире не было. Места общего пользования находились во дворе. За водой ходили с ведрами на колонку, которая находилась от дома в метрах 500–700. Это был тяжелый труд для детей, особенно зимой. Мать была чистюлей, и воды для семьи требовалось много. Отец сделал бочку, которая вмещала до 40 ведер. Бочка стояла на кухне, и дети должны были наполнять ее до прихода родителей. Мама установила нам дежурства: кто за что отвечает. Давали нам поручения: купить в магазине хлеб, овощи, молоко. Мы все выполняли аккуратно, а «мелочь» (сдачу) оставляли на столе... К приходу мамы с работы был разогрет обед или ужин (мама работала посменно) и кипел самовар. Нас рано приучили к самостоятельности. Я была старшей, и мама советовалась со мной, как с равной.

Почти во всех семьях, что жили на Бутырской улице, неподалеку от своих фабрик и заводов, жизнь была трудная. Семьи большие, а денег маловато. Экономили навеем. Чай пили «вприкуску», а то и в «вприглядку": сахар клали на стол и глядели на него, а чай пили без сахара, это называлось «вприглядку». А «внакладку» чай совсем не пили, да и чай-то бывал не каждый день, а только по воскресеньям: на неделе пили чай из настоя трав. Мама была большим специалистом по составлению рецептов чая из трав — из листьев и цветов липы, листьев малины, брусники, мяты. Чай из трав был ароматный. По привычке я до сих пор предпочитаю чай из настоя трав и люблю пить чай «вприкуску».

Улицу Большую Бутырскую окружала зелень садов. Везде кусты сирени и жасмина. Много прудов. Тогда это была окраина Москвы. В летнее время приезжали на роскошных рысаках барыни «снимать дачу». Наша улица считалась дачной. Владельцы квартир сдавали свои квартиры под «дачи», а сами переезжали жить в сараи. Такой способ жизни летом считался немалым подспорьем для большой и материально тяжело живущей семьи.

Зимой большой радостью и счастьем было для нас катание на коньках. Купить коньки мама не могла — не было лишних денег. Мы катались по очереди на одном коньке, который подарила одна из барынь. Привязав конек веревочкой к валенку, мы с упоением носились по льду. Каток находился недалеко от нашего дома. Днем каток был бесплатным, и нам разрешали там кататься. По вечерам [130] на каток приходили взрослые и дети из обеспеченных семей, и мы уже не могли появляться там, но иногда «добрые тетеньки» пропускали и нас. Духовой оркестр играл марши, горели огни, и было так весело при огнях и музыке скользить по льду, хотя и на одном коньке. Несмотря ни на что, это было огромное, непередаваемое удовольствие.

7. Вспоминая свою жизнь, мама рассказывала нам, что в дни молодости все родные и близкие и она сама боялись исправника. И когда он ехал на тройке, люди должны были сойти с дороги, уступить, прыгать в сугробы. Не уступишь — получишь нагайкой по лицу или по спине. И, заслышав колокольчик, все, кто был на дороге, прыгали в сторону, становились на колени и кланялись, пока не проедет тройка. Ехало большое начальство. Также боялись и священника — «батюшку».

На нашей улице была церковь «Дева Мария на Бутырках». Здесь располагался Бутырский полк, над которым шефствовала сама императрица Алиса.

Для батюшки позже во дворе церкви построили маленький домик, где он и проживал со своей семьей. Кроме служб в церкви батюшка часто посещал семьи своих подопечных и был в курсе всей их жизни. Увидев батюшку, мы бежали к нему и говорили: «Батюшка, благослови!» — и он крестил нас и давал целовать руку.

Мы были дети, толком не понимали всей этой процедуры и делали так, как велели взрослые...

Ежегодно 1 сентября отмечали престольный праздник Бутырского полка и церкви. В церкви служили торжественную службу. Во дворе церкви размещалась ярмарка. Там было весело, играла музыка, продавались разные товары, игрушки. В первый день начала занятий 1 сентября мы убегали на ярмарку, где все для нас было праздником. Особенно запомнились мне большие арбузы, сочные, ярко-красные, но это лакомство было не для нас. ..

Церковь очень богатая, получала щедрые дары и приношения от прихожан, царского двора. Иконы в церкви были в золотых и серебряных окладах с множеством драгоценных камней.

Большое впечатление на нас, детей, производила икона «Святой Лазарь-воскрешение». Икона была сделана в рост человека, и мы боялись ее, не понимая толком сами, почему. А церковь посещали потому, что так было надо.

Торжественно праздновалось «Вербное воскресенье». Рано, под утро все мы шли на богослужение. Брали с собой фонарики из цветной бумаги, внутри которых находилась свечка, которую после [131] окончания службы зажигали в церкви. Домой возвращались, осторожно неся фонарик с теплящимся огоньком внутри, который надо было донести до дома. Считалось, что тогда в доме будет полный год: радость, счастье и благополучие.

Очень торжественно праздновались дни Рождества и Пасхи. Колокольный звон. Из церкви выносили главную икону «Дева Мария на Бутырках». Во главе с отцом Христофором, одетым в праздничное облачение, с главной иконой шествовали прихожане, которые несли много других икон и святые дары, обходили несколько раз церковный двор, пели молитвы.

Икона «Дева Мария на Бутырках» — старинная икона в тяжелом, кованом серебряном окладе с бриллиантами и драгоценными камнями. Говорили, что писал ее художник Васнецов.

В первые годы революции я была еще совсем юной. Случайно как-то, идя из школы мимо церкви, увидела, как матросы, одетые в кожаные куртки, обвешанные гильзами, с оружием, выносили из церкви иконы и другие ценности и грузили на автомашины. Говорили, что это нужно молодому Советскому государству для восстановления страны от разрухи и для борьбы с контрреволюцией.

На ярмарке в день престольного праздника церкви и Бутырского полка мама купила нам одну пару ботиночек на невысоком каблучке. Ботиночки были куплены «на вырост», и мы носили их по очереди. В детстве и юности я всегда прихрамывала, размер ботиночек не подходил для моей ноги. Но мы жили скромно, почти бедно, и средств, чтобы купить обувь всем, не было — покупалась одна пара на троих.

8. Наступила юность. Хотелось нравиться, хотелось быть красивой. Щеголихи мы были невзыскательные. Волосы завивали щипцами, нагретыми на раскаленном огне, бегали в парадный подъезд нашего дома и белили щеки штукатуркой. Наручные часы — по тем временам роскошь и богатство, и никто из моих знакомых девочек и мальчиков не имел их. Лично у меня часы на руке появились, когда мне исполнилось 25 лет. Я радовалась этим часам, очень дорожила ими и берегла. В мое время очень модными были белые парусиновые туфельки с синей каемочкой. Их можно было купить только в Торгсине на золото или на валюту.

Все, что становилось не нужным в нашем скромном хозяйстве, продавалось татарину, который ходил по дворам и кричал: «Старье — берем!»

Маме как-то очень нужны были деньги, и она продала татарину свою шубу из меха кенгуру. Это было ее приданое и самая дорогая [132] вещь в нашем доме. Я до сих пор помню этот мягкий, красивый серый мех. Мама очень дорожила шубой, а продала ее за копейки.

Ходил по дворам и другой человек, который тоже кричал: «Лудить кастрюли, тазы, точить ножи, ножницы!», «Керосинки примуса починяю!» Все хозяйки выносили ножницы, ножи, старые кастрюли, керосинки, примуса. Мастер начинал работу здесь же, во дворе. Дети стояли и наблюдали за работой мастера, смотрели, как искрится металл. Приходил угольщик и кричал: «Углей-углей!» Так же продавалась и картошка. Все приносилось во двор, и все могли купить необходимое на месте, не отходя далеко от дома.

Иногда появлялся шарманщик с попугаем или обезьянкой. Шарманщик крутил шарманку и пел, а потом продавал бумажки — «счастье». Он исполнял маленький концерт, мы стояли вокруг него и слушали. Соседи открывали форточки и тоже слушали шарманщика. Главное, что нас удивляло: как это маленькая птичка или обезьянка доставали «счастье»? Иногда шарманщику за исполнение бросали монетки, завернутые в бумажку или тряпочку.

Каждое лето нас отправляли в пионерский лагерь. Железнодорожники имели очень хорошие места для отдыха детей. В лагере было интересно. Особенно запомнились вечерние костры, песни, печеная картошка; казалось, нет на свете вкуснее лакомства, чем испеченный в золе картофель.

Была один раз в пионерлагере в г. Бердянске на Азовском море. Наконец-то увидела настоящее море, в реальности, а не в мечтах. Море поражало своими размерами и бесконечным движением, но и настораживало. В один из дней мы отправились в поход на Бердянскую косу на нескольких небольших лодках. День провели отлично. На обратном пути в море нас настигла настоящая буря. Волны небольшие, но очень сильное подводное течение, мы у берега, а пристать не можем. Спасатели, «Помощь на воде», помогли нам выбраться. Потом говорили, что мы родились «под счастливой звездой» — не разбились и не утонули. Я тогда еще не умела плавать. На море меня также мучила и морская болезнь. Меня укачивали даже самые маленькие волны, и спасали только черные сухари, которые мы ели с большим аппетитом. Но вот страха перед стихией мы, дети, не ощутили и вспоминал только смешное. Много было потом разговоров о нашем путешествии на косу. Все было весело, радостно. Ничто не омрачало.

Иным нашим развлечением был патефон и пластинки. Исполнялись вальсы — бастон, шимми, фокстрот. В моде были старинные романсы: «Белая акация», «Давай пожмем друг другу руки», [133] «Только раз бывают в жизни встречи», «Очи черные» и др.

Только после войны появились в нашем быту стиральные машины, холодильники, телевизоры, да и то эти предметы были еще не у всех. В те годы главное богатство: патефон, граммофон, наручные часы, зонтик — для нашей семьи были недоступной роскошью.

Моя семья:

Евдокия Сергеевна, 1915 г. р. Училась. Все годы работала бухгалтером в таксомоторном парке. Была замужем, имеет двоих сыновей — Толика и Игоря.

Зоя Сергеевна, 1917 г. р. Училась, затем работала бухгалтером 38 лет на заводе № 30 в г. Москве. Жених был убит на войне, но она не верила и все время его ждала. Замуж не вышла, жила вместе с мамой.

Нина Сергеевна, 1930 г. р. Училась. Работала машинисткой. Замужем. Сын Сергей.

Брат Борис Сергеевич. 1920 г. р. Окончил Институт. Химик. Умер в 1940 г. (Несчастный случай на работе).

Брат Николай Сергеевич, 1923 г. р. Погиб на войне под Сталинградом. [134]

Глава 9.
Юность

Юность бывает однажды в жизни и никогда больше не возвращается.

В. Г. Белинский

Молодость счастлива тем, что у нее есть будущее.

Н. В. Гоголь.

1. В жизни много прекрасного. Прекрасно уже то, что ты живешь на свете. Это твоя жизнь, твоя судьба. Жизнь человеку определена, и ее можно изменить, лишь вступив в сознательный возраст, когда можешь сам решить, как дальше жить.

Я родилась 31 декабря 1913 года в семье московских рабочих. Выросла в Москве, и потому мне кажется, что нет на свете краше нашей столицы.

Детство и юность прошли за заставой города Москвы — на Большой Бутырской улице. Улица эта находилась за Савеловским вокзалом, где в те времена была конечная остановка трамвая «Бутырская застава». Здесь была окраина города. Хорошо помню первый паровичок — он шел от Сельскохозяйственной им. К. А. Тимирязева Академии до Савеловского вокзала — Бутырской заставы.

В 1930 году я окончила девятилетку. Школ-десятилеток тогда еще не было, и среднее образование давала девятилетка.

Жить становилось все труднее, и мне не представилось возможности учиться дальше. Я уже подросла, и пришлось поступить на работу, чтобы помогать семье. Мама через знакомых определила меня в канцелярию химического завода № 1, который находился за Крестьянской заставой. Чтобы вовремя успеть на работу, приходилось рано вставать и ехать от Бутырской до Крестьянской заставы трамваем 27. Пересадок не было, билет стоил 10 копеек. Это была долгая поездка почти через весь город.

Работа была легкая. Очень скоро меня зачислили на должность секретаря директора завода т. Левина Б. О., а чуть позже я поступила на курсы машинисток-стенографисток, которые успешно закончила. Для секретарской работы это было необходимо. Работа [135] несколько усложнилась, но я хорошо справлялась со своими обязанностями. Была я девушкой живой, веселой. Все поручения выполняла с радостью, и работа на заводе мне очень нравилась. Мой заработок стал большой помощью семье.

Прекрасна молодость. Все в юности кажется легким. Много друзей, веселья. Счастливые годы...

В жизни каждого человека бывают моменты, которые помнятся до конца дней.

2. На заводе я вступила в ряды ВЛКСМ, была членом комсомольского бюро, вела активную работу. Все мне нравилось, все было интересно для меня.

В 1931 году по путевке ВЛКСМ меня направили на работу в центральный аппарат ЦК ВКП/б/.

С волнением я вспоминаю это время. Здесь мне встретились очень интересные люди. На всю жизнь я запомнила и полюбила свою наставницу Анну Ивановну Калашникову. Это была женщина средних лет. Серые лучистые глаза так и светились доброжелательностью. Анна Ивановна учила нас, молодых, работать с документами, воспитывала в нас спокойствие, выдержку.

Анна Ивановна хорошо знала работу и весь свой опыт передавала нам. Я и мои друзья по работе — три Дуси (Дуся Смирнова, Дуся Чичеркжина, Дуся Торопова), Саша Бромберг, Лида Трубкович были очень благодарны Анне Ивановне за ее теплое отношение к нам, и она навсегда запомнилась мне как что-то светлое и чистое Анна Ивановна говорила: «Главное в людях — человечность и совестливость».

Анна Ивановна была помощником товарища Маленкова Георгия Максимилиановича, в то время начальника Отдела руководящих партийных органов.

Не раз мне приходилось относить документы в секретариат товарища Сталина И. В. , и я несколько раз случайно в коридоре (здание ЦК ВКП/б/ на Старой площади) встречала его. Встречаясь со мной, И. В. Сталин первый говорил: «Здравствуйте, товарищ!», а я, прижимая папку с документами к груди, останавливалась и пропускала его вперед. Он улыбался и проходил мимо меня.

Товарищ Сталин был для нас таким высоким идеалом коммуниста-большевика, что все мы, в том числе и я, отдали бы за него свои жизни, не задумываясь. Целый день после такой встречи с тов. Сталиным был у меня наполнен радостью.

Мне было семнадцать лет. .. Вскоре Анна Ивановна заболела, а позже ушла на пенсию. Меня перевели на работу в Секретариат

Комиссии Партийного Контроля при ЦК ВКП/б/. Он находился в том же помещении, только в другом крыле.

Жили скромно. Работали и учились. Очень простыми и доступными для нас были тогда товарищи Г. М. Маленков, Е. М. Ярославский, М. Ф. Шкирятов, П. Н. Поспелов, Вл. Ставский, Ян Петерс, Кедров, П. Осьмов, Е. Уфимцев, Н. Дубровский, Вл. Богушевский и другие.

Все они много трудились, но никогда не подчеркивали своего высокого положения, а ведь они были профессионалы-революционеры, люди нашей Истории.

Много раз я стенографировала выступления Е. М. Ярославского, М. Ф. Шкирятова, Вл. Богушевского, Н. Д. Дубровского.

Емельян Ярославский — высокий, величественный, с очень красивой седой шевелюрой.

Спокойный, вежливый. Когда я заканчивала работу, он всегда благодарил меня.

Матвей Федорович Шкирятов занимал высокую должность председателя Комиссии Партийного Контроля при ЦК ВКП/б/. Маленького роста, уже в летах, но очень подвижный и энергичный, Матвей Федоронич очень любил повторять «так сказать». Когда я приносила стенограмму, выбросив все слова «так сказать», Матвей Федорович говорил мне, что это не его выступление. Приходилось брать назад стенограмму и вставлять все слова «так сказать». Теперь довольный Матвей Федорович начинал править текст своей речи.

Несколько раз встречала я и Сергея Мироновича Кирова, когда он приезжал в Москву в ЦК. Это был очень красивый человек, и внешностью, и душой, его широкая улыбка оставила след в моей душе. Спокойный, простой, доступный.

При входе в кабинет эти товарищи первыми здоровались, предлагали сесть. Я не помню случая, когда бы был разгон, крик, недовольство. Если мы и допускали какие-то ошибки в работе, то спокойно исправляли их, и за каждую совместную работу нас благодарили. Всегда вставали из-за стола и провожали до двери. Я чувствовала уважение к себе, и хотелось работать еще лучше, «свернуть горы». Это была культура.

Начальником канцелярии Секретариата КПК при ЦК ВКП/б/ был Николай Дмитриевич Дубровский. Небольшого роста человек, плотный, светловолосый, с прекрасным цветом лица. Вдумчивые серые глаза. Спокойный, рассудительный Николай Дмитриевич никогда не спешил и не кричал на нас, а мягко поправлял, [137] если что-то было сделано не так. Всегда улыбался, к нам, младшим, относился с уважением, и мы все его любили. Работалось легко, весело. Мы коллективно посещали театры, кино, выставки. Жили дружно и все знали друг о друге.

О том времени у меня остались самые светлые воспоминания. Лично я всему радовалась и без конца улыбалась, на душе было легко-легко.

Прекрасна молодость!

Но время было сложное. Нашей стране грозили войной со всех сторон, как с востока, так и с запада.

Комсомол страны бросил клич: юноши и девушки должны овладеть какой-либо военной профессией, чтобы враг не застал нас врасплох. Все начали учиться военному делу, хотели приобрести военную специальность. Шли учиться на курсы радистов, медсестер, в Осоавиахим, на курсы летчиков, парашютистов, радиотелеграфистов, в конный спорт.

В годы первых пятилеток в стране учились все от мала до велика. Я и мои подруги по работе поступили на курсы медсестер при РОККе. Три года упорной учебы по-вечерам. Успешно окончили эти курсы и получили дипломы фельдшеров. Учиться было нелегко, но приобретенные нами знания очень пригодились во время Великой Отечественной войны.

Было все тревожнее. Но мы хотели быть счастливыми и старались делать свое дело как можно лучше, чтобы вместе с нами были счастливы все вокруг.

3. В 1933 году я выезжала в качестве стенографистки в Карабугаз /Узбекской ССР/, где тогда планировалось строительство Карабугазсульфатхимстроя.

Я была молодой, неискушенной в жизни. Еще ни разу не уезжала из дома. И вот мне предстояла поездка в г. Баку, в Карабугаз. Начальником строительства был назначен Яков Рубинштейн. Это был высокого роста мужчина с яркой внешностью. Голубые глаза, рыжие волосы, которые слегка кудрявились. Значительное, волевое лицо.

До Баку ехали поездом, а из Баку — на пароходе по Каспию, прямо на строительство комбината.

Приехали на место. Солнце палило нещадно, нечем было дышать. Сверкало море. Кругом пустыня, и кроме брезентовых палаток ничего нет. Сплошная экзотика. Но в молодости все казалось нипочем.

Залив Карабугаз по-казахски «черная вода. Природа залива давала нашей Родине «белое» золото — мирабилит. Это соль, которая шла на производство стекла, химического сырья для промышленности и сельского хозяйства.

По решению правительства началось строительство химического комбината.

Здесь я познакомилась с очень интересными людьми: с семьями Якова Рубинштейна, Павла Вязьмитинова, Владимира Корчагина. Их жены были старше меня, не работали, но они приняли меня, как равную. Очень опекали меня и заботились, как о самой для них близкой и родной. Это были очень культурные и интеллигентные люди. Они оставили в моей душе самые теплые воспоминания.

То ли опыта было еще в то время мало, то ли еще что-то мешало, но стройка началась неудачно. Многое было не учтено. Климат, местное население, отсутствие в достаточном количестве воды... Очень скоро у комбината иссякли средства. Был наложен арест на счет.

Наступило трудное время. Нечем было оплачивать самые необходимые, самые элементарные нужды. Не хватало всего: людей, материалов, денег. Не были созданы необходимые условия для жизни и строительства. Юлдаши-казахи еще жили по своим обычаям и не все понимали и принимали. Они для участия в стройке готовы не были. Для юлдашей были построены домики. Привезли мебель, провели радио. Вначале юлдаши поселились в этих домиках, но прожив около двух недель, начали ставить около этих домов юрты и переходить туда. Вели в юртах свою жизнь, а потом... совершенно неожиданно для администрации комбината снялись с места и ушли в пустыню.

Питьевую воду комбинату доставляли из Баку на танкерах. Своей воды для удовлетворения потребности живших в Карабугазе людей не было. Воду мы получали по талончикам — два ведра в сутки. Каждый приход танкера с водой был праздником. Климат жаркий, температура воздуха достигала + 56°С. Днем мы не работали. Рабочий день начинался вечером и продолжался ночью, когда наступала прохлада. Всем было очень трудно. Положение становилось критическим. Приехала правительственная комиссия разбираться в сложной ситуации, сложившейся на стройке.

4. В 1933 году я вышла замуж за Алексея Захаровича Лебедева. Он был заместителем начальника Военного отдела КПК при ЦК ВКП/б/.

Алексей Захарович был кадровым военным, участником Гражданской войны. Его знаки отличия — два ромба на петлицах, на гимнастерке сверкало два ордена Красного Знамени. После войны [139] Алексей Захарович окончил Военную академию, был образованным человеком. И сколько я его знала, все время учился.

Первая жена Алексея Захаровича Белла Александровна Левенсон — участница Гражданской войны. После войны окончила Московский Университет, получила юридическое образование. Она полюбила другого человека и ушла от Алексея Захаровича. Расстались они мирно и всю жизнь оставались добрыми друзьями. Когда я стала женой Алексея Захаровича, Белла Александровна тепло приняла меня.

Алексей Захарович был старше меня на 14 лет. Невысокого роста, стройный блондин с вьющимися волосами, всегда подтянутый и аккуратный. Черты лица правильные. Строгие серые глаза его светились умом.

Мы познакомились в отделе у Алексея Захаровича, когда меня пригласили стенографировать какое-то заседание. Алексей Захарович заметил меня. В столовой, встречая меня, он всегда приветливо со мной здоровался, а потом как-то пригласил в театр. Мы стали встречаться. Театры, выставки, кино, а потом он сделал мне предложение и просил стать его женой. Он был очень интересный человек, редкостной доброты, отличный товарищ. До меня прожил огромную жизнь, много знал. Все, о чем я узнавала от него, было для меня ново и интересно. Молодая девушка, так мало еще знающая жизнь, не могла не полюбить такого человека.

Вскоре Алексей Захарович получил квартиру в доме ЦК ВКП/б/ по Староконюшенному пер. 19. По тому времени квартира была очень хороша. Все удобства: газ, горячая вода, красивая большая кухня, огромные комнаты. Я испытывала истинное наслаждение, имея возможность в любое время принимать горячую ванну.

Все было как во сне, красивом сне, как в сказке!

Жили мы с Алексеем Захаровичем дружно. Мне было очень хорошо. На работу мы шли вместе со Старого Арбата до Новой площади. Часто вместе возвращались с работы.

Алексей Захарович много сделал для моего духовного развития. Мы вместе читали. По воскресеньям ходили в театр, в кино, на выставки. Собирали библиотеку. Не такую большую, как это делают теперь, во времена книжного бума. Книги были подобраны с большим вкусом.

На отдых уезжали вместе. Алексей Захарович был заядлым альпинистом, и отпуск мы проводили на Кавказе, в Терсколе, где тогда была школа альпинистов и мастеров. [140] Мы ехали поездом до г. Орджоникидзе, а потом по Баксанскому ущелью до Терскола на автомашине. Дорога петляла, и красота открывалась неописуемая.

В лагере и в школе я училась сложному спорту — быть альпинистом. Вместе со всеми поднималась на Эльбрус и тогда же получила значок альпиниста с отметкой «5.400 метров». Шла совершенно новая для меня жизнь.

Никогда не забыть горы Дон-Гуз-Арун и быстрой горной речки. Никогда не забыть и наши прогулки по долинам. Там такие места! Выйдешь на поляну, а она вся усыпана ягодами дикой земляники, только успевай собирать. Или другая поляна, где взору открывается поле тюльпанов, и они пламенеют, как множество огоньков. Зрелище — необыкновенное! А горный воздух! Вот первые лучи солнца освещают вершины, покрытые снегом и льдом, искрятся миллионами бриллиантов. Не забыть мне и наши прогулки при лунном свете. Горы кажутся таинственными, их тени — сказочными замками. По вечерам облака спускались на лагерь и становилось прохладно, а иногда даже и холодно. Мы жили в палатке, спали в спальных мешках.

Молодость все могла. Возвращались в Москву отдохнувшие и окрепшие. Ничто не омрачало нашей жизни, все было в радость.

Алексей Захарович подготовил меня к поступлению в Химико-технологический институт им.Менделеева (г. Москва, Гороховая ул.). Экзамены я выдержала, но меня зачислили на вечернее отделение. К моменту поступления в институт я по социальному положению уже не была дочерью рабочего и в анкете указывала «служащая». Поэтому на дневное отделение меня не зачислили, так как преимуществом пользовались абитуриенты рабочего происхождения.

Меня в то время интересовала химия, и я была счастлива, что могу учиться и познавать любимый предмет. Учиться и работать стало тяжело, но я старалась и уже закончила два курса вечернего отделения и перешла на третий курс, когда начался 1937 год.

5. 1937 год — нарушение социалистической законности.

Что выстрадала я и моя семья, в особенности мама, нельзя описать и передать никакими словами. Эта боль останется со мной, и все, что я пишу сейчас, я адресую не одному человеку — всем.

По неизведанным и сложным направлениям движутся человеческие жизни, но порой накрепко связывают судьбы людей такие понятия, как любовь, верность, патриотизм, и, наоборот, разъединяют их слабость духа, трусость, предательство, подлость... [141] Мудрецы говорят: «Три вещи в жизни надо принять безропотно: долгий дождь, смерть и судейство».

Уже в начале 1937 года начались аресты «врагов народа». Все мы не знали, не понимали, в чем дело, что случилось. И каждый раз, приходя на работу, я видела, как на двери кабинетов начальников отделов менялись таблички с фамилией руководителя. Нам говорили: «Арестован враг народа». И мы верили, потому что были так воспитаны. Наши советские органы, думали мы не могут ошибаться, они действуют правильно. Алексей Захарович тоже верил, что НКВД не совершает ошибки, враги проникли в аппарат ЦК.

Но вот беда пришла и в наш дом.

Наступило прозрение...

17 февраля 1938 года около 2 часов ночи у нас на квартире раздался телефонный звонок. Я подошла, к телефону и сказала «слушаю», но в ответ услышала щелчок отключения. Подумала, что это ошибка.

Звонок в дверь. Наша домработница Александра Романовна открыла дверь. В квартиру вошли незнакомые люди: три человека в военной форме и два в гражданской одежде, лифтерша и дворник (понятые). Военные резко приказали Алексею Захаровичу одеться, сесть на стул и не двигаться. Мне не разрешили встать с постели. Так я и сидела на кровати, укрывшись одеялом, ничего не понимала.

Начался обыск. Что они искали, я не знаю и до сих пор. Брали одну за другой книги, листали и бросали. На пол полетели книги, альбомы, фотографии, картины. Открыли шкафы и выкинули белье, одежду, посуду.

Этот кошмар длился несколько часов.

Уже светало. Обыск закончился. Мне сказали, что теперь я должна жить только в одной комнате, а две другие будут опечатаны. Мне приказали взять мои вещи, все остальное лежало на полу. Комнаты опечатали сургучом.

Я плохо понимала, что происходит: все было в каком-то тумане, как будто не со мной. Мне даже не разрешили проститься с мужем, а Алексею Захаровичу приказали идти вместе с ними. Они вышли во двор. Я опомнилась и бросилась бежать за ними по снегу, босая, в ночной сорочке и все кричала: « Леня, ты найдешь меня? Неужели и ты враг?!» Он ответил: «Я чист перед партией и Родиной, как слеза младенца. Тебя я обязательно найду».

Но мне больше не суждено было его увидеть, ни разу. В ту ночь он навсегда ушел из моей жизни.

Я верила Алексею Захаровичу, но сердце мое разрывалось от горя. Я не могла понять: в чем, где ошибка? Больше я не сомкнула [142] глаз и все думала, как поступить, что делать дальше.

6. Мы жили очень скромно. У Лени было два друга: фронтовой друг по гражданской войне Георгий Березовский, заместитель Министра юстиции СССР, и друг детства и фронтовой друг Михаил Шалин, работник Наркомата обороны СССР. Леня и Михаил родились в г. Орске, вместе учились, вместе пошли воевать против белых за Советскую власть. Пронесли свою дружбу и привязанность детства до рокового дня — 17 февраля 1938 года.

Мы дружили семьями. Ходили друг к другу в гости, выезжали за город на отдых. Дач тогда ни у кого не было, и такие поездки доставляли нам огромное удовольствие. Собирали цветы, грибы, ягоды. Купались, разводили костер, пели песни, танцевали под патефон, беседовали. Никаких разговоров о враждебных заговорах против правительства не велось.

Если же не встречались в субботу с друзьями, то уезжали вечером в дом отдыха ЦК в Серебряный Бор и отдыхали до вечера воскресенья. В доме отдыха в субботу вечером был накрыт стол, и все, кто приезжал на отдых, вместе ужинали. После ужина — кино, танцы, бильярд, беседы. Зимой рано утром в воскресенье уходили на лыжах, а летом — купание, теннис, прогулки в лес. К вечеру приходил автобус и увозил всех в Москву.

Утром начинался новый трудовой день.

Каждый, кто приезжал, оплачивал свой отдых сам, стоило это недорого. В дом отдыха приезжали работники аппарата ЦК, часто с семьями. Многих из них знала и я, и Леня по работе. Я стенографировала заседания, готовила материалы. И никто никогда не говорил со мной о заговорах, о враждебном отношении к нашему правительству, к Родине, к партии. Наоборот, все эти товарищи были профессионалы-революционеры, страстные патриоты партии и Советского государства. Они гордились достигнутыми успехами страны.

Жизнь у нас была сложной, трудной, но все мы жили скромно. Никаких излишеств: ни в еде,ни в одежде, ни в украшениях квартир. Никто никому не завидовал. Не было сплетен, пересудов. Все довольствовались малым.

7. Рано утром 18 февраля я поехала на квартиру к Березовским. Оказалось, что в эту ночь арестовали и Георгия Березовского. Его жена и дети были очень подавлены случившимся. В их семье был такой же обыск, как и у нас. Такая же грубость. Очевидно, это было правилом — так вести себя с «врагами народа».

Я ушла от Березовских еще более подавленной. О случившемся необходимо было поставить в известность и М. А. Шалина, но я боялась [143] позвонить по телефону и поехала к нему на квартиру. Позвонила. Дверь приоткрылась, но не полностью. Дверная цепочка не давала возможности войти в квартиру. У двери стояла Лиза, жена Михаила Шалина. Лиза тоже хорошо знала Алексея Захаровича — она тоже родилась в Орске и с Леней они были друзья детства. Я прошептала в щель, что у нас произошло этой ночью. К щели подошел Михаил Алексеевич и сказал: «Катя, уходи поскорее отсюда. Иди на работу. Заяви обо всем и признай, что Леня виновен перед государством."Мне ничего не оставалось, как уйти. Шалины отказались от Лени, от меня, от дружбы. Старинная мудрость гласит: «В радости друзья узнают нас, в несчастье мы узнаем их».

Обо всем, что случилось этой ночью, я рассказала в аппарате КПК при ЦК ВКП(б) Николаю Дмитриевичу Дубровскому. Он посоветовал мне написать заявление в бюро ВЛКСМ о том, что 17 февраля 1938 года мой муж Лебедев Алексей Захарович, работник аппарата ЦК, арестован органами НКВД, но я не верю, что он «враг народа,"и ничего не знаю об его антигосударственной деятельности.

Состоялось заседание бюро, а затем и собрание, где меня сразу же исключили из членов ВЛКСМ за потерю бдительности, а еще через день я была уволена с работы с формулировкой «Отчислена из аппарата ЦК ВКП(б) по недоверию».

20 февраля 1938 года я закрыла в последний раз дверь, куда ходила ежедневно, и больше уже никогда не переступала порога этого учреждения. В последний раз я оглянулась на знакомое здание, и сердце мое сжалось от боли. Я плакала.

Переходя улицу, я встретила члена ЦК ВКП(б) товарища А.Темкина. Он получил в этот день назначение на должность заместителя Наркома совхозов СССР. Не раз, когда А.Темкин работал в аппарате ЦК, мне приходилось стенографировать его выступления, приносить стенограммы. Он увидел слезы на моих глазах и расстроенное лицо и спросил: «Что случилось?» Я ответила, что не знаю, как мне теперь жить, где работать, что делать. Рассказала, что случилось с моим мужем и со мной. Друзья от меня и мужа отказались, накоплений нет.

Товарищ Темкин успокоил меня и сказал, что знает меня как исполнительного и хорошего работника, и возьмет к себе на должность секретаря-стенографистки.

И мы вместе с ним пошли на площадь Куйбышева, 1, где тогда помещался Наркомат совхозов СССР.

Я была очень удивлена, что т. Темкин не побоялся случившегося с моим мужем и со мной. Честные и благородные люди были и тогда. [144] Я стала работать в Наркомате совхозов СССР, в приемной Заместителя Народного Комиссара.

Я и Александра Романовна стали жить в одной комнате, на квартире по Староконюшенному пер. 19.

За короткий срок в моей жизни переменилось многое....

Дни отчаяния. Исключение из рядов ВЛКСМ. Увольнение с работы по недоверию. В сознание вошло: я — жена репрессированного «врага народа».

Не стало друзей. И только мои родные не отказались ни от меня, ни от Лени.

Я поняла, что предстоит испытание на мужество, на честность, на верность, на любовь и на преданность Родине.

Надо было собраться с волей, не пасть духом и главное — продолжать верить, что Леня невиновен.

1937 год — океан отчаяния. Надо выстоять и не предать Алексея Захаровича Лебедева.

8. 17 марта 1938 года, ровно через месяц после ареста Лени, в квартире так же вначале раздался телефонный звонок, потом щелчок отключения, звонок в дверь. Александра Романовна открыла дверь. Вошли незнакомые военные и понятые со двора. Теперь уже меня посадили на стул и приказали не двигаться. Опять начался обыск. Все предметы: книги, белье, посуду — снова бросали на пол. Я сидела на стуле, накинув на себя одеяло.

Мой большой портрет-фотография в рамке под стеклом висел на стене. Один из военных бросил портрет на пол, наступил сапогом, раздавил стекло. Я сидела окаменев, а Александра Романовна стояла и плакала. Через некоторое время один из военных сказал мне, что необходимо одеться и поехать с ними. Мы вышли во двор. Меня посадили в легковую машину, и очень скоро мы доехали до Лубянки.

Никаких вещей, кроме мыла и зубной щетки я с собой не взяла. Я еще очень смутно представляла, что такое тюрьма.

Под конвоем провели по коридору и остановили у двери. Дверь открылась, и меня втолкнули в комнату. Окон не было, тускло горела лампочка. Здесь же находилось несколько женщин, которые сидели в пальто, с узлами на руках. Они молчали. Через стены было слышно, как кого-то привозят и увозят. Чуть позже к нам в комнату втолкнули еще двух женщин. Как и я, они были безо всяких вещей. Всю ночь мы сидя провели в этой комнате. Молчали. Рано утром раздалось: «Выходи, с вещами». Нас пересчитали: в этой комнате находилось девять женщин. Из-за неопытности и несообразительности я не взяла с собой самого [145] необходимого: тапочек, халата, ниток, иголки. Все это ценилось в тюрьме на вес золота.

Везли нас в машине, которую в народе называют «черный ворон».

Остановились и скоро услышали:

— Кого привез?

— Девять кукушек.

Все мы были ошеломлены , потрясены случившимся. Молчали всю долгую ночь. Никто никого не расспрашивал. Я так и не узнала, кто были эти женщины, и никогда их больше не встретила. Нас сразу всех разъединили. Меня поместили в темную, очень узкую комнату. Потом я узнала, что это называлось «пеналом». Комната была без окон, сесть не на что, и я стояла, думая, что это продлится недолго. Потом устала, села на пол. Руками я доставала до стены, а потолка не было видно, свет не горел. Я уже находилась в забытьи, и мне стало все безразлично: так утомительно было пребывание в этом темном каменном мешке. Сколько времени прошло, я не знаю, как вдруг услышала: «Выходи, с вещами». Я поднялась и вышла. Меня повели два конвоира — один спереди, другой сзади. Пришли в очень большую, светлую комнату. Оказывается, это был коридор, по бокам которого находились камеры. Двери камер выходили в этот широкий коридор. На дверях камер — узенькие смотровые окошечки. Меня остановили около какой-то двери. У двери стояла женщина в военной форме. Она открыла смотровое окошечко, посмотрела туда, потом быстро захлопнула его, открыла дверь и велела войти. Дверь за мной захлопнулась.

Я очутилась в большой комнате с тремя широкими забитыми окнами. И только на одном из них, на самом верху, была маленькая форточка. В комнате на нарах много женщин. Около двери две бочки с крышками (параша), чуть поодаль длинный узкий стол. От «параши» начинались ряды нар.

Ко мне подошла высокая, величественная, восточного типа женщина. Очень красивая, хотя уже и немолодая. Глаза черные с каким-то особым блеском, вьющиеся, но, совершенно белые волосы. Она спросила меня, давно ли я «с воли», и сказала, что она староста камеры. Избран совет камеры, существуют правила поведения, которым я обязана подчиняться. Староста и совет камеры за скандалы и нарушения правил очень строго наказывают. Все это я выслушала молча. Определили мне место у «параши». Движение к местам у форточки начинается от «параши». Время от времени кто-то из камеры выбывает и оставшиеся продвигаются по нарам к форточке, к воздуху. В 8.00 дают кружку с кипятком и кусок черного [146] хлеба. Хлеб делит староста, горбушки даются по очереди. В 12.00 обед — баланда (капустные листья, кости от рыбы).

Совершенно незнакомый мне мир. Я еще никак не могла понять, что случилось со мной. Вещей у меня не было. Я уехала из дома в шубке « под котик": это было все мое богатство... Голые нары, доски. Тесно. Запах «параши». Все это было невыносимо, но надо было привыкать, чтобы суметь все вытерпеть.

Скоро я узнала, что нахожусь в Бутырской тюрьме. Со мной вместе находятся жены, дочери, сестры, дети — члены семьи «главного врага народа». Некоторые уже побывали на допросе. Их вызывали к следователю. Почти все женщины этой камеры проходили по статье 58, п. 17 — «недонесение на врага народа». Это означало, что они будто бы знали о деятельности врага, но молчали, не доносили.

Моими соседками по нарам были: Эльза Шмидт (работник Коминтерна), Мария Королева, жена Яна Рудзутака (так она представилась), жена и дочь Халепского (работник Наркомата обороны — начальник Химслужбы), жена и дочь Блюхера, жена Егорова, Сусанна Слуцкая (муж ее поэт). Староста камеры Э. Бекзадян, жена советского посла в Берлине.

Я спросила моих соседок, когда и за что они арестованы. Арестованы они были примерно в одно время со мной, а за что, так же не знали, как и я.

Около двух месяцев меня никуда не вызывали. Мы потихоньку двигались от «параши» к форточке. Каждые десять дней нас водили под конвоем в баню. Это было наслаждение — почувствовать себя на какое-то время человеком. Пока мы были в бане, дежурные делали уборку камеры. Вещи отдавали в дегазацию. Нары опрыскивали каким-то составом, который уничтожал насекомых.

Я очень страдала от этого опрыскивания. Запах был такой сильный, что я заболевала. Начиналась рвота и сильная головная боль. Я впадала в бессознательное состояние, которое длилось несколько часов. Мои соседки как могли помогали мне, и постепенно я приходила в себя. Очень хотелось, чтобы была баня, но как вспомню, что будет со мной после нее, каждый раз становилось страшно. Мы были бесправны, и администрация тюрьмы не оказывала никакой помощи, врача не вызывали.

Днем и ночью горело электричество. Постоянный электрический свет всех нас очень изматывал. Два раза в сутки (утром и вечером) была «оправка». Время «оправки» было неопределенным и зависело от того, какая будет, дежурная «добрая « или [147] «злая": «злая» долго давать «оправку» не будет. А мы страдали. Иногда на 100 женщин на «оправку» отводился только один час. Многие из нас не успевали. А вымыться, почистить зубы — об этом и не мечтай. Это было неслыханной роскошью.

Сколько неудобств, мучений перенесли мы, несчастные, бесправные!

9. За время пребывания в Бутырской тюрьме нас несколько раз перемещали из камеры в камеру. Называлось это «сортирование». Вызывали по фамилиям «с вещами». Многие думали, что это высылка. Оказывается, просто перегодили в другую камеру. Нас сортировали, как вещи. Проверка вещей, мешков и систематическая «сортировка» доводили нас до отчаяния, и нервы были на пределе.

Но мне везло. Я каждый раз попадала вместе со своими соседками. Мы уже сдружились и держались вместе. Попадала вместе с нами и наша староста Э. Бекзадян. Ее снова и снова избирали старостой. В камере иногда возникали споры, доходило до потасовок, но наша староста умела быстро ликвидировать все конфликты. Ее авторитет среди нас был очень высок, и порядок быстро восстанавливался. Она умела управлять нами, такими разными...

Оставила незабываемое впечатление женщина, фамилии которой я теперь уже не помню. Она была арестована летом. Пришла в камеру (после одной из «сортировок») в одном платье, без вещей. В тюрьме она сидела уже больше двух лет. Ее платье было все изорвано и расползалось. Другой одежды у нее не было, и она штопала это свое единственное платье разными нитками, какие ей удавалось у кого-либо выпросить. Платье было расшито штопкой, как художественное произведение, и если б существовал музей тюремной одежды тех времен, среди экспонатов это платье заняло бы первое место.

Я была арестована зимой, и мое платье тоже начинало расползаться. Эта женщина чинила мне его. Летом я сидела в камере в одном белье — надевать шерстяное платье было невозможно. В камере около 100 человек. Душно, не хватает воздуха, на все помещение одна форточка. Споры между женщинами возникали из-за «параши», форточки, горбушки хлеба.

Но человек имеет спасительное свойство натуры — привыкать ко всему, к любым условиям.

Каждый месяц я получала от родных перевод на 50 рублей. Эти деньги нам не выдавали, а заменяли их «боннами». Один раз в десять дней к окошечку двери камеры подъезжала «лавочка» и нам разрешалось купить на «бонны» чеснок, лук, маргарин, черный [148] хлеб, сухари и конфеты «подушечки».

Не все в камере получали переводы. Мои соседки Мария Королева, Сусанна Слуцкая, Эльза Шмидт не получали денег, и я делилась с ними. Так же поступали и другие женщины — делились своим «богатством» с теми, кто ничего не получал «с воли».

Раз в десять дней у нас был великий праздник. На черный хлеб мы намазывали маргарин, натирали корочки хлеба луком или чесноком, пили кипяток с «подушечками». Но надолго такой покупки не хватало, а одной пользоваться благами денежного перевода я не могла.

Все мы были в беде и помогали друг другу, чем могли. Только в тюрьме по-настоящему можно оценить жизнь и свободу. При Ежове мы все были обвиняемыми. Это был настоящий террор. Трудно было установить, кто виноват и виновен ли.

10. Наконец-то меня вызвали к следователю на допрос. Ничего нового о своем муже я не узнала, и никто мне не ответил, почему меня держат в тюрьме.

Мне было предъявлено обвинение по статье 58, п. 17. Я была, как и все, кто сидел со мной в камере, член семьи «главного врага народа». Следователь расспрашивал меня о наших друзьях, знакомых, кто бывал у нас дома, где мы сами бывали.

На все вопросы я честно отвечала, как было в жизни. Следователь был недоволен моими ответами. Он стал грубить и грозить мне, но я не знала, что говорить, а выдумывать я не могла.

Многие погибали, не выдержав испытаний. Не выдерживали допросов следователя. Приходили в камеру, и у них начиналась истерика. Плакали и выкрикивали: «Стыд и позор мне! Позорно говорить одно, а думать другое. Опять я наговорила и оговорила невиновных»,

И вот таким образом увеличивался лагерь «врагов народа». Прошло два месяца, и меня снова вызвали на допрос. Но теперь я попала к другому следователю. Началось все сначала: кто друзья, кто бывал у нас, где мы бывали и почему я, зная, что мой муж состоял в заговоре против нашего государства, не донесла на него.

Я не знала, что говорить. Молчала. Не знала я никаких врагов народа. Через два часа меня под конвоем отвели в камеру. Снова и снова нас «сортировали» по камерам. Снова и снова, в который раз, мы прощались навсегда. И сколько было радости, когда мы опять оказывались вместе, хотя и в другой камере. «Сортировка» не проходила даром. Многие заболевали, падали в обмороки, впадали в бессознательное состояние. На нас не обращали внимания. Наверное, считали, что с «врагами народа» надо быть жестокими. [149] Жизнь в тюрьме шла своим чередом.

11. 17 августа 1939 года меня вызвали «с вещами». Повели под конвоем, а затем посадили в темную, узкую, как мешок, камеру. Можно было только стоять или сидеть на полу. Я села и стала ждать решения своей судьбы. Многие уходили из камеры «с вещами», а потом какими-то путями становилось известно, что они высланы далеко на Север.

Я сидела и думала, что так же будет и со мной. Открылся «мешок», и мне сказали: «Выходи». Опять под конвоем меня повели теперь уже по светлому коридору, и скоро я очутилась перед дверью, где висела табличка «Начальник тюрьмы».

Мне было ведено войти. Я вошла и увидела за столом человека в военной форме. Он предложил мне сесть. Потом взял какую-то бумагу из папки и спокойно сказал:

— Ваше дело рассмотрено Особой тройкой при Наркомате Госбезопасности СССР. Вы свободны, и Вам можно идти домой, только необходимо выполнить некоторые формальности. Подпишите эту бумагу здесь и здесь.

Еще ничего не понимая, я машинально подписала документы.

Я спросила:

— Куда домой? А мой муж, где он?

— О муже я ничего не знаю. А домой — туда, где раньше жили. Говорить о том, где Вы находились все это время, Вам не следует. К Вам претензий никаких нет, и это Ваше пребывание в тюрьме нигде в документах отражено не будет. Распишитесь и дайте обязательство нигде не распространяться, как Вы здесь жили. Это закон, который Вы должны неукоснительно выполнять.

Кто-то вошел.

— Уведите гражданку и по оформлении документов проводите на выход.

Меня снова отвели в комнату, где я пробыла несколько часов. Разговор с начальником тюрьмы был в 11.00, а выпустили меня на свободу 17 августа 1939 года в 16.00.

Выдали документы и через узенькую дверь-калиточку, я вышла на Новослободскую улицу. Я все еще не верила. Я на свободе!

Правильно говорят: «В тюрьму двери широкие, а выход узкий». На мне шерстяное платье, меховая шубка на руках, а на улице лето, жара. В кармане шубки была какая-то мелочь. Я села в троллейбус и поехала домой, на Старый Арбат.

От шубы и платья пахло дезинфекцией и хлоркой. Люди, ехавшие в троллейбусе, удивленно смотрели на меня. Наверное, они [150] думали, что я ненормальная или больная.

Позвонила в дверь своей квартиры. Дверь открыла незнакомая женщина. На ней был мой японский халат.

Мебель, книги, посуда — все было наше. Расставлено по местам. Как будто бы ничего не изменилось. Словно и не была в тюрьме. И со мной и Алексеем Захаровичем ничего такого и не случилось...

Женщина очень удивилась, узнав, что я хозяйка этой квартиры. Она сказала, что живут они здесь уже давно, все принадлежит им и меня она в эту квартиру не пустит. Мне пришлось уйти из своего дома. Поехала к родителям на Бутырскую улицу, где родилась.

Все мои близкие были на работе. Самая младшая моя сестра Нина была дома. Она побежала на фабрику «Свобода» к маме сказать, что я пришла из тюрьмы. Очень скоро прибежала мама. Увидела меня и упала, лишилась чувств.

Позже приехали все мои родные и близкие. Им очень многое пришлось пережить из-за меня и Алексея Захаровича. Соседи часто упрекали их: вырастили дочь — «врага народа». Мои родные не верили этому и продолжали посещать тюрьму. Передавали передачи (но принимали там только деньги — 50 рублей).

Мама позже рассказывала, что они ходили в тюрьму с моей сестрой Дусей. Стояли в очереди в приемной тюрьмы и ждали решения: возьмут или не возьмут деньги. Если деньги не возьмут, значит, меня нет в тюрьме. Осуждена, выслана.

В те времена не информировали близких и родных о судьбе арестованных «врагов народа».

Никто ничего не знал. Жили только слухами. Все это было тяжело и мучительно, но надо было терпеть и ждать.

12. Очень многие злобствовали и оставили по себе недобрую память. Многие мужественно вели себя, не сдавались. Это было трудно, почти невозможно. Но они имели благородное сердце. Они не могли подозревать других в низости, в корысти. Сами они на это были не способны.

Память об Алексее Захаровиче — печальная память 1937 года.

Человека можно уничтожить. Но это вовсе не значит, что он перестанет существовать.

Невозможно вычеркнуть его из людской памяти. Это никому не под силу. К памяти нет доступа никакой власти. Галифакс сказал: «Память и совесть никогда не соглашались и не согласятся простить клевету».

23 апреля 1957 года доброе имя Алексея Захаровича Лебедева было полностью реабилитировано и восстановлено решением [151] Военной Коллегии Верховного суда СССР. Официально. Так я через 19 лет официально узнала, что Алексей Захарович умер в июле 1938 года, расстрелян.

Мне были присланы документы. Возвращена стоимость всего имущества. Я получила деньги и истратила их на книги. Книги послала в интернат для детей в г. Орске, на родине Алексея Захаровича Лебедева. Эти книги — мой памятник Алексею Захаровичу. Большего я сделать не могла.

Побывала на родине Алексея Захаровича в г. Орске у его матери и брата. Все им рассказала о судьбе сына и брата.

13. Надо было как-то жить дальше. Вела хлопоты о квартире, о получении паспорта, прописке, работе. Вопрос о квартире органами НКВД был улажен быстро, и мне выдали ордер на квартиру, по Б. Гнездниковскому пер., дом 10, кв. 713. Выдали паспорт и прописали по указанному адресу. А вот с работой мне не везло.

Работы было много, но никто не решался взять человека, который только что вернулся из тюрьмы.

Скрыть этого было нельзя, как-то все узнавалось. Я видела объявления «Требуется машинистка-стенографистка». Заходила. Чистосердечно рассказывала, что со мной случилось, и мне говорили: «Заходите через день-два». Приходила, а мне отвечали, что уже взяли на эту должность другую.

И все же нашелся смелый человек. Это был Исаак Маркович Чертков. Он был управляющим делами Всесоюзного радиокомитета при СНК СССР. Ему нужны были стенографы, и я была зачислена в бюро стенографов редакции «Последние Известия».

Исаак Маркович Чертков — невысокого роста красивый мужчина. Черная шевелюра, черные глаза, умное лицо. Свое дело он знал хорошо. В Радиокомитете его уважали. Он сердечно отнесся ко мне, и я ему навек благодарна за его бесстрашие, веру в человека. У него было благородное сердце. Он всегда защищал меня и не позволял никому относиться ко мне плохо.

Позже, когда я стала женой М. Е. Катукова, случайно встретила его в Дрездене. Я много рассказывала о нем Михаилу Ефимовичу. Пригласила его к нам, познакомила с мужем. До конца дней его и Михаила Ефимовича мы оставались друзьями. Исаак Маркович был для меня самым дорогим, светлым и близким человеком. Он имел чистую совесть и не верил в лживые слухи.

Местный Комитет профсоюзов Всесоюзного Радиокомитета предоставил мне путевку в санаторий. Мне выплатили пособие за то время, которое я не работала из-за ареста. В стаж был зачислен [152] срок моего пребывания в заключении.

Вернувшись из санатория, я приступила к работе.

С 1939 по 1941 годы я работала в редакции «Последних Известий» Всесоюзного Радиокомитета. Работала как одержимая. Не брала выходных. Дежурила за всех, кто бы меня ни попросил, выручала...

Только так и могла заглушить свое горе.

Юность кончилась... [153]

Глава 10.
Война

Война — всегда война.

Логау

1. Война 1941 года застала меня на отдыхе.

17 июня 1941 года я приехала в Гудауты. Душная ночь не принесла прохлады. Проснулась от крика петуха.

Моя сестра Евдокия Сергеевна была замужем и имела сына Анатолия, которому 22 июня исполнилось пять лет. Почта и радио в санатории в этот день почему-то не работали, и я рано утром отправилась в Сухуми дать поздравительную телеграмму. Приехала в Сухуми. Иду. Вдруг слышу по радио объявление: «В 12.00 будет передано важное сообщение правительства». Голос Левитана показался мне взволнованным.

День был солнечный, тихий, и ничто не предвещало беды и тех тяжких испытаний, которые выпадут нашему народу, нашей стране.

В 12.00 товарищ В. М. Молотов выступил по радио и объявил о вероломном нападении Германии на Советский Союз.

Это было как гром с ясного неба!

Вернулась в санаторий, а там тихо. Светит солнце, спокойное море. Люди смеются. Радио в санатории по-прежнему молчало. Я закричала: «Гитлер напал на нас, а вы ничего не знаете!»

Да, действительно, здесь никто не слышал о выступлении В. М. Молотова, и все же мне не поверили. Большая группа отдыхающих, и в их числе я, снова отправились в Сухуми.

Все мы стали свидетелями мобилизации. Верховые на лошадях сновали по улицам туда и обратно. Возле Горвоенкомата стояла толпа женщин с детьми. У многих на руках грудные дети. По двое-трое ребятишек цеплялись за подолы юбок своих матерей. Мужчины уже приходили к Военкомату с вещами.

Они уходили на фронт!

Отцы, матери, жены, сестры, дети расставались с дорогими их сердцу и, может быть, навсегда. Все плакали.

Выкрикивали:

— Плачь, сынок, громко! Смерть захватчикам! [154]

Тяжело было видеть все это, и еще как-то не укладывалось в голове, какая огромная беда настигла всех нас. Все мы были ошеломлены неожиданным несчастьем, но мы еще до конца не осознали, еще не понимали, какое горе стучится в наши дома.

2. Как медицинский работник, я имела военный билет и обязана была явиться в Военкомат по месту жительства. Вернувшись в санаторий, все военнообязанные собрали вещи и выехали на грузовой машине в Сочи (в 1941 году еще не было прямой железной дороги от Сочи до Сухуми).

Приехали. Город переполнен военными. Все спешат к месту мобилизации. Последний пассажирский поезд уже ушел. Мы опоздали.

Рабочие и служащие железной дороги были переведены на военное положение. Нам предложили разместиться в здании вокзала и ждать. В залах было полно народу, и мы кое-как устроились на полу.

Двое суток нас не отправляли, а поезда с военными шли мимо день и ночь без перерыва. Наконец, был сформирован длинный состав товарных вагонов-пульманов. Сколотили нары, и множество людей набилось в каждый вагон. Но ничего, в тесноте, да не в обиде.

Кое-как разместились и немного успокоились. Состав тронулся. Едем домой. Когда доехала до Армавира, состав отвели на запасные пути, а нам приказали освободить вагоны.

Опять толчея на вокзале, опять двое суток я лежала на полу. Кто-то проходил, перешагивал через меня, но навалилась такая усталость, что было все безразлично.

Актив из старших товарищей куда-то ходил, требовал и добился распоряжения об отправке нас, военнообязанных. Снова товарный состав, вагоны-пульманы, нары, теснота и неудобства. Но все же мы едем домой! Доехали до Тулы, и опять состав отвели на запасной путь. После проверки паспортов и других документов началось формирование групп. Все, кто имел московский паспорт, получили разрешение на посадку в пассажирский поезд. Остальные: жители Смоленска, Минска и других городов Украины и Белоруссии — были оставлены в Туле. Никто не знал, куда их направлять.

Позже я узнала, что жители приграничной полосы Украины, Белоруссии эвакуировались на Восток.

3. С 22 июня по 2 июля добиралась я до Москвы, своего родного города. В Москву приехали рано утром, около 5 часов. Пока мы «путешествовали», пал Смоленск, шли упорные бои на Западном фронте.

Подъезжая к Москве, мы видели, что окна домов заклеены белыми бумажными крестами. Зачем? Люди верили, что полоска бумаги [155] задержит вылет стекол из окон при бомбардировке. Это слабо помогало, но люди верили. Когда вышли на перрон, вдруг загудела сирена и в репродукторе зазвучал голос Левитана: «Говорит штаб противовоздушной обороны города. Воздушная тревога! Воздушная тревога!» Голос Левитана звучал сурово. Нас отвели в метро. Первая воздушная тревога в моей жизни, длилась она 45 минут. И вновь голос Левитана: «Отбой!'

Это было мое первое соприкосновение с войной. Так для меня началась война. Не могу не рассказать и о смешном. По приезде домой я отправилась в баню, в знаменитые «Сандуны» на Негтинной улице. Только намылила волосы, как Левитан объявил о воздушной тревоге. Всех, кто был в бане, вывели в убежище. Выглядели мы довольно смешно, но очень волновались и было не до того. И только после отбоя всех нас разобрал смех, и мы смеялись до изнеможения.

На другой день явилась на службу во Всесоюзный Радиокомитет. Узнала, что редакция «Последних Известий» переведена на военное положение — организован отдел «Последних Известий», который подчинен Политуправлению Красной Армии. Я была включена в состав этого отдела. Приступила к работе.

Великая Отечественная война. Она была мерилом зла и испытаний на мужество, на человечность. На войне люди учились заново жить. Все дальше и дальше уходят от нас эти годы, но не стирается память об измученной и истерзанной земле. Время бессильно перед памятью. Велико испытание войной. Это самое большое преступление на земле.

Люди любят вспоминать, и на расстоянии яснее становится прожитая жизнь. Воспоминания сейчас приобретают особую силу и остроту. Пишутся пьесы, сценарии, романы, повести, рассказы о пережитом, о войне, о подвигах.

На самом деле все было еще страшнее, еще ужаснее, чем в рассказах.

Война — трудное, кровавое дело, требующее огромного напряжения всех душевных и физических сил. Она тяжела и противоестественна для всего живого.

4. Незабываемый 1941-й год — год нашей беды и год нашего мужества. Война стала обыденностью, ежедневным трудом, объединяющим всех от мала до велика.

Фашистская Германия вероломно, без объявления войны напала на нашу страну. И в грозные годы все советские люди, народы-братья встали плечом к плечу, чтобы своей грудью преградить путь гитлеровским ордам к Москве, нашей любимой столице. [156]

Присвоение Москве высокого и почетного звания «Город-герой» — награда всем советским людям, мужественно и стойко защищавшим столицу с оружием в руках и ковавшим победу на трудовом фронте.

Советские люди рыли под Москвой траншеи во время налетов вражеской авиации, дежурили на крышах и сбрасывали горящие бомбы — зажигалки. Здесь стояли бочки с песком и водой. Дежурные засыпали песком «зажигалки» и сбрасывали их на землю.

Каждый делал свое дело спокойно и уверенно. Все, как могли и как умели, помогали нашей родной армии бороться с непрошенным врагом.

5. Войн на земле было много. Ученые насчитывают их свыше 15 тысяч. Они были семилетними, тридцатилетними, столетними... Но такой войны, которую вынесло наше поколение, не было. Из всех войн эта — самая кровопролитная.

Беда и горе вошли в каждый дом.

Только при одной мысли, что было бы, если б мы тогда, в 1941 году, не устояли, становится страшно. Что бы всех нас ожидало?

Выстояли.

В 1941 году очень скупо награждали героев. Еще не оценили по достоинству подвиг нашего народа в этой войне.

Победили. Победили фашизм, спасли мир. Пройдут годы, и грандиозность совершенного встанет перед грядущим поколением во всем величии.

Раньше война велась за передел границ государства, его территорий. Шли споры о военной добыче, о сферах влияния.

Во Второй мировой речь шла о существовании нашего государства и нашего народа. Быть или не быть мировой цивилизации? Стояли друг перед другом две идеологии, две противоположные системы.

Фашистская Германия создала самую мощную в мире армию, равной которой до этого не было никогда. К началу войны ее силы насчитывали в общей сложности 5,5 млн. человек (190 дивизий, 4 880 самолетов + 1 000 самолетов румынских и финских, 4 300 танков, 150 тыс. артиллерийских орудий и минометов).

Внезапность нападения возымела результат. В первый же день войны авиация противника нанесла удар по 65 советским аэродромам: подбито 1 200 самолетов, из них 800 уничтожено на земле, остальные погибли в воздушных боях. К 25 июня 1941 года войска противника продвинулись в глубь нашей страны на запад — на 250 км, на северо-запад — на 500 км; к 10 июля 1941 года на запад — на 600 км, на юго-запад — на 350 км от границы. Внезапностью и быстротой [157] нападения противник надеялся за 14 дней, максимум -к осени покончить с нашей страной.

1418 дней и ночей наш народ и его Вооруженные Силы вели ожесточенную борьбу с блоком фашистских государств. Ценой огромных усилий и жертв, труднейших испытаний и невиданных лишений советские люди отстояли Честь, Свободу, Независимость нашей Родины и помогли народам Европы сбросить гитлеровское иго, спасли человечество от угрозы фашистского порабощения. Война нарушила нашу мирную жизнь.

На рассвете 22 июня 1941 г. одновременно с Германией военные действия против нас начали Румыния и Финляндия. В этот же день войну Советскому Союзу объявила Италия.

События развивались, далеко не так, как этого хотели реакционные политики — вопреки расчетам США, Англии и Франции. А ведь это они дали все необходимое фашистской Германии для оснащения ее армии.

США, Англия, Франция рассчитывали, что начнется истребительная война между Германией и Советским Союзом. Германия будет ослаблена, а СССР уничтожен, и тогда они смогут продиктовать условия мира как той, так и другой стороне.

Но Германия, не опасаясь за свои западные границы, прежде всего набросилась на своих ближайших соседей и расправилась с ними. В короткий срок фашистская Германия поработила 11 европейских государств.

Помещичья Польша сопротивлялась 16 дней, Голландия и Бельгия были оккупированы в течение 19 дней, Франция стояла 44 дня, а вот маленькая Норвегия мужественно защищалась 60 дней.

План германского командования заключался в том, чтобы разбить своего противника поодиночке: вначале малые европейские страны, затем Францию, а потом обрушить всю военную мощь на Советский Союз.

Медленные темпы мобилизации нашей страны, внезапность нападения — вот факторы, которые, как германское командование надеялось, обеспечат им успех в войне против нас. Война на два фронта для Германии исключалась, и такой войны немцы боялись.

Но этому замыслу не суждено было осуществиться, и расчеты фашистов натолкнулись на упорное сопротивление. Война все же велась на двух фронтах, и это неизбежно должно было привести Германию к поражению.

Начиная Вторую мировую войну, фашистская Германия поставила своей целью достичь мирового господства, создать «тысячелетнюю [158] мировую германскую империю». Немцы понимали, что, пока существует Советский Союз, добиться этого невозможно.

И после того как Германия поработила всю Западную Европу, она напала на Советский Союз, рассчитывая закончить войну в течение не более чем за полтора-два месяца.

22 июня 1941 года первые удары приняли на себя наши славные пограничники. На пути гитлеровцев встал легендарный гарнизон Брестской крепости. Героические страницы в летопись дел советских пограничников вписали города Лиепая, Таллинн, Ханко, Перемышль, Могилев. В течение 73 дней защищалась Одесса, сковав 18 дивизий противника. Советские люди проявили мужество и отвагу в оборонительных боях на Смоленском направлении.

250 дней советские люди отстаивали Севастополь, и мы оставили город по приказу Ставки, выведя всех бойцов, все корабли, лодки, подлодки. Вместе с войсками город покинули и мирные жители. Противник еще два дня не входил в город, не веря, что он оставлен.

200 дней защищался Сталинград.

50 дней шла великая Курская битва.

Отстояли колыбель революции — Ленинград.

На пути к советской столице наступление фашистских полчищ было задержано на два месяца.

На советской земле фашистские завоеватели встретили такое сопротивление, какого они не встречали нигде за всю войну в Западной Европе.

Менее чем за месяц противник потерял около 100 тысяч солдат и офицеров, более 50% первоначальной численности танков и 1 284 самолета.

В конце сентября 1941 года началась Великая битва за Москву. Ожесточенные сражения на полях Подмосковья длились около 6 месяцев на фронте, достигавшем 750 километров.

Захват Москвы был главной и завершающей частью фашистского плана «Барбаросса», согласно которому сокрушение Советского Союза должно произойти за 6–8 недель. Эта операция называлась у них «Тайфун». Подобно урагану она должна была развернуться на дальних подступах к Москве и в самые короткие сроки привести к разгрому советских войск.

Под Москвой гитлеровцы сосредоточили огромные силы — свыше 77 дивизий общей численностью более 1 миллиона человек, в том числе 14 танковых и 8 моторизованных дивизий, 1700 танков, 950 самолетов, свыше 14 тысяч орудий и минометов. [159] У нас в составе фронтов было 800 тысяч человек, 780 танков, из них средних и тяжелых 140, 545 самолетов, преимущественно устаревших конструкций и 6 800 орудий и минометов.

30 сентября 1941 года гитлеровские войска нанесли из района Шостки удар по войскам Брянского фронта.

2 октября, после сильной артиллерийской и авиационной подготовки, немцы перешли в наступление на Западном и против Резервного фронтов. Им удалось прорвать нашу оборону и значительно продвинуться вперед, охватывая с юга и с севера Вяземскую группировку наших войск. Здесь были окружены четыре наши армии.

Советские войска стояли под Вязьмой насмерть, сковывая своими действиями до 28 дивизий врага.

Тяжелая обстановка сложилась к югу от Брянского фронта, где наши 3-я и -13-я армий оказались под угрозой окружения. Брянский фронт был расчленен.

В ночь на 2 октября в направлении на Орел прорвалась танковая группа Гудериана — «бога войны», как его тогда называли гитлеровцы. Дорога на Тулу и на Москву была открыта.

6. В июле началась эвакуация детей и женщин из Москвы. Эвакуировалась из Москвы и моя сестра Евдокия Сергеевна с пятилетним сыном Толиком. Евдокия Сергеевна была беременна (шесть месяцев). Мама отправила с ней и мою сестру Нину, которой было 11 лет. Они уехали за Свердловск, на ст. Монетная. Там шли торфоразработки. Уехали налегке, не взяв с собой ничего из теплых вещей. Местные власти уверяли москвичей, что они вернутся в Москву к сентябрю.

Члены моей семьи вернулись в Москву из эвакуации только через четыре года.

Мама очень беспокоилась о них. Дуся прислала письмо, где просила помощи. Ее положение в эвакуации было очень тяжелым: двое маленьких детей и сама беременна. Для жилья пришлось рыть землянку. Надвигалась зима. Замучили дожди. Дуся просила прислать ей зонтик и сапоги. Почта не принимала никаких посылок. На семейном совете было принято решение ехать к Дусе всем: маме, отцу и сестре Зое.

Фронт от Москвы был близко. Я сумела помочь родным уехать из Москвы. Собрали все необходимое, купили железнодорожные билеты до Свердловска.

16 ноября 1941 года — отчетливо помню этот день. Северный вокзал. Отъезд моих родных в Свердловск. Много народа. Толчея, галдеж. У всех людей полно всяких узелков, свертков, чемоданов, [160] сундуков. Запомнилась женщина: она в волнении ходила по перрону с кактусом и кошкой на руках. В последнюю минуту мой отец раздумал и решил не уезжать из Москвы. И я, живя еще по меркам мирного времени, необдуманно сказала:

— Есть лишний билет до Свердловска.

Я чуть не погибла... В одно мгновение у меня кем-то отобран билет. Только чудом я осталась жива.

Мама и Зоя уехали. Благополучно добрались до станции Монетная Свердловской области. Все они жили в землянке, и только после рождения сына Евдокию Сергеевну с ее семьей перевели в фанерный барак. Там было немного лучше. Пол в бараке земляной, за ночь он покрывался инеем, вода в ведрах замерзала.

Жилось моим близким очень трудно, голодно, холодно. А тут маленький, только что родившийся ребенок...

В один из дней моего приезда в Москву к отцу мы с ним решили помочь маме, Дусе, Зое, детям.

26 ноября 1941 года в Москве раздавали муку, мыло, крупу, сахар. Отец получил все это по талонам. Стали думать, как переслать это добро на Монетную. Пришла счастливая мысль — съездить на вокзал и попросить кого-нибудь из проводников доставить посылку, сдать ее в камеру хранения на вокзале в Свердловске, на имя моей мамы, а квитанцию переслать почтой на Монетную. Такой человек нашелся, он согласился сдать наш мешок в камеру хранения, взяв небольшую плату за услугу, всего несколько рублей. Человек этот оказался честным и выполнил наше поручение: сдал мешок в камеру хранения, квитанцию положил в конверт и отправил письмо моей маме. Это им очень помогло, особенно ценным подарком было мыло. Впопыхах я не узнала фамилии проводника, его адреса. Уже после войны я все-таки разыскала его и отблагодарила.

В те тяжелые годы войны и испытаний люди были добрее, отзывчивее, честнее, чем теперь, в мирное время.

7. Перед советским народом встала задача огромной трудности — мобилизовать все силы на защиту столицы и отстоять Москву.

Нависла грозная опасность. ЦК, Государственный комитет обороны приняли ряд чрезвычайных мер для организации отпора врагу. К Москве подтягивались резервы, шло формирование частей. Многие жители Москвы и Подмосковья участвовали в строительстве оборонительных рубежей.

Вся страна — от мала до велика — помогала фронту. [161] Положение Москвы в те дни было критическим. Столица стала фронтовым городом. В городе введено осадное положение. Развернулась запись добровольцев в коммунистические батальоны.

Народное ополчение под Москвой. Его возглавил Георгий Стуков — Председатель Всесоюзного Радиокомитета при СНК СССР. Мне приходилось не раз стенографировать выступления тов. Стукова на заседаниях. Был он всегда исключительно предупредителен.

Очень хорошо помню, как шли ополченцы по улицам Москвы: впереди колонны — Георгий Стуков. Это было величественное шествие, а мы стояли на парапете у памятника А. С. Пушкину и молча провожали их в бой. Много талантливых людей из народного ополчения погибли. Они не были подготовлены для тех суровых испытаний. Был убит и Георгий Стуков.

Москва превратилась в единый боевой лагерь.

Ближе всего к Москве немцы оказались на северном и центральном участках (из Можайска они могли ночью в ясную погоду наблюдать вспышки разрывов зенитных снарядов в небе).

Но подлинная угроза для Москвы возникла южнее, где местность была открытой (Орел-Мценск) — там шла 2-я танковая армия Гудериана.

8. До войны М. Е. Катуков командовал 20-й танковой дивизией, которая дислоцировалась в районе Белая Церковь — Шепетовка. В день начала войны — 22 июня 1941 года Катуков находился в военном госпитале в Киеве.

У Михаила Ефимовича после операции была высокая температура. По разрывам бомб Катуков понял, что началась война. Он быстро собрался и больной выехал в свою 20-ю танковую. Дивизия уже вступила в бой. Катуков догнал свою дивизию, вступил в командование и вел оборонительный бой. В районе г. Клевань дивизия вела бои с противником и здесь нанесла врагу значительный урон, но сама дивизия тоже понесла потери.

В конце июня 1941 года М. Е. Катуков получил приказ фронта: сдать дивизию своему заместителю, а самому явиться в штаб фронта. Оттуда он был направлен в Москву для нового назначения. В Москве получил приказ — выехать на ст. Прудбой (г. Сталинград) и сформировать отдельную 4-ю танковую бригаду. Тогда это был еще глубокий тыл.

Специальная правительственная комиссия отбирала лучших танкистов, уже имеющих некоторый опыт ведения боев с противником. Желающих получить танк и воевать против фашистов было много, но танков было мало. [162]

Бригада была сформирована в составе трех батальонов по 21 танку на батальон и 3 танка командования — всего 66 машин. Но третий батальон — 21 танк — был сразу же исключен из штата бригады и переброшен в наиболее горячую точку. У бригады осталось всего 45 танков, мотострелковый батальон, 26 орудий зенитно-артиллерийского дивизиона, и уже в ходе боев под городом Мценском бригаде был подчинен полк пограничников под командованием товарища Пияшева И. И. На память о совместных боях под Москвой товарищ Пияшев подарил Михаилу Ефимовичу маузер в деревянной кобуре. С этим маузером Михаил Ефимович прошел длинный и тяжелый путь войны от Москвы до Берлина. Позже он передал маузер в Музей Вооруженных Сил СССР как священную реликвию.

Из Прудбоя 4-я танковая бригада была срочно переброшена под Москву в район ст. Кубинка и оттуда по железной дороге — в район города Мценска. Это была единственная ударная сила между рекой Окой и городом Мценском. Поставлена задача — действовать в направлении на Орел, закрыть дорогу на Тулу и на Москву второй танковой армии Гудериана, не пропустить врага.

3 октября 1941 года 24-й моторизованный корпус танковой группы Гудериана неожиданно для командования Брянского фронта и для Орловского военного округа ворвался в г. Орел, когда там еще ходили трамваи.

Путь на Москву в первых числах октября по существу был открыт.

4-я танковая бригада оказалась единственной наиболее боеспособной на тот момент. Бригада вступила с хода в бой, вела тяжелые сражения с 3 по 20 октября и преградила Гудериану путь на Москву.

На войне, как впрочем и в других сферах человеческой жизни, фактор времени часто решает все. Жизненно важно было немедленно остановить противника.

Умереть со славой можно, но надо было не умереть, а отбить врага, не дать Гудериану разбить бригаду и пройти на Москву.

Пришлось пойти на хитрость: перейти к активной обороне, затянуть бои до подхода свежих сил наших войск.

На рассвете 6 октября 1941 года бригада вступила в бой. До 100 танков врага шли на бригаду. Бой длился без перерыва более 12 часов.

Ценой больших потерь немцам удалось в отдельных местах вклиниться в нашу оборону. Казалось... вот-вот враг прорвется к Туле. Но внезапно, в самый разгар боя в тылу гитлеровцев появились наши танки и стали в упор расстреливать фашистов. Это были танки разведгруппы Александра Бурды. Фашисты были отброшены на исходные позиции. Они оставили на поле боя 48 танков, 35 орудий. Наши же потери составили 6 танков. [163]

9. Михаил Ефимович в этих боях применил военную хитрость, и немцы всю войну называли его «'Генерал Хитрость». Его теория ведения боя танковыми засадами вошла в учебники. В чем секрет этого боя?

На переднем крае вырыли окопы. Сделали из фанеры макеты танков, повалили стволы деревьев, сделали «пушки». Закамуфлировали, но слабо маскировали, а по окопам пустили «гулять» без маскировки пехоту. Настоящие же окопы были несколько сзади. Пушки и танки подвижны. Заранее подготовлено несколько позиций. Все тщательно маскировалось. Все экипажи стреляли по врагу только прямой наводкой с расстояния 150–200 метров. После трех выстрелов надо было быстро уходить на другие позиции. Оставаться на прежнем месте опасно — грозила гибель.

У противника создалась впечатление, что русских танков много.

Дальше — уничтожение противника, короткий бой и быстрый отход на другие позиции. Снова занимали оборону, окапывались и снова короткий бой методом танковых засад. Помог и диктор Юрий Левитан, который в то время вел по радио передачи. Он своим прекрасным, всем знакомым голосом говорил, что под Москвой идут упорные бои невиданной силы, с обеих сторон участвует огромное количество танков.

На утро другого дня — та же картина.

Снова немцы бомбят ложные окопы и, считая, что они уничтожили русских, двигают свои войска. И снова танкисты Катукова ведут бои из танковых засад, и снова уничтожают много техники и живой силы.

К вечеру начинался подсчет потерь.

Происходила дуэль умов: Гудериан — Катуков.

Бои были тяжелые. Но люди воодушевлены: поняли, что могут бить врага. Несмотря на усталость, все до единого человека рвались в бой.

И так день за днем — восемь суток танкисты бригады Катукова стояли насмерть под стенами старинного русского города Мценска.

Танкисты выполнили свою боевую задачу. На этом участке фронт был, закрыт и враг на Тулу и Москву не прошел.

За восемь суток Гудериан потерял 133 танка, 2 бронемашины, 2 цистерны с горючим, 35 ПТР, 15 тягачей с боеприпасами, 6 минометов, 4 зенитных орудия, 6 самолетов и до полка пехоты.

4-я танковая бригада полковника Катукова за то же время потеряла 19 танков, из них сгорели 7. 12 танков были восстановлены ремонтниками П. Г. Дынера: отремонтированы и введены в строй. [164] М. Е. Катуков нанес резкий контрудар 4-й танковой дивизии противника, заставив ее «пережить несколько скверных часов», и она понесла чувствительные потери.

Гудериан записал в своем дневнике: «Это был первый случай, когда огромное превосходство Т-34 над нашими танками стало совершенно очевидным. От стремительного наступления на Тулу, запланированного нами, пришлось отказаться». И впоследствии Гудериан писал, что его армия понесла потери под Москвой, в результате чего «исчезли перспективы на быстрый и непрерывный успех''.

Танкисты Катукова бросили клич: «Один советский танк должен бить 20 немецких танков». Так оно и было в действительности. 8 суток боев — и только 50 километров отвоевано врагом. Враг занял только один старинный русский город — Мценск, но какой ценой...

Удар советских танкистов был стремительным и яростным. Немецкая колонна оказалась рассеченной на части и была методично уничтожена, 4-я танковая дивизия Гудериана потерпела полное поражение.

Гудериан вынужден был отложить наступление на Тулу на две недели. Защитники Тулы и Москвы получили важную передышку.

Силы были противопоставлены хитрость, смекалка, правильная тактика засад с применением ударных подвижных групп, выдержка, упорство в бою, полное взаимопонимание всех родов войск, взаимовыручка, преданность своей Родине.

Героизм проявляли все, №0 особо отличились А. Замулла, И. Семенов, П. Лакомов, В. Гусев, П. Заскалько, Д. Лавриненко, И. Любушкин, А. Бурда, П. Воробьев, П. Молчанов, И. Полянский, Е. Луппов и многие — многие другие.

170 человек — рядовых, сержантов и офицеров — были награждены правительственными наградами. Первым Героем Советского Союза в бригаде стал Иван Любушкин — тамбовский крестьянин.

Приказом № 337 от 1 ноября 1941 года 4-я танковая бригада переименована в гвардейскую», а ее действия ставились в пример войскам Красной Армии. Сам М. Е. Катуков получил звание генерал-майора танковых войск и был награжден орденом Ленина.

Кто такие гвардейцы? Это те, кому не страшны никакие опасности, когда решается вопрос о выполнении боевого приказа. Это мужественные люди, умеющие воевать.

Танкисты получили это звание за горячую любовь к Родине, за жгучую ненависть к врагу, за мужество и бесстрашие, проявленные в боях. [165] Душевный порыв — огромная сила, любовь к делу — еще сильнее, и это уже на всю жизнь. Долг — это необходимость, убеждение, смысл жизни. На убежденных людях земля держится.

10. Кто они, первые гвардейцы?

Ранее я писала, что специальная правительственная комиссия отбирала экипажи танков. Все отобранные комиссией танкисты к этому моменту уже имели опыт ведения боя с численно превосходящим противником.

Петр Молчанов получил танк № 10. Он сказал: «Я получаю танк за № 10, но обещаю драться, как танк № 1». И свое слово Петр Молчанов сдержал — за три дня боев уничтожил 11 танков, 13 орудий ПТО, 10 пулеметных гнезд, много минометов и до роты пехоты.

Павел Заскалько, будучи командиром роты, просил комиссию взять его в бригаду хотя бы стрелком, радистом, но только чтобы идти в бой и бить врага.

Александр Замулла написал: «Если погибну, прошу считать меня коммунистом».

Здесь, на поле боя многих принимали в ряды партии, и они давали клятву выполнять свой долг перед любимой Родиной. И многие погибали, но не сдавались.

Александр Бурда — из семьи донец кого шахтера. Его отец погиб в гражданскую войну. Вначале Александр был пастухом, затем выучился на электромонтера, позже стал шахтером, механиком. Был призван в армию, в танковую часть. Прошел путь от механика водителя танка до командира взвода.

Александр Бурда был бесстрашный танкист. Имел мужественное сердце. Подпускал врага на 200–300 метров и расстреливал его в упор. Он был любимцем бригады. Проявил незаурядный военный талант и позже уже командовал танковой бригадой.

Он погиб недалеко от г. Ружин на Украине. Ему присвоено звание Героя Советского Союза, и в г. Ружине поставлен памятник.

Иван Любушкин. Обладал исключительной выдержкой и мужеством, подпускал врага на 200 метров на прямую наводку и бил в упор. Отличался особой меткостью, с первого выстрела поражал цель. Только в одном бою уничтожил 11 танков. Когда ему было присвоено звание Героя Советского Союза, он взволнованно повторял: «Почему мне дали звание Героя? Ведь все дрались отважно, все достойны».

Иван Любушкин до Победы не дожил. Погиб на воронежской земле.

11. После боя под Мценском гвардейская бригада получила приказ следовать для защиты Москвы со стороны Можайской [166] шоссе и железной дороги Минск — Москва.

Бригада шла своим ходом и вернулась на ст. Кубинка, откуда ранее шла в бой за Мценск.

К 19 октября 1941 года обстановка осложнилась и был получен новый приказ — следовать в район г. Волоколамска — ст. Чисмена (106-й километр Волоколамское шоссе).

Из неравных боев на Мценском направлении бригада вышла боеспособной. Совершила трудный 360-километровый марш по лесным дорогам и вышла в указанный район.

В течение 6 месяцев бригада вела тяжелые оборонительные бои. Это были нелегкие месяцы.

И под городом Мценском, и под Москвой комбриг М. Е. Катуков был на передовой, впереди бригады. Его мужество и воля сплотили танкистов.

На участке бригады противник успеха не имел и не смог победить гвардейцев. Наступление врага разбилось о мужество, стойкость, преданность, массовый героизм наших бойцов.

В наступлении под Москвой побывало в деле много танковых частей. Их пребывание на фронте было кратковременным. Танковые части выводили на отдых и переформирование, а бригада М. Е. Катукова продолжала вести тяжелые, изнурительные бои с противником в течение 6 месяцев. В Советской Армии нет другого такого примера.

Только за один этот подвиг комбриг М. Е. Катуков достоин глубокого уважения и всенародной памяти.

12. Фашистские генералы утверждали, что Москва вот-вот падет и что они намерены 7 ноября 1941 года провести на Красной площади свой парад.

Но вскоре вся страна, весь мир услышали ответ Москвы врагу.

6 ноября 1941 года московское радио транслировало торжественное заседание, посвященное 24-й годовщине Великого Октября.

7 ноября 1941 года, как всегда, на Красной площади состоялся традиционный военный парад, наши войска прошли мимо Кремля в полном боевом снаряжении и отсюда, с Красной площади, они ушли прямо в бой. Это было затишье перед бурей.

На 147-й день войны, 15 ноября 1941 года, гитлеровцы начали второе наступление на Москву. Операция «Тайфун» забушевала с новой силой.

Когда весной 1940 года Гитлер бросил на Францию 11 танковых дивизий, весь мир ужаснулся такой концентрации войск и боевой техники. А в ноябре 1941 года под Москву было стянуто 13 танковых [167] дивизий, 7 моторизованных. Всего на Москву, на одну только Москву была брошена 51 дивизия!

Защита Москвы стала еще одной славной страницей боевой биографии гвардейцев-танкистов Катукова.

Прежде чем выполнить любой приказ, М. Е. Катуков проводил тщательную разведку. И надо отдать должное разведчикам бригады: свою работу они выполняли отлично. Всегда знали состояние дорог, мостов, маршруты следования.

13 ноября 1941 года. Бой за Скирманово. Он длился 12 часов, и бригада уничтожила танк противника, 5 минометов, 30 дзотов,

7 пулеметных гнезд и около 50 солдат и офицеров. Наши трофеи — тяжелые орудия.

Немцы отдали приказ стрелять только по КВ.

Бой за Козлове. Отдыху не было и после 23.00. Один только танк Е.Луппова в этом бою уничтожил 7 танков, 5 минометов, 2 ПТР, 3 пулеметных гнезда и до роты пехоты. 38 часов шел бой за Козлово.

15–16 ноября 1941 года были самыми тяжелыми. Бои шли в районе ст. Чисмена. Непрерывно бомбили «Юнкерсы», и на танкистов шло до 18 танков противника против наших 6. Бой длился всего

8 минут. Противник поджег 4 наших танка, но и сам потерял 7. Увидев это, остальные 11 немецких танков повернули назад, не приняв боя. Погибли четыре экипажа: Заики, Пятачкова, Томилина, Фролова.

Танкисты Лавриненко и Маликов воспользовались тем, что противник не принял боя, повели наступление на Лысцово и захватили его. Задача была выполнена, и вдруг противник большими силами вышел в тыл частям дивизии Панфилова. Д. Лавриненко принял решение стать в засаду, как учил его Катуков. Выстрел по голове колонны, по хвосту и несколько выстрелов по середине колонны. Таким образом Дмитрий Лавриненко подбил три средних и три легких танка. Сделал это быстро, умело, мастерски — и ушел в укрытие, на новую позицию.

13. Рядом с бригадой Катукова стояли войска Л. И. Доватора и И. В. Панфилова. Стояли у стен Москвы три русских богатыря, как в старинной русской сказке: Л. Доватор — М. Катуков — И. Панфилов.

20 ноября 1941 года. Очень тяжелый день, запомнившийся гвардейцам на всю жизнь.

8-я гвардейская дивизия Панфилова и 3-й кавалерийский корпус Доватора получили приказ на отход, а танковой бригаде — стоять на месте.

К этому времени бригада была уже сильно потрепана. Бой вести было тяжело. Приказ — не пропустить врага на участке [168] Федюково — Деньково. Здесь действовал экипаж Самойленко. На помощь ему Катуков послал экипаж П. Молчанова.

Доватор поставил задачу Молчанову уничтожить 4 танка противника, которые вышли на них. Петр Молчанов встал в засаду и с короткой дистанции прямой наводкой расстреливал танки фашистов. Доваторцы отошли без потерь.

22 ноября 1941 года. Получен приказ Г. К. Жукова: «Ни шагу назад, позади Москва».

Всего 60 километров оставалось до столицы. Город был в смертельной опасности. Здесь проявили мужество экипаж А. Бурды и взвод автоматчиков Красильникова.

С 22 по 26 ноября велись упорные, кровопролитные бои. 26 ноября бригада получила приказ: отойти на новый рубеж обороны. Бой продолжался, все силы бригады были уже на исходе. Генерал К. К. Рокоссовский прислал приказ: «Обстановка очень тяжелая, о передышке не может быть и речи. Драться до последнего танка».

35 танков находились на ремонте, и ремонтники во главе с Саранцевым работали день и ночь, в любых условиях. Они восстанавливали раненые танки, которые были так нужны для продолжения боя с противником. Ремонтники возвращали жизнь танкам, пушкам, и они снова вступали в бой.

До Москвы оставалось 40 километров. Именно панфиловцам и катуковцам было приказано нанести удар по вражескому укреплению, начать контратаку.

Бои были такими жестокими, такими упорными, что многие танкисты теряли сознание от пороховых газов, получали ранения, горели. Горели и танки, горело горючее, но люди жертвовали собой, но не уходили с поля сражения, и противнику не удавалось сломить сопротивление гвардейцев.

Чтобы не дать фашистам закрепиться, командующий 16-й армией генерал К. К. Рокоссовский создал несколько подвижных групп. Оперативной группой командовал и М. Е. Катуков. В его группу входили: 1-я гв. танковая бригада, 17-я танковая бригада Н. А. Черноярова, 40 отд. стрелковая бригада В. Ф. Самойленко, 89-й отд. танковый батальон. Совершив фланговый обход, группа вышла на шоссе Истра-Волоколамск.

Чего только не применяли фашисты, ведя бои с гвардейцами: и психическую атаку (они шли в рост, непрерывно стреляя из автоматов), и сильный артиллерийский огонь, и «маскировки» под бойцов Красной Армии с целью дезориентирования. [169] Стоять насмерть в течение 6 месяцев без передышки, без замены — совсем не просто. Все время рыли окопы: настоящие и ложные, рыли под проливным, холодным дождем, смешанным со снегом. Работали и воевали день и ночь без отдыха.

29 ноября 1941 года. Новый рубеж обороны: Крюково-Борщево-Брехово.

Бои за Крюково. Противник сильно укрепил этот район -60 танков и прочная оборона. Враг был на пороге Москвы, но не смог переступить последнюю границу...

2 декабря. Отдан приказ взять Крюково. С ходу это сделать не удалось. Здесь дрались танки Д. Лавриненко. Несколько раз Крюково переходило из рук в руки и 8 декабря наконец было взято. Наступил кризис.

Вспоминается случай, который произошел здесь с Михаилом Ефимовичем. Крюково — Каменка. Болеет комиссар М. В. Бойко. Его «прострелило» в спину, и он не может разогнуться. Для него сделали настойку для растирания спины.

Во время боев Михаил Ефимович никогда ничего не ел, только курил.

Бой закончился. Даны распоряжения на ведение дальнейших действий. Все учтено. И Михаил Ефимович решил поужинать. Мы жили все в одном блиндаже. Уже спали. Тихо мерцал огонек на лампе, сделанной из гильзы. Земляной стол. На нем небольшой осколок зеркала. За зеркалом стояла «чекушка», которую наша гвардии Анюта там прятала. Комиссар М. Ф. Бойко ничего об этом не знал и тоже поставил свою «чекушку» для натирания. Этого не знал и Михаил Ефимович. Он приготовил себе корочку черного хлеба, натер чесноком и решил подкрепиться. В полутьме он взял не ту бутылочку. Выпил, и ему стало плохо, но обошлось. Потом мы все смеялись, а Михаил Ефимович сказал: «Не надо было колдовать, вот и наказан».

Еще один подобный случай произошел с Михаилом Ефимовичем уже на Курской дуге, на КП у командира 31 -го корпуса генерала Д. X. Черниенко. Мы имели успех. Противник понес большие потери. Командующий армией М. Е. Катуков приехал на КП к генералу Д. X. Черниенко. Последний сообщил Михаилу Ефимовичу, что корпус захватил трофеи, и предложил попробовать французского шампанского. Вино было розового цвета. А за день до этого адъютант генерала Черниенко в бутылку из-под шампанского налил шампунь для мытья головы того же розового цвета. Посыльный принес одну из бутылок с содержимым [170] розового цвета, и Катуков первым выпил свой бокал. Оказалось — шампунь. Мы опять все хохотали, а Катуков говорил, что бог так наказывает только непьющих. Пить он не мог и соглашался на угощение, чтобы не обидеть хозяина. В очень редких случаях он позволял себе такое удовольствие.

14. Разгромите врага под Крюково, наши войска перешли в наступление. Были освобождены Яхрома, Солнечногорск, Клин, Елец, Волоколамск, Калинин, Калуга — всего 11 тысяч населенных пунктов. Мы шли по своей земле уже как освободители.

13 декабря 1941 года — начало разгрома немецко-фашистских войск под Москвой. Это особый день в нашей истории.

В тяжелые дни боев за Москву не было у людей трусости, паники. Никто из гвардейцев не отходил без приказа. Держались стойко, стояли насмерть. Политработники, коммунисты шли в первых рядах. Они были на самых трудных участках боя.

«Велика Россия, а отступать некуда. Позади Москва!» — эти слова политрука Клочкова стали девизом для всех защитников Москвы. Солнечногорск, Клин, Волоколамск, Крюково, Нарофоминск, Можайск, Венев, Кашира. Враг оплачивал каждый метр советской земли огромными потерями.

Бои продолжались. Они были упорными, кровопролитными. 13 декабря 1941 года. Ново-Петровское — Волоколамское шоссе. Брод минирован, мост взорван, и наши танки не могут перейти р. Маглушу, а противник вот-вот прорвется на наши позиции. Здесь был совершен подвиг матери и сына — простой русской женщины Александры Григорьевны Кузнецовой и ее десятилетнего сына Пети. Мальчик показал танкистам дорогу на те места, где немцы не заминировали проходы. Александра Григорьевна предложила танкистам разобрать, ее постройки: сарай и дом — и сделать из этого переправу через реку Маглушу. Александра Григорьевна просила: «Только не пропустите врага». В то время, когда Петя Кузнецов вел танки к броду, который не был заминирован, его накрыл минометный огонь и он был тяжело ранен. Остался инвалидом войны.

Сутки у дома Кузнецовых шел тяжелый бой. Наступали немецкая пехота и танки. Они рвались к Волоколамскому шоссе и далее к Москве. Но танкисты не пропустили врага. Михаил Ефимович выдал А. Г. Кузнецовой документ, который подтверждал, что Александра Григорьевна позволила танкистам разобрать дом и сарай для устройства переправы через реку.

Только через 23 года после войны стал известен патриотический поступок семьи Кузнецовых... Политкомиссар 1-й гвардейской [171] танковой бригады Яков Яковлевич Комлов решил проехать по местам боев под Москвой. Посетил он и Ново-Петровское и дом Кузнецовой. Я. Я. Комлев увидел, что дома по-прежнему нет, а семья Александры Григорьевны живет в полуразрушенном сарае. Александра Григорьевна никому не предъявила документа М. Катукова. На вопрос Я. Я. Комлова, почему она этого не сделала, Александра Григорьевна сказала, что после войны было тяжелое время и всем жилось трудно.

Яков Яковлевич написал о подвиге семьи Кузнецовых в газету, затем приехал к Михаилу Ефимовичу и все ему рассказал. Катуков поехал в ЦК КПСС. Было вынесено решение пост роить для семьи Кузнецовых новый дом, обставить его мебелью, купить холодильник, телевизор и др. Издан Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении Александры Григорьевны т ее сына Петра Орденом Отечественной войны I ст.

Правительство поручило Михаилу Ефимовичу вручить Кузнецовым ключи от дома. Состоялся торжественный митинг. Пришли люди из окрестных сел и деревень, и вся страна узнала о высоком патриотизме простой русской женщины и ее сына.

15. У деревни Горюны (Волоколамское шоссе) 18 декабря погиб наш славный танкист Дмитрий Федорович Лавриненко, с именем которого связан каждый километр боевого пути бригады.

Дмитрий Лавриненко прожил на свете всего только 27 лет. Участвовал в 28 боях. Уничтожил 52 танка фашистов. Свой последний, 52-й танк он подбил за час до гибели.

Беспримерен подвиг Дмитрия Лавриненко. Ни в одной войне нет подобного примера. Дмитрий Лавриненко родился на Кубани, в станице Бесстрашная. И именно так — бесстрашно и мужественно — дрался с врагом за освобождение нашей Родины. Похоронен Дмитрий Лавриненко у деревни Горюны (позже перезахоронен, и в настоящее время его могила на кладбище — деревне Денькове).

Очень часто задают вопрос: почему Дмитрий Лавриненко не Герой Советского Союза? Дмитрий Лавриненко представлялся к званию Героя. Был подписан наградной лист, но те, кто наверху, не поверили, что один человек мог уничтожить так много танков — 52. Он был награжден орденом Ленина. Но и этой награды он не успел получить — погиб.

Позже были проверены все действия Дмитрия Лавриненко и установили, что было подбито 52 фашистских танка.

Товарищи М. Е. Катуков, С. М.Буденный, К. К. Рокоссовский и другие поднимали вопрос о присвоении. Дмитрию Лавриненко [172] посмертно звания Героя Советского Союза, но положительного решения этот вопрос так и не получил. Мотивировка отказа — родные Д. Лавриненко будут требовать себе привилегий как члены семьи Героя. Но родственников у Дмитрия не было, мать умерла в доме для престарелых.

Печален этот факт. Ведь потом мы еще долгое время наблюдали, как шли награждения совсем не героев, людей, не совершивших никаких подвигов, как Звезда и звание давалась за «дожитие», за обман государства и за другие «подвиги».

Печально, что нет сегодня среди танкистов такого Героя — легенды, как у летчиков, моряков, артиллеристов... Может показаться невероятным, но это факт.

Ветераны писали на XXVII съезд КПСС, просили восстановить справедливость — но ответа не получили... Пройдет еще время- эта ошибка будет исправлена и подвиг Дмитрия Лавриненко будет достойно отмечен Родиной.

Погиб под Москвой Иван Семенов. Снаряд попал в бак с горючим, и лейтенант Иван Семенов был тяжело ранен. Умирая, он сказал: «Спасите танк». Весь экипаж погиб, но танк был спасен. Ночью танк вывели из-под огня, отремонтировали и снова отправили в бой — громить врага.

В боях родными становятся не только люди, но и танки. Казалось бы, бездушные, машины становятся очень близки и дороги. Для танкистов потерять танк — большое горе. Бои за Волоколамск продолжались.

19 декабря 1941 года части мотопехоты с группой танков I гв. Танковой бригады ворвались в город Волоколамск, и к 11.00 20 декабря город был освобожден от фашистской нечисти.

Первыми в город вошли командир 4-й роты Терентий Рябых и танк Петра Воробьева. Здесь наш славный танкист и погиб. Благодарный город назвал одну из своих улиц его именем — улица Петра Воробьева.

Каким был тогда Волоколамск? Дома с черными проемами в стенах, кругом вмятины от осколков пуль и снарядов. Голод, холод, темнота. Бомбы падали на город. Фашисты бомбили не боевые позиции, а мирное население: детей, стариков, женщин.

Танки Александра Бурды вошли на центральную улицу города. Танкисты увидели прибитую между телеграфными столбами перекладину и на ней повешенных шестерых мужчин и двух женщин.

Позже мы узнали, что это были разведчики — московские комсомольцы: К. П. Пахомов, Н. А. Галочкин, П. В. Кирьянов, В. В. Ординарцев, [173] Н. С. Коган, И. Х. Маненков, А. В. Грибкова, Е. Я. Полтавская. Они были партизанами, шли на связь, но были схвачены фашистами и казнены.

Перед отступлением из города немцы сожгли барак, в котором находились 600 раненых красноармейцев. Все раненые сгорели заживо.

От Крюково до Волоколамска — 105 километров. На всем пути фашисты оставляли следы своих зверств. Этот путь советские войска прошли за 11 дней.

Танки покрыли сотни огненных верст.

10 января 1942 года после мощной артиллерийской подготовки две оперативные группы генералов М. Е. Катукова и Ф. Г. Ремизова перешли в наступление.

1-я гвардейская танковая бригада шла передовым отрядом. Бригада прошла с боями 80 километров, освободила десятки населенных пунктов.

С 15 до 25 февраля 1942 года бригада в составе 20-й армии вела тяжелые бои в районе Аржаники Смоленской области.

5–31 марта 1942 года бригада в составе 5-й армии Л. А. Говорова вела наступательные бои северо-восточнее города Гжатска.

С начала октября 1941 года и до конца марта 1942 года танкисты I гв. танковой бригады непрерывно находились в боях.

16. Фашистские генералы Гальдер, Гудериан, генерал НАТО Хозингер в своих мемуарах и выступлениях утверждали, что никто не хотел брать Москву.

Генерал Паулюс опроверг их высказывания и показал, что фашистское командование ставило целью захватить Москву как центр большевистского сопротивления и город подлежал уничтожению.

Уже в битве под Москвой гитлеровцы испытали на себе мощь новой техники, которая все больше и больше поступала в наши войска: КВ, Т-34, штурмовых ИЛов, реактивной артиллерии.

Советские вооруженные силы не только остановили продвижение противника, но и сумели в начале декабря 1941 года перейти в контрнаступление и нанести немцам крупное поражение.

События под Москвой 1941–1942 гг. стали важнейшим этапом первого года Великой Отечественной войны. Здесь наметился перелом в пользу советских войск. Здесь была первая неудача фашистского командования: план «молниеносной войны» сорван, развеян миф о непобедимости германской армии.

Здесь, в битве за Москву, было положено начало коренного перелома в ходе войны. [174]

Американский журналист А.Кларк в статье «Рубежи великой победы» писал: «... На заснеженных полях под Москвой развертывались события, влиявшие не только на судьбу Советского Союза, но и всей Европы, всего мира.

Зимнее наступление русских в 1941 году останется одним из самых поразительных достижений военной истории. Здесь совершен подвиг, равного которому в Истории нет. .. Вермахт изменился до неузнаваемости с июньских дней 1941 года, а шрамы, полученные в битве под Москвой, Вермахту суждено носить до самой могилы». (Журнал «За рубежом» 15 мая 1970 г. , г. Москва)

Всего фашисты потеряли под Москвой около полумиллиона солдат и офицеров — цвет Вермахта. И именно в то время немцы проиграли войну.

Гитлер утверждал, что наиважнейший фактор победы — «воля к победе», но что они могли противопоставить в этой битве? Жажду захвата власти, земель, надуманную теорию расового превосходства, набор предрассудков и измышлений о большевизме?

Все это не могло иметь никакого значения и веса в сравнении с высочайшим патриотизмом советских людей, с их огромной любовью к Родине.

В честь великого подвига советских людей у стен столицы была утверждена медаль «За оборону Москвы». В день празднования двадцатипятилетия Победы над фашистской Германией наша столица — родная Москва удостоена звания «Город-герой».

В исторической битве за Москву 1941–1942 гг. советские войска измотали и обескровили врага, перешли в наступление и отбросили врага от столицы на 100–200 километров. Погнали дальше на запад.

Это и было началом коренного перелома в Великой Отечественной войне. [175]

Глава 11.
Война продолжается

Любовь к Родине сильнее смерти.

Вергилий

1. Война — это кровь и жертвы. Война не щадит никого.

Сколько потерь!

Но и на войне человек должен оставаться человеком. Смерти боятся все, только ведут себя по-разному: одни не подают вида, что им страшно, другие впадают в панику.

Советская гвардия закалилась в огне Отечественной войны. Гвардия — цвет, краса и гордость Красной Армии. Громить врага, как громят его гвардейцы, не останавливаясь ни перед каким и трудностями, стало законом для всех советских воинов.

Никогда не померкнет слава Первой гвардейской танковой бригады под командованием генерал-майора М. Е. Катукова, которая стала стальной преградой на пути врага под Москвой.

Давняя истина гласит: первый шаг всегда труден, первым быть нелегко, но первыми быть очень почетно.

2. Советское правительство высоко оценило боевые заслуги командира Первой гвардейской танковой бригады Михаила Ефимовича Катукова. Он был награжден орденом Ленина. Этот орден был вручен ему на фронте в торжественной обстановке, перед строем бойцов.

Английское правительство тоже посчитало необходимым наградить М. Е. Катукова высшим военным орденом Великобритании за мужество, проявленное в боях при защите Москвы. «Защищая Москву, Россия защищает Лондон», — говорил настоятель Кентерберийского собора Хьюлетт Джонсон.

3. Михаил Ефимович был уже Историей, живой легендой, когда я встретилась с ним. Это произошло в конце октября 1941 года.

Мы ехали в прославленную часть по заданию Всесоюзного Радиокомитета сделать репортаж о боевых делах бригады, о ее людях и командире. [176] Была настоящая осень. Моросил мелкий, затяжной дождь. Дул ветер, и пошел мелкий и непрекращающийся снег.

Проселочные дороги были почти непроходимы. Дорога, буквально запруженная немецкими машинами, орудиями, танками и броневиками, представляла собой незабываемое зрелище. Особенно много транспортных машин, ящиков со снарядами. Вокруг пепелища. Дома без стен, с пустыми окнами. На дорогах множество трупов немецких солдат и офицеров.

При отступлении немцы все сжигали на своем пути. От домов оставались только печные трубы.

Михаил Ефимович ворвался в мою жизнь, как добрый волшебник. Подарил мне счастье нежданное. Несмотря на тяжкие испытания войны, между нами возникло чувство такой силы и красоты! Я поняла, что нужна, необходима этому человеку и должна быть достойна его.

Появилась цель. Ведь в жизни многое зависит от поставленной перед собой цели. Нужен маяк, который звал бы вдаль неизведанную. Таким маяком стал для меня Михаил Ефимович. Мое поколение любило чисто. Любовь была высокой — к матери, к родному дому, к Родине. Это давало силы пройти через все испытания войны.

Судьба моя, можно сказать без преувеличения, сложилась счастливо. Все мне в жизни дала Советская власть. И если бы меня спросили, согласна ли я повторить свою жизнь, свой фронтовой путь, я бы без колебаний ответила: «Согласна». Не желаю иной судьбы, чем та, которая выпала на мою долю. Только лучше, если бы не было на нашей земле войны, бедствий, разрушений, горя.

Мне довелось прожить долгую и счастливую жизнь, и прежде всего потому, что жизнь одарила меня встречами с интересными людьми. Ожидание счастья — уже счастье. И это счастливый случай, что я встретила на своем жизненном пути Михаила Ефимовича

4. Вернулась в Москву. Через Горвоенкомат был оформлен мой переход в часть Михаила Ефимовича.

Много времени на сборы не потребовалось, взяла только самое необходимое, как тогда казалось. Но опыта войны у меня еще не было, и это «необходимое» в военных условиях мне не понадобилось.

Сердце мое сжималось от разлуки с домом, со своими дорогими и близкими.

Началась боевая жизнь, полная тревог и опасностей. Но новая и увлекательная. [177] В начале апреля 1942 года личный состав бригады выведен на отдых в Москву — Серебряный Бор. Михаил Ефимович назначен командиром 1-го танкового корпуса. Корпус формируется в районе Липецка. В состав корпуса вошла 1-я гвардейская танковая бригада. Корпус — в резерве Ставки Верховного Командования.

Очень скоро корпус передали в распоряжение Брянского фронта. Части расположились в районе г. Ливны. Штаб — в селе Воротынское. Была организована самая тщательная маскировка. Едем в Воротынское в кромешной тьме, впереди идет танк, командир которого стоит в башне с открытым люком.

На стыке Брянского и Юго-западного фронтов противник прорвал оборону и наступал на Воронеж. Вместе с другими частями Брянского фронта 1-й танковый корпус вел упорные оборонительные бои в течение всего июля и не пропустил противника к Липецку.

Здесь, на воронежской земле, погиб наш первый Герой Советского Союза Иван Любушкин. В невероятно тяжелые условия попал Первый танковый корпус, но танкисты стояли насмерть.

5. В сентябре 1942 года М. Е. Катуков вступил в командование 3-м механизированным корпусом, в состав которого вошла и 1-я гвардейская танковая бригада.

Корпус был переброшен на Калининский фронт. 1942 год. Унылая картина: деревень нет, стоят одни печи, трубы. Возвращаются из леса местные жители с узлами: кто несет корыто, кто ведро, кто цветок...

Город Калинин, Жолтиково поле.

Танки разгружались на станции и шли к месту своего назначения. Дорог не было. Кругом вода, мягкая глинистая грязь. Для танков делали из деревьев настилы, по которым они шли. Мы расположились в деревне Антипино. Все дома построены в один ряд. В избе, где нам было отведено временное жилье, уютно и тепло. И вдруг — пение сверчка. Так хорошо стало на душе, я засыпаю под его стрекотание, и кажется, что никакой войны нет и вернулась мирная жизнь. Утро. Вышла на улицу. Жители деревни приветливы. При встречах здороваются и желают здоровья, хотя мы не знакомы. Мне нравится этот старинный русский обычай наших деревень. Люди разговорчивы, сердечны, просты в обращении.

Конец ноября — начало декабря 1942 года выдались холодными. Морозные и вьюжные вечера и ночи. Мы в лесу в окопах. Бывают особые тихие дни, когда лес торжественно молчалив.

На Калининском фронте вели бои в районе г. Белый — Великие Луки — Нелидово. Бои шли в тяжелых условиях — выбивали врага из сильно укрепленных пунктов в лесисто-болотистой местности, в зимнее бездорожье. В воздухе господствовала вражеская авиация. Танкисты несли большие потери. Жили в лесу, в землянках-шалашах, обогревались у костров, и все же гвардейцы выбивали захватчиков из опорных узлов.

Велико было чувство ответственности у наших гвардейцев. Слово их не расходилось с делом. Когда любишь свое дело, гордишься своей частью, своим командиром — успех обеспечен. В этих боях гвардейцы сковали много гитлеровских войск, способствовали разгрому фашистов под Сталинградом.

Не всегда обстановка складывалась в пользу танкистов, но они с честью выходили из трудного положения. Искусство предвидеть играет на войне важную роль. Каждый командир, принимая решение на бой, старается предугадать возможные действия противника.

— Как ты угадываешь, что завтра именно в этом месте будет самая горячая точка? — спрашивала я у Михаила Ефимовича.

— Для того я долго и упорно учился, чтобы разгадывать замысел врага.

Мне пришлось быть на войне в медсанвзводе — самой маленькой единице военного механизма — гвардии старшиной медслужбы. Воюет полк — медсанвзвод на передовой, надо помогать раненым. Полк отводят во второй эшелон для пополнения техникой, людьми — и Михаил Ефимович присылает за мной Сашу Кондратенко. Я нужна командующему: ведь он нездоров, ему нужен уход. Девочки из медсанвзвода на «относительном отдыхе», а я с Михаилом Ефимовичем. Он же все время на передовой. Моя санитарная сумка набита перевязочными материалами, вещмешок — пакетами и инструментами. Все это было всегда со мной, под рукой. Я не жаловалась. Сил и энергии у меня хватало. Только бы Михаилу Ефимовичу было хорошо.

6. На войне, чтобы выжить, надо все время копать щель, ямку для себя, для техники. И Михаил Ефимович заставлял нас копать и копать, и в этом наше спасение. С трудностями мы встречались лицом к лицу. Но считалось, что все так и должно быть. Все понимали это как исполнение долга перед Родиной.

Военное прошлое не только напоминает о себе пережитым, но и наполняет меня чувством гордости за товарищей, которые были рядом со мной и проявляли удивительное мужество, [179] не придавая этому никакого значения, не считая это подвигом. Мы делали обычное, рядовое дело. Спасали дорогих наших солдат, оказывали им необходимую медицинскую помощь и не видели ничего особенного в нашем труде.

Раненые переносили боль каждый по-своему: одни ругались, другие скрежетали зубами, стонали, третьи, сомкнув губы, молчали. Ранения танкистов никогда не были легкими.

Разное было за годы войны.

Как тяжело спасать раненых и как здесь нужна доброта! Такая профессия у медсестры: доброта, терпение и нежность, и в этих чувствах проявляется высота души человека.

Я всегда была убеждена, что надо жить по законам доброты. Женщины на войне: врачи, санитарки, летчицы, разведчицы, снайперы, связистки, регулировщицы — вместе с воинами-мужчинами несли свой нелегкий крест и своей добротой, нежностью, приближали Великую Победу.

«Не женское дело — война», — сказал Константин Симонов.

А стоять против танков — и вовсе не женское дело. Но ведь стояли же! Так сильна была наша любовь к Родине. Мы все рвались в бой с непрошеным врагом.

В понятие Родины входит многое: деревни и избы, песни и сказки. Любовь к Родине складывается из любви к конкретным вещам: к ее красоте, ее культуре.

Многому научил меня Михаил Ефимович на войне, и постепенно я стала привыкать, хотя это очень не просто.

Перед глазами горькие картины. На дорогах люди, везущие санки с уцелевшим скарбом. Следом идут одетые в лохмотья дети, женщины, старики.

Безрадостные деревни. Пустыри. Печные трубы, обгоревшие бревна. Женщины и дети бродят по пепелищу, выискивая что-то. В то тяжелое время все ценилось: банки из-под консервов употреблялись как питьевые кружки, кастрюли и бутылки служили тарой для воды...

Много печали. Много горя и страданий. Всюду изуродованная земля. Воронки от бомб у дороги, взорванные мосты, перепаханные снарядами поля. И люди... возвращающиеся домой. Многие из них потеряли любимых: ребенка, мать, сестру, жену, брата, мужа. Некоторые находили их здесь, у дороги, и хоронили умерших в неглубоких могилах. Я видела, как умирали люди.

Это невозможно забыть. Все это было.

7. Глубокая ночь. Сижу на лавке-лежанке, пишу письмо маме. [180] На печке и на полу спят бойцы. Тяжелый сон, короткий отдых. Завтра снова в бой.

Много мы проехали городов, деревень, поселков. Перед дорогой мы все усаживаемся, помолчим и снова в путь.

Калининский фронт. Штаб расположен в лесу. «Набережная реки Тагоща» — так назвал Михаил Ефимович наш адрес в лесу. Идут упорные бои за Оленино-Белый.

Вспоминается наш почтальон Зоя, почти девочка. Маленькая, вся такая розовенькая, очень веселая. Однажды мы с Михаилом Ефимовичем встретили ее в лесу поздно вечером. Она стояла и плакала. «В чем дело?» — «Боюсь идти вперед, там лежат мертвые немцы». Мы проводили ее мимо «страшного места». Она боялась мертвых, а носить письма на передовые позиции, где шел бой, ей было не страшно. Наша Зоя погибла: у нее были перебиты ноги, и она истекла кровью. Никогда не смогу забыть ее.

Ночь все окутывала своим темным покрывалом, но повеяло ветерком, и начали тускнеть звезды и светлеть небо. Подъем. Мы уезжаем с набережной Тагощи. Едем в штаб 22-й армии проститься с командованием. У меня тревожно сжимается сердце... что-то ждет всех нас?

Мы продвигаемся дальше и дальше! Все кругом заминировано. Впереди идут саперы. Они работают без устали, без сна и отдыха, работают молча, освобождая дорогу. Их труд тяжелый, всегда — на грани смерти.

8. Февраль 1943 г. Стоят жестокие холода.

М. Е. Катуков — командующий Первой танковой армии.

Преодолевая огромные трудности, 3-й механизированный корпус совершает 300-километровый марш на Северо-Западный фронт — Демяновский плацдарм.

Жуткий день. Ветер свистит с дикой силой. Снег выше крыш домов. Дороги непроходимы. Танкисты с упорством, проявляя удивительную энергию, мужество, двигаются вперед, но очень медленно.

Михаил Ефимович, Саша Кондратенко и я едем в «эмке». Михаил Ефимович спокоен и терпелив, он умеет ждать. Люди делают все, чтобы пробиться. Ветер. Бешено метет. Такой метели я больше никогда в своей жизни не видела. Чистый, крупный снег валит не переставая. От непрерывного движения снежинок рябит в глазах. Такой снегопад, что дворы, баньки, избы, сараи замело под самую крышу. [181] После утомительного перехода 'мы, наконец, на месте. У Катукова задача — к 17 февраля 1943 ода закончить формирование армии и приступить к выполнению сложной и ответственной боевой задачи.

Начинается неустанная работа с молодым пополнением. Хлопот с «новичками» (новые танковые экипажи) предостаточно. Снова и снова Михаил Ефимович выступает перед бойцами: «Славные мои воины! С часу на час начнется жестокая, кровавая битва. Мы должны проявить свою беспощадность к врагу. Верю в вашу силу, в вашу отвагу. Мужество — удел сильных. Человек крепче железа, и ему суждено все вынести и пережить».

Экипажи получают боевое оружие. Произносят слова клятвы: «Клянусь, пока бьется мое сердце, не выпущу автомата из своих рук». Танки торжественно передавались экипажам. Побывавшие в боях танкисты рассказывали вновь прибывшим о боевых традициях части гвардейцев, о пройденных путях-дорогах войны.

Клятва верности давалась от имени тех, кто сегодня находится здесь, от имени тех, кто готовится заменить своих старших товарищей завтра.

Гвардейцы заверяли Коммунистическую партию, правительство, если понадобится, всем встать на защиту любимой Родины и быть достойными героической славы отцов и дедов.

Армия имела в своем составе воздушно-десантные дивизии и лыжные бригады. Надо было войти в прорыв, сделанный Первой ударной, выбросить десант в район ж.д. станции Дно и, развернув наступление на Псков, выйти к Псковскому и Чудскому озерам, создать заслон. Цель — лишить противника возможности подбрасывать подкрепления своей отрезанной ленинградской группировке.

Вмешалась весна, она была ранней. Солнце, теплый ветер, разливы.

25 февраля 1943 года пришла директива: операция отменяется, а войска Первой танковой армии срочно перебрасываются по железной дороге на новое направление.

Прибыл новый начальник штаба армии — генерал-майор Михаил Алексеевич Шалин. Как я уже говорила, М. А. Шалина я знала еще до войны, он был другом детства моего первого мужа Алексея Захаровича Лебедева. И вот дороги жизни и войны свели нас опять.

До нового места дислокации армии ехали по железной дороге. Штабной вагон сделан из товарного вагона «пульмана». Посередине [182] вагона — печурка «буржуйка», в которой пекли картофель и мясо: нарезали их очень тонкими ломтиками и жарили на раскаленном красном чугунном листе печки. Ни масла, ни соли, ни приправ, но зато очень вкусно! Доехали до ст. Касторная. Здесь шли упорные бои. Все — пушки, машины, трупы — завязло в грязи. Сама станция завалена немецкими трупами: одни лежат, другие сидят. .. Мы проезжаем мимо.

Налетели немецкие «юнкерсы» и начали сбрасывать бомбы на наш состав. Поезд остановился, и мы все стали выпрыгивать из вагонов. Кто залег в кювет, кто в канавы, кто бежал от вагонов в поле. Бежали, падали, вставали, опять бежали, снова падали... Одна бомба упала совсем рядом со мной. Раздался сильный грохот. Тело стало как ватное, как будто б отнялась голова, руки, ноги. Потом долго болела правая часть головы, рука, ноги, спина.

«Юнкерсы» улетели. Когда объявили отбой, я увидела рядом труп немца огромного роста. Своим телом он как бы загородил меня от осколков бомбы. Я отчетливо запомнила его рыжие усы. Потом еще долго, долго мне будет сниться эта жуткая картина.

Несмотря на то, что налет вражеской авиации был непродолжительным, одна из бомб разорвалась недалеко от нашего штабного вагона. И здесь была убита осколком бомбы наша официантка Лиза. В этот день ей исполнилось 18 лет. Командование сделало ей подарок — меховую шубку «под котик». Когда началась бомбежка, Лиза взяла с собой шубку, но, очевидно, побоялась ее испачкать и не залегла, а стояла у вагона во весь рост. Маленький осколочек бомбы попал Лизе прямо в сердце...

Бомбы не повредили наш состав, и мы тронулись в путь.

Войска танковой армии прибывали эшелонами по железной дороге с Северо-Западного фронта, где формировалась армия.

Сосредоточение армии в районе города Обояни закончилось в апреле 1943 года. В состав армии входили: 3-й механизированный, 6-й танковый корпуса, отдельная армейская танковая бригада, четыре отдельных танковых полка, армейские части ствольной и реактивной артиллерии, войска связи, инженерные и тыловые.

Прибыли в Курск. Разгружались скрытно и разъезжались по местам назначения. Марши совершали ночью. Все было предусмотрено: светомаскировка, соблюдение дистанций.

Связь была надежной. Радисты, связисты, особенно женщины, быстро устанавливали связь командующего с командирами, работали четко и исполнительно. [183] Скрытность в передвижении громадной армии — дело сложное.

Танкисты придумали: привязывать к танковой корме связки хвороста, которые заметали следы. Приняли и другие меры предосторожности, безопасности и тщательной маскировки танков и артиллерии. Следы гусениц выровняли и замели. Расставили посты наблюдения. Соблюдалась самая тщательная маскировка передвижения автотранспорта и пеших колонн.

После сосредоточения войска армии расположились в населенных пунктах Обояни и поселке Малая Ивня.

Противник искал Первую танковую армию, но так и не обнаружил ее до начала боев.

Александр Кондратенко и Василий Дорожкин — наши шоферы высокого класса — аккуратно вели свои машины. Какие это были надежные товарищи!

9. Еще один год войны. Еще одна весна. Какой она будет? Что принесет с собой?

На фронте дела пошли будто бы лучше, не то, что в первое военное лето и в первую осень.

Лето 1943 года. Гитлер, потерпевший поражение под Москвой и Сталинградом, решил взять реванш — разбить советские войска в районе Курской дуги.

Так называемая Курская дуга образовалась в результате зимних боев 1943 года. Курский выступ глубоко вдавался на запад и имел у основания свыше 200 км, у вершины — до 150 км. Глубина его достигала 200 км. Главная полоса обороны проходила по линии Александровка — Верхне-Гнилушка — Подолян — Чернь — Брянцево — Старшее — Жадино — Сыротковино — Краснополье — Черкасское — Ерик — Белгород — Маслова — Пристань — Волочанск и составляла по дуге 550 километров.

На северном фасе этой дуги был создан сильно укрепленный орловский плацдарм. Здесь располагались войска немецкой группы «Центр». В районе Белгорода и Харькова находился южный плацдарм вражеских войск, объединенных группой армий «Юг».

Курский участок советско-германского фронта привлекал особое внимание обеих воюющих сторон.

Несмотря на катастрофические последствия битвы на Волге, провал планов зимней кампании, гитлеровские стратеги решили провести в 1943 году на советско-германском фронте большое летнее наступление. С его помощью они надеялись восстановить военный и политический престиж Германии.

Курская битва, как битва под Москвой и Сталинградом, делится [184] на два периода: оборонительное сражение и контрнаступление.

Началась битва 5 июля и закончилась 25 августа 1943 года. Пятьдесят суток напряжения, ожесточенных и кровопролитных боев.

День и ночь бушевал огненный смерч. За 50 дней Курской битвы гитлеровцы обрушили на наши войска 500 тысяч снарядов и бомб.

Такого количества боеприпасов противник не использовал ни в одной другой операции периода Второй мировой войны. Дневная норма их расхода была доведена до 9–10 тысяч тонн на ограниченных участках фронта. Это в полтора раза больше, чем расходовали гитлеровцы под Москвой и Сталинградом в самые напряженные дни сражения.

Вот почему Курский выступ получил название «ОГНЕННАЯ ДУГА». Такое массирование огня, танков, самолетов фашисты применили впервые, и устоять перед ними, обескровить врага могли только советские воины.

Эту битву по праву называют величайшим танковым сражением периода Второй мировой войны, так как главные силы, главные стратегические задачи с обеих сторон решали бронетанковые войска.

Немецкое командование учитывало, что Курский выступ имеет исключительно большое стратегическое значение для Красной Армии. Занимая его, советские войска могли нанести сильные удары по тылам и флангам как Орловской, так и Белгородско-Харьковской группировок.

С другой стороны, гитлеровское командование видело, что такое расположение немецких войск позволяет нанести встречные удары в общем направлении на Курск, окружить и уничтожить расположенные здесь части Красной Армии.

Исходя из этого был составлен план наступательной операции, который получил название «Цитадель».

К осуществлению операции враг готовился тщательно. В районе Орла и севернее Харькова были переброшены пять пехотных дивизий из Франции и Германии, пять авиационных групп из Франции, Норвегии и Германии. Эту перегруппировку противник мог провести свободно, поскольку Второй фронт в Европе не был открыт.

Для предстоящего наступления противник стягивал лучшие соединения и прежде всего — танковые. Таким образом, к началу осуществления операции «Цитадель» враг сконцентрировал около 900 тысяч солдат и офицеров, до 10 тысяч орудий и минометов, почти 2 700 танков и свыше 2 000 самолетов.

Большие надежды противник возлагал на новую технику: тяжелые [185] танки «Тигр» и «Пантера» с мощной броней, самоходные орудия «Фердинанд», истребители «Фокке Вульф» — 190-А и штурмовики «Хейнкель-129», предназначенные для непосредственной поддержки пехоты.

Бывший гитлеровский генерал Меллентин писал: «Ни одно наступление не было так тщательно подготовлено, как это».

Но одновременно усиленно готовились к сражению и советские войска. Коллективный разум и большой творческий труд военачальников помогли разгадать намерения врага и наметить наиболее целесообразный план его разгрома.

Ставка Верховного командования намечала в летне-осенней кампании 1943 года разгромить немецкие группы «Центр» и «Юг», освободить левобережную Украину, Донбасс, восточные районы Белоруссии и выйти на линию Смоленск, река Сож, среднее и нижнее течение Днепра.

8 апреля 1943 года маршал Жуков доложил Ставке, что переход наших войск в наступление в ближайшие дни с целью упреждения противника считает нецелесообразным. Лучше будет, если мы в обороне измотаем противника, выбьем его танки, а затем, перейдя в наступление, добьем основную группировку противника.

12 апреля Ставка приняла решение перейти к обороне на Курской дуге.

В оборонительном и наступательном сражении на Курской дуге Ставка использовала пять танковых армий новой организации, 14 отдельных танковых и механизированных корпусов, свыше 20 отдельных танковых бригад и более 40 отдельных танковых полков.

На Курском выступе были сосредоточены большие силы. Здесь в составе двух фронтов — Центрального и Воронежского — находилось свыше 1 миллиона 300 тысяч человек, до 20 тысяч орудий и минометов, около 3,4 тысяч танков и самоходных артиллерийских установок, более 3 тысяч самолетов.

На всем Курском выступе в течение апреля-июня развернулась гигантская работа — создавалась глубоко эшелонированная оборона. За апрель-июнь было отрыто 5 тысяч километров траншей и ходов сообщения, установлено по 400 тысяч мин и фугасов.

В ходе подготовки к оборонительным боям шла борьба за господство в воздухе. Особенно сильные воздушные бои развернулись во второй половине июня. Враг потерял в этих боях более тысячи самолетов, много опытных летчиков.

На Курском выступе в создании оборонительных сооружений участвовало 105 тысяч рабочих и колхозников, в июне — 300 тысяч [186] человек. Было подготовлено восемь полос и рубежей общей глубиной до 250–300 километров.

Советское командование не только разгадало замысел операции « Цитадель», но и точно установило дату и время перехода противника в наступление. В ночь на 5 июля были захвачены в плен саперы противника. Они показали, что наступление немецких войск назначено на 3 часа утра и что немецкие войска уже заняли исходное положение.

Советское командование решило провести заранее спланированную артиллерийскую подготовку. В 2 часа 30 минут 500 орудий, 400 минометов и 100 ракетных установок М-13 обрушили лавину огня на позиции противника.

Наш удар для противника был неожиданным. Сильно пострадала их артиллерия. Почти всюду были нарушены связь, система наблюдения и управления. Врагу потребовалось около двух часов, чтобы привести свои войска в порядок.

Курская дуга. Небывалой ярости схватка.

В центре России идет неслыханная битва. Все видела Россия, а такого История еще не знала.

Красная Армия вошла в свою силу. Июльское солнце озарило обширную равнину. Чудесные поля, поспевает хлеб, цветут васильки...

10. Армия Катукова приняла участие в оборонительных боях на южном фасе Дуги. Первая танковая армия приняла на себя всю тяжесть удара 4-й танковой армии генерал-полковника Генриха Гота и мощной воздушной группировки.

В воздухе стояли сплошной гул моторов и треск пулеметов. «Юнкерсы» стреляли вниз, а все пулеметные точки, все бойцы стреляли вверх, по «Юнкерсам».

Главный удар противник нацелил на Обоянь против войск 6-й гвардейской армии генерала И. М.Чистякова. Первая танковая армия стояла во втором эшелоне за 6-й армией И. М. Чистякова.

Стальной армадой враг рассчитывал подавить волю и сопротивление советских людей. В итоге первого дня боя противнику удалось продвинуться на 4–6 километров на участке армии генерала Чистякова.

В ночь на 6 июля во вторую полосу обороны 6-й армии была выдвинута Первая танковая армия М. Е. Катукова. Отразив до восьми атак противника, Первая танковая армия удержала вторую полосу обороны.

Против Первой танковой выступали 48-й танковый корпус, танковая дивизия СС «Адольф Гитлер», два танковых корпуса СС, [187] мотодивизия «Великая Германия», танковые дивизии СС «Мертвая Голова», «Райх», «Викинг».

Но пугаться превосходства врага было некогда.

Катуков, понимая тяжелое положение, вызвал по рации командира 1-й танковой бригады В. М. Горелова и приказал: «Занимай оборону, садись «ежом» и никого не пропускай. Через два часа подойдет помощь, продержись!»

Первый удар принял на себя 2-й танковый батальон под командованием Семена Вовченко. Батальон имел 10 танков, но вел бой с 70 танками противника. В течение двух часов батальон Семена Вовченко уничтожил 24 танка противника, в том числе 14 «тигров». Самоотверженно в этом бою сражался экипаж Вольдемара Шаландина. Роту, которой он командовал, стала обходить группа вражеских танков. Комсомолец Шаландин и члены его экипажа Владимир Кустов, Владимир Лакомцев и сержант Петр Зеленин вступили в бой с численно превосходящим противником. Они действовали из засад, подпуская вражеские танки на дистанцию прямого выстрела, а затем, ударив по бортам, сожгли два «тигра» и один средний танк. Да, для этого нужны были крепкие нервы и мужественное сердце!

Вольдемар Шаландин вел неравный бой с врагом. Его танк был подбит, загорелся. На горящем танке он пошел на таран «тигра». «Тигр» загорелся, но погиб и весь экипаж нашего танка.

Подвиг комсомольца В. Шаландина высоко оценен Родиной — ему посмертно присвоено звание Героя Советского Союза и он навечно зачислен в списки Первого ордена Ленина Харьковского танкового училища, где учился. В. Шаландина похоронили в поселке Яковлеве Курской области, и там ему установлен памятник.

Не менее героически сражались и танкисты Александра Федоровича Бурды. К этому времени он уже был командиром бригады. На участках бригады противник атаковал непрерывно.

До 50–100 танков противника шли на танкистов. Впереди «Тигры» и «пантеры».

Грандиозное сражение развернулось на фронте Раково-Яковлево. Сотни танков в течение несколько часов превратились в груду металлолома. Земля стонала от разрывов снарядов и авиабомб. Непрерывно шли «тигры» и «пантеры».

Потери бригады были велики — до 60 % состава бригады вышли из строя. Александр Федорович очень тяжело это переживал. Он привык воевать малой кровью, уничтожал противника хитростью, [188] а тут битва шла прямо в лоб, напрямую. Но все же потери у А. Ф. Бурды были намного меньше, чем у немцев. Задача была выполнена. Немцы не прошли на участке бригады. Танкисты выстояли.

Особенно жестокие бои развернулись у поселка Яковлево. Здесь стояла 1-я гвардейская танковая бригада. Против бригады наступала танковая дивизия «Адольф Гитлер». Немцы двинулись на шоссе Белгород-Обоянь. На бригаду шло 120 танков. Но и здесь танкисты не дрогнули, стояли насмерть и не пропустили врага.

8 «тигров» шли на танк Б. Н. Павловича. Он был один, но принял бой. Мог спастись, покинуть танк, но тогда «тигры» прорвали бы фронт и вышли на шоссе. Б. Н. Павлович лично уничтожил 4 «тигра», 8 автомашин, 2 самоходных орудия и истребил до 150 фашистов. Свою клятву Павлович выполнил свято.

Героизм проявила рота лейтенанта Владимира Бочковского. В настоящее время В. А. Бочковский — генерал-лейтенант танковых войск, Герой Советского Союза.

7 июля рота обороняла шоссе у пос. Яковлево. На рассвете показалось семь «Тигров» и до полка пехоты. Гвардейцы подожгли две машины, остальные откатились назад. Но это было только начало. В 4 часа утра в свете восходящего солнца гвардейцы увидели, что к деревне выдвигаются три колонны во главе с «Тиграми». Тут же послышался гул бомбардировщиков. Около 60 самолетов противника зашли с разных сторон и начали бомбить. Несмотря на явное превосходство врага, гвардейцы не дрогнули. Восемь Т-34 целый день отбивали атаки. Особенно отважно дрались экипажи Владимира Бочковского и Георгия Бессарабова.

К вечеру фашисты догадались, что против них действует лишь горстка танкистов, и возобновили атаки.

Машина лейтенанта Соколова была повреждена бомбой. Танк, накренившись, съехал в глубокую воронку. Владимир Бочковский взял подбитый танк на буксир, а немецкие танки были совсем рядом. И тогда Георгий Бессарабов стал прикрывать товарищей броней своей машины и отбиваться от «Тигров» Спасение было уже совсем близко, но немецкий снаряд еще раз подбил машину Соколова. У танка отлетел ствол пушки, над мотором вспыхнуло пламя. Соколов был убит. Под градом снарядов танкисты отцепили буксир, вторым снарядом врага сорвало гусеницу у танка Владимира Бочковского. Танкисты пытались натянуть гусеницу, но еще взрыв — и машина Бочковского загорелась. Экипажи подбитых танков и четыре мотострелка, до последнего оборонявшие свой рубеж, забрались на броню танка Бессарабова и ушли из деревни. [189]

В этот же день, 7 июля, совершил свой подвиг капитан артдивизиона Василий Мироненко. На позицию Мироненко противник двинул до 30 танков. Дивизион открыл меткий огонь, но вдруг из-за бугра выползло несколько «Тигров». Они двигались на батарею. Капитан Мироненко покинул свой наблюдательный пункт и стал во главе расчетов. Рядом раздался разрыв снаряда, весь расчет был убит. Тогда Мироненко стал на место наводчика и, сам заряжая орудие, принялся в упор расстреливать танки. Он поджег шесть танков. Рядом с ним разорвался снаряд, и Василий Мироненко погиб. Ему посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

Противник не прекращал своих атак. Враг явно превосходил танкистов в силах. Положение создавалось критическое, но, несмотря на огромные потери, прорвать наш фронт немцам не удавалось. Противник наткнулся на непробиваемую стену.

Воины Первой танковой армии выполняли свой долг. Бессмертный подвиг совершил пулеметный взвод, которым командовал старший сержант Иван Трофимович Зинченко. 20 вражеских танков надвигались на позиции пулеметного взвода, за ними шла вражеская пехота. Но не дрогнули пулеметчики. Оставаясь в своих окопах, они истребили немецкую пехоту пулеметными очередями, метали гранаты под гусеницы вражеских танков. Иван Зинченко руководил боем. Он подорвал противотанковыми гранатами «Пантеру», другой танк шел на позиции пулеметчиков... И тогда Иван Зинченко с двумя противотанковыми гранатами в руках и двумя за поясом бросился под фашистский танк. Раздался взрыв. Стальная махина остановилась и запылала. Иван Зинченко погиб.

Посмертно старшему сержанту Ивану Зинченко было присвоено звание Героя Советского Союза. В городе Белая Церковь, под Киевом, средняя школа носит имя отважного пулеметчика Ивана Зинченко.

Горячая обстановка сложилась и в полосе 6-го танкового корпуса.

С 10 часов утра противник непрерывно атаковал позиции корпуса. 100 вражеских танков четырьмя колоннами вытянулись из района Чапаево-Шепелевка. Но здесь противник напоролся на упорное сопротивление танкистов. 74 танка потерял противник и успеха не имел.

Обстановка для всей Первой танковой армии оставалась тяжелой. [190] Гитлеровцы любой ценой решили пробиться на Обоянь и наносили удар за ударом в стык Первой танковой армии и 5-го танкового корпуса и 51-й стрелковой дивизии.

Танковым дивизиям СС «Адольф Гитлер» и «Райх» удалось прорвать оборону 51-й стрелковой дивизии и вклиниться в тыл Первой танковой армии.

Катуков отдал приказ 10-й танковой бригаде 31-го танкового корпуса уничтожить прорвавшегося противника, но из-за недостатка средств бригаде и соседям не удалось восстановить положение, и все же воины-танкисты дрались с небывалым героизмом.

Шли напряженные бои в полосе 31-го корпуса, 10-я бригада Яковлева, 1-я гвардейская танковая бригада Горелова, мехкорпус Липатенкова стояли насмерть на рубеже Яковлево-Погореловка. Им противостояли дивизии «Великая Германия».

На узком участке фронта ранним утром против Первой танковой армии было брошено 800 танков. «Юнкерсы» пикировали на танкистов с включенными сиренами. «Хейнкеля» сбрасывали свой груз прямо на позиции танкистов.

После артподготовки пошли танки противника по нескольким маршрутам. Впереди шли «тигры».

Немцы были уверены, что их мощная артиллерия и авиация расчистили путь для танков, но...

Танкисты не дрогнули. Четыре атаки предприняли немцы, а успеха у них все не было и Курска пока им не видно.

Наши танкисты поставили свои пушки на прямую наводку и били в упор. Уже середина дня, а успеха противник по-прежнему не имеет.

Наши войска проявляли мужество, отвагу. Не щадили своих жизней, проявляя массовый героизм. Это были и пехотинцы, и артиллеристы, и танкисты, и медики, и тыловики — все как один. Все было отдано для победы.

Командир 3-й роты лейтенант Круглов пропустил через роту до 56 танков противника. Рота была укрыта в щелях, и ни один боец не дрогнул, потерь в роте не было. После трех атак потери врага — 20 танков сожжены и подбиты.

На участке 3-го механизированного корпуса противник бросил до 700 танков. Штаб каждые четверть часа связывался с командиром корпуса С. М.Кривошеиным. Последний докладывал, что танкисты, артиллеристы, мотострелки дерутся самоотверженно. Как только танк врага приближался к нашим позициям, [191] их встречал плотный огонь артиллеристов и танкистов. Оставляя на поле боя подбитые и горящие машины, противник откатывался назад, а передохнув, снова шел в атаку.

Поля, холмы, перелески перед позициями корпуса были изрыты воронками, усеяны гусеницами, превратились в огромные пожарища.

В районе Зоринские дворы танки противника вышли на штаб армии. Отбились залпом «Катюш». Яростные бои продолжались.

Начальник разведывательного отдела армии полковник А.Соболев в разгар боя донес командующему армии, что разведчики перехватили донесение немцев: «Русские не отступают. Они стоят на том же рубеже». "Наши танки остановились. Они горят».

Стало ясно, что гитлеровцы не добились успеха на Обояньском направлении и что они стали нервничать. У нас тоже росла уверенность, что танкисты выстоят в этой жестокой кровопролитной схватке.

Противник так и не смог прорвать нашу оборону на всей ее глубине.

Жестокая активная оборона дорого обошлась и нам. Много товарищей мы не досчитались после этой битвы, в которой стерлись грани между передовой и тылом.

Противник потеснил 3-й мехкорпус на 5–6 километров. Но наша оборона обрела устойчивость в глубину, и когда 9 и 10-го июля противник предпринял еще раз ряд сильных атак, то успеха не имел, и чувствовалось, что это скорее жест отчаяния, чем сила.

Манштейн по-прежнему бросал крупные массы танков. «Юнкерсы» были тяжело нагружены бомбами, но можно было уже заметить, что враг нервничает, силы его истощаются и нужно продержаться. Так оно и оказалось.

Гитлеровское командование, отчаявшись прорваться к Курску на Обояньском направлении, перегруппировало свои силы и пыталось обойти нас с востока через Прохоровку.

С 12 июля противник был измотан и прорваться к Курску через Обоянь на шоссе не смог.

Фашисты перешли к обороне. Они были обескровлены Первой танковой армией Катукова, 6-й гвардейской стрелковой армией и нашей авиацией, взаимодействующей на этом участке фронта с танкистами и пехотой.

11. 12 июля противник развернул наступление на Прохоровском направлении. [192] Ставка своевременно выдвинула под Прохоровну из своего резерва танковую армию генерала П. А. Ротмистрова и стрелковую армию А. С. Жадова. 12 июля этим армиям было приказано наносить контрудар по противнику, но и Первая танковая армия тоже получила приказ — наносить контрудар и прочно удерживать занимаемый рубеж.

И здесь, под Прохоровкой, разыгралось крупное встречное танковое сражение. Одновременно с обеих сторон участвовало до 1200 танков. Сражение закончилось полным разгромом гитлеровских войск.

13 июля противник начал отступление на рубеж, с которого начал свое наступление.

На Белгородском направлении Первая танковая армия с честью выполнила свою задачу. Здесь противник имел численное превосходство, но ни одна часть, ни одно соединение армии не отошли без приказа ни на километр. Стояли насмерть и не пропустили врага.

Состав армии был интернациональным: русские, украинцы, татары, белорусы, узбеки, казахи, башкиры и другие национальности. Все бойцы, все офицеры, воспитанные в духе высокого патриотизма, любви к Родине, питали самую жгучую ненависть к врагу.

Но почему-то почести за победу в сражении на Курской дуге достались только генералам П. А. Ротмистрову и А. С. Жадову. А о действиях танкистов-гвардейцев М. Е. Катукова и И. М. Чистякова, о подвигах авиаторов наше кино, телевидение, радио, литература стыдливо умалчивают. Только и слышишь, что о небывалом танковом сражении под Прохоровкой.

И в подтверждение правдивости моих слов привожу высказывания В. И. Лебедева, научного сотрудника Белгородского краеведческого музея, подполковника запаса, приведенные в книге А. М. Самсонова: «Знать и помнить: Правда о Курской битве».

«Да, без правды о прошлом движение вперед невозможно. Слишком много событий трактовалось с позиций субъективизма и лакировки. Работая в течение десяти лет научным сотрудником в Белгородском краеведческом музее, вначале я сам оказался под влиянием взглядов и публикаций командующего в ту пору 5-й гвардейской танковой армией генерала Ротмистрова. Ведь 12 июля 1945 года под Прохоровкой 5-я танковая армия уничтожила за три дня 150 танков противника, а не 400, как это провозглашал командарм 5-й ТА. Да и эти бои назывались в то время контрударом, а затем начали называться встречным танковым сражением. [193]

А ведь до 12 июля каждый день сражений был свирепее Прохоровки. Как можно отодвигать на «задворки» события, происходившие на Обояньском направлении севернее Белгорода, где был сорван план прорыва фашистов к Курску, где были перемолоты главные силы фашистов на южном фланге дуги? Ведь бойцы и командиры 6-й гвардейской армии генерала Чистякова и 1-й гвардейской танковой армии генерала Катукова совместно с другими родами войск в жесточайших боях, неся огромные потери и проявляя невиданный героизм, заслонили фашистам дорогу к Курску!

Печать, радио, телевидение и кино фактически свели успехи советских войск на Курской дуге к успехам 5-й гвардейской ТА у Прохоровки. Более того, теперь поле под Прохоровкой уже начали называть «третьим полем русской славы» после Куликова поля и Бородинского. До чего же мы допишемся дальше? В дни 40-летия Курской битвы все передачи по радио, выступления в печати сводились к «стальному плацдарму» под Прохоровкой. Все говорит о забвении одних событий в угоду другим в силу волюнтаристского подхода бывшего командующего 5-й гвардейской ТА. Эти мысли проникли в солидные издания (6-томное и 12-томное) о войне. Работа с архивными документами, встречи с ветеранами и переписка за последние годы убедили меня, что значение Прохоровки чрезмерно завышено в ущерб фактам. Даже в институте военной истории сотрудники сформировали свои взгляды на эти вопросы под влиянием высказываний и публикаций генерала Ротмистрова. Они и руководству Белгорода навязали свою тему при строительстве диорамы, назвав ее «Прохоровское танковое сражение». Затем под давлением общественности и краеведов изменили название. Зашли в тупик, но не сдаются.

Прошу, чтобы академик А. М. Самсонов высказал свою точку зрения как военный историк, каково же действительное место событий под Прохоровкой в Курской битве. — 28 мая 1987 г. «

12. 16 июля 1943 года войска Первой танковой армии и приданные ей части и соединения выведены в тыл.

Снова вернулись на прежнее место — в район г. Обояни. Снова армия готовится к боям, но уже наступательным.

Теперь главной задачей стало восстановление танкового парка.

За что ценят танки? За надежность, маневренность, огневую мощь, крепость брони.

Т-34 — любимая машина Михаила Ефимовича. Этот танк стоит теперь как памятник подвигам танкистов во многих местах нашей Родины. Поставлен Т-34 и в г. Мценске, где родилась и мужала [194] гвардия танкистов.

Михаил Ефимович считал Т-34 главным средством оперативного маневра на войне. Уже после войны он говорил нам, что движение танковых колонн вызывает у него волнение и гордость за наш Т-34.

Ремонтники Первой танковой под руководством Павла Григорьевича Дынера так ремонтировали танки, что они становились боеспособными. С первых же боев у ремонтников сложилась хорошая традиция — не оставлять подбитые машины на поле боя, а обязательно эвакуировать их, быстро восстанавливать и снова вводить в бой. Нередко подбитые танки ремонтировали прямо на месте сами члены экипажа.

Перед началом Курской битвы в армии был 631 танк. Много техники мы потеряли в боях. Ремонтники П. Г. Дынера восстановили до 500 машин, и с этими танками армия потом пошла в наступление.

Если статистики подсчитают, сколько новых танков и новой техники получила I гв. КТА во всех боях и сколько командиры других танковых армий, станет ясно, что командование I гв. КТА воевало отремонтированными танками и менее других армий пополнялась новой техникой.

13. В контрнаступление на Курской дуге Ставка Верховного Главнокомандования планировала перейти после того, как ударные группировки врага, наступающие на Курск, будут измотаны в оборонительных сражениях и все его резервы будут втянуты в бои.

К 12 июля войска гитлеровцев были уже значительно истощены и обескровлены.

План советского командования предусматривал переход в контрнаступление двух групп фронтов: левого крыла Западного и основных сил Брянского и Центрального фронтов — против группировок противника в районе Орла и войск Воронежского и Степного фронтов — на Белгородско-Харьковском направлении.

Войскам пяти фронтов предстояло действовать в сложной обстановке. Противник здесь укрепился давно и до самого последнего времени совершенствовал оборону. И хотя гитлеровцы понесли огромные потери в наступлении, перед нашими войсками была еще сильная вражеская группировка.

Вот каким было соотношение сил: немецкие войска советские войска Личный состав 90 000 2 226 500 Орудия и минометы 10000 Свыше 33 000 Танки и штурмовые орудия До 1 800 4800 Боевые самолеты 2100 Свыше 4 300 Войскам Воронежского и Степного фронтов пришлось переходить в контрнаступление в сложных условиях. Ведя тяжелые оборонительные бои, а затем исправляя положение, они понесли тяжелые потери. Для подготовки операции были даны сжатые сроки. Вражеская группировка имела против этих фронтов в начале августа до 300 тысяч человек, 3,5 тысячи орудий и до 600 танков, с воздуха ее поддерживали свыше 900 самолетов.

3 августа в 6.00 началась мощная артиллерийская подготовка. Одновременно с артиллерией большая группа самолетов наносила сосредоточенные удары по артиллерийским позициям, штабам и резервам противника.

В середине дня командование Воронежским фронтом ввело в сражение Первую танковую армию, которая завершала прорыв зоны обороны врага и перерезала грейдерную дорогу Томаровка-Белгород. Эти сильные узлы сопротивления были изолированы друг от друга.

Пять дней наступали танкисты и с боями прошли около 100 километров.

7 августа взяли город Богодухов. Здесь находились тыловые части противника. Нам достались богатые трофеи.

10 августа получен приказ — развивать наступление на ст. Валки, перерезать ж.д. Харьков-Полтава. Развернулось жестокое сражение. Атаки противника не ослабевали. Танкисты неоднократно вступали в бой с контратакующими колоннами и общими усилиями танкистов, пехоты, артиллеристов остановили наступление фашистских танковых дивизий.

В этих тяжелых кровопролитных боях погиб командир 31-го танкового корпуса генерал-майор Дмитрий Хрисанфович Черниенко. Это был смелый, умный командир, обладавший удивительной выдержкой в самые критические минуты боя. Потеря была [196] очень тяжелой. Похоронили генерала Д. X. Черниенко в г. Богодухове на высоком холме.

Утром 23 августа истерзанный врагами, весь в дымящихся развалинах Харьков был полностью очищен от захватчиков.

14. Мы выстояли, а выстояв — победили. Первой танковой армии была поставлена задача разгромить наступающие на Белгородском направлении войска.

Несмотря на численное превосходство сил противника на ряде участков фронта, ни одна часть армии не дрогнула. Все будто соревновались в мужестве.

Дрожит земля. В воздухе творится что-то невообразимое: облака пыли, дыма. Трассирующие пули не дают поднять головы.

По шуму разрывов, содроганию почвы становится ясно, что сила боя нарастает. Мы слушали гул боя, пытались угадать его исход. Все небо в зареве.

Донесения офицеров сообщают: успех! За успехом — напряжение воли, разума, нервов всех, кто руководил боем, и тех, кто сидел за рычагами танков. Бой требовал от каждого большого напряжения физических и духовных сил, высоких боевых, моральных и психологических качеств. Все наши воины выходили из этого испытания с честью.

Огонь по врагу вели в таком темпе, что орудия раскалялись и на их стволах обгорала краска... И снова бои, бои...

Прорыв был страшный. Все трещало, горело, кругом свистели пули. Не умолкал треск пулеметов.

Весь день одно событие сменяло другое. Несколько раз казалось, что вряд ли мы останемся живы. И в эти дни стали известны далеко за пределами армии боевые дела многих бойцов, командиров, политработников.

Я не была ранена. Но в деревне Средняя Долина, на Курской дуге, пролетел самолет (мы его называли «рамой») и сбросил всего одну бомбу. В этот момент я была в саду и не успела лечь на землю. Все произошло в одно мгновение — небольшой осколок от бомбы прошел по моим волосам и тихо упал возле ног. Я подняла его. Он был еще теплый, неровной формы, с очень острыми краями. Я взяла его и долго хранила в вещмешке. Но позже, под Сандомиром, где были очень тяжелые бои, мы с Михаилом Ефимовичем попали под минометный огонь и мой вещмешок пропал, пропал и осколок, о чем сожалею, — все-таки память.

Я очень боялась попасть в плен. [197] В начале боя всегда как-то страшно, а потом уже забываешь, и есть только одна забота — перевязывать раненых, помочь им эвакуироваться в госпиталь,

Командир нашего медсанвзвода лейтенант Григорий Трудный не был кадровым офицером. Его взяли на войну сразу же по окончании института. Гриша очень плохо ориентировался на местности и совсем не понимал карты. Наша часть двигалась вперед. Имея успех, мы должны были ехать за ней по маршруту, но иногда отставали, сбивались с пути, останавливались на окраине какой-нибудь деревеньки, и Гриша выходил из машины, шел до первой избы узнать, нет ли немцев в деревне. В один из таких переездов нашего медсанвзвода Гриша был убит наповал — в деревне были немцы. А наша машина сумела развернуться и уйти из-под огня противника.

Наша самая маленькая и изящная сестричка Зиночка Геллер. Она была такая тоненькая, с густыми черными волосами. Приходилось удивляться ее энергии, храбрости и необычайной трудоспособности. Она первой ползла к горящему танку, вытаскивала раненых танкистов и оказывала им помощь и тащила на себе в медсанвзвод.

«Откуда у тебя столько сил?» — спрашивала я Зиночку. «Ну что тут особенного», — всегда говорила она. Зиночка прошла тяжелый путь войны, осталась жива, вышла замуж за Григория Геллера, начальника штаба бригады. После войны Зина уехала в Ленинград. Первое время мы переписывались, а потом жизнь разметала нас в разные стороны и я потеряла с нею связь, о чем очень всегда сожалела. Но вот в сентябре 1987 года мы вновь увидились в г. Калинине на встрече ветеранов 1-й гвардейской танковой бригады. Отмечали 45-летие создания 3-го механизированного корпуса. Мы посетили места, где 45 лет назад шли бои, поклонились могилам наших боевых товарищей...

Имеем успех, бьем немцев, они отступают! Едем. На дорогах валяются разбитые пушки, танковые гусеницы, покореженные машины. Около дороги — ямы большие и малые — от авиабомб.

Сожженные деревни, села, разрушенные города. Поля изрыты окопами, заминированы. Едем мимо разбитых станционных зданий, водокачек.

Получен приказ о наименовании частей гвардейскими. Мы все от солдат до генерала — ликовали, радовались. Охватывало чувство гордости за свою родную часть.

Первая танковая армия выстояла на Обояньском направлении, [198] не пропустила врага, стала тем самым бронированным щитом, о который разбились отборные фашистские войска.

15. Разгром немецко-фашистских войск под Курском имел всемирно-историческое значение.

Гитлеровская армия потерпела тяжелейшее поражение и понесла огромные потери, восполнить которые уже не смогла.

Гигантская битва на Орловско-Курской Дуге летом 1943 года сломала хребет гитлеровской Германии и испепелила ее ударные бронетанковые войска.

Советские войска разгромили до 30 вражеских дивизий, в том числе 7 танковых. Противник потерял более 500 тысяч солдат и офицеров, около 2 тысяч танков и самоходных установок, в том числе большое количество «Тигров», «Пантер» и «Фердинандов», 3 тысячи орудий и более 3 500 самолетов.

Провалилась попытка врага взять реванш за Сталинград.

После Курской битвы гитлеровское командование было вынуждено окончательно отказаться от наступательной стратегии и перейти к обороне на всем советско-германском фронте.

Всему миру стало ясным превосходство нашей армии и ее боевое мастерство, превосходство в вооружении, в стратегическом руководстве.

Инициатива перешла в руки советского командования.

Грозный призрак катастрофы встал во весь рост перед гитлеровским рейхом.

Разгром немецко-фашистских войск в Курской битве имел и огромное международное значение. Еще выше поднялся авторитет Советского Союза.

Курская битва еще долго будет привлекать к себе внимание историков, исследователей и широкой общественности. И чем дальше уходит в прошлое это событие Великой Отечественной войны, тем величественнее становится бессмертный подвиг Советской Армии, советского народа, спасших человечество от фашистского порабощения.

В боях под Москвой, на Курской дуге танкисты М. Е. Катукова одержали блистательные победы. Имя Михаила Ефимовича Катукова стало популярным в Советской Армии. [199]

Глава 12.
Долгие годы тяжелых военных дорог

Войны начинают, когда хотят, но кончают их, когда могут.

Макиавелли

1. После Белгородско-Харьковской операции войскам Красной Армии открылась дорога на Днепр, а Первая танковая армия выводилась в резерв Ставки — район дислокации г. Сумы.

Опять передвижение. Ночные маршруты, тщательная маскировка, бдительность.

Штаб армии — село Песчаное.

Работы, хлопот у Михаила Ефимовича не убавилось. Необходимо было помочь и местному населению, только что освобожденному от врага. Дома разрушены, мосты взорваны, нет электричества, воды, много заминированных мест. Саперы, ремонтники приступили к работе.

Шла война, а рядом начинала восстанавливаться жизнь.

Михаил Ефимович знал, что долго армия в резерве Ставки не будет. И опять встала задача — восстановление танковой техники, оружия и работа с новым пополнением. Снова масса неотложных дел. Необходимо учить людей действовать в любое время, в любых условиях. Первые гвардейцы-танкисты щедро делились своим боевым опытом с новичками.

Михаил Ефимович все время в войсках, ведет беседы с личным составом. Обычно организует круг и начинает беседу словами Дмитрия Донского: «Любезные друзья и братья! Знайте, что я пришел сюда, чтобы русскую землю от пленения и разорения избавить или голову свою за всех положить. Честная смерть лучше позорной жизни. Или победим и все от гибели сохраним, или сложим свои головы!»

Михаил Ефимович говорил, что мы должны быть достойны наших предков и продолжал: «Боевые друзья! Не уступайте ни шага [200] родной земли. Победа нас ожидает!»

В Великой Отечественной войне весь наш народ стал народом-воином, каждый сын Отечества — солдатом.

2. Все военные годы вокруг нас всегда были интересные люди. Приехали Кукрыниксы. Ах, какие это умные люди! В промежутках между боями были часы отдыха. Устраивали концерты, показывали кинофильмы.

Михаил Ефимович не стыдился идти рядом со мной. Мы всегда в кино, на концертах садились вместе. Он накидывал мне на плечи свою шинель. Никогда не прятал меня в укромное место (например, в шкаф), как это делали В. И. Чуйков, А. И. Еременко, П. А. Ротмистров, С. И. Богданов и многие другие, когда узнавали, что приезжает высокое начальство, — они не хотели афишировать своих отношений с женщиной.

Михаил Ефимович открыто дарил мне цветы, писал стихи. Это была самая настоящая, красивая любовь, хотя рядом шла страшная война.

Делала я и ошибки, за которые сама же потом расплачивалась. Например, я не всегда понимала, что я не только женщина, но и солдат и должна обязательно вставать и отдавать честь, когда входит старший по званию. И это мое «непонимание» злые люди расценивали как мое желание «командовать». От этого у меня было много неприятностей и огорчений.

В годы Великой Отечественной войны редко можно было встретить счастливого человека. Я была счастлива. Я была рядом с таким интересным человеком, и он любил меня. Михаил Ефимович называл меня самыми разными именами: Храбрый заяц, Слабосильный конь, Антон, Прохор и, самое интересное, я всегда почему-то откликалась на эти неожиданные прозвища, а Михаил Ефимович от души смеялся.

С детства я любила читать, всегда была с книгой. И все же сколько нового, неизвестного узнавала я от Михаила Ефимовича в наши короткие встречи между боями.

Он говорил: «Российская словесность началась с протопопа Аввакума, с его «Жития», которое он читал еще в мальчиках в Петербурге. Учение Аввакума — реализм, точный, беспощадный, убивающий врага наповал. Нельзя знать русскую литературу, не зная Аввакума. Аввакум проповедовал праведную веру, веру мужицкую, а вернее ее веры нет».

Михаил Ефимович объяснял нам, что означает слово «Кавалер орденов». Слово это французское, означает «рыцарь». Во времена [201] Петра I оно вошло в русский язык применительно к лицам, награждавшимся каким-либо орденом.

Широкое распространение слово «кавалер» получило у нас в России в ХVII-ХVIII вв. Заново родилось оно в годы Великой Отечественной войны, когда был утвержден орден Славы I, II, III степеней. Орден Славы трех степеней — знак высшей воинской славы, чести и доблести, Им награждали рядовых и сержантов за бесстрашие и мужество.

С давних времен русский солдат изумлял мир своим бесстрашием и мужеством, своей любовью и преданностью Родине. Еще в войне 1812 года проявилась исполинская сила русского солдата.

Мир никогда не забудет, какую роль в борьбе с фашизмом сыграл наш советский солдат. Самых отважных и мужественных, кто был награжден орденом Славы, стали называть «Кавалерами ордена». Затем это выражение стало употребляться и по отношению к награжденным другими орденами.

Очень увлекательно Михаил Ефимович рассказывал о героях-полководцах. Среди них самые почетные места принадлежат А. В. Суворову, М. И. Кутузову, М. И. Багратиону. Они завоевали огромное уважение народа и армии.

Кумиром М. Е. Катукова был Суворов, на которого он хотел походить во всем. К тяготам солдатской жизни Михаил Ефимович готовил себя с детства: спал на жесткой подстилке, совершал длительные пешие и лыжные переходы. Был хорошим пловцом, нырял так, что доставал камни со дна. Это была целеустремленность, умение преодолевать все преграды на пути к намеченной цели. Как все это позже пригодилось Михаилу Ефимовичу в его нелегкой военной жизни!

Михаил Ефимович называл себя последователем Суворова. Он глубоко проникся сущностью суворовского учения, его известных заповедей: «Каждый воин должен понимать свой маневр"; «Тяжело в ученье, легко в бою».

Суворов утверждал, что главное в военном искусстве — решительность, гибкость, маневр в бою, внезапность и боевая активность, а основой силой русской армии считал русского солдата. Суворов не мог перенести позора поражения, это было выше его сил. «Лучше закопайте меня живым», — говорил он. Любимые слова Суворова — «Атаковать!», «Победить!», «Вперед!»

Настольном книгой Михаила Ефимовича была «Наука побеждать» Суворова. До сих пор она так и лежит на ночном столике у его кровати. Книга, которую он читал в последний вечер своей жизни...

О Суворове, Кутузове, Багратионе Михаил Ефимович всегда говорил с волнением.

Также увлекательно рассказывал нам Михаил Ефимович о М. И. Кутузове. Кутузов родился в 1745 году, был свидетелем и участником многих исторических событий. Армия России в то время считалась сильнейшей. Кутузов прошел в рядах армии все основные посты: рота, батальон, полк, бригада, дивизия, корпус, армия и все вооруженные силы страны.

Почти такой же путь проделал и Михаил Ефимович Катуков. Боевым крещением Кутузова была русско-турецкая война 1768–1774 гг.

3 июля 1774 года М. И. Кутузов был тяжело ранен в голову и потерял правый глаз. Шесть лет служил вместе с Суворовым под его командованием. Уже в 1784 году Кутузов получил звание генерал-майора. Особо отличился в боях под Очаковым (война с Турцией). Кутузов хорошо воспринимал уроки Суворова и стал одним из виднейших военачальников. Главный подвиг Кутузова — победа над Наполеоном в Отечественной войне 1812 года...

Уважал и любил Михаил Ефимович и Багратиона и очень сожалел, что Багратион рано погиб.

Михаил Ефимович рассказывал нам о своих любимых полководцах так увлекательно, что все это осталось в памяти.

Много есть фактов замалчивания успехов талантливых русских военачальников, но История ничего не забывает. Иногда память избирательна, а иногда люди намеренно стараются обойти молчанием чьи-то героические дела. Предание донесло до нас пример храбрости Михаила Андреевича Милорадовича, одного из героев войны 1812 года. При Борго французы насели на его отряд, и так свирепо, что солдаты дрогнули перед численно превосходящим противником. Милорадович схватил знамя и бросился вперед со словами: «Ребята, смотрите, как умирают генералы». Победа осталась за отрядом Милорадовича.

«Слава — товар невыгодный, — писал Бальзак, — стоит дорого, сохраняется плохо»

И он был прав. Бремя славы — нелегкое бремя. Много пришлось пережить огорчений и Михаилу Ефимовичу. Правда, он умел держать себя в руках, внешне был спокоен, ровен. Но как дорого это ему давалось, сколько унесло здоровья!

3. Армия — в резерве Ставки.

Командующий танковой армии Михаил Ефимович Катуков и член Военного Совета армии Николай Кириллович Попель получили [203] приказ Ставки прибыть в Кремль к Верховному Главнокомандующему на совещание, в котором участвовали все командующие и члены Военных Советов танковых армий.

Одновременно М. Е. Катукову было поручено сделать доклад в Бронетанковой академии об оборонительных и наступательных боях Первой танковой армии на Курской дуге и в Белгородско-Харьковской операциях.

Собираемся в дорогу. Едем. Михаил Ефимович, Саша Кондратенко, теперь уже адъютант, Вася Дорожкин — наш шофер и Н. К. Попель едет на другой машине.

Путь неблизкий, предстоит проехать около 800 километров.

Бежит дорога, а мысли уносят меня к только что пережитым боям. Повсюду следы жестокой битвы. Сколько потеряно дорогих товарищей. Грустные мысли...

Москва. Михаил Ефимович и Николай Кириллович поехали к маршалу Я. Н. Федоренко, а я домой, на Бутырскую улицу. Дома был только отец, а мои дорогие и любимые — в эвакуации, за Уралом. Радость встречи непередаваемая!

Быстро пролетели несколько дней жизни в Москве.

Снова на фронт. Выезжаем рано утром. Погода резко переменилась, небо пасмурное, в тучах, свистит ветер. Но Михаил Ефимович весел, окрылен, мурлычет песенку.

Предстоят очень большие дела для Первой танковой. Надо идти вперед и гнать непрошенного врага.

В ноябре 1943 года Первая танковая армия переведена из резерва Ставки в состав 1 -го Украинского фронта. Место сосредоточения армии — правый берег Днепра, Западнее Киева, в районе Святошино.

Первая танковая действовала на направлении главного удара в Житомирско-Бердичевской операции.

После взятия Попельни наступление на Казатин — крупный железнодорожный узел и укрепленный район противника.

До 23 декабря была зима, а потом наступила оттепель. Создались неблагоприятные условия для продвижения войска вперед. Снег растаял. Идет дождь вперемежку с мокрым снегом. Все мы в полушубках, в валенках. Еще не выдали весенне-летнего обмундирования, а здесь уже весна.

Всем трудно. Дороги стали совершенно непроходимы. Встала вся техника. Образовались «пробки». Всего труднее пехотинцам, они шли по сплошной грязи. Одно утешало — авиация противника не летала.

Наступление на Казатин началось в ночь на 28 декабря. К утру дороги немного подмерзли. [204] 28 декабря в 10.00 наша часть ворвалась в Казатин. Для противника это было большой неожиданностью.

Лейтенант разведроты 19-й мехбригады Володя Подгорбунский — смелый разведчик — первым ворвался в город. Его разведчики захватили железнодорожную станцию и разгромили бронепоезд. На путях стояли эшелоны с военнопленными и мирными жителями, которые фашисты собирались угнать в Германию. Увидев, что русские в городе, фашисты пытались поджечь эшелоны, но разведчики не допустили этого, а спасенные выпрыгивали из вагонов и тут же вступали в бой с врагом.

Разведчики Подгорбунского навели панику в городе. К этому времени подошел танковый полк подполковника Ивана Никифоровича Бойко.

По целому ряду причин, а главное — из-за бездорожья вовремя не было подвезено горючее для танков, а задачу — взять город — надо было выполнить во что бы то ни стало.

Иван Никифорович решил вести танки по железнодорожному полотну с включенными фарами. Противник думал, что идет поезд, который почему-то запоздал, и не вел боя, а когда спохватился, было уже поздно.

Танки Бойко мчались по улицам Казатина. Вслед за ними в город ворвались и другие части корпуса.

В Казатине были захвачены богатые трофеи — запасы различного продовольствия и оборудования. Катуков приказал тщательно охранять склады и все передать нашим властям для мирного населения. Было захвачено около 3 тысяч лошадей. Запасов сахара хватило всей Украине на три года.

Бой продолжался непрерывно, днем и ночью. Танки шли быстро. Совершали свой рейд по ночам, и это затрудняло продвижение, но надо было спешить.

Не переставая шел дождь. Промокло все: одежда, обувь. Пехота приспособилась — пересели на лошадей и ехали на лошадях под зонтиками.

За смелость и отвагу, проявленные при взятии Казатина, подполковнику Ивану Никифоровичу Бойко, старшему лейтенанту Владимиру Николаевичу Подгорбунскому, старшине Михаилу Ивановичу Бушилову было присвоено звание Героя Советского Союза.

29 декабря погиб Георгий Бессарабов, наш славный и бесстрашный командир разведчиков.

Георгий Бессарабов прославился как истребитель «тигров». Еще в оборонительных боях на Белгородском направлении стало [205] известно о героических делах гвардии лейтенанта Г. Бессарабова. Он первый подбил «тигра».

Мужественно и умело дрался его экипаж с врагом и в наступательных августовских боях. Георгий возглавлял разведроту, в состав которой входили экипаж гвардии лейтенанта А. М. Духова и гвардии лейтенанта Н. В. Литвинова. Георгий Бессарабов в прорыве прокладывал путь всей бригаде, которая шла в первом эшелоне корпуса. Бессарабов первым врывался в населенные пункты, настигал и рассеивал противника.

Только в боях за город Казатин экипаж Г. Бессарабов уничтожил 17 танков, в том числе сжег семь «Тигров».

Смерть Георгия Бессарабова — еще одна тяжелая потеря для танкистов.

21 апреля у села Цыбулева был смертельно ранен гвардии подполковник Александр Федорович Бурда. Броня танка Т-34 непробиваема, но от ударов внутри машины отскакивают осколки брони. Вот таким осколком был ранен Александр Федорович внутри своей машины. Он сумел выйти из машины. Старшина А. Ф. Оверченко подхватил командира... Подоспели другие товарищи и на руках понесли Александра, но он потерял сознание и через несколько минут умер.

Похоронен А. Ф. Бурда в местечке Ружин, там поставлен ему памятник.

Александр Федорович, один из первых гвардейцев — танкистов, пережил отступление от границы, бои в 1941 году под Мценском и Москвой, на Волоколамском направлении, на Калининском фронте, на Курской дуге. Но до Победы не дожил...

Александр Федорович был необычайно талантлив. Михаил Ефимович говорил, что Бурда стал бы крупным военачальником. За подвиги ему посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

На могиле А. Ф. Бурды стоит танк, на котором он прошел по фронтовым дорогам свой боевой путь до местечка Ружин.

4. В первых числах марта 1944 года Первая танковая армия была выведена из боев в тыл. Произведена перегруппировка войск. По приказу Ставки армия переместилась на правое крыло 1-го Украинского фронта.

Перед армией снова стояли огромной важности задачи последующего наступления и полного освобождения Правобережной Украины.

21 марта 1944 года Первая танковая была введена в прорыв и развивала наступление в направлении городов Чортков, Городенка, [206] Коломыя, Черновцы, Станислав.

После освобождения Чорткова Первая танковая получила свободный путь к Днестру и уже 24 марта части Первой танковой стали подходить к реке.

Мосты взорваны. Необходимо наводить переправы и форсировать реку. Здесь было использовано все: рыбачьи лодки, бочки, бревна, доски. Строили плоты. Нельзя было упускать время, ведь фактор времени на войне решает все.

Наш «гений разведки» Володя Подгорбунский помог командующему — из-под носа у немцев «увел» их понтонный парк.

Навели понтоны — и танкисты И. Н. Бойко помчались в город Черновцы. Первым в город вошел танк П. Ф. Никитина, но весь экипаж погиб.

По просьбе рабочих железнодорожного узла г. Черновцы и трикотажной фабрики П. Ф. Никитину установлен памятник-танк. На нем надпись: «Танк экипажа гвардии лейтенанта П. Ф. Никитина. Первым ворвался в город при освобождении его от фашистских захватчиков».

25 марта 1944 года именем П. Ф. Никитина названа одна из улиц города. За свой подвиг П. Ф. Никитин награжден орденом Отечественной войны I степени.

За проявленную личную храбрость и умелое руководство при форсировании реки Днестр гвардии полковнику Владимиру Михайловичу Горелову, полковнику Амазаспу Хачатуровичу Бабаджаняну, майору Николаю Иосифовичу Гавришко, капитану Семену Дмитриевичу Осипову, рядовым Степану Алексеевичу Закурдаеву, Ивану Хрисанфовичу Календюку, Ивану Федоровичу Королькову, Виктору Степановичу Чергину, Павлу Ефимовичу Трункину, Николаю Петровичу Капалину было присвоено звание Героя Советского Союза. Обстановка была тяжелой. Фронт ширился, но мало танков, мало техники. Ожесточенные бои. Воины Первой танковой армии с трудом сдерживали натиски врага. Но не пропустили его. 25 апреля 1944 года за героизм, проявленный в тяжелых кровопролитных боях, вся армия была переименована в Первую гвардейскую танковую армию. Все части дрались по-гвардейски.

За период боев Станислав-Коломыя четыре салюта прозвучало в честь воинов Первой гвардейской танковой армии. Около 5 тысяч воинов награждены правительственными наградами. 27 человек получили высокое звание Героя Советского Союза, [207] а полковник И. Н. Бойко был награжден второй золотой Звездой Героя. К этому времени в армии стали Героями Советского Союза 42 человека, из них 28 человек были коммунистами, 3 человека члены ВЛКСМ.

5. Наступило четвертое военное лето.

Первая танковая армия покинула передовые позиции. Снова новый район сосредоточения. Переходы совершались скрытно: танки и грузы — по железной дороге, остальные — по грунтовым дорогам автотранспортом. Как всегда, все тщательно замаскировано, и немецкая авиация не могла обнаружить Первую гвардейскую танковую.

В частях, штабах идет напряженная подготовка к новым боям.

Первая гвардейская танковая введена в сражение 17 июля 1944 года. Форсировали реки Буг — Сан.

Гвардейцы 1-й гвардейской танковой бригады первыми вышли к государственной границе.

22 июля гвардейцы с десантом пехоты подошли к р. Сан севернее города Ярослав. Бои были упорными, тяжелыми. Противник оборонялся и переходил в контрнаступление.

Взят Ярослав, взят Перемышль — старинные города.

Над Перемышлем теплые, обложные тучи. Они низко висят над городом.

М. Е. Катуков приказал не вести разрушительного огня, постараться сохранить города в неприкосновенности.

Гвардейцы выполнили приказ своего командующего. Эти города мало пострадали от войны.

28 июля Москва салютовала войскам 1-го Украинского фронта и Первой гвардейской танковой армии за взятие городов Ярослава и Перемышля.

5 августа 1944 года. Город Сандомир. Берега и реки забиты войсками. Всю ночь лил дождь и еще продолжается.

Сандомирский плацдарм. Здесь противник сосредоточил четыре дивизии, в том числе две танковые.

Бои жестокие, часто гвардейцы вступали в рукопашный бой. Танки вели огонь прямой наводкой, в упор, шли на таран.

На машинах «Додж» и «Виллис» Катуков все время на передовой. Он болен. Я с ним. В машине дремота охватывает меня, но я не сплю — меня беспокоит состояние Михаила Ефимовича.

Самые трудные дни войны, с моей точки зрения, — бои на Сандомирском плацдарме. Это говорили и Михаил Ефимович, и Михаил Александрович Шалин, и Николай Кириллович Попель, [208] и все наши медики: Сколько раненых в этих боях, сколько крови...

Противник потеснил нас, и Катукову пришлось самому, лично идти с маузером во весь рост в цепи, возвращать людей на передовые позиции.

На Сандомирском плацдарме каждый километр полит кровью наших солдат. Дорогую цену мы заплатили за него. Здесь погиб наш славный танкист, «Гений разведки», как все называли его в бригаде, — Володя Подгорбунский. Не передать ту сердечную боль, с которой мы восприняли эту потерю.

Владимир Николаевич Подгорбунский, выполняя боевое задание, попал в окружение. Экипаж сражался до последнего и погиб геройской смертью.

18 августа 1944 года сопротивление врага было сломлено и город Сандомир освобожден от врага. Много замечательных людей отдали свои жизни за Сандомирский плацдарм. Гвардейцы выстояли. Победили их мужество и стойкость. Их высокое мастерство оказалось сильнее противника. Враг был разгромлен. После Курской битвы это было одно из самых ожесточенных и кровопролитных сражений.

Захвату Сандомире кого плацдарма Ставка придавала огромное стратегическое значение. Отсюда войска наносили удар на Силезском направлении и выходили к Берлину с юго-востока.

За проведение Львовско-Сандомирской операции 23 сентября 1944 года, в которой наиболее ярко проявился полководческий талант Михаила Ефимовича Катукова, он получил первую золотую Звезду Героя Советского Союза.

Танкисты продвигались темпом до 50 километров в сутки. Захватили плацдарм 45 километров в глубину и 100 километров по фронту.

Быстрым маневром танкистов был рассеян фронт вражеской группировки «Северная Украина». Танкисты Катукова создали угрозу тылу и флангу львовской группировки и помогли нашим войска, наступавшим на Львов.

6. 29 августа 1944 года Первая гвардейская танковая армия выведена в резерв Ставки.

Три месяца она находилась в резерве. Армия расположилась в Немировских лесах северо-западнее Львова.

Работы у штаба и у командующего много. Ни на минуту не прекращалась подготовка к новым боям.

Но были и дни отдыха. Осень. Бабье лето. После пасмурной погоды лучисто, ласково светит солнце...

День рожденья Михаила Ефимовича — 17 сентября. Ему сорок [209] четыре года. Скромно отметили этот день в кругу боевых друзей.

Немировские леса. Еще ослепляюще светит сентябрьское солнце. Небо прозрачно. В лесу очень много грибов. Михаил Ефимович — главный сборщик грибов. Он первый находит белый гриб и становится «царем» на весь день, все его желанья должны исполняться беспрекословно.

15 октября — торжественное построение. Генерал Николай Иванович Бирюков — член Военного Совета бронетанковых войск Министерства обороны СССР — вручает Армии гвардейское знамя.

Заглянул к нам и военный корреспондент газеты «Комсомольская правда» Юрий Александрович Жуков, друг нашей Первой танковой армии. Юрий Александрович был с танкистами и под Мценском, и под Москвой, и на Курской дуге. Так и шел он вместе с нами по дорогам войны. Всегда на передовой.

Впоследствии Юрий Александрович написал книгу «Люди сороковых годов», взяв на основу события и героев Первой гвардейской танковой армии.

Дружбу с Юрием Александровичем Жуковым Михаил Ефимович сохранил до конца своих дней.

Моя же дружба с Юрием Александровичем и Розой Наумовной продолжается. Они не забывают меня, а я помню их тепло и заботу.

Приехал в гости к нам и фронтовой филиал Малого Театра во главе с режиссером Сергеем Петровичем Алексеевым.

Побывал у нас в гостях фронтовой ансамбль танца из Узбекистана, руководитель которого Гафхар-Ханум-Рахимова — родная сестра Тамары Ханум. У Тамары-ханум две сестры — Гафхар и Лиза, тоже артистки. Михаил Ефимович прозвал их «Три Ханум». Так они и подписывают свои письма, телеграммы.

Михаил Ефимович притягивал людей. Все, кто бывал у нас, оставались друзьями с ним навсегда. Знакомство перерастало в дружбу. Встречались уже в мирное время в Германии, в Москве, в Белоруссии, на Трудовой. Эти встречи были всегда интересными, радостными, веселыми.

7. А работы и забот у Первой гвардейской танковой прибавилось. Пришли новые танки, пушки: вооружение, пополнение. Надо готовить их к боям.

Получен приказ Ставки — армии войти в подчинение 1-го Белорусского фронта. Район сосредоточения — юго-западнее Люблина. Необходимо пройти от Львова до Люблина незаметно для противника. Это трудно и сложно, но по плечу М. А. Шалину и М. Т. Никитину. [210] В конце ноября армия вышла в район сосредоточения в точно указанный срок.

Стояли темные осенние ночи, и это очень помогло скрытному передвижению войск.

Началась подготовка к новой операции — Варшавско-Лодзинско-Познанской. Фронт провел игру на картах.

Проведена огромная работа в войсках. Темп небывалый. Нужно было все предусмотреть, ничего не упустить.

В штабе Первой гвардейской танковой работа идет и днем и ночью.

Дней за десять до начала наступления Михаил Ефимович был срочно вызван в штаб фронта к т. Жукову Г. К. Катукову предложено выехать в Киев на Первую Сессию депутатов Верховного Совета Украины — сделать доклад о боевых действиях фронта на тот период.

Едем: Михаил Ефимович, я, Саша Кондратенко, Вася Дорожкин. За нами следуют бронетранспортер с двумя пулеметами и отделением автоматчиков под командованием Володи Пулика. Сопровождает нас и транспортная машина с горючим и продовольствием в оба конца пути.

Вся территория нашей страны уже освобождена от непрошеного врага. Фронт далеко продвинулся, но не все районы полностью свободны от вражеских банд. Необходимо принять меры безопасности.

Снова в дороге. Грязь. Земля в проталинах. Едем быстро.

В ЦК КП/б/ Украины Михаила Ефимовича приняли очень хорошо. Мы были гостями у Н. С. Хрущева. После освобождения Украины он был избран Первым секретарем ЦК КП/б/ Украины и занимался восстановлением народного хозяйства. Никита Сергеевич познакомил нас со своей семьей: Ниной Петровной, сыном Сергеем, дочерью Юлией и ее мужем.

В качестве гостя на Сессии присутствовала и я. Слушала доклад Михаила Ефимовича. Материалы: текст доклада, карты, схемы — подготовлены в штабе фронта. Михаил Ефимович — блестящий оратор. Говорит легко, без запинок, увлекательно и интересно.

После окончании Сессии концерт, а потом ужин в доме Никиты Сергеевича. Нас окружила мирная жизнь, но надо было возвращаться «домой» — в армию, на фронт.

В штабе армии шла напряженная работа по подготовке к наступлению. Политработники проводят в армии митинги.

Наступление войск Первого Белорусского фронта началось 14 января 1945 года.

15 января начато стремительное продвижение советских войск: танкисты I гв. ТА проходят по 120 километров в сутки. До сих пор [211] мы не знали такого темпа. Танкисты все сметали на своем пути, руководимые одним желанием: установить мир и ускорить день возвращения домой. К 25 января 1945 года танкисты I гв. КТА окружили Познань.

27 января 11-й гв. танковый корпус Бабаджаняна вышел к р.Обра, где проходила польско-германская граница.

Наступление продолжалось в том же темпе. Пехота следовала за танками. Бойцы приспособились ехать на машинах, лошадях. На пушки надевали чехлы, сделанные из белоснежных простыней. Михаил Ефимович распорядился перевозить следующую за нами пехоту на автомашинах армии. Сбрасывали грузы на землю, перевозили пехоту «перекатом» для быстрого закрепления захваченных территорий.

Продвигался за нами и штаб армии.

Михаил Ефимович опять болен, но ему не до лечения.

Едем. Горит дом. Рядом сидят четыре солдата.

— Что Вы делаете?

— Как, что, товарищ генерал? Погреться захотели...

Впервые без боя сдался нашим войскам 31-й пехотный венгерский полк. Пленные венгры шли строем сдаваться русским. Времени было в обрез: Михаил Ефимович написал на бланке полевой книжки записку с указанием маршрута, куда должен прибыть полк. И пленные пошли в наш тыл без охраны, без сопровождения. И все пришли, никто не сбежал.

8. Первая гвардейская танковая продолжает свой победоносный марш.

Заняла плацдарм у Лодзи, у Познани, и снова вперед, вперед на запад. Так требовал фронт.

Пришла горькая весть: погиб Владимир Михайлович Горелов, один из самых талантливых и храбрых командиров — танкистов Первой танковой. Продел боевой путь от Москвы до Познани и погиб. Погиб нелепо.

Имя В. М. Горелова и его подвиги знала вся страна. Он был всеобщим любимцем. В. М. Горелов похоронен на Кургане славы в городе Львове, одна из улиц которого названа его именем.

Каждой нашей семье война принесла горе. Столько накопилось обиды и боли, что в первые дни на территории врага стреляли по окнам, люстрам, посуде и др. М. Е. Катуков и Н. К. Попель разработали приказ о поведении на территории врага. Положение постепенно поправлялось. Солдаты должны понять, что пришли сюда как освободители, а не как каратели. [212] 2 февраля 1945 года захвачен плацдарм на р. Одер, севернее Франкфурта-на-Одере. Огромные трофеи: автомашины, орудия, пулеметы, боеприпасы...

6 апреля 1945 года Михаил Ефимович награжден второй золотой Звездой Героя Советского Союза.

Плацдарм сдали частям 8-й гв. Армии В. И. Чуйкова. Первая танковая получила новую задачу. Закончилась Висло-Одерская операция и начиналась Восточно-Померанская.

Еще одна тяжелая потеря — погиб Ружин Антон Тимофеевич, начальник политотдела 1-й гв. танковой бригады. Он в бригаде с первых дней ее создания (Прудбой, Мценск, Москва, Калининский фронт, Курская дуга). Прошел длинный путь войны и погиб у Одера. Антон Тимофеевич был нашим общим любимцем. Мы звали его «дедушка». Человек необыкновенной доброты и отзывчивости, он был очень внимательным к людям. Каждый мог получить от него совет и помощь в любой момент.

Эта потеря отозвалась в наших сердцах. Похоронили Антона Тимофеевича Ружина в Кунерсдорфе.

Многие из моих боевых товарищей лежат в чужой стороне... Редеют ряды воинов-ветеранов.

Берлин был уже близок — в 70 километрах.

Вступление Советской армии в пределы Германии вызвало панику и растерянность врага. Но германское командование принимало все меры, чтобы остановить наступление советских войск. Еще сильна была Восточно-Померанская группировка, способная разгромить нас на Одере и упрочить свое положение на берлинском направлении.

Первой Танковой армии было приказано временно прекратить продвижение на запад. Свой прежний боевой рубеж армия сдала войскам В. И. Чуйкова.

Первая задача — наступать строго на север на Белград-Кольберг. На всю операцию отводилось четыре дня.

44-я бригада И. И Русаковского и I гв. бригада А. М. Темника успешно двигались, прорвав оборону противника. По пути наступления армии был освобожден лагерь военнопленных. В лагере — солдаты и мирные жители почти из всех стран Европы. Услышав, что они освобождены воинами Советской армии, люди заплакали, а потом запели «Интернационал». Они находились в плену около трех лет. Невозможно передать никакими словами, сколько им пришлось выстрадать! Выходили все новые и новые люди. Исхудалые, истерзанные, измученные. Глаза, кожа да кости. Мое внимание [213] привлек один человек. Он очень странно говорил. Внимательно взглянув на него, я увидела изуродованное лицо и страшный, черный, пустой рот. Все зубы были выбиты, и от этого лицо человека производило ужасное впечатление.

Командующий распорядился направить в лагерь медперсонал для оказания необходимой помощи несчастным узникам.

Штаб армии шел за своими войсками. На ночь остановились в каком-то большом имении. Но отдохнуть не удалось. Тревога. Свист пуль, пламя пожара. Стало ясно, что совсем рядом идет бой, наступают немцы.

Катуков организовал всех в цепь: зенитная батарея, три танка командования, рота охраны. Офицеры штаба вступили в рукопашную. Две атаки гитлеровцев были отбиты. Мы были готовы ко всему: в рейде по тылам противника любое может случиться. Офицеры штаба имели при себе и пистолет, и автомат, и винтовку.

К утру все затихло. Выяснилось, что наши потери невелики. Но погиб в этом ночном бою шофер автороты. Оказывается, разрозненные группы фашистов напали в эту ночь не только на штаб. Группа гитлеровцев в 200 человек пыталась захватить небольшой населенный пункт, где остановились на отдых редакция армейской газеты и почта. Начался бой. Фашисты сожгли машину редакции. Погибла машинистка редакции Зиночка Груздева, очень милая, приятная девушка. В этом рукопашном бою взяли в плен немецкого офицера. Запомнились рыжие усы и зеленые глаза, которыми он бешено вращал. Это он убил нашу Зиночку.

4 марта был взят Кольберг.

8 марта получен приказ: 1-й гв.КТА выйти из состава 1-го Белорусского фронта и поступить в распоряжение 2-го Белорусского фронта под командованием К. К. Рокоссовского.

Танкисты Первой гвардейской танковой армии с боями шли от Вислы на запад, повернули на север к морю и прошли более 700 километров. Необходимо было менять масло в боевых машинах, но это потребовало бы 12 часов, а обстановка боя не ждет.

К. К. Рокоссовский ставит задачу: 9 марта утром начать выдвижение к реке Лупов-Флисс и захватить плацдарм на другом берегу. Не дать противнику укрепиться, помешать ему взорвать мосты. Масло в танках не меняли, а только пополнили баки — и снова в бой.

19-я самоходно-артиллерийская бригада полковника В. И. Землякова и 6-й армейский мотоциклетный полк подполковника В. И. Мусатова действовали молниеносно — захватили мосты и плацдарм, упредили гитлеровцев, и уже через несколько [214] часов по этим мостам переправлялись главные силы армии.

Началось наступление на Гдыню.

С 24 февраля по 31 марта шли бои. Восточно-Померанская группировка войсками 2-го Белорусского фронта была ликвидирована, а Первая танковая армия снова вернулась в состав 1 -го Белорусского фронта и расположилась в лесах на правом берегу Одера.

Первая гвардейская танковая армия прошла по Польше вдоль и поперек. Много было освобождено городов и населенных пунктов. Шли небывалые по силе и размаху бои на польской земле.

Наши кинематографисты сделали фильм «Неизвестная война».. Его показывали по телевидению. При освобождении Польши диктор говорит только одну фразу: «Танки шли быстрее». Кто шел быстрее, кто принимал участие в боях за освобождение Польши — неизвестно, об этом в фильме ни слова.

Консультантом по этому фильму был генерал П. А. Курочкин. Когда его спросили, почему ничего не сказано о боевых действиях Первой танковой в Польше, он ответил, что места в этом фильме было отведено мало и не было никакой возможности упомянуть о М. Е. Катукове и его армии, о боевых действиях танкистов, принимавших участие в освобождении Польши.

Воспоминаниями о добром деле измеряется жизнь. Рассказать о людях, дела которых составляют события, Историю, эпоху, не просто. Но это надо делать, даже, если они оставили хотя бы маленький след в Истории, Великой или Малой. Для этого надо находить и место, и время. Впереди был Берлин. Последний решающий штурм.

Глава 13.
Последний штурм

Поднявший меч от меча и погибнет.

Библейское изречение

1. Мы идем на Берлин! До него уже рукой подать.

Фашисты упорно сопротивляются. Еще много мы потеряем своих товарищей, пока дойдем до рейхстага. Но мы дойдем до него обязательно. Берлин никогда больше не будет центром германского империализма, очагом агрессии.

Великолепные боевые качества продемонстрировали Советские Вооруженные Силы на завершающем этапе войны.

Среди грандиозных по своему размаху и результатам сражений 1945 года особое место занимает Берлинская операция — одна из крупнейших в ходе Второй мировой войны. Берлинское сражение явилось по существу завершающей крупной операцией Великой Отечественной войны советского народа против немецко-фашистских захватчиков.

Потеряв Берлин как военный, экономический, политический центр, фашистская Германия не могла продолжать вооруженное сопротивление. Овладеть Берлином было главной задачей Советских Вооруженных Сил. Здесь был оплот фашизма и крупный промышленный центр страны, здесь были сосредоточены основные силы немецкого командования.

Сопротивление немцев было упорным. В те дни немецкое командование в своих специальных указаниях писало: «Лучше сдать Берлин англосаксам, чем пустить в него русских. Война решается не на Западе, а на Востоке».

Блестящая победа Советских войск в Берлинском сражении была подготовлена ходом всех предыдущих операции.

В результате зимнего наступления советские войска к весне 1945 года вышли на линию Одер-Нейсе па Берлинском направлении, в 70 километрах от столицы фашистской Германии.

Справа — 2-й Белорусский фронт под командованием маршала Советского Союза К. К. Рокоссовского упирался своим флангом в Балтийское море. [216]

В центре — 1-й Белорусский фронт под командованием маршала Советского Союза Г. К. Жукова.

Слева — 1-й Украинский фронт под командованием маршала Советского Союза И. С. Конева.

Как и в предыдущие годы, советско-германский фронт оставался решающим и фашисты из 289 дивизий, имевшихся у них, 195 дивизий держали на этом фронте.

«... Наш взор должен быть обращен только на Восток, независимо оттого, что будет происходить на Западе. Удержание Восточного фронта является предпосылкой к перелому в ходе войны», — так писали нацисты в своих спецуказаниях в апреле 1945 года.

К середине апреля 1945 года на Берлинском направлении противником для упорной обороны были сосредоточены две группы армий — «Висла» и «Центр».

В их составе действовало 49 пехотных, 4 танковых и 10 моторизованных дивизий, а также большое количество отдельных бригад, полков и других частей усиления. Кроме этого, в районе Берлина формировалось 200 батальонов фольксштурма (ополчение).

Общая численность противника составляла около миллиона человек, 10.400 орудий и минометов, 1500 танков и штурмовых орудий и 3 300 самолетов.

Соединения фашистов на Берлинском направлении насчитывали: пехотная дивизия — 7–8 тысяч, танковая — до II тысяч. А протяженность Берлинского направления — 7 километров.

Основные силы противника занимали тактическую оборону.

Главные резервы врага находились на северо-восточной окраине Берлина в районе Котбуса, и удаление от линии фронта было не более 30 километров с целью использования их для мощных контрударов по атакующим советским войскам с флангов и срыва нашего наступления на Берлин.

Это вынуждало советское командование обратить особое внимание на обеспечение флангов и тесное взаимодействие фронтов.

К строительству оборонительных рубежей на Берлинском направлении фашисты приступили в январе 1945 года. Особое внимание было обращено на берега Одера и Нейсе. Этот рубеж был глубиной до 40 километров и включал три полосы, между ними промежуточные позиции и отсечные. Общая глубина полосы достигала 10 километров.

Вторая полоса была построена в 10–20 километрах от переднего края главной и состояла из трех линий траншей со множеством опорных пунктов. Глубина второй полосы составляла 5 километров. [217] Наиболее оборудованным был район Зееловских высот.

Третья полоса обороны находилась в 20–40 километрах от переднего края главной и состояла из двух линий траншей с ходами сообщений и узлами обороны.

Перед передним краем главной полосы и в глубине обороны были минные поля с двойной нормой мин, т. е. до 2 000 мин на один километр фронта.

В засадах сидели истребители танков с фаустпатронами. Для борьбы с танками широко использовалась зенитная артиллерия.

Воюуг Берлина три оборонительных обвода: внешний, внутренний и городской. Общая глубина обороны — 100 километров.

2. С нашей стороны для проведения Берлинской операции привлекались войска 2-го и 1-го Белорусских и 1 -го Украинских фронтов, имевших в своем составе 41600 орудий и минометов от 76 мм и выше (более мелкие калибры не учитывались), свыше 6300 танков и самоходных установок и 8400 самолетов.

Цель операции: уничтожение войск группы армий «Висла» и «Центр», овладение Берлином и выход на Эльбу. Успешное проведение этой операции лишило бы Германию возможности сопротивляться, вынудило бы ее к капитуляции и к окончанию войны.

Замысел операции сводился к тому, чтобы ударами войск 1-го Белорусского фронта и правого крыла 1 -го Украинского фронта при содействии 2-го Белорусского фронта прорвать оборону противника по Одеру и Нейсе, развить наступление в глубину, окружить вражескую группировку, расчленить ее и затем по частям уничтожить.

1-й Белорусский фронт и Первая гвардейская танковая армия под командованием М. Е. Катукова, входившая в его состав, действовали на главном направлении.

Командующий войсками 1-го Белорусского фронта маршал Советского Союза Г. К. Жуков принял решение: силами пяти общевойсковых армий — 47-й, 3-й и 5-й ударных, 8-й гвардейской и 3-й (последняя находилась во втором эшелоне) и двух танковых 1 -и и 2-й гвардейских — нанести главный удар с Кюстринского объединенного плацдарма и в первый день прорвать Главную и Вторую полосы Одерского оборонительного рубежа. В дальнейшем намечалось начать стремительное наступление на Берлин с востока и одновременно, обойдя город с северо-запада и юга, на шестой день овладеть Берлином.

47-я армия на 11 -и день операции должна была выйти на Эльбу.

Вспомогательные удары предполагалось нанести севернее Берлина силами 61-й и 1-й армии Войска Польского; южнее — из района [218] Франкфурт на Потсдам и Бранденбург — силами 69-й и 33-и армий.

Обе танковые армии (1-я и 2-я гвардейские и 9-й отдельный танковый корпус) должны были развить успех.

Первая гвардейская танковая армия стояла «в затылок» 8-й гвардейской армии В. И. Чуйкова и должна была войти в прорыв на ее участке, т. е. на Зееловских высотах.

Первая танковая армия имела 1100 боевых машин и состояла из 11-го гвардейского танкового корпуса, 8-го гвардейского механизированного корпуса, 31-го корпуса, 64-й гвардейской танковой бригады, тяжелого танкового полка и многих гвардейских частей усиления.

3. Ширина фронта развертывания общевойсковых армий первого эшелона ударной группировки составляла 44 километра, а участок прорыва — 24 километра. Следовательно, на каждую армию приходилось 10–13 километров, а прорыв осуществлялся на фронте от 5–7 километров, при плотности от 20 до 43 танков и самоходных установок и от 244 до 340 орудий и минометов на один километр фронта.

По решению командующих фронтами в ударных группировках было 74% стрелковых дивизий, около 80% танков и САУ и свыше 80% артиллерии. Это давало возможность создать превосходство над противником в живой силе — в три раза, по танкам и артиллерии — в четыре раза, по авиации — в два с половиной раза.

Подготовительный период операции начался в конце марта и длился до 14 апреля 1945 года.

Много времени, сил и средств было затрачено на перегруппировку, на подготовку массированных ударов на главных направлениях.

Затем шла подготовка войск и штабов, политическая подготовка воинов.

С 5 по 9 апреля 1945 года в штабе 1 -го Белорусского фронта проведена оперативная игра с командующими и членами военных советов армий, с командующими родов войск по теме «Организация наступательной операции армии».

Большое внимание уделялось вопросу взаимодействия с авиацией, артиллерией, инженерными войсками. Были проведены занятия: «Бой в лесу», «Бой в городе», «Организация штурмовых групп и их действия в городе».

Приводилась в порядок материальная часть, люди расставлялись по экипажам, орудийным, минометным расчетам. Командиры опирались в своей работе на партийную, комсомольскую прослойку «старых» обстрелянных бойцов — их объединяли с молодым [219] пополнением, не имеющим боевого опыта.

Надо было учитывать, что разгром главных сил противника и победоносное окончание войны в Европе требует максимального напряжения моральных и физических сил и, что очень важно, эта операция будет на вражеской территории.

До сознания бойцов и офицеров было доведено требование Верховного Главнокомандования — добить фашистского зверя в его логове и водрузить над Берлином Красное знамя ПОБЕДЫ.

4. Весна 1945 года. Апрель. Мы идем на Берлин! Идем в Берлин — заканчивать войну!

Многие перед боем за взятие Берлина писали на Родину: «Путь на Родину только один — через Берлин, другого нет.

Генерал Катуков приехал в часть. Поздоровался и сказал: «Прошу сюда, ближе ко мне». Он стал говорить о славных боевых традициях части, о победных днях Курской битвы, о Днестре, Западном Буге, Висле... Глаза его лукаво щурились, и он сказал: «Нам предстоит еще великое дело. Нам выпала большая честь — нанести последний удар по врагу, уничтожить разбойничье гнездо». Не указан день и не назван Берлин. Но мы все поняли, что нам предстоит совершить.

Накануне штурма Берлина во всех частях были проведены партийные и комсомольские собрания. Коммунисты, комсомольцы брали на себя обязательства первыми подняться в атаку. Военный совет призывал воинов с честью выполнить задачу — взять столицу гитлеровской Германии.

Пришло письмо от командования фронта за подписью Г. К. Жукова и К. Ф. Телегина: «Родина ждет новых подвигов! Слава тому, кто первым ворвется в Берлин! Слава тому: кто водрузит знамя Победы над вражеской столицей!»

5. 14 апреля 1945 года. За два дня до наступления наших главных сил передовые батальоны провели разведку боем.

Общее наступление войск фронта началось 16 апреля после 25-ти минутной артиллерийской подготовки. Спустя 55 минут в наступление перешли и другие общевойсковые армии.

Прожекторное освещение было хорошо, когда его пробовали на полигоне, в порядке войскового учения. Но на поле боя оказалось, что лучи света не пробивают воздух, насыщенный дымом от взрывов снарядов, мин, авиабомб. Из-за отражения света впереди создавался непросматриваемый занавес. Где свои, где чужие'7!..

Как показали пленные, они ждали чего-то неизвестного для них и были в тревоге, не зная, что за этим последует. .. [220]

Первая полоса обороны, располагавшаяся в долине Одера, была быстро взята: кто из фашистов не погиб, тот бежал. Но, как потом оказалось, это была не главная полоса обороны.

Основная — на Зееловских высотах. Ее глубина просматривалась с долины Одера, и эта полоса не была подавлена.

6. Мы на германской земле! С непривычки эта страна производит удручающее впечатление. Вся в сером камне какого-то арестантского цвета, с зеленоватым оттенком. Дома — с остроконечными крышами, стоят тесно, похожи один на другой.

До Берлина прошли много деревень, и все они как одна. В домах стандартная мебель, все одинаково, нет никакой индивидуальности. Все здесь как-то не по-нашему, и ничто не радует глаз. Нет нашего русского простора. Даже лес, и тот другой. Сосны, как спички, понатыканы рядами, весь подлесок вырублен. Земля плохая — один песок.

Мы вступали в города и деревни, из которых немцы, не успев закрыть дверей квартир и магазинов, бежали. На плитах еще кипели кофейники... Во всех дворах непоеный скот. Недоенные несколько суток коровы мычали так, будто их жгли огнем. Хозяйство у немцем не бедное, в каждом доме — электродойки, шкафы доверху забиты добром. А дороги все усыпаны пухом от перин, подушек, как снегом ...

8-я гвардейская армия В. И. Чуйкова не смогла взять Зееловских высот. Повторная артиллерийская подготовка и бомбардировка Высот результата также не дала. Не было успеха и правее нас — на участке 3-й и 5-й ударных армий.

Во второй половине дня 16 апреля приказом командующего фронта была введена в сражение Первая гвардейская танковая армия.

Беспримерный случай — танковая армия взрывала оборону противника!

Зееловские высоты были круты и недоступны для танков. С севера на юг их перерезала железная дорога, которая проходила в глубоком каньоне с отвесными стенами.

Все три корпуса армии были развернуты в один эшелон.

М. Е. Катуков выслал разведку. Боевая разведка не нашла нигде путей на Зееловские высоты, их просто не существовало. Была единственная железная дорога из долины Одер на город Зеелов. И снова командующему пришла счастливая мысль — пустить танки с зажженными фарами по железнодорожному полотну: пусть противник думает, что идут из окружения их войска.

Ночью с 16 на 17 апреля по железной дороге на Высоты прорвался [221] 11-й танковый корпус, за ним пошла пехота, а потом были введены 8-й мехкорпус и все остальные части армии.

В 1941 году у Катукова было всего 45 танков, а теперь эта громада: танк к танку, пушка к пушке — занимала пространство в 150 километров. И в эту узкую горловину вошла вся армия Катукова.

В течение 17 и 18 апреля армия продвинулась на 7–8 километров. Местность была очень трудная: лес, болота, междуозерные пространства, минные поля, сильная противотанковая оборона.

К исходу 19 апреля войска продвинулись еще на 10–12 километров и прорвали третью оборонительную полосу противника.

Гитлеровцы оказывали яростное сопротивление, как могут сопротивляться только смертники. Сзади линейных войск стояли эсэсовские части, и если кто-то отступал без приказа, их просто расстреливали или вешали на деревьях, чему мы были свидетелями. На груди повешенных — дощечки с надписью: «Повешен за отход без приказа».

19 апреля Ставка Верховного Главнокомандования приказала фронтам наступать и днем и ночью, разделив войска на два эшелона. Первая танковая, взаимодействуя с 8-й гвардейской армией, 20 апреля продвинулась еще на 25 километров и к исходу 21 числа завязала бой на восточной окраине Берлина.

Ранним утром 22 апреля части армии ворвались в предместья столицы фашистской империи.

Нелегко смотреть опасности в глаза, проявлять храбрость, мужество и отвагу, когда знаешь, что долгожданная Победа уже близка. Каждому хотелось дожить до этого светлого дня, увидеть его самому, ликовать вместе с народом. Но такой уж русский характер — чем ближе был день Победы, тем бесстрашнее и смелее дрались советские воины.

Трудно нам было. Пришлось испытать горечь поражений. Но с каждым днем росла наша сила, все больше боевой техники поступало на фронт от тружеников тыла.

Навсегда запомнились те незабываемые дни. Словно стальная лавина, обрушились наши войска на врага. На каждом километре фронта наступало до 150 танков. Только в перный день операции советская авиация совершила 17.500 самолетовылетов. По плану «Салют» (условное название действий советской авиации при штурме Берлина) в двух налетах на центр города участвовало 1 486 самолетов.

Всей этой грозной техникой и оружием управляли обычные люди — опытные, мужественные, преданные Родине, Партии, прошедшие [222] через неудачи и познавшие радость многих побед.

27 апреля 1945 года в уличных боях в Берлине был тяжело ранен гвардии полковник, командир прославленной первой танковой бригады Абрам Матвеевич Темник. Он шел по улице, а женщина с 3-го этажа бросила фаустпатрон. Тяжело раненный Абрам Матвеевич продолжал руководить боем до тех пор, пока его не отправили в госпиталь.

Это был умный, храбрый командир. В 1941 и в 1943 годах получил тяжелые ранения, но возвратился в свою родную часть. И вот теперь, буквально за несколько дней до Победы получил ранение. В самом Берлине. Абрам Темник умер от ран 28 апреля 1945 года. Похоронили его у Бранденбургских ворот.

Тяжела эта утрата.

Указом от 31 мая 1945 года Абраму Матвеевичу Темнику было присвоено звание Героя Советского Союза.

Тот, кого любят, никогда не умирает.

Еще не высохли слезы и не утихла боль утраты, но надо идти вперед.

Мы наступаем.

7. Мы на окраине Берлина. Дома стоят тесно, рядами, как солдаты. Бои идут в самом Берлине.

Над нами свистели пули, разрывались снаряды, через нас перелетали болванки. Стрельба становилась ожесточеннее. Бой разгорался все сильнее. Мы, медики, идем за наступающими, нас сопровождает «студебеккер», крытый маскировочным брезентом.

Нелегок путь к центру Берлина. Мы наступаем с Одера через Зееловские высоты. Каждую высоту гитлеровцы превратили в мощную крепость и защищают ее с отчаянием, с фанатизмом обреченных на неминуемую смерть.

Танкисты, артиллеристы, пехотинцы, саперы хорошо помогали друг другу, и их дружное взаимодействие позволило прорвать 70-ти километровую полосу плотной вражеской обороны за сравнительно короткий срок — 7 суток.

Сотни тысяч мин преграждали путь к центру Берлина. Колоссальную работу проделали наши саперы: они сделали проходы в минных полях и заграждениях на всей полосе от Одера до Берлина.

Все трудились самоотверженно. Солдаты постоянно получали горячую пищу. Наши медики, а в их числе были еще совсем юные девушки, выносили из-под огня раненых. [223] Пулеметчики, артиллеристы, танкисты каждый день выпускали по врагу сотни тысяч боевых снарядов. Бывали дни, когда один боевой комплект танкисты расстреливали за считанные минуты, но нужды в снарядах не испытывали. Этим мы обязаны нашей службе тыла.

В Великой Отечественной войне было совершено много героического, я же могу рассказать только о том, что видела, что пережила сама. О самом простом, ежедневном, будничном.

Большую смекалку и находчивость проявил наш танкист Игорь Моисеев. Танк и автоматчики наступали вдоль улицы. Враг открыл по ним огонь из орудий и пулемета. Моисеев на максимальной скорости направил свой Т-34 на огневые точки врага, и танк своим стальным телом «накрыл» вражеские орудия и пулемет. Автоматчики рванулись вперед и овладели домом. Танк загорелся от фаустпатронов, но и горящий продолжал вести огонь. Автоматчики быстро расправились с истребителем танков, загасили пламя на танке и снова пошли на штурм.

Герой Советского Союза артиллерист Василий Норсеев, который шел с нами от Одера, писал: «Осколок попал мне в руку. Командир батареи, увидев, что моя гимнастерка в крови, крикнул: «Норсеев, можешь идти в тыл, на медпункт!» Я сел в стороне и думаю: «Неужели уходить? Сколько трудов стоило переправиться через Одер, а теперь обратно. Нет, не пойду». «Ощупал руку, чувствую, что кость цела. Оторвал кусок нательной рубахи, крепко-накрепко перевязал руку и снова к Берлину».

Артиллерийским огнем был подбит танк Героя Советского Союза механика-водителя Ивана Тихомирова, а сам он тяжело ранен. Радист-пулеметчик Борис Краев под обстрелом отремонтировал этот танк, оказал помощь соседнему, застрявшему в болоте, и снова танки ринулись в бой.

Об этом написали в «Боевом листке». Через час о подвиге Бориса Краева знали все танкисты и было передано: «Передай по цепи — равняться на Бориса Краева».

Борис Краев — наш первый гвардеец и ветеран. После войны награжден за свой теперь уже мирный труд орденом Октябрьской Революции. Живет в г. Череповце, работает на металлургическом заводе. Ефрейтор Алексей Жамков накануне штурма получил пулевое ранение в грудь. Носил повязку. Чувствовал себя плохо, но вида не подавал. Спрашиваем его: «Почему не идешь в санбат?» Отвечает: «Отправят в госпиталь, и я не увижу своими глазами дня Победы в Берлине». [224] Вот какие это гвардейцы, ветераны войны!

Танкист из прославленной семьи Михеевых Владимир накануне битвы писал отцу: «Ты спрашиваешь, как дела? Я сообщу тебе обо всем подробно, когда войдем в Берлин. А пока он виднеется в предутреннем тумане».

Экипаж Владимира Михеева прорвался на Шульцштрассе. Танк спешил на помощь пехоте — взять рейхстаг. И помог. Среди большого числа надписей на стенах рейхстага была и такая: «Михеевы в Берлине! Да здравствует Победа!»

Единое чувство вело нас к Берлину.

У одного пехотинца были сильно потрепаны сапоги и на вопрос, почему он ходит в таких сапогах, он ответил: «Ничего, до Берлина хватит».

На переправе один шофер все порывался обогнать стоявшую колонну и вырваться вперед.

— Куда мчишься без очереди?

— Мне спешить надо, я боеприпасы везу, — ответил шофер.

— Посмотрите на этого молодца! — воскликнул гвардеец.

— Он боеприпасы везет! А я что, яйца на базар в Берлин везу?

А вот еще один услышанный тогда диалог:

— Куда так торопишься, папаша?

— Какой я тебе папаша! Куда? Не видишь что ли?

И он пальцем ткнул на фанерную дощечку, прибитую к повозке. На дощечке было написано: «Даешь Берлин!»

А бой продолжался.

«Вперед, гвардейцы, вперед! До Берлина осталось 40 километров!» — такие надписи были на каждом шагу.

И на подступах к Берлину, и в самом городе приходилось драться за каждый дом, этаж, лестницу, за каждую комнату.

В Берлине много очень прочных старинных домов. Их не брали снаряды 122 мм и 152 мм пушек. Об этом было доложено фронту. Вскоре прислали дивизион артиллерии особой мощности — калибра 303 мм. Такой снаряд сразу разрушал любой дом. Выхода у нас не было: пока не уничтожишь врага в доме, наступать невозможно.

Наши штурмовые группы: пехота, танки, артиллерия, саперы — следовали по обеим сторонам улицы. Танки, идущие по правой стороне, вели огонь полевой. И наоборот. Пехота вела бои в домах, очищая этаж за этажом — огнем, штыком, гранатой.

И так день за днем полные сутки шли бои и на улицах Берлина.

8. К исходу дня 30 апреля на рейхстаге был поднят красный флаг Победы. [225] Гитлер покончил жизнь самоубийством.

В ночь с 1 на 2 мая началась капитуляция гитлеровских войск. К 15.00 2 мая 1945 года с Берлином и фашистской Германией было покончено.

Мы в Берлине!

Этого дня фронтовики ждали все четыре года войны. Никто не знал, кому выпадут честь и счастье быть непосредственным участником штурма Берлина, но каждый из нас мечтал об этом.

И мечта осуществилась! Мы в Берлине! Вот и на нашей улице праздник!

Никогда не забыть надписи на танке: «У меня заправка до самого Берлина».

А надписи на стенах рейхстага:

« Вот тот день и та минута, за которые дрались четыре года».

«Мы пришли с мечом в Берлин, чтобы навсегда отучить немцев от меча».

«Развалинами Берлина удовлетворен. Беляев. г. Москва».

«Я из Сталинграда вошел в Берлин».

«Русские в Берлине бывали. Мы из Чувашии».

«Слава советским богатырям! Сибирь — Берлин. Капитан Исаев».

«Мы сюда пришли затем, чтобы Германия к нам не ходила».

«Мы из Ленинграда». "А мы из Одессы».

«Это Вам не Севастополь...»

Пришли и мы к рейхстагу. Куча камней, битое стекло, в залах много орденов — крестов, запустение.

Расписался и Михаил Ефимович на стене рейхстага. Он написал: «Советские танки в Берлине!»

Это был классический ответ на крик немецкого генерала Гудериана: «Внимание, танки!»

9. Для многих в мире оставалось загадкой, как удалось сдержать гнев и мщение, когда наши солдаты, изгнав врага со своей земли, вступили на его территорию? Ведь у каждого кто-нибудь погиб, пострадал от фашистов.

Честно говоря, когда шла война, все мы были полны решимости воздать сполна фашистам за их бесчинства на нашей земле...

Но мы пришли на немецкую землю не как завоеватели. Мы пришли как освободители народов, и наши убеждения, наши интернациональные чувства не позволили нам отдаться слепой мести.

Здесь огромную роль сыграли воспитательная работа в армии и великодушие, так свойственное русской душе. [226] Михаил Ефимович вошел в войну уже зрелым человеком, ' имевшим жизненный опыт и много осознавшим. В Великой Отечественной войне проявилось не только его полководческое искусство, но и исключительные человеческие качества при взятии Берлина.

Военный Совет армии направил письмо-обращение к танкистам. Оно было написано и разослано по войскам задолго до директив фронта. Мы одними из первых в армии поняли, что идем на Берлин не как завоеватели, а как освободители.

И когда мы пришли в Берлин, первое, что сделали на немецкой земле,- стали кормить детей, стариков, женщин, оказывать им медицинскую помощь.

Помню, как в Берлине наш Коля, повар из походной кухни, кормил голодных немецких жителей. Подоспели и другие кухни. Сердца наших бойцов дрогнули. Сказались широта русского характера и его доброта. Солдаты начали раздавать населению консервы, галеты, сухари. Жители Берлина стали выходить из подвалов, становились в очередь, держа в руках самую различную посуду, чтобы получить из нашей солдатской походной кухни похлебку, кашу, хлеб. А глаза у них испуганные — все еще не верят, что русские не убивают мирное население.

10. Гитлеровская Германия безоговорочно капитулировала, потерпев полное военное, экономическое и морально-политическое поражение. Гитлеровская военная машина была сокрушена. Чудовищное фашистское государство разгромлено.

8 мая 1945 года в Берлине представители фашистского командования подписали акт о безоговорочной капитуляции.

Идет дождь. Весна в полном разгаре. В Берлине все цветет. Благоухает сирень.

Войне конец. Война окончилась.

Война — это железо и кровь, горе и слезы, но если война справедлива — она светла.

«Великая Отечественная война, которую вел советский народ против немецко-фашистских захватчиков, победоносно завершена. Германия полностью разгромлена». Этими словами начинается приказ Верховного Главнокомандования № 368 от 9 мая 1945 года по войскам Красной армии и Военно-морскому флоту.

Шесть долгих лет народы мира ждали этого приказа. Советский народ перенес огромные страдания, выдержал тяжелую борьбу, потерял более 20 миллионов молодых жизней, более трех миллионов человек погибли в фашистских лагерях. [227]

О миллионах павших в борьбе с фашизмом напоминают нам сегодня братские могилы, памятники, обелиски. Именами погибших героев названы города, колхозы, улицы, школы, теплоходы.

О войне напоминают раны ветеранов.

На пьедесталы славы подняты танки, самоходки, «Катюши», орудия, корабли, самолеты, автомашины.

В борьбе с фашизмом советские воины проявили невиданный героизм. Подвиг Николая Гастелло был повторен за годы войны 80 раз. Более 400 советских летчиков совершили воздушные тараны, которые по праву называют оружием храбрых. Свыше 200 воинов закрыли своим телом, как и Александр Матросов, амбразуру вражеского дзота.

За мужество и самоотверженность более 7 миллионов воинов награждено орденами и медалями, более 11 тысяч человек удостоены звания Героя Советского Союза, 104 заслужили это звание дважды. Многие тысячи орденов украсили боевые знамена соединений, частей, кораблей.

И. Любимая Первая гвардейская танковая бригада награждена шестью орденами. На ее знамени: два ордена Ленина, орден Красного Знамени, ордена Суворова, Кутузова, Богдана Хмельницкого.

Первый орден Ленина бригада получила 23 октября 1943 года за успешные боевые действия на Курской дуге.

8 апреля 1944 года за освобождение Коломыя бригада награждена орденом Богдана Хмельницкого,

18 апреля 1944 года 1-я гвардейская танковая бригада с хода форсировала Днестр и первая вышла на границу Советского Союза, за что удостоена ордена Красного Знамени.

10 августа 1944 года бригада участвовала в освобождении Польши. Форсировала реки Буг, Сан, Висла. За бои на Сандомирском плацдарме бригада награждена орденом Суворова.

5 апреля 1945 года бригаде вручен второй орден Ленина — за разгром немцев между реками Висла и Одер и захват плацдарма для наступления на Берлин.

26 апреля 1945 года бригада награждена орденом Кутузова за выход к Балтийскому морю.

Этим соединением по праву гордятся Вооруженные Силы. В день празднования 30-летия и 60-летия Советского государства знамя Первой гвардейской танковой бригады первым несли по Красной площади как священную реликвию нашей Родины.

В настоящее время Первая гвардейская — это полк. Он носит имя Михаила Ефимовича Катукова, своего первого командира.

Первая танковая армия одна из шести танковых армий награждена орденом Красного Знамени.

9 мая 1945 года в честь Первой гвардейской краснознаменной танковой армии страна салютовала пятнадцать раз 24-мя залпами из 224 орудий.

Не изгладятся из нашей памяти имена Михаила Ефимовича Катукова и его первогвардейцев.

Я перечитываю старые письма. В них — не только события тех дней. Они раскрывают душу человеческую. Это то, что остается после нас навсегда.

ПИСЬМА С ФРОНТА МИХАИЛА ЕФИМОВИЧА и ЕКАТЕРИНЫ СЕРГЕЕВНЫ КАТУКОВЫХ КОРРЕСПОНДЕНТУ газ. «КОМСОМОЛЬСКАЯ ПРАВДА» ЮРИЮ АЛЕКСАНДРОВИЧУ ЖУКОВУ 1943–1944–1945 гг

№1 . Ноябрь 1943 года

Т. Жуков!

«Письмо Ваше получил. Насчет делегации ко мне по поводу реляции. Вам не следует ругать их. Они действительно старались от души, и я с ними согласен. Вы вполне заслужили то, что мы написали. Но власть наша не распространяется за пределы армии. Я думаю, что реляция, которую я послал т. Буркову, Вам не повредит.

Теперь о статье. Конечно, статья нужна, но мы сейчас получили работу. Наш адрес узнайте у т. Бирюкова в БТ и МБ, 2-й дом НКО, Красная площадь.

Корреспонденты пусть приезжают, и мы потолкуем. Л лучше приезжайте сами. Привет всем передам. Спасибо. Наш художник (из армейской газеты) т. Вязников готовит Вам какие-то материалы. Он рисовал мой портрет. Жму руку Вам и Вашим друзьям.

С приветом,

Катуков

№2. Июль-сентябрь 1944 г.

Юра!

Извините, что так называю Вас, но считаю, что Вы нам свои и даже как родной. За все Вам большое спасибо. Мы с Михаилом Ефимовичем очень тронуты вашим вниманием.

У нас бои начались 12.07.44, но о нас не пишут, называют войска генерал-лейтенанта Новикова, а это есть мы.

В боях сейчас отличились войска Темника (21 Мбр), Горелова, Бабаджаняна.

Я посылаю Вам все наши газеты, может быть Вы наберете для себя что-нибудь Вязникова нигде найти не могу. Журавлев (политотдел) говорит, что он уже сам послал Вам снимки Вязникова.

Я все время в разъездах с М. Е. , в день проезжаем по 200 км. Очень устали. Авиация противника бомбит нас крепко. Противник, конечно, догадывается, что здесь действуем мы, и бросил против нас все свои силы. Мы опять вышли на его тылы. Форсировали первыми Западный Буг, сейчас форсировали р.Сан, вот-вот должны взять Ярослав, уже за Саном.

Вот и все. Людей и как описать о них Вы сами знаете. М. Е. шлет свой привет.

Пишу Вам плохо потому, что очень тороплюсь: сейчас опять едем на передовую. Привет от Кондратенко, Ивана и Нины. Павлик и Леша благодарят за фотографии. Привет всем мы передали.

Пишите нам. Будем рады. Привет еще раз и самые лучшие пожелания.

№3.

С приветом, Юра!

Жизнь хороша, да день мал! Юра! Воевать начали полностью с 16 июля. Но воевать тяжелее. Немцы бросают на нас крупные силы, имеем потери. От атак с воздуха особенно больших успехов не имеем, и еще тяжелее нам потому, что на нашем пути три реки. Надо форсировать. А тебе известно, как нашим хозяйством форсировать реки, это не то, что пехоте. На этом кончаю. До свидания, с приветом! Фотопленки выслать не могу, потому что фотографов не вижу.

А. Кондратенко (адъютант Катукова)

29.7–44 г.

№4

Ю. А.!

Получили Ваше письмо, привезенное Малининым. Кондратенко завтра все отвезет Бочковскому. Ему я тоже сообщила, что писалось в телеграмме.

Мы начали воевать 12. VII — хозяйство Горелова. О нас долго не писали. Упоминалось имя Новикова. Я Вам секретной почтой послала газетный материал. Может быть, что и наберете. Сейчас идет бой. Дрались все отлично.

В первые дни шагали по 70 км. Пехота наша не отставала. А сейчас был такой момент, что прошли 150 км за сутки, из них 50км с боем.

Люди делали прямо чудеса. Особенно хорошо дрались части Темника, Горелова, Бабаджаняна. Об этом Вы уже много знаете из газет. Эта операция интересна. Нам пришлось форсировать три реки: Западный Буг, Сан и Вислу.

Противник сосредоточил силы на нашем участке, но мы его все-таки прошли, проломили.

М. Е. просит не обижаться, что не пишет сам. Поручил это дело мне. Он очень занят. Все эти дни мы в разъездах, он мало спит. Сейчас только что приехали. Я села Вам ответить, а он ушел к Москвину (Шалин).

Пишите нам.

Я не умею писать и не знаю, что Вам нужно для статей. Пришлите вопросник, и я постараюсь все осветить. Это на будущее.

Привет! Е. С.

№5.

1.09.1944

Юрий Александрович!

Письма твои, журнал и снимки — все получил. Спасибо за все. Не писал я потому, что после того, как ты уехал, у нас начались бои, рейды, форсирование Буга, Сана, Вислы и бои на западном берегу Вислы на плацдарме.

Все это мы делали сами, а потом уже к нам подходили соседи. Бойко, Боярский, Бочковский живы и здоровы. Подгорбунский погиб смертью героя и похоронен в Демба.

Горелов теперь заместителем у Дремова. Бабаджанян ранен в горло и будет здоров не раньше, чем через месяц. Он лежит в госпитале, по выздоровлении станет на место Гетмана, а Гетман будет у меня заместителем [231] вместо Барановича. Об этом пока секрет, никому не поминайте и не проговоритесь. Гусаковский представлен к званию Героя Советского Союза. Указа пока еще нет.

Екатерина Сергеевна по моему поручению пишет Вам и посылает газеты и прочее. Насчет карт — их можете выпросить у товарища Бирюкова. Через нас нельзя получить.

В отношении приезда к нам — всегда рады. Узнайте наше положение у т. Бирюкова, я не могу об этом писать. По этой же причине мое имя не всегда помещают в печати и по радио. Ибо где о нас пишут, то там нас уж» не бывает. Поэтому и Рыбалко не поминают. А говорят: «Танкисты Новикова».

Ко мне пришло письмо из ЦК ВЛКСМ с просьбой оформить Вам наградной лист. Я и Кириллович оформили его и послали на «Красную Звезду» и приложили ходатайство ЦК ВЛКСМ, отправили сегодня в ВС Уф. Теперь дело за ними. Сообщите об этом секретарю ЦК ВЛКСМ т. Шелепину.

Все.

Жму руку.

С приветом

Катуков М. Е.

№6

1.09.1944

Ю. А.!

Ваши письма все получили. Ответом задержались потому, что были заняты. Кроме того мне не повезло — заболело ухо и зубы. До сих пор мучаюсь.

Конечно, очень жаль, что Вы у нас не были сами и не видали все своими глазами.

Я посылаю Вам описание боев и газеты за последний период времени. Может быть, это Вам пригодится.

Били и полностью разбили 16, 17, 23 и 24 немецкие дивизии. Форсировали реки: Западный Буг, у Сокаль и Кристополя; в двух местах в одну ночь нашими саперами были наведены три моста. Танки там же переправлялись в брод.

Реку Сан форсировали у городов Ярослав и у Радымно. Танки шли в брод, потом наводились понтоны и строились мосты. Все это очень быстро, в одну ночь, несмотря на сильный обстрел и авиацию противника. После взятия Ярослава и Перемышля был совершен марш-маневр в район р. Висла.

За Ярослав дрался танковый корпус, а за Перемышль — механизированный. [232] Реку Висла форсировали у Тарнобжега и Баранува. Здесь уже танки не могли переправляться в брод, переправлялись паромом, строились мосты и наводились понтоны. Река Висла — шириной 500 м, а глубиной 0,8–1,10м.

Было очень трудно, но противник все силы сосредоточил здесь, авиация непрерывно работала.

Даже штаб все время находился под артобстрелом. И М. Е. , и всем остальным приходилось работать в щели. Один снаряд попал в щель, где находилась наша телеграфная станция. Он причинил большие неприятности, но люди все равно продолжали работать.

Как всегда, начали отбивать контратаки. Противник поставил себе задачу — сбросить гас в реку, его «Ванюки « не давали нам покоя.

Противник сбрасывал листовки, в которых говорилось, что катуков-цев они потопят в Висле. Но, как видите, этого им не удалось сделать.

Вот уже в этих боях начали нести потери: были ранены комбриги Горелов, Бабаджанян. Был убит наш знаменитый разведчик Подгорбун-ский. Его похоронили в Демба.

Никогда еще столько мы не теряли, как в этот раз. Битва была очень тяжелой.

Бочковский жив. Посылку я ему передала. Награды, которые уже получили, говорят сами за себя.

Наши саперы показывают чудеса. Начальник этого отдела Шхиян получил орден Ленина. Хорошо дралась бригада Гусаковского, он представлен к званию Героя.

Командир 21-й бригады т. Темник дважды награжден орденом Красного Знамени и орденом Богдана Хмельницкого. Шалин награжден орденом Кутузова 1 ст. , Баранович — 2 ст. Много и других наград.

Вот и все. Если вздумаете писать и Вам не будет ясно, то пришлите вопросы, постараюсь ответить.

Книгу вышлите. Сейчас у нас уже есть время почитать. Если есть другие книги, то шлите. Все вернем обратно.

Трофеи были, но не такие, как раньше. Немец все сжигал. Желаю Вам удачи, здоровья. Пишите нам.

Привет! [233]

№7.

6.01.1945

Юрий Александрович!

С 4.12–44 г. по 2.1–44 г. лежал в Киевском госпитале и по прибытии получил Ваши письма и карточки. За все спасибо. Фото удалось на славу, а «воинские» надписи вполне отвечают обстановке. Спасибо, все поручения Вами выполнены на «хор»!

Мокиенко — это остолоп 1-го ранга. Яна него плюнул с большой дистанции и впредь его знать не хочу. Найдем при нужде, к кому обратиться.

Пгивет Вам от Катьши, нинши, Ивана и могущественного Кондрат тенко (путаника).

Вчера с Михаилом Алексеевичем ездил по делам и по пути развернулся в цепь и «уконтропежил « одного зайца. Погода у нас хорошая — 10°, но снегу мало. Привет редактору.

Жму руку, желаю успехов и благополучия.

Катуков.

№8

15.02.1945

Привет, Юрий Александрович!

Телеграмму Вашу с поздравлением и вторую — с просьбой о материале к 27-й годовщине Красной Армии — получил. Дал заказ политотделу, но не ручаюсь, что сделают, там все тяжеловесы, вроде самого Журавлева.

Володя Горелов и дедушка Ружин погибли. Горелов отвезен во Львов, где и будет похоронен. Ружин похоронен в районе Познани на польской территории.

Погиб в боях за Лодзь Липатенко, отвезен во Львов для похорон. Ветеранов остается все меньше и меньше.

Я с Фроловым четырежды был на краю гибели, но «волею божьей « все обошлось. Были случаи, граничащие с чудом. Но таких случаев на войне бывает много.

Война идет необычная, гитлеровцы вокруг нас на 360 градусов. Но все побито, их — несть числа.

Опять отличились Гусаковский и Темник, Бочковский, и другие от них не отстают.

Гусаковский представлен ко второму Герою, Темник — к первому.

Чудо — богатыри соревнуются и в темпах, и в отваге, и в количестве уничтоженных фашистов.

Привет от Катьши. Я шлю привет вашему редактору и всей братии «Комсправды».

Катуков.

№9

24.02,1945

Юрий Александрович!

Ваше письмо от 13.02.1945 и телеграмму с поздравлением к 27 годовщине РККА получил. Спасибо.

1. Не стоим, а работаем, и времени для телеграмм не нашлось. Я велел дать ее. Но работа особая. Потом наука разберется.

2. Мне, верно, некогда, а Катьша не все знает, хотя что-то записывает в свою секретную «Кандилоту» (записную книжку). Говорит, что Жукову Г. А. потребуется.

3. Четыре статьи по телеграфу передали Вам в Москву. Получили Вы или нет — не знаю.

4. Погибли Горелов, Липатенков, Ружин.

5. Про собор и патриархов напишите — мне интересно.

6. Корреспондента «Комсомольской правды» не видел. Был один из «Красной звезды « и один в форме летчика вместе с т. Галиным.

Случайно видел целую плеяду корреспондентов во главе с Гроссманом на мосту одной реки, строительство которого Харчевин только что закончил, а я проверял.

Шлю всем привет от меня и Катьши. Жму руку. Тороплюсь.

Катуков.

№ 10

3. 03. 1945

Уважаемый Юрий Александрович!

Сегодня М. Е. передал Ваше письмо от 21.1, которое Вы послали фельдсвязью. Я очень удивлена, что Вы не получили моих писем. Я послала Вам четыре. Первое, как условились, «о погоде» и о приглашении приехать к нам к началу концерта. Последующие — с материалами о наших делах. Не ногу понять, где эти письма гуляют.

Конечно, было бы лучше Вам самому быть здесь и все видеть своими глазами. Мы получили от Вас две телеграммы, М. Е. Вам ответил.

Материалы к 23 февраля Вам были посланы телеграфом. Это делал наш Политотдел. В газете от 25.11 этих материалов почему-то не было. Не понимаю — неужели и эти материалы тоже не поступили?

Словом, начну сначала.

Как только Вы уехали от нас, мы через 7 дней получили приказ на передислокацию.

После переезда М. Е. сильно заболел, и ему разрешили выехать в Киев, в госпиталь. Там мы пробыли месяц, и он был так плох, что я не [235] рискнула съездить в Москву. За этот период, он, конечно, не поправился, только была установлена причина его заболевания, и профессора сказали, что ему надо лечиться не месяц, а год. Вот и судите сами, как он поправился. Заболевание у него крайне опасное и грозит тяжелыми последствиям, но Вы ведь знаете его характер. Ему ставят диагноз- саркома мочевого пузыря.

Связь с Шалиным мы из Киева все время держали, и когда М. Е. потребовался, выехали на фронт.

Приехали 4.1, а 6.1 уже двинулись на исходное положение.

Воевать начали с 14.1 и с тех пор о наших успехах и где мы Вы знаете из сводок Совинформбюро.

Сегодня нам опять, наверное, будет приказ. Все воевали неплохо и марш проделали большой. Такого марша у нас еще не было никогда. В день войска в среднем делали 50–60 км, а раньше в лучшие наши операции — по 25–30. Никто не успевал за нами угнаться.

Столько битых фашистов и давленной техники, как здесь, я еще никогда не видела. А главное, фронт у нас везде — кругом фашисты!

Реку Варта мы форсировали в этой операции три раза. Очень противная река.

Границу наши части перешли 29.1, а мы с М. Е. 30.1. Потери у нас в людях и в технике весьма значительные. Все без исключения — пехотинцы, танкисты, саперы — показывают чудеса. Очень много досталось саперам, но Вы ведь наших саперов знаете. Ваши подшефные воевали хорошо, но не хуже дрались танкисты Русаковского, за что он представлен ко второй звезде Героя Советского Союза.

Бочковский получил орден Суворова II ст.

Оба хозяйства — и Дремова, и Бабаджаняна — получили звание краснознаменных. Бабаджанян опять проявляет чудеса личной храбрости.

О Бойко не писали, но он очень много помог в этой операции и его люди — все герои, а сам он воплощение аккуратности. Это на войне очень важно. У него всегда все на месте, все сделано вовремя, все есть, и он никогда не опаздывает и не задерживается, никогда не подводит. Это каменная стена Михаила Ефимовича.

В Германии мы уже месяц. На меня вся страна производит удручающее впечатление. Вся она из серого камня (арестантский вид с зеленоватым оттенком). Дома с остроконечными крышами. Стоят почти один на одном — очень тесно. Все квартиры похожи одна на другую. Стандартная мебель.

Мы проехали много деревень и все они похожи, как одна. Правда, живут богато. В домах много мебели, много посуды. Деревенские бабы имеют хорошее платье, белье, чулки. Все электрифицировано. В скотных [236] дворах — по 10–20 коров, столько же лошадей, а свиней и птицы не сосчитать. Они здесь войны и не чувствовали, а войны хотели.

В каждом доме наши рабы с Украины, Смоленщины, из Калинина, Львова, много поляков.

Писать о том, как немцы обращались с ними — Вы и сами знаете. Пленные работали много, их били плохо кормили, а платили по 16 р. в год на наши деньги!

Как только вошли наши войска, все немецкие деревни стали «нейтральными» — на всех домах вывесили белые флаги (полотенца, простыни, наволочки, просто тряпки) — сами немцы надели на рукава белые повязки, а многие и красные. Как скоро они стали революционерами и полюбили коммунистов! Вот вам их психология.

Никто из них не смотрит прямо в глаза, все: и дети, и женщины, и старики — смотрят в землю и жалко улыбаются. Все они обвиняют Гитлера в том, что он дал им рабов. Некоторые хвастаются тем, что они своих рабов не били, а только ругали.

Во многих домах я видела наши — русские стулья, зеркала, ковры с нашей маркировкой. Но Вы, наверное, об этом уже знаете. Все, что сейчас пишут о Германии, — все правда. Так это и есть.

Лично нам здесь надоело. Уж очень противно. Нет нашего русского простора. Даже лес — и то не наш, как спички, понатыканы деревья, и лес расчищен. Земля здесь плохая — один песок. Вода отвратительная. Все у нас здесь из-за воды болеют. Мы здесь только месяц, но уже тошно.

Сами мы с М. Е. раз шесть в период этих боев висели на волоске. «Мессеры» по-бандитски вылетают и строчат из пулеметов. Они сожгли нашу машину, и погиб один боец из охраны, остальные из нашей «семьи» пока целы.

...Я и М. Е. уже писали Вам, что погиб Горелов. Это случилось в районе Познани 28.1. Похоронили его во Львове. Для нас это очень большая потеря.

Очень скоро, буквально, через 4 дня, погиб Ружин. Его похоронили в Ново-Томишине в Польше. Он просил не хоронить его на немецкой земле.

Погиб у нас Липатенков.

Так что видите, как нам «легко» воевать. Но все же мы бодры духом и верны, и верим, что победа уже близка. Люди дерутся, как еще никогда не дрались.

Сами мы с М. Е. оба нездоровы. У меня совсем отнялись ноги и передвигаюсь с трудом. Перерыв использовала — лечилась на ходу, но плохо, ибо все время приходится быть начеку и спать одетой.

М. Е. хотел написать Вам. Он только что пришел, но так устал, что заснул сидя. Мы его уложили, пусть спит, пока не позвонят. Он «дома» [237] не бывает, все время вместе с М. А. Шалиным и М. Никитиным. Это они — «мозг» армии.

Наверное, я написала не то, что Вам нужно. Лучше бы, если б Вы сами приехали. Неужели у Вас там в «канцелярии « не понимают, что Ваши материалы о нас потом будут нужны истории, для будущих поколении?

Вот ведь о летчиках писать вас отпускали, а к нам не пускают. А когда наш род не воюет, то никто не воюет. Ведь это так, не думайте, что я слепая патриотка нашего рода войск, все это чистая правда. Приезжайте к нам и все увидите сами. У нас опять был Галин.

Привет ото всех нас. Как только М. Е. освободится, он Вам напишет. Желаю Вам здоров'я и успеха. Пишите.

Е. С.

№ 11.

Юрий Александрович!

Вы опять сделали упрек в мой адрес, что я не пишу, но я не понимаю почему вы не получаете моих посланий. В этот раз я была очень аккуратна и писала вам обо всем подробно. Просто обидно: куда пропадают эти письма?

Совсем недавно я послала полный отчет о наших делах. Вы, наверное, знаете, где мы теперь. Поистине, все время скачем. Еще никогда так не воевали, как на этот раз. Гитлеровцам от нас плохо пришлось. Никакими словами не напишешь, как мы их поколотили.

Дважды выходили к Балтийскому морю. О нас не всегда упоминают, но, очевидно, так нужно для дела. Настроение у всех неплохое, только устали мы все и постарели. Ведь уже третий месяц мы воюем без передышки.

Ваш Бочковский творит чудеса. Таким маршем идет, что еле успеваем его догонять. В хозяйстве Темника семи человекам присвоено звание Героя Советского Союза. Среди них — соперник Бочковского Жуков. В первых рядах и хозяйство Гусаковского.

Гитлеровцы упорно сопротивляются и только тогда перестают стрелять, когда у них кончаются патроны. Города и дороги приспособлены к самой жестокой обороне. Таких завалов я еще не видела. Есть такие дзоты, что их никакая бомба не берет — столько накатов (бетон и сталь).

Сейчас мы воюем так, что кругом нас немцы. Такие мы им котлы устроили! Два раза немцы выходили на наш Кн. Вели серьезный бой. У нашей Нины в одну из таких тревог погиб брат. Горе близко коснулось и нас. Вы знаете, что каждую потерю М. Е. воспринимает очень тяжело. [238] За это время мы пожили во многих немецких дворцах. Живут немцы богато. Но всем нам хваленая Германия не нравится. Хочется домой» к себе в свою шумную Москву.

Здесь, у моря — а оно от нас в 5 километрах, — погода пасмурная, постоянные туманы. Все серо. Весной еще не пахнет. Несколько дней тому назад Бочковский и Жуков по дороге к одному городу разгромили колонну немецких автомашин длиной примерно 15 км. Город был приготовлен к длительной обороне. Но как могли и как всегда танкисты вышли не там, где их ждал противник. Всю свою технику (самоходки, бронетранспортеры, зенитки, машины) немцы побросали и обратились в бегство, но далеко уйти им не удалось — танкисты настигли их. Битой техники столько, сколько и в Северной Буковине около Днестра -местечко Устечко.

Мы с М. Е. ездили туда, но проехать было очень трудно. Сейчас дорогу расчищают.

Местность для нас очень неблагоприятная — овраги, горы, болота, леса. Пробивать путь можно только по дорогам, а они минированы; повсюду завалы из деревьев, кирпича, песка.

На одном участке нам пришлось на расстоянии 4-х километров построить пять мостов, и все под огнем противника. Везде система каналов.

Наши люди всех родов войск творят чудеса, но для этой битвы мало и этого слова. Делают невозможное, все воодушевлены приказами т. Сталина и решениями Крымской конференции. Все хотят скорее завершить разгром фашистской Германии.

М. Е. сейчас очень занят. У него большие дела. Приказал мне написать Вам. Шлет привет. Мы живем сейчас в доме какого-то барона. Огромная столовая, но в ней как-то неуютно. Нет вкуса. Дом немцы оставили теплым. Они еще ели свою колбасу, когда наши части вошли в город. Барон, очевидно, был любителем охоты — на стенах много оленьих рогов.

Много книг, все на немецком языке.

Мы уже навели свой порядок, и сейчас все по-нашему — тепло и уютно. Жалеем, что Вас нет с нами. Просите т. Бирюкова. М. Е. это сделать неловко — сочтут за напрашивание.

Приезжайте сами. Убедите свое начальство в важности дела. Вам нужно видеть все, что сейчас здесь происходит, своими глазами, чтобы передать это поколениям.

Пришел М. Е. и решил Вам черкнуть. Ну вот и все. пишите нам. Мы живы, но не совсем здоровы. Теперь уже скоро будем поправляться у себя, в родной Москве. Привет Вам. Пишите.

Е. С. [239]

№ 12.

Юрий Александрович!

Зашел в хатулю, а Катьша Вам пишет по моему велению. Вкладываю обращение к редактору. Привет!

Катуков

№13.

30.03.1945

Ю. А.!

Получили Ваше письмо. Ругаю почту что есть сил. Куда пропали письма? Я Вам посылала самым честным образом. Сейчас мы опять на старом месте, у прежнего хозяина. Маленькая передышка.

Устали мы основательно, но фашистам дали жару, как никогда еще.

Печалюсь, что наши чиновники Вас не пускают. О чем они только думают и как будут воспитывать будущее поколение? Если как раньше то плохо. Жизнь ведь заставляет на многие вещи смотреть иначе.

Обидно, конечно, что о наших делах не пишут, а все строится на личном знакомстве. Б. Полевой ведь большой друг и приятель Конева и поэтому он одному ему приписывает все заслуги, а ведь исторически это не так. Ну да ладно, историки потом во всем разберутся.

Е. С.

№ 14

7.04.1945

Ю. А.!

Вот видите, до этого дня я не могла написать. Меня оторвали — надо было печатать отчет о действиях за этот период и, как проклятая, до поздней ночи была занята. Очень уставала, а главное — мечтала после боев выспаться, да не вышло.

Скоро опять бой. Готовимся крепко. Теперь вы уж знаете из Указа, кто у нас воевал. Эта операция была небывалой по своему размаху и силе.

Сами мы ведь живем в Германии, а стало быть в условиях не из легких. Очень опасно.

Сейчас здесь весна. Фашисты стреляют из-за угла и в лесу. Понесли потери от этого. Очень боюсь за М. Е. Смотрю за ним в оба. О болезни своей М. Е. толком не знает. Он ведь мнительный, и его пугать не следует. Сейчас опять его лечим. Анализы, диеты, режим. Как только передышка, так я снова неустанно к нему пристаю. Пока он выглядит удовлетворительно. Думаю как-нибудь дотянем до конца, а там его полечим основательно. Только бы сейчас не было никаких осложнений. Я, наверное, [240] надоела Вам своими делами, но у кого что болит, тот о том и говорит.

За это время М. Е. успел написать Вам два раза, я же все отстаю. Но не сердитесь на меня. Приезжайте сами, лучше будет и полезнее.

За Гдыню драться было тяжело. Люди шли на верную смерть. Все было минировано, завалы из песка, камней, бревен. Одна дорога, а кругом леса и болота. По бокам сидят фаустпатронщики. Их надо было подавить. Несколько дней брали метр за метром, и танкисты свой долг выполнили с честью.

Сегодня М. Е. получил вторую Золотую Звезду. Если бы Вы знали, как я горжусь им и как счастлива, что мне выпала судьба быть его подругой. М. Е. — наша радость. За Родину он готов «горы свернуть». Очень крепко готовится к бою. Я думаю, что теперь уже скоро и окончательная победа.

Ну вот пока и все наши дела. Вы совсем ничего не пишите о своем Максиме. Как его здоровье? Поцелуйте его за меня.

Будьте здоровы. Желаю успеха в работе. Пишите о московских новостях. Жду ответа.

Е. С.

№15

3.04.1945

Привет, Юрий Александрович!

Письмо Ваше в конверте для Катьши получил. Спасибо. Советую: чиновника оглоушить твердостью из изделий деревотреста промеж глаз.

Я Вам послал письмо с запиской для т. Буркова. Получено ли ? Насчет того, что описывают Курскую дугу на иной мотив и вопреки истине приписывают заслуги тем, кто кусочком приобщился, мне кажется, что история будет написана в анналах Генштаба беспристрастно и справедливо.

Вы были участником этой битвы и знаете, что нам 6 или 8 суток пришлось биться один на один и мы похоронили немецкую силу на Курской дуге. И когда противник был основательно побит и понял, что здесь не пройдет, то уже битый и обессиленный, повернул на Прохоровку и только там произошел последний этап этого сражения, и то при нашем активном наседании на противника на нашем направлении.

Это записано во всех боевых журналах. А Полевой делает свою «литературу» исходя из личных соображений.

Вы можете это поправить и, мне кажется, должны поправить весьма авторитетно.

В Гдыне мы фрицев прикончили и очень быстро, повернув на восток на Кольберг. Сочинили им такую груду утильсырья, что весело вспоминать, по всем дорогами на десятки километров компот из гитлеровцев [241] и их техники и т. д. Много тотальных фрицев, по внешнему виду похожих на старых собак (облезлых и мурзатых, одно ухо выше другого). Ну пока. Все.

Жму руку и жду самого.

Катуков.

№ 16

7.04. 1945 г.

Привет, Юрий Александрович и т. Бурков!

Вашу телеграмму получил. Спасибо за поздравления и пожелания успехов. Жаль, что погиб Липатенко. Гусаковский — молодец и подает большие надежды. Темник тоже представлен к Герою, но будет, наверное, позже.

А как дела с приездом к нам? Кого надо обработать артогнем и атаковать, чтобы Вас отпустили. Тов. Буркова, еще кого? Жму руки.

Катуков.

№17

Юрий Александрович!

Вашу «цидулу» от 4.4–45 г. получил сегодня. Приветы, присланные Вами, передал. Читал Вашу статью о юбилее Ленина. Сильно написано. Спасибо, что и меня добрым словом помянули. Привет Вашим домашним и т. Буркову. Вторую звезду мне вчера вручил маршал Г. К. Жуков. Велел заработать третью. Будем стараться на благо нашей Родины — дадим фашистам последний пинок высокой квалификации и в ускоренном темпе. Катьше дан инструктаж — посылать Вам выписки из «Кандилопы». Но все это не то, что видишь сам. Кто этот «злодей «, не пускавший Вас к нам? Я послал т. Буркову писулю через Вас. Как он «реагирует « на это?

Сейчас 3 часа ночи, кончаю писать, много работы — мне. Сидим с мудрым Шалиным и талантливым Никитком и кое-что «мудруем «.

Жму руку.

С приветом.

Катуков. [242]

№18.

Ю. А.!

У нас опять бои. Идем на Берлин.

Сегодня 5 часов утра и началась артподготовка и продолжалась 2 ч.30 мин. Очень большой огонь.

Противник сильно сопротивляется, наши продвинулись, но не на много. Бой обещает быть упорным. Сильно бомбят, летают самолеты-снаряды.

Уже ранен Бочковский, но не знаю как. Вызвали для него самолет. Очень беспокоюсь за М. Е. . Осталось уже немного до конца, но это «немного» стоит очень многого. Нервы стали уже не выдерживать. Все кругом горит. Наша авиация летает непрерывно. Вот пока и все о первом дне боя. Впереди — Гусаковский и Темник.

У меня к вам просьба доставить письмо моим родным. У меня там не все в порядке. Отец в больнице на операции, сестра Дуся больна, боюсь как бы у нее не было туберкулеза. Я им пишу, но они от меня письма получают плохо. Я очень беспокоюсь за них. Словом, у меня кругом беспокойство — и здесь, и там. Верчусь, как белка в колесе. М. Е. сейчас на НП. Скоро поеду кормить его обедом. Пока он относительно здоров. Эти две недели держала его на диете, а вот в боях опять все нарушится.

Вот пока и все о наших делах.

Мы очень жалеем, что Вас нет с нами. Ну, будьте здоровы. Ждем писем.

Е. С.

№ 19.

Ю. А.!

Сегодня получили от Вас телеграмму. Мы деремся уже в Берлине. Начали 17.4–45 г.

Бои очень тяжелые. В среднем идем по 10 км, но бывали дни, когда брали только метры. Очень тяжело. Сейчас идут уже уличные бои. 20-я бригада уже вывесила два красных флага над зданием «фолькс-штурма «... Я не могу Вам совсем писать — очень хочу спать. Все эти дни спали только несколько часов, стала как пень.

Сами мы находимся в пригороде Берлина.. Пьем берлинскую воду и свет нам подают из Берлина. Вот куда мы добрались, об этом 1941 году мы не смели мечтать!

Наши части захватили в плен японское посольство. Они от своих союзников бежали к нам.

Сегодня о нас, наверное, будет приказ. Дрались все: Бабаджанян, Бойко, Дремов. М. Е. пустил всех. [243]

Очень много авиации. Мы все время под обстрелом артснарядов, болванок и бомб. Фашисты бомбят ночами — с II вечера и до утра. Все на ногах — работаем в подвалах, но уже скоро конец.

Очень волнуюсь за М. Е. — он все время скачет, и как его уберечь, прямо не знаю.

Пока все о наших делах. Ждем телеграммы. С приветом.

Привет от М. Е. Он очень занят.

№20.

ТЕЛЕГРАММА 30.4–45 г.

РЕНТА ЧЕРЕЗ ПОЗНАНЬ

МОСКВА, «КОМСОМОЛЬСКАЯ ПРАВДА» БУРКОВУ, ЖУКОВУ.

ТЕЛЕГРАММУ ПОЛУЧИЛ. БЛАГОДАРЮ ЗА ПОЗДРАВЛЕНИЕ. ВЕДЕМ БОИ НА УЛИЦАХ БЕРЛИНА. ДОКАНЧИВАЕМ ФАШИСТОВ. ПОЗДРАВЛЯЮ ВЕСЬ ВАШ КОЛЛЕКТИВ С МАЙСКИМИ ПРАЗДНИКАМИ

ГЕНЕРАЛ-ПОЛКОВНИК

КАТУКОВ

№21.

Юрии Александрович!

Ваши письма и телеграммы получил. Спасибо. Пишу из Берлина. Мы его доконали. Он позавидует Орлу, Севастополю и ряду других городов — так мы его обработали.

Жаль, погибли Темник и Жуков. Бочковский тяжело ранен. Гусаковский ранен и вышел из строя месяца на три. Пинский тоже ранен. Привет Буркову.

У меня сейчас сидят Гроссман и Галин. Понаехало видимо-невидимо разных активистов: Братья Тур и т. д. Все хотят кусочек хлеба с маслом, т. е. «участия во взятии Берлина».

Фотографов хоть пруд пруди. Ну ладно, хрен с ними.

Жму руку. Привет от Катьши. к

Катуков.

Глава 14.
Победа

Победа в сражениях достигается теми, кто верит в нее.

Хигинсон

1. Как мы ни ждали Победу, все же этот день пришел внезапно. Вошел Михаил Ефимович.

— Катерина, с праздником!

— С каким?

— С Днем Победы. Катерина, война кончилась!

Не верилось, что мы доживем до этого дня. Но дожили! Победили!

Воздух сказочного мая 1945 года не позабыть. Цветут сады, благоухает сирень.

1 мая 1945 года. После тяжелых и кровопролитных боев над рейхстагом развевается наше знамя, наше красное знамя Победы.

3 мая 1945 года. Радио передает сообщение о полной капитуляции Берлинского гарнизона и о взятии Берлина.

Исторический день! Великое событие!

А сколько это стоило! Миллионов человеческих молодых жизней и неисчислимого горя.

Вдруг наступила тишина.

Победа.

Победа пришла с полей сражений. Тяжело она нам досталась. Но мы не даром шли к ней четыре года.

Долог и труден был наш путь. Он пролег через тысячи разрушенных, сожженных городов, сел, деревень, через покрытые ранами сердца советских людей.

Долог и труден был наш путь к Победе. Мы шли через невиданные лишения и невзгоды, не жалея ни сил, ни самой жизни. Шли во имя торжества правого дела.

Победа ковалась не только на полях сражений, но и в беспримерных битвах за оружие, боевую технику, за металл, топливо и хлеб.

Победа ковалась с первых дней и недель войны.

Герои Брестской крепости, Ханко, Лиепаи, Могилева, Смоленщины, [245] Одессы, Севастополя, Москвы, Сталинграда, Курской дуги, Прибалтики, Белоруссии, Правобережной Украины, Кишинева ковали нашу Победу над фашистской Германией.

Сколько я видела! Пробитые пулями партийные и комсомольские билеты. Письма, написанные близким, но не отосланные. Надписи на стенах, сделанные узниками фашизма в лагерях смерти. Изуродованные снарядами стены. Истерзанную землю...

Все это теперь — достояние Истории. Все это теперь — экспонаты в многочисленных музеях.

Победа!

Радостно встречали мы ее. Радостно было на сердце, а для такого счастья были все основания.

Победа!

Целовались и плакали. Плакали и не стыдились своих слез мужчины.

Кончилось тяжелое испытание, горькое бедствие.

Стреляли в воздух!

Ликовали!

2. Первый день мира. Тишина. Весна. Счастье, мы все ходили взволнованные, счастливые.

Берлин.

Михаил Ефимович поехал по госпиталям поздравлять раненых с великим днем Победы. Вспомнили тех, кто не дожил до этого светлого дня.

Последние дни войны в Берлине были особенно тяжелы. Все знали, что Победа близка. Как не хотелось умирать! Но свой долг надо выполнить. Многих боевых друзей нет с нами.

Михаил Ефимович благодарил простых людей — солдат за Победу, благодарил их и за свои награды. Он считал, что его награды — это награды солдатские, их награды ему.

Катуков считал, что награды правительства ко многому обязывают. Награды необходимо теперь оправдывать каждым часом своей жизни. Доверие партии и правительства — самая высокая честь для человека. Орден на груди — самое святое и говорит о воинской доблести. Как и Суворов, Михаил Ефимович говорил солдатам, что его собственные ордена даны ему солдатскими подвигами. Он благодарил их за вручение ему второй золотой Звезды Героя.

Солдаты любили слушать Михаила Ефимовича, тянулись к нему. И когда, закончив беседу, мы уезжали, машина двигалась медленно. Плотная стена гвардейцев окружала нас. Не хотелось уезжать, [246] но надо было спешить к другим раненым, в другой госпиталь.

Наш хирург Е. Н. Молдованова в своих воспоминаниях о М. Е. Катукове написала: «Михаил Ефимович приехал к нам в госпиталь и всем пожал руку». Елена Николаевна пишет, что это пожатие дружеской руки Михаила Ефимовича она будет помнить всю жизнь.

3. Праздник Победы — самый большой и радостный день.

История человечества знала множество больших и малых войн. Но по масштабам и ожесточенности не было равных Второй мировой войне. 80 % населения — 61 государство было втянуто в эту войну. На планете погибло в годы войны 50 миллионов человек.

В каждой советской семье кто-то был на войне, кто-то не вернулся, и память о войне идет из поколения в поколение, уходит глубоко корнями в народ, в глубь народного сознания и хранится народом как святыня.

Такая боль, такие утраты...

4. Парад Победы.

Главная площадь страны — Красная площадь в Москве.

24 июня 1945 года — великий, исторический день — военный парад действующей армии в Москве. Парад Победы. Парад несокрушимой силы и мощи.

Командовал парадом маршал К. К. Рокоссовский, принимал парад маршал Г. К. Жуков.

На Красной площади проходили тысячи участников парада. Торжественная музыка. Шли строго, подтянуто, четко чеканя шаг. На груди каждого участника несколько орденов и медалей. Каждый из них герой. Герои обороны Москвы, Ленинграда, Одессы, Севастополя, Сталинграда, герои Курской битвы.

Это они освободили Варшаву, Прагу, Белград, Софию, Бухарест, Будапешт, Вену и вошли как победители в Берлин.

Парад был необычайно величественным. Мое сердце наполнилось гордостью за этих героев, за наш русский народ.

Но вдруг музыка затихла. Барабаны стали выбивать дробь, и колонна бойцов, которые несли знамена немецко-фашистских армий, захваченных нашими частями в бою, делает резкий поворот и бросает знамена к подножию Мавзолея.

Так наша армия, наш народ утвердил свою Победу над незваным и непрошеным врагом.

5. Я стояла на площади. Сколько мыслей пронеслось в голове!

Сердце наполнилось гордостью за всех нас, за моих товарищей, отдавших свои жизни за победу. [247] Вот проходит по площади 1-й Белорусский фронт и четвертый в строю — Михаил Ефимович Катуков.

Парад Победы! Торжественные, волнующие минуты, Гимн Советского Союза! Этот незабываемый праздник и память о нем останется на всю жизнь.

Парад окончился. Михаил Ефимович нашел меня, и мы пошли по Красной площади, но люди не давали ему пройти — поднимали Михаила Ефимовича на руки и «качали».

Устали от радости, от слез. Всех вспоминали, всех помянули. Снова как бы пережили войну, которой, казалось, никогда не будет конца. И потом все чудилось, что война была тяжелым сном.

6. После парада на Красной площади командующий 1-м Белорусским фронтом маршал Советского Союза Г. К. Жуков пригласил к себе на дачу на обед своих боевых товарищей. Были приглашены и мы.

25 июня 1945 года прием в Кремле в честь участников Парада Победы. Георгиевский зал. Белые стены раздвигают пространство зала, а свет заливает его до краев, многократно отражаясь в стенах, в сводах, простенках.

Георгиевский зал — беломраморные скульптуры, прозрачные хрустальные люстры, матовые колонны и горельефы. Сердце каждого, кто входит под высокие своды парадного зала, наполняется светлым чувством и радостью.

Размер парадного зала 61 метр, ширина 20,5 метра, высота 17,5 метра. Это высота многоэтажного дома.

Величественен этот зал — поистине зал ПОБЕДЫ.

Даже в пасмурные дни здесь светло, радостно, празднично. Весь зал в белом наряде, и есть еще только один цвет — золотой.

Каминные часы в позолоте, ковчеги, надписи на досках.

На стенах золотыми буквами вписаны имена храбрейших из храбрых, тех, кто удостоен высокой воинской награды — ордена Георгия.

Солдатский Георгий — святая награда. Орден Георгия могли получить настоящие храбрецы. Семен Буденный, Василий Чапаев были награждены этим орденом. И сейчас к знакам старых наград наш народ относится с уважением.

Сам зал — гимн в честь отважных. «Храм славы победоносного воинства».

Правительство принимало в этом зале всех участников Парада Победы. Тогда этот зал Воинской славы видел всех маршалов, командовавших фронтами, прославленных полководцев, генералов, [248] адмиралов, офицеров и солдат, освободивших Европу от фашизма.

7. Тост Генералиссимуса.

По окончании войны 24 мая 1945 года И. В. Сталин на приеме в Кремле в честь командующих войсками Красной Армии обратился к собравшимся со следующими словами:

«Товарищи!

Разрешите поднять еще один, последний тост.

Я хотел бы поднять тост за здоровье нашего Советского народа и прежде всего русского народа «. (Бурные, продолжительные аплодисменты, крики «Ура»).

Я пью прежде всего за здоровье русского народа, потому, что он является наиболее выдающейся нацией из всех наций, входящих в состав Советского Союза.

Я поднимаю тост за здоровье русского народа потому, что он заслужил в этой войне общее признание, как руководящая сила Советского Союза среди всех народов нашей страны.

Я поднимаю тост за здоровье русского народа не только потому, что он — руководящий народ, но и потому, что у него имеется ясный ум, стойкий характер и терпение.

У нашего правительства было немало ошибок, были у него моменты отчаянного положения. В 1941–1942 годах, когда наша армия отступала, покидала родные нам села и города Украины, Белоруссии, Молдавии, Ленинградской области, Прибалтики, Карело-Финской республики, покидала потому, что не было другого выхода, иной народ мог бы сказать Правительству: «Вы не оправдали наших ожиданий, уходите прочь, мы поставим другое правительство, которое заключит мир с Германией и обеспечит нам покой». Но русский народ не пошел на это, ибо верил в правильность политики своего Правительства, и пошел на жертвы, чтобы обеспечить разгром Германии. И это доверие русского народа Советскому правительству оказалось той решающей силой, которая обеспечила историческую победу над врагом человечества — над фашизмом. Спасибо ему, русскому народу, за доверие!

За здоровье русского народа!»

(Бурные, долго не смолкающие аплодисменты).

8. История не знает других примеров такого общенародного проявления мужества, каким оно было в Великой Отечественной войне. [249] Каждая нация, каждая народность внесла свой вклад в Победу над фашизмом. В ожесточенных боях пролилась кровь русских и узбеков, украинцев и белорусов, азербайджанцев, грузин, татар... Победа завоевана дорогой ценой. Ни одна из воевавших стран не понесла таких потерь, как Советский Союз. И сегодня мы склоняем головы перед светлой памятью тех, кто отдал свою жизнь за свободу и независимость Родины.

9. Прошло много лет с первого дня Победы.

И вот я снова в Берлине. Город стал новым. Теперь не заметны следы войны. Новый город, новые люди, только он разделен стеной.

Стояла у Бранденбургских ворот и смотрела на рейхстаг. Он на территории Западного Берлина. Рейхстаг неузнаваем: купол снят, развевается флаг ФРГ.

Смотрела на рейхстаг и вспоминала прошлое. Там у ворот — могила Абрама Темника. Но подойти к могиле, положить цветы нельзя: запретная зона, ходит часовой.

Трептов-парк. Евгений Вучетич изваял скульптуру: Воин-освободитель в накинутой на плече плащ-палатке держит спасенную им девочку, которая доверчиво прижимается к нему, в другой руке у воина меч, которым он разрубил черную свастику-паука.

Весь ансамбль Трептов-парка — скорбная память миллионам погибших борцов против фашизма.

Миллионы жизней отданы за Победу. Если сложить по минуте за каждую жизнь, они составят 38 лет скорбного молчания.

10. У городов, как и у людей, своя жизнь, своя судьба.

Рядом со мной немецкие товарищи: Фридель и Эльфриде Пильц, Карин Ротер, Ингебор и Георг Веркмайстер, Гизелла и Рольф Штраатман, Ганс и Криста Вайске — мои новые друзья.

Они строят новую жизнь.

Многое изменилось в Европе. Но мы и сейчас живем в мире тревог и забот.

Глава 15.
Первые гвардейцы

Все предается забвенью — остаются только дело Героя и речь мудреца.

Державин

Доблестью всех превзойти и всегда для других быть примером.

Гомер («Напутствие Гипполоха сыну»)

I. Советская гвардия возникла в первые, наиболее тяжелые месяцы Великой Отечественной войны.

Под Смоленском и особенно под Москвой прославились своими героическими действиями многие воинские части. За исключительное мужество, стойкость и отвагу они первыми в 1941 году приказом Народного Комиссара были преобразованы в гвардейские части.

21 мая 1942 года для гвардейских частей были учреждены гвардейские знамена с портретом В. И. Ленина на лицевой стороне полотнища, гвардейское звание для военнослужащих и нагрудный знак «Гвардия».

Право называться гвардейскими заслужили 2 общевойсковых и 6 танковых армий, 39 стрелковых, 7 кавалерийских, 12 танковых, 9 механизированных и 13 авиационных корпусов, 128 стрелковых, 17 кавалерийских, 47 авиационных, 6 артиллерийских, 6 зенитно-артиллерийских дивизий и 7 дивизий реактивной артиллерии, 15 стрелковых, 8 воздушно-десантных, 42 мотострелковых, 3 самоходно-артиллерийских, 76 артиллерийских, 1 минометная бригады, 39 бригад реактивной артиллерии, 6 инженерных, 1 железнодорожная бригада и большое количество отдельных частей. [251] В Военно-морском флоте стали гвардейскими 17 дивизий, бригад, дивизионов, кораблей и также ряд отдельных частей.

Как много говорят эти цифры!

Главное, отличительное свойство русских — «русское долготерпение, энергия, смекалка острого ума и предприимчивость пионеров». Но все это задавлено в нас сверху и хранится до поры до времени под спудом. Но вот пора наступила. Великая Отечественная война. В такой тяжелой для нашего народа ситуации и проявились черты русского характера. Беда сплотила людей. Они во имя жизни совершали подвиги.

Танкисты-гвардейцы давали клятву верности Родине: «Мы заверяем партию, правительство: если понадобится, мы встанем на защиту нашей любимой Родины, будем достойны героической славы наших отцов, дедов».

2. Гвардейцы — пример потомкам. Когда человечество испытывает восхищение перед чем-нибудь, оно стремится выразить его, дать ему имя, увековечить — в живописи, скульптуре, наименовании улиц, городов и т. п.

Легендарное Бородино. Люди умирали, но не покидали своих мест. Мы оказались достойными их подвигов и героизма. Наши советские люди тоже проявляли чудеса героизма и стойкости.

Первые гвардейцы.

Первый гвардеец-танкист, танкист № 1 — МИХАИЛ ЕФИМОВИЧ КАТУКОВ.

«Первые» — слово ответственное, и не только порядковым номером. Слово «первые» почетно, но оно накладывает обязательства на каждого и на всех.

Здесь, под Москвой, в период боев с фашизмом и родилась Первая танковая гвардия.

На полях Подмосковья было нанесено крупнейшее поражение фашистам. Михаил Ефимович Катуков применил законы Суворова — побеждать не числом, а умением, быстротой и натиском.

Катуков выступал перед танкистами, и речь его была яркая, образная. Он говорил танкистам, что на них возложена почетная задача и что своими делами они должны оправдать доверие народа. Он говорил о чувстве ответственности и был сам глубоко убежден, что его боевые товарищи выполнят свой святой долг. Он говорил, что судят об успехе не по словам и обещаниям, а по конкретным делам. И действительно разрыва между делом и словом у танкистов Катукова не было.

Слово было дано, и оно было исполнено. [252]

Там, где стояли гвардейцы-катуковцы, враг не мог их одолеть.

3. Надо всех вспомнить поименно. Историю можно познавать через деятельность, стремления людей. Но рассказать о людях, дела которых заслуживают внимания и оценки потомков, не просто.

Наш первый Герой Советского Союза — ИВАН ТИМОФЕЕ-ВИЧЛЮБУШКИН.

Родился в Тамбовской области, в бедной крестьянской семье. В 1930 году его родители вступили в колхоз. До армии Иван работал трактористом. Мечтал украшать землю, сажать цветы.

Шел 1941 год. Часть, где служил И. Любушкин, прибыла на переформирование. Любушкина долго не направляли на фронт. Он заявил командиру, что не может больше ждать: «У меня три брата на фронте, а я сижу в тылу». Его просьбу уважили и зачислили башенным стрелком в танковую часть.

За бои под Мценском Иван Любушкин награжден первой звездой Героя Советского Союза. Это звание ему присвоено 10 октября 1941 года.

В первом же бою под Орлом, в районе села «Первый Воин» Иван Любушкин отличился.

На рассвете 6 октября 1941 года до 100 танков противника шли на бригаду. Бой длился без перерыва 12 часов. Иван Любушкин только в одном этом бою уничтожил 11 танков и много другой военной техники. Старший сержант был великолепным стрелком, точность его выстрелов поражала всех. И когда ему вручали награду Героя, он взволнованно сказал: «Почему мне одному? Ведь все воевали хорошо! Какой я совершил подвиг? Что же тут особенного? Все должны так воевать. Технику надо знать в совершенстве, чувствовать свою машину, держать ее в порядке, и она не подведет».

Вот он выходит из строя, чеканя шаг, — Иван Любушкин, наш первый воин битвы за Москву.

Весь его облик, его манера держаться сразу же убеждают, что он не будет тратить времени по пустякам. В каждом его слове — собственный, добытый им опыт.

Гвардейцы получали много посылок от тружеников тыла. На одной из них было написано: «Вручить самому храброму танкисту бригады Катукова».

«Это для Любушкина», — сказал начальник политотдела Иван Григорьевич Деревянкин.

В перерыве между боями звучит песня, частушка. В танце красивые лица и такое искреннее веселье, как будто бы и нет войны. И первым здесь тоже Иван Любушкин. Им можно только любоваться, [253] так он красив.

Но до Победы Иван Любушкин не дожил. Погиб на Воронежской земле.

4. ДМИТРИИ ФЕДОРОВИЧ ЛАВРИНЕНКО.

Родился в 1914 году в станице Бесстрашная Краснодарского края. Его отец был партизаном и погиб в гражданскую войну. Мать одна поднимала семью. Было тяжело.

Дмитрий Федорович в армии с 1934 года, кандидат ВКП/б/. В бригаду пришел обстрелянным командиром, имевшим уже опыт ведения боя с противником.

Дмитрий Федорович — истинно народный герой. Смелый, храбрый. Неистово ненавидел врага и беззаветно любил свою Родину. Дмитрий Федорович прожил всего 27 лет. Участвовал в 28 танковых сражениях. Шел от границы и до момента своей гибели, 19 декабря 1941 года, в Подмосковье, уничтожил 52 танка противника. Во всех войнах, которые были на земле, никто не совершил такого подвига.

Поистине станица Бесстрашная рождала бесстрашных героев. Дмитрий Федорович беспрерывно находился в боях. В период сражений под Орлом, Мценском и на Волоколамском направлении экипаж Лавриненко уничтожил 37 танков и много другой техники. 5 декабря 1941 года был представлен к званию Героя Советского Союза.

Экипаж Лавриненко постоянно посылали в разведку, в глубокий тыл противника. В боях Дмитрий Федорович проявлял инициативу, смелость и находчивость и непрестанно наносил врагу сокрушительные удары. Свой последний, 52-й танк Дмитрий Федорович уничтожил за несколько часов до своей гибели. Он погиб у дер. Горюны, на Волоколамском шоссе. Трижды горел в машине, много раз попадал в труднейшие положения, всегда выходил победителем в неравной схватке с врагом... И вот погиб.

Высшее командование не поверило, что один экипаж может уничтожить 37 танков, и представило Дмитрия Федоровича Лавриненко к награждению орденом Ленина (приказ Командования Западного фронта за № 0437 от 22.ХП.41 г. ). Нои эту награду Д. Ф. Лавриненко не получил, так как погиб 19 декабря. А к моменту гибели он уничтожил еще 15 танков. 52 вражеских танка на счету Дмитрия Лавриненко. Разве это не подвиг Героя?

Много раз ветераны ставили перед правительством вопрос об исправлении несправедливости, допущенной по отношению к верному сыну Родины Дмитрию Федоровичу Лавриненко, ходатайствовали о посмертном награждении его званием Героя Советского [254] Союза, но всегда получали отказ. Не последнюю роль в этом деле сыграл И. И. Гусаковский, который в то время был Начальником Главного Управления кадров МО СССР. Это он отказывал ветеранам в их просьбе. Причиной отказа было то, что родственники Лавриненко, якобы, будут требовать себе привилегий. А родственников-то у Дмитрия — одна мать, которая умерла в доме для престарелых. Очень странное поведение однополчанина И. И. Русаковского, прекрасно знающего всю правду о подвигах Героя Дмитрия Федоровича Лавриненко.

Смерть Д. Ф. Лавриненко потрясла всех гвардейцев. Ведь он был символом бригады. Думалось, что Лавриненко не может погибнуть — так он был неуязвим, всегда выходил победителем во всех боях с противником. Гвардейцы говорили, что они отомстят за смерть Лавриненко, и слово свое сдержали.

Дмитрий Федорович Лавриненко останется навечно в памяти народа как Герой. Никогда он не будет забыт. О нем сложены стихи, поэмы, песни. Ветераны, оставшиеся в живых всегда рассказывают молодому поколению о жизни и подвигах Дмитрия Лавриненко. Светлая память о нем переживет неверующих, которые отказали ему в заслуженных почестях.

В мае 1987 года на Кубани земляки собрали пожертвования на памятник и торжественно его открыли.

И вот долгожданное:

«Указом Президента Союза Советских Социалистических Республик от 5-го мая 1990 года за мужество, героизм, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов, присвоить звание ГЕРОЯ СОВЕТСКОГО СОЮЗА (посмертно)

ЛАВРИНЕНКО Дмитрию Федоровичу — старшему лейтенанту».

Свершилось чудо! Справедливость в отношении верного сына Дмитрия Федоровича ЛАВРИНЕНКО восстановлена.

Есть все-таки правда на свете!

5. В каждом бою рождались новые герои.

АЛЕКСАНДР ФЕДОРОВИЧ БУРДА.

Родился в 1911 году в семье донецкого шахтера. Его отец, так же, как и отец ЛАВРИНЕНКО Д. Ф., погиб в гражданской войне.

Большая семья. Александр — старший. Помогал матери растить своих сестер и братьев. Вначале был пастухом, затем выучился на электромонтера, позже стал шахтером. В 1932 году призван в армию, в танковую часть. Прошел путь от механика — водителя танка до командира роты. [255]

В короткий срок досконально изучил и освоил танковое дело. Его мастерство и успехи отмечены приказом командующего округом. А.Бурда был награжден значком «Отличник РККА».

Война застала А. Ф. Бурду у нашей западной границы. Он уже командовал подразделением и в первые же дни войны получил боевое крещение.

В бригаду Александр Федорович пришел командиром роты. Александр Федорович во всем был основательным человеком. Его военный талант рос в битвах с врагом. В боях А. Ф. Бурда проявлял исключительную храбрость: подпускал танки врага на короткие дистанции и расстреливал их в упор прямой наводкой.

В свободное от боев время был он весельчак, танцор, песенник. Его любили все.

В наступательной операции при вводе армии в прорыв в районе Грузька в направлении Бердичев-Казатин-Винница А. Ф. Бурда уже командовал бригадой. С 23 декабря 1943 года по 25 января 1944 года шли тяжелые, кровопролитные бои, и здесь А. Ф. Бурда проявил мужество, отвагу и умение руководить боем в сложной обстановке. За это время бригада прошла 200 километров, освободила ряд населенных пунктов, уничтожила немецких солдат и офицеров — 2060, танков — 43, из них 14 «Тигров», орудий разного калибра — более 126, самоходных орудий «Фердинанд» — 9, складов с боеприпасами и другим имуществом — 5 .

Инициатива в боевой обстановке — необходимое качество командира. Тут многое зависит от опыта, знаний руководителя. Моменты боя нелегко сразу понять, охватить, разгадать. Вот тут-то и проявлялся талант Бурды.

Он находчив, энергичен. Самое сложное задание может разрешить, выполнить и выйдет победителем из любой ситуации.

25 января 1944 года противник 12 танками «Тигр» вышел на КП бригады. Создалась угроза уничтожения штаба бригады и захвата ценных документов. В распоряжении Александра Федоровича был только один танк, и Бурда вступил в единоборство с 12 танками противника. Огнем своего танка Александр Федорович вывел из строя две вражеские машины. За время боя штаб бригады успел выйти из-под огня и ценные документы были спасены. В танк Бурды прямым попаданием влетело несколько болванок. Осколком, отлетевшим от брони внутри танка, Бурда был ранен в живот. Его танк удалось вывести из-под огня фашистов, но Александр Федорович погиб.

Он прошел тяжелый путь войны: от границы, бои под Орлом и Мценском, на Волоколамском шоссе, Калининский фронт, Воронежская [256] земля... Но не дожил до победы.

За подвиг и мужество указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 апреля 1945 года Александру Федоровичу Бурде присвоено (посмертно) звание Героя Советского Союза. Александр Федорович похоронен у местечка Ружин, и там ему поставлен памятник.

Родина чтит и помнит своего героя. Именем отважного перво-гвардейца-танкиста назван один из районных центров Советской Украины. Слава о нем жива и всегда будет жить в памяти народной.

6. ВЛАДИМИР МИХАИЛОВИЧ ГОРЕЛОВ.

Родился в 1899 году в г. Ишиме Омской области. В армии с 1928 года, кадровый военный, с 22 июня 1941 года — на фронте.

Володя Горелов — огромного роста, хорошо сложен, светловолосый. Серые лучистые глаза его глядят хитровато и с юмором. Все было крупно и прочно в нем — кремень, а не человек. Трудно представить, что этот огромный, волевой человек был так застенчив. Но Володя обладал неимоверной храбростью. Казалось, он ничего не боится, все ему нипочем. В бой с противником шел как на выполнение самого священного долга.

Познакомилась я с Владимиром Михайловичем уже на воронежской земле, и крепкая дружба связала нас.

После ухода Михаила Ефимовича на корпус командиром бригады был назначен полковник Н. Д. Чухин, бывший ранее начальником штаба бригады. Это был очень хороший командир и человек, но он заболел и в бригаду не вернулся. На должность командира был назначен В. М. Горелов.

Встречая Владимира Михайловича, я часто замечала, что он грустный, чувствовалось, что его что-то гнетет. На мой вопрос: «Как идут дела?» — отвечал: «Нормально...»

В перерыве между боями был у нас праздник — вручение правительственных наград гвардейцам. Праздник прошел оживленно, несмотря на суровую обстановку, все радовались и веселились, но Володя, в отличие от всех, казался совершенно безучастным. Мы разговорились, подружились, и я узнала, что Володя до самозабвения любил свою жену и дочку, но счастья не получилось — его жена полюбила другого и ушла. Долго переживал он свое горе, стал нелюдимым, и его считали женоненавистником. Так и вижу его: огромного, казалось, неуклюжего и почти по-детски беспомощного... Но время лечит. Жизнь продолжалась и на войне.

После боев на Курской дуге нас вывели во второй эшелон. Был небольшой отдых от боев. В одной из деревень, освобожденных нами, дислоцировалась 1 гв. ТБр. В эту деревню приехала только [257] что закончившая институт Агнесса Федоровна Артемьева, санэпидемиолог. Нужно было проверять освобожденную от врага местность, колодцы. Володя познакомился с Агнессой, и они полюбили друг друга. Необходимо было зачислить Агнессу в нашу часть. Член Военного Совета Н. К. Попель вначале возражал, не хотел дать своего согласия на зачисление Агнии Федоровны в нашу часть, но я сумела убедить Михаила Ефимовича, что это необходимо сделать, что решается судьба Володи и Агнессы. И ее зачислили в медсанвзвод бригады врачом.

Агнесса была добрым врачом, руки ее не гнушались никакой работы. Владимиру Михайловичу Горелову она стала верным другом и помощницей. Какая это была красивая пара! Все мы радовались их счастью. Агнесса — стройная, миловидная, хорошо воспитанная девушка. До встречи с Володей много пережила. С раннего детства — сирота, жила со строгой мачехой. Училась в институте и жила только на свою стипендию.

Все мы были рады, что Володя нашел свою судьбу и два хороших человека счастливы. Они прекрасно дополняли друг друга.

Но счастье их было недолгим: в августе 1944 года Владимир Михайлович Горелов трагически погиб.

Бригада под командованием В. М. Горелова была ядром гвардии и совершала чудеса. Михаил Ефимович Катуков все самые сложные и трудные задачи ставил перед бригадой Горелова. Так было и на Курской дуге. К нам в штаб приехал командующий 5-й Армии Иван Михайлович Чистяков. Противник потеснил его войска, нужна была помощь. Михаил Ефимович развернул карту, уточнил местоположение противника и вызвал к телефону командира 1-й гв. ТБр. В. М. Горелова:

— Володя, видишь на карте эту деревню? Срочно выходи сюда. Садись «ежом», занимай оборону, не пускай врага. Продержись несколько часов, но не пропусти. Через несколько часов пришлю помощь.

И Горелов со своими гвардейцами вступил в бой. Враг был очень силен, но танкисты стойко держались. Они не подвели своего командира, и положение было выправлено.

Мы шли с боями все вперед и вперед. И вдруг. .. тяжелая весть: погиб Володя Горелов. Погиб от руки своих же! Нелепо, но факт. В это было невозможно поверить, невозможно представить!

Вот как это произошло. Мы захватили огромные трофеи в районе г. Казатина, и шедшие за нами части пехоты не всегда по-государственному относились к захваченному добру — пили, жгли, разбивали, [258] разоряли добро. Михаил Ефимович, узнав об этом, поручил В. М. Горелову навести порядок: выставить охранение и прекратить разграбление. Когда Владимир Михайлович призвал к порядку распоясавшихся, один из них не пожелал подчиниться требованию командира и в упор застрелил его. Смерть Володи была мгновенной.

Вот так нелепо оборвалась жизнь этого прекрасного человека и командира. Так погиб Герой Советского Союза В. М. Горелов (это звание было присвоено ему 26 апреля 1944 года). Его смерть была большим ударом для всех нас, знавших его.

Солдаты молча рыли могилу, готовясь похоронить Володю.

— Отомстим за смерть нашего командира, нашего боевого товарища, еще теснее сплотим наши ряды, — сказал зам.начальника политотдела А. Жуков.

Мне все не верилось, что нет с нами Володи, такого сильного, большого, красивого, что мы никогда больше не услышим его голоса, не увидим его улыбки. Я видела много смертей на фронте. Но гибель Володи Горелова особенно потрясла меня, надолго выбила из нормального состояния.

Агнесса очень тяжело переживала гибель Володи, ничего не слышала, не видела, билась в слезах.

Мыс Михаилом Ефимовичем не могли покинуть ее в таком горе. Она переехала к нам, и стало у Михаила Ефимовича две «жены», как говорили наши недруги (такие и тогда были). Она стала работать в санчасти штаба армии, а жить с нами. В дни затишья мы встречались.

Война продолжалась, и мы шли вперед и вперед. Чтобы закончить свое воспоминание о Володе Горелове и Агнессе, скажу последнее: она прошла боевой путь с нами до Берлина. Уже после Победы у другого нашего командира бригады Н. В. Моргунова погибла в автомобильной катастрофе жена, и он остался с маленькой пятилетней дочкой. Выехал после похорон на Родину в отпуск, но свой семейный вопрос так и не решил. Вернулся в часть и приступил к работе. Несколько позже приехал к своему командующему — М. Е. Катукову и попросил его быть сватом — просить Агнессу выйти за него замуж. Мы посоветовали Агнессе принять предложение Н. В. Моргунова. Она сама была сиротой и хорошо знала, как тяжело девочке без мамы. Агнесса оказалась хорошей матерью и женой. Родила сына. Вырастила детей и прошла с Николаем Васильевичем нелегкий путь жены командира. Последние годы Моргуновы жили в Ленинграде. В 1980 году Н. В. Моргунов умер. Я переписываюсь с Агнессой, видимся редко. Жизнь разметала нас в разные стороны, но дружба — и память о тех годах осталась с нами...

7. ПАВЕЛ ГРИГОРЬЕВИЧ ДЫНЕР.

Помощник по технической части 4-й танковой бригады. Родился в 1902 г. в г. Киеве. Окончил Политехнический институт. До войны работал на заводе «Ленинская кузница». В составе бригады — с первых дней ее формирования. В 1941 году назначен на должность помощника командира по технической части 4-й ТБр. Войну закончил в звании генерал-майора.

Внешний вид его был необычный: невысокого роста, плотный, ладно скроенный, умное с очень выразительными глазами лицо, но ни одного волоса на голове. Всегда подтянут, аккуратен, начищенные до блеска сапоги — и это в условиях войны! Покоряли его прекрасные манеры — воспитанность, вежливость. Его доклады командующему были лаконичными и четкими. В руках маленькая записная книжечка, и он коротко докладывает свои соображения о состоянии парка. Очень умен и в области своего дела — специалист, каких в то время редко можно было найти. Для командующего он был находкой. Был Павел Григорьевич немногословен. Слово и дело у него никогда не расходились.

П. Г. Дынер умело и тактично руководил своими подчиненными, всегда знал возможности своего отдела и обязательства выполнял в срок. Взаимоотношения с командующим, начальником штаба были исключительно теплые, дружеские и деловые.

Павел Григорьевич был великолепный организатор, и его отдел работал по-гвардейски. Он — сама оперативность и распорядительность, его подчиненные работают так, что под артобстрелом, под носом у противника уводят в наш тыл танки, пушки, машины. Ничего не оставляли на поле боя врагу. Ремонтировали технику недалеко от места боя и снова вводили в бой. Заслуги П. Г. Дынера и его ремонтников очень велики. Под Мценском Дынер вывел по мосту всю технику за реку и сразу же начал ее ремонт и восстановление.

Павел Григорьевич Дынер был прирожденным командиром.

Михаил Ефимович очень уважал Павла Григорьевича, и их деловое содружество переросло в дружбу, которая связала их на всю жизнь.

Бывало, не хватает запчастей и надо найти выход. Павел Григорьевич всегда примет смелое и точное решение. Здесь проявлялись его знания и творчество. Как специалист он был незаменим — образованный, деятельный, живой, тонкого ума. Видеть Павла Григорьевича, общаться с ним было большой радостью и для меня. [260] После окончания войны П. Г. Дынер ушел в отставку и уехал в Одессу. В 1983 году Павел Григорьевич умер, похоронен на Таировском кладбище в Одессе.

8. ИВАН НИКИФОРОВИЧ БОЙКО.

Родился в 1910 году в с. Жорнище Ильинецкого района Винницкой области в семье крестьянина. Украинец. Член КПСС с 1940 года. В Советской Армии с 1930 года. Кадровый военный. Участвовал в боях на Халхин-Голе. В годы Великой Отечественной войны командовал танковым полком, бригадой, был заместителем командира корпуса.

И. Н. Бойко — коренастый шатен невысокого роста, живой, подвижный, с хитринкой в глазах. Начал служить с М. Е. Катуковым в 4-й танковой бригаде командиром взвода. Михаил Ефимович ставил Ивану Никифоровичу, как и А. Ф. Бурде, одинаковые задачи, как бы предлагая им соревноваться. Это очень помогало в выполнении боевых заданий.

И. Н. Бойко был очень умным и храбрым командиром. Особенно отличился в боях под Курском, Киевом, при освобождении г. Казатина, при форсировании Днестра, Прута, в боях на Сандомирском плацдарме. В январе 1944 года ему присвоено звание Героя Советского Союза, а уже в апреле 1944 года он награжден второй золотой Звездой Героя. В родном селе И. Н. Бойко — Жорнище, на Винничине, ему установлен бронзовый бюст.

В ночь с 27 на 28 декабря 1943 года И. Н. Бойко получил боевой приказ — овладеть г. Казатином — крупным узлом сопротивления противника, железнодорожным узлом и важным пунктом в тактическом отношении. Иван Никифорович имел звание подполковника, командовал полком. Совершил 35-километровый марш по тылам противника от села Вчерайше до Казатина. Действуя с хода, смело и решительно, внезапно для противника 28 декабря 1943 года в 9.00 ворвался в город. Фашисты, несмотря на численное превосходство, в панике бежали, оставив технику и склады. Были захвачены в качестве трофеев 1560 автомашин с военным грузом, 100 мотоциклов, 5 железнодорожных эшелонов с военным грузом, 100 орудий разного калибра, 300 лошадей, 4 склада с продовольствием, 5 складов с разным военным имуществом. Уничтожено до 1200 солдат и офицеров, 20 танков, 2 паровоза, железнодорожный эшелон, бронепоезд, 2 артбатареи, 1500 немцев взято в плен.

С 9.00 28 декабря до 20.00 29-го полк И. Н. Бойко отбивал многочисленные атаки противника и удерживал западную окраину города [261] до подхода наших стрелковых частей и артиллерии. Сам Иван Никифорович несколько раз ходил в атаку на своем танке и первым ворвался в город. Волевой командир, И. Н. Бойко проявил решительность, мужество, настойчивость и умение. Его полк выполнил боевой приказ командующего с малой потерей в технике и людях.

И. Н. Бойко дожил до дня Победы, вошел в Берлин. После войны проживал в Киеве, умер в 1980 году.

9. ВОЛЬДЕМАР СЕРГЕЕВИЧ ШАЛАНДИН.

Родился 19 декабря 1924 года, в Ташкенте в семье офицера Красной Армии. Русский. В начале Великой Отечественной войны окончил с отличием танковое училище и в 1942 году с боевой машиной Т-34 был направлен на фронт.

Проявил отвагу и мужество в боях на знаменитой Курской дуге. 6 июля 1943 года гвардии лейтенант В. С. Шаландин и его боевые товарищи выполняли приказ командования — не пропустить крупные силы противника к дер. Яковлево, у шоссе. В течение 10 часов Шаландин и его экипаж вели неравный бой с противником. Непрерывная бомбардировка с воздуха, артиллерийский огонь. Было уничтожено два танка «Тигр», один средний танк, три ПТО и до 40 гитлеровцев. Бой был неравным, но Вольдемар проявил исключительную находчивость: выводил свою машину на бугор, давал три-четыре выстрела и откатывался назад. Несколько раз враг перегруппировывал свои порядки, но не смог победить отважного танкиста — путь к высоте у дер. Яковлево был накрепко закрыт, ни один «Тигр» не смог прорваться. Но в неравном бою отважный танкист Вольдемар Сергеевич Шаландин сгорел вместе со своим танком на том месте, где ему было приказано держать оборону.

За геройство, отвагу и мастерство, проявленные в боях, ему посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. У дер. Яковлево В. С. Шаландину поставлен памятник...

10. ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ ПОДГОРБУНСКИИ, ст. лейтенант.

Его отца — учителя — в 1918 году расстреляли белогвардейцы в г. Балаганске на Ангаре. Володя вместе с матерью два года находился при партизанском отряде. Через некоторое время мать вышла замуж и вместе с мужем уехала в Москву, а сына Володю отдала на воспитание дяде, который проживал в г. Чите.

Грянула война, и в августе 1941 года Володю призвали в армию, там приняли его в комсомол, потом в партию. Через год ему присвоили звание младшего политрука, затем лейтенанта. В декабре 1942 года Володя был назначен командиром роты по политической [262] части. В разведку попросился сам, и вскоре был назначен командиром взвода разведки. Володя — весельчак, озорник, но он и Герой. Герой по велению внутренней, непоказной нравственности.

Великое испытание рождает подвиг. В беззаветности служения Родине, готовности первым шагнуть навстречу смертельному риску не было равных В. Подгорбунскому.

Владимир Подгорбунский вызывает у меня чувство восхищения и уважения, и все мы склоняем свои головы перед его беспримерной храбростью.

Отвага, дерзость, смелость — вот его основные черты. Главное для него — сведения о противнике и фактор времени. В самые опасные места посылал М. Е. Катуков Владимира Подгорбунского и свою 1-ю гв.ТБр.

Это было боевое ядро армии.

— Гвардейцы, богатыри земли русской! Отыщите мне Подгорбунского. Где он? — говорил в трудную минуту Михаил Ефимович. Подгорбунского быстро находили, и командующий ставил ему сложную задачу. Не было случая, чтобы Владимир не выполнил задания. Он — передовой дозор разведчиков бригады, В бригаде его прозвали «Гений разведки», и это не было красивым словом.

12 января 1944 года Владимиру Николаевичу Подгорбунскому присвоено высокое звание Героя Советского Союза. Но до Победы Володя не дожил, погиб смертью храбрых.

11. ИВАН ГРИГОРЬЕВИЧ ДЕРЕВЯНКИН.

До начала Великой Отечественной войны находился на партийной работе в Обкоме ВКП/б/ г. Горького. В первые же дни войны формирования 4-й танковой он был назначен начальником политотдела. Невысокого роста, широкоплечий, темноволосый, серые с голубым глаза и милая добрая улыбка. Он так улыбался, что с первого знакомства располагал к себе и хотелось довериться ему во всем. Он все понимал. Ивана Григорьевича в бригаде любили и уважали. Все его распоряжения и просьбы неукоснительно выполнялись. Он был справедливый, решительный, сильный человек.

Я познакомилась с Иваном Григорьевичем в конце октября 1941 года на Волоколамском направлении в селе Спас-Вилки — Спас-Ножики, когда приехала в часть Михаила Ефимовича сделать радиопередачу о танкистах М. Е. Катукова (я работала в редакции «Говорит Западный фронт» — филиал редакции «Последние Известия» Всесоюзного Радиокомитета при СНК СССР). Иван Григорьевич тепло принял нас. Он предложил остаться в бригаде, сказал, что мой перевод и оформление в бригаду берет на себя. Мне и самой хотелось [263] быть ближе к фронту, к передовой, и я согласилась. Отсюда и начался мой боевой путь от Москвы до Берлина.

И. Г. Деревянкин дошел до Берлина. Последние годы он жил в Москве. Изредка мы встречались, вспоминали прошлое. В 1970 году он умер...

Воспоминания о нем всегда наполняют мое сердце нежностью.

Очень светлый, хороший был человек.

12. АЛЕКСАНДР ФЕДОРОВИЧ КОНДРАТЕНКО.

Родился на Украине в 1912 г. в семье шахтера.

Среднего роста блондин с серыми глазами. Очень живой, подвижный, энергичный. Храбрый, находчивый. Обладал природным умом. В бригаде с первых дней. До войны служил шофером у М. Е. Катукова в 20-й танковой дивизии. Водил машину М-1. М. Е. Катуков и А. Е. Кондратенко проехали на этой машине от границы до Берлина. И после окончания войны машина М-1 была на ходу — ее передали в другую часть, и она еще долго «служила». А. Ф. Кондратенко был шофером высшего класса. По знанию техники вождения машины не имел себе равных в бригаде. Был великий труженик и имел «золотые» руки. Все мог, все умел. Позже, когда у Михаила Ефимовича погиб адъютант, он зачислил на эту должность Сашу Кондратенко, присвоив ему звание младшего лейтенанта. А шофером у Михаила Ефимовича стал Вася Дорожкин, тоже мастер самого высокого класса и огромных способностей. Вместе с этими ребятами мы прошли тяжелый путь войны, дошли до Берлина, дожили до Победы. Остались живы, и наша дружба продолжается и по сей день, а те тяжелые годы не забудутся никогда.

Саша Кондратенко необычайно честен, скромен, правдив. Все поручения Михаила Ефимовича выполнял исключительно добросовестно. При получении награды сначала говорил по форме: «Служу Советскому Союзу!», а потом смущенно добавлял: «Благодарю от всего сердца, но вообще-то по совести, может быть, и не заслужил?» Но он честно заслужил все свои награды. Много, много раз Саша своей находчивостью спасал Михаила Ефимовича от возможной смерти. Помню: осенние непролазные дороги, но Саша, как всегда, на высоте, машина его всегда в порядке, и он доставляет Михаила Ефимовича вовремя. За всю войну он ни разу не подвел своего командующего, и Михаил Ефимович очень уважал и любил своего шофера.

Мы встречались с Сашей Кондратенко после войны и потом, когда Михаил Ефимович ушел из жизни... Радость и слезы — так [264] бывает всегда, когда после долгой разлуки встречаются настоящие друзья, связанные тяжелыми годами военных испытаний.

После демобилизации Саша женился, родилось двое детей. Теперь дети выросли, имеют высшее образование. В начале мирной жизни Саша работал шахтером, затем начальником гаража при Управлении шахт в г. Свердловске, в Ворошиловоградской области. Вырастил сад, урожай из которого иногда присылает нам.

Переписываемся. Изредка Саша наезжает к нам.

13. АННА МАЛЮГА, наша официантка.

Она попала к нам из разоренного села Смольки — Калининский фронт. Аня родом из Белоруссии, была эвакуирована в Калининскую область в деревню. После того как село было освобождено нами, Аня осталась в бригаде. Очень маленькая, изящная, ножки и ручки — коротулечки, но ловкости ее можно было позавидовать. Все делала быстро и все успевала. Мы звали ее «Аня-невеличка», «малюточка», а Михаил Ефимович называл ее «наша гвардии Анюта».

Аня молниеносно управлялась со своим несложным хозяйством. Всех кормила, поила. Был у нас огромный самовар — больше Ани. Он все время кипел, а это в условиях боя не такое уж простое дело.

Характер у Ани спокойный, терпеливый, была она услужлива и всегда улыбалась. Мы все очень любили «нашу гвардии Анюту» и не переставали удивляться: откуда у такой маленькой, почти девочки, такая выносливость? Тяготы войны, неудобства, которые для женщины всегда тяжелы, несла она стойко и мужественно. Никогда не жаловалась и всегда напевала песни на своем белорусском языке. Голос у нее был небольшой, но очень приятный. От Ани исходило тепло и радость.

Аня погибла при бомбежке. Не дожила до Победы. Но навсегда остался рядом со мной этот мужественный маленький солдат. ..

14. ПАВЕЛ АНДРЕЕВИЧ ЗАСКАЛЬКО.

Командир роты КВ 1-й гв. ТБр. Среднего роста, красивый. Глаза — огни. Смелость и энергия. Пришел в 4-ю танковую бригаду обстрелянным кадровым командиром. Просил комиссию, которая отбирала командиров в экипажи, зачислить его в бригаду хотя бы стрелком, радистом — так сильно было желание бить непрошенного врага.

Павел Андреевич получил танк и в боях под Миенском проявил исключительную храбрость и отвагу, бил врага, не жалея своей жизни. Оправдал доверие комиссии и за бои под Мценском был награжден орденом Красного Знамени. Воевал в составе бригады [265] храбро, мужественно. Четыре раза был тяжело ранен, но всегда «досрочно», не излечившись до конца, возвращался в бригаду и продолжал свой боевой путь. Командир танка, взвода, роты, батальона, полка, П. А. Заскалько дошел до Берлина. После войны окончил Бронетанковую академию и был назначен командиром 1 гв. ТБр., где и начинал в далеком 41-м свой боевой путь.

Ушел в отставку в звании гвардии полковника, поселился в Воронеже. Вел огромную работу среди молодежи, воспитывал ее в духе любви и преданности к Родине. Павел Андреевич — талантливый оратор, и слушать его было удовольствием. Наша с ним дружба продолжалась до конца его жизни. Павел Андреевич умер в Воронеже 23 февраля 1987 года, вдень празднования годовщины Советской Армии.

15. ПЕТР МОЛЧАНОВ.

Офицер. Уроженец Украины. В бригаде — с первых дней ее формирования. Получил от комиссии танк за №10, но дал слово воевать, как танк номер один. И слово свое Петр Молчанов сдержал: за три дня боев — с 3 по 5 октября он своим метким огнем уничтожил 11 танков противника, 13 орудий ПТО, пулеметных гнезд, много минометов и до роты пехоты. За эти бои и подвиги был награжден орденом Красного Знамени. Не дожил Петр Молчанов до Победы, погиб на огненной дуге (Курск — Орел — Белгород).

16. АЛЕКСАНДР СТЕПАНОВИЧ ЗАГУДАЕВ — комиссар батальона 1-й гв.ТБр.

Родился в 1908 году в поселке завода «Сибфарфор» Усольского района Иркутской области. Комсомолец с 1927 года, член КПСС — с 1938. В армии с 1929 года. В первые же дни Великой Отечественной войны ушел на фронт. В нашей танковой бригаде — с начала ее формирования военкомом 1-го танкового батальона бригады. Выбыл из бригады по тяжелому ранению. За свои подвиги на войне награжден двумя орденами Ленина, двумя орденами Красного Знамени, орденом Отечественной войны II степени, семью медалями. Демобилизовался в 1955 году. Сейчас живет в Москве.

Александр Степанович рассказывает молодому поколению о боевых делах своих товарищей. Судьба свела и сдружила его с тремя неразлучными танкистами — Сашей Бурдой, Пашей Заскалько, Костей Самохиным. «Три танкиста — три веселых друга», как те, что в известной песне. Веселые, сильные, не уступающие друг другу в смелости. Они были во всем заводилами и пользовались среди личного состава 1-й гв.ТБр. огромной любовью [266] и уважением. Они себя отдавали службе целиком, танки любили до самозабвения. Обыкновенные ребята, но иногда думалось: не из стали ли они отлиты?

2 ноября 1941 года мы получили приказ о присвоении бригаде звания гвардейской. А утром 12 ноября пошли в бой. Предстояло разгромить танковую группировку, готовящуюся к новому рывку на Москву.

Было ясное морозное утро. Танкисты шли в свою первую гвардейскую атаку. Первым под огонь попал гвардии лейтенант Дмитрий Лавриненко, но на помощь ему сейчас же пришел Павел Заскалько и точным выстрелом из пушки зажег немецкий танк. Фашисты перенесли огонь на Заскалько, засыпали его снарядами. Танк его загорелся, танкисты пытались сбить пламя, но... И в самый последний момент Павлу Заскалько все-таки удалось открыть люк, наши гвардейцы — А.Бурда и К.Самохин помогли товарищам, но сильно обгорели и их сдали санитарам. А бой продолжался. Сам Александр Степанович тоже повел танк вместе со всеми, и один за другим поджег метким попаданием шесть немецких танков, а остальные стали удирать в лес.

Александр Степанович Загудаев в этом бою был тяжело ранен. Константин Самохин погиб под Москвой...

17. АБРАМ МАТВЕЕВИЧ ТЕМНИК.

Родился в 1907 году на Украине. Кадровый военный. В армии с 1939 года, Гвардии полковник, командир бригады. На фронте с самого начала войны — с 22 июня 1941 года.

Смерть всегда неразборчива и тороплива, но погибнуть в последний день войны, в самом Берлине!

Абрам Темник — храбрый, умный командир. И вот погиб на улице в Берлине. Его убила немецкая фрау, бросив фаустпатрон из окна. Она видела, что идет командир, у которого много орденов. Мы все носили награды на своей одежде, некуда было их убирать. Весь багаж — ты сам.

Гвардии полковник А. М. Темник за период наступательных боев на Берлинском направлении 1-го Белорусского фронта проявил себя героически. Бригада под его руководством упорно прогрызала оборону немцев на плацдарме реки Одер западнее г. Кюстрин. Абрам Темник, не считаясь ни с чем, продвигал свою бригаду в бой. Личной храбростью и умением командовать он добился полного разгрома немецких войск и ворвался в Берлин. Смертельно раненный 27 апреля 1945 года в уличном бою, продолжал командовать до тех пор, пока его не увезли в госпиталь. [267] За период боев бригада А.Темника уничтожила 1250 солдат и офицеров, 104 пушки, 54 пулемета, 57 автомашин, взяла в плен 56 солдат и офицеров и 9 танков.

Абраму Темнику (посмертно) присвоено высокое звание Героя Советского Союза.

Абрам Темник похоронен в Берлине, у Бранденбургских ворот. До недавних пор там была «английская зона», и не всегда можно было подойти к могильной плите А. М. Темника, положить цветы, поклониться ему, герою, беззаветно любившему свою Родину.

18. ЕВГЕНИИ ГРИГОРЬЕВИЧ БОГУРСКИЙ, политработник 1-й гв. ТБр.

Высокий, черноволосый, с серо-голубыми глазами. Веселый и остроумный. Человек большой храбрости. Перед боями в частях и подразделениях бригады проводились митинги и партийно-комсомольские собрания, посвященные началу боевых действий. Все заверяли командование, что будут драться по-гвардейски. Евгений Богурский, выступая перед своими товарищами, говорил: «Товарищи, мы слышим стоны наших матерей, жен, сестер. В жестоких боях пролилась кровь наших любимых товарищей. Будем беспощадны. Будем мстить немецким разбойникам». Евгений Богурский был всегда впереди, всегда показывал пример мужества, стойкости, верности солдатскому долгу.

Несколько раз был ранен, но возвращался в строй, в свою любимую часть. Прошел тяжелый путь войны от Прудбоя до Берлина.

И после войны гвардеец Е. Г. Богурский вел огромную воспитательную работу с молодежью. В г. Запорожье, где последние годы жил Евгений Григорьевич, он организовал в одной из школ города музей памяти гвардейцев-танкистов. В боях за их город погибло много молодых советских воинов, и школьники ухаживают за могилами своих освободителей, ведут переписку с родственниками. Огромная роль в этой работе принадлежит гвардейцу-танкисту политкомиссару Евгению Богурскому.

19. ДМИТРИЙ ХРИСАНФОВИЧ ЧЕРНОВАЛОВ, военврач 1 гв.ТБр.

Уже немолодой, полноватый, невысокого роста. Очень спокойный и рассудительный. Носил бороду, и в бригаде все звали его «Дедушка-борода». Ни один бой не обходился без его участия, он с танкистами всегда на переднем крае. Это был очень опытный и знающий специалист, пользующийся огромным авторитетом. Прошел тяжелый путь от Москвы до Берлина. Много раз его спокойствие и рассудительность, его смелость выручали танкистов. [268] Умер в 1963 году.

20. АРКАДИИ ФЕДОРОВИЧ РОСТКОВ, политработник 1 гв.ТБр.

В мирное время работал корреспондентом газеты «Правда». В бригаде — с первых дней войны. Брюнет, маленького роста, очень спокойный и рассудительный. Вел среди танкистов политпропаганду. Читал им газеты, разъяснял самые злободневные события жизни страны. Одним из первых ходил в разведку.

После войны Аркадий Федорович вел огромную работу по пропаганде боевой деятельности первых гвардейцев-танкистов. Написал несколько книг. Теперь живет в г. Калинине, продолжает трудиться в местной газете.

21. ИВАН АЛЕКСЕЕВИЧ ЛАКОМОВ, политкомиссар роты, кадровый военный.

Еще до войны служил в 15-й танковой дивизии, 29-м танковом полку, которые дислоцировались в г. Станиславе (ныне Ивано-Франковск).

Маленького роста, но крепко «сшитый», весельчак и балагур, Иван Алексеевич обладал проницательностью и глубоким умом. Скромный, ласковый, добрый, но требовательный к себе и подчиненным. Бойцы считали его душой роты.

Иван Алексеевич был механиком-водителем танка Т-26. За беззаветную храбрость и мужество в боях у озера Хасан награжден орденом Ленина. Он рассказывал, как в одном из боев снаряд противника снес башню его танка. Иван Алексеевич, рассвирепев, направил свой проворный танк без башни на «япошек» и стал давить их огневые точки. За этот подвиг И. Лакомов и получил высокую награду.

В боях под Мценском проявил большую личную храбрость. Забравшись на стог сена, корректировал оттуда танковый бой. Наши гвардейцы подпускали немецкие танки на такое близкое расстояние, что были ясно видны немецкие танкисты, сидящие в небрежных позах: кто курит, кто пьет из фляги... Пошли немецкие танки. Бригада почти полностью окружена, остался только деревянный мост, через который можно вырваться на север, к Туле. Командир бригады М. Е. Катуков принимает дерзкое решение: отогнать немцев от моста и вырваться из кольца, Иван Алексеевич попросил разрешения у Катукова выполнить эту задачу. Вскочил на танк, скомандовал: «За мной!» — и ринулся на мост. Мост был захвачен нашими, но танк И. А. Лакомова был объят пламенем. Задача командира Катукова была выполнена, но Иван Алексеевич погиб — сгорел в танке... [269]

22. Лейтенант Костя Самохин, комбат-капитан В.Гусев, экипажи В. И. Ракова, Г. Ф. Овчинникова, И. Г. Дракина шли на самопожертвование во имя Победы. Первыми врывались в деревни, на улицы городов. Проявили мужество и отвагу Петр Воробьев, Евгений Луппов, Владимир Бочковский, Михаил Соломянников, Николай Капотов, герой подмосковных боев Алексей Васильевич Дибин. Самоотверженно сражались танкисты П. Кузьмин, В. Жуков, И. Кульдин, П. Шерстнев, А. Аристов, И. Касимов и многие, многие другие. Все они заслуживают нашего уважения и любви.

Люди связаны запомнить эти имена и никогда не забывать, как помним их мы, ветераны, их соратники по жестокой борьбе с врагом.

23. Первые гвардейцы-танкисты были орлы, но когда погибали орлы, их место в строю занимали орлята.

Герои Советского Союза Первой гвардейской танковой бригады

1. Cт. лейтенант БЕЛЯЕВ В. А.
2. Мл. лейтенант БОДРОВ А. Ф.
3. Полковник БОЙКО И. Н. (дважды Герой)
4. Капитан БОЧКОВСКИЙ В. А.
5. Полковник БУРДА А. В.
6. Майор ГАВРИШКО Н. И.
7. Ст. лейтенант ГОЛОВИН И. В.
8. Полковник ГОРЕЛОВ В. М.
9. Ст. лейтенант ДУХОВ А. М.
10. Майор ЖУКОВ В. А.
11. Сержант ЗЕМЛЯНОВ А. Е.
12. Ст. сержант ЗИМЧЕНКО И. Т.
13. Мл. лейтенант ИГНАТЬЕВ А. Н.
14. Маршал КАТУКОВ М. Е. (дважды Герой}
15. Ст. сержант ЛЮБУШКИН И. Т.
16. Капитан МАНУКЯН А. А.
17. Майор МЕТЕЛЕВ В. П.
18. Ст. лейтенант ПОДГОРБУНСКИЙ В. Н.
19. Капитан РАФТОПУЛЛО А. А.
20. Ст. лейтенант СИРИК Д. И.
21. Полковник СТОЛЯРЧУК Ф. Е.
22. Лейтенант ТЕГЕНЦЕВ В. П
23. Полковник ТЕМНИК А. М
24. Ст. сержант ТИХОМИРОВ А. В.
25. Полковник ЧЕРЯПКИН И. Г
26. Лейтенант ШАЛАНДИН В. С.
27. Лейтенант ОРЕХОВ П. И.
28. Ст. сержант ЛУППОВ Е. А.

В память о тех боях гвардейцы-танкисты сложили песню и с этой песней шли в бой.

Песня гвардейцев Первой танковой бригады

Слова и музыка танкистов А. Гурьева и А.Фокина

1. Броня от частых выстрелов дрожала,
Шел жаркий бой с фашистскою ордой,
Звенела песня, и вперед бежала
Дорога нашей славы боевой.

ПРИПЕВ:

Вперед, гвардейцы, сломим все преграды,
Мы рождены, чтоб в битвах побеждать,
Чужой земли ни пяди нам не надо,
А нашей никому не отобрать.

2. Нас в бой послал народ страны родимой.
Он дал наказ: "Ты будь с врагом суров!",
И мы идем лавиной несдержимой,
Нас в бой ведет товарищ Катуков.

ПРИПЕВ:

3. Мы под Орлом себе добыли славу
И похвалу Наркома под Москвой,
Гвардейцев знамя носим мы по праву,
Гордится нами наш народ родной.

ПРИПЕВ:

4. Мы будем бить нещадно и сурово,
Крушить врага заклятого, громить.
Вовеки наше нерушимо слово,
Гвардейцы зря не любят говорить.

ПРИПЕВ:

5. Нас в бой послал народ страны родимой
Он дал приказ: "Ты, будь с врагом суров!"
И мы идем лавиной несдержимой,
Нас в бой ведет товарищ Катуков.

Песня прошла с танкистами от Москвы до Берлина, до Победы.

Вот такие они, гвардейцы Первой гвардейской Чортковской дважды ордена Ленина, Краснознаменной, орденов Суворова, Кутузова, Богдана Хмельницкого танковой бригады. [272]

Глава 16.
Замечательные люди Первой гвардейской Краснознаменной танковой армии

Всякий человек есть История, не похожая ни на какую другую.

Т. Карлейль

За годы войны через Первую гвардейскую Краснознаменную танковую армию прошли тысячи солдат и офицеров. Теперь нас осталось немного — около сотни первых ветеранов-гвардейцев.

Все меньше и меньше нас собирается на встречах в день Победы. Оркестр играет «День Победы». Шествуют ветераны, израненные, поседевшие. Звучат слова: «...Этот день мы приближали, как могли».

Комок подступает к горлу. Вспоминаешь всех, кто не пришел и уже никогда не придет в этот день.

На фронте не раз думали о том, что будет потом. Говорили: «Дожить бы до Победы. После войны обязательно будем встречаться». И как не хотелось думать, что доживут не все. И об этом мы тоже знали. Мы, ветераны, прошли через такие испытания, что не описать их никакими словами, и с трудом верится, что все это было с нами.

Дороги памяти. Они идут из прошлого в будущее. Имена, лица. Все было так недавно и ... так давно.

Но не стираются воспоминания о замечательных людях Первой Гвардейской Краснознаменной танковой армии.

I. МИХАИЛ АЛЕКСЕЕВИЧ ШАЛИН, начальник штаба армии.

Прибыл на должность начальника штаба армии в феврале 1943 года в звании генерал-майора.

Михаил Алексеевич был маленького роста, коренастый. Ни одного волоса на голове — лысый. Открытый большой лоб, серые умные глаза и хитрая улыбка. Доклады командующему отличались четкостью и ясностью изложения. Воспитанность и корректность выделяли его из всех. Понимал и юмор, и шутку. А главная [273] черта — исключительная работоспособность. Никто не знал, когда начальник штаба отдыхает, — следов усталости не увидишь. Неизменно аккуратен, чисто выбрит, подтянут. И это в условиях трудной походной жизни!

Из всего командного состава армии Михаил Алексеевич — наиболее образованный командир. «У него голова Сократа», — говорили мы. И удивительная духовная красота. Его так и называли — «Сократ-философ». Метод работы? Как пчела мед, Михаил Алексеевич собирает все материалы. Кропотливо, прилежно анализирует и делает надежные, неопровержимые выводы. С труднейшими заданиями Михаил Алексеевич умел справляться, как никто другой. Шалин быстро и свободно оценивал обстановку, которая создалась на данный момент, и ни одного лишнего слова не было в его докладе. Все четко, лаконично, все продумано до мелочей. Его предельно сжатая речь говорила о том, что Михаил Алексеевич умеет приказывать и распоряжаться. М. А. Шалин обладал незаурядным умом, огромным опытом и знаниями. Обычно молчаливый, сдержанный, внешне спокойный и неторопливый, Михаил Алексеевич был хорошим помощником командующему. Дело у них отлично спорилось. Штаб 1 гв. КТА работал четко, слажен но, как часы.

Непрерывные звонки по телефону. Телефонист вызывает «ласточку». Шум мотоциклов. Офицеры отделов Оперативного, Связи приезжают и уезжают. Командующего необходимо обеспечить надежной информацией и связью. Без связи и информации — потеря управления войсками, а это всегда ведет к беде. Этого допускать нельзя.

Михаил Алексеевич был по-настоящему талантлив, а Михаил Ефимович умел ценить талантливых людей и относился к Шалину с большим уважением. У них не было разногласий, никогда не возникало чувства зависти, соперничества. Они очень удачно дополняли друг друга. Михаил Ефимович и Михаил Алексеевич руководили коллективом на основе равноправия и подлинной коллегиальности.

Лично я знала Михаила Алексеевича с 17 лет. Мой первый муж Алексей Захарович Лебедев с Михаилом Алексеевичем Шалиным были друзьями детства. Родились в одном городе Орске. Учились и воевали на фронтах Гражданской войны, и только 1937-й год прервал эту дружбу.

В 1943 году я встретила М. А. Шалина на Калининском фронте, он был начальником штаба 22-й армии у генерала Юшкевича. [274] Михаил Ефимович Катуков и Николай Кириллович Попель приехали в штаб генерала Юшкевича попрощаться. Михаил Ефимович убывал на другой фронт — формировать Первую танковую армию. Меня пригласили на прощальный обед, и здесь я встретила Михаила Алексеевича Шалина. Мы расцеловались, и оба были рады этому свиданию. Война, а мы живы...

У меня с Михаилом Алексеевичем отношения были ровные, спокойные. Он относился ко мне с уважением, как к своему старому другу.

Всю войну, до конца, мы прошли вместе. М. А. Шалин умер в 1970 году, похоронен на Новодевичьем кладбище. Он оставил светлую память о себе у нас, ветеранов армии.

4. НИКОЛАЙ КИРИЛЛОВИЧ ПОПЕЛЬ, генерал-лейтенант, член Военного Совета Армии.

Николай Кириллович Попель прибыл в 3-й механизированный корпус на должность комиссара. Позже был назначен Членом Военного Совета I КТА. С февраля 1943 года прошел тяжелый боевой путь до Берлина.

Н. К. Попель — невысокого роста, коренастый, с красивым лицом, глаза черные с огоньком. Голос баритон, почти бас. Не глуп.

Несмотря на внешнюю привлекательность, по характеру он был неуравновешенным. Более того, он был мелкий себялюбец, трусливая душа. Его двуличие поражало всех, кто так или иначе с ним сталкивался. Канцелярист, без сердца и совести. Его отзывы о людях полны яда. Он очень любил навредить, все равно кому — лишь бы навредить. Очень завистлив и одержим стремлением выставить себя в лучшем виде, любил подчеркнуть свои функции и регалии. Любил «охотиться» за чужими ошибками. Нападал всегда первый и спешил обвинить других в том, в чем был грешен сам. Его рабочий день начинался с доклада о том, какие солдаты, офицеры провинились (выпивали, не ночевали дома и др.). Узнав подробности, начинал начальственный разгон, накачку, чтение морали. Кричал на людей, как лягушка на ужа. Но его не любили и не уважали, а только терпели, как старшего по должности и по званию. Его метод работы не вызывал симпатии.

Надо отдать справедливость Николаю Кирилловичу — он был очень способным специалистом, умел прекрасно ориентироваться в обстановке. Но вот принять свое, оригинальное решение не умел, не было у него такого таланта. Он повторял все то, что советовал М. Е. Катуков, и часто выдавал эти советы и пожелания за свою инициативу. Это было несолидно и некрасиво, но Михаил [275] Ефимович прекрасно понимал его слабость, посмеивался и говорил: «Лишь бы дело не страдало, а я еще что-нибудь придумаю новое».

Н. К. Попель обладал непомерным честолюбием. Он принадлежал к числу людей, для которых лесть, обожание, преклонение окружающих были жизненной необходимостью. Он упивался властью.

Речи Н. К. Попеля до душ и сердец бойцов не доходили. Устраивая очередной разгон, Николай Кириллович думал, что это укрепит его авторитет. Если в части знали, что к ним едет Н. К. Попель, командиры старались не попадаться ему, прятались, ибо знали, что будут нотации и крик, и самое главное — по пустякам.

Попель любил говорить и, говоря, слушать себя. Как отличались его выступления и выступления Михаила Ефимовича перед бойцами — и по содержанию, и по тону, и по манере говорить! Когда Н. К. Попель выезжал в войска один, он повторял мысли Катукова, выдавая их за свои собственные.

Хитрость Николая Кирилловича граничила с непорядочностью. (Словарь русского языка определяет порядочность как честность, неспособность к низким поступкам).

Николай Кириллович был красноречив, любил говорить красиво, и это ему удавалось. Он обладал хорошей памятью, но произносил не свои слова, идущие от души и таланта, а чужие, и все очень хорошо это чувствовали и понимали.

Попель чересчур заботился о личном благополучии. С завистью воспринимал награды Михаила Ефимовича. Очень хотел быть Героем Советского Союза. Как и А. Л. Гетман, Попель не понимал, что Михаила Ефимовича представляли к наградам командование фронта, а Николай Кириллович сам писал себе наградной лист, который подписывали Михаил Алексеевич Шалин и Михаил Ефимович Катуков. В этом была разница. Михаил Ефимович представлял к наградам: начальника штаба М. А. Шалина, начальника оперативного отдела М. Т. Никитина, начальника отдела разведки А.Соболева, начальника политотдела А. Е. Журавлева, начальника инжа Ф. П. Харчевина, И. Ф. Фролова — командующего артиллерии, командиров корпусов, бригад, полков, офицеров, солдат, но только не себя лично.

Н. К. Попель был человек энергичный, неплохой организатор и дело знал хорошо, но из-за своего поведения, грубости уважения и любви подчиненных к себе не снискал. Больше всего его интересовала отчетность, да чтобы политдонесения были в ажуре. Очень много внимания уделял созданию удобного быта для себя, [276] а на войне это было не всегда легко. Он вечно был недоволен, хотя подчиненные все делали для Николая Кирилловича «на отлично». Был он большой формалист. В костюме — модник, выхоленный, выбритый, чистый. Очень брезглив и привередлив в еде, даже капризен. Ему было очень трудно угодить.

Резерв совести у Н. К. Попеля был маловат. Он принадлежал к тем людям, которые не любят тех, кто на них не похож, кто лучше, красивее. Это особый род зависти — самый опасный. Ему не нравилась белая ворона среди черных.

Н. К. Попель был здоров, но все время искал у себя болезни. Около него всегда находились врачи и личная медсестра. Долгое время личной медсестрой Николая Кирилловича была Ася, очень красивая русского типа женщина. Ладная фигура, густые русые волосы, прекрасный цвет лица, лучистые голубые глаза. Не было ни одного человека, который бы, увидев Асю, не обратил на нее внимания. Она была добрая, веселая, заботливая, очень хорошо относилась к Николаю Кирилловичу. Я думаю, что Ася любила его. Смерть не выбирает, и Ася погибла. Двое суток ее не хоронили, все ждали, что Николай Кириллович приедет проститься, но он не захотел. Я знала, что он мог приехать, имел время, но не сделал этого... И на второй же день после гибели Аси у Николая Кирилловича была уже другая личная медсестра. Он не мог обходиться без медицинской помощи.

Много лишнего и несправедливого по отношению к Михаилу Ефимовичу было в докладах Николая Кирилловича. Позже все недоразумения, как правило, рассеивались. Но Николая Кирилловича нельзя было изменить, это была его натура. Зависть заставляла его быть несправедливым. Он был злым гением Михаила Ефимовича. Много сделал дурного, и всегда — за спиной, никогда открыто.

Многие командиры удивлялись, как Михаил Ефимович может терпеть выходки Попеля, почему не освободится от него. Катуков все знал, но старался быть выше козней Николая Кирилловича и говорил: «Разберутся, и все встанет на свои места».

Н. К. Попель оказался дальновидным. Несмотря на приказ не писать дневников, не возить документов и архивов, он собирал такие документы, отсылал их в Москву. Уже в мирные годы, после войны написал три книги. Книги интересные, неплохие, о войне. Главный недостаток книг — и это отмечалось на читательских конференциях и в отзывах читателей — восхваление своей собственной роли в решении боевых задач. [277] Свои книги Николай Кириллович подарил Михаилу Ефимовичу с дарственными надписями.

Первая книга «В тяжкую пору": «Моим боевым друзьям Михаилу Ефимовичу и Екатерине Сергеевне, 19.1.60 г. Н. К. Попель».

Вторая книга «Танки повернули на запад": « Боевому другу, соратнику, опытному военачальнику, храброму и искусному командиру, замечательному человеку, отцу солдат, первому гвардейцу, создателю танковой гвардии. Н. К. Попель».

Третья книга «Впереди Берлин": «Маршалу бронетанковых войск Дважды Герою Советского Союза, прославленному командиру танковой гвардии, боевому генералу Великой Отечественной войны, верному боевому другу и любимцу всех гвардейцев Первой танковой армии, дорогому Михаилу Ефимовичу Катукову на память о боевой и настоящей дружбе. По-солдатски обнимаю и целую. Н. К. Попель. 12.9.70 г. «

В своих книгах Николай Кириллович отвел себе роль командующего армией, а не политработника.

Но Попель никогда не был командующим.

Когда принималось решение на бой и войска приводились — в боевую готовность, Николай Кириллович, как правило, уезжал во второй эшелон, в тыл — проверять состояние готовности госпиталей и работу тыловых частей.

Начальник штаба М. А. Шалин со штабом оставался на месте, М. Е. Катуков с оперативной группой ехал вперед — на передовую. Так было всегда. Армия развивала успех, и все передвигались за передовыми частями. Н. К. Попель до гонял М. Е. Катукова, штаб. Катуков за это время успевал побывать почти во всех передовых частях, находился всегда на передовой. Короткая информация, и все начиналось сначала: Катуков и оперативный отряд — вперед, штаб — на месте, а Попель — назад по тылам.

Много здоровья и душевных сил отнял Н. К. Попель у Михаила Ефимовича в годы войны, но все же в душе он знал и понимал, что Михаил Ефимович — человек настоящий, и своими дарственными надписями он это подтвердил. Он знал, что Михаил Ефимович никогда на него не пожаловался и никогда не сказал в его адрес плохого слова. Жизнь сама внесла поправки. Михаил Ефимович сохранил с Н. К. Попелем ровные, товарищеские отношения. Как я уже говорила, у Михаила Ефимовича был дар понимать человеческие слабости.

После битвы на Курской дуге очень ярко проявились у Николая Кирилловича черты стяжательства. По его приказу вывозилось [278] в Москву много добра: посуда, картины, мебель, книги. Попелем овладела страсть к наживе. Он очень хотел закончить войну богатым.

За годы войны Н. К. Попель несколько «разбаловался» и, вернувшись в семью, никак не мог наладить нормальных отношений со своей женой Евгенией Яковлевной. Женя приходила к нам и жаловалась на ненормальность своего положения, а Михаил Ефимович и я старались, как могли, ее успокоить.

Вскоре после окончания войны Н. К. Попелю было предложено выехать в Москву. К нам приехал новый член Военного Совета ар-ыът^ямоп Иванович Мельников. Это был совершенно другой человек, не похожий на Попеля, как день и ночь. Семен Иванович был действительно политработник ленинского типа. Честный, прямой, открытый. Он стал настоящим помощником Михаилу Ефимовичу в новом, трудном деле создания и становления социалистического государства ГДР.

После окончания войны мы жили в ГДР еще долгих пять лет.

После возвращения на Родину, в 1959 году, в госпитале я встретила жену Попеля Евгению Яковлевну. Она мне посетовала, что Николай Кириллович так и не наладил своих нормальных семейных отношений, Николай Кириллович завел вторую жену — медсестру из госпиталя в г. Красногорске. С женой он не разводился, а к медсестре ездил «на дачу». Евгения Яковлевна так и оставалась его официальной женой, они прожили вместе почти 30 лет. После смерти Попеля Женя и дети добром Николая Кирилловича не вспоминали.

Печально, когда люди так заканчивают свою жизнь, что даже близкие не хотят думать о них с любовью.

Недобрую память оставил о себе Николай Кириллович и в армии. Что ж, это тоже слава. Правда, такой — не позавидуешь.

5. ИВАН ФЕДОРОВИЧ ФРОЛОВ, зам. командующего 1 ТА, командующий артиллерией. Генерал-майор артиллерии с 14 июля 1943 года.

Красив. Крупное загорелое лицо. Серебряные виски. Внимательный взгляд карих, добрых глаз, в которых светится большой ум. У него осторожная поступь, тихий голос и очень хорошие манеры. Аккуратен в костюме. Все начищено до блеска: пуговицы, сапоги, шпоры. Седина украшает мужчин, и Ивану Федоровичу при его прекрасном цвете лица седина очень шла.

Иван Федорович — умный, добрый человек. Обладал большой личной храбростью. Был всегда вместе с Михаилом Ефимовичем на передовой. Его распоряжения лаконичны и точны. Свое дело [279] он знал отлично и был очень надежным и верным помощником. Артиллерия никогда не подводила командующего.

В свободное время, в минуты затишья Иван Федорович, хорошо чувствовавший и понимавший музыку, любил потанцевать. Танцевал красиво, изящно и был любимцем у нас, женщин.

Окончив войну в Берлине, Иван Федорович дослужился до звания генерал-полковника. Он очень уважал Михаила Ефимовича и свое отношение к нему, свою дружбу сохранил до конца жизни.

Самые теплые чувства навсегда остались и у меня к Ивану Федоровичу и его семье. Это были верные друзья. Война застала Ивана Федоровича Фролова в Риге, где он служил. Ушел на фронт по тревоге, оставив жену и дочь в городе. Жена — Эмма Васильевна и маленькая дочь Галя были эвакуированы из Риги за Ташкент. Уехали без вещей, документов. Им пришлось пережить очень тяжелое время. Иван Федорович долго потом искал свою семью и нашел только в 1943 году. Привез на фронт и, находясь во втором эшелоне армии, они вместе с нами дошли до Берлина.

У Эммы Васильевны случился психологический срыв. Сказались трудности эвакуации. Она стала пить. Очень заботливо Иван Федорович относился к жене и дочке. Ухаживал, лечил, но Эмма Васильевна погибла. Это был тяжелый период в жизни Ивана Федоровича, но мы, его друзья, не оставляли его в беде. Через несколько лет Иван Федорович женился.

б. ЕФИМ ВИКЕНТЬЕВИЧ БАРАНОВИЧ, генерал-майор, зам. командующего армией с 7 февраля 1943 года.

Это был очень интересный человек. Рассказывая о своей жизни, Ефим Викентьевич поведал нам, что он из бедных дворян. Служил в царской армии и после Октябрьской социалистической революции без колебаний перешел на сторону восставшего трудового народа. Явился в солдатский комитет и попросил использовать его знания кадрового военного. Это был человек исключительной доброты и душевной чистоты. Ефим Викентьевич говорил, что в его годы хитрить и лукавить уже незачем. Душа его была раскрыта людям. В моменты затишья на войне Ефим Викентьевич рассказывал нам о своей жизни: юности, учебе в военной академии, службе при дворе Его величества государя, о правилах этикета. Рассказывал увлекательно и интересно. Был он естествен и прост, и эти качества его подкупали и располагали к нему людей.

Обо всем можно рассказать или написать, но это не будет иметь цены, если не будет слышна правда, а Ефим Викентьевич был убедительно правдив и бесхитростен. В штабе его любили и уважали [280] за исключительную исполнительность, дисциплинированность и аккуратность. Хотя был он уже немолод, грузен, но сохранял подтянутость и выправку. Форму носил с удивительным изяществом, и когда он шел, можно было только любоваться — так он был красив.

Ефим Викентьевич — личность очень яркая. Глаза серые, по-молодому искрятся, красивые зубы, обаятельная улыбка. Обладал завидной памятью и был великий мастер на словечки, фразы и сравнения. Баранович, по общему мнению знавших его, был бесподобен, золотая голова. Свое назначение служить в царской армии получил от царя. Дежурил при дворе в царских покоях и, будучи совсем молодым, на торжественных выходах носил шлейф царицы. Он показывал нам, как их учили сидеть за столом, держать столовые приборы и пользоваться ими.

К женщинам Ефим Викентьевич относился очень уважительно. С нашей официанткой Ниной говорил на «Вы». Как-то он с ней пошутил, но Нина не приняла шутки и строго спросила:

— Товарищ генерал, сколько Вам лет?

— 70.

— Пора бы в ваши годы быть серьезнее.

Мы все дружно смеялись над ее ответом Ефиму Викентьевичу.

Е. В.Баранович, П. Г. Дынер, И. Ф. Фролов были настоящими кавалерами, рыцарями в исконном значении и понимании этих слов. Очень уважали людей, были ровны и добры, но требовали уважения и к себе и четкого исполнения своих распоряжений.

Это были верные друзья и хорошие помощники Михаилу Ефимовичу в тяжкую пору войны.

7. ФЕДОР ПАВЛОВИЧ ХАРЧ ЕВИН, генерал майор инженерных войск, начальник инженерной службы. В армии с 30 января 1943 года.

Невысокого роста, плотный. Курчавые волосы с рыжеватым оттенком, светло-карие глаза. Живой и подвижный. Очень храбрый воин, прошел с армией весь путь до Берлина. Специалист был отменный и свое дело знал отлично. Все распоряжения начальника штаба и командующего Федор Павлович выполнял безукоризненно, и не было случая, чтобы саперы подвели танкистов. Они первыми шли в наступление — минировали и разминировали, строили мосты и переправы и все это в нелегких условиях войны: бомбардировки, налеты артиллерии. На Федора Павловича можно было всегда положиться и быть уверенным: он сделает все возможное и невозможное, но поставленную задачу выполнит. Хороший, надежный командир. [281]

8. АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ СОБОЛЕВ, начальник разведотдела армии, полковник. В армии с 30 января 1943 года.

Невысокий, стройный, серые глаза, шатен. Большой лоб, открытое лицо. Отличный работник, истинный солдат. Его доклады командующему четкие и лаконичные, сведения тщательно выверены, анализ событий верен. Алексей Михайлович был храбрый командир и не раз возглавлял разведывательные рейды не только армии, но и фронта. Возвращался всегда с успехом. По его данным принимались решения на ведение боя. Соболев никогда не подводил. Вместе с нами прошел тяжелый путь войны. За эти годы бывало всякое, но Михаил Ефимович и Алексей Михайлович сумели сохранить и дружбу, и уважение.

Спустя многие годы, после войны Алексей Михайлович бывал частым нашим гостем на Трудовой. Он написал книгу своих воспоминаний «Разведка боем (записки войскового разведчика)». Книга интересная и поучительная, а самое главное — правдивая.

9. ГЕОРГИЙ АЛЕКСЕЕВИЧ ЖУРАВЛЕВ, генерал-майор, начальник политотдела армии. В первой танковой со дня ее формирования на базе 29-й армии, где Г. А.Журавлев был начальником политотдела.

Невысокого роста, плотный шатен с серыми глазами. В движениях и в разговоре медлительный, спокойный.

Я всегда удивлялась, как такой человек, как Георгий Алексеевич, мог быть политработником. В моем представлении политработник — это человек, умеющий зажигать своим словом, звать за собой, воодушевлять на подвиг, а Георгий Алексеевич был прежде всего хорошим канцеляристом. Не обладая большим умом, он очень любил цитаты, которые часто были не к месту, и люди не понимали, что хотел сказать Георгий Алексеевич. На Востоке говорят: «Если осел даже съест Коран, он все же не станет от этого хорошим магометанином». В штабе армии Георгий Алексеевич авторитетом не пользовался, его просто терпели и говорили: «Его глупость беспредельна».

Но такой начальник политотдела очень устраивал члена Военного Совета Николая Кирилловича Попеля. Попель учинял разгоны и нагоняи Г. А.Журавлеву и документы, политдонесения отдела были «в ажуре», а для Попеля это имело немалое значение. На фоне Журавлева Николай Кириллович выглядел умным, к тому же Георгий Алексеевич умел «классически молчать». От него не было пользы, но и не было вреда. Он не понимал юмора, шуток, обижался, а Михаил Ефимович говорил, что не чувствовать [282] юмора может человек, который душевно глух и не отличает одного звука от другого. Нет, не таким в моем представлении должен быть политработник, особенно в тяжкий момент для Родины, каким была война.

10. ГРИГОРИЙ ПАВЛОВИЧ ЗАХАРОВ, начальник связи армии, полковник. В армии — со дня ее формирования.

Молодой, высокий, стройный, с умным, открытым лицом. Спокойный. Свое дело знал отлично, и его связисты всегда в самых невыносимых условиях ведения боя были на своем месте. Связь, хорошо налаженная, работала четко и бесперебойно. Григорий Павлович понимал командующего с полуслова. Вместе они прошли боевой путь до Берлина, сохранив дружбу до конца. После войны Григорий Павлович жил в Ленинграде, стал профессором, преподавал.

П. АНДРЕЙ ЛАВРЕНТЬЕВИЧ ГЕТМАН, командир (6) — 2 гв. корпуса 1 ТА с 30 января 1943 года по 25 августа 1944 года, затем, с 25 августа 1944 года по 9 мая 1945 года — зам. командующего армией.

Высокий, слишком грузный для своего возраста. Некрасивое лицо с маленькими, глубоко посаженными глазками. Знал бесчисленное множество анекдотов, рассказывал их умело на украинском языке. Очень любил высмеивать своих же товарищей, что не всегда было к месту, и многие обижались на него.

Андрей Лаврентьевич страдал непомерной амбицией, пытался создать себе ореол выдающейся личности, а после войны заслуги других приписывал своему необыкновенному таланту. Достаточно прочитать его книгу и понять, что я не ошибаюсь. Судя по тому, что написано в ней, все вопросы он решал самостоятельно, никому не подчинялся, никто, кроме него, приказов не отдавал, и только он руководил боем. Все победы корпуса Андрей Лаврентьевич ставил в заслугу одному себе, как будто не было коллективной работы штаба армии, решений командующего.

Приходится только сожалеть о той легкости, с которой «переписывается история». Ведь вслед за нами идет новое молодое поколение, которое не пережило войны и не знает, что было в действительности, и нужно постараться не изменять правде, описывая события минувшего.

По примеру А. Л. Гетмана, в таком же ракурсе освещения написаны книги Н. К. Попеля и А. Х. Бабаджаняна. Очень многие успехи они приписывают лично себе. На самом же деле они были лишь хорошими командирами и исполнителями. И если Бабаджанян отличался [283] безмерной храбростью, огромной энергией и стремлением победить, то об Андрее Лаврентьевиче и этого не скажешь. Он не спешил, был осторожен, выжидал и только когда у соседей намечался успех, вступал вдело. Но почти никогда корпус А. Л. Гетмана вовремя не подходил к переправам. Он всегда опаздывал, а где, как ни здесь, нужны были храбрость, находчивость и быстрота. Этих качеств Андрей Лаврентьевич почти никогда не проявлял. Его спокойствие и хитрость иногда граничили с трусостью.

Михаил Ефимович мог быть снисходительным к пошлости, но трусость простить не мог.

Было присуще А. Л. Гетману и самое низменное из человеческих чувств — зависть. Она подчас правит всем поведением человека, может показать действительные заслуги, нравственное возвышение того, кто в решающие минуты проявил свой талант, свою непоказную храбрость. Иногда же, наоборот, зависть заставляет тех, кто на деле не проявил себя героями, облагораживаться за счет славы других.

Даже после смерти М. Е. Катукова Гетман продолжал завидовать Михаилу Ефимовичу.

17 февраля 1986 года газета «Правда» поместила статью Л. Л. Гетмана «На острие главного удара», где он описывает свои подвиги. Не хватило такта хотя бы озаглавить свою статью иначе! Она названа так же, как книга М. Е. Катукова, вышедшая в свет еще в 1974 г.

Андрей Лаврентьевич Гетман — Герой Советского Союза. Получил он это высокое звание не за подвиги на войне, а уже в мирные годы. Он принимал участие в аресте А. Л. Берия и был начальником его охраны вплоть до решения участи последнего 7 мая 1965 года, за что и получил звезду Героя. Да, в те времена звание Героя присваивали и за такое.

12. АМАЗАСП ХАЧАТУРОВИЧ БАБАДЖАНЯН, командир-/6/ -II гв. танкового корпуса I ТА. В армии с 25 августа 1944 года по 9 мая 1945 года.

Прибыл в армию в звании подполковника, закончил войну в звании генерал-майора танковых войск. После войны окончил Академию бронетанковых войск, командовал округом и дослужился до звания Главного маршала бронетанковых войск.

Мужчина с очень яркой, красивой внешностью. Черные огненные всегда улыбающиеся глаза, черные вьющиеся волосы. Амазасп Хачатурович был удивительной храбрости воин. Про него рассказывали, что как-то он со своим шофером случайно приехал [284] на легковой машине не к своим, а к немцам. Они одни приняли бой, бросали бутылки с горючей смесью, отбились, вырвались из танкового кольца.

Бабаджанян был настоящим военным, влюбленным в свою профессию. Задания командующего выполнял с честью. Был храбр, как Багратион. Со своим корпусом творил чудеса; где действовал «Армо» — все его так звали в армии, — там всегда успех, победа. Армо был щедр душой и внешне открыт людям, искренне радовался успехам друзей. Володя Горелов и Иван Дремов были с ним большие друзья.

Но в жизни все гораздо сложнее, и быть порядочным оказалось не просто. На войне Армо встретил Наташу Хромову. Она была врачом и находилась в его подчинении. Они подружились и полюбили друг друга. Мечтали, если останутся живыми, быть вместе. Но это были только мечты.

Наташа была очень близким мне человеком. Мы трое: я, Агнесса и Наташа — дружили, делились самым сокровенным.

После освобождения Львова у нас воцарилось затишье, и мы с Наташей поехали в город на рынок. Очень хотелось быть женщинами и что-то купить для себя лично. На рынке встретили цыганку, которая пристала к нам: «Позолоти ручку, угадаю твою судьбу». Глядя на мою ладонь, она сказала: «Твой король всю жизнь будет с тобой, это твоя хорошая судьба», а Наташе, посмотрев на ее руку, предсказала: «Ты никогда не будешь у своего короля первой, всегда второй, всю жизнь будешь его любить, но он никогда не будет с тобой».

Наташа во время войны жила вместе с Армо в его доме, и он всегда представлял ее как свою жену. Наташа была прекрасной души человек, добрая, умная, тактичная. Она искренне и преданно любила Армо до конца его дней...

Кончилась война, и им предстояло решить, как жить дальше: у Наташи был муж, и Армо настаивал, чтобы она оставила его, честно рассказав все. Она и Армо поехали в отпуск: Наташа — в Сибирь, Армо — в Армению. (Она родилась в Сибири, окончила медицинский факультет Томского университета). Договорились закончить свои дела и быть в дальнейшем вместе. По возвращении уговорились встретиться на Белорусском вокзале, чтобы ехать служить в свою часть. Наташа развелась с мужем, была свободна и ждала Армо в Москве, как условились, на вокзале. Приехавший Армо сказал, что не смог достать билетов вместе и что они поедут в разных вагонах. Наташа поверила и совершенно не догадывалась, [285] что Армо везет в ГДР свою семью. Все это выяснилось уже по приезде в Берлин, когда он спокойно оставил Наташу на вокзале, а сам, сев в машину, уехал с семьей в Саксонию, где дислоцировался корпус.

Это была подлость из подлостей, о чем я позже и сказала Армо. У этого смелого, храброго человека не нашлось мужества сказать женщине правду.

Из Берлина Наташа позвонила к нам в Дрезден и сказала, что с ней произошло. Я и Саша Кондратенко поехали за ней и привезли к нам в дом.

Михаил Ефимович был возмущен недостойным поведением Бабаджаняна. Оказывается, родственники маршала И. Х. Баграмяна «насели» на Армо — жена Армо Аргунья была племянницей маршала Баграмяна. Они не позволили Армо развестись с женой, оставить семью. Вещи Наташи оставались в доме у Армо. Мы с Наташей поехали за ними, но Аргунья ничего не отдала и оскорбила меня и Наташу. Мы уехали, и Наташа стала жить у нас. Позже она уехала в Москву на курсы повышения квалификации.

С тех пор я нигде не встречала Аргунью и не принимала ее у себя дома.

Армо обокрал свою жизнь. Он не был любим и счастлив, не был уважаем в своей семье. Аргунья была недобрым человеком, а Армо променял любовь прекрасной, преданной женщины на карьеру. Он не мог забыть Наташу и на Родине продолжал с ней встречаться. Так все и случилось, как нагадала нам цыганка на рынке во Львове.

13. ИОСИФ ИРАКЛИЕВИЧ ГУСАКОВСКИЙ, командир 44-й гв. танковой бригады, полковник. В бригаде с 8 сентября 1943 года по 9 мая 1945 года.

Среднего роста, блондин, с голубовато-серыми глазами. Не очень красив, но выдержан, рассудителен, храбр и находчив. Проявил себя на войне способным, никогда не подводил командующего. Но то было на войне, а в мирной жизни проявились другие стороны характера Иосифа Ираклиевича: зависть, непорядочность по отношению к доброму имени Михаила Ефимовича. Я уже писала о том, как он вел себя после смерти Михаила Ефимовича Катукова, и своего мнения о Гхтаковском не меняю. Я не могу простить ему предательства.

14. ИВАН ФЕДОРОВИЧ ДРЕМОВ, генерал-лейтенант, Герой Советского Союза, командир (3-го корпуса) — 8-го гвардейского мехкорпуса. В армии с 29 декабря 1943 года по 9 мая 1945 года. [286]

Невысокий, стройный блондин. Спокойный, воспитанный человек и прекрасный командир. Михаил Ефимович знал Ивана Федоровича еще по гражданской войне. Военные дороги их пересеклись, и они воевали вместе, дошли до Берлина. В борьбе с врагом Иван Федорович не жалел своей жизни. Он питал глубокое уважение к Михаилу Ефимовичу. И чувство это, свою дружбу пронес через всю жизнь. После войны был командующим округа. Написал книгу воспоминаний о жизни и войне «Наступала грозная броня».

15. ДАВИД АБРАМОВИЧ ДРАГУНСКИЙ, полковник, начальник разведотдела 8-го гвардейского мехкорпуса. В армии со дня ее формирования.

Человек очень красивый и внешне, и душой. Умный, смелый, волевой командир, лично не раз ходивший в разведку. Его данные по расположению частей противника всегда были точны, и это во многом способствовало успеху боя. Пользовался уважением командующего. Но не ладились у Давида Абрамовича отношения с Николаем Кирилловичем Попелем. Во время болезни Михаила Ефимовича Попель постарался освободиться от Д. А. Драгунского, откомандировав его в штаб фронта. Вот почему Давид Абрамович заканчивал войну в танковой армии П. С. Рыбалко. За свои подвиги в Великой Отечественной войне дважды удостоен звания Героя Советского Союза.

Давид Абрамович Драгунский сохранил уважение к памяти Михаила Ефимовича и в трудные моменты моей жизни оказывал мне внимание и помощь, что я очень ценю и никогда не забуду. Он дослужился до звания генерал-полковника танковых войск и долгое время был начальником школы «Выстрел». В настоящее время в отставке, на покое.

16. АЛЕКСАНДР АЛЕКСАНДРОВИЧ ШТЕЙНЕР, полковник, начальник автомобильного отдела армии. В армии со дня ее формирования. Прошел весь тяжелый путь до Берлина.

Александр Александрович был маленького роста, но внешность его, отличавшаяся какой-то особой красотой, запоминалась. Черные курчавые волосы и голубые, очень светлые глаза со «смешинкой». Очень умен и остроумен. В армии так и говорили: «А Штейнер-то красивенький». Красивой была его походка — быстрая и легкая.

Многое в жизни пришлось испытать А. А. Штейнеру. Окончил автодорожный институт. До войны был начальником Автодора. Пришлось пережить и 1937-й год. Много талантов было у Александра Александровича. Писал стихи и был неплохим художником. Пони-287

мал природу, и его этюды были замечательны. Хорошо знал и любил фотографию. И главное дело своей жизни — автотранспорт — знал «на отлично». Ум и четкость — вот что отличало работу Штейнера. Транспорт в армии всегда был на ходу. Десятки тысяч машин — трофеи, захваченные у противника — ремонтировали работники автоотдела армии здесь же, на поле боя, или отправляли в тыл для использования в народном хозяйстве. Александр Александрович Штейнер так же, как и П. Г. Дынер, был на своем месте. Их работу очень ценили как командующий, так и начальник штаба М. А. Шалин. Отношения с ним были деловые и дружеские, на взаимном уважении.

Дружба Михаила Ефимовича с семьями А. А. Штейнера, П. Г. Дынера, И. Ф. Фролова, Ф. П. Харчевина продолжалась до конца его дней. И по сей день это мои лучшие друзья, более благородных людей я не знала. Нам с ними было всегда интересно, всегда весело.

У Штейнеров долго не было детей. Александр Александрович увлекался женщинами. Его жена Людмила Дмитриевна — очень интересная женщина, до войны была прима-балерина в Московском цирке. Хорошо воспитана, умна. Она была умной женщиной и очень любила Александра Александровича. Знала слабости своего мужа, но никогда не устраивала ему скандалов. Запомнился разговор Людмилы с Александром Александровичем:

— Французы говорят, что женщине столько лет, на сколько она выглядит.

— А мужчине столько лет, на сколько он докажет.

— Твои доказательства в каждом доме на втором этаже кричат.

Суметь подняться выше оскорбления и все же дать понять, что «похождения» мужа известны, — в этом была вся Людмила.

Сблизила нас общая беда — 1937-й год. Именно тогда мы познакомились и подружились. Нашу дружбу мы пронесли через всю свою жизнь. Все праздники, торжества — всегда вместе.

Теперь их уже нет на свете, а я смотрю на их лица, фотографии, и они здесь, со мною рядом, живые, веселые...

Александр Александрович ушел из жизни раньше жены. Людмиле Дмитриевне пришлось оформлять документы для получения пенсии. И ей было отказано, ибо по документам Александр Александрович был Соломоном Соломоновичем. Людмила Дмитриевна тогда сказала, что Штейнер и здесь в своем репертуаре, сумел «пошутить», прислав ей шутливый розыгрыш с того света. Она прожила с ним более 40 лет и не знала его имени по паспорту. Пришлось через суд установить, что он был ее мужем в течение [288] многих лет. Наконец Людмиле Дмитриевне установили пенсию как жене А. А. Штейнера.

17. ИЗРАИЛЬ АБРАМОВИЧ РИВКИН, полковник медицинской службы, главный терапевт армии. В армии — с начала ее формирования, дошел до Берлина.

Мы были большими друзьями. Михаил Ефимович был нездоров еще до войны, страдал воспалением почек. Израиль Абрамович установил, что воспаление вызывает бацилла колли, не поддающаяся лечению никакими медикаментами.

Это был опытный, вдумчивый специалист. Поражала его необъятная эрудиция, прочитанное он знал не поверхностно. Чувствовалось, что содержание книг его интересует и волнует по-настоящему. Он много читал специальной литературы, знал языки.

Прекрасный, добрый, интеллигентный человек. Невероятно скромный. Бессребреник, вернулся с войны с одними книгами и шкафом, и больше ничего.

Израиль Абрамович очень переживал, что не может помочь Михаилу Ефимовичу вылечиться от тяжелого заболевания. После окончания войны, когда мы жили в Дрездене. Израиль Абрамович в одном иностранном журнале прочел, что бациллу колли убивает новое средство, которое изобретено в Америке, — стрептомицин. В те годы в СССР такого лекарства еще не было. Не знаю, по каким каналам, но в правительстве стало известно, что Катукову необходим стрептомицин. Лекарство было куплено, и в Дрезден прибыл профессор Анатолий Павлович Фрумкин (прилетел спецсамолетом) — главный уролог Советской Армии. Было сделано всего несколько уколов, и М. Е. Катуков почувствовал себя здоровым. Так Михаил Ефимович стал первым человеком в СССР, которому применили стрептомицин.

До конца жизни Израиль Абрамович Рыбкин был нашим настоящим, верным другом.

18. И. А.МОЛДОВАНОВ, полковник, главный хирург 1 гв.ТА, В армии — с момента ее формирования, дошел до Берлина.

И. А. Молдованов — бурят-монгол. Получил высшее образование и во время войны показал себя очень опытным хирургом. Не одну жизнь он спас. Спокойный, рассудительный. Его жена Елена Николаевна, по специальности тоже хирург, работала и воевала вместе с мужем. В настоящее время Елена Николаевна живет в Улан-Удэ. Работает в клинике. Не забывала Михаила Ефимовича. Несколько раз приезжала повидаться с нами. Мы с ней переписываемся. [289]

19. ФИЛИМОН ЕРОФЕЕВИЧ АФАНАСЕНКО, полковник, начальник «Смерш» армии. В армии с 1943 года. Дошел до Берлина.

Это был человек невысокого роста, ничем не примечательной внешности, тихий и незаметный.

Михаил Ефимович хорошо контактировал с Ф. Е. Афанасенко, и у них никогда не возникало никаких недоразумений и конфликтов. Он хорошо помогал командующему армии. Однажды (уже после войны, в Москве), у них состоялся разговор. Михаил Ефимович спросил Филимона Ерофеевича как друга, почему, за что его преследуют в настоящее время. Михаил Ефимович считал, что вроде бы неплохо воевал и нет у него проступков перед Родиной, а неприятностей стало невпроворот. Филимон Ерофеевич заверил Михаила Ефимовича, что органы КГБ очень уважают и ценят маршала Катукова и что он всей своей жизнью достоин самого большого уважения.

Позже на приеме в посольстве Китайской Народной Республики в Москве мне довелось беседовать с министром КГБ т. Семичастным, который мне сказал:

— Катуков — светлой души человек, настоящий коммунист искренне преданный своей Родине.

Не скрою, мне было очень приятно и радостно это слышать.

Органы КГБ не имели претензий к М. Е. Катукову. Неприятности шли по другой линии — от завистников и клеветников.

20. Офицеры штаба.

АРТУР ИСАЕВИЧ АДЕЛЬХАНЯН, офицер оперативного отдела армии. Прошел долгий путь войны с начала формирования армии и до Берлина.

Армянин. Молодой, ладный, с очень хорошей фигурой. Образованный и исполнительный офицер. Необычайной храбрости воин. Михаил Ефимович очень ценил и уважал А. И. Адельханяна. После войны Артур Исаевич не терял с нами связи, и фронтовая дружба наша продолжалась и в мирные годы. На сорокалетии нашей армии я уже одна встретила А. И. Адельханяна в Москве в Колонном зале. Он рассказал, что живет в Кисловодске, дела его в мирной жизни идут успешно. Дал мне слово, что напишет свои воспоминания о войне и о своем любимом командующем. Будем надеяться, что он это сделает.

Работа офицеров оперативного отдела, разведотдела, отдела связи и остальных служб штаба армии сложная, хлопотливая. Здесь нельзя допустить ни малейшего промаха или неточности. Ошибки грозили бы невыполнением боевого задания всего соединения. [290] Офицеры этих отделов работали напряженно, скрупулезно, быстро, четко. Работали так, что им не хватало 24 часов в сутки.

Офицер связи ГЕОРГИЙ ШЕВЛЮКОВ.

Совсем еще мальчик. Веселый, исполнительный. И вдруг — погиб. Его смерть оставила глубокий след в моей душе. Только что был живой, смеялся... Уехал из штаба с поручением и через 15 минут попал под бомбежку. В штаб его привезли уже мертвым. Он был убит осколком от бомбы. А мы все стояли в молчании, потрясенные нелепой случайностью.

ВОЛОДЯ ПУЛИК, командир роты охраны командующего. Статный, красивый, с яркими карими глазами. Всегда улыбающийся, всегда спокойный. В роте у него полный порядок. Он всегда рядом с командующим. Прошел весь путь войны от границы до Берлина. Много было пережито за эти годы, но Володя и сейчас ровен, спокоен, предупредителен. На войне он все предусматривал, все учитывал и никогда не подводил своего командующего. На Володю Нулика можно было положиться во всем. Серьезный офицер. После войны Володя не раз приезжал к Михаилу Ефимовичу повидаться и был желанным гостем в нашей семье. Сколько вспоминалось пережитого!

И вот уже давно нет Михаила Ефимовича, а наша дружба с Володей продолжается. Он пишет и приезжает.

ФАТЫХ (ФЕДЯ) АИЗАТУЛЛИН, солдат из охраны командующего.

Татарин. Служил в армии и должен был демобилизоваться. Началась война, и он остался в армии и прослужил девять лет. Исключительно дисциплинированный и исполнительный солдат.

Коренастый, широкогрудый, белокурый, со светлыми глазами. Прошел весь путь войны вместе со своим командующим. Был предан Михаилу Ефимовичу Катукову до самозабвения, глядел на него влюбленными глазами, ходил за ним, как тень, неотступно. Михаил Ефимович немного умел говорить по-татарски, что было очень приятно нашему Феде.

Окончилась война, и мы уговаривали Федю остаться послужить еще немного. Но он очень хотел вернуться домой, к своим старикам-родителям. Хотел иметь свою семью. Уехал в Татарию, женился. Нас не забывал, присылал свои скромные подарки. Нет Михаила Ефимовича, а мы с Федей по-прежнему большие друзья, переписываемся. Когда он приезжает в Москву, мы встречаемся.

21. Фельшер медсанвзвода ВЕРА АЛЕКСЕЕНКО и ее сын ВЛАДИМИР АЛЕКСЕЕНКО. [291] Энергичная простая женщина. Призвана в армию в первые дни войны. Всегда на передовой. Умело ухаживала за ранеными. Свое медицинское дело знала отлично. До войны работала в Киевском военном госпитале. Спокойная, рассудительная. Никогда не волновалась, даже в самые критические моменты.

Под Винницей полк и в его составе медсанвзвод оказались в окружении. Выходили небольшими партиями. Вера Алексеенко с небольшой группой вышла к своим. И даже в этой ситуации она была спокойна, уверенна и не позволяла никому паниковать. Сами вышли из окружения только после того, как всех раненых отправили на машинах к своим. Шли в обход, по реке.

Деревня, где расположился медсанвзвод, была очень большая. Пока на одном ее конце, где расположился медсанвзвод, мы делали операции и оказывали помощь нашим раненым танкистам, на другом ее конце уже вошли немцы и вдалеке виднелись танки. Но Вера и Григорий Брудный продолжали спокойно работать. Все успели и ушли задами пешком.

Запомнился случай. Моя группа тоже выходила из окружения. Зашли в дом и попросили у хозяйки дать нам гражданскую одежду. Она не захотела помочь нам и что-то делала у печки. Видим в окно, что в избу направляются два немца. Мы спрятались под лавку. Немцы зашли и стали просить у хозяйки «яйки». Отчаянно билось сердце, думала, что сейчас нас хозяйка выдаст. Немцы сели на лавку, и мы видим их ноги. Хозяйка дала немцам курицу и яиц. Посидев немного, немцы ушли. Хозяйка дала нам платок и шаль, чтобы мы могли закрыть свои ордена и медали, и вывела задами на дорогу, объяснив, как пройти к своим. Уходили бегом, 18 километров пробежали за два часа. Вышли на КП 8 гв. мехкорпуса и стали кричать: «Немцы! Немцы!» Нас отвели к командиру корпуса генералу И. Ф. Дремову, и мы показали по карте, где сейчас находится неприятель.

Сын Веры Алексеенко Владимир по просьбе матери был призван в армию, когда ему было 16 лет. Воевал вместе с нами, был очень храбрым и находчивым, и разведчики в нем души не чаяли. Владимир награжден медалью «За отвагу и мужество». Вера Алексеенко награждена тремя орденами Красной Звезды и многими медалями.

После войны Вера вернулась в родной Киев и снова работала в Киевском военном госпитале. Недавно умерла. Владимир стал инженером, имеет семью, живет тоже в Киеве. Не забывает меня.

22. НЕМЕЦ ЯКОВ. В боях под Винницей разведчики 21 гв. танкового полка захватили в плен немецкого шофера Якова. [292] Допросили, но отправить в штаб не смогли — шли упорные бои. Это был очень высокий, плотный мужчина. Он с удовольствием работал с нами. Шоферов не хватало, а раненых было много, и мы не успевали их эвакуировать в тыл. Пришлось приказать Якову возить наших раненых. С ним в машине ездила медсестра. Она сидела с Яковом в кабине, а в кузове 20–30 тяжелораненных танкистов. Они не могли оказать никакого сопротивления. Противник прорвался к нам в тыл, и мы оказались как бы в окружении. Медсестра очень беспокоилась, чтобы Яков не убил ее и не перешел вместе с ранеными к своим. Но он дисциплинированно выполнял все указания маленькой медсестры. Он был послушен, хотя медсестра была вооружена игрушечным «вальтером» в перламутровой оправе.

Возвращаясь назад, Яков пил, ел и спал вместе с нами. Мы его ругали и жалели, а он только повторял одно слово: «Яволь».

Все, о ком я написала здесь, люди удивительной судьбы. Созвездие отличных дарований, безгранично любящих свою Родину. Они отдавали все свои силы, знания, здоровье, жизнь одной цели-победе над ненавистным врагом.

Глава 17.
Государственные деятели

Титулы весьма полезны. Они заставляют нас знакомиться со многими личностями, которые иначе остались бы затерянными среди мусора.

Шоу Генри

1. Немного людей на свете, даже самых способных в политике, в науке, в искусстве, в философии, которые могли бы мужественно и определенно признать свои ошибки.

В реальной жизни руководящие посты в стране чаще занимали люди не выдающиеся, не носители чистых идей, а люди с низменными чертами, сомнительной нравственности и небольшого ума. К таким государственным деятелям я отношу Л. И. Брежнева, К. У. Черненко, М. А. Суслова, В. В. Гришина. В руководстве страны это были случайные люди, «временщики». Но было так, что во главе государства могли стать и они. А мы молчали, соглашались, не сопротивлялись.

У человека, облеченного властью, обязательно должно быть чувство меры и сознание высокой ответственности перед народом, перед страной.

Многие высокие руководители хотели русской земле сделать добро, а на деле получалось зло. Ведь всегда легче желать, чем осуществить.

Мне в жизни довелось знать таких людей, которые умели все: успехи и славу, завоеванные другими, забрать, приписать себе. Примеров тому немало.

В. И. Чуйков — М. С. Шумилов.

М. С. Шумилов — скромнейший человек, был в Испании, воевал под Сталинградом, дошел до Праги, а вся слава досталась В. И. Чуйкову. М. С. Шумилов сделал для победы в Сталинграде не меньше, чем В. И. Чуйков, но о нем писатели, радио, телевидение скромно умалчивают. Я думаю, что многие даже и не знают, [294] что М. С. Шумилов был одним из основных участников и победителей Сталинградской битвы, вся слава которой была отдана одному Чуйкову.

А генерал А. Г. Кравченко — танкист, который своим талантом внес огромный вклад в победу под Сталинградом? Кто знает и помнит о нем?

Д. Д. Лелюшенко — М. Е. Катуков.

В битве под Москвой честь основного защитника столицы почему-то отдана Лелюшенко и совершенно не оказано уважение к памяти М. Е. Катукова и его гвардейцев, закрывших собою Москву в тяжелом 1941 году.

То же произошло и в битве под Белгородом. Вся слава и победы достались генералам П. А. Ротмистрову и А. С. Жадову, а гвардейцев-танкистов армии Катукова как будто бы и не было в этой грандиозной битве. И никому из работников кино, радио, телевидения почему-то не пришло в голову, принимая к публикации материалы того или иного автора, сверить их с историческими данными.

Слово «герой"- благородное слово, дающее право на всеобщее уважение. Истинный герой — это одно понятие, а случайные герои — совсем иное дело. «Случайные герои» — это Черненко, Брежнев, Гетман, Ротмистров, Гришин, Промыслов и к сожалению, многие другие.

История всегда беспощадна к тем, кто живет в отблесках чужой славы. Слава независима. Она бывает разной: доброй и недоброй, справедливой и несправедливой, мудрой и недолговечной. Человек не должен позволять себе того, что осудил бы в другом.

2. Мы мало пишем о любви, о преданности Родине. Тема эта почему-то считается избитой. На самом же деле умалчивать, обходить этот вопрос нельзя. Зло растет само, а доброту нужно выращивать. Нерешительность рождает злость, а первооснова жизни -любовь. Я не верю в распространенное мнение о цинизме и практицизме нашей современной молодежи. Ей тоже ведомо это чувство великой любви — к дому своему, к Отечеству, к матери, к другу, к ближнему. Любовь — большое счастье, а за счастье нужно бороться.

Многое меняется на свете, но люди всегда должны оставаться людьми. У человека много прав, кроме одного — забыть о том, что сделали для нашей жизни на земле те, кого уже нет. И живым не дано право забывать о прошлом.

Надежда Константиновна Крупская говорила, что человеку мало одного стремления быть полезным людям, надо уметь самому это делать. [295] А есть люди — как верблюды. Они от всего отворачиваются. Все не по ним, все не так. Они просто больны тяжким «несварением жизни».

Люди же, выдержавшие испытания, — благородные люди, как благородный металл — золото. «Если хочешь быть золотом и драгоценным камнем, будь землею. Землею будьте, говорю я Вам» (Али-Шер Навои). Золото плавят, но оно остается золотом. Из золота сделан крест — символ спасения, и из огня золото выходит чистым.

Так как отличить его, золото в людях, от всего наносного, от кучки золы, которая остается от сгоревшей травы, не дав ни тепла, ни любви, ни красоты?

Моя жизнь сложилась так, что мне пришлось близко видеть, слышать, принимать у себя дома многих государственных деятелей нашей страны. Какими я запомнила их?

3. ИОСИФ ВИССАРИОНОВИЧ СТАЛИН.

Будучи еще молодой и работая в аппарате ЦК ВКП/б/, я несколько раз лично встречала в коридоре И. В. Сталина. Он первый здоровался со мной, говорил: «Здравствуйте, товарищ!» — и, улыбаясь, проходил мимо. Он, наверное, так и не узнал, кто я, а у меня после такой встречи был на душе праздник и целый день работалось весело.

Товарищи из аппарата ЦК, знавшие товарища Сталина, говорили о его необычайной работоспособности, энергии, умении входить в курс любого вопроса. Когда Сталин занимался какими-либо проблемами, он их изучал досконально. Это был деятельный, живой человек. Говорил спокойно, рассудительно и, принимая решения, никогда не забывал проверить, проконтролировать их исполнение. Все удивлялись его феноменальной памяти. Говорили, что Сталин любил вглядываться в лица людей, в разговоре всегда искал возможность узнать чувства и мысли своего собеседника. Каждая встреча давала ему пищу для размышлений, возможность думать. Создавалось впечатление, что из каждого, даже самого короткого, разговора, он узнавал что-то новое... У Сталина было умение говорить, глядя в глаза слушателям. Он знал, о чем говорил, знал, чего требовал. Он умел признавать ошибки и исправлять их. Был очень дисциплинированным и всегда подчинялся коллективному решению.

Подвиг одних только пятилеток того времени дает право И. В. Сталину быть великим. Страна стала сильной, могучей. Исчезла безработица. [296] (А министр культуры СССР Е. А. Фурцева 8 марта 1970 года поздравляла женщин Советского Союза и всего мира с великим днем женской солидарности по бумажке. Передавалось это по телевидению на весь мир. И было-то в том поздравлении всего несколько фраз. Объяснялось: нельзя ошибиться, обязательно нужно читать по тексту, а я думаю: просто лень было министру культуры СССР Фурцевой подготовить свою речь. Легко жилось. Все сходило с рук, не подвергалось никакой критике, а уж кому, как не министру культуры, надлежало быть человеком образованным, свободно владеющим ораторским искусством. Но Екатерина Алексеевна даже по бумажке читала с запинками. Чувствовалось, что она не знала , какое слово следует за каким.)

И. В. Сталин был прост.

Рассказ Михаила Ефимовича об одной из встреч с Иосифом Виссарионовичем помню особенно хорошо. И. В. Сталин разговаривал с Михаилом Ефимовичем о танках, о применении их в бою. Чувствовалось, что он хорошо изучил вопрос, и с ним легко было вести беседу. Михаил Ефимович говорил нам потом, что во многом не соглашался с товарищем Сталиным, спорил с ним, отстаивал свое мнение специалиста.

Сталин умел выслушать и уважал мнение другого.

4. Уже после войны у нас дома в Дрездене бывало много очень интересных людей. Были нашими гостями известный кинорежиссер Александр Григорьевич Александров и знаменитая актриса Любовь Петровна Орлова. Они рассказывали, что после поездки в США и посещения Голливуда были на приеме у товарища Сталина и он беседовал с ними о кино и театре. Любовь Петровна и Александр Григорьевич говорили, что Сталин производил впечатление человека, хорошо знающего профессию кинорежиссера и артиста.

Слышала я впечатления от встреч со Сталиным и от других людей: министра металлургической промышленности Ивана Федоровича Тевосяна, генерала армии начальника тыла МО СССР Андрея Васильевича Хрулева, генерала армии Алексея Иннокентьевича Антонова, маршалов Александра Михайловича Василевского, Якова Николаевича Федоренко. Эти товарищи встречались со Сталиным ежедневно, а иногда и по нескольку раз вдень. Разные по профессии, по темпераменту, по характеру, все эти люди говорили, что И. В. Сталин очень хорошо разбирался во всем, о чем беседовал с ними. Его замечания, высказывания были на самом высоком профессиональном уровне, предложения, советы, решения — логичны и правильны. А уж если решение принималось, то оно всегда выполнялось, и нельзя было не выполнить его распоряжения.

Моя портниха Вера Илларионовна Роземашвили тоже много знала о жизни И. В. Сталина. Ее отец был поваром у т. Сталина. Она рассказывала, что в жизни, в быту Сталин был скромен и нетребователен. Не был капризен. С простыми людьми, которые его обслуживали, всегда был вежлив и уважителен.

5. Неизгладимое впечатление оставил у меня прием в Кремле в честь Победы советского народа в Великой Отечественной войне. Были приглашены командующие фронтами, армиями, командиры дивизий, полков, входящих в состав фронтов, министры, общественные деятели, ученые, артисты, писатели, поэты.

У нас с Михаилом Ефимовичем были места №№ 11 и 12 за столом № 10, который стоял в центре, недалеко от главного стола, где находились товарищ Сталин, члены Политбюро и правительства. Нам было все хорошо видно и слышно.

Каждый командующий фронта подходил к главному столу, где находился И. В. Сталин, провозгласить здравицу за Победу и здоровье всех участников. М. Е. Катуков представился Сталину:

— Командующий Первой гвардейской Краснознаменной танковой армии генерал-полковник Катуков. И товарищ Сталин сказал:

— Товарищ Катуков, мы с Вами давно знаем друг друга. За ваше здоровье! И успехов Вам на благо нашей Родины!

Через несколько дней после приема в Кремле мы были в Большом театре на балете «Пламя Парижа». Товарищ Сталин приехал ко второму акту. Был сделан небольшой перерыв. Прибыли артисты первого состава, и балет начали с первого акта. Надо было видеть, как танцевали артисты, как ликовала публика! Этого невозможно передать. Таких оваций, энтузиазма людей мне больше никогда не пришлось видеть.

6. Ярый противник советской России премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль в честь 80-летия И. В. Сталина произнес в Палате Общин речь. Я позволю себе привести ее здесь.

Речь Черчилля в палате общин по случаю 80-летия И. В. Сталина:

«Большим счастьем для России было то, что в года тяжелейших испытаний Россию возглавил герой и непоколебимый полководец И. В. Сталин.

Он был выдающейся личностью, импонирующей нашему жестокому времени того периода, в котором протекала вся жизнь. [298] Сталин был человеком необычайной энергии, эрудиции и несгибаемой воли, резким, жестоким, беспощадным как в деле, так и в беседе, которому даже я, воспитанный в английском парламенте, не мог ничего противопоставить.

Сталин прежде всего обладал большим чувством юмора и сарказма, а также способностью точно выражать свои мысли. Сталин и речи писал, и в его произведениях всегда звучала исполинская сила. Эта сила была настолько велика, что он казался неповторимым среди руководителей всех государств и народов.

Сталин производил на всех величайшее впечатление. Его влияние на людей неотразимо. Когда он входил в зал Ялтинской конференции, все мы вставали, словно по команде, и странное дело — почему-то держали руки по швам. Он обладал глубокой, лишенной всякой паники, логической, осмысленной мудростью. Он был непревзойденным мастером находить в трудные минуты пути выхода из самого безвыходного положения.

В самые критические моменты, а также в моменты торжества он был одинаково сдержан, никогда не поддавался иллюзиям. Он был необычайно сложной личностью.

Он создал и подчинил себе огромную империю. Он был человеком, который своего врага уничтожил руками своих врагов. Заставил даже нас, которых открыто называл империалистами, воевать против империалистов.

Сталин был величайшим, не имеющим себе равных в мире диктатором. Он принял Россию с сохой, а оставил ее оснащенной атомным оружием.

Нет, что бы ни говорили о нем, таких История и Народ не забудут».

(БРИТАНСКАЯ ЭНЦИКЛОПЕДИЯ).

Черчилль дал И. В. Сталину, своему современнику, очень точную и объективную оценку, и к этому полезно нам прислушаться.

7. Глубочайшие раздумья вызывает у меня то, что публикуется сейчас о 1937 годе. Печатаются подлинные материалы...

За многие преследования в тот период нет Сталину прощения, но возлагать всю вину только на Сталина, делать только его одного главным злодеем... Сейчас уже пишут, что только Сталин виноват в том, что была война и погибло 50 миллионов человек... Пишут, что он чуть ли не приятель Гитлера.

Я, лично пережившая 1937 год, не могу с этим согласиться. Будучи в Бутырской тюрьме, я не раз наблюдала, как возвратившиеся с допроса впадали в истерику и громко кричали, что сегодня [299] снова донесли на невинных. «Врагов народа» делали и сами заключенные. Они доносили на такого-то или на такую-то, и шли аресты. Эти новые «враги народа» тоже доносили. Так множились ряды. Мне могут возразить, что это из-за допросов, страха. Но ведь не все же доносили, не все не выдерживали и «ломались».

Борис Львович Банников — нарком боеприпасов — опубликовал «Записки наркома», в которых ни слова вымысла. Борис Львович пишет, как многие государственные деятели боялись смело высказаться в силу угодничества, подхалимства, карьеризма, но в то же время он подчеркивает в своих записках, что ордер на арест крупного специалиста не выписывался без визы наркома. Визы на арест подписывали все высокие руководители промышленности, сельского хозяйства, секретари обкомов и т. д. Руководители иностранных государств, в том числе Массарик, Бенеш, называли Сталину шпионов в пользу того или иного государства.

За многое в 1937 году нет прощения И. В. Сталину. Но сейчас, в период гласности, уж очень многие стараются всю вину переложить только на него одного. Я не могу с этим согласиться. Я, моя семья, близкие и дорогие, мои друзья очень пострадали в 1937 году. Бремя 1937 года я несла девятнадцать лет. Это бремя нес со мной и Михаил Ефимович. Его все время упрекали, что у него жена имеет сомнительную биографию, рекомендовали ему развестись со мной... Но нет в моей душе злобы.

Нет, я не могу согласиться, что виноват только один Сталин.

Мое мнение таково: 1937 год — великая победа мировых разведок. Это они развязали Вторую мировую войну. Это их методами были уничтожены миллионы советских людей. Это они имели план — уничтожить Советский Союз, великую Россию. Эти планы существуют и в настоящее время.

Нельзя забыть, что под руководством Сталина мы победили фашизм. Нельзя позволить под видом гласности вседозволенно порочить все и вся, и имя Сталина тоже, нельзя умалять его заслуги. Он многое сделал для нашей Родины.

Уже пора перестать рыться в грязном белье, воевать с покойниками и смешить весь мир. У русских с седой древности так заведено: о мертвых не говорят плохо — это не достойно живых, не делает им чести.

Сталин и 1937 год — наша печальная история. И за многое, многое нет ему прощения, но, как писал Н.Карамзин, о печальном, тяжелом надо говорить с грустью. Это наша история, это наше прошлое, а черных, темных пятен в нашей Истории было много [300] и до эпохи Сталина. Но все равно это наша Родина, где мы живем и будем жить.

Почему, например, А.Барбюс в своей книге «Сталин» писал о нем как о сильном, волевом человеке, прекрасном военачальнике, способствовавшем успеху Революции и победившем врага еще в Гражданской войне? Анри Барбюс объективно, без конъюнктурных соображений разобрался в личности этого человека еще в ранние годы Советской власти, а мы позволяем теперь всю вину за прошлое валить только на одного Сталина? А где же был Блюхер, который подписал приговор на расстрел Тухачевскому? Где были Н. С. Хрущев, все секретари обкомов, крайкомов, министры, члены Политбюро? Почему они как бы ничего не видели и молчали? Только теперь все стали смелыми и храбрыми и прозрели...

И что самое главное — народ молчит, не испытывает ненависти к Сталину. Да и говорить сегодня легче, чем делать серьезное дело перестройки.

Прекрасно уважать старые традиции, присягу, ответственность перед обществом и Родиной. Нельзя воевать только с мертвецами. Я не сталинистка, я только современница очень прекрасной и жестокой эпохи. А вот злобы и ненависти у меня нет. И я отдаю дань уважения тому времени, в котором мне пришлось жить, трудиться, защищать Родину.

У человека должно быть что-то святое, должна быть вера. Без этого очень трудно жить на свете. А вера наша — гордость, любовь, преданность Родине. Это самое дорогое, что у нас есть. И за это наши русские люди, не задумываясь, отдавали свои жизни. В первую очередь мы должны быть гражданами своей Родины, своей истории, своего прошлого.

8. НИКИТА СЕРГЕЕВИЧ ХРУЩЕВ. С Никитой Сергеевичем я познакомилась на фронте в годы Великой Отечественной войны — он был членом Военного совета фронта. Никита Сергеевич не раз приезжал к т. Катукову в армию во время боевых действий. Н. С. Хрущев производил впечатление умного человека. В обращении с людьми был очень прост, спокоен, никогда не слышала, чтобы он кричал на подчиненных.

Не раз приходилось мне быть хозяйкой и угощать Никиту Сергеевича. Он был невзыскателен в еде. Много рассказывал нам о себе, о своей семье и очень тревожился за их судьбу. Никита Сергеевич обладал и личной храбростью. Не один раз он выезжал с Михаилом Ефимовичем на передовую. Много времени проводил [301] на КП Катукова. И какое бы ни было сложное и тяжелое положение, Никита Сергеевич понимал обстановку и не торопил Катукова, как это делали другие высокие руководители. Он ценил жизнь солдата и не хотел лишней крови, если можно было достичь успеха чуть позже, но с меньшими потерями.

После освобождения Киева командование фронта поручило Катукову выехать в Киев, чтобы сделать доклад на сессии депутатов Верховного Совета Украины о военных действиях Красной Армии. Н. С. Хрущев был уже первым секретарем ЦК ВКП/б/ У и занимался восстановлением хозяйства Украины. Он хорошо принял Михаила Ефимовича и меня. Мы были гостями в его семье. Он познакомил нас с женой Ниной Петровной, дочерью Юлией, ее мужем, с сыном Сережей. Семья Хрущева жила в небольшом особняке на ул.Артема. Жили скромно. Никита Сергеевич пригласил нас к столу. Обед был обычный, но все вкусно, стол красиво сервирован. Тогда же Михаил Ефимович подарил Сереже кинжал, который сделали искусные умельцы Дынера. Сережа был очень рад такому подарку, да еще с фронта.

Киев — наша седая древность. Город имеет какой-то особый национальный колорит и в то же время черты современности. В садах, скверах, на площадях шумно, весело. Громкий смех, песни, много цветов. Чувствуется, что у людей ^радостно и светло на душе после освобождения от ига фашистов.

Архитектура Киева неповторима. Трудно найти город, где бы так органично сочетались и слились воедино седая древность и современность. Стили ранние, но впечатление изумительной красоты художественного образа города не оставляют равнодушным никого. Кто хоть раз увидел Киев, не сможет забыть его.

Никита Сергеевич показал нам город, самые красивые улицы, площади, отдельные дома. Рассказал нам историю знаменитого дома с рыбами. Мы за город Киев дрались, сдавали и брали его вновь, но вглядеться в него, ближе познакомиться с городом не было времени. Фронтовые дороги вели нас дальше, на запад. И вот представилась возможность — счастливая поездка Михаила Ефимовича в Киев.

Никита Сергеевич хорошо разбирался в стилях архитектуры. Рассказывал интересно, увлекательно, и чувствовалось, что он влюблен в город. Побывали мы в Софийском соборе, и в Киево-Печерской Лавре.

Впечатление от поездки и беседы с Н. С. Хрущевым осталось огромное. [302] На другое утро мы уезжали на фронт. Вся семья Хрущевых проводила нас. Никита Сергеевич подарил на память Михаилу Ефимовичу автомат. После войны Никита Сергеевич и Нина Петровна не раз приезжали в ГДР и были нашими гостями в Дрездене. Приезжал Никита Сергеевич к нам и с большой делегацией. Михаил Ефимович все время был с ними, а я — с Ниной Петровной. Я показала ей Мейссен, Саксонию-Штольпен, мы гуляли по городу, делали покупки.

Потом Никита Сергеевич стал главой государства. Когда мы бывали на приемах в Кремле, Никита Сергеевич всегда подходил к Михаилу Ефимовичу и ко мне, интересовался нашей жизнью, но семьями мы уже не встречались. Нина Петровна стала очень важной и недоступной дамой.

Когда же Никита Сергеевич был отстранен от руководства государством, он приехал к нам на Трудовую Северную. Перед визитом к нам он хотел увидеться с маршалом В. Д. Соколовским, но последний от встречи с т. Хрущевым уклонился. Отказал во встрече с ним и маршал В. И. Чуйков (тоже наш сосед по даче). Никита Сергеевич пришел к нам. Его встретила моя сестра Нина Сергеевна. Никита Сергеевич спросил, можно ли повидать т. Катукова. Нина уточнила: «Кто Вы?» Он ответил: «Хрущев».

Михаил Ефимович был уже очень нездоров и находился на постельном режиме. Нина пришла и сказала: «Михаил Ефимович, Вас какой-то Хрущев спрашивает, просит разрешения зайти к Вам». Михаил Ефимович встал с постели и пошел навстречу Никите Сергеевичу. Был накрыт стол. Они встретились как два старых фронтовых друга. Начались воспоминания о пережитом и пройденном пути.

Уходя от нас, Никита Сергеевич сказал Михаилу Ефимовичу:

— Я думал, что и ты меня не примешь, а ты оказался человеком.

Сколько было горечи в этих словах...

Никита Сергеевич умер, а Сережа купил дачу маршала П. А. Ротмистрова, и мы стали соседями. Иногда Сережа заходит к нам по хозяйственным делам. Встречаемся мы с ним и на кладбище. Сережа очень чтит память родителей. Он говорил мне, что до сих пор хранит подаренный ему Михаилом Ефимовичем кинжал как память о маршале Катукове.

9. Маршал Советского Союза ГЕОРГИЙ КОНСТАНТИНОВИЧ ЖУКОВ. Элита, привилегированная верхушка военного правления.

Я много раз видела, слышала маршала Г. К. Жукова. Он тоже меня знал. Он приезжал на передовую в 1-ю танковую армию [303] М. Е. Катукова. Приходилось быть хозяйкой, угощать Г. К. Жукова. Неоднократно встречались с ним и после Победы: на приеме в Кремле, на его даче, на даче у Лидии Андреевны Руслановой.

У меня о Георгии Константиновиче сложилось свое мнение.

Власть иных портит. Они начинают переоценивать себя. Звания и награды не делают человека лучше, и если он стал зазнаваться, то это не делает ему чести. Ни в коем случае нельзя забывать главного в жизни — нужно оставаться человеком при любых обстоятельствах и всегда думать о тех, кто рядом с тобой.

Георгий Константинович был наделен огромной, неограниченной властью. Немногие выдерживают это испытание и остаются людьми. Как только власть приходит к человеку, почему-то он совершенно забывает, кем был раньше.

Я думаю, что зависть, честолюбие, корысть, амбиция, мелкая месть вообще не совместимы с военной профессией. В любом деле слепое пользование властью выдает слабость.

Человек, облеченный государственной властью, не имеет права быть утомленным, раздражительным, скучающим. Он должен дорожить своей независимостью, так как подчиняется только закону. Георгий Константинович же уставал, спешил, раздражался. А как же К. К. Рокоссовский, А. И. Антонов, В. М. Василевский, М. Е. Катуков? Они ведь тоже были наделены властью, тоже несли тяготы войны, но это были совершенно другие люди, совсем не похожие на Г. К. Жукова.

Георгий Константинович свыкся с властью, врученной ему законом, и уже никого не боялся и не уважал. Один только И. В. Сталин мог его остановить. Это была ошибка Георгия Константиновича, за которую он позже дорого заплатил.

Постепенно Г. К. Жуков терял себя, запутывался. Славы много, но хочется еще большего.

Что больше всего необходимо полководцу как человеку, в руках которого жизни сотен, тысяч людей? Ему доверены эти жизни, и он ответствен за них перед страной, перед будущим, перед Историей. Как не согнуться, как устоять под таким бременем? Необходимо быть стойким, от многого отказаться и главное условие — победить себя. Властью необходимо пользоваться осторожно, обращаться с людьми лучше, чем они заслуживают, и понимать, что все хорошее создается народом.

10. Никто не спорит о волевых качествах и способностях маршала Г. К. Жукова. Этого у него не отнимешь. Талант был большой, но характер и воспитание Георгия Константиновича оставляли [304] желать лучшего. „Если он хотел добиться чего-нибудь — шел напролом.

Г. К. Жуков был небольшого роста, коренастый, полноват. Черты лица резкие и суровые. Разговаривал отрывисто, редко смеялся. Матерился изощрённо — художественно (и этого тоже от него не отнимешь). Маршал считал, что такое обращение с подчиненными поднимает его авторитет. Георгий Константинович был жесток и легко впадал в состояние гнева. А гнев, как известно, плохой советчик. Не зря в народе говорят: ничего нельзя начинать во гневе и человеку раздраженному полезно сосчитать до ста, прежде чем говорить, решать или действовать. К сожалению, маршал Жуков не делал этого и часто в гневе принимал решения, которые были не всегда справедливы.

Георгия Константиновича не мучило, что при взятии Берлина погибли сотни тысяч советских людей, хотя можно было обойтись и меньшей кровью. Достаточно просмотреть стенограмму материалов по Берлинской конференции. М. Е. Катуков тогда сказал маршалу Г. К. Жукову, что он не во всем согласен с ним, но Георгий Константинович принимал решения единолично, не прислушиваясь к мнению опытных командиров.

Георгий Константинович строил свои отношения с людьми в зависимости от того, испытывают они к нему уважение или нет. Любил беспрекословное выполнение распоряжений. Если этого не было, он становился придирчивым и относился к непокорным с презрением. Г. К. Жуков любил накричать, не разобравшись, на первого попавшегося ему на глаза и под руку. Вежливостью и терпеливостью не отличался. Все старались уйти от гнева Г. К. Жукова. Он редко бывал доволен, почти всегда резок и груб. Назвать его добрым человеком было нельзя.

Если Михаил Ефимович почти никогда не терял самообладания и спокойствия, то маршал Жуков так вел себя, что даже не всем командующим подавал руку или здоровался, а уж о командирах корпусов и дивизий и говорить нечего. А вот маршал А. Х. Бабаджанян пишет в своей книге, что Г. К. Жуков советовался с ним, как выиграть сражение. Это неправда, откровенная лесть, вызывающая улыбку у тех, кто знал Георгия Константиновича. Маршал Жуков в то время и не знал, что есть полковник Бабаджанян. У Жукова тогда таких полковников была в подчинении не одна тысяча.

Надо быть Катуковым, чтобы посметь сказать такому человеку, как Георгий Константинович: «Товарищ маршал Советского Союза! Вы не подготовлены для разговора. Вам необходимо успокоиться, [305] и тогда я буду слушать Вас». Не всякий командующий армией осмелился бы возразить Г. К. Жукову в такой форме.

Георгий Константинович награждал М. Е. Катукова неохотно и всегда с упреками. А если проследить боевой путь 1 гв. КТА, то маршал Г. К. Жуков всюду брал с собой Первую танковую. Наша армия «работала» на многих командующих фронтов, с честью выполняла поставленные задачи и была ударной силой у маршала Жукова при решении боевых задач.

Не однажды мне приходилось слышать от В. И. Чуйкова, К.Погтеля, М. А. Мшганина, Д. И. Заева, Г. Н.Орла и других о высокомерии и грубом обращении Г. К. Жукова с людьми. О плохом его характере знали и более высокие начальники: К. К. Рокоссовский, И. С. Конев, А. М. Василевский, И. Х. Баграмян, В. И. Казаков, К. Ф. Телегин, А. И. Еременко. Но все молчали, а заговорили только когда Г. К. Жуков был отстранен от высокого поста и об этом можно было прочитать в газетах. Теперь они писали о нем целые «подвалы», где давали оценку действий и характеру Г. К. Жукова. И все это было правдой. Когда Г. К. Жуков обладал неограниченной властью, они были его «верные друзья», как они себя тогда называли. Но в беде они не поддержали своего «благодетеля». Вот когда проявились обман, лицемерие, мелкое себялюбие и, если хотите, трусость некоторых.

Жестокость, грубость сильно ранят человека, но, к сожалению, маршал Г. К. Жуков этого не понимал. Он считал, что чем он суровее и жестче, тем более сильным и непобедимым будет казаться окружающим. Какими разными были К. К. Рокоссовский и Г. К. Жуков!

Чем выше положение полководца, тем более он удален от опасности.

Когда приезжал маршал Жуков, подхалимы и в глаза заглядывают и вперед забегают — только бы руку лизнуть и хвостиком вильнуть.

Был парад советских войск в Берлине. Мне довелось присутствовать на этом параде, после которого был прием у маршала Г. К. Жукова. Произносились тосты за Георгия Константиновича, и я видела, как В. И. Чуйков, В. Д. Соколовский, И. С. Конев, С. П. Иванов, В. И. Казаков, К. Ф. Телегин целовали руки маршалу Г. К. Жукову и говорили: «Ты наш отец родной, ты спаситель России, первый герой, только ты мог спасти Россию». Правда, все они хорошо выпили, но не даром говорится: что у пьяного на языке, то у трезвого на уме. Глядя на все это, думалось: не будь у Георгия Константиновича такой огромной власти, вряд ли нашлось бы у него столько подхалимов. [306] Так оно потом и вышло, многие стали отзываться о Жукове, находя только негативные стороны его деятельности. Когда Жуков попал в немилость, нашлось много охотников писать о его деятельности и о нем как человеке только плохое.

Я уже писала, что у М. Е. Катукова и Г. К. Жукова возник спор по поводу того, кому первым войти в Берлин. Катуков не подчинился приказу маршала Жукова задержать войска И. С. Конева и не дать им первыми войти в Берлин. Обругав М. Е. Катукова крепкими словами, маршал Г. К. Жуков бросил трубку. Уж очень ему хотелось доложить в Ставку, что его войска были первыми.

«Неисполнение» такого приказа дорого обошлось Катукову. Маршал Жуков запомнил этот случай, не простил Катукова и позже мелко мстил ему.

11. Вскоре было объявлено о поражении фашистской Германии, и мы все были очень счастливы. Знамя над рейхстагом возвестило всему миру, что войне пришел конец.

Наша радость была беспредельна. Начались радостные встречи, награды. Но М. Е. Катуков не получил высокого звания «маршал», к которому он был представлен одновременно с П. С. Рыбалко, С. И. Богдановым, П. А. Ротмистровым. Мы знали об этом представлении от маршала Я. Н. Федоренко, который сказал Михаилу Ефимовичу, что он в этом списке первый и его они по праву считают «танкистом номер 1». На беду М. Е. Катукова был вызван в Москву к товарищу Сталину маршал Жуков. Кто-то из работников управления кадров дал список представляемых на визу Георгию Константиновичу, и он зачеркнул фамилию Катукова, сказав: «Этот еще пусть подождет». Оказалось, что маршал Жуков злопамятен и мстителен. Он не простил Катукову неисполнения его распоряжений, самостоятельности и чувства собственного достоинства. Жуков был в силе и ясно дал понять, кто он и кто Катуков. В подтверждение своих мыслей о Г. К. Жукове привожу выдержки из книги «Солдатский долг» маршала Советского Союза К. К. Рокоссовского.

В своих воспоминаниях о битве под Москвой Константин Константинович пишет:

«Для меня стало совершенно непонятным требование фронта. Наши войска нуждались в передышке. Наступательными действиями мы изматывали свои войска во много раз больше, чем вражеские. Это изматывание было выгодно противнику, но не нам. Наши силы, были уже исчерпаны, до предела. Командование фронта не могло не знать этого, а раз это так, то оно не имело права [307] требовать от войск то, чего те выполнить не могли. Получалось, что Ставка и Генеральный штаб не хотели видеть настоящего положения дел, а командование фронта, зная хорошо состояние войск, не желало доказывать несостоятельность наступательных мероприятий. Механически отписываясь директивами, явно невыполнимыми, оно перекладывало ответственность на командование армий».

«... Не могу умолчать о том, что по отношению к подчиненным у Жукова преобладала манера в большей степени повелевать, чем руководить. В тяжелые минуты подчиненный не мог рассчитывать на поддержку с его стороны — на поддержку товарища, начальника, теплым словом, дружеским советом. К этому мы уже привыкли и старались в случае необходимости обращаться к начальнику штаба фронта В. Д. Соколовскому».

«... стоять на смерть и умирать нужно с умом, только тогда этим достигается важная цель, лишь в том случае, если она, смерть немногих, превращается в гибель большинства, обеспечивается общий успех. Но в данном случае такой необходимости не существовало, и командующий фронтов генерал армии Жуков Г. К. был не прав.

Привожу дословное содержание короткой, но очень грозной шифровки Жукова: « Войсками командую Я! Приказ об отводе войск за Истринское водохранилище отменяю, приказываю обороняться на защищаемом рубеже и ни шагу не отступать».

На Жукова это было похоже. В этом его распоряжении чувствовалось: «Я — Жуков!». Его личное «Я» очень часто превалировало над общими интересами».

«... как в начале войны, так и в Московской битве вышестоящие инстанции не так уж редко не считались ни со временем, ни с силами, которым они отдавали приказы, распоряжения. Сплошь и рядом такие их распоряжения не соответствовали сложившейся на фронте к моменту получения их войсками обстановке, нередко в них излагалось желание, не подкрепленное возможностью войск.

Походило это на стремление обеспечить себя (кто отдавал такой приказ) от возможных неприятностей свыше. В случае чего, обвинялись войска, не умевшие, якобы, выполнить приказ, «волевой» документ оставался для оправдательной справки у начальника или его штаба. Сколько горя приносили войскам эти «волевые» приказы, сколько неоправданных потерь было понесено!» Напрасно некоторые занимающие высокие посты начальники думали, [308] что только они могут хорошо справляться с делами, только они желают успеха, а к остальным, чтобы подтянуть их к собственному желанию, нужно применять окрики и запугивание. К этим лицам я отнес и нашего комфронта. Вспоминаю один момент, когда после разговора по «ВЧ» с Жуковым я вынужден был ему заявить, что если он не изменит тона, то я прерву разговор с ним. Допускаемая им в тот день грубость переходила всякие границы.

Ни один командир, уважающий себя, не имеет права оскорблять в какой-то ни было форме подчиненных, унижать их достоинство. К сожалению, у Г. К. Жукова этого чувства не хватало и он часто срывался, причем чаще всего несправедливо, как говорят, «под горячую руку».

Это очень осторожные и деликатные слова и высказывания Константина Константиновича Рокоссовского как нельзя ярко характеризует Георгия Константиновича Жукова как командира и человека.

И такого мнения о нем были многие, но в армии дисциплина — главное. Приходилось выполнять приказы и распоряжение человека, упивающегося своей властью и славой.

...Приказ — «стоять на смерть». И воины выполняли свой долг и умирали.

А смерти, гибели верных сынов нашей Родины можно было бы избежать, только надо было любить солдата.

В 1991 году вышла книга маршала Советского Союза И. С. Конева «Записки командующего фронтом». Настоящее издание мемуаров И. С. Конева дополнительно включает ряд новых материалов из архива автора.

Я привожу выписки из этой книги, которые подтверждают мои впечатления о Г. К. Жуков

«... Я присутствовал на заседании Главного Военного Совета летом 1946 года, оно было посвящено разбору дела маршала Советского Союза Г. К. Жукове.

... Г. К. Жуков присваивает все победы Советской Армии себе. Выступая на пресс — конференциях в Берлине, в печати, Жуков неоднократно заявлял, что все главнейшие операции в Великой Отечественной войне успешно проводились благодаря тому, что основные идеи были заложены им, маршалом Жуковым, что он в большинстве случаев является автором замыслов Ставки, что именно он, участвуя активно в работе Ставки, обеспечил успехи Советских Вооруженных Сил.

... окружение Жукова, тоже старалось и не в меру хвалило Жукова [309] за его заслуги в разгроме немецко-фашистских войск в Германии. Они подчеркивали роль Жукова как основного деятеля и наиболее активного участника в планировании, проводимых операций. Жуков против этого не возражал и, судя по всему, разделял подобные суждения.

В своем выступлении вначале я отметил, что характер у Жукова неуживчивый, трудный. Действительно, характер у Г. К. Жукова такой, что с ним работать очень трудно, не только находясь в его подчинении, но и будучи соседом по фронту. Привел в качестве примера наши споры по Берлинской операции.

...И сразу же после меня выступил маршал бронетанковых войск Павел Семенович Рыбалко. Он тоже подтвердил, что характер у Жукова очень тяжелый.

...он не хотел и слышать, чтобы кто-либо, кроме войск 1-го Белорусского фронта, участвовал во взятии Берлина. Когда войска 1-го Украинского фронта — 3-я и 4 — я танковые армии и 26-я армия вели бои в Берлине, — это вызвало ярость и негодование Жукова. Когда войска 3-й танковой армии и корпус Батицкого 27-й армии подошли на расстояние 300 метров к рейхстагу, Жуков кричал на Рыбалко: «Зачем вы тут появились?!».

...словом, Жуков был морально подавлен, просил прощения и признал свою вину в зазнайстве, хвастовстве своими успехами».

Выписка из архива маршала Советского Союза И. С. Конева, стр. 594.

В Военно-историческом журнале № 1 за 1992 год адмирал Флота Н. Г. Кузнецов в статье «Наши отношения с Жуковым стали поистине драматическими ...» пишет:

«... О двух эпизодах нельзя не вспомнить. Г. К. Жуков, будучи честолюбив и считая ВМФ по рангу ниже его, маршала, однажды приказал через адъютанта позвонить ему по телефону. Я счел этот приказной тон, да еще и через адъютанта, невежливым, а формально неуставным и неправильным. Промолчал! На повторный звонок ответил, что если Жукову я нужен, то он знает мой номер «кремлевской вертушки». Он обиделся.

... Жуков, якобы обиженный таким дерзким ответом министра ВМФ, пообещал когда-нибудь это припомнить...

«... Жуков и Хрущев, открыто ругали И. С. Сталина и выдумывали всякие небылицы. Но это остается на их совести.

Наши отношения с Г. К. Жуковым стали поистине драматическими..., когда он в феврале 1955 года был назначен министром обороны и получил «карт-бланш» от Н. С. Хрущева. Вся накопившаяся [310] к Сталину неприязнь, как распрямляющаяся пружина, чувствовалась во всем поведении Жукова. Он как бы стремился наверстать потерянное время и славу.

« ...Заняв пост министра обороны, маршал Жуков закусил удила. Ему казалось, что теперь «сам черт ему не брат». Мне думается, никогда честолюбие Жукова не было удовлетворено в такой степени, как тогда.

«... я старался найти с ним общий язык. Так, уже вскоре я убедительно просил его заслушать мой (или с начальником Главного морского флота) доклад о состоянии флота. Жуков недели две тянул и наконец согласился «послушать моряков». Доклад не получился: Он минут 15–20 слушал, а потом начал демонстративно зевать, думая о чем-то другом, и наконец беспардонно предложил свернуть « свои схемы» и неожиданно задал вопрос, перейдя на другую тему: «Так вы, стало быть, выступили против меня?» Я догадался, о чем идет речь и буквально повторил мой разговор с Булганиным. Но больше всего меня поразило заявление, что «это вам так не пройдет». И не прошло. Поводов всегда можно найти сколько угодно».

«...Вот я и подошел к своей последней официальной встрече с Жуковым. В грубой, присущей ему форме он объявил, что я снят с должности, понижен в звании до вице-адмирала. На мой вопрос, на основании чего и почему это сделано без моего вызова, он усмехнувшись ответил, что это дескать, совсем не обязательно».

«... Лишь позже я узнал от А. М. Василевского, что решение принималось Хрущевым по записке Жукова. Что он написал, я не ведаю и до сих пор».

«...В дальнейшем я попытался получить объяснения, но так и не получил».

Эти выписки из документов И. С. Конева, Н. Г. Кузнецова как нельзя лучше подтверждают и мои собственные высказывания о Г. К. Жукове.

Высокого звания маршала М. Е. Катуков не получил, как и обещанной третьей звезды Героя. Не получила никакой награды за взятие Берлина и Первая гвардейская танковая бригада, хотя в последних боях гвардейцы бригады творили чудеса и делали, казалось, невозможное ...

М. Е. Катуков получил звание маршала только через 15 лет, в 1959 году. Но это уже совсем другая история, и о ней я расскажу ниже. [311] А месть Г. К. Жукова продолжалась. Выборы депутатов в Верховный Совет СССР. Все командующие армиями, принимавшие участие в боях за Берлин, были избраны депутатами, и только М. Е. Катукову было в этом отказано. От нашей армии кандидатом в депутаты выдвигался Г. К. Жуков.

В армии буквально поднялся бунт. Никто не хотел, чтобы депутатом от нашей армии избирался Жуков. Все до единого человека в армии любили Михаила Ефимовича, с которым прошли тяжелый путь войны.

Всем было горько и обидно, что их любимый командующий не будет депутатом: Михаилу Ефимовичу пришлось ездить по войскам вместе с Г. К. Жуковым и рекомендовать его кандидатом в депутаты. Ничего сделать было нельзя, и все подчинились М. Е. Катукову.

Сам же Катуков М. Е. никуда не жаловался, переносил свою обиду молча. Впервые я видела, как он плакал. Было горько и обидно ему вдвойне, так как он прекрасно понимал, что это мелкая месть.

Но в то время Жуков Г. К. был огромной силой и никто не мог ему возражать. Михаил Ефимович надеялся, что все разберутся и жизнь внесет свои поправки. Ему было оказано политическое недоверие, а надежда всегда наполняет смыслом жизнь и помогает переносить невзгоды.

И все же М. Е. Катуков продолжал оставаться командующим армии, ибо Г. К. Жуков прекрасно понимал, что время тревожное и вопросы мира еще не решены. Но несмотря на это, Жуков не оставлял мысли «наказывать» Катукова и дальше. В августе 1945 года Г. К. Жуков подписал приказ: М. Е. Катукову отправиться учиться в академию Генерального штаба. Мы были уже готовы к отъезду когда об этом случайно узнал Сталин. Он отменил приказ Жукова и приказал М. Е. Катукову оставаться на месте и продолжать командовать I гв. КТА. Друзья рассказывали нам, что товарищ Сталин позвонил Жукову и буквально кричал:

— Время тревожное, тяжелое. Вопросы мира еще не решены. Кто будет учить Катукова?! Кто будет держать границу здесь?! Катуков М. Е. был оставлен в ГСОВГ, и командовал I гв. КТАдо1948 года. Жили мы тогда в Дрездене, а с 1949 по 1950 г. в группе Советских оккупационных войск в г. Бабельсберге в ГДР.

Была у маршала Жукова еще одна слабость: он любил поучать и читать морали. Я слышала не раз, как Георгий Константинович отчитывал генералов за «плохое» отношение к семье. Сам же Георгий [312] Константинович не был положительным примером верного супруга. На фронте имел женщину, которую все называли «маленькой царевной». От «маленькой царевны» родилась дочь Маргарита от законной жены — Александры Диевны — две дочери и позже появилась Галина, от нее дочь Мария. Георгий Константинович не разводился с Александрой Диевной жил то у Галины, то у первой жены — Александры Диевны. Эта история тянулась 16 лет, и только после смерти Александры Диевны Жуков оформил свой брак с Галиной.

Я была знакома с Александрой Диевой. Это была прекрасная женщина, примерная жена, мать, хозяйка. Она долго прожила с Георгием Константиновичем и немало сделала для него, чтобы он стал военной звездой такой величины, а поведение Георгия Константиновича ускорило смерть Александры Диевны. Она очень печалилась и страдала, не о такой старости она мечтала.

12. В 1959 году умер генерал-лейтенант Герой Советского Союза В. В. Крюков, муж моего друга — Лидии Андреевны Руслановой. Я помогала Лидии Андреевне в печальном деле на похоронах ее мужа.

На поминах на даче у Лидии Андреевны в Баковке я встретила маршала Георгия Константиновича Жукова. Мы много лет не виделись. Поздоровались. Уже сам маршал был «наказан», находился не у дел, жил на даче. Он приехал помянуть своего боевого товарища В. В. Крюкова. Георгий Константинович неожиданно для меня проговорил:

— Катуков Михаил Ефимович — все же порядочный и благородный человек. Он один из немногих нигде не сказал обо мне ничего плохого, не в пример остальным.

Я тоже сказала Георгию Константиновичу, как много бед принес он Катукову, как много отнял у него сил и здоровья и жаль, что слишком поздно он понял благородство Михаила Ефимовича.

Георгий Константинович сослался на своих помощников. Я ответила:

— Жаль, что, занимая такой высокий пост, Вы не проверяли докладов своих подчиненных. Жаль, что все, что сделал М. Е. Катуков под Вашим руководством, Вы зачеркнули и поддались чувству мести. Это не достойно Вас.

— А где сейчас Катуков?

— Катуков тяжело болен, находится в госпитале.

Георгий Константинович попросил меня передать привет Михаилу Ефимовичу и пожелать ему выздоровления. [313]

Так через много, много лет Георгий Константинович Жуков признал заслуги М. Е. Катукова. Но было поздно: Михаил Ефимович уже тяжело болел.

13. ЛЕОНИД ИЛЬИЧ БРЕЖНЕВ.

Обыкновенный человек, без особых способностей. В армии был политработником. Выдавал партийные билеты. Был как все. И вот он «у руля», руководит страной. Под силу ли ему это? Конечно, нет.

Выскочка неожиданно оказался главой государства. Появилась у него жажда власти, жажда наживы, а официально — только громкая фраза. И все это выдавалось за выражение воли народа.

Период его руководства страной привел людей к опустошенности, бездуховности, неверию во все хорошее.

Л. И. Брежнев написал три маленькие книжечки. Главные герои его «произведений» — безликие существа. «Помните о прошлом, будьте его достойны, работайте ради будущего, равняйтесь на подвиги народа, используя все ценное и накопленное ранее нами, на громадном опыте вносите в общее дело свой творческий вклад» — таков главный пафос книжечек Леонида Ильича Брежнева.

Но кто теперь это слушал?! Кто верил?!

Один человек не может иметь все те таланты, которые приписывал себе Брежнев.

Наступила эпоха, когда каждый заботился только о себе. Все бросились в погоню за богатством. Появился «обряд целования», бесконечных награждений, и, самое главное, — Леонид Ильич уверовал в благость всего этого.

Раньше Брежнев был прост, не зазнавался, был, как говорится, нормальным человеком. А теперь закружилась голова, да так, что все стало дозволено.

Леонид Ильич очень любил свою дочь Галю, но Галя этой любви не оправдала. Она жила веселой, разгульной жизнью. Не работая, умудрялась получать зарплату в Министерстве иностранных дел у А. А. Громыко, который был министром иностранных дел СССР. По просьбе Леонида Ильича, своей волей министр зачислил ее в аппарат министерства. Галина никогда не пропускала день получки. Совесть ее не мучила, а подхалимы услужливо заботились о том, чтобы она не забыла прийти за деньгами вовремя.

Все это было. И очень достойный человек — министр иностранных дел СССР А. А. Громыко тоже это понимал. Знал, что нарушает законы Советского государства, но молчал и исполнял волю Л. И. Брежнева. [314]

14. Во времена правления Брежнева обесценились орден Ленина и звезда Героя Советского Союза. Эти награды раздавали направо и налево людям, ровным счетом ничего не значившим для страны, не совершившим ничего выдающегося.

«Подвиг Малой Земли» возвели в нечто необыкновенное, чуть ли не главное событие Великой Отечественной войны.

Удивляло: неужели Леонид Ильич не понимал всей фальши своего руководства? Неужели он считал, что достоин получить орден Победы и звание маршала? И это уже в мирные годы. Ведь тем самым присвоил себе незаслуженные подвиги, чужую славу. А где же совесть и честь коммуниста ленинской партии?!

Один человек сказал: «Мул, проделавший с Евгением Савойским 40 походов, не стал от этого полководцем». Эти крылатые слова служат оценкой тем, кто не способен к талантливому руководству войсками, к полезной деятельности и тем не менее претендует, высунувшись из-за чужой спины, на чины и звания.

Мы все понимали, что много наград Леонид Ильич получал в мирное время не заслуженно, но молчали.

Почему мы молчали, соглашались?!

Возле талантливых полководцев болтались в походах лица, которые делали вид, что что-то смыслят в военном искусстве, вмешивались в руководство войсками, отдавали нелепые приказы, распоряжения...

Ценой молчания становились награды, которые получали многие, не совершив ничего героического (Например, В. В. Гришин, Рашидов и многие, многие другие).

Другие не раскрывали рта потому, что в погоне за богатством нарушали законы. Время было такое: никто никого не контролировал. Можно было спокойно и безнаказанно «в мутной водичке рыбку удить».

Леонид Ильич желал слыть «добрым поборником мира», а люди так устали, что соглашались на все — лишь бы не было войны.

Какой дорогой ценой заплатили мы за это молчание, за свое равнодушие! Мы привели страну на край гибели.

Счастье, что нашлись люди и силы, способные предотвратить неизбежное.

Правда, и сейчас есть те, кто ловко устраивается в жизни, надеясь, что все пойдет как по маслу, ровно и спокойно.

Нет! Жизнь всегда готовит испытания на верность, на стойкость, на преданность Родине и правде.

Неподкупным судьей в таких случаях остается сознание народа, [315] его историческая память. Живы ветераны, их дети, внуки, и правда передается из поколения в поколение.

Жизнь — она и учит и мучит.

15. Маршал Советского Союза ИВАН СТЕПАНОВИЧ КОНЕВ.

Знала его и его семью лично. Впервые встретила и познакомилась с И. С. Коневым, когда он был командующим фронтом. Иван Степанович много раз приезжал к М. Е. Катукову на КП, НП, в штаб. Мне приходилось быть хозяйкой и свидетельницей разговоров, приказаний, распоряжений Конева.

Это выдающийся полководец. Умен. Горяч, но умел и выслушивать мнение других. Уважал и любил своих подчиненных. Однако воспитания Ивану Степановичу все же не хватало. В те времена почему-то считалось законом разговаривать с подчиненными резко, грубо, и иногда беседа заканчивалась бранными словами. Это мне тоже приходилось наблюдать лично. Присутствие женщины не сдерживало больших начальников: ведь на войне были не женщины, а солдаты. Такой грубостью, резкостью были «больны» многие высокие военачальники.

Иван Степанович Конев обладал большими знаниями военного дела, был исключительно трудолюбив и беспримерно храбр. Все время он находился среди войск, на передовой. Его любили, доверяли, уважали его. Михаил Ефимович говорил, что Иван Степанович всегда отлично знает обстановку боя, четко знает, чего хочет, и все свои решения тщательно продумывает.

Иван Степанович был верным сыном своей Родины, мечтающим изгнать врага с нашей земли. Он прошел тяжелый путь от солдата до маршала и никогда не менял своих убеждений.

Я не раз видела Ивана Степановича негодующим, ликующим, страстным в боевой обстановке. Знала его и в домашней обстановке, на отдыхе в Карловых Варах. Человек он был очень эрудированный, и с ним всегда было интересно.

И. С. Конев остался в моей памяти добрым, простым, сердечным. Доброму сердцу чуждо высокомерие, и слава Ивана Степановича не испортила. Он всегда был доступен людям.

16. Маршал Советского Союза КОНСТАНТИН КОНСТАНТИНОВИЧ РОКОССОВСКИЙ. С Константином Константиновичем судьба свела нас еще на полях Подмосковья (декабрь 1941 г. , 16-я армия), затем, когда шли бои в Польше, и уже потом — на Родине — на приемах в Кремле.

Очень красив, высок, стройный. Таким остался до конца жизни. [316] Яркий военный полководческий талант его проявился в годы Великой Отечественной войны. Константин Константинович прошел тяжелый путь военного — до высокого звания маршала.

Много раз пришлось мне видеть, слышать, угощать К. К. Рокоссовского как нашего гостя на фронте и дома. Всех, кто так или иначе соприкасался с маршалом К. К. Рокоссовским, в том числе и меня, поражали его необыкновенное спокойствие, выдержка, воспитанность. Ведь как трудно и тяжко было под Москвой, в Польше, но никто никогда не слышал от него никакого крика. Проявлял уважение к мнению подчиненного, умел соглашаться. Константин Константинович представлял полную инициативу командирам. Своими полезными делами заслужил бессмертную славу. При всех своих достоинствах, он был, чересчур осторожен, немногословен. В личной жизни замкнут и молчалив.

Уже после войны в мирной жизни довольно часто встречались мы с К. К. Рокоссовским на приемах в Кремле и в посольствах. Константин Константинович вежливо здоровался, но сердечности не было. А ведь вместе с Михаилом Ефимовичем они несли огромные тяготы войны — и вот, никаких воспоминаний об этом времени. Он был совершенно равнодушен к судьбе Катукова, а Михаил Ефимович никогда не позволял себе жаловаться кому — либо на свои «обиды». А на фронте все очень быстро знакомились, входили в контакты и мечтали после войны встречаться, желали друг другу счастья и благополучия... Была у нас огромная общая радость, что дошли до Победы и живы.

Впереди была еще долгая, трудная жизнь.

17. Маршал Советского Союза ВАСИЛИЙ ДАНИЛОВИЧ СОКОЛОВСКИЙ.

Василия Даниловича Соколовского знаю по фронтовым дорогам, жизни в ГДР и когда мы оказались соседями на Трудовой Сев. в Подмосковье.

Василий Данилович был видный, красивый мужчина, высокого роста. Умное лицо, выразительные глаза. Спокойный, уравновешенный, большой силы и твердого характера. Энергичный, решительный, смелый. Василий Данилович прошел путь от солдата до маршала.

В армии его ценили и уважали. Указания его всегда были умны, логичны, не вызывали возражений.

После войны мы два года жили в ГДР в г. Бабельсберге, где находилась группа советских оккупационных войск. В. Д. Соколовский возглавил ГСВОГ. М. Е. Катукову работалось с Василием Даниловичем [317] спокойно, но сам Соколовский и его семья жили очень замкнуто. Никого у себя не принимали и сами ни к кому не ходили в гости. Так было в ГДР — в ГСОВГ и на Родине — на Трудовой Сев. в Подмосковье.

В. Д. Соколовский был образованный, культурный человек, но очень скучный. Мы были соседями с Соколовскими и в ГДР, и на Трудовой Сев. Дома наши стояли рядом, и в таком тесном соседстве мы прожили почти 25 лет. Ни на торжественные праздники, ни в выходные дни Соколовские никого к себе не приглашали. Жили вдвоем с женой Анной Петровной. Им домой привозили кинофильмы и «крутили» кино только для двоих. Днем Василий Данилович на службе, а Анна Петровна сидела дома всегда одна. Она тоже была скучным человеком и к тому же скуповата, но была очень хорошей хозяйкой, любила чистоту и порядок. Правда, лично сама она ничего никогда не делала, все делалось чужими руками, а Анна Петровна только распоряжалась. Когда человек глух к юмору — это катастрофа. Василий Данилович и Анна Петровна юмора не понимали. Очень одиноко и грустно они жили.

Уезжая из ГСОВГ к месту нового назначения в Москву, Василий Данилович не пожелал попрощаться с подчиненными ему командирами, с которыми вместе прошел большой боевой путь, да и в послевоенный период работал вместе. Михаил Ефимович сказал тогда Соколовскому: «Товарищ маршал, Вы с нами попрощаетесь или выдадите всем нам сухим пайком?» Это была шутка, но Соколовский не понял ее. Василия Даниловича раздражал смех, и он считал, что смеются только дураки, а серьезные, занятые люди не должны позволять себе этого в обществе. Он так и уехал, не сказав никому «до свидания».

Удивительная семья, в которой никто из нас. Никогда не бывал в гостях.

Позже, когда нам пришлось быть их соседями по даче на Трудовой, они также жили одиноко и были большие индивидуалисты.

Мы все 20 лет, когда жили на ул. Набережная, не знали, как у них открывается дверь в дом. На воротах висел такой замок, что на него было страшно смотреть, а не только войти в сад.

Анна Петровна (жена Соколовского) была так скуповата, что даже не разрешала снять хотя бы одно яблоко для своей дочери и внуков. В выходные дни Василий Данилович рано утром вызывал к себе Лидию Михайловну (вдову генерала И. Захаркина) — она была родня Соколовским. Дочь В. Д. Соколовского — Светлана была замужем за старшим сыном Л. М. Захаркиной — Леонидом Захаркиным.

В. Д. Соколовский тайком от Анны Петровны (она в это время ещё спала) укладывал в детскую колясочку яблоки, или ягоды, или овощи, и все тщательно замаскировывалось, чтобы случайно не увидела, или не узнала Анна Петровна. В то время Светлана ещё не жила с отцом и с матерью Соколовскими. Анна Петровна не переносила детского плача. Светлана жила с Лидией Михайловной здесь же на Трудовой (сев) по ул. Центральной, дом 14.

Дом у Соколовских был огромный (12 комнат, большие, застекленные веранды, открытая круглая веранда, огромный сад — 300 деревьев)... Всего было много, но Анна Петровна не позволяла ни кому ничего брать из сада. Она всегда была больна, хотя пережила своего мужа Василия Даниловича Соколовского на десять или одиннадцать лет.

Василий Данилович очень любил Анну Петровну и называл ее «моя рыбочка»...

Все дачи были построены по одному проекту, в котором колодцев не было предусмотрено. На каждой даче была своя скважина, воду качал электромотор, который часто выходил из строя. Здесь уже было построено около 100 дач, но воды не было. Не все были Соколовскими, не все имели транспорт и возможность через ХОЗУ МО СССР производить ремонт дачи. Сколько раз обращались к Василию Даниловичу с просьбой сделать водопровод для коллектива, перенести остановку на железной дороге ближе, ибо ходить пешком 2,5 км от станции с грузом многим было не под силу.

Но депутат Верховного Совета СССР маршал Соколовский не пошел навстречу просьбам. Только после его смерти семья маршала Соколовского узнала трудности быта без транспорта и воды. А Анна Петровна стала еще более одинокой и беспомощной, причиной чему было именно непонимание окружающих.

Соколовские имели двоих детей — дочь Светлану и сына Евгения. Анна Петровна очень любила сына и избаловала его так, что он, став взрослым, не радовал родителей. Плохо учился, пил, гулял и даже был осужден за изнасилование молодой девушки. Но наказание его не было длительным. Василий Данилович после войны занимал высокий пост начальника штаба Советской Армии в Министерстве обороны СССР. По его просьбе в правительство сын был освобожден и возвращен в армию. В звании генерал-майора [319] был уволен в отставку. Светлана получила высшее образование и была примерной дочерью. Вышла замуж, доработала до пенсии. В настоящее время воспитывает внуков.

Соколовские старшие умерли, а Светлана и Евгений стали наследниками. Но мирно вступить в наследование не смогли — спорили, ссорились, забыв стыд, забыв о том, что таким поведением они позорят имя прославленного маршала Василия Даниловича Соколовского. Брат с сестрой так и оставались в ссоре до дня смерти Евгения. Они воевали друг с другом из-за наследства. Они забыли обо всем, даже о могиле матери на Новодевичьем.

У Соколовских есть внуки и от Евгения, и от Светланы, но у молодых тоже нет времени прийти на могилу бабушки, которая оставила им все же немалое наследство.

18. МИХАИЛ ИВАНОВИЧ КАЛИНИН. Невысокий, плечистый, быстрый в движениях. Одет в длинный пиджак, плоская кепочка с козырьком на лоб.

Михаил Иванович всегда казался добрым старым знакомым, уважаемым человеком, пришедшим в гости, интересующимся житьем-бытьем. Голос у него был тихий, говорил ровно и спокойно. Поражали его знания, уникальная эрудиция. Судя по его поведению, он не испытывал ненависти и злобы к своим противникам.

В августе 1945 года Михаила Ефимовича вызвали в Москву, я поехала вместе с ним повидаться с родными и, кроме того, мы хотели с ним решить свои личные дела. Михаил Ефимович был вдовцом, а я не была разведена со своим первым мужем Алексеем Захаровичем Лебедевым, который был арестован в 1938 году, и я ничего не знала о его судьбе, считалась его женой и не могла связать свою жизнь с судьбой Михаила Ефимовича.

Случилось так, что на Калининском фронте наши части освободили деревню, где родился Михаил Иванович, и т. Калинин знал об этом и благодарил М. Е. Катукова, когда вручал ему награды. На этот раз М. И. Калинин тоже вручил награду Михаилу Ефимовичу — звезду Героя.

Михаил Ефимович решил обратиться по своему личному делу к т. Калинину и просить помочь советом — решить нашу судьбу. Вот тогда-то я и познакомилась с Михаилом Ивановичем Калининым. Это произошло в приемной ВЦИК в Москве на Волхонке, куда меня пригласили для беседы: Михаил Иванович пожелал со мной познакомиться.

Вел он со мной разговор задушевно. Умел слушать, не перебивая. Очки в простой металлической оправе, светлые глаза светятся [320] интересом, пониманием и сочувствием. Ласковый голос.

— Садитесь и расскажите все о себе и своей жизни...

Глава государства оказался близким, сердечным человеком! Кабинет у т. Калинина простой, удобный. В углу небольшой столик, на нем статуэтка молодого рабочего (по-моему, из металла). Большой письменный стол, чернильный прибор из малахита. Вот все, что я успела рассмотреть.

После беседы с т. Калининым наш вопрос был решен. Мы узнали, что Алексея Захаровича уже нет в живых. В кабинет к Михаилу Ивановичу был вызван Председатель Мосгорсуда т. Васин, и ему было поручено оформить мой развод с Алексеем Захаровичем Лебедевым. Немного позже я получила документы о разводе, и мы с Михаилом Ефимовичем оформили свой брак с ЗАГСе Советского района г. Москвы.

Тогда же Михаил Иванович пожелал нам счастья и дружной жизни и подарил мне свою фотографию, а Михаилу Ефимовичу — часы «Победа». Михаил Ефимович очень гордился и дорожил этими часами, никогда, до конца жизни, не расставался с ними. Потом у Михаила Ефимовича много было часов самых различных иномарок, но эти часы «Победа» остались самыми дорогими его сердцу.

В последующие годы Михаил Ефимович не раз встречался с Михаилом Ивановичем Калининым, и он никогда не забывает передавать привет и добрые пожелания мне.

19. НИНА ТЕИМУРАЗОВНА БЕРИЯ (рожденная Гогечкори).

Ее дядя в ноябре 1917 года возглавил правительство Закавказья. Это правительство провозгласило независимость Закавказской республики, но просуществовало оно недолго.

Нина Теймуразовна получила хорошее образование и воспитание. Такой красивой женщины мне больше не пришлось встретить. У нее была очень красивая фигура, густые с золотым отливом волосы и огромные карие необыкновенные глаза с густыми черными ресницами. Чарующая улыбка и доброта. Элегантна, умна. Такой я ее запомнила.

Мы познакомились в мирное время, на отдыхе в Карловых Варах. Нина Теймуразовна хотела играть в теннис, но не было партнера. Она видела, что я играю в теннис, и попросила меня через своих подчиненных поиграть с ней. Так состоялось наше знакомство, которое продолжалось вплоть до той поры, когда у ее мужа начались серьезные неприятности. [321]

Лаврентия Павловича Берия я никогда не видела. Он всегда был где-то в отъезде, и Нина Теймуразовна оставалась дома в одиночестве или с сыном. Она работала — заведовала кафедрой в Тимирязевской академии. Нина Теймуразовна говорила, что жить ей трудно и в личной жизни она несчастлива, но изменить ничего не может.

Рассказывала о содержании тех, кто работал в Московском Кремле. Длительное время они получали все питание без всяких норм. Расходы все увеличивались. Об этом доложили т. Сталину. Он установил каждому члену Политбюро лимит.

Нину Теймуразовну обслуживающий персонал считал очень хорошей, доброй, и вся «челядь» пользовалась услугами Кремля. Когда же установили лимит, Нине Теймуразовне пришлось вести учет — и сразу же из хорошей она превратилась в ужасную, скупую хозяйку. Раньше все окружающие жили за их счет. И многим оказалось очень не по вкусу новое правило — учет расходов на содержание семьи.

Сын Нины Теймуразовны был женат на внучке А. М. Горького — Марфуше. Молодые жили вместе с Ниной Теймуразовной, и она очень трогательно к ним относилась. Марфуша изящна, как статуэтка в пастельных тонах. Сын Нины Теймуразовны — огромный, высокий, стройный, яркий. Все, кто видел их вместе, любовались ими. Казалась, что они любят друг друга, двоих детей — девочек-близнецов.

Но жизнь показала, что настоящей любви не было. Когда Берия был разоблачен и наказан, Нину Теймуразовну и ее сына выслали в Красноводск (до этого он работал в одном из научно-исследовательских институтов). Был он очень талантливым специалистом. Марфуша забрала своих дочерей, отказалась от мужа и Нины Теймуразовны и переехала жить к своей матери в особняк А. М. Горького на Б. Спиридоновке. В первые годы после этих событий Нина Теймуразовна и ее сын жили в Красноводске, где он работал шофером грузовой машины, а позже — в Сибири.

Премьером стал Н. С. Хрущев. Марфуша обратилась к Никите Сергеевичу с просьбой вернуть ее мужа на жительство в Москву. Н. С. Хрущев разрешил, но муж Марфуши — сын Нины Теймуразовны отказался вернуться к жене и детям. Он сказал: — Мне не нужна жена, которая предала меня в беде. С этого момента я больше ничего не знаю о судьбе прекрасной и несчастной женщины — Нины Теймуразовны. Неизвестно мне и о ее сыне.

20. АЛЕКСАНДР МИХАЙЛОВИЧ ВАСИЛЕВСКИЙ, Маршал Советского Союза.

Неоднократно видела и слышала его на фронте и дома. Я всегда волновалась, когда приходилось принимать у себя людей такого высокого ранга.

Но волнения были напрасны. Александр Михайлович — милый, простой, интеллигентный человек. Никакого зазнайства. С ним было легко.

Александр Михайлович небольшого роста, плотный, с очень милым лицом и выразительными глазами. Все, о чем он говорил, было мне очень интересно. Его удивительная простота, мягкость в обращении, тихий голос остались в моей памяти на всю жизнь.

21. АНДРЕЙ ВАСИЛЬЕВИЧ ХРУЛЕВ — начальник управления тыла Советской армии.

Он был хорошо известен своей кипучей энергией. Всем прекрасно знали, что управление тыла Советской армии работало под руководством Андрея Васильевича как хорошо отлаженные часы. Всю тяжесть войны вынес Александр Васильевич, работая на этой должности. Но несколько раз в день встречался с т. Сталиным, а это, все знают, непросто. Все приказания, решения исполнялись Александром Васильевичем неукоснительно и без промедления. Это был умный командир, хорошо знающий свое дело.

Я познакомилась с Андреем Васильевичем на отдыхе в Карловых Варах. Мы стали друзьями. Он познакомил меня и Михаила Ефимовича со своей семьей. Выезжая на отдых и лечение в Чехословакию, они всегда останавливались у нас в Дрездене. Андрей Васильевич был умный, интересный человек, много повидавший, много знавший и переживший в своей жизни. Его жена Эсфирь Самсоновна — гостеприимная хозяйка и широкая натура.

Андрей Васильевич Хрулев рано ушел из жизни — вскоре после окончания войны. Сказалось напряжение в работе — и сердце отказало. Ушла из жизни и Эсфирь Самсоновна. Ее могила рядом с могилой Михаила Ефимовича, и когда я прихожу на кладбище к своему мужу, всегда кладу цветы и к ней, кланяюсь ее памяти.

22. ИВАН ДАНИЛОВИЧ ЧЕРНЯХОВСКИЙ, генерал армии. В то время — совсем молодой человек. Среднего роста, очень красивый: брюнет с вьющимися волосами. Серьезный, но приветливый. Приезжал в армию к М. Е. Катукову. Оставил впечатление своим разговором: лапидарный, краткий, но точный стиль.

И. Д. Черняховский показал во время войны пример высокой нравственности и верности воинскому долгу. Главное его достоинство — умение слушать и безошибочный инстинкт справедливости. [323] Он обладал тактом и своими манерами, умением общаться с людьми служил для всех образцом. Был очень талантлив и, если бы не нелепая смерть, многое еще сделал бы для своей Родины.

Светлый образ генерала Черняховского я свято храню в своем сердце.

23. ПАВЕЛ АЛЕКСЕЕВИЧ РОТМИСТРОВ, главный маршал бронетанковых войск.

С П. А. Ротмистровым я познакомилась в 1943 году. Высокого роста, в очках, уже в то время с небольшой лысинкой. Неглупый человек. Умел очень хорошо говорить, но в разговоре очень спешил, и я не всегда понимала его.

Оказывается, мужчины не меньше, чем женщины, любят сплетни. Павел Алексеевич относился к такому сорту людей. Он любил узнать что-то и передать другим, но все это он делал как-то интеллигентно. Был неравнодушен к женщинам, любил «хорошо» выпить. Любил давать советы в моральном плане, но сам примера не подавал.

Павел Алексеевич предпочитал находиться рядом с высоким начальством, быть на виду. Отношения с женой у него были странными. Она почти никогда вместе с ним не жила — ни в ГДР, ни после войны на даче, где они были нашими Соседями. Елена Константиновна наезжала туда, деревню не любила.

У Павла Алексеевича было много романов с женщинами. Завел он роман и с моей подругой Агнией. Елена Константиновна знала об этом и, чтобы Агния не была ей соперницей, делала ей дорогие подарки (фарфор, ковры, приемник «Филипс»). Агнесса подарки принимала, но Ротмистрова не жаловала, и он вскоре отошел от нее. Это был кусочек жизни, о котором ни я, ни Михаил Ефимович тогда не подозревали.

У нас была домработница Шура. Она приглянулась Ротмистровым. И «воспитанная» Елена Константиновна преспокойно «организовала» переход Шуры к себе, пообещав ей, естественно, «золотые горы». Ротмистровы не сказали нам об этом, а потихоньку, когда нас не было на даче, увезли к себе в Москву нашу Шуру. Видимо, так, с их точки зрения, по-соседски, по-интеллигентному, по-маршальски и следовало поступать с «колхозниками», как они нас называли.

Павел Алексеевич был человек отчаянный. Ему очень нравились наши пионы. Однажды он спросил, откуда они. Я сказала, что купила у специалиста-садовода в Серпухове, и назвала цену. [324]

Но проблему приобрести такой же сорт Павел Алексеевич решил по-иному. Он пришел к нам, когда ни меня, ни Михаила Ефимовича не было. Пришел в наш сад со своей лопатой, выкопал несколько кустов и унес их к себе, на свой участок. Бедный маршал! Но мы только посмеялись, беднее не стали, а цветы у них все равно не цвели и погибли. За ними нужен был уход, надо было трудиться, а семья маршала Ротмистрова этому не была обучена. Не прижилась у них и наша Шура. Ротмистровы своего обещания — прописать Шуру в Москве и предоставить ей комнату — не выполнили, и она ушла от них. Просила у нас прощения и хотела снова вернуться в нашу семью, но я не могла этого сделать и отказала ей.

24. СЕМЕН ИЛЬИЧ БОГДАНОВ, маршал бронетанковых войск. Знала я его и по фронтовым дорогам, и в мирное время: встречалась в группе ГСОВГ (ГДР) и в Карловых Варах. Семен Ильич был очень высокого роста, стройный, немногословный человек. Он командовал второй гв. танковой армией и часто соприкасался с М. Е. Катуковым. Это был храбрый и знающий командир. Когда приезжал в ГДР, был нашим частым гостем в Дрездене. Приезжал он всегда почему-то с очередной «племянницей». Одна из его «племянниц» насмешила нас. Как-то, выпив лишнего, она все время кричала: «Хочу кильку с крутым яйцом!» У нас этого «деликатеса» не было, но она упрямо стучала кулаком по столу и требовала: «Хочу кильку с крутым яйцом». С тех пор, когда кто-то упрямился и хотел невозможного, мы говорили: «Ну, это килька с крутым яйцом».

Семен Ильич Богданов рано ушел из жизни. Похоронен на Новодевичьем кладбище.

25. ПАВЕЛ АЛЕКСЕЕВИЧ БЕЛОВ, кавалерийский генерал.

Я знакома с ним по фронтовым дорогам и по мирной жизни. Очень умный и справедливый, необычайной храбрости человек.

Павел Алексеевич питал огромное уважение к М. Е. Катукову. У Михаила Ефимовича с Павлом Алексеевичем были всегда добрые, дружеские отношения. Время разлучило их, но они переписывались и были очень внимательны друг к другу.

26. АЛЕКСЕЙ АЛЕКСЕЕВИЧ ЕПИШЕВ, генерал армии. Я знала его во время войны и потом, когда он был в должности Начальника Главного Политического Управления МО СССР. Неприятный инцидент произошел в день танкиста, когда МГК КПСС прислал М. Е. Катукову пригласительный билет на торжественное собрание в Кремлевский дворец на 42-й ряд. [325]

Михаил Ефимович был уже нездоров и очень расстроился. Я позвонила А. А. Епишеву и рассказала ему об этом, неосторожно добавив: «Как же так? Ведь это же праздник Катукова». Генерал Епишев резко одернул меня: «Это праздник не Катукова, а всего советского народа», — и бросил трубку. Епишев не исправил ошибки МГК КПСС, а Михаил Ефимович не поехал на торжественное заседание, посвященное Дню танкиста.

И немного о гласности.

Создается такое впечатление, что средства массовой информации: телевидение, радио, газеты, журналы — развернули бурную деятельность по освещению событий прошлого нашей Родины.

На красивой клумбе цвели розы, но было много и сорняков. Исполнителям предложили выполоть клумбу, и они проявили такое старание, что на клумбе не осталось ни роз, ни сорняков. И от такого старания исполнителей у нас уже стало считаться почти нормальным, что прошлое надо только ругать, что в прошлом все плохо.

На деле же получается еще хуже. У людей появились растерянность, неверие, душевная опустошенность. Теперь уже почти никто ничего не понимает и — самое страшное — мы теряем веру в перспективу и могущество нашей Родины.

Екатерина II, будучи немкой по рождению, говорила, что она стала великой благодаря русскому народу.

А.Толстой справедливо заметил и точно определил, что даже если один уезд от нас останется, и оттуда пойдет русская земля.

А мысль Бисмарка, что непобедимость России зиждется на миллионах «собственно русских»?

Не пора ли нам перестать на кого-либо равняться? То на немцев, то на англичан, французов, а теперь и на американцев. Почему мы должны все время оглядываться и беспокоиться, что о нас скажут?!

Мы — великая держава. У нас свой уклад жизни, свои обычаи, свои традиции, свой путь. Все это нам оставили в наследство наши предки, и мы должны быть достойными преемниками славы России, а не унижать ее историческое прошлое.

Русская сила, русский героизм много раз восхищали мир. Важно и нужно любить землю, где ты родился, рос, жил, мужал.

Наверное, и наше время нужно принять таким, каким оно было, этого уже не вырубишь и не зачеркнешь. Оно было, это тяжелое прошлое.

Не лучше ли оставить в покое покойников — «за давностью времени». [326] Как наши предки оставили в покое Бориса Годунова, Ивана Грозного, Петра I, Екатерину II и многое, многое другое. И говорили об этом с грустью, а не с черной злобой.

Глава 18.
Наши друзья, наши знакомые

Нет страшнее пустыни, чем жизнь без друзей.

Грасиан-и-Моралес

1. Извечна наша потребность в общении, во встречах с интересными людьми. Нет большей ценности, чем человеческие узы. Все потерянное можно вернуть: деньги, физическую силу. Не возвращаются только люди, которых мы потеряли. Они не возвращаются никогда. Умение сохранить человека — величайшее из искусств.

Человек, от которого можно получить новые знания, научиться полезному, всегда интересен.

Много интересных людей встретилось на моем жизненном пути, и люди, которых я знала, отмечены необычными биографиями. Михаил Ефимович отличался хлебосольством. Он всегда радовался встречам, а украшением дома для него были люди, посещавшие его. Бывают знакомства, которые и радуют и тревожат». Но бывают такие, которые начинались легко, и обрывались, не доставляя ни страданий, ни радости, ни огорчений. С годами люди делаются осторожнее, но Михаил Ефимович был человеком общительным, открытым, к нему тянулись привязывались и свое тепло и дружбу с ним проносили через всю свою жизнь.

2. Наш первый друг — Евгения Алексеевна Степанова. Она была врачом в терапевтическом госпитале в нашей армии. Мы познакомились с ней уже после Курской битвы. Знакомство состоялось в районе г. Сумы, когда армия была отведена во второй эшелон фронта. Сначала заболела я, потом Михаил Ефимович — аппендицит, за ним наша официантка Нина — тоже аппендицит. Нам прислали врача — майора медицинской службы Евгению Алексеевну Степанову. Она как-то сразу пришлась нам по сердцу. Это была женщина 43 лет, высокая, стройная, умная и совершенно по-особому сердечная и благородная. Когда заболела и Евгения Алексеевна (у нее тоже случился тяжелый приступ аппендицита в момент [328] ее визита к нам, ее подопечным), мне пришлось навещать в госпитале ее, Михаила Ефимовича и Нину. Я уже не считалась больной и принялась всех их выхаживать. С этого и началось наше фронтовое знакомство с Евгенией Степановной, которое переросло в дружбу и сохранилось до самых последних дней ее жизни.

Женя была бесстрашная, стойкая, преданная, всегда готовая помочь. Очень интересный человек и собеседник. С 1943 до 1975 годы она была нам самым близким человеком. Все в моей семье обожали Женю, а с Михаилом Ефимовичем они были закадычными приятелями, мастерами на всякие розыгрыши. Женя жила с мамой. В 1919 году окончила МГУ — медицинский факультет и вместе со своим мужем уехала на фронт. Муж Жени заболел сыпным тифом и умер, и в дальнейшем личная жизнь ее не сложилась. Она полюбила всех нас и стала членом нашей семьи. Ни один праздник, ни одно торжество не обходилось без Жени. Она умерла в апреле 1975 г. Мы все, и особенно Михаил Ефимович, тяжело пережили эту потерю.

Ушла из жизни хорошая, светлая душа. «Красоту уносят годы, доброту не унесут» — эти слова можно целиком отнести к Жене Степановой. Более доброго, сердечного и благородного человека мне уже не пришлось встретить. Все в нашей семье помнят ее, не забывают и говорят о ней, как и о Михаиле Ефимовиче, ежедневно. Вспоминаем, сколько хорошего она сделала для людей. Женя жила только для других, никогда не думала о себе.

3. Лидия Андреевна Русланова и ее семья. С Лидией Андреевной Руслановой я познакомилась в 1947 году в санатории им. Фабрициуса в Сочи. До этого я знала ее только по фотографиям и песням. Мы с Михаилом Ефимовичем приехали в этот санаторий на отдых. В столовой санатория нам определили стол, где уже сидели Лидия Андреевна и ее муж Владимир Викторович Крюков, генерал-лейтенант, Герой Советского Союза. Михаил Ефимович очень хорошо знал Владимира Викторовича по дорогам войны, а с Лидией Андреевной мы знакомы не были. Один раз мы видели ее на обеде в честь Победы на даче маршала Г. К. Жукова в июле 1945 года. Но тогда они были далеко от нас, гостей у Георгия Константиновича в тот день было много. И вдруг рядом, живая, реальная. И начиная с 1947 года мы стали дружить, и эта наша дружба с ними продолжалась до последних дней их жизни.

Лидия Андреевна была очень интересна: крупная, высокая, выразительное лицо. Когда она говорила, то ее хотелось слушать и слушать. Лидия Андреевна — самородок. Она очень много знала, [329] особенно хорошо была знакома с живописью. Она знала такие тонкости в написании картин, которые не могло дать никакое образование. Огромный, пытливый ум, память и умение рассказать все интересно и увлекательно делали ее замечательным собеседником.

Михаил Ефимович и Владимир Викторович — заядлые рыболовы- здесь, на отдыхе, быстро сошлись. У мужа были какие-то особые спиннинги, а Владимир Викторович по-хорошему завидовал ему. Пока мужчины занимались рыбной ловлей, мы с Лидией Андреевной «загорали» на пляже, много беседовали. Несмотря на разницу лет, мне все было интересно. Мы вернулись в Дрезден, где тогда служил Михаил Ефимович, и он послал Владимиру Викторовичу два спиннинга, о которых тот мечтал. Лидия Андреевна была очень удивлена «памятью» Михаила Ефимовича. Потом она говорила нам, что многие давали обещания прислать такие спиннинги, но, разъезжаясь в разные стороны, все забывали.

Как я уже сказала, дружба наша не прекратилась до самого последнего часа Владимира Викторовича и Лидии Андреевны. С дочерью Владимира Викторовича Маргаритой мы дружим и сейчас. Она искусствовед в Центральном выставочном зале. Время от времени присылает мне приглашения на различные выставки и просвещает меня.

4. Много всяких разговоров велось о Лидии Андреевне в народе. Говорили, что В. В. Крюков и Л. А. Русланова пострадали из-за грабежа в Германии. Все это чепуха. Ни Лидия Андреевна, ни Владимир Викторович ничего не увозили из Германии в целях личного обогащения. И арест их и тюрьма не были связаны с этими слухами.

Лидия Андреевна и Владимир Викторович были большими друзьями семьи маршала Г. К. Жукова. В тот день, когда мы были приглашены маршалом Жуковым на обед в честь дня Победы перед торжественным приемом в Кремле, мы впервые увидели Русланову и ее мужа — генерала В. В. Крюкова. У Лидии Андреевны в этот день где-то был концерт, и они с мужем запоздали. Их встретили весело, шумно и усадили на почетное место — рядом с хозяином застолья.

Как мы были тогда счастливы все — дожили до светлых дней без войны, дожили до дня Победы!

Лидия Андреевна попросила слова для тоста. Она поздравила с Днем Победы Георгия Константиновича и всех присутствующих генералов (а гостями на этом обеде были все командующие армиями 1-го Белорусского фронта). Застолье было веселым. Лидия Андреевна говорила и о жене Георгия Константиновича — Александре Диевне, верной спутнице Георгия Константиновича, вместе [330] с ним перенесшей все тяготы военной службы. Лидия Андреевна пожелала счастья и радости семье Георгия Константиновича, поздравила с Победой и подарила Александре Диевне дорогую брошь, которую отколола от своего платья. Это было так естественно и так похоже на Лидию Андреевну — она была широкой, открытой натурой.

Но уже тогда готовились неприятности и Георгию Константиновичу, и Лидии Андреевне, и Владимиру Викторовичу.

В те же счастливые дни празднования дня Победы у Лидии Андреевны отобрали орден Отечественной войны — якобы он был вручен ей незаконно. Почему-то все быстро забыли о большой концертной деятельности Лидии Руслановой во время войны. Ведь она так и шла со своими песнями вместе с войсками по фронтовым дорогам, вдохновляя бойцов и командиров на подвиг. Почему-то забыли, что Лидия Андреевна в те трудные дни отдала все свои личные сбережения на строительство танков и самолетов. Забыли о замечательном концерте Лидии Руслановой у стен рейхстага. У артистов тоже был свой боевой путь, который они закончили в поверженном Берлине. Рядом с автографами в день Победы на стенах и колоннах рейхстага были имена многих артистов, Лидии Андреевны тоже. В те дни народ так и называл Русланову: «Гвардии народная артистка».

Немного позже Г. К. Жуков отмечал свой день рождения. Наша служба проходила за границей, и мы с Михаилом Ефимовичем не были в числе приглашенных. Хотя у Георгия Константиновича к этому времени уже назревали неприятности, он разослал приглашения всем своим многочисленным друзьям. Однако никто из приглашенных гостей и друзей не явился. Была приглашена и Лидия Андреевна, но, как всегда, у нее был концерт и они с мужем опаздывали. За праздничным столом сидели только Георгий Константинович и Александра Диевна. Когда приехала Русланова с мужем — единственные гости маршала Жукова в этот день — Георгий Константинович сказал Лидии Андреевне, что он, было, подумал, что и она не захотела поздравить его с днем рождения, на что Русланова ответила: «Я простая русская женщина и за таким прославленным полководцем босая пешком до Сибири пойду!»

Лидия Андреевна была арестована на гастролях в Саратове, и в Москву ее везли на самолете уже как преступницу. В Москве на допросе следователь спросил Лидию Андреевну, пойдет ли она босая пешком за Г. К. Жуковым в Сибирь? [331] Вернувшись из заключения, Лидия Андреевна рассказывала, что во время следствия от нее добивались, чтобы она как-то оклеветала Георгия Константиновича Жукова. Но она этого не сделала, ибо понятия не имела о какой-либо деятельности Георгия Константиновича против советской власти.

Сначала Лидия Андреевна в заключении сидела одна, а последние два года — вместе с киноактрисой Зоей Федоровой, о которой тоже ходили слухи, что она завербована английским посольством как агент и шпион против советской власти. На самом деле все это было не так. Зоя Федорова — красивая, молодая женщина. Однажды была приглашена в гости к Л. П. Берия. За ней прислали машину, и она вместе с офицером поехала на вечер, где должна была состояться встреча с другими приглашенными, как ей объяснил офицер. Скоро выяснилось, что Зою Федорову привезли на дачу, где нет никаких гостей. Ее провели в столовую, где был накрыт стол на двоих. У Зои была маленькая дочка, которую она кормила грудью. На ее вопрос: «Где же гости?» — ей ответили: «Не беспокойтесь, гости скоро прибудут». Открылась дверь, и в комнату вошел Л. Берия. Зоя сказала, что если нет гостей, ей тут тоже делать нечего и к тому же ее ждет маленькая дочка, и попросила отпустить ее домой. Берия очень рассердился, вызвал офицера и приказал отвезти Зою домой. Офицер предложил ей встать. У выхода ей был вручен букет цветов. Очевидно, здесь было принято провожать гостей с цветами, но красивого расставания явно не получилось. Берия крикнул вслед Зое, что этот букет будет положен на ее гроб. Вскоре она была арестована и по Москве распространились слухи о ее шпионаже в пользу Англии. А в декабре 1981 года Зоя Федорова на 76-м году жизни была убита в своей квартире. Зоя сидела в кресле у стола, телефонная трубка висела на шнуре. Она была застрелена в голову, пуля вышла из глаза.

Кто это сделал и почему, неизвестно. Дверь квартиры была закрыта на ключ, и ничего не было украдено.

Последние два года заключения Лидия Андреевна и Зоя Федорова сидели в одной камере. Вначале была освобождена Лидия Андреевна, потом Владимир Викторович, который тоже был арестован, но находился где-то в Сибири. Позже освободили Зою Федорову.

У Лидии Андреевны мы познакомились с Гедройцем, Яроном, его женой Татьяной Бах. Частыми гостями у Лидии Андреевны были Смирнов-Сокольский и его жена, Борис Ливанов, Иван Козловский, писатель Погодин. Это были интересные люди, пре-

красные рассказчики. Гедройца помню не только как хорошего актера, но и как мастера кулинарии. Никто так, как он, не умел приготовить шампиньоны. Сама же Лидия Андреевна тоже великолепно готовила, и застолье у нее было широким. Все было вкусно и всего много. Никогда она не была жадной и скупой, как о ней говорили.

После войны я часто болела и не могла нарушать диету. Лидия Андреевна устраивала роскошный стол, а мне готовили очень вкусную манную кашу.

Концерты Лидии Андреевны проходили с огромным успехом. Лидия Андреевна одета просто, а ее улыбка несла столько тепла и сердечности. Она окинет всех внимательным взглядом и скажет, что будет петь нам русские песни. Лидия Андреевна доносила до сердец слушателей всю народную прелесть. Кто не знает песен в исполнении Руслановой: «Степь да степь кругом», «Вы, комарики», «Окрасился месяц багрянцем», «Саратовские частушки», «По диким степям Забайкалья», «По улице мостовой», «Златые горы», «На улице дождик», «Очаровательные глазки», «Я на горку шла» и ее коронную песню «Валенки». Много пела на «бис», никогда не отказывала.

Вот уже сколько лет прошло, а песни Лидии Андреевны звучат в моей душе и по сие время.

Частым гостем у Лидии Андреевны бывала и Клавдия Шульженко. Устраивались такие вечера, которых никогда ни на одной сцене не увидишь. Все пели, плясали, острили, говорили и много смеялись. Особым остроумием отличался Борис Ливанов. Он был мастер всех разыгрывать, и мы, зная это, все же всегда попадались на его хитрости. Борис Ливанов очень красив и внешне, и душой. Имел необыкновенный голос. И еще был у него талант — он очень хорошо рисовал шаржи.

5. Иван Семенович Козловский. В Карловых Варах был моим партнером по теннису.

Иван Семенович — счастливый избранник, у которого с глубиной ума сочеталась необыкновенная тонкость юмора. Он был очень интересным человеком. Обладал украинским юмором и своими рассказами буквально захватывал слушателей.

Многие не понимали Ивана Семеновича, потому что плохо знали, и давали часто несправедливую оценку его действиям. Обижались, что на отдыхе он не хочет давать концерт для них, называли его черствым и скупым. Они почему-то считали, что они должны отдыхать, а такой артист, как И. С. Козловский, обязан их всегда [333] ублажать. Я была свидетельницей, когда Семен Михайлович Буденный на возмущение дамы по этому поводу сказал: «Правильно делает, что не поет, — ему отдых нужен, он целый год трудился и имеет право на покой и отдых. Почему Вы меня не просите для вашего удовольствия перепрыгивать через барьер и показывать Вам особые виды скачек?»

6. Вера Борисовна и Сергей Петрович Алексеевы. Мне часто вспоминаются фронтовые встречи с нашими боевыми друзьями — работниками культурного фронта. Они были идейными бойцами, вдохновляющими наших воинов.

К нам на передовые позиции приехал филиал Малого театра. Главный режиссер театра Сергей Петрович Алексеев — сводный брат К. С. Станиславского. Хотя актеры приехали после тяжелых изнурительных боев, своим искусством, теплом и человечностью очень помогли танкистам восстановить силы.

Сергей Петрович и Вера Борисовна отличались особой интеллигентностью. Образованны, умны, талантливы. Они оставили в моей душе самые светлые воспоминания. Эти люди делили вместе с нами тяжесть солдатских верст. Мы очень подружились с ними и после войны до конца жизни оставались друзьями в самом высоком понимании этого слова. Они всегда были вместе с нами рядом, и в радости, и в печали. Лидия Андреевна, Валерия Барсова, Валерия Иванова, писатели Брагин, Погодин, журналист Юрий Жуков, артисты Иван Козловский, Борис Ливанов, художники Кукрыниксы и многие, многие другие стали нашими друзьями на всю жизнь. Они никогда не забывали Михаила Ефимовича, оказывали ему самое теплое внимание и уважение.

7. Мария Васильевна и Семен Михайлович Буденные. Михаил Ефимович знал С. М.Буденного еще с гражданской войны, а я впервые увидела его, когда он и его жена Мария Васильевна приехали к нам в гости в Дрезден. Они направлялись на отдых в Карловы Вары и проездом остановились у нас. Начиная с 1945 года наша дружба с этой семьей уже не прекращалась.

Семен Михайлович Буденный — народный герой. О нем много написано и рассказано, и все-таки я тоже хочу подтвердить, что это был удивительный человек — подлинный сын великого русского народа. Семен Михайлович привлекал к себе внимание непринужденной манерой говорить и образной речью.

Он был невысокого роста, но даже и в преклонном возрасте не был полным. Его замечательные усы и улыбка сразу же завоевывали симпатию как взрослых, так и детей. Глаза у Семена Михайловича [334] с лукавинкой. Он очень любил играть на баяне, петь и плясать.

Они были очень дружны с женой. Мария Васильевна — небольшого роста, немного полновата. Ее добрая улыбка и звонкий голосок сразу же заставляли окружающих забывать о неприятностях и огорчениях. Она так заразительно смеялась, что все вокруг тоже невольно начинали улыбаться. Семен Михайлович был женат несколько раз, но только Мария Васильевна принесла ему счастье. У них было трое детей — два сына и дочь.

Семен Михайлович и Мария Васильевна много внимания уделяла воспитанию детей. Дети получили хорошее образование — их учили музыке, языкам. Семен Михайлович удивлялся, что его сын Миша не хотел учиться музыке. Мария Васильевна говорила: «Чтобы сделать детей хорошими людьми, надо очень много времени и сил положить на это». Она ежедневно напоминала детям о занятиях, требовала хорошего исполнения уроков. Говорила, что от приказаний и напоминаний у нее «за ушами болит». Труды Марии Васильевны не пропали даром — дети получили хорошее образование.

Нас всегда приглашали на встречу Нового года к Буденным на дачу в Баковку. В Новый год там собиралось много гостей, было весело и интересно. Дети танцевали вокруг елки, читали стихи и пели, а за исполнение получали подарок — сувенир. На тройке лошадей к подъезду подъезжал Дед Мороз с мешком подарков. Дети и взрослые, прильнув к окнам, внимательно следили, как к нам в гости едет Дед Мороз. Маленькие дети верили в эту красивую сказку.

В доме у Буденных любили детей. Вообще они отличались широтой и хлебосольством. Любили принимать гостей. Мария Васильевна была хорошей хозяйкой. Семен Михайлович до самозабвения обожал лошадей и, между прочим, много сил и здоровья положил на разведение породистых лошадей в стране.

Дружили мы с этой семьей до самых последних дней жизни Семена Михайловича. Семен Михайлович подарил Михаилу Ефимовичу на память шашку атамана Платова, которую он захватил в одном из боев во время Гражданской войны, а Михаил Ефимович Семену Михайловичу — дорогое марочное охотничье ружье.

8. Алексей Иннокентьевич и Мария Дмитриевна Антоновы. Алексей Иннокентьевич Антонов занимал высокий пост в Вооруженных Силах СССР. Михаил Ефимович знал Алексея Иннокентьевича с войны, а я познакомилась с этой семьей в 1945 году, когда они остановились у нас на короткий отдых во время путешествия в Карловы Вары. [335]

Алексей Иннокентьевич и Мария Дмитриевна были красивой парой. Он очень интересный, высокий и стройный. Умен. Неразговорчив, но умел слушать. Мария Дмитриевна — красивая брюнетка, с прекрасными манерами. У нее я училась выдержке и воспитанности. Она никогда не спешила задавать вопросы собеседнику, была внимательна и так располагала к себе, что хотелось поделиться с ней самым сокровенным. Обо всем помнила и очень ценила доброе отношение к себе.

Мы долго жили за границей. Многие люди были гостями нашего дома. Много было просьб. Мы с Михаилом Ефимовичем старались выполнить их и делали это бескорыстно. И только одна Мария Дмитриевна Антонова ценила наше внимание и заботу.

Несколько раз я отдыхала с Антоновыми в Карловых Варах. Мы вместе путешествовали по Чехословакии. Особенно я подружилась с сестрой Алексея Иннокентьевича — Людмилой Иннокентьевной. Она географ, много поездила, знала массу интересного, и с ней мне никогда не было скучно.

Мария Дмитриевна умерла в 1956 году, но моя дружба с этой семьей продолжалась.

Алексей Иннокентьевич похоронил Марию Дмитриевну на Новодевичьем кладбище. Было сделано дорогое и очень красивое надгробие. Он посещал кладбище каждое воскресенье и клал на могилу огромный букет цветов.

Вскоре судьба свела Алексея Иннокентьевича с Ольгой Васильевной Лепешинской, балериной Большого театра. Тогда в Москве очень много говорили об этой дружбе. Ольга Васильевна — умная женщина, она сумела покорить Алексея Иннокентьевича Антонова. Для него началась совершенно иная жизнь, чем до сих пор. Мария Дмитриевна была ровной, тихой, жизнь их шла размеренно и спокойно. Теперь все пошло по-иному. Алексей Иннокентьевич очень много работал, почти без отдыха, был уже нездоров. Свой брак с О. В. Лепешинской по закону не оформил.

На одном из приемов в Кремле Антонов представил нас Ольге Васильевне, сказав: «Михаил, познакомься, это Ольга Васильевна». Мы стали встречаться, но так близко, как с Марией Дмитриевной и Людмилой Иннокентьевной, сестрой А. И. Антонова, с Ольгой Васильевной я не сошлась.

Очень скоро Алексей Иннокентьевич ушел из жизни. Похоронен он у Кремлевской стены. Ушла из жизни и его сестра Людмила Иннокентьевна. Не стало у меня хороших, верных друзей. Это были прекрасные люди, и я счастлива, что они встретились на моем [336] пути. Я их помню и всегда прихожу на их могилы, когда бываю на Новодевичьем кладбище.

9. Николай Константинович Черкасов, народный артист СССР. С ним и его женой мы познакомились тоже в Карловых Варах, на отдыхе. Мы знали и любили Николая Константиновича по его фильмам «Александр Невский», «Иван Грозный», «Академик Иван Павлов», «Ленин в 1918 году».

Фильм «Александр Невский» смотрели на фронте в 1944 году, и тогда запали в душу слова: «Пусть без страха идут к нам в гости, но кто с мечом к нам придет, тот от меча и погибнет! На том стоит и стоять будет русская земля». Особенно горячо воспринимались эти слова на фронте. Сцена битвы на Чудском озере с псарями-рыцарями, когда лед затрещал и вода начала поглощать завоевателей, вызывала в зале бурю аплодисментов. За роль Александра Невского актер получил в 1941 году Сталинскую премию.

Николай Константинович — высокий, худой, спокойный. Как много интересного рассказывал он о своей работе. Был Николай Черкасов не только необыкновенно талантлив, но и разносторонне образован. Вел огромную общественную работу. Будучи членом Советского комитета защиты мира, объездил почти полсвета.

Михаил Ефимович и Николай Константинович подружились, переписывались, встречались, и эта их дружба продолжалась до конца жизни. Они были такие разные, но находили много тем для бесед и прекрасно понимали друг друга. Артист и военачальник. Николай Константинович никогда не забывал Михаила Ефимовича, звонил нам и приезжал повидаться.

А на отдыхе в Карловых Варах они бывали вместе каждый день. Много шутили, смеялись, да и окружение было тогда просто блестящим: Борис Ливанов, Елена Кругликова, Иван Козловский, Дормидонт Михайлов, Галина Уланова. Вечерами собирались в уютной гостиной, танцевали, кто-нибудь обязательно музицировал, рассказывали массу интересных вещей. Михаил Ефимович очень уважал людей науки, искусства. Дни отдыха в Карловых Варах вместе с Михаилом Ефимовичем, в таком обществе, эти интересные встречи для меня незабываемы.

Ю. Павел Николаевич Смирнов-Сокольский. Мы познакомились с ним и его женой у Лидии Андреевны Руслановой. Это был очень интересный, красивый человек. Артист эстрады, газетный репортер, драматург, но главное, как я думаю, страстный библиофил. Он собрал удивительную, уникальную библиотеку, которую подарил городу Ленинграду. [337]

Какие прекрасные вечера проводили мы в обществе Павла Николаевича! Вот уж кто был настоящим выдумщиком и мастером розыгрыша. А его эрудиция поражала всех, кто так или иначе с ним соприкоснулся. Мы остались добрыми друзьями до конца жизни Павла Николаевича.

11. Тамара-Ханум и ее сестры Гафхар-Ханум и Лиза-Ханум. Мы познакомились с ними на фронте, и тогда Михаил Ефимович прозвал их «Три-Ханум». Это прозвище так и осталось, и они до сих пор письма и телеграммы подписывают «Три-Ханум».

Они приехали к нам на фронт в период затишья между боями. Их концерты, полные огня, веселья, радости, имели огромный успех у воинов. Мы подружились и это теплое чувство дружбы и уважения сохраняем до сих пор. Это очень интересные, добрые люди. Во время концерта на войне Михаил Ефимович подарил ансамблю очень хороший, красивый аккордеон, который хранится у них как дорогая реликвия.

«Три-Ханум» бывают в Москве, не забывают позвонить, пригласить на концерт. А когда встречаемся, то начинается вечер воспоминаний о далеких военных годах... И всегда мы вспоминаем нашего дорогого Михаила Ефимовича, который всегда с нами, с любящими и помнящими его друзьями.

12. Кукрыниксы: художники М. Куприянов, П. Крылов, Н. Соколов. Они приехали к нам в армию после освобождения Киева. И с тех пор это наши друзья. Они никогда не забывали Михаила Ефимовича. Все трое очень воспитанные, очень благородные люди. Разные по характеру и темпераменту, они создали такое удивительное содружество — и в творчестве, и в обыденной жизни. Их дружба и работа достойны уважения и восхищения. Они отзывчивы и добры и своим трудом стремятся сделать нашу жизнь чище и благороднее. За что им низкий поклон!

13. Любовь Петровна Орлова и Григорий Васильевич Александров Уже после войны на гастроли в Бобруйск приехала Любовь Петровна Орлова. Михаил Ефимович в то время служил в Белоруссии, командовал танковой армией. Филармония БССР попросила у нас гостеприимства для Любови Петровны. В те годы еще были плохие условия в гостиницах. Мы были рады принять у себя знаменитую артистку Любовь Петровну. Познакомились и подружились.

О Любови Орловой так много сказано и написано, что мне остается только присоединиться к этому. Очень красива, умна, талантлива, добра. Любовь Петровна пригласила нас к себе [338] в гости в Москву. Мы побывали у нее и познакомились с ее мужем Григорием Васильевичем. Удивительно интересные, умные и добрые люди. Я думаю, что и они тоже гордились дружбой и сердечным отношением Михаила Ефимовича Катукова.

14. Петр Петрович Вершигора. Приехал он к нам уже после войны в Берлин. Познакомился с Михаилом Ефимовичем и был гостем в нашем доме. Петр Петрович был уже знаменит. Всю войну он провел в партизанском отряде Ковпака и написал об этом очень интересную и увлекательную книгу «Люди с чистой совестью».

Петр Петрович — среднего роста, с окладистой седеющей бородой. Несмотря на бросающуюся в глаза значительность, был очень простым в общении. Наше знакомство превратилось в дружбу. Встречались, много беседовали. Стяжательство, жадность к приобретательству были чужды натуре Петра Петровича. Он такого не понимал, считал грубейшим нарушением морали и нравственности. Это был действительно человек с чистой совестью.

Очень рано ушел из жизни, совсем еще молодым, но оставил по себе самую добрую память.

15. Мы были знакомы с людьми самых разных профессий, совершенно непохожих друг на друга. Но как они были интересны для меня и для Михаила Ефимовича, и, что самое удивительное, Михаил Ефимович обладал таким душевным обаянием, что все наши знакомые становились друзьями и теплое чувство дружбы и уважения сохраняли до самого последнего часа своей жизни.

Как ни трудна жизнь, хочется жить до ста лет, хотя знаешь, что это невозможно.

16. Другом нашей семьи был и профессор-уролог Анатолий Павлович Фрумкин. Вначале он был нашим лечащим врачом, потом познакомились с его семьей и стали друзьями. Анатолий Павлович, его жена Александра Иосифовна, дочь Женя, сын Павел — какие это интересные люди, воспитанные, благородные, а самое главное бескорыстные.

Анатолий Павлович — невысокого роста, плотный. Бледное лицо, ярко-синие глаза и рыжие волосы. Он был специалист, каких во всем мире насчитывались единицы, но жила семья очень и очень скромно. Совсем не богато. Дочь Женя — инженер по горячей обработке металла, у Павла редкая специальность — география болезней мира. Александра Иосифовна — прекрасная хозяйка и кулинарка. Они тепло и сердечно принимали нас с Михаилом Ефимовичем и сами охотно посещали нас. Сейчас осталась одна Женя, и мы теперь встречаемся изредка. Время берет свое... [339]

17. Много было у меня встреч с очень интересными людьми во время отдыха и путешествий.

Не могу забыть своих прогулок с профессорами В. С. Левитом и С. С. Герголафом. Они очень любили длительные прогулки, и мы совершали их по Карловым Варам. Погода в этом городе могла изменяться по нескольку раз в один час: то солнце, то дождь. Но мы не обращали на это никакого внимания и гуляли в любую погоду. Вели очень интересные беседы. Мне все было интересно, а они так много знали. Хотя эти люди давно ушли из жизни, они продолжают жить в моем сердце. Благородные, умные, добрые. Любящие людей и делающие только добро людям на земле. [340]

Глава 19.
Наша жизнь после войны

Самое трудное — жить просто.

Берсанкур

1 .Через упорную, тяжелую, кровопролитную войну мы пришли к мирной жизни.

После приема в честь участников парада Победы в июле 1945 года Михаил Ефимович получил отпуск для лечения в госпитале им. Мандрыка в Москве. Так в первый раз после войны Михаил Ефимович стал «гостем» госпиталя. Здесь он перенес тяжелую операцию. Выздаравливал он очень медленно. Сказалось большое напряжение военных лет.

В 1943 году на совещании командующих танковых армий в Кремле секретарь ЦК т. Щербаков А. С. объявил, что правительство всем командирам танковых войск выделило в Москве квартиры. М. Е. Катуков тогда квартиру не получил. Командование фронта торопило с возвращением в войска, готовилось наступление на Берлин. Нашим постоянным домом тогда были поля войны.

Теперь же, находясь в Москве на лечении, Михаил Ефимович поднял вопрос о предоставлении ему квартиры, но все забылось, и никто не хотел решать этот вопрос для т. Катукова. Товарищи С. И. Богданов, П. А. Ротмистров, П. С. Рыбалко, Д. Д. Лелюшенко оказались практичнее. Они тогда, в 1943 году, получили квартиры, а Катуков, наивный человек, думал, что еще успеется. И теперь он столкнулся с равнодушием, бюрократизмом и ничего не добился в те дни пребывания в Москве после лечения. Переписка о выделении для маршала М. Е. Катукова квартиры в Москве по распоряжению правительства составляет целый том, который хранится в музее, на память о «признательности» городских властей Герою Отечественной войны и своему защитнику.

Все доставалось Михаилу Ефимовичу трудно. Так и с решением квартирного вопроса. Маршал В. Д. Соколовский, будучи тогда начальником Штаба МО СССР, заявил, что М. Е. Катуков может с квартирой подождать и получит ее, когда будет назначен для прохождения [341] службы в Москву. В 1950 году Михаил Ефимович получил это назначение — и мы получили квартиру в районе метро «Сокол». В доме, который еще строился. Шесть месяцев мы жили в квартире, где не было воды, газа и света.

Так городские власти Москвы проявили заботу о своем защитнике.

2. После госпиталя и отдыха в Сочи в санатории им. Фабрициуса мы снова укладываем чемоданы — едем в ГДР, в город Дрезден. М. Е. Катуков вернулся к выполнению своих обязанностей командира I гв.КТА. Штаб армии располагался в пригороде Дрездена — Радебойле. Наш дом принадлежал графине фон Сидол. Михаил Ефимович распорядился предоставить графине другое помещение и предложить ей взять из своего дома все, что она пожелает. Наша КЭЧ оборудовала дом для командующего. Я заказала на мебельной фабрике мебель, необходимую для нашей жизни в этом доме. Все было сделано быстро, добротно, красиво. Дом стоял в глубине большого сада. К дому вела аллея из сирени и жасмина. Ограда из терна. Много цветов, особенно роз удивительных сортов, с тонким запахом. В саду был большой фонтан, где Михаил Ефимович круглый год держал своих карпов, которых он ловил на удочку. Был в саду и плавательный бассейн, так что купаться можно было круглый год. Удовольствие от купания в этом бассейне незабываемо. Нашим соседом был садовник, который разводил сирень и продавал саженцы за небольшую плату по всей стране. Он согласился ухаживать и за нашим садом. Еще тогда, в 1945 году, я многому научилась у этого большого специалиста-садовода.

Жил рядом с нами и булочник. И каждое утро мы получали маленькие горячие булочки с хрустящей корочкой, посыпанные солью и тмином. Очень вкусно, особенно с кофе!

3. Жизнь в Радебойле потихоньку налаживалась. Женя и я сделали дом красивым, уютным, ухоженным. Не было ничего лишнего, и здесь проявился большой вкус Жени, у которой я многому научилась. В доме было 20 комнат. Мы жили все вместе, одной семьей: я, Михаил Ефимович, Женя, Агнесса, Саша Кондратенко с женой, Нина — официантка, тетя Лиза — хозяйка и Коля — повар. Две немецкие женщины — фрау Эльза и фрау Нейман ежедневно за небольшую плату делали уборку в доме. Часто из Москвы приезжали к нам гости. Я всех принимала и выполняла их поручения. Многим тогда казалось, что мы богаты, как «четыре испанских короля». Но это не так. Был красивый, ухоженный дом и сад. Я оказалась хорошей хозяйкой, чего в себе даже и не подозревала. [342] Но так хотелось после войны сделать Михаила Ефимовича счастливым, спокойным и здоровым.

Михаил Ефимович много работал и в армии, и как администратор Земли Саксонии. Это была стадия становления страны и перехода к условиям мирной жизни.

До августа 1946 года я служила в части — медицинские работники еще не получили приказа на демобилизацию. В августе 1946 года пришел приказ — отпустить на Родину и медперсонал. Я перешла на работу в штаб уже в качестве служащей СА. Работала, училась в Институте марксизма-ленинизма, который был создан при Политотделе армии, успешно окончила его. Учила немецкий язык и занималась музыкой. В свободное время Михаил Ефимович, Женя, Агнесса, Саша Кондратенко выезжали за город. Недалеко от нас находилась Саксонская Швейцария. Здесь открывался чудесный вид на живописные долины р. Эльбы и замок Штольпен. Замок Штольпен стал музеем. Сорок три года томилась узницей в этом замке красавица-графиня Штольпен. Она и король Саксонии любили друг друга, и король дал ей обещание жениться на ней, но в силу политических соображений своего обещания не выполнил, а графиня не возвращала его письменного обязательства и была заточена в крепость. Три раза она бежала, но удивительная красота ее подводила, и ее снова возвращали в крепость. Графиня состарилась. Она получала огромное содержание, стала очень богата, но деньги тратить было некуда и все их она завещала небольшой деревеньке, где находился замок. В этой войне крепость стала тюрьмой, где фашисты устроили лагерь для военнопленных. Два раза пленником и узником этой крепости был французский генерал Жиро: в 1914 году и в 1945 году. Оба раза бежал, и успешно.

Иногда в выходные дни, а они были у Михаила Ефимовича крайне редко, он и Саша Кондратенко выезжали на рыбалку или на охоту. Михаил Ефимович приобрел какие-то особенные спиннинги, и началась рыбная ловля. Возвращаясь с охоты или рыбалки, ни Саша, ни Михаил Ефимович не пойдут отдыхать до тех пор, пока не приведут свои снасти или охотничьи ружья в полный порядок. Оба не могли делать работу небрежно, неосновательно, как-нибудь. Все делали добротно и на совесть.

Стал Михаил Ефимович учиться фокусам. Неподалеку от нас была фабрика, где производились реквизиты для фокусников всего мира. Михаил Ефимович брал уроки у директора фабрики, который отлично знал это искусство. За «ученье» Михаил Ефимович [343] платил 50 марок за урок. Тренировался вначале один, закрывшись в кабинете. Пробовал свои силы в фокусах и на мне, и это не составляло ему большого труда, ибо я была очень доверчива. Все же он совершенствовался и после некоторой практики стал показывать свои фокусы гостям и имел громадный успех.

В 1947 году во время нашего отдыха в Карловых Варах Михаил Ефимович участвовал в концерте в качестве фокусника — индийского факира. В этом концерте были заняты настоящие артисты: Д. Михайлов, И. Козловский, Е. Кругликова, Г. Уланова. Успех у Михаила Ефимовича был огромный, как и у заслуженных артистов нашей страны. В Карловых Варах несколько раз были концерты органной музыки. Михаил Ефимович очень любил органную музыку, а я сейчас покупаю абонемент в зал им. Чайковского на концерты органной музыки и, слушая музыку, вспоминаю свою молодость.

4. Я уже писала выше, что постановлением СНК № 1466 от 21 июня 1945 года за заслуги перед Родиной нам строилась дача на участке, отведенном в районе ст. Трудовой по Савеловской ж.д. (45 км от Москвы, Дмитровское шоссе).

Дачи строили пленные немцы, а деньги за строительство мы переводили из своей зарплаты на счета строительной конторы МО СССР по процентовкам за сделанную работу.

Три года мы не выезжали на Родину и платили по счетам за строительство дачи. Мы были уверены, что дом строится. Я несколько раз предлагала Михаилу Ефимовичу съездить и проверить, как идет строительство, но он был очень занят, и времени на эту поездку не было. Деньги Михаил Ефимович переводил аккуратно. Вначале дом должен был стоить 120 тысяч рублей (в старом исчислении), но за три года цены на строительные материалы возросли и дом обходился нам уже в 360 тысяч рублей. И вот через три года мы поехали в отпуск в Кисловодск. Для меня это было незабываемое время! Я в первый раз на Кавказе. Живительные нарзанные ванны. Прогулки к «Храму воздуха», где можно было наслаждаться чистым воздухом, который нельзя ни с чем сравнить. А какой восхитительный вид открывался отсюда на город и на горы! И здесь, на отдыхе, Михаил Ефимович становился душой общества. Отпуск мы провели весело и чувствовали себя счастливыми.

По возвращении из Кисловодска заехали в строительную контору. Здесь нам дали сопровождающего инженера, и мы поехали на Трудовую, где строился наш дом. По присланным счетам мы [344] к этому времени перевели 120 тысяч рублей. Приехали на участок и увидели, что никакого дома нет. Инженер взял топор, отсчитал десять шагов, дошел до деревца и срубил его. Пошел в другую сторону, отсчитал шестнадцать шагов, и тоже срубил дерево. И сказал: « Вот здесь будет дом «.

Мы были ошарашены. Прошло три года, переведены большие деньги, а дома следа нет. И не видно, чтобы здесь велись или намечались какие-либо строительные работы. Вернулись мы в контору. Выяснилось, что дела у этой организации идут плохо, денег в банке нет, материалов нет, все счета арестованы. Работникам конторы ничего не оставалось, как сказать нам правду. Все эти годы они строили дома по распоряжению высшего начальства, но не тем, кому полагалось по постановлению Совета Народных Комиссаров, а тем, кто жил в Москве. А мы жили за рубежом, были далеко. Получалось, что на Родине у нас нет пристанища. Квартиру не давали, и Михаил Ефимович очень надеялся, что у него будет за городом свой дом и не надо будет никого просить. Не передать, что мы тогда чувствовали и пережили.

И все же выход нашелся. Генерал П. А. Курочкин отказался от строительства своего дома. Он уже внес в строительную контору 116 тысяч рублей и хотел получить свои деньги. Однако контора не имела такой возможности. Дом П. А. Курочкина был почти готов, шли отделочные работы. И нам предложили купить этот дом, а контора брала обязательство довести строительство до конца. Так в 1949 году мы получили дом на Трудовой Сев. в Подмосковье.

Михаил Ефимович был очень удачлив в военных походах, но ему совсем не везло в житейских делах. Здесь все ему доставалось через препятствия, с огромными трудностями.

5. Наша жизнь состояла из повседневных забот. Бывали неудачи, печали, но были и радости. Все было у нас, как у всех. «В каждом доме свои мыши"; «В каждом доме свой Ташкент» — говорил Михаил Ефимович.

В 1948 году Михаил Ефимович получил новое назначение — пост Командующего бронетанковыми механизированными войсками ГСВГ. Мы переехали из Дрездена в Бабельсберг, где тогда дислоцировался штаб советских оккупационных войск.

Боевые друзья очень тепло проводили нас. Вместе с нами уезжали Саша Кондратенко, повар Коля, официантка Нина. Агнесса вышла замуж и уехала на север Германии. Женя демобилизовалась и уехала в Москву. Наша семья стала меньше. В Дрездене мы оставили много искренних и верных друзей. [345]

Город Бабельсберг, ГДР. У Михаила Ефимовича напряженная работа. Я уже не работала, и мне было очень нелегко привыкнуть к новой жизни. Целый день одна, я продолжала учить немецкий язык, занялась общественной работой. Жизнь в Бабельсберге была скучной. Все сидели по своим домам-особнякам. Никто ни с кем не общался. Люди стали почему-то осторожнее. Здесь я не приобрела друзей, хотя мы много бывали на приемах, концертах. Есть знакомства, которые и радуют и волнуют, но бывают такие встречи, которые кончаются как-то легко, обрываются без печали.

Одна радость — Михаил Ефимович. Он говорил мне: «Спасибо, что ты есть на земле, и повсюду я слышу твой голос и смех».

6. Наконец-то мы едем в Москву. Михаил Ефимович едет учиться в ВАК им. Ворошилова. Шел 1949 год.

Снова сборы, снова в дорогу. Итак, через десять лет я возвращаюсь с фронта домой, в Москву. Прошли почти пять военных лет и пять лет жизни за рубежом.

Началась новая жизнь. В первые дни я, проводив Михаила Ефимовича на работу, садилась в трамвай и ехала от одного конца маршрута до другого. Сидела, слушала родную речь, наблюдала, радовалась. Сколько счастья — я дома, среди своих. Жизнь на чужбине не для меня. Мы все мечемся, не видим, не замечаем красоты нашей Родины. И только вдали от нее начинаем понимать, какая она красивая, наша страна, какой красоты звуки родной речи. Сколько лет потеряно, и этого нельзя восполнить.

В сентябре 1951 года Михаил Ефимович успешно закончил учебу и получил новое назначение — в г. Бобруйск командующим Пятой гвардейской механизированной армией.

Снова в дорогу.

Приехали в Бобруйск.

Первое знакомство с местными властями. Посещение краеведческого музея.

Михаил Ефимович занят. Начал строительство жилых домов для военнослужащих к их семей. Этому делу он придавал очень серьезное значение. После Великой Отечественной войны Белоруссия сильно пострадала, почти вся она была сожжена. В Бобруйске не хватало жилья, и многие семьи офицеров жили еще в землянках. М. Е. Катуков считал, что необходимо строить хорошие, добротные дома. Он говорил: «Кто строит хорошо для современников, тот хорошо строит и для потомков». Возводили дома хозяйственным способом, своими силами. Михаил Ефимович целыми днями пропадал на стройке. Во все вникал. Он был дальновидным [346] хозяином. В каждой мелочи чувствовалась его хозяйская рука. Его усилия не пропали даром. Он оставил в городе по себе хорошую память — построил красивые и удобные дома для офицеров армии, посадил много деревьев и кустарников.

Жители города почему-то считали, что все отходы надо выбрасывать на улицы. Несколько раз Михаил Ефимович приказывал своим подчиненным делать уборку улиц. Но люди не понимали, что военные хотят навести чистоту и порядок в городе, и продолжали по утрам выбрасывать мусор на улицу. Тогда было принято решение — весь мусор забрасывать обратно через заборы во дворы жителей. Теперь они перестали выбрасывать отходы на середину улиц. Чистота на улицах города стала нормой жизни.

Рабочий день Михаила Ефимовича был уплотнен до отказа. Все рассчитано по минутам. Вставал рано — в половине седьмого — в семь. До половины девятого — время для себя: туалет, физкультура, завтрак, чтение газет, книг. Михаил Ефимович ежедневно подшивал сам воротничок, аккуратно начищал сапоги. И это было не показухой, а принципом поведения: в любых условиях, при любых обстоятельствах командир должен быть в форме. С 9 до 10 — прием в штабе. В кабинет к т. Катукову заходили смело. Он подписывал документы, отдавал распоряжения, приказания и в 10 выезжал на строительство. Обедал в войсках. Только поздним вечером мы были вместе. Михаил Ефимович уставал, но своё дело любил и отдавался ему всей душой, вникал во все его тонкости, досконально знал нужды и заботы своих подчиненных.

Воскресенье — отдых: рыбалка, охота, кино, театр, книги. Но выходные дни бывали не часто. В основном была работа. И все же он ухитрялся много читать.

В Бобруйске был очень хороший Дом офицера с современной сценой. Артисты, приезжающие на гастроли в Минск, обязательно посещали и Бобруйск, что было для всех нас большой радостью. Была там и прекрасная библиотека. Заведующая библиотекой Анна Лаврентьевна Роева страстно любила свое дело. Анна Лаврентьевна — лет 50-ти, гладко причесанные волосы, добрые глаза, всегда в темном костюме. Она до самозабвения любила книги, отлично знала свое дело. Она и ее дочь Мира спасли библиотеку от врага. Во время оккупации книги, аккуратно запакованные, хранились в ящиках, спрятанных от посторонних глаз. Немцы угоняли молодежь в Германию на работы. Дочь Анны Лаврентьевны Мира не хотела работать на немцев и два года прожила в подполе. Выходила дышать воздухом поздно ночью. Это были очень трудные [347] годы для семьи Роевых, но они не потеряли мужества, силы духа и дождались освобождения города, вернули библиотеку в Дом офицера и приступили к своей привычной работе. Они работали быстро, но без суеты, вежливость, предупредительность были правилом их работы.

Мы вскоре подружились с Мирой и Анной Лаврентьевной. В их доме тоже была собрана небольшая библиотека. Профессия библиотекаря требует терпения, любви к делу, душевного отношения к своим посетителям. Работа с книгой — это работа с людьми. Книгу нужно не только любить, но и уметь рекомендовать ее читателям, зная, в какие руки она попадает.

Нам посчастливилось встретиться с такими людьми. Наша дружба, с Мирой и Анной Лаврентьевной начавшаяся в Бобруйске, продолжалась до ухода Анны Лаврентьевны, из жизни, а с Мирой я встречаюсь и переписываюсь. Недавно она прислала мне письмо-воспоминание о Михаиле Ефимовиче. Я привожу его:

«Здравствуйте, дорогая Екатерина Сергеевна!

Во-первых, поздравляю Вас с наступающим Днем Советской Армии и желаю крепкого здоровья и творческих успехов.

Во-вторых, в местной газете появился материал о коменданте г. Бобруйска, которого судили 40лет назад в г. Минске. Это М. Рейнгард и его подручные. Посылаю Вам эту газету. Все они были повешены в г. Минске.

Я помню, как много читал Михаил Ефимович, и трудно было назвать отрасль, которой бы он не интересовался. Только романов не брал, говоря, что сюжет известен: он любит её, а она нет, потому что он не платит профсоюзные взносы.

Любил брать и детские книги, говоря, что они правдиво написаны и детям не врут.

И что интересно: после Михаила Ефимовича спрос на эти книги повышался, потому что он щедро делился прочитанным со всеми. Мне рассказывал один комсомольский работник дивизии, что на учении Михаил Ефимович спросил у него про одну траву (пастушья сумка), а тот ничего об этой траве не знал. И тогда Михаил Ефимович рассказал об ее особенностях и сказал, где можно об этом прочитать.

И вообще, пока Вы жили в Бобруйске, все сотрудники штаба очень активно читали, а потом, с вашим отъездом, посещаемость библиотеки резко упала. А когда я с ребятами была у вас, Михаил Ефимович говорил Гере: «Читай больше книг, каждую свободную минуту. Только книгам я обязан всем, чего достиг, я книги читал мешками». [348]

И еще я вспомнила, как Михаил Ефимович во всем заботился о солдатах. В субботу и в среду в штабе армии для солдат показывали кинофильмы, и Михаил Ефимович всегда приходил смотреть вместе с ними эти картины. А в одну из сред в клубе проводили какое-то совещание. Пришел Михаил Ефимович. Солдаты толпятся у входа, и их еще отчитывают за шум. Михаил Ефимович спросил, почему они не заходят в зал, и они ответили, что их не пускают. Михаил Ефимович спросил: «А что сегодня по плану?» — «Кинофильм». И он говорит: «Ну, ребята, давайте брать штурмом». А солдаты и рады стараться. Михаил Ефимович отчитал виновников срыва показа для солдат кинофильма, говоря, что никто не имеет права лишать солдат культурного отдыха во время их нелегкой службы. Я тогда работала в библиотеке и была очевидцем. Назавтра солдаты говорили с восторгом о Михаиле Ефимовиче. И вообще, Вы ведь знаете, как притягивал к себе Михаил Ефимович своей добротой, простотой, большими знаниями, народной мудростью, вниманием к каждому человеку, который к нему обращался по любому вопросу. Он действительно был настоящим человеком и, как свет далекой звезды (я уверена), светит до сих пор всем, кто хоть час был с ним рядом.

Мира. 10. 11. 1986 г. »

До войны в городе дислоцировались воинские части — танкистов и летчиков. Городок небольшой, все друг друга знали. В городе жила очень красивая молодая женщина по имени Ванда. Она была женой офицера-летчика. У них был маленький сын. Началась война, муж Ванды ушел на фронт, а она с сыном осталась в городе. Когда немцы заняли город, Ванда перешла на сторону врага — стала женой коменданта г. Бобруйска Мола Рейнгарда. Мол Рейнгард приказал Ванде освободиться от сына, и она передала сына своей бывшей домработнице, которая увезла мальчика в Полесье, в деревню, где жили ее родители.

Город был освобожден нашими войсками, а Ванда и Мол Рейнгард исчезли.

Прошло много лет после войны. Случилось так, что с комиссией МО СССР приехал в Бобруйск муж Ванды — военный летчик, теперь уже в звании генерала. Его узнала их бывшая домработница. Она подошла к генералу, напомнила о себе и спросила: «А где Ванда?» Генерал ответил, что он после войны нашел Ванду, они живут теперь в Москве, а сын их погиб. Домработница сказала, что сын генерала жив, и рассказала ему все о Ванде. Позже в городе был суд и Ванда была осуждена. И вот сейчас Мира прислала мне газету от 5.11.1986 г., где сообщалось, что состоялся суд над Молом [349] Рейнгардом; он понес заслуженную кару за свои злодеяния на Белорусской земле — повешен через 40 лет после окончания войны.

7. Белоруссия — страна лесов, озер, рек, болотцев. Лесные запахи — они одурманивают и волнуют. Здесь, в лесу все вперемешку: запах грибов, травостоя и самих деревьев. Я теперь очень любила поездки в лес за грибами. Это был прекрасный отдых и для меня, и для Михаила Ефимовича.

Так шла наша жизнь в Бобруйске. Она была обычной, трудовой. Михаил Ефимович очень любил животных. И здесь мы тоже завели собак, а кто-то подарил мне котеночка. Михаил Ефимович очень обрадовался маленькому живому существу. После работы играл с котенком, гладил его, ласкал. Так он отдыхал. Однажды малыш пропал. Оказывается, он залез в рукав кителя Михаила Ефимовича, который висел на стуле. Позже я убрала китель в шкаф, не зная, что в рукаве находится котеночек. Искали котенка целый вечер, но не нашли. И только утром, когда Михаилу Ефимовичу нужно было идти на службу и я достала из шкафа китель, из рукава выпрыгнул проказник, весь взъерошенный. Михаил Ефимович был очень обрадован — любимец нашелся, он не чаял в нем души и был очень привязан к своему маленькому другу. Михаил Ефимович называл себя его кошачьей мамой. Котенок каким-то своим чутьем узнавал, когда приезжал Михаил Ефимович. Много машин проезжало мимо нашего дома, но о приближении хозяина он узнавал первый и всегда выбегал ему навстречу.

Наш дом в Бобруйске был расположен в огромном саду с множеством фруктовых деревьев, кустарников, цветов. В саду пахло зреющими яблоками, жужжали пчелы и шмели.

В Бобруйске нам пришлось пережить пожар — загорелся дом. Кто-то срезал электросчетчик, случилось замыкание. Это произошло в два часа ночи. В то время Михаил Ефимович был болен — воспаление легких. Все как-то растерялись, и принимать решения, пришлось мне. Выводила машины из гаража, спасала имущество. Пожар — стихия, которую очень трудно остановить, но мы справились сами, не потревожили Михаила Ефимовича.

После войны, после стольких лет на чужбине жизнь в Бобруйске казалась раем. Все радовало. Раннее летнее утро и роса на яблоневых листьях, на цветах. Вечерний туман, сквозь густые ветви деревьев проглядывает чистый лучик молодого месяца. Крупные звезды на красивом ночном небе...

Наши поездки в лес по грибы. Веселые сборы. Выезжаем рано-рано всей семьей. Дорога бежит мимо посаженного соснового [350] молодняка удивительной красоты. Едем дальше. Тихий лес. Серый, густой туман. Земля в лесу покрыта оранжевыми листьями. Грибные места Михаил Ефимович и Саша Кондратенко знают. И я уже научилась находить их тоже. Но как ни старалась, никогда первой не могла найти белый гриб. Так мне и не довелось быть «царем». Я уже рассказывала об этом нашем обычае. Считалось — кто первый найдет белый гриб, тот целый день «царь» и все обязаны беспрекословно подчиняться ему и выполнять все его желания. Почти всегда «царем» был Михаил Ефимович.

Вот уже стороною прошло дето, которое я всегда жду с надеждой после долгой зимы. На дворе огромная луна — скоро осень. Прошла еще одна зима в Бобруйске. Зимы я переносила трудно. Но жизнь шла в работе, в заботах.

Почти четыре года прожили мы в Бобруйске. Об этом периоде жизни у меня самые теплые воспоминания. Праздники: 1 Мая, День Победы, ноябрьские и Новый год мы проводили вместе со всеми. Михаил Ефимович устраивал встречи в Доме офицеров. Приезжали все его подчиненные со своими семьями. Небольшая торжественная часть, концерт, беседы, танцы, коллективное пение. Все как-то становились ближе, сердечнее. И всегда главным заводилой был Михаил Ефимович, и все у него получалось легко, весело. Разъезжались по домам счастливыми и потом еще долго воспоминали о празднике.

В июне 1955 года — новое назначение Михаилу Ефимовичу. Его переводили на работу в Москву, в Министерство обороны СССР. Покидаем Бобруйск. Грустные проводы. Много друзей оставляли мы здесь. Но дружба с ними продолжалась до последних дней Михаила Ефимовича, а со мной — и по сей день. Сердечные, заботливые друзья, они не забыли Михаила Ефимовича, не забывают и меня.

8. Мы снова в Москве. Теперь я уже окончательно вместе со своими любимыми и дорогими. Мне уже не нужно ездить из Бобруйска в Москву и обратно. Мне приходилось это делать, чтобы помогать маме воспитывать внуков — сыновей моей сестры Евдокии Сергеевны. Сестра в эвакуации заболела тяжелой формой туберкулеза легких. И когда мы в 1945 году приехали на празднование дня Победы, выяснилось, что ей необходима срочная госпитализация. Ее муж В. И .Масюк отказался от нее и сыновей и ушел из дома навсегда. Он боялся заразиться туберкулезом. Положение было безвыходное. Но и здесь проявился добрый характер Михаила Ефимовича. Он предложил взять опеку над сыновьями моей сестры [351] Анатолием и Игорем, а их мать — мою сестру определить в туберкулёзный санаторий для лечения. Мы так и поступили. Евдокия Сергеевна уехала в санаторий Лебяжье в Сибири, где пробыла почти два года. На полное выздоровление у неё ушло 8 лет. Дети остались при бабушке в Москве, им необходимо было получить образование. Кроме того возить их с собой было сложно. Так что моталась я одна. Проведя 12 часов за рулем, я доезжала из Бобруйска до Москвы. Наводила порядок — и снова в дорогу, к Михаилу Ефимовичу в Бобруйск.

У Михаила Ефимовича напряженная работа, а у меня — большая семья, хозяйство, дача. Дни были уплотнены, всё, хотелось успеть, сделать хорошо — и мне это удавалось. Дети учились, сестра лечилась. На даче тоже полный порядок — посажен сад (кустарники и плодовые деревья), сделан красивый цветник. Я постигала сложности ведения огородничества, садоводства. Всё мне нравилось, и я не уставала, всех заражала своей энергией.

Жили мы все вместе: мама, отец, сестры с семьями и мы с Михаилом Ефимовичем. Жили весело и дружно. И душой нашей семьи был Михаил Ефимович. Мы так его любили и уважали! Всем хотелось быть достойным его. Ии ссор, ни споров — всё время смех, и каждый занят своим делом, никакой суеты. Потекла спокойная, размеренная жизнь.

Годы шли. Работал Михаил Ефимович, работала и я. И еще больше полюбилась мне жизнь в деревне.

Как много прекрасного открылось моей душе! Через окно из сада доносится благоухание жасмина, который Михаил Ефимович посадил сам. Видишь плоды своего труда. Оттого, что вся эта красота создана тобою, твоими близким, становится приятно и радостно на душе. Мое увлечение цветами началось еще в детстве, но тогда у нас были только комнатные растения. Цветы любят уход: вовремя поливать, подкармливать, пропалывать. Я такой работы не чуралась, и мои труды на даче не пропали даром. У нас в саду, начиная с апреля и заканчивая ноябрем, цветут самые разнообразные цветы. Многие, проходя мимо нашей дачи, поражались их красоте.

Много знал о цветах и Михаил Ефимович. Он говорил, что японцы любят хризантемы — они называют их цветком солнца. На государственном гербе Японии, на монетах изображена хризантема, символ высшего ордена Японии- ордена Хризантемы. Этот цветок плохо растет в нашем климате, но все же я вырастила очень красивые хризантемы. [352] Хорошо работать — очень трудно. Я твердо убеждена, что работать с землей тоже трудно и тоже романтично, и здесь также может быть удовлетворение. Сложна профессия врача, балерины, физика, офицера. Любая профессия трудна, но в каждом деле можно найти романтику.

Есть люди, которые стесняются обрабатывать землю, но, по-моему, они обедняют себя.

Елена Константиновна Ротмистрова, наша соседка по даче, называла меня и моих сестер «колхозницами». Так она прозвала нас за нашу любовь к земле и произносила это слово с презрением. Мы все время проводили в саду, на огороде.

Очень хотелось иметь красивый цветник и ухоженный огород. Наши труды увенчались успехом. Сад, цветник, огород были у нас в прекрасном состоянии. Цветы приносили радость и вызывали ощущение красоты жизни. Елена Константиновна не понимала, что нет ничего унизительного в слове «колхозник». Эти люди кормят свою страну, в том числе и ее, Елену Константиновну Ротмистрову, эту дворянку «голубой крови»,

9. У каждого в нашем доме было определенное место за столом: свои чашка, ложа, тарелка. Михаил Ефимович любил пить чай из бокала, а не из чашки, и мы храним его бокал, чайную ложечку, рюмочку, В свободные вечера у нас интересные беседы, игра в карты. Наш знакомый генерал армии А. В. Горбатов из карточных игр тоже любил только «дурака», как и Михаил Ефимович. Оба они играли мастерски, не любили проигрывать, помнили всю колоду и точно знали, какие карты на руках у противника. Было интересно наблюдать за ними. Я играть в карты не любила, предпочитала в это время почитать.

Любимым местом для отдыха у Михаила Ефимовича был диван в гостиной. Он ложился на диван обязательно с кошкой, которая уютно устраивалась у него на животе и тихо мурлыкала ему свои песенки. Кошку звали «Васькой», она прожила у нас почти 18 лет и умерла от старости.

По состоянию здоровья Михаил Ефимович не мог пить вина. Но застолье любил, потчевал, угощал своих гостей. Сам выпивал только одну рюмочку — большего он не мог себе позволить.

Стало у нас традицией каждую весну строить кормушки для синичек, скворцов и белочек. Вначале это делали Михаил Ефимович, муж моей сестры Анатолий, племянники. Позже кормушки делали солдаты из воинской части, в которой Михаил Ефимович часто выступал со своими воспоминаниями, — они взяли [353] шефство над нашей дачей.

После смерти Михаила Ефимовича все резко переменилось. Прежний командир части ушел на заслуженный отдых, а новый не придумал ничего лучше, как отказать нам в пропуске в магазин. 12 раз за год (почти каждый месяц) начальнику приказывали «сверху» разрешить нам обслуживаться в магазине, но он 12 раз исключал мою семью из списка. Это было непонятным. Но потом выяснилось, что он был больной человек и был снят с работы. Когда пришел новый командир, все встало свои места. Он знал все о Михаиле Ефимовиче и к нуждам семьи отнесся с большим пониманием.

Однажды со мной произошел смешной случай. Я поехала в г. Дмитров по хозяйственным делам, на рынок. Вдруг подул теплый ветер, а потом налетела гроза. Сверкает молния, гремит гром, дождь льет, как из ведра — зловещая картина. Еду одна. Стало страшно. Остановила машину, решила переждать грозу. Когда гроза кончилась, я приехала на рынок. Покупаю 14 кур и 14 петухов. Очень мне хотелось похвастать, какая я хорошая хозяйка. Приехала домой и показываю всем свою покупку. Михаил Ефимович удивлен: почему 14 кур и 14 петухов? Я совершенно серьезно отвечаю: «Каждой курице — петух». Долго меня дразнили и с тех пор всерьез в вопросах ведения хозяйства меня не воспринимали. Но я училась и стремилась все познать опытом и трудом.

А как хорошо после утомительной работы всем собраться за столом попить чайку! Мама говорила: «Чай — от семи печалей, а лук — от семи недуг». У нас все любили чаевничать. Пили чай по-старинному, с самоваром. Два самовара были подарены Михаилу Ефимовичу в 1941 году секретарем Тульского обкома партии т. Жаворонковым. Один из них был «в деле», а другой — хранился «про запас». Самовары «дошли» до Берлина. Самовар «в деле» я подарила музею обороны г. Москвы, а второй — «про запас» у нас на даче. Он неизменно присутствует на наших застольях, он наш фронтовой друг, который всё время напоминает, как он был необходим на войне. Ведь самовар тогда был всем: отдыхом, чаем, баней.

10. Еду с работы электричкой. До дачи — 45 км. Времени на этот путь уходит 60 минут. Устала до изнеможения. Дорогой думаю, что сейчас приду, поем — и отдыхать, ничего не буду делать. Но пока иду через лес и поле — успокаиваюсь. Все забывается: мелкие хлопоты, заботы. В лесу поют птицы, деревья тихо покачивают ветвями. Воздух чистый, прозрачный. И усталости как не бывало, снова появляются силы и энергия. Снова работаю в саду дополно и темноты. [354]

Вспоминается случай. Я и Игорь (сын моей сестры Евдокии Сергеевны) идем со станции на дачу по железнодорожному полотну — таким путем нам ближе почти на 1 км. В руках у нас тяжелые сумки, нагруженные разной снедью. Поезда сзади не должно было быть, и я спокойно иду по шпалам, босая. Шума поезда я не слышу — очень устала.

Вдруг Игорек крикнул: «Тетя Катя! Поезд!» — и сам прыгает в сторону. Я, не раздумывая, за ним. Когда состав прошел и опасность миновала, мы стали с Игорем хохотать. Мы смеялись и отряхивались от пыли. Игорьку было смешно, как я прыгнула с узлами и села на них, как квашня, а мне было смешно, как прыгнул Игорек — как заяц. И только спустя неделю после этого случая я испугалась. Меня стало трясти, как в ознобе. Меня с трудом привели в себя.

Осень. Идет холодный дождь, сопровождающийся сильным ветром. Он хлещет по деревьям, идет всю ночь. Солнце все ниже и ниже. «Декабрь год кончает, зиму начинает». Дни короче, но уже близится день рождения Солнца — 23 декабря. «Солнце пошло на лето, а зима на мороз».

Зима. Много снега. Утро. Постукивание дятла: «тук, тук». Уборка снега для меня — одно удовольствие. Гребешь и гребешь лопатой туда-сюда. Весело, спокойно, бездумно на душе.

Снова весна. Раннее утро. Накрапывает дождь. Как заметно все оживает! Надо только нагнуться, чтобы разглядеть жизнь под ногами.

И все это я узнала, живя на Трудовой.

Раньше было все в спешке, многое прошло мимо меня, а теперь такие прекрасные мирные дни, и я не считаю свою жизнь прожитой впустую. Оставлен след на земле — мой дом, прекрасный уголок природы. Я думаю, что необходимо помогать человеку, но с такой же энергией и силой нужно помогать и земле, и это должно быть святой обязанностью каждого — любить свою Родину. Отдача и радость будут.

11. Так текла наша жизнь в спокойном русле. Казалось, лучшие годы прожиты и ничего особенного больше не случится.

НО...

2 июня 1945 года я, Михаил Ефимович и Саша Кондратенко ехали из Дрездена в Берлин на прием и вдруг услышали по радио голос диктора Юрия Левитана. Он передавал Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении звания маршала т. С. И. Богданову, П. А. Ротмистрову, П. С. Рыбалко. Фамилии М. Е. Катукова в этом указе не было. [355]

Мы были поражены и не знали, что думать. В чем дело? Почему? Я и Саша Кондратенко плакали. Михаил Ефимович был очень огорчен, но молча. Позже Михаил Ефимович узнал от маршала Я. М. Федоренко, что Г. К. Жуков вычеркнул фамилию Катукова из списка представляемых к званию «маршал».

Все это не укладывалось в голове. Георгий Константинович Жуков всегда ставил перед командующим I гв. КТА М. Е. Катуковым самые трудные и ответственные задачи, и армия Катукова никогда не подводила командующего фронтом. Катуков во всех делах был рядом с Жуковым. Но оказалось, что он был обыкновенным человеком, питавшим слабость к подхалимам. Но удивительно то, что люди, страдающие этим пороком, несмотря на безнаказанность, все-таки боятся общественного мнения. Темны закоулки людской подлости. Поступок Жукова по отношению к М. Е. Катукову граничил с подлостью.

И вот прошло с того момента 14 лет. М. Е. Катуков пережил несправедливость, продолжал трудиться и честно исполнять свой долг перед Родиной. И вдруг...

Я хорошо помню тот вечер 4 октября 1959 года. Поздний вечер. Михаил Ефимович читает, я занималась, шитьем. Раздается телефонный звонок. Я подхожу к телефону и слышу незнакомый голос:

— Звонят из редакции газеты «Красная Звезда». Необходима фотография товарища Катукова последних лет.

— Зачем?

— Завтра утром будет передаваться Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении звания «Маршал бронетанковых войск» т. Катукову М. Е. , и это сообщение должно быть помещено в газете». Я передала этот разговор Михаилу Ефимовичу, но он не поверил и сказал: «Кто-то решил пошутить», — и прибавил: «Дырявое ведро чинить — все равно что продолжать его портить». С того июньского дня прошло 14 лет, и Михаил Ефимович был уже тяжело болел.

Но звонок повторился. Незнакомый голос просил разрешения побывать у нас, несмотря на позднее время. Корреспондент газеты, приехавший к нам за фотографией Михаила Ефимовича, ничего объяснить не смог, он не знал подробностей, только сказал: «Слушайте последние известия в 6.00 утра 5 октября».

И действительно, рано утром 5 октября 1959 года по московскому радио был зачитан Указ Верховного Совета СССР «О присвоении звания Маршала бронетанковых войск Катукову М. Е. Указ читал Юра Левитан, и в его голосе слышались радость и торжество. Юра был нашим другом. [356]

Все это было так неожиданно для всех нас: Михаила Ефимовича, ветеранов, друзей. Начиная с этого дня в течение двух месяцев поступали телеграммы с поздравлениями. Они шли со всех концов страны и из-за границы. Присылали сувениры, подарки. Дверь нашей квартиры не закрывалась. Вместе с нами радовались все, даже совсем незнакомые нам люди. А мы и не подозревали, сколько у нас друзей и как они переживали за своего любимого командира. Эти документы телеграммы, письма, поэмы, стихи — составили два больших тома. Только по ним можно было написать интересную книгу.

С волнением я снова перечитываю некоторые из них. «Сердечно поздравляю. Маршал Малиновский"; «Горячо поздравляю. К. К. Рокоссовский"; «Радуюсь от души и выражаю горячее чувство удовлетворения. И. Конев"; «Сердечно поздравляю. А. Гречко"; «Разделяю большую радость. И. Баграмян"; «Желаю доброго здоровья, успехов, радуюсь. С. Буденный».

Прислали свои поздравления ветераны 1 гв.ТБр, 1 гв. КТА.

Наш друг известный скульптор Евгений Вучетич написал: «Целый день хожу именинником». Он прислал скульптурный портрет Михаила Ефимовича из бронзы и приложил стихи:

«Рассыпалась земля и дрогнул небосвод От танковых ударов русских батарей, За Ленина — вперед! За Сталина — вперед! Великая семья богатырей.

Дорогому Михаилу Ефимовичу в знак дружбы.

Е.ВУЧЕТИЧ».

Пришли поздравления от воинов Заполярья. Летчики Кожедуб и Покрышкин пишут:

«Имели честь прикрывать с воздуха доблестного танкиста Михаила Катукова. Поздравляем, желаем успехов».

Конечно, поздравили Михаила Ефимовича и «Три-Ханум": «Как большой праздник, воспринимаем эту весть: первый танкист получил заслуженное звание маршала».

Поздравление от Кукрыниксов: «Радуемся, что правда на земле есть».

Послание от ветеранов армии: «Поздравляем своего командарма и вместе с ним радуемся заслуженным признанием. А. Бабаджанян, И. Дремов, А. Шалин, М. Никитин, Д. Драгунский, И. Фролов, И. Бойков, П. Заскалько».

12. Спустя некоторое время история о присвоении звания Маршала бронетанковых и механизированных войск М. Е. Катукову прояснилась. [357] Юрий Александрович Жуков — корреспондент газеты «Правда» — прошел всю войну с войсками М. Е. Катукова. Он написал о танкистах книгу «Люди 40-х годов». За эталон замечательных людей сороковых годов Юрий Александрович взял и самого Михаила Ефимовича Катукова, и его гвардейцев.

Когда кончилась война, Михаил Ефимович порекомендовал Ю. А. Жукова в ЦК КПСС как хорошего, инициативного работника.

В октябре 1959 года Юрий Александрович летел в Америку с Н. С. Хрущевым. Пролетали над г. Богодуховым, где Михаил Ефимович и Никита Сергеевич во время войны вместе провели несколько тяжелых моментов борьбы за освобождение этого города. И Никита Сергеевич спросил Юрия Жукова: «А где сейчас Катуков?» Юрий Александрович рассказал все, что знал о жизни Михаила Ефимовича, с которым продолжал общаться и к которому питал глубокое уважение и любовь. Рассказал Никите Сергеевичу и историю о присвоении (вернее неприсвоении) звания маршала и роли Жукова в этой истории.

Из Нью-Йорка последовало распоряжение Министру обороны СССР маршалу Р. Я. Малиновскому: представить М. Е. Катукова к званию «маршал бронетанковых и механизированных войск».

Так только через 14 лет была восстановлена справедливость, и то благодаря счастливой случайности.

В течение этих 14 лет Михаил Ефимович был почти забыт. Многие даже считали, что он в чем-то провинился перед Родиной.

У каждой жизненной драмы свой автор. У Михаила Ефимовича злым гением был Маршал Советского Союза Георгий Константинович Жуков. Это он заставил Катукова «ждать» заслуженной почести такое длительное время. И все, кто, казалось, и не вспоминал Михаила Ефимовича, вдруг прислали поздравления с самыми теплыми пожеланиями. Таких поздравлений, как я уже сказала, целый том. Храню эти документы для Истории и для характеристики человеческих поступков. Даже заслуженные люди, имевшие в жизни все, о чем можно только мечтать, даже они постарались «забыть» своего фронтового товарища. Они тоже чего-то боялись и подчинялись только сильному, а справедлив сильный или нет — для них не имело значения. И они позволяли себе быть непочтительными и небрежными по отношению к М. Е. Катукову.

Секретарь МГК КПСС В. В. Гришин, например, прислал М. Е. Катукову пригласительный билет на торжественное собрание во Дворце Съездов, посвященное битве за Москву, в 42-й ряд! [358] Конечно, Михаил Ефимович не поехал, а Гришину написал, что не может прибыть на это торжество, ибо общественность г. Москвы не поймет, почему основной защитник города находится в 42-м ряду, а не в президиуме.

Многие из нас говорят о вежливости, о чести, верности и благородстве, но ведь это только слова. Михаил Ефимович никогда не требовал благодарности за что-то. Он всегда вставал на защиту обиженного. И если совесть ему говорила, что обижают несправедливо, он всеми силами старался доказать ошибочность решения. Друзьям не приходилось звать его на помощь, когда они оказывались в беде, — он всегда был рядом и делал все возможное, чтобы облегчить горе и страдание ближнему.

13. В 1965 году Михаил Ефимович по состоянию здоровья ушел в группу советников при Министре обороны.

Начался довольно длинный — с 1965 по 1976 годы — период жизни на Трудовой. Это время было не менее интересным. Мы много выезжали на приемы, Михаил Ефимович получал приглашения на встречи с трудящимися, с молодежью. Делился своими воспоминаниями в воинских частях. По поручению Министра занимался работой над созданию Устава Вооруженных Сил СССР. Работал по своей книгой «На острие главного удара». В ней показаны живые люди военных лет, с их достоинствами и недостатками, примеры подлинного героизма, исключительной стойкости.

Каждая книга, как и человек, имеет свою судьбу. Она живет и умирает и снова живет. Книга Михаила Ефимовича резко отличается от военных мемуаров Н. К. Попеля, А. Л. Гетмана и А. Х. Бабаджаняна. В ней события и люди, их поступки не приукрашены, собственные заслуги не преувеличены. Книга была моментально раскуплена. Она издавалась три раза в нашей стране (последнее издание — в 1955 году) и за рубежом: в ГДР, Польше, Болгарии. Армения издала эту книгу на родном языке. Сейчас «На острие главного удара» М. Е. Катукова — снова редкость, ее уже не купишь.

У меня хранятся два тома отзывов читателей на книгу Михаила Ефимовича.

В этот период Михаил Ефимович написал множество статей для журналов и газет. Одну из них (на мой взгляд, прекрасную) статью «О традициях» напечатал журнал «Огонек» № 16, апрель 1965 года. Статья собрала огромную читательскую почту.

14. Жизнь — хороший учитель, но нужно иметь и хороших, способных учеников. [359] Прекрасно, когда есть традиции, хуже — когда их нет. И у всего, что мы делаем, могут быть далеко идущие последствия.

Традиции. Они разные. Одни создают, другие разрушают. Вы сажаете дерево, а турист рубит и сжигает его, оставляя пни и выжженную траву.

Традиции старые и новые. Сейчас вступила в жизнь прекрасная традиция — приезжать к Вечному огню поклониться памяти героев боевой и гражданской славы. В Москве люди идут по Красной площади поклониться Ленину, идут к Вечному огню у Кремлевской стены.

А вот новая традиция — закатить свадьбу, да еще такую, чтобы ни у кого такой не было. Сделать подарки молодым, чтоб им и желать-то больше нечего было. А потом — развод и дележ этих подарков...

Торжественный выпуск в школе. У юношей и девушек прекрасное воспоминание: прощание с детством, встреча рассвета, вступление во взрослую жизнь. Эту прекрасную традицию можно и опошлить. Закатить стол, который ломится от кушаний, дорогие подарки учителям... И дети, пьющие на таком вечере, как взрослые...

Хорошие традиции нужно сохранять и беречь — ведь воспитательная роль их велика. Традиции, как завещание: передаются из поколения в поколение в течение веков.

Так же передовому полку присваивается, как торжественное завещание, имя маршала.

Полк имени Михаила Ефимовича Катукова — эстафета поколений. Много в этом полку мастеров стрельбы по целям, мастеров танкового вождения. За отличную учебу по всем показателям Министр обороны СССР наградил полк двумя вымпелами.

Три знамени вручены ему навечно. Эта часть несет традиции первых гвардейцев с честью и по праву считается одним из лучших соединений Вооруженных Сил страны. Они тоже называют себя «катуковцами», а это звание нужно заслужить. Они гордятся именем своего полка, берегут его славу.

Связь времен не обрывается. Эстафета передана в верные руки. И эти традиции со временем не меркнут, а становятся еще величественнее, еще священнее.

Но все это мы начинаем по-настоящему понимать значительно позже. У времени свои законы, своя власть, и все же время бессильно перед памятью. У человека лучшее — его совесть, которая велит ему прожить жизнь, достойную предков.

Сравнение прошлого и настоящего дает нам яркое представление о том, какие изменения произошли в нашей жизни. В мое время [360] мы радовались каждому успеху, каждому достижению нашего народа. Теперь же понятия несколько сместились.

Раньше мужчины проигрывали целые состояния и отдавали их за то, чтобы женщина только показала кончик своей туфельки. А теперь иной раз мужчина старается сделать карьеру через женщину, отобрать у нее все — квартиру, вещи, деньги.

Раньше, если человек не платил долгов, его сажали в долговую яму. Это считалось позором, и такому человеку никто руки не подавал, не водил с ним знакомства. Теперь же долговая яма — не самое худшее. Мы знаем, что человек — вор, нечестен, но мы угодливо с ним раскланиваемся, расспрашиваем о здоровье его, жены и детей. Это почему-то кажется нам обычным, закономерным.

Развелось у нас пьянство. Порок грубый, низменный, он губит нацию, наносит непоправимый урон всему. Повелось и так, что руководят и решают главные вопросы в стране не из чистых убеждений. А ведь жизнь стала совсем другой, жить стали лучше. В домах ванны и центральное отопление, газ, телефон, холодная и горячая вода круглые сутки, телевизор, передачи можно смотреть в любое время.

Послевоенное поколение разделилось на приобретателей и изобретателей. И это очень обидно. Сколько отдано жизней, чтобы будущее поколение жило в мире, спокойно, и все сделано для того, чтобы оно творчески развивалось. И хочется, чтобы люди нового поколения были активными членами общества.

Мы уходим, а жизнь делать предстоит молодым.

Новое поколение должно все знать и идти в ногу со временем.

Оно будет радоваться тому, что сделали мы.

14. Народ России терпелив. Долготерпение русского народа — героическая черта. Но прекрасно, что у России, у нашей партии нашлись сыны, способные понять, что дальше так продолжаться не может. Нашлись порядочные, честные люди. Они действуют открыто, не стыдятся дать оценку всем негативным явлениям 30–60-х годов. Появились новые веяния, но известно, что новое не всегда встречают с распростертыми объятиями.

Завоевания Октября — святы. Мы неопровержимо доказали смелость в создании новых форм жизни. Мы создали будущее сейчас, сегодня, и не только говорим о нем и представляем его в туманном далеко. Наш век, современниками которого мы являемся, можно назвать фаворитом Истории. Никогда ранее человечество на протяжении жизни одного поколения так не изменяло облик мира, как это сделано нами. [361] Подсчитано, что земной шар тратит на вооружение десятки миллиардов долларов. Я горжусь, что наша страна настойчиво и целеустремленно проводит политику мира.

Мир — бесценное достояние и великое чудо. С миром связано все будущее человечества. И мы создаем новое общество, новую эпоху. Уважение к минувшему — вот что отличает нас, советских людей, от других народов.

Вечные огни Славы — это самые светлые и благородные памятники ушедшим от нас и так много сделавшим для счастливой жизни грядущих поколений.

И мы, старшее поколение, передаем эстафету молодым, от которых во многом зависит, каким будет мир. [362]

Глава 20.
Моя жизнь после 8 июня 1976 года

Человек не может жить на свете, если у чего нет впереди ничего радостного.

А. С. Макаренко

1. В повседневной жизни мы не чувствуем особых перемен, которые происходят с нами. И только встречи с людьми, которых не видел много лет, дают понять, как изменились мы сами.

Наши дни заполнены до предела. Когда видишь кого-либо каждый день, то не замечаешь изменений в его облике. Надо расстаться на какое-то время, чтобы увидеть, как изменился человек, и это резко бросается в глаза.

Я тоже была молодой...

Пережить — еще не означает жить. Я думала, что для меня жизнь кончилась после того, как ушел из моей жизни Михаил Ефимович. Но жизнь моя продолжалась, только она стала совсем иной.

Говорят: «Беда не приходит одна». Беды не оставляли меня. Умер Михаил Ефимович. Была тяжело больна мама. Волнения, заботы. Неожиданно умер муж моей сестры Иван Тихонович Северинов. Это был прекрасный, душевный, благородный человек. Мы жили вместе одной семьей, и ни одна неприятность не омрачила прожитые вместе годы. Он был специалист по тепловозам. Проработал на железнодорожном транспорте около 50 лет. Почетный железнодорожник.

Тяжело заболела моя сестра Евдокия Сергеевна. Операция желчного пузыря, ревизия поджелудочной железы. Серьезные осложнения после операции — инфаркт легкого, тяжелый тромбофлебит обеих ног.

Заболела другая сестра — Зоя Сергеевна. Тяжелая гинекологическая операция.

Опять волнения, опять заботы.

Заболела младшая сестра — Нина Сергеевна. Операция на груди.

В эти дни ко мне на помощь пришел Алексей Максимович Капитаненко (начальник госпиталя им. Мандрыка). Его чуткость, забота, внимание помогли мне справиться с бедами и выстоять. [363] Без лишних просьб он сделал все, чтобы спасти моих сестер. Я и мои сестры навек благодарны Алексею Максимовичу, коллективу, которым он руководит.

Алексей Максимович — человек интеллигентный, воспитанный и благородный. Очень спокойный, но с твердым характером, он умеет потребовать исполнения своих распоряжений. В госпитале пользуется огромным авторитетом и как администратор, и как специалист.

Умерла моя мама. И опять на помощь пришел Алексей Максимович. Помог с похоронами.

Я Алексея Максимовича считаю самым дорогим для меня человеком, братом. Все, что делает Алексей Максимович, он делает бескорыстно, благородно. В моих бедах он был рядом со мной, а ведь я для него совершенно чужой человек.

Весь коллектив госпиталя им. Мандрыка относится ко мне с уважением и вниманием. Это Виктор Иванович Самохвалов, Владимир Игнатьевич Слепынин, Виталий Петрович Пичуев, Марсель Данилович Платонов, Алексей Михайлович Лушпиков, Владимир Валерьянович Валь, Владимир Николаевич Токарев, Валерий Васильевич Животов, Иннокентий Всеволодович Шастин, Николай Дмитриевич Меркурьев, «старшая сестра госпиталя Клавдия Алексеевна; весь средний и младший персонал. Два года болел Михаил Ефимович, и эти годы я провела в стенах госпиталя. День и ночь наблюдала кропотливую работу медперсонала по оказанию помощи больным, по спасению их жизней. Их работа незаметна, но как они работают! Работают на износ, не считаясь ни с какими трудностями. Работают самоотверженно, с упоением. Главное для них — жизнь человека.

Вот уже скоро 40 лет, как я посещаю этот госпиталь и поликлинику. Ни единого слова упрека в адрес тех, кто здесь работает. Только огромная благодарность за их титанический труд и любовь к людям. Если б не эти люди, мне бы не выстоять — так много горя ^ свалилось на меня за сравнительно небольшой отрезок времени.

Низкий поклон им и самые теплые сердечные слова благодарности.

Потихоньку беды отступили. Стала налаживаться уже совсем новая для меня жизнь, жизнь без Михаила Ефимовича.

Вдовья доля — нелегкая и горькая, и не все справляются с этим. Не все несут этот груз мужественно и с достоинством.

2. В августе 1976 года от совета ветеранов Первой гвардейской танковой бригады я получила приглашение на встречу ветеранов [364] в городе Мценске в честь 35-летия создания 1 гв. ТБр. Приглашение запоздало, и поездом я на встречу не успевала. Решила поехать автомашиной, которой управляла.

Золотая осень. По утрам уже начались небольшие заморозки, но днем было тепло и солнечно. Сады, утопающие в плодах, тянулись на много километров. Это было удивительно красиво.

На фронте мы часто думали о встречах после войны. За годы войны через нашу часть прошли тысячи. Теперь осталось около сотни ветеранов. Каждый прошел свой путь. Кому суждено — остались жить, другие не вернулись.

Мы видели много смертей. Хоронили дорогих нам товарищей и уходили дальше по военной дороге.

Теперь мы, оставшиеся в живых первые гвардейцы-танкисты, каждый год встречаемся. Но все меньше и меньше ветеранов приезжает на эти встречи.

На войне пришлось пройти через такие испытания, что никакими словами этого не передать, и самим с трудом верится, что все это было с нами.

Столько нахлынет воспоминаний! А срок встречи мал...

Встреча ветеранов-гвардейцев в г. Мценске была очень сердечной. Многие из них, кто не был на похоронах Михаила Ефимовича Катукова, подходили ко мне выразить соболезнование.

И здесь, на этой встрече, я решила: необходимо создать музей памяти М. Е. Катукова и гвардейцев-танкистов на Трудовой Сев., где многие годы жил и работал Михаил Ефимович.

О гвардейцах Катукова создают легенды, а История и легенды всегда рядом, всегда вместе. И мне нужно постараться собрать все материалы об этих легендарных людях, чтобы оставить память о них для будущих историков, для грядущих поколений.

Необходимо создать музей-мемориал.

Вот и решился вопрос, как мне жить дальше без Михаила Ефимовича.

3. Мамин-Сибиряк, Мельников-Печерский, Салтыков-Щедрин, Достоевский, Чехов, Горький писали о своей эпохе, о жизни. Оставили после себя прекрасные сочинения, которые дают нам представление о том времени, дают нам возможность узнать, как жили люди до нас, о чем думали, о чем мечтали. Время неумолимо идет вперед. Оно не стоит на месте, и мне необходимо успеть, успеть, успеть...

И я создала музей-мемориал и в Москве (в нашей квартире), и на даче. Мемориал памяти Михаилу Ефимовичу Катукову и гвардейцам-танкистам. [365] Это памятник подвигам гвардейцев Первой танковой бригады, Первой краснознаменной танковой армии и ее командира. Мои труды увенчались успехом 9 января 1977 года.

Мемориал-музей живет. Музей открылся, действует. Люди уходят, взволнованные увиденным и услышанным, становятся как-то благороднее и чище. В книге отзывов о посещениях много записей.

Позволю себе привести некоторые из них.

№ 1.

Мы, пионеры 7 «Б» класса 751 школы города Москвы, посетили дом, где в последние годы своей жизни жил Дважды Герой Советского Союза маршал бронетанковых войск Михаил Ефимович Катуков.

Тепло встретила нас жена и боевая подруга маршала Екатерина Сергеевна. Она рассказала нам о жизненном пути Михаила Ефимовича, его участии в боях по защите Москвы, битве на Курской дуге, в освобождении Украины, Польши.

Мы посмотрели комнату, где работал последние годы Михаил Ефимович, его боевые награды, личные вещи, библиотеку.

Все это останется в нашей памяти навсегда.

Мы очень благодарны Екатерине Сергеевне за теплый прием, за то, что подарила нам фотографии Михаила Ефимовича и его книгу «На острие главного удара», за предоставленную нам возможность ближе узнать о жизненном и боевом пути прославленного полководца.

1. Самойлова Марина
2. Бубен Елена
3. Романова Света
4. Толпина Света
5. Архипов Андрей
6. Багиев Сергей
7. Захаров Андрей

7 января 1977 г.

№2.

Мне в жизни посчастливилось увидеть, услышать легенду-человека, историю-человека, человека ясного ума и прекрасной души — Дважды Героя Советского Союза маршала бронетанковых войск Михаила Ефимовича Катукова.

Уходят из жизни такие люди, но как хорошо, что они были, жили для великих дел нашей Родины и были каменной стеной для блага человечества.

Не берусь сравнивать Михаила Ефимовича ни с кем, так как в моем понятии этот человек-эталон идеала и светлого ума. Если Михаил Ефимович что-то рассказывал из своих воспоминаний, не хотелось, чтобы [366] оканчивались сутки. В его памяти все даты, все имена, все великие события, — все на своих местах, и кажется, что идешь следом по этой тяжелой, сложной, поистине славной и честно прожитой жизни. Как радостно, что жил на свете такой светлый, огромной души человек.

Незадолго до кончины Михаил Ефимович написал книгу воспоминаний о войне «На острие главного удара», и как странно: почти ничего о себе, только о бойцах, о командирах, которые героически сражались за нашу Родину.

С ним вместе прошла всю войну его преданный друг и жена Екатерина Сергеевна. Женщина стойкая, мужественная, волевая. Можно без конца говорить и об Екатерине Сергеевне.

Большое ей спасибо за щедрое, богатое сердце, кропотливый труд в создании музея, где жил и работал Михаил Ефимович, за теплые приемы школьников Москвы и других городов. Все это говорит нам, как свято чтят память о прекрасном человеке. Здесь вся переписка, награды, личные вещи, и все это,- как было при жизни Михаила Ефимовича.

Нельзя без гордости думать, что есть у нас такие жены-патриотки.

Еще раз огромное спасибо Вам, Екатерина Сергеевна, за Вашу огромную идеологическую работу среди нашей молодежи, которая сейчас так нужна нашей Родине. Вы были верной подругой и женой Михаила Ефимовича, остались верным и истинным другом после его смерти и ведете огромную, нужную работу.

Мне бы хотелось, чтобы многие наши женщины равнялись на Вас. На Вас нельзя смотреть без трогательного уважения. История не должна умирать. Живет История и в доме Михаила Ефимовича Катукова.

ВЕРА БАЛАШОВА.

Москва, 1-я Напрудная, 3–186. 23 января 1977 года.

№3.

Мы, немецкие товарищи-друзья из ГДР, очень благодарны за то, что имели возможность быть гостями в доме-музее маршала Катукова Михаила Ефимовича, мужа уважаемой Екатерины Сергеевны. Это для нас особенно высокая честь и радость.

С большим интересом расширяем свои знания об истории Великой Отечественной войны 1941–1945 годов. Нам очень хочется узнать, углубить свои знания о трудных боях против немецко-фашистских захватчиков.

В теперешнее время надо быть особенно бдительным, чтобы никогда не повторилась кровопролитная и еще более жестокая война.

Очень тронуты тем, с какой любовью и заботой собран дом-музей маршала Катукова его супругой и боевой подругой, заслуженной участницей Великой Отечественной войны Катуковой Екатериной Сергеевной. [367]

Из каждой книги, каждой отдельной фотографии, из интерьера кабинета можно узнать о величии и доброте первого танкиста-гвардейца СССР.

В доме-музее мы увидели места боевого крещения 4–11 октября 1941 года под Орлом и Мценском, где благодаря умелым действиям командира 4-и танковой бригады и его танкистов был разгромлен и остановлен фашистский генерал Гудериан, которому впервые пришлось отступить, несмотря на его большое численное превосходство в военной силе. У него было в десять раз больше танков, чем у бригады полковника М. Е. Катукова.

Мы рады, что не только в фильме «Освобождение» мы видели подвиги героических борцов, но мы увидели документальные, подлинные материалы в доме-музее — и все это рядом с большой библиотекой русской, советской и мировой художественной литературы. А художественную литературу и музыку любить может только человек с добрым сердцем, который любит свою Родину и природу. Поэтому-то и удалось советскому народу под руководством таких полководцев, как маршал Дважды Герой Советского Союза М. Е. Катуков, защитить свою любимую Родину и другие народы, в том числе и Германию, откуда началась Вторая мировая война, принести всем нам освобождение от фашистского ига.

Поэтому в знак благодарности и огромного уважения будем делать все возможное, чтобы граждане ГДР больше и лучше узнали о справедливой борьбе героического советского народа. За это будем выступать всегда, везде и всюду.

Большое Вам спасибо, русские товарищи!

Искренняя и сердечная благодарность уважаемой Екатерине Сергеевне, которая предоставила нам возможность посетить Советский Союз и еще лучше узнать наших советских товарищей.

С большим уважением, искренней благодарностью и наилучшими пожеланиями.

Всего Вам доброго, уважаемая Екатерина Сергеевна!

КАРИН РОТЕР, ВИЛЛИ ДРАЕЙР, ЭЛЬЗА ДРАЙЕР

Москва, август 1978 года

№4.

Будучи более двадцати лет лечащим врачом маршала бронетанковых войск, дважды Героя Советского Союза Михаила Ефимовича Катукова, я имел огромное счастье, удовольствие и радость общения с этим прекрасным, редкой душевной щедрости, большого ума и личного обаяния человеком.

Михаил Ефимович был не только великим полководцем, отстоявшим Москву в битве под Волоколамском, разбившим танковые орды Гудериана, [368] создавшим первую гвардейскую танковую бригаду, войска которого ворвались в фашистское логово и дошли до Берлина. Он был замечательным человеком, принципиальным коммунистом, задушевным старшим товарищем. Обладая многогранными талантами, любитель и собиратель классиков международной и русской литературы, понимающий природу Родины и душу русского народа, Михаил Ефимович пользовался заслуженным авторитетом, горячей любовью и глубоким уважением всех, кто его знал, всех, кому посчастливилось вести с ним задушевную беседу. Он обладал огромной волей к победе, большим мужеством, физической и душевной силой.

Благодаря этому, а также таланту полководца, вере в правое дело советского народа Михаил Ефимович на самых ответственных и трудных участках фронта побеждал численно превосходящего врага. Он стойко и мужественно боролся и с тяжелой болезнью, которой долго сопротивлялся.

Характерной чертой Михаила Ефимовича был теплый народный юмор, которым он согревал и подбадривал товарищей и даже лечащих врачей в трудные минуты жизни.

За все это, мы, медработники, вечно благодарим незабвенному Михаилу Ефимовичу. Любим и помним его всегда.

Михаил Ефимович имел много правительственных наград. Родина помнит и благодарит своего сына и героя. Большое спасибо ему, светлая память и бесконечное уважение.

Спасибо его боевой спутнице, товарищу, жене — уважаемой Екатерине Сергеевне за то, что она активно и самоотверженно боролась вместе с нами за жизнь Михаила Ефимовича, за то, что она бережно сохраняет память Михаила Ефимовича.

Полковник м/с В. ВАЛЬ

Август 1978 года

№5.

мне посчастливилось познакомиться с Михаилом Ефимовичем в 1968 году. Сразу же после первых минут знакомства поразила скромность этого легендарного командира танковых войск, маршала, дважды Героя Советского Союза.

Мне запомнился обед. Было несколько человек. Нам всем предложены праздничные закуски, а Михаил Ефимович попросил себе картошечку и селедочку. Это его черта простоты и нетребовательности, а что касается его личности — манера обращения такова, что совершенно не чувствуешь того, что разговариваешь с маршалом, а я всего лишь старший лейтенант.

Подвиги войск, которым командовал Михаил Ефимович под Москвой, Курском и на других направлениях, останутся в памяти потомков. [369] На этом примере будут воспитываться грядущие поколения в беззаветной преданности к своей Родине,

Для меня Михаил Ефимович останется в памяти как образец воина, полководца и человека.

Зам.министра П. Д. ГУПАЛО 10 сентября 1978 г.

№6.

— Есть люди, которым мы, ныне живущие, обязаны жизнью. -

Ведь это он, молодой генерал Катуков, лютой зимой 41-го года, в самую трудную пору для нашей Родины, когда фашистские орды вплотную подобрались к Москве, когда враг уже рассматривал в бинокль кремлевский золотой купол Ивана Великого, ведь это он, молодой генерал Катуков со своими танкистами-гвардейцами, первым врезался в немецкую оборону под Волоколамском, создал плацдарм и дал возможность начать широкое наступление наших войск и отогнать немецкие полчища от нашей столицы.

С него началось наступление советских войск под Москвой. Он там, где было трудно.

Курская дуга — он на острие атаки. Корсунь-Шевченковская операция — он впереди. Сандамирский плацдарм — он начал наступление.

И так до Берлина.

Там, где он — с него начиналось наступление.

Он — генерал Катуков был первым. И гвардейцами они стали первыми и по номеру, и по существу.

И когда в июне 45-го года на параде Победы советские воины повергли на гранитную брусчатку у Мавзолея В. И. Ленина знамена разгромленных фашистских армий, это был лучший праздник для беспокойного сердца Катукова.

Так разве мы, ныне живущие, не обязаны» ему своей жизнью?

И вот сейчас, когда мы находимся в кабинете маршала бронетанковых войск Михаила Ефимовича Катукова, видим его кресло, его книги, его боевые трофеи, где он жил, думал, работал, — мы не верим, что его нет.

Он живет в сердцах всех, кто его знал.

Да будет вечная память солдату-маршалу Михаилу Ефимовичу Катукову!

Полковник-инженер Г. ГОРШКОВ

30 сентября 1978 года. [370]

№7.

Хранить память о тех, кому мы обязаны жизнью, — большой дар, который дан людям. Эта мысль все время с тобой, когда приходишь в мемориал-музей Михаила Ефимовича Катукова — славного полководца, дважды Героя Советского Союза, маршала бронетанковых войск. Сколько нужно было героизма, таланта, воинского мастерства, душевных сил и многих, многих человеческих качеств, чтобы пройти от Москвы до Берлина.

Счастливая случайность — мое знакомство с семьей незабвенного Михаила Ефимовича, замечательной Екатериной Сергеевной — славным ветераном Великой Отечественной войны, чудесной женщиной, чуткой и прекрасной, отзывчивой и человечной. Ее огромная деятельность по патриотическому воспитанию, ее верность героическому прошлому и правде Истории — большое качество, которое так необходимо людям.

Низкий поклон героям Великой Отечественной войны — защитникам Москвы, славной армии танкистов маршала Катукова Михаила Ефимовича.

Спасибо за тепло, которое всегда получаешь в этом доме от любимых Катуковых.

С уважением и любовью,

ТИХОНОВА Мария Николаевна,

персональный пенсионер РСФСР, ветеран КПСС 18 ноября 1978 года.

№ 8.

Мы, автозаводцы, переполнены впечатлениями, связанными с посещением мемориала Катукова Михаила Ефимовича.

Мы всем сердцем благодарны ветеранам Великой Отечественной война, которые ценой своих жизней защитили Москву, победоносно закончили войну в Берлине и обеспечили нам прекрасную жизнь.

Жизнь и подвиги таких, как Катуковы, внесших неоценимый вклад в процветание и создание мощи нашего государства, будут всегда в наших благодарных сердцах.

Группа рабочих, служащих, инженеров Автомобильного завода им. И. А.Лихачева

28 ноября 1978 года.

№9.

Пионеры 8 класса «А» средней школы-интерната № 7 г. Воронежа посетили музей Михаила Ефимовича Катукова, с большим интересом ознакомились мы с экспонатами музея, рассказывающими о жизни и героическом [371] пути Михаила Ефимовича Катукова и его боевых товарищах. Нам особенно дорого все, что связано с жизнью М. Е. Катукова, так как наш отряд носит его имя.

Мы уже многое знаем об этом замечательном человеке, о героях-катуковцах Первой гвардейской танковой бригады. В нашей школе открыт музей боевой славы «Патриот «, посвященный боевому пути первых гвардейцев. Ветераны бригады — частые гости на наших пионерских сборах. Мы свято чтим память Михаила Ефимовича Катукова и его боевых соратников, защитивших нашу Родину от врагов.

Пионеры-катуковцы 6 «А» класса школы-интерната № 7 г. Воронежа

3 января 1979 года.

№10.

Мне, сибиряку-красноярцу, знавшему войну с фашистами по фильмам и книгам, трудно передать то волнение, которое я ощутил в квартире-музее Михаила Ефимовича Катукова.

Материалы, любовно собранные Екатериной Сергеевной, прекрасно раскрывают роль и значение поистине стального гвардейца — Михаила Ефимовича Катукова.

Огромное Вам, Екатерина Сергеевна, спасибо и земной поклон за Ваш титанический труд. Я понимаю, что Вы делаете это для людей сегодняшних и завтрашних, ибо подвиг советских людей должен жить в веках.

О таких героях, как Михаил Ефимович, память будет жить вечно в сердцах всех поколений.

В.БАХАРЕВ, директор Красноярского бюро путешествий и экскурсий.

21 апреля 1979 года.

№ 11.

У человека в жизни есть несколько самых важных, самых памятных встреч, о которых он будет помнить всю жизнь.

Мне 29лет, и сегодня в кабинете Михаила Ефимовича я как бы заново столкнулся о Историей, заново пересмотрел всю свою жизнь.

Здесь каждая вещь напоминает о славном полководце, и я невольно себя спрашиваю: а правильно ли я прожил эти годы?

Знакомясь с жизнью Михаила Ефимовича, я как бы вновь пересмотрел историю моей Родины. Гражданская война, Халхин-Гол, Великая Отечественная война — этапы большого пути от солдата до маршала. Уезжая [372] в Красноярск, я увожу с собой дорогие воспоминания.

И. БОГДАНИН, ст. научный сотрудник СибАПЛО 21 апреля 1979 года.

№12.

Я имел огромное счастье быть лично знакомым с Михаилом Ефимовичем Катуковым — героем, одним из спасителей нашей страны.

Мало сказать, что это обаятельный человек — это великий человек нашей эпохи.

Именно такие люди спасли страну от фашизма.

Слава Екатерине Сергеевне, создавшей этот музей и с такой любовью сохраняющей, бесценные реликвии. Проф. М.ЖУКОВСКИЙ 12 мая 1979 года.

№ 13.

Я и моя семья лично знали дорогого нам Михаила Ефимовича. И мне после его ухода из жизни захотелось посетить дом, где последние годы он жил.

17 сентября 1980 года в день его рождения мы прочитали в газете «Красная Звезда» о верном сыне Родины, Нам было очень приятно, что Михаила Ефимовича Катукова помнят.

И вот мы в доме, где жил Михаил Ефимович. Теперь это уже музей памяти о нем и о первых гвардейцах-танкистах. Все сохранено до мелочей, как было при жизни Михаила Ефимовича.

Нам, познавшим войну в детские годы, эти священные реликвии о многом говорят, помогают жить, трудиться и отдавать все силы на благо процветающей нашей Родины.

Спасибо гвардейцам, глубокая благодарность близким Михаила Ефимовича Катукова, которые так любовно и бережно хранят все, что связано с жизнью маршала Катукова и его гвардейцев.

Заслуженный тренер РСФСР Г. КЛЕВЕНКО

21 сентября 1980 года.

№14.

В дни Великой битвы я не сидела в танке, не держала оружие в руках. Я была ребенком, но и сейчас прекрасно помню вой снарядов и разрывы бомб, падавших недалеко от нашей столицы. Во время войны мы были [373] детьми, но сколько же поколений детей стало взрослыми на нашей мирной земле! И наш святой долг — хранить память о людях, защитивших нас, наше будущее.

Глубоко счастлива, что побывала в доме большого человека М. Е. Катукова, счастлива, что жена маршала М. Е. Катукова помогает нам, педагогам, воспитывать юную смену.

Мы, воронежцы, гордимся, что у нас в школе-интернате № 7 есть музей «Патриот», посвященный героическим подвигам танкистов-первогвардейцев, подвигу Михаила Ефимовича.

Воспитанники школы-интерната № 7 с гордостью называют себя катуковцами. О Михаиле Ефимовиче они знают абсолютно все, проводят по его книгам читательские конференции, изучают его боевой путь, и помогает нам в этом его боевой друг, жена, ветеран Катукова Екатерина Сергеевна. Екатерину Сергеевну не смущают расстояния. Она частый гость нашего музея.

Мечта коллектива школы-интерната № 7, нашего музея «Патриот» — пройти по местам Великого подвига катуковцев-старших, сердцем прикоснуться к подвигу танкистов, рассказать о них всем юным гражданам нашего города.

Дом-музей Михаила Ефимовича Катукова помогает нам ближе понять и оценить подвиги советского народа.

Директор школы-интерната №7 г. Воронежа Н. В. ХВАЛЫНСКИЙ 30 октября 1980 года.

№ 15.

Красные следопыты школы-интерната № 7 г. Воронежа, посетив музей-квартиру в г. Москве и музей на Трудовой (Сев), еще раз убедились в величии этого человека, посвятившего свою жизнь делу защиты нашей Родины.

Мы увидели, с какой теплотой и любовью сохраняется все, к чему прикасались руки Михаила Ефимовича, его личные вещи.

Есть люди, которым мы, ныне живущие, обязаны жизнью.

В нашей школе ведется большая поисковая работа. Ветераны-танкисты стали родными и близкими людьми для учащихся нашей школы. Особенно дорого нам имя Михаила Ефимовича Катукова. Поэтому посещение музея стало для нас особым праздником.

Большое спасибо Екатерине Сергеевне Катуковой за то, что она создала этот прекрасный музей, за ее душевную щедрость, за все то, что она сделала для увековечения памяти Михаила Ефимовича. [374]

Пока мы слушали рассказ Екатерины Сергеевны, родились вот такие строки:

Запомним чудное мгновенье,
Когда мы снова, встретив Вас,
Услышали проникновенный
О Катукове Ваш рассказ.

Учащиеся школы-интерната № 7 г. Воронежа.

О.ЩЕРБАКОВА
Л.КУЗНЕЦОВА
Г. ЗАДОРОЖНАЯ
С. СЛАБЕЙКИНА — Очень было интересно!
Ю. ГОРЯИНОВ — Очень много узнал. Большое спасибо!
М.БЕЛКИН — Спасибо за хорошие встречи.
ПОПОВ — Большое спасибо!

13 ноября 1980 года.

№ 16.

Бессмертна память о Михаиле Ефимовиче!

Гитлеризм разбит.

Будучи детьми, находились в оккупации. Ах, какова была жажда бороться с гитлеровцами! Перенесли все. Преклоняемся перед заслугами Михаила Ефимовича. Благоговеем перед его памятью. Слава ему! Слава герою!

Слава его подруге, Екатерине Сергеевне, вдохновляющей своих подруг на мужество, патриотизм, спокойствие.

Выступайте почаще перед аудиторией молодежи.

Благословение, добрая память, честь.

Машиностроители г. Москвы.

ФЕДОРОВ, ИЗЮМОВА, БОРИСОВ, ЛЕВИН.

23 ноября 1980 г.

№17.

Мы, красные следопыты школы № 10 г. Воткинска Удм. АССР, с огромным удовольствием посетили дом-музей, где жил и работал М. Е. Катуков.

На пороге дома нас встретила жена Михаила Ефимовича Катукова — Екатерина Сергеевна. Гостеприимно приняла нас. Провела с нами беседу, познакомила с личными вещами маршала. [375] Еще раз мы убедились в большом величии этого человека, посвятившего свою жизнь делу защиты нашей Родины.

Мы, красные следопыты, живущие в эту эпоху, должны постоянно чтить и помнить и дорожить этой памятью, а затем передавать эстафету другим. Мы начали поистине огромную поисковую работу. Посещение дома музея в день 36-летия Победы стало для нас огромным праздником.

Большое спасибо Екатерине Сергеевне за то, что этот музей стал мемориалом. Благодаря ее постоянной работе дорогим стал этот уголок, и не только для родственников, но и для каждого посетившего его. Впечатление наше останется неизгладимым. «Никто не забыт и Ничто не забыто».

Помните, через века, через года,
Помните о тех, кто уже не
Придет никогда.
Помните, не плачьте, в горле
Сдержите стоны,
Горькие стоны
Памяти павших будьте достойны,
Вечно достойны.

Красные следопыты из г. Воткинска Удм. АССР

9 мая 1981 года.

№18.

И снова я в этом доме. С удовлетворением вижу — здесь осталось все так, как было при Михаиле Ефимовиче Катукове, чудесном, душевном человеке, талантливом полководце, нашем дорогом первогвардейце. Душевно желаю Екатерине Сергеевне, его замечательному другу, все сохранить и преумножить светлую, добрую всем нам память о Катукове М. Е.

Первогвардеец Аркадий РОСТКОВ.

27 августа 1981 года.

№19.

Мы, пионеры и комсомольцы Бояркинской средней школы, Озерского района Московской области, гордимся беспримерным подвигом служения Родине маршала бронетанковых войск, дважды Героя Советского Союза, нашего славного земляка Катукова Михаила Ефимовича.

Обещаем свято чтить и умножать память нашего земляка Михаила Ефимовича Катукова, в своих делах и поступках быть похожим на славного сына нашей Отчизны. [376] Выражаем сердечную благодарность жене и боевому соратнику М. Е. Катукова, уважаемой Екатерине Сергеевне за радушный прием и предоставленную возможность посетить дом-музей М. Е. Катукова.

Большое Вам спасибо! Желаем здоровья, счастья.

По поручению коллектива секретарь комитета ВЛКСМ школы 14 декабря 1981 года.

№ 20.

Как много пройдено, как много пережито с любимым боевым командиром, лучшим другом первогвардейцев и отцом маршалом БТи МВ, дважды Героем Советского Союза Михаилом Ефимовичем Катуковым!

Он был прекрасный командир — танковый Суворов, и это доказано всем его боевым путем. В частности, в 1941 году танкисты Катукова стали непреодолимой стеной на пути Гудериана, у последнего было до 600 танков, а у Катукова — 50! но... но...

Был приказ — остановить Гудериана на 2–3 дня и дать возможность Туле подготовиться к обороне. Катуков задержал Гудериана на 8 суток, и за это бригаде присвоено звание Первой гвардейской.

Много боевых подвигов совершил маршал Катуков, но всегда был твердый, скромный, добрый и буквально дышал любовью к Родине, к своей земле.

Сегодня я счастлив, что побывал в доме Михаила Ефимовича, где прошли его последние дни. Все здесь дышит им: и кабинет, и кормушки для птиц, портреты его и дерево кедр, посаженный его рукой, — все, все! Все сохранено в идеальном состоянии и постоянно пополняется новыми документами, я уверен: в будущем вырастет в замечательный памятник прославленному танкисту. И все это дело рук его друга, боевого нашего товарища Екатерины Сергеевны.

Доброго Вам здоровья, счастья, благополучия, дорогая Екатерина Сергеевна.

Ордена Михаила Ефимовича верните.

Бывший командир роты «КБ» 1 гвардейской танковой бригады гвардии полковник в отставке П.ЗАСКАЛЬКО 22 апреля 19 82 года.

№21.

Наша школа-новостройка находится на улице им. М. Е. Катукова.

И нам стало интересно: что это за человек? Чем интересна и примечательна его жизнь. Почему улица названа его именем?

О М. Е. Катукове нам было известно очень мало. Мы решили создать поисковую группу, больше узнать о его первой гвардейской танковой бригаде, [377] которой он командовал. Собрать материалы и на базе этого создать музей. Наша дружина решила бороться за имя М. Е. Катукова, а отряды — за имена сражавшихся вместе с ним.

Началом нашего поиска было то, что мы познакомились с замечательным человеком, женой и другом М. Е. Катукова Екатериной Сергеевной. Мы побывали у нее на московской квартире, услышали много интересного. Екатерина Сергеевна подарила нашей школе много документов и фотографий, связанных с жизнью М. Е. Катукова.

А сегодня были на даче М. Е. Катукова и тоже узнали много интересного. Но всего этого, конечно, мало для создания нашего школьного музея. И наша поисковая группа продолжит поиск.

Хочется сказать огромное спасибо Екатерине Сергеевне за большую помощь, оказанную нам. Спасибо за то, что она так тепло нас приняла, интересно и подробно рассказала о своем муже, замечательном человеке М. Е. Катукове, о его боевых товарищах.

Спасибо!

Москва, Строгино, ул. Маршала Катукова, 12, корп. 2., школа № 86.

ШАПЫРИН Андрей

3 октября 1982 года.

№12.

Уважаемая Екатерина Сергеевна!

С большим удовольствием и трепетом в душе посетил дом-музей Михаила Ефимовича, бывшего нашего основателя, нашего первого командира, который организовал, повел в бой 3-ю механизированную бригаду, которая стала 8-й гвардейской механизированной бригадой, позже мотострелковой Прикарпатско-Берлинской дивизией. И все это благодаря командиру-гвардейцу, человеку большой души, грамотному, смелому полководцу Михаилу Ефимовичу Катукову.

Мы, сыновья, внуки его, на сегодняшний день стоим там, куда он нас привел в 1945 году. Гордимся нашим старшим поколением, которое с достоинством выдержало труднейший урок истории. Они выдержали и победили.

Обещаем Вам, ветеранам-катуковцам, что мы и дальше будем в мирное, а если придется, и в военное время уверенно держать оружие в молодых руках и побеждать.

Екатерина Сергеевна! Вам большой сыновий привет и низкий поклон за то, что Вы делаете для нашего поколения. [378]

С уважением

А.ГОЛОВНЕВ 13 января 1983 года.

№23.

Уважаемая Екатерина Сергеевна!

Благодарим Вас за увековечение памяти выдающегося военного деятеля, героя битвы за Москву в 1941–42 гг. маршала бронетанковых войск Катукова Михаила Ефимовича.

Во всем, что Вы делаете, чувствуется большое чувство любви, преданности, уважения к этому большому человеку, внесшему вклад в дело нашей воинской чести и доблести, в дело разгрома фашистских войск и освобождения не только нашей Родины, но и народов Европы.

Созданный Вами мемориальный музей Михаила Ефимовича представляет большой интерес и с точки зрения изучения его жизни и деятельности, и как место, где он прожил все свои последние годы.

Желаем Вам крепкого здоровья, бодрости, успехов в музейном деле.

Работники Государственного музея Обороны Москвы М. И. ГЛУБОЦКИЙ, М. М. ПЕТРОВА 19 мая 1984 года.

№24.

Если не мы, любившие их, сильных и благородных, мужей и отцов, если не мы сохраним их память в сердцах своих и дальше — людям в завтра, если не мы — то кто же ?

Екатерина Сергеевна, да будет светел каждый Ваш день на земле, ибо каждый Ваш день есть еще и день Его, живого Михаила Ефимовича, который не уйдет от нас, если мы сохраним его память.

Поэтесса Лариса ВАСИЛЬЕВА, дочь Николая Алексеевича КУЧЕРЕНКО — конструктора Т-34.

11 июля 1985 года.

№25.

Екатерине Сергеевне Катуковой — за высокий партийный подход к истории Родины, к воспитанию советских людей, за оптимизм, веру в социализм и в высокую человечность и трудолюбие при создании дома-музея М. Е. Катукова.

С искренней благодарностью, уважением и наилучшими пожеланиями

А. БРЕДЧИХИН, ГК КПСС, г. Москва

9 марта 1986 года. [379]

№26.

Я счастлив, что побывал в гостях у Е. С. Катуковой и ее семьи. Трудно выразить словами то восхищение и благодарность, которые наполняют меня от того, что я увидел: музей незабвенного Михаила Ефимовича, его дом, его сад.

Екатерина Сергеевна! За огромный труд, за память, за верность своему другу, мужу, любимому нашему командиру — низкий Вам поклон и уважение.

Однополчанин, ветеран 1 гв. ТБр В. КОТОВ

17 мая 1986 года.

№ 27.

В трудные минуты своей жизни с огромным чувством благодарности я посещаю этот дом — образец житейской мудрости, доброты, отзывчивости, сохранения безграничной преданности делу жизни великого человека, мудрого, преданного делу мира, отдавшему себя за продолжение жизни на земле.

Большой поклон и величайшее уважение верной жене, женщине — другу Екатерине Сергеевне Катуковой.

Сколько отдано силы, мужества и сердца этой женщиной для сохранения памяти и преданности своему мужу, делу воспитания современной молодежи.

Считаю своим долгом и обязанностью быть другом и помощником этому дому.

Л.ГОРНОСТАЕВА

14 декабря 1986 года.

№28.

Время безжалостно. Все дальше и дальше удаляется от нас военное лихолетье, годы, когда решалась судьба нашего государства.

Нельзя забывать героев, отдавших жизнь за нашу Родину. Вечная слава и память им. Спасибо Вам, Екатерина Сергеевна, за то, что Вы так бережно собираете и сохраняете реликвии тех далеких героических дней.

Желаем Вам удачи и успехов в нелегкой, но так необходимой всем работе.

Съемочная группа киностудии МО СССР — фильма «Броня и люди».

Автор сценария КУЗОВКИН
Режиссер ДЕНИСОВ [380]
Оператор КУДРЯВЦЕВА
Асс. оператора МЕЩЕРЯКОВ
Звукооператор ЛАРИОНОВ
Осветитель БЕЛЯКОВ

20 августа 1987 года.

№29.

Мы — дети солдат. Наши отцы, как и Вы, Екатерина Сергеевна, плечом к плечу с легендарным Катуковым Михаилом Ефимовичем встали на защиту Родины в грозные сороковые.

Вы, Екатерина Сергеевна, помогаете нам сегодня узнать ближе солдата революции, танкиста, генерала Великой Отечественной войны, маршала, полководца, человека.

Наша благодарность — это благодарность потомков отцам. Она безгранична. Память о таких людях бесконечна. Это то святое, во что мы всегда будем верить.

Н.ДЕЕВ, Г. ДЕЕВА

11 января 1988 года.

№30.

Дорогая Екатерина Сергеевна!

Нам доставило огромное удовольствие снова побывать в Вашем доме, увидеть, с какой любовью сохраняется здесь память о герое-полководце Великой Отечественной войны Михаиле Ефимовиче Катукове. Восхищены Вашей силой и преданностью.

Ваши С. и М.АХМАНОВЫ. МГУ, 28 июня 1988 года.

Да, музей-мемориал живет и действует.

Я привела только незначительную часть записей в книге посещений.

У меня появилось любимое дело, и время проходит незаметно, как одно мгновение — так сильно у меня увлечение этим нужным, необходимым мне и людям делом.

4. Прошло уже почти шесть десятилетий с начала войны. Подрастает второе поколение людей, не знающих, что такое война, не знающих свиста пуль, бомбежек, не знающих, что такое жить каждый день под страхом известия о гибели мужа, сына, брата.

После того как я узнала, как много людей интересуются жизнью и подвигами гвардейцев-танкистов, после того, как уже наладилась работа по организации музея-мемориала, я поняла, [381] что работу по военно-патриотическому воспитанию молодого поколения необходимо расширять.

Много энергии ушло на организацию музея Боевой славы и памяти танкистам в школе № 86 г. Москвы — в Строгино, ул. Маршала Катукова. Здесь работа спорилась. Директор школы Людмила Сергеевна Гремяцкая, руководитель пионерской дружины Леночка Дворецкая — настоящие патриоты. Они вложили немало сил и труда в то, чтобы их школа завоевала право называться школой им. Маршала М. Е. Катукова. Стало традицией в этой школе отмечать день рождения Михаила Ефимовича — 17 сентября. Собирается в актовом зале юность школы. И я всегда бываю на этих встречах. Это для меня незабываемый день. Так трогательны дети. И как многое они делают для увековечения памяти ушедших от нас.

И легенда становится реальностью. Легенды складывают о тех, кто дает основание их сложить.

В селе Бояркино Озерского района Московской области, на родной земле Михаила Ефимовича, тоже стало традицией ежегодно с 10 по 17 сентября, проводить неделю памяти своему земляку герою М. Е. Катукову. Своей работой школа в Бояркино завоевала себе право носить имя М. Е. Катукова.

Неделя памяти проводилась торжественно. Пионеры-следопыты в красных галстуках, их отчеты, рапорты, салюты, общая атмосфера приподнятости и торжественности — все это так волнует и так впечатляет. Стоят старики, старухи тихонько утирают невольные слезы. Это невозможно забыть.

И каждый раз мое сердце волнуется. Сколько сделали эти юные следопыты, сколько восстановили забытых имен. Это они ухаживают за безымянными могилами — чистые, детские сердца. Вот благодарность нашего молодого поколения, и это прекрасно.

В школе с. Бояркино великолепный коллектив и детей, и педагогов, настоящие верные друзья танкистов, и ушедших, и живых. Василий Александрович Давыдов, Алексей Михайлович Белоусов, все педагоги и дети — все в музее сделали своими силами. Мастерили, пилили, рисовали, прибивали. Следопыты стали настоящими экскурсоводами музея. Материал знают, и их рассказы о делах гвардейцев звучат торжественно, убедительно. Такая работа помогает людям быть добрыми, внимательными друг к другу. Ведь без доброты нельзя жить. Добро несет в себе высшую цель — укрепляет светлые, бескорыстные отношения, заставляет людей жить по душе, по совести, помогает утверждать добро в жизни. [382]

Большая многолетняя дружба у меня со школой-интернатом в г. Черткове. Город освободила наша первая гвардейская танковая бригада, за что стала называться Чертковской, Здесь коллектив школы: педагоги, следопыты — первыми создали музей боевой славы I гв.ТБр. Они прекрасные организаторы, ведут огромную работу, прославляют подвиги гвардейцев-танкистов.

Следопыты из поселка Яковлеве (Курская дуга), следопыты из поселка Цементный (г. Невьянск), школы-интерната Калининской, Липецкой областей, г. Воткинска Удм.АССР, Грузии, Армении, всех Карпат, Красноярска, Иркутска, Диксона, Тикси и многие, многие другие пишут мне, приезжают. Ведут поиск и прославляют гвардейцев М. Е. Катукова. Из городов Дрезден, Гримма, Карл-Маркс-штадт, Глаухау, из Польши и Болгарии пишут и приезжают люди. Там тоже организованы музеи боевой славы I гв.КТА.

Идет напряженная работа. Из всех уголков нашей великой Родины шлют мне сердечные приветы и пожелания добрые люди. В торжественные дни праздников получаю сувениры, подарки. Со следопытами из детского дома им. Владимира Подгорбунского в Чите поддерживаем многолетнюю дружбу. В знак уважения они прислали мне огромный букет северного багульника, что меня очень растрогало.

Мои встречи с воинами-танкистами теперь уже полка, который носит имя Дважды Героя Советского Союза маршала М. Е. Катукова, незабываемы.

Весь личный состав полка, почти 90% состава, поражает цели с первого выстрела. Они, как и первые гвардейцы-танкисты, называют себя катуковцами и очень гордятся боевыми заслугами 1 гв. ТБр. Министром обороны СССР полк награжден за отличную службу двумя вымпелами и тремя красными знаменами навечно — и это к тем шести орденам, которые первые гвардейцы получили за свои подвиги в боях Великой Отечественной войны.

5. Молодое поколение отлично несет свою службу и чтит традиции первых гвардейцев. А мы, ветераны, оставшиеся в живых, ведем военно-патриотическую работу.

Отлично поставлена работа в школе-интернате № 7 г. Воронежа. Живущие в городе ветераны 1 гв. ТБр. Павел Заскалько, Иван Лукьянцев, Николай Литвинов и другие ведут огромную работу в этой школе. Следопыты и ветераны создали музей боевой славы и на ВДНХ получили диплом третьей степени за свою интересную и так необходимую всем работу. По книге командарма I гв. КТА М. Е. Катукова «На острие главного удара» проводятся [383] конференции, на которые дети приглашают ветеранов, учителей, родителей школьников. Демонстрируются слайды, кинофильмы. Все классы школы борются за право носить имя героев бригады. Работа здесь организована с любовью. Посетителей музея ведут гиды-ученики, прекрасно знающие материал, который представляют. Мы, ветераны, не можем слушать их без слез.

Я с этой школой дружу. Приезжаю на встречи, конференции. Мы переписываемся. Они тоже приезжают ко мне и знакомятся с моей работой.

Много сил отдано организации Музеев памяти в городах нашей страны.

Огромная у меня переписка, посылки, бандероли. Не отказываю никому. Езжу по стране и за рубеж. Выступаю перед трудящимися с воспоминаниями о Михаиле Ефимовиче, о первых гвардейцах. Встречи проходят интересно, имеют успех, и это добавляет мне сил.

Отгремели грозы войны. Много пережито.

За эти годы созданы мемориалы танкистам-гвардейцам М. Е. Катукова в городах: Мценске, Волоколамске, Истре, Снегирях, Моск. обл., Калинине, Воронеже, Липецке, Яковлеве, Черткове, Черновицах, Городенке, Коломне, Богдан-Хмельницком и во многих, многих других.

Появились новые улицы в г. Озеры Моск.обл., Мценске, Волоколамске, Москве, Воронеже, Липецке, Богодухове, Харькове, Львове, Гусятине, Устечке, Залещиках, Виннице и в других местах.

Стоят танки Т-34 на пьедесталах в Москве, Мценске, Яковлеве, Воронеже на Винницкой земле, по всем Карпатам; на Зееловских высотах, в Дрездене, Гриме, Глаухау.

И каждый раз, когда я вхожу в мемориал, мое сердце наполняется глубокой скорбью. [384]

Глава 21.
Мои путешествия

Путешествовать — значит ежеминутно рождаться и умирать.

В. Гюго

Часть I.

1. В мае 1977 года мне второй раз представилась возможность поехать в круиз вокруг Европы. Первое путешествие я совершила в 1959 году, еще при жизни Михаила Ефимовича.

Говорят, что путешествия отвлекают от переживаний, и я очень надеялась, что это поможет мне пережить горе.

Несколько раз я была в Чехословакии, Болгарии, Венгрии, почти шесть долгих лет прожили мы в ГДР, которую уже хорошо знали. Путешествовала по великой русской реке Волге. Хорошо знала Кавказ, Крым. А теперь — снова поездка в Европу.

Первый круиз в сентябре 1959 года начался из Ленинграда через Одессу. Мы познакомились тогда со Швецией, шли шхерами, Кильским проливом. Посетили Бельгию, Италию, Францию, Грецию, Турцию, Болгарию и вернулись в Одессу.

Первое путешествие было, можно сказать, очень «осторожным». Туристам не давали свободного времени. Ходили только группой и с руководителем, строго по плану. Пойти в кино, театр, посетить кафе было строго запрещено. Все происходило быстро, в спешке — как во сне. Несмотря на это, впечатлений была масса.

Незабываем Рим — город-музей, его огромные размеры, площади и... белизна, всюду белый мрамор.

Остров Капри, Голубой грот — это чудо природы. Внутри вода отливает голубым светом, сказочно таинственны стены грота. Это удивительное создание природы — настоящее произведение искусства. Вот где понимаешь, что природа поистине непревзойдённый мастер чудес.

Сорренто. Дом Максима Горького. Мемориальная доска: «Здесь жил А. М. Горький». Белая вилла вызвала чувство благоговения. [385]

Неаполь. Бухта залита ярким солнцем и оттого кажется ослепительной. Мы стояли и любовались широкой панорамой одного из самых знаменитых в мире проливов. Было такое тихое утро, что, казалось, остановилось само время.

Мы пробыли здесь почти целый день. Оставил незабываемое воспоминание вечер в Неаполе. Над городом аспидно-черное небо с совершенно неправдоподобно яркими звездами. Неаполь как бы разделен на два города — для коренных жителей и для американцев. Для американцев — теннисные площадки, бассейны, школы, детсады. В этой части города итальянцы не проживают. Здесь размещена база американского флота и дислоцируются военные аэродромы.

В то первое путешествие запомнился проход по Бискайскому заливу. Мы попали в шторм до 8 баллов!

Закат солнца. Небо стало ярко-багровым, все запылало вокруг, потом небо побледнело и остались легкие желтые пятна. Исчезли и они, и сразу стало темно. Налетел ветер. Начался шторм. Волны перекатывались через корабль. Было страшно. Многие кричали. Нестерпимая качка и морская болезнь. Почти все туристы и команда лежали в «лежку», только капитал теплохода «Грузия» Анатолий Гаракулия уверенно вел своё судно — и победил стихию. Тогда не «укачался» еще один человек — главный повар.

Да, такой шторм запомнишь на всю жизнь.

И первое, и второе путешествие вокруг Европы было совершено на теплоходе «Грузия». Но теперь уже другой теплоход, новый, более комфортабельный. И капитан другой (к сожалению, не запомнила его имени).

Второе путешествие началось 18 мая и закончилось 13 июня 1977 года.

2. 17 мая поездом Москва — Рига туристы отправились в Ригу, где должны войти на теплоход «Грузия» и совершить путешествие вокруг Европы с заходом в порты: Копенгаген (Дания), Тильбери (Англия), Гавр, Руан, Париж (Франция), Лиссабон (Португалия), Кадис — Севилья (Испания), Ливорно — Флоренция (Италия), Стамбул (Турция) и Одессу.

Утром 18 мая мы в Риге. На вокзале нас встретили автобусы и отвезли на морской вокзал, откуда вечером, в 20 ч. 30 мин., отходил теплоход «Грузия», который только что вернулся с Канарских островов после нескольких рейсов с туристами из ФРГ.

В Риге шел мелкий дождь, температура не более 10°С. Сдали вещи в камеру хранения и отправились гулять по городу. В 16 ч. 45 мин. [386] был назначен сбор туристов в здании профсоюзов у Домского собора.

Началось оформление документов. Выдали загранпаспорта, заполнили таможенные декларации и стали ждать таможенного досмотра. Два часа находились на ногах (в здании Морвокзала не было скамеек). Наконец-то начался досмотр и посадка на теплоход. Первой шла московская группа. Заслуженному рабочему завода им.Лихачева предоставили право первым войти на теплоход. В 22.00 мы зашли в свою каюту. У нас была каюта-люкс — единственная на теплоходе. Я путешествовала со своей приятельницей Антониной Федоровной Москвичевой — заслуженным врачом РСФСР, главным врачом одной из московских поликлиник.

После дождливого и хлопотливого дня огромная каюта показалась нам раем. Она была великолепна. Мебель (спальня, гостиная, столовая) сделаны с большим вкусом, роскошные цветы, угловые диваны, обитые цветной кожей.

Два дня туристы теплохода совершали «экскурсию» в наш люкс: всем было любопытно узнать, что это такое. Нам это создавало неудобства, но приходилось терпеть бесцеремонность сограждан. В общем-то их можно было понять: многие путешествовали впервые и ничего подобного в своей жизни не видели.

В 23.00 состоялся ужин в ресторане «Тбилиси». На теплоходе два больших ресторана — «Тбилиси» и «Сочи», несколько ночных баров, музыкальный салон, библиотека, кинозал, много игровых автоматов, сувенирный киоск, где товары продаются на бонны. (Нам поменяли 50 р. на чеки-бонны; 40 р. на 50 долларов и 30 р. советских рублей оставили для использования по возвращении в Одессу).

В ресторане нас обслуживали красивые, молодые и очень высокие девушки. Все они делали ловко, изящно. Было приятно на них смотреть, и на душе становилось как-то радостно. Вежливы, предупредительны — такое может только присниться.

В 24.00 теплоход «Грузия» отошел от причала.

Следующее утро было солнечным, но холодным. Одевшись потеплее, я гуляла по палубе. Море серое, спокойное. Корабль передвигается так мягко, что совершенно не ощущаешь движения.

На вечер запланирована встреча «Будем знакомы». Публика в группе самая разная.

3. 20 мая, пятница. Часы переведены на один час назад. После завтрака получили паспорта. Пришли в Копенгаген. Вид на город необыкновенно красив. День солнечный, ясный. Крыши домов — из красной черепицы. Дома светлые, веселые. Теплоход [387] причалил у Лангелинии (недалеко от известного памятника «Русалочка»).

Копенгаген — удивительно чистый город, как вымытый. Дома красивые, зелень светлая. В пригороде — коттеджи на одну семью. Перед домиками небольшие скверики-цветники.

Первый объект экскурсии — старинный замок Кронберг в Эльсиноре. По преданиям, этот замок называют гамлетовским, но это не соответствует истине. Замок построен позже — в XIX веке, а Гамлет жил раньше. Дворец расположен на возвышенности, откуда открывается очень красивый вид.

На улицах Копенгагена много вьетнамцев — датчане брали на воспитание детей из Вьетнама во время войны.

В городе воздвигнут красивый памятник исследователю Арктики Амундсену.

В Дании почитаются коровы, и им установлено много памятников ("корова» по-датски «аудумля»).

На набережной Копенгагена — огромный памятник быкам на сюжет древней легенды. Скульптура бронзовая. На быках пашет женщина из рода Гефион. По-преданию, Дания соединилась со Швецией. Гефион своей песней усладила душу шведского короля, и он повелел дать ей земли столько, сколько она вспашет за день на быках. Гефион превратила в быков своих сыновей, и они за день вспахали борозду, отделившую от Швеции остров Зеландию. И на этой земле был построен город Копенгаген.

Памятник очень красив и величественен, стоит на возвышенности, вода каскадом падает на него. Рядом с фонтаном находится церковь, которую построила и подарила Дании английская королева. Церковь — в англиканском стиле, расположена в небольшом парке, и здесь же, в парке, установлена на постаменте статуя Черчилля, его голова слегка наклонена вниз. Датчане говорят: Черчилль в траве ищет свою сигару .

4. Следующая экскурсия — в музей скульптора Торвальдсона. Художник родился в конце XVIII века, жил до середины XIX века. Судьба его схожа с судьбой Андерсена. Родился в бедной семье резчика по дереву. Торвальдсон учился в королевской академии художеств и уже в 16 лет за свои работы получил серебряную медаль, затем стипендию для поездки в Италию. В Италии Торвальдсон принимал участие в раскопках античных скульптур. Был очарован искусством древних и стал высекать фигуры из мрамора, в основном античных богов. Музей скульптур Торвальдсона заставлен их скульптурными изображениями. Торвальдсон более [388] 30 лет жил в Италии, в 1837 году вернулся на Родину. Все его работы перевезены в Данию. На наружных стенах музея — фрески, изображающие переезд скульптур Торвальдсона из Италии в Данию.

Побывали мы на Королевской площади у дворца, где живет королева. Около дворца прогуливается часовой, одетый в торжественную форму: красный мундир, черные брюки и высокие ботинки, черная папаха. Он, очевидно, привык к тому, что его фотографируют туристы, и явно позирует.

В бухте на причале — корабль, на котором королева Дании совершает путешествия.

Ходили по городу. В магазинах все есть. Вещи висят на вешалках у входа. Прилавки продуктовых магазинов нас потрясли: мясо, куры, ветчина, колбасы. Овощи чистые: репчатый лук огромных размеров, картофель, помидоры, салат, клубника. Всего много -и никаких очередей.

Автобус подвез нас к церкви, но внутрь мы не вошли: шло венчание. Гид рассказал о датском пастыре Грондвиге, в память о котором построена эта церковь. Грондвиг жил в XVIII веке, умер в конце XIX века. В те времена Грондвигу не нравились методы обучения детей. Он стал воспитателем, поэтом, политическим деятелем. Участвовал в составлении конституции, был активным создателем школ для населения, написал историю Дании, переводил на датский язык скандинавские мифы.

5. 22 мая — весь день в море. Северное море отличается от Балтийского внешним видом — волнами. В Балтийском — зыбь, в Северном — волны. Северное море — это окраина Атлантического океана.

23 мая. Прибыли в Англию, порт Тильбери.

Порт Тильбери на р.Темзе — большой и красивый. Река кажется огромной. Вода в Темзе очень мутная.

Нам подали автобусы с кондиционерами. Английские таможенники выдали паспорта и полицейские карточки лично каждому туристу. Через Тильбери и пригород Лондона (его рабочая часть) ехали около часа.

Все цветет: белые и розовые каштаны, сирень, яблони. У каждого дома цветы, чисто, опрятно. На окнах красивые нейлоновые занавески. Все радует глаз.

Лондон. Первое впечатление — шумно. Народ, автомашины, и кажется, что Лондон похож на Москву. Но нет. У нас нет таких витрин, домов, памятников, магазинов.

Нас привезли к королевскому Букингемскому дворцу посмотреть смену караула. Узорчатые решетки и ворота дворца очень красивы [389] и величественны. Конная полиция. Смена караула — торжеств венный церемониал. Множество туристов и лондонцев каждый день наблюдают эту картину.

Трафальгарская площадь с обелиском, вокруг которого лежат огромные львы. Площадь и парк. В парке — статуи политических деятелей Англии, в том числе Черчилля. На вид он очень строг, даже сердит, и кажется, что он вот-вот войдет в парламент.

Вестминстерское аббатство. Начиная с XI века Собор Св. Петра — место коронования английских королей, а также погребения членов королевской семьи, государственных деятелей, выдающихся людей Англии. Черчиллю здесь установлена мемориальная доска, хотя он не королевского происхождения. В одном из нефов собора есть угол поэтов, писателей. Здесь похоронены Диккенс, Шекспир, Байрон, Теккерей, Киплинг, Ньютон, Дарвин.

Здание английского парламента увенчивает огромная башня со знаменитыми часами «Большой Бен».

У входа в Собор Св. Петра — могила неизвестному солдату войны 1918 года. Каждый час в соборе читаются проповеди.

В центре деловая часть города — «Сити» где сосредоточены банки, биржи, конторы. Здесь нет жилых домов. Ежедневно центр принимает около 1 миллиона служащих, дельцов, посетителей. К западу от Сити находится Пиккадилли — улица с дорогими магазинами. Здесь находится большинство культурных и увеселительных учреждений.

В момент нашего посещения Лондона в стране отмечалось 25-летие коронования королевы Елизаветы. Много цветов в витринах и на окнах домов, на тротуарах. Везде портреты королевы.

Посетили Собор св. Павла. Здесь установлен памятник Королеве Виктории. Собор большой, с огромным куполом. На стенах художественная роспись, картины. В соборе похоронен Велингтон. Ежедневно поет хор. Здесь отпевали Черчилля.

Национальная галерея. Здесь собраны картины известных художников, в частности Леонадо-да-Винчи ("Богоматерь с младенцем и Святой Анной», «Мадонна в горах»).

Художественная академия хотела продать картины из Национальной галереи Америке, но общественность Великобритании не допустила этого. Собрали деньги и выкупили картины. В галерее картины Рубенса, Рембрандта, Моне, Ренуара, Дега.

6. В свободное время мы, инициативная группа, решили пойти в Музей восковых фигур мадам Тюссо (1781–1850 гг.). Фигура основательницы музея тоже есть в числе экспонатов. Дело мадам [390] Тюссо продолжают ее наследники.

Первое впечатление — потрясающее. При входе сидит служитель, думаешь, что это живой человек, но нет — это восковая фигура.

В музее несколько залов. В первом — небольшие в непринужденных позах фигуры: Брижит Бардо, Агаты Кристи, молодых спортсменов. Многих принимаешь за живых, настолько художественно и правдоподобно они выполнены. Здесь фигуры видных политических деятелей, королей, семья королевы Англии Елизаветы II, Черчилля, Насера, Макариуса, Джона Кеннеди, Картера, Помпиду, Гоголя, Вильсона, Монтгомери, Мао Дзе Дуна, американских космонавтов, В. И. Ленина (который, кстати, не похож, только разве кепка... усы почему-то черные). В нише коридора — фигуры Гитлера, Чарли Чаплина. Восковая фигура мадам Тюссо (1833 г.) — маленькая женщина с острыми чертами лица, в очках.

Есть в музее комната ужасов с узниками. Гильотина. Спящая женщина, она дышит. Есть комната, посвященная Трафальгарской битве: изображена смерть Нельсона, имитация боя, криков, выстрелов и запаха пороха. И многое, многое другое в этом музее. Интересно.

На 24 мая была назначена встреча туристов с представителями Общества советско-английской дружбы (оно основано в 1946 году). Было интересно и весело. Пели, танцевали. Было вкусное угощение.

Гайд-парк. Через парк проходит автодорога, а также имеется дорога для выезда лошадей. В Англии очень любят спорт, и особенно конный. Недалеко от парка небольшое здание — концертный зал. Перед ним памятник принцу Альберту.

Хайгетское кладбище, на котором похоронено много знаменитых людей Англии. Здесь находится и могила Карла Маркса.

Следующее мероприятие — экскурсия в Виндзор, город в 30 км к западу от Лондона на правом берегу Темзы. Старинный замок, расположенный на горе, — летняя резиденция королей Англии. Вильгельм-завоеватель приобрел Виндзор в XI веке как охотничий домик. Генрих III (1272 год) построил первую круглую башню, а при короле Эдуарде III (XIV век) Виндзорский замок расширялся. Здесь представлено богатейшее собрание произведений мирового искусства. Среди произведений живописи — картины Рубенса, Ван-Дейка, рисунки Леонардо да Винчи, полотна Рафаэля, Микеланджело. Гобелены парадных комнат исполнены по картинам де Труа. Богатая коллекция миниатюр, эмалей и оружия.

Из Виндзора Ричард Львиное сердце отправлялся в походы.

7. 26 мая, четверг. Теплоход прибыл во французский порт Гавр. [391] Идет мелкий, унылый дождь. Нам подали комфортабельные автобусы, и мы едем в Париж. Едем через Нормандию. Это богатейшая и живописная провинция, присоединена к Франции в 1204 году королем Филиппом-Августом после взятия замка Шато-Гайяр. Развалины замка сохранились. До этого Нормандия была независимым герцогством. В 1066 году герцог Нормандии Вильгельм переплыл Ла-Манш и завоевал Англию. История сохранила за ним имя завоевателя.

Гавр. Расположен в 211 км от Парижа. Город очень пострадал во время Второй мировой войны: было разрушено 10 тысяч домов, 5 тысяч повреждено. После войны город расчищен и восстановлен. Этой работой руководил архитектор города Огюст Пэре.

Между Гавром и Руаном подвесной мост Танкарвиль — чудо современной техники. Построен в 1959 году. Его длина 1400 метров. Мост, поднятый на высоту 48 метров от земли, легок и изящен. Проезд по мосту платный. Между прочим, половина автодорог Франции платная.

Руан — столица Нормандии. Это крупный промышленный город. От Парижа его отделяют 140 километров.

Осмотрели мы Руанский собор. Его строительство, длившееся много веков, закончилось в XIII веке, но еще в XIX — XX веках в архитектуру вносились изменения. Витражи сделаны в XIX веке.

Старая церковь Сен-Маклу считается во Франции настоящим сокровищем готического «пламенеющего» стиля.

Из гражданских памятников очень интересен Дворец правосудия «Гросс-Орлож». Очень красивы башенные ворота с часами и колоколами — им около 700 лет!

На площади Старого рынка 30 мая 1431 года сожжена национальная героиня Франции Жанна д'Арк, обвиненная в колдовстве и богохульстве. В 1456 году церковь реабилитировала ее — об этом хлопотала мать Жанны и жители Руана. 8 мая 1920 года Жанна д'Арк объявлена святой и этот день считается национальным днем памяти народной героини Жанны д'Арк.

Проезжаем г. Вилькье (700 чел. жителей). Город раскинулся у подножия замка. Здесь в реке утонули дочь Виктора Гюго и ее муж. Ей было 19 лет. Гюго всю жизнь хранил подвенечное платье дочери и стал заниматься спиритизмом, вызывая дух своего ребенка. Сам В.Гюго похоронен в Пантеоне в Сорбонне (Латинский квартал Парижа). [392]

Характерная, бросающаяся в глаза особенность: каждый поселок во Франции имеет свой архитектурный стиль, все постройки изящны и привлекательны.

Наш гид рассказала нам и об известном киноактере Жане Габене. В Нормандии у него было огромное поместье — 162 гектара. Габен поссорился со своей единственной «дочерью из-за того, что она вышла замуж без его согласия. Он так и не помирился с дочерью и после его смерти поместье продается: за один гектар назначена плата 70 тыс. франков. Аллен Делон намерен купить поместье Жана Габена... У французов есть пословица! «Когда у человека много характера, он всегда скверный человек».

8. Едем в Париж. По пути светит яркое солнце. Дорога зеленая, как в Подмосковье.

Весна. Цветут каштаны. Парки и сады — в бело-розовом цвете. Красота. Величие.

Здравствуй, Париж!

В Париж въезжаем со стороны Елисейских полей. Елисейские поля, по преданию, — подземное царство, где безгрешные души ведут райскую жизнь. Это обитель блаженства. В античной мифологии — место на крайнем западе земли, где наслаждаются избранники богов.

Нас разместили в очень хорошей гостинице.

Завтрак — кофе, булочка, джем, масло. Обед — бульон, мясное блюдо. Ужин — суп-пюре, мясное блюдо, вино, кока-кола, орандж.

С утра — по музеям. После обеда у нас свободное время, и мы с упоением гуляем по великолепным улицам Парижа.

Площадь Конкорд — единственная в мире по своей красоте и размерам. Это творение гениального архитектора Габриэля, современника Людовика XV Строительство площади начато в 1775 году. Первоначально она называлась Королевской. В 1792 году была переименована в площадь Революции. В 1793 году здесь был казнен Людовик XVI, а через несколько месяцев — и его жена Мария-Антуаннета. Последняя голова упала в 1795 году. Директория решила назвать это место площадью Согласия.

В центре площади находится обелиск — подарок египтян (1833 г., Махмет-Али). Вес обелиска 200 тонн.

По обеим сторонам площади размещены Военно-морское министерство Франции и отель «Крийон». Это тоже творение архитектора Габриэля.

Триумфальная арка. От нее звездообразно расходятся 12 проспектов. Арку начал строить в 1806 году по приказу Наполеона архитектор [393] Шальгрен; работа была закончена в 1836 году после смерти Наполеона. В 1840 году прах Наполеона был возвращен с острова св.Елены во Францию. Прах проносят под аркой.

В 1920 году под аркой впервые разжигается неугасимое пламя на Могиле Неизвестного солдата.

24 августа 1944 года после освобождения Парижа от немецко-фашистских захватчиков войска проходят под аркой церемониальным маршем во главе с генералом де Голлем. Высота арки 50 метров. Сделана она по типу римских триумфальных арок, но выше их. Украшение — барельеф и скульптуры, прославляющие победы Наполеона в период его царствования. Площадь Триумфальной арки теперь носит имя Площади генерала де Голля.

Площадь Вандом, храм Мадлен, здание Гранд — Опера, площадь Вогезов, Булонский лес, Марсово поле. Классический стиль Людовика XIV. На Марсовом поле перед главным входом в училище — статуя маршала Жоффре, одного из героев Первой мировой войны.

Дом инвалидов — замечательный памятник Парижа. Построен архитектором Б.Брюаном. Цель учреждения этого заведения — предоставление убежища ветеранам и увечным воинам, которые до того размещались по монастырям.

Бастилия. 14 июля 1789 года разрушена восставшими парижанами. На месте крепости высится Июльская колонна, названная так в память о тех, кто пал в Июльской революции 1830 года. Колонну венчает статуя Гения Свободы высотой 52 метра.

В старой части Парижа — Ситэ (остров), который вместе с островом с в.Людовика первоначально и представлял Париж.

Собор Парижской богоматери.

Экскурсия в Лувр. Первоначально это была крепость, построена в 1200 году королем Франции Филиппом-Августом для защиты от нашествия норманцев. С XIV века и до царствования Людовика XIV Лувр — резиденция королей. Последний король после смерти матери Анны Австрийской переселился в Версаль.

Лувр строился, перестраивался, украшался в течение 600 лет и окончательно был отстроен в 1852 году Наполеоном III.

В 1793 году Конвент объявил Лувр музеем.

Лувр — это источник вдохновения французских мастеров. Богатейшая экспозиция, собранная в Лувре, приносит людям огромную радость.

После экскурсии в Лувр нас привезли в небольшой ресторанчик на площади Вогезов, где, по преданию, Генрих IV забыл свой шарф. Здесь же рассказали об одной красавице, которая была [394] сказочно хороша, красива и в глубокой старости. Один ее поклонник просил у нее свидания, но красавица свидание откладывала на две недели, на 10, на 7 дней и, когда поклонник ее спросил, почему она это делает, дама ответила, что она ждала, когда ей исполнится 75 лет.

На следующий день состоялась поездка, в Мон-Валерьен-Холм, где было расстреляно 4000 партизан. 18 июля 1940 года де Голль произнес речь, обращенную к французам, с призывом принять участие в движении Сопротивления. По указанию де Голля здесь 18 июня 1950 года установлен памятник. Внутри холма стоят гробницы. Холм оформлен барельефом, на котором символично изображены этапы борьбы партизан.

Монмартр. На самом высоком холме Монмартра (100 м), на месте древнего римского храма бога Меркурия, после восстания Коммуны в 1895 году на собранные деньги верующих «во искупление грехов» начато строительство церкви Сакре-Кэр — базилики «Священного сердца». С Монмартрского холма открывается сказочный вид на Париж. Здесь обычно художники располагаются с мольбертами — рисуют виды города, портреты. За 10 долларов художник нарисует ваш портрет.

«Чрево Парижа» — рынок — ликвидирован, и теперь здесь сооружается Национальный парк искусств и культуры.

Эйфелева башня, без которой как бы и нет Парижа, вписалась в облик города. Противники ее постройки утверждали, что это сооружение испортит вид Парижа. Мопассану принадлежат слова: «Когда я прохожу мимо этого чудовища, я закрываю глаза».

Последний день в Париже. Автобусом мы поехали по Латинскому кварталу, где находится знаменитый университет Сорбонна — учебное заведение, основанное в 1253 году духовником короля Людовика IX по имени Сорбонна. Вначале это был приют для преподавателей и неимущих студентов, изучающих богословие, сейчас -крупнейшее учебное заведение, культурный центр Франции.

В Латинском квартале размещается Пантеон — усыпальница выдающихся французских деятелей. Построен в 1791 году во время французской революции. В Пантеоне погребены: Марат, Жан-Жак Руссо, Эмиль Золя, Жан-Муль (соратник де Голля), туда перенесен прах Вольтера, — всего 66 человек.

На здании Пантеона надпись: «Великим людям — благодарная Родина».

9. Затем мы посетили небольшой городок Бонди.

Мэр города Бонди устроил для нашей туристической группы [395] прием в здании муниципалитета. Обменялись сувенирами. Мы получили медаль города Бонди, сделанную из металла, на которой изображены руки, держащие жилые дома.

Совершаем экскурсию в Версаль — знаменитую резиденцию французских королей.

Когда — то Версаль посещал Бисмарк. Он завещал французам не воевать с русскими: «Русские медленно запрягаются, но очень быстро едут».

От встречи с Францией осталось впечатление общительности, искренней доброжелательности людей, большой симпатии, с которой они относятся к советским гражданам. Они деликатны и любезны, но в то же время вспыльчивы и быстро реагируют, если задеть их самолюбие, честь семьи и страны. Французы — очень трудолюбивый народ.

10. Снова в Гавре. На теплоходе я заметила молодого человека, который плохо говорил по-русски. Оказалось, что это сын Марины Влади — Пьер Ассейн. Он начал путешествовать вместе с нами, плыл до Одессы.

Мельком видела Марину Влади и Владимира Высоцкого. Они были в гостях у капитана.

Пьер Ассейн-принимал участие в наших экскурсиях, а по вечерам на теплоходе в музыкальном салоне иногда играл на гитаре и пел песни.

1 июня теплоход «Грузия» прибыл в Португалию, в Лиссабон — город на р.Тахо.

В порту — район Бетлем — памятник первооткрывателям. На первом плане памятник Васкода Гама: великий путешественник на корабле, смотрит в море, рядом с ним — мореплаватели.

Были в Жеронимском аббатстве, где очень красивая действующая церковь в готическом стиле мануэлино. Очень красив открытый внутренний двор внутри аббатства.

На высоте 200 метров над уровнем моря — изумительный парк.

Нам показали место, где проводятся корриды. В отличие от подобных представлений в Испании здесь быков не убивают.

Экскурсия по городу. Свободное время до 19.00. В 19.00 теплоход должен покинуть Лиссабон,

Улицы Лиссабона настолько узкие, что может проехать только одна машина. Все первые этажи домов заняты магазинами с самыми различными товарами — от дешевых до самых дорогих. Витрины красочные, оформлены с большим вкусом. Очень впечатляют! [396] В Португалии мы были первыми туристами из СССР — принимали нас очень радушно, даже восторженно.

11.2 июня теплоход подошел к испанскому порту Кадис (население 200 тыс. человек).

Город очень красив: длинная набережная, обсаженная пальмами; мелкие фиолетовые цветы под названием «бугенвилия», которые тянутся вверх так же высоко, как вьющийся плющ, везде чисто.

Кадис — провинция Андалузии. В одном из его соборов похоронен Васко да Гама.

Достопримечательность Кадиса — ботанический зимний сад, стены которого выложены камнем. Живописны уголки с небольшими прудами, где плавают зеркальные карпы, золотые рыбки и разгуливают розовые фламинго.

Экзотика!

И здесь мы тоже были первыми советскими туристами.

Вечером нас повели в один из погребков, где мы пробовали сухое вино прямо из бочек. Было приятно наблюдать, как веселятся испанцы — поют, играют на национальных инструментах и пляшут так темпераментно и зажигательно, как могут только южане.

3 июня прибыли автотранспортом в Севилью. Дорога от Кадиса шла вдоль моря, а затем углубилась и около 120 км мы ехали по асфальтовому шоссе, обсаженному соснами, пиниями, оливковыми деревьями. Оливковые деревья невысокие, корявые. Кое-где встречаются довольно высокие плоские кактусы. Апельсиновые, мандариновые деревья растут вдоль дорог, на улицах. Зимой в этом районе около + 10°, летом + 30°.

Вот и Севилья — древний город Испании на берегах р.Гвадалквивир. Прошли по узким улочкам-лабиринтам. Здесь легко и заблудиться, так как улочки похожи одна на другую.

Трех и пятиэтажные дома с маленькими балкончиками, на которых много цветов. Внутри домов — дворики, уложенные необычайно красочной декоративной плиткой. Стены многих домов также отделаны плиткой.

Посетили Севильский собор и дворец королей, построенный в арабском стиле, как Бахчисарай. Но по размерам дворец значительно больше и лучше сохранился. При дворце чудо-сад.

Обедали в огромном саду под апельсиновыми деревьями.

12. В 18.00 покидаем живописный Кадис. Теплоход отчаливает под мелодичную грустную музыку...

Впереди Гибралтар. По проливу идем 2,5 часа. Видны берега Африки и южной Испании, все очень ярко освещено. Заметны [397] узкие полоски с бесчисленными огоньками. Мигают огни маяков. Самое узкое место пролива — 12,6 км.

Наступило теплое, солнечное утро. В море — полный штиль. Вода в Средиземном море необыкновенного густо-сине-голубого цвета, а при движении волн около корабля — бело-мраморно-голубая.

Италия.

Рано утром 6 июня пришли в Ливорно. Первое впечатление от порта — весьма неприглядное.

Ливорно — промышленный город, в нем много нефтеперерабатывающих заводов. Воздух тяжелый. Памятников почти нет.

Состоялась встреча с представителями издательства газеты «Телеграф» (тираж 50 тыс. экз.). Осмотрели типографию. Газету хотели закрыть, но рабочие и корреспонденты бастовали и при поддержке мэра города ее удалось сохранить. Таким образом, «Телеграф» существует почти 100 лет.

Во время войны Ливорно был сильно разрушен, и в настоящее время перед городом большие трудности в вопросах строительства жилья для населения.

Из Ливорно мы автобусами въехали во Флоренцию.

С этим городом связана деятельность Леонардо да Винчи, Микеланджело, 'Галилея и других замечательных людей.

Столица области Тоскана , Флоренция славится своими художественными сокровищами. Искусство здесь издавна срослось с повседневной жизнью. Чуть ли не каждая церковь расписана великими мастерами эпохи Возрождения.

На улицах и площадях много статуй, созданных в эпоху художественного расцвета Италии. Картинные галереи полны творений мастеров мирового значения.

В галерее Уффици — знаменитая картина Ботичелли «Весна». 6 церкви Сан-Лоренцо — гробницы герцогов Лоренцо и Джулиано Медичи работы Микеланджело. Незабываемой красоты портал Собора Сайта-Мария дель Фьоре.

13. 7 июня рано утром — посещение дворца Питти, который был построен противниками Медичи, но через некоторое время Медичи приобрели его. Во дворце сто залов. Конечно, мы не смогли всего увидеть, пробежали галопом. Нам показали Мадонну Рафаэля, а также сад Бобули, в оформлении которого принимал участие Микеланджело. В саду — фигура бога вина Бахуса.

7 июня в 12.00 — знаменитый город Пиза. Очень интересен архитектурный ансамбль с падающей башней. В церкви — изумительная акустика. Служитель сделал на органе несколько аккордов, и они [398] зазвучали, как целый орган. По утверждению ученых, Пизанская башня отклонилась уже на 6 метров. 9 июня — мы в море.

11 июня — Стамбул. Удивительно красивый вид с Босфора, мост через пролив.

Посетили собор Ая-София. Он таких громадных размеров, что на его площади свободно можно разместить несколько европейских соборов.

Были во дворце Топ-капы, где находятся удивительная коллекция фарфора, сокровища, собранные начиная с IV века до наших дней. Ювелирные украшения ханов, членов их семей, а также кареты, сбруя, оружие — все усыпано бриллиантами и дорогими камнями. Старинная чеканка ручной работы выполнена с таким художественным вкусом, так тонко и искусно, что иногда даже трудно поверить, что все это сделано руками человека.

Посетили караван-сарай, где нам показали танец живота. Женщины очень красивы. Здесь мы узнали, что караван — это мир, в который люди приходят и из которого уходят, что радость и горе в мире неразлучны.

12 июня — снова плывем по морю.

13 июня — Одесса.

14. Домой вернулась, обогащенная новыми впечатлениями. Музеи Брюсселя, Лондона, Парижа! Возвращалась с экскурсий полумертвой от усталости, но хотелось все снова увидеть и услышать.

Путешествия — это дороги познания, дороги без конца. Поняла: самое лучшее и интересное в жизни — путешествовать и как можно больше узнавать о жизни, о людях.

Все переменилось — и природа, и люди. Чужая жизнь. Люди там удивительно невозмутимы, дисциплинированы. Свое дело делают спокойно.

Но из множества впечатлений, которыми щедро обогащается память в поездках в другие страны, всегда есть главное, особое. Для меня это был памятник Неизвестному солдату в Париже. Я стояла у памятника и думала, что это дань уважения и признания за стойкость и героизм всем тем, кто проявил их в боях против фашизма. И поняла главное — что, пожалуй, все мои впечатления идут отсюда, от этих памятников минувшему, и поэтому они всегда останутся в моей душе.

В жизни происходит непрерывное чудо: сегодня мы плачем, завтра — уже светло на душе. [399]

Часть II. Путешествия по родной стране

1. Мои путешествия продолжаются.

Я объездила почти всю страну. Видела много удивительных мест, но только на реке Енисее поражает все: горы, лес, река, воздух, размеры и кажущееся безмолвие тундры.

В 1981 году я отправилась в поездку по Енисею. Еще с войны у меня самые добрые чувства к сибирякам. Их вклад в Победу во Второй мировой войне огромен.

Сибирь трудно себе представить без ее «голубого проспекта» — могучей реки Енисей. Древние народы эвенки называли ее «Сиасе», «Ионеси», что означает «Большая вода».

Енисей — одна из величайших рек не только СССР, но и земного шара. Свое начало она берет на высоте более 1500 метров над уровнем моря, в Саянах. По своей протяженности (свыше 4 тыс. км) Енисей уступает только Амуру, Лене и Оби, а по величине бассейна — 2 млн. 600 тыс. занимает первое место в России.

На протяжении 3,5 тысяч километров река переносит нас поочередно из одной ландшафно-географической зоны в другую: из степи в лесостепь, а затем в тайгу и, наконец, в арктическую тундру. Изменяется растительность, меняется и животный мир.

2. Путешествие по Енисею оставляет неизгладимое впечатление.

Антон Павлович Чехов, побывавший здесь во время своего путешествия на остров Сахалин, восторженно писал: «... я не видел реки великолепнее Енисея. Пусть Волга, нарядная, скромная красавица, зато Енисей — могучий, неистовый богатырь, который не знает, куда девать свои силы и молодость... Я стоял и думал: какая полная, умная и смелая жизнь осветит со временем эти берега».

И это предвидение великого русского писателя сбылось.

Наше путешествие по Енисею до Дудинки и Диксона началось не с верховьев реки, а от города Красноярска — административного центра Красноярского края, ныне крупнейшего индустриального центра Сибири. Теплоходы в верховье реки не заходят — не пускают Большие пороги.

До Красноярска мы ехали поездом. В 1628 году на стрелке при впадении р. Качи в Енисей отряд русских казаков под командованием Андрея Дубенского заложил крепость-острог для защиты от кочевников и сбора ясака с местных жителей. Долгое время крепость стояла в стороне от основных водных путей, но к 1822 году в связи с постройкой Сибирской железной дороги, развитием золотопромышленности здесь начинает расти город Красноярск.

Современный Красноярск раскинул свои строения в живописной енисейской долине на 25 километров. Енисей делит город на левобережную и правобережную стороны, которые соединены мостами.

3. Наш теплоход отошел от Красноярска. Мы попадаем в систему Ладейских перекатов.

В 20 километрах ниже Красноярска начался перекат — Березовские камни. Мы увидели небольшие бурунчики, но, оказывается, они очень опасны и требуют особого внимания нашего капитана.

Капитан нашего теплохода «Валерий Чкалов» — Иван Михайлович Великанов. Он очень красив. Спокойный, с улыбкой счастливой и радостной, как у ребенка. Большой специалист, свое дело зчает отлично. Капитан лично ведет теплоход с 10 часов вечера до 4 часов утра без смены. Это очень тяжелый и ответственный труд. В особо опасных местах капитан также у руля.

Первое крупное селение — поселок Березовка.

Мы спокойно прошли Березовские перекаты.

В 85 километрах от Красноярска на берегу Енисея расположено село Артамонове. На его окраине в сосновом бору раскинулся сибирский пионерский лагерь «Артек». Каждое лето здесь отдыхают около 6 тысяч детей с Диксона, из Дудинки, Игарки, Норильска. Перед Качинскими порогами Енисей извилист, берега его холмисты. Узкий ходовой участок обозначен бакенами. В районе порога пролегла каменистая гряда. Отдельные скалы и валуны в мелководье выступают над поверхностью воды. Скорость потока в пороге — 18–20 километров в час, а высота гребня волны достигает 1–1,5 метров.

Качинский порог — трудное место для судов. Ширина прохода здесь только 100 метров, и судно проходит его в одном направлении. Участок прохода снабжен сигнализацией, и не все суда могут преодолеть силу потока. На помощь приходят специальные буксиры-туера. Они берут судно на буксир: включают лебедку, на катушку наматывается стальной трос, конец которого закреплен на берегу выше порога, и оба судна медленно двигаются против течения.

Иван Михайлович провел свое судно без помощи буксира-туера.

Ниже порогов на пути Енисея — река Ангара. Сложена легенда об Ангаре и Енисее. У старого Байкала — 300 жен-речек, а красавица дочка Ангара — одна. Узнала красавица Ангара о богатыре Енисее и убежала к нему. Байкал принимает 300 речек, а отдает свои воды только одной Ангаре.

4. После Лесосибирска река делает несколько петель и подходит к старинному русскому городу Енисейску. Более 350 лет назад это [401] была военная крепость, которая служила исходным пунктом для казачьих отрядов, осваивавших Восточную Сибирь. Через Енисейск шла торговля с Китаем и Индией. В середине XIX века город особенно вырос — были открыты золотые россыпи. Здесь много памятников старины: Спасский монастырь, городская управа, женская гимназия...

Енисейск — родина судоходства. Первый 60-сильный пароход «Енисей» был построен и спущен на воду в 1863 году. Отсюда в 1877 году Шванненберг с командой из четырех человек совершил героический рейс на деревянной шхуне «Заря» до Петербурга. Первая на Севере метеостанция была создана в г. Енисейске.

5. В 17 километрах ниже Енисейска на правом берегу расположен крупнейший поселок Подтесово. Здесь большой затон для зимующих судов — ремонтируются теплоходы, буксиры, «метеоры», «ракеты». Наш капитан теплохода Иван Михайлович Великанов — из Подтесово.

Севернее Подтесово начинается сплошная тайга. Она раскинулась здесь на сотни километров. Деревья самые разнообразные: ель, сосна, пихта, лиственница, кедр. Водятся соболь, бурый медведь, лось, рысь, белка, колонок, ондатра, норка. Летом в тайге высокий травостой — обилие медоносных и лекарственных трав. Лес щедро одаряет вкусными ягодами, кедровыми шишками, грибами, радует цветами. Здесь изумительно зеленые стоянки, первозданная природа. За несколько минут туристы набирали ведра ягод и грибов.

После Подтесово Енисей становится шире и раздольнее. На нашем пути — село Ярцево.

За селом Ярцево — граница Туруханского края — самый обширный район, в дореволюционное время служивший местом ссылки палитических заключенных. И на пути у нас первое крупное село в Туруханском крае — Ворогово. Постройки здесь выдержаны в стиле древней русской архитектуры. Дома высокие, окна прорублены на уровне второго этажа (первый полуэтаж используется под кладовые), крытые дворы с деревянными полами, около домов палисадники. Здесь Енисей разливается на 12–14 километров.

Ниже Ворогово — лабиринт островов, одно из самых живописных мест на Енисее. Еще ниже Енисея кряж вплотную подходит к реке, а его отроги перебираются на другой берег. Вода собирается в одно русло, набрасывается на камни. Бурлит и пенится Осиновский порог. За порогом река попадает в «щеки» — мрачное ущелье с отвесными скалами. Здесь две скалы посередине реки напоминают [402] очертание кораблей. Эти скалы называют «Кораблик» и «Барочка».

В 30 километрах ниже Осиновского порога справа в Енисей впадает Подкаменная Тунгуска. Здесь очень бурное течение, многочисленные пороги. Правый берег Енисея отсюда тянется отвесной скалистой стеной, заросшей смешанным лесом.

6. Чем дальше мы идем на север, тем реже на Енисее встречаются населенные пункты. Все заметнее меняется пейзаж енисейских берегов. Тайга начинает мельчать.

Енисей принимает воды правого притока реки Курейка. Ее берега почти безлюдны. Здесь, в поселке Курейка, в 1914–1916 годах отбывал ссылку И. В. Сталин.

В бассейне реки Курейки обнаружены залежи угля, графита и других ценных ископаемых.

В 11 километрах от реки Курейки проходит незримая граница Северного полярного круга, считающаяся границей холодного климатического пояса — Заполярья, 66-я параллель — здесь на берегу стоит столб, которым обозначена граница Заполярья.

Енисей здесь разлился на добрый десяток километров. В день летнего солнцестояния 22 июня солнце не заходит, а в самые короткие декабрьские дни оно не восходит.

Чем дальше на север от Полярного круга, тем летом длиннее полярный день, а зимой — полярная ночь. В декабре — январе землю в Заполярье освещают лишь лучи северного сияния. Июнь — июль за Полярным кругом — время солнечных ночей. На всю жизнь остается в памяти, как мы пересекали Полярный круг. Целый день и ночь светит солнце.

Проплыв 1 000 километров, прибываем в г. Игарку. Это первый заполярный город на пути к острову Диксон. Назван город так по имени первого переселенца Егора Ширяева. Он был лоцман и рыбак и местные жители называли его «Игорка». Вечная мерзлота, деревянные тротуары...

Игарка сегодня — это благоустроенный город с многоэтажными домами с центральным отоплением, газом, водопроводом. В полярную ночь кварталы Игарки залиты электрическим светом.

Первые лучи солнца после долгой полярной ночи появляются в Игарке 7–8 января, когда морозы достигают здесь 40–45°.

В июльские дни на Игарке, бывает жарко — плюс 25–30°. В это время Енисей освобождается от двухметрового льда и десятки судов спешат из Мурманска, Архангельска в Игарку за лесом.

7. Сразу за Игаркой начинается лесотундра. Здесь в августе обилие грибов и ягод. [403]

И вот мы на Таймыре. Этот полуостров таит в себе несметные сокровища. Идут годы, и геологи находят все новые и новые месторождения.

Но очень суровы климатические условия на Таймыре. Зима длинная, темная ночь, сильные морозы и ветры. Вся территория Таймыра лежит в зоне вечной мерзлоты.

Страшны пурги. В это время жители по улицам ходят, крепко держась за канаты.

Таймыр — полярная тундра, которая на юге переходит в лесотундру. Более семи месяцев полуостров закрыт ледяным панцирем, только в начале июня тяжелые льды покидают Енисей и уступают могучим силам его весенних вод.

Необычен здесь полярный день в весенне-летний период. 68 суток солнце не заходит за горизонт. Всюду журчат хрустальные ручьи. Удивительно красочен наряд тундры, и трудно верить, что ковер из цветов лежит на вечной мерзлоте, находится рядом с еще не успевшими растаять снегами и льдами. А кругом, насколько можно окинуть взглядом, земля покрыта нежнейшей зеленью. Здесь распускаются лютики, азалии, фиалки, незабудки, алеет в зелени прошлогодняя клюква, она становится еще слаще, и птицы ею охотно лакомятся .

8. Дудинка.

В начале XVII века русские землепроходцы поставили небольшое зимовье у впадины реки Дудинки в Енисей. Сотни лет оно служило зимовьем для охотников и торговцев, уходивших в зимние месяцы на промысел и торговлю с якутами, тунгусами, долганами.

В Дудинском порту всегда «тесно». На рейде во время навигации ждут своей разгрузки десятки речных и морских судов.

Из отдаленных поселков и факторий приезжают в Дудинку учиться дети оленеводов, охотников, рыбаков и строителей. Мощные ледоколы обеспечивают проход судов по северным морям до Дудинки и обратно в октябре и в ноябре, когда Енисей и Карское море бывают уже покрыты тяжелыми льдами.

Мы посетили краеведческий музей, где увидели обширные материалы и экспозиции, рассказывающие о прошлом, настоящем и будущем Дудинки и сказочно-богатом Таймыре.

9. Из Дудинки по железной дороге едем в город Норильск.

Своим возникновением Норильск обязан богатейшим запасам полезных ископаемых, найденных около реки Норилки и Хараелхасских гор.

Я уверена, что мир не так богат такими городами, как Норильск. [404] Его история — история героизма советских людей, их сверхчеловеческих усилий в борьбе с суровой природой и трудностями. Говорят, что по геологическим особенностям место, где вырос Норильск, имеет много общего с Южной Африкой. Вполне возможно. Но нельзя забывать, что три четверти года в городе лежит снег, что средняя температура июля не поднимается выше 14°, а в зимнее время термометр показывает 50°. Союзником мороза часто является ветер, силу которого порой отказываются измерить анемометры, показывающие скорость ветра до 40 метров в секунду.

10. Мы за Полярным кругом. Круглые сутки не заходит солнце, и заснуть с непривычки трудновато. Но спать всем не очень и хочется. Целые сутки сияет незакатное солнце полярного дня.

Позолоченная ослепительными бликами голубая гладь воды спокойна, почти неподвижна. Солнце все ниже опускается, но светит очень ярко. На реке жарко.

С волнением думала: что такое тундра? Читала. Но действительность превзошла ожидаемое. Теперь я знаю: нет в мире лучшего места, чем наша тундра. Край суровый. Зимой тундра укутана снежной пеленой, зато летом усыпана цветами. Весной журчат тысячи ручейков. Говорят, что тундра прекрасна во все времена года. Мы попали в тундру летом и убедились, что это, действительно, так. Такого цветения я никогда и нигде больше не видела. Простор, теплый ветерок и цветы, цветы...

Суровая красота — вот, что такое тундра!

11. Из Дудинки наш курс — на Диксон. За Насоновским островом Енисей разливается на 40 километров. Ниже села Лайда начинается Енисейский залив. Во время штормов здесь волны поднимаются на 3–5 метров.

Порт Диксон — морские ворота енисейского севера. Только три летних месяца залив бывает свободным ото льда. В июне — августе в устье Енисея и дальше, в Дудинку и Игарку, проходят морские суда. Диксон — удобная гавань на северном морском пути, защищенная от яростных полярных ветров.

Диксон — единственный населенный пункт Сибири, который подвергался нападению фашистских войск.

В августе 1942 года немецкий линкор «Адмирал Шеер» обстрелял порт, но получил достойный ответ и ушел на запад. Он пришел тайно, по-воровски к порту Диксон с целью уничтожить центр радиовещания, разрушить северо-морской путь для советских кораблей, прервать связь с Норильском и Красноярском. Это было неожиданностью для моряков ледокола «Сибиряков». [405]

Они встретили военный корабль, идущий без флага и опознавательных знаков, но, распознав врага, дали по радио весть Диксону и судам, находившимся в пути. По команде капитана Анатолия Алексеевича Качарова вступили в смертельный бой. Погибая в неравной схватке, моряки «Сибирякова» повторили подвиг крейсера «Варяг».

27 августа 1942 года глубокой ночью появился немецкий корабль «Адмирал Шеер» и начал обстрел гавани Диксона. Но врагу не удалось ступить на советскую землю. Артиллерийская батарея, которой командовал Николай Корнякос, первыми снарядами накрыла фашистский корабль, и он, поставив дымовую завесу, стал маневрировать, пытаясь вести обстрел Диксона с другой дистанции. Его снова настигли меткие выстрелы батареи. На корабле возник пожар, и враг позорно бежал.

«Преклоняюсь перед мужеством и героизмом полярников, экипажа и персонала научной станции на борту «Сибирякова», экипажа «Дежнева», экипажа «Революционера», артиллеристов и портовиков Диксона — все они исполнили свой долг советских патриотов. Отпор, который они дали фашистскому кораблю, сорвал планы гитлеровцев», — писал адмирал А. Г. Головко.

12.Путешествие по Енисею оставило в памяти след незабываемый.

Мы познакомились не только с Сибирью, но и с интересными людьми. На теплоходе я вела клуб «Интересные встречи», была его президентом. Делилась своими воспоминаниями о войне, о прекрасных людях 1-й гв. ТБр., о Михаиле Ефимовиче Катукове. Встречи и беседы проходили очень интересно, сердечно и остались теплыми воспоминаниями на всю жизнь. Была приглашена Обкомом КПСС и Отделом туризма г. Красноярска — приехать в 1982 г. и вести работу клуба «Интересных встреч». Я согласилась и в 1982 г. с июня по — сентябрь 1982 г. совершила три рейса по Енисею. Мне было совсем не скучно. Енисей и Сибирь не могут наскучить. Это было удивительное путешествие.

Моя работа в клубе «Интересных встреч» получила положительную оценку, и Председатель общества туризма г. Якутска Медведева Людмила Герасимовна прислала мне приглашение совершить путешествие по р.Лене. Приглашение я приняла и в 1983 году совершила увлекательное путешествие по р.Лене от Усть-Кута до Тикси. [406]

Часть III.

1. Путешествие по реке Лене было не менее интересным, чем по Енисею.

Красавицей, кормилицей, труженицей называют Лену. В нескольких километрах от озера Байкал начинает река свой путь к Северному Ледовитому океану. Около 300 притоков питают Лену и среди них такие, как Алдан и Вилюй, которые и сами являются крупнейшими реками в нашей стране.

Первые русские люди достигли берегов Лены в начале XVII в., в 1632 году В глухой тайге был построен Ленский острог, а через 10 лет был перенесен на место сегодняшнего Якутска.

Десятки лет Якутск был пунктом изучения и освоения Восточной Сибири и Дальнего Востока. Отсюда землепроходец Семен Дежнев отправился в экспедицию и открыл пролив, разделяющий Азию и Америку.

Владимир Атласов из Якутска дошел до Камчатки. Иван Москвин достиг побережья Тихого океана. Василий Поярков и Ерофей Хабаров открыли реку Амур. Позже отсюда отправился Беринг, Чирков и многие другие знаменитые путешественники для исследования этих земель.

Река Лена величественна и необозрима в своем нижнем течении среди просторов тундры. Очень капризна в среднем течении, изменчива и коварна в верховьях. Берега — гигантские отвесные скалы.

Но главное значение Лены — она транспортная магистраль в Якутии. По ней доставляются грузы в северные районы Хабаровского и Красноярского краев, в Иркутскую и Магаданскую области.

Природа щедро одарила бассейн Лены: золото, природный газ, металлы, соль, каменный уголь, древесина. Реки полны рыбы, тундра и леса — зверя.

Я поехала из Москвы до Красноярска по железной дороге, далее пересадка и путь до г. Усть-Кут.

Это первый порт на Лене. Он находится в устье реки Куты при ее впадении в Лену.

Из Усть-Кута плыли до г. Киренска. Город расположен на высоком песчаном острове, который образован руслами рек Лены и Киренги.

«Киря» — по-эвенски «орел», «гнездо орла». Существует и другое предположение относительно названия города: от русского слова «кири» — грязный. Воды реки Киренги имеют темный оттенок из-за содержащихся в них солей марганца.

Киренский острог основан в 30-х годах XVII в. енисейскими казаками. В 1929 году Киренск стал административным центром [407] района. Это город речников. Киренск многое повидал. Здесь бывали известные ученые и писатели: Н. Г. Чернышевский, В. А. Обручев, П. А. Кропоткин, В. Г. Короленко. Сюда были сосланы видные большевики: М. С. Урицкий, Ф. Э. Дзержинский.

2. Дальше и дальше уходит наш теплоход, и берега Лены становятся живописнее. Неприступные скалы из красного песчаника сменяются холмами.

Ниже Лена становится шире и полноводнее. Против поселка Бубновка очень интересная гора — напоминающая голову крокодила.

Теплоход осторожно преодолевает Бобковский и Частинский перекаты. В этих местах археологи обнаружили останки древних животных — мамонта и шерстистого носорога.

Недалеко от села Частинского мы услышали шум реки на перекате «Чортова дорожка». Здесь река делает поворот на север и входит в «щеки». «Щеками» в Сибири называют места, в который река стиснута высокими скалистыми берегами, — здесь она несется с бешенной скоростью. «Щеки» протянулись на 3 километра, и русло реки между ними сужается до 200 метров. Теплоходы на этих участках идут только в одном направлении, для регулирования применяется световая сигнализация.

Наш теплоход делает остановку у третьей «щеки». Туристы поднимаются по крутой тропе на вершину утеса, откуда открывается панорама прекрасной реки: она извивается, как змея, а наш теплоход кажется не больше спичечной коробки.

Ниже «щеки» воды реки разбиваются о скалу «Пьяный бык». Когда-то в этом месте произошло крушение купеческого судна, который был нагружен спиртом и быками — отсюда и возникло название скалы.

Здесь река расширяется и течение становится более медленным, много отмелей. Требуется огромное мастерство капитана, чтобы вести судно.

На границе Иркутской области и Якутии в Лену впадает ее приток Витим. В 170 километрах от устья Витима расположен поселок «Мама» (слово «мама» по-эвенкийски «лесистый»). Здесь огромные залежи слюды.

На правом берегу Бодайбо — золотая долина.

Ленское золото открыли в 1846 году. Началась «золотая лихорадка». Нещадная эксплуатация рабочих вызвала много стачек. Так, весной 4 апреля 1912 года полиция расстреляла мирную демонстрацию. Это трагическое событие известно под названием ленский расстрел. В память об этом здесь установлен величественный [408] памятник. В молчании постояли у памятника.

Затем мы посмотрели, как работают драги. Спускались в шахты.

Все очень интересно.

На левом берегу Лены — город Ленек — главные ворота в алмазный край Якутии. Поселок Мирный называют столицей алмазного края. Здесь в невероятно тяжелых условиях, через тайгу, горы и болота проложена автомагистраль на 236 километров.

Следующий на нашем пути — г. Олекминск, центр якутского земледелия.

А вот и знаменитые Ленские столбы, которые протянулись по правому берегу на 180 километров. Это отвесные известковые скалы причудливой формы. Таинственные и непостижимые, они никого не оставляют равнодушным. Настоящее чудо природы.

Скалы остаются позади, их сменяют нежно-зеленые луга и тайга.

Проходим Орджоникидзевский район — главный поставщик строительных материалов.

Около Якутска Лена разделяется островами на множество протоков. Участок этот назван «Якутским разбоем».

Якутск — политический, административный, культурный центр Якутской АССР. Расположен на левом берегу реки Лены в среднем ее течении. Население города 159 тыс. человек.

От старого Якутска остались архитектурные памятники: «Казачья башня» — (остаток острога) — и дом воеводской канцелярии (1707 год).

Ниже Якутска на реке Лене находится еще один крупный промышленный центр — поселок Сангар.

Ниже берега реки становятся безлюдными. После впадения рек Алдан и Вилюй ширина Лены увеличивается почти втрое и достигает 10 километров.

Дельта Лены — одна из крупнейших в мире — 30 тыс. кв. километров. Она превышает нильскую дельту. Три протоки судоходны: Оленекская, Трофимовская и Быковская. Здесь находятся рыболовецкие поселки. Они имеют свой флот и заводы.

По Быковской протоке мы попадаем в бухту Тикси, где расположен порт — арктические, ворота Якутии. Порт Тикси построен в 1932 году. Отсюда вверх по Лене направляются грузы, пришедшие по Северному морскому пути. Путешествие окончено. Возвращаемся домой...

Якутия поражает природным своеобразием и контрастами, масштабами. Этот край занимает седьмую часть территории всей [409] страны. Климат резко-континентальный. В Якутии находится Полюс холода Северного полушария. Вся республика полностью расположена в зоне многолетней мерзлоты.

Часть IV.

1. И еще об одном уникальном знакомстве хотелось бы мне рассказать. В 1984 году я была проездом в Сочи и случайно посетила Сочинский научно-исследовательский институт горного садоводства и цветоводства.

Первоначально в Сочи не было ни санаториев, ни курорта — только шумело море. И был разбит небольшой парк горного садоводства.

С годами рос город, рос и сад. И вот здесь я познакомилась с чудом.

Есть на земном шаре знаменитые города. Есть знаменитые корабли, знаменитые монументы. Есть знаменитые деревья. Существует много легенд о деревьях. Например, о знаменитой секвойе, в дупле которой размещена лавочка по продаже сувениров. Или о том, как на дереве созрело яблоко, которое Адам и Ева сняли, за что были изгнаны из рая. Развязалась Троянская война. Плод тот назвали яблоком раздора.

Но ни в одной сказке, ни в одном из мифов, ни в одной из легенд не упоминается дерево, плоды которого делают людей разных стран друзьями.

А вот в Сочи вырастили такое дерево и назвали его «Деревом дружбы». Под его сенью побывали гости почти из всех стран мира. Стало традицией организовывать возле этого дерева встречи. Создатель «Дерева дружбы» — Федор Михайлович Зорин. Осенью 1940 года в Сочи побывал полярный исследователь академик О. Ю.Шмидт. Его внимание привлекло деревце, на котором росли лимоны, грейпфруты и мандарины. Отто Юльевич сделал несколько прививок на этом дереве, оставив таким образом память о себе в этом городе. В дальнейшем многие посетители сада стали делать прививки на дереве. Теперь на нем растут ветки с разными плодами. Почти на каждой ветке висит табличка с названием привитого дерева на разных языках. А волшебство это на замечательном дереве сделано маленьким окулировочным ножичком.

Поль Робсон с женой побывали у «Дерева дружбы». «Маленький сувенирный окулировочный ножичек, — сказали они, — обладает такой силой солидарности, дружбы и мира, что может преградить дорогу танкам и поджигателям войны, какими бы мощными они ни были». [410]

По просьбе Элизы Бранко — общественной деятельницы Бразилии — рабочие завода Гусь-Хрустальный сшили из отходов тканей чехлы для «Дерева Дружбы», чтобы защитить его от холодов.

Ленинградский завод «Красный Октябрь» прислал металлические таблички и краску для надписей.

Люди присылают деньги на расходы по содержанию этого прекрасного дерева.

Сейчас «Дереву дружбы» уже более 60 лет.

В 1959 году в сад прибыли польские туристы, сделали прививку и написали: «Не было бы на земле залпа «Авроры», не было бы «Дерева дружбы».

В 1965 году на дереве сделали прививку маршал Польского сейма Чеслав Выцех и министр связи ПНР Зигмунд Мисяшко.

Посетивший сад Хо-Ши-Мин заявил, что готов делать такие прививки все свое свободное время.

Завели книгу записей посетителей сада, в ней уже 21 толстый том. Одна из их записей: «Пусть вместо атомных грибов растут «Деревья дружбы».

Румыния, Болгария, Венгрия, Куба...

Каждое посещение сада и «Дерева дружбы» — праздник для гостей и для хозяев.

Член английского парламента Веджвуд Бенн сказал: «Независимо от цвета кожи, от наших качеств, все мы происходим от одного дерева жизни, все живем под одними и теми же солнцем, луной звездами. Человечество выживет только тогда, когда все люди будут жить в мире и в дружбе».

Ван Клиберн вместе с привитыми ветвями оставил нам свою любовь и дружбу.

Финны, у которых на родине суровый климат и цитрусы не растут, сделали прививку в память своего президента Юго-Пасиикиви.

Де Голль тоже оставил свою веточку на «Дереве дружбы». Борцы Сопротивления написали: «Где я умираю, там моя Родина. У каждого, кто боролся с фашизмом, на земле есть еще вторая родина — Россия».

Туристы из Бельгии, г. Льеж, записали в книге, что они желают, чтобы «Дерево дружбы» стало символом дружбы здоровых трудящихся масс.

Оставил свой автограф и президент Швеции Швен Брохульт: «Мы хотим жить в мире, и здесь мы почувствовали мир».

Генеральный секретарь социалистической партии Японии [411] написал: «Давайте закроем путь к войне плодами мира».

Жена и друг Рихарда Зорге Ханако дала веточке его имя и оставила запись: «Люди мира должны помнить имя Зорге».

В июле 1964 года Индия понесла тяжелую потерю — умер государственный деятель страны Джавахарлал Неру, и уже через три дня писатели и журналисты сделали прививку на «Дереве дружбы», посвятив ее памяти Неру. Через два года веточка дала крупный плод и его отвезли в Дели.

Посетили замечательное Дерево туристы Италии, Голландии.

Есть на нем веточки К. Е. Ворошилова, академиков Виноградова и Петровского, многих, многих деятелей и заслуженных людей нашей страны. Привиты веточки, посвященные памяти Дарвина, Энштейна, Макаренко, Тимирязева, космонавтов Титова, Поповича, Еагарина.

В книге — тысячи записей на разных языках, и все они по-своему выражают свои надежды на будущее. Будущее без войн, без слез.

Теперь в саду создан музей.

Люди присылают землю, чтобы она была положена под «Дерево дружбы». Привезена земля из Бухенвальда, блок 1.0.13.19.25 и 30 — лагерь советских военнопленных. На лоскуте одежды узников лагеря смерти надпись: «Никогда больше фашизма и войны. И чтобы никогда больше люди не были одеты в такую одежду».

Земля из Франции — с могил Герцена, Адама Мицкевича, Фридриха Шопена, Моцарта.

Сувениры из Хиросимы — оплавленная фарфоровая чашка, часть кувшина, книги и открытки с памятниками жертвам атомной бомбардировки. Чашка и кувшин обугленные, почерневшие, покрытые пузырями. 240 тысяч человек погибло в Хиросиме в один день и еще 300 тысяч до сих пор страдают и умирают от лучевой болезни. В Хиросиме сохранились развалины выставочного павильона.

Посылки из Ясной Поляны, посылки с места дуэли Пушкина, Лермонтова.

От земляков Есенина, из-под Рязани, получен ларец с родины певца и сына России.

На веточках дерева «Дружбы» много прекрасных имен: П. И. Чайковского, М. В. Ломоносова, Н. В. Мичурина, Т. Г. Шевченко и много, много других. Теперь они будут вечно жить.

Нет деревьев без корней. Родина — это и есть корни огромного «дерева, объединяющего людей тех, что были, и тех, которые есть...

«Дерево дружбы» — это прекрасный пример единения для всех народов мира. [412] Посаженное в 1934 году О. Ю. Шмидтом, который сделал первую прививку в 1940 году, уникальное дерево разрослось, прививки, сделанные руками людей разных рациональностей дали плоды. В густой кроне появились японские мандарины, итальянские лимоны, американские грейпфруты, плоды кумавата размером с вишню, апельсины и еще около 30 видов плодов.

Дерево усыпано белыми этикетками, которые написаны на разных языках мира:

«...-Если бы мы были эгоистами, мы бы увезли «Дерево дружбы» с собой, но дело в том, что оно не может при надлежать только одной стране — оно принадлежит всем";

«... За дружбу и за то время, когда генералы будут принадлежать только Истории, а мечи перекуются на окулировочные садовые ножички и будут использованы для прививок на «Дереве дружбы";

«... В саду растут японский бамбук, хризантемы, хурма, японские тыквы. Пусть будет здесь расти советско-японская дружба».

«Дерево дружбы» стало символом мира и солидарности людей доброй воли всего мира. [413]

Глава 22.
Любите Родину

Любовь к Родине превозможет все.

Вергилий

1. Жизнь продолжается, но идти по ней вперед нельзя, не зная, где и в чем мы ошибались. Нужно учиться не повторять ошибок.

Годы летят и делают свое дело. «Будущее в настоящем, но будущее и в прошлом. Это мы создали его. И если оно плохо — в этом наша вина», — очень верно подметил Анатоль Франс.

Великая Отечественная война — дело великое. Война священная, народная. Но она отняла у России жизнь нескольких поколений.

Нам следует гордиться славой своих предков. Но, что еще не менее важно, необходимо уважать и достойно чтить их героические дела.

Нужно ли вспоминать о войне? Нужно. Надо помнить всегда рокот моторов, скрежет железа, дым горящих танков, стоны раненых.

Мы хорошо знаем цену войне и миру.

Герника, Хатынь, Лидице будут жить в памяти людей вечно, пока есть люди на земле, пока есть сама земля. Это памятники зла и его гибельных последствий.

Ленинград, Пискаревское кладбище. Более 640 тысяч ленинградцев погибли от голода во время блокады в Великой Отечественной войне.

2. 1941 год — год нашей беды, нашего мужества, год незабываемый.

Не высохли еще слезы матерей, еще по вечерам скорбят они по не вернувшимся домой сыновьям... Война не должна иметь будущего. Человечество так устроено, что умеет многое забывать, но задача Истории — вспоминать и помнить. История — великая школа, богатая опытом, и опыт этот нужно применять по обстоятельствам. История должна быть нашим помощником в жизни. Ценя настоящее, мы живем будущим. История — это наша жизнь, современность.

Были люди до нас, есть мы, будут и после нас. [414] В памяти людей живы лица, неповторимые события. Они представляют интерес для тех, кто хочет осознать, понять, что же происходит сегодня.

3. Мир — бесценное достояние человечества. Жить, зная, что нигде не льется кровь, быть уверенным, что бомбы и снаряды не падают на наши крыши, что дети смогут вырасти, не испытав трагедий и страданий, пережитых нами, старшим поколением, — это великое чудо!

Мы, старшее поколение, передаем молодым эстафету и верим, что они все сделают хорошо.

Мир будущего. Каким он будет?

Это зависит от всех нас. Но главное — он будет без войны. Убеждена в этом.

4. Родина — это все!

Млечный путь — это птичья дорога. Тысячи лет птицы летят по нему на Родину, домой. После их перелета остается в небе светящийся свет. Потому люди называют этот путь птичьей дорогой. Правда ли — эта легенда, люди не знают, но верят ей...

Родина — это не только место, где ты родился.

Родина — это все!

Каждый колос хлеба, каждое ведро воды из колодца и дети, бегущие к радостным играм. И ветер, легко качнувший сухую травинку, и далекие льды.

Родина — это все!

Это радость от созерцания огромной нашей земли, ее лесов, закатов, морских побережий, деревень, смотрящих в заречную даль. Это ощущение счастья от синего неба и легких ветров. От людей, их труда, от гудков паровозов, мчащихся к великим городам и заводам страны, шахтам, рудникам, создающим неслыханные богатства.

Это чувство гордости за наше героическое прошлое, предчувствие великого будущего, которого мы никому не отдадим.

Какая она, моя Родина?

5. Лес. Главное — в нем.

Лес, один только лес спасает землю от высыхания, от засух, суховеев, порчи климата. В этом великое значение леса для жизни человека, вообще для жизни на земле.

Уничтожение лесов ведет к высыханию земли. Лес задерживает влагу. Снега тают в лесах гораздо медленнее, чем в безлесных местах. Влага спокойно просачивается в глубину почвы. Лес медленно, равномерно отдает влагу окрестным полям и рекам. [415]

В безлесых, голых полях талые и дождевые воды стремительно скатываются в реки, вызывая наводнения, и безвозвратно уносят огромный слой плодородной почвы. На полях остается тощая бесплодная земля, реки быстро мелеют и заносятся илом и песком. Особенно опасно сводить леса по склонам холмов и гор. От дождевых потоков начинается рост оврагов.

Леса питают родники и реки своей чистой водой. Большинство рек берет начало из лесных болот и озер. В местах, где уничтожен лес, начинается обмеление рек.

Но лес — не только хранитель рек. Он спасает землю от сыпучих песков и суховеев.

За последние сто лет, из-за вырубки леса летучие пески появились там, где их никогда не было. Площадь земли, затянутой этими песками, увеличилась во много раз. На юго-восток от нашей богатой и прекрасной русской равнины лежат каспийские пустыни — бесплодные и никчемные земли. Пустыня страшна тем, что она непрерывно движется. Ветер поднимает в воздух целые материки мелкого песка. Солнце меркнет в багровой пыльной мгле, и начинается грозное и зловещее наступление песка на плодородные почвы.

Кроме песка есть еще одна угроза — ветры в пустынях. Их называют суховеями. Они несут с собой раскаленный, все иссушающий воздух. Сохнут хлеба, перегорает в пепел листва деревьев, трескается от жары земля.

Человек может и должен остановить наступление пустыни. И в этом ему поможет только лес. Только могучие зеленые стены лесов, выдвинутых, как боевые форпосты, навстречу суховеям, способны остановить пустыню.

Леса вокруг городов — «легкие города». Леса оздоровляют землю. Они не только исполинские лаборатории, дающие кислород, — они еще и поглощают из воздуха пыль и ядовитые газы. В воздухе городов микробов в несколько тысяч раз больше, чем в воздухе лесов.

Есть еще одно прекрасное свойство у лесов — они являются наиболее благоприятной средой для кристаллизации человеческой мысли и творчества.

Красота наших лесов всегда была источником вдохновения для поэтов, ученых, композиторов, художников — Пушкина, Гоголя, Чехова, Аксакова, Чайковского, Бородина, Шишкина, Левитана, Пришвина, для историка Ключевского, для создателя нашей авиационной науки Жуковского и многих, многих других замечательных людей. [416]

Мы — великая лесная держава. Наша лесная наука — передовая. Мы дали миру таких ученых, как Докучаев, Тимирязев, Вильяме. Они были не только исследователями, но и хранителями леса. И, говоря о них, мы не можем не вспомнить об огромной армии простых и незаметных героев — о наших лесоводах, лесниках, объездчиках, об их суровом и напряженном труде. Они хранители леса и тем самым хранители сил природы, которые дают нашей стране урожаи, ее богатства.

Наша задача — беречь лес. Погубить его можно за один день, а чтобы вырастить, надобно сто лет.

В лесах — наше будущее, судьба урожаев, наших полноводных рек, нашего здоровья и в известной мере — нашей культуры.

Лес надо беречь, как бережем мы культуру и все достижения нашей необыкновенной эпохи.

6. Родина — это реки.

Свыше 150 тысяч рек протекает по необъятным просторам нашей страны. От торжественной Волги, многоводного Енисея, державной Невы — до каких-нибудь тихих и прозрачных, заросших кувшинкой Мошки или Серебрянки.

Русские реки вошли в историю и быт страны, в ее экономику и народную поэзию, в литературу и живопись. Реки, рождая любовь к своим водам и оживленным берегам, вызывают привязанность к своей стране.

Начало любви к Родине, нашей привязанности к ней коренится где-то в истоках великих рек, хотя бы в истоках Волги, где маленький ключ бормочет в корнях дерева. И если мы отдаем такому ключу частицу нашей любви, то сколько же мы можем дать любви всей нашей стране, во всех ее обширности и великолепии? Нет меры этому чувству!

Друг Пушкина поэт Языков, сам волгарь, воспел русские реки в изумительных стихах. Он воспел Волгу — властительницу вод. Он писал о Тверце, о красавице Суре, Свияге — «игривой и бессонной».

Пушкин впервые написал о Доне, что он не течет, а льется.

В этом слове была удивительная точность определения. Волга, Северная Двина, Обь, все большие реки России именно текут. Они несут морям тяжелые воды. В широком движении этих рек — сила, настойчивость, а Дон льется, легко позванивая на перекатах, серебрясь от ветра.

Реки дают нам воду для питья, энергию, свет, воду для орошения полей. [417]

7. За красоту нашей родной земли надо бороться.

Да, широко легла неизмеримая наша Россия. Ее глубокие, до синевы, пространства, ее вольный воздух, теплый от запаха клевера и старой соломы. Ее дубовые леса и одинокие осокори, ее легкие задумавшиеся реки...

Прелесть эту и богатство нашей земли надо только оберегать, и наша страна, я верю, скажет миру свое слово.

Мы — хозяева нашей природы, и одна для всех нас кладовая солнца с великим сокровищем жизни. И мало того, чтобы эти сокровища сохранять, — их надо открывать и показывать людям.

Для рыбы нужна чистая вода.

В лесах, степях, горах живут разные ценные звери и животные. Лес, степи, горы необходимы им для жизни. Будем оберегать наши леса, степи и горы.

Птицам нужен воздух. Будем охранять воздух.

Нет для нашего сердца милее края, чем Россия, чем ее свежие леса и перелески, поля, заливные луга, тихие реки, звон родников и светлые зори.

Но есть простая истина: всякое дело человеком славится.

8. Век, современниками которого мы являемся, по праву можно назвать фаворитом Истории. Никогда ранее человечество на протяжении жизни одного поколения так колоссально не изменяло облик мира.

Земля нам дана для жизни. Вся Земля со всем, что на ней есть, дарована нам для жизни, для признания этой жизни всюду, где она есть.

Только люди, не помнящие твоего духовного родства, люди тупо-равнодушные к культуре своей страны, к ее прошлому, настоящему и будущему, могут так безжалостно уничтожать ту высокую культурную ценность, что несут в себе природа и ее красоты.

9. Красота Земли должна быть одним из могучих факторов в воспитании нового человека. Наша природа должна расцвести для новых времен во всем ее блеске и великолепии.

«Человек обязан посадить и вырастить за свою жизнь хотя бы одно дерево, но и это было бы замечательно», — сказал А. П.Чехов.

Миллионы людей — миллионы новых деревьев! Но еще важнее, чтобы человек не погубил ни одного дерева.

Все в жизни должно быть красиво и разумно. Сознание того, что чудесное рядом с нами, приходит слишком поздно. [418]

А мир так прекрасен!

Разве не прекрасна каждая травинка, наполненная пахучим соком, и каждое летучее семечко липы?

Дни и ночи сменяются на земле и уходят, полные своей мимолетной прелести. Дни и ночи осени, зимы, весны и лета! Среди забот и трудов, радостей и огорчений мы забываем вереницы этих дней... Забываем об утренних зорях, забываем о многом...

Но мы не должны забывать.

Человек окружен могучей природой — дремучими лесами, широкими реками, волшебными травами и цветами. Все вокруг полно пересвистом птиц, запахами цветов, журчанием ручьев, веселым шумом листвы, радугами, солнечным светом, игрой звезд и звериными тропами. И благодаря этому мы видим нашу родную природу во много раз прекрасней и интересней, чем раньше.

Мы ходим по земле. Но часто ли возникает у нас желание нагнуться и тщательно рассмотреть все, что находится у нас под Ногами? А если б нагнулись или, больше того, легли на землю и начали ее рассматривать, то на каждой пяди, мы нашли бы много любопытного.

Да мало ли что можно увидеть под ногами!

10. Мечта человека — покорение всех сил природы. Но только человек должен быть умен, прост, справедлив, смел и добр. Только тогда он имеет право носить высокое звание «человек».

Среди многих лозунгов, выдвинутых нашим временем, имеет право на существование и такой призыв: «Обогащайте людей, отдавайте им все до конца, все, чем обладаете, и никогда не тянитесь за вознаграждением».

Все сердца людей открываются этим ключом.

Щедрость — великое чувство. Помощь человеку — такое же естественное дело, как, скажем, приветствие. Ведь никто не благодарит за то, что с вами поздоровались?

Любить Родину умеет только щедрый душой.

Новое поколение, идущее нам на смену, должно свято чтить своих предков. Думать о судьбе Родины, сделать ее еще красивее, еще богаче.

11. Огромна наша страна — и огромная предстоит работа. Сейчас идет речь о серьезных и сложных вещах и понятиях. Нельзя надеяться на кого — то. Все должны начинать с себя.

Ни в одном учебном заведении образованным, культурным человеком стать нельзя. Каждый образовывает сам себя, вне стен учебного заведения. Никакой диплом не поможет стать человеком, и о нас судят по нашим поступкам, делам, а не по намерениям и словам. [419] Среди нас не должно быть равнодушных. И мы, старшее поколение, передаем эстафету молодым и верим, что они достойно примут ее.

Будут сильными и разумными. И будут счастливыми. Удачи им во всем!

Горсть земли. Со школьных лет мы знаем, какая это земля. Какой ценой завоевано простое и великое право жить на ней.

Я вспоминаю о тех молодых, которые прямо со школьной семьи ушли солдатами на фронт. Они ничего в жизни не успели. Они думали только о том, как спасти нашу землю, и они знали только одну работу — воинский труд.

Они защитили человечество, и их имена должны оставаться в памяти людей.

Родина — это прежде всего люди — те, что были, и те, что есть. У них должно быть будущее без войны, без жертв, без слез.

Любите нашу Родину, как любили её мы, прошедшие тяжелый путь испытаний.

Пусть же на эту землю всегда льются солнце и благодатные дожди.

Пусть цветет наша милая Родина и становится все краше.

Екатерина Катукова.

Трудовая (Северная) — Подмосковье — Сухуми-Эшери, ноябрь, 1988 год.