Библиотека сайта  XIII век

Ходжа Исхак был сыном шейха Сейид Ахмада Касани, известного под титулом Махдум-и А'зам (ум. в 1542 г.) ¹, которому приписывается обращение в ислам языческих народов Восточного Туркестана. Ходжа Исхак воспитывался с малолетства преемником своего отца — среднеазиатским шейхом Лутфаллахом Чисти (ум. в 1571-72 г.), также оставившим о себе память в преданиях как подвижник и «чудотворец», заботившийся о распространении ислама среди кочевников Средней Азии ².

И о Ходже Исхаке составители жизнеописаний сообщали как о шейхе, способном творить чудеса. Ходжа Исхак много лет был духовным наставником, дожил до глубокой старости, и о его авторитете среди жителей Кашгара и его окрестностей говорится, что эти жители из рода в род «имеют в ушах своих кольцо мюридического повиновения шейху Ходже Исхаку и жертвуют собою за его потомков» ³.

Рукопись Зийа ал-кулуб, хранящаяся в ЛО ИВАН под шифром А 1615, весьма редкая; в Советском Союзе она известна до настоящего времени в единственном списке. В печатных зарубежных каталогах наличие списков Зийа ал-кулуб не зафиксировано. Название Зийа ал-кулуб встречается только в библиографическом сочинении Хаджи Халифы, но без каких бы то ни было пояснений, в связи с чем не исключена возможность, что Хаджи Халифа имел в виду какое-то другое, одноименное сочинение ⁴.

Рукопись ЛО ИВАН А 1615 до 1944 г. находилась в частном собрании Юнусова (йунус Джан Ходжа). Ознакомившись с этим частным [178] собранием в Коканде, А. З. Валидов упомянул Зийа ал-кулуб как одну из наиболее интересных рукописей, встретившихся ему в 1913 г.. в Ферганской области ⁵.

Ссылаясь на А. З. Валидова, о сочинении Зийа ал-кулуб сообщает А. А. Семенов в «Указателе персидской литературы по истории узбеков в Средней Азии» ⁶.

Сочинение не разбито на главы. За предисловием следуют рассказы, четко отделенные друг от друга заголовком: «накл аст». Каждому рассказу предпосылается короткая справка о лице, от которого записан рассказ. Рассказы, как правило, короткие; написаны они в разговорно-повествовательном тоне. Содержание их подобрано так, чтобы представить Ходжу Исхака «святым» шейхом и чудотворцем и прежде всего показать его искусным миссионером, обращавшим в ислам среднеазиатских язычников.

Изложение событий из жизни миссионерской деятельности шейха явно далеко не во всем правдоподобно. Основную заслугу Ходжи Исхака автор видит прежде всего в том, что этот шейх разбил 18 киргизских и казахских капищ и обратил в ислам 180 тысяч неверующих. Однако наряду с преувеличениями и вымыслом в описаниях миссионерской деятельности шейха Ходжи Исхака среди киргизских, казахских, калмыкских и. других племен встречаются и заслуживающие внимания подробности, например о доисламских верованиях киргизов. В тексте рассказов о его деятельности упоминаются отдельные исторические даты, приводятся некоторые сведения о различных народах и племенах Средней Азии XVI в., характеризующие, в частности, места их расселения, их взаимоотношения, особенности их жизни и быта.

Исследователи неоднократно отмечали, что произведения агиографической литературы в силу своего неофициального характера могут служить ценнейшим дополнением к источникам собственно историческим (хотя содержащиеся в этой литературе данные требуют и особо критического отношения). А. А. Ромаскевич, например, характеризуя персидские источники по истории туркмен, писал: «Сюда же (к повествовательной .литературе) принадлежат “жития" суфийских старцев, служащие прекрасным источником для изучения главным образом [179] разных сторон внутреннего быта, ценных исторических деталей и житья-бытья низших классов населения Ирана и Средней Азии, чего мы не найдем в упомянутых летописных сводах, рассчитанных на удовлетворение литературных вкусов феодальной аристократии» ⁷.

В. В. Бартольд, признавая ценность этого рода источников, указывал, однако, что сам он никогда не занимался специально «этим отделом мусульманской литературы» ⁸. Мало пользовались суфийской литературой и другие исследователи истории Средней Азии и соседних. с нею стран Востока. Это дает основания предполагать, что-привлечение суфийской литературы как одного из источников сведений о прошлом народов Средней Азии может дать новый, не использованный еще историками материал, в частности и по истории киргизского народа.