И предмет “Капитала” (экономические отношения буржуазного общества), и предмет логики (объективное мышление) определены. Однако, хотя метод определяется предметом, говорить на основе того, что предметы различны о различиях методов Маркса и Гегеля нельзя.

Говоря о своем методе, Маркс чаще употреблял не термин “логическое”, а термин “теоретическое”, что больше соответствует специфике политической экономии. “Теоретическое” — это воспроизведение предмета как духовно-конкретного, т. е. теоретическое противостоит “историческому” как его отражение, соответствующее диалектике самого предмета. В таком случае историческое приобретает специфическое значение (мы имеем в виду “Капитал”): как капитализм развивается из докапиталистических форм, каким образом происходит переход к новой общественной форме. Маркс идет от готовой теоретической системы, отражающей зрелое состояние предмета, к изображению становления предмета.

Гегель также идет от готовой логической системы к истории философии. Для того чтобы найти “начало” философии, нужно знать, начало чего мы ищем.

Однако предметом “Науки логики”, “Феноменологии”, “Истории философии” служит мышление, дух, всеобщее. Поэтому сопоставлять метод “Капитала” с гегелевским лучше всего на примере “философии права”, где предметом выступает особенное, как и в “Капитале”.

Гегель исходит из того, что философия изучает вечное, то, что бесконечно, без чего невозможна жизнь общества ни на какой ступени. Он, как и Маркс, исходит из буржуазного общества, но выделяет в нем то, что прежде имелось “в себе”, а теперь существует также “для себя”.

“Философия права” имеет большое значение для понимания производственных отношений. В политической экономии социализма часто прибегают к апелляции к сознанию и воле людей, говоря при этом, что никакие общественные отношения не существуют независимо от воли и сознания. Проблема заключается не в этом, а в том, что политическая экономия относится к сознанию и воле как к готовым предпосылкам. В противном случае ей придется раскрывать содержание этих категорий.

Гегель исходит из того, что человек отличается от животных сознанием, мышлением. Субстанцию воли составляет свобода, свобода действительна лишь как воля. В свою очередь, воля есть перемещение мышления в наличное бытие.

Воля и мышление составляют единство одного и того же. Воля есть единство теоретического и практического мышления. Мысля, человек превращает предмет в свой идеально, а затем действует. Свобода же заключается в возможности выбора вариантов поведения. Специфика мышления — свобода (поэтому машина не способна заменить человека), проявляющаяся в свободе выбора. Гегель различает формальную свободу воли и реальную свободу воли (“действительную волю”), определяемую условиями жизни общества. Действительно разумный человек — тот, кто действует в соответствии с этими условиями.

Таким образом, если обращаться к воле, то в политической экономии нам следовало бы обратиться к действительной воле, чему и посвящена литература об управлении, интересах и т.п.

“Философия права” исследует область объективного духа. Систему права Гегель рассматривает на трех уровнях: а) абстрактное право; б) мораль; в) нравственность.

В этом поступательном движении реализуется восхождение от абстрактного к конкретному.

На первой ступени исходной предпосылкой является наличие свободной воли. Эта воля должна как-либо себя проявить: человек вкладывает свою волю во внешнюю вещь, становится ее владельцем, присваивает ее. Здесь характерны два момента: свободное проявление воли и утрата вещью самостоятельности по отношению к данной воле. Последнее должно быть признано обществом, т. е. владение должно стать отношением между людьми. Дальнейшее распространение воли на вещь есть пользование (изменение вещи по воле владельца); третьим моментом становится отчуждение (распоряжение) — выхождение вещи из-под власти воли данного индивида.

Абстрактная воля абстрактного индивида, проявляющаяся в абстрактной вещи, — три основных момента рассмотрения права на данной ступени у Гегеля. Они адекватно отражают в сфере воли экономические отношения.

Фигурирующий здесь же договор является конкретной характеристикой собственности. В связи с этим попутно можно отметить, что в нашей экономической литературе часто как на одну из характеристик экономических отношений социализма указывают на сужение сферы договорных отношений. Однако отсутствие формальной свободы воли, свободы действия агента социалистического производства — это поверхностное отражение подрыва товарного производства, но отнюдь не экономическая характеристика.

Вторая ступень рассмотрения права — мораль (внутреннее отношение человека).

Третья ступень — нравственность. Здесь анализируются те общественные силы, которые управляют жизнью индивидов: семья, гражданское общество, государство. На этом уровне раскрывается действительное основание собственности.

В сфере гражданского общества Гегель дает ответ на вопрос, как и почему вещи становятся собственностью. Здесь абстрактная воля становится действительной. Гегель рассматривает систему потребностей, труда с точки зрения единства свободы и необходимости.

Государство приводит человека к подлинной свободе, поскольку оно выражает всеобщую волю.

Таким образом, в “философии права” с точки зрения категории свободы воли отражена буржуазная система производства и обращения. Собственность здесь выступает отправным пунктом, в то время как в “Капитале” это результат. Хотя, строго говоря, в “Философии права” собственность как действительное понятие выступает как результат, а в “Капитале” собственность присутствует с самого начала и на протяжении всего исследования как готовая предпосылка.

У истоков политической экономии как науки стояла философия Нового времени, пришедшая на смену схоластической философии Средневековья. Философия Нового времена не была простым возрождением античной философии, ибо в конце Средневековья одно лишь возрождение философии древних не могло дать позитивного результата, это было бы голым отрицанием схоластики.

Схоластика в известной степени была нисходящей ветвью софистической школы. Основной принцип софистики, сформулированный Протагором, звучал так: “Человек есть мера всех вещей”. Следовательно, здесь определяется, что познание как освоение вещей есть субъективное. Приводя какие-либо основания, можно доказать все что угодно, — важно лишь найти эти основания в самом себе или во внешнем мире. Цель доказательства здесь, по Гегелю, — “моя особенная субъективность”.

Наиболее распространенный элемент софистики — наслаивание одного вопроса на другой, что дает возможность выдвигать новые доводы “за” и “против”. Поэтому софистика может отступить лишь там, где предмет исследуется систематически.

Софистика — неизбежное следствие образования, обилие “точек зрения” есть свидетельство софистического состояния науки. Этому может быть противопоставлена лишь система категорий.

Но и софистика требует того, чтобы, становясь на ее точку зрения, проводить ее последовательно. В частности, отсюда следует: если верна моя точка зрения, то уже в признании существования этой моей особенной точки зрения содержатся возможность и право на существование и других точек зрения.

Схоластика имела иной предмет, нежели софистика, — потусторонний мир. Для софистики характерна формальная свобода мышления”, для схоластики — несвобода мышления, опора на авторитет. Содержание предмета предзадано: Библия. Таким образом, схоластика характеризуется полным отрывом от живого опыта.

Метод схоластики — произвольно-субъективный. Это закономерно вытекает из системы формальной логики, господствующей над схоластической философией. Типичным методом философствования у схоластов являются: 1) утверждение; 2) возражение; 3) опровержение возражения путем силлогизма. Силлогизм есть формальное умозаключение, бессодержательное в себе. Поэтому в него может быть вложено любое содержание.

Посылка принимается здесь как нечто безусловно-истинное, под нее подводится произвольный средний член, и доказательство приходит, таким образом, к преднайденному выводу.

Декарт говорил о том, что нужно отбросить все недоказанные предпосылки, которые непосредственно на веру принимаются как истинные.

“Будет даже полезно признать ложным все, в чем мы сомневаемся”.

Бэкон был философом “здравого человеческого смысла”. Он призывал к опоре на жизненный опыт, на факты. Опыт у него выступает как источник познания. Бэкон пытался установить определенные правила оценки фактов и проведения экспериментов: результаты общества обобщаются, сводятся к простому, всеобщему (индукция, возведение единичного во всеобщее).

Но метод Бэкона был ограничен. Многообразие явлений сводилось к единству, в котором исчезали различия и из которого они не выводились. Индукция не дополнялась дедукцией. Эта ограниченность метода Бэкона не была преодолена и классической буржуазной политической экономией.

Гоббс видел основное назначение метода в том, чтобы находить причины и от причин идти к следствию. Но такой поиск уводит в “дурную” бесконечность, и, если вспомнить, то Фома Аквинский доказывал необходимость Бога именно “дурной” бесконечностью поиска причины причин, “первопричины” (хотя некоторые именно в этом и усматривают основную черту метода марксистской политической экономии).

Однако главное у Гоббса, если вернуться к нашему предмету, — это ответ не на вопрос, что существует, а на вопрос, почему существует нечто. У Гоббса имеется уже простейшее понятие об анализе в синтезе: раньше нужно познать причины частей, ибо причина целого складывается как сумма причин частей. Части обладают общими свойствами, но из них складывается единичное — целое.

Метод Рикардо — вершина применения достижений философии Нового 'вр5емени. Рикардо свел все многообразие отношений к стоимости и, не ограничившись этим, попытался сравнять это общее, простое отношение с более сложным. Конкретные отношения, определения непосредственно подводились им под абстрактные. Здесь не было выведения особенного из всеобщего, поэтому Рикардо и не удалось согласовать закон стойкости с законом средней прибыли.

Заслуга Рикардо состоит в том, что он объяснял капитал из самого капитала.

произошел переход от эмпирического к диалектическому рассмотрению предмета: всеобщее, простое выступало как зародыш;

всеобщее переходит в единичное в результате действительных экономических процессов, посредствующие звенья у Маркса — не просто логические конструкции, а действительный процесс обогащения отношений по мере их приближения к поверхности.

Метод Маркса представляет собой синтез метода Рикардо и Гегеля.

-------