Прежде чем повести разговор о возникновении религии, необходимо хотя бы несколько слов сказать о том, что она собой представляет. Все основные признаки и элементы религии наиболее отчетливо выступают в ее высших формах, характерных для классового (цивилизованного) общества. В развитых религиях мир, как правило, удвоен. Люди верят, что, кроме того мира, в котором они живут и который им знаком по повседневному житейскому опыту - мира естественного, посюстороннего, - существует совершенно иной мир, в котором обитают совершенно другие существа, именуемые богами, ангелами и т.п., - мир сверхъестественный, потусторонний. И потусторонний мир не просто существует. Обитающие в нем существа управляют жизнью людей. От них зависит судьба каждого конкретного человека: будут успешны его дела или его ждет неудача, будет он счастлив или его постигнет горе, будет он здоров или болен, будет он жить долго или рано умрет и т.п. Эти сверхъестественные существа наделены особой сверхъестественной силой, которая безраздельно господствует над человеком, которой человек не способен противостоять, перед которой он полностью беспомощен.
В низших формах религии веры в особый потусторонний мир, в богов, вообще в сверхъестественные существа может и не быть. Но в любой религии, какой бы она ни была, всегда присутствует вера в сверхъестественную силу, от которой зависит результат человеческих действий и, тем самым, жизнь человека. Эта вера - основной признак и элемент любой религии.
Но если человек убежден, что существует какая-то сила, от которой зависит успех или неуспех его действий, то естественно, что он будет стремиться тем или иным способом использовать эту силу, чтобы отвратить от себя неудачи и обеспечить нужные результаты. Поэтому каждая религия в качестве необходимого элемента включает в себя разнообразные действия, имеющие своей целью обратить сверхъестественную силу в свою пользу. Совокупность этих действий принято именовать, по крайней мере в применении к более или менее развитым религиям, культом. Вера в сверхъестественную силу и культовые действия - неотъемлемые элементы всякой религии, не существующие друг без друга. Религия никогда не есть только ложный, иллюзорный взгляд на мир, она всегда одновременно определенная практическая паразитическая деятельность. Вера без дела мертва. Там, где нет культовых действий, нет действительной веры в сверхъестественную силу.
Если верить социологическим опросам, сейчас в России примерно 50-55% верующих, среди которых 90% составляют православные. Но по тем же данным и по свидетельству самих же православных священников, из числа людей, называющих себя православными, самое большое 6-8% "воцерковлены", т.е. регулярно посещают церковь и соблюдают обряды, в частности посты. Остальные либо совсем не бывают в церквях, либо заходят туда от случая к случаю. Как горько шутят православные батюшки, у них нет прихожан, а есть "прохожане" и "захожане". Таким образом, реальных православных в России где-то около 3-4%.
Никаких фактов, которые свидетельствовали бы о бытии сверхъестественной силы, не существует. Это значит, что ее нет. Так всегда считали все последовательные материалисты. И перед ними неизбежно вставал вопрос, каким же образом возникла такая вера и почему она так прочно держится. Материалисты до Маркса давали обычно три объяснения: 1) люди мало знали о мире, не могли объяснить многие явления и поэтому придумывали им сверхъестественные причины; 2) страх людей перед непонятными явлениями природы; 3) обман со стороны служителей религии, получающих изрядную мзду от верующих за совершение обрядов. Эти объяснения могли использоваться и порознь, и в различных комбинациях. Вольтеру приписываются слова, что религия возникла там и тогда, когда дурак повстречался с мошенником. Во всех этих случаях корни религии искали в сознании людей. Это был, несомненно, идеалистический подход.
С точки зрения нового материализма, созданного К. Марксом, корни религии следовало искать не в сознании самом по себе, а в реальных условиях человеческой жизни. Появление веры в сверхъестественную силу, от которой зависит успех или неуспех человеческой деятельности, невозможно объяснить с позиций материализма, не допустив существования каких-то сил, которые действительно господствовали над человеком, но только, разумеется, сил не сверхъестественных, а естественных. Вера в сверхъестественные силы не может быть ничем иным, кроме иллюзорного отражения действительно господствующих над человеком естественных сил. "...Всякая религия, - писал Ф. Энгельс, - является не чем иным, как фантастическим отражением в головах людей тех внешних сил, которые господствуют над ними в их повседневной жизни, - отражением, в котором земные силы приобретают форму неземных".[1]
Господство над людьми естественных сил есть одна сторона явления, другая сторона которого - беспомощность людей перед этими естественными силами. Поэтому безразлично, называть ли в качестве основного корня религии господство над людьми естественных сил или же говорить, что основным ее корнем является бессилие людей перед последними.
В марксистской философской и религиоведческой литературе широким признанием пользуется положение, что первоначальным корнем религии является бессилие людей перед природой. Однако само понятие бессилия перед природой никогда не было достаточно теоретически разработано, в результате чего одни авторы, говоря о нем как о корне религии, имели в виду не столько реальное бессилие, сколько чувство бессилия, а другие чаще всего сводили его к беспомощности человека перед грозными стихийными явлениями природы - землетрясениями, извержениями вулканов, ураганами и т.п.
В действительности же, корнем религии является реальное практическое бессилие человека, проявляющееся в его повседневной жизни. И его природу невозможно понять, не разобравшись в сущности человеческой деятельности, не раскрыв ее отличия от деятельности животных. Только такой подход может позволить ответить на вопрос, который нередко встает перед исследователями: если первоначальный корень религии заключается в бессилии перед природой, то почему религия не возникает у животных, которые еще в большей степени, чем первые люди, бессильны перед природой?
Крупный советский этнограф и религиовед С.А. Токарев в одной из работ, пытаясь найти ответ на этот вопрос, пришел к выводу, что причина появления религии именно у человека заключается в наличии у него чувства бессилия. И люди, и животные бессильны перед природой, но при этом первые чувствуют это свое бессилие, а вторые - нет. "Если нет чувства бессилия перед природой (а его нет у животных, у неодушевленных предметов), то, - писал С. А. Токарев, - не может возникнуть ни религия, ни иное какое-либо явление общественного сознания". [2] С этим связано и его утверждение, что противопоставление реального бессилия и чувства бессилия не имеет под собой никакого основания и что для марксизма совершенно безразлично, выводить ли религию из реального бессилия или чувства бессилия, ибо по существу это одно и то же.[3]
Если в данной работе С. А. Токарев все же формально продолжал признавать, что бессилие перед природой есть "подлинный корень" религии, то в более поздней он прямо заявил, что оно всего лишь "психологическая предпосылка религии, а не ее реальный корень".[4] Обращаясь к вопросу о возникновении религии, С.А. Токарев теперь приходит к выводу, что не только человек, но и животное ощущает свое бессилие перед природой. Но если животное его только ощущает, то человек не только ощущает, но и осознает[5]. В результате у него получается, что религия возникла у человека только потому, что лишь он, в отличие от животных, обладает сознанием.
Бесспорно, что без появления у человека сознания вообще не возникла бы у него и такая его своеобразная форма, как религия. Однако видеть причину появления религии в возникновении сознания было бы ошибкой. Человек отличается от животного, конечно, и наличием сознания, но суть его отличия от последнего заключается вовсе не в этом. Исходный пункт отличия человека от животных заключен в характере его деятельности. Животное только приспосабливается к среде, человек же создает вещи, которых в среде нет, он занимается производством. Деятельность человека качественно отличается от деятельности животных, и поэтому выражение "бессилие перед природой" в применении к человеку имеет совершенно иной смысл, чем в том случае, когда оно применяется к животным.
Бессилие буквально означает отсутствие силы. И важно разобраться, о какой силе идет речь. Ясно, что имеется в виду не мускульная и вообще не физическая сила. Ведь в этом отношении некоторые животные явно превосходят человека. Под силой здесь понимается способность преобразовывать, изменять природу, подчинять ее себе, властвовать над ней. Эта способность предполагает наличие определенных средств воздействия на природу, отличных от органов тела, т.е. орудий. Сила, таким образом, заключается в наличии у людей определенных искусственных средств, с помощью которых они могут изменять, подчинять себе те или иные природные явления.
И подобной силой люди обладали с самого момента своего появления. Поэтому бессилие перед природой по отношению к человеку всегда означало не полное отсутствие силы, а лишь недостаточность этой силы, ее отсутствие в тех или иных сферах деятельности, но ни в коем случае не во всех. В животном мире нет ничего похожего на обрисованную выше силу. Это бросается в глаза. Менее заметно, но столь же несомненно отсутствие в животном мире и охарактеризованного выше бессилия. А религию могло породить только такое и никакое другое бессилие.
И сила, и бессилие человека могли проявиться только в одном - в практической (прежде всего производственной) деятельности человека. Сила человека есть его практическая сила. Бессилие человека есть его практическое бессилие, бессилие его практической деятельности. Человек всегда ставит перед собой определенные цели и стремится добиться их реализации. Сила человека проявляется в том, что он успешно, в соответствии с намеченным планом добивается реализации поставленной цели; отсутствие силы - в том, что он не может обеспечить успеха своей деятельности.
Чтобы добиться реализации цели, человек должен, во-первых, располагать необходимыми для этого материальными средствами, прежде всего орудиями; во-вторых, предвидеть ход событий и результаты своих действий, что, в свою очередь, предполагает знание внутренних связей явлений. В таком случае он знает путь, ведущий к реализации цели, знает, какой образ действий нужно избрать, какие средства использовать. Человек в таком случае свободен. Он свободно принимает решения и свободно действует. Он направляет не только ход своих действий, но и ход событий. Он не только предполагает, но и располагает. Человек в таком случае властвует над объективным миром, является хозяином, господином.
Когда человек не обладает материальными средствами, которые могли бы гарантировать ему успех его практической деятельности, он, как правило, одновременно оказывается и неспособным проникнуть во внутренние связи явлений, раскрыть их внутреннюю необходимость. Практика есть основа познания. Недостаточная развитость практической деятельности человека всегда с необходимостью обусловливает и недостаточную развитость его познавательной деятельности.
Когда человек не обладает материальными средствами, которые могли бы гарантировать реализацию целей, и не знает внутренних связей явлений, он тем самым оказывается не в состоянии предвидеть ход событий и результаты своих собственных действий. Он вынужден действовать вслепую, ощупью, впотьмах. Принятие того или иного решения, выбор того или иного образа действий зависят в такой ситуации не столько от сознания и воли человека, сколько от случайного стечения не зависящих от него обстоятельств. Он в такой ситуации не направляет хода собственных действий, а тем более хода событий. Случайности, обусловливая образ действий человека, во многом определяют и результаты его действий. Именно от их не поддающегося учету и контролю стечения, а не от собственных усилий человека зависит, увенчается его деятельность успехом или же его постигнет неудача.
Здесь перед человеком выступает то, что обычно называют удачей, фортуной, везением. Ему может повезти, а может - не повезти. Человек в таких условиях не сам едет в нужном ему направлении, его что-то куда-то везет, причем неизвестно, куда привезет. Человек в таких условиях находится во власти случайностей, в которых проявляется слепая необходимость природы. Последняя в форме случайностей господствует над человеком, делая его своим рабом. Бессилие человека оборачивается, таким образом, его зависимостью от слепой необходимости, его несвободой. Несвободной, зависимой является в таком случае его практическая деятельность.
Вся практическая деятельность человека, таким образом, может быть разделена на два вида: на деятельность, результаты которой зависят, прежде всего, от самого человека, - свободную практическую деятельность, и на деятельность, результат которой опосредован не поддающейся контролю человека игрой случайностей, - несвободную, зависимую практическую деятельность. Человеческая практика всегда включала в себя как свободную, так и несвободную деятельность.
Вполне понятно, что грань между свободной и несвободной практической деятельностью весьма относительна, но, тем не менее, она всегда существовала. Свободная практическая деятельность была основой получения знаний о природных и социальных явлениях, накопления верных представлений о реальном мире. Совокупность этих знаний, которые носили сугубо эмпирический характер и не образовывали целостной системы, следует назвать здравым знанием (здравознанием). В здравознании можно выделить два компонента. Один из них - знание о том, как нужно действовать, чтобы добиться желаемого результата, - знание способов, приемов, рецептов действий. Этот компонент здравознания можно назвать делознанием (прагмазнанием). Второй компонент - знание о свойствах и качествах реальных объектов и связях между явлениями действительности. Это - вещезнание (предметознание). В последующем развитии на основе здравознания возникла наука. Свободная практическая деятельность, в процессе которой добывалось здравознание, была основой формирования логического образа мышления. Иную роль играла несвободная практическая деятельность.
С самого начального момента появления человека существовала крайне узкая, но, тем не менее, реальная сфера деятельности, в которой человек обладал достаточной силой, был хозяином, был свободен. Это была, прежде всего, сфера деятельности по изготовлению орудий, производственная деятельность в самом узком смысле. Что же касается деятельности человека, непосредственно направленной на обеспечение его существования, то результаты ее зависели не столько от собственных усилий человека, сколько от неконтролируемой игры случайностей. В первую очередь это относится к охоте, которая была важнейшим источником средств существования первобытных людей.
Не приводя примеров, которые в изобилии можно почерпнуть из этнографической литературы, ограничимся одним лишь высказыванием крупнейшего русского этнографа Л.Я. Штернберга, в котором обобщены результаты наблюдений над жизнью современных народов, находящихся на стадии первобытного общества: "Какими же методами человек борется за свое существование? В первую очередь применяет он свои собственные силы. Наряду с грубой физической силой он применяет свое великолепное орудие - свой интеллект, свои изобретения - орудия, которые существовали уже с древнейшего известного нам периода человеческого существования. Его основной метод борьбы за существование - это метод техники, изобретений. Но вот оказывается, что все его гениальные изобретения недостаточны для борьбы с природой. При всем своем искусстве в одном случае он направляет стрелу в животное даже в самую плохую погоду и убивает его, а в другом случае при самых благоприятных условиях делает промах, стреляет и не попадает. В одном случае он может наловить рыбы в один день столько, что ее хватит надолго, а в другом случае могут пройти целые месяцы и он не поймает ни одной рыбы. Одним словом, перед ним в борьбе за существование встает "его величество случай", то, что мы называем удачей, счастьем и т.д., явление, для него совершенно непонятное, таинственное".[6] Если так велика роль случайностей в жизни наших современников, имеющих за своими плечами накопленный в течение сотен тысячелетий опыт, то тем более была она велика в ранние эпохи истории человечества.
Человеческая практическая деятельность с самого начала была раздвоена на свободную и несвободную, причем в течение крайне длительного периода сфера второй была неизмеримо более широкой, чем сфера первой. Именно это раздвоение при гигантском преобладании сферы несвободной, зависимой деятельности над сферой свободной с неизбежностью и вызвало к жизни религию.
Только наличие собственной силы хотя бы в одной сфере практической деятельности делает возможным осознание своего бессилия в других сферах, осознание своей зависимости от каких-то иных сил. И эта возможность с течением времени превратилась в действительность. На каждом шагу своей повседневной деятельности, направленной на поддержание существования, человек ощущал зависимость ее результатов не только и не столько от собственных усилий, сколько от неконтролируемой игры случайностей. Сам ход практической деятельности неопровержимо доказывал человеку существование каких-то сил, влияющих на ее результаты и тем самым на всю жизнь людей. Человек, с одной стороны, не мог не осознать гнета случайностей над собой, а с другой, не мог осознать господствующую над ним слепую необходимость природы адекватно. Власть случайностей, власть слепой необходимости природы над человеком могла быть осознана только в иллюзорной форме. Господствовавшие над человеком, определявшие течение и результаты его практической деятельности естественные силы природы были осознаны им как силы сверхъестественные, надприродные.
Религия возникла не в процессе размышления над причинами каких бы то ни было природных или социальных явлений. Осознание зависимости исхода человеческих действий от сил иных, чем естественные способности человека, пришло в ходе практических попыток во что бы то ни стало обеспечить достижение желаемых результатов.
Люди в ту эпоху действовали путем проб и ошибок. Поэтому наряду с действиями, которые реально способствовали достижению цели, действиями здравыми, они совершали массу действий, в действительности ненужных, лишних, зряшных. В сфере свободной практический деятельности происходил своеобразный отбор отдельных акций, действий. Выявлялись здравые действия и происходил отсев лишних, зряшных. Происходила выработка здравого образа действий.
Иначе обстояло дело в сфере несвободной практической деятельности. В силу того, что здесь результат деятельности зависел не столько от собственных усилий человека, сколько от случайного стечения обстоятельств, отделение нужных действий от ненужных было делом крайне трудным, а иногда и вовсе невозможным. В результате те или иные действия, реально ненужные для достижения цели, могли закрепиться. Так здравые человеческие действия стали обрастать такими действиями, которые в действительности были совершенно не нужны, но рассматривались людьми как абсолютно необходимые для достижения цели и поэтому сознательно повторялись ими, отнимая и время, и силы. Такие действия были не просто ненужными, а паразитическими.
Возникший как восполнение бессилия несвободной практической деятельности паразитический образ действия с необходимостью вызвал к жизни иллюзорный образ мысли. Наряду со знанием о здравых действиях человека, естественным, понятным образом вызывающих те или иные нужные ему результаты, возникла вера в то, что параллельно с такими действиями существуют акты и совершенно иного рода, которые обеспечивают успех человеческой деятельности каким-то совершенно непонятным способом. Иными словами, кроме знания о реальных влияниях одних человеческих действий, о естественных силах и способностях человека, возникла вера в существование таинственных влияний других человеческих действий, о наличии у человека каких-то непонятных сил и способностей.
Раздвоение ранее единой живой, реальной практической деятельности на деятельность реальную и деятельность паразитическую имело своим неизбежным следствием раздвоение человеческого познания: наряду со знанием о реальных связях и реальных влияниях возникла вера в существование у определенных человеческих действий способности каким-то непонятным, таинственным способом обеспечивать достижение желаемого результата. И здесь "вначале было дело". Не мыслительная иллюзия породила практическую, а, наоборот, практическая - мыслительную. Паразитический образ практической деятельности вызвал к жизни иллюзорный паразитический образ мысли, отличный от логического способа мышления. Если логический образ мышления состоял в раскрытии реально существующих связей явлений, то иллюзорный - в приписывании таинственных влияний, в первую очередь, - в приписывании их паразитическим человеческим действиям.
Возникнув, паразитический образ мысли вместе с породившим его паразитическим способом действия образовали то, что в этнографической науке получило название магии, или колдовства. Магия, являющаяся единством магического образа мысли и магического образа действия, существенно отличается от развитых форм религии. Она не предполагает существования наряду с реальным, естественным миром мира иллюзорного, сверхъестественного, не предполагает бытия сверхъестественных существ, вообще не предполагает бытия каких-либо других существ и предметов, кроме естественных материальных существ и естественных материальных предметов. В магии на первый план выступает не вера, а обрядовые действия. В результате ее часто понимают только как совокупность определенных действий, имеющих целью обеспечить достижение желаемой цели. Такое понимание четко выражается в русском языке в словах "колдовство" и "волшебство".
Но с развитыми формами религии магию роднит вера в существование, кроме естественных, реальных, доступных разуму воздействий, качественно отличных от первых таинственных сверхъестественных влияний. Наличие в магии основного признака религии - веры в зависимость человеческой судьбы от таинственных, сверхъестественных влияний, сил - позволяет рассматривать магию как форму религии. Но это еще не религия в полном смысле слова. Это религия еще только становящаяся, формирующаяся. Данная ее особенность была верно подмечена Г. Гегелем, согласно которому, магия (колдовство) есть "самая древняя религия, наибо-лее дикая и грубая ее форма", есть "первая форма (религии.- Ю. С.), которая, собственно говоря, еще не может быть названа религией".[7]
Некоторые исследователи, в частности знаменитый английский этнолог Дж. Фрезер, отказываются считать магию одной из форм религии. Основание - не только отсутствие веры в существование сверхъестественного мира и сверхъестественных существ, не только преобладание роли практики. Самое главное для них заключается в том, что магическая сила мыслиться как присущая не кому-либо и не чему-либо, а самому человеку. Сам человек наряду с естественной силой обладает еще и сверхъестественной. Если религия предполагает подчинение человека какой-то внешней, посторонней силе, которая господствует над человеком и связана с чувством страха и неуверенности, то магия характеризуется наличием у человека пусть ложного, но сознания своего всемогущества, пусть ошибочного, но чувства уверенности в своих силах. Человек уверен, что если он применит нужный магический обряд, то сможет добиться всего, чего пожелает. Главное - это знать, какой обряд нужно использовать.
Но подобные взгляды части религиоведов находятся в резком противоречии с данными исследователей, занимавшимися детальным изучением магии вообще, хозяйственной магии прежде всего, у народов, находившихся на стадии первобытного общества. В частности, такие взгляды вступают в противоречие с фактами, приводимыми в работах Б.К. Малиновского "Аргонавты Западного Тихоокеанья" (1922), "Миф в примитивной психологии" (1926) и Р. Ферса "Примитивная экономика маори Новой Зеландии" (1929), "Примитивная полинезийская экономика" (1939). Как сообщают эти ученые, магические обряды опутывают не всю хозяйственную деятельность людей, а лишь те ее сферы, в которых в значительной степени господствует случай, удача, в которых человек не может надеяться на свое знание и технику, а имеет дело с не поддающимися контролю факторами, где человек не уверен в благоприятном исходе своей деятельности, где велик простор для страха и неуверенности. Что же касается тех областей хозяйственной деятельности, в которых техника проста и надежна, в которых применяются испытанные приемы, гарантирующие успешный исход деятельности, то в них магические обряды полностью отсутствуют.[8]
На этих примерах наглядно видно, что магические обряды представляют собой не что иное, как иллюзорное восполнение бессилия несвободной практической деятельности. Магия, как и любая другая форма религии, порождена бессилием человека перед непознанной необходимостью, проявляющейся в господстве над ним случайностей. Она очень своеобразная, но, тем не менее, форма отражения практической беспомощности человека перед силами, действующими в объективном мире.
Возникнув, магия развивалась. Существуют различные классификации магических действий. В основу одной из них положены особенности магической "техники". Выделяют магию подражательную (имитативную), части (парциальную), инициальную и т.п. Первая из них заключается в том, что магические обряды, имеющие целью обеспечение желаемого результата, представляют собой воспроизведение действий, реально необходимых для достижения цели. Так, например, охотники перед реальной охотой колют копьями изображение животного, которого хотели бы добыть. Другая классификация построена по принципу связи магических действий с теми или иными сферами реальной человеческой деятельности. Выделяют магию охотничью, рыболовную, земледельческую, скотоводческую, кузнечную, любовную, лечебную, вредоносную и т.п..
Перечисленные классификации во многом являются внешними. Существует и более глубокая типология магии, в которой выражается ее внутреннее развитие. В этой классификации прежде всего выделяются два основных типа магии, каждый из которых, в свою очередь, делится на подтипы.
Первый тип - магия действия, которая подразделяется на два подтипа. Первый и самый ранний подтип магии действия - магия содействия. В таком случае магические обряды лишь дополняют здравые действия, направленные на достижение желаемого результата. Цель магических действий состоит в том, чтобы обеспечить успех здравых действий. Эти магические обряды сопровождают здравые действия и, по убеждению людей, содействуют их успешному результату. Второй подтип магии действия - магия самодействия. Магические обряды не сопровождают здравые действия, а их заменяют. По убеждению людей, одних только таких магических действий вполне достаточно, чтобы вызвать нужный результат. Такой характер часто носит вредоносная и любовная магия.
Другой основной тип магии - словесная, или вербальная, магия. Если магия действия проявляется в обрядах, то словесная магия - в заклинаниях, заговорах и т.п. Она тоже подразделяется на магию сопровождающую, содействующую, когда цель заклинания состоит в обеспечении успеха здравых действий, и магию заменяющую, самодействующую, когда считается, что одних лишь заклинаний, заговоров достаточно, чтобы добиться желаемого результата.
Вместе с магией возник своеобразный вид знания - знание о том, какие действия нужно совершить или заклинания произнести, чтобы обеспечить достижение желаемого результата, - обрядознание. Обрядознание неразрывно связано с верой в сверхъестественную силу и неотделимо от нее. Оно не только не способствовало увеличению власти человека над миром, но, наоборот, было препятствием для этого. Это знание было бесполезным, пустым. Первоначально пустознание сводилось к обрядознанию. Позднее появились и другие его формы. Самой последней формой пустознания является богословие (теология).
Вывод о том, что магия была древнейшей, первоначальной формой религии, находит свое подтверждение в данных археологии. Наука в настоящее время не располагает никакими фактами, которые давали бы основание полагать, что религия возникла еще у самых ранних формирующихся людей (пралюдей) - архантропов, которые жили в период с 1,6 млн по 0,3-0,2 млн лет тому назад. Ничего не известно и о религии более продвинутых пралюдей - ранних палеоантропов, живших во время от 300-200 тыс. до 80-75 тыс. лет тому назад.
Несколько иначе обстоит дело с развитыми пралюдьми - поздними палеонтропами, время существования которых от 80-75 до 40-35 тыс. лет тому назад. В позднемустьерской стоянке Ла Ферраси (Франция) был найден камень с намеренно нанесенными на него красными пятнами, а также каменная плита с чашевидными углублениями. Плитка со следами красной краски была найдена и в Ле Мустье (Франция). Ряд исследователей высказали предположение, что камни со следами раскраски - памятники инсценировки охоты, во время которых сами камни изображали животных, а красные пятна - раны. Но по мнению некоторых ученых, эти инсценировки еще не носили магического характера: они были репетициями, во время которых происходило распределение ролей в предстоящей охоте.
С предположением, что у пралюдей (формирующихся людей) охоте предшествовала ее репетиция, можно согласиться. Усложнение охотничьей деятельности неизбежно потребовало на определенном этапе предварительной выработки плана действий. В силу крайней конкретности мышления пралюдей выработка плана охоты и распределение ролей могли происходить только в виде инсценировки охоты, ее репетиции.
Первоначально инсценировка охоты не носила магического характера, однако в дальнейшем она с неизбежностью превратилась в обряд. О том, что к тому времени, к которому относятся описанные выше находки, превращение уже завершилось, свидетельствуют красные пятна на камне, символизирующие раны, которые будут нанесены животному. Никакой реальной практической нужды в символическом нанесении ран подобию зверя, разумеется, не было. Невозможно приписать никакой реальной практической функции найденной в Ла Ферраси плите с чашевидными углублениями. Исследователи связывают ее, так же как и камень с нанесенными красными пятнами, с репетициями охоты, рассматривая плиту как зачаточное изображение животного, а углубления на ней - как изображение ран. Появление изображения ран на камнях, представляющих собой подобие животных, по-видимому, можно рассматривать как свидетельство о начале зарождения изобразительного искусства, которое расцвело со сменой формирующихся людей (пралюдей) людьми готовыми, сформировавшимися - Homo Sapiens, что произошло при переходе от раннего палеолита к позднему палеолиту.
Взгляда на палеолитическое искусство как на теснейшим образом связанное с магией придерживаются многие исследователи, в том числе и отечественные. Эта точка зрения не находится в противоречии с фактом реалистического характера искусства позднего палеолита. Как свидетельствуют данные этнографии, близость изображения к оригиналу считалась у многих народов необходимым условием успеха обрядов подражательной магии.
Будучи самой первой формой религии, магия является и самой живучей. В отличие от многих других, более поздних форм религии, она не просто сохраняется от прошлых времен и усваивается современными людьми, а снова и снова рождается в условиях, когда человек оказывается под гнетом случайностей. Многие люди, которые не верят ни в сверхъестественный мир, ни в сверхъестественные существа, попадая в ситуацию, характеризующуюся если не полной, то значительной степенью неопределенности, нередко оказываются в плену ими же самими созданных магических представлений и даже совершают действия, по существу, магического порядка. Все это обычно именуется не магией, а суевериями.
Различного рода суеверия существуют у людей, занимающихся деятельностью, успешный результат которой не может быть гарантирован, ибо зависит от факторов, не поддающихся контролю человека. Масса суеверий существует у охотников, рыбаков, моряков, шахтеров, работающих в опасных штреках, летчиков, солдат, принимающих участие в боевых действиях, карточных игроков, финансовых спекулянтов, постоянных клиентов лотерей, учащихся и студентов, сдающих экзамены по предмету, который они плохо знают, у влюбленных и т.п. Известный испытатель самолетов М.Л. Галлай в замечательном произведении "Испытано в небе" посвятил суевериям, бытующим в среде летчиков вообще, летчиков-испытателей в частности, целый раздел.[9] Но раньше в СССР суеверия процветали у тех или иных групп людей. В сегодняшней России все обстоит иначе. Развал экономики страны, ужасающее обнищание подавляющей части населения, полная зависимость рядовых людей от произвола чиновничества, гигантский рост преступности и другие прелести воцарившегося порядка, который только в насмешку может быть назван демократическим, привели к тому, что огромные массы людей живут сейчас в обстановке безграничной власти случайности, полной неопределенности, непредсказуемости как настоящего, так и будущего. И этот гнет случайностей, порождая чувство полной безнадежности, заставляет людей, беспомощных перед господствующими над ними рыночными и нерыночными силами, обращаться к религии, причем не столько к развитым ее формам - христианству, буддизму, исламу, - сколько к самым ранним, к суевериям - прежде всего к магии, колдовству, гаданиям, вере в приметы (оменализму), фетишизму. В этом легко убедиться, читая и статьи, и рекламные объявления в газетах. Спрос рождает предложение.
Характерная черта суеверия - полная бессистемность. Магия, включая гадательную, оменализм, фетишизм представляет собой беспорядочное нагромождение верований и обрядовых действий. На этом основании их нередко отказываются считать религией. Но системность - вовсе не обязательный признак религии. Она появляется в религии очень поздно.
Бессистемностью отличаются не только современные суеверия. Беспорядочным нагромождением верований и действий была и первоначальная магия, которая представляла собой первую, исходную форму религии. Как уже отмечалось выше, в развитых, высших формах религии мир удвоен, раздвоен. Магия не предполагает наряду с естественным миром сверхъестественного. Но уже в ней сделан первый шаг по пути, ведущему к раздвоению мира в сознании человека. В магии мир пока не раздвоен, но раздвоена деятельность человека на здравую, обеспечивающую реализацию целей естественными средствами, и магическую, паразитическую, долженствующую способствовать достижению нужных человеку результатов сверхъестественным способом. Раздвоение сил человека на естественные и сверхъестественные было исходным пунктом движения, которое завершилось раздвоением мира на мир естественный и на мир сверхъестественный. Подробно процесс раздвоения мира в сознании человека будет рассмотрен в следующей статье.
1 Энгельс Ф. Анти-Дюринг
// К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Изд. 2-е. Т. 20. С. 328.
2 Токарев С.А. Проблема общественного сознания
первобытной эпохи // Охотники, собиратели, рыболовы. Л., 1972. С. 257.
3 Там же.
4 Токарев С.А. О религии как социальном
явлении (мысли этнографа) // Советская этнография. 1979. № 3. С. 257.
5 Там же.
6 Штернберг Л.Я.
Первобытная религия в свете этнографии. Исследования, статьи, лекции. Л., 1936.
С. 246-247.
7 Гегель Г.В.Ф. Философия религии. Т.
8 Malinowski B.
Argonauts of Western Pacific. Ld., 1922. P. 334-338,
393-395; Idem. Myth in Primitive Psychology. Ld., 1926. P. 106-111; Firth R. Primitive
Economics of
9 Галлай М. Через невидимые барьеры. Испытано в небе. Из записок летчика-испытателя. М., 1965. С. 262-267.
Статья опубликована в №1 Скепсиса
В моей статье «Возникновение
религии и ее первая, исходная форма — магия»,
опубликованной в предшествующем номере «Скепсиса» (2002, № 1), был достаточно
подробно рассмотрен процесс генезиса самой ранней из всех форм религии, а
именно магии (колдовства, волшебства). Магия существенно отличается от развитых
форм религии. Она не предполагает существования наряду с реальным, естественным
миром мира иллюзорного, сверхъестественного, не предполагает бытия
сверхъестественных существ, вообще не предполагает бытия каких-либо других
существ и предметов, кроме естественных материальных существ и естественных
материальных предметов. На этом основании магии нередко отказывают в праве
именоваться религией.
Но с развитыми формами религии магию роднит вера в существование, кроме
естественных, реальных, доступных разуму воздействий, качественно отличных от
первых таинственных сверхъестественных влияний. В магии наличествует основной
признак религии — вера в сверхъестественную силу, от которой зависит успех или неупех здравых человеческих действий, направленных на
обеспечение существования людей. Своебразие магии как
формы религии в том, что эта сверхъественная сила
мыслиться как присущая самому человеку, что само по себе тоже позволяет
некоторым исследователям утверждать, что магия не есть религия.
В магии в отличие от развитых форм религии мир еще не удвоен, не раздвоен.
Но в ней уже сделан первый шаг по пути, ведущему к раздвоению мира в сознании
человека. В магии раздвоена деятельность человека на здравую, обеспечивающую
реализацию цели естественными средствами, и магическую, паразитическую,
долженствующую способствовать достижению нужных человеку результатов
сверхъестественным способом. Раздвоение сил человека на естественные и
сверхъестественные было исходным пунктом движения, которое завершилось
раздвоением мира на мир естественный и мир сверхъестественный.
И это движение было неизбежным. Весь ход несвободной,
зависимой практической деятельности все в большей степени убеждал человека в
том, что достижение желаемого результата зависит не столько от его собственных
усилий, сколько от каких-то внешних, от него не зависящих обстоятельств.
И если первоначально как положительное, так и отрицательное сверхъестественное
влияние приписывалось только определенным человеческим действиям, т.е.
рассматривалось как присущее лишь самому человеку, то в дальнейшем оно все в
большей и большей степени начинает приписываться тем или иным происходящим
независимо от человека во внешнем, объективном мире событиям. Так возникла вера
в приметы — оменализм (от лат. omen
— примета), которая, как и магия является одной из самых живучих форм религии.
Вера в приметы не только сохранилась до наших дней, но постоянно вновь и вновь
воспроизводится. На первых ступенях, да и в последующем, приметы
рассматривались людьми как такие явления, которые не столько предвещают успех
или неуспех здравых человеческих действий или наступление тех или иных жизненно
важных для человека объективных событий, сколько делают человеческие действия
удачливыми или неудачливыми и порождают благоприятные или неблагоприятные для
человека события. Пример одной из современных примет: если черная кошка
перебежала дорогу, то быть беде. Способностью сверхъестественным путем вредить
человеку наделяется не сама по себе черная кошка, а событие — перебегание этого животного через дорогу. С появлением оменализма из массы происходящих в мире событий люди начали
выделять такие, которым стала приписываться сверхъестественная сила. Наряду с
верой в сверхъестественную силу человека возникла вера в сверхъестественную
силу объективных событий.
С появлением оменализма наряду с обрядознанием возникла еще одна форма пустознания
— суезнание. Вначале оно было знанием о
несуществующих влияниях реальных явлений, а в последующем — о несуществующих
силах предметов внешнего мира и, наконец, о несуществующих в реальности вещах и
существах и присущих им способностям отрицательно или положительно влиять на
судьбы людей. Самой продвинутой формой суезнания
является богословие (теология) На первых порах суезнание
тесно переплеталось со здравым знанием. Ведь действительно люди сталкивались и
с такими объективными событиями и состояниями, которые реально вызывали или
предвещали наступление иных жизненно важные для них явлений. Их тоже именуют
приметами. Но это приметы иного рода — здравые. Здесь перед нами не суезнание, а здравое знание. Но сами люди не всегда были
способны отличить здравые приметы от суеверных.
В вере в приметы, т. е. в положительное или отрицательное
влияние на деятельность людей тех или иных чисто случайных явлений, в
иллюзорной форме нашел свое выражение факт зависимости исхода несвободной
практической деятельности от не поддающейся контролю человека игры
случайностей, в форме которой проявлялась власть слепой необходимости.
Вместе с оменализмом возникла новая форма магии —
магия гадательная (мантика). Суть различных приемов гадательной магии
заключалась не в обеспечении благоприятного исхода здравых человеческих
действий, как в обычной магии, а в проникновении при их помощи в темное и
тревожное настоящее, а еще чаще в будущее, которое не поддавалось предвидению
естественными способами. Самый простой из ныне существующих способов гадания:
человек обрывает лепестки цветка, последовательно повторяя при этом: любит, не
любит.
В процессе дальнейшего развития свойством магического влияния стали
наделяться не только события, т. е. появление или исчезновение тех или иных
предметов, их изменения и т.п., но и сами эти предметы. Наряду с верой в
приметы возникла вера в существование у тех или иных реальных предметов
свойства магического влияния на исход человеческой деятельности и вообще на
судьбу человека — примитивный, архаичный фетишизм (франц. fetiche
— фетиш, идол от португ. fetico
— колдовство, амулет). Фетишизм тоже является необычайно живучей формой
религии. И сейчас немало число людей верит в амулеты, талисманы, вообще вещи,
способные принести человеку удачу и отвратить от него беды. И опять, как и в
случае с оменализмом, мы сталкиваемся с переплетением
суезнания и здравознания.
У многих народов, например, в качестве оберегов использовались лук и чеснок.
Как установила современная наука, эти и некоторые другие растения выделяют
фитонциды — вещества, обладающие способностью подавлять рост бактерий, грибов и
других простейших организмов и тем самым предотвращать и лечить некоторые
заболевания. Вполне понятно, что люди долгое время осознавали реальное
позитивное влияние чеснока и лука не в адекватной, а иллюзорной форме. Но это
отнюдь не делало веру в это влияние религиозной верой. Понятия религии и
иллюзии далеко не совпадают. Всякая религия представляет собой иллюзорное
отражение мира, но не всякое иллюзорное отображение действительности есть
религия.. Существуют разнообразные формы нерелигиозных
иллюзий, включая различного рода идеологические мифы. Религию нередко
определяют только как иллюзорное отображение в сознании людей реальных сил,
господствующих над ними. Это, несомненно, истина, но здесь присутствует не вся
истина. Религия есть иллюзия особого рода. В религии
существующие реальные силы отражаются не просто в иллюзорной форме. Специфика религиозной иллюзии заключается в том, что в ней силы,
которые существуют реально, т.е. силы естественные, выступают в форме сил,
которых в действительности нет, т.е. сил неестественных, сил
сверхъестественных.
Именно поэтому религия всегда предполагает слепую веру. В несуществующие в
реальности силы можно только верить. Вера в сверхъестественные силы не только
не предполагает здравого знания о силах, отразившихся в такой форме в сознании
человека, но, наоборот полностью исключает такое знание. Когда естественные
силы выступают в облике сверхъестественных, то это не
только не открывает, но, наоборот, полностью закрывает путь к их здравому
познанию. Сверхъестественные силы заведомо не могут быть предметом последнего.
В отличие от воздействия магических обрядов, суеверных примет и фетишей в
точном смысле этого слова на ход и исход человеческой деятельности, целебное
влияние чеснока и лука было влиянием реальным, а не сверхъестественным. Оно
было объектом здравого знания, хотя и принявшего иллюзорную форму и, в
частности, форму веры. Но таковым оно было, пока люди верили, что оно
предотвращает и излечивает определенного рода болезни. Когда же люди, начинали
носить с собой головки лука и чеснока с тем, чтобы предотвратить, скажем,
ранение и гибель на охоте на медведя, то тем самым эти предметы становились
настоящими фетишами. В таком случае им приписывалась сила, которой они в
действительности не обладали. Здесь перед нами не здравознание,
пусть выступающее в иллюзорной форме, а фетишизм и суезнание,
т.е. . религия.
Возникновение фетишизма привело к тому, что рядом с магическими действиями,
которым приписывалось свойство прямого воздействия на исход практической
деятельности, появились магические действия, имеющие целью использование для
обеспечения желаемого результата магических свойств материальных предметов;
рядом с непосредственной магией возникла магия опосредованная.
Если с возникновением оменализма
сверхъестественной силой начали наделяться объективные события, то появление
фетишизма означало приписывание этой силы определенной категории предметов
внешнего мира. Как следствие, магический способ мышления превратился из
иллюзорного образа мысли о человеческой деятельности в иллюзорный взгляд на
объективный мир.
Следующий шаг состоял в переносе внимания с вещей, которым приписывалось
свойство магического влияния, на само приписываемое им магическое влияние. Если
первоначально магическое влияние, приписываемое вещам, рассматривалось как
неотъемлемое их свойство, то в дальнейшем оно все в большей и большей степени
начинает рассматриваться как нечто самостоятельное, как заключенная в вещах и
людях, обитающая в них магическая сила. Постепенно ей стала приписываться
способность передаваться от одной вещи к другой, от одного человека к другому.
У разных народов эти сила называлось по-разному: арункульта,
кунта, мана, зого, оренда, ваконда,
вакантанка, мегбе, умойя, мойо и т.п. В
этнографической литературе для обозначения этой силы чаще всего употребятся
заимствованное из полинезийских и меланезийских языков слово «мана». Для обозначения же данной стадии в эволюции религии
обычно применяется термин «эманизм» (от лат. emanatio — истечение).. С
возникновением таких представлений магические обряды начали постепенно
осмысливаться как приемы использования человеческой и нечеловеческой магической
силы в интересах человека.
Если первоначально магическая сила мыслилась как что-то, хотя и способное
передаваться от вещи к вещи и от человека к человеку, но
тем не менее не способное существовать вне вещей и человеческих тел и без вещей
и человеческих тел, то в дальнейшем ее начали представлять как нечто, могущее
существовать отдельно от вещей и человеческих тел, как самостоятельное
существо. Иллюзорное представление о реально существующих вещах постепенно
перерастает в представление о существах иллюзорных, вера в существование у
реальных вещей иллюзорных свойств превращается в веру
в бытие, наряду с реальными предметами и существами, существ иллюзорных.
Иллюзорные сверхъестественные существа, представляющие собой оторвавшуюся,
отделившуюся от вещей их магическую силу, обычно именуются в этнографической литературе
«духами» или «демонами». Первый термин явно не очень удачен, ибо он невольно
наводит на мысль, что эти иллюзорные существа мыслились как бесплотные,
духовные. В действительности понятие о духовном,
бесплотном возникло очень поздно. Его появление — результат развития
философской мысли. Иллюзорные существа представлялись людям вовсе не как духи в
нашем понимании этого слова. Чтобы это стало совершенно, обратимся хотя бы к
верованиям восточных славян. Примерами таких иллюзорных существ являлись у них
лешие, домовые, банники, водяные, русалки и т.п. У других народов это дриады,
наяды, нимфы, тролли, эльфы и т.п. Все эти существа выступали в представлениях
людей как вполне вещественные, телесные. Поэтому для обозначения этих
сверхъестественных существ слово «демоны» подходит
значительно больше. Соответственно данную стадию эволюции религии лучше всего
называть демонизмом.
Своеобразной категорией демонов являются души умерших, которые тоже
понимались как явления весьма телесные. Для обозначения этой разновидности
демонизма можно пользоваться слово «анимизм» (от лат. anima
— душа). Те исследователи, которые называют все описанные выше иллюзорные
существа духами, используют этот термин для обозначения данной стадии религии в
целом.
Возникновение представления о душах умерших были результатом длительного
процесса. Когда возникли нормы, обязывающие людей заботиться друг от друге, они распространялись и на мертвых членов коллектива.
Покойников начали оставлять в жилищах вообще, в пещерах в частности. Но разлагающийся
труп представлял опасность для людей. Особенно опасными были люди, умершие в
результате инфекционных заболеваний. Осознав, что от покойника исходит какое-то
вредоносное влияние, люди стали принимать защитные меры. Покойника не
оставлялись на полу пещеры, а клали в вырытую в ней яму и закладывали ветвями и
землей. Результатом сочетания заботы о покойнике и страха перед исходящим от
него вредоносным влиянием было появление намеренных погребений. Впервые
погребать мертвецов стали поздние палеоантропы (классические неадертальцы), жившие в период от 75–70 до 40–35 тысяч лет
тому назад. Осознание вредоносного трупа происходило в иллюзорной форме, однако
первоначально эта иллюзия не была религиозной. Убедившись, что не всегда (в
случае инфекционной болезни) простое зарывание трупа нейтрализует исходящую от
него опасность, покойника стали связывать, чтобы они не выходил из могилы и не
вредил живым. Эта делали уже неандертальцы. Тем самым мертвецу стали
приписывать такую вредоносную силу, которой он в действительности не обладал.
Труп стал фетишем.
Верования в живых мертвецов (вампиров, вурдулаков,
упырей), выходящих из могил и сосущих кровь живых, имели в прошлом человечества
универсальное распространение. Следующим шагом было появление представления о
существовании демона трупа. Процесс отделения демона трупа от самого трупа
затянулся на долгое время. Первоначально демон трупа (душа) мыслился как
существующий крайне недолго. По истечении нескольких десятков дней, чаще всего
сорока суток, что совпадает с периодом времени, по окончании которого труп
переставал представлять реальную опасность, душа исчезала. И лишь позднее душа
стала мыслиться как нечто, присущее не трупу, а живому человеку и окончательно
отделяющееся от него в момент смерти. Возникло представление
о загробном мире, в котором обитают души умерших (Подробно процесс становления
веры в души рассмотрен в одной из моих работ: Семенов Ю.И. Как возникло
человечество. М., 1966. С. 380–413; Та же работа. Изд. второе с новым
предисловием и приложениями. М., 2002. С. 486–526.
Своеобразным синтезом фетишизма и демонизма является идолопоклонство, когда
невозможно точно установить, наделяется сверхъестественной силой изображение
демона или изображенный демон. Сходный характер имеет культ растений и
животных. Невозможно, например, установить, кому приписывается
сверхъестественная сила: дереву или связанному с ним (обитающему в нем) демону
(дриаде).
С достижением стадии демонизма религия перестала быть только извращенным
способом мышления о реально существующих объектах, она становится и верой в
существование объектов, в действительности не существующих, верой в бытие
иллюзорных существ, обладающих сверхъестественной силой. Первоначально эти
сверхъестественные существа мыслились как живущие рядом с людьми. И лишь в
дальнейшем постепенно оформляется представление об особом мире
сверхъестественных существ, отличном от естественного мира. Однако
грань между естественным и сверхъестественным (демоническим) мирами долгое еще
время остается крайне неопределенной. Эти миры мыслятся как
взаимопроникающие друг в друга.
Возникновение веры в сверхъестественные существа оказало влияние на
религиозную практику. Рядом со старыми магическими обрядами возникли новые
культовые действия, имеющие целью либо нейтрализовать опасное влияние демонов,
либо заставить их способствовать достижению желаемых человеком результатов. К
числу таких действий относилось предложение демонам пищи и других житейских благ.
Первоначально это не рассматривалось как подношение, имеющее целью добиться
милости от демона. Давая демону долю добычи, люди тем самым вводили его в
состав своего коллектива, в котором все были обязаны делиться друг с другом.
Принимая долю добычи, созданной членами коллектива, демон тем самым принимал на
себя обязательство вносить свой вклад в общий фонд житейских благ коллектива
путем обеспечениях успеха в охоте и других делах.
Идолу, олицетворяющему демона, например, мазали губы кровью добытых животных.
Если идол не обеспечивал удачи в охоте, его наказывали: секли, бросали на время
в неудобное место и т.п. В более позднее время предоставление демону тех или
иных материальных благ рассматривалось как дар, который обязательно предполагал
равноценный отдар. В случае чрезмерного затягивания отдаривания против демона предпринимались санкции.
По мере развития религии выделяются люди, которые, как считалось, были
способны успешнее других использовать сверхъестественную силу для достижения
тех или иных целей. Вначале это были колдуны. С переходом к демонизму
появляются специалисты по общению со сверхъестественными существами. К ним
относятся шаманы — особые люди, которым приписывается способность, приводя себя
с помощью различных средств (пение, пляска, удары в бубен и т.п.) в
исступление, вступать в прямое общение с духами (демонами). Люди верили, что
шаманы с помощью духов могут лечить от болезней, предотвращать различного рода
несчастья, обеспечивать успех в промыслах, предсказывать будущее и т.п. Систему
верований, в центре которой находятся шаманы, называют шаманизмом. С течением
времени колдуны и шаманы начали получать плату за свои
услуги.
Рассмотренная выше смена стадий развития религии не была связана с эволюцией
системы социально-экономических отношений первобытного общества. На самых
первых этапах своего развития религия была прежде
всего иллюзорным отражением господства над человеком слепой необходимости
природы. И эволюция первобытной религии представляла собой
прежде всего смену одних форм иллюзорного отражения этого господства другими
его формами. В основе этого развития лежало накопление и передача от поколения
к поколению особого рода опыта взаимодействия с природой — опыта, который
приобретался и закреплялся в процессе несвободной практической деятельности.
Этот опыт, который можно было бы назвать негативным, все в большей и большей
степени доказывая человеку господство над ним внешних
сил, в то же время исключал возможность проникновения в подлинную сущность этих
сил и тем самым адекватного их отражения. Именно в результате накопления и
передачи этого опыта шел процесс раздвоения мира в сознании человека.
Если первоначально сверхъестественная сила мыслилась как присущая самому
человеку, как особая его сила, то в дальнейшем она предстала как атрибут особого
мира, противостоящего человеку и властвующего над ним. Если первоначально
противопоставление естественной и сверхъестественной силы выражалось лишь в
различении естественных и сверхъестественных влияний человеческих действий, то
в дальнейшем оно приобрело характер противопоставления естественных и
сверхъестественных существ, естественного и сверхъестественного миров. Дальше
демонизма развитие религии в собственно первобытном обществе не пошло. Он был
последней и высшей формой религии собственно первобытного общества. Если
подходить с чисто внешней стороны, то эволюция религии в последующие эпохи —
вначале предклассового, а затем и классового общества
предстанет перед нами в основном лишь как естественное продолжение
предшествующего ее развития — как завершение движения по линии все более
полного раздвоения мира в сознании человека.
Расслоение в обществе, выделение из среды ранее равных общинников
могущественной аристократии находит свое иллюзорное отражение в расслоении
сверхъестественного мира, в выделении из среды равных по значению
сверхъестественных существ несколько особо могущественных — богов. Боги в отличие от демонов, которые имели лишь родовые имена
(дриады, лешие, домовые, тролли и т.д.) всегда имели собственные имена,
например, Один, Тор, Бальд, Фрейр
и т.п. — у северных германцев, Дажьбог, Перун, Ярило,
Стрибог, Хорс, Сварог, Велес и т.п. — у восточных славян.
Вполне понятно, что социальные сдвиги породили представления о богах не
прямо, непосредственно, а обусловив соответствующую переработку ранее
существовавших представлений. Последние послужили идейным материалом, из
которого под влиянием коренного изменения условий жизни людей возникли
представления о богах.
Начавший формироваться в предклассовом обществе
политеизм (многобожие) окончательно утверждается с переходом к готовому,
ставшему классовому обществу, где боги приобретают облик грозных владык,
правящих миром и распоряжающихся судьбами людей. Соответственно изменяется
характер культа. Целью обрядовых действий становится умилостивление богов. С
тем, чтобы добиться благоволения богов, им делаются различного рода приношения,
в частности жертвоприношения. Возникает и получает развитие институт жрецов —
посредников между людьми и богами, получающих плату за свои услуги, Образование
крупных централизованных деспотий находит отражение в выделении из среды более
или менее равных божеств верховного бога. Логическим завершением движения в
этом направлении является монотеизм.(единобожие)
Возникновение вначале политеизма, а затем монотеизма сопровождается все большим
обособлением сверхъестественного мира от естественного. Если демоны чаще всего
живут рядом с людьми, то боги все больше отдаляются от них. Их обителью
становится высокие недоступные горы (Олимп) и, наконец, небо. Отличие
естественного мира от сверхъестественного приобретает форму различия между
земным и небесным мирами. Все более отчетливо осознается грань между естественным и сверхъестественным силами, что, в частности,
выражается в появлении понятия о чуде. Возвращаясь к эволюция первобытной религии нельзя не отметить, что она
носила своеобразный характер. С возникновением веры в
сверхъестественные существа (демонов) не исчезли ни вера в существование в
вещах магической силы (эманизм) ни вера в
существование у реальных вещей свойства влиять на жизнь и деятельность человека
(фетишизм), так же как с появлением веры в приметы (оменализма)
и фетишизма не исчезла вера в свойство определенных человеческих действий
непосредственно влиять на исход человеческой деятельности (собственно магия,
колдовство).
Характерная особенность развития религии состоит в том, что с возникновением
новых религиозных представлений старые не исчезают, а продолжают существовать
наряду с ними даже в том случае, когда они находятся с ними в явном
противоречии. Старые представления и обряды с возникновением новых
частично претерпевают изменения, частично сохраняются в своем исходном виде. В
результате с переходом религии на новую стадию все ранее пройденные стадии
продолжали сохраняться, но теперь уже только как различные ее формы. В таких
условиях сам переход от одной стадии эволюции религии к другой выступал внешне
как появление рядом с уже существующими формами религии новой, ранее не
существовавшей ее формы. Именно это обстоятельство дало
некоторым исследователям основание утверждать, что можно говорить лишь о
формах, но не стадиях эволюции первобытной религии [См. например:
Токарев С. А. Ранние формы религии и их развитие. М., 1962. С.
15-31].
Не только магия, но вся религия в целом в течение всего периода доклассового
общества не представляла собой сколько-нибудь стройной системы взглядов. Она
являлась беспорядочным нагромождением самых разнообразных верований и обрядов,
в котором, кстати сказать, ведущая роль всегда принадлежала последним.
Но даже когда уже в цивилизованном обществе возникла религиозная идеологии и
религиозные учения почти каждая религиозная система содержала в себе все
обрисованные выше формы религии. Это более чем наглядно можно видеть на примере
христианства. Христианство считается религией монотеистической, но бог в нем
обладает тремя ипостасями: ими являются бог-отец, бог-сын и бог — святой дух. В
некоторых разновидностях христианства существует культ святых, и ряду ведущих
святых приписывается точно такая роль, которую играют в политеистических
религиях различного рода рядовые боги. В православии Николай Чудотворец
является покровителем моряков, Георгий Победоносец — воинов, святой Власий заботится о скоте и т.п.
В христианстве существует развитая демонология. Ангелы — явные добрые духов,
черти же — злые демоны. Культ чудотворных икон — типичное идолопоклонство. Не
только рядовой верующий, но и самый ученый богослов не способен толком
объяснить в случае, скажем, с иконой Казанской божьей матери, обладает
сверхъестественной силой сама богоматерь или данное ее конкретное изображение. Эманизм достаточно четко проявляется в учении о святом
духе, в частности в новозаветном рассказе о его сошествии на апостолов, в
учении о благодати, в обрядах крещениях, брака и священства. Фетишизмом
является вера в святые мощи, различного рода священные реликвии, поклонении
кресту и т.п. Явный оменализм
присутствует в новозаветном предании о вифлеемской
звезде, возвестившей о рождении Иисуса Христа. Примером чисто магических
церемоний являются крестные ходы, имеющие целью вызвать дождь. Таким образом,
христианский монотеизм включает в себя и политеизм, и демонизм, и
идолопоклонство, и эманизм, и фетишизм, и оменализм и, наконец, магию.
Статья опубликована в №2 Скепсиса
В опубликованных в предшествующих номерах «Скепсиса» моих
статьях «Возникновение религии и ее первая, исходная
форма — магия» (№ 1, 2002) и «Основные этапы эволюции первобытной религии» (№
2, 2003) нарисована картина возникновения и развития религии в первобытном
обществе. Было выделено шесть основных форм и одновременно основных этапов
эволюции религии в первобытном обществе (в широком смысле слова, включая и предклассовое общество). Это — магия, оменализм,
фетишизм, эманизм, демонизм (анимизм) и политеизм.
Но у каждого, кто знаком с работами о первобытной религии, с необходимостью
должен возникнуть вопрос о том, почему в этих статьях ничего не сказано о
тотемизме, который почти всеми специалистами в этой области считается одной из
форм первобытной религии. Другой столь же естественный вопрос касается
мифологии. Несомненно, что почти у всех, если не у всех, народов первобытного
общества существовала мифология. Большинство ученых считает, что мифы являются
проявлениями религии, или, по меньшей мере, теснейшим образом связаны с ней. Но
о них в указанных статьях опять-таки нет ни слова.
Ответ прост. Вопреки общему мнению, тотемизм в своей изначальной форме
религией не был. Мифы тоже первоначально возникли вне какой-либо связи с
религией, не были религиозными. Перед нами вполне самостоятельная линия
эволюции одной из сфер духовной жизни людей первобытного (а затем и более
позднего) общества, которая лишь позднее пересеклась с линией развития
религиозных представлений и серьезно сказалась на ней.
Тотемизм в своей исходной форме представлял собой глубокую, не знающую
сомнений веру в полное тождество членов того или иного человеческого коллектива
(первоначально — праобщины, позднее — рода) с особями
одного определенного вида животных (медведями, волками, оленями и т.п.). Этот
вид животных, а тем самым и каждое животное данного вида, являлся тотемом
данной группы людей, а тем самым и любого из ее членов. В своей сущности
тотемизм был не чем иным, как осознанием реального единства человеческого
коллектива, фундаментальной общности всех его членов и одновременно столь же
фундаментального их отличия от членов всех других
существующих на земле человеческих коллективов. Если все рассмотренные в
названных выше статьях формы религии, исключая политеизм, были отражением
господства над людьми слепой необходимости природы, то тотемизм был отражением
господства над человеком сил общественного развития, отражением не природного,
а общественного бытия. И это отражение, так же, как и отражение в магии, оменализме и т.п. господства над людьми объективных
природных сил, было не адекватным, а иллюзорным, фантастическим. Поэтому
тотемизм, как и магия, оменализм, фетишизм и т.п.,
был верой. Все это и дало основание трактовать тотемизм как одну из форм
религии. Однако согласиться с таким пониманием тотемизма нельзя.
Понятия иллюзии и религии далеко не тождественны. Всякая религия есть
иллюзорное отражение действительности, но не всякое иллюзорное отражение
действительности является религией. Могут существовать и существуют различного
рода нерелигиозные иллюзии. Религией является только такая иллюзия, которая
включает в качестве неотъемлемого момента веру в сверхъестественную силу, от
которой зависят ход и исход человеческих действий, веру в сверхъестественное
влияние на судьбу человека. Если подобного рода вера отсутствует, иллюзия не
может быть охарактеризована как религиозная, сколь бы фантастическими ни были
составляющие ее представления.
Животные, являвшиеся тотемом, никогда не наделялись в воображении людей
способностью сверхъестественным образом влиять на их дела. Поэтому тотемизм в
его исходной форме не был религией.
В процессе своего оформления и развития тотемизм оброс значительным числом
всевозможных ритуальных действий. В частности, возникли особые празднества, во
время которых люди облекались в шкуры тотемных животных и подражали их
действиям. Но эти тотемистические пляски не представляли собой религиозного
культа. Люди, их совершавшие, не ставили своей целью добиться от тотемных
животных благоприятного воздействия на ход и исход их деятельности. Суть
тотемистических плясок заключалась в подтверждении идентичности членов данного
коллектива и животных тотемного вида. В последующем некоторые из действий,
совершаемых во время такого рода празднеств, приобрели характер магических
обрядов. В тотемистическую обрядность вплелись и новые, чисто магические,
действия. Тем самым тотемизм оказался связанным с магией, но формой религии он
при этом не стал.
Мифология оказалась наряду с тотемизмом предметом данной работы не просто
потому, что оба эти явления были обойдены в двух предшествующих статьях. Связь
их является гораздо более глубокой. Суть дела в том, что именно к тотемизму
уходит своими корнями мифология и что первые мифы были тотемистическими.
Вопрос о природе мифов и об отношении мифологии к религии является одним из
самых спорных. По этой проблеме существует поистине необозримое число работ,
причем самого различного достоинства. Имеются такие, которые не представляют
никакой научной ценности. К числу их относятся, в частности, превозносимая
сейчас до небес работа А.Ф.Лосева «Диалектика мифа» (1930) и восторженно восхваляемые
труды К.Леви-Строса «Дикарское мышление» (1962), «Мифологики» (Т. 1–4. 1964–1971) и др., посвященные данной
тематике. Но есть и такие работы, которые, несомненно, представляют собой
существенный вклад в науку. Если ограничиться только последними десятилетиями,
то это, прежде всего, большая статья С.А.Токарева «Что такое мифология?» (1962)
и небольшая, но крайне содержательная книга М.И.Стеблина-Каменского
«Миф» (1976).
Не вдаваясь в обсуждение всей сложной проблемы возникновения и сущности
мифологии, ибо для этого пришлось бы написать целую книгу, остановлюсь лишь на
тех моментах, без которых обойтись совершенно невозможно. Прежде всего, миф
(греч. «миф» — слово,
сказание, предание) есть текст, передающийся не только из уст в уста, но и от
поколения к поколению, т.е. произведение словесности. Причем миф есть такое
произведение словесности, в котором, по убеждению людей, среди которых он
циркулирует, повествуется о реально происходивших событиях. В своей
классической форме миф представляет повествование, в котором те или иные
социальные или природные явления истолковываются и объясняются как результаты
действий определенных персонажей — героев этого рассказа. У людей, в среде
которых живет миф, нет сомнения в реальности этих героев и совершаемых ими действий.
Такая вера, причем не требующая никаких доказательств, — необходимый признак
мифа. Миф, в правоту которого не верят, - это то же самое, что божество,
существование которого никем не признается.
Первыми объектами мифического истолкования, объяснения были не социальные
институты и природные явления, а определенные действия людей. Этими действиями
были не обычные, обыденные дела, диктуемые житейскими обстоятельствами
(изготовление орудий, охота, приготовление пищи и т.п.). Они и так были
понятны. Не были ими и магические и вообще все культовые действия. Они тоже
были понятны: люди их совершали, чтобы обеспечить успех здравых практических
действий. Загадочными были нерелигиозные обрядовые, ритуальные действия,
которые передавались от поколения к поколению и совершались в силу традиции. И
здесь, как и в случае с возникновением религии, «вначале было дело». Положение
о том, что миф возник из ритуала, одним из первых выдвинул Дж.Фрейзер
в книге «Золотая ветвь» (1890) а У.Дж.Робертсон Смит
в «Лекциях о религии семитов» (1907) развил его. В дальнейшем оно получило
обоснование в трудах значительного числа исследователей.
К числу нерелигиозных ритуальных действий прежде
всего относились те, что совершались людьми на тотемистических торжествах.
Исполняемые членами коллектива, ряжеными под тотемное животное, ритуальные
тотемистические пляски стали истолковываться как сцены из жизни далеких
предков, а эти предки начали рассматриваться как существа, бывшие одновременно
и людьми, и животными, как полулюди-полуживотные. Передаваясь
из поколения в поколение, описания и объяснения этих обрядов стали
развертываться в более или менее связные повествования о жизни и похождениях
тотемистических предков. Первые мифы были, таким образом, тотемистическими.
Когда становление тотемистических мифов завершилось, обряды, давшие им начало,
выступили как инсценировки этих мифов, драматические иллюстрации к ним.
Вместе с возникновением тотемистической мифологии оформилось представление
об особом отдаленном времени, когда происходили события, описанные в мифах. Оно
получило особое название. У аранда (арунта) Австралии, например, мифическое время называлось альчера, или альтжира. Это
мифическое прошлое качественно отличалось от времени, в котором живут сейчас
люди. Для последнего времени трудно подобрать подходящее название. Я буду
называть его нынешним временем. Но при этом необходимо сразу же уточнить, что
нынешнее время в данном понимании включает в себя не только настоящее, но и
прошлое, но такое прошлое, которое отлично от мифического прошлого. Мифическое
прошлое - совершенно иное прошлое, чем нынешнее, современное прошлое.
Мир, каким он был в мифическом прошлом, рассматривался как качественно
отличный от мира, каким он является в нынешнее время. Одновременно с
раздвоением времени в сознании людей на мифическое и
нынешнее время произошло и раздвоение мира на мир мифический, существовавший в
мифическое время, и мир нынешний, существующий в нынешнее время.
Между мифическим и нынешним временами, между мифическим и
нынешним мирами существовала, согласно представлениям людей, неразрывная связь.
Нынешний мир обязан своим существованием мифическому миру. Нынешний мир
является именно таким, а не иным благодаря действиям тотемистических предков в
мифическое время. Они в этом смысле являются его создателями, точнее, его
оформителями. Они не создали мир из ничего. Они только придали ему именно такую
форму, создав определенные обычаи, нормы, социальные институты. И чтобы
нынешний мир остался именно таким, а не иным, не перестал быть таким, нынешним
людям в нынешнее время необходимо повторять действия, которые производили
тотемистические предки в мифическом прошлом, т.е. совершать тотемистические
обряды, свято блюсти тотемистический ритуал.
Важнейшей в мифологии была идея создания, творения. Именно она легла в
основу объяснения вначале социальных, а затем и природных явлений. Объяснить
явление — значит, рассказать о том, как оно возникло. А возникло оно в
результате действий определенных существ, т.е. было создано этими существами.
Нетрудно понять, что в основе такого способа объяснения происхождения явлений
лежало наблюдение за повседневной производственной деятельностью людей, в ходе
которой ими создавались самые разнообразные вещи (орудия, утварь, одежда,
жилища и т.п.). Возникнув еще в тотемистических мифах, идея объяснения явлений
путем рассказа об их создании определенными существами в последующем получила
развитие.
Уже тотемистические предки были творцами обычаев, норм, социальных
институтов и в этом смысле создателями нынешнего мира. Следующий шаг — индивидуализация
представлений о творцах. На смену совокупности тотемистических предков, которые
неотличимы друг от друга и действуют только как своеобразный коллектив,
приходят мифические же существа, но теперь уже индивидуализированные, что в
частности проявляется в появлении у них собственных имен. Эти мифические
персонажи, которых в литературе чаще всего именуют культурными героями, не
только вводят новые нормы, обычаи, ритуалы, но и изобретают орудия, создают и
изменяют различного рода природные явления и даже творят мир.
Но это творение мира не мыслилось как его созидание из ничего. Идея о
творении вещей и мира в целом из ничего совершенно чужда мифическим
представлениям. Как уже отмечалось, в основе идеи объяснения происхождения
социальных и природных явлений путем рассказа о создании определенными
существами лежало наблюдение за производственной, созидательной деятельностью.
Люди же всегда творили орудия и другие нужные им вещи из уже существовавших
материалов (камня, кости, дерева и т.п.) путем придания им новой формы. Точно
так же и мифические герои создавали нынешний мир путем придания новой формы
тому, что существовало до этого акта. С переходом от тотемистических предков к
культурным героям миф постепенно отрывается от обрядов и теперь может создаваться
независимо от них.
Бесспорно, что тотемистические предки и культурные герои суть существа
фантастические, иллюзорные. Иллюзорным, фантастическим является и мифический
мир. Это одна из причин, которая легла в основу трактовки мифологии как
религии, а мифических персонажей как демонов или богов. Но хотя такой взгляд на
религию имеет определенное основание, он, тем не менее, ошибочен.
Выше уже отмечалось, что не всякая иллюзия является религиозной иллюзией.
Развивая эту идею, можно добавить, что не всякое иллюзорное, фантастическое
существо, в существование которого люди верят, является демоном или богом.
Богов и демонов принято называть сверхъестественными существами, а их мир —
сверхъестественными миром. Если понимать под сверхъестественными существами такие
создания человеческой фантазии, которых в реальности нет, но в бытие которых люди верят, то в таком случае в это понятие
нужно включить и мифические персонажи. Но при изложении проблемы происхождения
и эволюции первобытной религии под сверхъестественным
прежде всего понималась сила, которой в реальности нет, но от которой, согласно
религиозным верованиям, зависит ход и исход любой человеческой деятельности, а
тем самым и судьба каждого человека. В соответствии с этим под
сверхъестественными существами понимались такие, которые были наделены
подобного рода силой. Если принять такое определение сверхъестественных
существ, то под него ни тотемистические предки, ни культурные герои не
подойдут. Ни те, ни другие не обладали описанной выше сверхъестественной силой.
Мифические персонажи, таким образом, не были сверхъестественными существами в
этом, более узком, смысле, а мифический мир, соответственно, не был
сверхъестественным миром.
Конечно, можно ограничиться различением широкого и узкого смыслов слов «сверхъестественное»,
«сверхъестественные существа», «сверхъестественный мир» и предупредить, что в
дальнейшем изложении я везде буду понимать эти слова и словосочетания в их
узком значении. Но все же лучше попытаться детальнее разработать используемый
понятийный аппарат. Создания человеческой фантазии, в существование которых
люди верят, можно назвать фантонами (от греч. «фантазия» — воображение и «он» —
сущее). Фантоны могут быть подразделены на два основных вида. Один из них —
фантоны, которые наделяются фантазией человека
сверхъестественной силой и, соответственно, по отношению к которым людьми
совершаются различного рода действия, имеющие целью использовать эту силу для
того, чтобы обеспечить успех своей повседневной деятельности и отвратить
неудачу. Эти совершаемые людьми действия принято называть культовыми, а их
совокупность — культом. Такого рода фантонов можно
было бы назвать культовыми существами, или, короче, культонами
(от лат. cultus — почитание и греч.
«он» — сущее). К культонам
относятся демоны, включая души умерших людей, и боги. Другой вид — фантоны, которые не наделяются
сверхъестественной силой и, соответственно, не являются объектами культа.
Таковы персонажи мифов — тотемистические предки и культурные герои. Их можно
именовать мифическими существами, или, короче, мифонами.
Во многих мифах речь идет, казалось бы, не о фантастических существах. В них
фигурируют реально существующие животные и реально существующие явления природы
(солнце, луна и т.п.). Но и животные, и эти явления выступают в мифах не в том
качестве, в котором они реально существуют, а в качестве персонажей, действиями
которых объясняются те или иные признаки, свойства природных объектов; иначе
говоря, они тоже являются мифонами.
К концу XIX в. в результате работ множества ученых, занимавшихся
сравнительным исследованием религий, было убедительно доказано, что вера в
богов, тем более вера в одного единого бога — творца и верховного владыки неба
и земли, есть явление очень позднее, что эта вера возникла из предшествовавшей
ей веры в духов (анимизма). Это, вполне понятно,
крайне не устраивало ярых приверженцев христианства. В результате стали
создаваться концепции первобытного монотеизма, или прамонотеизма. Выдвинутую Э.Лэнгом в работе «Становление религии» (1892) мысль о том,
что исходной формой религии был монотеизм, подхватил и разработал католический
священник, этнограф и лингвист В.Шмидт вначале в ряде сравнительно небольших
работ, а затем в двенадцатитомном труде
«Происхождение идеи бога» (1912–1955). Э.Лэнг, а затем В.Шмидт ссылались на то, что у многих крайне отсталых
народов существовала довольно смутная вера в какие-то сверхъестественные
существа, которые считались творцами существующего. Эти существа явно не
были духами. Значит, - делался отсюда вывод, - они были богами. С самого начала
В.Шмидт допускал передержки. Ведь у большинства данных народов была вера в
существование не одного такого существа, а нескольких. Этого не мог отрицать и
В.Шмидт. Сам же он писал, что у этих народов «наряду с единым
и единственно реальным высшим существом признаются и почитаются также другие
высшие существа, которые независимы от него или равносильны ему» [Цит.: Клеман К. Так называемый
монотеизм первобытных людей // Происхождение религии в понимании буржуазных
ученых. М., 1932. С. 200.]. Таким образом, если
даже считать эти существа богами, то ни о каком прамонотезме
не может быть и речи. В самом лучшем случае можно говорить лишь о примитивном
политеизме, но никак не больше. Единственное, в чем правы Э.Лэнг и В.Шмидт, - это то, что вера в подобные существа
действительно возникла не из анимизма и вообще не была связана с ним.
Но это вовсе не свидетельствует о том, что политеизм генетически не связан с
демонизмом. Все дело в том, что фантастические существа, речь о которых шла
выше, не были ни богами, ни демонами. У них полностью отсутствовал основной
признак, присущий сверхъестественным существам в узком смысле слова, т.е. культонам: им не приписывалась сверхъестественная сила, и
они, соответственно, не были объектами культа. Это установлено совершенно
твердо. Многие исследователи довольно категорически
заявили, что эти существа были мифическими предками или культурными героями. В
процессе дискуссии некоторые немецкие ученые, с тем чтобы отличить эти
фантастические существа от богов, предложили назвать их Urheber’ами
(первотворцами) [Обзор см.: Клеман
К Указ. раб.].
Первоначальные мифы не имели никакого отношения к религии. Трудно сказать, какое из двух представлений об иллюзорных мирах -
сверхъестественном (демоническом, точнее, культоническом)
и мифическом — возникло раньше. Но несомненно, что некоторое время оба они
существовали в сознании людей параллельно, не сливаясь. Об этом говорят данные
этнографии. У многих первобытных народов, например, зафиксировано проведение
строгого различия между двумя типами предков - предками тотемистическими и
предками, умершими не в столь отдаленное, т.е. нынешнее, время.
Но в дальнейшем грань между мифическим и демоническим мирами стала
постепенно стираться. Связано это, скорее всего, с началом перехода от
демонической стадии эволюции религии к
политеистической. Как указывалось в статье «Основные этапы эволюции первобытной
религии», тот переход был вызван существенными изменениями структуры общества,
прежде всего началом раскола общества на общественные классы. Но новые
вызванные к жизни представления обычно создаются с использованием уже
существующего духовного материала. Так было и в данном случае. Общественные
сдвиги обусловили появление представлений о существах, обладающих значительно
большей, чем демоны, сверхъестественной силой, т.е. о богах. Но конкретные
образы богов чаще всего лепились из материала, который поставлял мифический
мир. Поэтому боги сочетали в себе черты и культонов и
мифонов. С самого возникновения представления о богах
появились повествования об их действиях и похождениях, т.е. мифы. Боги стали
одновременно и персонажами мифов. Их действиями стали объясняться те или иные
социальные и природные явления. Так наряду с нерелигиозной мифологией возникла
мифология религиозная. В результате религия, которая возникла вовсе не из
потребности объяснения природных и социальных явлений, стала служить и этой
цели. Это привело к определенному изменению ее структуры.
Религия при своем возникновении носила чисто практический характер. Это
особенно наглядно можно видеть на примере магии. Возникшая непосредственно как
паразит на теле живой человеческой практики, эта форма религии явственно
обнаруживает свое происхождение. Она предстает, прежде всего, как множество
разнообразных действий, долженствующих сверхъестественным путем обеспечить
достижение желаемого результата. Неразрывно связанные с этими действиями
магические верования не имеют никакого самостоятельного значения. В возникших
из магии более развитых формах религии первобытного общества, в которых
противопоставление естественного мира и сверхъестественной силы не
ограничивается различением лишь естественных и сверхъестественных влияний
человеческих действий, а приобретает характер противопоставления естественного
и сверхъестественного миров, верования становятся более сложными. Однако при
всех изменениях религия никогда не теряла своей преимущественно практической
природы.
Она никогда не представляла собой просто веры в сверхъестественный мир, а
всегда обязательно — веру в существование сверхъестественной силы, от которой
зависит настоящее и будущее конкретного человека. Соответственно, в центре
внимания верующего всегда был вопрос не о природе и устройстве
сверхъестественного мира, а о действиях, которые ему необходимо предпринять с
тем, чтобы обеспечить благоприятное влияние сверхъестественных сил на его
судьбу и отвратить неблагоприятное.
Вера в сверхъестественную силу, определяющую исход
практической деятельности человека, а тем самым и его судьбу, и вера в
действия, с помощью которых человек может так повлиять на сверхъестественную
силу, что она будет способствовать или, по меньшей мере, не мешать реализации
его планов, неотделимы друг от друга, представляют две стороны одного и того
же. Там, где нет первого момента, нет и второго, и наоборот. Культовые,
обрядовые действия были неотъемлемым признаком религии наряду с проявляющимися
в этих действиях и не существующими без этих действий верованиями, которые
можно было бы назвать практическими верованиями.
Долгое время обрядовыми действиями и неразрывно связанными с ними
практическими верованиями религия полностью исчерпывалась. С возникновением
политеизма и появлением религиозных мифов в ней наряду с двумя названными
элементами появились представления, хотя и тесно связанные с обрядами и
практическими верованиями, но, тем не менее, обладающие относительной
самостоятельностью по отношению к ним, — религиозные мифы. Однако
сколько-нибудь существенной роли эти мифологические представления не играли.
Религия и после этого продолжала сохранять свой по преимуществу практический
характер. Если нерелигиозные мифы возникли для объяснения обрядовых действий,
социальных и природных явлений, то религиозные мифы могли и не обладать
объяснительной функцией. Они могли быть простыми рассказами о похождениях
богов, не имеющими своей целью объяснение каких-либо социальных или природных
явлений.
В результате появления религиозных мифов началось слияние мифического и
сверхъестественного (культонного) миров. Собственно
говоря, до появления религиозных мифов культонного
мира в точном смысле слова, как чего-то единого и целого не было. Он
представлял собой простую совокупность мало связанных друг с другом и
разрозненно действовавших демонов. Более или менее единым он стал в результате
слияния с мифическим миром. В результате этого слияния мифический мир стал все
в большей степени мыслиться как существующий не только в мифическом прошлом, но
и в нынешнее время. В свою очередь культонный мир все
в большей степени стал представляться как существовавший и в мифическом
прошлом.
В возникший в сознании людей мифокультонный мир
наряду с богами, которые был одновременно и культонами
и мифонами, вошли и чистые культоны
и чистые мифоны. В нем шел процесс превращения и мифонов в культоны, и культонов в мифоны. Кроме того, не нужно забывать, что в данном процессе духовного
развития продолжала действовать та же самая закономерность, которая проявлялась
в развитии религии: с возникновением новой стадии эволюции религии старая
стадия ее развития не исчезает, а сохраняется отчасти в изменившемся, а отчасти
и в неизменном виде, но теперь уже не как стадия, а лишь как определенная ее
форма. С появлением веры в мифокультонный мир
наряду с ней продолжали существовать и вера в мифический мир в том же виде, что
и раньше, и первоначальная вера в демонический мир.
Как уже указывалось в статье «Основные этапы эволюции первобытной религии»,
первобытная религия никогда не представляла собой сколько-нибудь стройной
системы верований. Она была беспорядочным нагромождением нередко совершенно
исключавших друг друга представлений. Это в полной мере
относится не только ко всем первобытным верованиям, включая как религиозные,
так и мифические, но ко всему духовному миру первобытности, взятому в целом.
Статья опубликована в №3 «Скепсиса»