Глава 5. Адольф Гитлер. Histori morbi.

Знаменитый русский психиатр Петр Борисович Ганнушкин никогда не обследовал Гитлера: я самовольно заменил слова “индивидуум” и “больной” на “ Адольф Гитлер”, но приведенный выше текст написан как раз в те годы, когда Гитлера наблюдал другой врач – немецкий психиатр Кронфельд, и он первым поставил Гитлеру диагноз "психопатия", правда, без указания формы. После 30 января 1933 г, опасаясь преследования, Кронфельд эмигрировал в СССР, а в ноябре 1941 г, находясь в прифронтовой Москве и опасаясь попасть в руки Гитлера , он покончил жизнь самоубийством.

Цель этой главы – не желание объяснить деяния Гитлера психопатией, ибо, с юридической точки зрения, психопаты признаются вменяемыми и полностью отвечают за свои поступки. Неверно утверждение, что "история учит нас тому, что ничему не учит." Доказать читателю, был ли Гитлер психопатом или акцентуированной личностью и какого типа психопатия или акцентуация у него была, необходимо не для того, чтобы "навесить ярлык", а для того, чтобы лучше понимать мотивы его поведения, чтобы научиться разглядеть в характерах современных политиков сходные черты до того, как они придут к власти и станут вершить судьбами людей в своей стране и в мире. Это – не биография Гитлера, и события излагаются не в хронологическом порядке, а "вырываются" из него.

Напомню читателям, что, разница между психопатическими и нормальными характерами не качественная, а количественная. Если психопат не теряет социальной адаптации, то говорят о компенсации психопатии (психопатических черт характера). Если же социальная адаптация нарушена, то говорят о декомпенсации психопатии. Следует заметить, что психопаты резко отличаются от нормальных людей, но, помещенные в психиатрическую клинику, так же резко отличаются и от психически больных. Психиатры разных стран, школ и направлений выделяют разное количество типов психопатий, но мы сейчас остановимся на том, который выделяют и описывают почти все психиатры, только называют по-разному – эпилептоидным, эксплозивным или возбудимым типом.

Название "эпилептоидный" было дано на основании сходства с изменениями личности, которые наступают у некоторых больных эпилепсией (эксплозивность, раздражительность, вязкость, тугоподвижность, тяжеловесность, инертность), накладывающие отпечаток на всю психику от моторики и эмоционональности до мышления и личностных ценностей.

То, что у Гитлера наблюдались вспышки ярости, что он был раздражителен и вспыльчив, пожалуй, не требует доказательств, однако многие авторы [41,51] отмечают, что эти вспышки были двоякого рода – наигранные и подлинные.

Наигранная ярость проявлялась у него тогда, когда он хотел запугать кого-либо (например, президента Чехии Гаху) или как в случае, который вспоминает председатель данцигского сената Г.Раушнинг:

Подобные приступы ярости отмечались у него во время выступлений перед большой аудиторией, особенно под конец, когда он чувствовал, что аудитория достаточно "подогрета" и обрушивал на нее лавину эмоций. Эту ярость следует объяснять истероидным компонентом его характера, но и здесь трудно говорить о наигранности, потому что он, действительно, питал ненависть к своим врагам.

Заслуживает внимания и то, что говорил о Гитлере своему адвокату на Нюрнбергском процессе Риббентроп:

Повышенная раздражительность и вспыльчивость были присущи Гитлеру уже в детские и юношеские годы. Один из первых его биографов Б.Смит отмечает, что в детстве Гитлер “… манипулировал матерью и мог в любой момент, общаясь с любым человеком, взорваться в приступе ярости,,, раздражаясь, метал, бывало, громы и молнии... В раннем же детстве наблюдаются у него и первые "вспышки слепой ярости, возникавшие, когда что-то вставало у него на пути. Там, где кончалась игра, он не хотел признавать сдерживающих факторов и ограничений". [51, с.53-56].

И сводный брат Алоис вспоминал его таким:

"Высокомерный, вспыльчивый, он никого не слушал. Мачеха всегда принимала его сторону, ему все сходило с рук. У него не было друзей, он никого не любил и бывал просто бессердечным. Из-за любого пустяка он мог прийти в ярость". [44, с. 20].

Ханиш, его приятель по мужскому общежитию в Вене, вспоминал, что "когда он возбуждался, он не мог сдерживаться - кричал, размахивал руками. Когда же был спокоен, то вел себя в общем достойно". [44, с.40].

Итак можно достоверно утверждать, что стержневой синдром эпилептоидной психопатии (периодические, неконтролируемые, длительные вспышки ярости) наблюдались на протяжении всей жизни Гитлера с детства и до самой смерти ( стабильность, малая обратимость психопатических черт по Кербикову), причем они проявлялись в любой обстановке – в быту, среди знакомых, на людях и в тесном кругу единомышленников ( тотальность проявления прихопатических черт по Кербикову). Что же касается третьего критерия (выраженности этих черт до степени, мешающей нормальной социальной адаптации), то он проявляется у Гитлера не всегда и не везде. Можно говорить о периодах декомпенсации и компенсации.

Кроме вспышек гнева, эпилептоидам свойственна склонность к дисфориям ( расстройствам настроения), которые могут быть как реактивными и возникать в ответ на негативные события окружающей среды ( экзогенными) , так и развиваться спонтанно, без заметной внешней причины ( эндогенными). От обычных дерессивных состояний их отличает наличие таких компонентов, как злобность, тоска и страх.. То, что у Гитлера были расстройства настроения, отмечают многие из его окружения.

Дисфории с попытками самоубийства (истинными или демонстративными) отмечались у Гитлера неоднократно. Он заявлял, что покончит с собой в 1923 г. – после провала путча, в 1930г. – после самоубийства Гели Раубаль, в 1932г. – после раздора со Штрассером, в 1933 г – перед назначением его канцлером, в 1936г. – во время вступления в Рейнскую область.

Наличием очагов органического поражения мозга у эпилептоидов объясняется ригидность и замедленное усвоение и переработка внешних впечатлений, сужение умственного кругозора. Хотя Гитлер и считал себя специалистом во многих областях, его знания были поверхностны, а его “широкий кругозор” объясняется отчасти его феноменальной памятью, что отмечают многие знавшие его [39,44,51,54]. Он помнил и использовал в разговорах точные цифры калибров орудий, тоннаж судов, другие цифры и факты , чем поражал многих и заставлял верить в то, что является большим специалистом.

С конца 1937 г., когда лечение, прописанное Морелем, перестало помогать, Гитлер снова возобновил прежние жалобы: “Даже давая поручения и обсуждая планы, он нередко присовокуплял: "Уж и не знаю, сколько я проживу. Возможно, большинство этих зданий будет достроено, когда меня не будет… Короче, Гитлер предполагал прожить всего лишь несколько лет. Или еще пример: “Когда я уйду навек…, у меня не много остается времени…” Да и в приватном кругу он неизменно повторял: “Мне недолго осталось жить. Я всегда мечтал оставить себе время для собственных замыслов. Их я должен осуществить сам. Из всех моих возможных преемников ни один не наделен достаточной энергией, чтобы преодолеть неизбежно возникающие при этом кризисы. Словом, мои намерения должны быть осуществлены, покуда позволяет здоровье, которое с каждым днем становится все хуже". [54, с.163]. Если проанализировать этот отрывок, то перед нами – типичный ипохондрический невроз или ипохондрическая реакция.

В другом месте Шпеер описывает типичный вечер в гостях у Гитлера: "… общество собиралось к ужину. Затем Гитлер все в том же сопровождении переходил в гостиную... Мы садились на софу либо в кресла, и тут такими же, как и в Берлине, убивающими время фильмами начиналась вторая часть вечера. После сеанса все собирались вокруг огромного камина, человек шесть-восемь усаживались на немыслимо длинную и крайне неудобную из-за своей глубины софу, словно куры на насесте, тогда как Гитлер по обыкновению с Евой Браун слева от себя и справа с какой-нибудь из женщин занимал места в удобных креслах. Из-за неудачной мебелировки общество настолько дробилось, что общий разговор никак не завязывался, а потому каждый беседовал с ближайшим соседом. Гитлер приглушенно толковал о всяких пустяках со своими дамами…Но чаще всего он вообще молчал и задумчиво глядел в огонь камина. Тогда гости замолкали, чтобы не нарушать громким разговором ход важных мыслей. Потом, уже во время войны, Гитлер отказался от вечерних сеансов, поскольку решил лишить себя любимого развлечения, по его словам, “ из сочувствия к солдатам, которые терпят лишения на фронте”. Вместо фильмов теперь по вечерам крутили пластинки. Но, несмотря на великолепную фонотеку, Гитлер все время предпочитал одну и ту же музыку. Ни музыка борокко, ни камерная, ни классика, ни симфонии не представляли для него интереса. Вместо того, по вскорости установившемуся обычаю, он для начала заказывал бравурные отрывки из вагнеровских опер, после чего прямиком переходил к оперетте. Начиная с часу ночи многим, несмотря на выдержку, не удавалось скрыть зевоту. Тем не менее в этой пустой и утомительной монотонности вечер продолжался еще добрый час, покуда, наконец, Ева Браун, обменявшись с Гитлером несколькими словами, не получала разрешения удалиться в верхние покои. Сам Гитлер вставал, чтобы откланяться, лишь минут пятнадцать спустя. За этими поистине удручающими часами для обретших свободу гостей нередко следовала развеселая пирушка с коньяком и шампанским.

Под утро мы расходились по домам, смертельно усталые от безделья". [54, с.141-144]. Шпеер пишет далее, что он не мог долго выдержать в Бергхофе, у него развивалась “горная болезнь”. Такое стереотипное, бесцветное времяпровождение характерно и для жизни Гитлера в берлинской квартире. Но и в 1914 г., в Мюнхене, по воспоминаниям супругов Попп, у которых Гитлер снимал жилье, он проводил все дни так же серо и однообразно [37] .

На рабочем столе Гитлера в имперской канцелярии царил идеальный порядок. Не было никаких признаков того, что хозяин работает с документами или бумагами. Обстановка, мебель, обивка помещений должны были производить впечатление и угнетать посетителя своей величиной и строгостью: "В главном штабе партии его стол был пуст, и все помещение имело вид комнаты, которой никогда не пользуются. У меня было одно и то же впечатление от всех рабочих мест Гитлера : в его апартаментах , в Коричневом доме и в канцелярии я никогда не видел его работающим за своим столом. Столы были для него только декорациями. Он никогда не соблюдал рабочих часов". [48, с. 135 ].

Эпилептоиды всегда требуют покорности и подчинения себе и, наоборот, сами совершенно не выносят повелительного тона у других, пренебрежительного к себе отношения, замечаний и выговоров; они нетерпеливы и абсолютно не терпят противоречий [10,25,32].

Кубичек, друг юности Гитлера, вспоминал, что Адольф "раздражался по пустякам, все ему не нравилось, жить с ним было трудно, он постоянно был в ссоре со всем миром, везде видел несправедливость, ненависть и вражду".[51, с.34]. Все, кто сталкивался с Гитлером, отмечают, что он был нетерпим к мнению других, упорно отстаивал свое и был в этом упрям и непоколебим.

Эпилептоиды (возбудимые) дебютируют чаще чертами вспыльчивости. Почти одновременно возникает склонность к истерическим реакциям. Некоторые психиатры считают, что они склонны не только к истерическим припадкам, но и к настоящим эпилептическим.

Эпилептоидам свойственна аккуратность, чистоплотность: Гитлер был брезглив, боялся всякой заразы. Постоянной темой его застольных бесед был сифилис. [39,41,54] .

Неуживчивость эпилептоидов доходит до того, что они всю жизнь проводят в скитаниях. Склонность к бродяжничеству и перемене мест жительства отмечается у отца и сводного брата Гитлера, да и сам Гитлер всю жизнь вел кочевой образ жизни, переезжая из Вены в Мюнхен, Берлин, Бергхоф, Вольфшанц, а закончил он свою жизнь на глубине 14 м, в бункере Имперской канцелярии.

В последнее время некоторые авторы, пишущие о Гитлере, называют его "Адольф Шикльгрубер", либо "Адольф Гитлер" (настоящая фамилия –"Шикльгрубер"). На самом деле Гитлер фамилии "Шикльгрубер" никогда не носил, и упоминание его под этой фамилией (как и упоминание Владимира Ульянова-Ленина под именем "Владимир Бланк") можно рассматривать как симптом, указывающий на ненаучный, неисторический подход или на уровень компетенции авторов.

Расхождение в написании фамилий братьев объясняется, скорее всего, низким уровнем грамотности в той местности. Когда фамилию ребенка записывал со слов отца пастор, первый (как правило, неграмотный) не мог проверить правильность написания, потому и появлялись у двух родных братьев разные фамилии. Да и Алоис при усыновлении, о чем речь пойдет ниже, получил фамилию, отличную от фамилии приемного отца. Фамилия Гидлер (Гютлер, Хютлер, Хюдлер), скорее всего, чешского происхождения и является производной от чешского Гидлар (Гидларчек).

Как "Алоис Шикльгрубер" стал "Гитлером" подробно описано немецким историком И.Фестом:

В 13 лет Алоис уехал в Вену и стал учеником сапожника, а примерно в 18 лет он завербовался в пограничную охрану. Благодаря своему трудолюбию и упорству, он сдал специальный экзамен и в 24-летнем возрасте стал таможенным инспектором. Впоследствии он сделал карьеру в таможенной службе, дослужившись до должности чиновника IX класса, обер-официала Имперской королевской таможни (максимально возможной для человека с его образованием).

С дочерью Ангелы, тоже Ангелой Раубаль (Гели), у Адольфа Гитлера была любовная связь, закончившаяся трагически - Ангела покончила жизнь самоубийством. Именно после ее смерти Гитлер отказался от употребления алкоголя и стал вегетарианцем. Шпеер [54] вспоминает, что если во время обеда официанты вносили бульон, он уже ожидал, что Гитлер обязательно скажет: " Пейте свой "трупный чай!"

Мать Адольфа, Клара Гитлер (в девичестве Пёльцль), была внучкой упомянутого выше Иоганна Непомука Гютлера. Вот ее родословная:

Лоренц Пёльцль Юлианна Валли Ева Мария Декер И.Непомук Гютлер

(1788-1841) (1797-1831) (1792-1873) (1807-1888)

Иоганн Пёльцль Иоганна Гютлер

(1829-1902) (1836-1906)

Клара Гитлер (Пёльцль)

(1860-1907)

Клара была служанкой в доме Алоиса Гитлера, который официально считался ее дядюшкой. Еще при жизни второй его жены Клара забеременела от него, и для регистрации брака с овдовевшим Алоисом потребовалось специальное разрешение церкви. Даже став женой Алоиса, Клара продолжала называть его "дядя Алоис". Брак был зарегистрирован 7 января 1885 г., когда Кларе было 25, а Алоису - 47 лет. Адольф родился, когда Кларе было 29, а Алоису - 51 год.

Клара родила шестерых детей, из которых ее пережили только двое – Адольф и Паула. Во времена "подъема" Гитлера Паула (1896-1960) была его домоправительницей в Бергхофе. После войны она продолжала жить в Бергхофе под именем "Паула Вольф". По воспоминаниям соседей, в доме у Клары всегда была чистота и порядок, хотя она была необразованной деревенской девушкой, но трудолюбивой и ответственной.

Подытожив данные о родителях Адольфа Гитлера, можно сказать, что со стороны отца наследственность Гитлера отягощена алкоголизмом бабушки. Отец его был поздним ребенком (мать родила его в 42 года), поздним ребенком был и Адольф (он родился, когда отцу был 51 год). В характере отца отмечаются вспыльчивость, агрессивные высказывания и действия по отношению к детям и жене, грубость, педантичность, злоупотребление алкоголем. По линии отца отмечается склоность к побегам из дома и перемене мест жительства. Тенденция к перемене мест жительства и побегам отмечается и у сводного брата (Алоис-младший, подобно своему отцу, в 14 лет сбежал из дому). В отместку за это отец уменьшил наследство сына до минимума, предусмотренного законом.

О характере матери сведений сохранилось мало. Она была спокойной, мягкой, уравновешенной, замкнутой, хотя Фромм [66] предполагает наличие у Клары шизоидных черт.

В семье Гитлеров было четверо детей: Алоис, Ангела (дети Алоиса от Фанни) Адольф и Паула ( от Клары).

Адольф родился 20 апреля 1889 г. в г. Браунау на р. Инн. Затем отца переводят по службе в Гросс-Шенау в Нижней Австрии. Когда Адольфу исполнилось 3 года и 4 месяца, отца перевели по службе в баварский г. Пассау на германской стороне р. Инн, и до пяти лет Адольф общался с немецкими детьми. Как он сам впоследствии говорил, баварский диалект немецкого языка навсегда остался для него родным. Вообще же, как отмечалось выше, семья слишком часто меняла место жительства, что объясняется не только переводами отца по службе.

Какова была обстановка в семье в годы, предшествовавшие поступлению Адольфа в школу ( до 1895 г.), и выхода отца в отставку, рисует американский историк Дж. Толанд : "В доме с пятью детьми , с крикливым грудным ребенком Алоис, вероятно, начал пить больше, чем обычно, стал очень нервным, главным объектом его раздражения стал Алоис-младший. Отец, требовавший слепого повиновения, не ладил с сыном. Позднее Алоис-младший горько жаловался, что отец часто "бил его кнутом", хотя в Австрии в те дни битье детей было общим явлением и считалось полезным для воспитания. Говорили, что отец бил и Адольфа, хотя не так часто. По свидетельству Алоиса-младшего, доставалось даже послушной Кларе, и это произвело неизгладимое впечатление на Адольфа". [44, с.20].

"В табеле его прилежание чуть ли не регулярно оценивается "двойкой"("невыдержанное"), и только по поведению, рисованию и гимнастике он получал удовлетворительные или хорошие оценки, а по всем остальным предметам его отметки были либо неудовлетворительными, либо с трудом дотягивали до "тройки". Табель за сентябрь 1905 г. дамонстрировал "неуды" немецкого, математики, стенографии; даже по географии и истории, его любимым предметам, как он сам потом говорил, где он "шел впереди всего класса" отметки были также весьма низкие, а его успехи в целом были столь неудачными, что ему пришлось уйти из училища". [48, т.1, с.49].

Получив табель с оценками в конце последнего года, он пошел с однокласниками выпить вина, а вернувшись домой, обнаружил, что потерял документ. Пока он размышлял, какое придумать оправдание, его вызвали к директору школы. Оказалось, что табель был найден на улице: он использовал его в качестве туалетной бумаги. Этот факт свидетельствует о плохой переносимости алкоголя и амнестической форме опьянения у Гитлера. Возможно, из-за этого он впоследствии откажется от употребления алкоголя вообще.

Уже в юношеские годы Гитлер еще увлекался играми с младшими детьми в войну или индейцев. На всю жизнь сохранил он и увлечение романами Карла Мая об индейцах. С его слов, книги Мая он носил своем военном ранце. Уже будучи канцлером, Гитлер часто перечитывал его романы и с восторгом отзывался о них.

В 1907 г, когда Гитлеру исполнилось 18 лет, он получил причитающееся ему после смерти отца наследство и в сентябре 1907 г. едет в Вену с намерением поступить в Академию художеств, хотя еще в январе его матери был поставлен диагноз – “рак груди”. Несмотря на то, что экзамен он провалил, а в Линце осталась больная раком мать, он остается жить в Вене, ничем не занимаясь и нигде не учась. Смит пишет, что Гитлер вернулся в Линц только после смерти матери, Кубичек же утверждает, что когда она стала совсем беспомощной, Адольф приехал из Вены и в течение 3 недель (до самой кончины) ухаживал за ней. Но словам друга юности Кубичека нельзя верить, ибо они были составлены в 1938 г., после “аншлюсса” Австрии с Германией, и работники центрального архива НСРПГ должны были следить за тем, чтобы все воспоминания соответствовали образу Гитлера, нарисованному им в “Майн Кампф”.

Со смертью матери закончился адаптивный период жизни Гитлера. До зимы 1909 г. он жил на сиротское пособие и остатки отцовского наследства, а когда деньги закончились, съехал с квартиры, не заплатив за нее. Он нигде не работает, опускается все ниже и ниже по социальной лестнице, стоит в очередях за бесплатной похлебкой, ночует в ночлежке венского пригорода Майдлинг, а днем греется в библиотеках и музеях. Одежда на нем постепенно приходит в негодность. Налицо явная неспособность Гитлера адаптироваться к окружающей его социальной среде, оставшись сиротой и категорически отказавшись от опекуна ( Гитлер заявил, что сам способен прокормить себя).

До мая 1913 г. Гитлер живет в Вене. Он удовлетворительно адаптирован к среде, зарабатывая на жизнь рисованием и едва сводя концы с концами. Неожиданно в мае 1913 г. он переезжает в Мюнхен. Немецкий историк И.Фест [20] предполагает, что этот переезд связан с уклонением Гитлера он службы в армии, но, скорее всего, сказалась наследственная тяга к перемене мест. Если бы он не хотел служить в армии, как объяснить тот факт, что в августе 1914 г. он добровольно поступает на службу в 16-й баварский резервный пехотный полк? Вероятнее всего у Гитлера проявилась наследственная тяга к перемене мест.