Глава III

КАК БЫТЬ ИСКУСНЫМ ПРИТВОРЩИКОМ

Итак, кот уже выпущен из мешка. Тайные сведения оглашены
во всеуслышание, и ты теперь знаешь, что тебя разыграли.
Тебе сказали, что ты "пришел в этот мир" для того, чтобы
некоторое время пожить в нем в мешке из кожи. И ты
настолько поверил в эту мистификацию, что до сих пор
притворяешься "всего лишь маленьким я". Но в
действительности ни одна из вещей во Вселенной и ни одно из событий, происходящих в ней, неотделимы от всего сущего.
Таким образом, единственно реальные Ты и Я – это
Целое. По этой причине оставшаяся часть книги будет
попыткой сделать это столь очевидным, что ты не просто
поймешь это на словах, но и почувствуешь, что так оно и
есть. Первым шагом к такому осознанию является как можно
более ясное понимание того, как вся эта мистификация
началась.

Прежде всего мы должны разобраться с особенностями и
характером самого розыгрыша. Я уже не один год пытаюсь
выяснить, как люди чувствуют и осознают существование своей личности – какие конкретные переживания они
ассоциируют со своим "я".

Лишь некоторые люди, по-видимому, пользуются этим словом
для обозначения своего физического организма. Высказывание "Я обладаю этим телом" распространено гораздо шире, нежели высказывание "Я являюсь этим телом". Мы говорим о "своих" ногах точно так же, как и о "своей" одежде, ведь мы
убеждены, что "я" не претерпевает никаких изменений даже в том случае, когда ноги приходится ампутировать. Мы говорим: "Я разговариваю, я иду, я думаю и (даже!) я дышу". Но мы не говорим: "Я формирую свой скелет, я отращиваю ногти или я обращаю кровь". Мы склонны использовать слово "я" для
обозначения чего-то внутри тела, но, по существу, к телу не относящегося. Ведь большая часть процессов, протекающих в теле, происходит так же независимо от "я", как и внешние
события. Таким образом, получается, что слово "я" мы
используем для обозначения центра волевого поведения и
сознательного внимания, хотя при этом мы не всегда
последовательны. Дыхание, например, лишь отчасти подчинено нашей воле. Кроме того, мы говорим: "Я болел, я видел сон и я уснул" так, будто в этих случаях речь идет о наших
собственных действиях. Однако никто не сомневается в том, что все это в действительности случается с нами
непроизвольно.

И в то же время "я" обычно связывают с каким-то местом в
теле, хотя разные люди говорят при этом о разных местах. В некоторых культурах принято считать, что "я" локализовано в области солнечного сплетения. Среди китайцев, например,
распространено мнение, что син – ум-сердце или душа
– находятся в центре груди. Но большинство людей
Запада склонны считать, что их эго живет в голове, тогда
как все другие члены тела болтаются в пространстве вокруг этого центра. Им кажется, что эго пребывает внутри головы сразу же за глазами и где-то между ушами. Это можно себе
представить следующим образом: под сводом черепа сидит
оператор в наушниках и наблюдает за телеэкранами, которые подключены к глазам. Перед ним находится огромная панель с приборами и переключателями, с помощью которых можно
приводить в действие различные части тела'. Информация со всего тела поступает на эту панель управления. Глядя на
нее, оператор судит о том, ведет ли тело себя так, как он хочет.

Этот человечек "видит" то, что открывается нашим глазам,
"слышит" звуки, "чувствует" наши настроения и "переживает" события, в которых мы участвуем. Но это описание явно
содержит избыточные детали, потому что видение того, что
открывается нашим глазам, – это просто видение,
слышание звуков – это просто слышание и т.д. Очень
частое использование подобных многословных конструкций в
нашей повседневной речи свидетельствует о том, что
большинство людей отделяют себя от своих мыслей и
переживаний. Все это становится еще увлекательнее и
запутаннее, когда мы задаемся вопросом, имеет ли наш
человечек у себя в голове еще одного оператора, и так до
бесконечности!

Жил да был молодой человек. Он сказал:
"Хотя кажется мне, что я знаю, что знаю,
Весьма бы недурственно было увидеть
То самое "я", что находит "меня",
Когда знаю я то, что я знаю, что знаю.

Одной из самых важных частей оборудования, которым
пользуется человечек, являются средства запоминания и
хранения информации. Речь идет о тех сведениях, с которыми он постоянно "сверяется", чтобы знать, как правильно
интерпретировать сигналы, поступающие от органов чувств, и как следует реагировать на них. Без этой части оборудования у него не было бы чувства постоянства – он не мог бы
знать, что является тем же самым оператором, которым был
несколько секунд назад. Хотя воспоминания и являются
гораздо более изменчивыми и ненадежными источниками
информации, нежели фотоснимки или магнитные ленты, их
наполнение составляет неотъемлемую часть деятельности эго. Благодаря воспоминаниям нам кажется, что "я" – то есть
мой человечек внутри головы – представляет собой нечто
намного более постоянное, чем окружающая обстановка. Может показаться, что сознательная личность – это раз и
навсегда установленное зеркало, которое отражает
происходящие с человеком события. Это в свою очередь
усиливает чувство изолированности человека и его
убежденность в том, что личность меняется намного
медленнее, чем внешние события и внутренние эмоции. В
результате создается устойчивое впечатление, что "я" –
это независимый наблюдатель происходящего. Однако не
следует забывать, воспоминания во многом подобны вихрям.
Нам кажется, что сознательное внимание считывает их точно так же, как компьютеры считывают данные магнитных дисков
или других носителей информации. Но в действительности
память – это устойчивая структура движения, скорее
напоминающая вихрь, а не какую-то неизменную сущность
– подобную зеркалу, восковой дощечке или листу бумаги.
Если воспоминания хранятся в нейронах, у нас нет никакой
возможности стоять в стороне от потока событий, потому что сами нейроны являются неотъемлемой частью этого потока,
который охватывает все происходящее вне и внутри тела. В
конце концов твои нейроны – это часть моего внешнего
мира, а мои – часть твоего! Все наше внутреннее
является внешним, частью этого физического мира. Но в свою очередь все внешнее не обладает цветом, формой, весом,
температурой и движением без наших "внутренностей",
которыми являются мозг и нервная система. Мир наделен всеми этими качествами только в связи с мозгом, который в свою
очередь является его частью.

Куда бы люди ни помещали свое эго и в какой бы мере они
ни отождествляли его со своим физическим телом, почти
всегда их мнения сходны в том, что "я" человека не выходит за пределы его кожи. У Шекспира король Джон говорит о себе Губерту: "В стенах этой плоти пребывает душа, почитающая
себя твоим должником" ("Король Джон", 3.3). Кожа всегда
рассматривается как стена или грань, которая явно отделяет человека от окружающего мира. И это несмотря на то, что она пронизана микроскопическими порами, поглощающими воздух, и многочисленными нервными окончаниями, дающими нам сведения о происходящем вокруг. Кожа не только информирует нас о
мире, но и дает миру сведения о нас: это не просто барьер, это еще и мост. Тем не менее мы глубоко убеждены в том, что за пределами "стен этой плоти" находится враждебный мир,
которому почти нет до нас дела. И поэтому мы вынуждены
тратить огромные усилия на то, чтобы влиять на него,
привлекать его внимание либо добиваться изменения его
отношения к нам. Мы знаем, что мир был до нашего рождения и будет продолжать существовать после нашей смерти. И поэтому нам кажется, что мы живем в нем временно, в роли его
незначительных фрагментов, в полном одиночестве и отрыве от других.

Эта иллюзия имеет свою историю в традициях нашего
мышления – в образах, стереотипах, мифах и языке,
которым пользуется человечество в течение тысячелетий для того, чтобы описывать происходящее. Влияние, которое все
эти средства оказывают на наше восприятие, может быть по
праву названо гипнотическим. Заметим, что именно благодаря словам гипнотизер создает у испытуемых иллюзию и по своей воле изменяет их поведение. Для этого, прежде чем им
что-либо внушать, он требует, чтобы они глубоко
расслабились и сосредоточили на его словах свое
сознательное внимание. Цирковой фокусник также проделывает большинство своих трюков, отвлекая внимание публики быстрой болтовней. Иллюзорные переживания под гипнозом могут быть очень яркими и казаться реальными человеку даже после того, как он уже вышел из состояния так называемого
"гипнотического транса".

Все обстоит так, как если бы человечество договорилось
до того, что ввело себя в гипнотическое состояние, в
котором иллюзия его кажется совершенно реальной. И нам
некого в этом обвинить, кроме самих себя. Мы не пали
жертвой заговора, организованного каким-то далеким Богом
или тайным обществом злоумышленников. Если и есть какая-то биологическая причина возникновения этого заблуждения, то она кроется в способности человеческого мозга быть
сознательно внимательным. Эта способность идет рука об руку с умением осознавать себя – знать о собственных
знаниях и думать о собственном мышлении с помощью слов и
образов. Как писатель, я сталкиваюсь с затруднением,
которое возникает, когда с помощью слов пытаешься развеять иллюзии, возникшие вследствие неправильного обращения со
словами того же языка. Успех мне обеспечен только в том
случае, когда я смогу "вылечить подобное подобным".

Если не принимать во внимание такие человеческие выдумки
как здания и дороги (особенно римские и американские
дороги), наша Вселенная, частью которой являемся мы сами, чрезвычайно извилиста. Отдельные ее части нелинейны как по форме, так и по содержанию. Облака, горы, растения, реки, животные и береговые линии – везде извилистость.
Окружающий мир является таким хитросплетением извивающихся очертаний, что мы испытываем затруднения с тем, чтобы
определить, где в пространстве и времени заканчивается одна извилина и начинается другая. Какой-то французский
классификатор восемнадцатого века пожаловался на то, что
Творец сильно сплоховал, когда не удосужился разместить
звезды на небесной сфере так, чтобы они образовывали
какие-то симметричные рисунки. Ведь когда мы смотрим на
звездное небо, у нас создается впечатление, что мы видим
капельки волны разбившейся о прибрежные скалы. Зададимся
теперь вопросом о том, одна ли вещь извивается в целом
мире, или существует много вещей, каждая их которых
извивается по-своему? Действительно ли существуют "вещи", которые извиваются, или эти извивания и являются на самом деле вещами? Все зависит от того, как мы посмотрим на мир.

Многие тысячелетия назад некий гений обнаружил, что
такие извилины, как рыбы и кролики, могут быть пойманы с
помощью сети. Намного позже какой-то другой гений задумал поймать в сеть целый мир. Сам по себе мир развивается
как-то так:

ris1.gif

А теперь взгляни, как выглядит эта извилина через сеть,
накинутую на нее:

ris2.gif

Сеточка "разбила" большую извилину на множество
маленьких, каждая из которых оказалась в квадратике одного и того же размера. Хаос подчинился порядку. Теперь мы уже можем сказать, что эта извилистая вещь проходит через
столько-то квадратиков в горизонтальном направлении и
столько-то – в вертикальном. Мы можем также сосчитать,
сколько всего квадратиков она занимает. Ушли столетия на
то, чтобы похожую сеть наложить на наблюдаемый мир. И вот теперь мы имеем разбиение небесной и земной сфер по долготе и широте, миллиметровую бумагу для вычерчивания
математических кривых, названия предметов, их определения в толковом словаре и туристические карты исторических мест. Таким образом, сеть стала одним из неотъемлемых атрибутов человеческой мысли. Но при этом она остается образом,
существующим лишь в нашем сознании. Ведь точно так же, как невозможно воспользоваться линией экватора, чтобы увязать сверток, точно так же реальный извилистый мир протекает,
как вода, через наши воображаемые сети. Как бы детально мы ни разделяли, пересчитывали и классифицировали все
составляющие этот мир вещи и события, наш труд будет всего лишь одним из способов описания мира – мира, который
реально неделим.

Еще одним впечатляющим образом, который владеет умами
многих людей, является Керамическая Модель Вселенной. Она дает нам возможность считать, что все вещи созданы из одной или нескольких фундаментальных субстанций подобно тому, как все горшки делаются из глины. В Библии ведь сказано, что
Бог сотворил Адама из пыли. Особенно много сумятицы
Керамическая Модель внесла в умы философов и ученых,
которые в течение столетий ломали себе голову над такими
идиотскими вопросами: "Как форма (или энергия) влияет на
материю?", "Что такое материя?", "Что происходит с формой (душой), когда она покидает материю (тело)?", "Как
случилось так, что "простая" материя приняла столь сложные очертания?", "Как связаны ум и тело?" и т.д.

Вопросы, на которые слишком долго не удается найти
ответы, нужно всегда проверять на предмет того, правильно ли они поставлены. Хорошим примером в данном случае служит проблема причины и следствия. Не задумываясь раздели
процесс на две части, забудь, что ты сделал, а затем
столетиями решай головоломку о том, как эти части связаны между собой. То же самое можно сказать и о "форме" и
"материи". Поскольку никому до сих пор не посчастливилось обнаружить бесформенный кусок материи или нематериальную
форму, уже давно должно быть очевидно, что с Керамической Моделью что-то не ладится. Мир не создан из материи точно так же, как деревья не "сделаны" из дерева. Мир – это
не форма и не материя, потому что эти два слова
используются для грубого описания одного и того же
процесса, о котором мы получаем смутное представление,
произнося слова "мир" или "существование". Однако в наш
здравый смысл очень глубоко внедрилась одна иллюзия –
мы верим, что каждая форма наполнена какой-то
фундаментальной "субстанцией" или сделана кем-то из нее. Но при этом мы полностью забываем о том, что и слово
"материя", и слово "мера" происходят от одного
санскритского корня матр – "измерять" и что
понятие "материальный мир" означает не что иное, как
измеримый или измеренный мир. При этом в качестве единиц
измерения используются такие абстрактные сети или матрицы, как дюймы, секунды, граммы, децибелы. Понятие
"материальный" часто используется как синоним понятия
"физический", которое происходит от греческого слова
phisis (природа) и древнего индо-европейского
bheu (становиться). Происхождение этих слов никак не
наводит нас на мысль о том, что материальный или физический мир сделан из какой-то субстанции. Только обнаружение этой субстанции могло бы как-то оправдать Керамическую Модель, которую, начиная с этого момента, мы будем называть Моделью Разбитого Горшка.

Однако подход к миру с точки зрения Модели Разбитого
Горшка ввел в заблуждение не только философов и ученых.
Он лежит в основе двух главных мифов, которые уже не
одну сотню лет владеют умами представителей западной
цивилизации. Именно эти мифы, появившись друг за другом,
сыграли и продолжают играть существенную роль в
формировании иллюзии "реальной личности".

Если мир по существу представляет собой "всего лишь
вещество", подобное глине, очень трудно вообразить себе,
как это инертное тесто может двигаться и изменять свои
очертания. Таким образом, следует ожидать, что энергия,
форма и разум пришли в мир откуда-то извне. Тесто кто-то
должен был замесить. Поэтому считается, что мир является
творением чьих-то рук, напоминая чем-то кувшин, статую,
стол или колокольчик. А это значит, что есть кто-то, кто
его сделал и, кроме того, создал исходное вещество. Ведь
глину тоже как-то нужно было "сделать". В Книге Бытия
первичная субстанция, которая "была безвидна и пуста",
уподобляется воде (Быт. 3 – 2). И точно так же, как в
безветренную погоду на поверхности воды не может быть волн, ничего не могло произойти до тех пор, пока "Дух Божий не
пронесся над водою". Поэтому движение материи и придание ей формы приписывается разумному Духу – сознательной силе
и энергии, воздействующей на материю так, что ее очертания возникают и исчезают, рождаются и умирают.

Однако ни у кого не возникает сомнений по поводу того,
что в мире, каким мы его знаем, не все в порядке. Поэтому люди задаются естественным вопросом о том, можно ли
связывать появление зла в этом мире с тем Разумом, который оказался в состоянии сотворить все в самом начале. Мы никак не можем поверить в то, что жестокость, страдания и зло
появились в мире непосредственно из Источника и Основы
Бытия. Мы упрямо надеемся, что по крайней мере Бог является воплощением нашего идеала мудрости и справедливости. (Здесь мы не будем вдаваться в детальный анализ этой сказочной и неразрешимой Проблемы Зла, которая порождена Моделью
Разбитого Горшка. Достаточно лишь отметить, что Проблема
возникает при использовании только этой модели). Народами, которые изобрели этот миф, управляли патриархи и цари. Видя перед собой таких супер-владык, как монархи древнего
Египта, Халдеи или Персии, люди вполне естественно начинали думать, что Бог – это Монарх Вселенной, наделенный
совершенной мудростью и справедливостью, любовью и
милостью, но в то же время строгостью и взыскательностью. Сейчас я, разумеется, говорю о том, как представляли себе Бога простые люди, а не самые проницательные иудейские,
христианские или мусульманские теологи. Ведь на здравый
смысл оказывал влияние скорее яркий и широко
распространенный образ, нежели утонченная метафизическая
концепция, известная немногим.

Представление о Боге как о Существе, подобном человеку,
находящемся за пределами мира и существующем отдельно о
него, дало возможность людям развить эти идеи дальше. Они начали считать, что жизнь основана на разуме и что законы природы везде одни и те же, потому что являются волей
одного творца. К тому же теперь у них появился повод
для того, чтобы сколько угодно изощряться, пытаясь
вообразить себе возвышенные качества этого совершенного
верховного Существа. Это представление дало также каждому возможность чувствовать себя важным и нужным. Ведь этот Бог непосредственно осознает все, что происходит даже с самыми мельчайшими пылинками и вибрациями энергии, потому что без этого ничто не может существовать. Кроме того, это
осознание является любовью – по крайней мере в
отношении к ангелам и людям. Это подтверждается еще и тем, что он уготовил им после смерти вечную жизнь, состоящую из чистого блаженства. Вечная жизнь, конечно, дается не
бесплатно, и те, кто умышленно и настойчиво действуют
вопреки божественной воле, не подчиняясь ей, будут
вынуждены проводить свою вечность в столь жутких муках,
сколь прекрасно на небесах блаженство добрых и преданных.

Недостатки этого образа Бога в том, что он слишком уж
хорош. Дети, выполняющие задание на уроке, почти всегда
чувствуют неловкость, когда учитель заглядывает им в
тетрадь поверх плеча, даже если это добрый и уважаемый
учитель. Насколько более тягостно постоянное осознание
того, что Учитель учителей наблюдает за каждым нашим
действием, мыслью и эмоцией и что нигде на земле и на небе невозможно укрыться от этого всевидящего и судящего Ока!

Поэтому многие испытали громадное облегчение, когда
западные мыслители подвергли сомнению состоятельность этого образа и пришли к выводу, что гипотеза о существовании Бога не помогает описывать и предсказывать развитие природы.
Если все является творением и волей Бога, говорили они, это утверждение имеет не больше смысла, чем слова "Все
находится наверху". Но, как часто случается в подобных
ситуациях, когда один тиран свергнут, на его месте
оказывается еще худший. Миф о разбитом горшке продолжает
владеть умами людей, хотя Горшечника давно упразднили. Мир по-прежнему рассматривают как оригинальное изобретение,
теперь уже считается, что оно работает по принципу
автомата. Законы природы остались, хотя законодателя уже
нет. Верующий нынче говорит, что Господь сотворил эту
машину, включил ее, а затем уснул или уехал отдыхать.
Однако атеисты, натуралисты и агностики скажут, что мир
полностью механичен. Он сам построил себя, хотя и без
какой-либо цели. В наши дни считается, что материя состоит из атомов, похожих на бильярдные шарики. Эти атомы столь
малы, что их дальше уже нельзя ни делить, ни изучать.
Выбрось теперь эти атомы в пространство и пусть они там
сталкиваются и образуют всевозможные комбинации – в
результате через некоторое время они окажутся
упорядоченными так, как мы их сейчас видим. Ведь такой
момент обязательно наступит, если дать им возможность
полетать в пространстве бесконечно долго. Все та же старая история с обезьянами и печатными машинками: представь их
обезьянам, и с вероятностью, отличной от нуля, в конце
концов они напечатают "Британскую Энциклопедию".

В Полностью Механической Модели Вселенной форма и
вещество существуют в виде энергии и материи. Ум и тело
человека также являются частями этой системы, и поэтому их разумность и чувствительность обусловлены теми же самыми
случайными движениями атомов. Но затруднение с обезьянами и печатными машинками состоит в том, что когда они уже будут допечатывать до конца "Британскую Энциклопедию", в любой
момент может случиться так, что они снова неожиданно
разразятся потоком бессмыслицы. Поэтому если люди желают и дальше существовать в этом упорядоченном состоянии, которое случайно выпало на их долю, они должны трудиться не
покладая рук. Ведь иначе они никак не смогут преодолеть все те неразумные случайные препятствия, которые им на каждом шагу воздвигает природа. Этот миф весьма недвусмысленно
подчеркивает, что материя неразумна, а энергия слепа.
Поэтому распространено мнение, что за исключением человека и некоторых животных вся природа представляет собой глупый и нечувствительный механизм. В этой ситуации те немногие, которые продолжают верить в Кого-то-Там-Наверху,
подвергаются насмешкам. Их называют мягкотелыми
выдумщиками, принимающими желаемое за действительность, и ничтожными слабаками, не способными взглянуть в лицо
фактам. А факты говорят, что человек живет в незавидном
положении в безжалостной Вселенной, в которой выживание
является привилегией одних лишь "крутых парней".

Если традиционный слишком-уж-проницательный Бог и
приходился кому-то не по вкусу, то облегчение, которое люди испытали, когда его не стало, было очень непродолжительным. Его сменил Космический Идиот, и вскоре все почувствовали
себя еще более чем когда-либо чужими в этой Вселенной. В
этой ситуации стала еще более убедительной иллюзия
одиночества и отделенности эго (теперь уже
"ментального механизма"). А люди, называющие себя
натуралистами, развязали войну с природой, равной которой не знает история человечества. В том или ином виде миф о
Полностью Механической Модели стал чрезвычайно
правдоподобным, а в научных и академических кругах он
считается такой же непоколебимой доктриной, как были
когда-то для теологов богословские догмы. И это при том,
что современная физика и биология убедительно
свидетельствует о несостоятельности этой модели. Но дело
здесь в том, что на мифы тоже существует мода. Воинствующий Запад в девятнадцатом веке нуждался в так называемой
"философии жизни"*, которая придавала бы победам
бесчувственных людей смысл практической политики. Ведь чем бледнее выглядит жизнь в твоих глазах, тем более
оправданным тебе кажется воинственное отношение к ней.
Поэтому мы изо всех сил старались сделать Полностью
Механическую Модель Вселенной самой бесцветной из всех
возможных.

* Основоположники: Штирнер, Ницше,
Зиммель – (прим. ред).

И в то же время она была и остается мифом со всеми
положительными и отрицательными чертами образного
построения, с помощью которого люди пытаются объяснить мир. Сомнительно, что западная наука и технология вообще были бы возможны, если бы мы не пытались понять природу в рамках
механических моделей. Как заметил Джозеф Нидхэм, за тысячи лет китайцы – несмотря на высокий уровень их культуры
– не сделали больших научных открытий, потому что им
никогда не приходило в голову думать о природе как о
механизме, который "состоит" из отдельных частей и
"подчиняется" определенным логическим законам. Их видение Вселенной было органическим. Такой подход исключал описание мира в виде большого числа бильярдных шаров, которые
толкают друг друга, образуя длинные последовательности
событий, связанных по закону причины и следствия. То, что для нас является причиной и следствием, было для них
неделимыми сторонами одного события, как левая и правая
стороны одной вещи. "Части" их Вселенной не разделялись, а были так же тесно переплетены между собой, как акт
купли-продажи.*

* "До середины XVII века китайские и
европейские научные теории были сродни друг другу. И только после этого европейская мысль сделала большой скачок
вперед. Но хотя она вначале шла под знаменем
картезианско-ньютоновской механики, этот подход не мог
долго удовлетворять нуждам науки. Пришло время, когда на
физику стали смотреть как на науку о малых организмах, а на биологию – как на науку о больших. В этой ситуации
Европа (или лучше будет сказать, что теперь это уже был
весь мир) вновь столкнулась с необходимостью вернуться к
очень древним и очень глубоким философским идеям, которые в сущности никогда не были европейскими". (Нидхэм. "Наука и цивилизация в Китае" – Needham. "Science and
Civilization in China". Cambridge University Press, 1956, vol. II, p. 303.).

Как бы мы ни описывали Вселенную, с помощью Модели
Разбитого Горшка или Полностью Механической Модели, она в обоих случаях "сделана" – то есть составлена из
небольших фрагментов, лежащих в основе всего, что
существует в мире. Поэтому распространилось мнение, что
природу следует изучать с помощью микроскопов и анализа,
тем самым определяя, как эти фрагменты соединены между
собой и что они собой представляют. Такова в средние века была точка зрения философов-номиналистов, которые упрямо не соглашались с тогдашними реалистами. Последние тогда
считали, что такие "субстанции" как Человечество и
Человеческая Природа реальны и лежат в основе своих
"частных проявлений" в виде мужчин и женщин. Поэтому каждый индивид рассматривался ими как пример человеческой
"субстанции". Следует отметить, что это слово тогда
обозначало не "материю" или "вещество", а нечто типа
эссенции, стоящей (stance) за (sub) своими частными
проявлениями. Номиналисты же утверждали, что это
бессмыслица. Для них Человечество представляло собой не что иное как сумму всех своих индивидов. Это слово, по их
мнению, обозначало не субстанцию, а совокупность живых
существ: оно было не названием реальной сущности, а обычным символическим обозначением.

Номинализм, как известно, стал господствующей традицией
западной мысли, что особенно проявилось в философии науки. В восемнадцатом веке Руссо дошел даже до утверждения, что Общество и Государство были когда-то созданы по
договоренности между людьми. Общество рассматривалось им
как клуб бизнесменов "Ротари". Индивид вступал в него и тем самым отказывался от собственной независимости. Однако
современная сайентология исходит из представления о том,
что человек изначально является социальным существом –
хотя бы уже по той причине, что он не может появиться на
свет без отца и матери, которые сами по себе уже общество. Вплоть до недавнего времени в западной науке господствовало мнение о том, что животные и растения, камни и газы –
все "составлено" из фрагментов. Последними могут быть
молекулы, клетки, атомы и другие частицы, но в любом случае целое составлено из них подобно тому, как дом сложен из
кирпичей.

Последовательного номиналиста всегда легко убедить в
том, что в действительности не существует такого объекта, как тело человека. Есть лишь отдельные его молекулы и атомы – но их в свою очередь нельзя считать реальными,
потому что они составлены из элементарных частиц:
электронов, протонов, нейтронов и т.д. Однако, если
задуматься, то станет очевидно, что человеческое тело
– это не просто совокупность этих всех частиц. Целое
всегда больше суммы своих частей уже хотя бы потому, что
его научное описание должно отражать его устройство или
структуру. Это значит, что нужно еще знать, как эти частицы упорядочены и что они делают.

Человек за микроскопом
Так советует тебе:
"Не спрашивай, что это,
Спроси, что делает оно".

Но оказывается, что даже этого еще не достаточно. Мы
должны еще спросить: "В каком окружении все это
происходит?" Ведь характеристика человеческого тела должна включать в себя описание поведения его частей –
то есть их действий. Однако это поведение будет
одним в том случае, когда человек находится на открытом
воздухе, и совсем другим – когда он оказался в
вакууме, в огне или под водой. Кровь в лабораторных
пробирках – это не то же самое, что кровь в сосудах
тела, потому что она ведет себя в пробирках совсем не так, как в теле. Ее поведение изменилось потому, что изменилось ее окружение, или контекст ее существования. Подобно этому смысл одного и того же слова будет меняться в зависимости от предложения, в котором оно встречается. Существует
огромная разница между ключом, бьющим из-под камня, и
ключом от замка.

Таким образом, для понимания происходящего недостаточно
описать, определить и попытаться понять вещи и события,
анализируя их составные части и выясняя "как они устроены". Подобный анализ говорит нам немало, но все же не больше
половины всей информации об объекте. В наши дни ученые все больше убеждаются в том, что вещи нельзя рассматривать в
отрыве от окружающего мира и событий, происходящих в нем в момент наблюдения. В таком случае описание вещи или события обязательно должно включать в себя характеристику
окружения. А значит, любая вещь идет вместе со своим
окружением настолько тесно и нераздельно, что между ними
очень трудно провести грань.

Эта крупица истины отразилась еще в древней и не очень
надежной науке, которая называется астрологией, – как
есть крупица истины в алхимии, гомеопатической медицине и других примитивных науках. Ведь для того, чтобы нарисовать картину человеческой судьбы, астролог должен вначале
построить гороскоп – то есть очень упрощенно и грубо
воссоздать состояние Вселенной в момент рождения человека. А это недвусмысленно свидетельствует о том, что душа
человека, или его глубинное Я, – это ни что иное как
весь космос, центрированный в той точке
пространства-времени, где происходит событие, называемое
Джон Смит. Таким образом, не душа находится в теле, а тело – в душе. Ведь душа человека представляет собой всю
совокупность процессов и взаимоотношений, которые образуют его окружающий мир, без которого он – ничто. Научная
астрология – если таковая когда-нибудь будет
разработана – должна будет делать свои выводы на
основе детального описания окружения индивида во все
моменты его жизни, причем нужно будет принимать во внимание не только астрономический, но и социальный, ботанический, биологический и метеорологический контекст.

Однако в настоящее время мы описываем индивида с помощью
своего узкого сознательного "луча", за рамками которого
остается все поле его взаимосвязей с миром, или его
окружение. Не удивительно, что мы и чувствуем себя
соответственно. "Индивид" – это латинский аналог
греческого слова "атом", которое обозначает то, что дальше уже нельзя делить на части. Мы не можем отрубить человеку голову или вынуть его сердце и тем самым не погубить его. Но с таким же успехом мы можем убить человека, если
изолируем его от окружающей среды. Это означает, что
единственным настоящим атомом является Вселенная –
полная система взаимосвязанных "вещей-событий", которые
можно разделить только на словах. Ведь человека не собирают как машину. Его жизнь в мире не начинается с того, что
голову прикручивают к шее, мозг соединяют с легкими, а к
сердцу приваривают вены. Голова, шея, сердце, легкие, мозг, вены, мышцы и железы внутренней секреции – все это
разные слова для обозначения одновременных и
взаимосвязанных событий. По аналогии с этим можно
утверждать, что индивид отделен от своего окружения лишь на словах. Хотя это не очевидно, тебя вводит в заблуждение
твое имя. Путая слова с тем, что они обозначают, постепенно ты пришел к тому, что поверил в свою отделенность на том
основании, что у тебя есть отдельное имя. Это означает
– скорее даже буквально – что тебя заколдовали.

Естественно, что одного лишь имени недостаточно для
того, чтобы ввести человека в заблуждение, убедив его
необходимостью быть "настоящей личностью". Важную роль
сыграло и все то, что сопутствует имени. Чувство эго
появляется у ребенка под влиянием настроений, слов и
действий всех тех, кто окружает его: родителей,
родственников, учителей. Но больше всего способствуют
возникновению у него этого чувства его уже околпаченные
сверстники. Другие учат нас тому, кто мы такие. Их
отношение к нам является зеркалом, в котором мы видим себя, но это зеркало неизбежно вносит искажение. Крайне редко мы явно осознаем то громадное влияние, которое оказывает на
нас социальная среда. Почти никто не знает, например, что наши самые сокровенные мысли и эмоции в действительности не являются нашими собственными. Ведь мы мыслим с помощью
языка и образов, которые были не изобретены нами, а
получены в процессе воспитания в обществе. Мы заимствовали эмоциональные реакции у своих родителей. Так мы узнали, в частности, что запах кала отвратителен, а рвота –
неприятное переживание. Страх перед смертью мы также
переняли у них, глядя на всю суету, которая начинается,
когда кто-то заболевает или умирает. Наше социальное
окружение оказывает на нас такое влияние именно потому, что между нами и обществом существует глубокая взаимосвязь.
Общество – это продолжение наших ума и тела.

Однако то самое общество, без которого индивид не может
существовать, использует весь неодолимый вес своего влияния с целью убедить индивида в том, что он на самом деле может вести себя независимо от него! Следовательно, общество в
том виде, в котором мы его сегодня знаем, играет в игру с противоречивыми правилами. Ведь другие могут убедить нас в чем-то именно потому, что все мы реально взаимосвязаны. Так каждый из нас получает представление о том, что является
независимым источником инициативы, которая исходит из его ума. Однако чем лучше обществу удается привить своим членам это чувство, тем сложнее ему заставить людей сотрудничать. Поэтому неудивительно, что воспитание детей осуществляется в обстановке, которая постоянно вводит их в заблуждение.

Подобная ситуация в психологии называется "замкнутым
кругом". Человек оказывается в замкнутом кругу, когда
приказ или просьба, обращенные к нему, содержат скрытое
противоречие. "Перестань вести себя неестественно!"
"Попытайся расслабиться". Или знаменитый вопрос адвоката, который был задан человеку, обвиняемому в том, что он
жесток по отношению к своей жене: "Вы уже прекратили
избивать свою жену? Отвечайте: да или нет!" Как бы человек ни ответил в этой ситуации, он окажется в невыгодном
положении. В отношениях между людьми (и особенно в семье) подобные ситуации возникают повсеместно. Жена жалуется
мужу: "Не кажется ли тебе, что с тех пор, как мы поженились два года назад, ты ни разу не взял меня с собой в кино? Но ведь все было совсем по-другому, когда ты ухаживал за мной. Думаю, что ты начинаешь относиться ко мне как к чему-то
само собой разумеющемуся". Муж, осознавший свою ошибку,
возвращается вечером с работы и говорит: "Дорогая моя,
сходим в кино после ужина?" А она отвечает: "Небось, не
предложил бы, если бы я тебе сегодня не пожаловалась!"

Общество в том виде, в каком мы его знаем, ставит
ребенка в подобные ситуации каждый день, начиная с его
самого раннего детства. Прежде всего ребенку внушают, что он ответствен за свои действия и может сам, независимо от других, решать, о чем ему думать и как себя вести – то
есть что он является чем-то типа маленькой Первопричины. И он начинает в это верить именно потому, что это не так. Он не может выбирать, принимать или не принимать то, чему его учат, точно так же, как он не решает, в каком обществе ему рождаться. У него нет никаких возможностей оказывать
сопротивление этому влиянию окружающих людей, ведь оно
постоянно сопровождается поощрениями и наказаниями. Суть
этого воздействия отражается даже в языке, который он
изучает. Иллюзию ему вбивают в голову вместе со следующими замечаниями: "Ты совсем не похож на себя, когда так
поступаешь". Или: "Не обезьянничай – будь собой!" А
вот как говорят, когда ребенок восхищается кем-то и
невольно начинает ему подражать: "Джонни, это на тебя не
похоже. Так ведет себя Питер!" Невинная жертва внушения не может понять этого парадокса, ведь в другой раз ему скажут, что он может и имеет право сам решать, как себя
вести. На него оказывают огромное давление для того, чтобы убедить его в том, что никакого давления не существует.
Общество, от которого он неизбежно зависим, навязывает ему роль своего независимого члена. Кроме того, ему –
свободному действующему лицу – приказывают делать то,
что может быть приемлемо только в том случае, когда оно
случается непроизвольно! "Ты должен по-настоящему
любить нас", – говорят родители, тетушки, дядюшки,
братики и сестрички. "Все послушные дети любят своих
родителей и без напоминания делают все, что нужно".

Другими словами: "Мы требуем того, чтобы ты любил нас,
потому что ты сам этого хочешь, а не потому что мы
заставляем тебя". В какой-то мере эта бессмыслица связана с тем, что слово "должен" иногда выражает условие ("Для того, чтобы быть человеком, у тебя должна быть голова"), а иногда требование ("Ты должен убирать свои игрушки"). Дети,
разумеется, путают эти ситуации, что приводит их в
замешательство. Никто не прилагает усилий для того, чтобы обладать головой. В то же время родители утверждают, что
для того, чтобы ребенок был здоров, он должен
регулярно ходить на горшок, пытаться уснуть и
прилагать усилия для того, чтобы сосредоточить
внимание. Можно подумать, что всего этого достигают
напряжением мышц.

Дети не могут выявлять противоречия в требованиях
родителей, и даже если бы какой-то вундеркинд смог это
сделать, ему сразу же сказали бы "не огрызаться" и с
большим уважением относиться к "старшим и более опытным". Вместо того, чтобы ясно изложить своим детям правила игры в общество, мы безжалостно оболваниваем, их, потому что мы
– ныне взрослые – тоже когда-то были детьми,
которых точно так же обманывали их родители. В результате мы сами не понимаем, во что играем.

Существование в ситуации, напоминающей замкнутый круг,
– это игра с самопротиворечивыми правилами. Она
обрекает игроков на постоянное разочарование, подобно
попыткам изобрести вечный двигатель, работающий по законам ньютоновской механики, или решить задачу трисекции угла с помощью циркуля и линейки. Вот примеры самопротиворечивых правил игры в общество:

Первое правило игры гласит, что это не игра.
Играть должны все.
Ты должен (или должна) любить нас.
Ты должен (или должна) продолжать жить.
Будь собой, но играй логичную и приемлемую роль.
Держи себя в руках и в то же время веди себя
естественно.
Старайся говорить правду.

По существу, эта игра требует от играющих естественного
поведения нескольких типов. Оставаться в живых, любить,
вести себя раскованно, говорить правду – все это
спонтанные формы поведения. При отсутствии психических
препятствий каждая форма поведения в нужный момент
происходит "сама по себе" точно так же, как пищеварение и рост волос. Однако как только мы начинаем прилагать усилия, все это приобретет тот неестественный, надуманный и лживый оттенок, который не нравится никому. Наше поведение
становится жалким и неполноценным, как искусственные цветы или тепличные овощи. Жизнь и любовь рождает необходимость прилагать усилия, но усилия не продлевают жизни и не
способствуют возникновению любви. Глубокая вера – в
жизнь других и себя – является тем фактором, который
позволяет спонтанному проявиться спонтанно, а значит
вовремя и так, как нужно. Все это, конечно, связано с
риском, потому что жизнь и другие люди не всегда ведут себя так, как нам бы того хотелось. Но вера – это всегда
дерзание, потому что сама жизнь представляется нам
рискованной игрой, ставки в которой необычайно велики. Но если мы устраним из игры весь риск, попытаемся достичь
стопроцентной уверенности в ее удачном исходе, мы тем самым лишим эту игру смысла. Альтернативой обществу, основанному на взаимном доверии, является тоталитарное полицейское
государство, в котором возможность проявлять спонтанность практически полностью исключена.

Индийский трактат об искусстве управления государством,
"Артхашастра", описывает правила поведения
абсолютного монарха. В нем содержатся сведения о том, каким должен быть дворец тирана, приводятся советы для отбора
подданных и даются рекомендации, как нужно вести себя с
людьми. Если ты познакомишься с этим трактатом, Маккиавелли покажется тебе либералом. Первым правилом является принцип, который запрещает тирану доверять кому-либо из подчиненных. У него не может быть близких друзей. Кроме того, он должен организовать свое правительство в виде системы
концентрических окружностей, в состав которых входят
министры, генералы, офицеры, служащие и слуги,
беспрекословно и безотлагательно исполняющие все его
приказы. Эти круги сужаются и ведут к самому царю, который находится в их центре, как паук в середине своей паутины. Начиная с круга приближенных к владыке, все слои этой
пирамиды должны состоять попеременно из его врагов и его
друзей. Чтобы исключить возможность захвата власти
враждебным монарху высшим сословием принцев, их должны
окружать преданные ему министры, которые будут надзирать за принцами и докладывать царю о всех своих подозрениях для
того, чтобы завоевать его расположение. Эта иерархия
взаимного недоверия должна распространяться на все сословия вплоть до самых низов общества. Divide et impera
– разделяй и властвуй.

Между тем тиран пребывает в безопасности в своих
внутренних покоях. Его охраняют стражники, за которыми
следят другие стражники, скрывающиеся в стенах. Прежде чем он дотронется до еды, рабы пробуют каждое его блюдо на тот случай, если оно окажется отравленным. Спать владыке
советуют либо с полуоткрытыми глазами, либо за дверью,
надежно запертой изнутри. На случай внезапного восстания
должен существовать тайный ход, ведущий из внутренних
покоев дворца в безопасное место. Причем в этом коридоре
должен быть рычаг, приводящий в движение фундамент дворца, под обломками которого суждено погибнуть повстанцам.
"Артхашастра" не забывает предупредить тирана и о
том, что он не может победить. Он должен достичь высокого положения благодаря своим личным качествам или
благосклонному расположению народа. Однако чем более
абсолютной становится его власть, тем больше все его
ненавидят и тем больше он напоминает пойманного в свою
собственную ловушку. Паутина ловит паука. Он не может
прогуливаться на досуге по улицам и паркам своего города
или подолгу сидеть в одиночестве на берегу моря, слушая шум волн и крики чаек. Обратив в рабство других, он сам стал
самым ничтожным из рабов.

Самая большая неудача приходит вместе с успехом –
потому что все стремления нашего общества, пребывающего под гипнозом, основаны на противоречиях. Люди силой хотят
добиться того, что приемлемо только тогда, когда происходит само собой. Применение силы в данном случае обусловлено
тем, что человек определен нами как независимое действующее лицо, проживающее во Вселенной, но не относящееся
к ней. Человек, как наездник, пытается оседлать и
объездить мир. Никакое количество моральных проповедей не сможет изменить поведение современного человека в том виде, в котором мы его знаем. Дело в том, что гипнотическая
галлюцинация отделенности от мира не дает ему возможности чувствовать, что жизнь – это система геологического и
биологического взаимодействия. Разумеется, эта система
не исключает поединков: птиц – с червями,
улиток – с растениями, а пауков – с мухами. Но
все эти поединки уравновешены в том смысле, что они никогда не становятся неуправляемыми, и ни один вид живых существ не побеждает окончательно всех остальных. Один лишь человек пытается истребить всех своих естественных врагов,
руководствуясь мнением о том, что он – царь природы.
Точно так же, как мы выращиваем овощи и разводим скот и
птицу, понимая, что от них зависит наша жизнь, точно так же мы должны осознать, что наши естественные враги –
насекомые, бактерии и вирусы – фактически являются
нашими врагами/друзьями.

Однажды жительница Нью-Йорка принимала у себя дома
политика из Пакистана. Во время разговора она затронула
проблему контроля рождаемости в Азии и ее злободневность
для Пакистана. Однако она были приведена в замешательство, когда политик заметил, что вся эта шумиха вокруг контроля рождаемости была поднята белыми людьми для того, чтобы
господствовать над всеми другими расами. Выслушав ее
рассказ, я сказал, что ей следовало ответить ему: "Нет, это не так. Мы только хотим помочь вам подрезать ветви
фруктовых деревьев, чтобы ваши деревья стали от этого
красивее".

Ведь враги/друзья человечества помогают ему подрезать
ненужные ветви. Они не дают ему погибнуть от
перенаселенности. Поэтому тот, кто умер от малярии или
туберкулеза, должен почитаться соотечественниками не
меньше, чем тот, кто погиб в битве за свою страну. Ведь
своим уходом он освободил жизненное пространство для всех остальных. А бактерии, от которых он пострадал, должны
рассматриваться как достойные и благородные его противники. Смысл не в том, что мы должны, начиная с этого времени,
отказаться от пенициллина и ДДТ. Мы должны сокращать
численность своих врагов, но не стирать их полностью с лица земли. Нам следует научиться видеть себя естественным
звеном в цепи взаимодействий и противоборств, симбиозов и отношений типа охотник/ жертва. Ведь только таким образом в природе поддерживается равновесие. Если же какой-то один
вид живущих существ одержит на планете окончательную
победу, он рано или поздно погубит и себя, и окружающую
среду.

* Слова из американской конституции.
– (прим. перев.).

Очевидным возражением против "предоставления права на
жизнь" нашим естественным врагам – раковым опухолям и
насекомым – является наше сочувствие к тем, кто от них
пострадал. Легко вот так – теоретически –
рассуждать о необходимости "подрезать лишние ветки", но
когда болезнь останавливает свой выбор на мне, я сразу же бегу к врачу. Сколько найдется добровольцев, которые
пожелают послужить делу "прореживания"? В западной
цивилизации мы продолжаем кормить детей-уродов, не
расстреливаем сумасшедших, не даем голодающим умереть, а
больных людей не выгоняем на улицу. Ведь самым священным
идеалом нашей культуры является право каждого индивида на справедливость, здоровье и благосостояние, или "жизнь,
свободу и поиск счастья".* Поэтому утверждение о том, что индивидуальное эго является галлюцинацией, выглядит
как надругательство над самыми почитаемыми святынями. Нам кажется, что без них цивилизованный человек снова низойдет на уровень стадного животного или муравьев, когда личность не представляет собой никакой ценности и всегда может быть "пущена в расход".

Во время Второй Мировой войны мой друг летал над
Буграми* на самолете с китайскими рабочими на борту. Он
доставлял их на южную оконечность Бирманской Дороги и
обратно домой. Длительный перелет был идеальным временем
для азартных игр, но поскольку у игроков было мало
наличных, ставкой в игре было условие, что последний
проигравший должен выпрыгнуть из самолета. Никаких
парашютов. Нашей естественной реакцией на это является
впечатление, что эти люди вели себя не по-человечески. Как родные и слуги древних царей, которых заживо хоронили
вместе с умершим господином, эти люди кажутся нам, как
заметил Томас Манн, "всего лишь лицами без того, что за
ними", – обычными масками, ролями, которые не имеют
никакого высокого назначения и смысла. Они – все равно
что пчелы без матки. Какие бы бесчинства англичане ни
творили в Индии, их христианская совесть не смогла
примириться с древним обычаем сати, который
требовал, чтобы вдова совершала самоубийство во время
похорон своего мужа. Мы убеждены, что истинно
цивилизованные люди – это не очертания облаков в небе
и не пустотелые маски, а существа, каждое из которых
обладает бесконечной ценностью Бога.

* Автор, вероятно, имеет в виду
Гималаи – (прим. перев.).

Итак, с одной стороны мы имеем этого священного индивида
– уникальную личность, отличную как от природы, так и
от Бога. Так ее определяет общество, которое практически
одновременно приказывает ей быть и свободной, и послушной. С другой стороны мы имеем кули – "винтик" в
индустриально-коллективистской машине, или обычную "рабочую руку" (как часто называют фабричных рабочих). Если мы верим в то, что индивидуальное эго дано каждому человеку
от природы и вовсе не является социальной условностью,
тогда многим рабочим действительно не позавидуешь. Ведь
подавляющее большинство этих людей является угнетенными и разочарованными личностями, хотя общество никогда о них так не скажет.

Однако не исключен и третий подход. Индивида можно
рассматривать не как отдельную личность и не как заменимую гуманоидную машину для выполнения скучной работы. Помимо
этих возможностей существует еще одно воззрение на
человека, согласно которому он представляет собой фокус
сознания, проявляющий всю Вселенную. Индивид может быть
воплощением Абсолюта или Лика Божьего – иными словами
ЭТОГО, как бы мы ЭТО ни называли. Такой подход не
противоречит сложившемуся у нас отношению к индивиду как к чему-то священному – фактически он даже акцентирует на
этом наше внимание. И в то же время этот подход разрешает парадокс личностного эго, которому удается
приобрести "бесценный статус" отдельной независимой
личности лишь ценой постоянного страха смерти. Галлюцинация отдельности не дает нам возможности осознать, что лелеять свою отдельность означает обрекать себя на страдания. Мы не видим, что наша так называемая забота о правах и свободах личности – это просто другая сторона нашего
собственного страха перед смертью или неудачей в жизни.
Стараясь подчеркнуть свою отдельность от мира, личность
пилит сук, на котором сидит. С каждым днем ее смятение
нарастает, ведь она предчувствует, что падение в конце
концов неизбежно!

Да будет известно, что иллюзия эго не является
неотъемлемой чертой индивида и его человеческого организма. Человек может существовать и выражать свою индивидуальность и без этой иллюзии! Ведь он является неповторимым
проявлением Целого точно так же, как каждая ветвь –
это уникальный отросток дерева. Чтобы проявить свою
индивидуальность, каждая ветвь должна быть у своего
основания соединена с деревом, а независимо движущиеся
пальцы должны принадлежать одной руке. Едва ли можно
преувеличить важность утверждения о том, что различия не
подразумевают отделенности. Голова и ноги отличаются по
внешнему виду и по функциям, но не существуют при этом сами по себе. И хотя человек не связан со Вселенной физически, как ветвь – с деревом, а ноги – с головой, тем не
менее человек и Вселенная соединены, и притом удивительно сложными физическими связями. Смерть индивида – это не
переход индивида у другую вселенную, а просто исчезновение одного из проявлений этой вселенной. Труп похож на
отпечаток ноги или эхо – это растворяющийся след,
оставшийся в мире на том месте, где Я перестало животворить.

Таким образом, различие между индивидами имеет великий
смысл, ведь разнообразие – украшение жизни. Но этот
смысл не становится более глобальным, когда человеку в ходе воспитания в обществе прививают самопротиворечивое
определение индивидуальности. Наше общество – то есть
мы сами, каждый из нас – определяет человека как
замкнутый круг, приказывая ему быть свободным и отдельным от мира. Однако он по сути таковым не является, ведь если бы он был свободным и отдельным, сам этот приказ был бы
бессмысленным. При таких условиях обществу удается лишь
внушить ему иллюзию отдельности подобно тому, как
слова гипнотизера создают иллюзию у испытуемых.

Одураченный таким образом индивид – вместо того,
чтобы выполнять свою уникальную функция в мире, –
разочаровывается, тратя вес свои силы на достижение
самопротиворечивых целей. Поскольку все теперь считают его отдельной личностью, пойманной в неразумной и враждебной
Вселенной, его главной задачей становится стремление
перехитрить Вселенную и подчинить себе природу. Очевидно, что это абсурдно, и поэтому его учат жить и работать для
будущего, ведь в настоящем он никогда не достигнет цели.
Вскоре он начинает верить, что его невозможное желание в
конце концов исполнится, если не для него, то по крайней
мере для его детей. Таким образом, мы вывели тип
человеческих существ, которые не способны жить в настоящем – то есть по-настоящему.

Ведь если ты не можешь полноценно жить сейчас, будущее
для тебя всегда будет призраком. При этом отпадает всякий смысл делать планы на будущее, потому что ты никогда не
сможешь наслаждаться им. Ведь когда твои планы наконец
осуществятся, ты будешь уже бредить каким-то другим
будущим. Ты никогда, никогда не сможешь развалиться и с
полным удовлетворением сказать: "Ну вот, я достиг всего,
чего хотел!" За многие годы ты полностью утратил эту
способность, потому что тебя всегда готовили для будущего вместо того, чтобы показать тебе, как нужно жить в настоящем.

Другими словами, тебя воспитала и загипнотизировала
конвейерная система нашего образования. Ведь для того,
чтобы получить образование, человек в наши дни должен
преодолеть множество барьеров или ступеней, ведущих, как
предполагается, к высшему Успеху. Вначале ясли или детский сад, затем несколько классов начальной школы, где тебя
готовят к торжественному мгновению перехода в среднюю
школу! Но затем снова ступени, все выше и выше на пути к
желанной цели – университету. Здесь, в университете,
если ты достаточно смышлен, ты можешь находиться сколь
угодно долго, переходя затем в аспирантуру и превращаясь в вечного студента. В противном случае тебя шаг за шагом
выведут в великий Внешний Мир, где тебе светит обзавестись семьей и заниматься бизнесом или быть специалистом в
какой-то узкой отрасли знаний. Однако день окончания учебы – это очень условное событие, потому что на первой же
встрече сотрудников ты снова оказываешься в той же самой
старой системе. Здесь тебе посоветуют быстро справляться со своими задачами (и если ты действительно будешь справляться достаточно быстро, круг твоих обязанностей будет
расширяться). Твой добросовестный труд будет способствовать продвижению по служебной лестнице к должности менеджера,
замдиректора и наконец директора собственного шоу (тогда
тебе будет уже лет сорок – сорок пять). Между делом
работники соцобеспечения и специалисты по капиталовложениям заинтересуют тебя планами о том, как лучше организовать
свой будущий Уход на Пенсию. И тебе покажется, что это
– окончательная цель и что, достигнув ее, ты сможешь
наконец-то, развалясь в кресле, начать наслаждаться плодами своего труда. Но когда этот день в конце концов наступает, твое многолетнее беспокойство и усердие дают о себе знать слабым сердцем, искусственными зубами, болезнями простаты, импотенцией, прогрессирующей близорукостью и несварением желудка.

* Все это не следует рассматривать
как полное неприятие "современного искусства". Скорее речь идет о том, что неправилен его главный принцип: человек
искусства должен представлять свое время. Вот и получается, что поскольку настало время свалок, афиш и фешенебельных
трущоб, многие люди искусства – полностью лишенные
какого-либо таланта – делают себе имя, заключая в
рамку или возводя на пьедестал типичные предметы городского мусора.

Все это наверное было бы не так уж плохо, если бы на
каждой стадии игры ты относился к ней как к игре, находя ее столь же увлекательной, как покер, шахматы или рыбную
ловлю. Но для большинства из нас день делится на рабочее
время и отдых – причем работа, как правило,
представляет собой Деятельность, за которую нам платят
потому, что она крайне неинтересна. Поэтому мы работаем не во имя работы, а во имя денег – которые, по общему
мнению, могут обеспечить нам в часы досуга все, что мы
пожелаем. В Соединенных Штатах даже самые бедные люди имеют больше денег, чем миллионы тощих бедняков, проживающих в
Индии, Африке и Китае. В то же время немало американцев так же богаты, как их принцы. Однако в общем и целом наши
сограждане не умеют получать удовольствие от жизни.
Оказывается, что одних денег для этого недостаточно, хотя деньги здесь тоже важны. Ведь наслаждение – это
утонченное искусство, для овладения которым требуется время и талант.

Я живу недалеко от гавани, заставленной яхтами и
роскошными частными судами, на которых плавают очень редко. Ведь искусство мореплавания требует, чтобы ему уделяли
довольно много времени. Только при этом условии оно
награждает своих поклонников изысканным удовольствием.
Однако люди купили эти яхты либо для того, чтобы поддержать свой статус состоятельных обывателей, либо как игрушку.
Когда же они убедились, что морские суда – это совсем
не игрушки (как их рекламируют), они утратили к ним
интерес. То же справедливо и в отношении восхитительного
разнообразия всех тех предметов роскоши, которые человек с деньгами может приобрести в нашей стране. Всюду мы видим
изобилие продуктов питания, но лишь очень немногие из нас умеют готовить. На рынке имеется много разнообразных
стройматериалов, но большинство домов выглядят так, словно они построены людьми, которые когда-то слышали о домах, но никогда не видели их воочию. Шелка и ситцы, шерстяные и
хлопчатобумажные ткани можно приобрести любого оттенка и со всевозможными рисунками, но большинство мужчин одеваются
подобно студентам богословских колледжей или служащим
похоронного бюро. В то же время женщины стали рабами игры в моду с ее основным принципом: "Я сориентировалась быстрее, чем ты". Рынок произведений искусства процветает ныне как никогда ранее, но представленные там художественные полотна выглядят так, словно их нарисовали экскрементами на досках для объявлений. Скульптуры же неизбежно напоминают либо
разбитые печатные машинки, либо обугленный хлам, оставшийся на месте сгоревшего флигеля.* У нас есть горы записей
музыки всех времен и народов а также превосходные средства для ее воспроизведения, но кто из нас ее по-настоящему
слушает? Возможно, несколько курильщиков марихуаны.

Все это, наверное, является преувеличением в духе Генри
Миллера.** Как бы то ни было, меня все больше поражает, до какой степени необоснованна материалистическая репутация
Америки. Это при условий, что мы будем считать
материалистом человека, который получает удовольствие от
жизни в физическом мире и любит материальные вещи. В этом смысле мы несомненно являемся материалистами, когда речь
идет о построении реактивного авиалайнера. Но если мы
заглянем внутрь и посмотрим, как этот великолепный монстр оборудован внутри для удобства пассажиров, сразу выяснится, что все это подделка. Худощавые манекеноподобные девушки на высоких каблуках разносят безвкусную, подогретую еду. Нам предлагают наслаждаться не материальными благами, а
символами удовольствия – привлекательно упакованными,
но самого низкого качества.

Объяснить это просто: большинство товаров производят
люди, которые не получают удовольствия от своей работы.

* Генри Миллер – американский
писатель XX века, автор широкоизвестного скандального
романа "Тропик Рака" (1932) и многих других прозаических
произведений оригинального жанра. – (прим. перев.).

Это распространяется и на владельцев предприятий и на
рабочих. Ведь смысл их труда не в том, чтобы произвести
что-то хорошее, а в том, чтобы сделать деньги. Поэтому вся их фантазия работает на то, чтобы добиться снижения
производственных затрат и обмануть покупателей. С этой
целью используется такая броская красочная упаковка, что
одного взгляда на товар оказывается достаточно, чтобы у
покупателя не возникло никаких сомнений по поводу его
превосходного качества. Единственным исключением из этого правила являются те вещи, которые просто должны быть хорошо сделаны в силу требований безопасности или их высокой
стоимости: самолеты, компьютеры, космические корабли,
научные измерительные приборы и т.д.

Но вся эта система представляет собой замкнутый круг,
потому что когда ты заработал деньги, что ты на них купишь? Ведь все другие претенциозные подделки тоже произведены
людьми, которые исступленно гоняются за деньгами. Немногими по-настоящему ценными вещами на рынке являются товары,
импортируемые из "отстающих" стран, где крестьяне и
ремесленники вес еще гордятся своим трудом. Так, например, жители мексиканского штата Оахака производят лучшие в мире одеяла, и американские перекупщики готовы закупать у них
эти одеяла в огромных количествах. Однако никакое
количество денег не может дать тем немногим кустарным
мастерам, которые их вручную выплетают, больше времени для работы. Если они вес же возьмутся за выполнение больших
заказов, им неизбежно придется начать халтурить, выпуская одеяла качеством похуже. Единственным решением
представляется возможность обучить этому ремеслу сотни
других людей. Но в Оахаке совсем недавно появилось
телевидение и некоторое время уже существует всеобщее
образование. При этих условиях кто из молодых и подающих
надежды людей захочет терять время на кропотливую ручную
работу?

Все это не удивительно, ведь поэты и мудрецы в течение
веков повторяют, что любой успех в этом мире – суета.
"Мирские надежды, которые люди лелеют в своих сердцах,
обращаются пеплом". Или, как мы можем сказать па
современном языке, стоит только у нас потечь слюнкам в
предвкушении какой-то классной вещицы, как она обращается смесью гипса, папье-маше и резинового клея. Но чаще всего она оказывается сделанной из пластика. Я помышлял даже о
том, чтобы разрекламировать пластик на рынке как
универсальную субстанцию – prima materia –
для производства всего чего угодно: домов, мебели, цветов, хлеба (это они уже делают!), яблок и даже людей.

Мир, говорят мудрецы, – это мираж. В нем вечно все
распадается, и при этом у нас нет никакой возможности
предотвратить этот распад. Более того, чем сильнее ты
привязываешься к этим пустым видимостям, тем быстрее они
разрушаются прямо у тебя на глазах. Западная
технологическая цивилизация – это доселе невиданная
попытка во что бы то ни стало победить в этой игре: понять, подчинить себе и увековечить мимолетный призрак, называемый жизнью. Вполне возможно, что несмотря на все уловки и
достижения этой цивилизации наша жизнь-сон пойдет прахом
еще быстрее, чем мы думаем. Но если этого не случится, то скорее благодаря тому, что технические средства окажутся в руках нового человека.

В былые времена осознание мимолетности мира всегда
заканчивалось уходом от него. С одной стороны монахи,
отшельники и аскеты пытались искоренить свои желания для
того, чтобы иметь право снисходительно относиться к миру. При этом иногда им удавалось, уходя все дальше и дальше в глубины своего сознания, сливаться с Я в его непроявленном состоянии вечной безмятежности. С другой стороны мирские
люди чувствовали, что мир является местом испытания. Они
считали материальные блага дарами Всевышнего и видели смысл своей жизни в том, чтобы служить Богу и людям.

Однако и тот, и другой подход основан на изначальном
предположении, что индивид – это отдельное эго.
А поскольку это предположение вовлекает человека в движение по замкнутому кругу, неудивительно, что все начинания
такого человека – включая религию – могут
привести его лишь к разочарованию, Уже потому лишь, что
индивидуальное эго является мистификацией, человек,
находящийся во власти этой иллюзии, может лишь очень
поверхностно воспринимать жизнь. Ведь мир мимолетен и не
может оправдать наших надежд только с точки зрения того,
кто стоит вне его. Этот наблюдатель вначале отделяет себя от мира, а затем пытается овладеть им. Но даже если он
сможет победить смерть и подчинить себе вечный круговорот всех проявлений жизни, он получит лишь скучный статический мир, без ритма, без танца, похожий на мумию.

Однако возможен третий ответ. Не уход из мира и не
заискивание в надежде на призрачное воздаяние в
будущем, а сотрудничество с миром на самом глубинном
уровне в настоящем. На этом уровне мир
воспринимается как гармоническая система скрытых
конфликтов, как бесконечный целостный процесс, являющийся нашим единственно реальным Я. Понимание этого уже
присутствует в нас в том смысле, что наши нервы, кости и
органы чувств "знают" об этом. Все это кажется нам
непонятным только потому, что тонкий луч сознательного
внимания был приучен не замечать очевидных вещей. Нас
воспитали так замечательно, что мы действительно стали
искусными притворщиками!