Предметы, явления как единство противоположностей.
Содержание и форма, возникновение и разрешение противоречий между ними
Диалектика как теория познания. Диалектическая и формальная логика
Объективная истина. Диалектика абсолютной и относительной истины
Соотношение чувственного и рационального в познании. Сущность и явление
Диалектика абстрактного и конкретного, логического и исторического
УЧЕБНИК ПОДГОТОВЛЕН АВТОРСКИМ КОЛЛЕКТИВОМ В СОСТАВЕ:Ф.В.Константинов, член-корреспондент АН СССР (руководитель); В.Ф.Берестнев, доктор философских наук; Г.Е.Глезерман, доктор философских наук; М.А.Дынник, член-корреспондент АН СССР; М.Д.Каммари, член-корреспондент АН СССР; И.В.Кузнецов, доктор философских наук; П.В.Копнин, доктор философских наук; М.М.Розенталь, доктор философских наук; А.Ф.Шишкин, доктор философских наук; П.Н.Федосеев, академик АН СССР; Ю.П.Францев, член-корреспондент АН СССР.
Исходным пунктом диалектического материализма является признание объективного существования вечно движущейся и развивающейся материи, природы. Поэтому мы рассмотрим сначала, что такое материя и каковы формы ее существования.
Нас окружает бесчисленное множество тел, обладающих самыми разнообразными свойствами. Одни из этих тел относятся к числу живых существ, другие совсем не имеют никаких признаков жизни; одни тверды, другие мягки или текучи; одни ничтожно малы и легки, другие обладают гигантскими размерами и невообразимо тяжелы; некоторые тела электрически заряжены, а другие нет и т.д. и т.п. Все это в своей совокупности образует то, что называется природой. Как бы ни отличались друг от друга тела природы, всем им свойственно то, что они существуют вне и независимо от сознания, ощущения, духа. О том, что это действительно так, говорит жизненный опыт каждого человека, практика всего человечества, данные науки.
Естествознание неоспоримо доказало, что наша планета не всегда была такой, какова она теперь. Много времени назад Земля была в таком состоянии, при котором полностью исключалась возможность существования не только человека с его ощущениями и сознанием, но и каких бы то ни было других живых существ. А между тем Земля, как и теперь, обращалась вокруг Солнца под влиянием его притяжения и вместе с другими планетами входила в состав солнечной системы. Этот факт и означает, что Земля, Солнце, солнечная система, природа вообще существуют вне и независимо от какого-либо сознания. Человек и его сознание возникли только на определенной ступени развития природы как ее высший продукт, тогда как сама природа существует вечно. Никакого же иного, "надчеловеческого сознания", "абсолютного сознания" или "абсолютного духа" нет и быть не может. В соответствии с этим материалистическая философия учит, что природа, материя – первична, а дух, сознание – вторично. Когда тела окружающего нас мира так или иначе воздействуют на наши органы чувств, они вызывают соответствующие ощущения – светлого или темного, теплого или холодного, шероховатого или гладкого, сладкого или кислого и т.д.
Обобщая итоги долгого исторического развития философии и естествознания, данные практики, философский материализм постепенно вырабатывал научное понятие материи.
"Материя, – пишет В.И.Ленин, – есть философская категория для обозначения объективной реальности, которая дана человеку в ощущениях его, которая копируется, фотографируется, отображается нашими ощущениями, существуя независимо от них"1.
В этом определении выражена суть материалистического мировоззрения, противоположность материализма идеализму, а также агностицизму.
Возьмем, например, субъективный идеализм. Хотя субъективные идеалисты много и охотно говорят о различии субъективного и объективного, психического и физического, сущностью субъективного идеализма является отождествление всего реального, объективного, физического с ощущениями, сведение всего к ощущениям: ощущения субъекта признаются единственно существующим. Соответственно этому Беркли, Мах и другие субъективные идеалисты утверждали, будто все вещи окружающего нас мира – это "комбинации" или "комплексы" ощущений; что объективное есть то, что является постоянным в ощущении человека, или то, что является общим в ощущениях ряда людей, что является "общезначимым".
В противоположность этому фундаментальной основой определения материи, данного В.И.Лениным, является принципиальное разграничение внешнего мира, всех его вещей, окружающей нас действительности, с одной стороны, и ощущений – с другой. Вещи не тождественны ощущениям, сознанию, не сводимы к нему. Объективное – это не наиболее устойчивое в ощущениях человека и не то, что одинаково в ощущениях ряда людей, как утверждают субъективные идеалисты, а то, что существует вне и независимо от каких-либо ощущений. Четкое и ясное различение объективной реальности и ощущений субъективные идеалисты объявляют "удвоением мира", "дуализмом", отступлением от монистического взгляда на мир. Но это обвинение в дуализме, в отступлении от монистического взгляда на мир совершенно несостоятельно. Хотя в данном определении четко и решительно разграничиваются материя и ощущения, в нем совсем не утверждается, что материя и ощущения представляют собой два каких-то совершенно независимых "начала" или две "сущности", образующие основу двух отгороженных друг от друга классов явлений, двух миров. Ощущения – не противостоящая материи самостоятельная, независимая "сущность", а копии, фотографии, отражение материи. Это отражение существует в материи и благодаря материи.
Субъективные идеалисты проводят свой идеалистический "монизм", сводя материю к ощущениям. Это мнимый, словесный монизм, так как в действительности свести материю к ощущениям невозможно. В практической жизни субъективные идеалисты вынуждены молча допускать не только существование своих собственных ощущений, но и независимое от них существование других людей, существование окружающего нас материального мира. А так как подлинный характер отношения между ощущениями и материальным миром при этом остается нераскрытым, то в воззрениях субъективных идеалистов возникает вопиющее противоречие, опрокидывающее весь их надуманный "монизм".
Определение материи, данное В.И.Лениным, является точным выражением последовательного материалистического монизма, дающего правильный и цельный взгляд на мир.
Субъективные идеалисты отрицают существование Земли, природы, физического мира без человека. Объективные же идеалисты хотя и придерживаются того взгляда, что природа, физический мир существует без человека, без его личных ощущений, но остаются также идеалистами, потому что считают весь мир, природу полностью зависимой от некоей "абсолютной идеи", от духа "как такового" и т.п., как чего-то, что существует якобы извечно и производит из себя природу. Но дух "как таковой", "абсолютная идея" и т.п. – это, как указывал В.И.Ленин, те же самые ощущения человека, его мысль, сознание, только оторванные от человека и превращенные в фантастическую абстракцию. Таким образом, положение о первичности и независимости объективной реальности от ощущений, сознания, духа, составляющее ядро данного В.И.Лениным определения материи, направлено и против субъективного и против объективного идеализма.
Свой отказ от признания объективной реальности природы идеалисты пытаются обосновать ссылкой на то, что человеку непосредственно якобы даны только его собственные ощущения. Говорить же о чем-либо лежащем за пределами ощущений – значит, по их мнению, покидать почву реальных фактов, допускать выход за пределы опыта. Таким образом, мы будто бы знаем только наши собственные ощущения, дальше них идти недопустимо. Отсюда и делается нелепый вывод, будто ощущения представляют собой единственную реальность. Утверждение, будто человеку даны только ощущения, т.е. человек ощущает лишь свои собственные ощущения, составляет основную ложную исходную посылку идеализма, принимаемую чисто догматически. Определение понятия материи, данное В.И.Лениным, отвергает эту догму идеализма. В этом определении подчеркивается та исключительно важная мысль, что человек ощущает и воспринимает не ощущения и восприятия, а вещи и явления материального мира, т.е. в ощущениях человеку дана материя.
Положение о том, что материя дана человеку в его ощущениях, кладет также конец вечным сомнениям агностиков в том, существует ли внешний мир или нет, так как этим самым выясняется ошибочность той исходной посылки, будто нам даны только ощущения, которую агностик принимает вместе с идеалистом и от которой он не делает окончательного шага ни к идеализму, ни к материализму, колеблясь между ними. Подчеркивая, что объективная реальность в ощущениях копируется, фотографируется, отображается, В.И.Ленин в своем определении показал беспредельные возможности объективного познания материи, природы.
Это определение отличается еще одной глубокой особенностью: оно всеобще и всеобъемлюще и не связано с признанием только каких-то определенных видов материи, известных науке в данный момент и обладающих лишь определенными физическими или химическими свойствами. Такое обобщение стало возможным в результате длительного развития естествознания и философии. Древнегреческий философ Фалес материю отождествлял с водой, Анаксимен началом всего считал воздух. Демокрит видел первооснову в атомах. Подобно этому рассматривали материю и многие философы и естествоиспытатели XVIII и XIX вв., считавшие атомы неизменными, неделимыми и непроницаемыми частицами. Но шаг за шагом выяснялась необходимость освободить понятие материи от ограничений, связанных с исторически преходящим уровнем знания строения материи и ее физических свойств.
Рано или поздно стремление наделить материю "абсолютными", раз и навсегда данными физическими свойствами (например, неделимостью, неизменностью) должно было вступить в резкое противоречие с тем, что есть на самом деле в природе. Это и случилось на рубеже XIX и XX вв., когда физика переживала период бурного революционного развития. Благодаря открытию радиоактивности, свидетельствующему о распаде атомов, рухнуло веками господствовавшее представление о неизменности и неделимости атомов. Открытие электрона – мельчайшей электрически заряженной частицы, входящей в состав атома и существенно отличающейся от атома, с которым метафизические материалисты только и связывали понятие материи, дало идеалистам повод говорить, будто атом "дематериализуется".
Именно в эту пору, в обстановке острой борьбы с идеализмом, Ленин и дал приведенное выше определение материи. В этом философском определении общее понятие материи оказалось свободным от обязательной связи с теми или иными конкретными физическими свойствами, присущими материальным объектам только в определенных условиях, в определенных состояниях. Благодаря этому стало ясно, что вопросы о том, состоит ли атом только из электронов или из каких-либо других частиц, меняется ли его масса в различных условиях или остается постоянной и т.п., не могут затронуть философского понятия материи, ибо, – как подчеркивал Ленин,
"единственное "свойство" материи, с признанием которого связан философский материализм, есть свойство быть объективной реальностью, существовать вне нашего сознания"2.
Разработка этого важнейшего положения сыграла исключительно большую роль не только в развитии марксистской философии, но и в развитии естествознания.
Обнаружение того факта, что в состав атомов входят электроны, свойства которых весьма отличаются от свойств атома, поставило естествоиспытателей в затруднительное положение перед натиском идеалистов, утверждавших, что "материя заменяется электричеством", что "материя исчезает". В.И.Ленин полностью устранил это затруднение и своим определением материи как объективной реальности показал несокрушимость материализма. Похож или не похож электрон по своим физическим свойствам на обычное вещество, неизменны его свойства в данных условиях или нет – все это не имеет значения для решения основного вопроса философии. Коренным вопросом, который разделяет все философские направления и от решения которого зависит их отношение к тому или иному философскому направлению, является вопрос о том, являются ли электроны или другие частицы объективной реальностью, существуют ли они вне и независимо от сознания. На этот вопрос естествознание дает твердый и окончательный ответ: да! А раз это так, то заявления о "дематериализации" атома, о "замене" материи электричеством и т.п. просто бессмысленны, ибо электрон есть лишь особый вид материи, обладающий особыми свойствами.
После открытия превращения электрона и позитрона в фотоны (частицы света) идеалистически мыслящие физики заговорили об "аннигиляции материи" ("превращении материи в ничто"). Но это открытие, как в свое время и открытие электрона, не только не опровергло материализм, но вновь блестяще продемонстрировало правоту диалектико-материалистического понятия материи. Разве фотоны, в которые превращаются электрон и позитрон, – это ничто? Разве они не объективная реальность, существующая вне и независимо от сознания?
На эти вопросы современная физика дает ясный и определенный ответ: частицы света, фотоны – это частицы материи, хотя они и отличаются от электронов и позитронов рядом физических свойств. Подобно всем другим видам материи они существуют вне и независимо от сознания. Как выяснилось, существует и обратный процесс: превращение фотонов в пары частиц: электрон – позитрон. Таким образом, перед нами не "исчезновение материи", а процесс взаимопревращения различных видов материи друг в друга. Так еще и еще раз наука подтвердила истину диалектического материализма о вечности, неуничтожимости материи.
Однако может возникнуть вопрос: хотя каждый из электронов и фотонов существует вне и независимо от сознания, но ни один из них в отдельности не воспринимается нашими органами чувств; можно ли поэтому считать их "данными в ощущении" и можно ли, таким образом, распространять на них определение материи, сформулированное Лениным? Да, безусловно можно и нужно. Дело заключается в следующем. Это определение никак не связано с тем, каким именно способом тот или иной материальный объект должен воздействовать на наши органы чувств, возбуждая в нас соответствующее ощущение. Это воздействие может быть и непосредственным и опосредованным через какие-либо другие материальные объекты, преобразующие действие таких видов материи в формы, непосредственно воспринимаемые нашими органами чувств. В практической жизни мы постоянно прибегаем к таким материальным объектам-посредникам, которые соединяют наши органы чувств с другими телами, воздействие которых мы намереваемся воспринять, но которые почему-либо не находятся или не могут находиться в контакте с нашим телом. Так, когда мы смотрим на Солнце и чувственно воспринимаем его, оно воздействует на нас через посредство того материального объекта, который называется светом. Когда мы слышим голос человека, находящегося от нас на некотором расстоянии, он дан нам через находящийся между нами воздух, приходящий в состояние колебательного движения. Так же обстоит дело и в случае с электронами и фотонами. Они могут быть восприняты через посредство специальных приборов, назначение которых состоит в том, чтобы преобразовывать воздействие исследуемых нами объектов, непосредственно не воспринимаемое нашими органами чувств, в форму, доступную восприятию. По выполняемой ими роли эти приборы являются продолжением и усовершенствованием наших природных органов чувств – продолжением, связывающим воспринимающего субъекта со все новыми и новыми областями мира.
В противоположность метафизическому материализму диалектический материализм отвергает представление о какой-либо "конечной", "неизменной сущности вещей", об "абсолютно простой субстанции", к "окончательным" свойствам и проявлениям которой сводится все существующее. Никакой неизменности, никакой абсолютно простой субстанции в природе не существует. Каким бы простым ни казался нам тот или иной материальный объект, он в действительности бесконечно сложен и неисчерпаем. Материя неисчерпаема вглубь.
Разработанное Лениным представление о неисчерпаемости материи вглубь, о ее бесконечности является одной из существеннейших черт диалектико-материалистического учения о материи. Вся история науки дает неоспоримые подтверждения этого представления. Сложность таких тел, как человеческий организм с присущей ему высшей нервной деятельностью, бросается в глаза, и доказывать ее нет необходимости. Но возьмем так называемые "элементарные" частицы материи – электроны, протоны, нейтроны и т.п., из которых состоят все другие материальные образования и которые являются наиболее простыми из всех ныне известных материальных объектов.
Когда был открыт электрон, то первоначально считалось, что он имеет только массу и электрический заряд. Эти свойства казались неизменными и первоначальными, ни от чего не зависящими, присущими ему "самому по себе". Однако потом было установлено, что масса электрона изменяется при его движении и что она связана с электромагнитным полем – материальным объектом, окружающим электрон. Но дело этим не ограничилось. Открыты волновые свойства электрона, благодаря чему электрон предстал перед нами как очень сложный объект, обладающий не только свойствами частиц (корпускул), но и свойствами волн. Открытие способности электронов при взаимодействии с позитронами превращаться в фотоны было еще одним шагом на пути познания сложности мельчайших частиц материи.
Тот факт, что электроны при взаимодействии с позитронами могут исчезать, превращаясь в фотоны, и возникать за счет последних, особенно наглядно показал, как далек электрон от того идеала "абсолютно простой и неизменной субстанции", "последней субстанции", о которой мечтали метафизически мыслившие ученые. Современная физика открыла и другие свойства электрона. Ясно, что нет оснований думать, будто теперь уже известны все свойства электрона и что его природа раскрыта полностью и исчерпана до конца.
То, что было сказано здесь об электроне, полностью относится и к другим "элементарным" частицам. Число открытых "элементарных" частиц возрастает; ныне их известно уже более трех десятков, включая сравнительно недавно открытые так называемые античастицы – антипротоны, антинейтроны, антинейтрино, антигипероны и т.п., отличающиеся от своих частиц-антиподов только противоположным знаком одного из своих свойств: электрического заряда, магнитного момента и т.п. Будучи качественно своеобразными видами материи, "элементарные" частицы не существуют как нечто изолированное друг от друга, застывшее и неизменное. Напротив, при соответствующих условиях все они так или иначе изменяются (например, изменяется их масса в зависимости от скорости движения). Замечательной особенностью их является то, что любая из "элементарных" частиц может превратиться в другую. Так, протон и антипротон при взаимодействии друг с другом могут превратиться в фотоны с очень большой энергией, и, напротив, два фотона с очень большой энергией могут превратиться в протон и антипротон.
При исследовании "элементарных" частиц шаг за шагом раскрывается все возрастающее многообразие их свойств, каждое из которых не только не является чем-то простым, но, напротив, ставит перед наукой очень сложные познавательные задачи. Характеризуя эти новые свойства "элементарных" частиц, не сводимые ни к каким ранее известным свойствам материи, физики вводят такие понятия, как "изотопический спин", "четность", "странность", "ядерный заряд" ("барионный заряд"), "нейтринный заряд" ("лептонный заряд"), "спиральность". Появление этих новых понятий свидетельствует о том, сколь сложны в действительности эти самые простые из ныне известных материальных объектов. Перед наукой раскрываются ничем не ограниченные перспективы дальнейшего углубления внутрь материи. Уже получены первые важные данные, раскрывающие внутреннюю структуру "элементарных" частиц. Они дают право думать, что "элементарные" частицы по своей структуре – очень сложные материальные системы3. Ум человеческий не остановится на достигнутом, он пойдет к раскрытию еще более глубокой сущности материи, ее частиц. Как подчеркивал В.И.Ленин, за сущностью первого порядка стоит сущность второго порядка, за сущностью второго – сущность третьего порядка и т.д. без конца.
Более 50 лет назад, вскоре после открытия электрона, В.И.Ленин писал: "Электрон так же неисчерпаем, как и атом, природа бесконечна..."4. Нельзя не поражаться смелой прозорливости этого замечательного предсказания. Это предсказание не случайная догадка, а закономерное следствие диалектико-материалистических представлений о материи, в разработку которых Ленин внес так много нового.
Нельзя смешивать вопрос о том, существуют ли тела природы вне и независимо от нашего сознания, с вопросом о том, каково строение этих тел, из каких физических элементов они состоят, каковы физические свойства последних. Первый вопрос философский, гносеологический. Решение второго вопроса – задача естествознания, в частности физики. Но, подчеркивая различие между этими вопросами, мы не можем оторвать второй от первого. Естествознание изучает реальный мир, многообразные тела этого мира, их строение, свойства, их связи друг с другом, присущие им закономерности. Оно не может существовать без признания объективной реальности окружающего нас мира. Отражением этой объективной реальности является понятие материи. Вот почему понятие материи, выработанное марксистской философией, так важно для естествознания. Создаваемые естественными науками основные понятия, характеризующие объекты их исследования, – "элементарная" частица, атом, молекула, химический элемент, геологическая формация, космическая система и т.д. – неизбежно оказываются связанными с философским понятием материи, выражаются через него.
Пожалуй, никакое другое понятие материалистической философии не вызывало так много нападок со стороны идеалистов, как понятие материи. Это и не удивительно. Оно является краеугольным камнем материалистического мировоззрения и потому подвергается постоянным атакам противников материализма. Бесчисленное количество раз идеалисты объявляли понятие материи, обозначающее объективную реальность, опровергнутым или устаревшим, но развитие науки и данные практики неоспоримо свидетельствуют о том, что его нельзя опровергнуть.
Уступая прогрессу естествознания, идеалисты вынуждены признать существование атомов, электронов, фотонов и т.п. "Единственное", что они отрицают, – это то, что все эти частицы являются объективной реальностью, что они материальны. Но это-то "единственное" и разделяет коренным образом материалистов и идеалистов. Поэтому идеалисты всеми силами борются против понятия материи. Многие из них по существу идут по пути епископа Беркли, взгляды которого подвергнуты критике Лениным в книге "Материализм и эмпириокритицизм". Беркли писал:
"Что те вещи, которые я вижу своими глазами, трогаю своими руками, существуют, – реально существуют, в этом я нисколько не сомневаюсь. Единственная вещь, существование которой мы отрицаем, есть то, что философы называют материей или телесной субстанцией"5.
Беркли этим хотел сказать, что люди ничего не теряют, если будут отрицать существование материи. Но это уловка субъективного идеалиста. Когда он говорит, что вещи реально существуют, то под этим он понимает существование их в нашем сознании, в ощущениях. Напротив, для материализма, который полностью согласуется со всей практикой людей, реальное существование вещей означает их материальность, т.е. независимость от сознания, ощущений субъекта.
Одним из аргументов, с помощью которых современные идеалисты пытаются обосновать отрицание материи как объективной реальности, является следующий. Предположим, физик хочет очень точно определить положение и скорость микрообъекта в данный момент. Для этого физик должен использовать соответствующие экспериментальные установки. При этом для точного измерения положения (координаты) нужен один тип установки, а для измерения скорости – другой. Использование установки первого типа приводит микрообъект в такое состояние, в котором скорость не может быть строго определенной, а применение установки второго типа приводит его в иное состояние, в котором не будет определенным его положение. Из этого делается идеалистический вывод: значит, нельзя говорить о микрообъекте "самом по себе", а можно говорить о нем только в неразрывной связи с определенными условиями его наблюдения, в связи с наблюдателем, а значит, объект не существует без субъекта. Но признание существования объекта в "неразрывной связи" с субъектом означает отрицание материи как объективной реальности.
В сущности все эти соображения есть попытки в иной форме возродить идеалистическую теорию "принципиальной координации" субъекта и объекта, выдвинутую Р.Авенариусом. Согласно этой теории объект (природа) якобы не может существовать без субъекта. В.И.Ленин доказал полнейшую несостоятельность теории Авенариуса. Столь же несостоятелен и ее "современный" вариант. Если бы "неразрывная связь" объекта с субъектом действительно имела место, то это вело бы к нелепому выводу, будто объект не может существовать без воспринимающего его сознания, без ощущений. В рассматриваемом здесь случае экспериментальная установка, применяемая для исследования микрообъекта, определенным образом воздействует на микрообъект. Но экспериментальная установка, хотя ее и использует наблюдатель, не есть сам наблюдатель и тем более не есть его сознание или его ощущения; это объективно существующее реальное физическое тело (или совокупность физических тел), взаимодействие которого с микрообъектом материально, существует объективно. Эта реальная связь материальных вещей между собой – связь, существующая, как и сами эти вещи, вне и независимо от какого-либо сознания, совсем не то, что вымышленная "неразрывная связь" вещей с сознанием.
Некоторые позитивисты, не настаивая на отождествлении экспериментальной установки с субъектом, указывают, что микрообъект принципиально связан с экспериментальной установкой именно как с физическим телом, поскольку, по их мнению, установка определяет, каким будет состояние микрообъекта. Таким образом, говорить о микрообъекте в отрыве от прибора, вне наблюдений, производимых с его помощью, даже с чисто физической точки зрения бессмысленно. А так как приборы, эксперименты, наблюдения создаются и производятся наблюдателем, то отсюда и вытекает, что без наблюдателя нет микрообъекта; иначе говоря, без субъекта нет объекта.
Здесь, как и выше, с вопиющим нарушением законов логики производится подмена одного положения другим: положения о том, что "состояние микрообъекта, существующего в условиях экспериментальной установки, определяется этой экспериментальной установкой", совсем другим, не тождественным ему и не вытекающим из него: "микрообъект существует только в связи с экспериментальной установкой, только благодаря наблюдению".
Конечно, когда микрообъект находится в экспериментальной установке, его действительно нельзя рассматривать вне связи с ней, вне ее воздействия на него. Но дело в том, что микрообъект существует не только в экспериментальной установке, не только в связи с ней. Экспериментальная установка, прибор – лишь одно из бесчисленного множества тел, с которыми микрообъект может вступать во взаимодействие, определяющее его состояние. К тому же, во-первых, только ничтожная доля всех микрообъектов, реально существующих в мире, вступает в эту связь и, во-вторых, длительность этой связи в общем чрезвычайно мала. Утверждение, будто микрообъект принципиально существует только в экспериментальной установке, будто он всегда должен рассматриваться лишь в связи с прибором, будто он существует только благодаря наблюдению, производимому с его помощью, наделяет прибор какой-то фантастической силой, отрывающей его от всего остального мира реальных вещей. Фактически оно означает отказ от признания реального существования всех тел материального мира, кроме приборов и того, что происходит в них. Это своего рода "приборный идеализм", который, хотя и претендует на то, что он будто бы опирается на современную квантовую механику, в действительности просто догматически выдает желаемое за доказанное.
Существование микрообъектов не связано и не может быть связано с экспериментальной установкой, с прибором, с актом наблюдения. Приборы и наблюдения применяются в науке вовсе не потому, что ими обусловлено существование микрообъектов и микрообъекты реальны только в этих условиях и только в те моменты, когда идет наблюдение. Приборы создаются для того, чтобы исследовать то, что существует вне прибора и независимо от наблюдений, хотя путь к этому неизбежно лежит через исследование того, что происходит в приборе. Необходимость наличия прибора для познания микрообъектов не есть принципиальная необходимость их наличия для существования микрообъектов.
В литературе по квантовой механике можно встретить мнение, будто всякое вообще макроскопическое тело, взаимодействующее с микрообъектом, является "прибором", а их взаимодействие – "измерением". Это ошибочная точка зрения, совершенно запутывающая сущность дела и открывающая возможность для идеалистических спекуляций, чисто умозрительных построений. Прибор есть не просто физическое тело, а физическое тело, помещенное человеком между его органами чувств и предметами внешнего мира для исследования последних. Только в связи с этим положением и этой ролью в познании физическое тело может рассматриваться как прибор. Подобно этому и само по себе физическое взаимодействие между телами, без его отношения к процессу познания, не является измерением в точном значении этого слова.
Некоторые современные "физические" идеалисты (Джинс и др.) для опровержения представления о первичности материи как объективной реальности пытаются использовать наличие у электрона и у других частиц материи волновых свойств. Они объявляют волновые свойства не материальными, а духовными – чисто умственными конструкциями, "волнами нашего знания". А так как, например, пространственное распределение микрообъектов после их прохождения через экран с близко расположенными щелями (дифракционная решетка) определяется свойствами волн, то идеалисты делают вывод: "Духовное управляет материальным".
Но волновые свойства микрообъектов вовсе не являются духовными. Они, как и другие свойства материи, в частности и корпускулярные свойства, существуют вне и независимо от сознания. Связь между различными свойствами микрообъекта – это материальная связь, и нет ничего удивительного в том, что одни из этих свойств влияют на другие и оказываются более существенными для течения процесса в данных конкретных условиях.
Ни одна из материальных вещей не является неизменной, и все они конечны. Но там, где исчезает одна вещь, на смену ей приходит другая и притом так, что ни одна частица материи не исчезает бесследно и не превращается в ничто, а вместе с тем ни одна мельчайшая частица не возникает из ничего. Там, где кончаются границы одного материального объекта, начинаются границы другого материального объекта, и нет конца этому беспредельному чередованию и взаимодействию материальных объектов. Материя, природа – вечна, бесконечна, безгранична.
Материя не есть нечто единообразное и однокачественное. Она существует в форме бесчисленно разнообразных тел, объектов, качественно и количественно отличающихся друг от друга. Они образуют группы родственных по своим свойствам объектов, которые мы называем различными видами материи.
Различные виды материи отличаются большей или меньшей сложностью и являются объектами исследования различных наук: физики, химии, биологии и т.д. Относительно простыми являются "элементарные" частицы материи – фотоны, электроны, позитроны, мезоны, протоны, антипротоны, нейтроны, антинейтроны и т.п. Большей сложностью обладают атомы и молекулы. На следующей ступени по своей сложности стоят газы, жидкости и твердые тела, с которыми мы имеем дело в нашей повседневной жизни, а также различные небесные тела – планеты, звезды, звездные системы. Значительно более сложными оказываются тела органической природы и особенно высший продукт ее – человек. Особым материальным объектом является человеческое общество, различные стороны и проявления которого исследует целый ряд наук, среди которых можно назвать исторический материализм, историю, политическую экономию, экономическую статистику и т.д.
В окружающем нас мире все находится в движении, изменении, начиная от мельчайших "элементарных" частиц материи и кончая гигантскими планетами и звездными системами. В живых организмах происходит постоянный обмен веществ, они реагируют на воздействия окружающей их среды. Земля, на которой мы живем, вращается вокруг своей оси совершает движение вокруг Солнца. Но и Солнце не неподвижно. Вместе со всей системой планет, обращающихся вокруг него, оно движется в мировом пространстве; вещество же, из которого состоит Солнце, подобно неукротимому, постоянно бушующему огненному вихрю. В каждом теле атомы, образующие его, находятся в беспрестанном движении, а каждый из атомов также полон внутреннего движения: во внешней оболочке атомов движутся электроны, а протоны и нейтроны совершают интенсивные движения в ядре, причем они не просто перемещаются из одной части ядра в другую, а превращаются друг в друга с поразительной частотой.
Движение не есть какое-то случайное состояние материи; не есть нечто отделимое от коренных свойств материальных объектов, нечто внешнее по отношению к ним. Именно благодаря присущему им движению вещи и являются тем, что они есть. Солнечная система является специфическим материальным объектом именно потому, что все планеты, образующие ее, обладают определенным движением, присущим каждой из них. Прекратите специфический обмен веществ в живом организме, а также между организмом и средой – и организма больше не будет; перед нами окажется мертвое тело, хотя в нем и будут происходить физические и химические процессы. Если бы электроны, находящиеся в оболочке атома, прекратили присущее им движение, то атом, как качественно определенный объект, перестал бы существовать. Физика показывает, что если бы в атомном ядре не было постоянного движения протонов и нейтронов, выражающегося в их взаимном превращении друг в друга, то атомного ядра не было бы; ядерные силы, соединяющие эти частицы в прочное атомное ядро, обязаны своим существованием именно этому движению.
Нет и не может быть материи без движения. Материя неотрывна от движения. Иными словами: движение – это способ существования материи.
Под движением диалектический материализм понимает не только механическое перемещение тел в пространстве, но всякое изменение вообще. Ф.Энгельс указывал, что "движение, рассматриваемое в самом общем смысле слова, т.е. понимаемое как способ существования материи, как внутренне присущий материи атрибут, обнимает собою все происходящие во вселенной изменения и процессы, начиная от простого перемещения и кончая мышлением"6.
Соответственно многообразию явлений природы существует и множество различных видов движения материи. Но среди этого многообразия можно выделить несколько основных форм движения, каждая из которых охватывает более или менее широкий круг явлений, родственных в определенном отношении. Форма движения – это определенный тип изменений состояния, подчиняющийся некоторой группе связанных друг с другом законов и присущий более или менее широкому классу материальных объектов или разным их классам, если последние, несмотря на различия, обладают существенными общими чертами.
Ныне известны следующие основные формы движения:
Во-первых, механическая форма движения, пространственное перемещение тел относительно друг друга. Во-вторых, группа таких форм движения, изучаемых физикой, как тепловые и электромагнитные процессы, в том числе и световые явления; гравитационные взаимодействия; внутриатомные и внутриядерные процессы; движение и взаимопревращения "элементарных" частиц. В-третьих, химическая форма движения (химические процессы). В-четвертых, биологическая форма движения (органическая жизнь). В-пятых, социальная форма движения (социальные процессы, история человеческого общества).
Не следует думать, будто каждая из этих форм движения есть нечто простое. Хотя мы и говорим, например, о механической форме движения как о чем-то едином, но за этим единством кроются различные частные виды механического движения, например движения прямолинейные и криволинейные, равномерные и переменные, вращательные и поступательные и т.д. Однако это разнообразие охватывается единой основной закономерностью, выражаемой уравнениями механики Ньютона. Химическая форма движения включает в себя огромное число химических реакций и процессов усложнения вещества, вплоть до тех, которые ведут к возникновению белковых соединений. И здесь течение многообразных процессов направляется связанной в единое группой законов химии.
Неразрывность материи и движения выражается не только в том, что материя не может быть без движения, но также в том, что между каждой из форм движения и теми материальными объектами, способом существования которых они являются, имеется вполне определенное соответствие, определенная внутренняя связь. Жизнь, какой она проявляется в земных условиях, есть форма движения, присущая белковым телам; в неорганических телах нет и не может быть жизни. Химическая форма движения свойственна химическим элементам и их соединениям, но ее нет у таких материальных объектов, как фотоны, электроны, позитроны, мезоны, и у других подобных частиц, изучаемых физикой.
Связь между видами движения и типами материальных объектов прослеживается и у относительно простых тел, называемых "элементарными" частицами. Фотонам, например, присущ специфический вид движения, основные особенности которого выражаются в электродинамических уравнениях Максвелла. Движение электронов и позитронов подчиняется законам, выражаемым уравнением Дирака, существенно отличающимся от уравнений Максвелла, Движение более тяжелых частиц – мезонов управляется другими законами.
Поскольку имеется эта внутренняя связь между видами движения и типами материальных объектов, постольку изучение движения есть вместе с тем и путь к познанию самих материальных объектов.
Подобно тому как материя неисчерпаема, так неисчерпаемо и многообразие видов ее движения и их свойств. Как не существует какой-то "наипростейшей материи", "конечной сущности вещей", так не существует какой-либо "наипростейшей", "конечной" формы ее движения. "Простота" наиболее простых из ныне известных форм движения относительна. Идя в глубь материи, наш разум будет открывать все новые и новые формы движения и вместе с тем все новые и новые их особенности.
Материя не может существовать иначе, как в движении, но это не исключает того, что в общем, никогда не прекращающемся потоке материальных изменений могут быть моменты покоя, моменты равновесия. Однако покой и равновесие являются относительными: они имеют место лишь по отношению к тем или иным отдельным материальным объектам, но не ко всей материи в целом; по отношению к тому или иному отдельному виду движения, но не по отношению ко всем видам движения, присущим данным объектам.
Примеры относительности покоя и равновесия мы видим в окружающей нас действительности на каждом шагу. Когда, например, пассажир отдыхает на диване быстро мчащегося поезда, он вместе с поездом движется относительно поверхности земли, но в то же самое время он покоится относительно вагона и всех предметов, находящихся в вагоне. На этом же примере мы видим, что покой имеет место не только по отношению лишь к определенной совокупности тел, но и по отношению лишь к определенному виду движения. В то время как тело пассажира не меняет своего положения относительно вагона, т.е. не находится в механическом движении относительно него, в самом теле совершается множество самых различных процессов (движений), благодаря которым пассажир и существует как живой организм.
Тот факт, что материальные объекты могут находиться в относительном покое и равновесии, играет огромную роль в развитии природы. Как указывал Ф.Энгельс, "возможность относительного покоя тел, возможность временных состояний равновесия является существенным условием дифференцирования материи и тем самым существенным условием жизни"7. Именно благодаря этому возникают и более или менее длительно существуют качественно определенные вещи, отличающиеся друг от друга. Так, тела имеют определенную форму только потому, что их составные части находятся в покое относительно друг друга.
Относительный покой проявляется не только в сохранении положения тел относительно друг друга и не только в отсутствии у каких-либо материальных тел движения в той или иной конкретной форме. Одной из важнейших форм относительного покоя служит устойчивость процессов, сохранение телами присущего им движения, относительное постоянство форм движения, существующих в данных условиях. Так, качественно своеобразные живые организмы существуют только потому, что в них постоянно происходит один и тот же тип обмена веществ, один и тот же характер взаимодействия с внешней средой. В относительной неизменности, в постоянстве типа жизнедеятельности находит выражение момент относительного покоя, равновесия. Но за этим покоем, равновесием кроется беспрестанное движение, изменение, самообновление организма. Это, по словам Энгельса, "живое единство движения и равновесия".
Покой и равновесие не только относительны, но и временны. Рано или поздно в каждом из объектов они нарушаются, устраняются, снимаются универсальным движением. Однако само же движение рано или поздно, но неизбежно снова порождает покой и равновесие в той или иной форме, в других условиях. И это открывает возможность появления качественно новых вещей, дифференцирования материи.
Рассмотрим несколько подробнее соотношение между относительно простыми и более сложными формами движения. Когда мы говорим, что тому или иному высокоорганизованному объекту присуща определенная форма движения, то означает ли это, что в данном объекте нет других, более простых форм движения? Нет, не означает. Так, если мы, например, утверждаем, что жизнь – форма движения, присущая белку, то это совсем не значит, что в белковых телах нет химических и физических процессов или механических перемещений вещества. Этим мы выражаем только ту мысль, что высшей из имеющихся в этом теле форм движения является именно органическая форма. Но органическая жизнь, как специфическая форма движения, обязательно включает в себя в снятом и подчиненном виде более простые формы движения.
Вместе с тем органическая жизнь, хотя и складывается на основе более простых форм движения, не сводится к ним. Это нечто особое, качественно отличное от каждой из них, но без них не существующее, неотрывное от них. Это своеобразное единство, где разные формы движения связаны в некую нераздельную целостность, "ибо, – писал Ф.Энгельс, – организм есть, несомненно, высшее единство, связывающее в себе в одно целое механику, физику и химию, так что эту троицу нельзя больше разделить"8. Это единство, покуда оно существует, накладывает определенные ограничения на протекание в организме физических и химических процессов, подчиняет их определенному порядку и темпу. Так, во многих видах организмов поддерживается определенная температура тела, создаются условия, противодействующие процессам, вредным для организма, и т.д.
Единство биологических, физических и химических процессов, составляющее сущность жизни, создает условия для поддержания организма, в частности создает условия для синтеза сложных белковых соединений, нужных живому организму. Если разорвать единство более простых форм движения, отчленить их друг от друга, то мы "сведем" жизнь к этим формам, но только перед нами будет уже не живой организм, а мертвое тело с происходящими в нем физическими и химическими явлениями.
В каждой более высокой форме движения обязательно включены все более простые формы движения, в частности механическое перемещение и все физические. В этом их особая роль и значение в ряду всех других форм движения вообще. Но никакая более высокая форма движения не сводится и не может быть сведена к более простым.
В силу несводимости более высоких форм движения к более простым и существует, например, химия как особая наука, хотя химическая форма движения невозможна без физических процессов. Именно потому, что жизнь несводима к другим формам движения, и нужна особая наука о жизни – биология, хотя жизнь не может существовать без физических и химических процессов. Также необходимы и социальные науки, изучающие жизнь человеческого общества, хотя общественная жизнь невозможна без механической, физической, химической и биологической форм движения.
Признание качественного своеобразия каждой из форм движения, их несводимости к более простым формам является одной из главных черт диалектико-материалистического взгляда на движение материи в отличие от механистического материализма.
Материя не может быть без движения, но не может быть и движения без материи. Героем одной из английских сказок является кот, который может исчезать так, что, несмотря на его отсутствие, остается его улыбка. Конечно, это возможно только в сказке. Однако, как ни нелепо представление об улыбке отсутствующего кота, нечто подобное провозглашается идеалистической философией, когда она утверждает, будто движение может существовать без материи.
Если нет материи, то вообще ничто не может происходить, тогда вообще ничего не существует. Мысль о том, что движение может существовать без материи, есть мистика, нелепость, переход на позиции идеализма, отказ от науки. Вообразим невозможное – что материя исчезла – и будем думать, что движение осталось. Сделав такое допущение, мы предполагаем, во-первых, что движение нематериально, во-вторых, что мысль возможна без материи. Но представление о существовании мысли, сознания без материи и есть отход от естествознания, от науки, которая убедительно доказала, что мысль, сознание невозможны без материи. Не важно, как при этом рассматривается мысль, оторванная от материи: как мысль какого-нибудь отдельного субъекта (субъективный идеализм) или как некая абстрактная "мысль" или "идея" (объективный идеализм).
"Существенно то, – указывает Ленин, – что попытка мыслить движение без материи протаскивает мысль, оторванную от материи, а это и есть философский идеализм"9.
Одной из попыток мыслить движение без материи была так называемая "энергетика" В. Оствальда – крупного химика и мелкого философа, как его назвал Ленин. К концу XIX в. в физике значительных успехов достигла термодинамика, позволившая на основании теоретического анализа условий превращения энергии в тепловых процессах найти закономерности многих физических и химических явлений. При выводе этих закономерностей ученые могли не принимать во внимание атомного строения материи. А так как метафизически мыслившие естествоиспытатели отождествляли атомы с материей вообще, то был сделан поспешный вывод: "материи нет", есть одна превращающаяся энергия; последняя и является основой, "субстанцией мира". "Устранив" материю, сторонники энергетизма оторвали движение от материи. В этом и состоит коренной порок энергетизма.
Конечно, в ряде проблем науки, где существенным является анализ энергетической стороны процессов, можно (и порой нужно) абстрагироваться от атомистической структуры материи, ко это не дает никаких оснований для того, чтобы вообще отбрасывать материальный носитель энергии, материю как объективную реальность. Энергия есть только выражение того движения, которым обладает материальный объект, и обособленно от материи она не существует и существовать не может. Естествознание рассматривает энергетические превращения как объективный процесс, происходящий вне и независимо от сознания. Это означает, что энергия есть свойство материи. Поэтому бессмысленно утверждать, как это делают философы-энергетики, будто энергия "устраняет" материю.
Ошибка сторонников энергетизма состоит в том, что они отвергают объективную реальность, существующую вне и независимо от сознания, а энергию трактуют как "чистый символ", как нечто такое, что определяется сознанием, духом, волей и т.п. Именно так трактовал энергию В. Оствальд, развивая свою "энергетику". Он утверждал, будто физические явления могут быть изображены как процессы между энергиями и что это обусловлено свойством сознания. Но, как писал В.И.Ленин, "это – чистый идеализм: не наша мысль отражает превращение энергии во внешнем мире, а внешний мир отражает "свойство" нашего сознания!"10. Впрочем, Оствальд часто, решая конкретные научные проблемы физики и химии, отступал от этой точки зрения и вместе с другими естествоиспытателями рассматривал энергетические процессы как объективно реальные, не зависящие от сознания.
В этих отступлениях – одно из наглядных свидетельств бесплодности идеализма. Когда перед ученым стоит естественнонаучная проблема, требующая точного и ясного решения, он самим ходом исследования вынуждается покидать позиции идеализма и фактически (сознательно или бессознательно) переходить на сторону материализма.
Попытку возродить "энергетику" В. Оствальда предприняли некоторые современные физики. При этом они пытались опереться на такие новые факты, открытые современной физической наукой, как превращение электрона и позитрона в фотоны и закон, связывающий массу и энергию материальных объектов, согласно которому энергия (Е) материального объекта равна его массе (М), умноженной на квадрат скорости света (С). В первом случае они отождествляют фотоны с "чистой энергией" без какой-либо материи, на основании чего и объявляют: материя (электрон и позитрон) исчезает, превращается в энергию (фотоны). Во втором случае они отождествляют материю с массой и на основании соотношения Е=МС2 утверждают: материя "превращается" в энергию, она есть "сгусток" энергии.
Но, как мы уже видели, фотоны не есть "чистая энергия" – это материальные объекты, обладающие энергией, так же как электроны и позитроны. Здесь имеет место взаимопревращение различных материальных частиц друг в друга. Совершенно несостоятельно и утверждение, будто материя "превращается" в энергию, "тождественна" или "эквивалентна" ей. Во-первых, нельзя отождествлять материю с одним из ее свойств – массой. Следовательно, закон Е=МС2 связывает не материю с энергией, а массу с энергией. Во-вторых, из того факта, что какой-либо физический закон связывает друг с другом две физические величины, вовсе не следует, что сами эти величины тождественны друг другу или что одна величина сводится к другой. Никаких фактов, свидетельствующих о "превращении" материи в энергию, не существует. Материя не может превращаться ни в какое из своих свойств и притом так, что это свойство оставалось бы без материального носителя. Смысл закона взаимосвязи массы и энергии состоит в том, что материальный объект, обладающий в данных условиях определенной массой, обладает и определенной энергией, соответствующей этой массе.
Нет никаких оснований говорить и о превращении массы в энергию или энергии в массу. Это ясно уже из самой формулы данного закона: он показывает, что с возрастанием массы растет и энергия, а когда масса убывает, энергия также убывает. Если бы эти величины превращались друг в друга, то подобного соотношения между ними не могло бы существовать: увеличение одной из них неизбежно вело бы к уменьшению другой.
Итак, нет и не может быть движения без материи. Движение неотрывно от материи. И, поскольку вечна, неуничтожима и несотворима сама материя, постольку вечно, неуничтожимо и несотворимо движение материи. Положение о неуничтожимости и несотворимости материального движения является одним из коренных положений диалектического материализма и современного естествознания.
Естественнонаучным выражением неуничтожимости движения материи является закон сохранения и превращения энергии. Ф.Энгельс назвал его "великим основным законом движения"11. Энергия является мерой движения. Какие бы процессы во внешнем мире ни происходили, какие бы превращения форм движения ни совершались, всегда общее количество энергии остается неизменным. Энергия не творится и не исчезает, а только видоизменяется, превращаясь из одного вида в другой и переходя от одного материального объекта к другому. Каждый множество раз наблюдал, как покоившееся тело приходит в движение, приобретая некоторое количество энергии. Если внимательно изучать все обстоятельства, связанные с возникновением этого движения, то оказывается, что всегда существует какое-то другое материальное тело или система материальных тел, за счет движения которых и началось движение данного тела. Сколько энергии приобрело данное тело, столько же энергии потеряли те тела, взаимодействие с которыми привело к возникновению движения рассматриваемого тела. Только за счет материального взаимодействия движущихся тел совершаются изменения их движения и притом так, что общее количество энергии тел, участвующих в этих процессах, остается постоянным.
Неуничтожимость и несотворимость движения количественно выражаются в том, что между различными формами энергии существуют постоянные соотношения эквивалентности. Так, например, при каких бы условиях ни происходило превращение механического движения в теплоту, всегда и всюду 426,9 килограммометра энергии механического движения породят 1 большую калорию теплоты. Подобные постоянные отношения эквивалентности существуют и при превращениях тепловой и электрической энергии и т.д. Ничто, никакое "чудо" не может породить, скажем, за счет 426,9 килограммометра работы количество тепла большее или меньшее 1 большой калории – больше или меньше того количества, которое определяется законом сохранения и превращения энергии. Конечно, численное значение механического эквивалента теплоты может несколько уточниться с развитием науки, но факт его строгой определенности останется совершенно непоколебленным.
Но неуничтожимость движения материи не следует понимать лишь в количественном смысле – в смысле постоянства количества энергии. Ф.Энгельс, глубоко проанализировавший содержание закона сохранения и превращения энергии, подчеркнул и другую важную сторону этого закона, отражающую качественную неуничтожимость движения. Под неуничтожимостью движения в качественном смысле Ф.Энгельс понимает никогда не утрачиваемую способность материального движения ко все новым и новым превращениям из одной формы в другую. Закон сохранения и превращения энергии выражает обе эти стороны положения о неуничтожимости движения в их неразрывной связи друг с другом.
Игнорирование качественной стороны неуничтожимости движения неизбежно приводит к противоречию с законом сохранения и превращения энергии. Наглядным свидетельством этого явилась теория так называемой "тепловой смерти вселенной", выдвинутая некоторыми естествоиспытателями во второй половине XIX в. Эта теория утверждала, будто все формы движения неизбежно должны превратиться в теплоту, а теплота, равномерно рассеявшись по всей вселенной, достигнет равновесия и навсегда потеряет способность к дальнейшим превращениям, вследствие чего все процессы природы прекратятся. Но если процессы прекратятся, то, значит, утратится первоначально имевшееся движение, ибо, как указывал Ф.Энгельс,
"движение, которое потеряло способность превращаться в свойственные ему различные формы, хотя и обладает еще dynamis (возможностью. – Ред.), но не обладает уже energeia (действенностью. – Ред.) и, таким образом, частично уничтожено. Но и то и другое немыслимо"12.
Ф.Энгельс подверг глубокой критике теорию тепловой смерти вселенной. Он показал, что она решительно противоречит закону сохранения и превращения энергии, что ее сторонники, настаивая на своей точке зрения, в конце концов будут вынуждены отказаться даже от представления о чисто количественной неуничтожимости движения и таким образом окончательно порвут с наукой. Действительно: если движение во вселенной в конце концов утратилось, то откуда оно взялось первоначально? Используя сравнение вселенной с "мировыми часами", Ф.Энгельс следующим образом раскрывает неизбежную для сторонников тепловой смерти вселенной цепь рассуждений:
"Мировые часы сначала должны быть заведены, затем они идут, пока не придут в состояние равновесия, и только чудо может вывести их из этого состояния и снова пустить в ход. Потраченная на завод часов энергия исчезла, по крайней мере в качественном отношении, и может быть восстановлена только путем толчка извне. Значит, толчок извне был необходим также и вначале; значит, количество имеющегося во вселенной движения, или энергии, не всегда одинаково; значит, энергия должна была быть сотворена; значит, она сотворима; значит, она уничтожима. Ad absurdum! (До абсурда! – Ред.)"13.
Так своей критикой Энгельс в корне опроверг теорию тепловой смерти вселенной. Современные нам попытки возродить вновь эту теорию не содержат никаких новых, хоть сколько-нибудь серьезных аргументов в ее пользу. А физические науки принесли новые доказательства положения о качественной неуничтожимости движения, новые доказательства всеобщности и универсальности закона сохранения и превращения энергии.
Современная астрономия с несомненностью показывает, что ни о каком "старении", "деградации" вселенной не может быть и речи. Нет никаких реальных данных, свидетельствующих о том, что мир приближается к состоянию тепловой смерти, что такое состояние вообще существует. Сейчас, как и миллиарды лет назад, совершаются процессы новообразования, рождения все новых и новых гигантских звезд и звездных систем. Из рассеянной в мировом пространстве пылевидной недифференцированной материи в силу естественных законов природы возникают сложные системы небесных тел, обладающие более высокой внутренней структурой, нежели пылевидные облака. Словом, материя нигде и никогда не утрачивает своей способности ко все новым я новым превращениям.
Последовательно научное материалистическое мировоззрение неразрывно связано с признанием неуничтожимости движения. Там, где имеется то или иное отступление от признания качественной или количественной неуничтожимости движения, появляются антинаучные заявления о "первоначальном толчке", который является не чем иным, как псевдонимом для "мирового творца". Вот почему этот закон, как говорил В.И.Ленин, является установлением основных положений материализма14.
В том, что движение вечно, т.е. неуничтожимо и несотворимо, что материя никогда и нигде не может существовать без движения, ни при каких обстоятельствах не утрачивая способности ко все новым и новым изменениям, выражается абсолютность движения. Но движение существует в виде определенных конкретных процессов, преходящих, не вечных, сменяющих друг друга. В этой неизбежности смены отдельных процессов, видов движения, в их превращении друг в друга выражается относительность движения. Иными словами: движение абсолютно по своей сущности, но относительно по своему конкретному проявлению.
Положение о том, что движение и абсолютно и относительно, отражает важный факт – его внутреннюю противоречивость. Характеризуя противоречивую природу движения, мы должны отметить еще и следующее. По своей сущности движение есть изменение, но в самом этом изменении есть моменты неизменности, устойчивости, постоянства. Например, между различными физическими формами движения есть постоянные отношения эквивалентности, не нарушающиеся никогда и нигде; каждой из форм движения присущ определенный тип изменения состояний материальных объектов, определенный закон. Поэтому-то каждая данная форма движения и обладает специфическими особенностями, отличающими ее от других форм.
Движение противоречиво и в том смысле, что оно включает в себя моменты непрерывности и прерывности (дискретности). Прерывность движения выражается в том, что оно существует не как нечто единообразное, а как совокупность качественно различных форм, не сводимых друг к другу. Но при всем различии этих форм движения они не оторваны друг от друга, а переходят друг в друга, одни из них порождают другие. В этой органической внутренней связи всех качественно своеобразных форм движения выражается непрерывность движения.
Соотношение прерывности и непрерывности движения можно видеть на примере внутриатомного движения. Современная физика показала, что внутренняя энергия атомов имеет не непрерывный, а прерывистый ряд значений. Отсюда следует, что во внутриатомных процессах движение имеет дискретные степени возбуждения. Но то же самое движение, переданное атомом во внешнюю среду, например, путем испускания электромагнитного излучения, может распределяться по другим материальным объектам совершенно непрерывным образом.
Какой бы материальный объект мы ни взяли, он всегда обладает той или иной протяженностью: он длинен или короток, широк или узок, высок или низок. Не существует вещей, не имеющих протяженности в длину, ширину и высоту, не обладающих тем или иным объемом. Каждая из вещей окружающего нас мира находится среди других вещей в том или ином месте – ближе по отношению к одним из них и дальше по отношению к другим; направо от одних и налево от других; выше одних и ниже других и т.п. Тела обладают протяженностью, объемом, находятся в том или ином месте, так или иначе расположены относительно друг друга, обладают той или иной внешней формой – во всем этом находит выражение тот факт, что тела существуют в пространстве.
Одно и то же тело может нам казаться большим или меньшим, в зависимости от того, как далеко оно находится от нас. Но это совсем не значит, что пространственная протяженность вещей субъективна. Нет, она является объективным свойством вещей и не зависит от наших ощущений, восприятий, сознания. Восприятия размеров одних и тех же объектов бывают различны потому, что мы от них удалились и по отношению к нам они уже стоят в объективно ином отношении, но протяженность тел, их объем, их форма не зависят от наших ощущений. Расстояния между телами и положение их относительно друг друга также являются объективными характеристиками реальных отношений между телами. Издали нам кажется, будто расстояние между телами меньше, чем в действительности. Но если между ними могло поместиться какое-то третье тело (или группа тел), то последнее расположится между ними независимо от того, как мы воспринимаем промежуток между ними – находясь вблизи или вдали от них.
Каждая из форм движения материи необходимо связана с пространственным перемещением больших или малых тел. Из этого следует, что пространство является коренным условием движения материи.
Таким образом, пространство – это объективно реальная форма существования движущейся материи. Понятие пространства выражает сосуществование и отделенность вещей друг от друга, их протяженность, порядок их расположения относительно друг друга.
Материальные процессы совершаются не только в различных местах пространства, но и один раньше или позже другого. В том, что материальные процессы происходят в некоторой последовательности (один раньше или позже другого), различаются своей длительностью и имеют отличающиеся друг от друга фазы или стадии, – во всем этом находит выражение тот факт, что тела существуют во времени.
Один и тот же промежуток времени между двумя какими-либо событиями может казаться разным людям коротким или длинным – в зависимости от их настроения, интереса к наблюдаемым событиям, психологического состояния и т.п. Но это вовсе не значит, что промежуток времени, временная длительность есть нечто субъективное. Временная длительность процессов объективна, т.е. не зависит от наших ощущений, от нашего сознания. Об этом свидетельствует тот факт, что, каким бы ни казался временной промежуток между явлениями – коротким или длинным, – в этом промежутке в данных условиях всегда укладывается временная длительность одного и того же объективного процесса, не зависящего от нашей воли и сознания.
То, что различные фазы, стадии процессов разновременны, т е отделены друг от друга каким-то временным промежутком, является коренным условием существования этих процессов. Не будь этой длительности, не будь разновременности разных стадий одного и того же процесса, не существовало бы самих этих стадий, а значит, не было бы никаких закономерных изменений, переводящих явления от одних стадий к другим, невозможно было бы развитие явлений, процессов, переход их от низших форм к высшим. Это означает, что вне времени движение материи невозможно.
Таким образом, время – это объективно реальная форма существования движущейся материи. В этой форме существования материи выражаются последовательность развертывания материальных процессов, порядок их смены друг другом, отделенность друг от друга разных стадий процессов, их длительность, их развитие.
"В мире нет ничего, кроме движущейся материи, – писал В.И.Ленин, – и движущаяся материя не может двигаться иначе, как в пространстве и во времени"15.
Ни один материальный объект не может существовать только в пространстве и не быть во времени или быть во времени, но не находиться в пространстве. Всегда и везде любое тело существует как в пространстве, так и во времени. Это значит, что пространство и время органически связаны друг с другом.
Из того факта, что пространство есть порядок сосуществования материальных объектов, а время – порядок, последовательность смены стадий материальных процессов, следует, что пространство и время неотрывны от материи.
Философы-идеалисты отрицают объективную реальность пространства и времени. Они считают их чем-то, что существует в сознании или благодаря сознанию, порождением духа, мышления. Так, Беркли утверждал, что пространство и время – формы субъективных переживаний. Кант рассматривал пространство и время как некие априорные (внеопытные) формы нашего созерцания, обусловленные природой нашего сознания. Для Маха пространство и время – всего лишь нами, людьми, упорядоченные системы рядов ощущений. В философии Гегеля пространство и время суть порождения "абсолютной идеи", причем они создаются "идеей" только на определенной ступени ее развития и притом так, что сначала появляется пространство и лишь затем возникает время; таким образом они оказываются оторванными друг от друга.
Идеалистические представления о пространстве и времени опровергаются всем жизненным, практическим опытом людей, всем естествознанием. Как можно согласиться с утверждением, что пространство и время порождены сознанием, духом, идеей или существуют в сознании, если, как учит естествознание, за многие миллионы лет до возникновения человека с его сознанием, духом, идеями Земля существовала в пространстве и развивалась во времени? Этот факт имеет решающее значение для разоблачения несостоятельности идеалистических взглядов на пространство и время. Ленин указывал:
"Существование природы во времени, измеряемом миллионами лет, до появления человека и человеческого опыта, показывает нелепость этой идеалистической теории"16.
Хотя и пространство и время в равной мере есть формы существования материи, но это – разные формы существования материи. Они имеют ряд общих свойств, но вместе с тем значительно отличаются друг от друга. Общим, во-первых, является то, что они объективны, существуют вне и независимо от сознания. Во-вторых, поскольку вечно существует материя, постольку вечны пространство и время. Они всегда были, есть и будут, ибо материя может существовать не иначе, как только в пространстве и во времени. В-третьих, пространство и время безграничны и бесконечны.
Безграничность и бесконечность – различные характеристики пространства и времени. В применении к пространству безграничность означает следующее: в какую бы сторону мы ни двигались в пространстве и на какое бы расстояние при этом ни переместились от начального пункта, нигде и никогда не будет границы, дальше которой двигаться было бы нельзя. Но безграничное не обязательно является бесконечным. Наглядным примером этого служит поверхность шара, которую можно считать "двухмерным пространством". Это "пространство" безгранично, так как, передвигаясь по нему, мы никогда не обнаружим каких-либо границ, дальше которых нельзя было бы двигаться. Но вместе с тем поверхность шара конечна. Она выражается некоторым конечным числом единиц площади. Эта конечность может быть обнаружена при движении в каком-либо определенном направлении: рано или поздно совершится возврат в исходный пункт, от которого началось движение. Таким образом, конечное двухмерное "пространство" шара является замкнутым.
Пространство вселенной не только безгранично, но и бесконечно. Нет данных, которые бесспорно свидетельствовали бы о его "замкнутости". Анализ выдвигавшихся в космологии различных абстрактных математических моделей пространственно "замкнутой вселенной" показывает, что ни в одной из них эта "замкнутость" фактически не могла быть реализована. Образно говоря, двигаясь всегда в одном направлении, мы никогда не вернемся в исходный пункт, а будем проходить через все новые и новые области вселенной. Наука проникает все дальше и дальше в бесконечную вселенную. Совсем недавно астрономическая техника позволяла заглянуть на такие расстояния, которые свет, пробегающий за одну секунду 300 000 километров, проходит за миллиард лет. Теперь радиотелескопы дали возможность обнаруживать еще более далекие звездные системы, свет от которых доходит до нас только за 10 и более миллиардов лет. Эти грандиозные расстояния невозможно себе представить наглядно. Но, конечно, и они не предел. Как ни далеки от нас эти звездные системы, за ними лежат все новые и новые гигантские небесные тела и необозримые протяженности материальных объектов.
Время также безгранично и бесконечно. Как бы много ни прошло времени до какого-либо события, время будет длиться и дальше, никогда не достигая предела, после которого уже не будет никакой длительности, не будет неисчислимого числа процессов, идущих один за другим и в целом составляющих ничем не ограниченную длительность. Подобно этому, каким бы давно прошедшим ни было некоторое событие, ему предшествовало неисчислимое множество других событий, в совокупности обладающих ничем не ограниченной длительностью. Вместе с тем время идет так, что оно, образно говоря, не повторяет само себя, а проходит через все новые и новые мгновения и длительности.
Одной из попыток опровергнуть представление о бесконечности мира является идеалистическая теория "расширяющейся вселенной". Астрономические наблюдения показали, что спектры туманностей, находящихся вне пределов нашей галактики, несколько смещены в сторону больших длин волн (так называемое красное смещение). Подобное смещение спектров может происходить, в частности, из-за того, что источник света и прибор, воспринимающий этот свет, удаляются друг от друга с некоторой скоростью. При этом, чем больше скорость, с которой источник света и приемник удаляются друг от друга, тем больше смещение спектра. По величине смещения можно судить о скорости движения источника света относительно приемника. Так как никаких других объяснений красного смещения спектров туманностей не было найдено, то ученые в общем склоняются к объяснению этого смещения спектров удалением туманностей от центра нашей галактики, причем скорость, с которой удаляется каждая из туманностей, принимается приблизительно пропорциональной ее расстоянию от Земли. Таким образом, чем дальше находится туманность, тем быстрее она удаляется.
Исходя из этого, идеалисты – философы и астрономы сделали вывод, что когда-то вся вселенная была сосредоточена в чрезвычайно малом конечном объеме, своего рода "первоатоме", но в какой-то момент времени она стала внезапно расширяться, вместе с чем началось и "расширение пространства", первоначально бывшего бесконечно малым. К этому присоединилось заявление, будто этот "первоатом" был создан богом и по его воле он и начал свое расширение.
Эта реакционная, откровенно фидеистская теория "расширяющейся вселенной" не выдерживает критики. Во-первых, нет никаких оснований отождествлять наблюдаемую нами совокупность внегалактических туманностей со всей вселенной вообще. Это только неизмеримо малая часть ее. Во-вторых, нет никаких оснований думать, что повсюду движение всех вообще внегалактических туманностей происходит подобным же образом – только в сторону от "центра" и что не существует каких-то встречных или еще более сложных движений других внегалактических туманностей. В-третьих, нет оснований полагать, что даже в наблюдаемой нами части вселенной движение туманностей оставалось тем же самым во все времена. Таким образом, местное, локальное явление, имеющее место лишь в весьма ограниченной части вселенной, наблюдаемое всего лишь в сравнительно незначительном интервале времени, нет оснований выдавать за всеобщий закон движения бесконечной вселенной в целом. К тому же объяснение красного смещения внегалактических туманностей их разлетанием, строго говоря, не является единственно возможным и окончательным, так как еще могут быть открыты и другие факторы, могущие вызвать тот же эффект.
Таким образом, теория "расширяющейся вселенной" ни в коей мере не является научной теорией. Она не в состоянии поколебать положение о бесконечности вселенной в пространстве и времени.
Остановимся теперь на различиях между пространством и временем. Как отметил Ф.Энгельс, быть в пространстве – значит существовать "в форме расположения одного подле другого", между тем как быть во времени – значит существовать "в форме последовательности одного после другого"17. Важной особенностью пространства является то, что пространство имеет три измерения, тогда как время имеет одно измерение. Трехмерность пространства означает следующее. Если в любой точке пространства проводить две как угодно направленные прямые линии, то всегда можно провести к этим двум прямым третью линию, перпендикулярную к ним. При этом, как свидетельствует опыт, указанная третья прямая будет единственной: других прямых, перпендикулярных к ним обеим, существовать не может. Трехмерность пространства выражается также и в том, что положение любой точки в пространстве полностью определяется указанием трех расстояний этой точки до трех любых пересекающихся плоскостей, выбранных в качестве системы отсчета. Эта особенность принадлежит объективному пространству.
Любое материальное тело обязательно трехмерно. Оно обладает большим или меньшим объемом. Но вполне законной научной абстракцией является понятие о плоскости, линии и точке, первая из которых характеризуется только двумя измерениями, а вторая – лишь одним; геометрическая точка не имеет ни одного измерения. Абстрактные понятия плоскости, линии, точки – отражения пространственного существования не всего материального объекта, а лишь определенных его сторон; они выражают отношение между элементами нераздельной объемной структуры реальных материальных тел.
В отличие от пространства время – одномерно. В понятии одномерности времени выражается тот факт, что любой момент времени, соответствующий началу, концу или промежуточной стадии какого-либо процесса, определяется одним числом, выражающим величину промежутка времени, протекшего до этого момента от какого-то другого момента, принятого за начало отсчета Все события текут только в одном-единственном направлении – от прошлого к настоящему и от него к будущему. Эта направленность процессов является их объективной чертой и не зависит от ощущений, сознания людей, воспринимающих эти процессы. В пространстве можно перемещать тела справа налево и слева направо, сверху вниз и снизу вверх и т.д. Но нельзя обернуть во времени причинно связанные процессы, заставить их идти от будущего к прошлому. Время необратимо. Этим оно также существенно отличается от пространства.
Нередко в теоретической физике и математике вводится представление о так называемых "многомерных пространствах", обладающих 4, 5, 6 и т.д. измерениями и даже бесконечным числом измерений. Это представление плодотворно для исследования многих научных проблем. Не противоречит ли оно положению о трехмерности пространства? Нет, не противоречит. Действительным, реальным пространством, в котором существуют все тела и мы сами, является обычное пространство с тремя измерениями. Многомерное же "пространство" – это абстракция, мысленно охватывающая совокупность большего или меньшего числа величин, характеризующих не обязательно протяженность, но и всякие другие свойства исследуемых объектов, например их цветовую окраску.
Введение в науку представления о "многомерных пространствах" используется идеалистами для борьбы с материализмом, отрицающим всякую возможность внепространственного существования каких-либо тел. Идеалисты объявили, будто наука доказала существование четвертого и других измерений пространства и что, в то время как люди и все обычные тела находятся в трехмерном пространстве, бестелесные, "духовные сущности", "духи", располагаются в четвертом или других измерениях пространства, недоступных обычным существам. Оттуда "духи" якобы могут воздействовать на материальные процессы, управлять ими, оставаясь вне наших восприятий. Но на самом деле никакого "четвертого измерения" у пространства не существует. Спекуляция идеалистов на представлении о "многомерных пространствах" для опровержения материализма лишена всякого основания. Научные представления о "многомерных пространствах" всегда исходят из того факта, доказанного практикой человечества, что в действительности нет никакого иного пространства, кроме объективного, реального пространства трех измерений.
В современной научной и научно-популярной литературе часто говорится о "четырехмерном мире". Это представление также не дает никаких оснований для идеалистических воззрений. Под "четырехмерностью" мира в физике понимается тот простой и непреложный факт, что мир существует не только в пространстве (имеющем три измерения), но и во времени (имеющем одно измерение) и что все реальные процессы нужно рассматривать так, чтобы была учтена связь обеих форм существования материи, общая сумма измерений которых равна четырем. Ничего мистического, таинственного в представлении современной физики о "четырехмерном мире" нет и не может быть.
Наши представления об объективно реальных пространстве и времени постепенно изменяются, развиваются и углубляются. Это, в частности, выразилось и во введении представления о "четырехмерном мире", в котором отражена внутренняя связь пространства и времени, и в открытии новых законов геометрии, и т.д. Но изменение наших представлений о пространстве и времени нельзя смешивать, как подчеркивал Ленин,
"с неизменностью того факта, что человек и природа существуют только во времени и пространстве, существа же вне времени и пространства, созданные поповщиной и поддерживаемые воображением невежественной и забитой массы человечества, суть больная фантазия, выверты философского идеализма, негодный продукт негодного общественного строя"18.
Как показывает квантовая механика, микрообъекты не могут находиться в таких состояниях, в которых они одновременно обладали бы и точно определенной координатой, какой обладает точка, и строго определенным количеством движения (или скоростью). Для них возможны либо состояние с определенной координатой, либо состояние с определенным количеством движения (возможен и третий случай: состояние с неопределенным количеством движения и неопределенной координатой, но его здесь для простоты не будем рассматривать). В каком из двух указанных состояний будет микрообъект, зависит от материальных условий.
Современные идеалисты, стремясь обосновать представление о внепространственном и вневременном бытии, используют эти данные квантовой механики и рассуждают так: если микрообъект находится в состоянии с определенной координатой, то он существует в пространстве и времени, если же он переходит в состояние, в котором он не обладает определенной координатой, то он существует "вне пространства и времени". А так как состояние микрообъекта зависит от типа применяемой наблюдателем экспериментальной установки, выбор же последней зависит от воли наблюдателя, то наблюдатель будто бы может по своему желанию отменять или делать действительным пространство и время.
Эти рассуждения совершенно неправильны. Во-первых, отсутствие у микрообъекта определенной координаты – такой, как у материальной точки классической механики, – совсем не означает, что микрообъект не существует в пространстве и времени. Тот факт, что микрообъект может находиться в состоянии, в котором он не имеет определенной координаты, подобной координате материальной точки, означает лишь то, что микрообъект – сложное тело, а не точка классической механики. Недопустимо смешивать вопрос о том, может ли быть охарактеризовано состояние какого-либо объекта точечной координатой, с вопросом о том, существует ли он в пространстве и во времени. Во-вторых, изменение состояния микрообъекта определяется действием объективных материальных причин, реальной физической обстановкой, а не волей наблюдателя, не его произволом. Человек, например, может подняться на самолете вверх и лететь в нем, а может спрыгнуть с парашютом вниз. Действуя по своей воле, человек не отменяет земного притяжения, когда он поднимается вверх в самолете, и не включает его в действие по своему усмотрению, когда он прыгает вниз. Так и в случае с микрообъектами: никакое применение физических приборов не может отменить пространственное и временное существование вещей и вывести микрообъекты за их пределы. Как сами приборы, так и исследуемые с их помощью микрообъекты существуют в пространстве и времени. И никто, никогда, никакими средствами не может изменить этого фундаментального факта.
Мы говорим, что пространство и время – формы существования материи. Это положение означает не только то, что пространство и время – объективно реальны, но и то, что они находятся в неразрывной связи с движущейся материей. Как нет материи вне пространства и времени, так нет и не может быть пространства и времени без материи.
Из этой неразрывной связи пространства и времени с движущейся материей следует, что, как бы ни изменялись явления и материальные объекты, существование пространства и времени не зависит от этих изменений, ибо материя при всех своих изменениях вечно существует.
Факт независимости объективного существования пространства и времени от смены явлений, от любых изменений в материальных вещах является выражением абсолютности пространства и времени. Но свойства пространства и времени изменяются, будучи обусловленными свойствами изменяющейся материи. В зависимости от материальных условий изменяются пространственные формы, протяженность объектов, изменяется характер геометрических законов, становится иной длительность явлений, по-иному течет время. В этом выражается относительность пространства и времени.
Признанием неразрывной связи пространства и времени с материей диалектический материализм существенно отличается от материализма метафизического. Последний, признавая объективную реальность пространства и времени, считает пространство и время самостоятельными сущностями, независимыми от материи пустыми вместилищами для материальных тел и процессов. Как образно выразился немецкий математик Вейль, это был взгляд на пространство, как на "наемную казарму", которая может быть занята какими-либо жильцами или, если их нет, оставаться совершенно пустой. Подобного взгляда придерживался Ньютон – выдающийся английский ученый, создатель классической механики, Ньютон считал, что пространство и время объективны, но они существуют независимо от движущейся материи, совершенно неизменны и друг с другом не связаны. Так понимаемые пространство и время он назвал "абсолютными". Ньютоновские представления об "абсолютном пространстве" и "абсолютном времени" держались в науке вплоть до начала XX в., когда, наконец, естествоиспытателям в связи с созданием теории относительности стала ясна неправильность отрыва пространства и времени от движущейся материи и друг от друга. К сожалению, им были неизвестны положения диалектического материализма, задолго до этого указывавшего на связь пространства и времени с материей и друг с другом.
В известных границах при изучении проблем, связанных с сравнительно медленными движениями обычных земных и небесных тел, связью пространства и времени с материей и друг с другом можно пренебречь. Подобно этому, например, в ряде случаев пренебрегают пространственной протяженностью материальных тел, считая их непротяженными материальными точками. Но как на этом основании нельзя делать вывода о том, будто бы тела вообще непротяженны, так нельзя делать вывода и о принципиальной независимости пространства и времени от движущейся материи, об отсутствии связи между ними самими и об их неизменности. Только потому, что во многих случаях связь пространства и времени с материей, на самом деле имеющаяся всегда, не сказывается существенным образом на течении процессов, ньютоновское представление об "абсолютных" пространстве и времени содержит рациональное зерно и могло быть использовано при формулировке законов классической механики. Но именно потому классическая механика оказалась неприменимой к движениям, происходящим с огромными скоростями, сравнимыми со скоростью света, что она связана с вышеуказанным ограничением.
В тех случаях, когда реальная связь пространства и времени с материей и друг с другом не существенна для исследуемых явлений, можно ее не учитывать. В этом нет никакой метафизики. Здесь – законная научная абстракция. Метафизика состоит в утверждении, что пространство и время принципиально, по самой своей сути будто бы не связаны с материей и друг с другом и поэтому всегда и везде остаются неизменными. Принципиальный отрыв пространства и времени от материи и друг от друга чреват серьезными последствиями. Он так или иначе ведет к отступлению от материализма.
Пространство и время существуют только в материальных вещах, только через материальные вещи, только благодаря им. "Разумеется, – указывал Ф.Энгельс, – обе эти формы существования материи без материи суть ничто, пустые представления, абстракции, существующие только в нашей голове"19. Кто отрывает пространство и время от материи и при этом настаивает на их обособленном от материи существовании, тот приписывает самостоятельное, независимое существование тому, что содержится лишь в мышлении. Но это и есть переход на позиции идеализма, согласно которому продукты нашей мыслительной деятельности объявляются самостоятельными сущностями. Вот почему В.И.Ленин отметил: "Время вне временных вещей=бог"20.
Огромный вклад в разработку научных представлений о связи пространства и времени с движущейся материей внес Н. И. Лобачевский – великий русский математик, творец неевклидовой геометрии. Основная мысль Лобачевского при разработке проблем геометрии состояла в том, что свойства пространства не являются неизменными, всегда и везде одинаковыми, а изменяются в зависимости от свойств материи, от происходящих в материальных телах физических процессов. В своей работе "Новые начала геометрии с полней теорией параллельных" Лобачевский писал: "...в нашем уме не может быть никакого противоречия, когда мы допускаем, что некоторые силы в природе следуют одной, другие своей особой Геометрии"21. И, как это ни казалось невероятным его современникам, Лобачевский создал совершенно новую геометрию, отличную от той, которая была создана Евклидом. Одной из особенностей неевклидовой геометрии Лобачевского является то, что в ней сумма углов треугольников не остается постоянной и равной 180°, а меняется в зависимости от изменения длины их сторон и при этом всегда оказывается меньше 180°. Позже Риманом была создана еще одна неевклидова геометрия, в которой сумма углов треугольника больше 180°.
Создание неевклидовой геометрии вскрыло глубокую связь пространства с материей, обусловленность свойств пространства свойствами материи. Этим был нанесен удар по идеалистическим взглядам на пространство. Исходя из того, что геометрия Евклида, созданная еще в древней Греции, на протяжении многих веков оставалась неизменной, Кант объявил пространство присущей нашему сознанию, внеопытной, априорной формой созерцания, в которой познающий субъект "упорядочивает" расположение явлений. Геометрия потому и неизменна, полагал Кант, что пространство принадлежит сознанию субъекта, а не изменчивым явлениям вне его. Когда Лобачевский доказал, что геометрия Евклида не единственная, что в зависимости от материальных условий в пространстве осуществляются законы совершенно различных геометрий, априористические представления Канта были опровергнуты конкретными данными науки.
Современная физика еще дальше углубила и развила материалистические идеи Лобачевского. Теория относительности, созданная А. Эйнштейном, открыла конкретные формы связи пространства и времени с движущейся материей и друг с другом, выразив эти связи математически в определенных законах. Одним из выражений связи пространства и времени с движением материи является тот факт, отмеченный впервые теорией относительности, что одновременность событий является не абсолютной, а относительной. События, одновременные по отношению к одной из материальных систем, т.е. в одних условиях движения, не являются одновременными по отношению к другой материальной системе, т.е. в других условиях движения. С этим фундаментальным фактом связаны другие важные положения. Оказывается, расстояние между какими-либо телами, находящимися в пространстве на конечном удалении друг от друга, не одинаково в различных движущихся материальных системах; с возрастанием скорости расстояние (длина) сокращается. Подобно этому промежуток времени между какими-либо событиями различен в различных движущихся материальных системах; с возрастанием скорости он уменьшается. Указанные изменения пространственной протяженности (длин) и временных промежутков в зависимости от скорости движения происходят в строгом соответствии друг с другом. В этом проявляется внутренняя связь между пространством и временем.
Вскрытая теорией относительности органическая связь пространства и времени с материей, с движением материи дает новое естественнонаучное доказательство объективной реальности пространства и времени, их независимости от сознания, от познающего субъекта.
Не учитывая связи пространства и времени друг с другом и с движущейся материей, нельзя понять сущности огромной области физических явлений, связанных с движениями, скорости которых сравнимы со скоростью света, а также процессов, связанных с большими значениями энергии; невозможно также понять движение тел в сильных полях тяготения. Положение о связи пространства и времени с материей и друг с другом стало одной из руководящих идей современной науки.
Так как материя, развиваясь, порождает все новые и новые формы с присущими им своеобразными закономерностями, то соответственно этому в природе возникают новые пространственные и временные отношения. Например, с возникновением организмов появились такие пространственные отношения, которые характеризуются особыми типами симметрии, не встречающимися в неживой природе. Таким образом, пространство и время, как и сама материя, подчинены великому всеобщему закону бытия – закону развития.
Пространству и времени свойственна внутренняя противоречивость. Эта противоречивость находит свое выражение, во-первых, в том, что, как подчеркивалось выше, пространство и время по своей природе и абсолютны и относительны. Во-вторых, противоречием является то, что бесконечность пространства складывается из конечных протяженностей отдельных материальных объектов, а бесконечность времени – из конечных длительностей отдельных материальных процессов. В-третьих, пространство и время и непрерывны и в то же время прерывны (дискретны). Пространство непрерывно в том смысле, что между двумя любыми произвольно взятыми (большими или малыми, очень близкими или удаленными) элементами пространственной протяженности всегда реально существует такой элемент протяженности, который соединяет оба указанных элемента в единую пространственную протяженность; между элементами пространственной протяженности нет никакой абсолютной раздельности, отчлененности; они переходят друг в друга. Подобно этому время непрерывно в том смысле, что между двумя любыми промежутками времени всегда реально имеется такая временная длительность, которая соединяет эти промежутки времени в единый поток временной последовательности. Вместе с тем пространство и время прерывны. Их прерывность заключается в том, что они состоят из элементов, различающихся по своим внутренним свойствам, по структуре соответственно качественному различию материальных предметов и процессов.
Есть немало людей, которые не возражают против того, что вся окружающая нас природа реально существует вне и независимо от нашего сознания, но которые утверждают, что кроме этого всем известного материального мира есть какой-то иной, нематериальный мир – обиталище "духов", "верховного разума", "высшей воли" и т.п. Представление об этих двух мирах ("мир земной" и "мир небесный") сложилось еще в глубокой Древности и под влиянием религии господствовало в течение долгого времени.
Наука шаг за шагом пришла к доказательству неправильности представления о двух различных мирах. Мир един. Тот реальный материальный мир, к которому принадлежим и мы сами, с нашим сознанием, с нашими чувствами, ощущениями, есть единственный действительно существующий мир.
Некоторые философы прошлого, стремившиеся быть материалистами и отвергавшие представления о потустороннем мире, пытались доказать единство мира, исходя либо из утверждения, что мир потому един, что мы мыслим его единым, либо из того, что мир един потому, что он существует. Такую позицию занимал в этом вопросе Е. Дюринг, взгляды которого за отступления от материализма подвергнуты глубокой критике Ф.Энгельсом в труде "Анти-Дюринг". Энгельс показал, что и тот и другой аргументы неправильны. В самом деле, если мир един только потому, что наша мысль о нем едина, то, значит, мысль является определяющей по отношению к миру. Но не мир отражает свойства мысли, а, наоборот, мысль отражает свойства мира. Наша мысль может связать в "единство" сапожную щетку и млекопитающее, но от этого, как говорит Энгельс, у сапожной щетки еще не появятся молочные железы. Точно так же из утверждения о существовании мира еще не следует, что он един, ибо понятие существования (бытия) может иметь самые различные толкования – как материалистические, так и идеалистические. Признать существующим можно и то, что содержится лишь в сознании (таково представление о "существовании" потустороннего мира), а не только то, что имеется вне и независимо от него. Таким образом, простым признанием существования мира нельзя выдержать последовательную философскую линию и правильно понять действительное содержание положения о единстве мира.
"Единство мира, – подчеркивает Ф.Энгельс, – состоит не в его бытии, хотя его бытие есть предпосылка его единства, ибо сначала мир должен существовать, прежде чем он может быть единым... Действительное единство мира состоит в его материальности, а эта последняя доказывается не парой фокуснических фраз, а длинным и трудным развитием философии и естествознания"22.
Одной из важнейших вех на пути к познанию материального единства мира было создание Коперником гелиоцентрической системы. До Коперника господствовало представление, будто центром вселенной является Земля, вокруг которой располагается "небесная сфера" с ее "идеальными" небесными телами – Солнцем, планетами, Луной и звездами, проявлением совершенства которых является строгая сферичность их формы и абсолютная чистота поверхности. На Земле все преходяще, тленно, в небесной сфере все вечно и неизменно. Созданием гелиоцентрического учения Коперник опроверг эти представления. Он доказал, что Земля – вовсе не центр вселенной, а лишь одна из таких же планет, которые прежде относили к идеальной небесной сфере. Таким образом, противопоставление "мира земного" "миру небесному" оказалось совершенно беспочвенным.
Дело, начатое Коперником, продолжил Галилей. Когда Галилей построил первый телескоп и направил его на небо, он сделал открытие, поразившее всех его современников: Луна, считавшаяся одним из "идеальных небесных тел", вовсе не обладает совершенной сферической формой. Она покрыта впадинами, долинами и горами, подобными тем, которые имеются на поверхности Земли. Галилей открыл также, что на поверхности Солнца имеются темные пятна самой неправильной формы. Богословы не хотели примириться с мыслью, что небесные тела не имеют той чистоты и совершенства, которые они им приписывали. Они жестоко расправились с великими мужами науки, учившими людей видеть мир таким, каков он есть на самом деле. На костре инквизиции погиб Д. Бруно за свои смелые идеи. Он доказывал, что в бесконечном пространстве вселенной – там, где, по уверению богословов, находится лишь идеальный "небесный мир", – рассеяны в бесчисленном множестве такие же материальные миры, как наш земной мир. Галилей за свои великие открытия попал в застенок инквизиции. Религия и церковь мешали развитию науки, но не могли убить истину: нет никакого иного мира, кроме мира материального.
Открытие законов механики и закона всемирного тяготения принесло новые доказательства этой истины. Сторонники представления о двух различных мирах утверждали, будто движение земных и небесных тел подчиняется принципиально различным законам. Они считали кощунственной мысль не только о тождестве, но даже о сходстве этих законов. Великим научным подвигом Ньютона было доказательство того, что законы механики земных и небесных тел те же самые; что та же по своей природе сила, которая заставляет падать на землю все тела, лишенные опоры, заставляет двигаться Луну вокруг Земли, а все планеты, в том числе и Землю, вокруг Солнца. Все без исключения тела бесконечного мира оказались связанными единым по своей сущности материальным взаимодействием, не знающим никакого деления на земной и небесный миры.
Важный шаг в доказательстве материального единства мира наука сделала в результате спектрального анализа – способа изучения химического состава тел по характеру света, испускаемого ими, когда они находятся в раскаленном газообразном состоянии. Атомы каждого химического элемента, находящегося в раскаленном газообразном состоянии, испускают лучи света вполне определенных длин волн, воспринимаемых в так называемом спектроскопе в виде большего или меньшего числа узких Цветных полосок (спектральных линий). Каждый химический элемент испускает свою особую группу линий (спектр). Раскаленное Солнце, бесчисленные звезды и кометы, рассеянные по всему бесконечному пространству вселенной, посылают лучи света, по которым можно определить химический состав Солнца, звезд и комет. Исследования показали, что небесные тела состоят из тех же самых элементов, что и Земля. Конечно, относительные количества этих элементов у различных небесных тел и в их различных частях различны. Так, на Солнце обнаружено около 60 известных химических элементов, среди которых первое место по числу атомов занимает водород; гелия – в 4-5 раз меньше, а число атомов остальных элементов составляет всего около 0,001 доли числа атомов водорода.
Поучительна история открытия химического элемента – гелия. Первоначально он был найден с помощью спектрального анализа только на Солнце. Поэтому его и назвали гелием, что значит "солнечный". На Земле его долго не находили, и казалось, что наконец-то обнаружено нечто, присущее только Солнцу, но не Земле. Но прошло время, и гелий был найден и на Земле, причем он не такой уж редкий элемент. Гелий теперь широко используется в науке и технике для многих практических целей23.
Из глубины мирового пространства на Землю долетают более или менее значительные осколки небесных тел, называемые метеоритами. Многие из них, раскалившись от трения о воздух, сгорают, не долетев до земной поверхности. Некоторые же не успевают сгореть и, упав на поверхность Земли, открывают возможность изучить их состав и свойства. Исследования показали, что главной составной частью метеоритов является железо и что в них нет никаких элементов, которых не было бы на Земле.
Эти данные о химическом составе тел на Земле и в окружающем ее космическом пространстве, полученные путем долгой, кропотливой работы ученых, прочно укрепили великую идею материального единства мира.
Атомы всех химических элементов представляют собой материальные системы, состоящие из "элементарных" частиц одного и того же типа (протонов, нейтронов и электронов) и имеющие одинаковую по своему типу структуру, главные черты которой выражаются в наличии у них: а) центрального ядра, состоящего из более тяжелых "элементарных" частиц и потому несущего большую часть массы атома; б) окружающей его слоистой оболочки, состоящей из более легких "элементарных" частиц; в) противоположных электрических зарядов у ядра и оболочки. Таким образом, атомы химических элементов едины по своему составу и своему строению. С этим связано то, что все их многообразие представляет собой не какое-то скопление случайно сосуществующих тел, а единую совокупность внутренне взаимосвязанных материальных объектов, объединенных единой периодической системой, единым периодическим законом Д. И. Менделеева. В этом смысле академик А. Е. Ферсман говорил, что окружающий нас мир – это "менделеевский" мир"24.
Но представим себе, что когда-нибудь на каком-либо из небесных тел будет найден элемент, которого нет в земных условиях. Означало бы это, что материальное единство мира нарушено? Конечно, нет. Это так же не противоречило бы ему, как не противоречит представлению о материальном единстве растительного мира земли тот факт, что так называемая "альпийская растительность" (т.е. растительность, существующая в высокогорных условиях) совершенно не встречается во многих районах земного шара. Дело не в том, чтобы на всех телах солнечной системы, на всех звездах и во всех галактиках существовали те же самые химические элементы или те же самые "элементарные" частицы. Решающим является то, что, сколь бы "диковинные" объекты мы ни встретили в каком-либо участке вселенной, все это будет не что иное, как разновидности материи. Они будут обладать тем же фундаментальным свойством, что и все другие виды материи, – свойством существования вне и независимо от какого-либо сознания, идеи, духа и т.п. и будут подчиняться объективным законам природы. Доказательство этого как раз и составляет одно из величайших завоеваний естествознания.
Противопоставляя "земному миру" "мир небесный", богословы утверждают, что на земле все преходяще, изменчиво и рано или поздно приходит к своему концу, тогда как на небе все "неизменно, непреходяще, вечно". Но где же вечность и неизменность тел небесного мира? Естествознание доказало, что та система небесных тел, которая называется солнечной системой, вовсе не всегда была такой, какова она сейчас. Она имеет свою историю. Тела солнечной системы не сразу приобрели тот вид и те свойства, которыми они обладают сейчас. Наука в настоящее время еще не может во всех подробностях нарисовать весь этот процесс, но бесспорен тот факт, что вся история солнечной системы – это естественный, материальный процесс, в котором нет места ни для каких чудес, ни для какого вмешательства "потусторонних сил". Многие изменения Солнца можно наблюдать даже в простой телескоп. Время от времени с поверхности Солнца вздымаются на сотни тысяч километров протуберанцы, свидетельствующие о гигантских перемещениях раскаленного вещества; возникают и исчезают темные пятна, представляющие собой относительно более холодные части солнечной материи. В недрах Солнца, скрытых от нашего взора, безостановочно идут сложные процессы преобразования водорода в гелий, в силу чего постепенно меняется химический состав Солнца; часть материи выбрасывается Солнцем в мировое пространство. Звезды также не остаются неизменными. Многие из них вспыхивают, увеличивая во много раз свою яркость, меняют свои размеры, распадаются и т.д. Гибнут и возникают целые звездные системы.
Вечное движение, изменение свойственно всему, что где-либо существует. И нет никакого особого мира, не подчиняющегося этому закону бытия. Однако там, где исчезают одни формы материи, неизбежно возникают новые, начинающие свою собственную историю.
Ни одна мельчайшая частица материи не исчезает бесследно и не появляется из ничего: материя только преобразуется из одной формы в другую, никогда не утрачивая своих основных свойств. Если, например, исчезает материальный объект с определенной массой, то обязательно появляется одно или несколько других материальных тел с массой, в точности равной массе исчезнувшего тела. Во всех процессах превращения остается неизменным суммарный электрический заряд. В этом, как и в других подобных законах природы, выявляется вечность материи.
Огромную роль в подтверждении положения о материальном единстве мира играет закон сохранения и превращения энергии, говорящий о неуничтожимости и несотворимости движения материи. Благодаря открытию этого закона, указывал Ф.Энгельс, "стирается последнее воспоминание о внемировом творце"25. Ничто не может сообщить никакого движения материальному телу, даже самому мельчайшему, кроме как реальное воздействие какого-то другого материального тела, передающего полностью или частично свое собственное движение. Сколько движения приобретается одним телом, столько теряется другим. Нет ни одного случая, когда этот великий закон природы был нарушен. И ничто не может его нарушить. Все, что существует в мире, подчинено ему.
Благодаря этому закону все процессы образуют единую взаимосвязанную цель, в которой нет и не может быть ничего, что не было бы порождено материей. Вся практика человечества, все данные науки свидетельствуют об истинности закона сохранения и превращения энергии во всех без исключения процессах.
Ни в чем, нигде, ни в каких явлениях природы и общества нет и не может быть действий, исходящих из какого-то таинственного "нематериального мира" и свидетельствующих о его существовании. Все имеет свои естественные причины, коренящиеся в тех или иных материальных телах, их действиях и свойствах. Если в данный момент наука не дает исчерпывающего ответа на тот или иной вопрос, то она рано или поздно даст его, не прибегая ни к каким таинственным "сверхъестественным сущностям", стоящим над материальным миром. Наука объясняет материальный мир из него самого.
Было время, когда люди не знали, в чем состоит сущность жизни. Особенности живых организмов, столь резко отличающие живое от неживого, дали некоторым мыслителям повод утверждать, будто основой жизни является некая нематериальная "жизненная сила", которая направляет все процессы в живых организмах. В частности, превращение неорганической материи в органическую, происходящее в животных и растениях, идеалисты объявляли результатом деятельности этой "жизненной силы". Но естествознание доказало, что сущностью жизни является особым образом протекающий материальный процесс обмена веществ, подчиняющийся законам сохранения массы и энергии, действующим и во всей остальной природе. Огромное значение в доказательстве этого имели классические исследования К.А.Тимирязева по фотосинтезу, происходящему в зеленых листьях растений. В результате фотосинтеза неорганические вещества, усвояемые растением из окружающей среды, превращаются в органические. К.А.Тимирязев доказал, что фотосинтез происходит под влиянием материальной причины – воздействия солнечного света, причем интенсивность фотосинтеза точно определяется количеством солнечной энергии, поглощаемой листьями растений.
"Зеленый лист, или, вернее, микроскопическое зеленое зерно хлорофилла, – писал К.А.Тимирязев, – является фокусом, точкой в мировом пространстве, в которую с одного конца притекает энергия солнца, а с другого берут начало все проявления жизни на земле. Растение – посредник между небом и землею. Оно истинный Прометей, похитивший огонь с неба. Похищенный им луч солнца горит и в мерцающей лучине, и в ослепительной искре электричества. Луч солнца приводит в движение и чудовищный маховик гигантской паровой машины, и кисть художника, и перо поэта"26.
Было время, когда оставалось неизвестным, как возник человек. И в этом случае временная трудность в решении научной проблемы дала повод для представления о действии каких-то нематериальных сил, якобы посредством "чуда" создавших человека. Но пришло время, и эта проблема нашла подлинно научное решение, совершенно исключившее религиозные представления. Решение дала трудовая теория антропогенеза Ф.Энгельса, опирающаяся на эволюционную теорию Ч. Дарвина. Так и из этой области явлений было изгнано представление о нематериальных силах и таинственном сверхъестественном мире.
Явления сознания по своему характеру резко отличаются от всех материальных явлений. Это отличие используется идеалистами для того, чтобы объявить несостоятельной идею материального единства мира. Но, как об этом будет подробно сказано в следующей главе, сознание, не будучи материальным, является всего лишь свойством особым образом организованной материи, ее продуктом и без материи не существует. Никакого особого мира, стоящего вне и над материальным миром, явления сознания не образуют. Таким образом, явления сознания никоим образом не нарушают материального единства мира. Они только показывают, как многогранно и сложно это единство, включающее в себя многообразие форм движущейся материи, обладающей бесконечно различными качествами и свойствами.
Жизнь человеческого общества, его историю, деятельность людей, социальный прогресс нередко объявляют результатом предначертаний "божественной воли" или результатом действия якобы стоящих над материальной действительностью и господствующих над ней идей, сознания. Исторический материализм показал ошибочность таких взглядов, вскрыв материальные причины развития общества. Общественная жизнь является не чем иным, как особой формой движения материи, которая хотя и подчиняется своим, особым закономерностям, но исторически возникла из более простых форм материального движения и на их основе.
Установление универсального характера генетической связи всех качественно различных форм материи, как и соответствующих им форм движения, является решающим в обосновании положения о единстве мира. Эта связь различных форм материи, а также различных форм движения существовала, существует и будет существовать всегда и везде – в прошлом, настоящем и будущем, во всех без исключения областях бесконечного пространства. Таким образом, в мире никогда и нигде не существовало, не существует и не будет существовать ничего, что не было бы движущейся материей или что не было бы порождено движущейся материей. В этом и состоит единство мира.
Мир материален. Он един, вечен и бесконечен. И сам человек, высшее порождение, цвет материального мира, есть часть великого целого, называемого природой.
Мы уже знаем, что материя первична, а сознание вторично. Это положение является исходной посылкой материалистической философии. После того как мы разобрали вопрос о материи и формах ее существования, перейдем к более подробному рассмотрению того, что такое сознание и каковы его особенности.
Вопрос о происхождении сознания и о его сущности является одним из самых трудных вопросов науки. Каким образом и на какой ступени своего развития материя порождает сознание, как возникают ощущения, восприятия, представления и мышление человека, как совершается переход от ощущений и восприятий к мышлению – все эти вопросы долгое время оставались не раскрытыми наукой. Это послужило поводом для распространения в корне неправильных взглядов, согласно которым сознание считается свойством или деятельностью нематериальной субстанции – "души". Последняя якобы совершенно не зависит от материи, от человеческого тела и может помимо него вести самостоятельное существование. В то время как материальное тело рано или поздно умирает, нематериальная "душа" с ее сознанием будто бы остается жить "вечно". Подобные взгляды появились еще у первобытных людей, объяснявших сновидения или смерть человека тем, что "душа" временно или навсегда покидает тело. Эти фантастические представления не только не были устранены идеалистической философией, но, напротив, теоретически "обосновывались", закреплялись различными системами этой философии. Каждая идеалистическая система так или иначе провозглашала сознание (или "дух") самостоятельной сверхъестественной сущностью, не только не зависящей от материи, но и – больше того – творящей материю.
Не легкой эта проблема оказалась и для материалистической философии. Наряду с правильным объяснением сущности сознания, как особого свойства материи, были и серьезные ошибки. Так, некоторые философы-материалисты до Маркса и Энгельса, остановившись в затруднении перед проблемой возникновения сознания, объявили сознание атрибутом материи, ее вечным свойством, присущим всем ее формам. Некоторые же из материалистов, не сумев правильно понять принцип материального единства мира, по сути приходили к отрицанию сознания. Они объявляли сознание особой разновидностью материи, якобы выделяемой мозгом подобно тому, как, например, печень выделяет желчь. Это были вульгарные материалисты. На основе развития научных знаний эти ошибки были преодолены. Материализм постепенно, шаг за шагом, опираясь на данные естествознания, шел к правильному, все более глубокому пониманию сущности сознания как свойства высокоорганизованной материи, продукта деятельности мозга.
Трудность исследования психических процессов, явлений сознания заключается в том, что они непосредственно не воспринимаются ни одним из наших органов чувств. Ощущение, восприятие, представление, мысль нельзя ни видеть, ни слышать, ни обонять, ни осязать. Можно видеть орган мышления – мозг, можно при помощи микроскопа разглядеть мозговые клетки, можно при помощи соответствующих приборов изучать электрические токи, которые образуются в нервной ткани и в веществе мозга, и т.д., но никогда и нигде мысль нельзя ни увидеть в самый совершенный микроскоп, ни взвесить, ни измерить линейкой. Сознание, мысль не обладает физическими свойствами, какими обладают материальные тела. Однако из этого вовсе не следует, что оно принадлежит какому-то сверхъестественному миру, принципиально отличному от материального мира, и не зависит от материи. Из этого также не следует, что сознание вообще нельзя изучать строго научными объективными методами.
Хотя мы непосредственно чувствами не воспринимаем самого сознания других людей, но мы воспринимаем реальные действия людей, их поступки, речь, в которой выражаются мысли людей. В целесообразной деятельности человека, в характере его взаимоотношений и связей с окружающей средой обнаруживается присущее ему сознание, раскрываются его особенности. Недаром говорится: "Чтобы узнать человека, надо посмотреть на дела его". Тщательное изучение практической деятельности человека, его взаимоотношений и связей с окружающей общественной и природной средой (а все это доступно объективному изучению) дает для изучения сознания человека неизмеримо больше, чем его самонаблюдение за тем, что происходит в его сознании. Правильно поставленное самонаблюдение за явлениями, протекающими в нашем собственном сознании, приносит много ценного материала для изучения психики, и недооценивать этот метод нельзя. Но наука о сознании, о психической деятельности сделала особенно значительные успехи именно с той поры, как она нашла объективные методы исследования сознания. Особенно значительными достижениями в этом отношении наука обязана выдающимся русским ученым И.М.Сеченову и И.П.Павлову, создавшим на основе применения естественнонаучного метода стройную теорию высшей нервной деятельности животных и человека.
Психика является результатом материальной деятельности мозга. Об этом говорит прежде всего тот факт, что психические явления имеют место только в нормально функционирующих живых организмах, обладающих нервной системой. При этом наиболее сложные виды психических процессов (к числу которых относится и логическое абстрактное мышление), образующие в своем внутреннем неразрывном единстве и взаимообусловленности то, что мы называем сознанием, связаны с наличием наиболее высокоорганизованной нервной системы и ее высшего отдела – головного мозга. А чем ниже стоят животные на ступенях эволюционной лестницы и чем проще организована их нервная система, тем психические явления более элементарны. У самых простых существ, не обладающих центральной нервной системой, нет психических явлений.
Зависимость сознания от определенным образом организованной материи легко обнаруживается в тех случаях, когда нарушается нормальная деятельность мозга вследствие каких-либо травм или заболеваний. Если у человека повреждены большие полушария головного мозга, то его психика, его сознание полностью или частично расстраивается; устранение повреждений мозга или ликвидация мозгового заболевания ведут к восстановлению нормально действующего сознания. То, что сознание зависит от состояния мозга, видно уже из таких известных фактов, как усыпление людей и возбуждение у них галлюцинаций с помощью различных наркотиков.
Решающее значение для сознания человека имеет кора головного мозга. Это чрезвычайно сложное материальное образование, различные части которого обладают различными свойствами и различной структурой. Кора головного мозга разделяется на ряд полей – зрительное поле, слуховое поле, двигательное поле и т.д. Каждое из них характеризуется особым микроскопическим строением – формой клеток, расположением клеточных слоев – и играет определенную функциональную роль в деятельности всей коры головного мозга. Однако в строении этих областей вместе с тем есть и общие черты; головной мозг является единым целым. Поля коры головного мозга представляют собой корковые концы зрительных, слуховых, двигательных и других анализаторов27. Корковые части анализаторов (ядра анализаторов) не отделены друг от друга какими-либо резкими границами; они заходят друг за друга, сцепляются друг с другом посредством особых нейронных образований. Корковые части анализаторов выполняют наиболее высокие функции – анализ и синтез поступающих в мозг раздражений. Части коры, рассеянные между собственно анализаторами, представляют те же рецепторы и могут выполнять некоторые функции того же типа, что и сами корковые анализаторы, но только более элементарные. Вследствие этого нарушение деятельности какой-либо корковой части анализатора (в силу операции, травмы и т.п.) делает невозможным выполнение наиболее высоких функций, свойственных данному полю мозга, но рассеянные части анализаторов еще способны осуществлять элементарные функции, связанные с теми же рецепторами. И.П.Павлов показал это на следующих опытах: собака без затылочных долей полушарий (т.е. области зрительных восприятий и их высшего анализа и синтеза) не могла отличить предмет от предмета, но различала степени освещения и упрощенные формы; собака без височных долей (т.е. области слуховых восприятий и их высшего анализа и синтеза) не различала сложных звуков вроде клички, но различала отдельные звуки, их тона. И.П.Павлов видел в этом решающее доказательство первостепенного значения структуры коры головного мозга в процессах высшей нервной деятельности. Опираясь на тщательные экспериментальные исследования, И.П.Павлов указывал, что, сделав больным тот или иной отдельный участок коры головного мозга животного, сохранив здоровыми остальные, можно вызвать у животного определенный вид расстройства высшей нервной деятельности.
Подчеркивая, как чрезвычайно важный, факт соответствия между деталями структуры головного мозга и динамикой нервных процессов, Павлов считал одним из основных принципов учения о высшей нервной деятельности "приурочение динамики к структуре". Этим самым он развивал положение диалектического материализма о психике как свойстве особым образом организованной материи, о психике как функции мозга.
Кора головного мозга не просто совокупность рядом сосуществующих, лишь внешне связанных отдельных структурных образований. Он подчеркивал их органическую взаимосвязь, единство. "Если, с одной точки зрения, – писал И.П.Павлов, – кору больших полушарий можно рассматривать как мозаику, состоящую из бесчисленной массы отдельных пунктов с определенной физиологической ролью в данный момент, то, с другой – мы имеем в ней сложнейшую динамическую систему, постоянно стремящуюся к объединению (интеграции) и к стереотипности объединенной деятельности"28. Это диалектическое понимание органической связи целого и частей в работе коры головного мозга является одной из важнейших отличительных черт учения И.П.Павлова. Он преодолел благодаря этому две ошибочные крайности в подходе к работе головного мозга: с одной стороны, так называемого локалистического направления, сторонники которого превращают в абсолют специфику деятельности отдельных участков головного мозга, игнорируя единство мозга; с другой стороны, направления, которое полностью игнорирует значение отдельных структурных образований мозга, видя только его единство.
Итак, сознание является продуктом мозга, продуктом высокоорганизованной материи, функцией мозга; мозг же является органом сознания, органом мышления.
Называя сознание продуктом материи, мы не хотим сказать, что сознание, порождаемое материей и зависимое от нее, существует как нечто внешнее ей, наряду с ней, подобно тому, как, например, на ветке яблони существует порожденное ею и зависимое от нее яблоко. Физиологические процессы в мыслящем мозгу и мышление, сознание – не два параллельных процесса, а один единый процесс, внутренним состоянием которого и является сознание. В.И.Ленин подчеркивал, что "сознание есть внутреннее состояние материи..."29 Таким образом, сознание никак нельзя отделить от материи, которая мыслит.
В то же время неправильно рассматривать мысль, сознание как материю, как нечто материальное (эту ошибку делают вульгарные материалисты). Если считать сознание материей, то "теряет смысл гносеологическое противопоставление материи духу, материализма идеализму" (Ленин). В пределах гносеологических исследований такое противопоставление сознания материи необходимо. Но "за этими пределами оперировать с противоположностью материи и духа, физического и психического, как с абсолютной противоположностью, было бы громадной ошибкой"30.
Противопоставление материи сознанию в рамках гносеологии является абсолютным в том смысле, что это есть безусловное противопоставление первичного вторичному, извечно существующего – тому, что возникает лишь на определенном этапе развития природы. Но противоположность материи сознанию относительна в том смысле, что сознание никоим образом не может быть отделено от мыслящей материи и противопоставлено ей как нечто обособленное и самостоятельное. Сознание не есть что-то чуждое природе, а столь же естественный продукт ее, как и сами материальные объекты, обладающие этим сознанием.
Современная наука, достигнув значительных успехов в познании деятельности мозга, в изучении психических явлений, процессов сознания, ставит своей задачей не только объяснить эти явления, но и овладеть ими, управлять ими.
"Можно быть уверенным, – писал И.П.Павлов, – что на пути, на который выступила строгая физиология мозга животных, науку ждут такие же поражающие открытия и с ними такая же чрезвычайная власть над высшей нервной системой, которые не уступят другим приобретениям естествознания"31.
Как ни очевидны данные естествознания, философы-идеалисты пытаются оспаривать, что сознание – продукт, функция, свойство определенным образом организованной материи, что человек мыслит при помощи мозга. Так, Ф.Паульсен32 заявлял, будто бессмысленно говорить, что мышление совершается в мозгу; по его мнению, с тем же правом можно утверждать, что мысли находятся в желудке или на Луне. Это "возражение" против материализма настолько нелепо, что один врач-психиатр заметил: только от сумасшедших и слабоумных я слышал, что их душа попала в желудок или на Луну.
Положение о том, что мысль, ощущение есть функция, свойство мозга, категорически отвергал субъективный идеалист Р.Авенариус, философские взгляды которого В.И.Ленин подверг глубокой критике в труде "Материализм и эмпириокритицизм". Свою точку зрения Р.Авенариус пытался обосновать ссылкой на то, что никто непосредственно не видел, как в мозгу порождаются ощущения. По его мнению, ощущения существуют всегда, только они не всегда осознаются нами; когда происходит передача материального движения (раздражения) в субстанцию, которую мы считаем ощущающей, то одновременно – но якобы не вследствие этого! – ранее существовавшие ощущения "освобождаются" и становятся осознанными. Ощущения, мысль, по Авенариусу, не являются функцией, продуктом мозга.
Согласимся на минуту с Авенариусом и допустим, что процессы в мозгу не порождают ощущений, а только как-то "освобождают" их. Тогда мы должны будем прийти к выводу, что, например, ощущение боли, которое я получил при порезе пальца ножом сегодня, у меня уже было накануне, до пореза; что ощущение запаха розы, которую я буду нюхать лишь завтра, уже есть у меня, только еще не осознано мной и т.д.
Можно ли, не порывая с самыми элементарными нормами научного, логического мышления, согласиться с Авенариусом? Конечно, нет. Любой человек буквально на каждом шагу констатирует тот очевидный факт, что его ощущения порождаются воздействием внешнего материального мира на его органы чувств. Только благодаря этому он и имеет возможность правильно ориентироваться в явлениях внешнего мира, преодолевать встающие перед ним препятствия, избегать неблагоприятных условий, находить благоприятные для своего существования и для своей деятельности. Авенариус и его сторонники возвращают нас к платоновской теории воспоминания души об идеях, виденных ею в "идеальном царстве".
Р.Авенариус упрекал естествоиспытателей, считающих мысль, ощущение функцией мозга, в том, что они совершают недопустимую "интроекцию", т.е. вкладывание в мозг мыслей и ощущений, которых там нет. Он утверждал, что якобы тем самым совершается отход от "естественного понятия о мире", ведущий к идеализму. Себя же Авенариус объявлял противником идеализма на том основании, что признавал одинаковую реальность и "я" и среды. Но в действительности Авенариус воевал с подлинно "естественным понятием о мире", т.е. с материализмом, и защищал идеализм, так как и "я" и среда для него по сути дела лишь комплексы ощущений. В конце концов Р.Авенариус не доказывал, а просто постулировал то, что он хотел бы доказать: будто ощущения существуют без мыслящей материи, без мозга.
"Так как мы еще не знаем всех условий ежеминутно наблюдаемой нами связи ощущения с определенным образом организованной материей, – указывает В.И.Ленин, – то поэтому признаем существующим одно только ощущение, – вот к чему сводится софизм Авенариуса"33.
Некоторые современные идеалисты "не отрицают" того, что сознание связано с мозгом. Но эту связь они понимают так, что мозг есть лишь "инструмент" для проявления сознания, само же сознание считают независимым от мозга. Легко видеть, что это только иная формулировка ошибочной теории Авенариуса.
По-другому, чем Авенариус, подошел к вопросу о связи сознания и мозга субъективный идеалист Э.Мах. Чтобы не вступать в прямое противоречие с данными естествознания, свидетельствующими о неразрывной связи сознания, ощущения с материальными процессами в мозгу и нервной системе, Э.Мах пытался эти данные приспособить к своей философской доктрине, согласно которой тела суть комплексы ощущений. Но, как показал В.И.Ленин, эта попытка также привела к плачевным результатам. Так как мозг есть тело, значит, согласно Маху, он – комплекс ощущений. Но мозг принадлежит мне, а я также – комплекс ощущений; следовательно, когда мы что-нибудь ощущаем, мы должны сказать: один комплекс ощущений ("я") с помощью другого комплекса ощущений (мозг) ощущает третий комплекс ощущений! Как ни запутано это нагромождение "комплексов ощущений", мы можем разобраться в нем, начав с исходного пункта. Легко видеть полнейшую ошибочность и эклектичность теории Э.Маха: сначала он объявляет, что все есть ощущения, а потом фактически признает противоположные взгляды, согласно которым ощущения связаны с процессами, представляющими собой обмен материальным движением между организмами и внешним миром.
Особым способом отрицают положение о сознании как функции мозга, так называемые психоморфологические теории. По внешней видимости сторонники этих теорий рассуждают как будто правильно, выдвигая задачу найти те места в мозгу, в которых возникают психические процессы. Но по сути дела их взгляды противоречат данным современного естествознания и философски несостоятельны. Сторонники этого направления, поддерживаемого рядом современных зарубежных физиологов и неврологов, доходят до того, что утверждают, будто каждой точке головного мозга отвечает своя особая, абсолютно изолированная психическая функция: в одной из них якобы находится центр "узнавания чисел", в другой – "понимания фраз", в третьей – "узнавания букв", в четвертой – "образования образов одушевленных предметов", в пятой – "узнавания неодушевленных предметов", в шестой – личного "я", в седьмой – религиозного "я" и т.д. без конца. И хотя эти психические функции сопоставляются с особыми участками мозга, приверженцы психоморфологических теорий по существу отрицают внутреннюю связь между психикой и мозгом, отрывают психику от мозга. Расчленив мозг на обособленные частицы, оторванные друг от друга и от внешних воздействий, сторонники этих теорий утратили всякую возможность понять, как же головной мозг может осуществлять единую синтетическую деятельность. Поэтому они приходят к представлению о психических функциях как о совершенно самостоятельных, только совпадающих по месту и времени с физиологической деятельностью коры головного мозга и протекающих по своим особым законам, ничего общего не имеющим с законами деятельности головного мозга. Фактически эти взгляды есть не что иное, как возрождение давно оставленного наукой дуализма, теории психофизического параллелизма, согласно которой мир представляет собой два ряда совершенно независимых процессов – физических и психических, – разыгрывающихся в двух принципиально различных субстанциях (материальной и духовной) и идущих как бы параллельно друг другу.
К этому же приходят и сторонники представления о мозге как о недифференцированной, бесструктурной массе. Не видя источника деятельности анализаторов в воздействии внешней среды, не видя специфики их работы, обусловленной различием внешних материальных воздействий, они пытаются истолковать психику как результат некоей единой, как бы разлитой по всему мозгу "активности мозга", "спонтанной энергии мозга", противостоящей его материальной основе. Таким образом, и они становятся на точку зрения психофизического параллелизма.
Работами И.П.Павлова и многих других ученых по исследованию высшей нервной деятельности все эти дуалистические теории полностью опровергнуты. Все возражения против важнейшей посылки материализма, доказанной естествознанием, что сознание есть свойство высокоорганизованной материи, остаются – и не могут не остаться! – тщетными потому, что они в самой своей основе противоречат точным научным данным.
На этом примере видно, как важен всесторонний, диалектический подход к изучаемым явлениям для получения правильных выводов, к каким серьезным ошибкам ведет односторонний, метафизический подход.
Итак, сознание есть продукт деятельности мозга. Но оно возникает и формируется в мозгу только благодаря материальной связи мозга с внешним миром. Мозг связан с внешним миром через периферические органы чувств: глаз, ухо, слизистые оболочки носа, сосочки языка, нервные окончания кожи и т.д.
Ощущения возникают в мозгу только тогда, когда до мозга доходит нервное возбуждение, вызванное раздражающим действием на органы чувств тех или иных материальных факторов. Так, слуховые ощущения вызываются действием звуковых волн на орган слуха; обонятельные ощущения – действием частиц веществ на обонятельные клетки, расположенные в носовой полости, и т.д.
Источником ощущений, таким образом, является внешний мир, материя, материальная среда, явления и предметы, ее составляющие.
Ощущения служат той основой, на которой строятся все явления сознания. Без ощущений сознание невозможно. Только через ощущения сознание приобретает свое содержание, свое богатство. Чем обширнее, разнообразнее связь сознания с окружающим материальным миром, тем более оно содержательно.
Известны случаи, когда люди от рождения бывают одновременно слепыми, глухими и немыми. Если не предпринимаются специальные меры помощи этим людям, то их существование в основном сводится к отправлению чисто физиологических функций и их сознание оказывается чрезвычайно бедным. Когда же благодаря помощи врачей удается восстановить хотя бы некоторые из утраченных органов чувств, сознание человека расширяется и обогащается, эти люди становятся полноценными членами общества, могущими вести активную творческую жизнь. Если бы мозг вообще не имел связи с внешним миром посредством органов чувств, то в нем не могли бы возникнуть ощущения, а значит, человек не обладал бы сознанием.
"Когда человек, сильно утомившись физически, засыпает мертвым сном, – писал И.М.Сеченов, – то психическая деятельность такого человека падает, с одной стороны, до нуля – в таком состоянии человек не видит снов, – с другом, он отличается чрезвычайно резкой бесчувственностью к внешним раздражениям: его не будит ни свет, ни сильный звук, ни даже самая боль. Совпадение бесчувствия к внешним раздражениям с уничтожением психической деятельности встречается, далее, в опьянении вином, хлороформом и в обмороках. Люди знают это, и никто не сомневается, что оба акта стоят в причинной связи. Разница в воззрениях на предмет лишь та, что одни уничтожение сознания считают причиной бесчувственности, другие – наоборот. Колебание между этими воззрениями, однако, невозможно. Выстрелите над ухом мертво-спящего человека из 1, 2, 3, 100 и т.д. пушек, он проснется и психическая деятельность мгновенно появляется; а если бы слуха у него не было, то можно выстрелить теоретически и из миллиона пушек – сознание не пришло бы. Не было бы зрения – было бы то же самое с каким угодно сильным световым возбуждением; не было бы чувства в коже – самая страшная боль оставалась бы без последствий. Одним словом, человек, мертво-заснувший и лишившийся чувствующих нервов, продолжал бы спать мертвым сном до смерти. Пусть говорят теперь, что без внешнего чувственного раздражения возможна хоть на миг психическая деятельность и ее выражение – мышечное движение"34.
Одно и то же свойство какой-либо определенной вещи в тех же самых условиях возбуждает в нашем мозгу то же самое ощущение. Не бывает так, чтобы при тех же самых условиях один и тот же биллиардный шар, например, вызывал у нас в один момент ощущение белого цвета, а в другой момент – черного, потом зеленого или синего, затем снова белого и т.д.; или сейчас он вызвал бы ощущение гладкости, а вслед затем шероховатости; сначала возбуждал ощущение твердости, а спустя мгновение – мягкости и т.д. Свойства материальных объектов возбуждают в нас не какие-то случайные, хаотически сменяющиеся ощущения, а вполне определенные – такие, какие соответствуют их объективной природе. Если мы ощущаем запах некоторого вещества, то это значит, что данное вещество обладает способностью выделять в окружающее пространство свои мельчайшие частички, отличающиеся некоторыми физико-химическими свойствами, каких нет у частичек непахучих веществ. Пахучесть – объективное свойство. Наличие в воздухе частичек пахучего вещества может быть обнаружено, помимо органа обоняния, физическими и химическими способами.
Именно потому, что определенные свойства материальных объектов вызывают у нас определенные ощущения, мы и имеем возможность отличать эти свойства друг от друга. Одинаковые свойства тел, отличающиеся по их степени или интенсивности (большая или меньшая нагретость, больший или меньший вес и т.п.), вызывают в общем однотипные ощущения, отличающиеся, однако, особенностями, которые связаны с интенсивностью этих свойств. В сходстве и различии ощущений, вызываемых действиями материальных объектов, выражается сходство и различие свойств, принадлежащих этим объектам.
Материальные объекты обладают не одним, а многими свойствами: формой, весом, цветом, запахом, твердостью или мягкостью, гладкостью или шероховатостью и т.д. Наши органы чувств одновременно передают в мозг многообразные воздействия, источниками которых служат эти свойства. На основе этого в мозгу создается единое, цельное восприятие предметов. Восприятие – это совокупность ощущений, связанных друг с другом соответственно тому, как связаны друг с другом свойства предмета, вызывающего данное восприятие. Каждому материальному объекту соответствует определенное его восприятие субъектом; в особенностях восприятия выражается особенность материальных объектов, их сходства и различия.
Ощущения и восприятия соответствуют внешним предметам не так, как условные знаки или метки соответствуют обозначаемым ими вещам, а так, как копии предметов соответствуют самим предметам. Ощущения и восприятия представляют собой изображения, снимки, образы материальных объектов. Это положение является одним из краеугольных камней диалектико-материалистической теории познания. Естествознание дало бесспорные доказательства его правильности.
Обоснованию положения о том, что ощущения суть правильные изображения, образы, фотографии предметов внешнего мира, много содействовал И.М.Сеченов. Пользуясь тем методом доказательства, который дал Сеченов, убедимся в том, что зрительные ощущения действительно дают правильные изображения предметов, на которые мы смотрим.
Когда глаз обращен на какой-либо внешний предмет, на дне глаза – на так называемой сетчатке – образуется изображение этого предмета. Изображение по законам оптики строится хрусталиком, имеющим форму двояковыпуклой линзы. Но это физическое изображение не есть еще тот зрительный образ, который существует в сознании: оно лишь промежуточное звено между внешним предметом и образом в сознании, и мы не знаем, не трансформирует ли сознание изображение на сетчатке, создавая свой образ. Следовательно, мы имеем ряд из трех членов, связанных между собой: 1) внешний предмет, 2) изображение на сетчатке, 3) образ в сознании. Нас интересует вопрос: сходен ли образ в сознании (3) с внешним предметом (1)? Сложность вопроса состоит в том, что мы не знаем, каков предмет сам по себе, вне его образа в сознании; непосредственно нам дан только этот образ. Чтобы получить ответ на поставленный вопрос, необходимо идти обходным путем.
Возьмем обычную двояковыпуклую линзу. С ее помощью образуем на экране изображение того предмета, который мы рассматриваем. Изображение на экране и внешний предмет сходны между собой. Это сходство обеспечивается законами оптики. В их сходстве мы, кроме того, убеждаемся и непосредственно, сравнивая их друг с другом: и изображение на экране и рассматриваемый предмет для нашего глаза являются в равной мере внешними предметами; из сходства ощущений от обоих из них мы имеем право заключить, что они сходны между собой. Так как хрусталик глаза действует, как обычная линза (это можно доказать опытами), то, значит, и изображение, даваемое им на сетчатке, сходно с внешним предметом. Когда мы смотрим на экран, мы фактически видим то же, что имеется на сетчатке, ибо оба эти изображения получены одинаковыми физическими процессами. Когда же наши глаза устремлены на внешний предмет, наш мозг имеет дело с образом в сознании. Следовательно, глядя на экран и внешний предмет, мы, по существу, сопоставляем изображение на сетчатке с образом в сознании. Что же дает это сравнение? И.М.Сеченов так резюмирует его результаты:
"Треугольник, круг, серп луны, оконная рама и т.п. на сетчатке чувствуются сознанием, как треугольник, круг, серп луны и т.д. Расплывчатый образ на сетчатке дает расплывчатый образ и в сознании. Неподвижная точка рисуется неподвижной, летящая птица кажется движущейся; слабо освещенные места изображения сознаются отененными, блестящие точки светятся и т.д. Словом, в отношении образов на сетчатке сознание является не менее верным зеркалом, чем сетчатка с преломляющими средами глаза в отношении внешнего предмета. Если же 1-й член в ряду сходен со 2-м, а 2-й с 3-м, то и 3-й сходен с 1-м. Значит, неизвестный внешний предмет, или предмет сам по себе, сходен с его оптическим образом в сознании"35.
Зрительные ощущения дают правильный образ не только каждого отдельного предмета, но и групп воспринимаемых предметов. Чтобы проверить это, можно применить то же рассуждение, что и выше, считая только вею группу одним сложным предметом, состоящим из разнородных частей.
Но верно ли глаз отражает взаимное расположение предметов в пространстве? И на этот вопрос наука отвечает утвердительно. Для оценки расположения предметов в пространстве, их удаленности от нас мы по очереди переводим глаза с одного предмета на другой и при этом больше или меньше сводим оси глаз к носу; если предмет расположен близко, глаза сводятся сильнее, если дальше – они сводятся меньше. Чувство, связанное с сокращением мышц, производящих поворот глаз, позволяет оценивать углы поворота, а с этим непосредственно связано ощущение удаленности предмета от нас. В сущности человек, окидывая взглядом окружающий его ландшафт, проделывает глазами те же геометрические операции, какие проделывают топографы, производящие топографическую съемку местности. И как геометрические построения топографов дают верную картину взаимного расположения предметов в пространстве, так же в общем верную картину этого расположения дают зрительные ощущения. Конечно, оценка углов угломерными инструментами производится более точно, чем мышцами, поворачивающими глаз. Вследствие этого и точность глазомерной съемки ландшафта будет меньшей; особенно это сказывается на значительно удаленных предметах. Но в общем и в этом отношении глаз верно воспроизводит действительность. Можно также показать, что глаз дает приблизительно верное отражение и относительной величины предметов.
Общим подтверждением правильности отражения внешнего мира в зрительных ощущениях может служить следующее. Человек, двигаясь даже на большой скорости между окружающими его предметами, нередко обладающими очень сложной формой и размещенными на его пути самым запутанным образом, успешно преодолевает все препятствия, руководствуясь показаниями глаз. Этот успех может быть достигнут только при том условии, что глаза дают верное и притом чрезвычайно быстро образующееся изображение предметов внешнего мира.
Отражениями, образами внешнего мира являются и другие ощущения. Можно поэтому говорить о световой и о звуковой "фотографии" процессов внешнего мира. Наши звуковые ощущения верно отражают звуковые движения тел. О том, что это действительно так, мы можем судить по показаниям физических приборов, точно регистрирующих звуковые движения тел. Когда начинается звучание тела, тогда же возникает и ощущение звука. С прекращением звуковых движений кончается и звуковое ощущение. В тот момент, когда звуковые движения меняются по интенсивности, частоте и продолжительности, звуковые ощущения изменяются по громкости, тону и длительности. Различию в тембре воспринимаемого звука отвечает объективное различие в характере звукового движения и т.п.
Ощущению (и восприятию) как форме отражения мира присущи две важные особенности: 1) ощущение есть непосредственное отражение материального мира (между ощущением как элементом сознания и отражаемой им объективной реальностью нет никаких промежуточных звеньев); 2) ощущение есть отражение определенных свойств конкретных материальных объектов: не цвета вообще, а цвета данного предмета в данный момент, при данных обстоятельствах; не веса вообще, а веса данного тела в данный момент, при данных обстоятельствах и т.д.
Человек представляет собою не только биологическое, но и общественное существо. Органы чувств человека являются продуктом не только биологического, но и общественного развития. Трудясь, воздействуя на природу, человек одновременно изменялся сам, изменялись его органы чувств. Глаз орла видит дальше, чем невооруженный глаз человека, но орел не различает и сотой доли того, что способен видеть человеческий глаз. Зрение, как и слух, осязание, обоняние, есть результат исторического развития человека, результат его приспособления к условиям существования, особенностям его практической деятельности. Способности ощущать, воспринимать свойственны всем людям, однако художник, благодаря опыту своей работы, способен различать больше оттенков цветов, чем другие люди. Слух многих зверей способен уловить еле заметный шорох, но музыкально развитый человек способен слышать неизмеримо большее число звуков, чем самое чувствительное ухо животного, например собаки.
Восприятие мира человеком не пассивно созерцательное, не мертвенно-зеркальное, а активное. Человек ощущает, воспринимает предметы и явления окружающего мира в процессе труда, общественной преобразующей деятельности. Это дает ему возможность глубже познавать мир. В процессе восприятия человеком окружающего мира играют роль не только воспринимаемые объекты и органы чувств, но и весь накопленный человеком и человечеством исторический опыт.
С многими предметами окружающей нас среды мы имеем дело часто. Благодаря многократно повторяющемуся восприятию одних и тех же предметов наш мозг приобрел способность воссоздавать цельные образы предметов не только тогда, когда они непосредственно возбуждают всю совокупность тех ощущений, которые они вообще способны вызывать у нас, но и тогда, когда они фактически вызывают только некоторые из группы этих ощущений. Когда я, например, смотрю на знакомый металлический подсвечник, то я его воспринимаю не как предмет, имеющий только определенную внешнюю форму, но как предмет твердый, холодный и тяжелый. Непосредственно подсвечник в данный момент не вызывает у меня ни осязательных, ни температурных ощущений, ни ощущений веса, так как я не прикасаюсь к подсвечнику. Но в прошлом такие ощущения возникали, когда я не только смотрел на подсвечник, но и брал его в руки, ощупывал, движениями руки оценивал его вес. Вследствие этого в моем сознании образовался прочный комплекс ощущений, дающий образ предмета в целом, представление о нем. Теперь, когда я только вижу подсвечник, получаю только зрительные ощущения, у меня по ассоциации возникает представление также о других свойствах этого тела.
Таким образом, мозг обладает способностью давать представления – образы таких предметов, которые в данный момент не вызывают в нас ощущений. Такие образы кажутся продуктом самопроизвольной деятельности сознания. Но это не так. Представления могут быть только о таких объектах, которые когда-либо реально вызывали в нас ощущения, следы которых и запечатлелись в мозгу. Подобно ощущениям и восприятиям, на основе которых они возникают, представления являются отражениями, образами материального мира.
Но как объяснить такие продукты психической деятельности мозга, как образы кентавра – получеловека-полулошади или русалки – полуженщины-полурыбы? Кентавров и русалок никто никогда не видел и не осязал, никаких ощущений кентавры и русалки не вызывали, поскольку их нет в природе. Тем не менее их умственные образы существуют. Не опровергается ли этим материалистическое положение, что ощущения, восприятия и представления суть образы, отражения объективной реальности, материального мира? Нет, не опровергается. Об этом ясно свидетельствуют те элементы, из которых созданы образы кентавра и русалки. Люди, которые никогда не видели лошади и рыбы, не могли бы создать образы кентавра и русалки.
Поскольку представления не связаны с наличием ощущений в данный момент, они обладают относительной самостоятельностью и могут быть в уме соединены друг с другом произвольно. Воображение человека может сочетать элементы самых разнообразных представлений, созданных на основе когда-то имевшихся ощущений и восприятий, но в конечном счете все эти элементы есть отражения объективной реальности.
Даже самая безудержная фантазия имеет дело с материалом, который доставили ощущения, отражая внешний мир. Продукты человеческой фантазии, какими бы удаленными от действительности они ни казались, являются правильным или искаженным отражением реальности. К числу превратных, искажающих действительность представлений относятся бог, черт и т.п.; но и в этих фантастических образах ясно видны земные, человеческие черты: богу и черту приписываются те или иные человеческие свойства, только в крайне преувеличенном виде.
В отличие от ощущений и восприятий в представлении предметы и явления внешнего мира отражаются не со всем многообразием индивидуальных особенностей, а без ряда деталей; в представлении выдвигаются на первый план некоторые общие, типические черты сходных предметов и явлений.
Мышление, оперирующее понятиями, тоже является отражением внешнего мира. Эта форма отражения мира также невозможна без ощущений. Но в отличие от ощущений, восприятий и представлений мышление не имеет конкретно-чувственного характера и отражает не только отдельные вещи и явления, а главным образом общее в вещах и явлениях, их внутреннюю сущность, свойственные им связи, закономерности. Это обобщенное отражение действительности осуществляется абстрактным мышлением с помощью понятий.
Возьмем, например, понятие "масса". По своему содержанию оно является отражением того объективного свойства, общего для всех без исключения материальных тел (будь они большими или маленькими, гладкими или шероховатыми, черными или белыми, холодными или горячими, пахучими или не обладающими запахом и т.д. и т.п.), что для определенного изменения их скорости за данный промежуток времени к ним требуется приложить определенную силу. При этом не имеют значения не только особенности тел, но и различия в типе тех сил, которые прикладываются к этим телам. Но, чтобы привести к пониманию того, что в телах есть это общее для них свойство, отражаемое в понятии "масса", ощущения должны были отразить в мозгу человека миллионы конкретных случаев изменения скорости тел под воздействием многообразных сил.
Правильным отражением материального мира являются все подлинно научные теории, какими бы отвлеченными и абстрактными по своей форме они ни были. Возьмем теорию трудовой стоимости. Категория стоимости – это абстракция, но она глубоко и правильно отражает сущность явлений товарно-капиталистического общества, отношения товаропроизводителей. Она, и только она, дает возможность понять и источник прибавочной стоимости при капитализме, и взаимоотношения класса пролетариев и капиталистов. Или возьмем теорию движения "идеальной жидкости" в гидродинамике. "Идеальная жидкость" – такая жидкость, которая не обладает внутренним трением (вязкостью) и теплопроводностью. Жидкости, в точности обладающей такими свойствами, в природе нет. Значит ли это, что теория движения такой жидкости не отражает ничего реального? Нет, не значит. В определенных условиях у некоторых жидкостей вязкость так мала, что она не оказывает существенного влияния на характер их движения; несущественной оказывается и их малая теплопроводность. Понятие "идеальная жидкость" является отражением реальной жидкости именно в таких условиях, а теория движения "идеальной жидкости" – отражение течения реальной жидкости.
"Теория физиков, – отмечал Ленин, – оказывается отражением существующих вне нас и независимо от нас тел, жидкостей, газов, причем отражение это, конечно, приблизительное, но "произвольным" назвать это приближение или упрощение неправильно"36.
То же относится и ко всем научным теориям в других отраслях знания.
Отражение мира в абстрактном мышлении не является непосредственным, ибо между мыслью и объективной реальностью стоят ощущения, восприятия и представления.
Правильное и всестороннее познание достигается долгой и трудной работой ума. Эта работа может сопровождаться и ошибками. К таким ошибкам, например, относятся существовавшие некогда понятия "теплорода" – невесомой тепловой материи, а также "флогистона" – особого "начала" горючести. Но даже и в этих ошибочных понятиях отражались некоторые особенности реальных явлений. Так, в понятии "теплорода" отразились некоторые свойства тепловых потоков, что позволило создать теорию теплопроводности, основные положения которой сохранили свое значение до сих пор.
Как можно отличить верное знание, объективное отражение материального мира от ошибок и заблуждений? Имеется ли в распоряжении человечества надежное средство для проверки правильности отражения действительности сознанием? Да, такое средство имеется. Это – практическая деятельность людей. В главе IX мы специально остановимся на вопросе о критерии истины и выясним диалектику познания, законы его развития.
"Основное отличие материалиста от сторонника идеалистической философии, – подчеркивал Ленин, – состоит в том, что ощущение, восприятие, представление и вообще сознание человека принимается за образ объективной реальности. Мир есть движение этой объективной реальности, отражаемой нашим сознанием. Движению представлений, восприятий и т.д. соответствует движение материи вне меня"37.
Способность мозга отражать внешний мир в ощущениях, представлениях и понятиях, конечно, поразительна. Это и дало идеалистам повод поставить сознание в исключительное положение по отношению ко всем явлениям мира, по сути дела обожествить его, наделив сверхъестественной силой. Но ничего сверхъестественного в нем нет. Сознание – одно из свойств материи. Правда, оно присуще только особым образом организованным материальным телам. Но это не значит, что сознание возникает в организованной материи совсем внезапно, не имея основания в каких-то других, более простых свойствах материи.
Ощущение закономерно вырастает из развития и совершенствования способности отражения, присущей всей материи. Ленин указывал, что неправильно думать, будто вся материя "сознательна", но "логично предположить, что вся материя обладает свойством, по существу родственным с ощущением, свойством отражения..."38
Что же это за свойство? Все без исключения материальные тела так или иначе взаимодействуют друг с другом. Простейшая форма отражения, присущая всей материи, есть такое изменение одних материальных объектов под воздействием других, при котором особенности внешних воздействий как-то воспроизводятся, запечатлеваются в материальных объектах. Хорошо известна такая форма отражения в неорганической природе, как отражение предметов в зеркале. Сущностью его является перераспределение лучей светового потока под воздействием предметов и зеркала. Пространственное перераспределение лучей – это реакция светового потока на воздействия предметов и зеркала, а в особенностях перераспределения лучей запечатлеваются особенности отраженных предметов. Изменение свойств железа под действием магнитного поля есть тоже своеобразное отражение. Изменение свойств железа является его реакцией на внешнее воздействие, а в его намагниченности запечатлеваются особенности последнего.
Характер отражения, являющегося результатом внешних воздействий, определяется как природой воздействий, так и особенностями, качественной спецификой отражающего тела. Возникновение все более сложных материальных объектов, могущих вступать во все более сложные связи и взаимодействия с другими телами, ведет к появлению новых, более сложных форм отражения. Наиболее простым из известных материальных объектов соответствует физическая форма отражения, выражающаяся в таком изменении физического состояния этих объектов и появлении таких физических реакций, которые стоят в закономерном отношении к этим внешним воздействиям. Так, электрон отвечает на воздействующее на него внешнее электрическое поле изменением скорости (ускорением), изменением структуры собственного поля, испусканием электромагнитного излучения. В этих изменениях определенным образом запечатлеваются особенности воздействующего поля. В области химических процессов можно говорить и об особой химической форме отражения.
С появлением белковых тел возникла новая, присущая им форма отражения – чувствительность. Белки обладают необычайной пластичностью и глубоко реагируют на воздействия внешней среды. При одних воздействиях происходит более или менее резкое изменение физических и химических свойств белка (необратимая или обратимая "денатурация белка"); при других имеют место очень тонкие изменения структуры, адекватные новым условиям среды, и появление новых каталитических свойств (т.е. свойств резко ускорять или замедлять течение химических реакций), обладающих приспособительным характером по отношению к изменившимся внешним условиям. Одним из проявлений чувствительности белковых тел является их способность изменять свои размеры и форму под действием внешних факторов, связанная с наличием в структуре белка особых частей – реактивных или функциональных групп.
Возникновение живого вещества сопровождалось появлением еще более сложной биологической формы отражения – раздражимости, по отношению к которой чувствительность белков является только своего рода "химическим предшественником". Раздражимость есть способность всего живого отвечать на внешние воздействия ускорением или ослаблением обмена веществ, изменением скорости роста, пространственным перемещением и т.п., в результате чего достигается приспособление организма к изменившимся условиям среды. Развитие жизни шаг за шагом вело к усложнению этой формы отражения.
На основе углубляющейся специализации функций различных тканей и частей тела организмы в ходе их эволюции достигали все большего совершенства в отражении условий внешней среды. Вместе с тем происходило и изменение строения самих организмов, совершающееся соответственно условиям окружающей среды.
Организм и среда – единство. Это составляет важнейшее положение мичуринского учения о развитии живой природы. Оно позволяет рассматривать биологическое отражение с очень широкой точки зрения. Биологическим отражением следует считать не только те или иные конкретные реакции организмов на данные воздействия внешней среды в данный момент времени, но и весь бесконечный эволюционный процесс развития организмов, в ходе которого они адекватно приспосабливаются к изменяющимся условиям внешней среды.
С возникновением у организмов развитой нервной системы, выросшей из тех тканей, которые специализировались в передаче раздражений, биологическое отражение приобрело новые черты, имеющие принципиальное значение. Конечно, сущность биологического отражения не изменилась – оно по-прежнему состоит в установлении такой связи организма со средой, при которой особенности организма, его действия приводятся в соответствие со средой. Но при наличии центральной нервной системы связи организма со средой устанавливаются не только через посредство таких факторов среды, которые имеют для животного прямое биологическое значение, но и через посредство множества факторов, не имеющих непосредственного биологического значения. Эти последние служат лишь предвестниками, сигналами появления факторов, имеющих для животного прямое биологическое значение. Подобные связи устанавливаются в процессе индивидуального развития животных в тех случаях, когда действие некоторого фактора, не имеющего прямого биологического значения, по тем или иным причинам непосредственно предшествует действию на животное некоторого фактора, обладающего существенным биологическим значением. Если такое совпадение имело место достаточное количество раз, то даже тогда, когда фактор прямого биологического значения будет отсутствовать, наличие одного второго фактора вызовет у животного ту же реакцию, какую вызывал первый фактор, имеющий непосредственное жизненное значение. Так, если перед кормлением собаки у нее на глазах где-то поблизости зажигается лампочка, то после ряда таких совпадений появления пищи и зажигания лампочки у собаки будет выделяться слюна даже тогда, когда лампочка загорается, а пища отсутствует. Зажигание лампочки, не имеющее непосредственного биологического значения и являющееся само по себе для собаки совершенно безразличным, при этих условиях стало служить для нее сигналом появления пищи – фактора, имеющего биологическое значение. Этот сигнал вызывает ту же реакцию, что я сигнализируемый светом лампочки фактор. Ответные реакции животных не на факторы прямого биологического значения, а на их сигналы, вырабатываемые каждым животным в процессе его индивидуальной жизни, на основе его опыта существования в данных условиях, были впервые открыты И.П.Павловым, который назвал их условными рефлексами. До открытия Павлова были известны только врожденные рефлексы, названные Павловым безусловными, представляющие собой ответные реакции животных на непосредственные биологические факторы, реакции, которые выработаны в процессе эволюционного развития животных данного вида, прочно закреплены и передаются по наследству из поколения в поколение. К безусловным рефлексам относятся, например, выделение слюны у животных при приеме пищи, моргание при внезапном появлении какого-то предмета перед глазами и т.п. Наиболее сложные безусловные рефлексы называются инстинктами. Названием "условный" подчеркивается то обстоятельство, что та же самая реакция животного могла бы при соответствующих условиях вызываться любым другим биологически безразличным фактором, если бы его действие совпадало по времени с действием фактора биологического. Условные рефлексы подвижны и изменчивы. Одни из них могут пропадать, если условия, при которых они возникли, не повторяются, а другие возникать соответственно изменяющимся условиям жизни животного. И именно с их помощью происходит наиболее совершенное приспособление высокоразвитых организмов к окружающей среде. Безусловные же рефлексы, очень устойчивые и характерные для всего данного вида животных в целом, являются той основой, на которой формируются рефлексы условные. Между рефлексами обоих типов нет абсолютной, непереходимой грани. Как указывал И.П.Павлов, существует возможность превращения условных рефлексов в безусловные.
Совокупность безусловных и условных рефлексов животных есть не что иное, как наиболее высокая форма отражения ими условий их существования; в безусловных рефлексах отражено то, что является почти совсем не меняющимся на протяжении жизни вида; в условных рефлексах запечатлено многообразие меняющихся факторов, воздействующих на животное, и многообразие его связей со средой. Отражение мира в рефлексах подчиняется особым закономерностям, раскрытым в учении И.П.Павлова об условных рефлексах, о высшей нервной деятельности, являющемся великим достижением современного естествознания.
Особое значение условного рефлекса в ряду других форм отражения, присущих различным по своей сложности видам материи, состоит в следующем: во-первых, условный рефлекс является видом деятельности высшего отдела центральной нервной системы животных – их головного мозга; во-вторых, условный рефлекс уже не есть чисто физиологический процесс, но является вместе с тем и психическим явлением. Это – наиболее элементарное психическое явление.
В ходе развития животного мира условно-рефлекторная деятельность головного мозга постепенно усложнялась и совершенствовалась. Однако она не была лишь пассивным следствием биологического эволюционного процесса. Раз возникнув, она стала действенной силой этого процесса. Наличие отражения действительности в условных рефлексах создало чрезвычайно благоприятные условия для ускорения эволюции животного мира, так как благодаря этому отражению обеспечивалась быстрая и адекватная перестройка функций и строения организма в соответствии с условиями среды. Тем самым приближалось наступление той эпохи, когда на Земле впервые появился человек с присущей ему специфической человеческой формой отражения действительности – сознанием.
Рассмотрим характерные черты этой новой формы отражения. Животные отражают внешнюю среду только в связи с их чисто биологическими потребностями – в первую очередь то, что непосредственно относится к основным биологическим условиям их существования, и из остального многообразия явлений окружающего мира то, что стало сигналами этих биологических условий. Это отражение не является осознанным. Главную роль в нем играет отражение с помощью сигналов. Сигналами действительности служат для животных явления абиотического характера, вступившие во временную связь с биотическими явлениями. Совокупность таких сигналов, выражающую все богатство связей животного с внешними условиями, И.П.Павлов назвал первой сигнальной системой. У животных она является единственной. Так как сигналами этой системы служат лишь конкретные тела и явления, то и складывающаяся на ее основе психика животных, даже в самых ее наивысших формах, оказывается конкретно-чувственным отражением.
Первая сигнальная система свойственна не только животным, но и человеку. У детей в самые ранние годы их жизни она является основной; у взрослых людей она также занимает существенное место. Но у человека она является не единственной и далеко не исчерпывает всего содержания человеческой формы отражения действительности. Решающую роль у человека играет вторая сигнальная система, которая коренным образом отличает свойственный ему способ отражения от отражения даже у самых высших животных. Вторую сигнальную систему образуют слова – слышимые и видимые, человеческая речь. Слова – такие же реальные раздражители, как и все другие внешние раздражители, но их особенность в том, что они служат обозначением, сигналами тех тел или явлений, которые образуют первую сигнальную систему. Следовательно, они являются сигналами сигналов.
"В человеке, – писал И.П.Павлов, – прибавляется... другая система сигнализации, сигнализация первой системы – речью... Этим вводится новый принцип нервной деятельности – отвлечение и вместе обобщение бесчисленных сигналов предшествующей системы... – принцип, обусловливающий безграничную ориентировку в окружающем мире и создающий высшее приспособление человека – науку..."39
Уже из той роли, которую играет слово, речь по отношению к первой сигнальной системе (это сигналы сигналов), следует, что обе сигнальные системы функционируют не изолированно, а в тесной связи и взаимодействии друг с другом. Вторая сигнальная система вырастает только на основе первой и несет на себе следы ее особенностей; первая в силу наличия второй сигнальной системы формируется как осознанное чувственное отражение.
То, что отражено в первой сигнальной системе и что затем сигнализируется словом, становится осознанным. Осознанный характер человеческого отражения является главной его особенностью, отличающей его от отражения, свойственного животным. Подчеркивая эту особенность, его и называют сознанием.
Человеческая форма отражения (сознание) имеет еще одну важнейшую черту: сознание оказывается чрезвычайно активным фактором в трудовом воздействии человека на природу. Благодаря труду человек устанавливает соответствие между собой и внешними условиями не только путем изменения себя, своих действий, но и путем изменения внешних, природных условий. Животные же только приспосабливаются к внешней среде. Сознание человека, явившееся продуктом исторических, общественных условий его существования, его общественной практики, само становится могучим фактором в практической деятельности.
По своему источнику и общему содержанию сознание обусловлено объективной реальностью. В этом смысле его нельзя считать чем-то совершенно самостоятельным. Но вместе с тем сознание не является отражением только того, что существует в мире лишь в данный момент и в данных условиях. Творческая деятельность разума на основе законов мышления преобразует образ настоящего в новый образ, соответствующий иным условиям и более или менее отдаленному будущему. В этом состоит относительная самостоятельность сознания. Сознание может опережать действительный ход событий, предвидеть его результат и, таким образом, побуждать человека к планомерной деятельности, направленной либо к тому, чтобы достигнуть этого результата, либо избежать его. Заранее предвидимый итог развития событий, к которому человек стремится и в достижении которого его деятельность играет существенную роль, мы называем целью. Постановка целей, активное изыскание средств и путей для достижения даже самых отдаленных целей – характернейшая черта сознания. На основе этого и строится практическая деятельность людей. Как метко сказал Гегель,
"разум столь же хитер, сколь могуществен. Хитрость состоит вообще в опосредствующей деятельности, которая, дав объектам действовать Друг на друга соответственно их природе... не вмешиваясь вместе с тем непосредственно в этот процесс, все же осуществляет лишь свою собственную цель"40.
В факте относительной самостоятельности сознания проявляется своеобразная диалектическая противоречивость, свойственная ему. Чем ближе сознание к действительности, чем точнее, полнее сознание отражает бытие, тем большей степенью самостоятельности оно обладает, ибо тем сильнее оно может отвлекаться от настоящего, тем в более отдаленное будущее может устремляться, не лишаясь своей содержательности, не превращаясь в химеру и пустое измышление.
Осознанность отражения людьми внешнего мира делает их поведение контролируемым их собственным разумом. Человек не является автоматом, подчиняющимся действию каких-то "подсознательных", "иррациональных" сил, "слепых инстинктов", как это стремятся представить, например, фрейдисты. Разум и воля играют огромную роль во всем поведении человека. Это отличает его от животных и возвышает над всей остальной природой, частью которой он является. Но человек – не только природное, а прежде всего социальное существо. Поэтому в его поведении, как мы увидим ниже, решающее значение приобретают именно условия его социального бытия. Эти условия определяют его раз,ум, сознание и волю.
Рассмотрение исторического пути развития того свойства материи, которое В.И.Ленин назвал свойством отражения, приводит нас, таким образом, к выводам: 1) сознание появилось только на определенном этапе развития материи; 2) сознание неразрывно связано с наиболее высокоорганизованным видом материи – головным мозгом человека, является его функцией; 3) по самому своему происхождению, по своему содержанию, по своей роли сознание является не чем иным, как наиболее совершенным отражением материального мира; 4) как сам человек, так и его сознание являются результатом труда.
Эти выводы служат подтверждением глубокой правильности решения основного вопроса философии, даваемого марксистской философией; из них вытекает, что материя первична, а сознание вторично. Это надо понимать не только в том смысле, что сознание порождается материей, но и в том, что содержание сознания определяется той материальной действительностью, которую оно отражает.
История развития свойства отражения вместе с тем дает ответ и на вопрос о познаваемости мира. Если с самого начала сознание возникало и формировалось как свойство отражения мира, как средство ориентировки в окружающей материальной действительности, то самый факт надежности ориентировки говорит о том, что сознание, проверенное практикой, представляет собой верное отражение действительности.
Положение о том, что сознание есть отражение материального мира, является основой материалистической теории познания. Если сознание есть отражение внешнего мира, то, значит, оно вторично по отношению к этому миру, а мир существует объективно, независимо от сознания. Ибо отражение не может существовать без того, что отражается, а отражаемое существует независимо от своего отражения. Признать это – значит отвергнуть точку зрения идеализма и стать на точку зрения материализма.
Одним из аргументов, при помощи которых идеалисты пытаются опровергнуть теорию отражения, служит тот факт, что, например, световые ощущения порождаются не только действием света на глаз, но и другими воздействиями, в частности ударом по глазу или электрическим током. На основании этого немецкий физиолог И. Мюллер создал теорию, согласно которой ощущения зависят не от воздействий предметов внешнего мира, а от самих органов чувств, от присущей им "специфической энергии". Каково бы ни было воздействие на глаз, он всегда отвечает одним и тем же – световым ощущением; подобное относится и к другим органам чувств. Значит, заключил Мюллер, наши ощущения не являются отражениями окружающего нас материального мира. Эти взгляды Л. Фейербах назвал "физиологическим идеализмом". Соображения, выдвинутые "физиологическими идеалистами", не могут быть признаны убедительными.
Правильно подчеркивая специфичность реакции органов чувств, И. Мюллер, однако, ошибочно трактовал эту их специфичность как некое изначально данное свойство. В действительности эта их способность не независима от внешних воздействий, а обусловлена природой внешних раздражителей. Она сложилась в долгом эволюционном процессе на основе приспособления функций органов чувств к действию определенных внешних раздражителей. Следовательно, уже само формирование такой способности органов чувств является отражением условий существования организмов. Глаз, например, приспособился к восприятию воздействий световых лучей; он воспроизводит на сетчатке структуру световых пучков, и на основе возбуждения в мозгу рождается зрительное ощущение – образ, сходный с рассматриваемым предметом. Конечно, различные раздражители действующие на один и тот же орган чувств, в частности на глаз, могут вызывать ощущения одинакового типа. Но нельзя игнорировать огромную разницу между тем световым ощущением, которое мы получаем, разглядывая, скажем, развернувшийся перед нами пейзаж, и тем ощущением, которое возникает при ударе по глазу. Первое – определенная осмысленная картина, полная гармонии красок и форм, обладающая четко выраженной структурой, закономерным соподчинением всех частей. Второе – нечто неопределенное и бесформенное, не имеющее ясного образа, структуры и индивидуальности. По своей основе световые ощущения, полученные от рассматривания предметов и от удара по глазу, как будто сходны. Нервная система и мозг в обоих случаях имеют дело с одинаковым по типу, по природе материалом, подобно тому как одинаковы краски и на палитре и на картине. Но этот материал имеет совершенно различную форму (хаос цветовых пятен на палитре и картина), и это-то различие как раз и имеет решающее значение. Благодаря соответствующей форме световые ощущения и создают образы предметов внешнего мира.
Выдающийся естествоиспытатель XIX в. Г. Гельмгольц, будучи сторонником взглядов Мюллера, считал, что, хотя ощущения и возникают от действия внешних предметов на органы чувств, они тем не менее никакого сходства с этими внешними предметами не имеют, а являются всего лишь их символами или знаками. Гельмгольц в своем труде "Физиологическая оптика" писал: "...Я обозначил ощущения как символы внешних явлений и я отверг за ними всякую аналогию с вещами, которые они представляют"41. Это была очень серьезная ошибка, подрывающая исходную материалистическую посылку Гельмгольца о существовании предметов вне наших ощущений.
В одной из своих работ Г. В. Плеханов, излагая в целом правильные материалистические взгляды, назвал ощущения не отражениями, не образами, не копиями материальных предметов, а их как бы иероглифами. Ввиду исключительной важности этого вопроса В.И.Ленин в книге "Материализм и эмпириокритицизм" специально разобрал теорию символов, или иероглифов.
Теория символов, или иероглифов, вносит в теорию познания недоверие к показаниям органов чувств. Она ведет к сомнению в существовании предметов вне нас, так как символы, знаки или иероглифы возможны и по отношению к тому, чего на самом деле нет. Примером таких символов мнимых предметов являются изображения богов в различных религиях.
Органы чувств открывают нам объективную реальность; с их помощью мы познаем ее – это признает каждый человек, не сбитый с толку идеалистической философией.
"Теория символов, – писал Ленин, – не мирится с таким (всецело материалистическим, как мы видели) взглядом, ибо она вносит некое недоверие к чувственности, недоверие к показаниям наших органов чувств. Бесспорно, что изображение никогда не может всецело сравняться с моделью, но одно дело изображение, другое дело символ, условный знак. Изображение необходимо и неизбежно предполагает объективную реальность того, что "отображается". "Условный знак", символ, иероглиф суть понятия, вносящие совершенно ненужный элемент агностицизма"42.
Таким образом, нельзя быть до конца последовательным в теории познания материализма, не защищая той точки зрения, согласно которой ощущения – это отражения, образы, копии предметов и явлений материального мира, а не их условные знаки или иероглифы. Считать ли ощущения образами, копиями предметов внешнего мира или их символами, это спор не о словах, не о терминах, а о самом существе теории познания.
Пытаясь посеять недоверие к показаниям органов чувств, ведущее, как мы видели, к сомнению в существовании объективной реальности и даже к ее прямому отрицанию, противники материализма очень часто ссылаются на так называемые "обманы чувств".
Возьмите, говорят они, такой факт: в одной и той же комнате, в одних и тех же условиях находятся металлический и деревянный предметы. Вы прикасаетесь рукой сначала к одному из них, а затем к другому и ясно ощущаете, что металлический предмет холоднее деревянного. Но вы берете термометр и убеждаетесь в том, что на самом деле температура обоих предметов одинакова. Чувства явно обманули вас! Более того, органы чувств могут дать в одно и то же время прямо противоположные показания об одном и том же предмете. Подержите правую руку в горячей воде, а левую – в холодной, после чего опустите их в сосуд с водой комнатной температуры. Правая рука будет свидетельствовать, что эта вода холодная, а левая – что вода теплая. Что же правильно? Можно ли в таком случае положиться на показания органов чувств?!
Но действительно ли показания нормально функционирующих органов чувств обманывают нас и не дают правильного отражения объективной реальности? Рассмотрим названный пример. Температура нашей руки около 36°С, температура же рассматриваемых предметов комнатная, т.е. 18-20°С. Когда мы прикасаемся к ним, то теплота переходит от руки к этим предметам, так как по законам физики теплота переходит от более нагретых тел к менее нагретым. Но в случае деревянного предмета отток тепла с руки идет медленно, потому что дерево проводит тепло плохо и в основном нагревается только та его часть, с которой Рука находится в прямом контакте. В случае же металлического предмета отток тепла с руки идет интенсивно, так как металл хорошо проводит тепло и оно распространяется по всему металлическому предмету. То, что показывают кожные ощущения руки, соприкасающейся с деревянным и металлическим предметами, как раз и отражает разницу в скорости тепловой отдачи. Эти ощущения не только не обманывают нас, но, наоборот, отражают нам новую сторону действительности – различную теплопроводность дерева и металла и наталкивают нас на необходимость тщательного изучения действительности.
Так же разъясняется и противоречивость показаний органов чувств. Они не обманывают нас, а отражают то, что процессы в телах идут по-разному в зависимости от того, что происходило с телами раньше, какова была их предыдущая "история", до начала данного процесса. В нашем случае правая рука была нагрета, а левая – охлаждена. Когда же мы их погрузили в одну и ту же воду, правая рука стала охлаждаться, а левая – нагреваться. Именно это и показывают наши ощущения.
Из сказанного следует, что показания органов чувств, являющиеся источником всех наших знаний о мире, надо уметь правильно читать и анализировать, и тогда окажется, что они отражают гораздо больше и правильнее, нежели мы думали первоначально. Пусть это не удивляет нас. Фактически в нашей жизни мы постепенно учимся раскрывать смысл того, что дают нам показания органов чувств. Ребенок в раннем детстве не воспринимает различия в удаленности предметов; Луна ему кажется не более далекой, чем мячик, и он с одинаковым старанием хочет схватить и то и другое. Взрослый слепорожденный, которому с помощью операции восстановили зрение, в первое время после операции не воспринимает удаления предметов; ему кажется, будто все вещи находятся вблизи от него, и он боится наткнуться на предметы, от которых он находится далеко. Только постепенно он приобретает умение правильно пользоваться органом зрения и с его помощью открывает все новые и новые стороны действительности. Но "уметь пользоваться" органами чувств – значит связывать их деятельность с деятельностью мышления. Только в неразрывном единстве ощущений и мышления достигается правильное отражение действительности.
Итак, не может быть и речи о принципиальном недоверии к показаниям органов чувств. Но это не означает, что ощущения создают совершенно точный образ объективной реальности в тот самый момент, как только она становится предметом восприятий наших органов чувств. Первоначально возникший образ материальных предметов постепенно уточняется, обогащается, совершенствуется на основе многократно повторяющихся восприятий, работы мысли и ее проверки различными органами чувств, на основе многосторонней практической деятельности человека.
Отражение вещей в нашем сознании не есть однократный мгновенный акт, не есть неподвижный мертвый слепок, а процесс, проходящий различные стадии, активный процесс исканий, проб, иногда приводящий к отлету мысли от реальности. Как художник, вооружившийся холстом и красками, не может создать картину, если он будет пассивно сидеть около них, не работая кистью, так и другие люди не смогут глубоко отразить в сознании внешний мир, если они не будут активными и деятельными, ставя вещи в различные отношения друг к другу. О том, как именно происходит процесс познания, какова его диалектика, будет сказано в главе IX.
В.И.Ленин указывал, что "ощущение есть субъективный образ объективного мира..."43 Это значит, что образ (отражение) существует в сознании субъекта, что он не материален, а идеален. То, что он таков, обусловлено строением и природой деятельности нервной системы, мозга. Но этот субъективный образ есть отражение объективного мира. Отражение материального мира в сознании объективно по своему происхождению, по своему источнику, по своему содержанию. В наших ощущениях, в сознании благодаря этому есть то, что не зависит от субъекта, не зависит от сознания человека и человечества. Такие представления и мысли, содержание которых соответствует объектам, отражаемым сознанием, адекватно этим объектам и потому не зависит ни от человека, ни от человечества, называются объективной истиной.
Признание объективной истины является одним из основных положений материализма. "Быть материалистом, – писал Ленин, – значит признавать объективную истину, открываемую нам органами чувств"44.
Тот факт, что существует объективная истина, означает, что мир не только материален, но и познаваем, ибо познаваемость мира и есть возможность постижения объективной истины. Признанием объективной истины материализм дает правильное решение и второй стороны основного вопроса философии и опровергает агностицизм.
То, что сознание дает правильный образ действительности не сразу, а лишь шаг за шагом, вводит агностика в бездну сомнений. Он недоумевает: можем ли мы в таком случае познать объективную реальность? А раз сомнительно, познаем ли мы ее правильно, то как же мы можем знать, существует ли сама эта объективная реальность?
Но все эти сомнения – плод метафизического, антидиалектического подхода к процессу познания. Из того, что действительность не познается нами сразу вся, не вытекает вывод, будто то, что известно о ней теперь, неправильно. Субъективные идеалисты, агностики отрицают объективную истину. Но ее существование выражается уже в том, что, исходя из наших знаний о вещах, о внешнем мире, мы на практике получаем в общем те результаты, которые мы ожидаем. Если же этого не получается, мы рано или поздно находим ошибки в наших знаниях и рассуждениях и исправляем их.
Остроумно высмеял бесплодную скептическую схоластику агностицизма Н. Г. Чернышевский в статье "Характер человеческого знания" на примере рассуждений агностика о том, имеет человек руки или нет. Чернышевский писал:
"...человеку, которому кажется, что обе руки у него целы, кажется, что у него две руки; и если б ему было известно, что у него есть руки, то у него было бы две руки; но есть у него руки или нет, это неизвестно ему и не может быть известно; ни ему, ни кому из людей. Мы знаем только наши представления о предметах, а самих предметов не знаем и не можем знать. Не зная предметов, мы не можем сличать с ними наши представления о них; потому не можем знать, походят ли наши представления о предметах на предметы. Быть может, походят; но, быть может, не походят... Мы имеем представление о руке. Следовательно, существует нечто, возбуждающее в нас представление о руке. Но мы не знаем и не можем знать, сходно ли наше представление о руке с этим "нечто", возбуждающим его. Быть может, сходно: в таком случае, то, что мы представляем себе как руку, действительно рука, и у нас действительно есть руки. Но, быть может, наше представление о руке не сходно с действительно существующим нечто, к которому мы относим его; в таком случае, то, что мы представляем себе как руку, не существует, и у нас нет рук; вместо рук у нас есть какие-то группы чего-то, какие-то, непохожие на руки, группы чего-то неведомого нам, но рук у нас нет..."45
Объективная истина такова, что она, во-первых, не зависит от того, признает ее мало или много людей. Очень часто, особенно если речь идет, о сложных вопросах науки, вначале ее признают совсем немногие. Во-вторых, рано или поздно она завоевывает умы, преодолевая предрассудки и заблуждения, даже если последние поддерживаются силой. Вспомним учение Коперника. Преследование церковью сторонников этого учения не смогло остановить его распространения. Возьмем марксизм. Сто лет назад его признавала лишь горстка людей. Теперь марксизм стал учением многомиллионных масс, завоевавшим их умы и сердца. В-третьих, объективная истина, если она правильно применяется, приводит к успешным результатам в практической деятельности.
Пожалуй, на свете нет философов, которые утверждали бы, что истины вообще нет. Такие философы сразу потерпели бы фиаско, запутавшись в безвыходных противоречиях. Они не смогли бы даже сказать, что истинно их отрицание истины, ибо тем самым они уже признали бы, что существует хотя бы одна истина и, следовательно, вся их позиция рушится. Многие противники материализма отрицают не истину вообще, а "только" объективную истину. Толкуя на свой лад истину, одни из них (махисты) объявляют истинным то, что "общезначимо", а другие (прагматисты) – то, что приносит успех.
В объективности – сущность истины. Без объективности истины просто нет. Поэтому попытки махистов и прагматистов сконструировать "истину" без признания ее объективности ничего общего не имеют с реальным всесильным, могучим познанием. Конечно, объективная истина рано или поздно становится "общезначимой", т.е. общепризнанной, но не в этом ее сущность. Важно не то, сколько людей признает ее (ибо она не зависит ни от человека, ни от человечества), а то, что она правильна, соответствует объективной реальности. Известно, что ложные учения, например религиозные верования, нередко завоевывали умы чрезвычайно большого количества людей, но от этого они не становились правильными. То или иное положение является истиной не потому, что оно общезначимо, а потому, что правильно отражает действительность и подтверждается практикой.
Верно, что истина, правильно примененная на практике, приводит к успеху. Но далеко не все, что вообще приносит успех, есть истина. Тот факт, что ложь и фальшь приносят порой "успех" нечестным людям, доказывает это.
Объективная истина – вот то бесценное сокровище, ради достижения которого неустанно работают, дополняя друг друга, наши чувства и наше мышление и благодаря которому человеческое познание поднимается с одной ступени на другую.
Обобщенное, абстрактное мышление в понятиях, выражаемых с помощью слов, свойственно только человеку. Биологическая эволюция довела развитие животного мира до того пункта, у которого мы находим непосредственных предшественников людей – обезьяноподобных предков человека с высокоорганизованной нервной системой, способной к дальнейшему совершенствованию. Но превращение предков человека в человека было делом уже новых, не биологических факторов, а результатом общественного труда, ставшего исходным пунктом развития, невиданного в остальной природе. Труд в известном смысле создал человека, писал Энгельс. И именно благодаря трудовой деятельности у человека появились речь и мышление.
Уже первые применения естественных предметов природы в качестве орудий труда и в особенности сознательное изготовление орудий необычайно расширили кругозор первобытного человека, открыв ему новые свойства окружающих его предметов. В дальнейшем в процессе общественного труда люди делали все новые и новые открытия, обогащавшие круг их чувственных восприятий и представлений и постепенно развивавшие их мышление. В свою очередь мышление давало новые возможности для развития трудовой деятельности, и людям становились все более ясными преимущества совместного труда.
"Коротко говоря, – отмечает Ф.Энгельс, – формировавшиеся люди пришли к тому, что у них явилась потребность что-то сказать друг другу. Потребность создала себе свой орган: неразвитая гортань обезьяны медленно, но неуклонно преобразовывалась путем модуляции для все более развитой модуляции, а органы рта постепенно научались произносить один членораздельный звук за другим"46.
Так родилась членораздельная речь, язык, а с нею вместе мышление. Речь и мышление не могли возникнуть в качестве какой-то личной особенности того или иного индивидуума. По своему источнику и содержанию речь и мышление носят ярко выраженный общественный характер. Как указывали Маркс и Энгельс, "сознание... с самого начала есть общественный продукт и остаётся им, пока вообще существуют люди"47.
Возникнув, речь оказывает огромное влияние на всю трудовую деятельность. Без речи, связывающей людей, невозможно рационально налаженное общественное производство в сколько-нибудь значительных масштабах. Речь воздействует и на самих людей, пользующихся ею. Труд и членораздельная речь становятся двумя главными факторами, под влиянием которых совершенствуется мозг. А это сопровождается совершенствованием всех органов чувств. Как сильно трудовая деятельность влияет па развитие органов чувств, можно судить хотя бы на основании следующих примеров48. Опытные текстильщики, специализирующиеся на выработке черных тканей, различают до 40 оттенков черного цвета, в то время как другие люди видят в них 2-3 оттенка. Мельники, обладающие большим опытом работы, могут с помощью осязания точно определять как качество муки, так и местность, где выросло смолотое зерно. Необычайной тонкости и чувствительности достигают и обонятельные ощущения человека, если существует практическая потребность в этом. Так, африканские бушмены по запаху выслеживают львов, жирафов или зебр лучше, нежели охотничьи собаки.
Человеческая мысль выражается в словах, она, как правило, существует в языковой оболочке. Когда кто-либо сообщает другому свою мысль, он выражает ее в словах, произносимых вслух, чтобы его слышали. Некоторым людям кажется, что слова, речь нужны только для того, чтобы сделать мысль доступной другому человеку, но для самого себя человек якобы не нуждается в выражении мысли словами. Это ошибочное мнение. Подобно тому как картина, нарисованная художником, существует потому, что есть краски, положенные на холст, так и мысль у нормальных людей существует потому, что есть слова, есть речь. Одно без другого невозможно. По выражению К. Маркса, язык есть непосредственная действительность сознания. Это природная материя мысли.
Причиной того ошибочного мнения, будто мысли могут существовать без слов, является то, что человек, думая про себя, фактически не произносит ни вслух, ни про себя всех тех слов, которые ему были бы нужны для сообщения данной мысли другим людям. Порой мы даже испытываем значительную трудность в подборе нужных слов и выражений, "не находим слов", чтобы выразить другим свою мысль, сделать ее понятной для них, тогда' как нам самим эта мысль представляется совершенно ясной: слова здесь кажутся не только не выражающими мысль, а, наоборот, затрудняющими ее понимание.
Однако это вовсе не означает, что для нас самих данная мысль существует без словесной оболочки. Думая про себя, мы также очень часто не даем детального словесного выражения своим мыслям. Но если при этом нет всех слов, которые нужны для детальной, развернутой формулировки мысли, то те или иные слова всегда имеются. Преодолевая затруднения в подборе нужных слов, мы вырабатываем саму мысль.
Когда мысли дается развернутое словесное выражение, она приобретает ясность, последовательность и точность. В этой детализированной словесной оболочке она приобретает наибольшее совершенство не только по форме, но и по своему содержанию.
Из того, что мысль и язык нераздельны, не следует, что они тождественны друг другу. Разница между мыслью и словом состоит в том, что мысль есть отражение объективной реальности, в то время как слово – это способ выражения, закрепления мысли и вместе с тем средство передачи мысли другим людям. Именно благодаря слову мысли других людей могут быть восприняты нами. Но если нет мысли без слов, то и слова без мысли, без того, что мысль отражает, – пустой звук. Мышление и язык тесно взаимосвязаны друг с другом, взаимообусловливают друг друга.
Предметы, явления окружающего нас мира непосредственно отражаются в ощущениях, которые они вызывают. Это – чувственное отражение конкретных предметов и явлений со всеми оттенками их индивидуальных, частных особенностей. Однако на основе ощущений, как мы видели, возникает и такая форма отражения, при которой отражается и то, что в данный момент непосредственно не действует на органы чувств, но что представлено другим сигнализирующим его предметом или явлением. Это тоже конкретно-чувственное отражение действительности, но здесь уже имеется шаг вперед по пути отвлечения, обобщения. Возможность отвлечения обусловлена тем, что сигнал, воспринимаемый органами чувств, есть нечто совершенно отличное от того, что он своим появлением представляет, а также тем, что одно и то же явление может сигнализироваться в разных условиях различными сигналами. Вместе с тем каждый из сигналов подобного рода, будучи совершенно определенным предметом или явлением, служит представителем вполне определенного явления. Это конкретные сигналы конкретных предметов и явлений.
Возникновение у человека второй сигнальной системы действительности открыло поистине безграничные возможности для развития все более отвлеченного и обобщенного отражения – отражения в понятиях. Слово, являющееся сигналом сигналов, служит представителем не одного какого-либо сигнала, а огромного множества однотипных сигналов, хотя и различающихся в деталях, но сходных в главном, существенном. Таким образом, в нем отражается не один какой-либо конкретный предмет, а множество однотипных предметов или явлений, множество их связей.
Так, слово "циркуль" обозначает не единичный предмет с присущими ему индивидуальными особенностями, а циркуль "вообще" – определенный тип или род предметов – все равно, имеет ли он в длину 15, 16 или 14 сантиметров, сделан он весь из металла или некоторые его части изготовлены из пластмассы и т.д. Подобны этому и другие слова.
Отсюда следует тот чрезвычайно важный вывод, что слово, речь является отвлечением от действительности и представляет собой орудие абстрагирования, обобщения. Как заметил В.И.Ленин, "всякое слово (речь) уже обобщает"49.
С этой особенностью слов связана присущая человеку форма психической деятельности – образование понятий, оперирование ими, т.е. теоретическое мышление. Именно благодаря речи наше сознание приобрело возможность оперировать не только тем, что дают ощущения в данный момент, но и тем, что они давали раньше и могут дать в будущем. Благодаря этому появилась возможность мысленно отделить свойство от предмета, который этим свойством обладает, одни свойства тел отвлечь от других свойств и т.п. Это очень расширило сферу познания.
Слово является сигналом сигналов только в том случае, если оно сложилось на основе ощущений, отражающих соответствующие материальные предметы. Если последних нет, то слово пусто, лишено смысла и не имеет значения.
Предположим, что чертежник посылает за циркулем какого-то человека, сказав ему: "Прошу Вас принести мне циркуль". Слово "циркуль" само по себе не возбудит у этого человека тех ощущений, которые вызывает циркуль, когда на него смотрят или берут в руки; это слово будет только указателем того, какие ощущения человек должен испытать, когда он найдет циркуль. Однако если человек, к которому обратился чертежник, никогда не видел циркуля и не ассоциирует с этим словом на основе собственного чувственного опыта вполне определенную совокупность ощущений, то слово "циркуль" не сможет играть роль сигнала сигналов.
Из сказанного не следует, что ощущения не отражают общего, имеющегося в конкретных явлениях и вещах. Если бы было так, то и в мысли, в слове общее никогда не отразилось бы. Когда мы ощущаем, например, запах различных цветов, мы можем чувственно воспринять и то общее, что присуще запаху цветов одного и того же вида. Но в ощущении это общее неразрывно связано с частным. В слове же общее отделено, абстрагировано от частного. Однако, прежде чем совершилось это абстрагирование с помощью слова, постепенно совершенствовалась способность выделять общее в частном посредством ощущений.
Ту широту обобщений, которая имеется в речи, в словах современного культурного человека, привыкшего к абстрактному мышлению, люди приобрели далеко не сразу с возникновением слова. Способность первобытного человека к обобщенному мышлению была еще очень невелика, несмотря на то что он уже начал говорить. Его язык содержал мало общих понятий, да и общность последних была ограниченной. Об этом мы можем судить хотя бы по тому языку, которым владеют некоторые современные отсталые племена, причем и они неизмеримо далеко ушли вперед по сравнению с первобытными людьми. Так, в языке одного из племен содержится 75 слов для обозначения процессов хождения, чем-либо отличающихся друг от друга, и более 10 слов для обозначения варки, но нет общих понятий "ходить" и "варить". Некоторые северные племена отдельными словами обозначают "снег на земле", "падающий снег", "снежную вьюгу", "снег в сугробе" (таких слов у них существует более 40) и в то же время не имеют общего слова "снег". У некоторых племен нет общего слова "морж", но есть слова, обозначающие "морж на льдине", "морж в воде", "морж, вылезающий на льдину". Однако какой бы недостаточно обобщенной ни казалась нам такая речь, она в действительности далеко ушла от первой сигнальной системы и даже от первых зачатков речи. В ней уже содержатся огромные обобщения, благодаря которым, например, снег во всех сугробах обозначается одним и тем же словом или одним словом называется морж, лежащий на льду, несмотря на многие частные отличия моржей друг от друга. В этом зафиксирован огромный путь, который отделяет данный уровень развития человеческого сознания от того уровня, на котором оно было у первобытного человека.
Речь состоит прежде всего из слов, а слова – из отдельных членораздельных звуков. В каком отношении эти звуки стоят к обозначаемым ими предметам и явлениям? Это условные знаки, установленные народом в многовековой практике общения людей друг с другом. Никакой таинственной связи между этими звуками и обозначаемыми ими предметами нет и быть не может. Представление о существовании скрытой связи между звуками слов и предметами вымышлено и свойственно магии; при этом сторонники магии полагают, что у предметов и людей есть некие "настоящие" имена, произнося которые можно воздействовать на эти предметы и на людей, определять их судьбу. Что в действительности никакой магической, таинственной связи между предметами и их словесными обозначениями не существует, видно из того, что один и тот же предмет у разных народов называется по-разному, с помощью различных звуков. Так, тот предмет, который русскими называется "стол", немцами именуется "der Tisch", англичанами "the table" и т.д.
Но если условно и случайно то, из каких звуков состоят слова, то не условно и не случайно то, что именно обозначают эти слова и сочетания слов. В своей практической деятельности люди имеют дело с предметами и явлениями. Поэтому в языке обязательно должны быть те слова, которые обозначают жизненно необходимые для людей предметы и явления. Люди используют многообразные свойства предметов и явлений. Отсюда с неизбежностью вытекает, что в языке должны быть и слова, обозначающие эти свойства. Точно так же должны появиться и слова, выражающие движение предметов, действия одних предметов на другие, их связи друг с другом, поскольку все это важно для людей. Практическая деятельность людей привела и к созданию слов, обозначающих пространственные и временные отношения вещей. Неизбежно также появление слов, обозначающих отношение людей к окружающим их явлениям и друг к другу. Потребности развития наук привели к возникновению новых слов, выражающих не только чувственно воспринимаемые вещи и их свойства, но и скрытые в их глубине связи, закономерности, их сущность; появляются такие слова, которые обозначают свойства отношений и связей вещей, а также слова, которые обозначают другие слова и связи между словами.
Таким образом, что именно получит словесное обозначение и в виде слов войдет в состав языка, это не случайно И не условно, а необходимо определено жизненно важными практическими потребностями народа и нуждами развивающегося мышления для более точного отражения в нем объективной реальности. В языке и мышлении отражается то, что люди знают о внешнем мире и о самих себе, а также о том, каковы средства познания, имеющиеся в данный момент в их распоряжении.
Из предыдущего изложения видно, что важнейшей чертой марксистской философии является признание не только материальности мира, но и того, что материя, природа находится в состоянии вечного беспрерывного и закономерного движения, изменения и развития. Теперь мы должны рассмотреть наиболее общие законы развития.
Законы объективного мира – это законы движения, развития. Предметы и явления могут быть правильно поняты и объяснены только при условии, если они рассматриваются в процессе их возникновения и развития. Шаг за шагом, в одной области действительности за другой наука доказывала развитие всего окружающего нас мира. К концу XIX в. идея развития получила широкое распространение и всеобщее признание.
Однако одного признания принципа развития недостаточно. Важно еще правильно понимать, каковы характер и источник этого развития, каковы те общие законы, по которым совершается всякое развитие. Можно признавать движение, но тем не менее остаться метафизиком. Под влиянием успехов науки, особенно со второй половины XIX в., стали возникать вульгарно-эволюционистские теории, на словах признававшие развитие, но по существу отстаивавшие старый, метафизический взгляд на природу, несколько подкрашенный в соответствии с новыми веяниями времени. Ленин писал, что такое признание идеи развития опошляет истину50.
И действительно, одно дело понимать развитие лишь как такой процесс, который вносит в существующее только какие-то небольшие, частные, чисто количественные изменения, и другое дело под развитием понимать сложный процесс, в котором существующее претерпевает не только количественные, но и глубокие качественные изменения и превращения, когда со временем устаревают, исчезают отживающие формы, уступая место новым, более высоким и совершенным формам. Ясно, что это две прямо противоположные теории развития.
Первая теория – метафизическая, так как с ее точки зрения движение, развитие не ведет к уничтожению, отмиранию старого и возникновению нового. Она отрицает внутренние противоречия в явлениях и вещах, борьбу противоположностей как источник развития. Развитие она понимает только как плавный, постепенный количественный процесс, отрицая качественные скачки, наступающие на известном этапе развития.
Вторая – диалектическая теория, являющаяся единственно научной, так как в соответствии с объективно существующей действительностью она понимает развитие как смену старого новым, как отмирание старого и возникновение нового, вскрывает внутренние противоречия изменяющихся предметов и в развертывании и разрешении этих противоречий видит главную двигательную силу развития.
В наброске "К вопросу о диалектике" Ленин дает яркое и глубокое сопоставление этих двух теорий, двух концепций развития.
"Две основные... концепции развития (эволюции), – пишет Ленин, – суть: развитие как уменьшение и увеличение, как повторение, и развитие как единство противоположностей (раздвоение единого на взаимоисключающие противоположности и взаимоотношение между ними). При первой концепции движения остается в тени с а м одвижение, его д в и г а т е л ь н а я сила, его источник, его мотив (или сей источник переносится во вне – бог, субъект etc.). При второй концепции главное внимание устремляется именно на познание источника "с а мо"движения. Первая концепция мертва, бедна, суха. Вторая – жизненна. Т о л ь к о вторая дает ключ к... "скачкам", к "перерыву постепенности", к "превращению в противоположность", к уничтожению старого и возникновению нового"51.
В этих положениях Ленина показано коренное, принципиальное различие между метафизическими, вульгарно-эволюционистскими представлениями о развитии и марксистской диалектической теорией развития. Раскрывая развитие как закономерную смену старого новым, диалектика приобретает великое революционное значение. Недаром Герцен назвал ее алгеброй революции.
Видеть принципиальное различие этих двух теорий развития очень важно для научного миропонимания и практической деятельности. Метафизическая концепция развития не способна правильно ориентировать науку, научное познание. Если бы развитие было лишь движением без смены старого новым, без внутренних противоречий и перехода из одного состояния в другое, то невозможно было бы объяснить богатейшее, поражающее своей сложностью и красочностью великое многообразие развивающегося мира. Невозможно было бы правильно решить вопросы о том, как из одних частиц материи возникают другие, как происходит превращение химических элементов, как в течение многих миллионов лет на Земле из неорганической материи возникла органическая материя, жизнь, как затем одни виды растений и животных превращаются в другие, как из неощущающей материи возникает материя ощущающая, способная мыслить и т.д.
Диалектическая теория развития указывает правильный путь познания, а следовательно, и верный путь к овладению законами и силами природы. Если развитие есть процесс возникновения нового и исчезновения старого, то задача науки состоит в том, чтобы исследовать, как сама природа, материя в своем собственном движении превращается из одних форм в другие, из низших в высшие, из простых в сложные, творя все многообразие окружающего нас объективного мира. Именно на пути такого объяснения наука достигла поразительных успехов в изучении природы. Современная наука, решая сложнейшие вопросы атомной физики, космогонии, биологии, социологии и т.д., приносит все новые и новые подтверждения истинности диалектической теории развития.
Марксистская диалектика дает ключ к объяснению сложности и многогранности развития объективного мира, показывает богатство его содержания и форм. Она исследует наиболее общие законы развития, процесс отмирания старого и возникновения нового, процесс вечного обновления мира.
Основными законами диалектики являются: закон перехода количественных изменений в качественные, закон единства и борьбы противоположностей, закон отрицания отрицания. Каждый из этих законов отражает какую-то существенную сторону, грань, форму, момент объективного развития.
Закон перехода количественных изменений в качественные объясняет, благодаря каким процессам и как предметы претерпевают качественные изменения и превращения; он показывает, что развитие наряду с формой постепенного, плавного нарастания незаметных количественных изменений включает в себя форму перерыва постепенности, скачка от старого качественного состояния к новому. Закон единства и борьбы противоположностей вскрывает источники всякого развития, его внутренний импульс, двигательную силу, заключающуюся в борьбе противоположных сторон, сил, тенденций, свойственных предметам. Закон отрицания отрицания отражает и характеризует преемственную связь между различными стадиями развития, основное направление, основную тенденцию развития, заключающуюся в поступательном движении от простого к сложному, от низшего к высшему, сложную, "спиралевидную" форму этого движения.
Указанные законы – это только наиболее важные, существенные, основные законы диалектики, которая ими не исчерпывается. Помимо этих законов существует целый ряд категорий, каковы, например, всеобщая связь явлений, причина и следствие, содержание и форма, случайность и необходимость, сущность и явление и др.
Законы и категории диалектики не выдуманы, а извлечены из самой природы и общественной жизни, они отражают объективные законы, существующие независимо от сознания людей. Именно вследствие этого марксистская диалектика дает нам возможность глубже раскрыть и понять сложные и многогранные процессы развития бытия и познания.
Революционная сущность марксистской диалектики неприемлема для защитников старого, для эксплуататорских классов. Один из приемов борьбы противников марксизма заключается в отрицании объективного характера диалектики. Реформисты, мелкобуржуазные социалисты, многие представители различных течений буржуазной философии пытаются доказать, что объективной действительности чужда диалектика, что в лучшем случае лишь в области мышления проявляется действие некоторых ее принципов. Например, французский буржуазный философ М. Мерло-Понти в книге "Приключения диалектики" нападает на диалектический материализм за то, что последний обнаруживает "в объекте, в бытии то, что менее всего способно там находиться, – диалектику". Идеалисты противопоставляют законы бытия законам мышления. В действительности же именно потому, что законы диалектики являются законами объективного бытия, они выступают и как законы "субъективной диалектики", т.е. познания, мышления.
Подлинный научный метод познания, как уже было сказано, – это не сумма каких-то произвольных правил, конструируемых человеческим умом. Так понимают метод лишь идеалисты. Научный метод есть аналог самой действительности, и потому он есть правильный способ изучения, исследования явлений объективного мира. Чтобы правильно, научно подходить к действительности, изучать и практически изменять ее, нужно опираться на ее собственные законы. Марксистская диалектика и дает знание наиболее общих законов развития всей действительности: природы, общественной жизни, а также мышления.
При этом было бы ошибочно сущность диалектического метода видеть в том, чтобы подводить те или иные факты под диалектические законы и понятия. Это вульгарное понимание диалектики. Классики марксизма неоднократно предупреждали, что диалектика не простое орудие доказательства готовых истин, а руководство для исследования реальных явлений и процессов, метод познания объективной истины.
Как будет показано ниже, всякий закон охватывает и выражает сущность, внутреннюю связь огромной массы однородных явлений, то существенно общее, что характеризует всю эту массу явлений. Но каждое отдельное явление имеет свои особые свойства, и действие закона преломляется через эти особые свойства единичного. Поэтому в каждом отдельном процессе, отдельном явлении закон получает специфическое выражение.
Если это относится к любому закону науки, то тем более это нужно принять во внимание, когда мы имеем дело с наиболее общими законами развития. Законы диалектики действуют в любой области: в неорганической и в органической природе; в органической природе они действуют и в царстве растений и в царстве животных; они действуют и в обществе в любую историческую эпоху, они являются и законами мышления в любой области познания: в математике, физике, химии, биологии, политической экономии, эстетике и т.д. Ясно, что, будучи общими для развития столь разных явлений и процессов, законы диалектики проявляются в них по-разному, в зависимости от особой природы каждого из них.
Это очень важно, чтобы не делать ошибочного вывода, будто одно знание общих законов диалектического развития автоматически обеспечивает успех в познании и практической деятельности. Только конкретное применение диалектики как метода к конкретным явлениям с учетом их своеобразия, только тщательное изучение конкретных фактов и условий развития обеспечивает успех познания и практики. Поэтому требование конкретного анализа действительности является одной из важнейших и решающих особенностей марксистской диалектики. Именно поэтому важнейший принцип диалектики гласит: абстрактной истины нет, истина всегда конкретна.
Диалектика чужда всякого схематизма, втискивающего живое разнообразие конкретного развития в одну или несколько форм. Указывая наиболее общие законы всякого развития, марксистская диалектика требует вскрывать и принимать во внимание неисчерпаемое богатство конкретных форм выражения этих законов в действительности.
Это значит, что общие законы и принципы диалектического развития нужно рассматривать в неразрывном единстве с особенным и единичным, свойственным каждому явлению и процессу. Нужно учитывать бесконечное богатство конкретных форм проявления законов диалектики в действительности.
Поэтому Ленин определял диалектику, отражающую это бесконечное богатство форм развития, как "живое, многостороннее (при вечно увеличивающемся числе сторон) познание с бездной оттенков всякого подхода, приближения к действительности..."52 "Вечно увеличивающееся число сторон" диалектики, "бездна оттенков" ее подхода к действительности – это и есть отражение сложности развивающейся материи, неиссякаемого многообразия ее форм.
К сожалению, под влиянием культа Сталина эти положения Ленина о богатстве содержания и формы диалектики недостаточно учитывались. Изложение Сталиным диалектики в его работе "О диалектическом и историческом материализме" принималось как "высшее достижение философской мысли" и превращалось в догму. Между тем в ней совершенно выпал такой важный и всеобщий закон развития, как отрицание отрицания, диалектика не раскрывалась как теория познания, закон единства и борьбы противоположностей не был показан как "ядро" диалектики, совсем не упоминалось значение диалектических категорий как опорных пунктов познания и т.д. Подлинно творческое развитие идей Маркса и Энгельса в этой области дал Ленин.
Перейдем к более подробному освещению содержания диалектики, ее законов и категорий. Вначале рассмотрим такие категории диалектики, как всеобщая связь и взаимообусловленность явлений. Изложение этих категорий является необходимым для более глубокого рассмотрения основных законов диалектики.
Первое, что бросается в глаза при рассмотрении движущейся материи, это универсальная, всеобщая взаимосвязь и взаимная обусловленность явлений, бесконечное сплетение их.
Взаимозависимость и связь различных явлений, всех сторон каждого явления, связь, дающая единый мировой процесс движения, доказана всем ходом развития научного знания. Наука показала, что мир – единое целое, где отдельные части, явления и процессы неразрывно связаны между собой. Различные формы движения материи переходят друг в друга. Органическая природа связана с неорганической и произошла из нее. Жизнь людей невозможна без взаимодействия с природой. Человеческое общество существует не вне природы, а представляет собой ее специфическую часть, особую форму движения материи, подчиненную не только общим, но и особым, только обществу присущим законам. Различные стороны общественной жизни связаны между собой.
Связь между предметами носит различный характер: одни явления непосредственно связаны друг с другом, другие – через ряд опосредствующих звеньев, но всегда она выступает как взаимосвязь, взаимозависимость, взаимодействие. Взаимосвязь предметов универсальна, каждое явление связано с другим. Как писал Ф.Энгельс,
"вся доступная нам природа образует некую систему, некую совокупную связь тел, причем мы понимаем здесь под словом тело все материальные реальности, начиная от звезды и кончая атомом..."53
Материалистическая диалектика не занимается придумыванием, искусственным изобретением связей, она ставит перед наукой задачу открывать их в самом объективном мире. Постичь предмет – это значит изучить его во всем многообразии его связей, опосредований.
Причинность (каузальность) – одна из форм всеобщей закономерной связи явлений. Все науки стремятся при изучении явлений вскрыть причины их возникновения, развития, преобразования и гибели. Знание явлений, процессов есть прежде всего знание причин их возникновения и развития. Образуя понятия "причина" и "следствие", человек изолирует те или иные стороны единого объективного процесса.
"Чтобы понять отдельные явления, мы должны вырвать их из всеобщей связи и рассматривать их изолированно, а в таком случае сменяющиеся движения выступают перед нами – одно как причина, другое как действие..."54
Причина и следствие – соотносительные понятия. Явление, которое вызывает к жизни другое явление, выступает по отношению к нему как причина. Результат действия причины есть следствие. Причинность – это такая необходимая связь между явлениями, при которой одно неизбежно порождает другое. Например, нагревание воды является причиной ее превращения в пар, ибо всякий раз, когда происходит нагревание, возникает процесс парообразования.
Понятия о причине и следствии выработались в процессе общественной практики и познания мира. Например, в труде человек познал, что трение порождает теплоту.
Категории причины и следствия имеют огромное значение; в них мышление отразило важнейшую закономерность объективного мира, знание которой необходимо для практической деятельности людей. Познавая причины возникновения явлений и процессов, человек, общество получают возможность воздействовать на них, искусственно воссоздавать их, вызывать к жизни или, наоборот, предотвращать их возникновение.
Чтобы уничтожить или предотвратить зло, бедствие (болезнь, засуху, захватническую войну и т.п.), надо знать причину его появления. Незнание причин, вызывающих явления, делает человека бессильным, беспомощным перед этими явлениями. И наоборот, знание причин открывает перед людьми, перед обществом возможность действовать со знанием дела.
Причина во времени предшествует следствию и вызывает его. Но это не значит, что всякое предшествующее явление находится в причинной связи с последующим. Ночь предшествует утру, но она не является причиной утра. Нельзя смешивать причинную связь с временной последовательностью явлений. Суеверный человек склонен считать причиной войны появившуюся перед ее началом комету, солнечное затмение или другое предшествующее ей явление.
Причину нужно отличать от повода. Повод – это событие, которое непосредственно предшествует другому событию, развязывает его появление, но не порождает его. Связь между поводом и следствием существует, но она внешняя, несущественная. Так, поводом для восстания матросов на броненосце "Потемкин" в июне 1905 г. послужила выдача матросам щей из тухлого мяса. Причиной же восстания было обострение противоречий между прогнившим царским строем и народом, рост революционных настроений в армии и флоте. Выдача матросам недоброкачественного мяса явилась поводом, толчком к восстанию, но она связана с восстанием внешне, случайно. Если не это событие, то другое развязало бы восстание.
Причинная связь явлений носит универсальный, всеобщий характер. Все явления в мире, все изменения возникают в результате действия причин. Нет беспричинных явлений. Человек с различной степенью точности познает причинную связь явлений; причины некоторых явлений нам до сих пор неизвестны, но они объективно существуют. Так, медицина еще точно не установила причину раковых заболеваний, но эта причина существует и будет в конце концов обнаружена. Можно давать различные определения причинности, иметь разные мнения о допустимости математической или иной формулировки закона причинности. Но не это разделяет материализм и идеализм в понимании причинности.
Между материализмом и идеализмом идет борьба вокруг причинности потому, что они по-разному решают вопрос об источнике наших знаний о причинности. Материализм признает объективную, не зависящую от воли и сознания причинную связь явлений и более или менее верное отражение ее в голове человека. Идеалисты или отрицают причинную обусловленность всех явлений действительности, или выводят причинность не из объективного мира, а из сознания, из разума.
Положение, что все явления в мире причинно обусловлены, выражает закон причинности. Философы, признающие объективность этого закона, распространяющие его действие на все явления, называются детерминистами (от латинского determino – определяю). Философы, отрицающие закон причинности, называются индетерминистами. Закон причинности требует естественного объяснения всех явлений и исключает возможность объяснения явлений природы и общества с помощью сверхъестественных, потусторонних сил. Последовательно проведенный материалистический детерминизм не оставляет места для бога, чудес и т.п.
В истории философии с отрицанием объективности причинной связи выступил Д.Юм. Положение Юма о том, что знание о причинной связи явлений мы получаем из опыта, верно, но дальнейший ход его рассуждений и понимание самого опыта ошибочны. Он сводил опыт к субъективным ощущениям и отрицал в нем объективное содержание. В опыте мы наблюдаем, что одно явление следует за другим, но Юм полагал, что, во-первых, у нас нет оснований считать, что предшествующее может быть причиной последующего, во-вторых, что нет оснований заключать от прошлого и настоящего опыта к будущему. Вывод Юма сводится к следующему: причинность – это только привычная связь ощущений, а предвидение на ее основе есть ожидание этой связи. Наш прошлый опыт дает нам основание ожидать, что и в будущем трение будет порождать тепло, но у нас нет и не может быть никакой уверенности в объективности и необходимости этого процесса. Причинность, по Юму, – это только определенная последовательная связь ощущений и идей.
Диалектический материализм, опираясь на данные науки, утверждает, что доказательством объективности причинности служит практика. Ф.Энгельс писал:
"...уже одно правильное чередование известных явлений природы может породить представление о причинности – теплота и свет, появляющиеся вместе с солнцем, – однако здесь еще нет доказательства, и постольку юмовский скептицизм был бы прав в своем утверждении, что регулярно повторяющееся post hoc [после чего-нибудь] никогда не может обосновать propter hoc [по причине чего-нибудь]. Но деятельность человека производит проверку насчет причинности. Если при помощи вогнутого зеркала мы концентрируем в фокусе солнечные лучи и вызываем ими такой же эффект, какой дает аналогичная концентрация лучей обыкновенного огня, то мы доказываем этим, что теплота получается от солнца"55.
Тот факт, что при наличии причины не всегда следует ожидаемое действие, не опровергает объективности причинности, а подтверждает ее. Ружье с капсюлем, зарядом и пулей не всегда производит выстрел. Но в каждом случае, когда выстрел при спуске курка не происходит, мы можем вскрыть объективную причину, почему он не произошел (сырость пороха, повреждение капсюля и т.д.).
Кант не был согласен с Юмом, что причинность является только привычной связью ощущений. Он признавал существование причинности, по не в объективном мире, а в нашем рассудке. По мнению Канта, опыт не дает нам причинной связи; причинность существует как априорная, врожденная категория рассудка, на основе которой различные восприятия связываются в суждение.
Идеалистические взгляды Юма и Канта на причинность повторяются в различных вариациях позитивистами, махистами, неокантианцами56. Мах писал: "В природе нет ни причины, ни следствия", а "все формы закона причинности вытекают из субъективных стремлений".
С попыткой обосновать индетерминизм выступил астрофизик А.Эддингтон. В своей речи "Крах детерминизма" он пытается убедить слушателей, что упразднение детерминизма не является отказом от научного метода, а увеличивает глубину и точность анализа наблюдаемых явлений57. Может быть, Эддингтон приводит какие-либо новые аргументы в защиту индетерминизма? Нет, он повторяет то, что давно сказал Юм. Вот ход рассуждений Эддингтона. Все выводы, которые мы делаем на основании ощущений, относятся к некоторому предшествующему моменту. Например, мы исследуем химическими методами состав какой-либо соли. Вывод, который мы делаем, по существу относится не к данному веществу (соли), а к тому, которое было до обработки. От следствия мы заключаем к причине (ретроспективное заключение), по настоящему судим о прошлом, но этого якобы делать нельзя. Если Юм опровергал существование закономерности, в частности причинности, главным образом на том основании, что якобы недопустимо заключать от прошлого и настоящего к будущему, то взгляды Эддингтона являются видоизмененным юмизмом: он отрицает закономерность в природе потому, что якобы недопустимо заключать от настоящего к прошлому.
Конечно, когда мы заключаем от настоящего к прошлому, то возможны и ошибки, как и во всяком другом умозаключении. При химическом анализе вещества можно прийти к выводу, что элемент А получен из вещества К, в то время как он получен из другого вещества, участие которого в реакции нами не было предусмотрено. Но практика исправляет эти ошибки, она позволяет нам достоверно выяснить, из каких материалов добыт тот или иной элемент. Например, многократно повторяемые опыты не оставляют у нас никакого сомнения в том, что натрий и хлор поучаются химическим путем из поваренной соли. Практикой проверяется и истинность умозаключений, касающихся выяснения причинных связей.
Современные философы-идеалисты настойчиво подчеркивают мысль, что слово "причина" надо исключить из философской терминологии. Причинность будто бы изжила себя, подобно монархии. Закон причинности идеалисты заменяют законом функциональной связи: нельзя говорить, что явление А порождает явление Б, а надо указывать, что А и Б находятся в зависимости друг от друга (А всегда сопровождается Б, предшествует ему или следует за ним).
Понятие функции, функциональной связи является одним из основных в науке. Это понятие отражает объективно существующую связь явлений. Две величины могут находиться в следующей связи: если величина X принимает разное значение и если по определенному правилу при этом меняет свое значение величина Y, то эти две величины находятся в функциональной зависимости: Y является функцией от X по формуле Y = f (X). Одна величина – зависимая переменная, другая – независимая. Например, пройденный путь есть функция от времени, поэтому при движении с заданной скоростью с течением времени пройденное расстояние увеличивается.
Некоторые буржуазные философы, в особенности представители марбургской неокантианской школы (Наторп, Кассирер), распространяют идеалистически интерпретированное математическое понятие о функциональной связи на все связи в природе и обществе. Каузальность, т.е. причинность, как объективная связь явлений, растворяется ими в чисто логическом понятии отношения между величинами, а у некоторых философов-идеалистов – между понятиями или ощущениями.
Конечно, отношение между причиной и следствием можно представить в форме функциональной зависимости: следствие есть функция от причины, но при этом затушевывается главное в причинности: причина как реальное явление порождает и обусловливает следствие – другое реальное явление. В форме функциональной связи можно представить самые различные зависимости, в том числе внешние, малосущественные и даже произвольные. Идеалист растворяет причинность в функциональной зависимости под предлогом, что для науки якобы не имеет значения вопрос о том, как возникают явления, имеют ли они причину своего существования, а важно только то, что есть какая-то зависимость между явлениями (или величинами), которую можно выразить определенной формулой. Но эта точка зрения неправильная.
Некоторые идеалисты подменяют причинную связь логической связью основания и следствия. Но причинную связь явлений необходимо отличать связи основания и следствия. Основанием в формальной логике называется мысль, из которой следует какая-либо другая мысль. Например, суждение "в комнате нормальная температура" вытекает как следствие из другой мысли, что термометр показывает 20°С. Показание термометра – это не причина нормальной температуры в комнате, а основание для нашего заключения о температуре в ней.
Причинность (каузальность) – это связь не мыслей в умозаключении, а связь реальных явлений, при которой одно явление вызывает другое. Логическая связь мыслей в нашем рассуждении (связь основания и следствия) есть отражение отношений вещей в действительности, в том числе и причинной обусловленности их. Конечно, из различия между причиной и основанием отнюдь не следует, что в сфере мышления нет каузальности, что там якобы действуют только чисто логические связи, что принцип причинности в мышлении заменяется принципом достаточного основания. Любая мысль причинно обусловлена.
Знание реальной причинной связи служит основой практической деятельности людей. Зная причины и действуя на них, мы можем вызывать желаемые для общества явления и, наоборот, противодействовать, бороться с явлениями нежелательными, вредными.
Принцип причинности подвергается нападкам со стороны некоторых зарубежных физиков, которые утверждают, что современная физика опровергла представление, согласно которому все явления имеют причину своего существования, а зная причину явления и условия ее действия, можно определить вызванные ею следствия. По их мнению, в микропроцессах нет причинной обусловленности. Ни одна микрочастица, например электрон, не подчиняется закону причинности, а свободно выбирает среди разных возможностей путь своего движения.
Но никаких действительных фактов, опровергающих причинность в микроявлениях, нет и быть не может. Физики, отрицающие действие закона причинности в микроявлениях, обычно ссылаются на соотношение неопределенности. Но из соотношения неопределенности в явлениях микромира не вытекает отрицания причинности. Закон причинности утверждает только одно: все явления причинно обусловлены. Как выступает причинность в отдельных конкретных случаях, можно ли одновременно с неограниченной точностью определить и координату и скорость частицы – это уже другой вопрос, решая который нужно учитывать конкретные свойства объектов. В макропроцессах можно определить одновременно и положение и скорость тела, а в микроявлениях – нельзя.
Положение и импульс микрочастицы нельзя одновременно определить с неограниченной точностью. Эта открытая физиками закономерность в движении микрообъектов не укладывается в то представление о причинности, которое было характерно для науки XVII и XVIII столетий и вошло в историю под названием лапласовского детерминизма.
Лапласовская (по имени французского ученого Лапласа), или механическая, форма детерминизма, возникшая на базе изучения механического движения макрообъектов, предполагает возможность одновременного точного знания координаты и импульса. При описании атомных процессов мы сталкиваемся с особыми свойствами частиц (электрон обладает одновременно и корпускулярными и волновыми свойствами), для которых прежние понятия координаты и импульса, выработанные для макрообъектов, не применимы в той мере, как к макротелам.
Современная физика дает богатый фактический материал, подтверждающий универсальность закона причинности и многообразие форм его проявления. Так, например, зная угол, под которым сталкиваются электрон и позитрон (а они при соответствующих условиях превращаются в 2 фотона), и скорости их движения, можно определить (предсказать) направление движения двух образовавшихся фотонов. Это ли не доказательство причинности в микроявлениях? Если бы в микроявлениях не действовал закон причинности, если бы движение микрочастиц происходило как угодно, произвольно, то в одном случае электрон и позитрон порождали бы 2 фотона, а в другом при этих же условиях 1 фотон или 2 протона. Но микропроцессы подчинены законам, в них есть определенная последовательность. Как можно говорить о произволе в движении "элементарных" частиц, когда при определенных условиях два образовавшихся фотона движутся в определенном направлении, которое можно заранее предвидеть, зная угол столкновения электрона и позитрона и скорости их движения?
Объективный характер причинной связи всех явлений действительности обосновывали и защищали материалисты до Маркса и Энгельса, но они ограничивались рассмотрением механической формы причинности, где причина выступает всегда внешне по отношению к следствию.
Признание причинности механической формы движения материи единственным видом закономерной связи явлений в мире приводит к метафизическому пониманию причинности. А в действительности формы причинной связи многообразны. Например, причинность в биологии нельзя свести к причинности в механике, физике и химии. Еще более сложный характер имеет причинность в явлениях общественной жизни.
Материалистическая диалектика преодолела ограниченность метафизического понимания причинности. Она показала, что связь причины и следствия носит характер взаимодействия: не только причина порождает следствие, но и следствие активно действует на причину и изменяет ее. В процессе взаимодействия причина и следствие меняются местами. "То, что здесь или теперь является причиной, становится там или тогда следствием и наоборот"58. Например, развитие капитализма в России послужило причиной отмены крепостного права, но отмена крепостного права в свою очередь явилась причиной дальнейшего развития капитализма.
Взаимодействие причины и следствия означает постоянное влияние их друг на друга, в результате чего происходит изменение как причины, так и следствия. Например, наука и производство развиваются в результате непрерывного взаимодействия друг с другом: изменения в производстве являются причиной коренных изменений в науке, а научные открытия приводят к перестройке техники и технологии производства. Взаимодействие выступает внутренней причиной (causa sui – причиной самого себя) изменений явлений действительности. Мир, как взаимодействие различных явлений, для своего движения, развития не нуждается ни в каком первом толчке, ни в какой потусторонней силе вроде бога и т.п. Вот почему Ф.Энгельс считал верным положение Гегеля, что взаимодействие является истинной конечной причиной (causa finalis) всех вещей. Наше знание не может пойти дальше взаимодействия.
Конечно, взаимодействующие силы, факторы не равнозначны. В системе взаимодействующих сил наука обязана раскрывать определяющие причины.
На взаимодействие причины и следствия оказывают влияние окружающие их явления, совокупность которых носит название условий. Среди условий могут быть такие, которые способствуют порождению следствия, а могут быть и такие, которые предотвращают действие причины. Знание причин и условий их действия дает возможность человеку предвидеть процессы и управлять ими. Расщепление ядер урана в зависимости от разных условий может привести и к взрыву огромной мощности и к медленным выделениям энергии. Это используется людьми в практической деятельности. Излучения, выделяющиеся при невзрывном распаде, применяются в медицине, в сельскохозяйственной науке и других исследованиях.
В зависимости от условий одно и то же явление может порождаться различными причинами, и, наоборот, одна и та же причина может приводить к различным следствиям. Так, огромная выделяющаяся при невзрывном распаде энергия может быть получена и в результате расщепления ядер урана и в результате синтеза ядер водорода в ядра гелия.
Причинными взаимосвязями явлений, несмотря на их многообразие, не исчерпывается все богатство закономерных связей в мире. Как писал В.И.Ленин, "каузальность, обычно нами понимаемая, есть лишь малая частичка всемирной связи, но... частичка не субъективной, а объективно реальной связи"59. Явления вступают друг с другом в различные отношения: временные, пространственные, атрибутивные и т.д., которые связаны с каузальностью, но не сводятся к ней.
Мы рассмотрели закон причинности и его значение. Но что такое закон, какие связи носят название закономерных?
В самой общей форме закон есть определенное необходимое отношение между вещами, явлениями или процессами, вытекающее из их внутренней природы, из их сущности. Понятие закона является одной из ступеней познания человеком единства, связи и взаимозависимости явлений объективного мира. Оно выработалось в результате длительного развития науки и философии.
Не всякая связь между явлениями есть закон. Закон есть такая внутренняя связь, которая носит существенный характер. Закон есть существенное в движении явлений. Понятия закон и сущность – однопорядковые, одностепенные. Например, периодический закон Менделеева вскрывает существенную внутреннюю связь между атомным весом (теперь зарядом атомного ядра) элемента и его химическими свойствами. Под сущностью разумеются внутренние, устойчивые связи. Сущность, как внутреннее, противопоставляется внешней, изменчивой стороне действительности. Когда говорится, что явление – это внешнее, а сущность – внутреннее, то внешнее и внутреннее противопоставляются друг другу не в пространственном смысле, а в отношении значимости для характеристики предмета.
Далее. Закон есть необходимое отношение между явлениями. Закономерные связи при определенных условиях действуют обязательно, с необходимой силой. Закон падения тел, открытый Галилеем, потому является законом, что не одно тело и не случайно падает на землю с ускорением 9,8 м/сек, а все тела и всегда. Закон не может не действовать, если имеются все требуемые им условия60.
Закономерные связи являются результатом причинной обусловленности явлений. Если бы явления не были причинно обусловлены, то ни о какой закономерности и речи быть не могло. Могла ли быть строгая последовательность в смене времен года, если бы не существовали ее причины – Движение Земли вокруг Солнца и наклон земной оси к плоскости ее орбиты?
Но причинность не исчерпывает всех закономерных связей. Причинность, как мы выше отмечали, является лишь частичкой объективной взаимосвязи, многообразные формы которой раскрываются наукой.
Существенность и необходимость закономерной связи определяют и другие особенности закона. Закон есть всеобщее в явлениях. Это значит, что определенная необходимая связь, выражаемая законом, присуща не отдельным единичным явлениям, а всем явлениям или процессам данного рода. Закон природы или общества потому и называется законом, что он выражает всеобщность: если есть определенные условия и причины, они везде и всегда с железной необходимостью вызывают соответствующие явления, следствия. Закон всемирного тяготения отражает такое свойство, которое присуще всем без исключения телам в природе. Закон Бойля – Мариотта выражает свойство, присущее не всем, а только разреженным газам, находящимся в условиях, далеких от сжижения. Но он выражает существенное свойство газов. Связь, которую он устанавливает, носит для этих условий необходимый характер, она всеобща для этих газов, потому что всякий раз, когда газы находятся в таких условиях, между их объемом и давлением существует строго определенное отношение.
В зависимости от того, насколько обширный круг явлений ими охватывается, законы могут быть более или менее общими. Есть законы, действующие во всех явлениях природы (закон сохранения и превращения энергии), а есть и такие, которые присущи отдельным формам движения материи, например биологической. Законы общественной жизни по степени общности также различны: одни действуют во всех формациях, другие присущи только той или иной формации. Наиболее общие законы, присущие и природе, и обществу, и мышлению, изучаются философией.
Закон как всеобщее существует не помимо единичных явлений, не вне их, а только в связи с единичными явлениями, процессами и т.д.
Всеобщее есть объективно существующая общность реальных предметов. Эта общность выражается в единстве их свойств, признаков и черт. Под единичным (или отдельным) разумеются отдельные предметы, явления, процессы, события, происходящие в природе и обществе. В качестве единичного может выступать и целая группа предметов, явлений, когда она рассматривается отношению к другой, более общей группе, объединенной определенной общностью.
Наряду с категориями всеобщего и единичного наукой выработано понятие особенного, которое является как бы связующим звеном между единичным и всеобщим. По отношению к единичному особенное является всеобщим, а по отношению к всеобщему – единичным. Например, пшеница – единичное, злак – особенное, растение – всеобщее. Злак как особенное является всеобщим по отношению к пшенице и единичным в отношении к растению.
Всеобщее и его отношение к единичному по-разному истолковываются различными философскими направлениями. Для объективного идеализма характерна абсолютизация всеобщего: всеобщее предшествует единичному и творит его. Так, например, Гегель писал: "...Всеобщее есть основание и почва, корень и субстанция единичного"61. По Гегелю, плод вообще и минерал вообще существуют независимо и раньше единичных плодов и минералов.
Другие философы, наоборот, отрицали объективность всеобщего и признавали реальное существование только единичного. Всеобщее они рассматривали как результат деятельности мысли человека. Так, например, Д.Локк писал: "Общее и универсальное не принадлежит действительному существованию вещей, но изобретено и создано разумом для собственного употребления и касается только знаков, слов или идей"62. Точку зрения, что всеобщее выражает то, что в действительности не существует и никогда не происходит, поддерживают феноменалисты и позитивисты.
Как объективному идеализму, так и феноменализму и позитивизму свойствен метафизический отрыв всеобщего от единичного, который приводит либо к мистическому представлению о творческой силе и всемогуществе всеобщего, либо к субъективно-идеалистическому взгляду, рассматривающему всеобщее (в том числе и закономерности природы и общества) как результат творчества человеческого сознания.
Материалистическая диалектика признает объективность как единичного, так и всеобщего, причем реально они существуют только в неразрывной связи между собой. Ленин отмечал, что
"отдельное не существует иначе как в той связи, которая ведет к общему. Общее существует лишь в отдельном, через отдельное. Всякое отдельное есть (так или иначе) общее. Всякое общее есть (частичка или сторона или сущность) отдельного. Всякое общее лишь приблизительно охватывает все отдельные предметы. Всякое отдельное неполно входит в общее и т.д. и т.д. Всякое отдельное тысячами переходов связано с другого рода отдельными (вещами, явлениями, процессами)"63.
Связь единичного и общего обнаруживается всюду. Химик, изучая какой-либо химический элемент, например водород, устанавливает его связи с другими элементами. Он находит, что водород есть газ. Общее (газообразность) существует только в единичном (водороде, кислороде, азоте и т.д.). Оно есть только одно свойство единичного (водорода) и не исчерпывает всего богатства предмета. Водород, как и любое другое единичное, обладает бесчисленным количеством свойств. Единичное явление имеет свойства и общие с другими явлениями и специфические, особенные, присущие только этому явлению и отличающие его от других явлений. При этом общее и особенное существуют в нем в неразрывной связи.
Познать всеобщее можно только путем изучения и сопоставления большого числа единичных предметов. Познание есть восхождение от единичного через особенное к всеобщему.
В процессе объективного развития единичное может превращаться во всеобщее, единичное явление может стать общей закономерностью развития. Переход от единичного через особенное ко всеобщему можно видеть в обществе на примере развития форм стоимости. Простая форма стоимости (при которой стоимость одного единичного товара получает свое выражение в стоимости другого единичного товара) была первоначальной формой обмена, когда он носил характер единичных и случайных актов. С развитием общества обмен становится более регулярным и простая форма стоимости переходит в развернутую, когда стоимость товара получает свое выражение в стоимости нескольких товаров, играющих роль эквивалента. И, наконец, обмен из единичных актов превращается во всеобщность, появляется всеобщая форма стоимости: все товары обмениваются на один, выступающий в роли всеобщего эквивалента. Простая, развернутая и всеобщая формы стоимости относятся друг к другу как единичное, особенное и всеобщее.
Понимание взаимосвязи и взаимопереходов единичного, особенного и всеобщего имеет огромное познавательное и практическое значение. Вместе с тем оно помогает борьбе против догматизма и ревизионизма в оценке явлений общественной жизни.
Ревизионист игнорирует всеобщее в явлениях, абсолютизируя единичное и особенное. Но всякое единичное включает в себя как момент всеобщее, которое реально существует. Единичные явления объединены общей закономерностью, познание которой необходимо для понимания развития явлений и практического руководства. Марксизм-ленинизм дает знание общих закономерностей движения к социализму. Задача коммунистических партий различных стран состоит в творческом применении всеобщей истины марксизма-ленинизма к конкретным условиям своей страны. Только такое сочетание общего и единичного ведет научному пониманию действительности и обеспечивает правильное руководство в грандиозном деле социалистического переустройства общества.
Догматик обращает внимание только на общее в различных явлениях, игнорирует единичное, или специфическое, особенное. В силу этого все явления он стремится подогнать под одну схему, отвлекающуюся от условий, конкретной обстановки и специфических особенностей развития явлений в той или иной стране, в ту или иную эпоху. Но без знания этих особенностей нельзя понять и действие общих закономерностей. Догматик, усвоив формулы, в которых выражено всеобщее, не обращает внимания на применение этих формул к конкретной изменяющейся обстановке. А в этом требовании конкретного подхода заключена суть требований диалектического метода. Игнорирование специфики единичного и особенного приводит к тяжелым ошибкам и извращениям. Как можно правильно руководить строительством социализма в какой-либо стране, не учитывая специфических особенностей этой страны (ее истории, традиций, национальных особенностей и т.д.)?
Коммунистическая партия Советского Союза в своей деятельности показала образцы правильного понимания и решения проблем общего и особенного. Блестящим образцом такого диалектического понимания является Программа КПСС. Исходя из общих положений марксизма-ленинизма, она дает конкретный анализ современной эпохи, определяет пути движения нашего общества к коммунизму.
Поскольку закон отражает всеобщее в явлениях, а не все свойства явлений, постольку единичное явление богаче закона. Закон социальной революции, устанавливающий неизбежность перехода на определенном этапе развития от одной общественно-экономической формации к другой, не исчерпывает всего богатства содержания социальных революций в различные эпохи в различных странах. Любая отдельная социальная революция богаче, многообразнее этого закона.
Закон есть прочное, устойчивое, повторяющееся, тождественное в явлениях. Явления одновременно и сходны и различны. Всегда можно найти одну или несколько сторон, по которым сходны самые различные предметы действительности. Диалектика отрицает абсолютное тождество явлений, но она признает относительное тождество (совпадение явлений по каким-то отдельным сторонам, свойствам). Закон отражает то, в чем многообразные явления тождественны между собой. Так, закон стоимости выделяет такое свойство товаров, по которому они все сходны. Это свойство повторяется во всех товарах независимо от их природных качеств и от того, кто, когда и где их производил.
Тождественное существует только в различном, а различное не исключает тождества, единства явлений по каким-либо сторонам, свойствам. Наука, открывая закономерные связи явлений, устанавливает тождество в различном, различие в тождественном. Так, биология, открыв клеточную структуру живых организмов, установила их единство, но она же одновременно указывает, что это тождественное в организмах – клетки – различно по своей структуре в разных типах организмов. Или, например, историческая наука открыла закон, что все общества, где частная собственность на средства производства является основой общества, развиваются путем классовой борьбы, но сама классовая борьба на различных ступенях общественного развития различна. Не всякое сходное, тождественное является законом, а только такое, которое выражает сущность явлений.
Законы объективны. Они не создаются сознанием и волей людей, а существуют независимо от них. Признание объективного характера закономерностей – существеннейшая черта философского материализма. "Мир, – писал В.И.Ленин, – есть закономерное движение материи, и наше познание, будучи высшим продуктом природы, в состоянии только отражать эту закономерность"64. Законы науки являются отражением объективных законов природы и общества.
Диалектический материализм стоит на позициях последовательного детерминизма. Все предметы и явления движутся, изменяются, развиваются по определенным объективным законам, каждое событие имеет причины.
Философы-индетерминисты отрицают объективность закономерностей. С точки зрения индетерминизма, явления не определяются причинами и необходимостью, а зависят от бога, "высшего разума", воли или цели. Индетерминизм выступает в различных формах, но в конечном счете он ведет к замене научного взгляда на мир религиозным. Как писал Ленин, "изгнание законов из науки есть на деле лишь протаскивание законов религии"65.
Теология (от греческого "теос" – бог) открыто говорит о том, что явления природы возникли и движутся по велению бога, порядок в мир вносится "творцом". Этот религиозный взгляд в разных вариациях пропагандируется философами-идеалистами. Так, например, одно из направлений современной философии – персонализм исходит из того, что первоосновой бытия является "верховная личность", "творец мира", бог; все законы природы и общества считаются проявлениями божественной воли.
Отрицают объективный характер закономерностей и кантианцы. Они считают, что законы природы устанавливаются нашим рассудком. В самой природе, в мире явлений нет необходимости, существенности и общности, опыт нам не дает их. Суждения о внешнем мире приобретают всеобщий характер якобы потому, что в основе их лежат всеобщие априорные категории рассудка.
Идеалистический взгляд, согласно которому разум диктует законы природе, нашел широкое распространение в позитивистской философии. Так, махист Пирсон писал:
"...закон в научном смысле слова есть, по существу, продукт человеческого духа, не имеющий смысла помимо человека. Он обязан своим существованием творческой мощи его интеллекта. Имеет больше смысла утверждать, что человек дает законы Природе, чем, обратно, что Природа дает законы человеку"66.
Неопозитивист Витгенштейн утверждает, что закон причинности – это только форма закона, родовое название, а не выражение объективной связи явлений: "События будущего, – пишет он, – не могут быть выведены из событий настоящего. Вера в причинную связь есть суеверие"67. Суждения, которые в науке называются законами, являются якобы лишь лингвистическими предложениями и не отражают поведение самих физических объектов68.
Отрицая объективность законов, философы-идеалисты иногда рассуждают так. Закон есть существенное в явлениях, но ведь сам человек, исходя из своих потребностей, одно делает существенным, а другое несущественным. Как мы можем знать, говорит прагматист Шиллер, что составляет сущность человека? Для богослова существенно в человеке то, что он имеет душу, для врача – что он имеет тело, для повара – что он имеет желудок, а для прачки – что он носит белье69. С разных точек зрения все это существенно для человека в такой же мере, как и то, что он зарабатывает деньги. Вывод из этих рассуждений делается такой: сущность предмета определяется субъектом, нашим взглядом на предмет. Что существенно для самого предмета, мы знать не можем, да и сама постановка вопроса о сущности предмета якобы бессмысленна. А раз не признается объективная сущность, то не признается и объективная закономерность.
Но в действительности сущность предмета не определяется мнением или практическими интересами людей. Например, человек, как любой другой объект познания, имеет множество сторон, свойств, которые могут привлекать к себе интерес исследователя. Однако каждый из этих интересов не определяет сущности человека. Последняя может быть понята лишь в том случае, если мы выясним особенности человека, выделившие его из мира животных. Тогда окажется, что человек обладает таким существеннейшим качеством, которое отличает его от всех других животных: человек делает орудия производства, трудится, сущность человека определяется совокупностью исторически определенных общественных отношений.
Конечно, предмет подчиняется действию многих законов, ибо он находится в многочисленных связях, отношениях с другими предметами. Разные отрасли научного знания изучают разные законы, которым подчинен один и тот же предмет. В воде химика интересует ее химическое строение и реакции с другими веществами, физик же изучает воду с другой стороны: изменения ее агрегатных состояний, теплопроводность, электропроводность и т.д. Поэтому физика и химия открывают разные законы, действующие в одном предмете. Но ни химия, ни физика не создают закономерностей, а только изучают их. Наличие многих закономерностей у одного и того же предмета не может служить аргументом для доказательства их субъективности, зависимости от человека, от его потребностей и мышления.
Законы природы и общества не проявляются в чистом виде, а в своем проявлении осложняются многими обстоятельствами. Действие того или иного закона наталкивается на целый ряд противодействующих сил и тенденций, через которые он пробивает себе дорогу. Например, экономический закон капитализма тенденции нормы прибыли к понижению вытекает из относительного уменьшения переменного капитала по отношению к постоянному. Это уменьшение в свою очередь вытекает из технического прогресса, из роста органического состава капитала. Но одновременно, благодаря действию ряда причин, падение нормы прибыли выступает лишь как господствующая тенденция.
То же можно сказать и о законе обнищания пролетариата в капиталистических странах. Действию этого закона противостоит действие другого закона – закона классовой борьбы пролетариата, а также борьба двух систем – капитализма и социализма. В силу этого закон обнищания пролетариата проявляется неравномерно в различных странах. Ограбление народов колоний и подкармливание за их счет верхушки рабочего класса в метрополиях также оказывает влияние на неравномерность действия закона обнищания пролетариата.
Объективную закономерность в природе и обществе некоторые идеалисты подменяют целесообразностью, метафизически противопоставляя закон и цель друг другу. Еще в древнегреческой философии существовал взгляд, согласно которому все явления возникают ради какой-то конечной цели, целевой причины (causa finalis), якобы независимой от действующих причин. Этой целью будто бы определяются и деятельность людей, жизнь общества, и все движения в природе. Сама вселенная устроена ради какой-то высшей цели (бога). Объяснение мира, исходящее из конечных целей, к которым якобы стремятся все явления природы, носит название телеологии.
Телеология возникла как оправдание теологии. Богословами философами-идеалистами было выдвинуто даже специальное физико-телеологическое доказательство существования бога. Целесообразное, разумное устройство природы, говорят сторонники этого доказательства, свидетельствует о разумности породившей ее причины, т.е. доказывает существование мыслящего и разумного существа, бога. Немецкий философ Лейбниц учил, что в мире существует предустановленная богом гармония, согласованность, а сам наш мир является лучшим из всех возможных миров70.
Поэт Г.Гейне в произведении "Путешествие по Гарцу" едко высмеял телеологию, согласно которой в природе все до такой степени разумно и целесообразно устроено, что деревья "зелены оттого, что зеленый цвет полезен для глаз... бог также сотворил рогатый скот потому, что мясные супы подкрепляют человека, ослов сотворил затем, чтобы они служили людям для сравнений, а самого человека – чтобы он ел мясные супы и не был ослом".
Телеологический взгляд на природу был подвергнут критике материалистами. Демокрит, Эпикур, Лукреций, Бэкон, французские и другие материалисты противопоставили телеологии принцип причинной обусловленности явлений в природе. При этом материалисты XVII и XVIII вв. телеологическому объяснению мира противопоставляли механистическое понимание причинности, в чем сказалась ограниченность метафизического материализма. Так, плотность предохраняющей тело животного кожи они объясняли сокращением пор под действием холодного воздуха. Неразвитость биологической науки не давала возможности правильно объяснить факты относительной целесообразности в живой природе.
Материалистическая диалектика, опровергнув телеологический взгляд на мир, дала правильное, рациональное объяснение Цели и ее отношения к объективным закономерностям. Природа не ставит целей. Правда, в органическом мире мы сталкиваемся с так называемой целесообразностью, с приспособленностью растений и животных к окружающей среде и органов друг к другу, с "целесообразной" структурой органов. Так, животные меняют окраску в зависимости от времени года: заяц зимой белый, а летом – серый. Но "целесообразная" приспособленность не тождественна сознательной, целенаправленной деятельности. Ни животные, ни тем более растения не ставят себе никаких целей. "Целесообразность" в органическом мире – это приспособленность к среде, являющаяся закономерным результатом стихийного действия физических, химических и биологических факторов.
Правильное объяснение "целесообразности" в природе дал Дарвин, показавший относительность и односторонность целесообразного строения живых организмов. Приспособленность животных и растений к среде возникла в результате естественного отбора: все неприспособленное погибает в борьбе за существование. Целесообразная приспособленность растений и животных есть результат взаимосвязи организма и условий его существования. Она относительна и вне этих конкретных условий теряет значение. Белая окраска зайца целесообразна и полезна в условиях зимы, но без снежного покрова земли она становится вредной для него.
Последовательно проводя детерминизм, материалистическая диалектика не исключает ни целей, ни свободы действий человека. Больше того, только при детерминистском взгляде возможна строгая и правильная оценка роли цели и целенаправленной деятельности людей. В природе действуют друг на друга слепые, бессознательные силы, а общие законы проявляются путем взаимодействия таких сил. В природе нет сознательной цели. Общество развивается в результате действия людей, одаренных сознанием, ставящих себе цели. Человек производит изменения в природе не просто в силу своего присутствия; своим трудом он заставляет природу служить его целям. Эта особенность деятельности человека абсолютизировалась идеалистами, которые отрывали сознательную цель в человеческой деятельности от породивших ее объективных закономерностей, распространяли понятие цели на природу.
Цели, которые ставит человек в своей практической деятельности, могут соответствовать, а могут противоречить закономерностям объективного мира. По мере того как человек все более точно познает законы природы и общества, он ставит все более правильные, научно обоснованные цели.
Так, целью своей революционной борьбы пролетариат ставит свержение капитализма и установление справедливого строя – коммунизма. Эта цель классовой борьбы пролетариата причинно обусловлена, она вытекает из познанных объективных закономерностей развития общества.
Когда цели человека вытекают из познанных законов развития материального мира, тогда практическая деятельность по постижению этих целей успешна. При этом знание законов дает человеку возможность предвидеть как близкие, так и отдаленные последствия своего активного вмешательства в естественный ход процесса. Если же цели человека покоятся на знании только внешних, несущественных связей, то практическая деятельность может оказаться безуспешной. Правильная, научная постановка цели и правильный выбор средств для ее осуществления дают возможность людям использовать объективные законы для достижения господства над силами природы и общества.
Признание объективного характера законов, таким образом, отнюдь не означает бессилия человека перед силами природы и общества. Фатализм так же чужд материалистической диалектике, как и субъективизм. Законы природы и общества нельзя уничтожить, но это не значит, что люди бессильны изменить условия, на почве которых возникают те или иные законы, и тем самым вместе с изменением условий изменить и действие законов. Так, вместе с уничтожением условий существования капиталистического общества прекращается действие законов капитализма. Вместо них на почве новых условий возникают новые законы, законы социализма.
В зависимости от различных условий меняется форма проявления закона. Одни и те же законы проявляются в самых различных формах. Существуют вечные законы природы, но и они в зависимости от различных условий меняют форму своего проявления. Ф.Энгельс писал:
"Вечные законы природы также превращаются все более и более в исторические законы. Что вода при температуре от 0 до 100°С жидка – это вечный закон природы, но, чтобы он мог иметь силу, должны быть налицо: 1) вода, 2) данная температура и 3) нормальное давление. На луне вовсе нет воды, на солнце имеются только составляющие ее элементы, и для этих небесных тел указанный закон не существует"71.
Многие физические, химические и биологические законы имеют силу только для условий, имеющихся на Земле. На других небесных телах существуют другие условия и, следовательно, действуют другие законы.
"Если мы желаем говорить о всеобщих законах природы, применимых одинаково ко всем телам, начиная с туманности и кончая человеком, то у нас остается только тяжесть и, пожалуй, наиболее общая формулировка теории превращения энергии... Но сама эта теория превращается, если последовательно применить ее ко всем явлениям природы, в историческое изображение изменений, происходящих одно за другим в какой-нибудь мировой системе от ее возникновения до гибели, т.е. превращается в историю, на каждой ступени которой господствуют другие законы, т.е. другие формы проявления одного и того же универсального движения, – и, таким образом, абсолютно всеобщим значением обладает одно лишь движение"72.
Итак, действие законов зависит от условий. Формы проявления законов меняются в различных конкретных условиях. Человек, познав законы и многообразные формы их проявления, может изменять условия и использовать законы для своих практических нужд. Он может обуздать стихийные силы природы и общества, овладеть ими. Он может создавать одни условия действия закона и устранять другие, получая таким образом различные результаты. Практическое значение познания человеком законов природы и общества в том и состоит, чтобы овладеть ими, использовать их в интересах и целях общества, господствовать над силами природы и общества, целесообразно управлять ими.
Познание и практическое использование законов природы и общества сталкиваются со многими трудностями. Закон нельзя увидеть или осязать, он не постигается непосредственно чувствами. Как говорят, законы небесной механики не начертаны на небе. Открытие закона – результат длительного процесса абстрагирующей деятельности человеческого мышления, результат познания.
В науке существует понятие так называемой статистической закономерности, которая действительна только для целого ансамбля явлений, а не для каждого отдельного элемента этого ансамбля, как в динамической закономерности. При статистической закономерности среди массы явлений хаотически распределен какой-либо общий признак. Эта закономерность проявляется и может быть обнаружена в большом числе случаев, в массовом потоке фактов. Суммирование большого числа случаев, единичных явлений приводит к тому, что исчезают их случайные отклонения в ту или иную сторону: случайности погашают и уравновешивают друг друга. Так, например, сумма стоимости товаров совпадает с суммой цен их. Но эта закономерность не может быть обнаружена в каждом отдельном товаре, цена которого то выше, то ниже его стоимости: "...вполне естественно, – пишет Ленин, – что в обществе разрозненных товаропроизводителей, связанных лишь рынком, закономерность не может проявляться иначе как в средней, общественной, массовой закономерности, при взаимопогашении индивидуальных уклонений в ту или другую сторону"73. Подобно этому давление газа на стенку сосуда подчинено определенной закономерности и имеет постоянную величину. Однако движение каждой отдельной молекулы внутри сосуда носит случайный характер, на основе знания статистической закономерности нельзя предсказать точное направление движения каждой молекулы газа в сосуде.
Статистический закон имеет все признаки закона: объективность, необходимость, всеобщность, он распространяется на все ансамбли одного и того же типа и выражает существенную и необходимую связь явлений. Чтобы вскрыть статистическую закономерность, надо изучить большую массу случайностей. Существует закон больших чисел, выражающий диалектику связи необходимости и случайности. В силу этого закона совокупное действие большого числа случайных факторов приводит к результату, не зависящему от отдельного случая.
Среди ряда зарубежных философов и естествоиспытателей имеется тенденция отрыва статистической закономерности от динамической. Этот отрыв выражается прежде всего в утверждении, что явления, в которых действует статистическая закономерность, не подчинены никаким динамическим закономерностям. Законы квантовой механики носят статистический характер. Поэтому, говорят физики-индетерминисты, поведение отдельного электрона не детерминировано никакими объективными закономерностями.
Статистическая закономерность отнюдь не означает, что отдельное явление ансамбля не подчинено вообще никаким объективным законам. Движение каждой отдельной единицы ансамбля в том или ином направлении, ее отклонение в ту или другую сторону причинно обусловлено. Цена какого-либо товара может быть значительно выше его стоимости, но это превышение имеет свои причины, например большой спрос и отсутствие конкурента в данный момент.
В мире нет таких явлений, которые подчинялись бы либо только статистическим, либо только динамическим закономерностям. В каждом явлении переплетается действие многочисленных и различных законов, ибо явления находятся в многочисленных связях с другими явлениями: с одними явлениями они связаны статистической закономерностью, а с другими – динамической. Динамическая закономерность не исключает статистической, а статистическая не исключает динамической. Например, движение молекулы газа в сосуде связано с другими молекулами статистической закономерностью, но эта же молекула вместе с другими, находящимися в сосуде, подчинена той динамической закономерности, которая определяет положение сосуда в пространстве. Связь явлений, устанавливаемая статистически, причинно обусловлена.
Последовательное проведение принципа детерминизма связано с правильным решением проблемы соотношения необходимости и случайности. Не уяснив этого соотношения, нельзя понять действия объективных законов.
Как было уже ранее сказано, закономерные связи объективно обусловлены, существенны и необходимы. Необходимо то, что вытекает из сущности, из внутренней связи вещей и неизбежно должно произойти. Противоположностью необходимости является случайность. Случайность неустойчива, она внутренне, необходимо не связана с сущностью процесса. Случайное явление может быть, а может не быть, может произойти так, а может произойти иначе. Необходимость имеет причину в самой себе, случайность – в другом. Например, победа нового общественного строя, социализма, – явление необходимое, вытекающее из сущности всего предшествующего общественного развития, оно обязательно произойдет во всем мире, причина этого явления кроется во внутренних закономерностях развития общества. Случайно, что семя какого-либо растения было занесено в такую область, куда раньше семена этого вида растений не попадали. Случайно, что это семя нашло там условия для своего произрастания. Причина этих явлений находится вне семени: ход развития семени не заключает в себе причин перенесения его в ту или иную область; не от семени зависит, в какие условия оно попадает, какие помехи оно встретит на месте своего произрастания. Совсем не обязательно, чтобы данное семя попало в данную область, чтобы оно нашло там благоприятные условия и т.п. Когда семя какого-либо растения созреет, его дальнейшее существование зависит от многих случайностей.
Метафизики рассматривают случайность и необходимость как взаимоисключающие друг друга: необходимое не имеет отношения к случайности, а случайность абсолютно исключает необходимость. Для метафизического материализма характерно отрицание случайности и признание господства в природе и обществе чистой, абсолютной необходимости. Еще Демокрит говорил, что все свершается только по необходимости: "Люди измыслили идол [образ] случая, чтобы пользоваться им как предлогом, прикрывающим их собственную нерассудительность"74. Субъективной категорией считали случайность и французские материалисты XVIII в. Так, Гольбах писал, что в природе, обществе и человеческом мышлении все подчинено абсолютной необходимости. Ничего иного по сравнению с тем, что существует, быть не может: "...Все, что мы наблюдаем, необходимо или не может быть иначе, чем оно есть..."75 Ни одно живое существо может действовать иначе, чем оно действует, ни один атом случайно не встречается с другим. Говорить о случайности, по мнению Гольбаха, значит не знать законов природы. Отрицание случайности аргументировалось тем, что в мире объективно существует причинность, которая якобы исключает всякую случайность. Случайным явление может-де считаться лишь до тех пор, пока не вскрыта причина его существования. Как только обнаружится причина явления, случайности якобы приходит конец. Отсюда вывод: случайность – субъективная категория, выражающая наше незнание предмета. Материалисты прошлого неправильно полагали, что признание объективности случайности неизбежно приведет к идеалистическому взгляду на мир, к индетерминизму.
Крайности сходятся, и в данном случае отрицание случайности фактически приводит к низведению необходимости до степени случайности. Сказать, что все абсолютно необходимо, равносильно противоположному утверждению: все одинаково случайно. Объявить все необходимым – значит растворить необходимость как специфическую форму связи явлений в массе случайностей. Если все необходимо, то число листьев на этом дереве – явление столь же неотвратимое, как и закон всемирного тяготения.
Французские материалисты XVIII в., отрицая случайность, в действительности все события в истории общества объясняли случайными обстоятельствами. Гольбах писал:
"...мы должны быть уверены, что нет столь малой или отдаленной причины, которая не оказывала бы иногда на нас огромнейшего и неожиданнейшего влияния. Может быть, в бесплодных равнинах Ливии собираются первые зародыши бури, которая, уносимая ветрами, прибудет к нам, сгущая нашу атмосферу и воздействуя на настроение и страсти человека, а человек в силу сложившихся обстоятельств может влиять на множество других людей и по своему произволу решать судьбу многих народов"76.
Так, случайное обстоятельство (песчинка из Ливийской пустыни) может определить ход общественного развития, вызвать войны, бедствия народов. Французские материалисты случайные причины возводили до степени необходимых и вследствие этого сами впадали в идеализм и фатализм.
Метафизический материализм, отрицающий случайность, бессилен в борьбе против фатализма, воспитывающего покорность перед стихийными силами природы и общества, как перед волей мистического рока, судьбы.
Существование необходимости в природе и обществе отрицают современные позитивисты. Витгенштейн утверждает, что нет такой необходимости, в силу которой должно произойти одно, потому что произошло другое. По его мнению, существует только логическая необходимость – необходимость следования одного суждения из другого; эта необходимость не отражает никакой объективной закономерности, а возникает из природы языка.
Однако практическая деятельность людей доказывает объективное существование как необходимости, так и случайности в природе и обществе. Но недостаточно просто признать объективное существование необходимости и случайности. Ведь можно так рассуждать: необходимость существует сама по себе, а случайность – сама по себе; одни связи и события только необходимы, а другие только случайны; науке нет никакого дела до случайностей, хотя они и существуют, она изучает только существенное, устойчивое, обязательное. Такого взгляда придерживался, например, метафизик X. Вольф.
Но необходимость сама проявляет себя через бесчисленные случайности, как общее проявляется через единичные явления. И задача науки состоит в том, чтобы в кажущемся хаосе случайностей открыть, обнаружить скрытую необходимость, закономерность.
Материалистическая диалектика глубоко и всесторонне раскрывает взаимосвязь случайности и необходимости, их переход друг в друга в процессе развития материи. Случайность есть форма проявления необходимости и дополнение к ней.
"...То, – пишет Энгельс, – что утверждается как необходимое, слагается из чистых случайностей, а то, что считается случайным, представляет собой форму, за которой скрывается необходимость..."77
Представим себе, что какой-либо мелкий собственник, скажем, владелец кондитерской лавки в капиталистической стране, разорился, стал пролетарием. Это часто бывает. Сам кондитер думает, что это событие чисто случайное, не имеющее никакого отношения к необходимости. Да и действительно случайно, что этот, а не другой кондитер разорился; ведь в другом месте при несколько иных обстоятельствах другой кондитер до конца своей жизни может прожить владельцем лавки. Можно найти целый ряд случайных обстоятельств, которые вызвали разорение именно этого кондитера, например то, что по соседству открылся большой кондитерский магазин с более дешевыми товарами, вследствие чего наш кондитер лишился своих покупателей, и т.п. Но за этим событием, как за всякой случайностью, скрывается необходимость. Разорение мелких собственников (торговцев, ремесленников, крестьян) в условиях капиталистического общества с развитой индустрией – необходимый, неизбежный процесс, закон капитализма. Эта необходимость пробивает себе дорогу через массу случайностей (разорение тех или иных отдельных мелких собственников). Без этих единичных и, следовательно, случайных по отношению к общему ходу экономического развития явлений не может проявиться экономическая необходимость.
Случайность не есть беспричинность. Все случайности имеют свои причины. Кондитер разорился потому, что появился серьезный конкурент. Когда имеется причина и условия для ее действия, то следствие необходимо вытекает из нее. Причинность – всеобщая форма связи явлений. Но условия для действия данной причины могут быть, а могут не быть. Сами причины различны: есть такие, которые вытекают из внутренней логики процесса развития и являются, следовательно, необходимыми; есть и причины случайного характера, которые могли и не иметь места.
Естественная смерть в результате старости и одряхления не случайна. А смерть здорового человека в результате удара автомобиля могла и не иметь места при ином стечении обстоятельств, если бы человек вышел из дому на минуту раньше или позже или по дороге встретил бы товарища и задержался с ним. Случайность появляется в точке пересечения разных причинно обусловленных явлений. Пересечение этих явлений именно в данной точке необязательно; оно – результат стечения многих обстоятельств. Отсутствие одного из них исключило бы его возможность.
Случайность и необходимость в процессе развития переходят друг в друга. Например, отдельные случаи превращения пленников в рабов встречались и до существования рабовладельческого строя, но они не были характерными и необходимыми, не вытекали из внутренних потребностей родового строя. Но когда производительные силы развились до такого уровня, что возникло производство прибавочного продукта, обращение в рабство стало не единичным, а общим явлением, господствующим экономическим отношением античного общества.
Наука не отрицает существование случайности. Случайность объективно существует и изучается наукой. Но наука не должна останавливаться на этом: обязанность науки за случайностями раскрыть необходимость, закономерность, проявляющуюся в случайностях.
Случайность, являясь объективно существующей, оказывает большее или меньшее влияние на ход развития явлений. Историю делают люди, обладающие различными способностями и стремлениями. Когда созревает какая-либо общественная необходимость, то всегда найдутся люди, которые будут ее претворять в жизнь. Но как они будут ее осуществлять, это зависит и от многих случайных обстоятельств: от способностей, наклонностей, характера деятелей, ставших во главе движения. По отношению к общему историческому процессу случайно, что именно эта личность возглавила данное движение, но поскольку она уже встала во главе этого движения, она окажет влияние на него, наложит свой отпечаток на те или иные события.
Случайности по-разному оказывают влияние на нашу жизнь: одни благоприятны, другие пагубно действуют, одни ускоряют ход развития процесса, другие осложняют и замедляют. На разных ступенях развития общества жизнь людей в различной степени зависела от случайностей природы. Жизнь первобытного человека почти всецело зависела от случайностей природы; добывание средств к жизни во многом зависело от случайных обстоятельств: удачной охоты и т.д. Одно какое-либо стихийное бедствие (засуха, ливень, вторжение других племен) могло привести к гибели племени. С развитием производительных сил общества и науки люди все больше и больше выходили из-под власти случая.
При социализме впервые в истории люди получают возможность все больше и больше управлять общественными процессами, сознательно использовать законы в интересах всего общества. В руках народа при социализме находятся все могучие средства производства, возрастающая роль науки, которые дают возможность устранить пагубное действие многих случайностей природы. При социализме познанные законы развития природы и мощная техника производства служат господству человека над стихийными силами, используются в интересах народа.
Чтобы глубже понять действие законов природы и общества, проявление необходимости через случайности, пути и средства использования человеком объективных законов для своих практических целей, нужно рассмотреть и проблему возможности и действительности, условия превращения, перехода первой во вторую.
Категория возможность выражает способность материи в процессе движения принимать различные формы. Любое явление при известных условиях может изменить форму своего существования, перейти, превратиться в другое явление (например, низшие формы переходят в высшие). Эта возможность определяется тем, что все вещи, явления, процессы находятся в непрерывном движении, изменении, которое происходит по определенным от сознания и воли людей не зависящим законам. Одно явление может стать другим, оно содержит в себе эту объективную возможность.
Но в каком направлении может произойти изменение данного предмета, каким другим он может стать? Это зависит от определенных условий, обстоятельств.
Обнаружить, вскрыть возможности, таящиеся в явлениях природы и общества, и условия превращения их в новую действительность – это важнейшая задача науки и практической деятельности людей. Возможность в силу заложенной в бытии необходимости, закономерности превращается в действительность.
Действительность78 есть осуществленная возможность. Возможность выражает тенденцию закономерного движения бытия (природы и общественной жизни).
В зависимости от различных условий одна и та же возможность может осуществляться в разных формах. Так, развитие капитализма в ряде стран пошло по прусскому или по американскому пути.
Формы осуществления возможностей зависят от многих обстоятельств. Например, возможность сбора хорошего урожая зерна в каком-либо районе в текущем году основана на многих закономерных факторах (сортовые семена, улучшенная обработка почвы, выбор правильной системы земледелия и т.п.), но эта возможность связана и с многими случайными обстоятельствами (количество осадков и солнечных дней в этом году, состояние погоды во время уборки и т.д.). Поэтому при выявлении возможностей надо учитывать как необходимые, так и случайные факторы, определяющие эту возможность.
Возможность противоположна невозможности.
Излюбленной манерой современных идеологов буржуазии, волюнтаристически79 подходящих к истолкованию мира, является попытка выдать невозможное за возможное и, наоборот, возможное за невозможное. Так, например, игнорируя закон конкуренции и анархии производства при капитализме, они стараются доказать возможность "планируемого", "организованного", "бескризисного" капитализма. Невозможное выдают за возможное. С другой стороны, наиболее реакционные и агрессивные круги буржуазии отрицают возможность мирного сосуществования государств с различным общественным строем, хотя оно и представляет единственную альтернативу разрушительной термоядерной войне.
Возможность и невозможность надо рассматривать конкретно. В зависимости от изменений условий и возникновения новых законов невозможное может стать возможным, например, создание материально-технической базы коммунизма в СССР было невозможным сразу после Октябрьской революции. Тогда, когда КПСС выполнила свою вторую программу и социализм одержал полную победу, возникли необходимые условия для постепенного перехода к коммунизму и для создания его материальной базы.
Возможность и действительность относительно противоположны как две стороны развития: как исходный момент и результат развития. А так как развитие представляет собой цепь событий, то каждое звено в ней является исходным моментом по отношению к одному и результатом по отношению к другому. Феодальный строй на определенной ступени своего развития содержал в себе возможность капиталистического, а капиталистический – социалистического строя. А при наличии социалистической системы возникла возможность для стран, освободившихся от колониального ига, некапиталистического пути развития. Но за ее реализацию народам этих стран нужно бороться.
Хотя возможность и действительность переходят друг в друга, их надо строго различать. Принять возможное за действительное – значит впасть в грубую ошибку, ввести в заблуждение себя и других. Если бы все возможное было одновременно и действительным, то не существовало бы никакого развития в природе и обществе. Смешение возможного и действительного в политике приводит к самообману и серьезным ошибкам.
Если последовательно рассуждать вслед за субъективистами, то пришлось бы признать все возможным. В мире существуют случайности; поэтому, рассуждают субъективисты, все может случиться, все возможно: если сегодня Земля вращается вокруг Солнца, то завтра возможно, что Солнце будет вращаться вокруг Земли. Поэтому и все желаемое возможно. Субъективистское понимание возможности несостоятельно, оно противоречит фактическому развитию явлений природы и общества.
В практической деятельности надо опираться не на то, что все возможно ("все может случиться"), а на реальную возможность, которая вытекает из существующей и действующей закономерности и из наличных условий. Существование объективной закономерности необходимо, но еще недостаточно для возникновения той или иной реальной возможности. Нужны условия, которые способствовали бы проявлению этой закономерности именно в данной форме.
Существуют разные возможности. Не следует смешивать два рода возможностей: абстрактную (формальную) и реальную. Наличие определенной закономерности обусловливает лишь абстрактную, формальную возможность, которая в данной конкретно-исторической обстановке еще не может превратиться в действительность, потому что отсутствуют необходимые предпосылки для ее реализации. Например, возможность экономического кризиса перепроизводства заложена в противоречиях товара вообще – в разделении акта купли и продажи во времени и пространстве, в раздвоении товара на товар и деньги, в развитии функции денег как средства обращения. Но в условиях простого товарного хозяйства возможность кризиса перепроизводства носит абстрактный, формальный характер. Хотя и в условиях простого товарного производства можно продавать, не покупая, но реальной угрозы экономического кризиса не возникает. Если даже какой-либо мелкий собственник (или группа их) будет продавать, не покупая, то ощутимой задержки в сбыте товаров не произойдет; рынок не будет переполнен товарами, производителю не придется увольнять рабочих, ибо у него их нет. Возможность экономического кризиса перепроизводства становится реальной в условиях капиталистического общества, где деньги превращаются в капитал, а труд становится наемным. Здесь производство носит общественный, а присвоение – частный характер, и разделение акта купли и продажи и возникающие на этой основе задержки в сбыте товаров приводят к кризису и потрясению капиталистического общества: к расстройству торговли, к сокращению производства, к росту безработицы, к разорению мелких собственников, к банкротству промышленных, торговых и банковских фирм и т.д.
Многие буржуазные идеологи, приукрашивая империализм, пишут о богатых возможностях, которые таит в себе капитализм для простых людей. Они говорят, что в капиталистическом обществе любой человек может стать миллионером, которому все доступно. Но эта возможность – чисто формальная. Рабочему нужна не формальная возможность стать капиталистом, а реальная возможность освободиться от эксплуатации, иметь работу, хорошее жилище, питание, возможность культурного развития и быть полноправным хозяином своей страны. Для успешной практической деятельности человек, передовой общественный класс должны обнаружить нужную им реальную возможность, определить пути ее претворения в жизнь и действовать согласно этим путям.
Возможность не есть нечто застывшее и неизменное. Ее развитие есть результат действия законов. Так, возможность победы социалистической революции в странах капитала развивается в связи с развитием капитализма и обострением его противоречий.
Как известно, всякий закон в природе и в обществе не выступает в чистом виде, а проявляется как тенденция. Действие того или иного закона наталкивается на целый ряд противодействующих сил. Поэтому явления действительности таят в себе противоречивые возможности, каждая из которых опирается на определенные тенденции закономерного развития. Среди борющихся возможностей в конце концов побеждает, превращается в действительность какая-либо одна. Например, современная международная напряженная обстановка, создаваемая империалистами, таит в себе возможность новой мировой войны. Но вместе с тем в современных условиях существует и другая возможность – предотвращения войны. Первая вытекает из того, что империализм порождает войны. Вторая основывается на иной закономерности: империализм перестал быть всеохватывающей мировой системой, возникли, развились и окрепли социалистические страны, изменилось соотношение классовых сил на мировой арене в пользу социализма, расширяется зона мира, выросло движение борцов за мир. Все это говорит о том, что нет фатальной неизбежности войны. "Объединенными усилиями могучего социалистического лагеря, миролюбивых несоциалистических государств, международного рабочего класса и всех сил, отстаивающих дело мира, можно предотвратить мировую войну"80. Обе возможности (и возможность войны и возможность ее предотвращения) реальны, но противоположны. Превращение одной из них в действительность означает ликвидацию другой. При этом одна возможность (предотвращение войны) выражает основную тенденцию прогрессивного развития, растут и умножаются ее силы, а другая опирается на реакционные агрессивные круги капиталистического общества, которые встречают все большее сопротивление со стороны борцов за мир и демократию.
Какая же из существующих и борющихся возможностей станет действительностью? Это зависит от многих обстоятельств. Чтобы возможность прочного мира превратилась в действительность, чтобы предотвратить новую войну, необходимы бдительность и организованность сил мира, демократии и социализма, их активная и решительная борьба единым фронтом против сил агрессии.
Если не будет всех необходимых условий, то и реальная возможность не превратится в действительность. Семя содержит в себе возможность превращения в растение, но для этого в определенное время года его надо бросить в разрыхленную почву, нужны тепло и влага. Из многих семян не вырастают растения по причине отсутствия необходимых условий.
Среди возможностей имеются такие, которые носят необходимый характер и рано или поздно неизбежно реализуются (например, победа социалистической революции во всех странах обязательно произойдет). Но и такие возможности превращаются в действительность, лишь когда созреют все необходимые условия (для победы революции необходимы определенные объективные и субъективные факторы). Наука вскрывает таящиеся в природе и обществе возможности, изучает условия, при которых они реализуются, и тем самым указывает пути устранения неблагоприятных для человека возможностей, содействует превращению желательных возможностей в действительность.
Возможность может превращаться в действительность и без вмешательства человека. Так обычно происходит в природе, где необходимые для реализации возможности условия складываются независимо от деятельности людей.
В общественной жизни превращение возможностей в действительность осуществляется через практическую деятельность людей. Познав лежащую в основе возможности закономерность, человек своей практической деятельностью может ускорить превращение этой возможности в действительность, направить развитие по желаемому пути. Изучение возможностей, таящихся в существующем положении вещей, нахождение среди них той, которая отвечает потребностям передовых сил общества, во многом определяют успех практической деятельности.
Объективный подход к явлениям окружающего мира, выявление всех условий, необходимых для реализации возможностей, – это важнейшие элементы диалектического научного анализа явлений.
Когда созрела та или иная объективная возможность в обществе, то ее реализация зависит от практической деятельности людей. Например, в течение двух десятилетий наша страна должна решить главную экономическую задачу – создать материально-техническую базу коммунизма. XXII съезд КПСС наметил конкретный путь выполнения этой задачи, определил место рабочего класса, колхозного крестьянства, советской интеллигенции в ее решении. Творческим трудом советского народа эта возможность, как и многие другие, превращается в действительность.
При изучении природы перед нашим взором раскрывается великое качественное многообразие ее явлений, процессов, предметов.
Уже издавна философия и естественные науки пытались дать ответ на вопрос о том, чем объясняется это качественное многообразие природы, как связаны между собой такие качественно различные явления, как, скажем, неорганическая и органическая (живая) природа, одни виды растений и животных с другими, животные и человек и т.д. Но правильный ответ на этот вопрос не сразу был получен. И это не удивительно, так как неразвитое состояние науки, а также и практической деятельности человека долго не позволяло найти истинный подход к столь сложной и трудной проблеме.
Одни философы и ученые считали, что качественное разнообразие природы есть нечто само собой разумеющееся и его нужно принять как факт. Они или не пытались объяснить этот факт, или полагали, что мир был создан в таком виде высшей "творческой" силой – богом – либо каким-то другим сверхъестественным путем. Другие философы и ученые стали на путь отрицания качественного различия между явлениями природы и сводили все к чисто количественному различию. Они признавали развитие, но понимали его как количественные изменения, как количественную группировку и комбинацию каких-то качественно неизменных тел. Этот взгляд на мир возник еще в древности и наиболее широкое распространение получил в XVII и XVIII вв.
Так, древнегреческий философ Анаксагор (V в. до н. э.) учил, что природа состоит из бесконечного количества качественно различных "семян" (гомеомерий). Развитие он представлял как количественно различное соединение и разъединение гомеомерий. Один предмет отличается от другого тем, что в нем скапливается больше или меньше однокачественных "семян" вещей. Этот наивный взгляд обосновывался тем, что, например, у человека, употребляющего пищу, растут кости, волосы, ногти и т.п.; следовательно, в пище уже в готовом, но малом виде содержатся кости, волосы, ногти и пр.
Французский философ XVIII в. Робинэ, в силу слабого развития биологии не имея возможности научно объяснить переход от неживой материи к жизни, объявил все существующее проявлением органичности, т.е. живого. Он полагал, что между камнем, дубом, лошадью и человеком нет качественного различия. "В камне и в растении, – писал он, – можно найти те же самые существенные для жизни принципы, что и в человеческом организме; вся разница заключается в комбинациях этих признаков, в числе, пропорции, порядке к форме органов"81.
Несомненно, у названных Робинэ предметов есть общее, однако общие свойства не снимают глубокого качественного различия и тех особых законов по которым каждый из этих предметов возникает и существует. Мы ничего не поймем, например, в человеке, в его жизни и деятельности, если возьмем лишь то общее, что объединяет его с камнем или деревом (что они состоят из некоторых общих химических элементов, существуют в пространстве и времени и т.д.). Только выяснение качественных отличий человека от камня, от растения и животного может помочь нам понять его место и роль в общей цепи развития природы.
Количественная теория развития имела свое историческое оправдание в том что в XVII-XVIII вв. из всех наук наиболее разработаны были механика и математика. Механический, количественный подход к природе неизбежно приводил философов, естествоиспытателей К пренебрежению качественными различиями предметов, к сведению всего богатства форм движения к простейшей механической форме, к пониманию развития как чисто количественной комбинации каких-то качественно неизменных "кирпичей" мироздания. Количественная теория тогда имела прогрессивное значение в борьбе с религией, так как в противоположность последней стремилась найти естественное объяснение многообразия мира. Однако сведение качественного разнообразия предметов и развития к чисто количественным различиям и изменениям глубоко ошибочно.
Сложным и противоречивым путем, медленно, но верно шла наука к истине, подготовляя возникновение единственно правильного объяснения качественного многообразия мира, устанавливая действительное отношение между количественной и качественной сторонами явлений, процессов. Развитие физики, химии, биологии и других наук помогло человеку проникнуть в сущность явлений, понять развитие как качественные превращения одних предметов в другие в результате количественных изменений. Особенно большое значение имели в этом отношении успехи химии. Энгельс указывал, что "химию можно назвать наукой о качественных изменениях тел, происходящих под влиянием изменения количественного состава"82.
Развитие физики за последние десятилетия и открытие превращения элементов, радиоактивности, превращения одних "элементарных" частиц в другие снова и снова подтверждают диалектическое понимание развития в природе и вместе с тем обогащают это понимание новыми знаниями.
Учение марксистской диалектики о переходе количественных изменений в качественные есть обобщение данных наук о природе, обобщение опыта мировой истории человечества, раскрывающее один из важнейших объективных законов развития.
Чтобы лучше понять закон перехода количественных изменений в качественные, необходимо прежде всего разобраться в понятиях качество и количество. Когда мы исследуем какой-нибудь предмет, нам прежде всего бросается в глаза определенность предмета, отличающая его от других предметов. Эта определенность и составляет его качество. Природа представляет собой единство многообразных предметов, явлений, процессов. Это многообразие природы есть выражение качественного различия между предметами. Например, имеется качественное различие между неорганической природой и органической: живое может существовать лишь при условии специфического обмена веществ с окружающей его средой, неживое не нуждается в таком обмене. В свою очередь между различными частями органической природы, например растениями и животными, имеются также качественные различия. А человек по сравнению с ними есть уже иное качество.
Качественная определенность присуща и всем общественным явлениям. Капитализм, например, есть определенное качество, совокупность ряда существенных для него признаков, черт и сторон: наличие класса владельцев средств производства и класса наемных рабочих, эксплуатация капиталистами рабочих и т.д. Социализму как качественно новой общественной формации свойственны другие черты: общественная собственность на средства производства, отсутствие наемного труда и эксплуатации человека человеком.
Приведенные примеры позволяют понять, что качество – это прежде всего определенность предметов и явлений, единство их существенных черт, сторон, делающих их данными предметами и явлениями. Нет явлений и предметов, которые были бы лишены качественной определенности. Бытие, лишенное качественной определенности, невозможно. Луг, озеро, скала, дерево, звезда, животное и т.п. – все это разные явления и предметы благодаря своей качественной определенности.
Но качество есть не просто определенность. Это определенность, внутренне присущая предмету, в силу чего изменение качества означает изменение данного предмета. Если живой организм перестанет осуществлять обмен веществ с окружающей средой, то он погибнет, утратит качество живого организма, так как в обмене веществ состоит сущность его бытия, жизни.
Качество обнаруживается через свойства. Хотя понятия "качество" и "свойство" употребляются часто как равнозначные, между ними имеется различие. Свойство – это качество в одном из его внешних выражений, в отношении данного предмета к другим предметам. О качестве, т.е. о внутренней определенности предмета, мы можем узнать только по тому, как оно проявляется в присущих ему свойствах. Так, о том или ином человеке, о его человеческих качествах мы можем судить лишь на основании его отношения к другим людям, к обществу.
Качественно определенная вещь проявляется во многих свойствах. Например, химический элемент находит свое выражение в таких свойствах, как принадлежность к группе металлов или металлоидов, определенный атомный вес, валентность и т.п. Металл проявляется в таких свойствах, как плотность, сжимаемость, температура плавления, теплопроводность, электропроводность и др.
Вещь характеризуется не одним каким-нибудь свойством, а множеством свойств; однако качество неправильно было бы сводить к простой сумме свойств; качество есть то, что связывает все свойства вещи воедино, что выражает целостность вещи. Различая качество и свойство, было бы неправильно вместе с тем разделять их абсолютной гранью. Качеством вещи можно считать ее наиболее существенные свойства, которые определяют все остальные ее свойства и без которых вещь перестает быть самой собой.
Не все свойства предмета проявляются одновременно. Какие из множества его свойств выступают на первый план, зависит от его конкретных связей с другими предметами. В одних связях проявляются одни свойства предмета, в других связях – иные свойства. Свойства предмета могут меняться в зависимости от изменения его связей с окружающим миром.
Отдельные свойства предмета могут возникать и исчезать без того, чтобы изменилась вещь, ее коренное качество. Изменение отдельных свойств вещи, конечно, означает, что она претерпевает какие-то качественные изменения, но изменения эти не касаются ее коренной качественной определенности, в силу которой она есть данная, а не иная вещь. Это следует иметь в виду, чтобы, с одной стороны, не сложилось неправильное представление, будто на всем протяжении своего существования вещь остается тождественной, не испытывает абсолютно никаких качественных изменений, и, с другой стороны, чтобы изменение отдельных сторон, свойств предмета не принимать за коренное изменение его существа, его качественной определенности. Например, некоторые свойства капитализма на высшей, империалистической стадии его развития изменились: свободная конкуренция превратилась в свою противоположность – в монополию. Без учета этого важнейшего изменения невозможно понять современный капитализм. Но коренное, существенное качество капиталистического строя, в силу которого он является капитализмом, не исчезло, хотя идеологи империализма и ревизионисты стараются выдать современный капитализм за некое новое, не буржуазное общество. Только ликвидация тех главных черт, которые определяют капитализм как определенное социально-экономическое качество (частная собственность на средства производства, система наемного труда, эксплуатация рабочих), может означать его уничтожение, переход в новое качество.
В отличие от свойств, которые в рамках данного предмета могут изменяться, не будучи постоянными, качество выражает относительную устойчивость, постоянство предмета. Благодаря качеству предмет есть то, что он есть. Время существования предмета определяется его бытием как определенного качества. Качественное изменение означает прекращение существования данного предмета, превращение его в иной предмет.
Качество есть, употребляя выражение Гегеля, граница, благодаря которой одни предметы отличаются от других; это граница не внешняя, не пространственная, а внутренняя, выражающая специфику, своеобразие предметов, Эта граница не навязана предметам человеческим сознанием, а объективно присуща самим предметам. Если бы ее не существовало, все слилось бы в одну неразличимую массу.
Таким образом, понятие качества отражает чрезвычайно важную сторону всех предметов, явлений и процессов объективного мира. Подытоживая сказанное, качество можно выразить как неразрывно связанную с самим предметом определенность, как совокупность всех существенных черт, признаков, придающих предмету относительную устойчивость и отличающих его от других предметов.
Качество предметов не существует вне связи с их количественной стороной. Понятие количества есть также всеобщая категория, отражающая одну из важных сторон любого предмета, явления или процесса. Количество также выступает как определенность предмета, но в отличие от качества оно характеризует предмет со стороны степени развития его свойств: величины, объема, числа, скорости движения, интенсивности цвета и т.д. Например, стол может быть большой или маленький, звук может быть продолжительный или короткий, высокий или низкий и т.д.
Количественная определенность общественных явлений не всегда выразима в столь точных величинах, как у явлений неорганической природы, но и здесь каждое явление, каждый процесс имеет не только качественную, но и количественную сторону. Например, уровень развития производительности труда, производительных сил, темпы развития производства и других сторон общественной жизни, количество людей, занятых производительным трудом, степень эксплуатации рабочих капиталистами, размеры национального дохода, его распределение и т.д.
Количество, количественная определенность предмета имеет по сравнению с качеством ряд особенностей, которые очень важно знать, чтобы понять сущность закона перехода количественных изменений в качественные. Предмет перестает быть тем, чем он был, когда он теряет свое качество; следовательно, качество тождественно, т.е. как бы сливается, совпадает с самим предметом. Этого нельзя сказать о количественной стороне предмета. Количество можно увеличивать или уменьшать, но при этом предмет не утрачивает своего качественного состояния. Так, твердая медь не перестанет быть самой собой, если ее температура повысится до 600° или даже до 1000°С. Количество есть более внешняя, на первый взгляд как бы безразличная к качеству предмета определенность, не столь тесно связанная с предметом, как качество. Предмет, количественно изменяясь, до известного предела не перестает быть самим собой.
Но присмотримся ближе к количественным изменениям и их значению в процессе развития. Когда мы утверждали, что нечто можно увеличивать или уменьшать без того, чтобы оно утратило свое качество, то мы не принимали во внимание границы, пределы этого количественного изменения. В действительности же, рассматривая приведенный выше пример, если температуру меди повысить до 1083°, то медь начнет плавиться. Это показывает, что безразличие предмета к количественным изменениям имеет место лишь до известного предела: наступает такой момент, когда дальнейшее изменение числа, величины, объема или иного количества становится совсем небезразличным для судьбы предмета.
Выходит, таким образом, что количество, количественные изменения внутренне связаны с качеством, с предметом, но эта связь не сразу проявляется и обнаруживается. Количественные изменения также имеют определенные границы, пределы. Однако, если "нарушение" качественной границы предмета влечет за собой изменение самого предмета, границы количественных изменений предмета более эластичны: количественные изменения могут колебаться, быть большими или меньшими, и это не сразу влечет за собой изменение качества предмета. Но то, что количественные изменения не столь невинны для предмета, становится очевидно при их нарастании. В процессе количественных изменений закономерно наступает такой момент, когда малейшее изменение количества ведет к коренному, качественному изменению, к возникновению нового качества. Иначе говоря, количественные изменения имеют предел, выход за который уже не остается безнаказанным для предмета, для его качественной определенности.
Таким образом, количество есть такая сторона предметов, явлений, процессов, которая характеризует степень, объем, интенсивность их развития, имеет численное выражение и особенность которой состоит в том, что ее изменения, достигнув известного предела, воздействует на качество предметов.
Наука о природе дает массу доказательств этой взаимосвязи количественных и качественных изменений. Если делить неживое тело на все меньшие частицы, то неизбежно достигается граница, за которой количественные изменения вызывают качественные. Тело делится на молекулы, молекулы – на атомы. Атомы по своему качеству и свойствам отличаются от молекул, а молекулы – от физического тела. Атомы тоже не есть предел делимости, они состоят из других, более малых частиц – протонов, нейтронов и электронов, имеющих свои специфические законы движения. При взаимодействии и столкновении атомов, движущихся с энергией в несколько электроновольт, атомы остаются теми же, не утрачивают своего качества; можно увеличить энергию в тысячи раз – результат будет тот же. Но когда энергия вырастает до миллионов электроновольт, тогда происходят уже качественные изменения ядер атомов, одни атомы превращаются в другие.
Для того чтобы стала возможна цепная реакция расщепления ядер с целью атомного взрыва, требуется количественно определенная масса урана. Минимальное количество урана, необходимое для нормального протекания цепной реакции (около килограмма), называется критической массой. Если количество урана меньше критической массы, то цепной реакции, а стало быть, и взрыва не произойдет.
Яркие примеры того, как количественные изменения, достигая известной границы, превращаются в изменения качественные, дает и химия. Соединяя одни и те же элементы в разных количественных пропорциях, мы получаем качественно различные вещества. На переходе количественных изменений в качественные основан открытый Д. И. Менделеевым периодический закон. Менделеев считал, что свойства химических элементов зависят от величины их атомного веса. Достижения современной науки позволили уточнить это положение и доказать, что место каждого химического элемента в таблице Менделеева определяется величиной заряда его ядра. Количественное изменение этой величины ведет к качественным превращениям элементов. Подобные примеры можно найти в любой области науки.
В этой зависимости качественных изменений предметов от количественных изменений нет ничего таинственного. Количественная сторона вещи не отделена от ее качества. Количество – это количество данного качества: величина, объем, интенсивность, степень развития предмета. Количественные изменения – это лишь относительно самостоятельный процесс: продолжаясь далее определенной для каждого предмета границы, количественные изменения вступают в резкое противоречие с качеством, становятся несовместимыми с ним. И тогда изменяется предмет, его качество.
Итак, качественная и количественная определенности предметов находятся в тесной связи между собой. Изменения одной вызывают закономерные изменения другой. Количественные изменения, достигая определенной для каждой вещи границы, вызывают качественные изменения. Но связь между количеством и качеством не односторонняя. Не только количественные изменения переходят в качественные, но и наоборот. Каждый процесс перехода количественных изменений в качественные означает одновременно и переход качественных изменений в новые количественные изменения. Это и естественно, ибо новое качество органически сочетается с новым количеством, с новыми количественными пропорциями. Проиллюстрируем это на примерах.
Кооперация труда, т.е. объединение разрозненных производителей, есть качественно новая форма производства. Количественные изменения здесь переходят в новое качество. В свою очередь это новое качество, т.е. кооперация труда, создает более высокую производительность труда, чем способны развивать разрозненные работники. Благодаря кооперированию труда повышается также производительная сила каждого отдельного работника, труд которого составляет часть целого. Это значит, что качественные изменения вызывают новые количественные изменения.
Известно, что социалистическая экономика развивается такими темпами, которые не под силу капитализму даже в лучшую пору его истории. Это объясняется преимуществами социализма перед капитализмом. Иначе говоря, переход к качественно новой, социалистической системе хозяйства порождает новые темпы развития: качество переходит в количество.
Значит, не только качественная определенность предметов зависит от количества, но и, напротив, количество, количественная определенность предметов обусловлена их качественной спецификой. Единство, взаимосвязь и взаимозависимость качества и количества выражаются в понятии мера. Каждый предмет есть мера в том смысле, что в основе его качественной особенности лежит определенное количество и, наоборот, его количественная определенность зависит от качественной сущности предмета. Гегель называл меру "качественным количеством". С равным правом меру можно назвать и "количественным качеством". Мера есть единство и взаимодействие качества и количества. Предмет как качественная определенность может существовать в связи не со всяким, а с известным, хотя и колеблющимся в известных границах, количеством, а количественные границы его изменений обусловлены качественной определенностью предмета.
Мера – одна из важных категорий материалистической диалектики. С ее помощью мы схватываем предмет в единстве, синтезе его качества и количества. Мера есть граница бытия предмета. Нарушение меры делает невозможным данное бытие, данный предмет. Поскольку предмет существует, ему присуща своя мера.
Очень важна мера в искусстве. Вне меры невозможно выразить красоту природы и человека. Это относится и к моральным понятиям и принципам. Безобидные в начале проступки против принципов социалистического общежития могут за известной границей перерасти в преступление. Басня Крылова "Демьянова уха" хорошо иллюстрирует необходимость меры и в гостеприимстве.
Из сказанного, однако, не следует, что естественный выход за меру есть нечто противное природе вещей. Речь шла лишь о том, что каждый предмет имеет свои границы связи и взаимообусловленности качественной и количественной определенности, которые нельзя нарушать безболезненно для предмета, ибо за пределами этой границы, за пределами меры он перестает быть данным предметом, превращается в нечто иное. Мера как раз и определяет, до каких пор, до какого предела количественные изменения не ведут к качественным изменениям. Когда же количественные изменения переступают этот предел, мера перестает быть мерой данного предмета, происходит его качественное изменение.
Выход количественных изменений за меру предмета есть закономерное явление и условие развития объективного мира. В силу выхода за меру количественные изменения приводят к коренным, качественным изменениям. Старое качество исчезает, возникает новое качество. Вместе с этим возникает и новая мера. В рамках новой меры опять-таки будут совершаться количественные изменения, которые на определенной ступени приведут к новым качественным изменениям, к смене старых, отживших форм новыми формами. Так происходит бесконечное развитие.
Сказанное выше позволяет сформулировать сущность рассматриваемого закона. Закон перехода количественных изменений в качественные есть закон, в силу которого мелкие, вначале незаметные, количественные изменения, постепенно накапливаясь, на какой-то ступени нарушают меру предмета и вызывают коренные, качественные изменения, вследствие чего предметы изменяются, старое качество исчезает, возникает новое качество.
Будучи одним из важнейших законов развития и изменения объективного мира, этот закон имеет большое значение для познания. Выше было уже сказано, что законы диалектики являются как законами бытия, так и законами познания. Закон перехода количественных изменений в качественные требует прежде всего изучения качественной специфики, определенности вещей, без чего нельзя ничего узнать о вещи. Изучение качественной определенности той или иной группы или класса явлений есть единственно правильный путь, позволяющий установить особые закономерности развития этих явлений, не сводимые к законам других явлений. Так, только приняв во внимание качественную специфику микрообъектов (протонов, электронов, нейтронов и т.д.), можно понять, почему законы классической механики Ньютона непригодны для объяснения их движения. Здесь действуют законы квантовой механики. Живая природа существует и развивается по своим законам, отличным от законов неорганической природы. Человеческим обществом управляют иные законы, нежели законы природы. Вот почему марксизм ведет борьбу против теорий, стирающих качественное различие между законами общества и законами природы и пытающихся свести первые ко вторым, объяснить жизнь общества биологическими особенностями человеческих рас, борьбой за существование и т.п.
Современные ревизионисты, например, стараются стереть коренное качественное различие между социализмом и капитализмом, чтобы приукрасить капитализм, навязать трудящимся ложный взгляд, будто можно без революционного преобразования капиталистического строя изменить его природу.
Но качество вещи, как мы видели, не существует вне ее количественной стороны. Поэтому изучению количества, количественных отношений вещей диалектика также придает большое значение. Предмет, качество, не может быть понят без учета его количественной определенности.
Изучение количественной определенности вещей – сложный процесс, предполагающий способность абстрагирования от качественной пестроты предметов. Исследование количественной стороны явлений есть ступень углубления познания, способствующая раскрытию их законов. Например, когда физики, разложив белый свет на его составные части, установили, что в основе качественного различия между разными цветами – красным, фиолетовым, зеленым и т.п. – лежат электромагнитные волны разной длины, стал возможным научный анализ света. Выдающийся советский физик С.И.Вавилов писал по этому поводу:
"Прихотливая, субъективная область цветовых явлений, в течение тысячелетий ускользавшая от упорядочивающегося стремления ученых, вдруг обнаружила свою количественную сущность и отныне стала вполне подчиненной точному научному анализу"83.
Известно также, что химия стала прочно на ноги благодаря введению количественного метода изучения вещества; это позволило установить такие важные химические законы, как закон постоянства состава, закон кратных отношений и др. Не случайно в современной науке и общественной практике все большее значение приобретает математический метод познания.
Вместе с тем закон перехода количественных изменений в качественные как закон познания предостерегает от абсолютизирования количественного способа изучения, требует видеть его ограниченность и исследовать количественные процессы в их тесной связи с качественной определенностью вещей. Конечно, в Разных сферах познания дело обстоит по-разному. Например, в математике, имеющей дело с чисто количественными отношениями, мы правомерно отвлекаемся от качества предметов. Но, чем сложнее изучаемая форма материального движения, чем выше на лестнице природы она находится, тем более важно при исследовании количественных отношений не упускать из виду качественной специфики вещей и процессов, брать их в неразрывной связи и взаимодействии. Особенно важное значение это имеет при изучении общественных явлений.
Ленин неоднократно показывал, как буржуазные социологи и экономисты в целях искажения действительности использовали, например, статистику. Статистика изучает количественную сторону общественных процессов. Без нее невозможно исследовать, скажем, экономические явления. Но так как она оперирует количественной стороной сложных общественных явлений, ее при желании можно из орудия научного исследования превратить в орудие доказательства ложных идей. Так, для того, чтобы опровергнуть марксистское положение о том, что и в земледелии при капитализме происходит процесс вытеснения мелких производителей и рост крупного капиталистического хозяйства, чтобы защитить ложную идею об устойчивости мелких хозяйств, буржуазные экономисты и социологи сознательно в своих статистических выкладках классифицировали хозяйства по одному лишь признаку – по количеству земли. При этом они игнорировали такие качественные процессы, как применение наемного труда в земледелии, вложение капиталов в землю и т.п., т.е. то, что характеризует развитие капиталистического по своему качеству земледелия. "Одним учетом количества земли, – писал В.И.Ленин, – всех этих, сложных и разнообразных, процессов нельзя выразить, а именно из этих процессов и складывается общий процесс развития капитализма а земледелии"84.
Руководствуясь диалектическим законом перехода количества в качество и обратно, мы должны в своем познании учитывать как качественные, так и количественные процессы, видеть их связь и взаимообусловленность, их единство и противоречие, переходы друг в друга. Только такой подход составляет одно из важнейших условий истинного познания.
Анализ количественных и качественных изменений предметов показывает, что это два хотя и связанных между собой, но все же различных вида движения, каждый из которых имеет свои особенности. Количественные изменения есть эволюционная85 форма развития. Качественные изменения, напротив, представляют собой революционную форму развития. А так как количественные и качественные изменения взаимно связаны между собой, то необходимо сделать вывод, что развитие есть единство эволюционного и революционного изменения. Это имеет большое принципиальное значение и составляет одну из важнейших сторон диалектической теории развития.
Эволюционным называется такое изменение, при котором происходит постепенное количественное изменение существующего. Революционным считается коренное, качественное изменение существующего. Революционное изменение есть скачок, перерыв в постепенности количественных изменений, переход от одного качества к другому. Всякое качественное изменение осуществляется в форме скачка.
Поскольку развитие, как мы установили, есть переход количественных изменений в качественные и наоборот, оно не может протекать лишь эволюционно или лишь революционно. Между тем в истории философии и науки существовали теории, односторонне признававшие или эволюционную форму развития, или скачкообразную. Такие теории существуют и ныне. Согласно вульгарно-эволюционистской точке зрения, развитие имеет вид сплошной непрерывной линии постепенных количественных изменений без всяких качественных изменений, скачков. Преформистская теория в биологии выражает эту точку зрения. Своеобразным выражением преформизма в современной биологии является вейсманистская теория.
Хорошо показал несостоятельность этого взгляда Г. В. Плеханов. Когда метафизики, писал он,
"говорят о возникновении какого-нибудь явления или общественного учреждения, они представляют дело так, как будто это явление или учреждение было когда-то очень маленьким, совсем незаметным, а потом постепенно подрастало. Когда речь идет об уничтожении того же явления и учреждения, предполагается, наоборот, постепенное его уменьшение, продолжающееся до тех пор, пока явление станет совсем незаметным в силу своих микроскопических размеров. Понимаемое таким образом развитие ровно ничего не объясняет; оно предполагает существование тех самых явлений, которые оно должно объяснить, и считается лишь с совершающимися в них количественными изменениями"86.
Особенно широкое распространение вульгарно-эволюционистские взгляды получили в объяснении общественной жизни. Буржуазная философия использует эти взгляды для защиты капиталистического строя. Она утверждает, что общество развивается лишь эволюционно, без коренных изменений, без революционных потрясений и переворотов. Революционные скачки в развитии она считает противоестественными, нарушениями "нормального" и плавного движения.
На этой же метафизической теории основывается реформизм в рабочем движении, ревизующий марксистский научный социализм. Реформисты считают, что переход от капитализма к социализму может быть достигнут без революции, лишь в результате мелких реформ, не выходя за рамки буржуазного общества и без завоевания пролетариатом политической власти.
"Ревизионисты, – писал Ленин, имея в виду реформистов, – считают фразами все рассуждения о "скачках" и о принципиальной противоположности рабочего движения всему старому обществу. Они принимают реформы за частичное осуществление социализма"87.
Современные ревизионисты, как и во времена Бернштейна, утверждают, что социализм или элементы социализма будто бы растут всюду, в том числе и в капиталистических странах. И эти повторения бернштейнианства они пытаются выдать за новый вклад в марксизм. Ревизионисты смешивают материальные предпосылки социализма, создаваемые и созданные современным капитализмом, с самим социализмом. Реформисты и ревизионисты ведут борьбу против революционного марксизма, раскалывают рабочее движение и сбивают его на путь примирения с буржуазией, с капиталистическим строем.
Таким образом, суть вульгарно-эволюционистской точки зрения заключается в одностороннем выпячивании постепенности, плавности развития и в отказе от признания революционных скачков и их значения в развитии.
Менее широкое распространение получил другой, столь же односторонний и ошибочный взгляд, согласно которому развитие есть цепь одних скачков, переворотов без всякой постепенности. Известное отражение он нашел как в естествознании, так и в общественных теориях. Были, например, попытки объяснить изменения органического мира внезапными катастрофами, время от времени возникавшими и приводившими к изменению флоры и фауны. Такова теория катаклизмов известного французского ученого XIX в. Кювье. Подобных взглядов придерживались и некоторые другие естествоиспытатели. Голландский биолог Гуго де Фриз считал, что растения существуют столетия и тысячелетия в абсолютно неизменном виде, но вдруг благодаря действию какой-то "творческой силы" происходит, как он выражается, "толчок": растение качественно изменяется. Развитие живой природы имеет, с его точки зрения, "толчкообразный" характер. Но откуда эти толчки, чем, какими процессами они подготовлены? Гуго де Фриз отвечает, что они чисто случайны.
Представителями подобного взгляда на развитие общественной жизни являются анархисты, анархо-синдикалисты. Они полагают, что общественные перевороты совершаются неожиданно, без подготовительного периода, без постепенного собирания сил, без медленной эволюции, создающей предпосылки для революции.
Оба эти взгляда односторонни и не соответствуют действительному развитию объективного мира. "Жизнь и развитие в природе, – указывает Ленин, – включают в себя и медленную эволюцию и быстрые скачки, перерывы постепенности"88. Каждый из этих видов движения есть закономерная и необходимая стадия в развитии всего существующего.
Эволюционное развитие – та стадия, на которой предмет претерпевает постепенные количественные изменения. Эти изменения сами по себе не могут дать нового качества, а лишь подготовляют качественное изменение. Чтобы последнее произошло, требуется перерыв постепенных количественных изменений, скачок, посредством которого и осуществляется переход от старого к новому. Качественные изменения, скачки играют большую роль в развитии. Поэтому необходимо подробнее рассмотреть эту философскую категорию.
Понятие скачок выражает закономерную стадию в процессе развития – стадию перелома в постепенных количественных изменениях, наступление качественных перемен. Скачок завершает эволюционную стадию.
По сравнению с постепенным, эволюционным движением скачок, революционное изменение отличается рядом важных черт. В то время как эволюция вносит в предмет лишь частные изменения, оставляя нетронутыми его качество, его основу, скачок – это форма коренных изменений предмета, переход предмета из одного качества в другое. Конечно, и эволюция есть форма изменений предмета, но это изменения не коренные, хотя они могут быть и важными. Например, развитие капитализма, особенно в период империализма, подготовляет материальные предпосылки для перехода к социализму. Однако количественный, эволюционный рост этих предпосылок сам по себе не означает перехода к новому обществу, к уничтожению буржуазного строя. К этому может привести только социалистическая революция, революционный скачок.
"Капитализм, – писал Ленин, – сам создает своего могильщика, сам творит элементы нового строя, и в то же время, без "скачка", эти отдельные элементы ничего не изменяют в общем положении вещей, не затрагивают господства капитала"89.
Огромное общественное значение учения диалектики о переходе количественных изменений в качественные состоит в том, что оно обосновывает закономерность, необходимость социальных революций при переходе от отжившего общественного строя к новому, более прогрессивному, например от феодализма к капитализму, от капитализма к социализму.
Скачок, далее, означает перерыв постепенности количественных изменений, перерыв непрерывности развития. Перерыв непрерывности нужно понимать, конечно, не в том смысле, что прекращается развитие. Прекращается на определенной ступени лишь один вид изменений данного предмета – эволюционный, характеризующийся постепенностью, непрерывностью количественных изменений в пределах старого качества. Скачок есть переход от одного качества к другому. Это и означает, что в развитии произошел "перерыв": возникло нечто новое, старое ушло в небытие, в процессе движения завязался новый "узел", возникла новая веха, новая мера. Скачок поэтому не только не прекращает развития, а, напротив, является формой наиболее интенсивного изменения, высшим, кульминационным моментом развития, когда происходит ломка отжившего, тормозящего дальнейшее движение и расчищается путь более прогрессивным и жизнеспособным формам. Ярким подтверждением великого значения скачка в развитии общества служат социальные революции.
Скачок отличается от постепенности количественных изменений как форма сравнительно более быстрого изменения предметов. Количественные изменения обычно протекают медленно, в то время как скачок осуществляется в значительно более короткие промежутки времени.
Это не означает, будто скачки всегда и во всех случаях происходят мгновенно. Бывают скачки, совершающиеся в течение длительного времени; они могут составлять целую эпоху в развитии общества (например, мировая социалистическая революция).
В отличие от постепенных количественных изменений, часто незаметных, неуловимых и скрытых от взора, скачок – форма открытых изменений.
Но при всех различиях эволюционного и революционного, непрерывного и скачкообразного движения они друг друга обусловливают и представляют собой моменты единого процесса развития: количественные изменения подготовляют скачок, перерыв постепенности количественных изменений, этот последний создает условия для дальнейших количественных изменений.
Вот почему развитие природы, общества и человеческого мышления имеет вид не сплошной непрерывной линии, где одно незаметно, нечувствительно переходит в другое, а линии, в которой постепенные количественные изменения прерываются скачками, узлами, переходами от старого к новому, возникновением качественно новых образований. Крупнейшими скачками, перерывами постепенности в истории развития природы были возникновение жизни, возникновение сознания как свойства высокоорганизованной материи. Периодическая система элементов – яркий пример единства непрерывности и прерывности в развитии природы. Качественное различие между атомами элементов основано на количественном различии зарядов их ядер. Переход от одного элемента к другому совершается скачкообразно. Каждый новый элемент есть качественный узел в цепи развития, качественно новое звено, новая мера. Гегель образно назвал развитие, в процессе которого совершается переход от одной меры к другой, "узловой линией мер". Каждая новая мера представляет собой как бы "узел", новое качественное образование, созданное природой на бесконечном пути ее развития.
Такой же "узловой линией мер", где постепенные изменения прерываются скачком, возникновением качественно новых форм, является органическая жизнь. Когда совершился великий скачок и из неживой материи естественно возникла жизнь, то дальнейшее развитие живой материи не было постепенным количественным нарастанием возникших первоначальных форм. Хорошо по этому поводу писал советский биолог академик В.Л.Комаров:
"Если бы жизнь на земле, раз возникнув, возрастала затем только количественно, то поверхность земли покрылась бы толстым слоем студени, подобной той, которую и теперь вырабатывают бактерии, амёбы и другие близкие к ним организмы. Но количество имеет свойство переходить в качество. При этом массы вещества, находящиеся в различных взаимоотношениях (химических, физических и пр.) с внешней средой, приобретают различные качества или, как говорят, дифференцируются. Однообразная масса становится разнородной"90.
Виды растений и животных – это и есть качественно различные "узлы", выражающие дифференциацию органической материи, превращение однородного в разнородное, разнообразное. Линия развития растений и животных – не непрерывная цепь, а непрерывность, скачкообразно прерываемая возникновением новых органических форм, видов.
Сказанное о единстве количественной постепенности и качественных скачков в природе целиком относится и к развитию общества. Каждая новая общественно-экономическая формация рождалась в результате предшествующего постепенного количественного развития старой формации и знаменовала собой крупный скачок, перелом в развитии общества.
Развитие человеческих знаний также совершается через перерывы постепенности. Великим открытиям в науке предшествуют периоды медленного накопления фактов, наблюдении, формулирования отдельных частных положений и принципов; все это затем позволяет "вдруг", "внезапно" совершить быстрый скачок вперед. Примером таких скачков в развитии науки являются обоснование Коперником гелиоцентрической системы, открытие законов механики Галилеем и Ньютоном, открытие Ломоносовым закона сохранения вещества и движения, теория происхождения видов Дарвина, возникновение марксизма, явившееся величайшим революционным переворотом в истории человеческого мышления, дальнейшее развитие Лениным марксизма, разработка им теории империализма, новой теории социалистической революции, теории строительства коммунистического общества, многочисленные открытия науки XX в. (теория относительности, квантовая механика, ядерная физика, мичуринское учение в биологии, открытие эры освоения космоса и т.д.).
Не только вся история мышления, но любой процесс познания является единством непрерывности и прерывности, постепенности и скачков. Требуется постепенное количественное накопление фактов, наблюдений на ступени чувственного познания, чтобы перейти к обобщениям, означающим скачок от одной ступени познания к другой – от живого созерцания к абстрактному мышлению. Этот скачок означает углубление познания, переход от изучения внешних проявлений предметов к их сущности.
Вся система многочисленных наук отражает единство непрерывности и прерывности природы. Каждая из наук – физика, химия, биология, общественные науки – изучает отдельные формы движения, качественно отличающиеся друг от друга. Все науки вместе с тем связаны между собой в единую систему наук, ибо они отражают отдельные стороны единой, бесконечно разнообразной природы, движущейся материи. Подобно тому как природа и непрерывна и дискретна (т.е. прерывна), так и науки едины, непрерывны (т.е. связаны друг с другом) и дискретны (т.е. разделены).
Материалистическая диалектика не ограничивается положением о том, что переход от одного качества к другому совершается посредством скачка. Понятие "скачок" дает только общее указание, как осуществляются качественные превращения. Диалектика требует учитывать многообразие форм перехода одного в другое, разнообразные формы скачков. Это требование диалектики имеет огромное методологическое значение. Оно ориентирует на конкретный анализ конкретных форм переходов, проявляющихся по-разному в разных явлениях и процессах в зависимости от разных обстоятельств.
В этом отношении показателен подход Ленина к вопросу о скачках в обществе. Он подверг критике тех социалистов, которые, зная, что переход от одной формации к другой совершается скачкообразно, глубокомысленно заявляли, что между капитализмом и социализмом находится "скачок", и дальше этого не шли. Главное же, по Ленину, состоит в том, чтобы найти, схватить, выразить конкретную форму скачка, перехода, и в зависимости от этого действовать.
Формы скачков, переходов от старого качества к новому определяются природой развивающихся предметов и явлений и конкретными условиями, в которых они развиваются. Втиснуть эти многообразные формы в какую-нибудь схему невозможно. Задача состоит в том, чтобы, руководствуясь общим законом диалектики, что всякий переход от одного качественного состояния к другому есть скачок, выяснить конкретные формы этого перехода в каждом данном случае. Приведем примеры, показывающие, сколь многообразны формы качественных превращений.
Есть объекты, качественные изменения которых происходят лишь в форме такого скачка, который сразу, целиком меняет объект. Именно так качественно изменяются химические элементы, что нашло научное выражение в таблице Менделеева. Кстати отметим, что и количественные изменения, вызывающие качественные превращения элементов, протекают своеобразно. При переходе от одного элемента к другому, скажем от кислорода к фтору, нет постепенного нарастания количественных изменений в заряде ядра: последний увеличивается сразу на единицу, и это порождает скачок, переход к новому элементу. Заряд ядра кислорода равен 8, фтора – 9. Следовательно, не только качественные изменения, скачки, но и количественные изменения протекают своеобразно, в зависимости от характера явлений и процессов.
На это обращал внимание Энгельс, отмечая своеобразие перехода одной формы энергии в другую, например теплоты в механическое движение и наоборот. При этом переходе нет количественного уменьшения или увеличения энергии; количество энергии остается одним и тем же, а качество тем не менее изменяется. Значит ли это, что в данном примере нарушается закон перехода количественных изменений в качественные и последние возникают без предварительных количественных изменений? Нет, и здесь количественные изменения вызывают качественные, но своеобразно. Как показал Энгельс, переход из одной формы движения в другую всегда является процессом, "происходящим по меньшей мере между двумя телами, из которых одно теряет определенное количество движения такого-то качества (например, теплоту), а другое получает соответствующее количество движения такого-то другого качества (механическое движение, электричество, химическое разложение)"91. Значит, и в данном случае количественные и качественные изменения взаимно связаны между собой.
Как бы ни отличались скачки (переходы от одного качества к другому) по своей форме, сущность их одна: в любой форме они выступают как перелом в развитии, как коренное изменение, преобразование предмета, как уничтожение старого и возникновение нового. Говоря о форме постепенного перехода от одного качества к другому, Энгельс подчеркивал: "При всей постепенности, переход от одной формы движения к другой всегда остается скачком, решающим поворотом"92.
Иногда думают, что скачок обязательно совершается в виде мгновенного акта. Как уже было сказано, по сравнению с периодами эволюционного развития скачки, несомненно, являются формой более быстрого и интенсивного развития. Но отсюда не следует, что скачки связаны с какими-то точно фиксированными сроками. Ленин в статье "Очередные задачи Советской власти" (1918 г.), указывая на задачу строительства новой, социалистической жизни, советского демократизма и вовлечения широчайших масс в управление государством, предупреждал, что ее невозможно решить мгновенно. Критикуя тех, кто думал, что скачки такого рода могут осуществиться в один присест, Ленин писал:
"О том, что "скачком" учителя социализма называли перелом под углом зрения поворотов всемирной истории и что скачки такого рода обнимают периоды лет по 10, а то и больше, об этом не умеет подумать большинство так называемых социалистов, которые про социализм "читали в книжке", но никогда серьезно в дело не вникали"93.
Называя весь период социалистического преобразования общества эпохой "больших скачков", Ленин показал, что в рамках этого большого скачка совершается целый ряд скачков в разных сферах общественной жизни, причем одни скачки могут быть осуществлены быстро, другие же требуют терпеливой и кропотливой работы, значительного времени. Таким образом, сроки, время протекания того или иного скачка определяются особенностями процесса, сущностью совершаемых изменений, и здесь невозможен никакой шаблон.
Вопрос о многообразии форм перехода от старого к новому приобрел в современных условиях большое теоретическое и практическое значение. На путь строительства социализма встал уже целый ряд стран с различным уровнем экономического, политического и культурного развития, с разнообразными историческими традициями. На этот путь рано или поздно встанут и остальные страны мира. Положение марксистской диалектики о скачке как обязательном этапе, необходимом моменте всякого развития философски обосновывает закономерность, необходимость социальных революций. Марксистская философия вооружила пролетариат и его партию сознанием необходимости подготовки и осуществления социалистической революции, без которой невозможен переход от капитализма к социализму. Но каковы конкретные формы осуществления этого величайшего революционного скачка, это зависит от совокупности многих обстоятельств. XX съезд КПСС в 1956 г. указал на закономерность многообразных форм революционного перехода от капитализма к социализму.
При социализме скачки, переходы количественных изменений в качественные, соотношение между эволюционной и революционной формой развития имеют ряд важных особенностей, отличающих их от развития в условиях антагонистического общества. Самой важной особенностью является то, что в отличие от антагонистических формаций, где революционные скачки, крупные переломы в развитии общества имеют форму политических революций, резких социальных конфликтов и столкновений классов, в социалистическом обществе политические революции навсегда исчезают. Здесь уже нет враждебных общественному прогрессу классов, и для того, чтобы проложить путь новым, более прогрессивным формам нет уже необходимости в свержении существующей политической власти. Социалистическое государство, будучи действительным представителем всего общества, "общенародной организацией", как указывается в Программе КПСС, в силу этого кровно заинтересовано во всестороннем развитии общества, в строительстве коммунизма.
Далее, в старом обществе периоды эволюции, в которые вызревали условия для революционного скачка, обнимали, как правило, большие, нередко очень длительные промежутки времени. Это объяснялось стихийностью развития общества в прошлом, а также тем, что господствующие классы оказывали яростное сопротивление социальным изменениям, в которых были заинтересованы новые, передовые общественные силы. В социалистическом обществе развитие, переход от социализма к коммунизму совершается в результате сознательной деятельности масс под руководством коммунистической партии, в соответствии с осознанными объективными законами. Вследствие этого темпы, периоды эволюционного развития, подготовка крупных изменений становятся короче, ход общественного развития убыстряется.
В силу того, что в антагонистическом обществе господствующие классы сопротивляются назревшим переменам в общественных порядках, периоды эволюции и периоды революции резко разделены. До какого-то времени идет накопление сил нового, способных сломить сопротивление реакционных сил, отстаивающих отжившее, и только тогда, когда этот процесс завершается, наступает момент уничтожения старого, скачок, революция, осуществляющая качественное изменение.
Напротив, в социалистическом обществе уже нет такого резкого разделения периодов постепенных и скачкообразных форм развития. И здесь, как уже было сказано выше, количественное изменение подготовляет своеобразный качественный скачок, и здесь качественные изменения невозможны без подготовительных количественных изменений. Но так как здесь уже нет тех преград на пути назревающих качественных изменений, как в антагонистическом обществе, то эти изменения осуществляются по мере возникновения предпосылок, в порядке постепенного перерастания прежнего качественного состояния в новое. Вследствие этого наиболее типичным для социалистического общества (как и для будущего коммунистического общества) является постепенность качественных изменений, что не исключает, конечно, резких, одноразовых изменений, например в области науки, техники и т.п.
В новой Программе КПСС, в которой дано научное обоснование перехода от социализма к коммунизму, говорится: "Постепенное перерастание социализма в коммунизм – объективная закономерность..."94. Все основные процессы этого перерастания будут протекать в порядке постепенности, по мере созревания необходимых материальных и духовных предпосылок. Например, по мере дальнейшего развития социалистической демократии "произойдет постепенное превращение государственной власти в органы общественного самоуправления". В процессе решения задачи создания материально-технической базы коммунизма, роста общественного богатства "произойдет постепенный переход к единой общенародной собственности" и т.д.
Вместе с тем нужно учитывать, что возникновение ростков нового качества и процесс постепенного их накопления еще не означает качественного изменения явления в целом, а лишь подготовляет его. Чтобы такое изменение произошло, требуется определенное время. Например, Программа КПСС определяет, что необходим двадцатилетний период всестороннего экономического и культурного развития нашей страны, по истечении которого "в СССР будет в основном построено коммунистическое общество". Это время и будет эпохой скачка, перехода от социализма к коммунизму. Коммунистическое общество родится в итоге этого огромного скачка. Постепенность качественных изменений означает, что недопустимо перепрыгивать через не-пройденные этапы, ступени развития и что новые формы жизни возникают лишь в меру подготовки и созревания предпосылок.
Далее, было бы упрощением представлять постепенность качественных изменений как простое арифметическое суммирование растущих элементов нового качества. В действительности это более сложный процесс, в котором ростки нового качества не только суммируются, но и совершенствуются, поднимаются на новую, более высокую ступень, развиваются на беспрерывно изменяющейся основе. Поэтому в ходе постепенных качественных изменений происходят структурные изменения явлений. Так, постепенное перерастание социалистической государственности в коммунистическое самоуправление будет требовать совершенствования организационных форм руководства хозяйственным и культурным развитием, смены отживших форм новыми и т.д. – весь механизм управления будет претерпевать структурные изменения. Это же усложнение, совершенствование качественных форм можно видеть и на примере постепенного развития коммунистического отношения к труду. Дело здесь не только в том, что нарастают, расширяются элементы нового отношения к труду, а и в том, что рождаются все более совершенные формы, выражающие высшие ступени, этапы этого процесса. Достаточно сравнить формы социалистического соревнования, характерные для первого периода социалистического строительства, с современным движением коммунистических бригад, чтобы убедиться в этом. Нет сомнения, что в дальнейшем творческая инициатива масс создаст новые, еще более высокие формы коммунистического труда.
Эта черта развития – одна из важнейших особенностей постепенности как своеобразной формы качественных изменений в условиях социализма и строительства коммунизма.
Как видим, закон перехода количественных изменений в качественные проявляется своеобразно в различных процессах и в разных исторических условиях, и его методологическое значение состоит в том, что он, во-первых, указывает общий для всех явлений объективного мира путь развития и, во-вторых, требует это общее найти в конкретном, уловить, понять в каждом отдельном случае особые, специфические формы перехода, чтобы действовать наиболее успешно.
Закон перехода количественных изменений в качественные, как мы видели, отражает одну из важнейших сторон развития, вскрывает "механизм" процесса качественных превращений предметов. Однако положение о переходе количественных изменений в качественные не дает ответа на вопрос о том, что является источником всякого развития, в том числе и перехода количественных изменений в качественные. На этот вопрос отвечает другой закон диалектики – закон единства и борьбы противоположностей, закон о противоречиях как источнике развития. Настоящая глава посвящена рассмотрению этого закона.
Ленин называет учение о противоречиях "ядром" марксистской диалектики, дающим ключ к пониманию всех сторон и моментов развития. Знание закона единства и борьбы противоположностей помогает проникнуть в самую глубокую сущность вещей и процессов и познать противоречивые связи и отношения, существующие как между различными сторонами отдельных предметов, так и между разными предметами. Рассмотренный нами закон перехода количественных изменений в качественные есть также одно из выражений развития через противоречия. Мы видели, что нарастание количественных изменений вызывает противоречие между количественной и качественной определенностью предмета. Разрешение этого противоречия требует выхода за пределы старого качества, образования нового качества, без чего невозможно дальнейшее развитие. Скачок и есть разрешение этого противоречия. Как будет показано в следующей главе, без закона единства и борьбы противоположностей невозможно понять и сущность закона "отрицания отрицания". Он лежит в основе взаимоотношения содержания и формы предметов, сущности и явления, случайности и необходимости и т.д.
Вот почему закон единства и борьбы противоположностей занимает такое важное, центральное, место в марксистской диалектике. Его роль и значение определяются тем, что он вскрывает внутренние источники и импульсы развития. Поэтому отношение к данному закону является оселком, на котором проверяется научность и жизненность той или другой теории развития. Не случайно как старые, так и современные враги марксизма, стремясь опровергнуть диалектику, вели и ведут атаки прежде всего против диалектического учения о противоречиях как источнике и движущей силе развития.
Рассмотрим основные положения марксистской диалектики о законе единства и борьбы противоположностей.
Характерная и главная черта метафизического мировоззрения – это отрицание внутренних противоречий явлений и процессов объективного мира. Метафизики признают, конечно, что между разными предметами могут существовать и существуют различия и противоречия. Но они категорически отвергают возможность внутренних противоречий в одном и том же предмете, явлении, процессе. Положение о том, что данный предмет в силу присущих ему противоположных сторон и тенденций содержит в себе и нечто иное, метафизики считают непоследовательностью мысли. С их точки зрения, только мысль, субъективное понимание предметов, может быть внутренне противоречивой, но тогда мысль является ложной, непоследовательной.
Древнегреческий философ Аристотель обосновал формальнологический закон противоречия, согласно которому невозможно о предмете, взятом в одном и том же отношении и в одно и то же время, высказывать противоречивые суждения. Это положение, несомненно, правильно. Человека, который утверждает, что данная река существует и не существует, мы с полным правом называем путаником.
Но тот же Аристотель, который правильно выразил этот принцип последовательного, непротиворечивого мышления, сделал ошибочный вывод, будто в объективно существующих вещах невозможны внутренние противоречия. Если, заявлял он, "нельзя говорить верно, вместе утверждая и отрицая что-нибудь, то невозможно также, чтобы противоположные определения вместе были даны <в чем-нибудь>..."95.
С этим, конечно, нельзя согласиться. Из того, что одновременное признание существования данного предмета и отрицание его существования было бы непоследовательностью мысли, вовсе не следует, что реально существующему предмету не присущи внутренне противоречивые свойства. Отражение в нашем суждении этого внутреннего противоречия было бы неверно считать непоследовательностью мысли. Напротив, чем глубже отражает человеческое мышление внутренние противоречия явлений и процессов, тем лучше и полнее оно их познает. Не удивительно поэтому, что уже с первых шагов развития философской мысли высказывается идея о внутренней противоречивости явлений природы. Эту идею в древности развил греческий философ Гераклит. Он учил, что все существует и в то же время не существует, так как все течет, все постоянно изменяется, все находится в постоянном процессе возникновения и исчезновения96. Гераклит сравнивал мировой процесс вечного изменения с потоком, с рекой: "В одну и ту же реку нельзя войти дважды"97. В сохранившемся фрагменте "О природе" Гераклит высказывает глубокую мысль об источнике движения, развития: "Все происходит через борьбу"98.
В XVII-XVIII вв., в период господства механического и метафизического мировоззрения, утвердилось положение о том, что предметы и явления природы абсолютно тождественны сами себе и свободны от внутренних противоречий. Этот недостаток тогда обусловливался состоянием естествознания. В дальнейшем теория, отрицающая внутренние противоречия в предметах вопреки данным науки, получила широкое распространение в буржуазной философии, так как подкрепляла положение и классовые интересы буржуазии. Идеологам капитализма выгодно изображать дело так, будто буржуазное общество свободно от внутренних противоречий и представляет собой идиллию классовой гармонии и мира.
Особое место среди буржуазных философов периода зарождения капитализма занимает Гегель. В гегелевской диалектике отведено большое место противоречию, борьбе противоположностей как источнику развития. Хотя это учение также было развито в идеалистической форме и непоследовательно, оно все же нанесло удар по метафизическому мировоззрению, отрицавшему реальность противоречия, борьбы противоположностей.
Современные буржуазные философы изо всех сил стараются опровергнуть учение диалектики о противоречиях. Характерной чертой их нападок на диалектику является отрицание противоречий в самих вещах и перенесение их в область сознания, мысли. Такова, например, теория неогегельянства – одного из реакционных течений буржуазной философии эпохи империализма. Неогегельянцы подвергают критике Гегеля за признание им противоречивости бытия и называют противоречия вещей "иллюзорными". С их точки зрения, противоречия могут существовать лишь в мышлении. Один из современных представителей прагматизма, реакционный американский философ Сидней Хук, в статье, направленной против марксистского диалектического метода, пишет: "Это весьма странное употребление термина "противоречие", потому что еще со времени Аристотеля теория логики считала, что противоречивыми могут быть суждения, утверждения, доказательства, а отнюдь не вещи и явления"99. Буржуазный философ страшится признать внутренние противоречия в самих явлениях и вещах, ибо именно диалектика развития внутренних противоречий капиталистического общества порождает борьбу классов и социальные революции.
Некоторые буржуазные философы и в наше время вынуждены признать реальность противоречий, но они стараются доказать, что противоположности и антагонизмы, имеющие место, например, в общественной жизни капиталистического общества, вечны и неразрешимы, что в непреодолимости социальных противоречий будто бы и заключается сущность взаимоотношений между классами.
Другие, видя противоречия и даже подчеркивая их значение, переносят их разрешение в область религии.
"Противоречия, – заявляет один из сторонников подобного взгляда, – не могут быть разрешены в живой действительности, но только познаны в их связи. По-видимому, только религиозному чувству дано преодолеть их на некоей высшей иррациональной основе"100.
Наиболее типично для буржуазных философов стремление затушевать противоположности и борьбу между ними, отстаивание идеи о примирении противоречий. Это же характерно и для реформистов, оппортунистов, выступающих в рабочем движении. Они также замазывают классовые противоречия буржуазного общества, проповедуют теорию примирения классов.
Метафизическому взгляду на мир, отрицающему противоречия как источник развития в объективном мире, марксистская диалектика противопоставляет свое учение о единстве и борьбе противоположностей. Исходя из объективных данных науки и исторического опыта человечества, она утверждает, что всем предметам и явлениям свойственны внутренние противоречия, что каждый предмет есть единство противоположностей, единство противоположных сторон, свойств, тенденций.
Все предметы, явления окружающего нас мира имеют свою положительную и отрицательную сторону, свое прошлое и свое будущее, то, что отживает и отмирает, и то, что растет и развивается. Борьба этих противоположных тенденций, заключающаяся в самих предметах, явлениях объективного мира, составляет источник, движущую силу их развития.
Если предмет, явление воспринимается нами как абсолютное тождество, то задача науки состоит в том, чтобы преодолеть эту ошибку сознания и вскрыть внутренние противоречия предмета. И, как показывает история науки, рано или поздно эти противоречия обнаруживаются. Только через раскрытие внутренних противоречий можно познать предметы, их сущность, законы их развития.
Успехи науки в последние десятилетия дают поразительные примеры, подтверждающие правоту диалектики. Чем глубже наука проникает в сущность явлений природы, тем явственнее выступает их внутренне противоречивый характер. Особенно показательны в этом отношении достижения атомной и ядерной физики. В главе III мы уже говорили об атоме как единстве противоположно заряженных частиц. Между частицами атома, а также внутри атомного ядра действуют силы притяжения и отталкивания. Взаимодействие этих противоположных сил объясняет процессы, протекающие внутри атомов и их ядер. Это доказывает правильность утверждения Энгельса о том, что "притяжение и отталкивание столь же неотделимы друг от друга, как положительное и отрицательное..."101 Современная физика твердо установила, что по своей структуре поле и вещество (например, электроны) представляют собой внутреннее единство таких противоположностей, как корпускулярные и волновые свойства. Это подлинный триумф диалектики.
Следует различать внутренние и внешние противоречия.
Под внутренним противоречием нужно понимать такое взаимоотношение между противоположными сторонами предмета, когда они одновременно взаимно предполагают, обусловливают и вместе с тем отрицают, исключают друг друга; в рамках целого одна сторона противоречия не может существовать без другой, и в то же время в силу их противоположного характера они отрицают друг друга. Вот эта взаимная зависимость и взаимное отрицание есть главная черта внутреннего противоречия. Это можно видеть на любом примере противоположных явлений и понятий: положительное и отрицательное, северный полюс и южный полюс, свет и тень, притяжение и отталкивание, плюс и минус, добро и зло и т.п. – между всеми этими понятиями существует отношение взаимной связи и взаимного исключения. Каждое из них есть иное другого, отрицание его, и в то же время его собственное существование обусловлено этим другим.
Внутреннее противоречие можно видеть на примере простейшего вида движения – перемещения тела в пространстве. Движение есть явное противоречие. О движущемся теле невозможно сказать, что оно находится в какой-нибудь момент времени только в данной точке.
Конечно, не будет никакой ошибки утверждать, что, например, движущийся поезд находится в данное время в таком-то пункте, в другое время – в другом пункте. Этого утверждения достаточно, чтобы понять такую простую вещь, как местонахождение поезда, но его недостаточно, чтобы выразить сущность движения. Это утверждение описывает результат движения, а не сущность самого движения. Когда же мы пытаемся понять движение, то мы наталкиваемся на противоречие: движущееся тело в один и тот же момент времени находится в данной точке пространства и уже не находится в ней, т.е. находится и в данном и в другом месте.
Критики диалектики неоднократно пытались опровергнуть этот противоречивый характер движения. Они указывали, что на самом деле движущееся тело в один момент времени находится в данном месте, в другой момент времени – в другом месте. Иначе говоря, они брали лишь одну сторону движения (прерывность) и абсолютизировали ее: пространство, проходимое телом, они делили на ряд изолированных друг от друга отрезков, пунктов и доказывали, что движущееся тело находится то в одном пункте пространства, то в другом.
Но в действительности движение не только прерывно, но и непрерывно, иначе невозможен был бы переход движущегося тела из одной точки в другую. Отдельные точки пространства не только отделены друг от друга (прерывность), но и связаны между собой, и эта связь есть не что иное, как непрерывность пространства. Каждая из двух противоположностей – прерывность и непрерывность – предполагает другую и существует лишь в единстве с ней.
"Движение, – писал Ленин, – есть единство непрерывности (времени и пространства) и прерывности (времени и пространства). Движение есть противоречие, есть единство противоречий"102.
Положение о том, что движущееся тело в каждый момент времени находится лишь в данной точке пространства, омертвляет движение. Последнее превращается в сумму состояний покоя. В действительности же движение есть единство покоя и изменения: движущееся тело, несомненно, находится в данном месте, и в то же время оно в нем не находится. Эти две противоположности (покой и движение) и связаны между собой и отрицают друг друга. Вне этого единства противоположностей невозможно было бы даже простейшее – механическое движение, перемещение тел в пространстве.
Сказанное относится к любому предмету, явлению и процессу объективного мира – каждому из них присущи свои внутренние противоречия, каждый из них есть "единство противоположностей".
Внутреннее противоречие, единство противоположных сторон, тенденций в предмете необходимо обусловливает борьбу между ними. Борьба противоположностей есть естественное, закономерное следствие того, что противоположности внутри предмета одновременно взаимно обусловливают и отрицают друг друга. Если бы противоположные стороны только обусловливали и предполагали, но не исключали друг друга, тогда невозможна была бы борьба между ними. Если бы они только исключали, отрицали друг друга, не находясь в единстве, не будучи связаны и зависимы друг от друга, то опять-таки между ними не могло бы быть состояния борьбы.
Буржуазные философы, экономисты, даже если они и вынуждены говорить о противоречиях капитализма, подчеркивают только один момент, одну сторону взаимоотношения между противоположностями – их единство, тождество, замалчивая другую сторону – их взаимоотрицание, противоречие между ними. При таком подходе противоположности изображаются как существующие друг подле друга, не исключающие друг друга, не ведущие между собой никакой борьбы. Тем самым остается в тени та сила, которая двигает развитие вперед, которая является источником всякого развития, – борьба противоположных классов, классовых интересов, стремлений и т.п.
В гегелевской диалектике при наличии гениального положения о том, что противоречие движет вперед, существует тенденция к примирению противоположностей. В этой тенденции, несомненно, сказался буржуазный характер гегелевской философии, нежелание Гегеля делать все социальные выводы из диалектики, этой "алгебры революции".
Внутренне противоречивые стороны предмета не равнодушно относятся друг к другу. Каждая из сторон противоречия воплощает какую-то тенденцию – положительное или отрицательное, действие или противодействие, революционное или консервативное, отживающее или нарождающееся и т.п. И так как эти противоположные тенденции находятся в единстве, совмещаются в одном и том же предмете, в самой его сущности, то они не безразличны друг к другу, а ведут между собой борьбу.
Противоречие, имеющееся между ними, должно быть так или иначе, рано или поздно разрешено. Каким же образом оно разрешается? Марксистская диалектика отвечает: путем борьбы противоположностей.
Отсюда вытекает огромное значение борьбы противоположностей в развитии. Ее роль состоит в том, что именно в борьбе и путем борьбы решается "спор" между противоположными тенденциями, заключенными в явлениях и предметах. Подобно тому как в споре, в столкновении различных точек зрения, мнений, идей рождается и выкристаллизовывается истина, так и в столкновении, борьбе противоположных сторон, сил, тенденций, присущих предмету, развитие пробивает себе дорогу вперед: терпит поражение то, что мешает развитию, и в конечном счете побеждает то, что является носителем развития. Это и значит, что борьба противоположностей есть движущая сила развития.
Если бы не было внутренних противоречий в предметах и явлениях, если бы не было борьбы между противоположными сторонами, тенденциями, то предметы и явления оставались бы неизменными; невозможно было бы развитие, качественное изменение, все находилось бы в состоянии застоя. Если бы, например, передовые классы общества не вступали в борьбу с отживающими классами, то противоречия между ними не разрешались бы, и общество не могло бы двигаться вперед, развиваться. Поэтому марксизму чужды оппортунистические представления о гармонии враждебных классов. Коммунисты являются последовательными сторонниками классовой борьбы, потому что классовая борьба – объективная закономерность общества, разделенного на противоположные классы, и иным путем не может происходить развитие этого общества, смена старого, отжившего новым, передовым. Как видим, учение марксистской диалектики о борьбе противоположностей имеет большое революционное значение: оно философски обосновывает закономерность классовой борьбы в обществе, расколотом на враждебные классы.
Вот почему, давая характеристику сущности развития, Ленин указывал: "Развитие есть "борьба" противоположностей"103. Этим определением схватывается главное в развитии – его источник, его двигательная сила.
Борьба противоположностей есть сложный процесс возникновения, развития и разрешения противоречий. Этот процесс имеет свои ступени, этапы, свой особый характер на каждой из этих ступеней. Иначе говоря, конкретные противоречия проделывают более или менее длительный путь, имеющий начало, продолжение и конец.
Это не значит, конечно, что предмет на какой-то ступени своего развития может представлять абсолютное тождество, т.е. быть свободным от всяких противоречий. Нельзя считать, что сначала предмет есть чистое тождество, а затем в нем возникают противоречия. В действительности предметам всегда свойственны скрытые или выявившиеся, притом многообразные противоречия. Ленин указывал, что предмет есть "сумма противоположностей". Если в предмете еще нет данного конкретного противоречия, если оно еще не возникло, то в нем имеются другие противоречия. Абсолютным, мертвым тождеством предмет никогда не может быть. Но каждое конкретное противоречие возникает и проходит определенный путь развития, и его нужно рассматривать в динамике, а не в статике.
Не всегда противоречие сразу выражено резко. Обычно на первых порах оно имеет характер лишь различия, которое есть начальная форма противоречия. В процессе развития различие превращается в противоположность104, т.е. в более развитое противоречие, когда обе стороны противоречия резко отрицают друг друга. Например, Маркс в "Капитале" исследует двойственный характер товара. Товар есть единство противоположностей – потребительной стоимости и стоимости. Но эта противоположность не возникла сразу в развитом виде. В первобытной общине производились не товары для обмена, а продукты для собственного потребления. Лишь тогда, когда случайно общины обменивались между собой излишками своих продуктов, последние становились товарами с присущим товару противоречием между потребительной стоимостью и стоимостью. Маркс показывает, что в этот период указанное противоречие еще не выражено ярко, здесь нет еще, как он говорит, "полярной противоположности": две стороны противоречия только начинают свой путь обособления друг от друга, единое еще не раздвоено резко на противоположности. Но с развитием товарного обмена то, что раньше было лишь различием, становится резкой противоположностью. Потребности обмена требуют возникновения самостоятельной формы стоимости. "Борьба" между стоимостью и потребительной стоимостью завершается раздвоением товара на товар и деньги. Стоимость в форме денег отделяется от потребительной стоимости товаров и получает самостоятельное существование. Говоря о противоречии в товаре между потребительной стоимостью и стоимостью, Маркс указывает, что это двойное существование "должно развиться в различие, различие – в противоположность и в противоречие"105.
Понятия различия и противоположности выражают один и тот же факт – внутреннюю противоречивость явлений, но каждое из них выражает эту противоречивость явлений на разных ступенях, стадиях ее развития, нарастания борьбы: различия – первые, начальные противоположности – высшее развитие форм борьбы.
Рост противоречия на основе борьбы противоположностей имеет своим результатом все большее раздвоение единого (предмета), и, наконец, достигается такая ступень в развитии противоречия, когда противоположности уже не могут существовать в единстве. Тогда наступает момент разрешения противоречия.
Противоречия разрешаются лишь в борьбе и путем борьбы. Противоречия не примиряются, а преодолеваются. Процесс развития, развертывания, нарастания противоречий есть процесс борьбы, который закономерно подготовляет необходимую стадию их разрешения.
Разрешение, преодоление коренных, существенных противоречий означает уничтожение старого и возникновение нового. Так, преодоление противоречий между старой наследственностью животного или растения и новыми признаками, возникающими в процессе приспособления к среде, приводит к смене старой наследственности новой. Разрешение коренных противоречий капиталистического способа производства имеет своим следствием уничтожение этого способа и возникновение нового, социалистического способа производства.
Стадия (момент) разрешения противоречий чрезвычайно важна в развитии. Когда старое исчерпывает себя и становится тормозом, препятствием на пути нового, противоречие между ними должно быть разрешено путем отмирания старого и победы нового. В сложных процессах противоречие не может быть сразу разрешено, как только оно возникнет. Может ли, например, сразу разрешиться противоречие между наследственностью и приспособлением? Конечно, нет. Требуется известное нарастание противоречий, создающее предпосылки для их pas-решения.
Развитие, нарастание противоречий, как видно из приведенных примеров, завершается уничтожением, отмиранием старого и возникновением нового. Отсюда следует вывод, что всякое единство противоположностей, как указывает Ленин, относительно, временно, преходяще, а борьба противоположностей абсолютна. Единство противоположностей в каком-нибудь предмете существует до тех пор, пока в границах данного предмета происходит рост, нарастание противоречий, подготовляющее момент разрешения, преодоления противоречий. Разрешение противоречий есть качественное превращение данного предмета, исчезновение старого и возникновение нового. Старое явление, бывшее единством определенных противоположностей, уступает место новому, являющемуся единством других противоположностей. Так, феодализм как единство противоположных классов – феодалов и крестьян сменился капитализмом, являющимся единством иных противоположностей – буржуазии и пролетариата.
Каждое данное единство противоположностей, следовательно, временно, преходяще, как временен, относителен, преходящ всякий момент покоя, равновесия. Борьба же противоположностей не может быть временным фактором, она – постоянно действующий фактор, иначе прекратилось бы развитие. Она – та творческая сила, которая вносит "беспокойство" в явления, не позволяет им быть мертвыми, неподвижными, дает им стимулы к изменению и развитию, обусловливает вечную смену старых форм новыми.
Если бы момент единства противоположностей был постоянным, неизменным фактором, тогда невозможно было бы развитие, качественное превращение предметов. Относительность единства противоположностей есть выражение того, что постоянство предмета временно, что предмет имеет свое начало и свой конец. Абсолютность борьбы противоположностей есть выражение того, что движение ни на минуту не прекращается, что оно разрушает постоянство предмета, подготовляя его закономерное качественное изменение. Это объясняет известную диалектическую формулу о том, что противоречия движут вперед.
Мы теперь можем сформулировать сущность закона единства и борьбы противоположностей. Единство и борьба противоположностей есть закон, в силу которого всем вещам, явлениям, процессам свойственны внутренне противоречивые стороны, тенденции, находящиеся в состоянии борьбы; борьба противоположностей дает внутренний импульс к развитию, ведет к нарастанию противоречий, разрешающихся на известном этапе путем исчезновения старого и возникновения нового.
Как и всякий закон диалектики, закон единства и борьбы противоположностей является не только законом объективного мира, но и законом познания, законом диалектической логики. Ленин критиковал Плеханова за то, что он в своих работах по диалектике не раскрыл единство, тождество противоположностей, как закон познания (см. "К вопросу о диалектике"). Главное значение этого диалектического закона познания состоит в том, что он требует отражения, воспроизведения в понятиях, категориях, законах науки объективных противоречий развития действительности. Только при этом условии мышление может быть адекватным действительности, т.е. правильно ее отражать. Ленин указывает: "Условие познания всех процессов мира... в их живой жизни, есть познание их, как единства противоположностей"106. Человеческие понятия должны быть подвижными, гибкими, как сами явления, которые они отражают. Понятия, говорит Ленин, должны быть "едины в противоположностях, дабы обнять мир"107, т.е. правильно познавать его.
Даже в простейших понятиях и суждениях выражаются внутренние противоречия явлений. Когда мы говорим: "Роза есть цветок", мы оперируем такими противоположными понятиями, как единичное (роза) и общее (цветок).
Роза есть единство единичного и общего, ибо она как единичный цветок имеет общее, свойственное всем цветам. Но это не мертвое тождество, а тождество (единство) в различии, так как роза содержит в себе и отличительные от других цветов свойства. Следовательно, в суждении "роза есть цветок" выступает то требование к человеческим понятиям, о котором говорит Ленин: эти понятия ("роза" и "цветок") едины в противоположностях, и данное суждение правильно отражает предмет.
В еще большей мере это относится к сложным научным понятиям и суждениям, теориям. Возьмем, например, вопрос о делимости атома. По современным представлениям, на вопрос о том, делим атом или нет, нужно ответить: "И да, и нет", т.е. по правилам диалектического мышления. Атом делим, поскольку он состоит из более элементарных частиц; он неделим, поскольку он является наименьшей частицей химических элементов.
По представлениям буржуазных экономистов, капитал – это деньги, средства производства, и понятие "капитал" не выражает никаких противоречий капиталистического производства. Маркс опроверг подобное метафизическое представление о капитале. Он показал, что, во-первых, капитал не вещь, а выражение определенных общественных отношений; во-вторых, что капитал воплощает в себе внутренне противоречивые общественные отношения – отношения между капиталистами и рабочими. Марксово понятие капитала, таким образом, диалектично, ибо правильно отражает жизненные противоречия.
Наши понятия должны отражать не только объективные противоречия предметов, явлений, но и динамику развития этих противоречий, переходы явлений в их противоположность, превращение противоположностей друг в друга. Например, исследуя процесс развития капиталистического способа производства, Маркс показал, как это развитие само, в силу собственных законов буржуазного общества создает предпосылки для его отрицания, для перехода в свою противоположность – в социалистическое общество.
Диалектика учит, что между противоположностями (положительное и отрицательное, благо и зло и т.п.) нет непреодолимой стены и они могут превращаться друг в друга. Правдивость есть положительное качество человека, но если во имя "правды" человек раскрывает военную тайну врагу своего народа, то такая "правдивость" превращается в свою противоположность, в отрицательное, вредное качество.
А так как между противоположностями, даже самыми крайними, нет абсолютной грани и они могут превращаться друг в друга, то и наше мышление, наши понятия должны быть гибкими, следуя за всеми переходами и превращениями реальной Действительности. Это одно из важнейших требований марксистской диалектической логики, одно из существенных следствий, вытекающих из применения закона единства и борьбы противоположностей к мышлению.
Но дело не только в том, что закон единства и борьбы противоположностей требует воспроизвести в мышлении объективную диалектику противоречий развития вещей. Сам процесс познания, логика движения мышления от незнания к знанию, от знания менее глубокого к знанию законов объективного мира чрезвычайно противоречив, и только понимание этой противоречивости процесса отражения действительности в человеческих понятиях позволяет правильно видеть путь познания. Процесс познания состоит из таких противоположно направленных способов и приемов отражения действительности, как чувственное и рациональное, конкретное и абстрактное, анализ и синтез, индукция и дедукция, относительная и абсолютная истина и т.д. Одна сторона каждой из этих противоположностей немыслима без другой, они взаимно связаны друг с другом, переходят друг в друга. В этом находит свое яркое выражение действие закона единства и борьбы противоположностей в сфере познания (подробнее об этом сказано в IX главе).
Сказанное о развитии путем возникновения и преодоления внутренних противоречий в предметах дает возможность сделать важный вывод о характере движения, развития. Движение, развитие есть самодвижение, саморазвитие материи. Речь идет не о том, что, скажем, в общественной жизни развитие происходит само по себе, без вмешательства людей, без их активной деятельности, или что природа может быть преобразована в интересах людей без их воздействия на нее. Понятие "самодвижение" означает, что предметы и явления содержат в самих себе импульсы, источники своего развития. Понятие "саморазвитие" направлено против механистического понимания развития, которое законы одной из форм движения (механической), предполагающей внешний толчок как причину движения, переносит на всякое движение и развитие. Распространив механистическое воззрение на материю в целом, метафизики изображают материю как нечто косное, инертное, ошибочно полагая, что только какая-то сверхприродная сила (дух, бог) приводит ее в движение.
Диалектическое понятие самодвижения, напротив, отражает тот объективный факт, что материя, природа и общественная жизнь сами в себе содержат стимулы, причины, источники развития. Природа сама, по собственным законам развивается от низших форм к высшим. Неживая природа в порядке "самодвижения" породила свое иное, свою противоположность – живую природу. То же происходит и в обществе. Не внешние силы, а собственные законы развития общественных формаций приводят возникновению внутри данного общества сил, ведущих к его гибели, к превращению в противоположность. Причиной, источником этого самодвижения и превращения являются внутренние противоречия, их развитие, разрешение и снятие их на основе борьбы противоположностей; "...развитие противоречий известной исторической формы производства, – говорит Маркс, – есть единственный исторический путь ее разложения и образования новой"108.
Итак, диалектика требует понимать движение, развитие как самодвижение, саморазвитие, происходящее в силу борьбы и развития внутренних противоречий. Диалектика, однако, ни сколько не игнорирует важной роли внешних противоречий в процессе развития. Каждый предмет связан с множеством других предметов и находится во взаимодействии с ними. Из этого вытекает необходимость учета и внешних противоречий и их роли в развитии. Можно ли пренебрегать взаимоотношениями растений и животных с внешними условиями их существования? Без учета этих взаимоотношений нельзя понять развития организмов. В биологии существует так называемая автогенетическая теория, которая развитие животных и растений всецело выводит из внутренних причин, игнорируя в их формировании роль внешних условий существования, роль обмена веществ между организмом и внешней средой. Эта теория приводит к антинаучным, идеалистическим выводам. Мичуринское учение в биологии разбило эту теорию, раскрыв все значение обмена веществ для развития и изменения органического мира.
Далее. Человеческое общество развивается по собственным внутренним законам, в порядке развития и разрешения внутренних противоречий. Но было бы нелепостью не учитывать роли внешнего противоречия между обществом и природой. Вне природы общество не существует и не могло бы существовать ни одного дня. Чтобы существовать, люди должны трудиться, а труд есть воздействие человека на природу с целью производства необходимых средств существования. От уровня развития производительных сил зависит характер взаимоотношений между обществом и природой, степень подчинения стихийных сил природы человеку. Общество ведет борьбу с природой, и эта борьба есть также форма "борьбы противоположностей". Процесс разрешения противоречий между обществом и природой, который есть по существу процесс бесконечный, составляет один из важных источников развития общества.
Однако между внутренними и внешними противоречиями существует объективное различие, которое нельзя не учитывать. Внутреннее противоречие – это противоречие в самой сущности предмета, так что предмет не может существовать без обеих противоположностей. Внешнее противоречие – это противоречие между разными предметами, разными сущностями. Так, растение и солнце, дающее растению тепло, – это разные сущности, каждое из них имеет свои внутренние противоречия. Общество и природа – также противоречие разных сущностей. Внешние противоположности, как и внутренние, связаны между собой, но между ними нет той тесной взаимообусловленности, как во внутреннем противоречии. Одна сторона этого противоречия – природа может существовать и без общества, солнце – без растения и т.д.
Различать противоречия – внутренние и внешние – чрезвычайно важно, так как их роль в развитии неодинакова. Конечно, это различие не абсолютное, а относительное: то, что в одной связи является внешним противоречием, в другой связи может быть внутренним противоречием. Например, противоречие между двумя какими-нибудь видами растений выступает как внешнее противоречие по отношению к каждому из них. В то же время это есть одно из внутренних противоречий мира растений в целом. Внешнее противоречие часто является выражением и формой существования внутренних противоречий. Так, противоречие между товаром и деньгами Маркс называет "внешней противоположностью", "в которой товары выражают имманентную им (т.е. внутренне присущую им. – Ред.) противоположность между потребительной стоимостью и стоимостью"109.
Между внутренними и внешними противоречиями существует связь, и при рассмотрении причин развития предметов нужно учитывать как внутренние, так и внешние противоречия. Внутренние противоречия не существуют и не действуют вне связи с внешними противоречиями, а влияние внешних противоречий на развитие предмета невозможно понять без учета его внутренних противоречий.
Не игнорируя нисколько значение внешних противоречий, материалистическая диалектика вместе с тем утверждает, что внутренние противоречия играют главную, первенствующую роль в развитии, а внешние противоречия – не главную, второстепенную роль. Внутренние и внешние противоречия в процессе развития находятся в единстве, в связи, но было бы грубой ошибкой подменять первые, ведущие вторыми.
Вот почему диалектика борется против широко распространенной в буржуазной и реформистской философии теории равновесия. Сущность этой теории состоит в отрицании внутренних противоречий развития, в признании решающего значения внешних противоречий и уравновешивания противоположностей. Теория равновесия возводит в ранг всеобщего закона развития простейший, механический вид движения – столкновение, взаимодействие внешних сил. Главным состоянием материи эта теория считает не движение, а равновесие, покой. Между двумя телами, например, существует состояние равновесия. Если сила одного из них превышает силу другого, то между ними начинается борьба, которая нарушает равновесие. Борьба внешних противоположностей затем приводит к новому равновесию. Один из наиболее ревностных защитников теории равновесия, А. Богданов, так формулировал сущность этой теории: "От равновесия через нарушающую его борьбу двух сил к новому равновесию"110. Как видим, теория равновесия полностью отвлекается от внутренних противоречий предметов.
Конечно, было бы нелепо отрицать момент равновесия. Равновесие так или иначе имеется во всяком движении, в том числе и в обществе. Но равновесие есть лишь момент движения, оно относительно, временно. А движение абсолютно. "...Отдельное движение, – указывает Энгельс, – стремится к равновесию, а совокупное движение снова уничтожает отдельное равновесие"111.
Применяя теорию равновесия к жизни общества, сторонники ее считают, что главный источник общественного развития – не внутренние противоречия общества, а противоречие между обществом и природой. Такое понимание теоретически совершенно несостоятельно, а политически приводит к реакционным выводам. Несомненно, без процесса разрешения противоречий между обществом и природой невозможно общественное развитие. Но все дело в том, что влияние и роль внешних противоречий преломляются и опосредствуются внутренними противоречиями общества. Чем прогрессивнее строй общества, тем успешнее разрешаются противоречия между обществом и природой. Например, современный капитализм оказывает сковывающее влияние на развитие производительных сил общества, а следовательно, и на подчинение природы интересам человечества. Теория равновесия бессильна объяснить это, ибо дело здесь не в "нарушении" равновесия между природой и обществом, а всецело во внутренних противоречиях буржуазного общества. Только разрешение внутренних противоречий капитализма открывает новые, небывалые возможности развития производительных сил общества, о чем свидетельствует опыт социалистического общества. Иначе говоря, разрешение внешних противоречий зависит от решения главных, внутренних противоречий общества.
Теория равновесия используется и для защиты идеи о примирении враждующих классов. Трудно в век обостренной борьбы классов капиталистического общества отрицать внутренние противоречия этого общества. Используя теорию равновесия, буржуазные и реформистские философы утверждают, что различные классы находятся не в состоянии борьбы, а в состоянии равновесия, что каждый класс выполняет-де свою функцию и что покушение на это равновесие опасно для жизни общества.
Поскольку теория равновесия отрицает решающую роль классовых противоречий в развитии антагонистического общества, она служит интересам реакционных сил. Она отвлекает трудящихся капиталистических стран от революционной классовой борьбы, мешает им бороться за новый, прогрессивный, социалистический строй.
Положение материалистической диалектики о главной, ведущей роли внутренних противоречий нельзя понимать догматически. Бывают условия, когда внешние противоречия выдвигаются на первый план и их решение приобретает первостепенное значение. Например, в национально-освободительной войне какой-нибудь страны против внешнего врага могут объединиться и, как показывает исторический опыт, нередко объединяются самые разнородные социальные силы. Противоречия между противоположными классами внутри страны, ведущей национально-освободительную войну, не исчезают, но они на некоторое время отодвигаются на задний план, не играют главной роли. Основное значение для дальнейшего развития страны имеет в этот период разрешение внешних противоречий. Следовательно, было бы неправильно на основании общего положения о внутренних противоречиях как решающих игнорировать возможность в тех или иных конкретных условиях превращения внешних противоречий в главные.
Если брать весь современный исторический процесс в целом, то противоречие между системой социализма и системой капитализма – это внутреннее антагонистическое противоречие мирового общественно-исторического развития. Единая мировая система капитализма распалась, раздвоилась на противоположности. Возник антипод капитализма – социализм, который ныне стал мировой системой, пришедшей на смену отживающему строю. Но межгосударственные отношения и противоречия между социалистическими и капиталистическими странами – это внешне антагонистические противоречия, и они имеют также важное значение для всего хода мировой истории. Мирное сосуществование и экономическое соревнование двух противоположных систем – социализма и капитализма – это тоже своеобразная форма разрешения противоречий.
Опыт истории свидетельствует, что новое, передовое всегда в конце концов побеждает старое. Этого боится буржуазия. Она' видит, что в мирном соревновании все преимущества у социализма. Чтобы продлить свой век, век капитализма, наиболее агрессивные силы империализма уповают на силу, на войну.
Разрешение внешнего противоречия между двумя мировыми системами зависит прежде всего от внутреннего развития стран социализма и стран капитализма. Чем успешнее будет происходить строительство социализма внутри каждой социалистической страны, тем быстрее социализм выиграет соревнование с миром капитализма. Переход капиталистических стран к социализму будет происходить не в результате "экспорта" революции, а в результате закономерного разрешения внутренних социальных противоречий между пролетариатом и буржуазией этих стран в пользу трудящихся масс.
Марксистская диалектика требует не ограничиваться общим положением о противоречиях как движущей силе развития, а применять его конкретно, творчески, видеть особенности действия общего закона в каждом явлении, в разных исторических условиях. Вопрос о специфичности противоречий в различных процессах является существенной стороной закона единства и борьбы противоположностей и требует специального рассмотрения.
Закон единства и борьбы противоположностей, как и всякий закон, проявляется в самых разнообразных процессах, развитие которых протекает специфично, соответственно их природе и условиям их существования. В.И.Ленин, всесторонне развивая диалектику действия закона единства и борьбы противоположностей, уделил особое внимание анализу специфичности форм проявления этого закона в разных условиях. Произведения Ленина служат ярким примером того, как нужно конкретно применять общее положение диалектики о противоречивости развития. Ленин всегда требовал не ограничиваться абстрактными рассуждениями о том, что такому-то явлению свойственны противоречия, что оно развивается в противоречиях. Когда общая истина установлена, он требовал всю силу теоретического анализа и практического подхода при разрешении тех или иных проблем обратить на обнаружение того, как эта истина о противоречивости всякого развития преломляется в данном конкретном предмете, в данной исторической обстановке, в данной исторической связи. Он учил видеть, что общее неизбежно модифицируется, видоизменяется в разных сферах объективного мира. Одно дело – развитие и борьба противоположных тенденций в природе, где действуют слепые, стихийные силы, и другое дело – развитие и борьба противоположностей в обществе, где действуют обладающие сознанием и преследующие свои цели люди, классы, партии. В свою очередь, в каждой из этих областей объективного мира имеется многообразие процессов, в которых по-разному выражается действие законов диалектики. Различна, например, природа противоречий и по-разному протекает "борьба" противоположностей в физических и химических процессах. Недопустимо брать за одну скобку и общественные противоречия, поскольку разные социальные формации существенно отличаются друг от друга. Своеобразно протекает процесс борьбы противоположностей в мышлении, в развитии науки, искусства.
В наброске "К вопросу о диалектике" Ленин отметил некоторые специфические противоречия, исследуемые различными науками:
"В математике + и –. Дифференциал и интеграл.
> механике действие и противодействие.
> физике положительное и отрицательное электричество.
> химии соединение и диссоциация атомов.
> общественной науке классовая борьба".
К этим специфическим противоречиям можно добавить ряд других, например: ассимиляция и диссимиляция, наследственность и изменчивость в биологии, возбуждение и торможение в физиологии, анализ и синтез, индукция и дедукция, чувственное и рациональное в теории познания и логике и т.д.
Неорганической природе более свойственны такие формы противоречий, как единство положительного и отрицательного, действия и противодействия, притяжения и отталкивания. Здесь почти неприменимы такие характеристики противоречий, как старое и новое, отмирающее и нарождающееся, тем более такие, как революционное и консервативное, реакционное и прогрессивное.
Более высоким формам движения материи (органическая природа, общественная жизнь) свойственны противоречия в форме борьбы между старым и новым, отмирающим и нарождающимся, консервативным и революционным и т.п. Конечно, и в высших формах движения имеют место противоречия низших форм. Органическая жизнь невозможна без физико-химических процессов с их специфическими противоречиями. Но не эти противоречия являются главными, определяющими развитие органической жизни, они здесь – побочные противоречия, подчиненные главным, характерным для жизни (обмен веществ, ассимиляция и диссимиляция, наследственность и изменчивость и т.д.). Общественную жизнь совершенно невозможно понять, подходя к ней с такими специфическими для неорганической природы противоречиями, как, скажем, притяжение и отталкивание.
Характер, природа противоречий обусловливает особые пути и способы их разрешения, особые законы развития предметов. Возьмем для примера притяжение и отталкивание, без взаимодействия которых невозможны физические явления. В силу того, что это противоположно направленные процессы, между ними происходит "борьба". Термин "борьба" здесь имеет иной смысл, чем в общественных процессах, и тем не менее сущность взаимодействия между притяжением и отталкиванием заключается в столкновении противоположных, взаимоисключающих тенденций, объективно направленном на преодоление, разрешение противоречия между ними. В твердом теле берут верх силы притяжения, и связь молекул прочна. Но теплота усиливает колебательные движения молекул твердого тела, связь их ослабляется, и тело из твердого состояния переходит в жидкое. Дальнейшее нагревание ускоряет движение молекул, сила отталкивания возрастает, и из жидкого состояния тело переходит в газообразное. "Борьба" противоположностей завершается в данном случае тем, что изменяется соотношение между ними в пользу отталкивания.
Взаимодействие этих противоположностей лежит и в основе ядерных превращений. Чтобы освободить огромную энергию, заключенную в ядрах атомов, нужно на них воздействовать с помощью ядерных "снарядов", например альфа-частиц. Если при бомбардировке атома у альфа-частицы достаточно энергии, чтобы преодолеть так называемый "потенциальный барьер", в данном случае силу отталкивания, то она проникнет в ядро атома и вызовет расщепление ядра. Для того чтобы альфа-частица могла вырваться из ядра, ей нужно изнутри преодолеть тот же барьер, но уже силу притяжения, действующую на малых расстояниях вблизи ядра.
Совсем другой характер имеет взаимодействие противоположностей в органическом мире. Растения и животные приспособляются к изменяющимся условиям их существования, у них возникают новые свойства, которые вступают в противоречие со старой наследственностью, происходит "борьба" между изменчивостью и наследственностью, завершающаяся изменением старой наследственности, возникновением нового органического вида.
Особенно важно учитывать своеобразие борьбы противоположностей в развитии общества. Здесь противоречия порождаются развитием основы общества – материального производства. Противоречия способа производства в классовом обществе выражаются в борьбе классов. Борьба противоположностей в этом обществе имеет форму экономической, политической и идеологической борьбы. Идеологическая борьба выражается в форме борьбы философских, экономических, политических, правовых, религиозных, этических теорий и взглядов и т.д. Ни в какой области природы противоречия не выступают в такой многообразной форме.
Но дело не только в том, что общественные противоречия отличаются от противоречий природы. Каждой общественной формации наряду с общими законами и противоречиями свойственны свои противоречия, а значит, и свои особые законы развития. В общественном развитии, особенно в связи с теми всемирно-историческими преобразованиями, которые происходят в современную эпоху, важно различать два вида противоречий – антагонистические и неантагонистические.
Вопрос об антагонистических и неантагонистических противоречиях – это специфически общественный вопрос, хотя нечто подобное этим противоречиям можно наблюдать и в органической природе. Например, существует антагонизм между некоторыми видами микроорганизмов: одни микробы угнетают или убивают другие (антибиотики). Этот антагонизм используется в медицине для лечения болезней. Существует антагонизм между различными видами животных, а также растений, выражающийся в уничтожении или подавлении одними животными и растениями других в борьбе за существование. Признавая некоторое сходство между подобными противоречиями в природе и обществе, было бы, однако, ошибочно отождествлять их, не видеть существенного различия между ними.
Антагонистический или неантагонистический характер социальных противоречий определяется структурой общества.
Антагонистические противоречия – это такие противоречия враждебных общественных сил, интересов, целей, тенденций, которые вытекают из противоположных жизненных условий классов, из противоположности их коренных интересов и преодоление которых осуществляется, как правило, в ожесточенной классовой борьбе. Примером антагонистических противоречий являются отношения между помещиками и крестьянами, между буржуазией и пролетариатом, между буржуазией и трудящимся крестьянством, между колониями и империалистическими странами. Антагонистичны также противоречия между империалистическими государствами в их борьбе за передел мира, за сферы влияния и рынки сбыта. Как видно из этого, антагонистические противоречия многообразны, в силу чего и степень остроты их различна. Сильнее всего и глубже антагонизм между эксплуататорами и эксплуатируемыми, особенно между буржуазией и пролетариатом.
История дает немало примеров того, что враждующие между собой эксплуататорские классы или империалистические государства объединяются для борьбы против угнетенных трудящихся классов. В таких случаях даже острые противоречия между ними отходят на задний план и с особой силой наружу выступает основное противоречие – между эксплуататорами и эксплуатируемыми. Бывает, однако, и такое положение, когда эксплуатирующие, но не стоящие у власти классы и трудящиеся классы объединяются для борьбы против их общего и главного на определенном историческом этапе, всех их угнетающего врага. Например, в буржуазной революции 1789 г. буржуазия и трудящиеся классы выступали как единое третье сословие против феодалов – светских и духовных. В современных национально-освободительных движениях народов колоний против империализма национальная буржуазия или отдельные ее группы выступают часто вместе со всем народом. Нужно всегда принимать во внимание конкретную историческую обстановку и учитывать, каковы главные противоречия на каждом этапе общественного развития.
Общей закономерностью развития антагонистических противоречий является их рост и обострение, доходящие до резкого конфликта между противоположными сторонами и тенденциями. Антагонистические противоречия, как правило, имеют тенденцию в процессе развития не сглаживаться, не смягчаться, а, напротив, углубляться, принимая все более острые формы. Отсюда и специфические формы разрешения антагонистических противоречий: поскольку существуют классы, всеми средствами отстаивающие старое, отжившее и сопротивляющиеся установлению новых общественных порядков, антагонистические противоречия преодолеваются путем острой классовой борьбы, путем социальных революций.
Неантагонистические противоречия в отличие от антагонистических выражают противоречия не враждебных противоположностей, а таких социальных сил и тенденций, которые наряду с противоречиями имеют общее в главном, коренном. Таковы, например, противоречия между рабочим классом и крестьянством, между передовыми и отсталыми элементами социалистического общества. Неантагонистический характер противоречий развития есть одна из важнейших особенностей социалистического общества в отличие от всех предыдущих классовых формаций.
Эта особенность обусловливает специфические формы проявления и действия общего диалектического закона развития путем возникновения и преодоления противоречий.
Самой важной чертой действия этого закона в условиях социализма нужно считать то, что противоречия здесь выступают на базе социального, морально-политического единства всего общества. Это единство экономических, политических и идеологических интересов и целей общества составляет первостепенный фактор, позволяющий с успехом решать любые трудности и противоречия, возникающие в ходе развития социалистического общества, без тех жертв и разрушительных последствий, которые свойственны буржуазному обществу. Далее, благодаря единству социалистического общества возникающие противоречия имеют тенденцию не к обострению, не к превращению их в полярные враждебные противоположности, а к постепенному смягчению и преодолению. Так, например, разрешаются противоречия между рабочим классом и крестьянством, между передовыми и отсталыми элементами и другие противоречия социалистического общества. Единство общества помогает разрешать противоречия, а разрешение противоречий еще больше укрепляет единство всего общества.
Общая закономерность разрешения неантагонистических противоречий, разумеется, не означает, что эти противоречия в силу конкретных причин, например в случае неправильной политики или ошибок при ее осуществлении, не могут временно обостряться. Ленин, как известно, предупреждал, что неправильная политика марксистской партии по отношению к крестьянству могла бы привести даже к расколу между рабочим классом и крестьянством. Поэтому КПСС всегда уделяла и уделяет особое внимание политике укрепления союза рабочего класса и крестьянства и давала решительный отпор троцкистам.
В неантагонистических противоречиях не заложены объективные причины для их углубления и обострения; это позволяет благодаря правильной политике постепенно преодолевать подобные противоречия. Поэтому в условиях социализма огромное значение приобретает деятельность ведущей силы социалистического общества – коммунистической партии по своевременному раскрытию и преодолению возникающих противоречий развития.
Коммунистическая партия, руководствуясь методом материалистической диалектики, обнаруживает возникающие в ходе развития социалистического общества противоречия, организует народ и направляет его усилия на их разрешение. Партия не допускает, чтобы противоречия в процессе своего развития, нарастания, созревания, разрослись до враждебной противоположности, и выбирает момент, когда созрели условия для их разрешения. Следует при этом учесть, что влияние сознательной силы на процесс развития и разрешения противоречий нельзя понимать в духе субъективизма. И при социализме, прежде чем возникает объективная возможность разрешения противоречий, требуются время, известные предпосылки и средства для успешного преодоления противоречий. Своеобразие положения здесь заключается в том, что это уже не стихийный, не слепо действующий процесс, а такой диалектический процесс, который находится в основном под контролем коммунистической партии и народа.
Как ни отличаются неантагонистические противоречия от антагонистических, они также разрешаются в борьбе и путем борьбы нового против старого, борьбы передового, прогрессивного против отжившего, консервативного, косного, бюрократического, отсталого. Было бы грубой ошибкой принимать особенности разрешения неантагонистических противоречий за примирение их. И здесь необходима постоянная борьба за преодоление противоречий, всего отживающего, отсталого, косного, мешающего развитию нового, передового.
Ошибочное понимание сущности неантагонистических противоречий проявилось в антимарксистской "теории бесконфликтности" в области литературы и искусства. Эта теория изображала дело так, будто в социалистическом обществе развитие совершается гладко, плавно, без борьбы и конфликтов между старым и новым. Сторонники этой теории упустили из виду, что если бы новое, передовое в социалистическом обществе не боролось против отжившего, то не было бы движения вперед, а был бы застой или движение вспять.
Всякие противоречия разрешаются лишь путем борьбы. В зависимости от природы противоречий меняются лишь формы борьбы. Одной из новых форм борьбы, рожденных на почве специфических противоречий строительства социалистического общества, является критика и самокритика. "Работа настоящего строительства, – указывал Ленин, – это есть применение критики и ее содержание"112, т.е. положительный, деловой, практический характер критики, ее направленность на преодоление противоречий, на устранение недостатков и ошибок. Коммунистическая партия придает важнейшее значение критике и самокритике как инструменту борьбы нового против старого, как средству выявления и разрешения противоречий, возникающих в ходе развития социалистического общества. Критика и самокритика есть одна из форм сознательного активного участия народных масс в строительстве коммунизма, в управлении своим социалистическим государством.
Перерастание социалистического общества в коммунистическое также происходит на основе преодоления противоречий, путем отмирания старого и возникновения нового. Специфическая особенность этого процесса состоит в том, что в отличие от периода перехода от капитализма к социализму здесь уже нет борьбы между классами, не приходится преодолевать жесточайшее сопротивление остатков эксплуататорских классов. Строительство коммунизма в нашей стране осуществляется в условиях небывалого ранее единства всех слоев общества.
"Естественно поэтому, – говорил на XXII съезде Н. С. Хрущев, – что строительство коммунизма осуществляется самыми демократическими методами, путем совершенствования и развития общественных отношений, отмирания старых и возникновения новых форм жизни, их переплетения и взаимовлияния"113.
Некоторые буржуазные философы в признании специфичности противоречий социалистического общества видят... измену диалектике. Так, современные французские философы Мерло-Понти, Жан Ипполит и другие заявляют, что антагонизм противоборствующих общественных сил, классов неистребим, вечен и что в этом якобы состоит сущность диалектики. Противоречия определенного исторического периода, противоречия антагонистического общества они возводят в абсолют, игнорируя то, что характер действия общего закона развития путем борьбы противоположностей в новых исторических условиях изменяется. Такую "диалектику" некоторые неогегельянцы назвали "трагической", так как из нее следует неизбежность и вечность классовых коллизий, войн и т.п. На деле "трагическая диалектика" есть прием, посредством которого пытаются доказать непреходящий характер капитализма и его антагонистических противоречий. Но победа коммунизма означает полное уничтожение подобных противоречий.
Опыт коммунистического строительства в СССР вскрыл такую форму разрешения противоречий, оставшихся в наследство от старого, антагонистического общества и веками наслаивавшихся друг на друга, как постепенное превращение противоположности в различие, а затем и ликвидация всяких остатков былой противоположности. Таким путем преодолевалась, например, былая противоположность между городом и деревней, противоположность между физическим и умственным трудом.
Различие между типами или видами противоречий состоит не только в том, что разные противоречия имеют разную природу, а отсюда и разные пути и способы разрешения. Важно различать также в сложной сети противоречий основные и не основные, главные и неглавные противоречия. Любой простой предмет, тем более сложные явления и процессы содержат в себе не одно, а много противоречий, находятся в многоразличных противоречивых связях и отношениях с другими явлениями и процессами. Поэтому очень важно – особенно это относится к общественной жизни, к стратегии и тактике борьбы общественных классов и партий – не смешивать основные и производные, главные и неглавные противоречия, а видеть различие между ними, выделять именно те противоречия, которые в данный исторический момент играют решающую роль, и соответственно этому строить практическую деятельность.
Основное противоречие – это такое, которое определяет или пронизывает собой производные противоречия. Например, основным противоречием капиталистического способа производства является противоречие между общественным характером производства и частнокапиталистическим характером присвоения. Оно определяет все остальные противоречия, являющиеся производными от основного противоречия. Так, противоречие между ростом производства в буржуазном обществе и отстающей покупательной способностью широких масс населения есть противоречие, производное от основного противоречия, оно выступает как проявление и выражение основного противоречия капитализма.
Основным противоречием современного мирового общественного развития является противоречие между двумя социально-экономическими системами – социализмом и капитализмом. Вне этого основного противоречия невозможно понять другие противоречия современного мирового развития, многие международные проблемы современности.
Выделение главных и неглавных противоречий важно для правильной характеристики отдельных этапов, отрезков процесса развития. В зависимости от изменяющихся объективных потребностей развития и от меняющейся обстановки на первый план может выступить в качестве главного то одно, то другое противоречие. То, что в одних условиях выступает как главное противоречие, в других условиях становится неглавным и наоборот. Например, в первый период существования Советской власти в нашей стране главным было противоречие между самой передовой в мире политической властью и отсталой технико-экономической основой, слабым развитием тяжелой индустрии в первую очередь. Когда это противоречие было разрешено, главным противоречием в последующий период стало противоречие между передовой социалистической индустрией и отсталым, раздробленным на много миллионов мелких хозяйств земледелием. Это противоречие также было успешно разрешено.
В нынешних международных условиях решающее значение приобретает недопущение новой мировой войны. Одно из главных противоречий современности – это противоречие между наиболее реакционными кругами империалистов, стремящимися разжечь новую войну, и подавляющим большинством человечества, кровно заинтересованным в том, чтобы ее предотвратить. Поэтому в современных международных условиях важнейшая задача состоит в объединении всех сил, заинтересованных в борьбе за прочный мир.
Учет главных и неглавных противоречий позволяет коммунистическим партиям определять задачи рабочего класса, выдвигать истинные лозунги борьбы, мобилизующие массы на решение назревших задач, приближающих к конечной цели. Именно поэтому Ленин называл диалектику душой марксизма.
Ленин учил, что подлинный диалектик лишь тот, кто в общей массе задач способен на каждом этапе развития выделить очередное, решающее звено, овладение которым позволяет вытащить всю цепь остальных задач. Различение главных и неглавных противоречий, умение видеть процесс нарастания новых противоречий, превращение главных противоречий в неглавные и наоборот дает возможность ухватиться за решающее звено в данных конкретных условиях.
Одним из наиболее существенных и всеобщих выражений развития путем борьбы противоположностей является возникновение, развитие и преодоление противоречий между содержанием и формой предметов. Перечисляя элементы диалектики, Ленин пишет в "Философских тетрадях": "борьба содержания с формой и обратно. Сбрасывание формы, переделка содержания"114.
Категории содержание и форма имеют важное значение для понимания процессов развития. Каждый предмет имеет свое содержание и свою форму, которые могут быть поняты лишь в тесной связи между собой. Содержание – это основа, главная сторона предмета, выражающая его сущность и проявляющаяся во всех его элементах. Например, содержание способа производства – это его производительные силы, определяющие производственные отношения как свою общественную форму. Содержанием художественного литературного произведения являются его идеи, отражающие какую-то сторону действительности, жизнь людей; это содержание пронизывает все произведение: его сюжет, фабулу, образы, язык и т.д.
Содержание не существует вне формы. Форма есть способ существования содержания, внутренняя организация, структура содержания, делающая возможным его существование. Вне определенной морфологической структуры организм не может существовать. Самая лучшая идея сама по себе еще не дает произведения искусства, если она не выражена в художественной форме, в художественных образах и если произведение не доставляет эстетического наслаждения. Производительные силы не могут существовать без определенных производственных отношений, являющихся формой их развития.
Не следует смешивать внутреннюю форму предмета с его внешней формой. Для поэмы или романа полиграфическое оформление (формат книги, кожаная или картонная обложка, мелкий или крупный шрифт и т.д.) – это внешняя форма, не имеющая значения для содержания художественного произведения. А художественные образы, язык, сюжет, композиция и т.д. есть та внутренняя форма, которая дает выражение идейному содержанию и без которой содержание не существует. Поэтому форма предмета есть форма его бытия,
Как и все другие категории диалектики, содержание и форма не есть что-то застывшее, окостеневшее. Они могут переходить друг в друга. Между ними нет абсолютной грани, и то, что в одних связях и отношениях является содержанием, в других связях и отношениях становится формой. Например, производственные отношения в связи с производительными силами есть форма, а по отношению к порождаемой ими политической надстройке, к праву, к идеологическим формам они выступают как их содержание. Художественные образы, язык, поэтическая рифма являются формой произведения искусства, но они могут быть предметом, содержанием научного исследования.
Между формой и содержанием существуют сложные диалектические взаимоотношения. Как мы видели, связь между ними заключается прежде всего в том, что они находятся в единстве: одного нет без другого, в любом предмете, в любом процессе всегда есть содержание и форма. Но в этом единстве содержание – главная и определяющая сторона. Содержание определяет форму, порождает свою форму, форма зависит от содержания. Форма не произвольна, она есть форма определенного содержания. И хотя само содержание перестает быть данным содержанием, не облекаясь в определенную форму, все же оно – основа взаимодействия между ними. Та важная роль, которую выполняет форма, определена требованиями содержания предметов. Нельзя, скажем, трагическую по содержанию идею выразить в форме комедии или, наоборот, комическую идею – в форме трагедии. Экономический строй капитализма обусловливает соответствующую надстройку, коренным образом отличающуюся от надстройки социалистического общества, являющейся формой совсем иного содержания – экономического строя социализма.
Находясь в зависимости от своего содержания, форма не пассивна. Она активно воздействует на содержание, и ее роль в развитии огромна. Форма может играть двоякую роль: она может способствовать развитию предмета и, наоборот, тормозить это развитие. Может показаться странным: если форма находится в единстве со своим содержанием и обусловлена этим содержанием, будучи способом его существования, то как она может мешать содержанию, препятствовать его развитию? Но это возражение неосновательно, так как оно учитывает лишь одну сторону взаимосвязи содержания и формы – их единство. В действительности же это не мертвое, а диалектическое единство, т.е. единство противоположностей. Как ни тесно связаны содержание и форма предметов, они различны по своему существу, представляют собой различные стороны предметов. Из существующего между ними различия вытекают неодинаковые свойства и тенденции этих двух сторон в процессе развития предметов. Изменение, развитие предметов начинается всегда с изменения их содержания как главной стороны, основы предметов. Содержание – наиболее подвижный и изменчивый по сравнению с формой элемент. Форма более устойчива, менее подвижна. Будучи зависимой от содержания, форма изменяется на основе изменения содержания, но ее большая устойчивость приводит к противоречию. В то время как содержание непрерывно изменяется, форма некоторое время не претерпевает коренных изменений. Устойчивость формы не следует понимать так, что она совершенно неподвижна. Даже тогда, когда она в целом до поры до времени остается одной и той же, могут изменяться ее отдельные свойства, элементы. Поэтому она лишь относительно устойчива по сравнению с беспрерывно изменяющимся содержанием. Учет этого различия и различных тенденций содержания и формы в процессе развития позволяет понять диалектическое взаимоотношение между содержанием и формой и двоякую роль формы.
Взаимодействие содержания и формы предметов и явлений проходит различные этапы. Было бы заблуждением думать, что относительная устойчивость формы есть фактор всегда и во всех условиях консервативный. В начале процесса форма находится в соответствии со своим содержанием и способствует развитию содержания. В периоды соответствия формы содержанию ее определенность и устойчивость есть сила, двигающая развитие. Если бы форма мгновенно изменялась, то она не могла бы выполнять эту роль. Например, новые производственные отношения как форма, находящаяся в соответствии со своим содержанием – производительными силами, в течение длительного периода остаются устойчивыми и способствуют развитию производительных сил общества. Но по мере того как изменяется содержание, возникает и растет противоречие между ним и формой. Пока эти изменения незначительны, форма продолжает способствовать развитию предмета. Нарастание противоречия приводит к тому, что форма перестает соответствовать содержанию и из фактора развития превращается в фактор, тормозящий дальнейшее развитие. На этом этапе развития устойчивость формы становится элементом консервативным. Как писал Маркс, производственные отношения на известном этапе из формы развития производительных сил превращаются в их оковы. Это же можно видеть на других примерах. Известно, что Коммунистическая партия время от времени вносит изменения в свой Устав, в котором зафиксированы организационные формы ее деятельности. Новое содержание, новые задачи, встающие перед партией, приходят в противоречие с некоторыми устаревшими организационными формами, которые в других условиях играли положительную роль. Так, XXII съезд КПСС утвердил новый Устав, который определяет организацию и формы деятельности партии, соответствующие задачам построения коммунистического общества.
Противоречие между новым содержанием и старой формой вызывает борьбу между ними, являющуюся одним из наиболее важных проявлений действия закона борьбы противоположностей в природе, обществе и мышлении. Эта борьба не прекращается до тех пор, пока старая форма не будет заменена новой формой, соответствующей изменившемуся содержанию. Борьба эта нередко имеет очень упорный и затяжной характер. Поскольку форма не автоматически сбрасывается, когда возникает новое содержание, а обладает относительной самостоятельностью, так что старая форма может еще продолжительное время существовать, несмотря на изменившееся содержание, она имеет большую силу инерции и сопротивляется изменению. Например, в антагонистическом обществе за отжившими формами стоят классы, партии, группы, заинтересованные в их сохранении и отстаивающие их. Но как бы ни сопротивлялась старая, отжившая форма, она необходимо, неизбежно с развитием содержания уступает место новой форме. Поэтому борьба между старой формой и новым содержанием является источником развития. Она способствует смене старого новым, вечному движению и обновлению. Очень хорошо значение диалектики развития формы и содержания выразил великий русский революционер-демократ Н. Г. Чернышевский:
"Вечная смена форм, вечное отвержение формы, порожденной известным содержанием или стремлением, вследствие усиления того же стремления, высшего развития того же содержания, – кто понял этот великий, вечный, повсеместный закон, кто приучился применять его ко всякому явлению, – о, как спокойно призывает он шансы, которыми смущаются другие... он не жалеет ни о чем, отживающем свое время, и говорит: "пусть будет, что будет, а будет в конце концов все-таки на нашей улице праздник!""115
Чернышевский правильно делал революционные выводы из диалектики развития содержания и формы явлений. Общественная жизнь в своем неудержимом движении вперед сметает все отжившие и ставшие препятствием формы, заменяя их новыми, более прогрессивными.
Соответствие формы содержанию не следует понимать так, что содержание может выражаться обязательно в одной какой-нибудь форме. Одному и тому же содержанию может соответствовать ряд форм. Известно, что диктатура буржуазии существует и в форме парламентарной республики, и в форме конституционной монархии, и в форме фашистской террористической диктатуры. Одно и то же содержание, преломляясь через конкретные исторические условия развития разных стран, облекается в неодинаковые формы.
Непонимание диалектики содержания и формы ведет, с одной стороны, к опасности абсолютизации старой формы, порождает боязнь расстаться с привычными формами, хотя они уже тормозят развитие. Коммунистическая партия в своей практической деятельности руководствуется указанием Ленина о том, что всякий перелом в развитии "неизбежно ведет к несоответствию старой формы с новым содержанием"116. Она борется против всякой косности, боязни, нежелания изменять устаревшие формы в экономической, политической, духовной жизни общества, добивается таких форм, которые максимально ускоряют движение вперед. С другой стороны, было бы ошибкой нигилистически относиться ко всякой старой форме лишь на том основании, что она старая. Новое содержание не всегда требует новой формы. Оно может использовать и старую форму, приспособив ее к своим потребностям. Среди старых форм есть такие, которые и в изменившихся условиях еще могут служить новому содержанию. Коммунистическая партия учитывает это в своей деятельности. Так, сломав старый государственный аппарат помещичье-буржуазной России, партия сохранила ряд старых по форме институтов старого строя – банки, почту и т.п., влив в них новое, социалистическое содержание.
Неправильное понимание взаимоотношений содержания и формы может вести к чрезмерному раздуванию, уродливому выпячиванию одной из этих сторон целого. Так, сущность такого Уродливого явления, как формализм, состоит в абсолютизации формы и пренебрежении сущностью, содержанием дела.
Преувеличение роли формы в искусстве ведет к формализму, к извращению великого общественного назначения искусства. Художественная форма – не самоцель. К тому же она может быть совершенной лишь при условии, если она подчинена содержанию, выражает важные общественные идеи.
Игнорирование художественной формы в искусстве ведет к снижению силы его воздействия, его общественной роли. Некоторые ревизиониствующие элементы, выступавшие в отдельных странах народной демократии против социалистического реализма, заявляли, что не форма, а содержание решает, реалистично ли произведение искусства. Такое противопоставление содержания форме и пренебрежение к реалистической художественной форме отражения жизни ничего общего не имеют с марксизмом. Нормальному человеку, со здоровыми художественными вкусами, чужды абстракционизм и прочие выкрутасы в современном буржуазном искусстве именно из-за отрицания ими реалистического воспроизведения действительности. Вне реалистической художественной формы не может быть и реалистического по содержанию искусства.
Коммунистическая партия Советского Союза в своей деятельности придает огромное значение своевременному изменению форм организации, форм и методов руководства, приведению их в соответствие с новыми потребностями коммунистического строительства. Об этом свидетельствуют осуществленные партией изменения форм и методов руководства промышленностью и сельским хозяйством, улучшение системы планирования развития народного хозяйства СССР, предоставление союзным республикам более широких возможностей для самостоятельного решения вопросов экономического и культурного строительства. Развитие форм общественной жизни и организации производства имеет важнейшее значение, потому что без этого невозможно успешное развитие самого содержания, т.е. решение задач дальнейшего строительства коммунистического общества.
Таким образом, в самых различных областях практической деятельности следует учитывать диалектику содержания и формы и находить правильное соотношение между ними.
Рассмотрение закона единства и борьбы противоположностей позволяет понять, почему Ленин так высоко оценивал его роль в марксистской диалектике, определяя учение о противоречиях как "ядро", "суть" диалектики. Противоречия, их разрешение есть подлинная двигательная сила развития, лежащая в основе перехода количественных изменений в качественные. скачков от старого к новому состоянию, вечного, непрестанного движения всего существующего. Взаимосвязь и взаимодействие категорий – причины и следствия, возможности и действительности, единичного и общего, содержания и формы, необходимости и случайности и др. – имеют под собой ту же основу, ибо каждая из них немыслима без своей противоположности, без перехода друг в друга. Вот почему неотъемлемым свойством подлинно научного и революционного марксистского подхода к действительности является смелый анализ противоречий, тенденций их развития, способов и путей их разрешения.
Анализ законов перехода количественных изменений в качественные, единства и борьбы противоположностей показывает, что в результате их действия совершается бесконечный процесс смены одних явлений и предметов другими, переход противоположностей друг в друга. Имеется ли какая-нибудь объективная тенденция, какое-то направление в этой бесконечной смене одного другим, в беспрестанной борьбе нового и старого, нарождающегося и отмирающего? И если существуют объективные тенденции развития, то каковы они?
Вокруг этого вопроса также шла и идет борьба различных взглядов и теорий. Особенно острый характер эта борьба приобрела в вопросе о направлении общественного развития. В период восходящего развития капитализма многие представители буржуазной философии выступали с идеей общественного прогресса. Философы верили в человека и его способности, в возможность создания справедливого и разумного мира. Правда, разумным они считали буржуазный мир, шедший тогда на смену феодальной деспотии и бесправию человека. Все же это были передовые убеждения, значение которых нельзя умалять. Но уже в тот период возникали пессимистические теории, доказывавшие ограниченность прогресса, неизбежную деградацию человека. В последующем развитии буржуазной философии, особенно в период империализма, все сильнее становятся мотивы пессимизма и отчаяния. Неизбежную гибель отживающего капитализма идеологи буржуазии воспринимают как крах культуры и человеческого общества, как "путешествие на край ночи". Философы типа Ницше и Шпенглера выступают с теориями, предвещающими "закат Европы". Распространяются идеи "вечного круговорота" и "ракообразного" процесса истории, т.е. движения вспять. Эти пессимистические взгляды переносятся и на природу. В книге "Движение миров" известный английский астрофизик Джинс так выразил эту психологию упадочничества: вселенная "живет своей жизнью и идет по дороге от рождения к смерти так же, как и все мы, так как наука не знает другого изменения, кроме перехода к старости, и никакого другого прогресса, кроме движения к могиле".
Марксистская диалектика, обобщающая реальное движение в природе, обществе и человеческом мышлении, весь ход научного познания, опровергает эти антинаучные представления об основном направлении развития. Диалектический материализм утверждает, что через все сложное и нередко запутанное движение, кажущееся беспорядочным и хаотическим, пробивает себе дорогу основная линия поступательного развития от простого к сложному, от низшего к высшему. Эта сторона развития, вытекающая в значительной мере из уже рассмотренных выше законов диалектики, находит свое наиболее глубокое выражение в законе отрицания отрицания. Место и значение этого закона в системе законов и категорий материалистической диалектики и определяется тем, что он дает наиболее обобщенное понятие о характере развития, вскрывая внутреннюю связь, последовательность и преемственность основных ступеней развития, связь, обусловливающую поступательный ход движения, сложную "спиралевидную" форму развития. В чем же состоит закон отрицания отрицания?
При анализе процесса перехода количественных изменений в качественные и борьбы противоположностей мы видели, что развитие включает в себя как обязательный и закономерный момент – отрицание. Качественное изменение означает отрицание старого качества. Без отрицания невозможен был бы переход одного в другое. Борьба противоположностей завершается победой одной противоположности над другой, что также означает отрицание одного и утверждение другого. Отрицание, следовательно, не посторонний момент, навязываемый процессу развития извне; оно закономерно обусловливается самой сущностью развития. Отрицание есть результат развития путем раздвоения единого и возникновения взаимоисключающих частей, тенденций, сил в явлениях и предметах. Энгельс указывает, что истинное диалектическое отрицание есть "разделение на противоположности, их борьба и разрешение..."117.
В самом деле, как было показано в предыдущей главе, внутренняя противоречивость вещи, явления означает наличие в них таких сторон, тенденций, которые ведут к их отрицанию. Например, пролетариат и его борьба есть отрицание буржуазии и отстаиваемого ею буржуазного строя, притом такое отрицание, которое не извне приходит в капиталистическое общество, а свойственно его сущности. Отрицание – это имманентный, т.е. внутренне необходимый, момент развития. Борьба противоположностей развертывается как борьба одной стороны (момента отрицания) против стороны, которая утверждает, защищает существующее. В приведенном примере пролетариат борется против буржуазии как носительницы капиталистического способа производства. Борьба противоположностей завершается гибелью одного и победой другого, т.е. отрицанием того, что существовало ранее, но отжило свое время. Отрицание есть поэтому необходимая, закономерная стадия в развитии. Гегель был глубоко прав, когда он "внутреннюю отрицательность" называл движущей силой развития. Характеризуя материалистическую диалектику, Маркс также подчеркивал значение момента отрицания в развитии. В "Капитале" он писал о материалистической диалектике, что в "...позитивное понимание существующего она включает в то же время понимание его отрицания, его необходимой гибели, каждую осуществленную форму она рассматривает в движении, следовательно также и с её преходящей стороны, она ни перед чем не преклоняется и по самому существу своему критична и революционна"118.
Отрицание играет важную роль во всех процессах природы, общества и мышления. При этом в разных процессах оно проявляется по-разному. Радиоактивное превращение урана в радий есть вид "отрицания" одного химического элемента, образование из него другого химического элемента. Отрицание почки цветком, а цветка плодом есть необходимые моменты произрастания растений. История общества немыслима без отрицания отживших социальных порядков новыми. Белинский хорошо сказал, что без момента отрицания общество превратилось бы в стоячее болото. История науки показывает, что и движение познания осуществлялось через отрицание неоправдавшихся гипотез, через отрицание теорий и формул, пришедших в противоречие с новыми фактами, с развивающейся практикой.
Но мало признать момент отрицания в развитии. Нужно правильно понять природу отрицания, его диалектический характер. Только при этом условии будет ясна основная закономерная линия, тенденция в развитии.
Из приведенных выше примеров легко заметить, что отрицание как момент развития нельзя понимать как абсолютное отрицание, т.е. как отрицание, не содержащее в себе ничего положительного. Если бы это было так, то стало бы невозможным развитие. Если бы отрицание почки в цикле произрастания растения было только отрицанием, то не было бы перехода от почки к цветку. Можно, конечно, сорвать почку и сжечь ее; это тоже будет отрицание, но такое, которое разрушит, а не создаст условия для нормального роста растения. Такое отрицание не есть условие развития. Когда гитлеровцы уничтожали веками созданную культуру, то это тоже было отрицание, но такое, которое отбрасывало человечество назад, в мрак средневековья. А когда пролетариат путем социальной революции уничтожает капиталистический строй, то такое отрицание утверждает новый, несравненно более жизнеспособный общественный строй, создающий безграничные возможности развития.
Диалектический закон отрицания отрицания – это закон развития. Поэтому, когда диалектика говорит об отрицании, она имеет в виду не всякое отрицание, а лишь такое, которое служит предпосылкой, условием развития. "В диалектике, – пишет Энгельс, – отрицать не значит просто сказать "нет", или объявить вещь несуществующей, или уничтожить ее любым способом"119. Образно выражаясь, диалектически понимаемое отрицание есть такое "нет", которое одновременно содержит в себе "да", т.е. единство отрицания и утверждения.
Диалектическое понимание отрицания ничего общего не имеет со скептицизмом и нигилизмом, которые подвергают все сомнению и не видят ничего положительного в том, что было и что есть, а все рисуют мрачными красками. Ленин называл такое отрицание "голым", "зряшным", "скептическим". Такого рода отрицание является субъективным мнением, а не отражением объективного хода развития. Не такое отрицание, указывал Ленин,
"...характерно и существенно в диалектике, – которая, несомненно, содержит в себе элемент отрицания и притом как важнейший свой элемент, – нет, а отрицание как момент связи, как момент развития, с удержанием положительного, т.е. без всяких колебаний, без всякой эклектики"120.
Мировое искусство в ярких образах отразило два разных по своей природе вида отрицания: отрицание как разрушение, как скептицизм и абсолютное сомнение во всем и отрицание как предпосылка к лучшему, совершенному, как источник прогресса. В "Фаусте" Гете образ Мефистофеля, его рассуждения, вся его философия служат примером "голого" отрицания, отрицания во что бы то ни стало.
Я отрицаю все – и в этом суть моя,
Затем, что лишь на то, чтоб с громом провалиться,
Годна вся эта дрянь, что на земле живет.
Не лучше ль было бы им уж вовсе не родиться!
Короче, все, что злом ваш брат зовет, –
Стремленье разрушать, дела и мысли злые,
Вот это все – моя стихия.
Мефистофель высказывает немало верных критических мыслей о старом мире. Свойственный ему дух отрицания имеет и положительное значение, поскольку Мефистофель зло высмеивает все застойное, окостенелое. Но он полон неверия в возможность лучшего. Фауст также отрицает, но он отрицает отжившее, тормозящее прогресс, он верит в человека, в разум человеческий, в нем неистребима жажда к совершенному, прекрасному.
Будучи условием развития, отрицание есть вместе с тем выражение беспрерывности, преемственности развития, связи между различными стадиями и моментами развития, между тем, что отрицается, и тем, что отрицает. Это важнейшая сторона отрицания. Диалектическое отрицание нельзя понимать как разрыв в развитии, отрицание связи между старым и новым. Связь между ними имеется уже в силу того, что новое рождается не из ничего, а только из старого. Связь заключается и в том, что новое удерживает все положительное, что содержалось в старом. Старое, таким образом, в своем движении, порождающем новое, не просто отбрасывается, а "снимается" новым. Философское понятие снятие означает одновременно отрицание и сохранение, отрицание предыдущего состояния и сохранение в новом всего положительного, что достигнуто предыдущим развитием.
Например, человек и человеческое сознание есть, несомненно, отрицание того состояния, которое свойственно животному с его чисто биологическим приспособлением к природе и инстинктивной психической деятельностью. Переход от мира животного к человеческому миру был величайшим скачком в развитии природы, но история животного мира была необходимой предысторией человека. Человеческое сознание в преобразованном виде содержит в себе результат всего предыдущего развития психики животных. Диалектический процесс "снятия", т.е. отрицания и сохранения, имеется и в познании. Идя от чувственно созерцаемого к абстрактному, от единичного к общему, познание не теряет на новой ступени приобретенное ранее, а сохраняет его в себе, обогащает, возводя его на высшую ступень. В знании общего содержится знание единичного, но в "снятом" виде. Например, в понятии "материя" отражены все многообразные предметы материального мира, но отражены в "снятом" виде, со своей наиболее общей и существенной стороны – как объективные реальности.
Насколько важно для практической деятельности учитывать Диалектическое отрицание в развитии как выражение преемственности и внутренней связи между отрицаемым и отрицающим, показывает следующий пример. Перед обществом, приступающим к социалистическим преобразованиям, встает задача строительства новой, социалистической культуры. Было бы опасным заблуждением полагать, что новая культура строится на голом отрицании всей предшествующей культуры. А между тем бывают защитники и такого взгляда. Социал-демократ махист В. Шулятиков в книге "Оправдание капитализма в западноевропейской философии" утверждал, что все философы XVII-XVIII вв. стремились лишь к тому, чтобы обосновать справедливость капиталистического строя, что в их взглядах никаких элементов объективной истины не содержится. Из этого следовало, что пролетариату нечего делать с этой философией, что никакой связи, преемственности между старой и марксистской философией нет и не может быть. Ленин и другие марксисты высмеяли подобные представления, "шулятиковщина" стала синонимом вульгарного, анархистского, недиалектического понимания отношений между старым и новым, отрицаемым и отрицающим. В первые годы Советской власти руководители так называемого "Пролеткульта" объявили всю старую культуру культурой эксплуататоров и утверждали, что пролетарская культура должна строиться в полной изоляции от всего многовекового развития культуры прошлого. Эти анархистские взгляды нашли свое отражение в философии, литературе, музыке и других областях науки и искусства. Вульгаризаторы объявляли крупных писателей прошлого корыстными идеологами дворянства, купечества и т.п., не видя элементов общечеловеческого содержания в их искусстве. Подменяя марксистский классовый анализ творчества этих писателей упрощенческим социологизированием, они приносили вред, изолируя рабочий класс от великого культурного наследия прошлого.
Коммунистическая партия во главе с Лениным отвергла пролеткультовские идеи. Пользуясь методом марксистской диалектики, Ленин вскрыл закономерности развития социалистической культуры и показал, что она решительно отрицает все то в старой культуре, что выражало эксплуататорское, преходящее содержание, но вместе с тем она есть продолжение всего предшествующего развития культуры. Социалистическая культура критически переоценивает и перерабатывает культуру прошлого, сохраняя, удерживая все ценное, прогрессивное.
Марксистская философия возникла как отрицание предшествующей философии, но, преодолев все ошибочное, не выдержавшее испытания временем, она сохранила все то истинное, что содержалось в ней.
Понимание сущности диалектического отрицания важно и в повседневной деятельности. Критика, несомненно, есть отрицание. Но мы притупили бы остроту этого оружия и ослабили бы его, если бы понимали критику как абсолютное отрицание старого. Критика есть отрицание отжившего, неправильного, рутинного и вместе с тем укрепление всего положительного, ценного, что есть в старом. Настоящая критика не только отрицает негодное, но и помогает освободиться от него, указывает критикуемому путь вперед. Иначе говоря, критика как отрицание должна быть и утверждением: утверждением не только в смысле удержания положительного, но и в смысле указания способов преодоления недостатков.
Материалистическая диалектика придает первостепенное значение отрицанию, видя в нем условие развития и момент, выражающий закономерную связь между различными ступенями развития. Это позволяет правильно решить вопрос об основном направлении развития в природе, обществе и мышлении. Перейдем к рассмотрению этого вопроса.
Уже анализ роли отрицания подводит к выводу о прогрессивном, поступательном развитии действительности. В самом деле, если природа диалектического отрицания такова, что оно не просто уничтожает старое, а снимает его, сохраняя все положительное, то ясно, что новая ступень приносит с собой значительно большие возможности развития, чем предыдущая ступень. Поступательное развитие есть закономерный результат того, что каждое новое отрицание впитывает в себя достигнутое ранее и делает его основой для дальнейшего движения. Поэтому новая ступень, каждый новый цикл развития не повторяет старый, а представляет собой новый круг, возвышающийся над старым, использующий старое, приобретенное предыдущим развитием как трамплин для дальнейшего развития.
Так, капиталистический способ производства начал свое развитие с использования той технической основы, которая ему досталась от феодального строя. Опираясь на эту основу, капитализм сделал огромный шаг вперед, создав крупную машинную промышленность с высокоразвитой техникой. На смену капитализму закономерно и необходимо идет социализм. Отрицая капитализм, социализм опирается уже на более высокую техническую основу, чем в свое время капитализм. Теперь уже не ремесленное производство является исходным пунктом развития, а крупная машинная промышленность. Благодаря сохранению технических достижений капитализма социализм, используя свои преимущества, имеет возможность еще более быстро двигать вперед производство. Образно выражаясь, от прошлого человечество перенимает не пепел, а огонь, поддерживающий жизнь, позволяющий подниматься выше. В примитивном орудии, изготовленном первобытным человеком, в возможности содержалось дальнейшее развитие орудий производства. От него движение могло идти только вперед. От современных машин нет и не может быть движения к каменному веку.
Таким образом, диалектическая природа отрицания и его важная роль в развитии объясняют нам причину поступательного, прогрессивного движения, развития от низшего к высшему, от простого к сложному.
Может возникнуть вопрос: почему же рассматриваемый закон называется законом отрицания отрицания? Нельзя ли ограничиться одним понятием отрицания? Не усложняем ли мы искусственно картину развития, выдвигая понятие двойного отрицания, отрицания отрицания? На эти вопросы нужно ответить, что само объективное развитие содержит в себе это двойное отрицание, а понятие "отрицание отрицания" лишь отражает совершающиеся независимо от нашего сознания процессы.
Мы уже видели, что то, что выступает в качестве отрицания, в свою очередь само со временем изменяется, превращается в новое качество, т.е. отрицается. И эта цепь отрицаний бесконечна. Но было бы ошибочно думать, что это развитие протекает гладко, без противоречий. В действительности поступательное развитие путем отрицания происходит противоречиво, и сущность отрицания отрицания, необходимость двойного отрицания в каждом отдельном цикле развития как раз и вытекает из противоречивого характера развития, из действия закона единства и борьбы противоположностей.
Чтобы это стало ясным, представим себе спор между двумя сторонами по какому-нибудь вопросу науки. Одна сторона выдвигает определенное положение (тезис). Другая сторона выступает с отрицанием этого положения (антитезис). В каждом из этих двух противоборствующих мнений могут быть элементы истины, но они односторонне противопоставляются друг другу как взаимоисключающие. Между спорящими развертывается борьба мнений, завершающаяся в итоге возникновением нового положения, которое отрицает оба предыдущих, боровшихся между собой взгляда. Но отрицая их, снимая спор, борьбу противоположных мнений, оно не отбрасывает те элементы истины, которые односторонне содержались в каждом из них, а является известным синтезом, использующим положительные моменты развития спора. При этом синтез нужно понимать не как механическое соединение того, что раньше существовало раздельно, не как внешнее сочетание двух противоположностей, а как совершенно новую ступень в развитии. На этой новой ступени благодаря борьбе противоположностей преодолеваются те односторонности, которые были свойственны каждой ступени, и достигается высшая истина, в которой сохраняется все положительное, что было раньше, и вместе с тем исчезает то, что было неистинным, преходящим. Вот эта новая ступень и выступает как отрицание отрицания. Следовательно, отрицание отрицания есть закономерное следствие разрешения борьбы противоположностей.
Мы привели в качестве примера спор (борьбу двух противоположных мнений), разрешающийся достижением истины. История науки полна примерами такого рода движения человеческих знаний к объективной истине.
В XVII в. господствовала теория, утверждавшая, что свет состоит из мельчайших частиц и распространяется по законам движения частиц. В этот же период возникла теория о том, что свет имеет волновую природу и распространяется по законам волн. В XIX в. в трудах Френеля и Юнга эта теория получила блестящее подтверждение. Казалось, что в борьбе двух противоположных взглядов победу одержала вторая теория. Но в XX в. была открыта и доказана квантовая природа света, причем оказалось, что дифракция и интерференция свидетельствуют о волновой природе света, а фотоэлектрический эффект, химические действия света и другие явления говорят, что он в то же время обладает свойствами частиц.
В качестве отрицания отрицания современная теория света вобрала в себя и синтезировала положительные элементы прежних теорий, освободив их от односторонности. Вместе с тем как высшая ступень, как известный итог она невозможна была бы без связи со старыми теориями, без опоры на них и их использования.
Развитие всюду происходит так, что высшая ступень того или иного цикла развития выступает как синтез всего предшествующего движения. Это можно видеть на следующем примере из истории общества. До мануфактурного и машинного производства отдельный работник выполнял все или почти все операции по изготовлению продукта. Производитель в этом смысле выступал как универсальный работник, выполняющий весь процесс производства данного предмета. В мануфактуре и особенно в машинной промышленности процесс производства дробится на многие отдельные операции и каждый рабочий выполняет лишь часть всего процесса. Универсальный работник "отрицается" рабочим, прикрепленным к отдельной операции. Но в условиях социализма и особенно коммунизма благодаря автоматизации производства возникает новый тип рабочего, выполняющего уже не отдельные операции (это за него делают механизмы), а управляющий всем процессом или значительной его частью. Рабочий снова становится в известном смысле многосторонне развитым работником, овладевшим рядом смежных профессий, и знатоком всего производственного процесса, при этом он, конечно, должен быть хорошим специалистом в определенной области. Это новая ступень, являющаяся отрицанием отрицания, выступает в качестве "синтеза" всего предыдущего развития, преодолевшего однобокость и вобравшего ценные стороны первых двух ступеней: универсальность старого работника и высокий технический уровень нового производства.
Приведенные примеры показывают, почему развитие того или иного конкретного процесса не завершается на первом отрицании, а требует в свою очередь отрицания этого отрицания. Старое, отрицаемое новым, и новое, отрицающее старое, суть противоположности. Каждой из этих противоположностей присущи и такие элементы, свойства, которые не могут быть утрачены в последующем развитии, и такие, которые исчезают, уничтожаются. Эти противоположности представляют собой как бы односторонности, которые исчезают в дальнейшем развитии. Это и происходит на ступени отрицания отрицания.
Таким образом, развитие проходит ступень утверждения (существования) явления, затем ступень его отрицания и, наконец, ступень отрицания отрицания. Благодаря тому, что на этой высшей ступени "синтезируется", осваивается, перерабатывается ценное, что было на первых двух ступенях, и исчезают, уничтожаются отжившие элементы этих первых ступеней, развитие в целом идет по восходящей линии, от простого к сложному, от низшего к высшему. Вот почему закон отрицания отрицания имеет важное значение для объяснения основной тенденции развития.
Основная тенденция к поступательному движению легко обнаруживается даже при самом беглом обзоре развития природы, общества и мышления. В переходе от неорганической материи к органической сказалось действие этой тенденции в природе. Вместе с тем и та и другая части природы имеют свои ступени развития, каждая из которых сложнее и выше предыдущей. Особенно ярко это видно в органической природе. От простейших и низших форм организации к все более сложным и высшим формам, от одноклеточных к многоклеточным организмам, от низших видов растений и животных к сложным и высшим – таков путь развития органической материи.
В обществе каждая новая социально-экономическая формация представляет собой более высокую ступень развития. Процесс восхождения от низшего к высшему проделывает не только общественное устройство в целом, но и каждая из отдельных сторон общества: техника, производство, наука, искусство, быт людей и т.д. От первых робких и во многом еще фантастических представлений о мире до поистине сияющих вершин, достигнутых современной наукой, – таков путь развития познания.
Какую бы область мы ни взяли, всюду действует одна и та же основная тенденция – развитие по восходящей линии. Ясно, что это результат действия объективной диалектики развития.
Поступательность движения – сложный процесс, который нельзя понимать упрощенно. Поступательное развитие природы или общества на нашей планете реализуется в массе сменяющих друг друга форм, явлений, каждое из которых конечно и преходяще. Дело обстоит не так, что, скажем, один и тот же отдельный вид растений или животных все время развивается по восходящей линии. Поступательно развивается органический мир в целом, отдельные же виды возникают и исчезают, одни виды превращаются в другие. Способность одних органических форм приспособляться к изменяющимся условиям существования сочетается с неспособностью приспособиться и вследствие этого гибелью других форм. В общественной жизни одни формации и социальные порядки отживают свой век, сменяясь другими формациями и порядками. В силу самой сущности диалектического отрицания восходящее развитие отдельных предметов закономерно сменяется их нисходящим развитием, ибо собственным развитием они подготовляют условия своего отрицания. Рост, развитие одного имеет в качестве своей противоположности старение, отмирание другого.
При общей прогрессивной тенденции движения отдельные отрезки линии развития могут быть направлены не вперед, а назад, выражать моменты движения вспять, регресса. В обществе, например, новые, передовые силы не сразу побеждают. Нередко они терпят поражение от сил старого, которые сначала более прочны, чем только что возникшее, новое. Отсюда неизбежные зигзаги в развитии, временные отступления. Ленин любил повторять слова Чернышевского о том, что история – не тротуар Невского проспекта, широкого, ровного и прямого. В обществе идет борьба между противоположными классами, партиями, и исход этой борьбы зависит от соотношения сил. Так, в революции 1905 г. в России соотношение сил сложилось не в пользу рабочих и крестьян, и они потерпели поражение. Но каждый такой зигзаг в общем ходе развития имеет временный, относительный характер, ибо в поражениях передовые силы закаляются, крепнут и на новых этапах борьбы неизбежно берут верх, одерживают победу. Поэтому через все сложные перипетии борьбы между старым и новым, через все зигзаги и изломы пробивает себе дорогу основная линия восходящего развития, имеющего не временное, не относительное, а постоянное и абсолютное значение. Потерпев поражение в 1905 г., рабочий класс и крестьянство России одержали победу в 1917 г.
В условиях антагонистического общества каждый шаг прогресса стоит человеческих жертв. Эксплуататорские классы используют технический прогресс не для облегчения труда, а для угнетения трудящихся. Такое великое достижение науки, как открытие атомной энергии, они используют не столько для мирных целей, сколько для подготовки войны. Буржуазные философы и социологи, видя этот противоречивый характер развития, отрицают прогресс.
Вот одно из таких высказываний о прогрессе.
"Несмотря на то, – пишет профессор Чикагского университета Анатоль Рапопорт, – что технологический прогресс является доказуемым фактом (по количеству киловатт на человека), несмотря на то, что организованное медицинское исследование побеждает многие клинические болезни... несмотря на распространение грамотности... достигли ли мы чего-нибудь? И если да, то в чем? Естественно сомневаться в ценности сверхзвуковых исследований, если они приводят к созданию ракет с атомной бомбой. Законно сомневаться в ценности колоссальной печатной продукции, если 85% американской молодежи не читает ничего, кроме комиксов... Короче говоря, если даже несомненно, что большие перемены, внесенные технологическим прогрессом, неустранимы, возникает серьезный вопрос о том, желательны ли они"121.
Такие взгляды на прогресс основываются на непонимании того, что иначе, без подобных противоречий не может осуществляться движение вперед в обществе, разделенном на враждебные классы. Существование противоречий не может служить опровержением прогресса, поступательного движения. Нужно учитывать всю сложность прогресса и бороться против регрессивных, реакционных сил.
Против положения диалектики о поступательном характере развития буржуазные философы выдвигают и тот аргумент, что наша планета не всегда будет поддерживать жизнь и что прогресс не может быть на ней бесконечным. Но этот странный аргумент бьет мимо цели. Как и всякие отдельные формы существования материи, планеты, на которых возникли благоприятные условия для дифференциации материи и появления живых существ, вплоть до мыслящего человека, в масштабах многих биллионов лет или в масштабах бесконечности вселенной, преходящи. Однако если конечны и погибают отдельные планеты со всем богатством развившихся на них материальных форм, то не может погибнуть материя и законы ее движения, а следовательно, и способность материи к дифференциации, способность ее где-нибудь в другом месте, на другой планете воспроизвести все многообразие своих форм, включая и высшие проявления жизни. Материя, указывал Энгельс, во всех своих превращениях остается вечно собой, и потому
"с той же самой железной необходимостью, с какой она когда-нибудь истребит на земле свой высший цвет – мыслящий дух, она должна будет его снова породить где-нибудь в другом месте и в другое время"122.
Теперь рассмотрим вопрос о формах поступательного развития. Движение от низшего к высшему, от простого к сложному образно можно изобразить не в форме прямой линии или круга, а в форме спирали. Понятие "отрицание отрицания" отражает эту спиралевидную форму развития. Как показывают многочисленные факты, взятые из истории природы, общества и мышления, развитие обычно включает в себя момент возврата на высшей ступени к исходному моменту, но возврата на новой, более высокой основе. Это и есть форма развития, сходная со спиралью: конец каждого витка или круга спирали смыкается с началом, но в пределах уже не старого, а нового витка, круга, расположенного над старым. Высшая ступень в развитии, выступающая в качестве отрицания отрицания, завершает определенный – большой или малый – цикл развития, и в ряде случаев оказывается, что высшая точка развития есть как бы возврат к начальному, исходному пункту развития, но на более высокой основе.
Поясним это на примерах. В "Капитале" Маркс показывает, что капиталистическая форма собственности возникла в результате экспроприации массы мелких производителей, добывавших себе средства существования с помощью находившихся в их собственности средств производства. Крупная капиталистическая собственность явилась отрицанием мелкой собственности. Но в свою очередь капитализм отрицается высшей, социалистической формой собственности. "Экспроприаторов экспроприируют". Это – отрицание отрицания. Развитие как бы возвращается к исходному пункту, но уже на высшей основе. Непосредственные производители, трудящиеся снова становятся владельцами средств производства, но уже не в форме индивидуальной, а в форме коллективной собственности. Стало быть, отрицание отрицания не просто повторяет исходный момент, а вбирает, "синтезирует" все достижения предыдущих ступеней развития, воспроизводя на высшей ступени цикла некоторые черты первоначальной ступени.
Спиралевидная форма поступательного развития проявляется и в истории мышления. Древняя философия начиналась с материализма, проникнутого стихийной диалектикой. Позже, особенно в XVII-XVIII вв., воспреобладал метафизический метод мышления. Метафизический материализм был отрицанием диалектического подхода древних материалистов к природе. В середине XIX в. возник диалектический материализм, явившийся отрицанием отрицания. Он как бы завершил многовековую цепь развития философии в том же пункте, с которого она началась, но на несравненно более высокой основе.
Та же форма развития наблюдается часто и в природе, особенно в органической. Например, из семени вырастает растение, которое затем снова дает семя. Последнее в новом жизненном цикле производит новое растение, которое не будет простым повторением предыдущих, а включает в себя изменения, приобретенные в процессе приспособления к изменяющейся среде.
Многочисленные факты из самых разнообразных областей природы, общества и мышления показывают, что развитие на высшей ступени включает в себя момент возврата к исходному пункту, но уже на новой, более высокой основе. Эти факты говорят о том, что такая форма развития не случайна, а тесно связана с сущностью процесса, который мы и называем отрицанием отрицания. Ведь когда второе отрицание "снимает", отрицает первое, то тем самым закономерно восстанавливаются некоторые черты, свойства исходного состояния, в свое время отрицавшиеся первым отрицанием.
Иначе говоря, двойное отрицание дает утверждение, т.е. воспроизводит на новой, высшей основе отдельные черты исходного момента развития. Следует еще раз подчеркнуть, что возврат к старому нужно понимать не как буквальное воспроизведение того, что уже было, а как повторение лишь некоторых свойств, сторон старого. Это, выражаясь ленинскими словами, "возврат якобы к старому", т.е. такой "возврат", который осуществляет движение не назад, к изжитым, пройденным уже ступеням, а вперед, к новым, высшим формам, конденсирующим в себе все то ценное и положительное, что было раньше.
Было бы, однако, неправильно рассматривать "троичность" как некую априорную схему, которую нужно навязывать всем процессам. Развитие какого-нибудь предмета может проходить и часто проходит не обязательно три, а больше или меньше ступеней. В одних процессах явственно наблюдается возврат на новой, высшей основе к исходной форме, в других процессах это происходит менее явственно, лишь отчасти.
Закон отрицания отрицания, как и любой другой закон диалектики, указывает лишь самое общее направление и тенденцию развития. Подобно любому закону, он модифицируется, видоизменяется в своем осуществлении в зависимости от природы предмета и условий, в которых происходит развитие предмета. Энгельс специально предупреждал, что способ отрицания "зависит от особой природы каждого отдельного случая"123.
Энгельс и Ленин высмеяли тех, кто обвинял марксизм в том, будто он с помощью отрицания отрицания и "триад"124 доказывает неизбежность гибели капитализма и победы социализма. Маркс исследовал горы реальных фактов, открыл законы развития капитализма и только на основании объективных процессов сделал вывод о неизбежности гибели капитализма и победы социализма. Диалектика же, в том числе и закон отрицания отрицания, была лишь методом исследования этих фактов.
Знание общих диалектических законов развития и категорий диалектики вооружает нас научным методом, предпосылкой правильного подхода к действительности как при ее изучении, так и в практической деятельности. Зная законы и категории диалектики и руководствуясь ими, мы должны находить, схватывать, устанавливать те особенные формы, в которых в каждом отдельном явлении, процессе, событии, в разных исторических условиях, при решении разных практических задач выражается действие общих законов.
В этом состоит главное значение диалектического способа мышления, позволяющего, говоря словами Ленина, устанавливать "связь с определенными практическими задачами эпохи, которые могут меняться при каждом новом повороте истории"125.
Закон отрицания отрицания имеет свои специфические проявления в условиях социалистического общества. Главная особенность его действия здесь состоит в том, что процесс отрицания утрачивает тот разрушительный характер, который свойствен ему в антагонистическом обществе, где силы отжившего, старого строя цепляются за любые средства, чтобы сохранить этот строй. Можно сказать, что творческий, созидательный, положительный характер диалектического отрицания находит в социалистическом обществе свое наиболее яркое и полное выражение. В этих новых условиях, когда ликвидированы эксплуататорские классы, общество сознательно осуществляет назревшие и исторически необходимые "отрицания", которые позволяют без колоссальных издержек заменять устаревшие формы развития новыми. Социалистическое общество развивается планомерно, руководствуясь знанием общественных законов; оно осуществляет такого рода отрицания, не давая отжившим формам тормозить движение. При этом руководящая сила социалистического общества – коммунистическая партия на каждом этапе развития сознательно и мудро сочетает новые формы со всем ценным, что имелось на предыдущих этапах.
Зная, что развитие есть процесс, в котором элемент отрицания играет важную роль, коммунистическая партия бережно ухаживает за ростками нового, возникающими еще в недрах старого, за теми ростками, которым принадлежит будущее. В буржуазном обществе, наоборот, ростки, элементы нового социального порядка затаптываются господствующим классом, на их пути воздвигаются барьеры и только ликвидация диктатуры буржуазии открывает широкую дорогу для их развития.
Партия в новой Программе сознательно рассматривает переход от социализма к коммунизму как процесс диалектического отрицания ряда форм и принципов, которые неизбежно устаревают и отживают на базе высшего развития производительных сил. Такому отрицанию закономерно подвергнутся в будущем, при полной победе коммунизма, социалистический принцип распределения по труду, государственные формы управления и т.д. Но особенность этого процесса отрицания состоит в том, что развитие происходит не путем ломки, а, напротив, путем максимального использования и совершенствования социалистических форм жизни, в силу чего "отрицание" старого осуществляется по мере назревания предпосылок и условий перехода к новым, коммунистическим формам жизни, последовательными этапами и ступенями.
Само коммунистическое общество выступает как высшая ступень всего предшествующего мирового развития человечества, синтезирующая в себе все великое и ценное, что было создано народами в прошлые эпохи. Но коммунистическое общество, создаваемое советским народом, есть общество высочайшего материального и интеллектуального развития, общество изобилия материальных и духовных благ, общество гармонического развития всех человеческих способностей и задатков.
Итак, закон отрицания отрицания есть закон, действием которого обусловливается связь, преемственность между отрицаемым и отрицающим, вследствие чего диалектическое отрицание выступает не как голое, зряшное отрицание, отвергающее все прежнее развитие, а как условие развития, удерживающего и сохраняющего в себе все положительное предшествующих стадий, повторяющего на высшей основе некоторые черты исходных ступеней и имеющего в целом поступательный, прогрессивный характер.
Как и рассмотренные уже законы диалектики, закон отрицания отрицания является одним из важных законов как бытия, так и самого процесса познания. Самое главное здесь состоит в том, что в движении познания, в его логике с огромной силой проявляется момент диалектического отрицания как отрицания с удержанием положительного, как условия поступательного развития человеческих знаний. В "Философских тетрадях" Ленин с одобрением приводит выдержку из "Науки логики" Гегеля, в которой ярко показано значение диалектического отрицания в ходе познания. Каждый новый шаг в познании, указывал Гегель, связан с предыдущими ступенями. "...На каждой ступени дальнейшего определения всеобщее поднимает выше всю массу его предшествующего содержания и не только ничего не теряет вследствие своего диалектического поступательного движения (познания. – Ред.) и не оставляет ничего позади себя, но несет с собою все приобретенное, и обогащается и уплотняется внутри себя"126.
Таков закон как исторического процесса развития мышления, так и индивидуального процесса познания. Именно в силу этого закона научные истины все более и более обогащаются, "сгущаются", и познание идет к все более глубокому охвату истины.
Процесс познания особенно ярко иллюстрирует также ту сторону закона отрицания отрицания, согласно которой развитие совершается в виде кругов, причем на высшей точке каждого нового круга происходит как бы возврат к началу, но на более высокой основе. Так, например, познание человеком предметов идет от чувственно-конкретного к абстрактному и от него снова возвращается к конкретному, но уже в более глубоком его понимании, достигнутом благодаря процессу научной абстракции.
Еще пример. Практика выступает как начало, исходный пункт теории: теория отвечает на запросы и потребности практики. Но, возникнув на основе практики, теория снова обращается к практике. Только практика может доказать истинность теории, и только в практической деятельности людей реализуются достижения теории. Развитие познания идет от практики к теории и от теории снова к практике, но уже обогащенной теоретическим знанием действительности. Конец отдельного цикла – практика – является вместе с тем началом нового цикла развития познания. Новый цикл будет состоять из тех же звеньев, но это будет уже более высокий круг спирали и т.д.
Специально эти вопросы рассматриваются в следующей главе, к которой мы сейчас переходим.
Как уже нами отмечалось в предшествующих главах, законы и категории диалектики являются законами развития не только бытия, но и мышления, познания. Процесс объективного научного познания так же диалектичен, как и сама реальная действительность.
Настоящая глава посвящена коренным вопросам диалектики процесса познания. В ней рассматриваются взаимоотношения диалектики, логики и теории познания, связь чувственного и рационального в познании, роль абстракций, вопрос об истине и критерии истинности. Все это дополняет и углубляет содержание диалектической концепции развития.
Познание есть отражение действительности. Оно является сложным диалектическим процессом проникновения ума в сущность вещей. Познание идет через возникновение и разрешение противоречий и носит активный, творческий характер: оно, раскрывая закономерности объективного мира, указывает пути преобразования, изменения его.
Материалистическая диалектика, будучи наукой и о мышлении, изучает свой предмет исторически, вскрывает происхождение и развитие познания. "В теории познания, – писал Ленин, – как и во всех других областях науки, следует рассуждать диалектически, т.е. не предполагать готовым и неизменным наше познание, а разбирать, каким образом из незнания является знание, каким образом неполное, неточное знание становится более полным и более точным"127.
Многие мыслители прошлого изучали познание и его формы вне зависимости от выяснения их объективного содержания; они полагали, что законы мышления не имеют никакого отношения к законам самого бытия. Примером тому может служить гносеология (теория познания) Канта, который пытался анализировать познание человека и его формы до и независимо от реального процесса познания. Основной задачей гносеологии Кант считал выяснение априорных (доопытных) условий и форм познания; он отрывал формы мышления от их объективного содержания.
Действительные законы познания можно понять только в том случае, если анализировать объективное содержание знания. Гегель считал формы мышления формами живого, реального содержания, связанными с объективным миром. И это правильно. Но в философии Гегеля не законы и формы мышления отражают законы природы, а, наоборот, законы природы являются бледной копией законов развития духа.
Марксистская философия исходит из того, что так называемая субъективная диалектика (развитие нашего мышления) является отражением объективной диалектики (развития явлений материального мира): "...Законы мышления и законы природы, – пишет Энгельс, – необходимо согласуются между собою, если только они правильно познаны"128.
Единство законов мышления и законов бытия не означает, что между ними нет никакого различия. Они едины по содержанию, но различны по форме своего существования: одни существуют объективно, а другие – в сознании человека как отражение первых. "Законы логики, – пишет Ленин, – суть отражения объективного в субъективном сознании человека"129. А раз законы природы и законы мышления едины по своему содержанию, то диалектика, как глубокое и всестороннее учение о развитии, включает в себя теорию познания (гносеологию) и логику, которые изучают законы развития мышления, познания.
Способность человеческого познания носит исторический характер и зависит от развития человека и его органа мышления – мозга. В становлении и развитии способности познания, как специфически человеческой деятельности, решающую роль сыграло общество. Процесс познания носит общественно-исторический характер и развивается в соответствии с развитием общества Конечная цель познания состоит в удовлетворении общественно необходимых практических потребностей.
Материалистическая теория познания до Маркса субъектом познания считала человека как изолированного индивида. Ока пыталась вскрыть сущность ощущений и мышления отдельных людей как чисто природных существ, не понимая их общественной сущности. В действительности же познание осуществляется не изолированными индивидами (таких людей нет), а людьми как членами общества и для удовлетворения их потребностей.
Диалектика изучает законы развития познания на основе обобщения всей истории знания. Чтобы вскрыть эти законы, нужно проанализировать историю философии, историю отдельных наук, историю умственного развития ребенка, предысторию человеческого мышления (развитие психики у животных), историю языка, данные психологии и физиологии высшей нервной деятельности. Каждая из этих отраслей научного знания проливает свет на ту или иную сторону процесса познания. История философии и история отдельных наук показывают процесс развития человеческого знания, его движение от незнания к знанию, от знания неполного к знанию всестороннему и глубокому. Изучение поведения высших животных, умственного развития ребенка и истории языка дает возможность понять возникновение и развитие познавательных способностей человека (чувственного опыта и мышления). Психология дает материал для понимания того, как протекает процесс ощущения, восприятия, представления, мышления. Физиология высшей нервной деятельности изучает функционирование органов чувств и мышления, т.е. вскрывает материальные основы ощущений и мышления. В последнее время возникла и развилась такая отрасль научного знания, как кибернетика. Данные этой науки также имеют большое значение для понимания познания как отражения действительности. Она исследует мышление, с одной стороны, как процесс преобразования информации.
Не только диалектика изучает законы и формы мышления. Этим занимается также формальная логика. Поэтому возникает вопрос об отношении диалектики к формальной логике, об их различии в подходе к изучению мышления.
Формальная логика – это наука о формах мышления, правилах и формах следования одного суждения из других. Она изучает формы мышления со стороны их строения, описывает простейшие приемы мышления, используемые в познании действительности, формулирует правила выведения одного суждения из других. Формальная логика, в частности, решает такие вопросы: из каких частей состоит умозаключение, каким образом связаны отдельные мысли в нем, в каком случае из них следует достоверный вывод, а в каком нет, и т.д. Важнейшей частью формальной логики является учение о доказательстве, его строении, видах и возможных ошибках в нем. Умение правильно связывать мысли в рассуждении – непременное условие элементарно грамотного мышления.
Характерной особенностью формальной логики является то, что она при изучении структуры форм мышления отвлекается от их возникновения и развития. Формальная логика берет сформировавшиеся суждения, понятия, умозаключения и описывает их со стороны формы, структуры. При этом она исходит из определенных законов: закона тождества, закона противоречия, закона исключенного третьего и закона достаточного основания, которые формулируют условия определенности, последовательности и доказательности мышления.
Закон тождества говорит о том, что одна и та же мысль в пределах некоторого рассуждения должна быть тождественна самой себе. Закон противоречия запрещает логические противоречия в мышлении: два суждения, из которых в одном утверждается нечто о предмете, а в другом о том же предмете в то же время и в том же отношении это же самое отрицается, не могут быть одновременно истинными. Закон исключенного третьего устанавливает, что два противоречащих суждения, из которых одно отрицает другое, не могут быть одновременно ложными. И, наконец, закон достаточного основания утверждает, что всякое суждение может считаться истинным только тогда, когда приведены достаточные основания его истинности.
Все эти законы формальной логики необходимо соблюдать в мышлении о любом предмете. Нарушение их ведет к ошибкам и делает наше мышление нелогичным, несостоятельным. В частности, нарушение закона противоречия ведет к путанице, неясности, непоследовательности в мышлении. Например, мы можем встретить два таких противоречащих утверждения: 1) "Механицизм в философии – прогрессивное явление" и 2) "Механицизм в философии – не прогрессивное, а реакционное явление". Каждое из этих двух противоположных суждений правильно, если речь идет о роли механицизма в различные эпохи. Механицизм в XVII-XVIII вв. имел прогрессивное значение, он был шагом вперед по сравнению с теологией и схоластикой, а в современных условиях он мешает развитию философии и науки, тянет их назад. Но эти два суждения логически несовместимы, если речь идет о механицизме в одну и ту же эпоху, т.е. в одних и тех же условиях и в том же самом отношении. Если про современный механицизм в отношении его к диалектическому материализму будут утверждать, что он и реакционен и прогрессивен, то это рассуждение будет сбивчивым, логически противоречивым, в нем одна мысль не согласуется с другой. Ленин писал, что логической противоречивости "при условии, конечно, правильного логического мышления – не должно быть ни в экономическом ни в политическом анализе"130.
Правильно понятый логический закон противоречия вполне совместим с признанием существования противоречий в объективном мире и в развитии нашего мышления. Он является законом связи сформировавшихся мыслей и отвлекается от их становления, развития. В процессе развития познания понятие может менять свое содержание, углубляться, развиваться; оно, как будет показано дальше, может приходить в противоречие с самим собой.
Противоречия в познании, которые отражают противоречия объективного мира и противоречивый характер процесса его отражения, нельзя смешивать с формально-логическими противоречиями, которые возникают в результате непоследовательности мышления того или иного человека. Первые – закономерны, они необходимы для всестороннего познания мира во всей его сложности, со всеми его противоречиями; вторые – затрудняют наше движение к истине, не отражают объективных противоречий. Поэтому формально-логические противоречия надо устранять, добиваясь ясности и последовательности мышления.
Законы мышления, описываемые формальной логикой, отражают простейшие отношения вещей. Например, закон тождества отражает сходство явлений действительности, относительную устойчивость и определенность предметов. Мысль в рассуждении должна быть ясной и определенной потому, что сам предмет, несмотря на его изменчивость, качественно устойчив.
Законы формальной логики отражают определенную сторону предметов – момент их устойчивости и относительного постоянства. И поскольку эти законы отражают какую-то сторону явлений действительности, они могут служить, хотя и ограниченным, методом для достижения новых знаний. Энгельс писал:
"Даже формальная логика представляет прежде всего метод для отыскания новых результатов, для перехода от известного к неизвестному; то же самое, только в гораздо более высоком смысле, представляет собой диалектика, которая к тому же, прорывая узкий горизонт формальной логики, содержит в себе зародыш более широкого мировоззрения"131.
При изучении предмета приходится отвлекаться от каких-либо сторон его и фиксировать внимание на одной стороне. Так происходит во всех отраслях науки. Например, математика отвлекается от качественной определенности предметов и рассматривает их со стороны их количественных и пространственных отношений. Такое отвлечение необходимо для глубокого понимания мира. Но при этом никогда не надо забывать, что существуют другие стороны предмета.
То же относится и к формальной логике. При изучении форм мышления можно абстрагироваться от их развития, но закономерности, отражающие одну сторону действительности – относительную устойчивость вещей и их отражений в голове людей, нельзя считать единственными. Превращение формальной логики в единственную науку о мышлении, а ее законов – во всеобщий метод познания явлений действительности приводит к метафизике, к отрицанию развития и противоречий в объективной действительности и в нашем познании ее.
Диалектическая логика, не отрицая значения формальной логики, указывает ее место в изучении законов и форм мышления и выступает против превращения формальной логики в единственную науку о законах и формах мышления. Развитие, от которого отвлекается формальная логика при изучении мышления, глубоко и всесторонне изучает диалектика. Поэтому диалектика дает возможность понять значение и той стороны мышления, которую изучает формальная логика. Законы связи готовых форм мышления, его строения могут быть поняты только на основе знания законов развития мышления, познания.
Диалектическая логика своим содержанием имеет изучение отношений, переходов, противоречий понятий, в которых отражены отношения, взаимопереходы, противоречия явлений объективного мира. Диалектика не ограничивается перечислением различных форм движения мышления (суждений, понятий, умозаключений), а устанавливает их субординацию и показывает, как в процессе развития познания одна форма переходит в другую.
Главным вопросом диалектической логики является вопрос об истине; она рассматривает формы мышления содержательными, она показывает, каким образом в формах мышления достигается истинное знание о мире.
Диалектическая логика требует, чтобы предмет и его отражение в сознании людей рассматривались всесторонне: в развитии, самодвижении, в существенных связях с другими предметами, через возникновение и разрешение противоречий, в количественных и качественных изменениях и т.д.
Диалектическая логика не имеет особых законов, отличных от законов диалектики. Все законы диалектики являются законами диалектической логики. В то время как законы формальной логики отражают простейшие отношения вещей, отдельные стороны материального мира – момент покоя, устойчивости, законы диалектической логики отражают существеннейшие закономерности явлений действительности, которые рассматриваются в развитии, включающем в себя относительный покой и устойчивость.
Сущность диалектической логики, ее основные методологические требования в изучении своего предмета сформулированы В.И.Лениным следующим образом:
"Чтобы действительно знать предмет, надо охватить, изучить все его стороны, все связи и "опосредствования". Мы никогда не достигнем этого полностью, но требование всесторонности предостережет нас от ошибок и от омертвения. Это во-1-х. Во-2-х, диалектическая логика требует, чтобы брать предмет в его развитии, "самодвижении" (как говорит иногда Гегель), изменении... В-З-х, вся человеческая практика должна войти в полное "определение" предмета и как критерий истины и как практический определитель связи предмета с тем, что нужно человеку. В-4-х, диалектическая логика учит, что "абстрактной истины нет, истина всегда конкретна""132.
Применение законов диалектики к изучению мышления создает все условия для проникновения в его сущность. Диалектическая логика раскрывает диалектику познания, т.е. законы его развития, в том числе и развития форм мышления. А это означает, что она является всесторонним и глубоким учением о развитии человеческого знания как отражения развития материального мира.
Главной проблемой диалектики как теории познания является вопрос об истине. Что такое истина и из чего она складывается, возможно ли достижение истинного знания, как происходит движение познания к истине, что служит критерием истинности наших знаний – вот основные теоретико-познавательные проблемы.
Трудно найти таких мыслителей, которые бы утверждали, что истины вообще нет. Борьба философских направлений происходит вокруг того, что следует понимать под истиной, существует ли объективная истина, т.е. такое знание, содержание которого не зависит ни от человека, ни от человечества. Например, наше утверждение, что в Советском Союзе полностью и окончательно победил социализм, является объективной истиной, ибо содержанием этого утверждения является то, что объективно существует, независимо от того, желательно это кому-либо или нет. Когда знание верно отражает то, что существует в объективном мире, оно является объективной истиной. В IV главе, рассматривая проблему сознания как отражения бытия, мы уже установили, что именно понимает диалектический материализм под объективной истиной. Здесь мы кратко резюмируем то, что там освещено.
Признание объективной истины означает, что мир и его закономерности познаваемы такими, какими они существуют сами по себе, независимо от сознания людей. "Быть материалистом, – писал В.И.Ленин, – значит признавать объективную истину, открываемую нам органами чувств"133.
Марксистско-ленинское понимание истины принципиально отлично от ее истолкования и объективным и субъективным идеализмом.
Объективный идеализм рассматривает истину как вечное, вневременное, неизменное и безусловное свойство идеальных объектов (духа, идей и т.п.). Истина якобы существует вне человека и человеческого познания. В силу этого истина в объективном идеализме приобретает мистический характер.
Субъективный идеализм считает, что истина исключительно субъективна, ее содержание определяется человеческим сознанием. Одни говорят, что истина является результатом соглашения людей, все, что общепризнанно, то и истинно, другие считают истинным все, что полезно и удобно для того или иного человека. В таком случае истина теряет объективное содержание и ставится в зависимость только от человека и его сознания.
Объективная истина является формой человеческого знания, и только в этом смысле она субъективна (бессмысленно говорить об истине без человека и его сознания), но по своему содержанию она объективна.
В объективности сущность истины, знание только тогда истинно, когда оно верно отражает то, что существует независимо от отражающего сознания. Поэтому положение остается объективно истинным независимо от того, сколько людей его признают (мало или много), кто признает. Объективная истина в силу того, что она верно отражает то, что есть в действительности, рано или поздно завоевывает умы и находит широкое распространение. Когда марксизм только что возник, он имел не очень много сторонников, но со временем он стал признанным учением многомиллионных масс трудящихся. Он завоевал их умы и сердца потому, что открывал объективную истину, законы развития природы и общества.
С другой стороны, мы знаем, что ложные учения и предрассудки могут надолго овладевать широкими массами трудящихся, например религиозные верования, некоторые положения буржуазной пропаганды. Но фальшь остается фальшью независимо от того, сколько людей ее признают. Рано или поздно она будет полностью разоблачена и народ отвернется от нее.
В решении вопроса об истине есть две стороны, которые нельзя смешивать. Первая – существует ли объективная истина? На этот вопрос диалектический материализм, как и материализм вообще, дает утвердительный ответ. И вторая – как достигается истина, сразу в полном объеме или постепенно? Второй вопрос предполагает выяснение взаимоотношения между абсолютной и относительной истиной.
Человеческое познание абсолютно, суверенно, так как оно способно дать объективную истину, дать правильное отражение предметов. Нет границ для нашего познания, нет вещей непознаваемых, а существуют только вещи, еще не познанные, которые могут быть познаны в ходе развития науки. Строение атома и внутриатомная энергия долгое время были непознанной "вещью в себе", но теперь усилиями ученых и инженеров они превратились в "вещь для нас". Совсем недавно людям ничего не было известно о полупроводниках и их свойствах, теперь же знание свойств этих элементов находит широкое применение в технике.
На каждом этапе своего развития у конкретных людей познание относительно, ограниченно (не суверенно). Это противоречие между способностью человека все познать и невозможностью осуществить это отдельными людьми на каком-то ограниченном отрезке времени разрешается только в ходе поступательного движения человеческого общества, в ряде последовательных человеческих поколений, который практически для нас бесконечен.
Истина является процессом.
"Совпадение мысли с объектом, – пишет Ленин, – есть процесс. Мысль (= человек) не должна представлять себе истину в виде мертвого покоя, в виде простой картины (образа), бледного (тусклого), без стремления, без движения, точно гения, точно число, точно абстрактную мысль"134.
Объективная истина в полной и завершенной форме носит название абсолютной истины. Абсолютная истина – это знание, которое не может быть опровергнуто последующим ходом развития науки и практики. Существует ли абсолютная истина? На этот вопрос марксизм без колебаний отвечает утвердительно.
"Признавать объективную, т.е. не зависящую от человека и от человечества истину, – писал В.И.Ленин, – значит так или иначе признавать абсолютную истину"135.
Абсолютная истина существует не только как предел, к которому стремится наше познание, но которого в действительности никогда не достигает. Познание абсолютно, когда оно движется по пути объективной истины, и только в этом движении обретает свою абсолютность. Вне движения познания нет абсолютной истины. Истина абсолютна лишь по своему источнику и тенденции движения. Поэтому во всех областях научного знания имеются абсолютно верные положения, которые не могут быть опровергнуты дальнейшим ходом развития науки. В каждой объективной истине имеются отдельные моменты, стороны абсолютного. Так, в целом наше знание о физическом строении материи не является завершенным, абсолютным, но в нем имеется много абсолютного (например, положения, что атом делим, что электроны, протоны, нейтроны являются элементами атома, абсолютно верны).
Для материалиста-диалектика недостаточно признать существование абсолютной истины. Необходимо вскрыть путь ее достижения. К абсолютной истине человек приходит не сразу, она складывается из относительных истин.
Относительная истина – это знание, которое в основном верно отражает действительность, но не полно, а в известных пределах, в определенных условиях и отношениях. В дальнейшем развитии науки это знание уточняется, дополняется, углубляется, конкретизируется.
Положения науки отражают объект в определенных условиях, которые меняются. Поэтому какое-либо суждение является истинным, поскольку оно точно отражает объект в этих условиях. В других условиях истинным становится другое суждение. Например, суждение "вода кипит при 100° по Цельсию" – истинно, но при условии, что речь идет об обычной воде (Н2О) и при нормальном давлении. Это положение не будет истинным, если взять тяжелую воду или изменить давление. В процессе развития научного знания постоянно происходит процесс уточнения суждений, учет все новых и новых условий их истинности. Так наука шаг за шагом подходит к полному, всестороннему, абсолютному знанию.
"Человеческое мышление, – писал В.И.Ленин, – по природе своей способно давать и дает нам абсолютную истину, которая складывается из суммы относительных истин. Каждая ступень в развитии науки прибавляет новые зерна в эту сумму абсолютной истины, но пределы истины каждого научного положения относительны, будучи то раздвигаемы, то суживаемы дальнейшим ростом знания"136.
Относительная истина включает приблизительное, неполное отражение действительности.
Абсолютная и относительная истины – два момента объективной истины. Они различаются не по источнику, а по степени точности, адекватности и полноте отражения действительности. Абсолютная истина складывается из относительных, каждая ступень в развитии науки прибавляет зерно в абсолютную истину.
Например, положение физики о том, что в составе атома существует электрон как частица, обладающая отрицательным зарядом, является абсолютной истиной. Это положение твердо установлено экспериментально, но для этого потребовались многолетние усилия ученых, высказывавших смелые гипотезы о существовании электрона.
В.Вебер в конце 60-х и начале 70-х годов XIX в. выдвинул теорию электрических явлений в металлах, в основе которой лежит мысль о положительных и отрицательных электрических частицах. Несколько позже аналогичные взгляды высказывал Дж.Стоней, изучая явления электролиза. Гельмгольц в 1881 г. высказал предположение о прерывности электричества (электричество положительное и отрицательное разделяется на элементарные порции, которые ведут себя как атомы электричества). В 90-х годах наука подвергла изучению катодные лучи. Крукс и другие высказали гипотезу, что катодные лучи являются потоком отрицательно заряженных материальных частиц, движущихся с огромной скоростью. В 1897 г. Томсон экспериментально доказал правильность этой гипотезы. Все эти гипотезы и эксперименты служили подступами к доказательству существования электрона и внесли свой вклад в тот перелом в физике, который произошел в связи с открытием делимости атома.
Метафизики объявляют знание либо только абсолютным, либо только относительным. Признание одной абсолютной истины есть догматизм. Догматик относительное знание не считает истиной. Но нет и не может быть такой науки, которая состояла бы из одних "вечных, абсолютных истин в последней инстанции". Догматизм в науке приводит к застою, к отрыву от жизни, от действительности. Предположение о достижении абсолютных истин о всех явлениях действительности привело бы, во-первых, к выводу о прекращении развития действительности и, во-вторых, к прекращению развития человеческого познания. Подобный догматический подход к познанию привел бы к умственному застою. Что было бы, если бы физика ограничилась теми абсолютными истинами, которыми она располагала к концу XIX в.? Мы не знали бы ничего определенного о ядре атома, о возможности использовать его энергию и т.д.
Догматик не замечает новых явлений в жизни, не изучает их, не обогащает теорию новыми обобщениями. Придерживаясь старых, отживших концепций, которые не соответствуют новому положению вещей, догматик вступает в противоречие с жизнью, сладко почивая на достигнутом. Коммунистическая партия Советского Союза и другие братские партии постоянно вели и ведут борьбу против догматизма. Служение делу социалистической революции и коммунизму несовместимо с догматизмом в теории и практике. Догматическое отношение к марксизму-ленинизму приносит вред революционному движению.
Метафизики, которые признают только относительную истину, называются релятивистами. Факт изменчивости наших знаний, перевороты в науке и ломку старых понятий они истолковывают как доказательство субъективности истины. Раз наше знание относительно, рассуждают релятивисты, значит, в нем нет ничего объективно верного, абсолютного. Абсолютное и относительное исключают друг друга. Всякая научная теория относительна, одна теория заменяется другой, поэтому теории науки якобы имеют только инструментальное (подсобное) значение – стимулируют дальнейшие изыскания, но не могут претендовать на объективную истинность. Релятивизм господствует в современной буржуазной философии.
Одной из распространенных форм релятивизма является конвенционализм, который рассматривает положения науки как конвенции, соглашения, условные положения.
"Если теперь, – пишет один из основоположников конвенционализма Анри Пуанкаре, – мы обратимся к вопросу: является ли Евклидова Геометрия истинной? то найдем, что он не имеет смысла. Это было бы все равно, что спрашивать, правильна ли метрическая система в сравнении со старинными мерами? или: вернее ли Декартовы координаты, чем полярные? Одна Геометрия не может быть более истинна, чем другая; она может быть только более удобна"137.
Аналогия между аксиомами геометрии и системой мер, которую проводит А.Пуанкаре, несостоятельна. Действительно, расстояние можно измерять и в метрах и в аршинах. То, что за единицу измерения взят метр, а не другой эталон, носит условный характер и является результатом соглашения. Но аксиомы геометрии не условны, они отражают реальные отношения, существующие в природе. Аксиомы евклидовой геометрии отражают отношения, где кривизна пространства равняется нулю. В условиях, где кривизна пространства положительна или отрицательна, они не точны. Если в этих условиях мы пользуемся ими, то пренебрегаем кривизной пространства и получаем приблизительные результаты. Неевклидова геометрия глубже и полнее отражает действительность, чем евклидова, аксиомы и теоремы которой являются частным случаем аксиом и теорем неевклидовой геометрии. Истины науки не субъективны, не произвольны, не условны, а объективны, они не результат соглашения людей, а отражение объективной действительности.
Релятивист, отрицая объективность знания, ссылается на то, что противопоставление истины и заблуждения относительно. Ведь нередко в науке бывает, что положение, считавшееся истиной, оказывается неверным и, наоборот, что считалось заблуждением, имеет истинную сторону138. Но эти факты не опровергают существования объективной истины, а лишь свидетельствуют о том, что развитие научного знания идет по пути к ней и не всегда движется по прямой линии, а нередко отступая в сторону, а то и вспять. Путь познания очень труден, он включает и возможность ошибок, но общая линия поступательного развития познания одна: на основе практики – к полному и всестороннему отражению сущности явлений, к абсолютной истине.
В первой половине XIX в. Проут выдвинул гипотезу, согласно которой все элементы состоят из атомов водорода, причем количество атомов водорода соответствует атомным весам элементов. Основой для этой гипотезы послужило то, что атомные веса, измеренные Дальтоном, выражались целыми числами. Дальнейшее развитие практики в области химии привело к выводу, что атомные веса многих элементов не являются целыми числами, и гипотеза Проута была оставлена. Но потом ученые убедились в ограниченности этой практики. После открытия изотопов элементов, вскрывшего причину того, что атомный вес многих элементов не является целым числом, гипотеза Проута возродилась, хотя и с существенным видоизменением, обобщившим новую практику. Так сложным путем, с некоторыми зигзагами наука подходит к объективно верному и глубокому знанию природы и общества.
Материалистическая диалектика включает в себя момент релятивизма (признает относительность наших знаний о внешнем мире), но не сводится к нему. Релятивист считает, что относительное знание только относительно. В действительности же оно обязательно включает в себя момент абсолютного. Когда происходит смена теорий в науке, то новая теория не просто отбрасывает старую, а преодолевает ограниченность ее, включая в себя все объективно верное, что было в прежних теориях. Как правильно заметил выдающийся русский физик Н.А.Умов, "научные системы падают; но, разрушаясь, они не исчезают бесследно: на их обломках строятся теории более совершенные и долговечные"139. И старая и новая физика являются копиями действительности, но одна – приблизительная, схематичная, другая – более точная и глубокая.
Преемственность в развитии теории в различных отраслях науки выступает по-разному. В физике и математике старая теория может быть частным случаем новой, более точной и обширной, подобно тому как евклидова геометрия есть частный случай неевклидовой. Новая физика не отбросила положительные результаты классических теорий, а лишила их абсолютности, указала границы их применимости. Результаты классической физики широко применяются и сейчас при конструировании пароходов, самолетов, строительстве зданий и т.д., но они неприменимы в строительстве циклотронов, синхротронов, при расчетах атомных процессов. Физика Ньютона является частным случаем современных физических теорий.
Преемственность выражается в том, что при разработке новой теории учитываются все объективно верные положения, которые выдвигались прежними учеными, развивается дальше то, что только намечалось у предшественников. Так, марксистская политическая экономия взяла все объективно верное, что было у таких мыслителей, как А.Смит и Д.Рикардо, она развила основу их теории трудовой стоимости в целостную и последовательно научную теорию и выяснила источник прибавочной стоимости.
Понимание диалектики абсолютного и относительного в познании необходимо для правильного подхода к достижениям науки прошлого. Развитие познания – поступательное движение его от относительной истины к абсолютной. Достижения науки прошлого подготовили современный уровень ее. Например, без химии Ломоносова и Дальтона не было бы химии Менделеева.
Истина как процесс является конкретно-исторической. Марксизм исходит из того, что абстрактной истины нет, истина всегда конкретна. Это означает, что положения науки отражают предмет или какую-либо сторону, свойство его в определенных условиях места и времени. В.И.Ленин писал:
"Весь дух марксизма, вся его система требует, чтобы каждое положение рассматривать лишь (а) исторически; (р) лишь в связи с другими; (у) лишь в связи с конкретным опытом истории"140.
Забвение принципа конкретности истины, распространение научного положения на такие объекты, к которым оно не применимо (которые оно не отражает), приводит к грубейшим ошибкам. Например, некоторые зарубежные физики выводы из теории относительности, действительные для какого-то определенного участка вселенной, перенесли на всю вселенную и стали говорить о радиусе всей вселенной, о количестве протонов в ней, о расширении и сужении вселенной. Подобные взгляды противоречат данным науки о бесконечности вселенной и играют на руку поповщине, пытающейся цепляться за все те высказывания деятелей науки, где они допускают отход от науки и от последовательно научного диалектико-материалистического мировоззрения.
Конечно, наука может переносить положения, установленные на одних объектах, на другие объекты. Например, успехи физики атомного ядра дали возможность астрономам понять источник солнечной энергии. Но, перенося знания, полученные при изучении одного объекта, на другой, ученый должен доказать правильность этого переноса. Первоначально только в качестве гипотезы можно распространить какое-либо научное положение на еще не изученные объекты, чтобы затем исследовать и доказать применимость этого положения.
Принцип марксистской теории познания конкретности истины имеет особо важное значение для общественных наук, объект изучения которых изменяется очень быстро. Вследствие этого то или иное теоретическое положение, выработанное применительно к одним условиям и являвшееся истинным, перестает быть таковым при изменившихся условиях и обстоятельствах.
Наукой давно было установлено, что в познании принимают участие и ощущения и разум, но на вопрос о месте и значении их философы разных направлений отвечали различно.
Одни философы считали, что чувственного познания достаточно для достижения истины, а роль мышления состоит якобы только в простом суммировании данных чувств. Стоит только мышлению несколько уйти от ощущений и восприятий, как оно впадает в заблуждение, отрывается от действительности. Философское направление, которое познание сводит к опыту, называется эмпиризмом. На позициях эмпиризма стояли и некоторые материалисты (Бэкон, Локк) и некоторые идеалисты (Беркли, Юм, махисты). При этом материалисты правильно считали, что за ощущениями и восприятиями находится объективная действительность, отражением которой они являются. Идеалисты же отрицали, что источником ощущений является объективный мир; первичным они считали ощущения, а объективный мир – производным от них.
Эмпирики правы, когда говорят, что до опыта, до чувственных данных, у человека нет и не может быть никакого знания о внешнем мире. Они обобщали, правда односторонне, данные возникшего и быстро развивающегося опытного естествознания. Слабую сторону эмпиризма составляет умаление роли абстрактного мышления в познании, отрицание качественного своеобразия мышления по сравнению с ощущениями и восприятиями.
Позицию эмпиризма в его худшей, идеалистической форме разделяют многие направления современной буржуазной философии: прагматизм, логический позитивизм и др. Для современного позитивизма характерно, во-первых, идеалистическое истолкование опыта, "очищение" его от объективного содержания, во-вторых, сведение всего научного познания к простому регистрированию и описанию идеалистически понимаемых фактов. Под флагом борьбы с "абстрактностью" и "чистым умозрением", за позитивное (положительное) знание позитивисты ведут поход против научных абстракций, с помощью которых познается сущность вещей. По мнению некоторых современных эмпириков, нет реальных объектов, соответствующих понятиям "человечество", "стоимость", "труд" и т.п. Они рассуждают так: понятие, например, "работа вообще" нельзя представить в форме чувственного образа, нельзя сфотографировать. Можно видеть, как один человек копает картошку, другой работает у станка, третий сидит за столом и пишет и т.д. Но кто видел работу вообще и как можно ее чувственно представить? Действительно, понятия лишены чувственной наглядности, но эмпирик из этого делает неправильный вывод, что они не отражают единичных предметов.
Эмпирик упускает из виду, что понятие отражает общее, присущее единичным предметам. Ползучему эмпиризму чуждо теоретическое мышление. А фактически даже для того, чтобы связать два факта, необходимо мышление с помощью понятий141.
Нельзя сказать, что современные позитивисты отрицают значение всех понятий, научных абстракций. Они признают роль понятий логики и математики, но считают их результатом свободного творчества субъекта. По их мнению, понятия математики хороши тем, что они не претендуют на отражение объекта и не связаны с чувственным опытом человека. Такие же общие понятия, как "материя", "причина" и т.д., позитивисты считают фикциями, пустыми выдумками, подлежащими устранению из науки. Эти понятия не подлежат проверке в личном опыте, для них нельзя найти референта (предмета, которому бы они соответствовали). Научно значимыми неопозитивисты считают только такие понятия, которые служат выражением единичных фактов, непосредственных данных опыта. Но и понятия последнего рода, по их мнению, не являются отражением действительности, они только удобные сокращения речи.
Эмпирик думает, что он находится в области опыта, чувственного восприятия фактов, даже тогда, когда оперирует с различными абстракциями. Он воображает, что имеет дело только с бесспорными фактами, а в действительности под видом фактов и данных "чистого опыта" часто выступают традиционные и устаревшие представления, иногда даже спиритуалистические.
Человек, который не утруждает себя тем, чтобы обобщить данные опыта, склонен к всевозможным суевериям. Не случайно некоторые естествоиспытатели, стоявшие на почве эмпиризма, попадали в плен к шарлатанам-спиритам и всерьез принимали спиритические "опыты"142.
Ползучий эмпиризм идеалистического толка не только уживается с религией, но и пытается обосновать ее необходимость.
Пример – философия прагматизма. Один из основателей этого направления, В.Джемс, говоря о многообразии опыта, включает в него и религиозные переживания людей (чувства верующих во время молитв, жертвоприношений и т.п.). Джемс считал религиозный "опыт" таким же истинным, если он приносит пользу, как и научный.
"Согласно принципам прагматизма, – пишет В.Джемс, – гипотеза о боге истинна, если она служит удовлетворительно в самом широком смысле слова"143.
Но вера в бога служит не истине; она служит эксплуататорам как средство угнетения народа.
В истории философии против эмпиризма выступали рационалисты, которые полагали, что мышление непосредственно, минуя опыт, постигает сущность вещей. Представителями рационализма были Декарт, Лейбниц, Спиноза и др. Сильной стороной рационализма было признание активной, творческой роли субъекта, разума, мышления в познании. Рационалисты развивали положение о способности мышления проникнуть в тайны вещей. Однако эту активность субъекта и его мышления некоторые рационалисты крайне преувеличивали и считали, что мышление не зависит от опыта.
Основной порок рационализма состоит в отрыве мышления от чувственного опыта, от ощущений и восприятий. Рационалисты источником познания считают интеллектуальную интуицию, под которой они разумеют непосредственное, минуя ощущения и восприятия, усмотрение разумом истины. Всякий из нас, говорили они, может интуитивно (без опыта) понять, что он мыслит и существует, что шар имеет только одну поверхность, что треугольник ограничивается тремя линиями и т.д.
Это рассуждение рационалистов несостоятельно, ибо, прежде чем понять, что треугольник ограничивается тремя линиями, а шар имеет одну поверхность, человек много раз чувственно наблюдал предметы шарообразной и треугольной формы. Рационализм так или иначе приводит к признанию существования врожденного или априорного (доопытного) знания. Например, Декарт считал, что наиболее общие и важные идеи математики и логики врождены человеку.
Эмпиризм и рационализм – две односторонние, метафизические концепции познания. Представители этих направлений критиковали друг друга. Локк выступал против теории врожденных идей Декарта, односторонний эмпиризм Локка был предметом критики со стороны Лейбница. Но ни эмпиризм не мог преодолеть недостатков рационализма, ни рационализм – пороков эмпиризма. Это была критика внутри метафизического истолкования познания, с позиции отрыва одной способности познания от другой.
Многие современные буржуазные философы в решении вопроса о пути познания действительности разделяют точку зрения мистицизма, согласно которому истина достигается таинственным, не всем людям доступным способом при особых условиях.
На точке зрения мистицизма стоят философы-интуитивисты, основой нашего знания и высшей формой познания считающие интуицию, доступную только исключительным личностям в определенное время (момент "озарения" или "духовного просветления"). Они утверждают, что обыкновенный человек в обычных условиях не может познать сущность вещей. Согласно французскому интуитивисту Бергсону, интуиция требует особого болезненного усилия, чтобы получить мгновенное озарение. Интуиция противопоставляется разуму, логическому мышлению. Разум путем огромных усилий может достичь только знания внешней определенности вещи, интуиция мгновенно проникает в сущность. Интуицию отличают и от чувственного познания, считают ее близкой к инстинкту, поскольку он дает бессознательное знание, не сопровождающееся мышлением. Но инстинкт носит утилитарный характер, в то время как интуиция якобы характеризуется полной независимостью от практической значимости (бескорыстное знание).
Эти рассуждения возвращают буржуазную философию к средневековому мистицизму. Если в период своего зарождения и расцвета буржуазная идеология выступала против мистики, против религии, под флагом борьбы за разум, то нынешняя борьба идеологов буржуазии против разума является свидетельством деградации, упадка буржуазной философии.
Материалистическая диалектика в соответствии с данными науки исходит из того, что никакого мистического, сверхъестественного, интуитивного знания, о котором говорят интуитивисты, не существует. Все знания мы получаем из внешнего мира посредством чувственного опыта и развивающегося на основе ощущений и восприятий мышления. Нет и врожденных идей. Знание люди получают в процессе их жизни в общественной среде. Биологически наследуются не представления и понятия, не готовое знание законов внешнего мира, а механизм нервной деятельности, который служит физиологической основой процесса познания. Результаты познания, идеи биологически не наследуются. Человек наследует опыт предшествующих поколений путем обучения и воспитания, через усвоение языка и форм мысли.
Источником всех наших знаний являются ощущения и восприятия, отражающие объективный мир. Идеалисты утверждают, что положения математики, в особенности ее аксиомы, имеют априорный (независимый от опыта) характер, что в математике разум имеет дело с продуктами своего собственного свободного творчества. В действительности же содержание понятий математики взято из реального мира, и все математические понятия в конечном счете опытного происхождения. Сама математика возникла на основе практики измерения площадей земельных участков и вместимости сосудов, исчисления времени и т.п.
Абсурдно было бы думать, что все свои знания о реальном мире каждый индивид получает из собственного опыта. Человек использует опыт рода (опыт людей вообще). Непосредственный опыт отдельного человека, каким бы он ни был наблюдательным и проницательным, очень ограничен. Наши современные знания есть результат опыта всех людей прошлого и настоящего. Когда говорят, что все наше знание в конечном счете из опыта, то субъектом этого опыта является человечество.
Данные органов чувств составляют только фундамент нашего знания, но не все здание его. Мышление идет дальше по пути объективной истины, достигая знания законов движения явлений, что недоступно непосредственно чувствам. Мышление связано с чувствами, но в то же время качественно отлично от них.
Величайшим достижением философской мысли является включение практики в теорию познания. Практика – основа человеческого познания и критерий его истинности. Только выяснив роль практики в процессе познания, можно понять, на какой основе происходит связь мышления с природой.
Путь познания объективной истины Ленин охарактеризовал следующим образом:
"От живого созерцания к абстрактному мышлению и от него к практике – таков диалектический путь познания истины, познания объективной реальности"144.
Развитие познания происходит в результате взаимодействия этих трех моментов: живого созерцания, мышления и практики. Каждый из них необходим, каждый дает то, что другие не могут дать. Это взаимодействие пронизывает весь процесс познания от начала до конца, причем основой и решающим моментом в этом взаимодействии выступает практика.
Движение нашего познания от живого созерцания к абстрактному мышлению, а потом к практике нельзя понимать в том смысле, что одно играет роль только в начале процесса познания, другое – в середине, а третье – только в конце. К живому созерцанию человек возвращается и тогда, когда он создает теории. В процессе опытного познания принимает участие мышление. Что же касается практики, то она пронизывает процесс познания от начала до конца. Положение марксистской теории о движении познания от чувственного к рациональному и к практике вскрывает путь, основную линию движения нашего знания от познания явлений к познанию сущности, от сущности первого рода к сущности более глубокой и т.д.
Сущность и явление. Сущность – это внутренняя, относительно устойчивая сторона объективной действительности, определяющая природу данного явления. В отличие от сущности явление – внешняя, более подвижная и изменчивая сторона объективной действительности; явление – конкретное обнаружение сущности. Например, сущность парламентской республики капиталистических стран составляет диктатура буржуазии, которая определяет природу политической власти в буржуазном обществе. Эта сущность обнаруживается, проявляется в том, что все органы политической власти контролируются буржуазией, все государственные институты служат укреплению господства буржуазии. Отдельные проявления диктатуры буржуазии изменяются, но при этом остается неизменной сущность государственной власти в капиталистическом обществе – диктатура буржуазии.
Понятия о сущности и явлении возникли с самого начала существования научного знания. Логика развития познания и потребности практической деятельности привели человека к необходимости различать то, что составляет существо вещи или предмета, от того, какими они нам вначале являются.
Для метафизики характерен отрыв явления от сущности. Этот отрыв выражается различно. Одни философы считают, что сущность – это особое идеальное начало и существует отдельно от явлений, которые не содержат сущности. Такой взгляд разделяется многими представителями объективного идеализма. Другие философы признавали, что сущность существует в самих вещах, но она недоступна человеку: человеческое познание – это мир явлений, не выражающих объективной сущности вещей; между сущностью и явлением лежит пропасть, которая создается человеческим познанием. Это точка зрения Канта и его последователей.
Материалистическая диалектика показывает внутреннюю, неразрывную связь, единство явления и сущности: "Тут тоже, – говорит В.И.Ленин о сущности и явлении, – мы видим переход, перелив одного в другого: сущность является. Явление существенно"145.
Сущность является – это означает, что нет чистых сущностей, которые не обнаруживались бы в каких-либо явлениях. Всякая сущность проявляется в конкретных процессах, событиях, отношениях и т.д. Сущность капитализма обнаруживается в таких явлениях, как экономические кризисы, безработица, обнищание трудящихся и т.д.
Явление существенно – это означает, что во всяком явлении обнаруживается сущность. Любое явление так или иначе связано с сущностью, есть проявление ее. Так, даже пена на поверхности реки есть также выражение сущности – глубокого течения внизу.
"...Философские измышления насчет особых граней между тем и другим, насчет того, что вещь в себе находится "по ту сторону" явлений (Кант), или что можно и должно отгородиться какой-то философской перегородкой от вопроса о непознанном еще в той или иной части, но существующем вне нас мире (Юм), – все это пустой вздор... выверт, выдумка"146.
Сущность и явление не только едины, но и противоположны, они никогда полностью не совпадают друг с другом. Их противоположность – это одно из выражений внутренних противоречий предметов, которые вступают в различные отношения между собой, проявляя свою сущность.
Видимость – это тоже проявление сущности, но одностороннее, неадекватное, а иногда даже искаженное. Например, сущность капиталистических производственных отношений (отношений между капиталистом и рабочим) выступает в виде отношений между вещами: кажется, что капиталисту, вложившему в дело капитал в виде определенной суммы денег, прибыль приносят его деньги, а не рабочие, создающие своим трудом прибавочную стоимость. Марксистская политическая экономия за отношением вещей (товаров, денег как материальных предметов) вскрыла сущность капитализма – общественное отношение людей в капиталистическом обществе, эксплуатацию рабочих капиталистами.
Единство явления и сущности и их различие составляют объективную основу единства чувственного и рационального в познании, основу необходимости движения знания от чувственного к рациональному или от эмпирического к теоретическому. В ощущениях и восприятиях (в чувственных образах) отражаются прежде всего отдельные явления и вещи, сущность же недоступна непосредственному чувственному восприятию. Если бы сущность и явление совпадали, то наука была бы излишня. Вот почему процесс познания не может остановиться на живом созерцании, а переходит к теоретическому мышлению, которое на основе знания явлений постигает сущность вещей.
"...Задача науки, – пишет К. Маркс, – заключается в том, чтобы видимое, выступающее на поверхности явлений движение свести к действительному внутреннему движению..."147
Так как то, что лежит на поверхности явлений, доступно чувствам, а сущность постигается мышлением, и вследствие того, что чувственное знание служит источником в конечном счете всех наших понятий, живое созерцание составляет первую ступень процесса познания, а теоретическое мышление – вторую. А поскольку практика является не только исходным моментом и основой познания, но и критерием его истинности, постольку она является необходимой ступенью и завершением процесса познания.
Отношения между живым созерцанием, мышлением и практикой сложны. Различие между ними относительно, граница их различия смещается в связи с развитием нашего знания. У современного человека не может быть чувственного опыта, не связанного с процессом мышления. Эта связь чувственного познания с мышлением особенно характерна для научного опыта. Современный эксперимент в физике бывает трудно отличить от теоретической деятельности. Но, несмотря на эту относительность, различия между живым чувственным созерцанием, мышлением и практикой остаются: это качественно своеобразные ступени в движении познания.
Чувственный опыт человека отличается от ощущений, восприятий и представлений животного прежде всего тем, что человеческий опыт основывается на общественно-исторической практике. Люди воспринимают действительность не как созерцатели, а в труде, активной деятельности, как преобразователи. Чувственный опыт человека богаче, разнообразнее и глубже чувственного опыта животного, потому что с помощью орудий производства и наблюдения человек проникает в такие области, которые недоступны животным. Человек создал орудия, которые служат продолжением его органов чувств и мозга: звукоуловители, телескоп, микроскоп, электронные счетные машины и т.п. Свои опытные знания (как и мышление) человек выражает в речи, языке, а это превращает их из индивидуального отражения, каким они являются у животных, в общественное явление, ибо формы языка общезначимы, общеприняты.
У человека пять внешних органов чувств, и каждый из них воспринимает только определенные раздражители. Например, наш глаз воспринимает световые волны только в пределах от 380 до 780 миллимикрон. Возникает вопрос: лучше бы знал человек мир, если бы он имел большее количество органов чувств и с более широким диапазоном? Этот вопрос задавали себе мыслители прошлого, причем некоторые считали, что с увеличением количества органов чувств интеллектуальная жизнь стала бы более богатой и разнообразной.
Вольтер в своей философской повести "Микромегас" в диалоге жителя Сириуса с жителем Сатурна высмеял мыслителей, которые считали, что у человека недостаточно органов чувств для глубокого и разностороннего познания мира:
"...Для начала скажите мне, например, сколько чувств у жителей вашей планеты?" – "У нас их семьдесят два, – сообщил академик, – и не проходит дня, чтобы мы не горевали о том, что их так мало. Наше воображение превосходит наши потребности... Мы находим, что наших семидесяти двух чувств, нашего кольца и наших пяти лун нам недостаточно, и, несмотря на любопытство и страсти, порождаемые нашими семидесятые двумя чувствами, у нас еще остается много времени для скуки". – "Оно и немудрено, – сказал Микромегас, – у жителей нашей планеты, около тысячи чувств, и все же мы ощущаем какое-то неопределенное стремление, какое-то безотчетное недовольство самими собою, которое постоянно напоминает нам о том, что мы ничего собою не представляем и что есть существа значительно совершеннее нас".
Прогресс человеческого знания связан не с увеличением количества органов чувств и не столько с их совершенствованием, сколько с развитием общественной практики и мышления. Практика требует, чтобы люди знали больше того, что нам непосредственно дают органы чувств, практика же вместе с мышлением удовлетворяет эту потребность. Труд и мышление безгранично расширили познавательную возможность наших органов чувств, сделали нашу интеллектуальную жизнь многогранной, красочной и содержательной.
У человека столько органов чувств, сколько ему необходимо, и они воспринимают то, что нужно ему в жизни. Практика человека порождает потребность в знании и таких свойств явлений, которые нашими органами чувств непосредственно не воспринимаются. Но естественная ограниченность органов чувств ни в какой мере не является принципиальным препятствием познания таких явлений. Человек не видит ультрафиолетовых и инфракрасных лучей, но их свойства он знает лучше, чем некоторые животные, которым непосредственно доступны эти лучи.
Живое созерцание в различных отраслях науки выступает различно. В естественных науках обычно применяются лабораторные наблюдения, включающие эксперимент. Специфика предмета общественных наук ограничивает, а иногда просто исключает применение эксперимента. Исследователь природы почти всегда имеет возможность наблюдать изучаемые им явления, которые повторяются много раз и продолжительное время. Историк лишен этой возможности, поэтому он в своих обобщениях в большей мере использует опыт, зафиксированный в различных исторических источниках.
Одна из особенностей чувственного опыта человека состоит в том, что он связан с мышлением. Человек наблюдает явления природы и общества, руководствуясь определенными понятиями, теориями. Одни и те же факты, в особенности из общественной жизни, по-разному воспринимаются и изображаются различными людьми. Поэтому к опыту людей нужно подходить критически, чтобы отделить факт, наблюдаемое явление от его субъективной интерпретации тем или иным лицом, воспринимавшим его.
Данные непосредственного чувственного наблюдения дают знание тех фактов, из которых потом исходят при построении теории. Никакая теория не может считаться правильной, если она противоречит фактам. Но нередко в процессе познания принимается за достоверный факт то, что в действительности не является фактом. Возможны ошибки в наблюдениях, в экспериментах. Науке известны случаи, когда некоторые ученые строили целые теории, опровергали прежние научные представления, основываясь на сомнительных, недостаточно проверенных фактах. Это нанесло ущерб развитию науки. Академик И.П.Павлов образно назвал факты "воздухом ученого". Их нужно тщательно собирать, постоянно заботясь об их доброкачественности. Но одно собрание достоверных фактов, добытых многолетним опытом людей, еще не составляет науки. Наука начинается там, где раскрывается сущность явлений, законы их движения, развития.
Чувственный опыт ограничен. Единичное и общее, случайное и необходимое, сущность и явления в нем не расчленены. Например, люди давно наблюдали молнию, различные формы ее, но они долгое время не знали сущности этого процесса. Только в результате успехов физики, в частности учения об электричестве, на основе обобщения многочисленных фактов было установлено, что молния – это электрический разряд. Этот вывод явился результатом работы мышления людей.
Живое созерцание непосредственно отражает явления действительности. Мышление же опосредовано ощущениями и восприятиями и является новым, качественно своеобразным этапом в развитии познания. Мышление направлено на познание внутренних, закономерных связей явлений. Сущность теоретического мышления состоит в том, что оно восходит к познанию всеобщего в явлениях. Этого не может сделать чувственное созерцание, познающее единичные явления и их отдельные свойства. Все это говорит о том, что переход от чувственного знания к абстрактному мышлению составляет качественный скачок в развитии познания.
Мышление отражает действительность в форме понятий, абстракций (отвлечения отдельных сторон предмета), оно отходит от непосредственных представлений о предмете, выделяя главное, существенное в нем. Так, в мышлении мы имеем точки, лишенные измерений, линии, лишенные ширины, в то время как в самой действительности таких точек и линий нет.
Но отход мысли от конкретного предмета не означает отход от истины.
"Мышление, – писал Ленин, – восходя от конкретного к абстрактному, не отходит – если оно правильное (NB) ...от истины, а подходит к ней. Абстракция материи, закона природы, абстракция стоимости и т.д., одним словом все научные (правильные, серьезные, не вздорные) абстракции отражают природу глубже, вернее, полнее"148.
Абстракция выделяет какую-либо одну сторону предмета в "чистом виде", в каком она не существует в действительности, или раскрывает, выражает самое главное, самое существенное в предмете, в явлении, отвлекаясь от второстепенного, несущественного. Нет "производства" вообще, "закона" вообще, а есть конкретные виды производства и конкретные законы. Но без абстракции "производства" нельзя глубоко понять ни одну конкретную форму производства. Чтобы понять сущность капиталистического способа производства, надо знать, что такое производство вообще, из каких элементов оно складывается, какое место в жизни общества оно занимает. С помощью абстракции человек постигает самые тончайшие процессы в природе и обществе.
Абстракция тогда ценна, когда она отражает существенную сторону предмета. Она становится пустой, неразумной, вздорной, если выделять несущественные стороны, акцентировать внимание на несущественных моментах. Так, изучая человека, можно по примеру древних дать такое определение или образовать следующую абстракцию: человек – это двуногое животное, лишенное шерсти и перьев. Эта абстракция никакой научной ценности не имеет, потому что отражает несущественные стороны и не способствует пониманию места человека в природе.
Чтобы понять, каким образом теоретическое мышление постигает сущность явлений, воспроизводит предмет в сознании людей, необходимо рассмотреть такие категории материалистической диалектики, как абстрактное и конкретное, логическое и историческое.
Многостороннее знание предмета есть конкретное знание. Познание одной какой-либо стороны предмета есть абстрактное знание. Конкретное знание возможно потому, что сам предмет является единством многообразного: различных сторон, свойств и т.д. Например, слово в языке имеет фонетическую сторону (определенный звуковой комплекс), семантическую (слово что-то значит, имеет смысл), грамматическую (в предложении оно связывается с другими словами по определенным правилам) и т.д. Задача науки состоит в том, чтобы раскрыть многообразие сторон предмета в их единстве.
Абстрактное познание возможно потому, что отдельные стороны, свойства предмета относительно самостоятельны, специфичны, поэтому в процессе познания можно выделить одно свойство, сторону и отвлечься от других. При изучении слова можно фиксировать внимание на его смысловом значении. Так поступает отрасль языкознания, которая называется семасиологией.
Живое созерцание дает конкретное знание о предмете, ибо постигает предмет в многообразии его свойств, сторон. Но чувственно-конкретное знание не вскрывает сущности предмета, поэтому от него познание идет к отдельным абстракциям. Образованием этих абстракций не заканчивается процесс познания. Необходимо получить конкретное, многостороннее знание. От отдельных абстракций наука снова движется, восходит к конкретному. Но это не возвращение к чувственно-конкретному, а воспроизведение конкретного в мышлении – высшая форма знания.
"Конкретное, – писал К. Маркс, – потому конкретно, что оно есть сочетание многочисленных определений, являясь единством многообразного. В мышлении оно поэтому представляется как процесс соединения, как результат, а не как исходный пункт, хотя оно представляет собою исходный пункт в действительности и, вследствие этого, также исходный пункт созерцания и представления. На первом пути полное представление испаряется до степени абстрактного определения; при втором же абстрактные определения ведут к воспроизведению конкретного путем мышления"149.
Метафизики считали выделение отдельных абстрактных определений концом научного исследования; весь процесс теоретического мышления они сводили к образованию тощих абстракций. Политическая экономия до Маркса в анализе явлений исходила из живого целого, конкретного, данного нам в ощущениях и восприятиях. Анализируя это конкретное, она выделила отдельные абстракции: труд, разделение труда, меновая стоимость и т.д. Ограниченность ее исследований состояла в том, что выделение отдельных абстракций считалось конечным пунктом познания. Она занималась преимущественно анализом, разложением живого, конкретного, целого на отдельные стороны, а потому не давала знания о предмете в его конкретной целостности.
То, что предшествующие экономисты считали конечным результатом исследования, К. Маркс использовал для своих дальнейших исследований. Подвергнув анализу и обобщив огромный фактический материал, Маркс выделил простейшие абстракции, отражающие самые простые, обычные, основные, миллиарды раз встречающиеся отношения в буржуазном обществе: обмен товаров. От этого абстрактного и простейшего Маркс восходит к более конкретному и сложному. Первый том "Капитала" посвящен в основном исследованию капиталистического процесса производства в общем виде. Маркс начинает с исследования простейших экономических категорий: товара, денег – и далее, во втором томе переходит к выяснению процесса обращения, без которого не может быть капиталистического производства. И, наконец, в третьем томе Маркс исследует капиталистические производственные отношения в целом, как единство производства и обращения. Здесь капитализм выступает как конкретное целое со всеми противоречиями, ведущими его к гибели. При этом конкретное выступает не как результат только живого созерцания явлений капитализма, а как совокупность многочисленных абстрактных определений его основных черт.
Теоретическое мышление дает конкретное, многостороннее знание об империализме, как высшей стадии в развитии капитализма. В.И.Ленин вскрыл следующие существенные признаки империализма: 1) концентрация производства и капитала, дошедшая до такой высокой степени развития, что возникли монополии, играющие решающую роль в хозяйственной жизни; 2) слияние банковского капитала с промышленным и господство финансового капитала; 3) огромное значение вывоза капитала; 4) образование международных монополистических союзов капиталистов, делящих мир на сферы влияния; 5) завершение раздела территории земного шара между крупнейшими капиталистическими державами. Каждая из этих абстракций в отдельности выражает одну существенную сторону империализма, а все вместе дают многостороннее знание его.
Конкретное знание о предмете возникает не в результате механического соединения абстракций, образованных в разное время и по разным случаям, а путем развития абстрактного, обогащения его новым содержанием, все более многосторонне и глубоко отражающим предмет. В результате движения от абстрактного к конкретному образуются новые абстракции, являющиеся логическим продолжением предыдущих. Отдельные абстракции в конкретном знании объединены общим принципом, единой идеей, отражающей главную закономерность в движении предмета. Так, в характеристике империализма главное то, что он есть монополистический капитализм; все другие признаки империализма вытекают из этой его сущности, объединены и могут быть поняты только в связи с ней.
Восхождение познания от абстрактного к конкретному совершается не только в политической экономии. Это всеобщий закон развития человеческого познания. Так, наши знания о происхождении Земли и других планет солнечной системы развиваются также от абстрактного к конкретному в мышлении. Первые космогонические гипотезы, которые выдвигались наукой нового времени, носили крайне абстрактный характер, ибо находили и абсолютизировали какую-то одну сторону в сложном и многостороннем процессе происхождения планет. Например, гипотезы Канта и Лапласа исходят только из законов механики. Современные космогонические гипотезы дают более конкретное представление о процессе происхождения Земли. Основываясь на знании, добытом астрономией, механикой, физикой, химией, геологией и т.д., они пытаются путем синтеза многочисленных абстракций всесторонне, в целом осветить сложный процесс происхождения планет, воспроизвести конкретное во всей его полноте.
Конечно, абстракции создаются как обобщение опытного познания. Возникновению абстракции предшествует чувственно-конкретное знание.
Материалистическая диалектика рассматривает абстрактное и конкретное как два момента в постижении сущности предмета. Абстрактное – средство для постижения конкретного. Ленин писал, что общее мертво, неполно, "но оно только и есть ступень к познанию конкретного, ибо мы никогда не познаем конкретного полностью. Бесконечная сумма общих понятий, законов etc. дает конкретное в его полноте"150.
Конкретное в мышлении является самым глубоким и содержательным знанием о предметах. Оно превосходит абстрактное знание потому, что отражает в предмете не какую-то одну существенную сторону, а различные существенные стороны в их связи, т.е. берет предмет многосторонне. Оно также превосходит и чувственно-конкретное знание, ибо отражает не поверхностные, не внешние определенности предмета в их непосредственной связи, доступной чувственному созерцанию, а существенные стороны в их столь же существенных связях.
Идеалист Гегель мистифицировал процесс восхождения от абстрактного к конкретному, полагая, что в результате этого процесса рождается сам конкретный предмет. Если для Гегеля восхождение от абстрактного к конкретному есть возникновение самого предмета, то для Маркса оно "...есть лишь способ, при помощи которого мышление усваивает себе конкретное, воспроизводит его духовно как конкретное". В движении познания от абстрактного к конкретному создается не сам конкретный предмет (он существует до и независимо от процесса познания), а конкретное понятие о существующем предмете. Это восхождение для материалиста означает движение к всестороннему познанию сущности предмета, в результате чего изменяется, обогащается познавательный образ, а не сам предмет.
Таким образом, диалектическая логика считает, что конкретное является и исходным и конечным пунктом процесса познания. Чувственно-конкретное есть исходное в познании, конкретное, воспроизведенное мышлением, – результат познания, а отдельные абстракции – средство для достижения этого результата.
Чтобы понять законы развития познания, его диалектику, необходимо выяснить взаимоотношение исторического и логического в процессе достижения конкретного знания о предмете. Под историческим разумеется развитие самого реального предмета; логическое есть отражение исторического. Историческое первично, а логическое вторично. Не история следует за логикой, как у Гегеля, а логика отражает основные вехи истории. В развитии предмета имеются случайности, зигзаги, отклонения от основного пути в ту или иную сторону. Логическое не повторяет историческое во всех деталях, а воспроизводит главное, его сущность в абстракциях на основе изучения всего богатства реального процесса развития. Логическое и историческое едины, но не тождественны; они совпадают в главном, существенном. Логическое есть то же историческое, но освобожденное от случайностей исторической формы. Так, например, в "Капитале" Маркса в логических категориях раскрывается процесс становления, т.е. возникновения и формирования, капиталистических производственных отношений; при этом Маркс абстрагируется от особенностей возникновения и развития капитализма в отдельных странах.
Задача науки состоит в том, чтобы отразить основную, ведущую историческую связь явлений в развитии изучаемого предмета.
"Самое надежное в вопросе общественной науки и необходимое для того, чтобы действительно приобрести навык подходить правильно к этому вопросу и не дать затеряться в массе мелочей или громадном разнообразии борющихся мнений, – самое важное, – пишет В.И.Ленин, – чтобы подойти к этому вопросу с точки зрения научной, это – не забывать основной исторической связи, смотреть на каждый вопрос с точки зрения того, как известное явление в истории возникло, какие главные этапы в своем развитии это явление проходило, и с точки зрения этого его развития смотреть, чем данная вещь стала теперь"151.
Материалистически понятое единство логического и исторического является руководящим принципом для построения науки, системы ее категорий. Последовательность в движении понятий науки должна отражать основную историческую связь изучаемых этой наукой явлений.
Логическое является обобщенным, исправленным отражением исторического в том смысле, что оно отражает действительность в ее закономерном развитии, объясняет необходимость этого развития. А для этого оно может и должно иногда отойти от реальной истории какого-либо одного предмета, ибо в том или ином отношении этот предмет может быть не типичным. Например, вскрывая сущность и основные этапы социалистической революции, теория может отойти в каких-то пунктах от последовательности моментов ее в той или иной стране, поскольку эти моменты являются выражением особенностей революции в данной стране. Но этот отход логического отражения от буквального следования за историей происходит в соответствии с законами истории, на основе обобщения развития многих однородных явлений и раскрытия их сущности. Опыт революций в России, в Китае и в других странах народной демократии дает возможность лучше и точнее выяснить общее, главное в социалистической революции, отделить всеобщее от специфичного для той или другой страны.
Исторический подход без логического слеп, а логический без исторического – беспредметен. Так, изучая историю становления человека, можно описать реальный исторический процесс изменения ушей, челюстей, зубов, ноги, походки и т.д. наших предков. Все эти явления имеют связь с процессом формирования человека, но простое описание этих изменений не вскроет действительной истории происхождения человека. Без понимания того, что такое человек, нельзя понять истории возникновения человека. Подобно этому, не вскрыв сущность капитала, нельзя воспроизвести историю буржуазных производственных отношений. Но вместе с тем нельзя вскрыть сущность предмета, пренебрегая его реальной историей. Логический подход основан на изучении реального процесса развития предмета и имеет своей целью вскрыть его сущность. Чтобы этого достичь, надо взять явления в том пункте развития, где, как выражается Ф.Энгельс, "процесс достигает полной зрелости и классической формы". Например, сущность человека лучше всего можно понять, анализируя современного человека, а не дикаря. Сущность капитализма постигается путем изучения зрелых капиталистических отношений. Конечно, изучение предшествующего помогает изучению последующего, но не в меньшей мере знание результата развития позволяет глубже познать предшествующие моменты. В зрелой форме можно ясно и отчетливо увидеть то, что ранее выступало только в зародыше. Высшая форма развития включает в себя в том или ином виде все низшее. Анализируя сущность высшей формы движения, мы так или иначе вскрываем предшествующие моменты, т.е. историю. Так, зрелые капиталистические отношения резюмируют всю историю своего возникновения и развития.
Принцип единства логического и исторического необходимо применять и к изучению процесса познания. Теория предмета включает в себя и историю этой теории. Без знания сущности современной научной теории предшествующая история научной мысли кажется собранием сплошных ошибок великих мыслителей, и основную нить исторического развития нельзя понять. Действительную историю физики можно написать, только став на уровень современной науки, а научную историю философии можно создать только с позиций высшего достижения философии – диалектического и исторического материализма.
Из того, что изучение сущности предмета в какой-то мере вскрывает и историю этого предмета, не следует, что логическое исключает, делает излишним изучение истории. Наоборот, диалектический метод необходимо требует изучения реальной истории предмета со всеми подробностями. Без изучения истории предмета нет и теории его. Вскрытие истории, т.е. развития предмета, – это задача всякого научного исследования. Диалектический взгляд есть подлинно исторический. Без изучения истории невозможно логическое отражение сущности процесса.
"...Логическое развитие, – писал Энгельс, – вовсе не обязано держаться только в чисто абстрактной области. Наоборот, оно нуждается в исторических иллюстрациях, в постоянном соприкосновении с действительностью"152.
Вскрытие логикой, мышлением сущности того или иного процесса в его зрелой форме не является концом научного исследования. Логическое – это только средство познания исторического. Оно дает принцип для всестороннего изучения. Когда в основу изложения истории предмета кладется знание сущности, то становятся понятными, находят объяснение все исторические подробности, случайности и отклонения, выясняется их роль в необходимом развитии предмета, знание истории становится живым и полнокровным. А без объединяющего их начала исторические подробности превращаются в скопление случайностей, в груду сырых фактов. Только сочетание логического и исторического дает возможность всестороннего и глубокого понимания закономерного и богатого содержанием движения, развития явлений в природе, обществе и мышлении.
Формы мышления являются одним из важнейших моментов, средств познания, в них человек отражает универсальную закономерность вечно движущейся природы. Логический процесс создания научной картины мира осуществляется в суждениях, умозаключениях, гипотезах, теориях, понятиях, категориях и т.д.
Центральной проблемой диалектической логики является изучение образования и развития форм мышления, выяснение роли практики в движении форм мышления. Диалектика всесторонне исследует формы мышления, вскрывает их объективное содержание, показывает их взаимосвязь в процессе достижения истинного знания о мире.
Одной из форм мышления является суждение, посредством которого познаются различные стороны, свойства, отношения предметов. Суждение есть мысль, утверждающая или отрицающая что-нибудь о чем-нибудь. В нем отражается диалектика единичного и общего. Например, "золото – металл": золото – единичное, металл – общее. В процессе познания совершается переход от одного суждения к другому, от одного уровня познания к другому, более высокому. Различные формы суждения – отдельные звенья, моменты этого процесса.
Познание идет от единичного через особенное к всеобщему. По такому пути идет и развитие суждений: от суждения единичности через суждение особенности к суждению всеобщности.
В суждении единичности устанавливается связь каких-либо явлений. Дальнейшее развитие познания приводит к формулированию суждения, в котором отражается закон связи некоторых особых форм движения (суждение особенности), и, наконец, в суждении всеобщности мы познаем всеобщий закон развития.
Так, сначала наука установила, что атомы отдельного элемента, например радия, способны распадаться на более простые составные части; это – суждение единичности. Потом было сформулировано суждение особенности: целая группа самых тяжелых из известных нам элементов обладает свойством естественной радиоактивности. В настоящее время наука достигла такого уровня, при котором возможно сформулировать суждение всеобщности: каждый химический элемент при определенных условиях может быть превращен в другой элемент.
Огромное значение в процессе познания имеет умозаключение. Умозаключением называется форма мышления, посредством которой на основе имеющегося, ранее установленного знания выводится новое знание. Например, человек непосредственно не измерял расстояние от Земли до других небесных тел, однако он знает эти расстояния на основе умозаключения. Объективной основой возможности перехода от известного к неизвестному является закономерность в природе и обществе. Закономерная связь явлений носит всеобщий характер, поэтому на основе знания ее можно делать выводы о явлениях, непосредственно не наблюдаемых, но подчиненных действию известных законов. Человек чувственно не воспринимает атомов, но он на основании умозаключений из познанных законов знает, что все атомы имеют электроны, протоны и нейтроны.
Формы умозаключения многообразны: одни дают достоверные заключения, другие – в большей или меньшей степени вероятные. В истории философии были попытки представить какой-либо один тип умозаключения единственно надежным и ценным способом получения новых результатов. Так, эмпирики (Бэкон, Локк и др.) таким способом считали индукцию, в которой процесс умозаключения идет от частного к общему, от отдельных фактов к общему выводу. Рационалисты (Декарт и др.), наоборот, преувеличивали роль дедукции, или умозаключения от общего к частному, когда общее положение распространяется на отдельные частные случаи. Взгляд тех и других односторонен. Нет такой отрасли науки, в которой умозаключали бы посредством только индукции или только дедукции.
Диалектическая логика показывает связь, единство различных форм умозаключения в процессе познания действительности. Индукция и дедукция взаимно дополняют друг друга.
"Вместо того, – пишет Энгельс, – чтобы односторонне превозносить одну из них до небес за счет другой, надо стараться применять каждую на своем месте, а этого можно добиться лишь в том случае, если не упускать из виду их связь между собою, их взаимное дополнение друг друга"153.
В процессе познания человек наблюдает отдельные частные случаи, затем обобщает их, формулирует общее положение. Это – индуктивный процесс. Полученное обобщение он распространяет на новые явления, факты, случаи. Это – дедукция. Например, Менделеев, изучая отдельные химические элементы, нашел связь между атомным весом элементов и их химическими свойствами. Это привело к формулированию периодического закона. Из этого закона он сделал ряд частных выводов (дедукция) для отдельных элементов: предсказал свойства новых, еще не открытых элементов, исправил атомные веса некоторых мало изученных элементов и т.д. Так происходит развитие знаний путем взаимосвязи и взаимодополнения индукции и дедукции.
Дедукция не может обойтись без индукции: чтобы выводить из общего, надо это общее получить. Врожденных знаний человек не имеет. Индукция со своей стороны необходимо предполагает дедукцию. На основе одной индукции нельзя получить достоверного знания. Простое наблюдение повторяемости какого-либо свойства у ряда предметов еще не является доказательством необходимости, закономерности этого свойства для всех предметов данного класса. Полученное в результате индукции обобщение надо проверить, вывести из него следствия, проверить эти следствия на практике. Поэтому только взаимосвязь индукции, дедукции и практики ведет к достоверному знанию.
Наука не сразу приходит к достоверному знанию сущности, закона развития явлений. Путь к достоверному знанию лежит через высказывание гипотез, предположений, проверку гипотез на практике. Изучая какие-либо явления, ученый дает им объяснения (высказывает предположения о закономерной связи явлений). Дальнейшее изучение приводит к открытию новых фактов, причем среди них могут встретиться и такие, которые противоречат высказанной гипотезе. Тогда возникает потребность в новом способе объяснения (в новой гипотезе). Так, переходя от одного объяснения к другому, более точному, ученый приходит к открытию закона.
В 1896 г. Беккерель открыл факт радиации у урана и его соединений. Вслед за этим была обнаружена радиация у солей других элементов и выделен новый элемент – радий. Эти факты, непонятные вначале, не могли быть объяснены из ранее известных причин. В связи с этим Резерфорд и Содди высказали гипотезу о том, что атомы всех радиоактивных элементов взрываются, распадаясь на части; радиоактивные лучи – это осколки, образующиеся при таком взрыве. Гипотеза радиоактивного распада послужила началом для новых исследований. Проверка ее привела к открытию новых явлений, среди которых были и такие, которые не укладывались в эту гипотезу. Возникли новые гипотезы, дополняющие и исправляющие гипотезу Резерфорда и Содди, пока, наконец, не была создана научная теория.
Гипотеза выступает как форма развития научного знания по пути к объективной истине. До определенного периода на положении научной гипотезы были теории Коперника, Дарвина, периодический закон Менделеева. Потом практика подтвердила объективную истинность их, превратила эти гипотезы в достоверные научные теории. Современная естественная наука окружена лесами гипотез.
Недооценка творческой роли гипотезы в познании всегда являлась спутником ограниченного эмпирического подхода к изучению действительности. Позитивисты, отрицающие возможность проникновения науки в сущность явлений, считают гипотезу ядом науки, чумой разума. По их мнению, не надо строить гипотезы о закономерностях движения явлений, – наука должна только протокольно регистрировать факты.
В действительности же гипотезы делают исследование предмета целеустремленным и приводят к открытию законов природы и общества. Ломоносов сравнивал гипотезы с порывами, дающими возможность "достигнуть знаний, до каких никогда не доходят умы низменных и пресмыкающихся во прахе". Экспериментируя или наблюдая новые факты, исследователь руководствуется гипотезой. При наблюдении надо знать, куда смотреть, что искать. Гипотеза и указывает это направление. Многие гипотезы не подтвердились фактами, но это не может служить аргументом против применения гипотез в познании. Умершие гипотезы сыграли огромную роль в науке, они проложили путь к истине.
На примере гипотезы хорошо видна связь эмпирического и теоретического в познании: мы исходим из фактов, наблюдений и восходим к абстрактному мышлению, обобщаем, строим гипотезу, а для проверки гипотезы снова обращаемся к фактам, к наблюдениям и экспериментам. Когда гипотеза доказана, она превращается в достоверную научную теорию, состоящую из системы связанных между собою, объединенных общим принципом понятий.
Понятие как форма мышления отражает сущность явлений. Так, понятия "число", "электрон", "точка", "фигура", "пролетариат" являются отражением общего и существенного в большой группе явлений. Общее, отраженное в наших понятиях, не выводится из разума, а существует объективно в единичных явлениях, вещах. С помощью понятий охватывается множество различных чувственно воспринимаемых вещей. Поэтому, чтобы выработать понятие, надо исследовать массу единичных явлений, вещей. Образование понятия есть результат длительного процесса познания, подведение некоторого итога его развития.
Процесс образования понятий включает в себя не только сравнение различных восприятий и выделение в предметах общего, сходного признака. Выделение просто общего не приведет к образованию научного понятия. Например, путем сравнения пахоты, ковки железа и ловли рыбы и нахождения в этих процессах такого общего признака, как "применение физического усилия", нельзя образовать научное понятие труда. Этот общий признак не является существенно общим для труда. Животные добывают пищу тоже с помощью физических усилий. Труд – это целесообразная деятельность общественного человека по изменению предметов природы с помощью орудий. Сущность предмета вскрывается путем всестороннего определения его связей и опосредований, выяснения его места и роли в той или иной системе.
Для образования понятия используются самые различные приемы научного исследования: наблюдение, эксперимент, разные формы умозаключения в их единстве, построение и проверка гипотез и т.д. Важное место в этом процессе занимает анализ и синтез.
Анализ, или мысленное расчленение предмета на его составные части с целью обнаружения простейших элементов сложного, необходим во всяком научном исследовании. Анализ дает возможность выделить и понять существенные стороны изучаемого явления. Если мы не будем знать, из каких элементов слагается общество, то мы никогда не поймем и его сущности, не выясним отношение различных элементов в нем. Но изучение предмета не ограничивается анализом. Преувеличение роли анализа, превращение его в единственный способ изучения ведет к метафизическому взгляду на мир, к расчленению предметов на отдельные, изолированные, якобы не связанные друг с другом элементы. Понятия, полученные в результате одного анализа, носят односторонний, неглубокий характер. Научное мышление предполагает единство анализа и синтеза, посредством которого происходит воссоздание конкретного в мышлении.
"...Мышление, – пишет Энгельс, – состоит столько же в разложении предметов сознания на их элементы, сколько в объединении связанных друг с другом элементов в единство. Без анализа нет синтеза"154.
Единство анализа и синтеза – одно из важнейших требований диалектического метода мышления. Синтез дает знание об объекте как едином целом. Но это знание, во-первых, достигается на основе предшествующего анализа, во-вторых, в мысли следует соединять только то, что соединено в действительности, объективно. Порочность синтеза в идеалистической философии состоит в том, что там различные элементы объединяются в мысли независимо от того, как они относятся друг к другу в действительности. Отсюда получается произвольность синтеза.
Научное понятие не включает в свое содержание все частные признаки предмета. Ленин в работе "Аграрный вопрос и "критики Маркса"" возражал против тех, кто пытался "внести в общее понятие все частные признаки единичных явлений". Вместе с тем понятие не оторвано от богатства индивидуального и особенного. Понятие постигает единичное, частное путем всестороннего и глубокого отражения закономерностей его развития. Если бы понятие стремилось охватить все частные, единичные признаки предмета, оно не ушло бы дальше ощущений и восприятий в познании сущности.
Движение, развитие действительности можно отразить только в развивающихся понятиях.
"...Человеческие понятия, – писал Ленин, – не неподвижны, а вечно движутся, переходят друг в друга, переливают одно в другое, без этого они не отражают живой жизни"155.
Многие современные философы-идеалисты признают изменчивость, гибкость понятий, но истолковывают ее софистически. У софистов изменчивость понятий является результатом произвола мыслящего субъекта: движение понятий рассматривается независимо от движения вещей. Но зачем нужно изменять понятия, если при этом не достигается более точного отражения движущейся материи? Изменение понятий – не самоцель, а средство более глубокого проникновения в сущность развивающихся предметов.
Материалистическая диалектика показывает объективный источник движения понятий, она рассматривает гибкость научных понятий как отражение многосторонности и развития материального мира. Движение понятий происходит на основе разрешения противоречий между новыми обнаруженными фактами и существующим понятием. Первое научное понятие об атоме было создано химией XVIII в., которая установила, что атомы одного и того же химического элемента имеют одни и те же свойства и неделимы. Это понятие сыграло огромную роль в науке. Но последующая научная практика обнаружила такие факты (открытие электрона), которые не укладывались в существовавшее понятие об атоме. Эти факты привели к ломке, изменению понятия атома и ряда других физических понятий.
Процесс развития понятий происходит в двух направлениях: 1) прежние понятия углубляются, уточняются и подымаются на более высокий уровень абстракции; 2) возникают новые понятия. Люди не сразу расстаются с прежними, привычными понятиями. Ломка старых понятий нередко приводит ученых к растерянности и даже к ненаучным взглядам.
Изменение содержания старых понятий и возникновение новых приводит к тому, что между различными понятиями, а также внутри одного и того же понятия намечаются расхождения, противоречия.
При этом надо строго различать противоречия в понятиях, являющиеся отражением объективных противоречий, от противоречий, которые являются следствием путаницы, неспособности того или иного человека последовательно и логично мыслить. Первые ведут к развитию знания, вторые мешают истинному познанию.
Наиболее общие понятия, в которых отражаются важнейшие свойства, закономерности мира, называются категориями. Каждая наука имеет свои категории. Например, физика оперирует такими категориями – или основными понятиями, – как масса, энергия, вещество, поле и т.д.; политическая экономия имеет свои категории: товар, стоимость, абстрактный и конкретный труд и др.; диалектика имеет свои категории: качество, количество, сущность, явление, противоречие и т.д. Категории диалектики в отличие от категорий других наук отражают наиболее общие законы и свойства явлений природы, общества и мышления. Поэтому умение правильно применять категории диалектики необходимо для исследования любого предмета.
Категория – понятие чрезвычайно большой общности. Каждая категория охватывает огромный круг явления. Так, например, категория материи охватывает все независимо от сознания существующие предметы и явления. Но из этого отнюдь не следует, что категории являются тощими, бедными содержанием абстракциями. Научные категории, взятые во взаимной связи друг с другом, дают глубокое и всестороннее отражение важнейших закономерностей развития природы, общества и человеческого мышления.
Будучи известным итогом познания, отражая важнейшие свойства и закономерности внешнего мира, категории являются ступенями в развитии знания. Например, категории: движение, причина, следствие, противоречие, качество, сущность, закон и др. – являются узловыми пунктами, помогающими ориентироваться в бесконечно сложной и многообразной сети явлений действительности. В категориях обобщен весь предшествующий опыт познания.
Человек использует знание, содержащееся в категориях, для высказывания новых суждений, умозаключений, понятий. Без категорий, указывает Энгельс, человек не сможет связать два простых факта. Так, суждение "этот дом больше другого" высказывается на основе нашего предшествующего опыта, зафиксированного в категории количества. Категории, на основе которых мы связываем данные чувственного созерцания, сами возникли как обобщение чувственного опыта. Нужно научиться правильно оперировать категориями, использовать их для научного познания мира.
Познание возникает на основе и для удовлетворения нужд практической деятельности человека. Практикой называется чувственно-материальная деятельность людей, изменяющая предметы, явления, процессы действительности. Практика, лежащая в основе познания, – это такое взаимодействие субъекта (человека) и объекта (материального предмета), непосредственным результатом которого является изменение объекта. Так, с помощью орудий труда человек изменяет почву: разрыхляет, удобряет ее и т.д. В результате этого повышается плодородие почвы. Практика изменяет не только объект, но и субъект. Человек развивается в труде.
Практика состоит из многих сторон. Основу ее составляет производство материальных благ: пищи, одежды, орудий труда и т.п. В практику входят и другие формы общественной деятельности, ведущей к изменению материального мира: классовая борьба, национально-освободительное движение, революция; к общественной практике относится также деятельность в области народного просвещения, здравоохранения и т.д.
Процесс познания относится к теоретической деятельности людей. Теория – это научное обобщение практики, отражение действительности в сознании человека. Теория сама по себе не изменяет действительности. Мы можем построить идеальные планы преобразования мира, совершать в мысли революции, но от одного этого мир не изменится. Великая активная роль познания, мышления, теории заключается в том, что они могут указать пути преобразования мира. Однако для претворения идей в жизнь нужна практическая деятельность.
Теоретическая деятельность людей не является самостоятельной, автономной: она возникла и развилась на основе практики. Осознание действительности, ее отражение в мозгу человека необходимо для успешной практической деятельности. Практика служит основой и движущей силой развития теории. Запросы практики, в частности потребности производства, указывают направление развития науки, двигают ее вперед. Энгельс писал: "Если у общества появляется техническая потребность, то она продвигает науку вперед больше, чем десяток университетов"156.
Но не только практика, в частности производственная, двигает развитие познания. Происходит и обратный процесс: успехи теоретического познания побуждают к практическим преобразованиям. В связи с этим изменяется отношение науки к производству, "наука все больше становится непосредственной производительной силой, а производство – технологическим применением современной науки"157. В этом единстве, взаимодействии познания и практики примат остается за практикой.
Наука, теория возникает из потребностей практики и как ее обобщение. Астрономия была вызвана к жизни потребностями торговли и мореплавания, различные отрасли физики возникли для удовлетворения нужд растущей техники производства. Век пара породил учение о теплоте, переход к электрическим двигателям потребовал детальной разработки теории электричества. На основе практики возникают и развиваются понятия, теории. Человек прежде всего фиксирует внимание на тех предметах и тех сторонах, которые практически полезны и необходимы для его жизни. Практика указывает, какую сторону надо выделить в предмете как главную, существенную. Такое важнейшее понятие биологической науки, как вид, возникло на основе практической деятельности в области земледелия и животноводства. Люди фиксировали свое внимание прежде всего на практически полезных для них растениях и животных, объединяя отдельные особи, экземпляры в однородные группы по определенным объективным признакам. В дальнейшем стали группировать растения и животных не только на основании их сходства, но и их родства. Так возникло генетическое понятие о виде.
На основе практики возникают и развиваются общественные науки. Теория научного социализма возникла как обобщение практики рабочего движения и для нужд борьбы рабочего класса против буржуазии, против угнетения.
Отрыв естественных и технических наук от практики производства приводит к замедлению технического прогресса и застою науки. В отрыве от своего живительного источника – практики наука хиреет, начинает заниматься мелкими вопросами или схоластическими рассуждениями. "Залог плодотворного развития науки, – говорится в Программе КПСС, – в неразрывной связи с созидательным трудом народа, практикой коммунистического строительства". Ослабление связи общественных наук с практикой революционного движения и строительства социализма и коммунизма приводит к догматизму, доктринерству, к извращению науки, марксистско-ленинской теории. Вот почему Коммунистическая партия поставила перед советскими учеными задачу – быть ближе к жизни, к потребностям социалистического производства, к практике строительства коммунизма в СССР.
Познание не ограничивается регистрацией результатов практики. Чтобы освещать путь практике, оно должно предвидеть будущее. Основываясь на практике сегодняшнего дня, познание открывает перспективы для развития производства, культуры и т.д. Если бы теория не давала этого, она потеряла бы свое значение. Гениальность Маркса и Ленина как теоретиков состоит в том, что они видели дальше своих современников, как и куда пойдет развитие общества.
Наука может образовывать понятия и о таких явлениях, которые еще не возникли. Так, научное понятие о коммунистической формации возникло задолго до ее появления. Но это отнюдь не означает, что понятие о коммунизме было беспочвенным, не основанным на практике. Вся практика развития общества, основные тенденции развития капитализма, опыт классовой борьбы пролетариата против буржуазии – все это послужило основой возникновения учения о коммунистическом обществе.
Агностики, отрицающие познаваемость мира, ссылались на отсутствие надежного критерия истины. Многие философы критерий истинности познания искали в ясности и отчетливости представлений и понятий, в их общезначимости, в коллективном опыте. Но познание не может быть критерием истинности самого себя. Марксизм показал, что критерий истинности знания надо искать вне познания – в практике. В "Тезисах о Фейербахе" К. Маркс писал:
"Вопрос о том, обладает ли человеческое мышление предметной истинностью, – вовсе не вопрос теории, а практический вопрос. В практике должен доказать человек истинность, т.е. действительность и мощь, посюсторонность своего мышления. Спор о действительности или недействительности мышления, изолирующегося от практики, есть чисто схоластический вопрос"158.
Посредством практики человек доказывает объективную истинность своих понятий. Правильны ли наши представления о строении атома и об энергии, таящейся в нем? Практика научных экспериментов и использования атомной энергии в различных отраслях науки и техники подтвердила объективную истинность учения физики о строении и свойствах атома.
Марксистское понимание практики как критерия истины отличается от прагматического. Прагматизм отрицает объективную истину и выдвинул положение: истинно то, что полезно, что удобно. Каждый человек любое положение может признать за истинное или ложное в зависимости от того, может он извлечь из него пользу или нет. Прагматист Джемс писал: "Наша обязанность искать истину проистекает из нашей общей обязанности делать то, что окупается"159. Прагматист по соображениям удобства и пользы признает истинной идею о существовании бога, а объективно истинное положение о неизбежности гибели капитализма и победе социализма отвергает как ложное, ибо оно не отвечает интересам буржуазии160.
Конечно, знание полезно, оно представляет большую силу. В наш век огромного технического прогресса никто не сомневается в значении знания для жизни людей. Но оно приносит действительную пользу обществу тогда, когда оно истинно. Не из пользы знания вытекает его истинность, а из истинности знания, из того, что оно верно отражает действительность, вытекает его великое практическое значение.
Реакционным империалистическим кругам, организаторам "холодной войны" для их низменных, своекорыстных целей выгодна, полезна ложь об агрессивности стран социализма: эта ложь и клевета помогают им раздувать военную промышленность и наживать громадные прибыли. Но народам, человечеству эта ложь приносит огромный вред, дезориентирует умы, ведет к усилению налогового гнета, тормозит общественный прогресс.
Практика как критерий истинности наших знаний стоит выше чувственного созерцания и абстрактного мышления, соединяя в себе достоинства и того и другого. Эмпирическое познание обладает достоинством непосредственной действительности, ибо оно отражает предмет таким, каким он является. Но оно само никогда не может вскрыть и доказать необходимость, закономерность наблюдаемых связей. Наблюдая какой-либо единичный случай получения пара из воды, нельзя вывести закон, установить необходимость этого процесса. Мышление своей задачей имеет познание необходимости. "Теоретическое познание, – пишет Ленин, – должно дать объект в его необходимости, в его всесторонних отношениях..."161. И научное, теоретическое мышление, основываясь на данных чувственного созерцания, выполняет эту функцию. Оно познает закономерные связи, но достигает этого путем потери непосредственной связи с действительностью, в результате некоторого отвлечения от нее.
Практика соединяет в себе непосредственную действительность, достоверность с познанием необходимости, ибо, с одной стороны, практика – это чувственная, материальная деятельность людей, а с другой стороны, в ней человек проверяет и реализует свои понятия, теории и т.д. Например, научный эксперимент всегда возникает как практическое воплощение какого-либо теоретического построения, которое он должен проверить.
Научная теория общества ставит определенные задачи, которые осуществляются практической деятельностью масс. Теория пролетарской социалистической революции, научно разработанная марксизмом-ленинизмом, практически осуществилась в 1917 г. в России, а затем и в других странах, и таким образом ее объективная истинность стала доказанной.
Практическое осуществление идей всегда вносит корректив, поправляет и развивает их. Практика, подтверждая или отвергая одни идеи, служит основой для возникновения других. Так и происходит непрерывно процесс развития знания на основе взаимосвязи теории и практики. Взаимность эксперимента и различных теоретических построений в современном естествознании – яркий пример связи теории и практики.
Экспериментальное изучение явлений имеет огромное преимущество перед простым наблюдением. Коротко это преимущество И.П.Павлов сформулировал следующим образом: "Наблюдение собирает то, что ему предлагает природа, опыт же берет у природы то, что он хочет". Эксперимент дает возможность исследователю активно вмешиваться в ход изучаемых процессов. К эксперименту обычно прибегают для проверки какой-либо гипотезы, которую он может либо подтвердить, либо опровергнуть. Но и в том и в другом случае он ведет к развитию знания. Если эксперимент подтверждает гипотезу, то она укрепляется, а иногда и обогащается новым содержанием; если эксперимент опровергает ее, то он дает материал для новых теоретических построений, более глубоких, на основе которых делаются новые эксперименты. Например, опыт Майкельсона, опровергший гипотезу об эфире, послужил толчком к возникновению специальной теории относительности.
Критерий практики одновременно и абсолютен и относителен. Этот критерий абсолютен, ибо все, что доказано практикой, является объективной истиной. Относительность критерия практики состоит в том, что на каждом данном историческом этапе своего развития практика не может полностью подтвердить или опровергнуть существующие теоретические положения. Во всех отраслях научного знания имеется еще немало недоказанных и неопровергнутых гипотез, окончательный приговор которым вынесет практика будущего. То, что практика нынешнего дня подтвердила частично, то дополняет практика последующего времени. Только практика в ее развитии может быть критерием истинности развивающегося познания. Так, практика сегодняшнего дня еще недостаточна для доказательства космогонических гипотез. Мы не можем сказать, что планеты действительно образовались так, как изображается в какой-либо из наиболее признанных гипотез. Но развитие практики, в частности астрономических наблюдений, в конце концов приведет к решению и этого вопроса. Существование гипотез в науке свидетельствует о том, что в нашем познании еще много недоказанного. При этом доказательство или опровержение практикой одних гипотез ведет к возникновению других.
Непрерывное развитие практики не позволяет нашим знаниям застыть, превратиться в абсолют. Абсолютность практики как критерия истинности дает нам возможность отличать знание, идущее по пути объективной истины, от вымыслов.
"Этот критерий, – пишет Ленин о практике, – тоже настолько "неопределенен", чтобы не позволять знаниям человека превратиться в "абсолют", и в то же время настолько определенен, чтобы вести беспощадную борьбу со всеми разновидностями идеализма и агностицизма. Если то, что подтверждает наша практика, есть единственная, последняя, объективная истина, – то отсюда вытекает признание единственным путем к этой истине пути науки, стоящей на материалистической точке зрения"162.
Развитие наук, в частности естествознания, подтверждает правильность теории познания диалектического материализма. Каждое новое великое открытие в науке дает новое подтверждение истинности марксистско-ленинской теории познания, учения о безграничности научного познания.
Новым великим триумфом передовой науки в XX в. явились запуск в Советском Союзе первых искусственных спутников Земли, запуск космических ракет, полеты советских космонавтов, открывшие целую полосу новых достижений науки и ознаменовавшие новую эпоху в развитии познания. Проникновение человека в космическое пространство имеет и огромное мировоззренческое значение. Это новый мощный удар по мракобесию, по религиозному и идеалистическому мировоззрению.
Идеалисты, проповедуя агностицизм, подобно религии, всегда принижали и принижают силу человеческого разума, его познавательных способностей. Усмири свою гордыню, неуемный человек, не стремись узнать то, что тебе знать не должно. Лишь божественный, сверхъестественный разум вездесущ и всемогущ, а человеческий разум ограничен и ничтожен. Так учит поповщина. Ей вторит агностицизм со своим растлевающим скептицизмом.
А наука в опровержение этих предрассудков, в течение XX в. делая одно открытие за другим, раздвигает все дальше и дальше исторически условные границы познания, все глубже и глубже проникает в тайны природы, постигая законы движения и микрочастиц и макротел вселенной.
Перед лицом этих величайших открытий в науке идеализму и религии все трудней удерживать свои позиции. Передовая наука и человеческий разум, освобожденные от оков идеализма, мистики, одерживают все новые и новые великие победы.