Свою общую теорию отчуждения труда Маркс и Энгельс попытались развернуть в глобальную конкретно-историческую схему в “Немецкой идеологии” (1845—1846 гг.). Новое состоит здесь в более детальном членении “предшествующего исторического развития”. “Различные ступени в развитии разделения труда являются вместе с тем и различными формами собственности, т. е. каждая ступень разделения труда определяет также и отношения индивидов друг к другу соответственно их отношению к материалу, орудиям и продуктам труда”0. Всего в “Немецкой идеологии” обозначено четыре (а вместе с будущей— пять) форм собственности: “племенная”, “античная общинная и государственная”, “феодальная”, “буржуазная” (и будущая, следующая за ней, коммунистическая).

Наиболее богатым конкретно-историческим материалом К. Маркс и Ф. Энгельс в период создания

“Немецкой идеологии” располагали (если отвлечься от волновавших их проблем буржуазного общества) по истории античности, что обусловило детальную разработку античных общественных форм. Для рассматриваемой темы немаловажно, что круг определений, используемых в “Немецкой идеологии” для характеристики “античной общинной и государственной собственности”, оказывается гораздо богаче той суммы определений, которая часто вкладывается в понятие “рабовладельческая формация”. Спору нет, рабовладение—признак, важный для понимания определенных периодов развития эллинистической Греции или позднего Рима. Но следует отметить, „что, анализируя доминирующие в античности отношения, уже в 1845—1846 гг. Маркс и Энгельс отнюдь не брали этот признак изолированно, тони видели в нем элемент куда более сложного образования, включающего на определенных этапах и отношение “рабовладелец—раб”, но отнюдь не сводимого к этому отношению. “Граждане государства лишь сообща владеют своими работающими рабами и уже в силу этого связаны формой общинной собственности. Это — совместная частная собственность активных граждан государства, вынужденных перед лицом рабов сохранять эту естественно возникшую форму ассоциации” '.

Тот же принцип—рассмотрение .конкретных форм эксплуатации непосредственного производителя & органической связи с “естественно” заданными формами объединения эксплуататоров—К. Маркс и Ф. Энгельс целиком и полностью применяют и при рассмотрении третьей формы: феодальной или сословной Собственности. “Подобно племенной и общинной собственности, она покоится опять-таки на известном сообществе [Сетеитезеп}, которому, однако, противрстоят, в качестве непосредственно производящего класса, не рабы, как в античном мире, а мелкие крепостные крестьяне... Иерархическая структура землевладения и связанная с ней система вооруженных дружин давали дворянству власть над крепостными”1. Позднее, характеризуя специфику феодальной собственности в “Капитале”, Маркс отметит, что непосредственный производитель в эпоху феодализма действительно является “наследственным или вообще традиционным владельцем земли”, благодаря чему сами отношения феодальной собственности выступают как “непосредственное отношение господства и порабощения”. И вместе с тем уже тут появляются такие отношения, когда производитель “должен отдавать земельному собственнику как собственнику существеннейшего условия его производства избыточный принудительный труд”, что еще, однако, вовсе не делает собственность феодала “свободной” 2.

При характеристике буржуазного общественного строя К Маркс и Ф. Энгельс считают необходимым отделить все “нижние” ступеньки антагонистического общества, вместе взятые, от ступени буржуазной. Такой способ рассмотрения, основанный на принципе историзма, противоположен как плоскому описательству исторических фактов, так и чисто априорным псевдоисторическим конструкциям философской школы младогегельянцев. Рассматривая конкретный историзм как средство разрушения всякого априоризма и догматизма, К. Маркс и Ф. Энгельс видят в этом принципе также и противоядие против абсолютизации любых выводов и категорий действительной науки, представляющих собой “сведение воедино наиболее общих результатов, абстрагируемых из рассмотрения исторического развития людей”. Конечно, без такого рода абстракций обойтись нельзя. Однако “абстракции эти сами по себе, в отрыве от действительной истории, не имеют ровно никакой ценности. Они могут пригодиться лишь для того, чтобы облегчить упорядочение исторического материала, наметить последовательность отдельных его слоев. Но, в отличие от философии, эти абстракции отнюдь не дают рецепта или схемы, под которые можно подогнать исторические эпохи. Наоборот, трудности только тогда и начинаются, когда приступают к рассмот-

рению и упорядочению материала-относится ли он к какой-нибудь минувшей эпохе или к современности,- когда принимаются за его действительное изображение. Устранение этих трудностей обусловлено предпосылками, которые отнюдь не могут быть даны здесь, а создаются лишь в ходе изучения действительного жизненного процесса и деятельности индивидов "каждой отдельной эпохи. Мы выделим здесь некоторые из этих абстракций, которыми мы пользуемся в противоположность идеологии, и поясним их на исторических примерах" (Ф. с. 30-31).

Категории "Gemeinwesen" и _"burgerliche Gesellschaft" К. Маркс и Ф. Энгельс задают важнейшие для понимания всей марксовой историко-социальной концепции категории: Gemeinwesen (античная и средневековая общность) в противоположность burgerliche Gesellschaft ("гражданское общество"), обнимающей все "материальное общение индивидов в рамках определенной ступени развития производительных сил". "Выражение "гражданское общество" возникло в XVIII веке, когда отношения собственности уже высвободились из античной и средневековой общности [Gemeinwesen]. Гражданское общество как таковое развивается только вместе с буржуазией..." (Ф. с. 95, 96)

О том, какой глубокий смысл заложен в выделении двух категорий-"общинная собственность" и "частная собственность", свидетельствует хотя бы тот факт, что весь исторический процесс рассматривается К. Марксом и Ф. Энгельсом под углом зрения высвобождения "частной собственности из общности [Gemeinwesen]", "разложения естественно сложившейся формы общности [Gemeinwesen]" (Ф. с. 97, 98)

"Первая форма собственности как в античном мире, так и в средние века, это - племенная собственность, обусловленная у римлян главным образом войной, а у германцев - скотоводством. У античных народов,- вследствие того, что в одном городе "жило совместно несколько племен,- племенная собственность имела форму государственной собственности, а право отдельного индивида не нее ограничивалось простым владением [possessio], которое, однако, как и племённая собственность вообще, распространялось лишь на земельную собственность. Частная собственность в собственном смысле слова появляется у древних, как и у современных народов, лишь вместе с движимой собственностью. (Рабство и общность [Gemeinwesen]) (dominium ex jure Quiritum).-У народов, ведущих свое происхождение от средневековья, племенная собственность проходит ряд различных ступеней - феодальной земельной собственности, корпоративной движимой собственности, мануфактурного капитала,-прежде чем превратиться в современный, порожденный крупной промышленностью и всеобщей конкуренцией, капитал..." Намечая, таким образом, генезис отношений частной собственности еще в недрах первой "племенной" формы собственности, К. Маркс и Ф. Энгельс вместе с тем противопоставляют ту и другую, давая одно из первых фундаментальных определений капитала в его противоположности ко всем докапиталистическим формам собственности и общения и характеризуя его как "чистую частную собственность, отбросившую всякую видимость общности [Gemeinwesen] и устранившую какое бы то ни было воздействие государства на развитие собственности. Буржуазия уже не является больше сословием, а представляет собой класс..." (Ф. с. 96-97).

В не полностью дошедшем до нас отрывке рукописи, известном под названием "Орудия производства и формы собственности", углубляется и уточняется сущность этой противоположности. Тут из различий в орудиях производства выводятся различия в связях непосредственного производителя с этими средствами. "Таким образом, здесь выступает различие между естественно возникшими орудиями производства и орудиями производства, созданными цивилизацией [1]. Пашню (воду и т.д.) можно рассматривать как естественно возникшее орудие производства. В первом случае, т. е. при естественно возникших орудиях производства, индивиды подчиняются природе; во втором случае они подчиняются некоторому продукту труда". Разный характер орудий производства (и, соответственно, разное отношение к ним непосредственного производителя) предполагает принципиально разный характер связи последних между собой: "Поэтому и собственность в первом случае (земельная собственность) выступает как непосредственное, естественно возникшее господство, а во втором - как господство труда, в особенности накопленного труда, капитала. Первый случай предполагает, что индивиды объединены между собой какой-нибудь связью - семейной, племенной или хотя бы территориальной и т. д... во втором случае-это преимущественно обмен, совершаемый людьми между собой" (Ф. с. 64-65).

Категории "личные отношения" и "вещные отношения". В "Немецкой идеологии" противопоставляются и еще две существеннейшие для марксового глобального членения дефиниции - отношения личные и отношения вещные (это противопоставление потом содержится и в "Критике политической экономии", и в "Капитале"): "В первом случае господство собственника над несобственниками может основываться на личных отношениях, на том или ином виде сообщества [Gemeinwesen]; во втором случае это господство должно уже принять вещную форму, выражаясь в чем-то третьем, в деньгах" (Ф. с. 65).

Лишь показав таким образом качественно новый в сравнении со всеми прежними формами в целом характер буржуазного строя, К. Маркс и Ф. Энгельс переходят к характеристике самого этого строя: "В крупной промышленности и в конкуренции все условия существования, все обусловленности, все односторонности индивидов слились в две простейшие формы - в частную собственность и труд. Деньги делают всякую форму общения и само общение чем-то случайным для индивидов... Ни в один из прежних периодов производительные силы не принимали этой формы, безразличной к общению индивидов как индивидов, потому что само их общение было еще ограниченным. На другой стороне находится противостоящее этим производительным силам большинство индивидов, от которых оторваны эти силы, вследствие чего индивиды эти, лишенные всякого действительного жизненного содержания, стали абстрактными индивидами, но лишь только поэтому они и получают теперь возможность вступить в связь друг с другом как индивиды" (Ф. с. 91-93)

Такое глобальное членение всемирно-исторического процесса обнаруживается во всех последующих трудах К. Маркса. Главное внимание он уделит исследованию современного ему социального организма - капиталистического общества. Однако и формы докапиталистические будут предметом его постоянного и пристального научного интереса. Это и понятно, если иметь в виду, что научную характеристику капиталистической системы общественного производства (в этом коренное отличие метода Маркса от метода классической буржуазной политической экономии) вообще нельзя дать без исторического рассмотрения основных отношений данного общества, т. е. вне рассмотрения - хотя бы в общих чертах - генезиса капиталистического способа производства в целом.

3. Три ступени исторического процесса

("Критика политической экономии")

Методологические установки "Экономическо-философских рукописей 1844 года" и "Немецкой идеологии" были развиты далее К. Марксом в "Критике политической экономии" (рукописи 1857-1858 гг.). Здесь членение всемирно-исторического процесса основывается уже на куда более богатом конкретно-историческом материале, а также на результатах десятилетней напряженнейшей теоретической работы по его осмыслению (отсюда, к примеру, появление новых понятий: "азиатская форма собственности", "германская форма собственности" и т. п.). В суммарной, предельно лаконичной формуле результат этой работы зафиксирован в Предисловии к "К критике политической экономии": "В общих чертах, азиатский, античный, феодальный и современный, буржуазный, способы производства можно обозначить, как прогрессивные эпохи экономической общественной формации" (С. т. 13, с. 7)

Для того чтобы попытаться дать более развернутую характеристику тех "способов производстве", которые обозначены Марксом как "прогрессивные эпохи экономической общественной формации", необходимо обратиться к полному тексту "Критики политической экономии", материал которой, по сути дела, синтезирует, обобщает Предисловие.

Во Введении к "Критике политической экономии" Маркс говорит, что "подлинной темой" его исследования является, прежде всего, современное буржуазное производство. Однако, подходя в отличие от классической политической экономии к анализу современного производства исторически, Маркс дает подлинный ключ и к пониманию добуржуазных общественно-экономических форм, определяет те основные принципы, которые должны быть исходными при конкретно-историческом исследовании этих формаций.

Рассматривая антагонистическое общество, Маркс считает необходимым противопоставить все добуржуазные общественные формы капиталистическому способу производства и исследовать их не только в их разнообразии, но и как нечто единое, целое с точки зрения доминирующего тут характера собственности, которая покоится на известном сообществе (Gemeinwesen); цели производства (потребительная стоимость); отношения непосредственного производителя к средствам производства ("сращенность").

В наиболее развернутом и богатом определениями виде принципы глобального членения всемирной истории изложены в небольшом отрывке из чернового наброска рукописей 1857-1858 гг. [2] В данном отрывке Маркс в отличие от буржуазного общества дает всем предшествующим антагонистическим формам единую суммарную характеристику, т. е. он рассматривает три "крупные формы", три наиболее важные ступени исторического процесса: среднюю, "промежуточную" ступень истории образует современное ему буржуазное общество, первую - все предшествующие ему антагонистические способы производства, третью - грядущий коммунизм. В чем же специфика каждого из этих этапов, как она выявлена и подчеркнута Марксом?

Вторая историческая ступень, буржуазное общество, выделяется как общество, основанное на товарных отношениях, связях: "Взаимная и всесторонняя -зависимость индивидов образует их общественную связь. Эта общественная связь выражена в меновой стоимости, ибо только в меновой стоимости для каждого индивида его собственная деятельность или его продукт становится деятельностью или продуктом для него самого; он должен производить всеобщий продукт - меновую стоимость или меновую стоимость в ее обособленно изолированном и индивидуализированном виде, т. е. деньги. С другой стороны, та власть, которую каждый индивид осуществляет над деятельностью других или над общественными богатствами, заключается в нем как владельце меновых стоимостей, денег. Свою общественную власть, как и свою связь с обществом, индивид носит с собой в кармане" (С. т. 46, ч. I, с. 99-100).

Далее Маркс развивает уже знакомую нам по Введению мысль о том, что отношения между людьми по мере удаления от капиталистического общества в глубь веков все в большей и большей мере выступают как отношения естественные: "В меновой стоимости общественное отношение лиц превращено в общественное отношение вещей, личная мощь - в некую вещную мощь. Чем меньшей общественной силой обладает средство обмена, чем теснее оно еще связано с природой непосредственного продукта труда и с непосредственными потребностями обменивающихся, тем больше еще должна быть сила той общности, которая связывает индивидов друг с другом - патриархальное отношение, античное общество, феодализм и цеховой строй" (С т. 46, ч. I, с. 100).

Маркс ссылается -на какую-то утерянную, не дошедшую до нас рукопись, в которой, очевидно, и разбирались эти формы "общности", а затем, отталкиваясь от общей характеристики капитализма, формулирует главный структурообразующий принцип всех докапиталистических общественных форм, основывающихся на принуждении к труду. "Каждый индивид обладает общественной мощью в форме вещи. Отнимите эту общественную мощь у вещи - вам придется дать ее одним лицам как власть над другими лицами. Отношения личной зависимости (вначале совершенно первобытные) - таковы те первые формы общества, при которых производительность людей развивается лишь в незначительном объеме и в изолированных пунктах" (С. т. 46, ч. I, с. 100-101). Итак, отношения личной зависимости ("власть над другими лицами") - такова доминирующая форма связи человека с человеком на докапиталистических ступенях развития антагонистического общества.

Совершенно иная форма связи характерна для буржуазного общества: "Личная независимость, основанная на вещной зависимости,- такова вторая крупная форма (курсив наш.- Авт.), при которой) впервые образуется система всеобщего общественного обмена веществ, универсальных отношений, всесторонних потребностей и универсальных потенций". Здесь же Маркс вводит, по существу, и понятие третьей "крупной формы", противопоставляемой уже, второй: "Свободная индивидуальность, основанная на универсальном развитии индивидов и на превращении их коллективной, общественной производительности в их общественное достояние,-такова третья ступень. Вторая ступень создает условия для третьей" (С. т. 46, ч. I, с. 101).

Специфику всех этих трех основных ступеней человеческой истории, трех "крупных форм" Маркс фиксирует еще в одной обобщающей формуле, где присутствует и определенное расчленение самих отношений "личной зависимости" как структурообразующего элемента "первой формы". "Частный обмен всех продуктов труда, способностей и деятельностей находится в противоречии как с распределением, основанным на отношениях господства и подчинения (естественно выросших и политических) между индивидами (какой бы характер ни принимало это господство и подчинение: патриархальный, античный или феодальный) (при этом собственно обмен происходит тут лишь от случая к случаю и не столько затрагивает жизнь каждой общины в целом, сколько возникает между различными общинами, вообще отнюдь не подчиняет себе все отношения производства и общения), так и со свободным обменом индивидов, ассоциированных на основе совместного владения средствами производства и совместного контроля над ними" (С. т. 46, ч. I, с. 102).

Итак, отношения личной зависимости, являющиеся существенной характеристикой добуржуазных антагонистических обществ, Маркс определяет более точно как отношения "господства и подчинения", различая среди них "естественно выросшие" ("патриархальные") и "политические" ("античные или феодальные"). Здесь, собственно говоря, мы и подошли к той категории "внеэкономического принуждения", которая столь часто встречается у историков-марксистов при характеристике господствующих производственных отношений докапиталистических обществ. Действительно, обмен, первоначально возникший случайно, хотя и может достигать, как в позднем Риме или при позднем феодализме, значительного развития, но, как подчеркивает Маркс, он "отнюдь не подчиняет себе все отношения производства и общения", и в этом смысле основные категории политической экономии капитализма для характеристики основополагающих отношений докапиталистического общества неприменимы. Тем не менее их появление и развитие крайне важно фиксировать, как только мы начинаем исследовать те же общества в плане генезиса капитализма, т. е. изучать "разложение всех прочных (исторических) отношений личной зависимости в сфере производства", "превращение всех продуктов и деятельностей в меновые стоимости" и объяснять, например, как античный или феодальный строй приходит в упадок по мере развития торговли, роскоши, денег.

Кстати, об употреблении терминов "экономика", "экономический" применительно к докапиталистическим обществам. Под "экономическими отношениями" вообще Маркс имеет в виду "производственные отношения", которые основаны еще не на товарообмене, но первоначально на общности по племени (С. т. 46, ч. I, с. 462), которая дополняется затем отношениями непосредственного принуждения. Напротив, "экономика" применительно к буржуазному обществу включает в себя товарные отношения как доминирующие.

Вот как пишет об этом Маркс, разъясняя, что на самом деле скрывается под понятием "внеэкономическое происхождение собственности", которым оперировал Прудон: "...внеэкономическое происхождение собственности означает не что иное, как историческое происхождение буржуазной экономики, т. е. тех форм производства, которые получают теоретическое или идеальное выражение в категориях политической экономии. Но та истина, что добурзуазная история и каждая ее фаза тоже имеют свою экономику и экономическую основу своего движения, эта истина, в конце концов, сводится к той тавтологии, что жизнь людей искони покоилась на производстве, на того или иного рода общественном производстве отношения которого мы как раз и называем экономическими отношениями" (С., т. 46, ч. I, с. 477).

Поскольку в своих исследованиях Маркс отталкивался от накопленного до него мыслительного материала, принципиально переосмысливая его, термин "политическая экономия" в его работах, посвященных критике буржуазной политической экономии, имеет строго очерченное, ограниченное значение: политэкономия - это наука о производственных отношениях буржуазного общества. В этом смысле Маркс противопоставлял специфически "экономические" (т. е. товарно-денежные) отношения "экономическим" отношениям вообще (т. е. производственным отношениям как таковым, безотносительно к их особой товарно-денёжной форме). Вместе с тем можно вкладывать и иное, более широкое содержание в термин "политическая экономия", подразумевая науку о производственных отношениях вообще. Ф. Энгельс говорил в "Анти-Дюринге": "Однако политическая экономия как наука об условиях и формах, при которых происходит производство и обмен в различных человеческих обществах и при которых, соответственно этому, в каждом данном обществе совершается распределение продуктов,- политическая экономия в этом широком смысле еще только должна быть создана" (С. т. 20, с. 153-154).

В данном смысле, очевидно, можно ставить вопрос о "политической экономии" докапиталистических формаций, скажем феодализма и др. Но в этом случае неправомерно переносить в них категории, разработанные применительно к буржуазной экономике,- такие, как "прибавочная стоимость", "промышленный капитал", "наемный труд" и т. д. Не случайно в том же "Анти-Дюринге" (глава "Из "критической истории"") Маркс уточнял: "Так как политическая экономия в том виде, в каком она исторически возникла, представляет собой на деле не что иное, как научное понимание экономики периода капиталистического производства, то относящиеся сюда положения и теоремы могут встречаться, например, у писателей древнегреческого общества лишь постольку, поскольку известные явления, как товарное производство, торговля, деньги, капитал, приносящий проценты, и т. д., общи обеим общественным системам" (С. т. 20, с. 238). Иными словами, вне рамок констатации этой общности проецирование на докапиталистические общества категорий политической экономии буржуазного общества недопустимо, оно может только помешать выявлению их специфичности.

Все эти важные методологические установки помогают выявить основные принципы формационного членения исторического процесса в "Критике политической экономии", и в частности в том разделе этого труда, который называется "Формы, предшествующие капиталистическому производству", где вычленяются не только наиболее существенные признаки всех докапиталистических форм в целом, но и внутри этой целостности выделяются и специально рассматриваются различные образования - различные способы производства, типы собственности.

При анализе этой "внутренней" типологии следует иметь в виду определенную условность принятых Марксом обозначений (азиатская форма собственности, античная форма собственности, германская форма собственности). Скажем, рассматривая "азиатскую форму собственности", Маркс упоминает помимо Индии Мексику, Перу, древних кельтов. Важно также подчеркнуть, что эта типология самая общая и неокончательная, предполагающая как наличие самых различных модификаций внутри выделяемых типов, так и возможность выделения ряда других типов. Так, переходя от азиатской формы собственности к античной, Маркс специально подчеркивает, что вторая форма собственности "так же, как и первая, породила существенные разновидности: местные, исторические и т. п.", а в ряде мест при перечислении уже известных нам форм собственности) (азиатской, античной, германской) упоминается иногда и собственность "славянская", нигде не рассматриваемая специально (С. т. 46, ч. I, с. 464, 465, 479, 485, 487).

Отметим еще одно обстоятельство. Маркс в данной работе не ставит задачу конкретно-исторического рассмотрения и генетического соподчинения выделяемых им типов, их "выведения" друг из друга, хотя важность такой задачи и необходимость ее решения для него безусловно очевидны. В одном из примечаний в "К критике политической экономии" содержится прямое указание на этот счет: "Более тщательное изучение азиатских, особенно индийских, форм общинной собственности показало бы, как из различных форм первобытной общинной собственности вытекают различные формы ее разложения. Так, например, различные, оригинальные типы римской и германской частной собственности могут быть выведены из различных форм индийской общинной собственности" (С., т. 13, с. 20).

Обратимся теперь к содержанию марксова анализа упомянутой типологии. Для всех известных ему докапиталистических форм собственности, независимо от их исторических модификаций, Маркс фиксирует одну определяющую черту: исходную сращенностъ непосредственного производителя с условиями его груда, "природное единство труда с его вещными предпосылками" (прежде всего с землей) [3].

Кроме того, хотя Маркс постоянно употребляет в анализе докапиталистических способов производства понятие "индивид", весь ход его рассуждений показывает условность такого словоупотребления: он как раз доказывает, что индивида как такового (т. е. обособленного члена "гражданского общества") при докапиталистических способах производства еще не существует. Напротив, присвоение работником и условий труда и продукта труда возможно только при растворении этого "индивида" в определенном первоначальном "естественном" (род, община), а затем уже в производном, исторически сложившемся коллективе (каста, сословие, корпорация). "Человек обособляется как индивид лишь в результате исторического процесса" (С. т. 46, ч. I, с. 486).

Но если естественно сложившееся родовое, племенное и т. п. (впоследствии исторически модифицированное) отношение оказывается здесь важнейшим производственным отношением, то вместе с тем Марксом фиксируется и специфическая цель труда в докапиталистических обществах - это производство потребительной стоимости. (С. т. 46, ч. I, с. 472)

Здесь, собственно говоря, Маркс подходит к определению грани между всеми докапиталистическими формами и буржуазным обществом, в котором целью производства становится меновая стоимость, т. e. богатство выступает как самоцель.

До сих пор речь шла об общих характеристиках докапиталистических обществ, рассматриваемых как целое. Но Маркса интересует и различие между отдельными образованиями этого целого, специфичность разных типов производственных коллективов, в которых по-разному выявлялось присущее всем им общинное начало. Так, для азиатской формы собственности характерна полная растворенность _отдельного человека в общине: здесь еще "отдельный человек не становится самостоятельным по отношению к общине", не существует и никакой "собственности отдельного лица", а всего лишь личное его владение, действительный собственник - это община (С. т. 46, ч. I, с. 471, 474, 482).

Античная форма собственности в "качестве первой предпосылки также предполагает общину, но не так, как в первом случае, где община выступает в качестве субстанции, индивиды же как всего лишь акциденции ее или ее составные части, образовавшиеся чисто естественным путем... Общинная собственность- в качестве государственной собственности, ager publicus - отделена здесь от частной собственности. Собственность отдельного человека сама непосредственно не является здесь общинной собственностью, как в первом случае, когда она, следовательно, не была собственностью отдельного лица в отрыве от общины, а лишь владением этого лица". (С. т. 46, ч. I, с. 465).

Именно в этом типе Маркс фиксирует тенденцию к генезису другой разновидности земельного владения, владения "самостоятельного" парцеллярного крестьянина; конечно, самостоятельного только относительно, поскольку самостоятельность и обособление отдельных семей опосредствуются еще их непосредственным взаимным отношением друг к другу: "Предпосылкой для присвоения земель здесь продолжает оставаться членство в общине, но, как член общины, каждый отдельный человек является частным собственником" (С., т. 46, ч. I, с. 466. Разумеется, о полном развитии частной собственности на землю речь здесь еще не идет)

Еще более четко тенденция к "мелкой свободной земельной собственности" фиксируется в германской общине, которая становится основой развития феодального строя. Хотя в этой общине и сохраняется присущий античной общине дуализм общинной собственности и личного (точнее говоря, семейного) владения, но это отношение как бы "переворачивается" - само общинное начало выступает тут уже как бы подчиненным, производным. В античной форме индивидуальное земельное владение было еще опосредствовано общиной, государством: чтобы владеть землей, крестьянин должен был быть прежде всего гражданином города-государства. "В германской форме крестьянин не является гражданином государства, т. е. не является жителем города. Напротив, изолированное, самостоятельное жилище семьи составляет основу, гарантированную союзом с другими подобными же семьями того же самого племени и их сходками в целях взаимной помощи друг другу по случаю войны, для отправления религиозного культа, разрешения тяжб и т. д. Индивидуальная земельная собственность не выступает здесь ни как форма, противоположная земельной собственности общины, ни как ею опосредствованная, а, наоборот, община существует только во взаимных отношениях друг к другу этих индивидуальных земельных собственников как таковых. Общинная собственность как таковая выступает только как общее для всех добавление к индивидуальным поселениям соплеменников и к индивидуальным земельным участкам"[4].

Показательно, что Маркс в "Формах, предшествующих капиталистическому производству" вообще не анализирует специально "феодальную собственность", видимо, исходя из того, что основой производственных отношений этого строя он как раз и считал так называемую "германскую форму собственности".

Во всех докапиталистических обществах (кроме первобытнообщинного) Маркс четко фиксирует непосредственный характер присвоения отчужденного труда, связывая саму возможность такого присвоения с определенным уровнем "развития материальных (а поэтому также и духовных) производительных сил". Столь же ясно говорит он о преобладании натуральных форм такого присвоения: "...в рамках всех этих отношений подати и повинности натурой преобладают над денежными платежами и поборами" (С. т. 46, ч. I, с. 493). Однако, детальным анализом специфических форм выжимания прибавочного продукта на данном этапе Маркс не занимается. Это, казалось бы, находится в противоречии с высказанным позже в "Капитале" методологическим указанием: "Только та форма, в которой этот прибавочный труд выжимается из непосредственного производителя, из рабочего, отличает экономические формации общества, например общество, основанное на рабстве, от общества наемного труда" (С. т. 23, с. 229). Очевидно суть дела в том, что Маркса интересовали в первую очередь глобальные социально-исторические рубежи; это касается и различения способов выжимания прибавочного продукта в пользу того или иного "господина". Различие это сводится Марксом в основном к двум главным форумам: экономическому, принуждению - при капитализме и непосредственному принуждению - во всех докапиталистических антагонистических формах, где "отношение господства выступает как существенное отношение присвоения... А эти отношения господства и подчинения образуют необходимый фермент развития и гибели всех первоначальных отношений собственности и производственных отношений, точно так же как они выражают и ограниченность этих отношений", И далее Маркс перебрасывает мостик от форм добуржуазных к буржуазной: "Правда, в капитале они воспроизводятся (в опосредствованной форме) и образуют, таким образом, фермент и его разложения, являясь в то же время символом его ограниченности" (С. т. 46, ч. I, с. 491). Иными словами, непосредственное (так называемое внеэкономическое) принуждение как существенный структурный элемент антагонистических докапиталистических способов производства сменяется при капитализме другим универсальным принуждением - опосредствованно-экономическим.

И рабовладение и крепостничество, по Марксу, могут сосуществовать с самыми разными типами общинного владения. То, что одна община (а впоследствии сословная корпорация) получает возможность ставить между собой и объективными условиями труда, прежде всего землей, другую общину (или отдельных работников), Маркс связывает отчасти с процессами внутриобщинной, межродовой дифференциации и, главное, с внешними отношениями родов, племен, общин. "Племенной строй сам по себе ведет к делению на высшие и низшие роды-различие, еще сильнее развивающееся в результате смешения победителей с покоренными племенами и т. д." (С. т. 46, ч. I, с. 465).

Появление общины-эксплуататора присваивающей часть прибавочного продукта, который производится подчиненными, обособленными друг от друга общинами, Маркс констатирует уже при так называемом азиатском способе производства: "Часть прибавочного труда общины принадлежит более высокой общине, существующей, в конечном счете, в виде одного лица (дальше Маркс более точно говорит о "главе государства и его сатрапах".-Авт.), и этот прибавочный труд даёт о себе знать как в виде дани и т. п., так и в совместных работах для прославления единого начала - отчасти действительного деспота, отчасти воображаемого племенного существа, бога" (С. т. 46, ч. I, с. 464).

Таким образом, Маркс выявляет принципиальный механизм образования сложных надобщинных форм цивилизации, которые первоначально выступают в истории в виде древневосточных деспотических государств. Суть дела состоит в том, что члены общины-завоевателя (общины-"паразита") перестают участвовать в непосредственно производительном труде и постепенно начинают специализироваться исключительно на выполнении военных и управленческих функций, что и ставит их в положение "единого начала", руководящего жизнью подчиненных, раздробленных общин. Это "единое начало", сперва проявляющее себя лишь в сборе дани (натурального прибавочного продукта), постепенно берет на себя более сложные функции, извне преобразуя внутреннюю жизнь подчиненных общин и изменяя естественно сложившийся там характер труда. Маркс вообще видит лишь два способа сосуществования общин: "...либо таким образом, что мелкие общины влачат жалкое существование независимо друг около друга... либо таким образом, что единое начало может распространяться на общность в самом процессе труда, могущую выработаться в целую систему... ирригационные каналы, играющие очень важную роль у азиатских народов, средства сообщения и т. п., представляются в этом случае делом рук более высокого единого начала - деспотического правительства, витающего над мелкими общинами" ( С. т. 46, ч. I, с. 464).

В исторической литературе появление крупных древневосточных деспотических государств "выводят" иногда, подчеркивая значение внутренних факторов развития, из осознания отдельными общинами необходимости крупных межобщинных общественных работ (ирригационные каналы и т. д.), т. е. из своего рода "общественного договора". Исходя из вышеизложенного, эта концепция представляется нам имеющей мало общего с марксистским материалистическим пониманием данного процесса.

Как показывает дальнейший Марксов анализ, принцип образования азиатского способа производства оказывается существенным, с теми или иными историческими модификациями, и для других общественных форм, в частности античных. Ведущей линией их развития является превращение данной общины (выступающей затем как государство-полис) в коллективного эксплуататора по отношению к внешнему миру, в связи с чем исходному "субъекту" -земледельцу-воину, гражданину полиса - приходиться сменять земледельческий труд на занятия по преимуществу военные (Спарта), военно-торговые (Афины) и политические.

Связь начальных форм социального антагонизма прежде всего и в основном с "межобщинными" столкновениями подчеркивается Марксом неоднократно. "Единственной преградой, на которую данная община может натолкнуться в своем отношении к природным условиям производства - к земле (если мы сразу перейдем к оседлым народам) - как к своим собственным, является другая община, которая уже располагает этими условиями как своим неорганическим телом. Поэтому война есть один из самых первобытных видов труда каждой из этих естественно сложившихся общин как для удержания собственности, так и для приобретения ее... Если вместе с землей завоевывают самого человека как органическую принадлежность земли, то его завоевывают как одно из условий производства, и таким путем возникают рабство и крепостная зависимость, которые вскоре извращают и видоизменяют первоначальные формы всех общин, сами становясь базисом последних. Простая организация приобретает в силу этого негативное определение" (С. т. 46, ч. I, с. 480).

Как видим, через рабство и крепостничество, существенно видоизменяющие первичные "общинные" отношения (в том случае если первые становятся важным фактором производства, как было в позднем Риме или в эпоху европейского средневековья), (Маркс намечает один из путей перехода от форм, основанных на неразрывной "сращенности" непоредственного производителя с землей, к форме, основанной на полном отрыве работника от средств производства. Однако исторически важным поворотным пунктом на этом пути стало вместе с тем появление таких "размытых" форм общинной собственности (например, "германская форма"), когда член общины становился не просто совладельцем, но, хотя бы частично, "частным собственником" и единоличным распорядителем условий труда и произведенного продукта ("собственность, основанная на личном труде работника"). Последнее оказывается важнейшим фактором в процессе постепенного превращения самих условий труда (земли) в товар, что, в свою очередь, неизбежно ведет к концентрации этих средств и условий труда в немногих руках.

Рассматривая в самой общей форме процесс перехода от добуржуазных форм к формации буржуазной, Маркс несколько дополняет свою формационную типологию еще одним весьма существенным моментом. Внутри добуржуазных форм он выделяет еще два "исторических состояния" - историческое состояние № 1, куда, в сущности, можно отнести все рассмотренные типы общинной земельной собственности; с другой стороны - производное от первого, модифицированное историческое состояние № 2, которое характеризуется наряду с общинной земельной собственностью или уже вне ее особой "собственностью на орудия труда", которая в конце концов приводит к выделению ремесленного труда как самостоятельного, перестающего быть простым придатком к земледелию. Так как элементом, конституирующим общинную (или корпоративную) собственность, становится здесь само орудие труда, а главное - связанный с ним специфический навык работника (искусство), то "община (имеется в виду община, на которой основан этот второй вид собственности) не может уже более выступать здесь в такой естественно сложившейся форме, как в первом случае… искусство сделать орудие действительно своим собственным, овладеть им как средством труда выступает как особое мастерство работника, утверждающее его собственником орудия. Короче говоря, существенный характер цехового корпоративного строя (ремесленного труда, конституирующего субъекта труда в собственника) следует - рассматривать с точки зрения отношения к орудию производства (орудию труда как собственности) в отличие от отношения к земле (к первоначальному сырью) как своей собственности" (С. т. 46, ч. I, с. 490).

Позже, в "Капитале", Маркс разовьет эту тему, отметив, что консервация такого рода "вторичной" (неземледельческой) общины, исходно-корпоративная форма которой закрепляется наследственной передачей особенного навыка (искусства), ведет обычно к образованию кастового строя. Консервация ремесленно-трудовых корпораций соответствует "стремлению прежних обществ сделать ремесла наследственными, придать им окаменевшие формы каст или,- в том случае, когда определенные исторические условия порождают изменчивость индивидуумов, не совместимую с существованием каст,- формы цехов. Касты и цехи возникают под влиянием такого же естественного закона, какой регулирует образование в животном и растительном мире видов и разновидностей,- с той лишь разницей, что на известной ступени развития наследственность каст и исключительность цехов декретируются как общественный закон" ( С. т. 23, с. 352).

В кастах Маркс находит и ключ к разгадке устойчивости, неизменности азиатского способа производства ( С. т. 23, с. 371).

Но ни историческое состояние № 1 (земледельческая община), ни историческое состояние № 2 (каста, цех) не создают сами по себе базы для капиталистического способа производства; напротив, их разложение, уничтожение, исчезновение являются неизбежным условием его появления. Немаловажную роль в этом процессе сыграло развитие товарно-денежных отношений, накопление денег, "существовавших в форме купеческого сословия" и разлагавших производство, которое имело целью "производство непосредственной потребительной стоимости". Поэтому внешне капитал представляется, прежде всего, как "продукт обращения": "Образование капитала исходит поэтому не от земельной собственности (здесь в лучшем случае от арендатора, поскольку он является торговцем сельскохозяйственными продуктами), также и не от цехов (хотя в этом случае есть такая возможность); оно исходит от купеческого и ростовщического богатства. Но такого рода богатство только тогда находит условия для покупки свободного труда, когда этот свободный труд в результате исторического процесса отделился от объективных условий своего существования" (С. т. 46, ч. I, с. 496).

Именно в этом пункте своего анализа Маркс приходит к важнейшему методологическому выводу, что невозможно объяснить генезис капитализма одним только экономическим накоплением. "...Не может быть ничего глупее, как представлять себе это первоначальное образование капитала так, будто это он, капитал, накопил и создал объективные условия производства- жизненные средства, сырье, орудия - и предложил их лишившимся этих условий работникам. Напротив, денежное богатство отчасти помогло лишить этих условий рабочую силу [die Arbeitskrаfte] трудоспособных индивидов; отчасти же этот процесс разъединения протекал без его участия" (С. т. 46, ч. I, с. 500). В сферу своего внимания Маркс включает различного рода насильственные акты, политические перевороты, приводящие к разрыву "сращенности" непосредственного производителя со средствами производства (прежде всего, сгон крестьян с земли, например "огораживания" в Англии),- словом, те сюжеты, которые составят потом содержание знамени-1 той XXIV главы "Капитала".

4. Проблемы формационного деления

исторического процесса

("К критике политической экономии", "Капитал")

Общие принципы формационного деления. В Предисловии к "К критике политической экономии" К. Маркс в сжатой и концентрированной форме изложил исходные принципы материалистического понимания истории. Сам Маркс отмечает, что он характеризует здесь общий теоретический результат, к которому пришел ранее и который послужил руководящей нитью в его дальнейших исследованиях (С. т. 13, с. 6). С точки зрения интересующих нас проблем эта работа является в известном смысле итоговой. Поэтому анализом именно Предисловия в сопоставлении с тем, что уже было сказано, нам представляется целесообразным завершить обрисовку контуров социально-исторической, концепции, которые Маркс наметил в рукописи "Критика политической экономии". Две глобальные темы объединяет Маркс в Предисловии: тему материалистического подхода к анализу структуры общества, выявления зависимости всех сфер общественной жизни от материального производства и тему диалектики исторического процесса, его динамики, выявления ведущей линии прогрессивного развития общества. Производство и здесь является главной детерминантой.

Маркс выделяет четыре основные ступени исторического прогресса. "В общих чертах, азиатский, античный, феодальный и современный, буржуазный, способы производства можно обозначить, как прогрессивные эпохи экономической общественной формации. Буржуазные производственные отношения являются последней антагонистической формой общественного процесса производства... Буржуазной общественной формацией завершается предыстория человеческого общества" (С. т. 13, с. 7-8 ). Ясно, что Маркс рассматривает здесь общество антагонистическое и выделяет

Примечания.

[1] Появившиеся здесь новые характеристики - связи "естественные", "природные" и связи, "созданные цивилизацией",- впоследствии будут присутствовать в работах Маркса 50-х годов.

[2] В Сочинения К. Маркса и Ф. Энгельса этот отрывок вошел под названием "Общая характеристика буржуазного общества в отличие от докапиталистических общественных формаций и от будущего коммунистического общества" (см. т. 46, ч. I, стр. 99-103).

[3] К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 46, ч. I, стр. 461. Это "единство" ("сращенность") разрушается в условиях производства, основанного на рабском труде.

[4] К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 46, ч. I, стр. 471-472. Впоследствии, в набросках письма к Вере Засулич, Маркс более точно определит тип производственных связей внутри земледельческой общины германского типа (см. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 19, стр. 404).

ступени прогресса именно последнего. Он в общей форме указывает на перспективу перехода к будущему коммунистическому обществу, отмечая историческую необходимость этого перехода, обусловленную развитием производительных сил капитализма, и преходящий характер антагонистической фазы общественного развития вообще. Таким образом, мысль о том, что дальнейший прогресс человечества связан с ликвидацией капитализма, преодолением социальных антагонизмов, явилась для Маркса органическим элементом материалистического понимания истории. Эта идея систематически разрабатывается в его трудах. Какое же значение имеет для него проблема формаций? Как он подходил к разработке этой проблемы?