VIVOS VOCO: Е.Л. Немировский, "Изобретение Иоганна Гутенберга"

Человеку тысячелетия посвящается

Издание капитального монографического труда профессора Е.Л. Немировского приурочено к 600-летию изобретателя книгопечатания Иоганна Гутенберга, юбилей которого широко отмечается в 2000 году цивилизованным человечеством. На родине Гутенберга в Германии создан информационный сетевой сайт, содержащий обширную всестороннюю информацию о великом изобретателе. По всей Германии прошли торжественные мероприятия, посвященные его юбилею. В Штутгарте в начале 2000 года состоялся форум полиграфистов "Druckforum-2000", большинство докладов которого прошло под знаком юбилея Гутенберга.

Компетентная группа немецких экспертов, включавшая ученых, журналистов, преподавателей и художников, отметив роль Гутенберга как величайшего изобретателя второго тысячелетия в истории человечества, отдала именно ему пальму первенства, хотя среди выдающихся деятелей этого периода известны и Колумб, и Лютер, и Галилей, и Шекспир, и Ньютон, и другие.

В разных странах изданы десятки книг о Гутенберге. Международное общество Гутенберга, которое в 2000 году отмечает свое 100-летие, сообщило о создании нового музея великого изобретателя. Человеком тысячелетия Гутенберг назван также журналом "Time Life Magazine" и в изданной в США книге "Тысяча лет - тысяча людей". Факт признания учеными Гутенберга Человеком тысячелетия убеждает общество в том, что Книга и в будущем сохранит свои позиции важнейшего информационного средства. Гутенберговский ежегодник выходит на нескольких языках - немецком, английском, французском, итальянском и испанском.

Предлагаемое читателю издание впервые воссоздает комплексную картину развития изобретения Гутенберга, прослеживая историю полиграфической техники с момента ее изобретения до середины XX столетия. Нельзя не отметить, что такого фундаментального труда по истории технических средств книгопечатания до сего времени не было ни у нас, ни за рубежом.

Отмечая юбилейную дату. Комиссия по комплексному изучению книги Научного совета по истории мировой культуры Российской академии наук и издательство "Наука" выпускают книгу, названную автором "Изобретение Иоганна Гутенберга. Из истории книгопечатания. Технические аспекты". Собственно говоря, эта книга не столько об изобретателе, сколько о его детище - о книгопечатании, а точнее - о полиграфической технике, история которой прослежена с древнейших времен. Читатель узнает о том, как совершенствовался ручной типографский станок и как он был заменен печатными машинами. Подробно рассмотрена драматическая история механизации наборного и брошюровочно-переплетного производства. Рассказано о том, как уже в XX веке в типографиях появились офсетная печать, фотонаборные машины и электрогравировальные автоматы. Немалое внимание уделено и различным специальным полиграфическим технологиям, например декалькомании, продуктом которой являются известные всем с детства переводные картинки. Интересен рассказ о так называемой орловской печати, с помощью которой во всем мире изготавливают ценные государственные бумаги.

Автор книги знакомит нас не только с логикой развития технического прогресса, но и с жизненным путем людей, совершенствовавших те или иные технические решения. Мы узнаем о подчас нелегких судьбах первооткрывателя литографии Алоиза Зенефелъдера, изобретателя печатной машины Фридриха Кенига, создателя линотипа Оттмара Мергенталера, российских новаторов Петра Княгининского, Ивана Орлова, Бориса Якоби, Виктора Гассиева...

В заключительной части монографии автор отвечает на сакраментальный и весьма актуальный в последние годы вопрос: "Сохранится ли Книга в XXI столетии?"

Ответ он дает положительный.

По мрачным прогнозам скептиков "галактика Гутенберга" должна была исчезнуть уже к 2000 году, уступив место новейшим электронным способам коммуникации. Прогнозы эти не оправдались. Статистические сведения, приведенные автором, свидетельствуют о том, что количество изданий, выпускаемых во всем мире, из года в год увеличивается, причем тенденция эта весьма устойчива.

Занимаясь исследованием проблем научного книгоиздания, я разделяю уверенность автора книги в исходе давнего спора о якобы неизбежной гибели печатной книги и замене ее электронной. Безусловно, и в этом не может быть никаких сомнений: как бессмертна научная мысль и наука как ее воплощение, так бессмертна и научная книга. Конечно, наряду с книгой в привычной "бумажной" форме, будет развиваться и книга электронная - в меньшей степени на компакт-дисках, в большей - с использованием глобальных сетей типа "Интернет". Научная книга в ее традиционной форме может только "потесниться" в разумных пределах, "идя навстречу" техническому прогрессу, но никогда не сдаст своих ведущих позиций.

Имя автора книги - широко известного в нашей стране и за рубежом книговеда члена-корреспондента Российской академии естественных наук и Академии наук Черногории, доктора исторических наук профессора Евгения Львовича Немировского - нередко связывают с историей славянского книгопечатания, судьбам которого он посвятил немало капитальных трудов, в том числе диссертационных. Меньше известно, что еще в студенческие годы, да и позднее, будучи начальником Патентного отдела Научно-исследовательского института полиграфического машиностроения, он активно занимался историей техники книгопечатания.

Об уникальной профессиональной библиотеке Е.Л. Немировского ходят легенды. Здесь и издания, посвященные истории книги, и общей теории книговедения, и искусству книги, и книжному делу, и полиграфии. Создавая свои труды, Евгений Львович работает с книгами на немецком, английском, сербском, болгарском, польском и чешском языках!

Исследовательский и литературный дар Евгения Львовича Немировского, автора не одной тысячи печатных трудов, настолько многогранен, что он не мог не вернуться к этой теме: несколько лет назад по просьбе журнала "Курсив" он начал регулярно вести на его страницах рубрику "Вехи. Очерки истории полиграфической техники". Книга "Изобретение Иоганна Гутенберга", в основу которой положены не только литературные, но и архивные источники, как бы подводит итоги многолетнему исследовательскому поиску Евгения Львовича Немировского. Исследователем жизни и трудов первопечатника, "нашим замечательным ученым" назвал его академик Дмитрий Сергеевич Лихачев. Вклад Евгения Львовича в науку о книге и возрождение духовности общества трудно переоценить.

В одной из своих работ Е.Л. Немировский справедливо замечал, что "не появились еще обобщающие труды по истории полиграфии... В нашем распоряжении все еще нет всеобщих и отечественных историй специализированного книгоиздательства". Так и не дождавшись "рождения" такого труда, Евгений Львович с присущим ему задором сам взялся за перо и подарил читателям эту книгу, совершив тем самым еще один научный подвиг, - уверен, что не последний в кипучей жизни этого неугомонного человека с энциклопедическими знаниями.

В.И. Васильев

Евгений Львович Немировский

Изобретение Иоганна Гутенберга
Из истории книгопечатания.
Технические аспекты

Глава I

ТЕХНИЧЕСКИЕ ИСТОКИ

Печатная форма
Принцип набора
Штампы
Чеканка монеты
Тиснение на переплетах
Диск из Феста и истоки наборного принципа
Наборная техника древних римлян
Наборные штампы европейского средневековья
Печать по ткани
Ксилография и ее начало на Дальнем Востоке
Изобретение бумаги Папирус и пергамен
Начало производства бумаги в Европе
Начало ксилографии в Европе
Металлические варианты возвышенной гравюры
Игральные карты
Западноевропейские цельногравированные книги
У истоков книгопечатания - легендарные даты
Изобретение Би Шэна
Книгопечатание в Корее
Знали ли в Европе о восточном книгопечатании?
Переплетное художество

Непостижимы судьбы царств земных,
Эпохи процветанья и паденья!

Ли Хван, корейский поэт XVI в.

Осваивая законы бытия, ставя себе на службу все новые и новые достижения талантливого ума, люди активно используют опыт предшествующих поколений. Вне этого прогресс немыслим. Едва научившись говорить, человечество задумалось над тем, как фиксировать, закреплять, а впоследствии и передавать в пространстве и времени те навыки и знания, которые повседневно накапливались в общении людей с окружающим их миром.
Так появились письмо, затем - книга, а впоследствии и книгопечатание.
"История ума представляет две главные эпохи, - утверждал русский писатель и историк Николай Михайлович Карамзин (1766-1826), - изобретение букв и типографии: все другие были их следствием. Чтение и письмо открывают человеку новый мир - особенно в наше время, при нынешних успехах разума" [1].
Эти слова были произнесены в начале XIX столетия. Но они справедливы и сегодня - почти 200 лет спустя.
А великий русский мыслитель Владимир Иванович Вернадский (1863-1945) говорил, что "мы можем и должны начинать историю нашего научного мировоззрения с открытия книгопечатания" [2].
Любое изобретение, как самое великое, круто изменившее условия человеческого бытия, так и самое малое, последствия которого подчас трудно обнаружить, должно быть подготовлено. Важнейшую роль играют социально-политические и экономические условия, в которых изобретение возникает и внедряется в производство. Появившаяся в обществе потребность может стимулировать возникновение технической идеи, способствовать ее скорейшему осуществлению в дереве и металле. Отсутствие же такой потребности ставит подчас непреодолимые преграды на пути новатора, замыслившего усовершенствовать производственный процесс. Так появляются преждевременные изобретения, которых в истории человечества великое множество.
Автора этих строк в данный момент интересует логика технического развития. Поэтому на страницах нашей книги разговор будет идти не столько об экономической подготовленности и своевременности появления тех или иных новаций. Исходя из этого, рассказ о возникновении книгопечатания мы начнем со знакомства с техническими идеями, которые подготовили незабываемый подвиг Иоганна Гутенберга.
Прежде чем начать наш рассказ, целесообразно привести здесь основные дефиниции, определения. Под книгопечатанием мы понимаем комплекс производственных процессов, осуществляемых с целью изготовления печатной книги. Термин этот используют, когда речь идет о книжном деле прошедших столетий. Применительно к современному книгопроизводству употребляют термины полиграфия, полиграфическое производство, полиграфическая промышленность. Происходят эти слова от греческого полис, что значит многий, и от графе, что переводится как пишу, рисую. В буквальном переводе полиграфия это многописание, т.е. размножение в сравнительно большом количестве экземпляров одного и того же текста или рисунка.
Печатная форма
Сущность полиграфического процесса, составляющего материально-техническую основу книгопечатания, заключается в формировании аналогичного какому-то первичному оригиналу красочного слоя и его передаче на некоторую воспринимающую поверхность, например на бумагу.
Исходные материалы для такого процесса - краска и листы бумаги. Краску нужно перенести на бумагу так, чтобы она попала лишь на строго определенные участки листа, образовав на нем некий текст или изображение. Чтобы осуществить это, необходимо подумать о создании так называемой формы - устройства, с помощью которого формируется необходимое нам изображение. В простейшем случае это - специальная, особо обработанная поверхность. Попробуем нанести краску на гладкую и ровную металлическую пластину, а затем прижать к этой пластине лист бумаги. Краска перейдет на лист и создаст на нем сплошную закрашенную поверхность, которую нередко называют плашкой. Чтобы краска не переходила на какие-то участки, нужно соответствующим образом обработать отдельные места пластины. Участки, которые передают краску на лист, называют печатающими, а которые не передают - пробельными. Самое простое - разделить эти участки в пространстве, сделать одни участки возвышенными, а другие - углубленными. Для этого надо взять острый инструмент и углубить на пластине те места, которые не должны передавать краску на бумагу В этом случае, как сейчас говорят полиграфисты, получается форма высокой, или типографской печати. Когда мы будем наносить на такую поверхность краску, она ляжет на возвышенные участки, и именно они впоследствии войдут в соприкосновение с листом бумаги.

Схема классических способов печати:

высокая печать (вверху),

глубокая печать (в центре слева),

плоская печать (в центре справа).

Внизу в увеличении изображены печатные формы высокой, глубокой и плоской печати

Типографская литера.

Схема:
а - очко,
б - заплечики,
в - головка,
г - ножка,
д - кегль,
е - толщина литеры,
ж - рост литеры,
з - сигнатура

Со временем будут изобретены и другие способы изготовления печатной формы. Научатся, например, заполнять краской углубленные участки, а с возвышенных их удалять. Такой способ получит название глубокой печати.
Появятся и способы, в которых разделение пробельных и печатающих элементов будет осуществляться химическими методами. Одни участки, их называют олеофильными, будут хорошо воспринимать жирную краску, а другие - гидрофильные - хорошо воспринимать жидкость и отталкивать краску. Такой способ получит название плоской печати. В специальной литературе эти три способа - высокой, глубокой и плоской печати обычно называют классическими.
В XX столетии появятся способы, в которых разделение печатающих и пробельных элементов будет осуществляться электростатическими или электромагнитными методами. А затем возникнет устройство, которое автор этих строк в 1956 г. назвал переменной печатной формой.
С особенностями, преимуществами и недостатками всех этих форм, с обстоятельствами, при которых они появились, мы в свое время познакомим читателя.
Принцип набора
Другой важной особенностью полиграфического процесса является тот факт, что при изготовлении текстовой печатной формы, предназначенной для воспроизведения текстового материала, используют наборный принцип. В самом простейшем случае форму составляют из заранее изготовленных элементов - типографских литер. Каждая литера - это металлический брусок с рельефным зеркальным изображением той или иной буквы или какого-либо знака. Верхняя торцовая часть головки литеры носит название очка. Расстояние от нижней торцовой поверхности до очка именуется рост, а между верхней и нижней стенками - кегль. Нужно назвать еще углубление - сигнатуру, по которой наборщик на ощупь определяет правильность положения литеры.
Преимуществ у наборной формы несколько. Первое и самое главное - простота изготовления: форма составляется из уже готовых элементов. Второе преимущество - возможность повторного и неоднократного использования одних и тех же литер для воспроизведения различных текстов в разных книгах. Третье преимущество - легкость, а следовательно, и дешевизна процесса исправления, корректуры формы. Отдельную литеру, поставленную не на свое место, заменить проще, чем исправлять ошибку, сделанную в процессе изготовления формы, представляющей одно целое.
Со временем способы набора неузнаваемо изменились: были изобретены машинописный, фотографический, компьютерный виды набора. Но суть процесса осталась прежней. Распространенный в настоящее время термин безнаборная печать в существе своем неверен. Читатель поймет это, когда познакомится с видами набора, появившимися в конце XIX и в XX вв.
Изобретение книгопечатания многоаспектно. Оно как бы складывается из различных процессов, которые подчас можно отнести к различным областям науки и техники. Отдельные составляющие части полиграфического процесса возникли задолго до Иоганна Гутенберга. "Открытие Гутенберга с технической стороны, - справедливо отмечал В.И. Вернадский, - имело длинную и медленную историю. Он применил в своем деле, несколько изменив, те аппараты и приборы, которые были выработаны долгой историей техники и вначале служили совсем для других целей" [4]. Это ни в коей мере не умаляет заслуг великого изобретателя, ибо ни одно открытие не рождается на пустом месте, но представляет собой наиболее оптимальную комбинацию уже известных устройств и приемов. Но историку надлежит разобраться в том, как и когда возникли материально-технические предпосылки книгопечатания и какой путь они прошли.
Штампы
Технические истоки полиграфического процесса следует искать в бескрасочном формировании рельефных изображений. Суть способа состояла в изготовлении рельефной печатки-штампа и в оттискивании с ее помощью рисунков, а впоследствии и текстов на мягком материале - увлажненной глине, коже... Способ возник на заре человеческой цивилизации одновременно в самых различных уголках земного шара и был связан преимущественно с воспроизведением знаков собственности, удостоверяющих личность владельца и принадлежность ему той или иной вещи, предмета, животного... Отсюда прямой путь к номерам-жестянкам, которые ретивые хозяйственники прикрепляют к каждому предмету, составляющему интерьер служебного помещения-офиса. Отсюда и наши печати, удостоверяющие подлинность, а иногда и неприкосновенность документа. Правда, в большинстве своем они воспроизводят красочные оттиски, но в недавнее время бытовали, а частично бытуют и сегодня печати-штампы, делающие оттиск на расплавленном сургуче. В древности рельефные знаки собственности оттискивали, например, на глиняных пробках, закупоривавших сосуды с вином. Или выжигали раскаленным штампом на шкуре домашнего животного.
Очень рано появились комбинированные шрифтовые и изобразительные печатки-штампы. Немало таких штампов породила во многом загадочная цивилизация Мохенджо-Даро, существовавшая в III-II тыс. до Р.X. в долине реки Инд на северо-западе полуострова Индостан [5]. Кроме шрифтовых знаков, на печатках изображены слоны, буйволы, ящеры. Некоторые исследователи утверждают, что все эти плакетки были амулетами и не предназначались для оттискивания. В таком случае нельзя объяснить, почему они сделаны выпукло-рельефными.

Оттиск штампа на пробке амфоры. II тыс. до Р.Х.

Цилиндрическая печатка Месопотамии

Печатки Мохенджо-Даро

Оттиск цилиндрической печатки-штампа

Никаких сомнении не вызывает функциональная предназначенность печаток народов Месопотамии, живших в долине между реками Тигр и Евфрат. Они выполнены в виде цилиндриков - специально, чтобы облегчить оттискивание [6]. Делали их из камня, гравируя на его поверхности углубленные изображения. Когда печатку прокатывали по мягкому материалу, на его поверхности оттискивалось выпуклое изображение. Такие печатки бытовали в Двуречье еще в дописьменный период - в IV-III тыс. до Р.X. Широкое распространение они получили и позднее - в Вавилоне и в Ассирии.
Чеканка монеты

Древнеримские штемпели для чеканки монеты

Чеканка монеты в Древней Руси.
По миниатюре XVI в.

Принцип тиснения издавна использовался и при изготовлении монеты - металлических денег, которые, как считают ученые, впервые появились в малоазийском государстве Лидии в VII в. до Р.Х. [7]. Чеканили их из сплава серебра и золота. В Древней Греции и Риме кружок металла помещали между штемпелями в виде металлических брусков, на торцах которых были выгравированы рельефные изображения лицевой и оборотной сторон монеты. Иногда эти штемпели соединяли между собой в виде клещей.
Само слово монета было одним из прозвищ римской богини Юноны, в храме которой одно время был расположен монетный двор.
На Руси металлическая монета появилась в Х в., во времена князя Владимира Красное Солнышко [8].
Изобретатель книгопечатания Иоганн Гутенберг с монетным производством был знаком с детства, ибо отец его был рехенмайстером Майнца и отвечал за чеканку монеты.

Тиснение на переплетах
Более близкий к нашей теме пример - тиснение на кожаных книжных переплетах. Печатная книга полностью и без каких-либо изменений заимствовала переплетную технику рукописания, более подробный разговор о чем еще пойдет ниже. В этой области ни Гутенберг, ни его последователи не сказали ничего нового. В то же время в переплетном деле было много такого, что могло натолкнуть на мысль о полиграфическом процессе.
Книжный переплет возникает с появлением кодекса в I-II вв. после Р. X. (если не считать переплетами футляры древнейших свитков). Тогда же переплеты начали украшать. На коже, которой обтягивали деревянные доски, служившие переплетными крышками, вырезали различные орнаментальные узоры, а затем и фигурные изображения. Переплеты уже в VIII в. украшали с помощью так называемого слепого (бескрасочного) тиснения. Один из старейших примеров - кодекс "апостола Германии" св. Бонифация (680-754), созданный в основанном им Бенедиктинском монастыре в Фульде, с переплетом ирландской работы [9]. В возникшем позднее т.н. готическом переплете такая техника становится широко распространенной. Используют ее и в славянских странах. Кроме обычных плоских штампов, которые разогревали и прижимали к коже, в инструментарии переплетчика появляются различные их модификации, позволяющие увеличить, а точнее удлинить, размеры изображения. Среди них всевозможные качалки и так называемые дорожечники - закрепленные на ручке подвижные цилиндрики, покрытые орнаментальной резьбой. Здесь использован тот же принцип воспроизведения рельефных изображений, что и в цилиндрических печатках Двуречья, о которых шла речь выше.

Переплет XII в. с тисненными украшениями

По крайней мере в XIV в. на переплетах, кроме орнаментальных украшений, появляются и надписи, оттиснутые штампами. Многочисленные примеры приведены в работах Ганса Лубье, Павлины Хамановой и других историков [10].
Повторяемость штампов орнаментальных изображений не могла не навести на мысль, что таким же образом можно оттискивать надписи. Отсюда прямая дорога к наборному принципу - одному из краеугольных камней книгопечатания.
Каждая печатка-штамп гравируется раз и навсегда. Все рельефные оттиски, полученные с ее помощью, одинаковы. Украшая переплет, можно с помощью всего нескольких штампов покрыть всю его поверхность затейливым орнаментом.
Другое дело - текст. Всякая надпись складывается из определенного числа периодически повторяющихся знаков алфавита. Человеку, который гравировал штамп для воспроизведения надписи, не могла не прийти в голову мысль о том, что многократно вырезая изображение одной и той же буковки, он повторяет одну и ту же операцию. Мысль эта, правда, возникала лишь в том случае, если работа была систематической. Гравер, воспроизводящий надписи эпизодически, о повторяемости знаков не задумывался.
Человек склонен к рационализации, к стремлению упростить и облегчить свой труд. В нашем случае рационализировать его можно следующим образом. Вместо того чтобы многократно гравировать различные надписи, следовало изготовить рельефные зеркальные изображения отдельных знаков. Из них можно составлять штампы для воспроизведения самых различных надписей. Допустимо и повторное использование каждого штампика-литеры. Если же тиснение производилось на мягком материале, например на глине, то
вообще можно оттискивать один штампик за другим, не собирая их предварительно в общую печатку. Такая идея была постигнута на заре европейской цивилизации - в Крито-Минойскую эпоху.
Диск из Феста и истоки наборного принципа
На острове Крите еще на рубеже IV и III тыс. до Р.X. возникла развитая система письменности, которая была сначала пиктографической, затем идеографической и, наконец, лого-силлабической, или словесно-слоговой. Уже в III тыс. до Р.X. здесь применялись печатки-штампы с пиктографическими изображениями [11]. Как и большинство печатей, они использовались в качестве личных знаков собственности.
В 1908 г. итальянский археолог Луиджи Пернье, раскапывая царский дворец в г. Фесте, отыскал небольшой - диаметром 15,8-16,5 см и толщиной 1,6-2,1 см - диск, изготовленный из обожженной глины. С обеих сторон он был покрыт множеством размещенных по спирали рисуночков, сгруппированных и помещенных в прямоугольные ячейки. Всего таких ячеек 30 с одной стороны и 31 - с другой. В каждой ячейке по 2-7 знаков, общее количество их 241. Ученые сразу заметили, что рисуночки повторялись. Неповторяющихся знаков было всего 45 [12]. Не будем рассказывать о дешифровке надписи диска из Феста - это была трудная задача. Однако отметим, что уже первые исследователи установили: одни и те же рисуночки-знаки оттиснуты одним штампом. В распоряжении человека, изготовившего диск, было 45 предварительно выгравированных штампиков, которые он последовательно оттискивал на сырой глине.

Диск из Феста

То, что эта техника не была уникальной, доказала находка, о которой стало известно в 1970 г. На Крите нашли оттиск на глиняной пластиночке знака, изображающего как бы двустороннюю гребенку с ручкой посередине [13]. Точно такой же знак и с того же самого штампика оттиснут на диске из Феста.
Так, едва ли не впервые, был использован принцип, впоследствии положенный в основу изготовления текстовой печатной формы. Техника эта называется наборной. Однако до изобретения книгопечатания, ядро которого она составляет, было еще далеко. Общественной потребности в наборных лечатках-штампах не существовало. Огонек идеи, зажженной на Крите, веками тлел, а порою и затухал.
Наборная техника древних римлян
Какую-то наборную технику использовали древние римляне. Об этом свидетельствует загадочная фраза в одном сочинении Марка Туллия Цицерона (106-43 до Р.X.). Опровергая доводы адептов случайного происхождения мира и видя во всем волю бессмертных богов, прославленный древнеримский оратор прибег к остроумной, но далеко не убедительной аналогии:
"Кто верит, что это (т.е. случайность в создании вселенной. - Е.Н.) возможно, - почему ему не вообразить, что, если бы бросили на землю известное количество знаков, сделанных из золота или из другого материала и представляющих двадцать одну букву, они могли бы упасть, приняв такой порядок, что образовали бы при чтении «Анналы» Энния? Сомневаюсь, чтобы случай дал возможность прочесть хоть один стих"
("Hie ego поп mirer esse quamquam qui sibi persuadeat... mundum effici - ex concursione fortuita. Hoc qui existimet fieri potuisse, поп intelligo, cur поп idem putet, si mnumerabilis unius et vigenti formae litterarum, vel aureae vel qualistibet, aliquo con jiciantur-posse ex his in terram excussis annales Ennii, ut deinceps legi possint, effici") [14].

Напомним, что Квинт Энний (239-169 до P.X.) был известным римским поэтом и драматургом. "Анналы" - его знаменитая эпическая поэма, в которой рассказывалось об истории древнего Рима.
Для какой цели могли быть использованы буквы, изготовленные из металла? Сейчас трудно ответить на этот вопрос. Быть может, это все те же печатки-штампы, что и на Крите, а может, кубики для обучения детей чтению. Некоторые авторы шли дальше и утверждали, что древним римлянам было известно книгопечатание.
В Майнцском музее древней истории можно видеть отдельно отлитые металлические буквы древнеримской латиницы. По краям - небольшие дырочки для гвоздей, которыми буквы прикрепляли к отструганной доске, составляя надписи [15]. Это был принцип набора, так сказать, в чистом виде.
Древние римляне объединили набор с тиснением, конечно же не зная об аналогичных опытах на Крите. Во множестве сохранились римские золотые, серебряные или бронзовые кольца, на внутренней или внешней поверхности которых выгравированы имена или девизы. Иногда надписи штамповали с помощью отдельных пуансонов. В музее Дармштадта хранится кольцо с тисненной штампами надписью: "Memini tui memini et amo" ("Помню тебя, помню и люблю") [16]. Стальными пуансонами римляне маркировали оружие, металлическую посуду. "Римлянам оставалось сделать один шаг, одно простое соображение для того, чтобы открыть книгопечатание..., - полагал академик Владимир Иванович Вернадский. - Но этого шага не было сделано" [17].
Нечто похожее на высказывание Цицерона мы найдем и в книге древнеримского оратора Марка Фабия Квинтилиана (ок. 35 - ок. 96) "Об образовании оратора", который писал о детских кубиках из слоновой кости: "Non exelhas autem, it quod notum est, irritandae ad discevictum infantiae gratia, elurneas etiam literarum formasin ludum offerre" [18].
Наборные штампы европейского средневековья
Огонек продолжал тлеть, и варвары, разрушившие Рим, порой старались раздуть его. По-прежнему бытовали детские кубики с буквами, а значит, жив был принцип набора.
В IV в. один из ранних христианских писателей, блаженный Иероним (ок. 347-420), который перевел Библию на латинский язык (этот перевод использован и в изданиях Гутенберга), написал книгу "О воспитании отроковицы". На одной из страниц находим совет, как обучать девочку грамоте:
"Нужно сделать ей буквы либо буковые, либо из слоновой кости и назвать их ей. Пусть играет с ними и, играючи, обучается, и пусть она запоминает не только порядок букв и не только по памяти напевает их названия, но пусть ей неоднократно путают и самый порядок, перемешивая средние буквы с последними, начальные со средними, дабы она знала их не только по звуку, но и по виду".
Не было забыто в средние века и тиснение отдельными штампами. Один из исследователей раннего книгопечатания Отто Хупп опубликовал в 1906 г. сведения о глиняной плите размером 400 Х 260 мм, обнаруженной в бенедиктинском монастыре Прюфенинг близ Регенсбурга [19]. На плите была латинская надпись, сделанная 12 мая 1119 г. по случаю освящения монастырской церкви и содержавшая перечисление святынь, которые хранились в алтаре. Хупп установил, что буквы оттиснуты с помощью отдельных штампиков, изготовленных из дерева, а может быть, и из металла. Надпись содержит 17 строк, в каждой из них по 20-22 буквы. Вдавлены они на глубину около 2 мм. Высота каждой буквы 16-17 мм. Общее число штампов - 30. Пo краям надписи - орнаментальная рамка, также оттиснутая отдельными штампиками.

Тисненная отдельными штампами надпись из монастыря Прюфенинг

В 1885 г. в Англии в аббатстве Чертси была раскопана кирпичная мостовая, сооруженная, как установили ученые, между 1253 и 1258 гг. На кирпичах были надписи, оттиснутые отдельными штампиками [20].
Выше уже говорилось о тиснении орнаментальных украшений и надписей на книжных переплетах. В XV в. еще до изобретения книгопечатания такие надписи начинают воспроизводить с помощью отдельных штампов. Монах-доминиканец Конрад Форстер из Ансбаха, работавший в 1433-1459 гг., изготовил несколько комплектов штампов для тиснения строчных и прописных литер. Нюрнбергский библиотекарь Фридрих Бок, впервые подробно изучивший деятельность этого мастера, выявил 75 переплетов с тисненными текстовками, вышедшими из мастерской Форстера [21]. Наборные штампы использовали и его ученики. Бок проследил их бытование вплоть до 1489 г. Эрнст Кирис увеличил количество известных переплетов Форстера до 80 и установил, что мастер и его ученики применяли по крайней мере 71 штамп для блинтового тиснения [22]. Этот же исследователь впервые во весь голос сказал о том, что наборные штампы Конрада Форстера были предтечей наборного печатания Иоганна Гутенберга [23]. По мнению Кириса, Гутенберг знал о работах Форстера, и эти работы послужили отправным толчком для изобретения книгопечатания.
Первые сведения о Конраде Форстере относятся к 1431 г. Его имя названо среди других 38 имен монахов доминиканского монастыря Нюрнберга в индульгенции, выданной 31 мая 1431 г. Первые его переплеты с тиснением наборными штампами датируются 1433 г. На переплетах Форстера выштемпелеваны имена как людей, для которых он переплетал книги, так и имена некоторых его учеников. Среди них, например, Вильгельм Круг, который после смерти учителя в 1459 г. возглавил созданную им переплетную мастерскую.
В соответствии с разысканиями Вольфганга фон Штромера, Конрад Форстер изготовил два комплекта наборных буквенных штампов. В первом из них, который использовался в 1433-1438 гг., - 34 прописных и строчных литеры, во втором, которым вытиснены надписи на переплетах 1439-1459 гг. - 35 знаков [24]. Древнейший комплект имеет кегель 10 мм, более поздний - 11,5 мм [25]. На оттисках букв превосходно видны границы отдельных штампов.

Шрифтовые наборные штампы мастера Конрада Форстера

Воспроизводя текст и украшения, Конрад Форстер пользовался, по словам В. Штромера, техникой "высокой" и "глубокой печати". В первом случае идет речь о штампах с рельефным возвышенным изображением, оставлявших углубленные оттиски, во втором - о штампах с рельефным углубленным изображением, оставлявших возвышенные оттиски.
Форстер не был одинок. Аналогичную технику использовали Иоганн Вирсинг из Айхштетта, Иоганн Рихенбах из Гейстлингена - переплетчики цистерцианского монастыря Мариенфельд неподалеку от Мюнстера [26]. Вольфганг фон Штромер недавно установил, что тиснение надписей наборными штампами использовали и майнцские переплетчики [27]. Все они работали в то время, когда Иоганн Гутенберг задумывался над своим изобретением. И конечно же, приемы воспроизведения надписей на переплетах могли стать одной из технических предпосылок типографского искусства.
Печать по ткани
Человечество было издавна знакомо и с печатным процессом, который с неизбежностью предусматривает формирование и перенос красочного слоя. Первым материалом, на котором люди научились оттискивать красочные изображения, была ткань. Процесс именуют выбойкой, набойкой или набивкой. Между этими терминами, по крайней мере в русской литературе, есть и определенные различия. Выбойкой называют изготовление ткани с окрашенным фоном и незакрашенным узором, а набойкой - с окрашенным узором по незакрашенному фону. Смысл процесса состоит в следующем. Прежде всего изготовляют так называемую модель - гравированную на дереве форму с рельефным зеркальным изображением узора, который хотят воспроизвести на ткани. Поверхность модели покрывают краской и плотно прижимают к натянутому полотну. Модели делают из цельного куска твердого дерева - груши, ореха, клена... Гравированный узор может иметь как выпуклую, так и углубленную форму. В последнем случае окрашивается фон, а сам узор остается в цвете ткани.

Деревянная печатная форма для выбойки

Какие-то примитивные методы печати по ткани существовали уже в доисторическую эпоху. Широко распространены они были в античности. История набойки с достаточной полнотой и тщательностью изучена швейцарским исследователем Робертом (Эдуардом) Форрером (1866-1947) [28].
Древнейшим сохранившимся изделием из набивной ткани считают тунику IV в. после Р.X., найденную в 1894 г. в детской гробнице Панаполиса в Верхнем Египте [29]. На европейском континенте набойка бытовала по крайней мере уже в VI в. Об этом свидетельствуют узорные ткани, обнаруженные в гробнице св. Цезария (502-543), епископа Арля.
Старейшие отечественные примеры относят к X-XI вв. Так датируют шерстяную ткань с правильным геометрическим узором, выполненным черной краской, найденную в курганах на берегу Бабиничи у села Левинки на Черниговщине [30].
Широко распространена набойка в европейском средневековье. Постепенно меняется ее характер. Наряду с орнаментальными узорами на ткань начинают наносить фигурные изображения. Как утверждает Р. Форрер, они появляются в середине XIV в.
Древнейшая сохранившаяся модель - ее датируют 1379 г. - была обнаружена совершенно случайно, когда разбирали старый дом в деревушке Ферте-сюр-Гронь (департамент Соны и Луары во Франции) [31]. По имени первого владельца - типографа Жюля Прота гравюру эту именуют "Доской Прота". В течение нескольких столетий доска служила ступенькой лестницы. Размеры гравюры (600 Х 230 мм, толщина 25 мм), сохранившейся лишь частично, свидетельствуют, что она была предназначена для печати по ткани, ибо максимальный формат бумажных листов того времени 600 х 400 мм.

"Доска Прота" - форма для печати по ткани из Ферте-сюр-Гронь и оттиск с нее

Вся форма, видимо, изображала Распятие. На сохранившемся фрагменте изображены римские воины, стоящие перед крестом, на котором был распят Христос. Особый интерес для нас представляет тот факт, что на гравюре изображена ленточка с надписью. Значит, в ту пору уже умели репродуцировать с помощью печатного процесса и текстовые материалы.

Мария с младенцем.
Печать по ткани первой половины XV в.

В конце XIV-начале XV в. в Германии одним из центров набойки становится монастырь св. Екатерины в Нюрнберге. Сохранился фрагмент изготовленной здесь ткани, на которой белым штрихом по зеленому фону изображена Богоматерь с младенцем [32]. В монастыре было составлено и руководство но печати на ткани, дошедшее до наших дней.

Так печатали по ткани во времена Ч. Ченнини.
С современного рисунка

Подробное описание техники набойки, бытовавшей в средневековой Европе, оставил итальянский мастер Ченнино Ченнини (ок. 1370-?). 31 июля 1437 г., находясь в флорентийской долговой тюрьме, он закончил "Книгу об искусстве, или Трактат о живописи", в котором есть глава "О способе украшать ткани набойкой".
"Возьми подрамок вроде затянутой оконной рамы в два локтя длины и один локоть ширины, - писал Ченнини, - на который по всем правилам прибито полотно... Если же тебе нужно раскрасить ткань в количестве шести или двадцати локтей, то сверни ее, а конец помести на названный подрамок. Возьми доску из орехового, грушевого или другого очень твердого дерева величиною с кирпич или с обожженный камень; рисунки на этой дощечке должны быть нарисованы и вырезаны углубленно... На дощечках должны быть изображены все виды узора, который тебе требуется, листья или животные... У доски должна быть ручка, чтобы ее можно было поднимать... Когда захочешь работать, надень на левую руку перчатку, а раньше приготовь тонко стертой с водой черной краски из виноградных лоз".
Поясним, что лучшей черной краской в средние века считали сажу, полученную при сжигании виноградной лозы и растертую с растительным маслом. Не исключено, что такая краска использовалась и первыми типографами.
"Затем хорошо высуши эту краску на солнце или на огне, - продолжал Ченнини, - и снова сотри ее; смешай ее с жидким лаком столько, чтобы хватило для работы; часть этой черной краски возьми ложечкой, размажь на ладони (по перчатке) и пройди ею, хорошо смазывая доску там, где она вырезана, так, чтобы не заполнить выемок. Клади доску ровно и последовательно на натянутую на подрамке ткань... Когда... краска хорошо впиталась в ткань или полотно, сними свою модель, намажь ее снова краской и вновь, с большой тщательностью, клади ее столько раз, пока не заполнишь всего куска (ткани)".
Глава оканчивается такими словами: "Всякое искусство по своей природе изящно и приятно, но достигает его только тот, кто упорно к нему стремится... " [33].
Описанный Ченнини процесс в основных чертах сохранился вплоть до XIX в., когда были изобретены тканепечатные машины. Набойка - это в полной мере полиграфический процесс с использованием форм высокой печати. Такой формой служит гравированная деревянная пластина. Способ получения оттисков с деревянных пластин был назван ксилографией (от греческого ксилон, что значит срубленное дерево, и графе - пишу, рисую).
Ксилография и ее начало на Дальнем Востоке
Ксилография - это полиграфический процесс в полном смысле этого слова. Характерным для него является наличие формы с возвышенными печатающими элементами, на которые наносят краску, осуществляя тем самым формирование красочного изображения. В дальнейшем это изображение переносят на воспринимающую поверхность - пергамен, бумагу, ткань...
Есть два вида ксилографии, отличающихся друг от друга техническими условиями своего исполнения. Гравировать можно на досках продольного распила - поперек направления древесных волокон, и на комбинации брусков поперечного распила - по направлению древесных волокон. Первый вид ксилографии немцы называют Holzschnitt, англичане - woodcut, чехи - dreuorezba, второй же соответственно Holzstich, woodengraving и drevoryt. В русском языке специальных терминов для этих видов ксилографии нет. Обычно говорят описательно о продольной и о поперечной, или торцовой гравюре на дереве.
Торцовая гравюра появилась лишь в XVIII в., и разговор о ней впереди. Что же касается продольной ксилографии, то это стародавнее изобретение, предшествовавшее книгопечатанию.
С помощью ксилографии воспроизводили как изображения, так и тексты. Отличие этого способа от книгопечатания в том, что в последнем для воспроизведения текстового материала используется, форма, составленная из отдельных элементов - литер.

Деревянная ступа и извлеченный из нее свиток, напечатанный ксилографическим способом. Япония. Ок. 770 г.
Гутенберговский музей в Майнце

Ксилография возникла и нашла широкое применение в странах Дальнего Востока. До гравюры на дереве здесь бытовали и другие техники воспроизведения изображений. Оттиски с печатей и штампов как знаков собственности были известны в Китае и до нашей эры. А примерно во II в. после Р.X. во время правления династии Хань здесь возникла своеобразная техника размножения текстов. Примерно в 175-183 гг. в тогдашней столице Лояне, городе в северном Китае, канонические буддийские тексты гравировали на поставленных вертикально больших каменных стелах. Чтобы размножить тексты, стелы покрывали краской и прижимали к их поверхности листы бумаги. На листах получался оттиск с белыми не окрашенными иероглифами на черном фоне. Такие эстампажи позднее называли натерками.
Более совершенный ксилографический способ воспроизведения и размножения изображений возникает позднее - примерно в VII-VIII вв. после Р.X. Питательной средой для ксилографии служил буддизм, одна из существующих по сей день мировых религий. Буддисты всячески поощряли размножение и распространение изображений основателя религии Сиддхартхе Гаутаме (623-544 до Р.X.), получившего имя Будда, что в буквальном переводе с санскрита означает "Просветленный". Поощрялось распространение и религиозных текстов. До наших дней сохранились печатки с изображением Будды и оттиски этих печаток.
Сейчас трудно сказать, в какой из дальневосточных стран впервые начали печатать с деревянных досок. Находки, а в последние десятилетия их было сделано немало, заставляли ученых говорить о приоритете сначала Китая, затем Японии и, наконец, Кореи. Окончательное слово в этой области далеко еще не сказано; будем ждать новых находок.
Древнейшие оттиски с ксилографической формы, известные в настоящее время, были сделаны в Корее. В октябре 1966 г. в Кванджу, где с 668 по 935 г. находилась столица раннефеодального государства Силла, археологи исследовали в храме Пулгук са ступу Сокка тьяп - мемориально-символическое сооружение, которое у буддистов служило для хранения реликвий. В полости каменной ступы обнаружили бронзовое зеркало, ритуальные сосуды, кусочки шелковой ткани и, наконец, отпечатанную ксилографическим способом сутру. Так именуются древнеиндийские сочинения различного содержания; в переводе с санскрита "сутра" означает "нить". В данном случае была найдена так называемая Дхарани сутра, которую впервые перевел с санскритского языка на китайский монах Ми Токсень, происходивший из Центральной Азии и в 680-704 гг. живший в Чанане - столице Китая в эпоху Тан.
Строительство храма Пулгук са было закончено в 751 г. Тогда же, видимо, была заполнена и ступа. Это позволило археологам датировать сутру временем до 751 г. Речь шла о свитке, составленном из 12 оттисков, склеенных между собой и намотанных на бамбуковую палочку. Общая длина свитка составляла 630 см, высота - 6 см. Оттиски были сделаны на традиционной корейской бумаге, которая изготовлялась из тутового дерева [34].

"Алмазная Сутра" мастера Ван Цзе. 836 г.
Британская библиотека

Можно, следовательно, утверждать, что уже в середине VIII в. ксилографический печатный процесс использовался в Корее для размножения текстов и иллюстраций.
Следующая находка, о которой необходимо рассказать, была сделана в годы второй мировой войны в Китае. В 1944 г. археологи раскопали в провинции Сы-чуань неподалеку от Чэнду могилу молодой женщины, похороненной в эпоху династии Тан (618-907). Запястье покойницы украшал серебряный браслет, в котором был спрятан оттиск амулета с изображением шестирукого божества. Под изображением отпечатано несколько слов санскритского текста. Находку эту, о которой стало известно лишь в 1961 г., датировали 757 г. [35]. Комментируя ее, американский востоковед Лютер Керрингтон Гудрич писал, что в годы правления династии Тан город Чэнду стал центром книгопечатания для всего Китая. В связи с этим он упомянул о некоторых документах, и в частности о декрете Фэн Со, наместника императора в восточной части поовинции Сычуань, данном в 855 г. [36]. Декрет напоминал об императорском запрещении печатать календари. Известно также свидетельство придворного Лю Пи, который в 883 г. видел много печатных книг, продававшихся на рынке в Чэнду. Это были словари и учебники, а также гадательные книги и сонники [37].
Старейшие ксилографические оттиски, обнаруженные в Японии, датируют 764-770 гг. Это буддийские заклинания Hyakumantou Dharani, отпечатанные по повелению императрицы Шётоку, которая правила в период, именуемый Нара. Напечатанные на желтоватой конопляной бумаге, оттиски свернуты в свитки, длина которых находится в пределах 260-560 мм, а ширина составляет от 46 до 60 мм [38]. Таких оттисков, как сообщается, было напечатано миллион, причем каждый из них был заключен в небольшую деревянную пагоду [39]. Это было первое в истории издание, рассчитанное на массового читателя. Императрица приказала отдать пагоды в центральный храм Хо-рыуи и в девять провинциальных храмов. В храме Хорыуи по сей день сохранилось 3076 этих древнейших оттисков. Обнаружены четыре различных варианта заклинаний. Есть эти оттиски и в Британской библиотеке (шифр Or.78.а.11).
В 1987 г. Западное отделение Японского общества полиграфической науки и технологии провело исследование оттисков. В связи с тем что на оттисках не было обнаружено ни малейших следов древесины, высказывалась мысль о том, что заклинания отпечатаны не с ксилографической, а с металлической формы. При этом не было конкретизировано, о какой форме идет речь - литой или гравированной. В процессе экспериментирования была изготовлена ксилографическая копия заклинаний, с нее получили оттиск на воске, а с восковой матрицы гальванопластическим путем изготовили форму. Смысл таких экспериментов не вполне ясен, ибо, конечно же, в VIII в. гальванопластики в Японии не существовало.
Древнейшая, точно датированная ксилографическая книга в виде свитка - сутра Праджня парамита в переводе Кумараджива - была найдена английским востоковедом Аверелом Стайном в 1907 г. в "Пещерах тысячи Будд" неподалеку от Дуньхуана - древнего города в провинции Ганьсу. "Пещерами тысячи Будд" именуют буддийский монастырь Цяньфодун, возникший в IV в. Отпечатал сутру некий Ван Цзе 11 мая 868 г. "для дарового всеобщего распределения с целью в глубоком почтении увековечить память своих родителей" [40]. Свиток склеен из шести листов текста и одного листа с превосходным ксилографическим изображением Будды. В настоящее время сутра находится в Британской библиотеке в Лондоне (шифр Or.8210).
Технику дальневосточной ксилографии реконструировали американский исследователь Томас Френсис Картер (1882-1925) и советский востоковед Константин Константинович Флуг (1893-1941) [41].
Доску из грушевого или жужубового дерева тщательно выстругивали и наносили на ее поверхность слой клейстера из вареного риса. Клейстер размягчал доску и подготавливал ее к следующей операции. Текст, который необходимо размножить, писали тушью на листе бумаги, который затем притирали к поверхности доски. На доске оттискивалось зеркальное изображение. Затем за дело принимался гравер, который с помощью острого штихеля удалял древесину вокруг штрихов. Так получалась форма высокой печати с рельефными зеркальными изображениями знаков. С помощью особой щетки на форму наносили краску. (Любопытно, что слово шуа - щетка входит в состав слов шуа инь и кань шуа, которые и в современном Китае обозначают полиграфический процесс.) Затем на форму накладывали лист чистой бумаги, пристукивая его мягкой щеткой. За один рабочий день таким образом изготовляли до 2000 отпечатков. Оттиски делали лишь с одной стороны листа. Листы сначала склеивали концами и наворачивали на деревянный стержень, получая книгу в форме свитка. Впоследствии в Китае получили распространение книги в виде бесконечного листа, сфальцованного гармошкой. Начальную и конечную часть листа при этом приклеивали к деревянным доскам, образующим нечто вроде переплета.

Китайская ксилографическая книга, сфальцованная гармоникой.
Институт востоковедения РАН

Изобретение бумаги
Важной предпосылкой для развития ксилографии в странах Дальнего Востока стало изобретение бумаги. Первоначально китайцы писали на тонких дощечках из бамбука. В III в. до Р.X. наиболее распространенным писчим материалом становится шелк. А затем появляется новый писчий материал, изобретение которого стало подлинной революцией в области распространения информации.
Бумага - хлеб культуры. Еще сравнительно недавно невозможно было представить себе жизнь человеческого сообщества без этого практичного не только писчего, но и упаковочного материала. Ныне положение изменилось. Хранение и распространение информации сегодня может осуществляться и без предварительного фиксирования ее на бумаге. Но об отмирании этого материала говорить преждевременно; ему отпущен долгий век, и он еще очень долго будет верой и правдой служить человечеству.

Гравюры с изображением основных стадий китайского процесса изготовления бумаги

Бумага - стародавнее изобретение. Ее знали в Китае уже в самом начале новой христианской эры. Изобретателем бумаги считают Цай Луня, который сначала был рабом и евнухом при дворе императора Хэ Ди, а затем стал важным чиновником при императорском дворе. Сделано было изобретение в 105 г. после Р.X. В книге историка Фань Е, жившего в V столетии после Р.X., посвященной Второй Ханьской династии (книга называется "Хоу Хань шу"), сохранился рассказ об изобретении.
"С древнейших времен большинство книг изготовляли из бамбуковых пластинок, - пишет Фань Е. - Были также книги на шелке, который называли «чжи». Но шелк очень дорог, а бамбук тяжел; они неудобны для изготовления книг. Поэтому Цай Лунь и предложил изготовлять бумагу из древесной коры, конопли, тряпья и старых рыболовных сетей. В первый год периода Юань-син (т.е. в 105 г.) он сделал об этом доклад императору, который высоко оценил его способности. После этого бумагу, изготовленную таким способом, стали широко применять" [42].
Современные ученые считают, что Цай Лунь в качестве основного исходного материала для изготовления бумаги использовал шелковую вату, которую замачивали в сосуде с водой, а затем взбалтывали до тех пор, пока не получалась однородная кашица. Массу эту зачерпывали бамбуковой сеткой и давали просохнуть. При этом получался гладкий, хорошо воспринимавший краску бумажный лист.
Новый писчий материал стали именовать цай чжи, или шелк Цая.
Император осыпал Цай Луня милостями. Завистливые придворные начали травить изобретателя и довели его до самоубийства.
Усомниться в том, что именно Цай Лунь был изобретателем бумаги, заставила находка шведского археолога Фольке Бергмана, сделанная в марте 1931 г. Раскапывая древние поселения в низовьях реки Эдзин-гол, неподалеку от знаменитого мертвого города Хара-хото, он нашел в развалинах тексты, написанные с 94 по 98 гг. после Р.X. на деревянных табличках и шелковых свитках. И тут же лежал обрывок бумажного листа [43]. Значит, этот дешевый писчий материал был известен и до Цай Луня.
Бумага, как и многие другие великие открытия, была коллективным изобретением. Изготовление бумаги было поставлено в Китае на промышленной основе.
С изобретением бумаги ксилографическое печатание получило широкое распространение в странах Дальнего Востока. Было здесь известно и полиграфическое репродуцирование текстов с наборной формы, о чем речь пойдет ниже.
Но сначала познакомимся с писчими материалами, распространенными в Европе до появления в ней бумаги.
Папирус и пергамен
В Европе в качестве писчего материала в течение долгого времени использовали сначала папирус, а затем пергамен. Родина папируса - Египет. Так называлось многолетнее водное растение, обильно произраставшее в дельте Нила. Гладкий ствол папируса поднимался на высоту до шести метров и здесь, высоко над водой, распахивался зеленым веером. О том, как древние египтяне делали из этого растения писчий материал, рассказал римский естествоиспытатель Кай Плиний Старший (24-79 гг. после Р.X.) в одной из 37 книг своей знаменитой "Естественной истории" - своеобразной энциклопедии античной культуры.

Заготовка папируса в Древнем Египте

Стебли папируса очищали от тонкой коры и обнажали рыхлую пористую сердцевину. Из нее выкраивали длинные и тонкие пластинки, которые затем укладывали на тонкой доске. Сверху, перепендикулярно к первым, размещали второй слой пластинок. Мокрые еще листы прессовали, а затем высушивали на солнце. Сок папируса обладал склеивающими свойствами и прочно скреплял полосы. Когда листы высыхали, поверхность их полировали пемзой или гладкими раковинами.
Изготовленный таким образом писчий материал был слабо окрашен и имел толщину до 0,1 мм.
Книги из папируса не похожи на наши. Материал этот хрупок и на изгибах быстро ломается. Поэтому делать книги так, как сейчас, сшивая сфальцованные листы, египтяне не могли. Они обрезали листы папируса на один формат, склеивали их краями и сворачивали в свиток. Это одна из древнейших форм книги.
Древнейшие дошедшие до нас папирусные свитки датируют III тыс. до Р. X. Иногда эти свитки достигали в развернутом состоянии значительной длины. Свиток Гарриса, названный так по имени его первого владельца, имеет длину 4050 см, а высоту "страницы" - 43 см. Этот свиток, написанный в 1200 г. до Р.X. и найденный в 1855 г. при раскопках древнеегипетского города Фивы, хранится в Лондоне в Британском музее. Существовали, говорят, и более длинные свитки - до 150 м.

Так читали свиток.
По фреске из Помпеи

Библиотека свитков.
С рельефа в г. Трире

Читателям этой древнейшей формы книги приходилось нелегко. В процессе чтения нужно было все время разворачивать и одновременно сворачивать свиток. Если же вы захотели вернуться к полюбившейся вам "странице", приходилось опять перематывать всю книгу. Там не менее из свитков составляли библиотеки, укладывая их на полки и снабжая ярлыками с названиями.
Другим недостатком свитка была, так сказать, его односторонность: на нем писали лишь с одной стороны. 50% полезной площади листового материала при этом пропадало.
Свиток господствовал на земле примерно в течение трех тысячелетий. Во II столетии до Р.X. он начинает уступать место кодексу.
Различные формы книги, как правило, не вытесняют сразу же и полностью одна другую. Они соседствуют, сосуществуют на протяжении долгих столетий. Но области их применения изменяются.
Еще в XVII столетии свиток был одной из излюбленных форм делопроизводства в московских дворцовых приказах. Свитками были и многочисленные Торы - древнееврейские списки одного из разделов Библии - Пятикнижия Моисея. Их писали на пергамене вплоть до самого последнего времени и, случается, пишут и сейчас. В 1801 г. в виде свитка оформил свою заявку в британское патентное ведомство изобретатель литографии Алоиз Зенфельдер.
С течением времени старые формы привлекают внимание любителей, коллекционеров. Их удел отныне - своеобразная стилизация под старину. Родоначальник конструктивизма в книжном деле Лазарь Маркович Лисицкий (1890-1941), подписывавший свои работы прозрачным псевдонимом Эль Лисицкий, начинал с того, что в 1917 г. оформил в виде свитка, стилизуя под Тору, "Пражскую легенду" М. Бродерсона, изданную в Москве ограниченным тиражом.

Изготовление пергамена.
Гравюра И. Аммана. 1568 г.

Но вернемся к кодексу, появление которого стало возможным с изобретением пергамена. Так называется особым образом выделанная кожа овец, телят, козлят. Пергаменом этот писчий материал назван по городу Пергаму в Малой Азии, где он будто бы был изобретен царем Евменом II. Царь этот, рассказывает легенда, задумал создать в своей столице большую библиотеку и собрался купить в Египте большую партию папируса. Но фараон Птоломей V, большой книголюб и гордец, решил, что новое книгохранилище чего доброго затмит славу прославленной в античном мире Александрийской библиотеки и запретил вывоз папируса. Тогда-то Евмен, недолго думая, и изобрел пергамен, который представлял собой искусно выделанную кожу ягнят или телят. На самом деле этот материал был известен и ранее. Древнейшие дошедшие до наших дней пергаменные свитки датируют 196-195 гг. до Р.X.
Первоначально пергаменные книги, как и папирусные, были свитками. Но постепенно люди додумались складывать листы пополам и сшивать из них тетради, из которых впоследствии и составляли книжный блок, который получил название кодекса. В буквальном переводе с латинского это означает ствол дерева, бревно, чурбан. Происхождение этого названия таково. Древние греки и римляне применяли для письма деревянные дощечки, натертые воском. Текст процарапывали на воске заостренной палочкой-стилем. Края дощечек можно было скрепить между собой шнурком, пропуская его через просверленные в них отверстия. Получалось некоторое подобие записной книжки, навощенные страницы которой всегда готовы к употреблению. Называли ее нередко полиптихом. Такая записная книжка и послужила прообразом книги в виде удлиненного по вертикали прямоугольника. Такой форме - в память о деревянных "страницах" полиптиха - и присвоили название кодекс. Преимущества его перед свитком, а именно: возможность перелистывать страницы и писать как на лицевой, так и на оборотной стороне листа, - были очевидны.

Пергамен имел и еще одну особенность: написанный на нем текст легко было смыть и использовать материал вторично. Такие книги, написанные по смытому тексту, называют палимпсестами - от греческих слов палин, что значит вновь, и псехо - счищаю. Ученые научились восстанавливать смытые тексты и прочитали многие ранее не известные произведения античных авторов.

Учитель с записной книжкой из деревянных страничек.
С древнегреческой вазописи

Записные книжки
из навощенных деревянных страничек

Пергамен служил человечеству примерно десять столетий, хотя имел существенный недостаток - был очень дорог. Книги из пергамена стоили целое состояние.
Этот недостаток был устранен с появлением писчего материала - бумаги. Новшество не вызвало революционных изменений в форме книги; она попрежнему оставалась кодексом. На протяжении нескольких столетий пергамен в книжном деле использовали параллельно с бумагой. Но опять-таки функции пергаменной книги изменились; такие книги отныне изготовлялись лишь для очень богатых любителей-библиофилов. Эта особенность сохранилась и после изобретения около 1450 г. книгопечатания, которое форму книги не изменило, ибо взяло на вооружение стародавний кодекс.
Начало бумагоделательного производства в Европе
Из Китая новый материал проник в соседние страны - Корею и Японию. В VII в. началось великое и длительное путешествие бумаги на запад. Пленные китайские мастера, попавшие в Самарканд в VIII в., познакомили с бумагоделанием народы Средней Азии. Отсюда бумага попала на Ближний Восток, затем в Сицилию. Другой путь из Самарканда лежал через Египет, где бумага стала известна примерно в Х в. после Р.X., и через Северную Африку. Переправившись через Гибралтарский пролив, бумага попала в Испанию, а затем и в другие страны Европы. В XIII в. первые бумажные мельницы были сооружены в северной Италии, примерно столетие спустя - во Франции. Германия в XIV в. использовала преимущественно итальянскую бумагу, лишь в 1390 г. нюрнбергский патриций Ульман Штромер впервые начал изготовлять бумагу на немецкой земле. Для этой цели он пригласил итальянских мастеров Франциска и Марка. Сегодня мы можем даже "взглянуть" на мельницу Штромера, ибо в 1493 г. один из художников, иллюстрировавших "Книгу хроник" гуманиста Гартмана Шеделя, изобразил ее на гравюре с перспективой Нюрнберга. Монополия этого нюрнбержца просуществовала недолго, хотя он и требовал от своих мастеров и подмастерьев строгого соблюдения тайны.

Бумажная мельница У. Штромера в Нюрнберге.
С ксилографии 1493 г.

Появление дешевого писчего материала в Германии непосредственно предшествует изобретению типографского станка. Бумага стала важнейшей материально-технической предпосылкой для возникновения книгопечатания. К середине XV в., т.е. к моменту создания первой типографии, на немецких землях работало не менее 10 бумажных мельниц. Ученые считают, что каждая мельница ежегодно давала не менее 1000 рисов бумаги. Рис равен 480 листам. Легко подсчитать, что к середине XV в. в Германии производилось порядка 10 тыс. рисов, или 480 тыс. листов бумаги в год [44].
По тем временам это было немало. Городская канцелярия Нюрнберга в 1440 г. приобрела всего 4 риса бумаги. Другие магистраты расходовали еще меньше. Можно поэтому утверждать, что молодое типографское дело с первых же своих шагов не испытывало недостатка в бумаге.
К тому же много бумаги привозили из-за границы, и прежде всего, из Италии и Франции. Торговля писчим материалом стала доходным промыслом. Многие издания изобретателя книгопечатания Иоганна Гутенберга напечатаны на привозной бумаге.

Бумага
во все глаза
глядела на людей,
готовая принять от них
подарки -
их летописи,
любовные истории,
чтобы разнести по миру
нажитое богатство,
чтоб неожиданно
колодой карт
рассыпать на столе
медлительную мудрость [45].

Это строки из "Оды типографии" чилийского поэта Пабло Неруды.
В России бумага появляется в XIV в.; до этого писали на пергамене. Старейшей русской книгой, написанной на новом материале, считают "Поучения Исаака Сирина", датированные 1381 г. В течение долгого времени бумагу к нам привозили из-за границы. Первая бумажная мельница в России появилась во времена Ивана Васильевича Грозного. Об этом узнали, когда в Дании нашли послание русского царя от 26 сентября 1570 г. к королю Фредерику II. Написано оно было на бумаге с водяным знаком в виде надписи "Ц[а]р[ь] Иван Васильевич всеа Руси князь великий московский лето 7074 (т.е. 1565-1566)" [46].

Изготовление бумаги.
Гравюра И. Аммана. 1568 г.

В мастерской "брифмалера".
Гравюра И. Аммана. 1568 г.

Старейшее изображение бумагоделательной мастерской мы находим на гравюре Иоста Аммана (1539-1591) в книге "Подлинное описание всех состояний на земле" (Франкфурт-на-Майне, 1568). Это альбом, талантливые гравюры которого сопровождены неприхотливыми стихами Ганса Сакса (1494--1576). Под гравюрой, изображающей бумагоделательного мастера, читаем:

Мне нужно тряпье для моей мельницы.
Колесо накачивает для меня много воды,
Что помогает мне размельчать тряпье.
Ткань нужно замочить в воде.
С помощью сетки тряпье становится как войлок.
Пресс отжимает бумагу, изгоняя воду.
Я развешиваю листы, чтобы подготовить их к печати.
И они становятся белоснежными и гладкими.

В оригинале стихи составлены из попарно рифмованных строк. Мы предлагаем читателю их прозаический перевод. Технология из готовления бумаги представлена в стихотворении очень приблизительно. Значительно лучшее представление о ней дает гравюра.
Через окно в правой верхней части иллюстрации видны лопасти мельничного колеса, которое приводит в движение рычаги толчеи, готовящей бумажную массу. На переднем плане мы видим мастера, который погружает в бочку с бумажной массой раму с натянутой на нее сеткой. Оседая на сетке, волокна массы образуют бумажный лист. Для обжимки листов предназначен пресс, изображенный в верхней правой части гравюры.
Начало ксилографии в Европе
Об изобретении ксилографии в Европе говорить не приходится. И дело здесь совсем не в том, что она ранее была известна на Дальнем Востоке. Воспроизведение красочных оттисков на ткани с гравированной на дереве формы бытовало повсюду. С технической точки зрения то, что сейчас именуется ксилографией, полностью идентично печати по ткани. Различие здесь скорее функциональное. И вместе с тем это различие сыграло колоссальную роль в истории человеческого общества. Печатание по ткани преследовало прежде всего эстетические цели. Когда печатать стали на бумаге, ксилография приобрела новый, сугубо информационный аспект. Она стала орудием фиксирования и распространения информации. Гравюра на дереве, по сути дела, стоит у истоков массовых способов коммуникации. Степень воздействия последних на политическую ориентацию народных масс, на их умонастроения переоценить трудно. Именно массовость в этом случае была решающим фактором. Поэтому распространение гравюры стало возможным лишь с появлением в Европе дешевого писчего материала. Рубежным, как мы помним, был 1390 г., когда Ульман Штромер основал в Нюрнберге бумажную мельницу. Примерно к тому же времени относятся и первые известия о ксилографии, а точнее, о мастерах, которые этим искусством занимались.
Уже в конце XIV в. в Германии и Голландии работали мастера, которых именовали formschneider и prenter. Какие именно формы они резали и что печатали, нам неизвестно. Возможно, это было связано с ювелирным делом. Так или иначе, но определенные приемы резьбы по металлу и дереву эти мастера отрабатывали.
Источники, например, сообщают, что в 1398 г. в Ульме трудился некий резчик форм Ульрих [47]. Историк раннего книгопечатания Антоний ван дер Линде связывал с этим известием начало ксилографии в южной Германии, хотя серьезных оснований для этого у него, строго говоря, не было [48].
Говоря о начале гравюры на дереве в Голландии, тот же Линде приводил различные архивные упоминания мастеров, именовавшихся prenter. Это слово, как он считал, восходит к той же первооснове, что и английское printer - печатник. Да и в Германии, правда, значительно позднее, в 1492 г., в Майнце, ученик Иоганна Гутенберга Петер Шеффер в послесловии к "Хронике Саксонии" именовал книгопечатание - prenterey [49].
Сохранилось сообщение о том, что 21 мая 1417 г. рыцарь Воутер ван дер Лист засвидетельствовал перед властями, что в его присутствии Гисбрехт де Конинк и печатник Яан (Ганс) взяли в долг у одного купца из Брюгге 130 ливров и 7 шиллингов. Известны и другие упоминания об этом "печатнике" [50]. Одно из них относится к 5 августа того же 1417 г.
В этот день Яан-печатник одолжил у мастера-пергаменщика Виллема Тсернельса 2 ливра 12 шиллингов и 4 гроша, пообещав вернуть деньги не позднее, чем к Пасхе. Упоминание мастера, изготовлявшего пергамен, знаменательно. Этот писчий материал мог понадобиться Яану для оттискивания гравюр. Тот же "печатник" имел связи и с ремесленником, изготовлявшим краски. Вместе с таким мастером по имени Ян, сын Гисбрехтса ван Вецеле, и с Иоганном Хубраке он 18 сентября 1417 г. он одолжил 8 ливров брабантских грошей с обязательством отдать долг к Троициному дню. Еще одно известие о Яане-печатнике, связанное опять-таки с долговыми обязательствами, относится к 29 ноября 1417 г. Как видим, помянутый Яан проявлял заметную деловую активность, но связана ли она с его деятельностью как гравера или печатника, Бог весть.
В 1428 г. источники фиксируют пребывние в Нюрнберге резчика форм Ганса Пемера [51].
Другим наименованием профессии, связанном с размножением изобразительной и в какой-то мере и текстовой продукции, было Briefmaler. В буквальном переводе с немецкого это звучит как художник писем. Между тем буквальный перевод здесь вряд ли уместен. Первая часть приведенного нами термина восходит не к немецкому Brief - письмо, а к латинскому breuis - короткий. Все дело в том, что помянутые мастера размножали преимущественно однолистки. В искусствоведческой литературе словосочетание переводят как рисовальщик патентов. Пауль Кристеллер, в русском переводе "Истории европейской гравюры" которого мы нашли этот термин, технической сути процесса, который осуществляли помянутые "рисовальщики", не раскрывает. Но можно понять, что он в определенной степени отождествляет его с ксилографией. Между тем, если мы познакомимся с гравюрой Иоста Аммана, которая так и названа "Der Brieffmaler" (она исполнена в 1368 г.), мы увидим человека, осуществляющего изготовление оттисков путем раскраски по трафарету. Под гравюрой, помещенной в книге "Подлинное описание всех состояний на земле", напечатаны немудреные вирши популярного в свое время немецкого поэта Ганса Сакса [52].
В нашем прозаическом переводе это стихотворение будет звучать так: "Меня называют рисовальщиком писем. Работаю я кистью и рисую картины на бумаге или пергамене красками и даже золотом. Так я делаю худшую часть работы, получая за это какую-то плату".
Профессия "рисовальщика писем", существовавшая в XV-XVIII вв., всегда была малооплачиваемой. Работа эта считалась механической. Размножали эти ремесленники простейшие текстовки, изображения святых, игральные карты...
С переходом к ксилографии "Briefmaler" постепенно уступает место мастеру, именовавшемуся Briefdrucker, т.е. печатник писем.
Древнейшие гравюры нередко вклеивали в рукописные книги, в которых они как бы играли роль иллюстраций. Один из ранних случаев косвенно связан с 1410 г. Так датирована рукопись, которую историк гравюры Вильгельм Шмидт обнаружил в монастыре св. Зенона в Райхенхалле. В кодексе нашлись гравюры на дереве, изображающие св. Себастьяна и св. Доротею [53]. Конечно, гравюры могли быть вклеены в рукопись и позднее. Но даже крупнейший авторитет по истории гравюры Пауль Кристеллер признает правильность указанной выше датировки и замечает, что "украшение и переплет рукописи делались тогда обычно тотчас по ее изготовлении" [54]. Он высоко оценивает художественные качества этих гравюр, хранящихся ныне в Мюнхене [55], говорит об их необычайной тонкости. К 1410 г. относит эти гравюры и современный историк книги Хорст Кунце [56]. Автору "Св. Себастьяна" и "Св. Доротеи" нельзя отказать в образности мышления, своеобразном изяществе. Правда, в этих листах переданы лишь контуры рисунка, моделировать объемы штриховкой гравер еще не умеет. Предназначались оттиски для ручной раскраски.

Св. Доротея.Ксилография начала XVI в.

Пауль Кристеллер называет ряд недатированных гравюр, которые, по его мнению, выглядят более архаичными, чем оттиски из Райхенхалле. Это гравированная толстыми линиями и, по словам Кристеллера, "величественно суровая" "Смерть Марии" и "Св. Христофор" из Германского музея в Нюрнберге. Упомянуты и некоторые другие ксилографии.

Мария с младенцем Иисусом.
Ксилография с датой "1418"

Св. Христофор.
Ксилография. 1423 г.

Старейшая дата, которую можно встретить на гравированных листах, - "1418". Это число указано на изображении Мадонны, которое ныне хранится в Королевской библиотеке в Брюсселе. Датировка оспаривается. Вильгельм Шмидт утверждал, что дата была сфальцифицирована в новое время. Искусствовед Липпман был более снисходителен: он говорил, что мастер ошибся, гравируя на доске дату: вместо "MCCCCLVIII", т.е. 1458 он вырезал "MCCCCXVIII" - 1418. Антоний ван дер Линде отрицал возможность фальсификации; ошибочная дата, по его мнению, могла появиться при раскраске гравюры грязнокоричневой краской и ретуши ее в позднее время карандашом [57]. Другие ученые считали, что на гравюру, исполненную около 1440 г., перенесена дата с произведения живописи, которая послужила оригиналом для ксилографии [58].
Никто, однако, до сих пор не отрицал подлинности даты "1423", проставленной на гравюре "Св. Христофор". Этот лист, который ныне репродуцируется во всех трудах по истории гравюры, еще в 60-х годах XVIII в. отыскал в монастыре Буксгайм неподалеку от Меммнингена страстный коллекционер и исследователь гравюры Карл Генрих фон Хайнекен (1706-1791) [59]. Гравюра была приклеена на оборотной стороне переплетной крышки рукописной книги "Laus Virginis" ("Похвала Пресвятой Деве"). В книге была и другая, на этот раз недатированная, но не менее древняя гравюра, изображающая Благовещение. В дальнейшем эти два листа попали в собрание лорда Джорджа Джона Спенсера (1758-1834) [60], а впоследствии - в мемориальную библиотеку Джона Райландса в Манчестере.
Святой Христофор, переносящий через реку младенца Иисуса, изображен на фоне средневекового немецкого пейзажа с водяной мельницей, с крестьянкой, которая привезла зерно на осле, с крестьянином, взбирающимся в гору с мешком на плечах, с кроликом, выглядывающим из норы. Пейзаж сугубо среднеевропейский. Под изображением - две строки текста:

"Christophori faciem die quacunque tueris
Illa nempe die morte mala non morieris".

В правом нижнем углу указана дата: "Millesimo сссс^o хх^o tertio", т.е. 1423. Гравюра раскрашена от руки.
Текстовой материал отныне будет сопровождать иллюстрацию. Пока еще он играет второстепенную роль. В печатной книге он станет ядром и основой заложенной в ней информации.
Раскрашенные гравюры на дереве в первой половине XV в. продавались на ярмарках по всей Германии. Простые люди, покупая их, вешали картинки на стены, прикрепляли их к стенкам шкафов и кроватей. Изображение святого в жилище, веровали многие, предохраняет от болезней, от сглаза. У каждого святого была своя "специальность". Святой Христофор защищал от чумы, святой Валентин излечивал эпилепсию, святая Аполлония помогала от зубной боли.
Иоганн Гутенберг, конечно, и сам покупал эти листы, служившие скромным украшением строгого и скупого средневекового интерьера. Был он знаком и с техникой ксилографии, ставшей одной из материальных предпосылок типографского искусства.
Техника оттискивания была простейшей. Гравированную доску покрывали слоем краски и осторожно, чтобы не смазать, накладывали сверху лист бумаги. К доске его притирали ребром ладони или плоским рейбером. Можно было пристукивать бумагу щеткой. Никаких механических приспособлений, даже простейших, для получения оттиска не требовалось.
Металлические варианты возвышенной гравюры
Первоначальные этапы развития любой технической идеи характеризуются обилием осуществленных на практике вариантов. В различных обличиях выступала и форма высокой печати, которая могла быть не только деревянной, но и металлической. Один из методов первоначальной гравюры называли Teigdruck, что в буквальном переводе означает печать по тесту. Форма высокой печати в этом случае гравировалась на дереве или на металле. Лист бумаги или пергамена перед оттискиванием покрывали тестообразной массой. Иногда между формой и листом прокладывали золотую фольгу, что позволяло получать особые декоративные эффекты. Печать по тесту достаточно редкий способ; таких оттисков сохранилось не более ста [61]. Интересная коллекция их есть в Баварской государственной библиотеке в Мюнхене.
Своеобразную параллель ксилографии составляет возвышенная гравюра на металле. Сущность способа остается прежней, меняется лишь материал. Гравировать по металлу значительно труднее, чем по дереву. Но качество оттисков несколько выигрывает, особенно, когда речь идет о небольших по размеру изображениях. В ксилографии вынимают дерево по обе стороны контурной линии, формирующей рисунок. Выбирать металл не так-то легко. Поэтому в возвышенной гравюре на металле получила распространение несколько иная техника. Контурные линии гравировали углубленно. Оттиск с такой формы получался как бы негативным: белые линии на черном фоне (в зависимости от цвета краски).

Св. Бернард.
Пунсонная гравюра на металле. 1474 г.

Чтобы "оживить" большие черные плоскости, их прорабатывали пунсонами. Оттиск в таком случае был покрыт множеством мелких белых точек, с помощью которых иногда моделировали объем. Этот ручной репродукционный процесс получил название пунсонной, или белой гравюры, а в немецком варианте Schrotdruck. Сохранившиеся оттиски в большинстве своем относятся к 60-м годам XV столетия.
Металлическую пластину с углубленными контурными линиями можно использовать как форму для отливки из легкоплавкого металла клише, в котором линии возвышены. Способ издавна использовался ювелирами. В немецкой специальной литературе его называют Abklatschverfahren, русского синонима для этого термина нет. Способ мог натолкнуть Иоганна Гутенберга на мысль отливать шрифтовые литеры по заранее изготовленным матрицам.
Возвращаясь к традиционной ксилографии, скажем, что со временем возникла идея серийности гравюр. Несколько листов с изображениями и надписями, будучи собранными вместе, позволяли развертывать сюжет во времени и пространстве. Когда такие гравюры стали скреплять между собой, возникла печатная книга. Но прежде чем продолжить рассказ о книгопечатании, познакомимся с одной из наиболее популярных областей применения ксилографии.
Игральные карты
Известный китайский писатель Лу Синь (1881-1936), большой любитель гравюры, писал:
"По мнению многих исследователей, европейцы учились гравюре на дереве у китайцев. Это произошло в начале XIV века, точнее, в 1320 году. Первыми такими образцами гравюры на дереве, вероятно, были грубо сделанные игральные карты. Эти предметы азартной игры, появившись на европейском континенте, положили начало печатному искусству - этому острому оружию современной цивилизации" [62].
Указанная здесь дата, конечно, гипотетична. Но суть вопроса изложена правильно. Сам факт выведения печатной книги из осуждавшихся и проклинавшихся на протяжении нескольких веков игральных карт многим покажется шокирующим. Но исключить эти инструменты порока из числа материальных предпосылок книгопечатания невозможно, да и ненужно.
Игральные карты пришли в Европу из Азии примерно тем же путем, что и бумага. В Индии они были известны еще во II тыс. до Р.X. Через Ближний Восток и Северную Африку они попали в Испанию. Предполагают, что отсюда их занесли во Францию в 1366 г. войска, возвращавшиеся с Пиринейского полуострова после войны с сарацинами [63].
Старейшее в Европе упоминание об игральных картах можно найти в решении городского совета Флоренции от 23 марта 1377 г. [64]. В этом же году о них с осуждением писал в Базеле монах-доминиканец Иоганн фон Райнфельден. Игральные колоды, которые священнослужители именовали "молитвенниками дьявола", распространяются в европейских странах подобно эпидемии. В 1377 г. зарегистрировано их бытование в Париже, в 1378 г. - в Констанце и Регенсбурге, в 1379 г. - в Санкт-Галлене и Брабанте, в 1380 г. - в Нюрнберге и Барселоне, в 1381 г. - в Марселе, в 1391 г. - в Аугсбурге, в 1392 г. - во Франкфурте-на-Майне.

Игра в карты.
Ксилография. 1472 г.

Св.Бернардино из Сиенны (1380-1444) в 1423 г. прочитал в Болонье проповедь против карточной игры, объявив игральные карты изобретением дьявола. А его последователь францисканский монах Джованни Капистрано (1386-1456), фанатик, спаливший в Бреслау 40 евреев, в 1452 г. провел в Нюрнберге трехчасовую церемонию, направленную против игр вообще. На одной из городских площадей разложили костер, в котором сожгли 3640 досок для игры в триктрак, 40000 наборов для игры в кости и бесчисленное количество карточных колод. Подобные акции Капистрано провел также в Аугсбурге, Веймаре, Магдебурге и Эрфурте [65]. Гравер Ганс Леонгард Шойфеляйн (1480-1540) изобразил аутодафе в Нюрнберге на одной из своих гравюр; этот лист можно сегодня видеть в экспозиции Музея игральных карт в Альтенбурге [66].
Не будем касаться моральной стороны вопроса и займемся лишь техническими аспектами. Первоначально карты изготовляли вручную. Такие карты - подлинное произведение искусства - были очень дороги. Среди них и те, которые предназначались для т.н. "Придворной игры" ("Hofisches Spiel"). В 1415 г. в Милане колода стоила 1500 золотых экю, что по словам историка игральных карт Мельберта Б. Кери, эквивалентно 15000 довоенных франков [67]. Поэтому уже тогда их начинают изготовлять способом раскраски по трафарету. Делали это те самые "брифмалеры", о которых говорилось выше. Технологический процесс был простым и быстрым. Тогда-то в Германии возникла бытующая и сегодня поговорка "Alle zwolf Apostel auf einen Streich malen" ("Нарисовать 12 апостолов одним штрихом"). Яркими красками расписаны карты из древнейшей сохранившейся до наших дней немецкой колоды, которую датируют 1427-1431 гг. В первой половине XV в. карты начинают изготовлять и с помощью ксилографии, гравюры на дереве. Несколько позднее при создании карт используют и новую технику - углубленную гравюру на металле, о которой речь впереди.
Исследователи указывают на тесные связи игральных карт с иллюстрациями инкунабульного периода истории книгопечатания.
Задача массового репродуцирования в производстве игральных карт стояла, пожалуй, более остро, чем в листовой ксилографии. Технические пути решения задачи приближают ее к книгопечатанию. Здесь уже нельзя было обойтись притиранием оттисков вручную. Быть может, именно в картоделании впервые появились несложные печатающие устройства. Впрочем, для такого утверждения у нас нет никаких документальных оснований. Однако осмелимся предположить, что Иоганн Гутенберг был знаком с карточной игрой не понаслышке. Об этом свидетельствуют его связи с одним из мастеров игральных карт, о чем речь пойдет ниже.
Западноевропейские цельногравированные книги
В свое время на страницах книговедческой печати разгорелась дискуссия, смысл которой можно передать названием статьи историка гравюры Вильгельма Людвига Шрайбера - "Следует ли считать гравюру на дереве предшественницей книгопечатания?" [68]. Шрайбер решал вопрос отрицательно. Он указывал, что ксилография никогда не ставила перед собой задачи воспроизведения текстового материала. Надписи на гравюрах немногочисленны и случайны. Что же касается ксилографических книг, где удельный вес текста достаточно высок, то они, по мнению Шрайбера, появились после 1460 г., когда книгопечатание уже было изобретено.
Новейшими исследованиями эта точка зрения опровергнута. Установлено, что первые ксилографические книги появились около 1430 г. и, следовательно, предшествовали книгопечатанию [69]. Местом их возникновения, скорее всего, нужно признать Голландию. Отсюда неизбежны параллели с версией о том, что книгопечатание было изобретено именно в Голландии. Такая версия в свое время пользовалась популярностью. В этой связи называли имя жителя Харлема Лауренса Янсзона Костера.

Страница из ксилографической книги "Библия бедных"

Историки гравюры выявили ксилографические книги 33 наименований [70]. Их было, конечно, значительно больше, около 100, но многие до нас не дошли. В тематике преобладают библейские сюжеты - "Библия бедных", "Апокалипсис", "Зерцало человеческого спасения", "Жизнь и страсти Иисуса Христа", "Песнь песней". Широко были распространены книжки религиозно-нравоучительного содержания: "Искусство умирать", "Танец смерти", "История святого креста", "Семь смертных грехов". Вместе с тем бытовали издания, которые можно назвать информационными - "Памятные места города Рима", "Книга планет", "Искусство хиромантии", всевозможные календари. Выпускались в виде ксилографических книг и первичные учебники латинского языка - Донаты.
Объем всех этих книг находится в пределах 60 листов. "Библия бедных", например, известна в вариантах с 34, 40 и 50 листами.
Чуть ли не до конца XV в. ксилографические книги бытовали параллельно с напечатанными с наборной формы, да и рукописание в ту пору продолжало процветать. У каждого способа книгоизготовления была своя аудитория и свои излюбленные сюжеты.
Изготовляли ксилографические книги граверы. Занятие это к тому времени выделилось в отдельную профессию. Старейшее изображение мастерской гравера мы найдем на гравюре Иоста Аммана 1568 г.

В мастерской гравера.
Гравюра Иоста Аммана. 1568 г.

Разворот из ксилографической книги,
раскрашенный от руки. 1471 г.

Печатали ксилографические книги первоначально как и листовые гравюры на дереве - притирали ребром ладони к форме, набитой краской. При этом бумага вдавливалась в углубленные пробельные участки доски. Печатать на оборотной стороне оттиска было нельзя, ибо при втором прогоне неизбежно был бы испорчен оттиск на лицевой стороне. Отпечатанные с одной стороны листа оттиски склеивали. Составленные из двойных листов книги получили название анопистографических. Этимология этого слова такова: греческое an - это отрицательная частица, a opisthographos означает написанный на обороте, После изобретения книгопечатания ксилографические книги стали печатать на типографском станке уже с двух сторон листа. Такие книги именуют опистографическими. Иллюстрации в ксилографических книгах часто раскрашивали от руки.
В Парижской национальной библиотеке хранятся две цельногравированные формы, которые немецкий историк и естествоиспытатель Готтхельф Фишер фон Вальдгейм (1771-1853), большую часть своей жизни проживший в России, где его звали Григорием Ивановичем, приписывал Иоганну Гутенбергу и относил к его самым первым опытам в области типографского искусства [71], ибо конфигурация вырезанного на одной из них текста была близка к меньшему шрифту Псалтыри 1457 г. Доски были источены червями, что также указывало на их древность. Зеркально выгравированные 20 строк текста первой доски начинались словами "Praepositio quid est". Вторая доска представляла лишь верхнюю часть формы и содержала лишь 16 строк. Шрифт здесь был другой, содержащий меньше сокращений, чем первый.
В Парижскую библиотеку доски попали во времена короля Людовика XIV; они были приобретены в Германии и побывали в коллекциях многих библиофилов. Описал их впервые Карл Генрих Хайнекен в 1771 г. [72]. Он же рассказал еще об одной ксилографической доске, на которой был выгравирован текст одной из страниц учебника латинской этимологии - Доната. Доска находилась в собрании Герарда Меермана в Гааге.
Старые историки непосредственно выводили книгопечатание из способа изготовления ксилографических книг. "Задача Гутенберга, - писал Анатолий Александрович Бахтиаров (1851-1916) в первой русской биографии изобретателя книгопечатания, - состояла лишь в том, чтобы разрезать голландские доски на отдельные буквы. Из этой идеи возникло и самое книгопечатание " [73]. Согласиться с таким утверждением нельзя. Возникновение принципиально нового способа изготовления книг предполагало революционный скачок в области техники. Одна лишь декларация наборного принципа мало что давала. Необходимо было разработать практичный, технологически обусловленный способ множественного воспроизведения самих литер. Именно это и сделал Иоганн Гутенберг.
У истоков книгопечатания - легендарные даты
За 550 лет, прошедших со времени изобретения книгопечатания в Европе, в литературе накопилось немало сведений об этом великом событии, которые в лучшем случае вызывают улыбку. К каким только временам не относили начало типографского искусства. С какими только народами, городами и людьми его не связывали.
Самый простой случай - это типографские опечатки в выходных сведениях старопечатных книг. Людское небрежение - вещь широко распространенная. Ошибок в указании года издания книг - великое множество. И определить, что это именно опечатка, а не подлинная дата, сравнительно легко.
Антоний ван дер Линде в свое время собрал многие из этих ошибок воедино [74]. Список получился внушительный; он занимает пять страниц большого формата. Старейшая из дат - 1071. Она приведена в колофоне сочинений Валерия Марциала, выпущенных французским типографом А. Бофортом: "Аппо Domini M.LXXI". Очевидно, что в этом случае наборщик пропустил римские цифры СССС, и в результате вместо 1471 г. получился 1071 г.
Аналогичный случай - в выходных сведениях сочинений Сенеки, напечатанных работавшим в Италии чешским типографом Маттиасом из Ольмютца. Здесь в колофоне стоит MLXXIIII, т.е. 1074 г. вместо MLCCCCXXIIII, т.е. 1474.
В изданных Иоанном из Тридино в Венеции "Баснях" Лаврентия Абстемия в качестве даты выхода в свет указан 1399 г. Здесь в дате МССССХСIХ пропущено одно С.
Иногда типографы воспроизводили в колофоне не дату печатания, а дату создания рукописи, проставленную в оригинале, с которого они набирали текст. Так, например, в одном из изданий широко распространенных в средние века и часто издававшихся в XV-XVI вв. комментариев Николая де Лира (1340 г.) к Библии в качестве даты издания указан 1339 г.
Видимо, аналогичный случай и 36-листная книга, в которой имеется следующий колофон: "Liber de miseria humane condicionis Lotarij dyakoni sanctorum Sergi et Bachi cardinalis qui postea Innocentins tercius appellatus est Anno domini MCCCCXLVIIl". Немецкий историк книгопечатания Георг Вильгельм Цапф (1747-1810) предположил, что дата 1448 г. перенесена из рукописи, которая послужила оригиналом для типографа. Но вместе с тем не исключал возможности того, что книгу напечатал Иоганн Гутенберг [75].
Читатель скажет, что вряд ли кто-либо из серьезных людей примет ошибочную дату за фактическую и отнесет начало книгопечатания к 1071, 1074 или к 1339 гг. Но так случалось. Еврейский врач Иозеф ха-Сефарди писал в изданной им в 1554 г. "Хронике": "Мне кажется, что книгопечатание было изобретено значительно раньше (чем это обычно считается. - Е.Н.), так как я видел книгу, напечатанную в Венеции в 1428 г." [76].
Можно привести и совсем недавний аналогичный пример, правда, не связанный с изобретением книгопечатания. Сербский библиограф Боривое Маринкович опубликовал список 60 южнославянских книг кирилловского шрифта, выпущенных в 1517-1668 гг. и неизвестных в библиографии [77]. Маринкович писал, что следует приложить усилия для их розыска, но при ближайшем рассмотрении выяснилось, что датировка большинства из указанных им изданий основана на опечатках, причем сравнительно недавнего времени.
Особый случай легендарных дат связан с сообщениями, которые не имеют никакого отношения к книгопечатанию, но которые тем не менее с ним связаны. Таковы, например, достаточно частые утверждения, что книгопечатание было известно еще древним римлянам. Французский литературовед Израели в весьма любопытной книге "Литературные курьезы" даже утверждал, что римляне специально скрыли секрет типографского искусства, исходя из сугубо политических соображений.
Говоря о знакомстве римлян с книгопечатанием, нередко ссылаются на слова Марка Туллия Цицерона о "знаках, сделанных из золота или из другого материала и представляющих двадцать одну букву"; слова эти мы приводили выше. Шла речь и о том, что Цицерон в этом случае говорил не о типографских литерах, а о детских кубиках с изображениями букв, которые использовались для обучения грамоте.
В более поздние времена называли и конкретные имена изобретателей книгопечатания. Сегодня подчас бывает трудно установить откуда эти имена собственно говоря взялись. В 1713 г., например, папа Клемент XI (Джиованни Франческо Альбани, 1649-1721) в одной из своих булл, ссылаясь на авторитет архиепископа Лотара Франца фон Шенборна, назвал изобретателем книгопечатания некого Теодориха Грессемунда [77].
И в более поздние времена изобретение книгопечатания связывали с именам различных людей, иногда вполне реальных, но к изобретению никакого отношения не имевших. Среди них, например, итальянцы Памфилио Кастальди и Бернард Ченнини. Последнего не надо путать с Ченнино Ченнини, автором "Книги об искусстве", о котором мы рассказывали выше, говоря о печати по ткани. Родился Бернард Ченнини в 1412 г. Как рассказывает флорентийский типограф Доменико Мариа Манни в книге, посвященной истории книжного дела во Флоренции, вышедшей в свет в 1761 г., Бернард впервые начал гравировать на стали пуансоны и изготавливать с их помощью матрицы [79]. Этим новым способом были отлиты шрифты, которыми отпечатали в 1471 г. "Житие Катерины Сиеннской". Бернардо Ченнини действительно существовал и был первым печатником во Флоренции. Но типографию он здесь основал лишь в 1471 г. [80], когда книгопечатание было уже известно миру.
Что же касается сообщения Доменико Манни, то источником для него послужили слова в предисловии напечатанных Бернардо и Доменико Ченнини в 1471 г. во Флоренции "Сочинений" древнеримского поэта Публия Вергилия Марона [81]. Речь здесь, как нам кажется, шла о впервые напечатанной этими типографами книге, а вовсе не об изобретении книгопечатания.
Изобретение Би Шэна
Печатать с наборной формы впервые стали в Китае. Об этом можно узнать из сочинения "Мэн ци би тань" ("Заводь сновидений"), написанного Шэнь Ко (1031-1095) в 1088 г. Эта своеобразная энциклопедия со статьями на самые различные темы была переиздана в Китае в 1975 г. [82]. В одной из статей, в частности, говорится:
"В годы правления Цин Ли (1041-1048) некий простолюдин Би Шэн сделал подвижной шрифт по следующему способу: взяв вязкую глину, он вырезал в ней знаки высотой с ободок монеты, причем каждый иероглиф составлял отдельную печать. Для придания литерам крепости он обжигал их на огне. Потом он брал приготовленную заранее железную доску и покрывал ее смесью из сосновой смолы, воска и бумажного пепла. Прежде чем печатать, Би Шэн помещал на доску железную рамку для разделения строк. Эта рамка заполнялась поставленными в ряд печатями, составляя сплошную доску для печатания. Затем Би Шэн подносил ее к огню и нагревал. Когда паста от тепла размягчалась, он накладывал поверх литер гладкую доску, после чего поверхность их делалась ровной, как точильный камень. Этот способ невыгоден для печатания 2-3 экземпляров, при печатании же нескольких сот или тысяч достигается необыкновенная быстрота".
"Для каждого знака, - продолжал Шэнь Ко, - имелось несколько литер, а для часто употребляющихся знаков... двадцать и более, на случай возможного повторения этих знаков на одной и той же странице... Если встречался редкий знак, не приготовленный заранее, его тут же вырезали и обжигали на огне от соломы, так что он сразу был готов".

Почему Би Шэн делал литеры из глины, а не из дерева и не использовал широко распространенную в Китае ксилографическую технику? Шэнь Ко отвечал на этот вопрос так: "Он не пользовался деревом, потому что древесная ткань бывает то грубой, то тонкой, т.е. неоднородной, а кроме того, дерево впитывает влагу, вследствие чего составленная (из литер) форма делается неровной".
Окончив печатание, Би Шэн, по словам Шэнь Ко, подносил форму к огню. Паста расплавлялась, и литеры выпадали "сами собой, не оставляя никаких следов глины".
"Когда Би Шэн умер, - рассказывал Шэнь Ко, - его комплект литер перешел во владение к его (так сказано в издании сочинения Шэнь Ко, выпущенном в 1696 г., в более раннем издании 1631 г. - "к моим". - Е.Н.) близким и сохраняется до сих пор как большая ценность " [83]. Шэнь Ко писал свой труд лет через 40 после изобретения Би Шэна; вполне возможно, что он лично был знаком с этим "простолюдином".
Би Шэн был первым, объединившим в единое целое наборный и печатный принципы. Ему, вне всякого сомнения, принадлежит честь создания наборной формы для воспроизведения текстового материала. Глиняный шрифт Би Шэна сколько-нибудь широкого применения не получил. Но сам принцип печатания с наборной формы оказался плодотворным, хотя его использование и сдерживалось иероглифическим характером китайского письма. Напомним, что в этом письме для каждого слова требуется особый иероглиф. Поэтому литер должно быть очень много, а поиск их весьма затруднен.

Модель наборной формы Би Шена

Тем не менее периодически в Китае выходили в свет книги, отпечатанные с помощью глиняного шрифта. Одним из таких изданий была буддистская сутра "Wuliang-shou-fo iing", напечатанная в 1103 г. и найденная в 1965 г. во время раскопок в Венцху [84]. В 1193 г. известный китайский ученый династии Сонг Жу Вида (1126-1204) использовал способ Би Шэна для печатания своего труда "Yutang zaji" ("Различные заметки Императорской академии"), о чем сам рассказал в письме к своему другу Чень Хуанченгу [85].

Модель деревянного шрифта Ван Чжена

В XIII в. в Китае печатали с формы, составленной из отдельных деревянных литер. Об этом известно из опубликованного в 1313 г. сочинения "Нун шу" Ван Чжэна (ок. 1260-1330). Труд этот был переиздан в Шанхае в 1994 г. [86] Сочинение преимущественно посвящено вопросам сельского хозяйства, но в нем есть раздел, именуемый "Книгопечатание подвижным шрифтом". Первое издание "Нун шу" увидело свет в 1314 г., впоследствии оно выпускалось неоднократно.
Ван Чжэн рассказывает о ксилографическом печатании, широко распространенном в Китае, справедливо отмечая и его недостатки:
"Материал для досок и работа мастеров требовали больших издержек. Случалось, что печатание некоторых книг требовало больших усилий и заканчивалось с трудом лишь через несколько лет. Некоторые сочинения, достойные издания, оставались ненапечатанными из опасения расходов на работу".
Как средство для преодоления недостатков он указывает наборную форму. При этом Ван Чжэн сообщает об изобретении Би Шэна, не называя, впрочем, его имени.
"В последнее время, - сообщает Ван Чжэн, - стали также делать литеры, отлитые из олова. Литеры насаживались на железную проволоку, образуя строки. Потом их вкладывали в имеющиеся в форме отделения для строк и производили печатание".
Это очень важное, но, к сожалению, слишком краткое сообщение. Ничего не сказано о том, каким образом отливали литеры. Вспомним, что множественное репродуцирование литер путем отливки - важный элемент изобретения Иоганна Гутенберга.

Гравюра с изображением наборного цеха из китайской книги
"Руководство по печати подвижным шрифтом". 1776 г.

Оловянные литеры, впрочем, в Китае успеха не имели. "На литерах такого рода плохо держится тушь, - утверждает Ван Чжэн, - и при частом печатании они портятся, вследствии чего они не годились для продолжительного употребления". Поэтому китайцы стали изготовлять литеры из дерева. Иероглифы писали на тонкой бумаге, получали их зеркальные изображения на доске тем способом, который был описан выше, а затем гравировали. "По окончании гравирования знаков на доске, - пишет Ван Чжэн, - каждый из них выпиливается при помощи пилки с мелкими зубцами и складывается в корзину. Каждая литера тщательно подравнивается при помощи ножа. Ширина и высота литер измеряются по заранее установленному образцу, после чего шрифт складывается в особые ящички" [87]. Ящичков было очень много - по числу иероглифов. Их устанавливали на поверхности круглого вращающегося стола; получалась своеобразная наборная касса. Ван Чжэн сообщает размеры стола: диаметр его составлял около 7 чи (примерно (245 см), высота - 3 чи (105 см). При наборе один из наборщиков брал рукопись и громко выкрикивал названия иероглифов. Другой наборщик подбирал литеры и составлял печатную форму.

Китайская наборная касса.
По Ван Чжену

Китайские наборщики
за работой

Ван Чжэн, который служил правителем уезда Цзин-дэ в округе Сюаньчжоу, рассказывает, что он дал распоряжение изготовить подвижной шрифт. На это ушло два года. Ван Чжэн напечатал шрифтом описание уезда Цзиндэ. Для набора форм потребовалось около 60 тыс. знаков. Примерно через месяц было отпечатано 100 экземпляров, "ничем не отличавшихся от книг, напечатанных при помощи досок". Однако свою "Книгу о сельском хозяйстве" - "Пун шу" - Ван Чжэн все же печатал ксилографическим способом.
Старейшее известное нам изображение китайского наборного цеха относится к 1776 г. Оно помещено в книге "Руководство для печатников подвижным шрифтом". Более позднего происхождения рисунки изображают китайскую наборную кассу в соответствии с описанием Ван Чжэна и китайских наборщиков за работой.
Широкому распространению наборного принципа в Китае мешал, как уже говорилось, иероглифический характер китайской письменности, сводивший на нет все преимущества набора. Поэтому печатание с наборной формы значительно успешнее использовалось соседями Китая, у которых бытовала алфавитная система письма. Особенно успешно в этой области трудились корейцы.
Книгопечатание в Корее
Начинали корейцы с ксилографии. Печатание с цельных досок, возникшее здесь в VIII в., к XI в. применялось уже очень широко. К этому времени все государства полуострова объединила династия Коре. Книгопечатание приобретает общенациональный характер. В период правления императора Мунйонга (1047-1083) были выгравированы тысячи досок для воспроизведения канонического собрания буддийских текстов "Трипитака" ("Три корзины закона") [88]. Доски использовались для повторных изданий вплоть до монгольского нашествия в XIII в. Попытки возобновить погибшие формы предпринимались и при монголах. Так, в 1236-1251 гг. было выгравировано 81238 досок, часть из них сохранилась до наших дней.
Появление подвижного шрифта также восходит ко времени династии Коре. Его использование в Корее облегчалось тем, что здесь бытовало письмо, первоначально состоявшее всего из 28 знаков. На первых порах литеры делали керамическими. Древнейшее сообщение о металлическом шрифте мы находим в книге "Собрание сочинений сановника Ри из страны Востока". Ее автор Ри Кью Во (1186-1241), рассказывая о Своде законов императора Чжо Ю, писал: "К счастью, этот Свод законов не пропал. Его напечатали металлическими буквами в количестве 28 экземпляров, которые отослали для хранения в различные ведомства" [89]. Ученые полагают, что это издание вышло в свет около 1234 г.
Сохранилась ксилографическая копия книги "Песня монаха Хуана о правильности вероучения" с колофоном, который гласит: "Напечатано на вечные времена только что законченными литерами по изданию, напечатанному тиснеными литерами. Год Рихё (1239), первая декада сентября" [90].
В последние годы появились сообщения о находках еще более древних корейских книг, отпечатанных металлическими литерами, но эти сообщения нуждаются в проверке. Так, в октябре 1973 г. был обнаружен сборник произведений классической литературы, который датировали временем около 1160 г. [91].
Более определенные сведения о наборном книгопечатании относятся к периоду династии Жи. С именем одного из императоров этой династии Се Джонга (1419-1450) связывают изобретение практичного алфавита, значительно облегчившего наборное печатание. В 1420 г. по его приказанию были отлиты новые шрифты для печатания конфуцианских текстов [92]. Сохранились и книги, напечатанные тогда. Один из писателей того времени - Сонг Хьен (1436-1509) оставил нам описание процесса изготовления шрифта. "Прежде всего, - писал он, - вырезают буквы из твердого дерева. Плоское корыто заполняют мелким песком, взятым с заросшего тростником берега моря. Деревянные буквы вдавливают в песок, чтобы получить негативную матрицу. Таким образом, помещая одно корытце над другим, заливают в отверстие расплавленную бронзу. Металл проникает внутрь, заполняя негативные матрицы и образуя литеры" [93].
Из этого описания явствует, что металлические литеры изготовлялись методом литья в опоки. Способ был широко распространен в Корее; он использовался для изготовления украшений из бронзы и латуни [94].
Знали ли в Европе о дальневосточном книгопечатании?
По мнению некоторых исследователей, с литья в опоки начинал и Иоганн Гутенберг. Напрашивается вопрос: знали ли в Европе о дальневосточном книгопечатании? Для гу-тенберговедов этот вопрос больной, о чем говорят названия работ патриарха гутенберго-ведения, многолетнего директора Гутенбер-говского музея в Майнце Алоиза Руппеля (1882-1977), среди которых и статья "Изобрели ли китайцы и корейцы книгопечатание?". Этот вопрос волновал и прославленного художника шрифта Альберта Капра, написавшего статью "Знал ли Гутенберг, изобретая книгопечатание, о печати отдельными металлическими литерами в Корее?" [95].
Многие исследователи пытались проследить пути проникновения дальневосточного изобретения в Европу. Назовем прежде всего ставший уже классическим труд американского востоковеда Томаса Френсиса Картера (1882-1925) "Изобретение книгопечатания в Китае и его продвижение на Запад" [96]. Западные соседи китайцев очень рано познакомились с изобретением. Они, однако, определенно предпочитали ксилографию наборному печатанию. Одно из древних монголе-тунгусских племен кидани, основавшее государство Ляо (926-1122) уже в XI в., печатало книги [97]. Есть сведения о том, что между 1031 и 1064 г. кидани отпечатали на тонкой бумаге "Трипитаку". Все издание составляло не менее тысячи томов, из которых до нас не дошел ни один [98].
При раскопках в Турфане были найдены уйгурские печатные книги, а также подвижной шрифт. Умели печатать и чжурчжэни, основавшие в 1126 г. империю Цзинь. А.П. Терентьев-Катанский недавно изучил книжное дело в государстве тангутов, расцвет которого приходится на X-XIII вв. Оказалось, что и здесь использовали ксилографию, хотя одна из книг Тангутского фонда Института востоковедения Российской Академии, по словам ученого, "кажется набранной" [99].
Ксилографическим способом начиная со второй половины XIII в. печатали свои книги и монголы [100].
Есть сведения о том, что и европейцы принимали участие в размножении текстов полиграфическим способом. Утверждается, например, что итальянец Джиованни да Монте Корвино (1247-1328) и немец Арнольд из Кельна в 1297-1307 гг. с помощью китайских рабочих печатали в Пекине гравюры религиозной тематики с краткими пояснениями на латинском, монгольском и персидском языках [101]. Возможно, что эти тексты попадали и в Европу.

Кcилографический оттиск, найденный в Эль-Фаюме

Сведения о книгопечатании у арабских народов представлены скупо. Правда, в 1877-1878 гг. в египетском селении Эль-Фаюме был найден архив коптских и арабских документов, частично напечатанных ксилографическим способом. Древнейший из них относится к Х в. [102]. Видимо, в этом случае следует говорить о самостоятельном изобретении, не связанном с дальневосточными источниками. Какую-то полиграфическую технику в коптской среде освоил полулегендарный русский лекарь Иван Смерд (в литературе он именуется также Смер и Смера. - Е.Н.). Половец, посланный киевским князем Владимиром для испытания веры и попавший в Египет. Отсюда он написал князю письмо, заканчивавшееся следующими словами: "Писал я это железными буквами на двенадцати медных досках" [103]. Некоторые историки считают письмо подделкой, сфабрикованной в XVI в. [104], другие же объявляли Ивана Смерда изобретателем книгопечатания [105].
Среди примерно 50 оттисков, найденных в Эль-Фаюме, большинство было напечатано в первой половине XIV в. Среди них был и Коран на арабском языке.
Резюмируя, надо сказать, что если путь изобретения Би Шэна на восток ясно виден, то продвижение его на запад пока прослеживается с трудом.
В Персии о дальневосточном книгопечатании знали в XIV в. Поэт Рашид ал Дин в поэме "Jami al-Tawarikh" ("Собранные истории"), написанной в 1311 г., описал китайский способ изготовления книг [106].
Справедливости ради надо отметить, что факт заимствования книгопечатания европейскими народами был очевиден для многих старых писателей. Николай Гаврилович Спафарий-Милеску (1636-1708), побывавший с русским посольством в Китае в 1676 г., писал: "...Пушки лити, и ходити по морю матицами навыкли, такожде и книги печатати от китайцев во Европе научились. Понеже когда калмыки и татары взяли Китай, и с ними пришли в Китай патер Одерик, и Антон армянин, и Марко Павел венецыанин, и подлинно они во Европу из Китая те художества принесли " [107].
Для китайских авторов вопрос о чуть ли не прямом заимствовании китайской техники изготовления книг сомнений не вызывает. Профессор Института истории естественных наук в Пекине Хиксинг Пан в 1998 г. писал:
"Ранние европейские печатные оттиски были отпечатаны и переплетены точно в соответствии с традиционной китайской техникой. Две страницы гравировались на одной доске, использовались краски на водяной основе, оттиск осуществлялся притиранием с одной из сторон листа, а отпечатанные листы складывались друг с другом своими чистыми сторонами. Это способ соответствует типично китайским методам, хотя он и входил в противоречие с европейскими традициями. Это свидетельствует о том, что европейцы использовали ту же технику, что и китайцы несколько столетий назад" [108].
Здесь, как мы видим, речь идет об изготовлении ксилографическим способом т.н. анопистографических книг, страницы которых отпечатаны с одной стороны листа и склеены друг с другом чистыми сторонами.
Но далее Хиксинг Пан переходит к наборному печатанию.
"Европейцы вскоре обнаружили, - пишет он, - что ксилографическое печатание не соответствует принятому у них алфавитному письму, что гравирование форм на деревянных досках процесс трудоемкий и китайский способ печатания подвижными литерами стал более предпочтительным в их глазах... Европейская наборная техника начиналась с деревянных шрифтов, способ изготовления которых и печатания с них идентичны китайским".
Далее без всяких к тому оснований утверждается, что деревянными шрифтами печатал еще в 1420 г. в Венеции Памфилио Кастальди. Тот же способ, по утверждению Хиксинга Пана, использовал и голландец Лоуренс Янсзон Костер около 1440 г. Китайские прототипы пекинский историк находит и в технологии, которую использовал Иоганн Гутенберг.
Обо всем этом говорилось на международном симпозиуме в Сеуле в сентябре 1997 г., проведенном ЮНЕСКО в соответствии с программой "Память мира". И что самое любопытное, было напечатано в 1998 г. в Майнце в очередном "Гутенберговском ежегоднике" без каких-либо комментариев, но с замечанием о необходимости преодоления "евроцентристской точки зрения на историю книгопечатания" [109].
Надо сказать о том, что и Альберт Капр в своей недавней монографии о Иоганне Гутенберге пытался проследить пути проникновения дальневосточной техники в Европу. Он опубликовал рисунок, изображающий Би Шена, занятого изготовлением матриц, и гравюру, изображающую европейских мастеров монетного дела. Изображения эти обнаруживали заметное сходство. Капр предположил, что Иоганну Гутенбергу о китайском книгопечатании рассказывал Николай Кузанский, который познакомился с дальневосточной техникой во время своей миссии в Константинополь в 1437 г. Николай по поручению папы Евгения IV должен был пригласить патриарха греческой церкви и 28 архиепископов на церковный собор. Открылся этот собор в Ферраре 5 апреля 1438 г. Среди его гостей был известный греческий книжник Базилий Бессарион, который, по мнению Капра, мог привезти с собой китайские печатные книги. Во время собора папа отправил Николая Кузанского в Германию с посланием, осуждающим очередную ересь. Путь Николая проходил через Страсбург и Майнц, где и могла состояться его встреча с Гутенбергом. На встрече этой зашла речь и о книгопечатании.
Все эти гипотетические построения представляются нам чересчур прямолинейными. Так оно было или нет, бесспорно одно: дальневосточные опыты ни в коей мере не умаляют заслуг Иоганна Гутенберга. Очень точно об этом сказал тот же Альберт Капр:
"...если сведения о печатании подвижными литерами доходили до Гутенберга и даже если он видел отпечатанный там оттиск, мы не можем отказать ему в поисках и работе изобретателя. И о другом не следует забывать: книгопечатание начало свой победный путь по миру не из Кореи, а из Майнца" [110].

Переплетное художество
Материально-технические предпосылки для возникновения книгопечатания во многом нужно искать в существовавшем от века рукописании. К рукописной книге восходит конфигурация книжного блока, тот "кодекс", о котором мы уже писали. Сюда же следует отнести и технологию брошюровочных процессов и изготовления переплета, призванного охранять книгу от постоянно преследовавших ее превратностей судьбы. Технология эта по сути дела оставалась неизменной вплоть до второй половины XIX столетия.
Книги в виде папирусных свитков, древнейшие из которых относятся к XXVI в. до Р.X., переплетов не имели. Для защиты от превратностей времени их помещали в круглые, выдолбленные из дерева трубки-футляры, а к ручке палки, на которую был навернут папирус, прикрепляли ярлыки с названием книги. В Древнем Риме такой ярлык назывался титулюс. Отсюда и наш термин титульный лист. Настоящий переплет возникает лишь с появлением книг в форме кодекса. В качестве первых переплетов использовали листы толстого пергамена или папируса, склеенные между собой в несколько слоев.

Свиток, кодекс, подобранный вкладкой, и кодекс, составленный из отдельных тетрадей

Первоначально, примерно в I-III столетиях после Р.Х., кодекс получали, фальцуя листы пополам и вкладывая их друг в друга. Книжный блок, подобранный, как говорят современные полиграфисты, вкладкой, прошивали внакидку - через сгиб корешка. Примерно с IV в. блок стали составлять из отдельных тетрадей, в каждой из которых было по определенному количеству листов. Число листов не было постоянным даже в пределах одной книги. Лишь в позднем средневековье начинают предпочитать восьмилистные тетради.
Древнейшие сохранившиеся до наших дней переплеты датируют VII в. Однако письменные свидетельства о существовании переплетного художества относятся к значительно более древним временам. В одном из посланий Августина Блаженного, жившего в 354-430 гг., идет речь о необходимости сжечь принадлежавшие манихейской секте "рукописи в переплетах из украшенной кожи" [111].
Первым известным нам по имени переплетчиком был ирландский монах Дагеус., умерший в 587 г.
В написанном в VI в. кодексе, содержащем труды древнеримского врача Педания Диоскорида, есть миниатюра, изображающая византийскую принцессу Юлиану Аницию, по заказу которой писалась книга. В руках у принцессы книга в переплете, украшенном резными изображениями.
Свиток и переплетенный в кожу кодекс долгое время сосуществовали. На одной из миниатюр Евангелия XI в., хранящегося в соборе св. Вита в Праге, изображен евангелист Марк, перед которым на пюпитре лежит переплетенный кодекс. А поодаль мы видим ящик с книгами в виде свитка [112].

Переплеты особо ценимых книг богато украшали. В Государственной Баварской библиотеке в Мюнхене хранится так называемый "Золотой кодекс" (Codex aureus). Это Евангелие, написанное в Реймсе около 870 г. Текст его воспроизведен золотыми буквами. Основу переплета составляют деревянные доски, обтянутые кожей. К верхней доске прибиты золотые пластины с рельефными изображениями Христа, четырех евангелистов и сцен из Нового Завета. Переплет украшен и разноцветными драгоценными камнями.

Романский переплет конца XII в.

Такие художественные переплеты издавна бытовали и на Руси, где их именовали окладами. Наиболее известны оклад "Евангельских и апостольских чтений", "построенный" по повелению московского великого князя Симеона Гордого в 1343 г., и оклад Евангелия-Апракоса, изготовленный в 1392 г. по заказу боярина Федора Андреевича Кошки [113]. Прекрасен оклад и так называемого Морозовского Евангелия XV в., хранившегося в Успенском соборе Московского Кремля, а ныне находящегося в Оружейной палате [114]. Доски переплета этой книги скреплены застежками. А обрез украшен подзором - занавеской с нанизанными на нити жемчужинами.
Драгоценные оклады встречаются редко. А в быту были обычными переплеты, которые на Руси называли обиходными. Основу их составляли деревянные доски толщиной до 2 см, которые обтягивали кожей или какой-либо тканью - бархатом, аксамитом... Поверхность кожи украшали тисненным изображением, чаще всего орнаментальным.
Говоря о художественном убранстве западноевропейских переплетов, исследователи выделяют несколько стилей. Старейший из них - каролингский, или предроманский, - бытовал в VIII-Х вв. Изготовляли эти переплеты из грубой овечьей кожи или пергамена. Для украшения крышек использовали упорядоченный геометрический орнамент [115].

Средневековый переплет
в виде мешка

Богаче орнаментальное убранство романских переплетов, датируемых XII-XIII вв. В орнаментике здесь господствуют растительные мотивы. Украшали переплеты и сюжетными изображениями, вытисненными на коже и трактующими библейские сюжеты. Центрами, где создавались романские переплеты, были мастерские при университетах [116].
В готических переплетах, бытовавших в XIV-XV вв., но встречавшихся и ранее, для украшения использовался как геометрический, так и растительный орнамент. Рисунки вырезали или тиснили по коже. Тиснение чаще всего было блинтовым, бескрасочным. Для украшения переплетных крышек на них наколачивали металлические средники и угольники с выгравированными на них изображениями [117]. Украшали переплеты и резьбой на слоновой кости.
Расскажем попутно и о бытовавших в средние века особых формах переплетов, впоследствии использовавшихся в литургических печатных книгах. Это, например, переплеты в виде мешка из мягкой кожи или ткани. Бродячие монахи прикрепляли такие мешки к поясу [118].

Готический переплет конца Х в.

Переплет XIV в. с резьбой на слоновой кости

В XVI в. появляются богато украшенные тисненные золотом переплеты, которые с полным на то основанием можно назвать библиофильскими. Известным мастером таких переплетов был Якоб Краузе (ок. 1531-1585), работавший при дворе саксонского курфюрста в Дрездене. О некоторых из них мы впоследствии расскажем в главе "Книга или игрушка".

Переплетчик.
Гравюра И. Аммана. 1568 г.

Старейшее изображение переплетной мастерской мы находим на гравюре Иоста Аммана в уже упоминавшейся нами книге Ганса Сакса "Подробное описание всех профессий на земле", вышедшей во Франкфурте-на-Майне в 1568 г. [119]. Мы видим, как один из мастеров, сидящий за столом у окна, сшивает книжный блок с помощью несложного станочка. На переднем плане - мастер, обрезающий зажатый в тисках блок.
Помещенное под гравюрой стихотворение Г. Сакса гласит (мы переводим стихотворение белым стихом; в оригинале же оно рифмовано):

Я переплетаю разные книги,
Духовные и светские, большие и маленькие,
В пергамен и деревянные доски.
Я прибиваю к ним хорошие украшения
И застежки и штампую узоры.
Я так планирую все это вначале,
Покрываю золотом обрезы,
Чтобы получить много денег.

Технология переплетного художества, выработанная в эпоху рукописания, как мы уже говорили, без каких-либо серьезных изменений была заимствована печатной книгой. С течением столетий ни технология, ни несложный инструментарий не менялись. Это становится очевидным, если сравнить гравюру Иоста Аммана с фотографией переплетной мастерской Григория Евлампиевича Евлампиева в Москве, сделанной в начале XX в.

Московская переплетная мастерская Г.Е. Евлампиева.
На столе - станок для шитья книжных блоков

Поэтому мы можем использовать для реконструкции технологии брошюровочно- переплетного дела русские литературные источники и архивные документы XVI-XVII вв. И, прежде всего, "Подлинник о книжном переплете", сохранившийся в рукописном сборнике, который ныне находится в Российском государственном архиве древних актов [120].
Первым этапом на пути изготовления книги из уже написанных или напечатанных листов была фальцовка. При изготовлении книги форматом in folio, или в лист, на одной стороне бумажного листа размещалось по две полосы. Лист складывали пополам, а затем приглаживали сгиб косточкой. При изготовление книг форматом in quarto, или в четвертую долю листа, фальцовку делали в два взаимно перпендикулярных сгиба, а при формате in octavo, т.е. в восьмую долю листа - в три сгиба.
Отпечатанные и сфальцованные листы подбирали в тетради, которые чаще всего были восьмилистными (16-страничными). Подборку осуществляли вкладкой, помещая один сфальцованный лист в другой. Каждую тетрадь при этом выколачивали деревянным молотком на наковальне, чтобы сгладить натиск, получающийся при печати, и устранить выпучивание у корешка. В "Подлиннике о книжном переплете" наковальня описана так:
"Первее устроить наковално железное вершка в 4 или три шириною (вершок равен 4,5 см. - Е.Н.), и выточить на точиле нагладко, и чтоб оно было равно, средина не гораздо высоко кубовата (т.е. округлая. - Е.Н.), ниже чрез меру плоска. А края его были бы круглы, по персту, от края и больше".
Сам процесс выколачивания описан так:
"А паче которых тетратей коренья (т.е. корешки. - Е.Н.) изкривилися, и тыя искусненко исправить и рукою держа на наковальи молотом приколотить, чтоб прямо стоял корень. А колотить легонько, чтоб не расколотить".
Затем тетради подбирали по порядку сигнатур - нумерации тетрадей, которая имелась уже в рукописной книге, а впоследствии перешла в печатную. Комплект из 4-6 тетрадей снова выколачивали. При этом рекомендовалось "средину больше колотить, чтоб она была не выше". Средние части листов были несколько толще краев, "понеже печатью слова гораздо выпучило". Подобранный по порядку весь книжный блок снова выколачивали.
Затем подобранный блок выравнивали и помещали в тиски, основу которых составляли две хорошо выструганные доски. Одна из них неподвижно крепилась на столе, а вторая могла перемещаться относительно вертикальных направляющих. Зажимали тиски с помощью винтового устройства. В тисках книжный блок выдерживали часов двенадцать - "положить между доски в тиски на нощь, чтоб улежалось".

Уставка, или швальный станок для шитья книжных блоков

Для шитья книг использовали уставку (позднее это приспособление называли швальным станком). Он представлял собой деревянную доску с укрепленными на ней деревянными же столбиками с винтовой нарезкой. По нарезке ходили гайки, поддерживавшие перекладину. Между перекладиной и доской натягивали плети - шнуры, служившие основой для шитья.
"Плети зделать из ниток коноплянных несканых, - советует "Подлинник", - в три нити или шесть, или сколько понадобится по меры, такожде и длиною по меры, и кончики завязав в станок, направить крючками, и ниточками нижния концы плеточек привязать вместе, и крючками натуго натянуть".
При этом надо следить, чтобы "плеть от плети равно была", то есть находились на одинаковом расстоянии друг от друга.
Шить начинали с верхней тетради блока, которую укладывали на доску вплотную к шнурам. Иглой с нитью прокалывали "конец тетрати от края в перст или полперста сбоку". Затем нить выводили наружу и обводили ее вокруг шнура, направляя иглу, где первое проколото". Далее стежок вели внутри тетради до следующего шнура, который окружали нитью точно так же, как первый шнур.

Инструментарий ручного переплетчика.
Внизу тиски.
Над ними - приспособление для обрезки блоков с круглым ножом.
Вверху слева различные линейки.
Справа - нож, деревянная и костяная гладилки

После того, как первая тетрадь плотно прикреплялась к шнурам, поверх нее накладывали вторую тетрадь, начиная ее шить в обратном направлении. "И потом шить прочий тетрати, яко же прежде указася", - говорится в "Подлиннике". Автор этого древнерусского руководства по переплетному делу советует, "пришивая к плети, притягать плотно, чтобы всякая тетрать до плети доходила и не токмо доходило, но и нити внутрь были бы туго натянуты. Аще не натянутся, то потом натянувшися ослабеют, и тетрати из книги вон попловут".
Когда книжный блок сшит, его зажимали в тисках и, как говорят современные полиграфисты, круглили корешок, то есть придавали ему округлую форму, которую в XVI- XVII вв. в России называли горб. Делали это вручную: "книгу рукама горб повыгнуть". Верхнюю и нижнюю страницы книги предварительно защищали от загрязнения макулатурными листами бумаги. Одновременно книгу кашировали, придавая корешку грибовидную форму путем отгибки фальцев крайних тетрадей. Выступающие закраины называли захабцы.
Автор "Подлинника" советует переплетчику внимательно "посмотреть, каков горб". И далее: "Аще велик, то тисков послабить, а корень пальцами и молоточком по плеточкам поколачивая притискать... Аще случится горб мал, то всячески тщатися, чтоб можно пальцами выгнуть, и тако в тисках поприжать".
Затем корешок книжного блока, не вынимая блок из тисков, промазывали клеем, который в России в XVI-XVII вв. изготовляли из рыбьих костей и называли карлуком. О таком клее идет речь, например, в составленной в 1612 г. смете "во что станут две штанбы (т.е. типографии. - Е.Н.) печатные": "3 пуда клею рыбья карлуку, по рублю пуд".
В той же смете упомянуты "клеяльница медная на ножках на клей, да сковордка на клестер, весу по три гривенки (так называемая малая гривенка была равна полуфунту. - Е.Н.), в обеих в деле по 4 алтына гривенка" [121]. Эти несложные емкости служили для того, чтобы разогревать клей. Переплетчику рекомендовалось следить, чтоб клей "был ни густ, ни жидок". Необходимую степень густоты определяли, зачерпывая жидкость плоской лопаточкой: "Аще с лопаточки начисто скатится, то жидок". Процесс проклейки корешка повторяли дважды. Сушить книгу полагалось без подогрева, "не в крутом жару".
Затем книжный блок следовало обрезать с трех сторон. В описи Кирилло-Белозерского монастыря 1635 г., где сохранился интересный для нас перечень переплетных инструментов, упоминаются два вида тисков для обрезки блоков: "обрез колесной круглой" и "обрез ручной".
Первые тиски представляли собой две металлические или деревянные пластины, одна из которых могла перемещаться относительно другой с помощью винтового механизма. На одной из пластин был установлен круглый нож. При обрезке "прас" для обжимки с зажатым в нем книжным блоком ставили одним концом на табуреточку с ограничителем для перемещения (как это изображено на гравюре Иоста Аммана) или на пол (как на фотографии начала XX в.). Другой конец инструмента прижимали животом. Доски "праса" служили направляющими для пластин, несущих нож. Инструмент с силой смещали вдоль обрезаемого края книжного блока. Обрезать можно было и хорошо заточенным ножом. Это и есть тот "обрез ручной", который упомянут в описи Кирилло-Белозерского монастыря.
"Прасы" и тиски для обрезки изготовляли кузнецы по модели, подготовленной переплетчиком. В расходной книге Московского Печатного двора находим запись от 22 октября 1632 г., свидетельствующую, что "Ивану Власову за деревянные тиски, что он делал образец железным тискам за лес (т.е. за дерево. - Е.Н.) и за дело было заплачено 10 алтын" [122].
А неделю спустя, 29 октября, в расходной книге появляется запись: "Кузнецу Матюшке Павлову за тиски железные за дело два рубля с полтиною дано. Деньги взял кузнец Матюшка. Отданы тиски для книжной переплетки. Взял тиски переплетчик Иван Власов" [123].
Обрезанный книжный блок вставляли в заранее подготовленные переплетные крышки; основой для них служили доски. "Доски всегда б были сухия готовыя, - советует "Подлинник о книжном переплете", - аще доски березовыя или сосновыя, или еловыя, или осиновыя" [124]. Использовались доски продольного распила. Сторона, более близкая к сердцевине, - серповая - должна быть обращена к книжному блоку. Доску обрабатывали рубанком - стругом. Советовалось "стругать, чтоб серцовая сторона мало была погорбатие, а другая - пологоватие". Чтобы доски были прочнее и служили дольше, в них вырезали поперечные углубления и вгоняли туда клинообразные деревянные пластины - наклейки.
Готовые доски нужно было положить рядом с корешком книжного блока и там, где проходят шнуры, просверлить отверстия: "против всякой плети шилом зазнадбать и, приложив к лавки, или к древяному столу и выверточкою провертеть дирочки, чтоб досок не расколоть, и против тех дирочек в доску в перст в доску подале в перст провертеть другия дирочки и по нутру (т.е. по внутренней поверхности доски. - Е.Н.), куда плети вместит".
Концы шнуров продевали в просверленные отверстия и закрепляли их гвоздичками - деревянными шпонами, после чего промазывали сверху клеем. Доски должны были входить в захабцы - прикорешковые закругления книжного блока.
В "Подлиннике о книжном переплете" есть раздел, который именуется "Как книги красить". Речь идет об окраске обрезов книжного блока. Вот один из приведенных здесь рецептов: "Возьми краску киноварь тертую и положи на ложку, и подлей камедью моченой и утри перстом нагусто гораздо и потом, водою поливая, зделать в меру, чтоб ни житко, ни густо и таки книгу покрасит вовсе ровненко". Окрашивали в разные цвета, используя различные органические и минеральные красители: краску желтого цвета - шижгаль, синего - крутик, вишневого - сурик.
Важной операцией была обшивка переплетных крышек кожей или тканью. Предварительно вымоченную в воде кожу раскраивали так, чтобы крой точно соответствовал доскам. Доски и корешок книжного блока, перед тем как натягивать на них кожу, смазывали тестом: "И книгу тестом солодяным пресным, а не квасным намазать, перьвее корень и потом доски, и кожею обтянуть".
Обволоченные кожей переплетные крышки украшали тисненным рисунком - басмили. Прежде всего полагалось размочить кожу. Само же тиснение осуществляли нагретым инструментом через "мокрую тряпицу".
В распоряжении переплетчика был широкий набор инструментов для тиснения. В описи Кирилле-Белозерского монастыря названы "пять басем колесных медных, четырнадцать басем медных же втычных". Втычные басмы - это медные пластины с зеркально выгравированным изображением, которым хотели украсить переплет. Колесные басмы, которые называли также дорожниками, представляли собой медные цилиндрики, оси которых подвижно укреплены на деревянных рукоятках. Поверхность цилиндрика покрыта рельефным орнаментальным узором. С помощью дорожника на переплетных крышках воспроизводили бордюры, рамочки и т.п. украшения.

Басмы для тиснения средников, угольников и надписей

Дорожники для тиснения бордюров и рамок

Вот как описан в "Подлиннике о книжном переплете" процесс басмения: "И взяв первее дорожник и нагрев, положить на мокрую тряпицу и егда начнет приставать кипеть, тогда по кожи басмить, також колесами и прочими басмами басмить по чину. И выбасмив, паки положить в зубочки (т.е. тиски. - Е.Н.), чтоб доски приостоялись".
На Московском Печатном дворе басмы изготовляли сами. Об этом свидетельствует запись в расходной книге 1629 г.: "Литцу Архипу Тимофееву за медь и за дело, что он вылил переплетчиком для басменья... меденую строку, три алтына дано" [125].
Повседневные переплеты украшали бескрасочным, или блинтовым, тиснением, а книги, предназначавшиеся именитым читателям - царю или боярам - золотым тиснением. Исходным материалом для последнего служило листовое (или сусальное) золото. Перед тем как накладывать его на кожу и басмить, переплет следовало подготовить. Процесс этот описан в "Подлиннике" так:
"Первое подобает уготовить подпуск, на что золото полагается. Взять яйце куричье и белок его выпустить в стакан... и розвести с водою пополам и рогаточкою ускать (т.е. взбить. - Е.Н.) гораздо в пену, и дать устоятится, и егда подвод будет готов, тогда книгу тряпицею по чину обмочить, и дорожником выдорожить, и скоро золото по размеру вырезать или напред было бы заготовлено, и подпуском кои надлежит места помазать..., и золото положа по коим надлежит местам, и дать подсохнуть, чтоб к басмам не пристало".
Золотом покрывали и обрезы особо роскошных экземпляров книг. Делали это еще до вставки блока в переплетные крышки. Блок зажимали в тисках, после чего промазывали обрезы "клеем корлуком зело житким и разогрет". Далее брали немного шафрана (это вид многолетних трав), завертывали его в платок, смачивали и протирали обрез. После этого на поверхность наносили слой взбитого белка. "И на яичной подводе, - наставляет автор "Подлинника о книжном переплете", - золото положа бумагою хлопчатой или лапкою заячьею притиснути и вверх с тисками положа засушить, а егда засохнет - зубом вылощить и басмами еже есть чеканцами на то устроенными побасмить". Бумага хлопчатая - это вата, зуб - кусок кости, а часто и натуральный зуб - волчий или медвежий.
Остается заметить, что переплет обычно снабжали застежками, кожаными или чаще металлическими. Это способствовало сохранности книжного блока.

Металлические застежки для переплетов

Такова в основных чертах технология древнего переплетного художества, реконструированная нами в основном по русским сравнительно поздним источникам. На Западе в догутенберговские времена она мало чем отличалась от только что описанной нами.
Иоганн Гутенберг, да и другие ранние типографы, чаще всего выпускали книги непереплетенными; об этом надлежало заботиться читателям. Проблем с этим не было, ибо переплетные мастерские существовали почти в каждом более или менее крупном городе.

Примечания

1. Цит. по: Лихтенштейн Е.С. Слово о книге. Афоризмы. Изречения. Литературные цитаты. М., 1984. С. 68-69.
2. Вернадский В.И. Избранные труды по истории науки. М., 1981. С. 82.
3. Немировский Е.Л. Новые способы печати. М., 1956. С. 141- 144.
4. Вернадский В.И. Указ. соч. С. 88.
5. Hunter C.R. The script of Harappa and Mohenjo-Daro and its connection with other scripts. L., 1934.
6. Wiesemann D.J. Cotter und Menschen im Rollsiegel Westasiens. Praha, 1958.
7. Федоров-Давыдов Г.Л. Монеты рассказывают. (Нумизматика). М., 1963. С. 21.
8. Спасский И.Г. Русская монетная система. Историко-нумизматический очерк. Л., 1962.
9. Hamanova P. Z dejin knizni vazby. Praha, 1959. S. 21.
10. Loubier H. Der Bucheinband in alter und neuer Zeit. Berlin; Leipzig, 1926.
11. Молчанов A.A. Таинственные письмена первых европейцев. М., 1980. С. 21.
12. Бекштрем А. Загадочный диск // Журнал Министерства народного просвещения (ЖМНП). СПб., 1911. № 12.
13. Молчанов A.A. Указ. соч. С. 52.
14. Cicero, Marcus Tullius. De natura deorum. De diuinatione. De fato. De legibus, etc. Cum additione Raphaelis Zovenzonii. [Venedig], 1471. Lib. II. Cap. 20.
15. Ruppel A. Die Technil Gutenbergs und ihre Vorstufen. Dusseldorf, 1961. S. 13-14.
16. Ibid. S. 14.
17. Вернадский В.И. Указ. соч. С. 92.
18. Quintilianus, Marcus Fabius. Institute oratoria / Red. Omnibnus Leonicenus. [Venedig]: Nucolaus Jenson 21 V 1471. Lib. 1. Cap. 2. Par. 21.
19. Hupp O. Die Prufeninger Weihinschrift vom Jahr 1119 // Studien aus Kunst und Geschichte. Freiburg, 1906. S. 185 ff.
20. Lehman-Haupt H. Englische Hoizstempelalphabete des 13. Jahrhunderts // Gutenberg-Jahrbuch. Mainz, 1940. S. 93-97.
21. Bock F. Die Einbande des Nurnberger Dominikaners Konrad Forster // Jahrbuch der Einbandkunst. 1928. Bd. 2. S. 14-32.
22. Kyriss E. Nurnberger Klostereinbande der Jahre 1433 bis 1525. Dissertation. Bamberg, 1940.
23. Kyriss E. Schriftdruck vor Gutenberg // Gutenberg-Jahrbuch. Mainz, 1942. S. 40-48.
24. Stromer W. Gespornte Lettern. Leitfossilien des Stempeldrucks (cf. 1370-1490) // Gutenberg-Jahrbuch. Mainz, 1996. S. 61-64.
25. Bock F. Op. cit.
26. Hussing M. Neues Material zur Frage des Stempeldrucks vor Gutenberg // Gutenberg-Festschrift. Mainz, 1925. S. 66-72.
27. Stromer W. Vom Stempeldruck zurn Hochdruck. Forster und Gutenberg // Johannes Gutenberg. Regionale Aspekte des fruhen Buchdrucks. B., 1993. S. 47-92.
28. Forrer R. Die Zeugdrucke der byzantinischen, romanischen und spatern Kunstepochen. Strassburg, 1894.
29. Bachmann M., Reitz C. Der Blaudruck. Leipzig, 1962. S. 5.
30. Якунина Л.И. Русские набивные ткани XVI-XVII вв. М., 1954. С. 15.
31. Kunze H. Geschichte der Buchillustration in Deutschland. Das 15. Jahrhundert. Leipzig, 1975. S. 83-84.
32. Ibid. S. 83-84.
33. Ченнини Ч. Книга об искусстве, или Трактат о живописи. М., 1933. С. 119-120.
34. Pow-Key Sohn. Early Korean printing // Der gegenwartige Stand der Gutenberg-Forschung. Stuttgart, 1972. S. 217.
35. Loehr M. Chinese landscape woodcuts. Cambridge, 1968. P. 1.
36. Goodrich L.C. Two new discoveris of early block prints // Der gegenwartige Stand der Gutenberg-Forschung. Stuttgart, 1972. S. 214.
37. Лю Гоцзюнь. Рассказ о китайской книге. М., 1957. С. 49.
38. Гривнин B.C. История развития и современное состояние книгоиздательства в Японии // Книга. Исследования и материалы. 1961. Сб. 4. С. 287-314.
39. Akihiro Kinoshita, Keiichi Ishikawa. Early printing history in Japan // Gutenberg-Jahrbuch. Mainz, 1998. S. 31-32.
40. Лю Гоцзюнь. Указ. соч. С. 46-47.
41. Флуг К.К. История китайской печатной книги Сунской эпохи Х-Х111 вв. М.; Л., 1959. С. 29-30; Carter Th.F. The invention of printing in China and its spread westward. L., 1925. P. 25.
42. Цит. по: Journal Asiatique. P., 1905. Vol. 5. P. 5-75.
43. Кочетова C.M. Фарфор и бумага в искусстве Китая. М.; Л., 1956. С. 64.
44. Schlieder W. Zur Geschichte der Papierherstellung in Deutschland von der Anfangen der Papiermacherei bis zum 17. Jahrhundert // Beitrage zur Geschichte des Buchwesens. Leipzig, 1966. Bd. 2. S. 91, 101.
45. Неруда П. Ода типографии / / Песнь о книге. Антология. Минск, 1977. С. 108-109.
46. Keenan E.L. Paper for the Tsar: A letter of Ivan IV of 1570 // Oxford slavonik papers. 1971. Vol. 4. P. 21-29.
47. Bucher. Geschichte der technischen Kunste [o.J]. Bd. 1. S. 370.
48. Linde A. Geschichte der Erfindung der Buchdruckerkunst. B., 1886. Bd. 34. S. 678.
49. Botto C. Chroneken von der Sassen. Mainz, 1492. 6.111. Bl. 284 r.
50. Linde A. Op. cit.
51. Ibid. S. 679.
52. Sacks H. Eygentliche Beschreibung aller Stande auff Erden, hoher vnd nidriger, geistlicher und weltlicher, aller Kunsten, Handvercken und Handein. Franckfurt am Mazn, 1568. Bl. [24].
53. Schmidt W. Beitrag zur Geschichte des Hoizschnittes. Munchen, 1886. S. 14; Linde A. Op. cit. S. 678.
54. Кристеллер П. История европейской гравюры XV-XVIII века. М., 1939. С. 29.
55. Описание гравюр : Schreiber W.L. Manuel de l'amateur de la gravure sur bois et sur metal au XV sieckle. B., 1891. Vol. 1. № 1395, 1677.
56. Kunze H. Geschichte der Buchillustration in Deutschland. Das 15. Jahrhundert. Leipzig-, 1975. S. 100.
57. Linde A. Op. cit. S. 679-680.
58. Friedlander M.J. Der Holzschnitt. Berlin; Leipzig, 1921. S. 18.
59. Heinecken K..H. von. Idee generale d*une collection complete d'estampes. Leipzig; Vienne, 1771. P. 250.
60. Dibdin Th.F. Bibliotheca Spenceriana; or a descriptive catalogue of the books printed in the fifteenth century. L., 1814. Vol. 1. P. I-IV.
61. Кристеллер П. История европейской гравюры XV-XVIII века. М., 1939. С. 11.
62. Цит. по: Чэнь Яньсяо. Лу Синь и гравюра на дереве. М., 1956. С. 46-47.
63. Саrу М.В. Playing cards of past and present // Gutenberg-Jahrbuch. Mainz, 1938. S. 38.
64. Rosenfeld H. Zur Geschichte der Spielkarten. // Die schonsten deutschen Spielkarten. Leipzig, 1964. S.37.
65. Reisig О. Deutschespielkarten. Leipzig, 1935. S. 35.
66. Schulze K. Spielkarten aus fiinf Jahrhunderten // Sachsische Heimatblatter. 1967. N 3. S. 105.
67. Cary M.M. Playing cards of past and present. S. 39.
68. Schreiber W.L. Dart der Hoizschnitt als Vorstufe der Buchdruckerkunst behandelt werden? // Zentralblatt fur Bibliothekswesen. 1895. Bd. 12. S. 201.
69. Kunze H. Geschichte der Buchillustration in Deutschland. Das 15. Jahrhundert. Leipzig, 1975. S. 115.
70. Kocowski B. Drzeworytowe ksiazki sreniewiecza. Wroclaw, 1974. S.16.
71. Fischer C. Beschreibung typographischer Seltenheiten und merkwurdigen Handschriften, nebst Beitragen zur Efrindungsgeschichte der Buchdruckerkunst. Nurnberg, 1801. Lfg. 3. S. 86.
72. Heinecken K.H. Idee generale d'une collection complete d'estampes, avec une dissertation sur Vorigine de la gravure, et sur les premiers livres damages. Leipzig; Vienne, 1771. P. 257.
73. Бахтиаров A.A. Иоганн Гутенберг. Его жизнь и деятельность в связи с историей книгопечатания. СПб., 1892. С. 22; То же // Гугенберг. Уатт. Стефенсон и Фултон. Дагерр и Ньепс. Эдисон и Морзе. Библиографические повествования. Челябинск, 1996. С. 29.
74. Linde A. Op. cit. Bd. 1. S. 5-9.
75. Zapf C.W. Aelteste Buchdruckgeschichte von Mainz von derselben Erfindung bis auf das Jahr 1499. Ulm, 1790. S. 21.
76. Цит. по: Linde A. Op. cit. Bd. 1. S.6.
77. Mapинpoвич Б. Библиографиа о нашем кириличком штампарству, штампарама и книгама XV, XVI и XVII столета. Цетинье, 1991. Кн.. 4. С. 225-235.
78. Цит. по: Schaab С.А. Die Geschichte der Erfindung der Buchdruckerkunst. Mainz, 1830. Bd. 1. S.IV.
79. Manni D. Delia prima promulgazione de libri in Firenze. Firenze, 1761.
80. Сборник, изданный к 400-летию книгопечатания во Флоренции: Quarto centenario Cenniniano. Firenze. 1871.
81. Vergilius Maro, Publius. Opera. Florenz: Bernardo und Dominico Cennini 1471 (1472). F. 20v.
82. Shen Kuo. Menxi bitan (Dream Pool Essays). Bejing, 1975.
83. Цит. по: Флуг K.K. История китайской печатной книги Сунской эпохи Х-ХIII вв. М.; Л., 1959. С. 60-62.
84. Циен Цуен-Хсуин. Исследования по истории китайской книги, бумаги, краски и книгопечатания. Гонконг, 1992. С. 130-132 (на китайском языке).
85. Jixing Pan. A comparative research of early movable metal-type printing technique in China, Korea and Europe // Gutenberg-Jahrbuch. Mainz, 1998. S. 37.
86. Wang Zhen. Nong Shu (Treatise on Agriculture, 1313). Shanghai, 1994.
87. Ibid. P. 65-68.
88. Pow-Key Sohn. Early Korean printing // Der gegenwartige Stand der Gutenberg-Forschung. Stuttgart, 1972. S. 219.
89. Цит. по: Hons Hi-gi. Der Druck mit Metalletern in Korea // Buchkunst. Leipzig, 1963. S. 193.
90. Ibid. S. 193.
91. Seokko Chwen S. In search of the origin of metal type printing // Gutenberg-Jahrbuch. Mainz, 1985. S. 15-18.
92. Роw-Key Sohn. Early Korean printing // Der gegenwartige Stand der Gutenberg-Forschung. Stuttgart, 1972. S. 226.
93. Ibid. S. 224.
94. Ibid. S. 229.
95. Ruppel A. Habendie Chinesen und Koreaner die Druckkunst erfunden? Mainz, 1954; Kapr A. Konnte Gutenberg bei seiner Erfindung vom Drucken mit metallenen Einzelbuchstaben in Korea Kenntnis gehabt haben? // Beitrage zur Inkunabelkunde. Dritte Folge. B., 1969. Bd. 4. S. 31-33.
96. Carter Th.E. The invention of printing in China and its spread westward. 2nd ed. N.Y., 1955.
97. Терентьев-КатанскийА.П. Книжное дело в государстве тангутов. М., 1981. С. 85.
98. Wu К. Т. Chineze printing under four Alien dynasties // Harward Journal of Asiat. Studies. 1950. N 3/4. P. 451.
99. Терентьев-Катанский А.П. Книжное дело в государстве тангутов. М., 1981. С. 98.
100. Кара Д. Книги монгольских кочевников. М., 1972. С. 114-118.
101. MouleA.Ch. Christians in China before the year 1550. L., 1930. Chap. 7.
102. Parirus Erzherzog Rainer. Fiirer durch die Ausstellung. Wien, 1894.
103. Sand Ch. Appendix addendorum, confirmandorurn et emendadorum ad nucleurn historiae ecclesiasticae. Coloniae, 1678.
104. Малышевский И.И. Подложное письмо половца Ивана Смеры. Киев, 1876.
105. Теплов Л.П. Иван Смер - изобретатель книгопечатания / / Сталинский печатник. 1949. 29 марта. № 4. С. 3-4; Сидоров A.A. К вопросу об Иване Смере и изобретении книгопечатания // Там же. 1949. 30 апр. № 7. С. 4.
106. Klaproth J.H. Lettre a M. le Baron Alexandre de Humboldt sur l'invention de la boussole. P., 1832. P. 131-132; Browne E.G. Persian literature under the Tartar dominion. Cambridge, 1920, P. 176-178.
107. Спафарий Н.Г. Описание первыя части вселенныя, именуемой Азии, в ней же состоит Китайское государство с прочими его города и провинции. Казань, 1910. С. 25.
108. Jixing Pan. A comparative research of early movable metal-type printing technique in China, Korea and Europe // Gutenberg-Jahrbuch. Mainz, 1998. S. 40.
109. International Symposium on the printing history in East and West // Gutenberg-Jahrbuch. Mainz, 1998. S.24.
110. Kapr A. Schrift- und Buchkunst. Leipzig, 1982. S. 99.
111. Hamanova P. Z dejin knizni vazby od nejstarsich dob do konce XIX. stol. Praha, 1959. S. 15.
112. Schunke I. Einfuhrung in die Einbandbestimmung. Dresden, 1977. S. 11-12.
113. Симони П. Собрание изображений окладов на русских богослужебных книгах XII-XIV вв. СПб., 1910.
114. Ухова Т., Писарская А. Лицевая рукопись Успенского собора. Евангелие начала XV века из Успенского собора Московского Кремля. Л., 1969.
115. Kyriss Е. Der verzierte europaische Einband vor der Renaissance. Stuttgart, 1957.
116. Hamanova P. Op. cit. S. 19-25.
117. Kyriss E. Verzierte gotische Einbande im alten deutschen Sprachgebiet. Stuttgart, 1954.
118. Kup K. A fifteenth-century girdle-book // Bulletin of the New York Public Library. 1939. Vol. 43. N 6. P. 471-484.
119. Sacks H. Eigentliche Beschreibung aller Stande auff Erden. Frankfurt am Main, 1568. Ibid. Faksimilrreproduction. Leipzig, 1966.
120. Российский государственный архив древних актов (РГАДА). Собр. МГАМИД. № 470. Л. 406-420 об. Публикация текста: Симони П. Опыт сборника сведений по истории и технике книгопереплетного художества на Руси. СПб., 1903. С. 5-17.
121. Цит. по: Строев П.М. Описание старопечатных книг славянских, находящихся в библиотеке Ивана Никитича Царского. М., 1836. С. 434.
122. РГАДА. Ф. 1182. 0п.1. Кн. 3. Л. 94.
123. РГАДА. Ф. 1182. Оп. 1. Кн. 3. Л. 95.
124. Симони П. Опыт сборника сведений по истории и технике книгопереплетного художества на Руси. С. 10.
125. РГАДА. Ф. 1182. 0п.1. Кн. 8. Л. 137.
126. Варбанец, Н.В. Иоханн Гутенберг и начало книгопечатания в Европе. Опыт нового прочтения материала. М., 1980; Немировский Е.Л. Иоганн Гутенберг. Около 1399-1468. М., 1989; Ruppel А. Johannes Gutenberg. Sein Leben und sein. Werk.3. Auflage. Nieuwkoop, 1967; Kapr A. Johannes Gutenberg. Personlichkeit und Leistung. Leipzig, 1986. Библиографию вопроса см.: McMurtrie D.C. The invention of printing. A bibliography. Chicago, 1942.
127. Zulch W.X., Mori C. Frankfurter Urkundenbuch zur Fruhgeschichte des Buchdruck. Frankfurt am Main, 1920. S. 16.
128. Carter H. A view of early typography. Oxford, 1969. P. 21. Fig. 9.
129. Цит. по: Kohler J.D. Hochverdiente und aus bewahrten Urkunden wohibeglaubte Ehrenrettung Johannes Gutenbergs. Leipzig, 1741. S. 43. Ср. Schaab С. Op. cit. Bd. 1. S. 155.
130. Serarius N. Moguntiarurn rerum. Libr. V. Moguntiae, 1604. P. 159.
131. Pater P. Dissertatio de Germaniae miraculo optimo maxirno. L., 1710. P. 10; Schaab C.A. Op. cit. Bd. 1. S. 180.
132. Fischer C. Essai sur les monuments typographiques de Jean Gutenberg, Mayenaise, inventeur de l'imprimerie. Mayence, 1802. P. 39.
133. Shaab C.A. Op. cit. Bd. I, S. 180-181.
134. Shaab C.A. Op. cit. Bd. 1. S. 183-188.
135. Zedler C. Das Rosentalsche Missale speciale // Zentralblatt fiir Bibliothekswesen. 1903. Bd. 20. H. 4. S. 190-191.
136. Faulmann K. Die Erfindung der Buchdruckerkunst nach den neuesten Forschungen. Wien; Pest; Leipzig, 1891. S. 38.
137. Zedler C. Von Coster zu Gutenberg. Leipzig, 1921. S. 18-20.
138. Моri G. Was hat Gutenberg erfunden? Ein Ruckblick auf die Fruhtechnik des Schriftgusses. Mainz, 1921.
139. Schmidt-Kunsemuller F.A. Die Erfindung des Buchdrucks als technisches Phanoman. Mainz. 1951. S. 41 ff.
140. Franciscus de Platea. Opus restitutionem usurarum ex communicatio.-num. Padua: Leonardus Achates, de Basilea [не позднее 28 VIII] 1473. Fol. 173 v.
141. Ruppel A. Die Technik Gutenbergs und ihre Vorstufen. Dusseldorf, 1961. S. 42.
142. Berchorius Peter. Liber Bibliane moralis, seu Eductorium moralisationum Bibliae. Ulm: Johann Zainer 9 IV 1474. Bl. 266 r.
143. Немировский Е.Л. Иван Федоров. Около 1510-1583. М., 1985. С. 224.
144. Reed T.B. A History of the old english letter foundries. L., 1952. P. 18-20.
145. Biringuccio V. De la pirotechnia. Libri X. Venedig, 1540. Текст об отливке литер на л. 13806. Второе издание книги увидело свет в 1550 г. также новый немецкий перевод: Biringuccios Pirotechnia. Ein Lehrbuch der chemisch-metallurgischen Technologie aus dem 16. Jahrhundert. Braunschweig, 1925. S. 144.
146. Schmidt-Kunsemuller F.A. Gutenbergs Schritt in die Technik // Die gegenwartige Stand der Gutenberg-Forschung. Stuttgart, 1972. S. 131.
147. Moxon J. Mechanick expercises; or the Doctrine of Handyworks, applied to the art of printing. L., 1683. Vol. 2.
148. Cessner Ch.F. Die so nottig als nutziiche Buchdruckerkunst und Schriftgiessery, mit ihren Schriften, Formaten und alien dazu gehorigen Instrumenten abgebildet, auch klarlich beschrieben, und nebst einer kurzgefassten Erzahiung von Vursprung und Fortgang der Buchdruckerkunst, iiberhaupt, isonderheit von den vornehmsten Buchdruckern in Leipzig und andern Orten Teutschlandes im 300 Jahre nach Erfindung derselben ans Lich gestellt. Leipzig, 1740-1745.
149. La danse macabre. Lyon: [Matthias Huss] 18.11.1499/1500. Репродукцию : Kunze H. Das grosse Buch vom Buch. B., 1983. S. 73.
150. Hupp O. Zum Streit um das Missale speciale Constantiense. Ein dritter Beitrag zur Geschichte der altesten Druckwerke. Strassburg, 1917. S. 15-25.
151. Needham P. Johann Gutenberg and the Cahtolicon press // Papers of the Bibliographical Society of America. 1982. Vol. 76. P. 395-456.
152. Zedler C. Das Mainzer Catholicon. Mainz, 1905. S. 39-40.
153. Klein Ch. Sur Gutenberg et les fragments de sa presse. Maeence, 1856.
154. Самородов Б.П. Находка Балтазара Борзнера. Очерк из истории печатного станка // Полиграфия. 1971. № 1. С. 45-47.
155. Dieterichs K. Die Buchdruckpresse von Johannes Gutenberg bis Friedrich Koenig, Mainz, 1930. Abb. 17.
156. Немировский E.Л. Ручной типографский станок // Курсив. 1997.2(5). С. 58-62.
157. Zonca V. Novo teatro di machine et edificii. Padoua, 1607. P. 64-67.
158. Цит. с исправлениями по кн.: Бек Т. Очерки по истории машиностроения. М.; Л., 1933. С. 206-207.
159. Gerhardt C.W. Warurnwerde die Gutenberg-Presse erst nach uber 350 Jahren durch die beseres System abgelost? // Gerhardt C.W. Beitrage zur Technikgeschichte des Buchwesens. Kleine Schriften 1969-1976. Frankfurt-am-Main, 1976. S. 77-100.

Фрагменты монографии
"Изобретение Иоганна Гутенберга. Из истории книгопечатания. Технические аспекты" (М.: изд. "Наука", 2000)
воспроизводятся здесь с любезного разрешения автора - Е.Л. Немировского

Евгений Львович Немировский

Изобретение Иоганна Гутенберга
Из истории книгопечатания.
Технические аспекты

Глава 2

НЕЗАБЫВАЕМЫЙ ПОДВИГ
ИОГАННА ГУТЕНБЕРГА

Основные этапы жизненного пути
Воспроизведение типографских шрифтов
Составные части полиграфического процесса
С чего начинал Иоганн Гутенберг?
Шрифты и типографский сплав
Элементы словолитного процесса
Наборный инструментарий
Гутенберговская система набора
Особенности набора "Католикона" 1560 г.
Ручной типографский станок
Типографская краска

Из хат одних бывает миру весть,
И проповеднику защитой плащ дырявый,
Не золоту - свинцу досталась честь
Служить тысячеустно мысли правой.
Георг Гервег. Три песни о Гутенберге
(пер. Б.Л. Пастернака)

Читатель помнит, что две основные составляющие книгопечатания - принцип набора и печатный процесс с переносом красочного слоя с поверхности формы на воспринимающую поверхность - были известны с давних времен. Эпизодически применявшиеся в разных странах, они, однако, никакой революции в мире коммуникаций не вызвали. Чтобы такая революция свершилась, нужно было облечь упомянутые процессы в реальные, оптимальные для своего времени технические формы. Тот, кто сделал это, и может именоваться изобретателем книгопечатания. На честь эту претендуют многие, например, голландец Лауренс Янсзон Костер или итальянец Памфилио Кастальди. Но лишь великий немецкий изобретатель Иоганн Гутенберг нашел наилучшее конкретное решение проблемы, поставленной перед человечеством всем ходом мировой истории.
Основные этапы жизненного пути
Жизни и деятельности Иоганна Гутенберга и выпущенным им изданиям посвящены тысячи исследований [126]. Это позволяет нам ограничиться здесь лишь контурным и предельно лаконичным изложением биографических сведений.
Точной даты рождения Иоганна Гутенберга мы не знаем. Называют самые различные даты - от 1394 до 1406 гг. Юбилеи же, как уже говорилось, отмечают на рубеже столетий. 600-летний юбилей пришелся на 2000 год.
Будущий изобретатель родился в Майнце в богатой патрицианской семье. Имя свое он получил по названию дома - Цум Гутенберг, которым издавна владели его предки. О детских и юношеских годах будущего изобретателя мы решительно ничего не знаем. Начальное образование он скорее всего получил в школе при монастыре или церковном братстве. Недавно была выдвинута гипотеза о том, что в 1418-1420 гг. Иоганн Гутенберг слушал лекции в Эрфуртском университете. В Эрфурте или в Эльтвилле по некоторым сведениям могла жить семья Гутенберга, вынужденная покинуть Майнц после изгнания оттуда патрициев в 1411 г.

Иоганн Гутенберг.
С гравюры XVI в.

В 1430-1444 гг. Иоганн Гутенберг жил в Страсбурге, где, видимо, и предпринял начальные опыты книгопечатания. Глухие упоминания об этом есть в материалах судебного процесса, который в 1439 г. вели против Гутенберга братья Дритцен.
Примерно в 1447 г. изобретатель возвращается в Майнц. Некоторые исследователи не исключают, что предварительно он побывал во Франции - в Авиньоне, архивные документы которого рассказывают о каких-то опытах "искусственного письма", которые здесь проводил выходец из Чехии Прокоп Вальдфогель. Другие отправляют Гутенберга в Голландию. Документальных подтверждений всех этих поездок нет.
В Майнце была основана типография, в которой первоначально печатались сравнительно небольшие издания - календари, учебники латинской грамматики, индульгенции. Ни на одном из первопечатных изданий имени мастера мы не найдем. Поэтому различные ученые высказывают разные мнения о принадлежности этих изданий. Но все исследователи единодушно приписывают Иоганну Гутенбергу прекрасно напечатанную латинскую Библию, которую называют 42-строчной по числу строк на полосе. Это замечательное издание, сохранившееся в 49 экземплярах и многих фрагментах, тщательно изучено исследователями-инкунабуловедами и неоднократно издавалось факсимильно. Два экземпляра 42-строчной Библии, вывезенных в послевоенные годы из Германии, в настоящее время находятся в Москве - в Российской государственной библиотеке и в Научной библиотеке Московского университета.

Типография Иоганна Гутенберга.
С картины-реконструкции XX в.

Чтобы напечатать Библию, Иоганн Гутенберг занял у богатого майнцского горожанина Иоганна Фуста 1600 гульденов, которые не сумел вовремя отдать. Состоялся судебный процесс, о котором рассказывает т.н. Хельмаспергеровский нотариальный акт, составленный 6 ноября 1455 г. Решение суда здесь изложено конспективно, что допускает различные толкования. Иногда утверждают, что Фуст отобрал у Гутенберга типографию и весь тираж 42-строчной Библии. После процесса в Майнце начинает работать типография, из которой 15 августа 1457 г. выходит крупноформатная Псалтырь, в которой впервые появляются выходные сведения. Типографами здесь названы Иоганн Фуст и ученик Гутенберга Петер Шеффер.

42-строчная Библия Иоганна Гутенберга
Кембриджский экземпляр

42-строчная Библия Иоганна Гутенберга
Переплет XV века принстонского экземпляра

Изобретатель книгопечатания, видимо, сохранил за собой сравнительно небольшую полиграфическую мастерскую. Возможно, что здесь была в 1458-1460 гг. напечатана 36-строчная Библия, которую некоторые исследователи приписывают работавшему в Бамберге типографу Альбрехту Пфистеру. Библия эта сохранилась всего в 13 экземплярах.
Последним изданием Иоганна Гутенберга был "Католикон" - латинская грамматика и толковый словарь, составленные И. Бальбусом. В этом издании есть колофон, в котором указана дата печатания - 1460 г. Но имя типографа и здесь не названо. Полиграфическая техника этого издания характеризуется рядом особенностей, о чем мы ниже расскажем читателю.
Последние годы жизни изобретатель книгопечатания провел в Майнце. В 1913 г. на страницах одной из старопечатных книг была найдена запись о смерти Иоганна Гутенберга с указанием даты - 3 февраля 1468 г.
В чем состоит заслуга Иоганна Гутенберга? Некоторые исследователи считают, что он изобрел ручной типографский станок и тем самым механизировал процесс получения красочных оттисков. Другие главным его изобретением называют словолитную форму - устройство для отливки типографских литер. Документально ни та ни другая точка зрения не подтверждены. Но, видимо, в обоих этих утверждениях есть доля истины.
Мы предлагаем читателю познакомиться с техническими аспектами изобретения Иоганна Гутенберга.
Множественное воспроизведение типографских шрифтов
Одной из основных составляющих великого изобретения Иоганна Гутенберга был способ множественного воспроизведения типографских шрифтов. Первым этапом на пути его осуществления было гравирование рельефного выпуклого и зеркального изображения шрифтового знака на торце металлического бруска с прямоугольным сечением. В качестве материала для такого бруска уже в XVI столетии использовали сталь. В русской технической литературе брусок получил название пуансона (или пунсона) - от французского poincon. Немецкие полиграфисты в этом случае используют термин der Schriftstempel или der Schriftpragestempel, а английские letter punch.

Пуансон (1),
матрица (первичная отливка 2 и она же после обработки 3),
литера (сразу же после отливки 4 и после обработки 5)

Вдавливая пуансон в более мягкую металлическую пластину, получали углубленное прямое изображение шрифтового знака. Такой металлический брусок у нас называют матрицей. Близкие по звучанию термины используются и в других языках: у немцев - die Matrize, у французов - matrice, у англичан - matrix. Матрица служит в качестве формы для отливки типографских литер. Легко понять, что с помощью одного пуансона можно выдавить достаточно большое количество одинаковых матриц, а с одной и той же матрицы - отлить великое множество совершенно одинаковых литер.
Технические истоки способа следует искать в монетном производстве, где издавна применялись металлические штемпели. Живя в Страсбурге, Иоганн Гутенберг сотрудничал с золотых дел мастером Гансом Дюнне, который изготовил для него нечто, относящееся к "печатанию" ("Trucken"). Сохранились документы, свидетельствующие о том, что тот же Дюнне в 1421 и 1427 гг. гравировал штампы для монетного двора [127].
Для изготовления матриц необходимо было подобрать металл, который бы, с одной стороны, легко поддавался тиснению, а с другой стороны, не размягчался при заливке в него расплавленного металла, из которого изготовляли типографские литеры. Таким материалом издавна была медь. Именно из меди выполнены старейшие из сохранившихся до наших дней матрицы, которые относят к началу XVI столетия. С этими матрицами можно познакомиться в музее фирмы "Иоганн Эншеде и сыновья" в голландском городе Харлеме. Матрицы изготовлены пуансонами, которые гравировал мастер Хенрик Питерзон из Роттердама [128].
Составные части полиграфического процесса
Теперь можно наметить составные части полиграфического процесса, созданного Иоганном Гутенбергом:
1. Словолитный процесс - изготовление одних и тех же литер в достаточно большом количестве экземпляров;
2. Наборный процесс - изготовление печатной формы, составленной из отдельных, заранее отлитых литер;
3. Печатный процесс - множественное изготовление красочных оттисков, получаемых с наборной формы.

Чтобы все эти процессы стали реальностью, необходимо было предварительно решить ряд инженерных и технологических проблем. Словолитный процесс можно было осуществить, создав надежный словолитный инструмент и подобрав составляющие для легкоплавкого сплава. Наборный процесс также нуждался в сравнительно несложном инструментарии - в т.н. кассах для хранения литер и верстатках для их набора. Наконец, печатный процесс требовал механизации, ибо вручную осуществить его если и возможно, то трудно и долговременно. Гутенберг для этой цели сконструировал типографский станок.
Изобретение, как видим, было многоаспектным, оно как бы складывалось из многих новаторских предложений. Уже говорилось о том, что отдельные части полиграфического процесса были известны и до Гутенберга. Еще раз повторим, что это ни в коей мере не умаляет заслуг великого немца. Но историку техники надлежит разобраться в том, когда возникли материально-технические основы книгопечатания и какой путь они прошли.
С чего начинал Иоганн Гутенберг?
Первые опыты книгопечатания были предприняты Иоганном Гутенбергом, судя по всему, еще в Страсбурге незадолго перед процессом с братьями Дритценами. В документации процесса упоминались "пресс", который изготовил столяр Конрад Заспах, и какие-то четыре предмета, судьба которых волновала Гутенберга. Ювелир Ганс Дюнне показал, что он заработал у Гутенберга сто гульденов на том, что "относится к печатанию".
Все эти реалии толковали по-разному.
Старые историки полагали, что Гутенберг первоначально печатал с цельных деревянных досок и лишь затем додумался распиливать их на отдельные литеры. Читатель помнит, что Гутенбергу приписывали те цельногравированные формы, которые хранятся в Парижской национальной библиотеке.
Даниель Шпеклин, умерший в 1589 г., который в своей страсбургской хронике объявил изобретателем книгопечатания работавшего в Страсбурге Иоганна Ментелина, а Иоганна Гутенберга - его слугой, укравшим изобретение, утверждал, что первоначально литеры изготовляли из дерева. Более того, он заявил, что сам видел такие литеры, и писал: "Я видел первый станок, а также литеры. Они были вырезаны из дерева целыми словами или слогами и имели отверстия, чтобы собирать их вместе, нанизывая один за другим на прочный шнурок с помощью иглы" [129].
Есть известия и о деревянных литерах, которые ранее находились в Майнце. Считалось, что и они были изготовлены самим изобретателем книгопечатания. Нашли эти литеры в самом начале XVII столетия в доме "Цум Зефлефель" в районе Киршгартен; дом ранее принадлежал типографу Фридриху Хауманну родом из Нюрнберга. Рассказывали, что Хауманн в 1508 г. приобрел типографские материалы Иоганна Гутенберга. В 1604 г. майнцский печатник Альбинус показывал эти литеры историку Серариусу, который и сообщил об этом на страницах одного из своих трудов [130]. Лет сто спустя эти литеры видел историк Пауль Патер [131], который утверждал, что они происходят из типографии Иоганна Фуста. Сегодняшнее их местонахождение неизвестно, поэтому проверить справедливость приведенных выше высказываний невозможно.
Пропали и деревянные литеры, которые в 1781 г. майнцский типограф Иоганн Иозеф Алеф показывал жившему по соседству профессору Францу Иозефу Бодману, а затем и подарил их ему [132]. Литеры долго лежали на письменном столе Бодмана, а после его смерти исчезли. Видевшие их люди рассказывали историку книгопечатания Карлу Шаабу, что они были сделаны из вишневого дерева и имели отверстия для нанизывания их на проволоку или шнурок [133].
Как видим, это сообщение совпадает с тем, которое восходит к Д. Шпеклину. Быть может, в нем была какая-то доля правды, хотя имя Бодмана, известного фальсификатора старых документов, связанное с этим сообщением, и настораживает нас.
Карл Шааб даже называл ряд изданий, первоначально напечатанных Иоганном Гутенбергом с цельногравированных досок или с помощью деревянных шрифтов. Среди них была Азбука, фрагмент которой принадлежал самому Шаабу, небольшие Молитвенники-Хорарии, Конфессионалы и Донаты [134].
Со временем появились и другие гипотезы, связанные с первыми опытами Иоганна Гутенберга.
Член известной семьи харлемских типографов и словолитцев Шарль Эншеде полагал, что стальные пуансоны - это изобретение Петера Шеффера. Получить рельефное изображение на медных матрицах можно с помощью очень твердых пуансонов. Что же касается Иоганна Гутенберга, то, по мнению Эншеде, он этого делать не умел и использовал пуансоны из меди, а матрицы - из мягкого свинца. Литеры с помощью таких матриц отливались ростом не более чем 2 мм, после чего, в результате дополнительного литейного процесса, к ним отливали ножки обычного для литер размера. Эта совершенно фантастическая реконструкция первопечатной технологии была с воодушевлением воспринята известным гутенберговедом Готтфридом Цедлером, который на ее основе объяснял очевидное несовершенство первого приписываемого Гутенбергу шрифта DK на его ранних стадиях. По словам Цедлера, правильность этих построений была подтверждена практическими опытами, которые он провел в словолитне Бауера во Франкфурте-на-Майне [135].
Другой историк книгопечатания Карл Фаульман полагал, что Гутенберг первоначально применял не металлические, но деревянные пуансоны. Именно этим он и объяснял различное начертание одноименных литер в 36-строчной Библии, которая, как он считал, напечатана раньше, чем 42-строчная. Фаульман переснял четыре строки из 36-строчной Библии и сильно увеличил их. На снимке, который он поместил в книге "Изобретение книгопечатания по новейшим исследованиям", действительно очень наглядно представлена разница в начертании букв [136]. Но Гутенберг делал это сознательно, пытаясь имитировать рукописные почерка. Именно это лежит в основе его шрифтовой системы, о которой пойдет речь в дальнейшем. Одноименные литеры разнятся и в 42-строчной Библии, но К. Фаульман этого не замечал, ибо считал, что шрифт этого издания отлит с матриц, оттиснутых металлическими пуансонами.
Более того, К. Фаульман допускал, что 36-строчная Библия вообще напечатана деревянными литерами. Эншеде такую возможность отрицал. Он выгравировал на деревянных брусках алфавитные знаки и составил из них строку. Буквы на оттиске не держали линии строки; они "гуляли" взад и вперед, вверх и вниз. Чтобы доказать неправоту Эншеде, Фаульман поручил венскому граверу Понтеру выгравировать комплект деревянных литер, копирующих шрифт 36-строчной Библии. Работа была выполнена с завидным умением. И на оттиске, изготовленном с набора деревянных литер, буквы отлично держали строку. Одного Фаульман не учел. Если бы 36-строчную Библию печатали быстро изнашивающимися деревянными литерами, ее типографу не хватило бы целой жизни, чтобы такой шрифт выгравировать.
Впоследствии Цедлер выдвинул другую гипотезу. Реконструируя технику изготовления первых голландских изданий, которые, как он считал, вышли из типографии Лауренса Костера, он предположил, что эти издания напечатаны шрифтом, полученным методом литья в опоки. Костер будто бы делал литеры из дерева, которые впоследствии использовались в качестве моделей при формовке [137].
Густав Мори, который в 1921 г. выпустил небольшую книгу "Что изобрел Гутенберг?", считал, что в Страсбурге использовалась аналогичная техника. "Четыре предмета", упоминаемые в страсбургской документации, по его мнению представляли собой опоку, состоявшую из двух рам с винтами для их крепления и литником, а также из двух металлических пластин, которыми сверху и снизу прикрывались рамы. Опоку набивали формовочной смесью из тонкоизмельченного песка и золы, предварительно поместив в нее деревянные модели литер. Затем рамы раскрывали и удаляли модели. Опоку фиксировали с помощью несложного винтового приспособления (это и был "пресс" Заспаха) и заливали через литник расплавленный металл. Г. Мори полагал, что способом литья в опоку изготовлялись также металлические печатные формы для инициалов Псалтыри 1457 г. [138].

Четыре предмета,
упоминаемые в актах страсбургского процесса.
Реконструкция Г. Мори

Современные исследователи и, прежде всего, Фридрих Адольф Шмидт-Кюнземюллер отвергают возможность литья шрифта в опоки. Названный ученый считает, что страсбургские опыты не были связаны с книгопечатанием и что Гутенберг начинал в Майнце с литья литер в словолитную форму. Истоки изобретения, говорит Шмидт-Кюнземюллер, нужно искать не в ксилографии, а в литейном производстве, с основами которого Иоганн Гутенберг был хорошо знаком [139]. Мнение это представляется нам излишне категоричным. Без каких-либо первичных и промежуточных форм изобретения обойтись нельзя. Техническая идея очень редко высказывается в той форме, в которой она в дальнейшем получает признание.
Но тот факт, что самые ранние издания Иоганна Гутенберга напечатаны металлическими литерами, полученными путем литья в матрицы, как нам кажется, сомнению не подлежит.
Шрифты и типографский сплав
Многие исследователи изюминкой изобретения Иоганна Гутенберга, его главной составляющей считают разработанную им технологию изготовления типографского шрифта. Работа эта весьма трудоемка, ибо изготовлять пуансоны и матрицы приходилось для очень большого количества знаков, во много раз превышающего количество знаков латинского алфавита. Изобретатель изготовлял каждый алфавитный знак в большом количестве вариантов. Цель была - как можно ближе имитировать рукописные почерка, с тем чтобы печатная книга походила на рукопись. В любом случае, количество пуансонов, а значит и матриц, приближалось к тысячи. Свидетельство об этом у нас более позднее, но весьма наглядное. Работавший в Падуе мастер Леонгард Ахатес (Агтштайн) из Базеля писал в послесловии одной из своих вышедших в 1473 г. книг, что он выгравировал тысячи пуансонов и сравнивал себя с древнегреческим скульптором Фидием, резавшим по слоновой кости. Сказано об этом было в шестистрочном дистихоне [140].
Какой металл или сплав металлов использовал Иоганн Гутенберг для отливки литер? По мнению Алоиза Руппеля, это был сплав, состоявший из 70% свинца, 25% олова и 5% сурьмы [141]. Таков же состав и современного типографского сплава - гарта. Свинец расплавляется при температуре 327°С. Олово более легкоплавко - оно становится жидким при 232°С. Вопреки мнению А. Руппеля, Гутенберг скорее всего отливал шрифт из чистого олова.
Древнейшее известное нам упоминание о типографском металле относится к 1474 г. В одной из книг Иоганна Цайнера - типографа, работавшего в городе Ульме, сказано, что отпечатана она при помощи "stagnis characteribus", т.е. "оловянных литер" [142]. В описи 1499 г. севлльской типографии Мейнгарда Унгута упомянуто "150 фунтов олова для литья литер". В стихотворении 1568 г. Ганса Сакса, которое мы полностью приведем ниже, речь уже идет о сплаве, включавшем олово, свинец и висмут. Но на Московском Печатном дворе шрифт отливали из чистого олова еще в XVII в. [143]
Древнейшие сохранившиеся до наших дней типографские литеры были найдены в 1878 г. в Саоне неподалеку от французского города Лиона. Ныне они находятся в Парижской Национальной библиотеке. Отлиты эти литеры были около 1479 г. [144]. Нам, однако, неизвестно, проводился ли химический анализ этих литер.
Старейшее техническое описание процесса отливки литер, а также сведения о составе типографского сплава мы найдем в девятой книге труда итальянского инженера Вануччо Бирингуччо (между 1473 и 1493 - после 1540) "О пиротехнике", изданной впервые в 1540 г. в Венеции, а затем переизданного в 1550, 1558 и 1559 гг. [145]. Бирингуччо был родом из Сиены, города в центральной Италии. Он много путешествовал, жил в Германии, где дружил с прославленным художником Альбрехтом Дюрером. Многочисленные сведения о литейном деле и металлургии, о ювелирном мастерстве и химических производствах Бирингуччо сообщает из первых рук. "Так как я не обладаю никакими другими указаниями, - пишет он, - кроме тех, которые я видел собственными глазами, то я могу говорить с уверенностью". Надо думать, что и словолитное дело итальянский инженер описывает не с чужих слов. О процессе тиснения матриц Бирингуччо сообщает: "Буквы выдавливаются в куске меди с помощью стального штампа". Словолитную форму он описывает в следующих словах: "Точно обработанный словолитный инструмент изготовляют из бронзы или из латуни. Он состоит из двух частей, подогнанных друг к другу таким образом, чтобы получить нужную величину высоты и ширины шрифта. Внутри форма сделана таким образом, чтобы в нее можно было вставлять матрицу". Сообщает Бирингуччо сведения и о составе типографского сплава: "3/4 высококачественного олова, 1/8 свинца и 1/8 сурьмы".
Пуансоны и матрицы, словолитная форма, состав типографского сплава, конструктивные и техологические приемы которых были найдены в XV в., в течение многих десятилетий принципиально не изменялись. Они служили человечеству не менее 400 лет - до тех пор, пока в середине XIX в. в практику полиграфического производства не вошли шрифтолитейные машины.
Словолитная форма и другие элементы словолитного процесса
"Словолитная форма - ядро изобретения" [146]. В этих словах Ф.А. Шмидта-Кюнземюллера есть значительная доля истины. Действительно, книгопечатание не стало бы мощным средством распространения знаний без несложного приспособления для множественного воспроизведения литер. Размножение текстов могло стать относительно дешевым лишь в том случае, если предварительно найден способ размножения типографских литер.

Принцип построения словолитной формы

Какой была словолитная форма, применявшаяся Иоганном Гутенбергом, сказать трудно. Никаких сведений об этом не сохранилось. Можно лишь реконструировать принцип действия такой формы. В самом простом случае это были две Г-образные детали 1 и 2, составленные таким образом, что между ними возникала полость 3. Снизу полость закрывали матрицей 4 с прямым углубленным изображением шрифтового знака. Чтобы получить литеру, сверху в отверстие полости нужно было залить расплавленный металл.
Для осуществления принципиальной схемы необходимо было найти практичные инженерные решения ряда задач. Г-образные детали должны плотно прилегать друг к другу, а кроме того, иметь возможность смещения относительно друг друга для получения литер разной ширины. Необходимо было также разработать способ точного фиксирования матрицы, с тем чтобы очко будущей литеры не сдвигалось относительно линии строки.
Древнейшее изображение словолитной формы находим на гравюре 1568 г. Иоста Аммана "Словолитец" из книги "Подлинное состояние всех состояний на земле". Это альбом, талантливые гравюры которого сопровождены неприхотливыми стихами Ганса Сакса. Под гравюрой, изображающей словолитца и озаглавленной "Der Schrifftgiesser", помещено стихотворение, составленное из попарно рифмованных строк. Мы предлагаем его вниманию читателей в нашем прозаическом переводе:

Я отливаю шрифт для типографии
Из висмута, олова и свинца,
Который я могу точно юстировать.
Приводить буквы в порядок -
Латинского и немецкого начертания,
А также те, что встречаются в греческом языке
С версалиями, точками и штрихами,
Чтобы употреблять их в печатании.

Словолитец изображен Иостом Амманом в тот момент, когда он зачерпнул ложкой расплавленный металл из котла и заливает его в форму, представленную в виде небольшой усеченной пирамиды, стоящей на левой ладони мастера. Гравюра конечно же не претендует на техническую достоверность.

Словолитец.
Гравюра И. Аммана. 1568 г.

Словолитная форма.
Чертежи из книги Дж. Моксона

По словам Вануччо Бирингуччо, "словолитный инструмент изготовляют из бронзы или из латуни. Он состоит из двух частей, подогнанных друг к другу таким образом, чтобы получить нужную величину высоты и ширины шрифта. Внутри форма сделана таким образом, чтобы в нее можно было вставлять матрицу".
Первое технически грамотное описание словолитной формы, сопровожденное чертежами, мы находим в книге английского технолога Джозефа Моксона (1627-1700) "Механические упражнения, или Учение о ремеслах", изданной в Лондоне в 1683 г. [147]. Второй том этого труда, обильно иллюстрированного чертежами и схемами, посвящен типографскому делу. Книга увидела свет почти через 250 лет после изобретения Иоганна Гутенберга. Но известно, что ремесленная техника феодального способа производства в течение столетий оставалась неизменной. Поэтому можно предположить, что с середины XV и до конца XVII в. словолитная форма изменилась мало.
По Моксону, словолитная форма составлена из двух металлических деталей сложной формы - нижней и верхней. Деревянная рубашка b, прикрепленная к деталям, позволяла словолитцу брать форму в руки
в момент заливки в нее расплавленного металла. Нижнюю и верхнюю части формы складывали таким образом, чтобы выступы с входили в пазы g. Пирамидообразный литник при этом образовывали скошенные плоскости d и е, а рабочая полость возникала между плоскостями а. К отверстию в нижней части полости прижимали матрицу fg с углубленным рельефным изображением Е шрифтового знака. Матрица фиксировалась плоскостями i,i формы. Точное положение очка обеспечивала юстировочная игла h, крепившаяся на поводке. Иглу вставляли в отверстие в задней плоскости матрицы.
Комплексно с оборудованием словолитной мастерской читатель может познакомиться по репродукции гравюры, которую мы заимствуем из четырехтомного руководства по типографскому делу известного в свое время печатника и издателя Христиана Фридриха Гесснера (ум. 1756); руководство было издано в 1740-1745 гг. в Лейпциге. К этому времени изобретению Иоганна Гутенберга исполнилось уже 300 лет, да и труд Гесснера был приурочен к празднованию этого юбилея. Но мы думаем, что технология словолитного производства за эти долгие годы изменилась мало. Труд Гесснера по обыкновению тех лет имел длинное название: "Необходимое и полезное книгопечатное искусство и шрифтолитейное дело с его шрифтами, форматами и всеми относящимися к этому делу инструментами, изображенное и понятно описанное, а также краткий рассказ о происхождении и развитии книгопечатания, особенно же о типографах в Лейпциге и других городах Германии, которые через 300 лет после изобретения представлены миру [148].

Оборудование словолитной мастерской.
По гравюре из книги Х.Ф. Гесснера. 1740-1745 гг.

В левой части гравюры изображена печь, в которой плавился типографский сплав. Представлен - в правой нижней части рисунка - и поперечный разрез плавильной печи. На печи и на расположенном рядом столе лежат различные инструменты словолитчика. Мы видим здесь и ложку, которой зачерпывали расплавленный металл и заливали его в словолитную форму. На полу около печи стоят различные емкости для слитков отдельных компонентов сплава. Словолитная форма изображена в верхнем правом углу гравюры. Она состоит из двух частей с выступами а и b, образующими литниковое отверстие. Металлические части словолитной формы помещены в деревянную рубашку h, предохранявшую руки словолитчика от ожога. В полости формы есть выступ g, благодаря которому на литере образуется сигнатура - поперечное углубление на ножке, помогающее наборщику определить правильное положение литеры при наборе. При отливке матрицу l помещают между направляющими в нижней части формы. Положение матрицы фиксируется иглой s, установленной на гибком поводке r. Между двумя частями формы на гравюре изображена только что отлитая литера р с литником q, который отпиливали, предварительно зажав литеру в тисках.

Наборный инструментарий
Старейшее известное нам изображение типографии помещено на гравюре, иллюстрирующей французское стихотворение на популярную в средневековой словесности и изобразительном искусстве тему "Танец смерти". Мы находим гравюру в книге, которую издал в Лионе в 1499 г. или в 1500 г. типограф Маттиас Гусс [149]. На гравюре изображена и установленная с наклоном наборная касса. Это ящик, разделенный перегородками на множество отделений - по числу шрифтовых знаков. К одной из стенок кассы прикреплен тенакль - державка для листа рукописи, которая служит оригиналом для набора. Наборщик держит в левой руке верстатку - плоский ящичек с двумя стенками. Третья стенка выполнена подвижной - ее устанавливали по формату строки. Наборщик брал литеры из кассы правой рукой и ставил их в верстатку. Одновременно осуществлялась выключка строки с помощью пробельного материала - шпаций, размещаемых в межсловных промежутках.

Старейшее изображение типографии.
Гравюра "Танец смерти" из лионского издания 1499 г.

Примерно такой инструментарий был и в типографии Иоганна Гутенберга. Быть может, он использовал верстатку, рассчитанную на набор сразу двух колонок текста (его Библии были двухколоночными изданиями).

Процесс установки литер в верстатку и строк на верстальную доску.
По гравюре из книги Дж. Моксона. 1703 г.

Такая верстатка изображена на одной из гравюр в книге Джозефа Моксона. На той же гравюре видна плоская доска с бортиками, на которую последовательно выставлялись составленные из отдельных литер шрифтовые строки. Корректуру осуществляли с помощью шила, которым накалывали и извлекали ошибочно вставленные в набор литеры. Для формирования полос и их заключки служила рама, которая расположена на столе с наклонной верхней крышкой.
Гравюра из книги Дж. Моксона также иллюстрирует процесс установки литер в верстатку и строк на верстальную доску.
Оборудование и инструментарий для набора мы видим и на гравюре из книги X.Ф. Гесснера. Литеры хранятся в отделениях наборной кассы, устанавливаемой наклонно на скошенной верхней поверхности шкафа-реала. В левой верхней части гравюры изображена верстатка - трехстенный металлический ящичек с боковой подвижной стенкой. Беря литеры из кассы и ставя их в нужном порядке в верстатку, наборщик и осуществлял набор. Рядом мы видим сильно увеличенные изображения шрифтовых и пробельных литер.

Оборудование
и инструментарий для набора.
По гравюре
из книги X.Ф. Гесснера. 1740-1745 гг.

Повторим, что время в феодальном обществе шло медленно. Технические решения, когда-то найденные, оставались неизменными на протяжении многих десятилетий. Поэтому у нас есть все основания предположить, что в типографии Иоганна Гутенберга использовался тот самый наборный инструментарий, который мы видим на гравюре 1499 г. и на рисунках из книг Моксона и Гесснера.
Гутенберговская система набора
В латинском алфавите 25 строчных и 25 прописных букв. Добавим к этому ограниченное число знаков препинания, получим 60, самое большее 70 разноименных литер. Между тем в изданиях Иоганна Гутенберга можно встретить от 150 до 300 шрифтовых знаков. Дело в том, что изобретатель, как многие первопечатники различных стран и народов, в том числе и русские, старался во всем следовать рукописной практике. Чтобы печатная книга была похожа на рукописную, необходимо было в рисунках шрифта воспроизвести хотя бы простейшие каллиграфические ухищрения писцов, стремившихся нарушить однообразие текстовой полосы.
Характерной особенностью готических почерков были ромбовидные окончания вертикальных штрихов литер. При написании букв в строке для более цельного восприятия письма каллиграфы сглаживали остроконечные выступы с той стороны литеры, которая примыкала к соседней, такие выступы имеющей. Чтобы передать эту особенность средневекового письма, Гутенбергу пришлось почти каждую литеру отливать в достаточно большом количестве вариантов.
К рукописной практике восходили и литеры с надстрочными знаками сокращения, соответствующие славянским буквам под титлами. Сокращения в большинстве случаев обозначались горизонтальной или слегка волнистой чертой, а также одним или двумя ромбами или ноликом, размещенными над литерами. Были и специальные знаки для сокращенного обозначения окончаний слов.
Назовем, наконец, многочисленные у Гутенберга лигатуры - слитные обозначения двух алфавитных знаков, отлитых на одной ножке.

Шрифт 42-строчной Библии Иоганна Гутенберга

Отто Хупп, тщательно изучивший первопечатные шрифты, выделил восемь основных групп, объединивших главные графические начертания [150]. Мы приводим здесь составленную им таблицу.
В верхней графе ее помещены изображения алфавитных знаков из, так сказать, основной группы.
Следующая строка - это т.н. соединительные литеры (Anschlussbuchstaben), левые вертикальные штамбы которых лишены ромбовидных приливов.
В третью группу выделены буквы с остроугольными окончаниями левых вертикальных штамбов.
Четвертая группа представляет нам различные особые графические формы литер, которые также взяты из практики рукописния и существовали в двух-трех вариантах.
В пятой строке собраны всевозможные лигатуры. Это в большинстве своем сочетания согласной и гласной: ba, be, bo, da, de, do, ha, he, ho и т.д. Но встречаются и двойные согласные: ff, pp. ss.
Шестая группа содержит литеры с как бы нависающим над соседним, размещенным справа знаком элементом. Хупп именует такой элемент знаменем (Fahne).
Седьмая группа - это алфавитные знаки с надстрочными обозначениями сокращений. И, наконец, в последней восьмой группе собраны специальные знаки сокращений и знаки препинания.
Иоганн Гутенберг умело использовал в наборе одноименные литеры различного начертания. Для этого существовали неписаные правила, которые изобретатель держал в уме. Литеры с надстрочными знаками сокращений и лигатуры облегчали выключку строк, т.е. приведение их к одной длине. Выключка в крупных изданиях Иоганна Гутенберга безукоризненна. Механизм выключки, которая могла осуществляться и путем изменения ширины межсловных пробелов, в этом случае прост. Допустим, в строке, длина которой превышена, было слово est, Гутенберг в этом случае заменял его на е с надстрочным знаком сокращения, уменьшая тем самым длину строки на две литеры.
Гутенберговская система набора способствовала оптимальному эстетическому воздействию полос его книг, которые и сегодня оставляют незабываемое впечатление.
Особенности набора "Католикона". 1560 г.
Это издание, если говорить о его полиграфическом осуществлении, значительно отличается от всех других первопечатных изданий.
Изучавший "Католикон" американский исследователь Пол Нидхем выдвинул в 1982 г. совершенно сенсационную гипотезу [151]. По его мнению, "Католикон" напечатан не с помощью подвижного шрифта. Его полосы составлены из цельных двойных строк, собранных в колонки и в страницы.
Надо сказать, что еще Готтфрид Цедлер, а до него Адольф Шмидт заметили, что двойные строки играют в "Католиконе" совершенно особую роль [152]. В старопечатных, да и в новых изданиях нередко можно встретить перевернутые, поставленные "вверх ногами" литеры. В "Католиконе" таких нет. Но зато Цедлер обнаружил в первой колонке лицевой стороны листа 131 целых две строки, поставленные "вверх ногами". При этом строки поменялись местами. Сверху оказалась строка 36, а снизу - строка 35. В других экземплярах эти строки стояли правильно, причем оттиск, вне всякого сомнения, был произведен с того же самого набора.
В конце лицевой полосы листа 189 было оставлено 12 пустых строк. Типограф заполнил их не пробельным материалом, а набором, который при печати не был набит краской. Так называемый слепой оттиск дали строки 13, 14, 11, 12, 9, 10 набора колофона с листа 372. Легко заметить, что все это пары "нечетная - четная строка".
Интересно, что при печатании 189-го листа книги уже существовал набор ее последнего листа. В случае набора подвижным шрифтом так обычно не бывает: набор и печатание осуществляют параллельно, с тем чтобы использовать минимальное количество шрифта. Набранные полосы, после того как они отпечатаны, разбирают, расскладывают шрифт по отделениям кассы и используют вторично.
Слепой оттиск на листе 189 Цедлер нашел в экземпляре "Католикона" с филигранью Литера С, а в экземпляре с водяными знаками Башня и Корона на том же месте были поставлены совсем другие строки, к тому же перевернутые: 5, 6 и 3, 4. Прокомментировать странности набора "Католикона" Г. Цедлер не сумел. Но они легко объясняются с помощью гипотезы Пола Нидхема.
Американский исследователь, изучив многие экземпляры "Католикона", обнаружил и новые примеры той особой роли, которую играют в этом издании комбинации нечетных и четных строк. В экземпляре "Католикона" из библиотеки св. Женевьевы в Париже (этот экземпляр напечатан на бумаге с водяным знаком Голова быка) на оборотной стороне л. 284 строки 5-6 и 7-8 поменялись местами. При этом были ошибочно переставлены опять-таки две строки - нечетная и четная.
В экземпляре из Шантилли на оборотной стороне л. 131 поменялись местами строки 13-14 и 53-54. Ошибка, видимо, произошла по той причине, что строки 13 и 53 начаты близкими по написанию словами: curro и [С]uruco. При наборе отдельными литерами такая ошибка невозможна. Во второй колонке оборотной стороны л. 5 и во второй колонке на лицевой стороне л. 38 экземпляра из собрания Пирпонта Моргана П. Нидхем заметил сдвиг некоторых строк по сравнению с остальными. Выключки строк типограф "Католикона" не делал. Все строки здесь разной длины. Так вот, на л. 5 об. две строки (опять-таки две!) - 51 и 52 сдвинуты вправо, а на л. 38 строки 7 и 8 сдвинуты влево. Нидхем обнаружил также несколько случаев нового набора, и в каждом из них переливались сразу две строки.
Немецкий историк полиграфической техники Клаус В. Герхардт предположил, что Иоганн Гутенберг, печатая "Католикон", для отливки двойных строк использовал технику бумажного матрицирования. Сложность состоит в том, что ранее считалось, что этот способ появился лишь в XIX столетии.
Ручной типографский станок

Фрагменты ручного печатного стана
будто бы найденные в доме "Цум Юнген"

Оттиски с печатной формы, набитой краской, как уже говорилось, умели получать и до Гутенберга. Для этого на форму накладывали лист бумаги и притирали его ребром ладони или планкой-рейбером. Гутенберг впервые механизировал этот процесс, построив типографский (или печатный) стан. Как он выглядел, сейчас сказать трудно. Правда, в предвоенные годы в Немецком музее книги и шрифта в Лейпциге экспонировался стан Гутенберга, частично реконструированный, а частично, как утверждали, подлинный. История стана такова.
В свое время аббат Иоганн Тритемий (Johannes Trithemius, 1462-1516) утверждал, что Иоганн Гутенберг жил в доме "Цум Юнген". Потомки своеобразно почтили память великого изобретателя: в XIX столетии в доме открыли пивную, которая называлась "У Гутенберга". 22 мая 1856 г. владелец пивной Бальтазар Борзнер, раскапывая земляной пол в подвале, примерно в 5 м от уровня мостовой обнаружил древнеримские монеты, осколки керамики, печные изразцы и несколько дубовых балок. На одной из них сохранилась резная надпись: J MCDXLI G. Запись расшифровали как инициалы Иоганна Гутенберга и указание на год 1441. Сами же балки посчитали частями типографского станка. Дрезденский коллекционер Генрих Клемм (Heinrich Klemm, 1819-1885) в скором времени приобрел находку за немалую сумму. По его заказу отсутствовавшие детали стана были восполнены.

Впоследствии, когда коллекция Клемма легла в основу Немецкого музея книги и шрифта, открытого в июле 1885 г., в экспозицию вошел и станок [153]. Это было сравнительно небольшое сооружение в виде стола, по сторонам которого вертикально установлены массивные дубовые балки. Между ними - горизонтальная перекладина с помянутой выше надписью. В перекладине - отверстие для винта, на котором укреплена колоколообразная деталь с рычагом для поворачивания винта. Непосредственно на этой детали - доска для прижимания листа к наборной форме, установленной на столе.

Реконструкции печатного стана из коллекции Г. Клемма

Стан в таком виде работать не может, ибо доска должна быть подсоединена к винту подвижно. В противном случае при вращении винта она также должна вращаться, а этому мешают вертикальные балки.
Реконструировали стан, не задумываясь над смыслом его работы. Но дело даже не в этом. В XV в. число 400 писали римскими цифрами не так, как это делается теперь - CD, а таким образом: СССС. Да и имя Иоганн начиналось не с буквы J а с I. В 1441 г. Гутенберг жил не в Майнце, а в Страсбурге. Это сразу насторожило майнцских патриотов. Получалось, что книгопечатание вообще, а типографский стан в частности изобретены не в Майнце. Да и как мог этот стан оказаться в подвале дома "Цум Юнген". Предполагать, что Гутенберг привез с собой станок из Страсбурга, наивно. Столь несложную конструкцию он мог соорудить и вторично. Поэтому всю историю с находкой частей стана сочли фальсификацией, столь часто вторгавшейся в гутенберговедение [154].

Реконструкции печатного стана Иоганна Гутенберга.
Гутенберговский музей в Майнце

Подумаем о том, какая задача стояла перед Гутенбергом, когда он собирался механизировать печатный процесс. Чтобы получить оттиск с наборной формы, ее прежде всего нужно покрыть краской. Далее следует аккуратно наложить чистый лист бумаги на набор. Лист необходимо плотно и, что особенно важно, равномерно прижать к форме - такова третья операция. И наконец, следует снять готовый оттиск с набора. Судя по всему, первую, вторую и четвертую операции Гутенберг осуществлял вручную. Механизировано было лишь само получение оттиска, происходившее под большим давлением.
По подсчетам специалистов, удельное давление в этом случае должно быть равно 8,2 кг/см². Суммарное же давление при печати, например 42-строчной Библии, главного издания Гутенберга, можно определить по формуле: Q = pF, где р - удельное давление, a F - площадь формы.
Подставляя соответствующие значения для 42-строчной Библии, имеем: Q = 8,2 х 19,9 х 29,0 = 4518,2 кг.
Получить давление в четыре с половиной тонны, вручную прижимая доской лист к набору, невозможно. Печатный стан Иоганна Гутенберга позволял это делать, прикладывая сравнительно небольшое усилие к рычагу, приводящему во вращение нажимной винт. Это было большим достижением, ибо давало значительный выигрыш во времени и снижало трудоемкость рабочего процесса.
Задумываясь над тем, как механизировать операцию получения печатного оттиска, Гутенберг в качестве первоосновы мог использовать уже существовавшие к тому времени механизмы для создания давления между двумя горизонтальными плоскостями. Первый из таких механизмов это пресс, который применялся в виноделии.

Пресс для виноделания

Виноград укладывали на столе со стоком, под которым ставили бочку W. По бокам стола находились две массивные вертикальные балки F и С, в пазах которых была подвижно установлена горизонтальная доска К. Давление создавалось с помощью винтового шпинделя АВ, ходившего в гайке, закрепленной в горизонтальной перекладине С между двумя вертикальными балками. Вращали шпиндель с помощью прикрепленного к нему колеса, которое приводили в движение веревкой Z, наматываемой на ворот.

Пресс бумагоделательного производства

Аналогичную конструкцию имел пресс для обжимки влажных стоп бумаги в бумагоделательном производстве. Здесь стопу F помещали на горизонтальную перекладину E, закрепленную между вертикальными балками АВ. Прижим осуществлялся подвижной горизонтальной доской СН, приводимой в движение нажимным винтом QX. Винт вращали не показанным на рисунке рычагом, который вставляли в отверстие в буксе Р. Винт можно было фиксировать в определенном положении с помощью храпового механизма.
Ни в виноделии, ни в бумагоделательном производстве не ставилась задача обеспечить механический подъем нажимной доски после прессования. Строгая параллельность доски к поверхности стола в этих случаях не требовалась. Решить эти задачи предстояло Иоганну Гутенбергу при сооружении типографского станка.
Строгую параллельность горизонтальных плоскостей техническими средствами XV столетия вряд ли можно было обеспечить. Изобретатель европейского книгопечатания решил пойти по другому пути. Равномерность натиска по всей поверхности печатной формы он обеспечил с помощью мягкого материала - ткани или пергамена, который помещали между нажимной плитой и листом бумаги, лежащим на смазанной краской форме. Материал как бы скрадывал непараллельность плоскостей и их неровности. Такой материал впоследствии получил название декеля.
Накладывать лист и декель на форму, находящуюся под нажимной плитой, да и наносить в этом положении краску на форму неудобно. Значит, следовало озаботиться созданием устройства, которое могло бы периодически перемещать форму под плиту и обратно. Для этого форму устанавливали не прямо на стол, а на подвижную каретку. Такие каретки мы видим уже на гравюре 1499 г. и на изображениях печатного станка на издательских и типографских марках начала XVI в.

Типографский стан
на издательской марке И.Б. Асцензия. 1509 г.

Наконец, нужно было придумать механизм, который бы обеспечил точное наложение листа на наборную форму. Каретка в открытом положении, снабженная механизмом для наложения листов, впервые изображена на гравюре из "Швейцарской хроники", напечатанной в Цюрихе в 1548 г. Христофором Фрошауером [155].

Ручной типографский станок.
Гравюра из "Швейцарской хроники". Цюрих, 1548 г.

Мы видим здесь мастера, который двумя кожаными подушечками набивает краску на печатную форму, помещенную в каретке. К последней шарнирно прикреплена рама, на которую натянут декель. Второй рабочий снимает с этой рамы уже отпечатанный лист. В дальнейшем на его место будет положен чистый лист бумаги. К декельной раме, опять-таки на шарнирах, прикреплена рама, предохранявшая поля оттиска от попадания на них краски. Раму эту удерживает в нужном положении прикрепленный к ее нижней части выступ, упирающийся в стол типографского станка. На гравюре Иоста Аммана 1568 г. для этой цели служит круглая в сечении палка, установленная на полу типографии.

В типографии.
С гравюры И. Аммана. 1568 г.

Был ли механизм для наложения листов в станах, стоявших в типографии Иоганна Гутенберга? Нам думается, что да, и вот почему. Для точности наложения листа на декельной рамке устанавливали иголки, на которые накалывали лист. Такие иголки, а также отверстия, образуемые ими в бумажном листе, называют пунктурами. Так вот, в изданиях Иоганна Гутенберга, в том числе и в 42-строчной Библии, пунктуры есть. Их разное количество и размещены они в разных местах. Это позволяет гутенберговедам определять, какое количество типографских станков стояло в мастерской Гутенберга.
В начале XVI в. изображения печатного стана встречаются на издательских марках типографов Иоста Бадия Асцензия (1509), Петруса Цезаря (1510), Якоба де Бреда (1515), Дирка ван ден Барне (1512), Олдржиха Веленского (1519). На всех этих гравюрах изображена рукоятка для перемещения каретки под нажимную плиту и обратно. Типографские станы в эти годы рисуют великие художники Лукас Кранах (1520) и Альбрехт Дюрер (1525) [156]. Требовать от этих гравюр технической достоверности мы, конечно, не можем.

Типографский стан по рисунку Л. Кранаха 1520 г.

Типографский стан по рисунку А. Дюрера. 1525 г.

Первое технически грамотное описание ручного типографского стана, сопровожденное гравюрой, мы найдем в книге архитектора итальянского города Падуи Витторио Цонка (1568-1602), посвященной различным механическим устройствам. Книга увидела свет в 1607 г. [157]

Типографский стан.
Гравюра из книги В. Цонка. 1607 г.

Вот как описывает Цонка конструкцию стана:
"Винт А должен быть отлит из меди, ибо тогда он лучше и чище. Его можно сделать и из железа, но это не так хорошо; он должен иметь четырехгранную (винтовую. - Е.Н.) нарезку. Винт входит в гайку (на гравюре она не видна. - Е.Н.), также сделанную из металла, и она не выпускает винт за поперечину (т.е. за горизонтальную поперечную балку. - Е.Н.). Нажимная плита также отливается из цветного металла, чтобы быть гладкой, ибо она должна ровно нажимать на шрифт. Из железа она будет хуже, ибо с помощью молота ее трудно сделать такой ровной... Если же хотят сделать нажимную плиту из дерева, то надо взять оливковую древесину. Внизу на винте висит четырехгранная железная букса D, которая с помощью шнуров поднимает нажимную плиту вверх. Эта букса имеет четырехугольную форму для того, чтобы винт лучше нажимал своей конической (лишенной нарезки. - Е.Н.) частью на нажимную плиту... Букса прикреплена к (лишенной нарезки. - Е.Н.) части винта штифтом... таким образом, что при вращении винта букса перемещается (возвратно-поступательно вниз и вверх. - Е.Н.). На высоте в 2,5 фута (73 см - Е.Н.), на которой человеку удобно работать, установлен стол E,... занимающий пространство между стойками С, заключающими всю конструкцию. На столе движется каретка ЕЕ, в которой заключен шрифт (т.е. печатная форма. - Е.Н.).
Рабочий передвигает каретку взад и вперед ручкой с помощью шнура, намотанного на барабан N. Внизу под кареткой прикреплено несколько железных полос и несколько таких же - F - на столе, по которому каретка, смазанная маслом, легко скользит. После того как рабочий сделает нажимным рычагом В движения к себе и обратно, он с помощью рукоятки (на гравюре печатник держит ее левой рукой. - Е.Н.) перемещает тележку вправо, открывает раму наподобие окна (открытая и закрытая каретка Е изображена внизу справа. - Е.Н.), вынимает оттуда отпечатанный лист, берет обеими руками наполненные шерстью мацы М, опускает их в типографскую краску из ламповой сажи, льняного масла и смолы, один или два раза ударяет их друг о друга (точнее, растирает краску вращательным движением мац. - Е.Н.), затем набивает краской шрифт, накладывает чистый лист, закрывает каретку, смещает ее налево, дергая за рычаг В и вращая винт A, смещает нажимную плиту вниз и так повторяет печатание" [158].

Перед типографским станом на полу гравер, иллюстрировавший книгу Витторио Цонка, изобразил отдельные его части. Слева внизу - букса D и входящий в нее винт С с конической нажимной частью. Слева вверху - каретка в закрытом состоянии и под ней рукоятка механизма для перемещения каретки. Этот механизм N отдельно изображен в нижней центральной части рисунка. Мы видим барабан, снабженный рукояткой и обмотанный шнуром, концы которого прикрепляются к каретке. Рядом лежат мацы М. Справа от них - рама для заключки наборной формы. Раму эту устанавливают в каретку Е, которую мы видим в правой части гравюры.
Принцип действия ручного типографского станка мы поясняем кинематической схемой.

Кинематическая схема ручного типографского станка

Наборная форма заключена в раме, установленной на каретке 1, которая имеет возможность возвратно-поступательного движения вдоль стола 2. К каретке шарнирно прикреплена декельная рамка (тимпан) 3, а к последней - рамка (фрашкет) 4, предохраняющая поля оттиска от попадания краски. Декельная рамка затянута листом пергамена, выравнивающего при печатании величину натиска. На рамке закреплены иголки-пунктуры, на которые накалывают лист бумаги. После этого на декельную рамку опускают фрашкет, а затем декельную рамку с фрашкетом накладывают на наборную форму и с помощью рукоятки приводят во вращение цилиндр 5. Последний при помощи шнуров 6 перемещает каретку под нажимную плиту (тигель) 7. Тигель подвешен на шнурах 8 к буксе 9 (на Руси ее называли орех), которая подвижно установлена на цилиндрическом выступе 10, жестко скрепленном с винтом 11, При перемещении нажимного рычага (куки) 12 винт, смещаясь в гайке 13, своей нижней лишенной нарезки конической частью 14 прижмет тигель к листу, лежащему поверх набитой краской печатной формы. При обратном движении рычага букса смещается вверх и поднимает тигель, подвешенный на шнурах. Затем каретку, вращая с помощью рукоятки барабан 5, выводят из под тигля, раскрывают ее и снимают готовый оттиск.
Конструкция ручного типографского стана, разработанная Иоганном Гутенбергом, была весьма рациональной и практичной. Поэтому она без принципиальных конструктивных изменений служила человечеству достаточно долго. Причины этого недавно проанализировал ведущий немецкий историк полиграфической техники Клаус В. Герхардт в статье с весьма характерным названием: "Почему гутенберговский пресс был заменен лучшей системой лишь через 350 лет [159]
Типографская краска
Состав краски стал одним из компонентов изобретения Иоганна Гутенберга. Применять краску, которая использовалась при печатании листовых гравюр и цельногравированных книг, он не мог, ибо на металлическую поверхность краска ложилась иначе, чем на деревянную. Опытным путем следовало подобрать новые компоненты.
Надо сказать, что издания Иоганна Гутенберга, и прежде всего 42-строчная Библия, поражают нас иссиня-черными, немного поблескивающими текстовыми полосами, которые кажутся отпечатанными лишь вчера.
Первые печатники делали краску из сажи, которую смешивали с льняным маслом - олифой. Важную роль играли и всевозможные добавки. Об этом стало известно сравнительно недавно - в 1980-х годах в результате исследований, проведенных междисциплинарной исследовательской группой Калифорнийского университета в Дэвисе (США). Работала группа под руководством Ричарда Н. Шваба, Томаса А. Кахилла и Брюса А. Куско. В 1982-1986 гг. комплексно изучались старопечатные издания, вышедшие в Майнце и Бамберге, и среди них и 42-строчная Библия.
Среди присадок к основным составляющим типографской краски Иоганна Гутенберга были обнаружены медь, сера и свинец. Металлические компоненты весьма характерны именно для материала, который использовался изобретателем книгопечатания. В краске других ранних изданий они не встречаются. Исключение составляет лишь 36-строчная Библия; это косвенно доказывает, что и она дело рук Гутенберга.
Пока еще ничего не известно, в каком виде и каким образом эти компоненты добавлялись в краску и делалось ли это сознательно или нет. По мнению исследователей Калифорнийского университета, именно свинец ответствен за непривычный блеск текстовых полос гутенберговских изданий.

Примечания

1. Цит. по: Лихтенштейн Е.С. Слово о книге. Афоризмы. Изречения. Литературные цитаты. М., 1984. С. 68-69.
2. Вернадский В.И. Избранные труды по истории науки. М., 1981. С. 82.
3. Немировский Е.Л. Новые способы печати. М., 1956. С. 141- 144.
4. Вернадский В.И. Указ. соч. С. 88.
5. Hunter C.R. The script of Harappa and Mohenjo-Daro and its connection with other scripts. L., 1934.
6. Wiesemann D.J. Cotter und Menschen im Rollsiegel Westasiens. Praha, 1958.
7. Федоров-Давыдов Г.Л. Монеты рассказывают. (Нумизматика). М., 1963. С. 21.
8. Спасский И.Г. Русская монетная система. Историко-нумизматический очерк. Л., 1962.
9. Hamanova P. Z dejin knizni vazby. Praha, 1959. S. 21.
10. Loubier H. Der Bucheinband in alter und neuer Zeit. Berlin; Leipzig, 1926.
11. Молчанов A.A. Таинственные письмена первых европейцев. М., 1980. С. 21.
12. Бекштрем А. Загадочный диск // Журнал Министерства народного просвещения (ЖМНП). СПб., 1911. № 12.
13. Молчанов A.A. Указ. соч. С. 52.
14. Cicero, Marcus Tullius. De natura deorum. De diuinatione. De fato. De legibus, etc. Cum additione Raphaelis Zovenzonii. [Venedig], 1471. Lib. II. Cap. 20.
15. Ruppel A. Die Technil Gutenbergs und ihre Vorstufen. Dusseldorf, 1961. S. 13-14.
16. Ibid. S. 14.
17. Вернадский В.И. Указ. соч. С. 92.
18. Quintilianus, Marcus Fabius. Institute oratoria / Red. Omnibnus Leonicenus. [Venedig]: Nucolaus Jenson 21 V 1471. Lib. 1. Cap. 2. Par. 21.
19. Hupp O. Die Prufeninger Weihinschrift vom Jahr 1119 // Studien aus Kunst und Geschichte. Freiburg, 1906. S. 185 ff.
20. Lehman-Haupt H. Englische Hoizstempelalphabete des 13. Jahrhunderts // Gutenberg-Jahrbuch. Mainz, 1940. S. 93-97.
21. Bock F. Die Einbande des Nurnberger Dominikaners Konrad Forster // Jahrbuch der Einbandkunst. 1928. Bd. 2. S. 14-32.
22. Kyriss E. Nurnberger Klostereinbande der Jahre 1433 bis 1525. Dissertation. Bamberg, 1940.
23. Kyriss E. Schriftdruck vor Gutenberg // Gutenberg-Jahrbuch. Mainz, 1942. S. 40-48.
24. Stromer W. Gespornte Lettern. Leitfossilien des Stempeldrucks (cf. 1370-1490) // Gutenberg-Jahrbuch. Mainz, 1996. S. 61-64.
25. Bock F. Op. cit.
26. Hussing M. Neues Material zur Frage des Stempeldrucks vor Gutenberg // Gutenberg-Festschrift. Mainz, 1925. S. 66-72.
27. Stromer W. Vom Stempeldruck zurn Hochdruck. Forster und Gutenberg // Johannes Gutenberg. Regionale Aspekte des fruhen Buchdrucks. B., 1993. S. 47-92.
28. Forrer R. Die Zeugdrucke der byzantinischen, romanischen und spatern Kunstepochen. Strassburg, 1894.
29. Bachmann M., Reitz C. Der Blaudruck. Leipzig, 1962. S. 5.
30. Якунина Л.И. Русские набивные ткани XVI-XVII вв. М., 1954. С. 15.
31. Kunze H. Geschichte der Buchillustration in Deutschland. Das 15. Jahrhundert. Leipzig, 1975. S. 83-84.
32. Ibid. S. 83-84.
33. Ченнини Ч. Книга об искусстве, или Трактат о живописи. М., 1933. С. 119-120.
34. Pow-Key Sohn. Early Korean printing // Der gegenwartige Stand der Gutenberg-Forschung. Stuttgart, 1972. S. 217.
35. Loehr M. Chinese landscape woodcuts. Cambridge, 1968. P. 1.
36. Goodrich L.C. Two new discoveris of early block prints // Der gegenwartige Stand der Gutenberg-Forschung. Stuttgart, 1972. S. 214.
37. Лю Гоцзюнь. Рассказ о китайской книге. М., 1957. С. 49.
38. Гривнин B.C. История развития и современное состояние книгоиздательства в Японии // Книга. Исследования и материалы. 1961. Сб. 4. С. 287-314.
39. Akihiro Kinoshita, Keiichi Ishikawa. Early printing history in Japan // Gutenberg-Jahrbuch. Mainz, 1998. S. 31-32.
40. Лю Гоцзюнь. Указ. соч. С. 46-47.
41. Флуг К.К. История китайской печатной книги Сунской эпохи Х-Х111 вв. М.; Л., 1959. С. 29-30; Carter Th.F. The invention of printing in China and its spread westward. L., 1925. P. 25.
42. Цит. по: Journal Asiatique. P., 1905. Vol. 5. P. 5-75.
43. Кочетова C.M. Фарфор и бумага в искусстве Китая. М.; Л., 1956. С. 64.
44. Schlieder W. Zur Geschichte der Papierherstellung in Deutschland von der Anfangen der Papiermacherei bis zum 17. Jahrhundert // Beitrage zur Geschichte des Buchwesens. Leipzig, 1966. Bd. 2. S. 91, 101.
45. Неруда П. Ода типографии / / Песнь о книге. Антология. Минск, 1977. С. 108-109.
46. Keenan E.L. Paper for the Tsar: A letter of Ivan IV of 1570 // Oxford slavonik papers. 1971. Vol. 4. P. 21-29.
47. Bucher. Geschichte der technischen Kunste [o.J]. Bd. 1. S. 370.
48. Linde A. Geschichte der Erfindung der Buchdruckerkunst. B., 1886. Bd. 34. S. 678.
49. Botto С. Chroneken von der Sassen. Mainz, 1492. 6.111. Bl. 284 r.
50. Linde A. Op. cit.
51. Ibid. S. 679.
52. Sacks H. Eygentliche Beschreibung aller Stande auff Erden, hoher vnd nidriger, geistlicher und weltlicher, aller Kunsten, Handvercken und Handein. Franckfurt am Mazn, 1568. Bl. [24].
53. Schmidt W. Beitrag zur Geschichte des Hoizschnittes. Munchen, 1886. S. 14; Linde A. Op. cit. S. 678.
54. Кристеллер П. История европейской гравюры XV-XVIII века. М., 1939. С. 29.
55. Описание гравюр : Schreiber W.L. Manuel de l'amateur de la gravure sur bois et sur metal au XV sieckle. B., 1891. Vol. 1. № 1395, 1677.
56. Kunze H. Geschichte der Buchillustration in Deutschland. Das 15. Jahrhundert. Leipzig-, 1975. S. 100.
57. Linde A. Op. cit. S. 679-680.
58. Friedlander M.J. Der Holzschnitt. Berlin; Leipzig, 1921. S. 18.
59. Heinecken K..H. von. Idee generale d*une collection complete d'estampes. Leipzig; Vienne, 1771. P. 250.
60. Dibdin Th.F. Bibliotheca Spenceriana; or a descriptive catalogue of the books printed in the fifteenth century. L., 1814. Vol. 1. P. I-IV.
61. Кристеллер П. История европейской гравюры XV-XVIII века. М., 1939. С. 11.
62. Цит. по: Чэнь Яньсяо. Лу Синь и гравюра на дереве. М., 1956. С. 46-47.
63. Саrу М.В. Playing cards of past and present // Gutenberg-Jahrbuch. Mainz, 1938. S. 38.
64. Rosenfeld H. Zur Geschichte der Spielkarten. // Die schonsten deutschen Spielkarten. Leipzig, 1964. S.37.
65. Reisig О. Deutschespielkarten. Leipzig, 1935. S. 35.
66. Schulze K. Spielkarten aus fiinf Jahrhunderten // Sachsische Heimatblatter. 1967. N 3. S. 105.
67. Cary M.M. Playing cards of past and present. S. 39.
68. Schreiber W.L. Dart der Hoizschnitt als Vorstufe der Buchdruckerkunst behandelt werden? // Zentralblatt fur Bibliothekswesen. 1895. Bd. 12. S. 201.
69. Kunze H. Geschichte der Buchillustration in Deutschland. Das 15. Jahrhundert. Leipzig, 1975. S. 115.
70. Kocowski B. Drzeworytowe ksiazki sreniewiecza. Wroclaw, 1974. S.16.
71. Fischer С. Beschreibung typographischer Seltenheiten und merkwurdigen Handschriften, nebst Beitragen zur Efrindungsgeschichte der Buchdruckerkunst. Nurnberg, 1801. Lfg. 3. S. 86.
72. Heinecken K.H. Idee generale d'une collection complete d'estampes, avec une dissertation sur Vorigine de la gravure, et sur les premiers livres damages. Leipzig; Vienne, 1771. P. 257.
73. Бахтиаров A.A. Иоганн Гутенберг. Его жизнь и деятельность в связи с историей книгопечатания. СПб., 1892. С. 22; То же // Гугенберг. Уатт. Стефенсон и Фултон. Дагерр и Ньепс. Эдисон и Морзе. Библиографические повествования. Челябинск, 1996. С. 29.
74. Linde A. Op. cit. Bd. 1. S. 5-9.
75. Zapf C.W. Aelteste Buchdruckgeschichte von Mainz von derselben Erfindung bis auf das Jahr 1499. Ulm, 1790. S. 21.
76. Цит. по: Linde A. Op. cit. Bd. 1. S.6.
77. Mapинpoвич Б. Библиографиа о нашем кириличком штампарству, штампарама и книгама XV, XVI и XVII столета. Цетинье, 1991. Кн.. 4. С. 225-235.
78. Цит. по: Schaab С.А. Die Geschichte der Erfindung der Buchdruckerkunst. Mainz, 1830. Bd. 1. S.IV.
79. Manni D. Delia prima promulgazione de libri in Firenze. Firenze, 1761.
80. Сборник, изданный к 400-летию книгопечатания во Флоренции: Quarto centenario Cenniniano. Firenze. 1871.
81. Vergilius Maro, Publius. Opera. Florenz: Bernardo und Dominico Cennini 1471 (1472). F. 20v.
82. Shen Kuo. Menxi bitan (Dream Pool Essays). Bejing, 1975.
83. Цит. по: Флуг K.K. История китайской печатной книги Сунской эпохи Х-ХIII вв. М.; Л., 1959. С. 60-62.
84. Циен Цуен-Хсуин. Исследования по истории китайской книги, бумаги, краски и книгопечатания. Гонконг, 1992. С. 130-132 (на китайском языке).
85. Jixing Pan. A comparative research of early movable metal-type printing technique in China, Korea and Europe // Gutenberg-Jahrbuch. Mainz, 1998. S. 37.
86. Wang Zhen. Nong Shu (Treatise on Agriculture, 1313). Shanghai, 1994.
87. Ibid. P. 65-68.
88. Pow-Key Sohn. Early Korean printing // Der gegenwartige Stand der Gutenberg-Forschung. Stuttgart, 1972. S. 219.
89. Цит. по: Hons Hi-gi. Der Druck mit Metalletern in Korea // Buchkunst. Leipzig, 1963. S. 193.
90. Ibid. S. 193.
91. Seokko Chwen S. In search of the origin of metal type printing // Gutenberg-Jahrbuch. Mainz, 1985. S. 15-18.
92. Роw-Key Sohn. Early Korean printing // Der gegenwartige Stand der Gutenberg-Forschung. Stuttgart, 1972. S. 226.
93. Ibid. S. 224.
94. Ibid. S. 229.
95. Ruppel A. Habendie Chinesen und Koreaner die Druckkunst erfunden? Mainz, 1954; Kapr A. Konnte Gutenberg bei seiner Erfindung vom Drucken mit metallenen Einzelbuchstaben in Korea Kenntnis gehabt haben? // Beitrage zur Inkunabelkunde. Dritte Folge. B., 1969. Bd. 4. S. 31-33.
96. Carter Th.E. The invention of printing in China and its spread westward. 2nd ed. N.Y., 1955.
97. Терентьев-КатанскийА.П. Книжное дело в государстве тангутов. М., 1981. С. 85.
98. Wu К. Т. Chineze printing under four Alien dynasties // Harward Journal of Asiat. Studies. 1950. N 3/4. P. 451.
99. Терентьев-Катанский А.П. Книжное дело в государстве тангутов. М., 1981. С. 98.
100. Кара Д. Книги монгольских кочевников. М., 1972. С. 114-118.
101. MouleA.Ch. Christians in China before the year 1550. L., 1930. Chap. 7.
102. Parirus Erzherzog Rainer. Fiirer durch die Ausstellung. Wien, 1894.
103. Sand Ch. Appendix addendorum, confirmandorurn et emendadorum ad nucleurn historiae ecclesiasticae. Coloniae, 1678.
104. Малышевский И.И. Подложное письмо половца Ивана Смеры. Киев, 1876.
105. Теплов Л.П. Иван Смер - изобретатель книгопечатания / / Сталинский печатник. 1949. 29 марта. № 4. С. 3-4; Сидоров A.A. К вопросу об Иване Смере и изобретении книгопечатания // Там же. 1949. 30 апр. № 7. С. 4.
106. Klaproth J.H. Lettre a M. le Baron Alexandre de Humboldt sur l'invention de la boussole. P., 1832. P. 131-132; Browne E.G. Persian literature under the Tartar dominion. Cambridge, 1920, P. 176-178.
107. Спафарий Н.Г. Описание первыя части вселенныя, именуемой Азии, в ней же состоит Китайское государство с прочими его города и провинции. Казань, 1910. С. 25.
108. Jixing Pan. A comparative research of early movable metal-type printing technique in China, Korea and Europe // Gutenberg-Jahrbuch. Mainz, 1998. S. 40.
109. International Symposium on the printing history in East and West // Gutenberg-Jahrbuch. Mainz, 1998. S.24.
110. Kapr A. Schrift- und Buchkunst. Leipzig, 1982. S. 99.
111. Hamanova P. Z dejin knizni vazby od nejstarsich dob do konce XIX. stol. Praha, 1959. S. 15.
112. Schunke I. Einfuhrung in die Einbandbestimmung. Dresden, 1977. S. 11-12.
113. Симони П. Собрание изображений окладов на русских богослужебных книгах XII-XIV вв. СПб., 1910.
114. Ухова Т., Писарская А. Лицевая рукопись Успенского собора. Евангелие начала XV века из Успенского собора Московского Кремля. Л., 1969.
115. Kyriss Е. Der verzierte europaische Einband vor der Renaissance. Stuttgart, 1957.
116. Hamanova P. Op. cit. S. 19-25.
117. Kyriss E. Verzierte gotische Einbande im alten deutschen Sprachgebiet. Stuttgart, 1954.
118. Kup K. A fifteenth-century girdle-book // Bulletin of the New York Public Library. 1939. Vol. 43. N 6. P. 471-484.
119. Sacks H. Eigentliche Beschreibung aller Stande auff Erden. Frankfurt am Main, 1568. Ibid. Faksimilrreproduction. Leipzig, 1966.
120. Российский государственный архив древних актов (РГАДА). Собр. МГАМИД. № 470. Л. 406-420 об. Публикация текста: Симони П. Опыт сборника сведений по истории и технике книгопереплетного художества на Руси. СПб., 1903. С. 5-17.
121. Цит. по: Строев П.М. Описание старопечатных книг славянских, находящихся в библиотеке Ивана Никитича Царского. М., 1836. С. 434.
122. РГАДА. Ф. 1182. 0п.1. Кн. 3. Л. 94.
123. РГАДА. Ф. 1182. Оп. 1. Кн. 3. Л. 95.
124. Симони П. Опыт сборника сведений по истории и технике книгопереплетного художества на Руси. С. 10.
125. РГАДА. Ф. 1182. 0п.1. Кн. 8. Л. 137.
126. Варбанец, Н.В. Иоханн Гутенберг и начало книгопечатания в Европе. Опыт нового прочтения материала. М., 1980; Немировский Е.Л. Иоганн Гутенберг. Около 1399-1468. М., 1989; Ruppel А. Johannes Gutenberg. Sein Leben und sein. Werk.3. Auflage. Nieuwkoop, 1967; Kapr A. Johannes Gutenberg. Personlichkeit und Leistung. Leipzig, 1986. Библиографию вопроса см.: McMurtrie D.C. The invention of printing. A bibliography. Chicago, 1942.
127. Zulch W.X., Mori C. Frankfurter Urkundenbuch zur Fruhgeschichte des Buchdruck. Frankfurt am Main, 1920. S. 16.
128. Carter H. A view of early typography. Oxford, 1969. P. 21. Fig. 9.
129. Цит. по: Kohler J.D. Hochverdiente und aus bewahrten Urkunden wohibeglaubte Ehrenrettung Johannes Gutenbergs. Leipzig, 1741. S. 43. Ср. Schaab С. Op. cit. Bd. 1. S. 155.
130. Serarius N. Moguntiarurn rerum. Libr. V. Moguntiae, 1604. P. 159.
131. Pater P. Dissertatio de Germaniae miraculo optimo maxirno. L., 1710. P. 10; Schaab C.A. Op. cit. Bd. 1. S. 180.
132. Fischer C. Essai sur les monuments typographiques de Jean Gutenberg, Mayenaise, inventeur de l'imprimerie. Mayence, 1802. P. 39.
133. Shaab C.A. Op. cit. Bd. I, S. 180-181.
134. Shaab C.A. Op. cit. Bd. 1. S. 183-188.
135. Zedler С. Das Rosentalsche Missale speciale // Zentralblatt fiir Bibliothekswesen. 1903. Bd. 20. H. 4. S. 190-191.
136. Faulmann K. Die Erfindung der Buchdruckerkunst nach den neuesten Forschungen. Wien; Pest; Leipzig, 1891. S. 38.
137. Zedler С. Von Coster zu Gutenberg. Leipzig, 1921. S. 18-20.
138. Моri G. Was hat Gutenberg erfunden? Ein Ruckblick auf die Fruhtechnik des Schriftgusses. Mainz, 1921.
139. Schmidt-Kunsemuller F.A. Die Erfindung des Buchdrucks als technisches Phanoman. Mainz. 1951. S. 41 ff.
140. Franciscus de Platea. Opus restitutionem usurarum ex communicatio.-num. Padua: Leonardus Achates, de Basilea [не позднее 28 VIII] 1473. Fol. 173 v.
141. Ruppel A. Die Technik Gutenbergs und ihre Vorstufen. Dusseldorf, 1961. S. 42.
142. Berchorius Peter. Liber Bibliane moralis, seu Eductorium moralisationum Bibliae. Ulm: Johann Zainer 9 IV 1474. Bl. 266 r.
143. Немировский Е.Л. Иван Федоров. Около 1510-1583. М., 1985. С. 224.
144. Reed T.B. A History of the old english letter foundries. L., 1952. P. 18-20.
145. Biringuccio V. De la pirotechnia. Libri X. Venedig, 1540. Текст об отливке литер на л. 13806. Второе издание книги увидело свет в 1550 г. также новый немецкий перевод: Biringuccios Pirotechnia. Ein Lehrbuch der chemisch-metallurgischen Technologie aus dem 16. Jahrhundert. Braunschweig, 1925. S. 144.
146. Schmidt-Kunsemuller F.A. Gutenbergs Schritt in die Technik // Die gegenwartige Stand der Gutenberg-Forschung. Stuttgart, 1972. S. 131.
147. Moxon J. Mechanick expercises; or the Doctrine of Handyworks, applied to the art of printing. L., 1683. Vol. 2.
148. Cessner Ch.F. Die so nottig als nutziiche Buchdruckerkunst und Schriftgiessery, mit ihren Schriften, Formaten und alien dazu gehorigen Instrumenten abgebildet, auch klarlich beschrieben, und nebst einer kurzgefassten Erzahiung von Vursprung und Fortgang der Buchdruckerkunst, iiberhaupt, isonderheit von den vornehmsten Buchdruckern in Leipzig und andern Orten Teutschlandes im 300 Jahre nach Erfindung derselben ans Lich gestellt. Leipzig, 1740-1745.
149. La danse macabre. Lyon: [Matthias Huss] 18.11.1499/1500. Репродукцию : Kunze H. Das grosse Buch vom Buch. B., 1983. S. 73.
150. Hupp O. Zum Streit um das Missale speciale Constantiense. Ein dritter Beitrag zur Geschichte der altesten Druckwerke. Strassburg, 1917. S. 15-25.
151. Needham P. Johann Gutenberg and the Cahtolicon press // Papers of the Bibliographical Society of America. 1982. Vol. 76. P. 395-456.
152. Zedler С. Das Mainzer Catholicon. Mainz, 1905. S. 39-40.
153. Klein Ch. Sur Gutenberg et les fragments de sa presse. Maeence, 1856.
154. Самородов Б.П. Находка Балтазара Борзнера. Очерк из истории печатного станка // Полиграфия. 1971. № 1. С. 45-47.
155. Dieterichs K. Die Buchdruckpresse von Johannes Gutenberg bis Friedrich Koenig, Mainz, 1930. Abb. 17.
156. Немировский E.Л. Ручной типографский станок // Курсив. 1997.2(5). С. 58-62.
157. Zonca V. Novo teatro di machine et edificii. Padoua, 1607. P. 64-67.
158. Цит. с исправлениями по кн.: Бек Т. Очерки по истории машиностроения. М.; Л., 1933. С. 206-207.
159. Gerhardt C.W. Warurnwerde die Gutenberg-Presse erst nach uber 350 Jahren durch die beseres System abgelost? // Gerhardt C.W. Beitrage zur Technikgeschichte des Buchwesens. Kleine Schriften 1969-1976. Frankfurt-am-Main, 1976. S. 77-100.

Евгений Львович Немировский

Изобретение Иоганна Гутенберга
Из истории книгопечатания.
Технические аспекты

Глава 16

БОРИС СЕМЕНОВИЧ ЯКОБИ
И ИЗОБРЕТЕНИЕ ГАЛЬВАНОТЕХНИКИ

Первые годы в России
Начало гальванотехники
Гальванопластика
Внедрение в практику
Работы Алексея Федоровича Грекова
Гальванография и гальванокаустика
Мастерская Максимилиана Лейхтенбергского
Гальванопластическая мастерская ЭЗГБ
Работы Георгия Николаевича Скамони
Работы второй половины XIX в.
Железнение и никелирование печатных форм
Способ Ивана Михайловича Федоровского

Клише из гальванической меди уже оказали большие услуги книгопечатному делу. По праву можно утверждать, что не будь этих клише, не появились бы те иллюстрированные издания, которые разошлись по всем странам в количестве сотен тысяч экземпляров, будучи доступны даже классам народа со скромными средствами и являясь таким образом могучим фактором просвещения и распространения полезных знаний.

Б.С. Якоби

Гальванотехника - это отрасль прикладной электрохимии, смысл которой состоит в получении электролитическим путем металлических копий каких-либо предметов (гальванопластика) или же в нанесении этим же способом металлических покрытий на какие-либо поверхности (гальваностегия). Способ этот в свое время широко использовался в полиграфической промышленности и в определенных случаях применяется и сейчас.
У истоков гальванотехники лежит комплекс изобретений, созданных академиком Борисом Семеновичем Якоби [86]. Был он по рождению немецким евреем и появился на свет 21 сентября 1801 г. в Потсдаме. Его настоящее имя - Мориц Германн. Знаменитый немецкий математик, первооткрыватель эллиптических функций Карл Густав Якоб Якоби (1804-1851) - его младший брат, всю жизнь прожил в Германии, был профессором Кенигсбергского университета. В отличие от него Мориц Германн связал свою жизнь с Россией, куда он приехал в 1835 г. и где прожил почти 40 лет - до самого последнего своего дня. Образование будущий русский академик получил в Берлинском и Геттингенском университетах.

Борис Семенович Якоби в молодые годы. 1836 г.

Первые годы в России
Труды и дни Якоби в Российской империи начались 8 июня 1835 г., когда он был избран экстраординарным профессором Дерптского университета по кафедре гражданской архитектуры. По словам одного из старейших русских технических журналов - "Электричество", - "Б.С. Якоби стал считать Россию своим вторым отечеством и всегда гордился принадлежностью к ее обширной семье. Такие примеры среди наших ученых иностранного происхождения редки" [87]. Дерпт (ныне Тарту в Эстонии) в ту пору был важным центром российской университетской науки. Занятия Якоби здесь, вроде бы, не предвещали его будущих гениальных исследований и открытий, связанных с практической физикой, а точнее - с только что нарождавшейся электротехникой.
Вскоре, однако, эта область знаний стала особенно занимать сравнительно молодого ученого. Примерно с весны 1834 г. Якоби начинает работать над созданием электродвигателя. Сообщение о его первом "магнитном двигателе" 1 декабря 1834 г. было доложено Парижской Академии наук и два дня спустя опубликовано. Имя ученого стало известным. Одним из результатов стало приглашение Б.С. Якоби в Санкт-Петербург, куда он вскоре и переехал. Здесь он первое время работал над "электроходом" - ботиком с установленным на нем электродвигателем. Такое судно было построено и успешно испытано. Однако успех ждал ученого в другой области.
Начало гальванотехники
Открытие гальванопластики уходит корнями в опыты Б.С. Якоби с гальваническими элементами, которые он проводил еще в Дерпте. Впоследствии, уже в 1846 г., он так рассказывал об этом в письме к французскому физику Антуану Сезару Беккерелю (1788-1878):
"Будучи профессором Дерптского университета, я занялся изучением элемента Даниеля, устроенного по способу Мюллиуса, но так как он меня не удовлетворил, я его изменил и устроил новый тип, описанный в письме к Ленцу от 3 февраля 1837 года, причем тогда же указал, что новое открытие находится в известной связи с перегородчатыми элементами. Через несколько дней, при чистке этого элемента, я заметил значительное количество медных зерен, которые легко отделялись от медного цилиндра, а под ними более плотный слой меди, которого отделить я не мог.
До сих пор я не могу понять, каким образом, смотря на этот слой меди, я мог сомневаться в его происхождении и допускал, что он образовался от дурного плющения меди или, что рабочий, не имея достаточно толстых листов, умышленно сдвоил их.
Повинуясь первому влечению чувства, я призвал его и стал упрекать за дурное исполнение поручения, но энергичные возражения с его стороны навели меня на мысль, что спор можно разрешить, тщательно сравнив соприкасающиеся поверхности. Начав это исследование, я заметил почти микроскопические оттиски малейших шероховатостей и царапин, причем выпуклостям на одном диске соответствовали углубления на другом".

"Результатом тщательного исследования, - резюмировал Якоби, - и явилась гальванопластика" [88].
Исследовательские поиски были продолжены в Санкт-Петербурге. 28 марта 1837 г. Якоби записал в своем дневнике:
"Занимаясь опытами поверки законов Фара-дея относительно эквивалентности металлов и определенных действий тока, я употребил вместо простой медной пластинки гравированную дощечку от своей визитной карточки; через 21 1/3 дня на ней образовался плотный осадок в 291 гранов; цинка же израсходовалось 305 гранов, что представляло только 3% потери сравнительно с теоретическими выводами" [89].
В один из следующих дней Якоби изготовил гальванопластическим путем точную копию двухкопеечной монеты, которую, впрочем, по совету друзей, уничтожил, чтобы его не посчитали фальшивомонетчиком.
Все это свидетельствует о том, что Б.С. Якоби изобрел гальванопластику еще весной 1837 г., хотя официальной датой рождения нового способа считается 5 октября 1838 г. В этот день на заседании Петербургской Академии наук было зачитано письмо ученого на имя непременного секретаря Академии известного математика Николая Ивановича Фусса (1755-1825) [90]. В этом письме сообщалось о сделанном Б.С. Якоби открытии:
"Ваше превосходительство.
Позволю себе передать при сем искусственное гальваническое произведение с покорнейшей просьбой соблаговолить представить его Академии как доказательство, что гальванизм не только в состоянии приводить в движение машины, но имеет также свою эстетическую или, вернее, художественную сторону. Что не удалось многократным стараниям медно-гравюрного искусства - производить рельефно вырезанные металлические доски, то сумело совершить тихое творчество природы.

Далее шла речь об истории открытия:
"При чистке гальванических приборов мне не раз случалось замечать, что осадившаяся на медном полюсе медь могла быть снимаема в совершенно связных пластинках, в роде того образчика, который я позволил себе при сем приложить. В то же время я замечал и то обстоятельство, что на этих осажденных медных пластинках воспроизводились в обратном виде все случайные шероховатости, следы молотка, напилка и т.п. Это было действительно любопытно, так как свидетельствовало о большом спокойствии и постоянстве означенного молекулярного действия. Засим уже, понятно, должно было явиться, так сказать, само собою, желание испытать, что станется с гравированной медной пластинкой, если ввести таковую в вольтаическую комбинацию вместо обыкновенной пластинки.
Результат оказался, как можно было ожидать, благоприятным в отношении резкости и точности воспроизведенных линий, но неблагоприятным в том отношении, что не удалось в целости отделить нарощенный осадок от гравированной медной пластинки. Можно было получить только отдельные обломки, причем портилась и гравированная медная пластинка. Такую испорченную медную пластинку я позволил себе тоже приложить, так как весьма возможно, что подобная пластинка, пожалуй, представит еще более научного интереса, чем другая, вполне удавшаяся и вделанная в красивую рамку художественная пластинка. У первой именно нарощенный осадок так плотно соединился с оригинальной медной пластинкою, что невозможно разъединить их, и они оказываются в такой полной связи, какая могла бы иметь место только при сплавке".

Чертеж, приложенный к письму Б.С. Якоби Н.И. Фуссу

Открытие ученого поясняла приложенная к письму схема, которую Б.С. Якоби толковал так:
"Способ, которым производятся эти пластинки, следующий: abed деревянный, не пропускающий воды ящик, разделенный пополам перегородкою из слабо обожженной глины или пленчатою перегородкою (пористой! - V.V.). В одном из этих отделений помещается цинковая пластинка Z, в другом - гравированная медная пластинка К, обращенная своею гравюрной стороною к цинку. Обе пластинки связаны между собою более или менее длинною соединительною проволокою D, в которую, по желанию, может быть введен мультипликатор. В отделение Z вливается вода с небольшою примесью серной кислоты или нашатыря, в другое К - раствор медного купороса, постоянно поддерживаемый в насыщенном виде. Затем все это представляется собственной самодеятельности; через несколько дней можно снять с пластинки К готовую (нарощенную) пластинку " [91].
Примечательно, что уже в этом своем первом сообщении об открытии Б.С. Якоби говорил о возможности использования его в полиграфическом производстве:
"Я не сомневаюсь, что, если бы заняться этим делом, было бы возможно производить по этому способу рельефные медные доски для тиснения, подобно тому, как печатают гравюры на дереве; тут была бы еще и та выгода, что самые штемпельные доски возможно воспроизводить в неограниченном количестве, для чего потребовалась бы только одна гравированная модель".
Первое сообщение об изобретении гальванопластики, предназначенное для широкой публики, было опубликовано на первой полосе газеты "Санкт-Петербургские ведомости" 24 декабря 1838 г. Статью эту, называвшуюся "О новом открытии, сделанном профессором Якоби", перепечатали многие зарубежные газеты.
В 1839 г. ученый продолжал работать над совершенствованием гальванопластики. Очередное сообщение о его успехах было сделано в Академии наук 12 апреля 1839 г. известным астрономом Василием Яковлевичем Струве (1793-1864). В печати сообщалось, что Струве "показал конференции медную доску, сделанную с политипажа по способу г-на Якоби, и оттиск с этой доски, который относительно тщательной отделки не оставляет ничего более желать". Конференция "поручила г-ну Струве изъявить г. Якоби благодарность за это сообщение и пригласить его к продолжению сих любопытных опытов, обещающих столь полезные и практические результаты" [92]. Якоби, как видим, интересовался прежде всего практическим приложением открытия к нуждам полиграфического производства. Политипажи, которые он копировал, это металлические, обычно литые формы высокой печати, которые употреблялись для репродуцирования орнаментальных украшений.
Важным усовершенствованием изобретения стала открытая Якоби возможность наращивать металлический слой на диэлектрические, например, гипсовые или восковые слепки предметов. При этом оригинальные металлические гравюры и политипажи, которые ранее в процессе гальванопластики уничтожались, оставались нетронутыми. Речь, по сути дела, шла об открытии гальваностегии.
О новых опытах в Академии наук рассказал академик Эмилий Христофорович Ленц (1804-1865), который "предъявил несколько выпуклых медных медалей, сделанных по гальваническому способу, изобретенному г. Якоби". Отмечалось, что "существенное усовершенствование, вновь придуманное изобретателем, состоит в том, что ныне ему достаточно только воскового слепка с выпуклого изображения, которое он намерен снять, и этот слепок служит ему образцовою доскою, на которой медь осаждается с такою же чистотою, как на металлической доске. Образцы, предъявленные г. Ленцем, возбудили удивление Академии" [93].
Сам Якоби сущность своего нового изобретения описал следующим образом:
"Если неметаллическое вещество, обладающее свойством не растворяться в жидкости, покрыть тонким слоем металла или графитом и целесообразно соединить с проводами..., то этим веществом возможно будет воспользоваться как катодом для отложения на его поверхности меди и для получения с предметов неметаллических медных воспроизведений. Таким образом возможно пользоваться гипсом, воском, деревом и проч., как моделями, если их предварительно покрыть тонким листовым металлом, фольгою или мелким металлическим, графитным, либо угольным порошком" [94].
О своем изобретении Б.С. Якоби решил рассказать великому английскому физику Майклу Фарадею (1791-1867), с которым периодически переписывался. Сущность гальванопластики была изложена в письме от 21 июня 1839 г., к которому была приложена полученная гальванотехническим путем пластинка с надписью на английском языке "Фарадею от Якоби с приветом". Письмо показалось английскому ученому настолько важным, что он опубликовал его в ведущем научном журнале - "Philosophical Magazine" [95]. Публикация этого письма сделала гальванопластику известной за границей.
Уже в ту пору многие новаторы, как в России, так и за рубежом, отталкиваясь от коротких сообщений в прессе, старались повторить опыты Якоби. 21 июня 1839 г. в заседании Академии наук было зачитано письмо "г. Кнорре из Николаева", "излагающее разные наблюдения над снимками с меди гравированных досок по методе г. Якоби, сделанные ветеринарным врачом г-ном Одине" [96].
"Знаменитое открытие нашего соотечественника г-на Якоби, - писал в 1840 г. петербургский журнал "Сын отечества", - сделало во Франции такие успехи, что теперь там отливают этим способом все, даже слонов... Цветы, ветви, гирлянды, листья, плоды можно отливать с натуры, не говоря уже об игрушках, мебели, инструментах музыкальных (трубах, рогах и проч.) и многом другом - все это делается из одного куска скоро, дешево и хорошо".
Надо сказать, что уже в 1839 г., как в России, так и за рубежом, нашлись люди, которые стали претендовать на изобретение гальванопластики. Одним из них был помощник Якоби И. Гамбургер, который на первых порах, тайно от изобретателя, делал гальванопластические копии медалей известного художника и скульптора Федора Петровича Толстого (1783-1873), демонстрировал их, а затем и вообще объявил себя изобретателем. Его на удивление поддержал литератор Осип Иванович Сенковский (1800-1858), который в издаваемом им журнале "Библиотека для чтения" опубликовал направленную против Якоби статью [97].
В Англии на изобретение гальванопластики долго претендовал некий Спенсер.
Гальванопластика
Борис Семенович Якоби решил защитить свое изобретение. 14 февраля 1840 г. он подал в Мануфактурный совет, который в ту пору ведал вопросами защиты изобретений, просьбу о выдаче ему десятилетней привилегии на гальванопластику. Совет признал права ученого. Но министр финансов граф Егор Францевич Канкрин (1774-1845), по предварительному соглашению с изобретателем, направил императору Николаю I прошение, в котором говорил о целесообразности "выдать ему (т.е. Якоби) в вознаграждение за оказанную наукам, художествам и вообще отечественной промышленности услуги 25000 рублей серебром с тем, чтобы подробное описание его открытия с нужными для пояснения чертежами напечатать во всеобщее известие, дабы всякий мог оным пользоваться" [98]. Император согласился. И вскоре в №4 "Журнала мануфактур и торговли" Якоби напечатал подробное описание своего способа. Статья его тогда же была издана отдельной книгой под названием "Гальванопластика, или Способ по данным образцам производить медные изделия из медных растворов помощию гальванизма". Это было обстоятельное практическое руководство, снабженное чертежами. В книге была описана и гальванованна, которую применял ученый.

Чертежи, приложенные к книге Б.С. Якоби

Гальванованна.
Чертеж из книги Б.С. Якоби
Это был деревянный ящик АВCD, покрытый изнутри асфальтовым цементом. Тонкой фарфоровой пластинкой Е ящик был разделен на два отделения. В первом из них был помещен цинковый электрод Z, погруженный в слабый раствор серной кислоты (или в раствор нашатыря, поваренной соли, глауберовой соли и т.п.). Во втором отделении был установлен медный электрод К, погруженный в раствор медного купороса. Концентрация раствора поддерживалась постоянной. Для этого в ванну был погружен небольшой деревянный ящичек с медным купоросом. В стенах и дне ящичка были проделаны небольшие отверстия.

Легко заметить, что прибор для генерации электрического тока и для освобождения меди был первоначально объединен Якоби в одно целое. Однако впоследствии ученый заметил:
"отделив... от батареи снаряд, в котором происходит образование медных пластинок, самое дело чрезвычайно упрощается и получается необыкновенная точность и ясность металлических копий в отношении к их оригиналам. Время, в которое производится операция, может быть также значительно сокращено, ибо в день можно получить слой меди толщиной в 1/6 линии или 1/16 дюйма..."
Книгу свою, изданную также на немецком языке, Б.С. Якоби послал крупнейшим западноевропейским ученым и получил от них восторженные отклики, с которыми можно познакомиться в Архиве Российской Академии наук. Вот что писал русскому академику прославленный немецкий естествоиспытатель Александр Гумбольдт (1769-1859):
"Для меня большая радость, глубокоуважаемый коллега, выразить вам, хотя бы лишь в нескольких, при внешней помехе написанных строках мою искреннюю благодарность за ваше любезное письмо и ваш великолепный подарок «Описание гальванопластики». Это сочинение обладает достоинством полнейшей ясности и благороднейшей простоты изложения. Круг технических применений вашего прекрасного, разумно осмысленного открытия расширился в громадной степени. Даже те, которые, по-видимому, сомневались в его общепрактическом применении, осознали свое заблуждение и отдают полную справедливость гальванопластическому процессу".
В 1840 г. Академия наук присудила Б.С. Якоби за открытие гальванопластики очень престижную Демидовскую премию. Решение это было мотивировано желанием "заявить перед публикой и ученым светом всю цену, которую (Академия) приписывает этому изобретению". Ученый отказался принять денежную премию размером в 5000 рублей, пожелав, "чтобы присужденная сумма была употреблена на дальнейшие исследования по части электромагнетизма и гальванизма и на усовершенствование сих загадочных сил природы".
В 1842 г. Борис Семенович Якоби был избран экстраординарным, а в 1847 г. - ординарным действительным членом Академии наук.
Внедрение в практику
Практическое использование гальванотехники началось вскоре же после ее открытия. Уже в начале 1840-х годов в Петербурге на Васильевском острове в здании Министерства финансов при работавшей там Рисовальной школе был устроен гальванопластический класс, в котором каждый желающий мог на практике усвоить сущность изобретения. Руководил этим классом друг Якоби Федор (или Фердинанд) Карлович Вернер (1797-1847), с которым он вместе занимался входившей тогда в моду дагерротипией - первообразом фотографии.
27 марта 1842 г. министр финансов Егор Францевич Канкрин утвердил "Положение о гальванопластическом отделении при Санкт-Петербургской рисовальной школе для вольноприходящих" [99]. В одном из пунктов положения сказано: "В сем отделении преподаются правила формовки моделей, практическое устройство гальванических аппаратов, употребление оного для фигур, барельефов, украшений, снятия эстампов, на меди вырезанных, и другие предметы, и по удобности, приемы золочения посредством гальванической струи". В положении было оговорено, что в гальванопластическое отделение "принимаются по билетам начальства... художники, мастера, подмастерья, ремесленники и некоторые из лучших воспитанников Рисовальной школы, вообще из людей известных и добронравных".
Открыт был гальванопластический класс 12 августа 1842 г. Курс обучения продолжался до пяти недель. Занятия проводились по средам и субботам с 6 до 8 часов вечера. Б.С. Якоби прочитал в этой школе 12 лекций, завершив свой курс 2 апреля 1843 г. Вообще говоря, количество учеников в школе было небольшим - не более 10. Но на лекции Якоби собирался чуть ли не весь Петербург. Побывало на них 1698 человек. Кроме Якоби в школе преподавали ее руководитель Ф.К. Вернер, Василий Газенбергер и известный впоследствии скульптор Петр Карлович Клодт (1805-1867), автор прославленных конных групп на Аничковом мосту и памятника И.А. Крылова в Санкт-Петербурге.
Гальванопластика и гальваностегия нашли применение в различных областях промышленности. Но, пожалуй, наиболее активно они использовались в полиграфии. На эту область использования открытия, как мы уже говорили, указал сам изобретатель. В числе его первых гальванопластических произведений был комплект типографского шрифта, изготовленный им в сентябре 1839 г. Якоби указал также пути к применению гальванотехники в репродукционных процессах, изготовив гальванопластическую копию дагерротипа "Берега Невы".
За границей страстным пропагандистом использования гальванопластики в полиграфии стал немецкий новатор Франц фон Кобелль, который уже в 1840 г. издал в Мюнхене книгу "Гальванопластика, или Способ размножать в печати гальваническими пластинами рисунки, сделанные тушью [100]. Повторное издание этого труда понадобилось уже шесть лет спустя.
Об использовании гальванотехники в полиграфии подробно будет рассказано ниже. Пока же скажем о том, что жизнь и деятельность Бориса Семеновича Якоби ознаменована и многими другими выдающимися открытиями. В 1840-х годах он много времени и сил уделил использованию электричества в военном деле. Мины с электрическими запалами, сконструированные ученым, использовались в годы Крымской войны. Якоби вместе с Павлом Львовичем Шиллингом, о котором мы рассказывали в главе о начале литографии в России, стал и изобретателем электромагнитного телеграфа. Активно занимался он и вопросами метрологии, будучи решительным сторонником введения метрической системы мер в России. Эти работы имели отношение и к полиграфии. Они, по словам В.И. Штейна, "сослужили пользу и печатному делу, доставив научную основу для работ Германа Бертгольда по преобразованию Дидотовской системы типографских пунктов " [101].
Еще в 1839 г. в квартире Б.С. Якоби на Васильевском острове побывал корреспондент газеты "Северная пчела". "Это точно жилище волшебника, - восклицал он. - Везде стоят машины и аппараты... По прикосновению его волшебного жезла вдруг все машины движутся, мечут искры, плавят металлы! В средние века фанатики сожгли бы г. Якоби, а поэты и сказочники выдумали об нем легенду, как о Фаусте".
Научные заслуги Б.С. Якоби были отмечены и за рубежом. Так, в 1867 г. он был избран иностранным членом Королевской Бельгийской Академии наук и корреспондентом Общества наук в Роттердаме. Был он также почетным членом Политехнического общества в Лейпциге, Британского общества для поощрения полезных искусств, Королевской Туринской академии и многих других научных учреждений.
Б.С. Якоби активно участвовал в научно-общественной жизни своего времени, рецензировал статьи, проводил экспертизу изобретений, был членом жюри всевозможных конкурсов и выставок.

Удостоверение Б.С. Якоби
как эксперта
Всероссийской мануфактурной выставки 1870 г.

Умер Борис Семенович Якоби в ночь с 9 на 10 марта 1874 г. Похоронен он на Смоленском кладбище в Санкт-Петербурге. В 1949 г. на фасаде дома на 7-й линии Васильевского острова была установлена мемориальная доска с надписью:
"Здесь жил академик Борис Семенович Якоби. 1801-1874. Выдающийся физик и электротехник. Изобретатель гальванопластики, электрического телеграфа, электрических моторных лодок, электрических мин".
Выступая на открытии этого памятного знака, президент Академии наук Сергей Иванович Вавилов (1891-1951) сказал:
"Имя академика Якоби, выдающегося физика, гениального электротехника и изобретателя по праву должно быть поставлено наряду с другими славными именами академиков-физиков - Ломоносова, Эйлера, Эпинуса, Петрова; оно навек останется в истории в связи с изобретенной им гальванопластикой, получившей широчайшее применение в технике".

Б.С. Якоби в последние годы жизни.
С фотографии

Работы Алексея Федоровича Грекова
Гальванопластику с самого момента ее появления улучшали и совершенствовали ученые и практики как в России, так и за рубежом. В нашей стране в этой области очень много сделал Алексей Федорович Греков [102]. Об этом человеке мы уже говорили в главе, посвященной истории литографии. А.Ф. Греков родился в обедневшей дворянской семье из Костромской губернии. Образование он получил во 2-м кадетском корпусе в Санкт-Петербурге, который окончил в 1822 г. [103]. К военной карьере у него призвания не было. Греков вышел в отставку, служил землемером, а затем работал в Университетской типографии в Москве. Он был талантливым гравером и литографом, зачинателем фотографии в России. В 1832 г. Греков изобрел способ выпуклого литографирования, который год спустя был с успехом применен при издании прекрасно оформленной книги Владимира Федоровича Одоевского (1804-1869) "Пестрые сказки". В конце 1830-х годов Греков организовал в Москве производство фотографических аппаратов и принадлежностей, работал над усовершенствованием технологии, разработанной изобретателями фотографии Луи Манде Дагером и Нисефором Ньепсом.
В начале 1840-х годов Греков заинтересовался гальванотехникой и начал тщательно изучать ее. Первые результаты его опытов в этой области изложены в статье, которая в 1843 г. была опубликована в журнале "Отечественные записки" [104]. А затем появились книги "Теоретическое и практическое руководство к золочению, серебрению, платинированию, лужению" (М., 1842) и "Полное изложение гальванопластики, гальванической позолоты и серебрения" (СПб., 1844). Имени автора мы в этих трудах не найдем; Греков вообще почему-то не подписывал свои работы или же ставил на них весьма причудливые псевдонимы. Названные нами книги подписаны инициалами: первая - А. Г-въ, а вторая - А.Г.
Особенный интерес представляет вторая книга, о которой немало писали в ту пору. Обстоятельная статья о ней была опубликована в журнале "Отечественные записки " [105]. Виссарион Григорьевич Белинский упомянул о книге А.Ф. Грекова в статье "Русская литература в 1844 году".

А.Ф. Греков.
Полное изложение гальванопластики. СПб., 1844.
Обложка

В.Ф. Одоевский.
Гальванизм в техническом применении. СПб., 1844.
Титульный лист

Во вступлении к своей второй книге Греков рассказывает о работах итальянских физиков Луиджи Гальвани (1737-1798) и Алессандро Вольта (1745-1827), которым человечество обязано созданием химических источников тока. Имя Гальвани, который был одним из основоположников учения об электричестве, вошло в состав многих терминов, которые употребляются и сегодня. Имя это мы можем найти и в наименовании процесса, которому посвящена эта глава.
Во введении Греков дает представление и о различных гальванических элементах и батареях.
Первая глава книги называется "Отливание медалей, барельефов и пр." Несмотря на этот заголовок, о литейных процессах здесь не сказано ни полслова. Термин отливание Греков, как это было принято в то время, переносит на гальванотехнический процесс. В главе идет речь о подготовке моделей-форм, которые можно делать из алебастра, воска и стеарина. Для этой цели применим и сплав свинца, олова и висмута, т.е. один из вариантов типографского сплава. При использовании форм, изготовленных из диэлектрика, их поверхность, как говорит Греков, нужно "сделать хорошим проводником электричества". С этой целью он использовал графит, а также какой-либо металлический порошок, например бронзовый или серебряный. Описаны в первой главе и гальванованны различной конструкции.
Вторая глава книги А.Ф. Грекова называется "Гальванография". Здесь идет речь о гальванотехническом изготовлении различных печатных форм. Суть первого из таких процессов изложена так:
"На серебряной дощечке рисуют что-нибудь кистью; в тенях же тем толще накладывают краску, чем они сильнее, и потом на эту дощечку осаждают слой меди достаточной толстоты для того, чтобы он мог выдержать силу пресса. Этот слой меди будет не что иное, как выгравированная доска: набив ее печатальной краской и оттиснув на бумаге, вы получите оттиск совершенно сходный с оригиналом, нарисованным на серебряной дощечке" [106].
Далее во второй главе идет речь о гальванотехническом репродуцировании дагерротипов. Следующий параграф, названный "Об отливании политипажей", посвящен широко использовавшимся в ту пору в полиграфии металлическим формам высокой печати для воспроизведения орнаментальных украшений. Изготовляли их обычно с гравюры на дереве, которая служила моделью для отливной формы. С изобретением гальванотехники появилась возможность изготовлять политипажи и этим способом, хотя, как отмечает Греков, никаких особых преимуществ в сравнении со старым процессом он не имеет.
Параграф "Отливание гравированных досок" Греков начинает следующий фразами: "Г[осподин] Якоби первый начал отливать чрез гальванизм гравированные доски. Отлитая таким образом доска находилась в первых образцах гальванических слепков, представленных им в С. Петербургскую Академию наук" [107]. Далее подробно рассказывается о технологических особенностях этого процесса. В следующем параграфе второй главы идет речь об изготовлении гальванотехническим путем медных форм глубокой печати.
Третья глава книги А.Ф. Грекова - "Золочение, серебрение и платинирование" к полиграфии прямого отношения не имеет. Этого нельзя сказать о четвертой главе, которая называется "Гальваногравирование". Здесь, говоря словами автора, идет речь о "произведении гальваническим путем гравюр, заменяющих рисунки, гравированные крепкой водкой". Предлагается своего рода гальванотехнический офорт, в котором можно обходиться без серной и соляной кислот. Металлическую пластину готовят так же, как для офорта, закрывая пробельные участки будущей формы диэлектрическим лаком. Затем пластину помещают в гальванованну.
Остается добавить, что все советы и рекомендации А.Ф. Грекова пояснены чертежами, которые вынесены в конец книги.

Чертежи, приложенные к книге А.Ф. Грекова

Чтобы оценить практические результаты, полученные А.Ф. Грековым в интересующей нас области, приведем цитату из статьи, опубликованной 4 декабря 1840 г. в "газете промышленности, хозяйства и реальных наук" "Посредник":
"В Парижской Академии наук было читано, что г. Греков, занимающийся в Москве резьбою, достиг способа делать неизгладимыми дагерротипные или светописные рисунки. Он успел получить такие изображения на медных или латунных дощечках, и что ему удалось также дойти до способа переводить гравированный рисунок на медь, и потом на меди делать его или рельефным (выпуклым) или выслым (еn сrеux)".
Книга Алексея Федоровича Грекова не была единственным практическим руководством, посвященным гальванопластике. В том же 1844 г., когда она появилась на прилавках книжных магазинов, в Санкт-Петербурге вышла в свет книга "Практический курс гальванопластики". Автор ее скрыл свою фамилию под инициалами "Ф.З.". И еще одна книга появилась в 1844 г. Называлась она "Гальванизм в техническом применении или..." . Далее были перечислены многие способы и устройства. Среди них "искусство... делать медные доски для гравирования". Вместо имени автора на титульном листе стояли инициалы "К.О.". Расшифровывается это как "Князь Одоевский". Владимир Федорович Одоевский был в свое время известным писателем, философом, музыковедом. Служил директором Румянцевского музея. Но интересовался и техникой. И в книге, которую мы только что назвали, предсказал грядущие победы электротехники.
Гальванография и гальванокаустика
Один из первых успехов гальванотехнических методов в полиграфическом производстве связан с репродуцированием штриховых изображений. Способ этот получил название гальванографии. Первые опыты были предприняты под руководством Б.С. Якоби в петербургской Экспедиции заготовления государственных бумаг. За границей энтузиастом гальванографии, много сделавшим для ее развития и распространения, был профессор минералогии Мюнхенского университета Франц фон Кобелль (1803-1875). Выпущенная в 1842 г. в Мюнхене его книга "Гальванография" была в 1843 г. переведена на русский язык (в переводе фамилия автора передавалась как "Кобенель"; переводчик, видимо, стремился устранить неблагозвучное для русского уха звучание этой фамилии). В русском переводе книга называлась "Гальванография, или Способ производить гальванические медные доски для печатания кистью работанных рисунков".

Гальванография фон Кобелля

В книге Франца фон Кобелля были помещены превосходные образцы выполненных им гальванографии. В русском же издании были помещены три оттиска с форм, изготовленных в России. Переводчик книги Ф. Кобелля в издании не назван. По мнению И.Г. Спасского, им был Алексей Федорович Греков [109]. Русский язык перевода весьма далек от совершенства, о чем говорили многие рецензенты. Мы склоняемся к тому, что переводчиком был Ф. Вернер, для которого наш язык не был родным.
Сущность гальванографии заключалась в том, что на поверхность металлической пластины с помощью какого-либо не проводящего электрический ток вещества (в литературе называются даммарова смола и английский лак) наносили штриховой рисунок. Пластину подвешивали в гальванованну и соединяли с отрицательным полюсом источника постоянного электрического тока. Металл, осаждаясь на участках, свободных от диэлектрика, формировал некий рельеф. Полученое таким образом клише могло быть использовано как форма глубокой печати или же как матрица для получения типографской формы.
Другой способ электрохимического изготовления иллюстрационных печатных форм получил название гальванокаустики. В этом случае кислотоупорным лаком покрывали пробельные участки формной пластины, после чего последнюю подвергали электролитическому травлению. Получалась форма глубокой печати, в чем-то аналогичная офорту. Пионером этого способа называют сотрудника и друга Б.С. Якоби Федора Карловича Вернера [110].
Интересно, что в этой области работал великий украинский поэт Тарас Григорьевич Шевченко (1814-1861). В 1843 г. в русском издании книги Ф. Кобелля "Гальванография" была помещена его гальванокаустика "Король Лир". В самой книге об этой работе было сказано: "Гравюра, представляющая короля Лира, вытравлена посредством гальванизма в полчаса. Не в продолжительном времени выйдет в особой брошюрке описание этого полезного изобретения, теперь же картинка приложена для опыта" [111]. Сведений о том, вышла ли в свет эта брошюрка и если да, то когда, в нашем распоряжении нет. Что же касается гальванокаустики Т.Г. Шевченко, то она настолько совершенна, что известный специалист по истории гравюры Дмитрий Александрович Ровинский (1824-1895) считал ее офортом [112]. Эта ошибка признанного специалиста лишний раз говорит о возможностях электролитических способов изготовления печатных форм.
Журнал "Финский вестник" в 1845 г. писал: "Значительное количество книг, явившихся в русском лагере о гальванопластике, которые - это всего утешительнее - все до одной составлены хорошо и могут принести действительную пользу " [113].

Т.Г. Шевченко. Король Лир.
Гальванокаустика

Мастерская Максимилиана Лейхтенбергского
Среди первых энтузиастов гальванопластики был и видный аристократ герцог Максимилиан Лейхтенбергский (1817-1852). Сын пасынка Наполеона Эжена Богарне (1781-1824), он женился на дочери Николая I и обосновался в Петербурге. Заинтересовавшись гальванопластикой, он с помощью Б.С. Якоби оборудовал небольшие мастерские в своих аппартаментах в Зимнем дворце и в Царском Селе. Именно герцог и стал в России пионером в области гальванографии, о которой шла речь выше. Гальванографию, которую называли также глипографией, гальваноглифией и хемиграфией, была запатентована в Англии Эдвардом Пальмером. В его патентах №8987 на "Усовершенствования в изготовлении печатных форм для печатания на фарфоре и глиняных изделиях и для изготовления нот, карт и портретов", полученном 12 июня 1841 г., и №9227 на "Усовершенствования в изготовлении печатных форм и штампов", полученном 15 января 1842 г., описаны разные технологические варианты процесса [114].
Б.С. Якоби не раз докладывал о работах М. Лейхтенбергского на заседаниях Академии наук. Одно из таких сообщений состоялось 7 августа 1840 г. Впоследствии оно было опубликовано в "Бюллетене" Академии наук и в газете "Посредник". Да и сам герцог опубликовал в 1840 г. заметку "Некоторые новые эксперименты по гальванопластике" [115]. Это было его первым выступлением в печати на интересующую нас тему. В дальнейшем герцог опубликовал ряд специальных статей по гальванотехнике, среди которых были и такие: "Об образовании и составе черного осадка, образующегося на аноде во время разложения медного купороса посредством гальванических токов", "Опыты с растворами медного купороса, употребляемыми в гальванопластических работах" [116].
В 1845 г. в Петербурге за Нарвской заставой на базе мастерских М. Лейхтенбергского открылось первое промышленное гальванопластическое предприятие, оборудованное при участии самого изобретателя. Называлось предприятие "Санкт-Петербургским гальванопластическим и художественной бронзы заведением". Условия для этого предприятия были созданы самые благоприятные. Оно было полностью освобождено от уплаты налогов [117]. Специализировалось предприятие в области т.н. художественной гальванопластики - изготовлении барельефов и статуй. Здесь делалось художественное убранство и для Исаакиевского собора. Здесь же была исполнена бронзовая дверь для здания Главного штаба на углу Невского проспекта. Впоследствии Б.С. Якоби представил Академии наук изготовленные в этом заведении статуэтку Наполеона и богато орнаментированный бронзовый стол, верхняя доска которого имела в диаметре 76 см. В дальнейшем в заведении гальванотехническим методом покрывали золотом медные листы для куполов храма Христа Спасителя в Москве.
Газета "Северная пчела" в номере от 4 декабря 1845 г. сообщала, что в книжном магазине П.А. Ротькова в Петербурге появились в продаже изготовленные гальванотехническим путем бюсты М.В. Ломоносова, Г.Р. Державина, И.А. Крылова и В.А. Жуковского. Стоили эти бюсты в три раза дешевле, чем изготовленные отливкой.
Кроме мастерской герцога Лейхтенберг-ского в России в ту пору были и другие гальванопластические предприятия. В августе 1843 г. такую фабрику открыл в Петербурге губернский секретарь Санковский. Но предприятию этому, однако, не было разрешено производить электролитическое золочение и серебрение. В Центральном государственном историческом архиве в Санкт-Петербурге сохранилась "Дело по просьбе иностранца Маляра о предоставлении льготы по устройству фабрики гальванического золочения и серебрения и выписке для онаго из-за границы нужных материалов" [118]. Начато это дело было 24 июня 1845 г., но никаких сведений о том, получил ли Маляр разрешение или нет, в нем не сохранилось.

Изобретательская заявка П.Р. Багратиона
на электролитический способ золочения

Успешные опыты электролитического золочения в 1840-х годах проводил Петр Романович Багратион (1818-1876), племянник известного героя Отечественной войны 1812 г. Имя его связано также с открытием т.н. цианистого процесса и созданием практичных сухих гальванических батарей. 29 сентября 1843 г. Б.С. Якоби прочитал в Академии наук записку "О батарее постоянного тока действия князя П. Багратиона", в которой очень высоко оценил это изобретение.
Гальванопластическая мастерская
Экспедиции заготовления государственных бумаг
Первой типографией в мире, применившей гальванопластику в полиграфии, была петербургская Экспедиция заготовления государственных бумаг (ЭЗГБ). Типографские гальвано были впервые употреблены здесь в 1839 г. В 1860 г. гальванопластическую мастерскую ЭЗГБ капитально переоборудовали. К концу XIX в. она стала самой крупной в Европе.

Экспедиция заготовления государственных бумаг.
С акварели А. Бальдингера

В 1895 г. здесь имелось 27 ванн для медной гальванопластики, 12 ванн - для железной и, кроме того, специальные ванны для никелирования, золочения, серебрения и т.п. По объему производства (3300 кг меди в год) гальванопластическая мастерская ЭЗГБ значительно превосходила зарубежные мастерские. Здесь были установлены самые крупные по тому времени ванны (92х53х107 см; 32х25х163 см) [119]

Гальванованна второй половины XIX столетия

До 1890 г. питание гальванопластических установок Экспедиции производилось гальваническими батареями. В указанном году в мастерской установили два шунтовых генератора мощностью в 900 ватт каждый. Впоследствии здесь появилась динамомашина мощностью в 3900 ватт, с помощью которой заряжали питавшие ванны аккумуляторы.
Работы Георгия Николаевича Скамони
В Экспедиции заготовления государственных бумаг появился ряд непосредственно связанных с гальванотехникой изобретений. Назовем, например, способ получения гальванопластических копий, служивших печатными формами, с хроможелатинного рельефа, сделанного электропроводным путем припудривания графитом. О фотомеханических способах получения такого рельефа мы расскажем ниже. Пока же отметим, что гальванотехнический способ, названный гелиографией, был изобретен Георгием Николаевичем Скамони (1835-1907) [120]. Этот выдающийся специалист родился в Вюрцбурге. В молодости он был литографом и добился в этой области значительных успехов. В 1852-1853 гг. его работы были удостоены серебряных медалей и почетных дипломов Вюрцбургского политехнического института. В 1863 г. Скамони переехал в Санкт-Петербург, определился литографом в Экспедицию заготовления государственных бумаг, принял русское подданство и с тех пор постоянно жил в России. Именно здесь он заинтересовался гальванотехникой и фотомеханикой и начал исследовательские поиски в этих областях. Его наставником был Борис Семенович Якоби, а постоянным консультантом - Дмитрий Иванович Менделеев.
Первые опыты гелиографии, как уже говорилось, были предприняты в гальванопластической мастерской ЭЗГБ. Скамони заметил, что обыкновенный фотографический негатив, будучи обработан однохлористой ртутью и раствором какой-либо сернокислой соли, образует нежный, слегка возвышенный рельеф. Усиливая этот рельеф с помощью различных химических манипуляций, Георгий Николаевич в дальнейшем наращивал на него металлический слой. Так получалась печатная форма. "Уже зимою 1866 г., - рассказывал впоследствии Скамони, - я мог поднести академику Якоби рядом с несколькими различными гелиографическими оттисками и безукоризненное медное клише". Выполнил Скамони и гелиографический портрет изобретателя гальванопластики.

B.C. Якоби.
Гелиогравюра Г.Н. Скамони с фотографии 1872 г.

Георгий Николаевич Скамони.
С гелиографии

Впоследствии в основу гелиографии было положено свойство хромированного коллоида задубливаться в местах, на которые подействовал свет. Фотографический негатив экспонировали на пластину, покрытую желатином, который очувствлен хромокислым калием. Затем пластину погружали в ванну с горячей водой. При этом желатин в местах, которые не подверглись действию света, растворялся. С полученного таким образом рельефа делали гипсовую отливку, с которой, в свою очередь, снималась гальванопластическая копия. Г.Н. Скамони разработал также способ гелиографии, в котором гальванопластические медные формы получали непосредственно с желатинового рельефа, сделанного электропроводным путем припудривания графитом.
За работы по фотомеханике и гальванотехнике Г.Н. Скамони был в 1872 г. награжден Ломоносовской премией Академии наук. В том же году вышел в свет на русском и немецком языках его труд "Руководство к гелиографии".
И еще об одном направлении работы выдающегося фототехника. Скамони был зачинателем широко распространенного в последнее время микрофильмирования печатных произведений. Профессор Г. Фогель рассказывал, что ему с использованием гелиографии "удалось так уменьшить страницу иллюстрированного журнала «Uber Land imd Meer», что она поместилась на листке шириною в один дюйм и при всем том письмо было совершенно отчетливо видно под микроскопом " [121].
В апреле 1869 г. Г.Н. Скамони напечатал в Экспедиции заготовления государственных бумаг крохотную книжицу "Государя императора Александра II высочайшие манифест и указы 19 февраля 1861 г., 1 января 1964 г., 20 ноября 1867 г." Ее размеры 38х24 мм, формат полосы набора 25х18 мм. На каждой полосе размещено по 47 строк. На последнем листе книжки отмечено, что она изготовлена "с помощью металлографического способа печати, изобретенного Г. Скамони, литографом и фотографом правительственной типографии".
Гелиография в свое время достаточно широко использовалась в издательской практике. Печатали этим способом, а также гальванографией и географические карты. В 1870-х годах искусствовед Дмитрий Александрович Ровинский издал этим способом альбом репродукций с гравюр Е.П. Чемесова. В 1876 г. гелиографиями иллюстрировали журнал "Русская старина". Делал их сам Скамони. Среди этих гелиографических иллюстраций несколько портретов А.С. Пушкина, портреты Екатерины II, императрицы Елизаветы Петровны, репродукции писем А.С. Пушкина и Н.В. Гоголя и чертежей, исполненных Петром Великим. В одном из номеров "Русской старины" редакция поместила статью, рассказывающую о работах Г.Н. Скамони [122].

Географическая карта, воспроизведенная способом гальванографии

Добавим, что Георгий Николаевич Скамони интересовался вопросами истории полиграфической техники. В 1896 г. он выпустил в Санкт-Петербурге на немецком языке прекрасно иллюстрированную книгу о жизни и деятельности изобретателя литографии Алоиза Зенефельдера [123]. Издание это было приурочено к столетию литографии, которое широко отмечалось во всем мире.
В начале XX столетия Скамони регулярно публиковал на страницах журнала "Печатное искусство" статьи по истории гравюры. А в 1906 г. издал небольшую книгу "Изобретения и усовершенствования в области графических искусств". Изобретательский талант Г.Н. Скамони проявился и в специфической области, связанной с основной задачей Экспедиции заготовления государственных бумаг. В июне 1871 г. он запатентовал в России "Прибор для распознавания ценных бумаг" (русская привилегия №1390).
Приложением гальванотехники к процессам получения печатных форм занимались и другие специалисты Экспедиции заготовления государственных бумаг. Л. Геллерт в 1871 г. разработал здесь гальванотехнический способ перевода углубленного штрихового рисунка на меди или стали в возвышенный, используемый в качестве формы высокой печати. Способ этот, названный электротрансформатипией, экспонировался на Международной выставке в Лондоне в 1872 г.
Работы второй половины XIX в.
Во второй половине XIX в. в России активно работали и другие промышленные предприятия, которые специализировались в области гальванотехники. Среди них, например, петербургское "Словолитное, гальванопластическое, стереотипное заведение Исидора Гольдберга". На этом предприятии впервые в России начали изготовлять плоскопечатные машины, а также стереотипное оборудование.

Словолитное гальванопластическое стереотипное заведение И. Гольдберга в Санкт-Петербурге.
С гравюры на дереве

С именем изобретателя А.Н. Ковако (1822-1900) [124] связаны работы по изготовлению гальванопластическим способом барельефов и статуй, а также работы в области гелиографии. Он организовал в Петербурге и пользовавшуюся популярностью школу по гальванотехнике. Известна она была и за пределами России. В 1889 г. в ней обучались 92 человека и среди них 6 японцев, два серба и один болгарин. 24 ноября 1879 г. Ковако прочитал для членов Русского технического общества доклад "О покрывании металлических изделий другими металлами", на котором демонстрировал опыты электролитического осаждения меди, цинка, никеля, свинца, серебра и золота.
Немало сделала для пропаганды гальванотехники книга А.Н. Ковако "Новейшая гальванопластика и гелиогравюра", изданная в Санкт-Петербурге в 1896 г. На обложке ее был помещен портрет автора в парадной военной форме и с грудью, увенчанной многими орденами.

А.Н. Ковако. Новейшая гальванопластика и гелиогравюра. СПб., 1896.
Обложка с портретом автора

Будучи офицером, Ковако пытался поставить гальванотехнику на службу насущным нуждам Военного ведомства. Еще в 1870-х годах он предложил Морскому министерству электролитический способ цинкования, призванный защитить металлические поверхности от коррозии. Но министерство отказало изобретателю. Близкая к морским кругам газета "Кронштадтский вестник" в 1979 г. советовала Ковако: "Вы делайте у себя дома по-своему, а мы у себя - по-испытанному... Ведь вы нас своими квазинаучными статьями гальванопластами не сделаете, только набьете оскомину, а уж тогда и подавно своего способа не проведете. Помяните мое слово..." [125].
Судьба изобретательских задумок, как всегда, была трудной. Работы Бориса Семеновича Якоби в этом смысле были счастливым исключением.
В 1889 г. 50-летие со дня изобретения гальванопластики было торжественно отмечено в России. Русское техническое общество подготовило к знаменательной дате Юбилейную выставку гальванопластики, изобретение которой, по словам устроителей выставки, "должно быть приравнено по своему значению к открытию книгопечатания, а для России открытие это имеет еще и другую цену - оно сделано в России русским ученым академиком Б.С. Якоби". Так говорилось в приглашении к участию в выставке, репродукцию которого можно видеть в нашей книге.
Железнение и никелирование печатных форм
Уже в XX столетии в полиграфической промышленности получили широкое распространение т.н. гальвано, под которыми обычно подразумевают или изготовленную гальванотехническим способом форму, залитую снизу стереотипным сплавом, или стереотип, покрытый сверху тиражеустойчивым металлом. Одно время широко использовались железненные медные гальвано, цинковые клише и гартовые стереотипы. Оно и понятно, ибо тиражеустойчивость железненного медного гальвано составляла 600-1000 тыс. оттисков, а железного гальвано - 700-1000 тыс. оттисков. В то же самое время цинковые клише глубокого травления не выдерживали более 8-10 тыс. оттисков.
В основе процесса железнения печатных форм лежит электролитический процесс, одно время называвшийся железной гальванопластикой. Разработан он был в 1867 г. сотрудником Экспедиции заготовления государственных бумаг Евгением Ивановичем Клейном [126].
Человек этот родился в 1842 г. в Санкт-Петербурге в семье химика Ивана Осиповича Клейна, который служил в ЭЗГБ и был другом и учеником академика Бориса Семеновича Якоби. Евгений Иванович в 1859 г. окончил Институт корпуса горных инженеров и был направлен на работу на Монетный двор. Здесь он трудился не более года, затем занимался преподавательской деятельностью в Горном институте и, наконец, поступил на службу в Экспедицию заготовления государственных бумаг. Здесь-то он и занялся железной гальванопластикой.
До Клейна задачу железнения печатных форм пытались решить немецкий химик Рудольф Беттгер и француз Фекье. Полученные последним образцы гальванопластического железа в 1867 г. экспонировались на Всемирной Парижской выставке. Здесь с ними познакомился Борис Семенович Якоби; он-то и посоветовал Клейну заняться железной гальванопластикой, технологию которой Фекье держал в глубокой тайне.
"Как известно, - писал впоследствии Е.И. Клейн академику Б.С. Якоби, - неоднократно были произведены опыты произвести гальванические железные осадки, но никто не мог сделать пластинки так, чтобы они были довольно тверды и достаточной толщины. Однако, увидав различные образцы, я пришел к выводу, что задачу эту можно будет решить, и зная, что вы посоветуете мне, если понадобится, я принялся производить опыты в Петербурге в октябре 1867 года" [127].
Письмо Клейна к Якоби было опубликовано в "Типографическом журнале", первом в России периодическом издании, которое специализировалось в области полиграфической техники.
Все технологи, пытавшиеся решить проблему железной гальванопластики, по словам Клейна, сталкивались с тем, "что при попытке утолстить железный осадок через более продолжительное действие электролиза, осадок постепенно теряет металлический вид и превращается в темный рыжий порошок; или же осадок растрескивается на мелкие, неправильного вида блестки, не достигая даже толщины обыкновенной писчей бумаги".
Первоначально Е.И. Клейн испробовал уже известную в гальванотехнике ванну FeCI₂+NH₄CI. Хлористый аммоний был прибавлен для повышения электропроводности. Но здесь изобретателя ждала неудача. "Поверхность очень тонкого и блестящего железного слоя, - рассказывал Клейн, - как скоро его хотели сделать толще, становилась щелистою, и затем осадок отставал от катода чрезвычайно хрупкими чешуйками".
Убедившись в неудаче, Клейн решил изменить состав ванны. Новые опыты были предприняты с электролитами
FeSO₄ + (NH₄)₂SO₄ + Н₂O
FeSO₄ + NH₄Cl + Н₂O
Однако и здесь, как рассказывал Клейн, "по истечении суток образовались осадки морщинистые и щелистые, рассыпающиеся на мельчайшие частички даже при осторожном снимании".
В практике гальванотехники нередко бывает, что качество осадка, полученного из ванны с медным купоросом CuSO₄ со временем возрастает. Не распространяется ли это правило и на железный купорос? Е.И. Клейн попробовал работать с одной и той же ванной в течение длительного времени, но качество осадка оставалось прежним.
Производя электролиз почти нейтрального раствора, содержащего железный купорос FeSO₄ в соединении с сернокислыми солями щелочных металлов, Клейн заметил "появление на катоде весьма мелких пузырьков водорода, которые не замедлили покрывать всю его поверхность (т.е. поверхность катода). Сначала водородные пузырьки, по-видимому, не мешали образованию осадка, но при более продолжительном действии влияние их начало проявляться в самом неблагоприятном виде".
Е.И. Клейн попробовал заменить служившие источником электрического тока гальванические элементы Даниеля гораздо более слабыми элементами Мейдингера. Отделение водорода на катоде уменьшилось, а качество осадка заметно улучшилось. Впоследствии Клейн заметил, что наилучшие результаты получались при плотности тока 0,06-0,12 ампер на 1 кв. дюйм, что соответствовало разности потенциалов у зажима ванны 0,5-0,75 вольт.
Так было установлено, что перенапряжение водорода возрастает с повышением плотности тока. Е.И. Клейн четко сформулировал правило: "Силу тока должно тщательно соразмерять с относительной величиной электродов, соблюдая, чтобы ни в каком случае она не производила обильного выделения пузырьков у катода".
Попутно Клейн решил еще одну серьезную проблему. Железо, которое обычно содержалось в электролите в двухвалентной форме, легко окислялось. Появление же трехвалентного железа ухудшало качество осадка. Для удаления из раствора солей окиси железа изобретатель "нашел самым удобным взбалтывать от времени к времени растворы с основной углекислой магнезией (т.е. с MgCO₃), пользуясь при этом ее свойством разлагать соли окиси железа, осаждая из них последнюю, но не оказывая никакого влияния на соли закиси".
20 февраля 1868 г. Борис Семенович Якоби продемонстрировал полученные Е.И. Клейном образцы гальванопластического железа на заседании Физико-математического отделения, а 5 марта 1868 г. доложил об изобретении на общем заседании Академии наук, зачитав письмо изобретателя и сопроводив его соответствующими комментариями. Доклад этот был напечатан в "Записках Академии наук" [128].
Применение цельножелезных стереотипов в полиграфии затруднялось вследствие их хрупкости. Чтобы снять такой стереотип с модели, не повредив тонких линий рисунка, его приходилось прокаливать. Но при этом изменялись размеры стереотипа. А при печатании ценных бумаг в ЭЗГБ прежде всего требуется полная идентичность всех оттисков.
В усовершенствование способа Клейна мастер Экспедиции заготовления государственных бумаг Н.П. Луферов предложил наращивать на матрицу лишь очень тонкий слой железа, который затем подращивали медью. Такие стереотипы легко снимались без прокаливания. А чтобы медь не отслаивалась, между нею и железом наращивали тонкий слой никеля. Чтобы изготовить стереотип по способу Луферова нужно было не более семи дней. А на изготовление цельножелезного стереотипа вследствие малой плотности тока нужно было затратить 30 и более дней.
В конце XIX столетия проблемой ускорения процесса электролитического осаждения железа много занимался инженер Экспедиции заготовления государственных бумаг Сергей Олимпиевич Максимович (1876-?). Ему удалось подметить, что катодная поляризация уменьшается с повышением температуры. Такое повышение позволяло без ущерба для качества отложения повысить плотность тока, а следовательно и выход металла. Максимович стал подогревать электролит. Так появились первые "горячие" ванны [129].
Свойства электролитического железа впервые исследовал профессор Роберт Эмильевич Ленц (1833-1903), который в 1889 г. был назначен управляющим Экспедицией заготовления государственных бумаг. Он установил, что осажденное по способу Е.И. Клейна железо обладает очень большой твердостью. Удельный вес непрокаленного электролитического железа составлял 7,675, а прокаленного - 7,811, т.е. несколько меньше удельного веса литой стали [130]. Химическое исследование электролитического железа было предпринято М.М. Тихвинским в 1893 г.
Работы Е.И. Клейна, Н.П. Луферова, С.О. Максимовича позволили значительно повысить тиражеустойчивость печатных форм. На Чикагской выставке 1899 г. Экспедиция заготовления государственных бумаг экспонировала гальванопластический железный стереотип, выдержавший 4,5 миллиона оттисков. Утверждалось, что в отдельных случаях тиражеустойчивость может быть поднята до 7 миллионов оттисков.
В области электролитического осаждения железа Россия во второй половине XIX в. лидировала. По словам заведующего гальванопластической мастерской ЭЗГБ Н.А. Рейхеля, Экспедиция вплоть до начала XX столетия регулярно получала заказы на электролитическое железо от крупной химической фирмы "Мерк" в Дармштадте [131].
Важным преимуществом железных стереотипов было то, что с них можно было печатать любыми красками и, в том числе, киноварью, которая разъедала медь. Были и отрицательные моменты и, прежне всего, тот факт, что железо быстро ржавеет. Для предохранения от коррозии железные формные пластины покрывали асфальтовым лаком или же слоем жира. Это создавало дополнительные неудобства.
Одним из решений проблемы стало никелирование печатной формы. По тиражеустойчивости никелированные стереотипы и клише не уступали железным. И в то же время они не были подвержены коррозии. Никелирование печатных форм вошло в практику полиграфии в конце XIX столетия. Нередко утверждают, что первые опыты электролитического никелирования были проведены американцем И. Адамсоном в Бостоне в 1869 г. Между тем еще в 1864 г. немецкая фирма "Siemens und Galske" подала прошение в российский Департамент мануфактур и внутренней торговли о выдаче пятилетней привилегии на "Способ очищения раствора никеля и употребление оного для гальванопластики". Рецензировал эту заявку академик Б.С. Якоби, отзыв которого сохранился в Архиве Российской Академии наук. Ученый предложил отказать зарубежной фирме в выдаче привилегии на том основании, что "в Экспедиции заготовления государственных бумаг употребляют почти два года этот способ никелирования вместо осталивания гравированных досок.
Вопросами электролитического никелирования много занимался известный в свое время специалист в области гальванотехники П.Ф. Симоненко. "Везде, где может служить железо, - писал он в 1892 г., - всегда с большим успехом его можно заменить никелем, так как он не дает шероховатости на гладко полированной пластинке, что весьма важно, в особенности для литографических досок" [132].
Никелирование печатных форм с успехом применялось на практике. Лишь благодаря этому способу при печатании многотиражного журнала "Нива" в типографии А.Ф. Маркса с одного стереотипа получали в 1896 г. до 255 тыс. оттисков. Продолжительность процесса никелирования составляла здесь не более часа [133].
Впоследствии, с повышением тиражей, в практику полиграфии вошло электролитическое хромирование, ибо сопротивление хрома истиранию выше, чем у железа или никеля.
Способ Ивана Михайловича Федоровского
В заключение расскажем об изобретении, которое, на первый взгляд, не имеет отношения к полиграфическому производству. Речь идет об электролитическом изготовлении медных труб. В 1891 г. английский журнал "Electrical Review" писал, что "изготовление медных труб путем электролиза, запатентованное в Англии Эльмором и наделавшее так много шума за последнее время, было изобретено в 1867 г. в России". Журнал "Электричество", перепечатавший эту заметку, называет имя изобретателя - лейтенант Федоровский, не приводя, однако, никаких подробностей [134].
Иван Михайлович Федоровский родился 17 января 1834 г. в Свеаборге в семье потомственного русского моряка [135]. Образование будущий изобретатель получил в Морском кадетском корпусе. Вопросами гальванотехники он заинтересовался в 1864 г. в связи с актуальной в судостроении проблемой антикоррозионных покрытий. Идея использовать для этой цели электролитический процесс принадлежала граверу А.П. Сапожникову. Еще в 1841 г. он предложил покрывать электролитическим способом железные корпуса морских судов каким-либо менее подверженным коррозии металлом. Впоследствии эту проблему разрабатывали и в России и за границей. В 1844 г. газета "Мануфактурные и горнозаводские известия" опубликовала подробную обзорную статью "О гальваническом покрывании железа цинком, как о средстве, предохраняющем его от ржавчины".
Развивая идеи А.П. Сапожникова, И.М. Федоровский вынес вопрос об антикоррозийных покрытиях из лаборатории в производство. По его инициативе летом 1865 г. Департамент кораблестроения провел опыты электролитического цинкования проволочного такелажа и крепежных изделий. Рассматривая результаты этих опытов, Морской комитет постановил "согласиться с заключением комиссии, что способ покрывания железа г. Федоровского лучше способа, употребляемого до сего времени" и предложил Департаменту кораблестроения "при оцинковании железа на будущее время применять способ г. Федоровского" [136].
24 июня 1865 г. И.М. Федоровский был назначен мастером Кронштадтского пароходного завода "по части цинкования и гальванопластики". Созданная здесь его трудами гальванопластическая мастерская была одной из лучших в России. В 1866 г. ее ежесуточная производительность составляла 10 пудов меди.
Именно в этой мастерской и был создан электролитический способ изготовления бесшовных медных труб, имевших весьма высокие механические качества. "Трубы моей выделки, - сообщал изобретатель Борису Семеновичу Якоби, - были испытаны на Ижорских заводах членом Морского технического комитета корпуса инженер-механиков подполковником Этапаром и особо назначенной комиссией... Трубы выдержали давление 400 фунтов на квадратный дюйм без всякого повреждения, тогда как латунные одинаковых размеров при давлении 200 фунтов лопнули и сделались к употреблению негодными" [137]. Впоследствии Федоровский изготовлял трубы с еще более высокой прочностью. На Всемирной Парижской выставке это изобретение было награждено серебряной медалью.
Свой опыт в области электролитического осаждения металлов И.М. Федоровский подытожил и обобщил в книге "Записки практического курса гальванопластики", изданной в Санкт-Петербурге в 1867 г.
Умер Иван Михайлович Федоровский 21 января 1897 г.
Способ изготовления бесшовных труб, изобретенный Федоровским, был с успехом использован в полиграфической технике. Поначалу его применяли в тканепечатании. Так, в протоколе Физико-математического отделения Академии наук от 8 сентября 1868 г. находим следующую запись: "Александр Кувалдин, крестьянин села Васильевского Шуйского уезда Владимирской губернии сообщил на суд Академии свои мысли о применении гальванопластики к изготовлению цилиндров для печатания рисунков на ситцах".
Особенно широкое применение этот способ нашел уже в XX столетии в процессе изготовления цилиндрических форм ракельной глубокой печати. В начале 1910 г. в этой области успешные опыты проводил генерал-лейтенант И.И. Иванов.
Резюмируя, скажем, что изобретенные Борисом Семеновичем Якоби электролитические методы осаждения металлов в свое время сыграли значительную роль в полиграфической технике, во многом революционизировав технологию формных процессов.

Примечания

86. О нем см.: Яроцкий А.В. Борис Семенович Якоби. M., 1988; Радовский М.И. Борис Семенович Якоби. M.; Л., 1949; Ильин A.A. Борис Семенович Якоби. Исторический очерк изобретения гальванопластики. СПб., 1881.
87. Электричество. 1888. № 21-22. С. 197.
88. Архив РАН. Ф. 187. Оп. 1. № 1. Л. 580-581. Цит. по: Ильин A.A. Борис Семенович Якоби. Исторический очерк изобретения гальванопластики. СПб., 1881. С. 28-29.
89. Там же. С. 30.
90. Заметка о заседании 5 октября 1838 г. опубликована в №94 и 95 "Bulletin scientifique de l'Academie Imperiale des sciences de St.-Petersbourg", вышедших в свет 26 октября 1838 г.
91. Письмо к академику П.Н. Фуссу об изобретении гальванопластики // Записки Русского технического общества. 1889. Т. 23. № 4. С. 9-12.
92. Журнал Министерства народного просвещения (ЖМНП). 1839. № 5. Отд. 3. С. 54.
93. Там же. № 9. Отд. 3. С. 28.
94. Цит. по: Штейн В.И. Изобретение гальванопластики. К 100-летию со дня рождения академика Б.С. Якоби // Печатное искусство. 1901. Ноябрь. С. 36.
95. On the method of producing copies of engraved copper-plates by voltaic action; on the supply of mixed gases for Drummond's light by electrolysis; on the application of electromagnetic currents. Letter (June 21 1839) to Mr. Faraday, communicated by Dr. Faraday // Philosophical Magazine. 1839. Vol. 15. P. 161-165. Перевод этого письма на русский язык см. в кн.: Якоби Б.С. Работы по электрохимии. M.; Л., 1957. С. 50-54.
96. ЖМНП. 1839. № 6. Отд. 3. С. 108.
97. Сенковский О.И. Гамбургеротип // Библиотека для чтения. 1839. Т. 36. Отд. 7. С. 69-70.
98. Цит. по: Журнал мануфактур и торговли. 1840. № 2. С. 346.
99. Материалы о гальванопластическом отделении извлечены нами из "Дела об учреждении гальванопластического отделения при Санкт-Петербургской рисовальной школе" // РГИА. Ф. 18. Оп. 2. № 3342.
100. Kobell F. von. Die Galvanoplastik, eine Methode, Tuschbilder und Zeichnungen durch galvanische Platten im Drucke zu vervielfaltigen. Miinchen, 1840; Idem. Munchen, 1846.
101. Штейн В.И. Указ. соч. С. 38.
102. Биографические сведения о А.Ф. Грекове см. в "Формулярных списках о службе и достоинстве чиновников типографии Московского университета" в Архиве МГУ. Л. 82-87. См. также: РГИА. Ф. 1285. Оп. 4. № 112.
103. Историческое обозрение 2-го кадетского корпуса. СПб., 1862. С. XLV.
104. Греков А.Ф. О золочении и серебрении металлов путем электрохимическим, но без посредства гальванической батареи // Отечественные записки. 1843. Т. 29. Отд. 4. С. 8-14.
105. Отечественные записки. 1844. Т. 35. Отд. 5. С. 1-16.
106. А.Г. Полное изложение гальванопластики, гальванической позолоты и серебрения. СПб., 1844. С. 47.
107. Там же. С. 53.
108. Kobell F. von. DieGalvanographie. Munchen, 1842.
109. Спасский И.Г. Первые годы гальванопластики в России // Якоби Б.С. Работы по электрохимии. M.; Л., 1957. С. 233-234.
110. Fromberg E. Die zeichnische oder graphische Kut)nste der Gegenwart. Quedlinburg, 1857. S. 292.
111. Кобель Ф. Гальванография, или способ производить гальванические медные доски для печатания кистью работанных рисунков. СПб., 1843. С. 54.
112. Ровинский Д.А. Подробный словарь русских граверов. СПб., 1895. Т. 2. С. 1171-1176.
113. Финский вестник. 1845. Т. 4. Отд. 5. С. 267.
114. Printing patents. Abrigements of patent specifications relating to printing 1617-1857. L., 1969. P. 229,23-233.
115. ЖМНП. 1840. Ч. 28. Отд. 3. С. 65.
116. Мануфактурные и горнозаводские известия. 1847. № 49-50. С. 343-344; 1848. № 47. С. 365-369.
117. Дело... об освобождении устроенного герцогом Лейхтенбергским гальванопластического заведения от платежа повинностей // РГИА. Ф. 18. Оп. 2. № 3639в.
118. РГИА. Ф. 18. Оп. 2. № 3640в.
119. Рейхель Н.А. Применение гальванопластики к графическим искусствам и печатному делу. СПб., 1895.
120. Биографические сведения о Г.Н. Скамони см. в его личном деле в Государственном историческом архиве Ленинградской области (ГИАЛО). Ф. 1458. Оп. 2. Связка 522. № 1720.
121. Фогель Г. Химические действия света и фотографии в их приложении к искусству, науке и промышленности. СПб., 1875.
122. Способ воспроизведения на металле гравюр и рисунков. Гелиогравюра и труды этого рода г. Скамони // Русская старина. 1876. Т. 15. С. 468-470.
123. Scamoni С. Alois Senefelder und sein Work. SPb., 1896.
124. О нем см.: Исторический вестник. 1900. Июль. С. 370-371.
125. Кронштадтский вестник. 1879. № 141.
126. Биографические сведения о Е.И. Клейне см. в его личном деле в ГИАЛО. Ф. 1458. Оп. 2. Связка 509. № 1469.
127. Здесь и ниже цитируется Письмо Е.И. Клейна Б.С. Якоби, которое было опубликовано в "Бюллетене Академии наук 7(15) марта 1868 г., а затем напечатано в "Типографском журнале" (№ 19-20 за 1989 г.) под названием "Производство железных осадков посредством гальванизма".
128. Якоби B.C. О получении гальванических осадков из железа // Записки Академии наук. 1868. Т. 13. С. 151, 156.
129. Максимович С.О. Новый способ ускоренной медной гальванопластики // Сборник технических статей. 1904. № 39. С. 349-350.
130. Лени, Р.Э. О некоторых свойствах гальванически осажденного железа // Журнал Русского химического общества. 1870. Т. 2. Вып. 3. С. 57.
131. Рейхель Н.А. Электролиз и электрометаллургия // Производственные силы в России. СПб., 1896.
132. Симоненко П.Ф. Фотография и гальванопластика в применении к искусственному гравированию. М., 1892.
133. Эйзен И.М. "Нива" 1870-1899. Очерк // Торопов А.Д. Систематический указатель литературного и художественного содержания журнала "Нива" за 30 лет. СПб., 1902.
134. Электрическое изготовление медных труб - русское изобретение // Электричество. 1891. № 19. С. 271.
135. Биографические сведения о И.М. Федоровском см. в материалах Центрального государственного архива военно-морского флота в Санкт-Петербурге (Ф. 406. № 840; Ф. 16881. № 417. Л. 1; Ф. 432. Карточная опись. № 9507-9510 и др.). См. также: Немировский Е.Л. Материалы для биографии русского электротехника-изобретателя XIX века И.М. Федоровского // Электричество. 1952. № 3. С. 81-82.
136. Дело по предложению лейтенанта Федоровского о применении гальванизма для покрытия судов медью и о предохранении железных судов от ржавчины. Центральный государственный архив военно-морского флота. Ф. 162. Оп. 1. № 1124.
137. Архив РАН в Санкт-Петербурге. Ф. 187. Оп. 1. № 235. Л. 423 об.

	Оттиск штампа на пробке амфоры. II тыс. до Р.Х.
Цилиндрическая печатка Месопотамии