Он был молодой социалист. Его отец, мелкий чиновник, хотел выгнать его за это из дому. Но он не сдавался. Отчасти потому, что его увлечение было горячо, отчасти потому, что его воодушевляли товарищи.

Они организовали общество, выпускали брошюрки в десять страничек, устраивали вечера с речами. Он, конечно, постоянно бывал на их собраниях и, кроме того, иногда печатал в этих брошюрках свои статьи. Его статей, помимо членов общества, по-видимому, никто специально не читал. Но с одной из них - под названием "Вспоминаю Либкнехта" - у него было связано чувство какого-то удовлетворения. Пусть она не являлась тонким исследованием, зато была исполнена поэтического жара.

Тем временем он окончил училище и поступил в редакцию одного журнала. Однако он не переставал посещать их собрания. Они по-прежнему горячо обсуждали свои вопросы. Больше того, потихоньку, как вода точит камень, они переходили к практической работе.

Отец больше не вмешивался в его дела. Молодой человек женился и поселился в маленьком домике. Жилище и в самом деле было маленькое. Но он не испытывал недовольства - напротив, он чувствовал себя счастливым. Жена, собачка, тополь в палисаднике - всё это придавало жизни какую-то неведомую ему теплоту.

Из-за семьи, а также из-за того, что он был завален работой в редакции, где нельзя было терять ни минуты, он всё реже посещал собрания Общества. Но его увлечение нисколько не остыло. По крайней мере, он был убеждён, что он, теперешний, нисколько не отличается от того, каким он был несколько лет назад. Но они - его товарищи - думали иначе. Особенно молодёжь, недавно вступившая в организацию, нисколько не стеснялась осуждать его пассивность.

Это неизбежно приводило к тому, что он всё больше и больше отдалялся от Общества. А тут он стал отцом и ещё сильнее привязался к семье. Но предметом его увлечения по прежнему оставался социализм. Он не бросал своих занятий поздней ночью при электрическом свете. В то же время в брошюрках в десять страниц, которые он писал несколько лет назад, в том числе и в брошюре "Вспоминаю Либкнехта", что-то перестало его удовлетворять.

Товарищи тоже совсем к нему охладели. Он потерял для них интерес даже как объект осуждения. Оставив его в покое - оставив в покое так много похожих на него людей - они шаг за шагом продолжали свою работу. Встречаясь со старыми товарищами, он каждый раз принимался жаловаться. Но на саамом деле он просто нашёл удовлетворение в обывательском покое.

Потом, через несколько лет, он поступил на службу в одну фирму и заслужил там доверие начальства. Тогда он поселился в доме, который был в два раза больше прежнего; у него росло несколько детей. Но его увлечение - где оно теперь, известно, пожалуй, одному богу! Иногда, сидя в кресле и покуривая папиросу, он вспоминал свои молодые годы. Нельзя сказать, чтобы это как-то странно не омрачало его сердце. Но восточная "покорность судьбе" всегда спасала его.

Конечно, он отступник. Но его брошюрка "Вспоминаю Либкнехта" послужила стимулом для другого человека. Это был юноша из Осаки, который, играя на бирже, лишился имущества, доставшегося ему в наследство от родителей. Этот юноша прочёл его брошюру и под её влиянием сделался социалистом. Но обо всём этом он, конечно, ничего не знал. Он и теперь, сидя в кресле и покуривая папиросу, вспоминает свои молодые годы - по-человечески, пожалуй, слишком по-человечески.

Человеческое, слишком человеческое - это всегда нечто животное.

Первая публикация - 1927 год.