|
|||||||||||
![]() | |||||||||||
![]() |
![]() |
![]() |
|||||||||
![]() |
![]() ![]() |
||||||||||
|
![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
|||||
ЛИТЕРАТУРА Теннесси Уильямс |
![]() |
![]() |
|||||
Клер: Я верю, что вы его любите, и я думаю - с чистым сердцем. Что вы качаете головой? Что вы пытаетесь скрыть? Я знаю, что вы любили его уже вчерашней ночью. Август: Прошлой ночью, мне кажется, я как-то... смотрел на него, да? Клер: Да, как-то! Август: "Тишина на вершине Дарьяна...", да. Клер: Кончайте нести тарабарщину, пожалуйста! Август: Это просто... литературные аллюзии, цитата из Китса. Клер: Мы говорим не о Китсе, мы говорим о Кипе, и я хочу, чтобы вы подтвердили мне, что любите его. Давайте, подтверждайте! Август: Хорошо, спокойно, Клер. Конечно, я люблю Кипа. Клер: Громче! Я не слышу этот шепот. Август: Да! Да! Подтверждаю! Но это полное сумасшествие. Клер: Что? Август: Что я люблю вашего брата, который едва догадывается о моем существовании. Клер: Если вы так думаете, то у вас мутны оба глаза. Август: Мы ходим вокруг да около чего-то, да? (Она кивает) О чем мы говорим? Пауза. Она смотрит через окно на танцующего Кипа. Клер: Кипу нужен кто-то, кто бы поддержал его, когда он вернется в Нью-Йорк. Август: Кто? У него есть кто-нибудь на примете, Клер? Клер: У него на примете вы, Август. Август: Вы сошли с ума! Клер: Ш-ш-ш, нельзя, чтобы он услышал нас! Август: И что вы имеете в виду, делая такие фантастические заявления? Клер: Ладно... Август: Гм... Клер: Вы хотите знать все о нем? Коротко. Август: Конечно. Хоть коротко, хоть длинно. Клер: На самом деле он не мой брат. Август: А почему прошлой ночью вы сказали мне обратное? Клер: Я на самом деле считаю, что правду лучше подправлять, если это нужно для защиты того, кто нам очень дорог. Август (печально усмехается): Я вижу. Я понимаю. Клер: Кип канадец, здесь нелегально. Он проник в страну, чтобы избежать призыва, потому что у него страсть к танцу, и он знает, что если его призовут в британскую армию, будет слишком поздно, когда его отпустят, если он останется жив, учиться на великого танцовщика, а именно им Кип собирается быть, я думаю, он собирается стать таким же великим, как Нижинский. Ладно. Здесь он нелегально. Его могут в любую минуту остановить на улице и потребовать призывную карту. Поэтому он почти никогда не бывает на улицах. О, кто-то, конечно, дал ему свою призывную карту, но в любое время его могут остановить, и обратить внимание на эту карту, и отослать его обратно в Канаду, и не призвать, а бросить в тюрьму Бог знает на сколько лет, может, дольше, чем если бы он провел в армии, если бы не сбежал из Канады до призыва. Вы поняли что-нибудь? Вы все еще смотрите на Кипа. Август: Продолжайте. Клер: Прекрасно, это одна из причин, почему о Кипе надо заботиться, я имею в виду, поддерживать его кому-нибудь, я этого не могу. Я слишком молодая, на год моложе его, мне двадцать, и я собираюсь завершить свое образование, и... и... Август: Продолжайте, продолжайте, и что? Клер: Я люблю Кипа, но я не люблю его. Я любила. Пока не поняла, что это невозможно. Август: Почему это невозможно? Клер: Вам нужно знать и это? Август: Все, что можете рассказать мне, пожалуйста. Клер: Ну хорошо. (Вздыхает) Ладно. Сексуально я развилась очень рано. Вы знаете, как это бывает на юге. (Август смеется) Ш-ш-ш... я имею в виду, я занималась этим на чердаке с моим двоюродным братом, когда мне было двенадцать. Мы называли это играть в дом. Дом на чердаке. Страшно? Август: Нет. Прекрасно. Но какое это имеет отношение к Кипу? Клер: Да, вы хотите знать все о Кипе. Хорошо. Ему везет. Может быть. Август слегка качает головой, его лицо внезапно становится очень серьезным. Он встает и без всякой причины пинает ногой раковину на крыльце. Клер: Может быть! Ладно. Я стесняюсь. Он не хотел бы, чтобы я вам об этом рассказывала, но я должна, если вы хотите взять его. Он - ну... Август: Что? Клер: Ну... он... импотент со мной, и он... ну, мы... спим вместе, в одной постели этим летом там, на пристани, для экономии, и потому что нам нравится быть вместе, я имею в виду, мы как брат и сестра друг с другом, никакого кровосмешения, только я иногда, ну, протягиваю руку, чтобы посмотреть, не хочет ли он меня, и он... ну... он все еще не хочет меня... Август: А как я вписываюсь во всю эту... Клер: Картину? Боже, но вы же не болван! Посмотрите! Вы кружитесь вокруг рамы картины. Вам нужно снять эту раму и войти в картину! Я имею в виду, вы уже достаточно накружились вокруг рамы, вам пора снять ее и войти в картину. Август: Прыгнуть? В картину? Клер: Да. Август: Как? Клер: Ну Боже правый, посмотрите, вы пишете пьесы. Напишите к ней занавес. Не можете? Вы - не можете? Август: Я...не знаю, я... если я очень сильно хочу чего-то, я... Клер: Что? Август: Начинаю весь дрожать. Клер: Это ничего, он поймет, он поймет это, Август. (Она кладет свою руку на его опущенные плечи.) Посмотрите. Если этой осенью вы не возьмете его с собой, то кто? Не я. Я не могу. Я думаю, вашу пьесу ждет успех, это будет хит, как они его называют, вы получите за нее кучу денег, так ведь? Вы сможете оплатить его уроки танца, вы сможете даже заплатить кому-нибудь за карту призывника получше. Не сможете? Не сможете? Август: Это - сумасшедший, дикий сон... Клер: Сны - это правда, это правдивейшие вещи на свете, только сны и правдивы на этом свете... (Она вскакивает, ' делает арабеск с головой, повернутой назад, и глазами, плотно прикрытыми от солнца) Я буду с вами. Я буду с вами, ребята. Я буду прилетать в Нью-Йорк на выходные, на Рождество, и так далее. Август: Подождите. Я хочу спросить еще кое о чем. (Она поднимается.) Клер: Что? Что вы хотите спросить меня, я думала, что я сказала вам все, все, что вы хотели? Август: Нет. Клер: Нет? Что еще? Август: Что он чувствует ко мне? Клер: А... Это... Август: Да. Это. Особенно это, милая. Это - главное, вы знаете. Клер: Ну, мы говорили об этом, и он понял, что ему лучше жить с вами, когда мы вернемся в Нью-Йорк, потому что я никак не могу, моя семья ждет меня, сейчас, немедленно, и они не пошлют мне больше ни одного перевода, вчера я получила последний, особый, после кучи телеграмм. Боже! Неужели все семьи так ужасны? Август: Что Кип говорит обо мне? Клер: Вы нравитесь ему, он говорит, но он боится, что не сможет удовлетворить вас, ваши... Август: Мои - что? Клер: Ваши... требования... как любителя... Август (как будто обиженный): Откуда он знает, какие они? Черт подери, он же знает, что я люблю его. Если ты кого-то любишь, то не выставляешь ему требования "как любитель". Нет. Нет. Я снова нечестен. Я буду требовать, как любитель. Я захочу спать с ним в одной постели и держать его всю ночь в своих руках, когда он уснет. Клер: А если он не будет спать? (Смеется дико, резко.) Он же может не спать! (Хватает свою плетеную корзинку) Пока, мне нужно в банк, получить перевод, а то они закроются, пока! Увидимся, Кип! Кип: Подожди! Август: Подожди! Но она убегает, смеясь. Кип смотрит ей вслед, затем делает несколько шагов к Августу. Останавливается. Между ними остается расстояние. Он смущается Августа, а Август вблизи Кипа впадает почти в панику. Кип: О чем вы говорили? Август: О вас. Кип: Что она говорила обо мне? Август: Много всего. Все. Ей не надо бы никому говорить, что вы - канадский... дезертир. Кип: О... я думал, что она сказала вам об этом еще вчерашней ночью. Август: Нет. Только сейчас. Это правда? Кип: Что я канадский дезертир? Август: Ну да, это, и... Клер думает... она говорит, что она думает... что... Кип делает глубокий вдох, прежде чем начинает говорить. Кип: У меня нет документов, никаких бумаг, которые нужны, чтобы получить работу. Вы знаете - любую нормальную, законную работу. Здесь. В Штатах. Я... Август: Смотря в его ясные глаза цвета моря, я... закрыл свои. Все было так, как будто я знал, уже тогда, что был в обществе кого-то безнадежно... Кип: Мне надо прогуляться - и подумать... (Медленно уходит в дюны) Август: ...обреченного. Чертовски глупо смотреть в них с завистью, в его здоровые, ясные, без единого пятнышка глаза глазами, похожими на печальные цветы... (громкий шум моря) ...гулять и думать. О чем? Думаю, что знаю, о чем. Об условиях. Об обсуждении условий. (Звук ветра) Отдам за это - вот это. Условия сделки. Я не был готов к этому тогда, не знал, как сделать мою последнюю ставку на единственный черный или красный квадрат, прежде чем колесо начнет крутиться. Шансы так страшно неравны. Один шанс - за тебя, против многих и многих - против. Но в моей крови всегда была, и сейчас осталась готовность противостоять - не знаю, как и почему вызову - шансов почти не оставляющему. Шанс? Мой последний? Принимаю его... Звук ветра. Кип возникает на дюнах и медленно направляется к Августу. Август: Вы прогулялись и подумали. Кип: Да. Август: Я тоже. Я думал - я не понимал, что это - условия сделки. Кип: А теперь вы поняли? Август: Так внезапно, как будто ветер с моря принес это мне, как песчаную бурю сегодня. О чем вы думали... когда... гуляли? Кип (трудно): Я думал, что для того, что я буду делать сейчас, не потребуются бумаги на гражданство... Август: Но потребуется кое-что другое, не документы, но - другое. Кип: Я... давайте не будем об этом. Угу? Я... не хочу говорить об этом. Август: Но Кип, эти другие... требования, вы подчиняетесь им, или нет? Кип: Я должен? Если я не могу... вы знаете... взывать к лучшим сторонам их души, если она есть у них? Август: Как вы думаете - у меня... есть? Кип: Да. Я думаю, я вижу ее в в том глазу, который ясный. Август: Но даже в моем глазу... вы уверены, что видите ее? (Касается пальцами лица Кипа.) Кип: Давайте просто поговорим, просто... поговорим. Я знаю, как... запутанно все это. Август: Вы знаете? Кип кивает медленно, серьезно. Пьяный моряк, "снятый" Августом прошлой ночью, появляется на дюнах в глубине сцены и кричит. Моряк: Эй! Одноглазый! Август: Черт! Вернулся! Кип: Кто? Август: Торговый моряк, которого я подцепил прошлой ночью, отвратительный, тошный, и все пытался заставить меня делать то, чего я делать не желаю. (Встает и идет к моряку) Убирайся! Убирайся отсюда! Моря к хрипло смеется и продолжает, шатаясь, идти вперед. Моряк: Я слышу тебя! Август: Это хорошо. Я и хотел, чтобы ты услышал. Моряк продолжает двигаться. Кип: Разрешите мне управиться с ним вместо вас. Август: Пусть он просто увидит нас вместе. Кип идет к Августу. Моряк: Подцепил другого, да? Август: Приличного, для разнообразия. Моряк: Ха-ха! Швыряет пустую пивную бутылку в Августа, но она попадает в заднюю стену лачуги. Моряк злобно ухмыляется и направляется к лачуге. Август идет навстречу ему. Кип берет руку Августа и тянет его назад. Он улыбается Моряку. Кип: Что вам угодно, что я могу сделать для вас? Моряк: Ты тоже - голубой? Кип: Нет. Почему бы вам не пойти искупаться? Моряк: Купаться? Я не хочу купаться, я хочу... Кип: Что вы хотите? Моряк: Я хочу, чтоб этот фрукт дал мне денег! Август: Если я дам вам денег, вы уйдете? Моряк: Сколько дашь? Август: Достаточно. Моряк: Сколько, по-твоему, достаточно? Август: Подожди. Я посмотрю, что у меня есть. Уходит в лачугу. Кип: Вы не хотите нарваться на неприятности? Моряк: Меня не испугаешь никакими неприятностями. Кип: Я не об этом. Я сказал, вы не хотите нарваться на неприятности, так ведь? Моряк: Мне не нужны никакие неприятности ни от тебя, ни от этого падлы, мне нужно пять долларов и все, и я выбью их из него, если он не отдаст их мне сам. Я был здесь прошлой ночью. Он подцепил меня и делал со мной все, как будто хотел сделать из меня голубого. Кип: Но вы же знаете, что уже голубой, не так ли? Моряк: Не лезь ко мне с неприятностями. Кип: Правда - это не неприятности. Моряк (шагает, спотыкаясь): Все вы сукины дети... Выходит Август. Август: Вот. Вот пять долларов. Теперь убирайся и никогда не возвращайся сюда! Пока не пригласят, Моряк: Давай поговорим, батя. О том о сем... Клер бежит, задыхаясь, по дюнам. Клер (Моряку): Уходите из этого дома! Идите за мной! Такси ждет. Поторапливайтесь, поторапливайтесь! Моря к спотыкается, пряча пятидолларовую бумажку в карман. Он обнимает ее для опоры; они уходят вместе. Кип и Август поворачиваются, чтобы посмотреть друг на друга. Кип (печально улыбаясь): Видите, как оборачиваются дела. Август: Да. Смотри за ними. Удастся ли ей посадить его в такси? Кип: Удастся. Уже удалось. Она отвезет его на пристань, и получит то, животное, что я не смог дать ей этим летом. Август: В том, что вы говорите о своей сестре, правды не больше, чем в том, что она ваша сестра. Кип: Правды наполовину. Август: Нет, правды ни на грош. (Слышен звук вертолета) Кип: Я имел в виду, наша связь не по крови, нет, но... Август: Это вертолет с местной почтой. Кип: Почту? Получают? Здесь? (Звук усиливается. Они стоят на крыльце, смотрят вверх. Мешок с почтой падает на платформу и разрывается) Кип: Иуу-у... Август: Да. Вжик. Надеюсь, для меня там будет дополнительный чек. Я отдал последние пять долларов сукиному сыну, которого ваша сестра увезла от нас. Кип: Сколько вам платят за пьесу? Август: Не много. Формального договора нет, ни один не удовлетворил моего агента и Гильдию драматургов, это соглашение за полцены, пятьдесят в месяц, вместо официальных ста. (Копается в почте) Конечно, для меня это лучше-в определенном смысле. Я не так связан. Кип (себе, как будто пытаясь оценить): Вдвоем? В Нью-Йорке? На пятьдесят долларов? Август: Они хотят, чтобы я переделал последний акт, но я не напишу ни слова, пока они не оформят договор на официальные сто долларов. За мной теперь кое-что стоит. Но было и тогда. Кип: Теперь? Тогда? Август: И в настоящем, и в прошлом, да, это что-то вроде раздвоения личности. Кип: Не понимаю! Август: И не надо, Кип! Телеграмма для меня! (Вскрывает ее) Боже! Это от них. Они приезжают сегодня. Кип: Кто? Август: Фиддлеры. И актриса, которую они хотят в пьесу. Если она будет играть, они подпишут полный договор. Ладно. У меня нет часов. У тебя есть? Кип: Заложены. Август: Здесь написано: "Мы будем у тебя в четыре вечера вместе с Кэролайн Уолз. Веди себя как следует, маленький гений. С любовью. Фиддлеры". Кип: Они имеют в виду, что любят тебя? Август: Нет. Кип: А что они имеют в виду? Август: В театре... любовь... это слово предлагают каждому, кого предполагают использовать. Кип: А "маленький гений"? Август: Предполагается, что лесть обезоруживает, но не меня. Я определяю время по солнцу. По-моему, уже больше четырех, но они положили себе за правило опаздывать. На дюнах в глубине сцены появляются Фиддлеры. Кип: Мне лучше исчезнуть и смотреть на вас с маяка. Август: А у меня пока еще есть время понырять, чтобы подготовиться к встрече с ними. Оба исчезают в кулисах, дальних от Фиддлеров. Фиддлеры - это полноватый мужчина среднего возраста, Морис, и его жена, Силест. В них виден мир богатства, моды и кружев Медичи; под этой поверхностью скрываются бездонные глубины продажности. В Морисе поверхностная любезность еще как-то скрывает присущую ему бесчеловечность, но в его высокой и худой жене почти ясно слышно шипение ядовитой змеи. Они стоят совершенно спокойно некоторое время. Силест медленно поднимает руку в перчатке, чтобы прикрыть лицо, когда порыв ветра поднял тучу песка. Стилизацию этого движения нужно время от времени использовать во всей их сцене. Морис: Она хотела, чтобы я посмотрел фильм с Мириам Хопкинс. Я сказал: "Миссис... э-э... Пардон, я звал ее миссис Пардон, так как я хотел дать ей понять, что ее фамилия никакой роли не играет. Миссис... э-э... Пардон, сказал я, будучи человеком театра, я не хожу в кино". (Силест злорадно смеется) И не успел я глазом моргнуть, она явилась снова: "Мистер Фидцлер, а вы не хотите знать, как живет другая половина?" И тогда я накрыл ее: "Я думаю, вы имеете в виду другие девяносто девять процентов?" Силест: Эта женщина - настоящая крыса. Тебе надо быть стойким с ее молодым клиентом и категорически отказываться иметь дело как с ней, так и через нее. И пожалуйста, не верь его претензиям на неподкупную преданность его "Искусству". Он просто проститутка в брюках. Только представь себе - послать тебе этот свой снимок в плавках! А смысл в том, что он думает, что ты... Морис: Я буду благодарен ему за него, и скажу, что увеличил его и повесил в спальне. Силест: Он еще поверит в это и возгордится. Морис: В этой лачуге он, наверное, и живет. Силест: Да, вероятно. Чтобы поразить нас духом чистого дитя природы. О Морис, уже поздно, вызови его. Морис спускается с дюн, крича: "Август, Август!" Звуки моря и ветра. Морис приставляет руки корту и кричит громче. В этот момент еще одна женщина, Кэролайн Уолз, присоединяется к Силест на вершине дюны: прекрасная, гордая и надменная. Кэролайн (громко): Ветер слишком сильный, песок везде - и в волосах, и в глазах. Морис: Не забудь сказать мне, когда тебе надует и между ног. Силест: Морис, не будь таким вульгарным! Морис: А ей нравится, не правда ли, дорогая? Тебе ведь нравится? Кэролайн: Иногда, и от других, но, извини, не от тебя. Силест: Ты знаешь, Морис любит иногда побыть неприличным. Кэролайн: Морис действительно любит это? (Она спускается с дюны, Морис снова кричит: "Август!") О Боже, Морис, как можно звать август посредине сентября? Морис: Его зовут Август. Кэролайн: Знаю, знаю, но этот песок! Силест (спускаясь с дюны): Дорогая, надень шарфик на голову, пожалуйста, позволь мне это сделать, я повяжу его. Повязывает шелковый шарф поверх знаменитой головы. Кэролайн: Спасибо, но если его тут нет? Морис: Он здесь, вон выходит из океана! Август! Силест: Голый! Кэролайн: Мы должны делать вид, что не видим его? Силест: Он, наверное, думает, что он все еще в нью-йоркской ночлежке. Кэролайн: Но Силест, что можно ждать от человека, который живет в ночлежке, чтобы писать пьесу - для меня! Морис: Драматурги плодятся в ночлежках и бардаках, затем они переселяются в общежитие ассоциации молодых христиан, затем сразу - в квартиру на Парк-авеню или в Гранд-отель, а потом они теряют все, кроме своего вкуса к бузе и своего неприличного, оскорбляющего приличия эго, и, в конце концов, умирают в канаве от delirium tremens или слишком большой дозы наркотиков. Нужно помнить этот цикл и стараться быть к ним снисходительней. В этом парне что-то есть, я думаю. Нам нужна свежая кровь, а у него она есть, посмотрите на него, как он бежит сюда - гончая... Кэролайн: Могу я спросить его про пьесу? Силест: Спроси, внес ли он изменения, которые сделают ее пригодной для тебя. Кэролайн: Вы просили его внести изменения, вы и говорите. Я только актриса, я смотрю на него с немым обожанием! Ошеломленная его гением! Он будет ждать этого, не правда ли? Силест: Тебе нужна смена темпа, и пьеса может помочь тебе. Морис: У парня кое-что есть, это только нужно поставить. Силест: Что у него есть, так это самое большое самомнение, какое я когда-либо встречала у разных претенциозных молодых людей, это же касается и его пьески. Оно так велико, что скоро лопнет. Морис: Поэту в театре трудно. Вспомни Джина, бедняжку О'Нила. Говорят, его руки так дрожали, что он не мог подписать письмо, а его жена говорит, что это... Морешумит. Силест: Что он там сейчас делает? Что его задерживает? Морис: С него упало полотенце. Силест: Забирай у него все изменения, если он их сделал, и немедленно отправляемся в Деннис. Уже поздно. Кэролайн: Конечно, они задержат занавес для нас, они же знают, что я приезжаю! Морис (кричит): Мы уже почти ушли! Август: Но ваша телеграмма только что пришла! (Кэролайн) Мисс Уолз! Вы! Означает ли это, что вы будете играть в моей пьесе? Кэролайн: Заслуживаю ли я такой чести, мистер... э-э... Морис: Это наш молодой гений. Август, ты помнишь Силест? Август: Да, конечно, миссис Фиддлер, я был так ошеломлен, увидев мисс Уолз, что... Кэролайн: Милый! Морис сказал мне, что вы делаете кое-какие изменения? Правда? Август: Да. Кэролайн: И как они продвигаются? Август: Не знаю. Я надеюсь. Можно сказать, только сказать, что я работаю напряженно, как только могу, но... (шум волн) мои нервы на пределе это уже хронически, они всегда на пределе. Силест: Что-то не в порядке с нервами? Август: Постоянное кровоизлияние. Силест: Кровоизлияние нервов? Это что-то новое. Морис: Он выражается образно. Силест: О... Но... изменения готовы, Август? Август: Да, они есть всегда, но откуда я знаю, этого ли хочет мистер Фиддлер? Силест: Август, Морис посылал тебе наброски последнего акта. Август: Да, но я... не читал их! Морис: Ты? Не читал их? Даже? Вы слышали! Он их даже не читал! Август: Да, видите ли, у меня моя собственная новая концепция последнего акта, и я хотел вначале попробовать ее, прежде чем подвергать себя посторонним влияниям, даже таким благотворным, как мистера Фиддлера... Извините, мне надо одеться. (Уходит в лачугу) Силест: Я думаю, нам надо покинуть это место. Морис: Но не сразу. Август возвращается с бутылкой рома. Силест: Ром? Ах да, дань матросским традициям. Кэролайн: Как мило. Могу я попробовать? (Он наливает ей) М-м-м. Спасибо. Август: Мистер Фиддлер? Силест: Мы здесь не на коктейле, Август. Кэролайн: Здесь всегда так дует? Силест: Откуда он у вас? Август: О, история сложная... Вы знаете, как люди достают себе выпивку, покупают сигареты - кредит... Силест: Вас не могут арестовать за спаивание человека при исполнении служебных обязанностей? Август: Никогда не знаешь, как с тобой обойдутся... Силест: Который час? Я не вижу часы сквозь вуаль, и не могу ее снять, меня слепит песок. Морис: Но ветер сейчас затих. Силест: Наверное, только на мгновение. (Но она снимает шарф с лица.) Уже пятый час: отсюда пятнадцать минут до города на такси, оттуда три часа до Денниса, что означает, что нам придется отказаться от обеда, чтобы увидеть спектакль в Плейхаузе. Морис: Силест, если ты собираешься нудеть, возьмите такси с Кэролайн. Мне нужно кое-что объяснить этому молодому гению. Август: Миссис Фиддлер, ваш супруг путает у гения иррациональное поведение и истерическое произведение, а может, делает вид, что путает. Но я не хочу вас удерживать. Все, что я хочу знать, покупаете вы мою пьесу или нет, и если действительно покупаете и подпишете официальный контракт с моим агентом, мне бы хотелось... ну... мне бы хотелось... небольшого чека в качестве аванса, так как я вам уже говорил, мои деньги все вышли, кредита в городе у меня нет, все мои друзья... сами нуждаются, свои... э-э... последние гроши я потратил на бутылку рома и... ананасный сок, газету и стаканы. Громкий шум ветра. Кэролайн: Здесь всегда так дует? Август: Что? Нет. Это начинается... как его... осеннее равноденствие... Кэролайн: И сколько вы еще планируете пробыть здесь? Август: У меня нет никаких планов, мисс Уолз. Кэролайн: А как здесь с обществом? Август: Ничего, ничего особенного. Время от времени я еду в Провинстаун - и подцепляю кого-нибудь. Кэролайн: О... Девочку или мальчика? Август: Мисс Уолз, если бы вы пожили в одиночестве в дюнах, в таком безличном обществе, как Атлантический океан, то вы бы поняли, что иногда совершенно все равно - мальчик ли, девочка... Морис хихикает. Силест строит недовольную мину. Кэролайн: Я понимаю. Когда у молодых рождается девочка, они всегда говорят: "Нам совершенно все равно, мальчик или девочка", но всегда видно, кого они хотели. Силест: Август, нам надо ехать. Где изменения? Август: Я много работал, но откуда я знаю, подойдут ли они вам? Силест: Я повторяю, у тебя были наброски Мориса. Август: Наброски не нужны мне, миссис Фиддлер, мне не нужны никакие идеи, кроме своих собственных. Силест: Август, Морис не даст тебе ни гроша, пока ты не сделаешь всех требуемых изменений! Кэролайн! Поднимается в глубине сцены на дюны, сопровождаемая Кэролайн. Август: Мой агент велела мне не давать Морису ни клочка бумаги, пока с ним не будет оформлен контракт. Морис: Художникам не следует иметь дел с агентами и союзами. Я же говорил тебе, что это особое соглашение, только между мной и тобой, и ты твердо обещал строго его придерживаться. Август: Мистер Фиддлер, Морис, мне надо жить, а я не могу жить без еды, и мое чувство товарищества ослабло. Силест: Насколько я помню, в соглашении было также, что ты предъявляешь полный текст второго варианта пьесы к первому сентября, а сегодня пятнадцатое. Морис: Ты знаешь, мы не хотим пользоваться тобою, малыш, но мы должны держаться соглашения, не правда ли? Я сам художник, и всем известен своим сочувствием к другим художникам, но... Август: Я знаю это, мистер Фиддлер... Морис. Силест: Он стал совершенно невозможным и невыносимым. Эта примитивная жизнь не производит на меня впечатления, я прошу прощения, но... Морис: Силест? Ты помнишь, как Джин жил в Провинстауне, пока мы не вытащили его оттуда? Силест: Да. Пил. Август: Это правда? Вообще-то я мог бы посоперничать... с этим примером. Сворачивает бумажный кулек. Морис: Ты поймешь, как и Джин, что пьянство совершенно не обязательно для гения. Август: Гений - дерьмо... извините, мисс Уолз. (Она весело смеется) Силест: Мог бы попросить извинения и у меня. Боюсь, что скатологический язык еще менее приличествует гению. Август: Миссис Фиддлер, ваш супруг сказал мне, что я гений, месяц назад в Нью-Йорке. Я знаю, что он просто веселился, когда называл меня так, но он не подписал официального контракта со мной. Силест: Я чувствую, здесь пахнет шантажом. Отвратительным вымогательством. Морис, давай уедем, пока такси не ушло от нас, шантажируемых этим... Август: Этим - кем? Хотел бы знать. Силест: Поймете в свое время. Кэролайн, пошли. Морис? Морис: Да, девочки, идите. Задержите такси. Я знаю, как надо разговаривать с этим парнем. У нас свои дела. Художники поймут друг друга. Август: Даже если между ними такая пропасть, как большое богатство и... нужда? Морис: Важна духовная связь... Август? Ты должен научиться доверять. Август: Мой агент советует обратное, Морис. Морис: Художники обитают в одном мире, агенты - в другом. Силест (из-за дюн): Морис!.. Август: Ваша жена, кажется, окончательно потеряла терпение. Морис: Нас ждут в Деннисе, и Талула не задержит начала, никогда, таковы уж эти южные леди, автократичные, как... Иду! Август, ступай, принеси изменения! Август: Когда вы вынете свой кошелек, мистер... Морис. Морис вынимает пачку банкнот из кармана. Морис: Конечно, я намерен облегчить твои трудности. (Вынимает банкноту) Август: Но это только полсотни. Морис: Ты слишком хороший бизнесмен для художника. Здесь на двадцать больше. Август: Мой агент настаивал, что я должен получать сто в месяц по официальному контракту. Морис: Никогда не знаешь, на чем будут настаивать эти десятипроцентники, но... я хочу, чтобы ты жил лучше, Август, поэтому... (Вынимает еще банкноту) Мне кажется, сейчас будет полная сотня. Август: Спасибо, Морис. Сейчас я принесу изменения. Морис: Неси. Поскорее. Мы опаздываем. Август уходит в лачугу и возвращается с беспорядочным ворохом бумаг. Морис: Вы, молодые гении! Страницы хоть пронумерованы? Август: Да, да... Осторожно, Морис, у меня нет копирки, вы знаете. Кэролайн вновь появляется на вершине дюны. Кэролайн: Теперь моя очередь поговорить с ним. А вы задержите такси. Морис: Все в порядке, мы можем ехать. Кэролайн: Вот глупости! Мне надо поговорить с ним сначала. Я надеюсь узнать его получше. Август, могу я поговорить с вами минуточку? Морис поднимается на дюну, складывая листы бумаги в стопку. Кэролайн: Ну хорошо. Что вы думаете о Бродвее? Август: Мне бы хотелось, чтобы моя пьеса шла там. Кэролайн: Это очевидно. (Садится рядам с ним на крыльцо) Я играю с ними в небольшую игру. Я уже решила сделать вашу пьесу в этом сезоне. На самом деле, я уже знаю монолог из нее, тот, который мне больше всего нравится. Могу я сыграть его вам? Хотите послушать? Август: Конечно, хочу. Это любопытно. Кэролайн: Я попытаюсь. "Еще есть что-то дикое в этой стране, стране, привыкшей быть дикой, дикими были ее мужчины и женщины, и была дикая ненависть друг к другу в их сердцах, а теперь она больна неоном, вспыхнула неоновая эпидемия, как и во многих других местах. Я подожду в своей машине. Это самая быстрая штучка на колесах во всем Двуречном округе..." Август: Да. Почему вы выбрали этот монолог, он же не лучший? Кэролайн: Для меня он лучший. Мне иногда дико в этой стране. Они - Фиддлеры - не знают. А я знаю. Я знаю это. (Море шумит) Выше нос, парень! Я сделаю твою пьесу в этом сезоне. Не обращай на них внимания. Я играю свою игру, а они... дадут мне выиграть! (Море шумит) Одиночки!.. Ты. Я... Пара одиночек, одиноких волков, ведущих в бой стаю. Всегда в гриме, всегда в маске. Но какое это имеет значение? Это игра, и мы играем, чтобы победить, и мы, одиночки, побеждаем, даже когда проигрываем. (Снимает с лица шарф) А теперь, милый, потерянный незнакомец, по- целуй меня. Фиддлеры - это Фиддлеры, но мы не будем танцевать под их дудку. Мы - художники, не так ли? Нищие, но художники. (Море снова шумит) Скорее возвращайся в Нью-Йорк. Я все для тебя приготовлю, и мы будем готовы выступить, как пара скаковых лошадей. (Поднимается) Они гудят мне, Август. Не будь слишком одиноким сегодня, проведи ночь с кем-нибудь приятным. Прощай. Я имею в виду - до свидания. Мы будем вместе. Уходит в дюны, поворачивается, чтобы послать ему поцелуй, и исчезает. Слышно отъезжающее такси. Короткое затемнение сцены. Клер возвращается через дюны с котелком устриц. Мужской голос (из-за сцены): Эй! Детка! (Клер медленно поворачивается) Клер: Багзи! Не ходи за мной сюда. Багзи: Тебя не было на этой прогнившей пристани. Клер: Да. Чего тебе надо, Багзи? Я же писала тебе, что все кончено. Багзи: Все дерьмо. Клер: Не веришь мне, Багзи? Багзи: Девочки в твоих условиях не накликают на себя выстрелов. Клер: Я сказала, что между нами кончено, и я повторяю это, о каких бы условиях ты не говорил. Август выходит из лачуги, приближается к ним, сбитый с толку. Клер: Август, это Багзи. Багзи Бродский. (Багзи ухмыляется, слегка наклоняя голову) У Августа пойдет пьеса на Бродвее, Багзи. Ее ставит Гильдия актеров, и Кэролайн Уолз будет в ней играть. Багзи: Эта распутная баба? Я бы не пустил ее к себе на порог, если бы она пришла. Август: Почему? Багзи: Потому что она - распутная бабенка, которая ходит с толпой педиков. Один у нее - чтобы зажигать ей сигарету, другой - чтобы поддерживать ее, когда она пытается танцевать, третий - чтобы рассказывать ей грязные анекдоты, еще один - чтобы хохотать с ней, один - чтобы таскать ее таблетки и ее травку, один - чтобы утирать ей нос, один - чтобы отводить ее домой, и никого, кто бы трахнул ее. Но может быть, она заведет кого-нибудь и для этого, хотя бы и резиновый член. Клер: Багзи, что ты несешь - она удивительная актриса. Багзи: К черту, она - бандерша у педиков. Клер: Ты не знаешь ее, Багзи. Багзи: Я говорил тебе, что она посещала мое заведение в Истсайде, пока я ее не вышиб оттуда, потому что она создавала ему дурную репутацию. Когда суке из своей свиты она давала десять долларов на чай бармену, тот отдавал только доллар, а девять клал себе в карман. Мне не нужна такая торговля. Я держал гей-бар в Майами, я все про голубых знаю, никто мне не скажет про них такого, чтобы я уже не знал. Клер: Ты считаешь, что все про все знаешь. Багзи: Я знаю все о некоторых вещах, и одна из них - голубые. Клер: А другая - наемные убийцы. Багзи: И про них я знаю тоже, и я предпочитаю их голубым. Эти - убьют и отца, и мать, а те - банда педерастов, вот кто они. Август возвращается в лачугу. Клер: Багзи, ты заткнешься когда-нибудь? Багзи: У тебя есть тут одежка? Клер: Есть, а в чем дело? Багзи: Надень обмундирование поприличнее и пойдем. Клер: Куда? Багзи: Твое время здесь вышло. Клер: Позволь мне самой решать. Багзи: Хорошо, решай, только немедленно. Клер: Я уже решила. Уматывай отсюда, Багзи. Багзи: Ты выглядишь ужасно, детка. У меня ты была в лучшей форме, пока сюда не попала. Клер: Я прекрасно себя чувствую, впервые за три года. Багзи: Взгляни-ка на это. (Подает ей сложенный лист бумаги) Клер: Что это? Багзи: Подлинная справочка отвоем последнем пребывании в больнице: почитай-ка. Клер: Нет. Багзи: Хочешь, чтоб я прочитал? Ты живешь на половине почки. Клер: Мы все живем на половине того или другого. Ты живешь... ты знаешь, на чем ты живешь полностью? Ты живешь на продаже наркотиков и проституток и на убийстве конкурентов в этой области. Багзи смотрит на нее какое-то время, затем сбивает ее с ног. Клер: Прекрасно. А теперь уматывай. (Багзи пожимает плечами и уходит) Август: Клер! Клер (поднимается, шатаясь): Ты слышал все? (Он кивает) Август: Кто он? Клер: Слышал о клубе "Светлячок"? (Он кивает) Ну и я была светлячком - пока Багзи не уволил меня, чтобы использовать лично для себя. Август: Боже правый... Клер: Да. Боже... Ну, теперь ты знаешь. Что с Кипом? Август: Поплыл к маяку, пока у меня были... посетители... Клер: Неприятные, как и у меня? Август: Вроде -не совсем... Пауза. Клер: Подожди Кипа. Я возвращаюсь на пристань. Август кивает, не смотря на нее. Небо гаснет. Он садится на платформу. Август: Уже начало темнеть, а я все ждал и ждал. Я уже начал думать, что проведу ночь один - с морем и своим серебряным патефоном. Ну - будет завтра. В те дни я всегда знал, что завтра - будет... Потом я мог различить уже только вращающийся луч маяка. Подумал, что, может быть, Кип услышит меня, если я крикну: Кип... Кип, эй, Кип! Не Кип, а Моряк отвечает на дюнах в глубине сцены. Август (спокойно): Боже... Моряк: Потерял своего мальчика? Август: Что сейчас? Что тебе нужно на этот раз? Моряк: Бить тебя не собираюсь. Август: Да, ты слишком пьян. Он садится на платформе спиной к приближающемуся шатающейся походкой Моряку. Моряк садится рядом с Августом. Через некоторое время он хрипло говорит. Моряк: Прошлой ночью ты хотел трахнуть меня. Август (терпеливо): Да. Но ты хотел трахнуть меня, а я не могу так, Спад. Моряк: Сегодня я слишком пьян, чтобы трахнуть тебя, парень. Август (с быстрым, резким смешкам): Я и не мечтал обсуждать с тобой эту проблему, Спад. Пауза. Темнеет еще больше. Моряк: Сегодня я откину для тебя одеяло. Август: "Откину одеяло"... Это же выражение я слышал год назад от одного цветного парня в Чикаго. Чудный мальчик. Чистая кожа. Милый парнишка. Но у меня не было с собой вазелина, и я получил от него триппер. Моряк: Поэтому можешь трахнуть меня еще за монету и выпивку. Идет? Насиделись? Пауза. Август: Да, я считаю - насиделись... Когда они встают с платформы, свет гаснет.
|
![]() |
![]() |
|||||
![]() |
![]() |
||||||
|
Copyright © Эд Мишин: ed@gay.ru
Адрес обычной почты: 109457, Москва, а/я 1