ВАСИЛИЙ ФЕДОРОВ
1883, Пермь – 1942, Унжинский лагерь НКВД

Этому поэту-переводчику не везло во многом, не повезло и с фамилией: литературоведы по сей день путают его то с пражским прозаиком и журналистом Вас. Г. Федоровым (1895-1959), то с советским поэтом Василием Федоровым (1918-1984) – тот поэтическому переводу тоже отдал некоторую дань. Между тем Василий Павлович Федоров, создатель (вместе с друзьями Ф.Н. Кашинцевым и Л.А. Красиным) Ордена дерзо-поэтов, числился в нем "Первым Логиарием Верховного Гностиата" (1921, Петроград). Архив его почти целиком утрачен, лишь один рукописный поэтический сборник – "Мумии" (1921) – был издан в 2001 году в Москве тиражом в 110 экземпляров; сохранились и еще некоторые его рукописи, но они пока не изданы вовсе. Поэт, окончивший в 1909 году Казанский университет, знавший несколько языков, не забыт ныне именно как поэт-переводчик: вышедшая в 1923 году в Москве книга Эдгара По "Поэмы и стихотворения в переводах Вас. Федорова" частями довольно часто переиздается до наших дней; не забыты годом раньше вышедшие книги Эмиля Верхарна: "Стихи в переводах Вас. Федорова" (около 60 стихотворений) и "Черные факелы". Над переводами из Верхарна Федоров, по собственному признанию, работал с 1910 по 1918 год. Известны также переложения Федорова из Гете. К концу 1920-х годов от активных занятий поэзией Федоров не по своей воле отошел, в 1941 году был арестован и через двадцать месяцев умер в лагере. 

ЭДГАР АЛЛАН ПО
(1809-1849)

ПРИЗНАНИЕ

Фантазию поэта разгадать
Трудней всего; невидному другими
Птенцу в гнезде назначено лежать…
Таинственное в стих я скрою имя.
Ищи к строкам поближе, о химере
Упомни и об амулете, думай
О всем, в сердцах таимом, и в размере
Еще ищи, в согласных легком шуме,
В предлоге, прилагательном, союзе
И в знаках препинания; отвагой
Исполнись: здесь не гордиев дан узел –
Значит, не должно пользоваться шпагой.
Слова – их три здесь, их неуловимо
Тебе поэт произносил не раз:
Они прозрачнят стих, – душа любимой
Всегда сквозит в молчаньи милых глаз;
Синоним истины они, – скрывать
Я их в стихах задумал; гладко
Я стансы довожу к концу… Искать? –
О, тщетный труд: не разгадать загадки!

АННИ

Тебе благодарность,
            Небесный Отец!
Огневая горячка
            Прошла наконец.
И болезни, что жизнью
            Зовется, – конец:

Грустно, что сил
            Больше нет, но тоской
Не томлюсь, не грущу,
            Потревожить покой
Не хочу – я ценю
            Безжеланный покой.

И спокойный, и тихий я
            Здесь наконец, –
Подумают люди,
            Взглянув, что – мертвец,
В испуге шепнут они:
            "Это – мертвец…"

И грезы, и слезы,
            И вздохи, и муки
Прошли – и теперь
            Не тревожат и стуки
Там, в сердце, – жестокие
            Жуткие стуки.

Затих нестерпимый
            Мучительный шум;
Конец лихорадке,
            Терзающей ум,
И горячечной жизни,
            Сжигающей ум.

Там жуткою жаждой
            Я был истомлен –
Нефтяною рекой ее,
            С давних времен
Истерзал меня страсти
            Мучительный сон, –
Но источником светлым
            Я здесь утолен.

Быстролетной воды
            Запевающий звон –
Успокоил, сверкающий,
            Сладостно он,
Убаюкал, ласкающий,
            Радостно он.

Глупец скажет, быть может,
            Что темен покой
И что узкое ложе
            В постели такой, –
Но кто спал когда
            На постели другой,
Если спать, несомненно,
            В постели такой.

Отдыхаю, не знаю
            Томительных гроз –
Забыл и не вспомню
            Я запаха роз,
Бывалой тревоги
            И мирта, и роз.

Лежу беспечальный я,
            Тихий, бесстрастный;
Доносится запах 
            Ромашки прекрасный,
Шиповника запах
            Густой и прекрасный
И скромной фиалки
            Простой и прекрасный.

Отрадно мне, тихому,
            В грезном сиянии
С думой-мечтой
            О любимой мной Анни,
Укрывшись волною
            Волос моей Анни.

Целуя, шептала:
            "Земное, уйди…"
И радостно я
            Задремал на груди –
Забылся, уснул
            На любимой груди.

В погасающем свете
            Нежна и светла,
Она Божию Матерь
            Просила от зла
Уберечь, ограждая
            От горя и зла.

Я – укрытый от горести –
            Сплю, наконец;
Знаю, что любит,
            А вы мне "мертвец",
Сокрушаясь, твердите, – но
            Это ль конец?
Если весь я – любовь,
            Разве это – мертвец?
О нелепые бредни, – нет,
            Я не мертвец.

Всё светлее на сердце –
            Как в звездном сияньи;
Нежно ко мне
            Наклоняется Анни,
Я вижу лицо
            Дорогой моей Анни, –
Словно звезды, глаза
            Убаюкавшей Анни.