Ростопчина Евдокия Петровна
Стихотворения

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Когда б он знал!
    Мечта
    Простонародная песня
    Отринутому поэту
    Осенние листы
    Надевая албанский костюм
    На прощанье...
    Безнадежность
    Разговор во время мазурки
    Ссора
    Вы вспомните меня
    В степи
    Двойные рамы
    Село Анна
    Как должны писать женщины
    На дорогу!
    Не скучно, а грустно
    Опустелое жилище
    Насильный брак
    Слова на серенаду Шуберта
    Цыганский вечер
    Цирк девятнадцатого века
    Зачем я люблю маскарады?
    Чего-то жаль
    Слова для музыки
    Минувшему високосному 1852 году
    Колокольчик
    Дума вассалов
    Слова для музыки (И больно, и сладко...)
    Слова для музыки (Бывало, я при нем живее...)
    34. Голубая душегрейка
    35. <Стихотворение Элейкина из комедии "Возврат Чацкого в Москву, или встреча знакомых лиц после двадцатипятилетней разлуки">
    36. Слова для музыки
    37. От поэта к царям
  
   Е. П. Ростопчина
  
   Стихотворения
  
  ----------------------------------------------------------------------------
   Поэты 1840-1850-х годов
   Библиотека поэта. Большая серия. Второе издание.
   Л., "Советский писатель", 1972
   Вступительная статья и общая редакция Б. Я. Бухштаба
   Составление, подготовка текста, биографические справки и примечания
   Э. М. Шнейдермана
   OCR Бычков М.Н. mailto:bmn@lib.ru
  ----------------------------------------------------------------------------
  
   СОДЕРЖАНИЕ
  
   1. Когда б он знал!
   2. Мечта
   4. Простонародная песня
   5. Отринутому поэту
   6. Осенние листы
   7. Надевая албанский костюм
   8. На прощанье...
   10. Безнадежность
   11. Разговор во время мазурки
   12. Ссора
   13. Вы вспомните меня
   14. В степи
   15. Двойные рамы
   17. Село Анна
   18. Как должны писать женщины
   19. На дорогу!
   20. Не скучно, а грустно
   21. Опустелое жилище
   22. Насильный брак
   23. Слова на серенаду Шуберта
   24. Цыганский вечер
   25. Цирк девятнадцатого века
   26. Зачем я люблю маскарады?
   27. Чего-то жаль
   28. Слова для музыки
   29. Минувшему високосному 1852 году
   30. Колокольчик
   31. Дума вассалов
   32. Слова для музыки (И больно, и сладко...)
   33. Слова для музыки (Бывало, я при нем живее...)
   34. Голубая душегрейка
   35. <Стихотворение Элейкина из комедии "Возврат Чацкого в Москву, или встреча знакомых лиц после двадцатипятилетней разлуки">
   36. Слова для музыки
   37. От поэта к царям
  
   Е. П. РОСТОПЧИНА
  
   Евдокия Петровна Ростопчина (урожденная Сушкова) родилась 23 декабря
  1811 года в Москве. Когда ей было шесть лет, умерла мать. Отец, чиновник, по
  делам службы часто бывал в разъездах, и девочка, вместе с двумя младшими
  братьями, была взята в семью деда и бабки с материнской стороны, Пашковых,
  где она прожила до самого замужества. Воспитанием Сушковой занимались
  гувернеры. Обладая незаурядными способностями и блестящей памятью, она рано
  пристрастилась к чтению и быстро овладела французским, немецким, английским,
  а впоследствии и итальянским языками.
   Литературой занимались многие из Сушковых: бабка поэтессы, урожденная
  М. В. Храповицкая, перевела "Потерянный рай" Мильтона; дядя, Николай
  Васильевич Сушков, был довольно известным литератором; стихи писали отец,
  Петр Васильевич, и брат, Дмитрий Петрович. Увлечение поэзией началось у
  Евдокии Сушковой в детстве и долгое время сохранялось в тайне, пока однажды
  П. А. Вяземский, бывавший у Пашковых, не обнаружил случайно тетрадку ее
  стихотворений. Одно из них, "Талисман", он, без ведома автора, напечатал в
  альманахе "Северные цветы на 1831 год" за подписью Д......а.... В доме
  Пашковых страсть девушки к сочинительству была осуждена, и до своего
  замужества поэтесса, хотя писала много, в печать стихи не отдавала.
   В 1833 году Сушкова вышла замуж за графа А. Ф. Ростопчина, сына
  московского градоначальника времен Отечественной войны. После свадьбы
  Ростопчины поселились в воронежском имении мужа, селе Анна, где почти
  безвыездно прожили около трех лет. Осенью 1836 года они приехали в
  Петербург. Интересы супруга ограничивались кутежами, картами и лошадьми (он
  владел заводом чистокровных арабских лошадей), и Ростопчина, чувствуя себя
  несчастливой в семейной жизни, с головой уходит в шумные светские
  увеселения, посещает и сама устраивает балы. Начитанная, остроумная,
  интересная собеседница, она заводит у себя литературный салон, где
  собирается весь цвет петербургских литераторов. Пушкин, Жуковский,
  Вяземский, Плетнев, В. Ф. Одоевский, Соллогуб, Гоголь, Григорович, Дружинин,
  Мятлев и многие другие часто бывают на ее "субботах". Здесь читаются новые
  произведения, обсуждаются литературные события и книги. Музыкальные вечера
  Ростопчиной посещают Глинка, Виельгорский, Лист, Виардо, Рубини, Тамбурини.
  Пушкин в последние годы жизни был в дружеских отношениях с Ростопчиной и, по
  ее словам, благосклонно относился к ее стихам. В начале 1841 года поэтесса
  подружилась с Лермонтовым, с которым была знакома еще в детские годы.
  Жуковский дарит ей черновую книгу Пушкина - толстую тетрадь для стихов,
  выполненную по заказу Пушкина незадолго до его смерти, - с чрезвычайно
  лестной надписью: "Вы дополните и закончите эту книгу, она теперь достигла
  своего назначения". К этому времени Ростопчина становится хорошо известна
  как поэтесса. Разделяя настроения передовой части русского общества, в
  стихотворениях "Мечта" (1830) и "К страдальцам-изгнанникам" (1831) она
  открыто выразила сочувствие выступлению декабристов против самодержавия.
  Стихи ее все чаще появляются в ведущих журналах и альманахах и хорошо
  принимаются читающей публикой. В 1841 году в Петербурге вышли
  "Стихотворения" Ростопчиной, включившие ее стихи 1829-1839 годов.
  Положительные, а порой и восторженные отзывы появились во многих журналах.
  Отмечался и ряд недостатков: нетребовательность автора при отборе
  произведений для сборника, "шероховатые стихи и неточные выражения".
  Впрочем, упреки касались лишь формальной стороны. Иначе подошел к оценке
  сборника Белинский. Признавая, что "муза графини Ростопчиной не чужда
  поэтических вдохновений, дышащих не одним умом, но и глубоким чувством",
  критик в то же время упрекал ее за поверхностное восприятие жизни, за
  тематическую узость, салонность, рассудочность ряда стихотворений. Талант
  поэтессы, писал в заключение Белинский, "мог бы найти более обширную и более
  достойную себя сферу, чем салон...". {В. Г. Белинский, Полн. собр. соч., т.
  5, М., 1954, с. 458, 460.}
   Пробуя свои силы в прозе, Ростопчина двумя годами ранее выпустила под
  псевдонимом "Ясновидящая" книгу "Очерки большого света", включившую повести
  "Чины и деньги" и "Поединок", в которых осудила безразличное отношение
  высшего общества к подлинным человеческим достоинствам и выступила за право
  женщины любить, не скрывая своего чувства. Но этим, как и последующим, ее
  прозаическим произведениям свойственны чрезвычайная растянутость и
  поверхностность в обрисовке характеров; книга не была замечена критикой.
   Весной 1845 года поэтесса с мужем и тремя детьми уехала в двухлетнее
  путешествие по Европе. Она посетила Францию, Италию, Германию, Австрию. Из
  Италии Ростопчина прислала в официозную "Северную пчелу" Булгарина, где
  прежде никогда не сотрудничала, свое стихотворение "Насильный брак".
  Польщенный честью, оказанной ему известной поэтессой и великосветской дамой,
  Булгарин немедленно опубликовал стихотворение. Так оправдалось предсказание
  Гоголя, который, услышав в Риме от Ростопчиной это стихотворение, "попросил
  прочесть <его> еще раз и потом сказал: "Пошлите в Петербург: не поймут и
  напечатают. Чем хотите ручаюсь! - "Как не понять! Помилуйте! - сказал автор,
  - ребенок поймет". - Говорю вам: не поймут! Пошлите! Вы не знаете тупости
  нашей цензуры, а я знаю. Пошлите!" {Н. Берг, Графиня Ростопчина в Москве.
  Отрывок из воспоминаний. - "Исторический вестник", 1893, Ќ 3, с. 694.}
  Вскоре в зарубежной печати появилась расшифровка подлинного смысла
  стихотворения, где под видом рассказа о судьбе молодой жены барона-деспота
  изображалось угнетение русским самодержавием Польши. Царь был разгневан.
  Булгарин вынужден был давать объяснения в III Отделении. Стихотворение
  получило широкое распространение и вызвало своеобразную стихотворную
  полемику. С верноподданнических позиций написаны призывающие "барона"
  покарать дерзкую "жену" и саму поэтессу стихотворения А. С. Голицына "Суд
  вассалов" (др. загл.: "Ответ одного из вассалов барону и его жене") - иногда
  приписывалось В. А. Жуковскому или В. Ф. Одоевскому; Н. В. Кукольника "Ответ
  вассалов барону"; Е. П. Рудыковского "Ты прав во всем, наш повелитель.. .".
  В защиту Ростопчиной написано стихотворение анонима "Ответ старого вассала"
  (подпись N. N.). Полемику завершила сама Ростопчина стихотворением "Дума
  вассалов" (1853), также свидетельствующим о заинтересованности поэтессы в
  судьбе Польши.
   Царская немилость коснулась Ростопчиной по приезде на родину. По
  слухам, она была вызвана к шефу жандармов графу Орлову. Поэтесса была
  удалена из столицы и вплоть до смерти Николая I (1855) прожила в Москве,
  выезжая лишь в свое подмосковное имение Вороново.
   В Москве Ростопчина сближается со славянофилами, становится деятельной
  сотрудницей их журнала "Москвитянин". На ее московских "субботах",
  просуществовавших с 1849 по 1858 год, бывают: редактор "Москвитянина" М. П.
  Погодин, члены "молодой редакции" "Москвитянина" А. Н. Островский, Н. В.
  Берг, Е. Н. Эдельсон, а также А. С. Хомяков, Н. Ф. Павлов, Н. Ф. Щербина, М.
  С. Щепкин и др. Но постепенно литературные чтения сменяет "праздная светская
  болтовня", {"Посмертные записки Н. В. Берга". - "Русская старина", 1891, Ќ
  2, с. 254.} и значение салона падает.
   В 1840-1850-е годы Ростопчина, помимо стихотворений, пишет большое
  количество крупных произведений: романы "Счастливая женщина" (1851 -1852),
  "Палаццо Форли" (1854), "У пристани" (1857), роман в стихах "Дневник
  девушки" (1842-1850), историческую сцепу в стихах "Монахиня" (1842), поэмы
  "Донна Мария Колонна-Манчини" (1846), "Версальские ночи в 1847 году" (1847),
  ряд произведений для сцены. Впрочем, расширение жанрового диапазона не
  отразилось на проблематике и качестве ее сочинений. Это привело к резкому
  падению интереса читателей и критики к ее творчеству.
   Растущее влияние на общественную жизнь демократов-разночинцев,
  направление "Современника" вызывают у писательницы-аристократки
  недовольство, раздражение. Сначала оно проявляется лишь в частных письмах,
  но в 1851 году Ростопчина печатает в "Москвитянине" письмо к Ф. Н. Глинке,
  где стремится, проповедуя "истинную религиозность", предостеречь молодежь от
  "гибельного чтения жалких и вредных теорий современных". {"Москвитянин",
  1851, Ќ 11, с. 242.} "Современник" не остался в долгу. Чернышевский в двух
  рецензиях подверг уничтожающему разбору первые два тома "Стихотворений"
  Ростопчиной (СПб., 1856). {См.: Н. Г. Чернышевский, Полн. собр. соч., т. 3,
  М., 1947, с. 453-468; с. 611-615.} Столь же резок был отклик Добролюбова на
  роман "У пристани". {См.: Н. А. Добролюбов, Собр. соч., т. 2, М.-Л., 1962,
  с. 70-87.} Оба критика зло высмеяли салонность ее произведений.
   Избалованная прежними похвалами, не привыкшая к подобным сценкам своего
  творчества, поэтесса была глубоко уязвлена и пыталась отомстить, нападая на
  демократов-разночинцев в стихотворениях "Моим критикам" (1856) и "Простой
  обзор" (1857). В крупных произведениях последних лет, вышедших уже посмертно
  - "Возврат Чацкого в Москву, или Встреча знакомых лиц после
  двадцатипятилетней разлуки. Продолжение комедии Грибоедова "Горе от ума""
  (1856) и "Дом сумасшедших в Москве в 1858 г.", - она стремится занять некую
  серединную позицию между славянофилами, в идеях которых к середине 1850-х
  годов успела разочароваться, и западниками и осыпает тех и других градом
  ядовитых насмешек. В результате Ростопчина к концу жизни оказалась в
  атмосфере безразличия или открытой вражды.
   Последние два года жизни Ростопчина часто болела; умерла она 3 декабря
  1858 года.
   В конце жизни Ростопчина подготовила издание своих "Стихотворений" в
  4-х томах; первые два тома вышли в 1856 году (цензурное разрешение - 30 июля
  1855), третий и четвертый - в 1859 году (цензурное разрешение - 15 августа
  1857; три стихотворения из включенных в четвертый том датированы после даты
  цензурного разрешения). В 1857-1860 годах "Стихотворения" вышли вторым
  изданием. В 1890 году С. П. Сушков, брат поэтессы, издал в Петербурге
  "Сочинения графини Ростопчиной" в двух томах, куда включил часть ее
  стихотворений и несколько прозаических произведений. В этом издании, в
  сравнении с четырехтомным, имеется некоторое число разночтений; часто
  встречающиеся у Ростопчиной эпиграфы, посвящения и постоянно присутствующие
  во всех прижизненных публикациях даты и указания места написания
  стихотворений здесь, в подавляющем большинстве случаев, сняты. Вероятно,
  несмотря на утверждение Сушкова, эти изменения в основном принадлежат самому
  издателю.
  
  
   1. КОГДА Б ОН ЗНАЛ!
   Подражание г-же Деборд-Вальмор
   (Для Елизаветы Петровны Пашковой)
  
   Когда б он знал, что пламенной душою
   С его душой сливаюсь тайно я!
   Когда б он знал, что горькою тоскою
   Отравлена младая жизнь моя!
   Когда б он знал, как страстно и как нежно
   Он, мой кумир, рабой своей любим...
   Когда б он знал, что в грусти безнадежной
   Увяну я, не понятая им!..
   Когда б он знал!
  
   Когда б он знал, как дорого мне стоит,
   Как тяжело мне с ним притворной быть!
   Когда б он знал, как томно сердце ноет,
   Когда велит мне гордость страсть таить!..
   Когда б он знал, какое испытанье
   Приносит мне спокойный взор его,
   Когда взамен немого обожанья
   Я тщетно жду улыбки от него.
   Когда б он знал!
  
   Когда б он знал... в душе его убитой
   Любви бы вновь язык заговорил,
   И юности восторг полузабытый
   Его бы вновь согрел и оживил!
   И я тогда, счастливица!.. любима...
   _Любима им_ была бы, может быть!
   Надежда льстит тоске неутолимой;
   Не любит он... а мог бы полюбить!
   Когда б он знал!
  
   Февраль 1830
   Москва
  
  
   2. МЕЧТА
  
   Поверь, мой друг, - взойдет она,
   Звезда пленительного счастья,
   Россия вспрянет ото сна,
   И на обломках самовластья
   Запишут наши имена!
  
   А. Пушкин
  
   Когда настанет день паденья для тирана,
   Свободы светлый день, день мести роковой,
   Когда на родине, у ног царей попранной,
   Промчится шум войны, как бури грозный вой;
   Когда в сердцах славян плач братьев притесненных
   Зажжет священный гнев и ненависть к врагу,
   Когда они пойдут на выкуп угнетенных,
   На правый божий суд, на кровную борьбу;
   Когда защитники свободы соберутся,
   Чтоб самовластия ярмо навек разбить,
   Когда со всех сторон в России раздадутся
   Обеты грозные "погибнуть иль сгубить!" -
   Тогда в воинственный наряд он облачится,
   Тогда каратель меч в руке его сверкнет,
   Тогда ретивый конь с ним гордо в бой помчится,
   Тогда трехцветный шарф на сердце он прижмет, -
   И в пламенных глазах зардеет огнь небесный,
   Огнь славолюбия, геройства, чувств святых...
   Всю душу выскажет взор строгий, но прелестный,
   Он будет страх врагам и ангел для своих,
   Он смело поведет дружину удалую,
   Он клятву даст, и жизнь и кровь не пощадит
   За дело правое, за честь, за Русь святую...
   И полетит вперед - "погибнуть иль сгубить!"
  
   А я? Сокрытая во мгле уединенья,
   Я буду слезы, страх и грусть от всех таить,
   Томимая грозой душевного волненья,
   Без способа, без прав опасность с ним делить.
   В пылу отчаянья, в терзаньях беспокойства
   Я буду за него всечасно трепетать
   И в своенравии (безмолвного) расстройства
   Грустить, надеяться, бояться, ожидать.
   Я буду дни считать, рассчитывать мгновенья,
   Я буду вести ждать, ждать утром, в час ночной
   И, тысячи смертей перенося мученья,
   Везде его искать с желаньем и тоской!..
   Или во храм святой войдя с толпой холодной,
   Среди веселых лиц печальна и мрачна,
   Порывам горести предамся я свободно,
   Никем не видима, мольбой ограждена...
   Но там, но даже там вдруг образ незабвенный,
   Нежданный явится меж алтарем и мной...
   И я забуду храм, мольбу, обряд священный
   И вновь займусь своей любимою мечтой!
  
   Но если грозный рок, отмщая за гоненья,
   Победу нашим даст, неравный бой сравнить,
   С десп_о_тством сокрушить клевретов притесненья
   И к обновлению Россию воскресить;
   Когда, покрытые трофеями и славой,
   Восстановители прав вольности святой
   Войдут в родимый град спокойно, величаво,
   При кликах радости общественной, живой,
   И _он_ меж витязей явится перед строем,
   Весь в пыли и крови, с (зазубренным) мечом,
   Покрытый лаврами и признанный героем,
   Но прост, без гордости в величии своем,
   И имя вдруг его в народе пронесется,
   И загремит ему хвала от всех сторон,
   Хвала от сограждан!.. Как сердце в нем забьется,
   Как весел, как велик, как славен будет он!..
  
   И я услышу всё, всем буду наслаждаться!..
   Невидима в толпе, деля восторг его,
   Я буду медленно блаженством упиваться,
   Им налюбуюся... и скроюсь от него!
  
   Июль 1830
  
  
   4. ПРОСТОНАРОДНАЯ ПЕСНЯ
  
   1
  
   Тучи черные собираются,
   И затмилося солнце красное;
   Думы мрачные крушат девицу
   И волнуют в ней сердце страстное.
  
   Скучно девице одиночество,
   Она с радостью распростилася,
   Ей без милого опостылел свет,
   И тоска в душе вкоренилася.
  
   Тучи черные разгуляются,
   Засияет вновь солнце красное;
   Не осушатся слезы девицы,
   Не воскреснет в ней сердце страстное!
  
   2
  
   Темно-русые кудри милого,
   Не достанется вами мне играть!
   Очи светлые, очи ясные,
   Я привета в вас не должна искать!
  
   Взоры нежные, взоры страстные,
   Не при мне огнем вы пылаете!
   Уста милые, сладкогласные,
   Вы не мне "люблю" восклицаете!
  
   Ловкий молодец, ненаглядный мой,
   Не видать тебя горемычной мне!
   Разлучили нас бури лютые,
   Ты один теперь на чужой стране!..
  
   3
  
   Дайте крылья мне перелетные,
   Дайте волю мне, волю сладкую!
   Полечу в страну чужеземную
   К другу милому я украдкою!
  
   Не страшит меня путь томительный,
   Я помчусь к нему, где бы ни был он.
   Чутьем сердца я доберусь к нему
   И найду его, где б ни скрылся он!
  
   В воду кану я, в пламя брошусь я!
   Одолею всё, чтоб узреть его,
   Отдохну при нем от кручины злой,
   Расцвету душой от любви его!..
  
   Август 1831
   Петровское
  
  
   5. ОТРИНУТОМУ ПОЭТУ
  
   Нет! Ты не поняла поэта...
   И не понять тебе его!
  
   Н. Павлов
  
   Она не поняла поэта!..
   Но он зачем ее избрал?
   Зачем, безумец, в вихре света
   Подруги по сердцу искал?
  
   Зачем он так неосторожно
   Был красотою соблазнен?
   Зачем надеждою тревожной
   Он упивался, ослеплен?
  
   И как не знать ему зараней,
   Что все кокетки холодны,
   Что их могущество в обмане,
   Что им поклонники нужны?..
  
   И как с душою, полной чувства,
   Ответа в суетных искать?
   В них всё наука, всё искусство,
   Любви прямой им не понять!
  
   Он сравнивал ее с картиной:
   Он прав! Бездушно весела,
   Кумир всех мотыльков гостиной,
   Она лишь слепок божества!..
  
   В ней огнь возвышенный, небесный
   Красу земную не живит...
   И вряд ли мрамор сей прелестный
   Пигмалион одушевит!..
  
   Она кружится и пленяет,
   Довольна роком и собой;
   Она чужой тоской играет,
   В ней мысли п_о_лны суетой.
  
   В ней спит душа и не проснется,
   Покуда молода она,
   Покуда жизнь ее несется,
   Резва, блестяща и шумна!..
  
   Когда же юность с красотою
   Начнут несчастной изменять,
   Когда поклонники толпою
   Уйдут других оков искать, -
  
   Тогда, покинув сцену света,
   И одинока, и грустна,
   Воспомнит верного поэта
   С слезой раскаянья она!..
  
   Февраль 1832
   Москва
  
  
   6. ОСЕННИЕ ЛИСТЫ
  
   Один увядший лист несчастному милее,
   Чем все блестящие весенние цветы!
  
   Андрей Тургенев
  
   Сухие, желтые листы,
   Предвестники поры печальной,
   Вы любы мне!.. Мои мечты
   Привыкли к думе погребальной,
   Сдружились с мыслью неземной;
   И есть родство, родство святое
   Меж всем тоскующим и мной -
   Неизгладимо роковое
   Клеймо дней прежних - над душой!..
  
   Люблю я колокол унылый
   В вечерний час, вдали сует;
   Мое любимое светило
   Не солнце пышное, о нет!..
   Нет! То луна под покрывалом
   Прозрачно-сизых облаков!..
   Я в храме древнем, обветшалом
   Молюсь теплей; среди лесов
   Ищу не тополей красивых,
   Не лип роскошных, горделивых, -
   Но громом сломанных дубов!..
   Златого утра блеск роскошный
   Встречаю хладным оком я,
   Но бури шум, но ветр полночный -
   Вот, вот поэзия моя!..
   И я отдам весну младую
   Со всею жатвой гордых роз
   За осень бледную, нагую
   Иль за порывы летних гроз!..
  
   Но вы, разметанные роком
   Любимцы блеклые мои,
   На лоно матери-земли
   Вы, принесенные оброком
   С родимых ветвей и вершин, -
   Как много дум и откровений,
   Как много горестных явлений
   И занимательных судьбин
   Я вижу в низкой вашей доле!..
   Не много будущности в вас,
   Но всё ж, на жизненной юдоли,
   Переживете вы не раз
   И рано скошенную младость,
   И сок любви, и красоту,
   И сердца пламенного радость,
   И вдохновенную мечту!..
  
   Быть может, вихрь своим дыханьем
   Вас на могилу нанесет?..
   Быть может, вас волна возьмет
   И вас последним призываньем
   Младой утопленник почтет?..
   Быть может, вам и мне судьбою
   Уделы равные даны
   И вы, как я, обречены
   Увянуть здесь перед зимою?..
   И я, как вы, осуждена
   Не покидать степи печальной,
   В ней изнывать, тоски полна,
   Вотще душой стремясь в путь дальний?..
   Нам вместе ль рок велел страдать,
   И век отжить, и умирать
   В своем углу непросвещенном,
   Под небом, вечно омраченным,
   И стран желанных не видать?..
   Быть может, вас со мной зароют
   Снега родные в саван свой
   И вьюги русские завоют
   Над нами песнью гробовой!..
  
   И горе, если уцелеет
   Один из вас!.. Весна придет,
   Весна поляны отогреет
   И их цветами уберет, -
   А он, иссохший, одинокий,
   Он не истлеет на лугах,
   Но путника ногой жестокой
   Растоптан будет в пыль и прах!..
   Так память первых впечатлений,
   Былых надежд, былых волнений
   Душа и гонит и клянет,
   Когда рой скучных сожалений
   Любовь другая изженет!..
  
   22 августа 1834
   Село Анна
  
  
   7. НАДЕВАЯ АЛБАНСКИЙ КОСТЮМ
  
   Наряд чужой, наряд восточный,
   Хоть ты бы счастье мне принес,
   Меня от стужи полуночной
   Под солнце юга перенес!..
  
   Под красной фескою албанки
   Когда б забыть могла я вдруг
   Бал, светский шум, плен горожанки,
   Молву и тесный жизни круг!..
  
   Когда б хоть на день птичкой вольной,
   Свободной дочерью лесов,
   Могла бы я дышать раздольно
   У Ионийских берегов!..
  
   Разбивши цепь приличий скучных,
   Поправ у ног устав людей,
   Идти часов благополучных
   Искать меж гордых дикарей!..
  
   Как знать?.. Далеко за горами
   Нашла б я в хижине простой
   Друзей с горячими сердцами,
   Привет радушный и родной!
  
   Нашла бы счастия прямого
   Удел, не знаемый в дворцах,
   И паликара молодого
   Со страстью пламенной в очах!..
  
   6 января 1835
   Москва
  
  
   8. НА ПРОЩАНЬЕ...
  
   As we two parted...
   Byron {*}
   {* Когда мы расставались... Байрон (англ.). - Ред.}
  
  
   Вот видишь, мой друг, - не напрасно
   Предчувствиям верила я:
   Недаром так грустно, так страстно
   Душа тосковала моя!..
  
   Пришел он, день скучной разлуки...
   Обоих врасплох нас застал,
   Друг другу холодные руки
   Пожать нам, прощаясь, не дал...
  
   Немые души сожаленья
   Глубоко в груди затая,
   О скором твоем удаленьи
   Известье прослушала я...
  
   И не было даже слезинки
   В моих опущенных глазах...
   Я речь завела без запинки
   О балах, о всех пустяках...
  
   А люди смотрели лукаво,
   Качали, смеясь, головой;
   Завистливой, тайной отравы
   Был полон их умысел злой.
  
   Пускай они рядят и судят,
   Хотят нас с тобой разгадать!
   Не бойся!.. Меня не принудят
   Им сердце мое показать!..
  
   Я знаю, они уж решили
   В премудром сужденьи своем,
   Что слишком мы пылко любили
   И часто видались вдвоем...
  
   Я знаю, они не поверят
   Сближенью двух чистых сердец!..
   Ведь сами ж они лицемерят, -
   Им в страсти один лишь конец!..
  
   И вот почему их насмешка
   Позорит чужую любовь!..
   Зачем пред их грубой усмешкой
   В лицо мне бросается кровь!..
  
   А мы-то, - мы помним, мы знаем,
   Как чист был союз наш святой!
   А мы о былом вспоминаем
   Без страха, с спокойной душой.
  
   Меж нами так много созвучий!
   Сочувствий нас цепь обвила,
   И та же мечта нас в мир лучший,
   В мир грез и чудес унесла.
  
   В поэзии, в музыке оба
   Мы ищем отрады живой;
   Душой близнецы мы... Ах, что бы
   Нам встретиться раньше с тобой?..
  
   Но нет, никогда здесь на свете
   Попарно сердцам не сойтись!..
   Безумцы с тобой мы... мы дети,
   Что дружбой своей увлеклись!..
  
   Прощай!.. Роковая разлука
   Настала... О сердце мое!..
   Поплатимся долгою мукой
   За краткое счастье свое!..
  
   Январь 1835
   Москва
  
  
   10. БЕЗНАДЕЖНОСТЬ
  
   Вставать, чтоб целый день провесть наедине
   С напрасными и грустными мечтами,
   В безжизненной степи, в безмолвной тишине,
   Считать года потерянными днями,
   Не видеть пред собой ни цели, ни пути,
   Отвыкнуть ждать, забыть надежды сладость
   И молодость губить в деревне, взаперти, -
   Вот жребий мой, вот жизнь моя и радость!
  
   Когда ровесницам моим в удел даны
   Все общества и света развлеченья,
   И царствуют они, всегда окружены
   Толпой друзей, к ним полных снисхожденья;
   Когда их женский слух ласкает шум похвал,
   Их занят ум, их сердце бьется шибко, -
   Меня враждебный рок здесь к степи приковал,
   И жизнь моя лишь горькая ошибка!..
  
   Напрасно я в себе стараюсь заглушить
   Живой души желанья и стремленья...
   Напрасно зрелых лет хочу к себе привить
   Холодные, сухие размышленья...
   Напрасно, чтоб купить себе навек покой,
   Состариться сейчас бы я готова...
   Вперед, вперед и вдаль я рвусь моей мечтой, -
   И жить с людьми стремится сердце снова!..
  
   Октябрь 1836
   Село Анна
  
  
   11. РАЗГОВОР ВО ВРЕМЯ МАЗУРКИ
  
   Il disait qu'il m'aimait, et qu'il me
   trouvait belle,
   Et qu'a moi pour toujours son coeur
   s'etait donne.
  
   Ressegnier {*}
  
   {* Он говорил, что любит меня, что находит меня прекрасной и что мне
  навсегда отдано его сердце. Рессегье (франц.). - Ред.}
  
   Смеетесь вы?.. Чему?.. Тому ль, что в двадцать лет
   Разумно я смотрю без грез на жизнь и свет,
   Что свято верую я в долг к в добродетель?..
   Что совести боюсь, что мне она свидетель
   Всех чувств и помыслов, всех тайн моей души?
   Что сохранить себя в покое и тиши
   Я искренно хочу, гнушаяся порока,
   Чтоб век мой женщиной остаться без упрека?..
   Тому ль смеетесь вы, что сердцу волю дать,
   Что участью своей бессмысленно играть
   Я не намерена, страшась волнений страсти;
   Что перестала я давно гадать о счастьи,
   Мне не назначенном, - и, голову склоня,
   Сказала я себе: "Нет счастья для меня!.."
   Так это вам смешно?!. Бог с вами!.. Смейтесь,
   смейтесь!..
   Но только, я прошу, напрасно не надейтесь
   Лукавой речию мой разум омрачить
   И сердце женское увлечь и победить
   Хитросплетенными софизмами своими!..
   Я знаю - мастер вы искусно сыпать ими!..
   Оно в привычку вам, и уж не в первый раз...
   И хоть вы молоды, уж не одна из нас
   Вам слепо вверилась, забывши честь и клятвы...
   Но я не такова!.. Но с ними вместе в ряд вы
   Не ставьте и меня!.. Я не шучу собой,
   Я сердцем дорожу; восторженной душой
   Я слишком высоко ценю любовь прямую,
   Любовь безмолвную, безгрешную, святую,
   Какой нам не найти здесь, в обществе своем!..
   Иной я не хочу!.. Друг друга не поймем
   Мы с вами никогда!.. Так лучше нам расстаться...
   Лишь редко, издали, без лишних слов встречаться!..
   Хоть я и говорю: "никто и никогда!" -
   Я так неопытна, пылка и молода,
   Что, право, за себя едва ли поручусь я!..
   Мне страшно слышать вас... смотреть на вас боюсь я!..
   Подите!.. Много здесь найдете вы других,
   Блистательней меня, милей, смелей, таких,
   Каких вам надобно для шутки, для игрушки!..
   Кокеток много здесь... Есть также и вертушки,
   И львицы модные... подите их пленять
   И легкой клятвою их легкость искушать!..
   А я... Безрадостной судьбе моей послушна,
   Я буду век одна... век грустно-равнодушна...
  
   11 ноября 1837
   Петербург
  
  
   12. ССОРА
  
   ...и сей свиданья час
   Печален, молчалив и утомляет нас!
  
   Озеров. "Димитрий Донской"
  
   Всё кончено навеки между нами...
   И врозь сердца, и врозь шаги...
   Хоть оба любим мы, но, встретившись друзьями,
   Мы разошлися как враги!
  
   Он наступил, тот вечер долгожданный,
   Пробил свиданья краткий час,
   Столь страшный мне и вместе столь желанный,
   Который свел и сблизил нас.
  
   Мы встретились средь залы освещенной,
   Где свет в свои сто глаз глядел;
   Жизнь замерла в груди моей стесненной,
   От страха голос онемел...
  
   Недаром страх!.. Заранее я знала,
   Что с _ним_ должна я иль молчать,
   Иль изменить себе!.. Зараней приучала
   Язык, лицо и сердце лгать.
  
   _Он_ подошел... Он протянул мне руку...
   Своей руки я не дала...
   Я с ним была, скрывая сердца муку,
   И холодна, и весела.
  
   _Он_ говорил всё о любви возможной,
   О счастье в связи двух сердец;
   Он говорил так сладко, так тревожно,
   Что я смутилась наконец.
  
   И кто б, ему внимая, не смутился?
   _Он_ ждал ответа моего:
   Он на меня смотрел, он ближе наклонился, -
   Я отвернулась от него!
  
   Я шуткою ответила небрежной...
   Он встал... во взорах гнев пылал...
   В душе, в груди моей был плач и стон
   мятежный...
   Он ничего не угадал!
  
   _Он_ не видал, как сердце билось больно
   Под платьем дымковым моим,
   _Он_ не слыхал страданья вопль невольный
   Под женским смехом заказным!
  
   Не понял он, как страстно, как безумно,
   Как искренно любила я!
   Он отошел!.. А бал кружился шумный
   И бесновался вкруг меня!
  
   Верна себе, не выдала я тайны
   Любви запретной, но святой, -
   Меня кокеткой он зовет необычайной,
   Считает куклою пустой.
  
   Всё кончено навеки между нами!
   И врозь сердца, и врозь шаги!
   Всё кончено навек!.. Мы встретились друзьями,
   А разошлися как враги!
  
   10 марта 1838
   Петербург
  
  
   13. ВЫ ВСПОМНИТЕ МЕНЯ
  
   Et sur vous si grondait l'orage,
   Rappelez-moi, je reviendrais!..
  
   Simple histoire {*}
  
   {* И если над Вами грянет буря, позовите меня, и я вернусь!.. "Простая
  история" (франц.). - Ред.}
  
   Вы вспомните меня когда-нибудь... но поздно!
   Когда в своих степях далёко буду я,
   Когда надолго мы, навеки будем розно -
   Тогда поймете вы и вспомните меня!
   Проехав иногда пред домом опустелым,
   Где вас всегда встречал радушный мой привет,
   Вы грустно спросите: "Так здесь ее уж нет?"
   И мимо торопясь, махнув султаном белым,
   Вы вспомните меня!..
  
   Вы вспомните меня не раз - когда другая
   Кокетством хитрым вас коварно увлечет
   И, не любя, в любви вас ложно уверяя,
   Тщеславью своему вас в жертву принесет!
   Когда уста ее, на клятвы тороваты,
   Обеты льстивые вам станут расточать,
   Чтоб скоро бросить вас и нагло осмеять...
   С ней первый сердца цвет утратив без возврата,
   Вы вспомните меня!..
  
   Когда, избави бог! вы встретите иную,
   Усердную рабу всех мелочных сует,
   С полсердцем лишь в груди, с полудушой - такую,
   Каких их создает себе в угодность свет,
   И это существо вас на беду полюбит -
   С жемчужною серьгой иль с перстнем наравне,
   И вам любви узнать даст горести одне,
   И вас, бесстрастная, измучит и погубит -
   Вы вспомните меня!..
  
   Вы вспомните меня, мечтая одиноко
   Под вечер, в сумерки, в таинственной тиши,
   И сердце вам шепнет: "Как жаль! она далёко,
   Здесь не с кем разделить ни мысли, ни души!.."
   Когда гостиных мир вам станет пуст и тесен,
   Наскучит вам острить средь модных львиц и львов,
   И жаждать станете незаученных слов
   И чувств не вычурных, и томных женских песен -
   Вы вспомните меня!..
  
   Апрель 1838
   Петербург
  
  
   14. В СТЕПИ
  
   And then, I am in the world alone!..
  
   Childe-Harold {*}
  
   {* И тогда я был один в целом мире!.. "Чайльд-Гарольд" (англ.). - Ред.}
  
   Расстались мы!.. В степи далекой
   Течет безмолвно жизнь моя...
   В деревне скуке одинокой
   Обречена надолго я...
  
   Томит безрадостная доля
   Стесненный ум, больную грудь;
   Хочу рассеять грусть неволи
   Хоть как-нибудь, хоть чем-нибудь!
  
   Боюсь, сердечная тревога
   Здесь развлеченья не найдет, -
   А в праздной голове так много,
   Так много страстных грез живет!..
  
   Вдали от городского шума
   Здесь ропот сердца мне слышней,
   Свободней пламенная дума,
   Мечта отважней и сильней...
  
   Не сдержит здесь порыв желаний
   Приличий, предрассудков цепь,
   Не заглушит воспоминаний
   Затишьем мертвым эта степь!..
  
   Живую в душную могилу
   Пусть схоронили в двадцать лет, -
   В ней не убьют ни страсть, ни силу!..
   Ей мил и люб, ей нужен свет!..
  
   Там всё, чем сердце тайно билось,
   Чем полон мир, чем жизнь светла,
   И тот, к кому душа стремилась,
   Кого в кумиры избрала...
  
   А _он_?.. Минуты увлеченье
   Давно забыл, быть может, он,
   Как промелькнувшее виденье,
   Как прерванный, неясный сон?..
  
   Где ж помнить, что в пустыне далыюй
   О нем тоскуют и грустят,
   Что думы женщины печальной
   Его зовут... к нему летят?..
  
   Ему ль знать горечь сожалений
   И об уехавшей мечтать,
   Когда так много искушений
   _Его_ готово утешать?..
  
   Кого теперь в блестящих залах
   _Его_ пытливый ищет взгляд?..
   Кого на многолюдных балах
   _Он_ тайно ждет... кому он рад?..
  
   Кому твердит он, с пылом страстным,
   Любви привет, любви слова,
   И для кого теперь опасным
   _Его_ прославила молва?..
  
   Чье сердце робкое волнует
   Полупризнаньем он теперь?..
   Кого, прельщенный, очарует?
   Кому твердит: "Люби и верь!.."
  
   Хочу, хочу в тоске мятежной
   Всё знать я: кем он дорожит,
   И на кого он смотрит нежно,
   И с кем всех дольше говорит...
  
   Май 1838
   Село Анна
  
  
   15. ДВОЙНЫЕ РАМЫ
  
   Ich aber lieb' euch all':
   Rose, Schmetterling, Sonnenstrahl,
   Abendstern und Nachtigall!
  
   H. Heine {*}
  
   {* Но я люблю вас всех: розу, бабочку, солнечный луч, вечернюю звезду и
  соловья! Г. Гейне (нем.). - Ред.}
  
   Примета скучных зимних дней,
   Снегов, морозов предвещанье,
   Двойные рамы здесь!.. Скорей
   Пошлю я лету взор прощанья!
  
   Теперь в окно издалека
   Не слышу шум реки ленивой,
   Лесные звуки, песнь рожка
   И листьев шорох торопливый.
  
   Двойные рамы вложены!..
   И одиночества страданья
   Еще живей средь тишины
   Ненарушимого молчанья.
  
   Отныне слеп и глух наш дом,
   Нет с жизнью внешней сообщенья...
   Он загражден - как будто в нем
   Кто дал обет уединенья.
  
   Под мертвой тяжестью зимы,
   Без воздуха, в глуши печальной
   Мне веет сыростью тюрьмы,
   Затвором кельи погребальной.
  
   И как здесь мрачно, как темно!..
   Хоть солнце в небе загорится,
   Сквозь стекла тусклые оно
   Ко мне лучом не заронится.
  
   Хоть улыбнется ясный день,
   Гость мимолетный, запоздалый,
   Он не рассеет мглу и тень
   В моей светлице одичалой.
  
   Ни щебетанье воробья,
   Ни песни иволги пустынной
   Достичь не могут до меня,
   Чтоб сократить мне вечер длинный.
  
   Со всей природою разрыв
   Мне на полгода уготован,
   И только дум моих порыв
   Не замедлен и не окован.
  
   Октябрь 1839
   Село Анна
  
  
   17. СЕЛО АННА
  
   Deserted is my own good hall,
   My hearth is desolate!..
  
   Childe-Harold, Canto I {*}
  
   {* Покинут мой прекрасный зал, пуст мой очаг!.. "Чайльд-Гарольд", песнь
  1 (англ.). - Ред.}
  
   Зачем же сладкою тревогой сердце бьется
   При имени твоем, пустынное село,
   И ясной думою внезапно расцвело?
   Зачем же мысль моя над дикой степью вьется,
   Как пташка, что вдали средь облаков несется,
   Но, в небе занята своим родным гнездом,
   И пестует его и взором и крылом?..
   Ведь прежде я тебя, край скучный, не любила,
   Ведь прежде ссылкою несносной был ты мне:
   Меня пугала жизнь в безлюдной тишине,
   И вечных бурь твоих гуденье наводило
   Унынье на меня; ведь прежде, средь степей,
   С тоской боролась я, и там, в душе моей,
   Невольно угасал жар пылких вдохновений,
   Убитый немощью... Зачем же образ твой
   Меня преследует, как будто сожалений
   Ты хочешь от меня, приют далекий мой?..
   Или в отсутствии немилое милее?
   Иль всем, что кончено, и всем, чего уж нет,
   В нас сердце дорожит? Иль самый мрак светлее,
   Когда отлив его смягчит теченье лет?
   Так память длинных дней, в изгнаньи проведенных,
   Мне представляется, как радужная цепь
   Дум ясных, грустных дум, мечтаний незабвенных,
   Заветных, тайных грез... Безжизненная степь
   Моею жизнию духовной наполнялась,
   Воспоминаньями моими населялась.
   Как тишь в волнах морских, как на пути привал,
   Так деревенский быт в отшельнической келье
   Существование былое прерывал
   И созерцанием столичное веселье,
   Поэзией шум света заменял.
   От развлечения, от внешних впечатлений
   Тогда отвыкнувши, уж я в себе самой
   Для сердца и души искала наслаждений,
   И пищи, и огня. Там ум сдружился мой
   С отрадой тихою спокойных размышлений
   И с самобытностью. Там объяснилось мне
   Призванье темное. В глуши и тишине
   Бедна событьями, но чувствами богата,
   Тянулась жизнь моя. - Над головой моей
   Любимых призраков носился рой крылатый,
   В ушах моих звучал веселый смех детей;
   И сокращали мне теченье длинных дней
   Иголка, нитки, кисть, подчас за фортепьяном
   Волненье томное, - когда былого сон,
   Мелодией знакомой пробужден,
   Опять меня смущал пленительным обманом...
   И много счастливых, восторженных минут,
   Сердечной радостью волшебно озаренных,
   Прожито там, в степях... О, пусть они живут
   Навеки в памяти и в мыслях сокровенных!..
   А ты, затерянный, безвестный уголок,
   Не многим памятный по моему изгнанью, -
   Храни мой скромный след, храни о мне преданье,
   Чтоб любящим меня чрез много лет ты мог
   Еще напоминать мое существованье!
  
   Июнь 1840
   Вороново
  
  
   18. КАК ДОЛЖНЫ ПИСАТЬ ЖЕНЩИНЫ
  
   . . . . . . . . . . . . . . .de celles
   Qui gardent dans leur sein leurs douces etincelles,
   Qui cachent en marchant la trace de leurs pas,
   Qui soupirent dans l'ombre, et que Ton n'entend pas...
  
   Joseph Delorme {*}
  
   {* О тех, кто хранит в груди нежные искры, кто скрывает следы своих
  шагов, кто вздыхает в тени и кого не слышно... Жозеф Делорм (франц.). -
  Ред.}
  
   Как я люблю читать стихи чужие,
   В них за развитием мечты певца следить,
   То соглашаться с ним, то разбирать, судить
   И отрицать его!.. Фантазии живые,
   И думы смелые, и знойный пыл страстен -
   Всё вопрошаю я с внимательным участьем,
   Всё испытую я; и всей душой моей
   Делю восторг певца, дружусь с его несчастьем,
   Любовию его люблю и верю ей.
   Но женские стихи особенной усладой
   Мне привлекательны; но каждый женский стих
   Волнует сердце мне, и в море дум моих
   Он отражается тоскою и отрадой.
   Но только я люблю, чтоб лучших снов своих
   Певица робкая вполне не выдавала,
   Чтоб имя призрака ее невольных грез,
   Чтоб повесть милую любви и сладких слез
   Она, стыдливая, таила и скрывала;
   Чтоб только изредка и в проблесках она
   Умела намекать о чувствах слишком нежных...
   Чтобы туманная догадок пелена
   Всегда над ропотом сомнений безнадежных,
   Всегда над песнию надежды золотой
   Вилась таинственно; чтоб эхо страсти томной
   Звучало трепетно под ризой мысли скромной;
   Чтоб сердца жар и блеск подернут был золой,
   Как лавою волкан; чтоб глубью необъятной
   Ее заветная казалась нам мечта
   И, как для ней самой, для нас была свята;
   Чтоб речь неполная улыбкою понятной,
   Слезою теплою дополнена была;
   Чтоб внутренний порыв был скован выраженьем,
   Чтобы приличие боролось с увлеченьем
   И слово каждое чтоб мудрость стерегла.
   Да, женская душа должна в тени светиться,
   Как в урне мраморной лампады скрытой луч,
   Как в сумерки луна сквозь оболочку туч,
   И, согревая жизнь, незримая, теплиться.
  
   22 сентября 1840
   Москва
  
  
   19. НА ДОРОГУ!
  
   Михаилу Юрьевичу Лермонтову
  
   Tu lascerai ogni cosa diletta
   Piu caramente.
  
   Dante. "Divina Commedia" {*}
  
   {* Ты бросишь все столь нежно любимое. Данте. "Божественная комедия"
  (итал.). - Ред.}
  
   Есть длинный, скучный, трудный путь...
   К горам ведет он, в край далекий;
   Там сердцу в скорби одинокой
   Нет где пристать, где отдохнуть!
  
   Там к жизни дикой, к жизни странной
   Поэт наш должен привыкать
   И песнь и думу забывать
   Под шум войны, в тревоге бранной!
  
   Там блеск штыков и звук мечей
   Ему заменят вдохновенье,
   Любви и света обольщенья
   И мирный круг его друзей.
  
   Ему - поклоннику живому
   И богомольцу красоты -
   Там нет кумира для мечты,
   В отраду сердцу молодому!
  
   Ни женский взор, ни женский ум
   Его лелеять там не станут;
   Без счастья дни его увянут...
   Он будет мрачен и угрюм!
  
   Но есть заступница родная
   С заслугою преклонных лет, -
   Она ему конец всех бед
   У неба вымолит, рыдая.
  
   Но заняты радушно им
   Сердец приязненных желанья, -
   И минет срок его изгнанья,
   И он вернется невредим!
  
   27 марта 1841
   Петербург
  
  
   20. НЕ СКУЧНО, А ГРУСТНО
  
   Се n'est pas de ce qui est, que je suis
   tourmente, mais de ce qui aurait pu etre.
  
   X... x... {*}
  
   {* Не тем я мучаюсь, что есть, а тем, что могло бы быть. X... X...
  (франц.). - Ред.}
  
   Есть в жизни дни без солнца, без веселья,
   Туманные, как в осень небосклон,
   Когда досуг наш грустный посвящен
   Раздумию в уединенной келье;
  
   Когда в виду и в мысли цели нет,
   И мы не там, где быть бы нам хотелось,
   И трауром душа с тоски оделась,
   Как свернутый в ненастье вешний цвет.
  
   В такие дни всем встречным развлеченьям
   Бесспорно мы мгновенья отдаем;
   В такие дни мы для других живем,
   Не для себя, - простившись с наслажденьем.
  
   И может быть, увлечены порой
   Занятием каким иль разговором,
   Мы вкруг себя посмотрим светлым взором,
   И в смех друзей мы смех вмешаем свой.
  
   Не скучно нам, не тяготит нас время,
   Часы летят... и сердце лишь одно,
   Неясною тоскою стеснено,
   Не сотряхнет воспоминаний бремя.
  
   Не скучно нам, а грустно!.. Мы таим
   Напрасные, немые сожаленья,
   И всё вдали рисуют нам виденья,
   Что б быть могло, чего не возвратим!
  
   18 февраля 1842
   Петербург
  
  
   21. ОПУСТЕЛОЕ ЖИЛИЩЕ
   (Из цикла "Неизвестный роман")
  
   Неприютно, неприветно...
   Все огни погашены;
   Окна мрачны и бесцветны,
   Стекла в них забелены...
  
   Луч таинственный не блещет
   Сквозь опущенных гардин...
   Не сверкает, не трепещет
   Ярким пламенем камин.
  
   Ждет у двери гость бывалый.
   Не отворится она!
   Не запенятся бокалы
   Искрометного вина!..
  
   Не стучись!.. Беседа братии
   Дружно там не собралась,
   Ты не встретишь рукожатий,
   Не услышишь песен глас!
  
   Не накроют в час урочный
   Стол радушный для гостей,
   Не повеет дым восточный
   От заветных янтарей!
  
   Где ж хозяин? - Он далёко!
   Помолись о нем, собрат,
   Чтоб он в дом свой одинокий
   Невредим пришел назад!
  
   Он теперь на поле бранном,
   У подножья снежных гор,
   И по трупам бездыханным
   Непривычный водит взор.
  
   Он надел ружье и шашку,
   За кушак заткнул кинжал
   И в кровавую распашку,
   Смелый сердцем, поскакал.
  
   Он забыл в пылу сражений,
   Сколько слез по нем текут,
   Сколько мук, тревог, волнений
   Здесь его вотще зовут!
  
   Посмотри: вблизи мелькнули
   Женский шаг и женский лик...
   Две руки к замку прильнули,
   Прозвучал условный клик...
  
   Где ж хозяин? Он далёко!..
   Прочь идет она, с мольбой,
   Чтоб красавец черноокий
   Возвратился бы домой!
  
   20 апреля 1844
   Петербург
  
  
   22. НАСИЛЬНЫЙ БРАК
  
   Баллада и аллегория
  
   Посвящается мысленно Мицкевичу
  
   Lascia ch'io pianga la dura sorte,
   E ch'io sospiri la liberta! {*}
  
   {* Позволь мне оплакивать тяжелую участь и повздыхать о свободе!
  (итал.). - Ред.}
  
   Старый барон
  
   Сбирайтесь, слуги и вассалы,
   На кроткий господина зов!
   Судите, не боясь опалы, -
   Я правду выслушать готов!
   Судите спор, вам всем знакомый:
   Хотя могуч и славен я,
   Хотя всесильным чтут меня -
   Не властен у себя я дома:
   Всё непокорна мне она,
   Моя мятежная жена!
  
   Ее я призрел сиротою
   И разоренной взял ее,
   И дал с державною рукою
   Ей покровительство мое;
   Одел ее парчой и златом,
   Несметной стражей окружил,
   И, враг ее чтоб не сманил,
   Я сам над ней стою с булатом...
   Но недовольна и грустна
   Неблагодарная жена!
  
   Я знаю - жалобой, наветом
   Она везде меня клеймит;
   Я знаю - перед целым светом
   Она клянет мой кров и щит,
   И косо смотрит, исподлобья,
   И, повторяя клятвы ложь,
   Готовит козни, точит нож,
   Вздувает огнь междоусобья;
   И с ксендзом шепчется она,
   Моя коварная жена!..
  
   И торжествуя, и довольны,
   Враги мои на нас глядят,
   И дразнят гнев ее крамольный,
   И суетной гордыне льстят.
   Совет мне дайте благотворный,
   Судите, кто меж нами прав?
   Язык мой строг, но не лукав!
   Теперь внемлите непокорной:
   Пусть защищается она,
   Моя преступная жена!
  
   Жена
  
   Раба ли я или подруга -
   То знает бог!.. Я ль избрала
   Себе жестокого супруга?
   Сама ли клятву я дала?..
   Жила я вольно и счастливо,
   Свою любила волю я;
   Но победил, пленил меня
   Соседей злых набег хищливый.
   Я предана, я продана -
   Я узница, я не жена!
  
   Напрасно иго роковое
   Властитель мнит озолотить;
   Напрасно мщенье, мне святое,
   В любовь он хочет превратить!
   Не нужны мне его щедроты!
   Его я стражи не хочу! -
   Сама строптивых научу
   Платить мне честно дань почета.
   Лишь им одним унижена,
   Я враг ему, а не жена!
  
   Он говорить мне запрещает
   На языке моем родном,
   Знаменоваться мне мешает
   Моим наследственным гербом;
   Не смею перед ним гордиться
   Старинным именем моим
   И предков храмам вековым,
   Как предки славные, молиться...
   Иной устав принуждена
   Принять несчастная жена.
  
   Послал он в ссылку, в заточенье
   Всех верных, лучших слуг моих;
   Меня же предал притесненью
   Рабов - лазутчиков своих.
   Позор, гоненье и неволю
   Мне в брачный дар приносит он -
   И мне ли ропот запрещен?
   Еще ль, терпя такую долю,
   Таить от всех ее должна
   Насильно взятая жена?..
  
   Сентябрь 1845
   Дорогою, между Краковом
   и Веною
  
  
   23. СЛОВА НА СЕРЕНАДУ ШУБЕРТА
  
   Leise fliehen meine Lieder
   Nach der Heimat bin... {*}
   {* Тихо мои песни
   Летят к родному краю (нем.). - Ред.}
  
   Замолчи, не пой напрасно,
   Сладкий соловей!
   Мне тревожна, мне опасна
   Песнь любви твоей!
   Ах! была весна другая...
   Были прежде дни...
   Я жила, тебе внимая
   В томном забытьи.
  
   Лишь твои забьются трели
   В дремлющих лесах, -
   Выйду я... В глазах веселье,
   В сердце дрожь и страх...
   Звездный хор ярчей сияет
   В синеве небес;
   Белый ландыш расцветает
   В этот час чудес.
  
   И покуда не проснется
   Рдеющий восток
   И на долы не прольется
   День, как светлый ток, -
   Прелесть ночи с жадной страстью
   Пью душой моей...
   И поет мне песни счастья
   Сладкий соловей!
  
   Но волшебные мгновенья
   Сгинули как сон,
   Рай мой был одно виденье, -
   Быстро скрылся он!
   Уж не мил мне ландыш белый,
   Звезд я не люблю...
   Мне теперь какое дело
   Слушать песнь твою!
  
   17 апреля 1846, понедельник.
   Во время одинокой прогулки
   в королевском саду Каподимонте
  
  
  
   24. ЦЫГАНСКИЙ ВЕЧЕР
  
   Посвящается сестре и брату,
   княгине Голицыной, графу Апраксину
  
   Полн_о_чь звучит... Сюда несите чашу,
   Благоуханный дайте ром...
   Все свечи вон!.. Пусть жженка прихоть нашу
   Потешит радужным огнем!
   Зовите табор к нам! Чтоб песнью чудно-шумной
   Нас встретил исступленный хор,
   Чтоб дикой радостью, чтоб удалью безумной
   Был поражен и слух и взор!
  
   Велите петь цыганке черноокой
   Про страсть, про ревность, про любовь -
   Про всё, про всё, что в жизни одинокой
   Волнует ум, сжигает кровь!
   И мы послушаем тот вечный сердца ропот,
   И оживится хладный прах
   Забытых нами снов, - проснется страстный шепот
   В давно заглохнувших сердцах!
  
   Давно, мои друзья, любимых песен звуки,
   Давно не тешили меня;
   Но русской речи склад в чужбине, в дни разлуки
   Припоминала часто я.
   О! как хотелось мне любимое веселье
   Лет свежей юности вкусить
   И после странствия возврата новоселье
   Подобным пиром огласить!
  
   Оно исполнилось, тоскливое желанье, -
   Поют мне песни старины!..
   Простонародных слов и ладов сочетанье
   Кипучей жизнью как полны!
   В восторженной душе очнулося былое
   С минувшей радостью, тоской, -
   И сердце, как тогда безумно молодое,
   Забилось с прежней быстротой.
  
   Внимаю жадно им, знакомцам незабытым,
   Люблю радушный их привет
   И предпочту его поклонам знаменитым,
   В которых правды, смысла нет!
   Здесь есть поэзия... Здесь в лицах сей картины
   Есть страсть, есть воля, есть порыв;
   Разнообразный хор таинствен, как судьбина,
   Как беззаботность, он гульлив.
  
   Для чувства робкого, для тайных упований
   Поет он сладкий гимн любви;
   Для сердца грустного в нем отклик есть страданья, -
   Что хочешь, каждый назови!..
   И нас немного здесь, но каждый понимает
   По-своему ответный глас
   И, верно, углубясь в мечту, припоминает
   Какой-нибудь заветный час...
  
   Предаться можем мы свободно увлеченью
   Очаровательных минут:
   Ни взор завистливый, ни злость, ни осужденье
   В наш тесный круг не попадут.
   И мы доверчиво друг другу смотрим в очи,
   Без опасенья, без препон...
   Жаль, быстрые часы блаженной этой ночи
   Промчатся как чудесный сон!
  
   4 декабря 1847
   Москва
  
  
   25. ЦИРК ДЕВЯТНАДЦАТОГО ВЕКА
  
   Помните ли вы, милая графиня, наши длинные и откровенные беседы в вашем
  крошечном, уютном, вдохновенном и вдохновительном уголке?.. Помните ли вы,
  какой грустный взгляд беспристрастной оценки нам приходилось оттуда бросать
  на обеим нам слишком знакомый свет?.. Помните ли, как часто наши мнения,
  мысли и чувства встречались и сходствовали, разбирая всех там живущих и всё
  там переживаемое?.. В воспоминание этих бесед - примите переложенье в стихи
  того, что в них выражалось прозою! Мне отрадно доказать вам, что для меня
  наши встречи и разговоры не исчезли без следа, и мне бы хотелось, чтоб вы о
  них сказали то же самое!
  
  
   Morituri te salutant... {*}
  
   Из Тацита
   {* Идущие на смерть тебя приветствуют... (лат.). - Ред.}
  
   1
  
   Да, я люблю средь залы позлащенной
   На шумный пир задумчиво смотреть
   И в праздничной толпе принаряженной
   Сквозь маску лиц во глубь сердец глядеть;
   И мыслию, догадкой проясненной,
   Их тайнами, их мыслью овладеть,
   Разузнавать их страсть, их цель, их волю,
   Их грустную иль радостную долю.
  
   Люблю, хочу, умею понимать
   10 Живой душой чужую жизнь и душу;
   И хоть могу я многих разгадать,
   Личины их и роли не нарушу!
   Они пришли, чтоб ловко роль сыграть, -
   Пускай себе! На них я не обрушу
   Вниманья беспощадной суеты,
   Ни любопытства праздной пустоты!
  
   Они пришли - пред светом, их владыкой,
   Противником и вместе судией -
   Свершить мудреный подвиг и великой
   20 (Иные, может быть, последний свой!).
   Страданью их здесь тесно, душно, дико,
   Простора нет в толпе душе больной,
   Но тайный ад их скрыт под принужденьем,
   Но лица их сияют наслажденьем.
  
   И свет на них глядит: они должны,
   Как на смотру военном рядовые,
   В своей броне стальной закалены,
   Ему предстать, блестящие, живые,
   Веселые... Улыбки ведь даны,
   30 Чтоб ими скрыть мученья роковые!..
   Они должны, чтоб свету угодить,
   Устав его приличия хранить.
  
   Приличие велит - оставить дома
   Забот, тоски и тяжких мук семью;
   Таить свою сердечную истому;
   Приязнию одеть вражду свою;
   Не допускать в веселые хоромы
   Ни правды луч, ни теплых чувств струю;
   Не отвечать на голос, сердцу близкий;
   40 Не замечать, что люди злы и низки...
  
   Приличие велит и хочет свет!..
   Мы все покорны им и их влиянью;
   Быть в милости у света - вот предмет
   Всеобщего усилья и старанья!
   Рабы его, несем ему привет,
   Как в древности бойцы, среди собранья,
   Пред цезарем поникнув головой,
   Несли ему поклон предсмертный свой!
  
   И цезарь наш, наш свет, не рукоплещет,
   50 Не удостоит нас хвалы своей!
   Зачем?.. Ему нет дела, что трепещет
   У нас в груди больной гроза страстей:
   Мы _тут_... для нас бал пляшет, праздник блещет
   И с смехом речь кипит в устах людей, -
   Чего ж еще?.. Достаточна награда,
   И требовать не вправе мы пощады!
  
   Страдай, терпи, терзайся, умирай!
   Но умирай с достоинством, с улыбкой!
   И не бледней, и духа не теряй, -
   60 Свет не простит бессильному ошибки,
   Он слабым враг!.. Будь тверд!.. Не оплошай
   В борьбе с самим собой, в смертельной сшибке...
   И как боец средь цирка, так и ты
   Будь горд среди толпы и суеты!
  
   2
  
   Вот черный фрак, перчатки щегольские,
   И голова в изящных завитках,
   И громкий смех, и речи удалые,
   B бойкий ум в сверкающих глазах;
   Подумаешь - надежды молодые
   70 Тут кроются в безоблачных мечтах.
   Подумаешь - счастливец в шуме бала
   Ждет милого, живого идеала...
  
   Нет, то отец семейства: он пришел
   С последними червонцами своими -
   Отдать себя судьбе на произвол,
   Ожить в игре богатствами чужими,
   Спасти детей!.. Его сюда привел
   Враг - нищета... С карманами пустыми,
   С отчаяньем в душе к себе домой
   80 Назавтра не вернется он живой...
  
   И мимо, мимо!.. Много здесь подобных
   Отыщется несчастных иль глупцов.
   Толпа привыкла к ним. - Лишь для способных
   Понять в них драму гибнущих умов,
   Страданий и надежд междоусобных,
   Проклятий, мук и ропота без слов, -
   Лишь для таких внятна в их диком взоре
   Немая весть о смертном приговоре!
  
   3
  
   Вот вам другой. - Он тоже весел, мил,
   90 Он тоже сыплет шутки, уверенья,
   А между тем недостает в нем сил,
   Чтоб скрыть грызучей зависти мученья.
   Он места ждал. Давно уж возложил
   На эту цель все помыслы, стремленья;
   Свои запродал двадцать лет давно,
   Забыл, что дважды жить нам не дано,
  
   Что молодость, здоровье, мощь и сила -
   Всё наслажденья просит, хочет, ждет,
   И от него уж гостьей легкокрылой
   100 Умчалась их пора!.. И он живет
   Лишь жаждою _достичь_. Судьба сулила -
   Он поприще желанное пройдет,
   Свершит свой путь, на высоте счастливой
   Достигнет цель мечты честолюбивой!
  
   А между тем до время седина
   В златую прядь волос его закралась.
   Душа его, умом поглощена,
   Немела, вяла, сохла, истощалась.
   Он днем в трудах, проводит ночь без сна,
   110 И вышло, что судьба над ним смеялась!
   Что он желал - то получил другой!
   Он жизнь сгубил в ошибке роковой!
  
   Он мучится теперь как тени ада, -
   Но здесь его соперник, и пред ним
   Не выдаст он себя, тому в отраду,
   Не изменит он правилам своим.
   Спокойный вид он сохранит как надо,
   Поклонится начальникам, большим,
   И личному врагу протянет руку,
   120 И свет его не разгадает муку!
  
   4
  
   Вот девушка, красавица, дитя,
   Чело ее увенчано цветами,
   И, локон свой рассеянно крутя,
   Она порхнет как птичка перед вами.
   Но, с резвыми подругами шутя,
   Но, в польке мерно стукая ногами, -
   Куда глядит так пристально она?
   Зачем дрожит, смятения полна?
  
   И у нее заветная есть тайна,
   130 Есть свой роман, печальный и простой!
   Она бедна; издалека, случайно
   Пришлося ей в наш свет попасть большой,
   Влюбиться и судьбой необычайной
   Понравиться... Мечтатель молодой,
   Вельможа и богач, пленившись ею,
   Назвал ее невестою своею.
  
   Завистница нашлась, - и где ж их нет? -
   Которая сумела клеветою
   Расстроить это счастье; свой обет
   140 Жених презрел - и с знатною княжною
   Он вступит в брак, приняв родни совет!
   А прежняя невеста?.. Э! пустое!!.
   В степной уезд свой, просто, без затей,
   Ну почему ж и не вернуться ей?..
  
   Пускай поплачет, мать ее, старушка,
   Пускай сама терзается она!..
   Им поделом!.. Ведь вздумала ж вострушка,
   Что знатной дамой быть она должна,
   Что бедная, ничтожная вертушка
   150 Столичным гордым барышням равна...
   Вот им урок!.. Пусть помнят расстоянье
   Меж них - и первенствующих по званью!..
  
   _Сегодня, здесь_ решится участь их:
   Еще попытка, разговор, свиданье, -
   Узнает он, забывчивый жених,
   Обман и ложь пустого нареканья,
   Увидит он обеих жертв своих,
   Почувствует их горе, их страданье,
   Опомнится!.. Или махнет рукой
   160 И скажет: "Так и быть!.. Удел иной
  
   Назначен мне!.." - И обе это знают,
   И мать, и дочь!.. О, как дрожат оне,
   Как обе этой встречи ожидают!
   Как много слез в притворной тишине
   Их голоса!.. Но, верно, наблюдают
   За ними вражьи очи - и вполне
   Они играют роль гостей беспечных,
   Без всяких дум или забот сердечных!
  
   А газ горит, а музыка гудит,
   170 А бал блестит всей живостью своею.
   А пляска обаятельно кипит!
   Любуется хозяин гордо ею
   И думает, что завтра загремит
   Молва о нем, хвалой повсюду вея, -
   И праздником доволен он своим,
   И свет взыскательный доволен им!
  
   И ни один из двух не угадает,
   Как много здесь страдальцев собралось,
   Какие вопли сердца заглушает
   180 Торжественный оркестр... и сколько слез,
   Непролитых, обратно западает
   На грудь безмолвных жертв, как много гроз,
   Семейных тайн, размолвк, глухих стенаний
   Здесь бродит средь безумных ликований!
  
   5
  
   Вот старый муж молоденькой жены,
   Красавицы, кокетки, словом, львицы
   С улыбкой и коварством сатаны,
   Кому она отличной ученицей.
   Зато ей все сердца покорены,
   190 Все на цепи у мощной чаровницы, -
   И бедный муж, с полдюжиной других,
   Лежит у ног ее, лобзая их.
  
   И он ревнив!.. Как Аргус баснословный,
   Он стережет ее и день и ночь.
   Тень юноши ему уж тать любовный,
   И эту тень готов прогнать он прочь!
   Он чувствует: меж ними бой неровный
   И уберечь жену ему невмочь!..
   Влюблен и стар, влюблен и лыс, и гадок, -
   200 Ему ль не страшен модных львов нападок?
  
   И многим уж за то старик смешон.
   В душе его они ведь не читали!..
   В руках жены записку видел он -
   Она должна отдать ее на бале...
   _Кому_?!. Меж всех _кто_ ею предпочтен?!.
   Чьи происки кокетку привязали?..
   Старик глядит на дверь, и на часы,
   И на жену... Он рвет себе усы,
  
   Он стал бы рвать и волосы седые,
   210 Да нету их!.. Забившись под жилет,
   Ногтями в грудь впились, как черви злые,
   Его пять пальцев - и кровавый след
   Оставили... Уста его немые
   Грызут и рвут _у ней_ взятой букет...
   И судорги ревнивого сомненья
   Искорчили ревнивца... Где же мщенье?!.
  
   А между тем веселая жена
   Мелькнет пред ним, грацьозно вальсируя,
   Потом пройдет, слегка преклонена
   220 На руку кавалера... и не чуя
   Грозы над головой, упоена,
   Блаженствуя, блистая, торжествуя, -
   Пошепчется в углу она с одним,
   Дарит другого взором огневым,
  
   А третьего улыбкой миловидной -
   Чтоб все равно довольны были б ей
   И никому не стало бы завидно!..
   Чем кончится нередкий случай сей?
   Огласкою, для двух семейств обидной?
   230 Иль сценою, забавной для людей?
   Иль поединком, смертью человека -
   За вздор и блажь, в угодность мненью века?..
  
   А газ горит. А музыка гремит,
   А бал блестит всей пышностью своею.
   Толпа гостей по комнатам кипит.
   Любуется хозяин гордо ею.
   Он думает, что завтра протрубит
   Молва о нем, хвалой повсюду вея.
   И праздником доволен он своим,
   240 И мнит, что все вокруг довольны с ним!
  
   6
  
   Но шум в дверях... Вошла - не то богиня,
   Не то царица... фея, может быть!..
   Движенья, поступь, взор - в ней всё гордыней
   И силой дышит, словно победить
   Она пришла... Княгини и графини -
   Пред ней померкло всё! Не отразить
   Ни красоты ее, ни обаяний,
   Ни блеска, ни ума, ни чарований!
  
   Наряд ее как облако парит,
   250 На ней горят алмазы дорогие;
   Глаза горят жарчей - и жар ланит
   Сливается с их блеском; снеговые
   Плеча и руки тверды как гранит,
   Прозрачны как янтарь, а шелковые
   Густые косы улеглись с трудом
   Над мыслящим таинственным челом.
  
   "Как хороша!.." - Она, по крайней мере,
   Не жертва, не страдает, не грустна?
   _Она_?!. Любви словам, мольбам поверя,
   260 Свою любовь дала за них она.
   Бесстрашно, не хитря, не лицемеря,
   Любила, всей душою предана,
   Восторженно и свято, так сердечно,
   Что страсть свою считала вековечной.
  
   А _он_ такой любви не понимал
   Иль, просто цену знать ей не умея,
   Он счастьем невзволнованным скучал;
   Над ним оно лежало, тяготея,
   Как плен, как цепь. - Но _он_ пред _ней_ молчал...
   270 В нем не было ни истого злодея,
   Ни полного героя. Нет, увы!
   Едва ль нашли б в нем человека вы!
  
   Он променял любовь души высокой
   На чувственный и мелочной разврат.
   Он пал... так непростительно глубоко,
   Так низко, что взглянуть не смел назад,
   На прежний рай, на свой Эдем далекий,
   Где херувимом у запретных врат
   Минувшая любовь его стояла
   280 И грешника безмолвно отвергала.
  
   _Она_?.. - Она стерпела!.. Бог послал
   На то ей сил!.. Иль слабою женою
   Как трость она склонилась - и обвал
   Пронесся над поникшей головою...
   Короче, сон блестящий миновал,
   Она очнулась, - нищая душою,
   Пред пепелищем тщетных чувств своих,
   Расхищенных надежд и грез пустых.
  
   И не легко ей было!.. С испытаньем
   290 Не скоро примирилася она:
   Не раз своей тоской, своим страданьем,
   Бессонницей своей оглушена,
   Конец и смерть звала она желаньем...
   Недавно на окраине окна,
   Готовая упасть, она стояла...
   Молчанья чутким ухом ожидала...
  
   И броситься хотела... Но тогда
   На улице вдруг чей-то голос шумный
   Гульливо рассмеялся... От стыда
   300 Опомнилась она... Тоски безумной
   Ей совестно вдруг стало, - и когда
   Взглянула вниз, невольно, неразумно, -
   С товарищем узнала там _его_,
   Хмельного... Не видал он ничего!..
  
   И _нынче_, в первый раз со дня разлуки,
   Они должны здесь встретиться, сойтись;
   И для того терзающие муки
   В груди ее мгновенно улеглись;
   И для того следы забот и скуки
   310 С лица ее исчезли и зажглись
   Ее глаза, мечты, тщеславье, воля -
   И слез своих она не помнит болей!..
  
   Нет! Помнит их!!. Затем, чтоб отомстить,
   Чтоб показать спокойное презренье,
   Чтоб пред собой, пред светом искупить
   Напрасное, слепое сожаленье!..
   Сегодня бал! А завтра, может быть,
   Она проснется в горе и волненьи...
   Но здесь она должна блестеть, сиять
   320 И в прах его без милости попрать!..
  
   И много их еще здесь перед нами,
   Гладиаторов на битве роковой, -
   Хотя в наш век не с тиграми и львами
   Им суждено вступить в кровавый бой!
   Нет, _в них самих_ - с их горем, с их страстями -
   Свершается борьба их!.. Нет! - С судьбой
   На жизнь и смерть должны они сражаться
   И свету, умирая, улыбаться...
  
   А газ горит, а музыка гремит,
   330 А бал блестит всей пышностью своею.
   Толпа гостей волнуется, кипит.
   Любуется хозяин гордо ею.
   Он думает, что завтра прожужжит
   Молва о нем, хвалой и лестью вея.
   И праздником доволен он своим,
   А свет, почетный гость, доволен им!
  
   14 августа 1850
   Село Вороново
  
  
   26. ЗАЧЕМ Я ЛЮБЛЮ МАСКАРАДЫ?
  
   Меропе Александровне Новосильцевой
  
   Мне странен твой вопрос: зачем под маской черной,
   Под черным домино, забыв дневную лень,
   Всю ночь я средь толпы преследую упорно
   Веселья ложного обманчивую тень?..
   Зачем меня манит безумное разгулье,
   И диких сходбищ рев, и грубый хохот их?..
   Ты хочешь знать, мой друг, поистине, могу ль я
   Делить, хоть миг один, безумие других?..
   Забавно ль для меня, в кругу мужчин хвастливом,
   Подделав ум и речь на лад их пустоты,
   Их скуку занимать и голосом пискливым
   Твердить им пошлости, загадки, остроты?..
   Для шутки заводить интриги без развязки,
   В насмешку завлекать всесветских волокит, -
   С усталых плеч стряхнув под вольностию маски
   Цепь строгой чинности, что век нас тяготит?..
   Нет!.. Не бессмысленно-тупого опьяненья
   Средь говора толпы ищу я наобум,
   Не шума ради там мне люб стократный шум, -
   Но я хочу, прошу рассеянья, забвенья,
   Бегу себя самой, своих тяжелых дум!..
   Измучась жизнию действительной, вседневной,
   Я жизни призрачной наружный блеск ловлю,
   И даже суету, и даже ложь терплю,
   Чтоб только мне спастись от истины плачевной...
   Средь пестрых личностей, скользящих вкруг меня,
   На время личность я свою уничтожаю,
   Самосознание жестокое теряю,
   Свое тревожное позабываю я...
   Уж надоело мне под пышным платьем бальным
   Себя, как напоказ, в гостиных выставлять,
   Жать руку недругам, и дурам приседать,
   И скукой смертною в молчаньи погребальном,
   Томясь средь общества, за веером зевать...
   Комедий кукольных на тесной сцене светской
   Постыла пошлость мне, противен мне язык;
   Твердить в них роль свою с покорностию детской
   Правдолюбивый мой и смелый ум отвык.
   Не лучше ль, сбросивши наряды дорогие,
   Себя таинственной мантильей завернуть,
   Урваться из кружка, где глупости людские
   Нам точат лесть одну да россказни пустые,
   От лицемерия под маскою вздохнуть?..
   Прочь всё условное!.. Прочь фразы, принужденье!..
   Могу смотреть, молчать, внимать, бродить одна;
   Могу чужих забав делить одушевленье...
   И если я грустна, и если я бледна,
   Никто над бледностью моей не посмеется,
   Я не нуждаюся в улыбке заказной,
   И любопытная толпа не раздается
   С вниманьем праздности и злобы предо мной!
   Да, точно, я люблю свободу маскарада;
   Там не замечена, не знаема никем,
   Я правду говорю и всякому и всем;
   Я, жертва общества, раба его, - я рада,
   Что посмеяться раз могу в глаза над ним
   Я смехом искренним и мстительным моим!..
  
   1850
   Москва
  
  
   27. ЧЕГО-ТО ЖАЛЬ
  
   По прочтении новым друзьям старых стихотворений
  
   О. Б. М. Э.
  
   Чего-то жаль мне... И не знаю я
   Наверное, чего... Опять _его_ ли,
   Кого безумно так любила я,
   Так долго и с такой упрямой волей?
   Или тебя, пора моей весны,
   Отцветшая пора младых стремлений,
   Желаний, и надежд, и вдохновений,
   Той грустной, но всё милой старины?!.
  
   О нем зачем жалеть?.. Ведь счастлив он,
   Своей судьбой доволен и спокоен,
   Минувшего забыл минутный сон
   И, счастия оседлого достоин,
   Рассудку подчинил свой гордый ум,
   Житейских благ всю цену понимает,
   Без детских грез, без лишних страстных дум
   Живет... и жизни смысл и цель уж знает!
  
   Он знает, что богатство нужно нам,
   Чтоб вес иметь и поддержать значенье;
   Что душу не разделишь пополам
   С другой душой, что это заблужденье
   Мальчишек и девчонок в двадцать лет,
   Что барский дом, стол лакомый на славу
   Превознесут друзья, уважит свет
   (Друзья и свет так падки на забавы!).
  
   С поэзией простился он навек
   И с прозою сухою помирился;
   Член общества, степенный человек,
   С приличием в ладу, он научился
   Условной речи их... Нет, он не тот,
   Чем прежде был!.. О нем жалеть зачем же?
   От женского он сердца сам не ждет,
   Чтоб было век оно одним и тем же!
  
   Нет, не _его_ мне жаль! - Мне жаль тебя,
   Моя любовь, любовь души беспечной!
   Ты верила и вечности сердечной,
   Ты верила и в клятвы и в себя!..
   Мне жаль еще повязки ослепленья,
   Скрывавшей мне житейских уз тщету,
   Мне жаль тебя, о гордое презренье,
   Ребяческий ответ на клевету!..
  
   Мне жаль тебя, мой благородный гнев,
   Ты ложь встречал лицом к лицу отважно,
   Ты лесть отверг с ее хвалой продажной,
   Ты зависти дразнил зловещий рев!
   Мне жаль тебя, мое самозабвенье,
   Готовность глупо жертвовать собой,
   Безумно жаль младого увлеченья
   С его золотокрылою мечтой!..
  
   После субботы 16 февраля 1852
   Москва
  
  
   28. СЛОВА ДЛЯ МУЗЫКИ
  
   Испанская песня
  
   Там много их было, веселых гостей,
   И много шепталось приветных речей...
   Один лишь там не был, но этот один -
   Всех дум и желаний моих господин.
  
   И сладкие песни мне слышались там,
   И страсть в них дышала с тоской пополам...
   Лишь голос любимый в разлуке молчал,
   Но верному сердцу заочно звучал.
  
   Блеснет ли навстречу мне пламенный взор?
   Коснется ли слуха живой разговор?
   Всё снится далекий, всё видится он,
   И жизнь моя - с ним, а всё прочее - сон!
  
   18 ноября 1852
   Москва
  
  
   29. МИНУВШЕМУ ВИСОКОСНОМУ 1852 ГОДУ
  
   Ступай себе! твой минул срок печальный,
   О мрачный гость в одежде погребальной,
   Тяжелый год и высокосный год!
   Отпущен ты не с честию и миром, -
   Нет, вслед тебе народы дружным клиром
   Кричат итог утрат, скорбей, невзгод...
   Ступай себе под бременем упрека,
   Напутствуем проклятьем и хулой!
   Косил у нас ты бойко и высоко, -
   Гробами путь усеял свой!
  
   Ты взял у нас народные три славы,
   Красу и честь России величавой,
   Трех лучших, трех любимых между нас!
   Ты вырвал кисть из длани вдохновенной,
   Ты песнь прервал в груди благословенной,
   О вечности вещавшей в смертный час,
   Громовое перо сломал до срока
   У мудрого наставника людей...
   О, сгинь навек, косивший так высоко
   Год наших бедствий и скорбей!.. {*}
  
   1 января 1853
  
   {* В этот год Россия лишилась Гоголя, Жуковского и Брюллова.}
  
  
   30. КОЛОКОЛЬЧИК
  
   Звенит, гудит, дробится мелкой трелью
   Валдайский колокольчик удалой...
   В нем слышится призыв родной, -
   Какое-то разгульное веселье
   С безумной, безотчетною тоской...
  
   Кто едет там?.. Куда?.. С какою целью?..
   Зачем?.. К кому?.. И ждет ли кто-нибудь?..
   Трепещущую счастьем грудь
   Смутит ли колокольчик звонкой трелью?..
   Спешат, летят!.. Бог с ними... Добрый путь!..
  
  
   Вот с мостика спустились на плотину,
   Вот обогнули пруд, и сад, и дом...
   Теперь поехали шажком...
   Свернули в парк аллеею старинной...
   И вот ямщик стегнул по всем по трем...
  
   Звенит, гудит, как будто бьет тревогу,
   Чтоб мысль завлечь и сердце соблазнить!..
   И скучно стало сиднем жить,
   И хочется куда-нибудь в дорогу,
   И хочется к кому-нибудь спешить!..
  
   27 августа 1853
   Вороново
  
  
   31. ДУМА ВАССАЛОВ
  
   Виновны вы и правы оба!..
   Непримирим ваш вечный спор!..
   В жене понятны месть и злоба,
   Борьбы отчаянный отпор,
   А в муже - гнев за оскорбленья,
   За вероломство многих лет!
   Согласно жить вам средства нет!
   Спасенье вам - разъединенье!
   Ваш брак лишь грех и ложь!.. Сам бог
   Благословить его не мог!..
  
   Закон, язык, и нрав, и вера -
   Вас разделяют навсегда!..
   Меж вами ненависть без меры,
   Тысячелетняя вражда!..
   Меж вами память, страж ревнивый,
   И токи крови пролитой...
   Муж цепью свяжет ли златой
   Порыв жены вольнолюбивой?..
   Расстаньтесь!.. Брак ваш - грех!.. Сам бог
   Благословить его не мог!..
  
   22 сентября 1853
   Вороново
  
  
   32. СЛОВА ДЛЯ МУЗЫКИ
  
   Посвящается
   Меропе Александровне Новосильцевой
  
   И больно, и сладко,
   Когда, при начале любви,
   То сердце забьется украдкой,
   То в жилах течет лихорадка,
   То жар запылает в крови...
   И больно, и сладко!..
  
   Пробьет час свиданья, -
   Потупя предательный взор,
   В волненьи, в томленьи незнанья,
   Боясь и желая признанья,
   Начнешь и прервешь разговор.
   И в муку свиданье!..
  
   Не вымолвишь слова,
   Немеешь, робеешь, дрожишь...
   Душа, проклиная оковы,
   Вся в речи излиться б готова...
   Но только глядишь и молчишь, -
   Нет силы, нет слова!..
  
   Настанет разлука,
   И, холодно, гордо простясь,
   Уйдешь с своей тайной и мукой!..
   А в сердце истома и скука,
   И вечностью нам каждый час,
   И смерть нам разлука!..
  
   И сладко, и больно...
   И трепет безумный затих;
   И сердцу легко и раздольно...
   Слова полились бы так вольно,
   Но слушать уж некому их, -
   И сладко, и больно!
  
   2 февраля 1854
  
  
   33. СЛОВА ДЛЯ МУЗЫКИ
  
   Княгине Марии Ив<ановне> Голицыной,
   рожденной Похвисневой, в Тифлис
  
   Бывало, я при нем живее,
   Одушевленнее была,
   И смех звучал мой веселее,
   И речь свободнее текла.
  
   При нем я на других смотрела,
   Ему слегка бросая взор;
   Лишь слова два подчас умела
   Вплесть для него в свой разговор.
  
   Как будто я не замечала,
   Что он всё тут, всё занят мной;
   Как будто холодно встречала
   Привет, мне втайне дорогой.
  
   Теперь... о нет!.. совсем другое,
   Я изменилась, я не та...
   В толпе, мне мнится, нас лишь двое,
   И только им я занята.
  
   Другие в тягость мне!.. Нет силы
   Для них терять слова его,
   И только б с ним я говорила,
   И всё б смотрела на него!..
  
   15 марта 1854
  
  
   34. ГОЛУБАЯ ДУШЕГРЕЙКА
  
   Слова для музыки
  
   Ножка, ножка-чародейка,
   Глазки девицы-души,
   Голубая душегрейка, -
   Как вы были хороши!..
  
   Помню, помню, как, бывало,
   В зимню пору, вечерком
   Свет-красотка выбегала
   Погулять со мной тайком!..
  
   Пусть журила мать-старушка,
   Пусть ворчал отец седой, -
   Выпорхала их резвушка
   Птичкой вольной и живой.
  
   Помню радость жданной встречи,
   Нежный взгляд, невольный страх,
   Помню ласковые речи
   И румянец на щеках.
  
   Помню беленькую ручку,
   Перстенек из бирюзы,
   Помню песню-самоучку,
   Детский смех и блеск слезы.
  
   Помню муку расставанья
   И прощальный поцелуй. ..
   Эх, молчи, воспоминанье!..
   Полно, сердце, не тоскуй!..
  
   Не вернуть тебе былого,
   Стары годы не придут!
   Жадных уст моих уж снова
   Поцелуи не сожгут!
  
   Ножка, ножка чародейка,
   Глазки девицы-души,
   Голубая душегрейка, -
   Как вы были хороши!..
  
   Январь или начало
   февраля 1855
  
  
   35. <СТИХОТВОРЕНИЕ ЭЛЕЙКИНА
   ИЗ КОМЕДИИ "ВОЗВРАТ ЧАЦКОГО В МОСКВУ, ИЛИ ВСТРЕЧА
   ЗНАКОМЫХ ЛИЦ ПОСЛЕ ДВАДЦАТИПЯТИЛЕТНЕЙ РАЗЛУКИ">
  
   Вставайте... сбирайтесь, народы,
   Услыша желанный трезвон!..
   Ветвь с ветвью сплетайте, о роды,
   От корня славянских племен!..
   Срок минул жестоким изгнаньям!..
   Пора плен чужбины разбить
   И вновь, по старинным преданьям,
   Одною семьею зажить!..
  
   Примеру благому послушны,
   Пусть наши и ваши поля
   Сойдутся, - в день встречи радушной
   Взыграет родная земля!..
   Ты, Волга, целуйся с Дунаем!..
   Урал, - ты Карпат обнимай!..
   Пляшите, как братья, край с краем,
   И всё, что не мы, - пропадай!..
  
   Прочь ложь и соблазны науки,
   Искусства и мудрость людей!..
   Словенские души и руки
   Невинней без ваших затей!..
   Зачем нам уменье чужое?..
   Своим мы богаты умом!..
   От Запада разве лишь злое
   И вредное мы переймем!..
  
   Что проку от грешной муз_ы_ки,
   От статуй и голых картин!..
   Скупайте их златом, языки!..
   Пусть плюнет на них Славянин...
   Сожжемте на вече творенья
   Всех, всех чужеземных писак!..
   Вот Нестор - мои песнопенья!
   В чтецы - вот приходский вам дьяк!..
  
   Отпустим бородки до чресел,
   В нагольный тулуп облачась, -
   И в лес все пойдемте!.. Как весел,
   Как светл обновления час!..
   Да здравствуют наши трущобы,
   Разгул, старина, простота...
   Без распрей, без лести, без злобы,
   Здесь жизнь и сладка, и чиста!..
  
   С медведем мы пустимся в битвы
   За мед и за шкуру его,
   И всяк, возвращаясь с ловитвы,
   Съест гордо врага своего!..
   Шипучие вина забудем!..
   Анафема трюфлям у нас!..
   Славяне!.. отныне мы будем
   Есть кашу - и пить только квас!..
  
   1856
  
  
   36. СЛОВА ДЛЯ МУЗЫКИ
  
   Не сотвори себе кумира,
   У ног бездушной красоты
   Не трать высокие мечты!
   От воплощенной суеты
   Не жди любви, не требуй мира!..
  
   Любуйся блеском черных глаз,
   Но не ищи в них тайной страсти...
   Безумец ты!.. В твоей ли власти
   Вдруг заменить мечтой о счастьи
   Блажь легких шуток и проказ?!.
  
   Каприз пустейшего кокетства,
   Тщеславья женского обман
   Повергли разум твой в туман;
   Слепец, прозри!.. Твой истукан
   Утратил сердце с малолетства.
  
   Смотри: ты сохнешь и горишь, -
   А ей-то что?.. Ей горя мало!..
   Ей нынче зеркало сказало,
   Что платье очень к ней пристало, -
   Так чем ее ты удивишь?..
  
   Дань нежных чувств, дань удивленья,
   Намеков, робких полуслов
   Она приемлет от рабов
   Как долг законных должников,
   Как побежденных приношенье...
  
   Беги приманок роковых!..
   Такие женщины не любят,
   И если даже приголубят -
   Как змей, задушат и погубят
   Они в объятиях своих!..
  
   3 февраля 1856
   Москва
  
  
   37. ОТ ПОЭТА К ЦАРЯМ
  
   Беда стране, где раб и льстец
   Одни допущены к престолу!..
  
   А. Пушкин
  
   Не бойтесь нас, цари земные:
   Не страшен искренний поэт,
   Когда порой в дела мирские
   Он вносит божьей правды свет.
  
   Во имя правды этой вечной
   Он за судьбой людей следит;
   И не корысть, а пыл сердечный
   Его устами говорит.
  
   Он не завистник: не трепещет
   Вражда в груди, в душе его;
   Лишь слабых ради в сильных мещет
   Он стрелы слова своего!..
  
   Он враг лишь лжи и притеснений,
   Он мрака, предрассудка враг;
   В нем нет ни тайных ухищрений,
   Ни алчности житейских благ.
  
   Нет, не в упрек, не для обиды
   Звучит его громовый стих,
   Когда, глас высшей Немезиды,
   Карает он и зло и злых, -
  
   Он только верно выполняет
   Свой долг святой пред божеством;
   Он только громко повторяет,
   Что честь и совесть скажут в нем!
  
   Живет он средь житейской смуты
   Не в свой, а в божий произвол;
   На помощь дан для битвы лютой
   Ему орудием глагол.
  
   Не знает он любостяжанья;
   Благоговейно принял он
   От неба в дар свое призванье,
   Добра желаньем вдохновлен.
  
   Не нужно ничего поэту, -
  
   Ни лент, ни места, ни крестов;
   Поэт за благостыню эту
   Вам не продаст своих стихов!
  
   Зачем вельможные палаты
   Тому, кто ищет высь небес?
   Зачем блеск почестей и злата
   Жильцу обители чудес?
  
   Не бойтесь нас, земные власти, -
   Но не гоните только нас:
   Мы выше станем при несчастьи,
   В гоненьи дорастем до вас!
  
   Под стражей общего вниманья
   Растет и множится наш род;
   За опалу, за поруганье
   Любовью нам воздаст народ!
  
   Молва за нас!.. Судьба бедою
   Грозит ли нам издалека -
   Уж над беспечной головою
   Молвы хранящая рука!
  
   Не обижайте нас - преданье
   За нас потребует отчет
   И в месть за нас, вам в наказанье,
   И вас, и нас переживет!
  
   Не бойтесь нас!.. Мы правду знаем, -
   Вам больше всех она нужна!
   Мы смысл ее вам разгадаем,
   Хоть вам не нравится она!
  
   Не бойтесь нас!.. Мы правду скажем,
   Народный глас к вам доведем,
   И к славе путь мы вам укажем,
   И вашу славу воспоем!
  
   Но бойтесь уст медоточивых
   Низкопоклонников, льстецов;
   Но бойтесь их доносов лживых
   И их коварных полуслов!
  
   Но бойтесь похвалы лукавой
   И царедворческих речей:
   В них яд, измена и отрава,
   Отрава царства и царей!
  
   Но бойтесь всех подобострастных,
   Кто лижут, ластятся, ползут...
   Они вас, бедных, самовластных,
   И проведут, и продадут!
  
   Они поссорят вас с народом,
   Его любовь к вам охладят
   И неминуемым исходом
   Пред вами нас же обвинят!
  
   Август 1856
   Москва
  
   ПРИМЕЧАНИЯ
  
   В настоящий сборник вошли произведения четырнадцати поэтов 1840-1850-х
  годов, чье творчество не представлено в Большой серии "Библиотеки поэта"
  отдельными книгами и не отражено в коллективных сборниках (таких, например,
  как "Поэты-петрашевиы"). Некоторые произведения Е. П. Ростопчиной, Э. И.
  Губера, Е. П. Гребенки, Ю. В. Жадовской, Ф. А. Кони, И. И. Панаева были
  включены в сборник "Поэты 1840-1850-х годов", выпущенный в Малой серии в
  1962 году (вступительная статья и общая редакция Б. Я. Бухштаба; подготовка
  текста, биографические справки и примечания В. С. Киселева). В настоящем
  издании творчество их представлено полнее. Из других поэтов П. А. Каратыгин,
  П. А. Федотов, Ф. Б. Миллер, Н. В. Берг представлены в различных выпусках
  "Библиотеки поэта" лишь отдельными произведениями; стихи И. П. Крешева, Н.
  Д. Хвощннской, Е. Л. Милькеева, М. А. Стаховича в издания "Библиотеки поэта"
  не входили.
   Для создания правильного представления о поэтах, творческий путь
  которых начался в 1830-е годы (Ростопчина, Губер, Гребенка, Кони, Каратыгин)
  или продолжался в 1860-1870-е (Каратыгин, Миллер), в сборник включены
  произведения и этих периодов.
   При установлении порядка следования авторов в сборнике принимались во
  внимание как биографические данные (дата рождения, время начала творческой
  деятельности, период наибольшей активности), так и жанровые: в особую группу
  выделены водевилисты (Кони, Каратыгин) и сатирики (Панаев, Федотов),
  завершают книгу переводчики по преимуществу (Берг, Миллер).
   При подготовке настоящего сборника были просмотрены отдельные,
  прижизненные и посмертные, издания данных поэтов, журналы, альманахи,
  некоторые газеты за ряд лет, рукописные материалы. Одиннадцать
  стихотворений, принадлежащих Ростопчиной, Милькееву, Копи, Миллеру,
  публикуются впервые.
   Тексты публикуемых стихотворений сверялись с обнаруженными в архивах
  рукописями. В результате этой сверки ряд текстов печатается в более полном
  или измененном, по сравнению с прежними публикациями, виде.
   Тексты, как правило, печатаются в последней авторской редакции.
  Отдельные случаи, когда предпочтение отдается посмертному изданию, главным
  образом из-за цензурных купюр в прижизненном, оговорены в примечаниях.
  Произведения, впервые опубликованные после смерти поэта, печатаются по
  наиболее авторитетным посмертным изданиям.
   Особую трудность представляет выбор текста для произведений Федотова.
  Большая их часть публиковалась по спискам (автографы, за редкими
  исключениями, не сохранились), причем публикации и известные нам списки
  одного произведения часто имеют множество разночтений. В подобных случаях
  нами выбирался наиболее авторитетный, наиболее исправный из имеющихся текст;
  явные искажения исправлялись по другим публикациям и спискам; все эти
  исправления отмечены в примечаниях.
   Слова в тексте, заключенные в угловые скобки, являются редакторскими
  конъектурами. В угловые скобки, кроме того, взяты заглавия и подзаголовки,
  данные редакцией. Слова, зачеркнутые автором в рукописи, заключаются в
  квадратные скобки. Орфография и пунктуация приближены к современным нормам.
  Явные опечатки в источниках текста исправляются без оговорок в примечаниях.
   Стихотворения каждого автора расположены в хронологическом порядке;
  недатированные стихотворения помещены в конце. Многие датировки
  стихотворений уточнены по первым публикациям, автографам, письмам и другим
  источникам; в необходимых случаях обоснование датировок приведено в
  примечаниях.
   Даты в угловых скобках означают год, не позднее которого, по тем или
  иным данным, было написано произведение; для водевильных куплетов - это
  нередко год первой постановки водевиля на сцене, для других - год первой
  публикации или цензурного разрешения издания. Предположительные даты
  сопровождаются вопросительным знаком.
   Подборке стихотворений каждого автора предшествует биографическая
  справка, где сообщаются основные сведения о жизни и творчестве поэта;
  приводятся данные о важнейших изданиях его стихотворений. Здесь, как и в
  примечаниях, использованы, наряду с опубликованными, и рукописные материалы.
   В примечаниях после порядкового номера указывается первая публикация,
  затем, через точку с запятой, последовательные ступени изменения текста
  (простые перепечатки не отмечаются) и, после точки, источник, по которому
  печатается текст. Источник текста вводится формулой "Печ. по..."; эта
  формула носит условный характер, обозначая издание, в котором текст впервые
  установился. Указание только одной (первой) публикации означает, что текст в
  дальнейшем не изменялся.
   Авторские сборники, часто встречающиеся в примечаниях к стихотворениям
  одного автора, полностью описаны лишь при первом упоминании, а в дальнейшем
  даны в сокращении. Описания книг и журналов, часто встречающихся в
  примечаниях к стихотворениям нескольких авторов, также даны в сокращении
  (см. список сокращений).
   Сведения о музыкальных переложениях произведений нами заимствованы из
  книги: Г. К. Иванов, Русская поэзия в отечественной музыке (до 1917 года),
  справочник, вып. 1-2, М., 1966-1969; причем приводятся фамилии только
  сколько-нибудь известных композиторов, остальные даны суммарно, по формуле:
  "Положено на музыку одним композитором (двумя и т. д. композиторами)".
  
   Сокращения, принятые в примечаниях
  
   БдЧ - "Библиотека для чтения".
   Булгаков - Ф. И. Булгаков, П. А. Федотов и его произведения
  художественные и литературные, СПб., 1893.
   Вольф - А. Вольф, Хроника петербургских театров, ч. 1-3, СПб.,
  1877-1884.
   ГБЛ - Рукописный отдел Государственной библиотеки СССР им. В. И. Ленина
  (Москва).
   ГПБ - Рукописный отдел Государственной Публичной библиотеки им. М. Е.
  Салтыкова-Щедрина (Ленинград).
   ГРМ - Рукописный отдел Государственного Русского музея (Ленинград).
   ЕИТ - "Ежегодник императорских театров".
   ИВ - "Исторический вестник".
   ЛГ - "Литературная газета".
   Лещинский - Я. Д. Лещинский, Павел Андреевич Федотов - художник и поэт,
  Л.-М., 1946.
   ЛН - "Литературное наследство".
   М - "Москвитянин".
   03 - "Отечественные записки".
   П - "Пантеон", "Пантеон русского и всех европейских театров".
   ПД - Рукописный отдел Института русской литературы (Пушкинского дома)
  АН СССР.
   Ростковский - Ф. Ростковский, История лейб-гвардии Финляндского полка,
  отд. 2 и 3. 1831-1881, СПб., 1881.
   PC - "Русская старина".
   С - "Современник".
   СО - "Сын отечества".
   Сомов - А. И. Сомов, П. А. Федотов, СПб., 1878.
   ССНП - (И. И. Панаев), Собрание стихотворений Нового поэта, СПб., 1855.
   ГБЛ - Государственная театральная библиотека им. А. В. Луначарского
  (Ленинград).
   "Тетрадь Пушкина" - рукописная тетрадь, содержащая автографы
  стихотворений Е. П. Ростопчиной, принадлежавшая ранее А. С. Пушкину (ПД).
   ЦГАЛИ - Центральный государственный архив литературы и искусства
  (Москва).
   ЦГИА - Центральный государственный исторический архив (Ленинград).
   ц. р. - цензурное разрешение.
   ЦТМ - Центральный театральный музей им. А. А. Бахрушина (Москва).
  
   СТИХОТВОРЕНИЯ
  
   1. Стихотворения, 1841, с. 9; М., 1850, Ќ 16 (др. ред.) - в составе 9-й
  гл. романа в стихах "Поэзия и проза жизни. Дневник девушки". Печ. по
  Стихотворениям, т. 1, СПб., 1856, с. 19. Автограф, с надзаг.: "Из романа
  "Поэзия и проза жизни"", - ГПБ. Положено на музыку М. Ю. Виельгорским, Е. В.
  Кочубей (отд. изд., вместе с "ответом" на романс - романсом "Скажите ей" на
  слова Н. А. Долгорукова) и еще тремя композиторами. Подражание стихотворению
  французской поэтессы Марселины Деборд-Вальмор (1786-1859) "S'il l'avait
  su!". Впоследствии, во вступлении к циклу "Неизвестный роман" (см. примеч.
  21), Ростопчина вспоминала о своем юношеском увлечении творчеством
  Деборд-Вальмор, "от которой все мы так плакали в свою молодость и после
  которой уж никто не умел изобразить женское сердце" (Стихотворения, т. 1,
  изд. 2, 1857. с. 322). Пашкова Елизавета Петровна (урожд. Киндякова, ум,
  1854) -двоюродная тетка Ростопчиной.
   2. Частично (ст. 1-16) - "30 дней", 1938, Ќ 2, с. 96, в статье Вл.
  Нейштадта "Неизвестные стихи Е. П. Ростопчиной" (по списку, принадлежавшему
  В. И. Нейштадту; ныне - в ЦГАЛИ). Печ. по кн.: "Поэты 1840-1850-х годов",
  "Б-ка поэта" (М. с), 1962, с. 219, где опубликовано полностью по тому же
  списку. Эпиграф - неточная цитата из послания Пушкина "К Чаадаеву" (1818).
  Трехцветный шарф - деталь формы офицера русской армии в конце XVIII - начале
  XIX в.
   4. "Утренняя заря, альманах на 1840 год", СПб., с. 119, под загл.
  "Опыты простонародных мелодий", подпись: Г. Е. Р....на; Стихотворения, 1841,
  с. 46, под загл. "Простонародные песни". Печ, по Стихотворениям, т. 1, с.
  67. Положены на музыку: 1-е -тремя композиторами, 2-е - М. Ю. Виельгорским и
  еще двумя композиторами, 3-е - А. С. Даргомыжским, С. И. Донауровым и еще
  пятью композиторами. Петровское - Петровский парк под Москвой.
   5. Стихотворения, 1841, с. 62. Эпиграф - из стих. Н. Ф. Павлова
  (1803-1864) "К N. N." ("Нет! ты не поняла поэта...")..
   6. "Московский наблюдатель", 1835, ч. 1, с. 292, подпись: Гр....
   А. Р.; Стихотворения, 1841. Печ. по Стихотворениям, т. 1, с. 123.
  Точная дата - по автографу ЦГАЛИ. Эпиграф - из стих. А. И. Тургенева
  (1781-1803) "Элегия" ("Угрюмой осени мертвящая рука..."). А. В. Дружинин
  писал об этом и нескольких других стихотворениях Ростопчиной: "Во всех этих
  пьесах вы найдете сильный протест против многих сторон великосветской
  жизни..." (А. В. Дружинин, Собр. соч., т. 7, СПб., 1865, с. 159). Село Анна
  - родовое поместье мужа Ростопчиной в Воронежской губернии, где поэтесса
  поселилась после свадьбы и часто подолгу жила в дальнейшем. Изженет -
  изгонит.
   7. М, 1854, Ќ 5, с. 6, в подборке "Несколько стихотворений из "Зеленой
  книги"", с авторским примечанием: ""Зеленая книга" были рукопись, подаренная
  автором одной короткой приятельнице, содержавшая в себе все неизданные
  мелкие стихотворения, слишком задушевные для печати; после десяти лет, по
  случаю смерти ее обладательницы, "Зеленая книга" теперь возвратилась опять в
  руки автора". Печ. по Стихотворениям, т. 1, с. 137. В "Зеленую книгу",
  составившую затем раздел 1-го тома Стихотворений 1856, вошли также ЌЌ 8-13.
  Палитр - здесь: албанский воин.
   8. М, 1854, Ќ 5, с. 8, в той же подборке, что и предыдущее
  стихотворение. Печ. по Стихотворениям, т. 1, 1856, с. 143.
   10. Стихотворения, т. 1, 1856, с. 185.
   11. Там же, с. 197. Рессегье Жюль (1789-1862) - французский поэт и
  беллетрист.
   12. Там же, с. 211.
   13. Там же, с. 217. В своих степях далёко буду я. Имеется в виду село
  Анна, куда Ростопчина в начале мая уехала (см. Ќ 14).
   14. Там же, с. 223. Эпиграф - неточная цитата из поэмы Байрона
  "Паломничество Чайльд-Гарольда" (песнь 1, "Прощальная песнь
  Чайльд-Гарольда", строфа 9).
   15. Стихотворения, 1841, с. 180. Эпиграф - из стих. Гейне "Der
  Schmetterling ist in die Rose verliebt...".
   17. "Вчера и сегодня", Литературный сборник, составленный гр. В. А.
  Соллогубом, кн. 1, СПб., 1845, с. 115, без эпиграфа. Печ. по Стихотворениям,
  т. 2, СПб., 1856, с. 3. Эпиграф - из поэмы Байрона "Паломничество
  Чайльд-Гарольда" (песнь 1, "Прощальная песня Чайльд-Гарольда", строфа 2).
  Село Анна - см. примеч. 6. Вороново - подмосковное имение Ростопчиной, где
  поэтесса часто и подолгу жила начиная с лета 1840 г.
   18. "Памятник искусств и вспомогательных знаний", т. 1, тетрадь 4,
  СПб., [1841], с. 1 (ц. р. - 27 декабря 1840 г.), без эпиграфа, даты и
  подписи; "Вчера и сегодня", Литературный сборник, составленный гр. В. А.
  Соллогубом, кн. 1, СПб., 1845. Печ. по Стихотворениям, т. 2, с. 38. Жозеф
  Делорм - псевдоним французского поэта и критика Ш.-О. Сент-Бева (1804-1869).
  Эпиграф - цитата из его стих. "A madame Pauline F...".
   19. "Русская беседа", т. 2, СПб., 1841, с. 3, где помещено вслед за
  стих. Лермонтова "Графине Ростопчиной" ("Я верю, под одной звездою...").
  Печ. по Стихотворениям, т. 2, с. 63, с восстановлением правильного чтения
  ст. 3 по первой публикации. Знакомство Ростопчиной с Лермонтовым состоялось
  еще в 1830 г. Во время своего последнего приезда в Петербург, в начале 1841
  г., поэт почти ежедневно встречался с Ростопчиной; в 1858 г. она вспоминала
  об этом в своем письме к А. Дюма: "Двух дней было довольно, чтобы связать
  нас дружбой... Мы постоянно встречались и утром и вечером... Отпуск его
  приходил к концу... Лермонтову очень не хотелось ехать, у него были всякого
  рода дурные предчувствия. Наконец, около конца апреля или начала мая, мы
  собрались на прощальный ужин, чтобы пожелать ему доброго пути. Я из
  последних пожала ему руку... Во время всего ужина и на прощаньи Лермонтов
  только и говорил об ожидавшей его скорой смерти. Я заставляла его молчать,
  старалась смеяться над его казавшимися пустыми предчувствиями, но они
  поневоле на меня влияли и сжимали сердце" (Е. Сушкова, Записки, Л" 1928, с.
  351-353). Впоследствии Ростопчина посвятила памяти Лермонтова два стих. -
  "Нашим будущим поэтам" и "Пустой альбом". Заступница родная - Е. А.
  Арсеньева (1760-1845), бабушка Лермонтова.
   20. Стихотворения, т. 2, с. 105. Заглавие - аллюзия на стих. Лермонтова
  "И скучно и грустно" (1840).
   21. М, 1848, Ќ 1, с. 31 (ц. р. - 27 декабря 1847 г.), в цикле
  стихотворений "Неизвестный роман", без подписи. Печ. по Стихотворениям, т.
  1, с. 395, с посвящением всего цикла К. П. И. М. По предположению Вл.
  Ходасевича, посвящение расшифровывается: князю Платону Ивановичу Мещерскому.
  ""Неизвестный роман" - вещь, в которой автобиографический смысл
  представляется несомненным" (Владислав Ходасевич, Графиня Е. П. Ростопчина.
  - В его кн.: "Статьи о русской поэзии", Пб., 1922, с. 31-32). Датированный
  автограф - ПД. Цикл написан от имени молодой помещицы З...
   22. "Северная пчела", 1846, 17 декабря, вместе с четырьмя другими
  стихотворениями Ростопчиной, без подписи, даты, указания места написания,
  посвящения и эпиграфа, с подзаг.: "Рыцарская баллада", с чтением ст. 29: "С
  монахом шепчется она" и другими отличиями; "Полярная звезда", 1856, кн. 2, с
  подписью, под загл. "Насильственный брак", с незначительными расхождениями с
  текстом "Северной пчелы", со следующим примечанием, принадлежащим Герцену:
  "Это стихотворение было напечатано; ценсура не догадалась сначала, что
  "Насильственный брак" превосходно представил Николая и Польшу; потом
  спохватилась, и "Старый барон" (Николай I) выслал из Петербурга известного
  автора их" (А. И. Герцен, Собр. соч., т. 12, М., 1957, с. 457). Печ. впервые
  по автографу (ПД, "Тетрадь Пушкина"), источник эпиграфа неразборчив.
  Перепечатывалось во многих изданиях вольной печати (см. в сб. "Вольная
  русская поэзия второй половины XVIII - первой половины XIX века", "Б-ка
  поэта" (Б. с), Л., 1970). Легально - в PC, 1872, Ќ 2. В Стихотворения, тт.
  1-4, не вошло. Автографы - ГПБ (с чтением ст. 29: "С ксендзами шепчется
  она", ст. 79: "Тирану верной быть должна" и с другими изменениями), ЦТМ (под
  загл. "Насильственный брак" и с другими изменениями), ПД (3 автографа с
  разночтениями). Сохранилось множество списков, что свидетельствует о большой
  популярности произведения. Разночтения газетного текста с текстами
  автографов, в особенности публикуемого, доказывают, что Ростопчина, посылая
  стихотворение в "Северную пчелу", намеренно исключила из него все явные
  намеки на Польшу. В Петербурге внимание на стихотворение обратили в начале
  1847 г. А. В. Никитенко записывает в своем дневнике: "Январь 5. Суматоха и
  толки в целом городе... Рыцарь барон сетует на жену, что она его не любит и
  изменяет ему, а она возражает, что и не может любить его, так как он
  насильственно овладел ею. Кажется, чего невиннее в цензурном отношении? И
  цензура, и публика сначала поняли так, что графиня Ростопчина говорит о
  своих собственных отношениях к мужу, которые, как всем известно,
  неприязненны. Удивляюсь только смелости, с какою она отдавала на суд публике
  свои семейные дела, и тому, что она связалась с "Северной пчелою". Но теперь
  оказывается, что барон - Россия, а насильно взятая жена - Польша. Стихи
  действительно удивительно подходят к отношениям той и другой и, как они
  очень хороши, то. их все твердят наизусть... Кажется, нельзя сомневаться в
  истинном значении и смысле этих стихов. Булгарина призывали уже к графу
  Орлову Цензура ждет грозы. (Январь) И. Толки о стихотворении графини
  Ростопчиной не умолкают... Государь был очень недоволен и велел было
  запретить Булгарину издавать "Пчелу". Но его защитил граф Орлов, объяснив,
  что Булгарин не понял смысла стихов. Говорят, что на это замечание графа
  последовал ответ: "Если он (Булгарин) не виноват как поляк, то виноват как
  дурак!"" (А. В. Никитенко, Дневник, т. 1, [Л.], 1955, с. 299-301). История
  этого, стихотворения детально описана в статье В. Киселева "Поэтесса и царь"
  ("Русская литература", 1965, Ќ 1, с. 144-156). Вздувает огнь междоусобья.
  Имеется в виду польское восстание 1830-1831 гг., жестоко подавленное царем.
  Послал он в ссылку] в заточенье и т. д. После подавления восстания сотни
  польских революционеров были отправлены в сибирскую ссылку.
   23. "Северная пчела", 1846, 24 декабря, под загл. "Соловью. На голос
  серенады Шуберта", без эпиграфа и подписи, вместе с двумя другими
  стихотворениями Ростопчиной, со следующим редакционным примечанием:
  "Стихотворения того же автора, произведения которого напечатаны в Ќ 284"
  (имеется в виду стих. "Несильный брак"). Печ. по Стихотворениям, т. 2, с.
  183. Автографы - ГБЛ, ПД. Эпиграф - из стих, немецкого писателя Людвига
  Релльштаба (1799-1860) "Serenade", положенного на музыку Францем Шубертом
  (1797-1828). Стихотворение Ростопчиной было положено на музыку А. И.
  Дюбюком. Каподимонте - замок близ Неаполя, резиденция королей.
   24. Стихотворения, т. 2, с. 215, Автограф - ПД, с разночтениями и более
  развернутым посвящением: "Сестре и брату (княгине Любови Петровне Голицыной
  и графу Николаю Петровичу Апраксину, в память и благодарность данного ими
  вечера, где пел хор Московских цыган)". Л. П. Голицына (1818-1882) и Н. П.
  Апраксин (р. 1815)-знакомые Ростопчиной. В чужбине, в дни разлуки. Речь идет
  о заграничном путешествии Ростопчиной в 1845-1847 гг.
   25. М, 1851, Ќ 2, с. 151, с посвящением: "Посвящается графине Е. В. де
  Сальяс-Турнемир", без прозаического обращения к графине, с пробелами вместо
  ст. 26-27, 147-152, 199, 208-210. Печ. по Стихотворениям, т. 2, с. 283, с
  исправлением ст. 60 и 227 по автографу (ПД) и первой публикации. Графиня -
  Елизавета Васильевна Салиас де Турнемир (псевдоним - Евгения Тур,
  1815-1892), русская писательница либерального направления. Эпиграф - из
  сочинений римского историка Публия Корнелия Тацита (55-120); полностью фраза
  звучит: "Ave, Caesar! Morituri te salutant!" ("Славься, цезарь! Идущие на
  смерть тебя приветствуют!"); таково было обращение римских гладиаторов к
  императору перед боем. 1. Цирк - здесь в значении: место (в Древнем Риме)
  для различных состязаний, в том числе и боев гладиаторов. 4. Сюжет о девушке
  из бедной семьи - невесте богача, ставшей жертвой интриги знатной княжны, -
  заимствован из повести Евгении Тур "Ошибка" (1849). 5. Аргус (греч. миф.) -
  многоглазый великан, часть его глаз постоянно бодрствовала; в переносном
  смысле - бдительный страж.
   26. Стихотворения, т. 2, с. 277. Меропа Александровна Новосильцева (ум.
  1880) - подруга Ростопчиной.
   27. М, 1852, Ќ 7, с. 271, без подписи, даты, инициалов адресатов и с
  разночтениями. Печ. по Стихотворениям, т. 2, с. 305. Автографы - ГТМ (др.
  ред.; опубликовано в кн.: "Неизданные письма к А. Н. Островскому", М.-Л.,
  1932) и ПД (текст совпадает с публикуемым); в обоих посвящение расшифровано.
  Островскому стихотворение было послано в сопровождении письма, где поэтесса
  писала: "Вот вам новинка, внушенная мне намеднишним чтением и разговором,
  перерывшим святыню воспоминаний на дне моего сердца... По принадлежности,
  это новое вдохновение посвящается вам, моим избранным и верным,
  сочувствующим всему, что я вам читала и доверяла. Спешу его послать,
  желательно, чтоб оно поспело еще в "Москвитянин" под прикрытием Бедной и
  милой Невесты; если можно, заставьте старика (Погодина) опустопорожнить мне
  страничку в 4-м нумере, только без имени моего и с заглавными буквами ваших
  имен; также не нужно выставлять числа; это стихотворенье из таких, которое
  должно таиться под скромным покровом анонима, и это скорей всех поймет ваша
  душа, милый друг мой" ("Неизданные письма к А. Н. Островскому", с. 495-496).
  Комедия Островского "Бедная невеста" действительно была опубликована в 4-м
  номере журнала. Новым друзьям старые стихотворения читались Ростопчиной на
  одной из ее московских "суббот" в доме на Садовой (дом Небольсина), где
  Ростопчины поселились после возвращения в Россию. Н. В. Берг вспоминал о
  вечере у М. П. Погодина, где Островский читал комедию "Банкрут", 3 декабря
  1849 г.: "Графиня говорила с автором "Банкрута" более, чем с кем-нибудь, и
  просила его бывать у нее по субботам вечером. Такие же приглашения получили
  и еще несколько лиц, бывших тогда у Погодина, и сам Погодин. Так возникли
  "субботы Ростопчиной"... Завязь кружка составляли: Островский, Мей,
  Филиппов, Эдельсон..." (Н. В. Берг, Гр. Ростопчина в Москве. - ИВ, 1893, Ќ
  3, с. 701. См. также: Д. М. Погодин, Воспоминания. - Там же, 1892, Ќ 4, с.
  52-53). Расшифровка посвящения: Островский Александр Николаевич (1823-1886);
  Берг Николай Васильевич (см. с. 426); Мей Лев Александрович (1822-1862),
  поэт и драматург; Эдельсон Евгений Николаевич (1824-1868), критик, -
  участники "молодой редакции" "Москвитянина".
   28. Стихотворения, т. 2, с. 337. Автографы - ГПБ (под загл. "Разлука.
  Слова для песни") и ПД (под загл. "Слова для песни"). Положено на музыку А.
  А. Вилламовым и О. Донауровой.
   29. Стихотворения, т. 2, с. 339. Автограф - ПД, без авторского
  примечания и с пометой: "Москва, на Спиридоновке, в доме Рахманова".
  Высокосный (високосный) год - по народным поверьям - несчастливый: Касьян
  немилостивый (день 29 февраля) "высоко косит" - велика смертность людей,
  падеж скота.
   30. П, 1853, Ќ 10, с. 1. Автограф - ПД. Положено на музыку одним
  композитором. Валдайский колокольчик - ямской колокольчик; производство их
  процветало в уездном городе Валдае Новгородской губ.
   31. Печ. впервые, по автографу ПД ("Тетрадь Пушкина", где
  стихотворение, в нарушение хронологической последовательности, обычно
  соблюдавшейся Ростопчиной, написано на остававшейся под автографом
  "Насильного брака" части страницы). Стихотворение продолжает тему
  "Насильного брака" - о взаимоотношениях России с Польшей (см. примеч. 22).
  Несмотря на заметное поправение политических взглядов Ростопчиной в 50-е
  годы, она и в это время остается сторонницей освобождения жены - Польши
  из-под власти мужа - России.
   32. П, 1855, Ќ 3, с. 3. Печ. по Стихотворениям, т. 2, с. 363. Автограф
  - ПД. Новосильцева М. А. - см. примеч. 26. Положено на музыку А. И. Дюбюком,
  П. И. Чайковским.
   33. Стихотворения, т. 2, с. 381. Автограф - ПД. Голицына Мария
  Ивановна, княгиня (1819-1881) - знакомая Ростопчиной. Положено на музыку П.
  П. Булаховым.
   34. Стихотворения, т. 2, с. 409. Датируется по месту автографа (ПД,
  "Тетрадь Пушкина") между стихотворениями, датированными: 1 января 1855 г. и
  12 февраля 1855 г. Положено на музыку П. Д. Дмитриевым и Ю. А. Капри.
   35. Е. П. Ростопчина, Возврат Чацкого в Москву, или Встреча знакомых
  лиц после двадцатипятилетней разлуки. Продолжение комедии Грибоедова "Горе
  от ума", СПб., 1865, с. 101. Датируется по "Сочинениям графини Е. П.
  Ростопчиной", т. 1, СПб., 1890, с. XVIII, XXV. Предпринятые при жизни автора
  попытки напечатать комедию и поставить ее на сцене Александринского театра
  не увенчались успехом, пьеса не была пропущена цензурой. Действие происходит
  в Москве, в 1850 г., в доме Фамусова, куда, после 25-летнего отсутствия,
  вновь приезжает Чацкий и снова встречается с действующими лицами "Горя от
  ума". Комедия представляет собой памфлет, направленный как против
  западников, так и против славянофилов. Первых представляют студент Цурмайер
  и Петров, связанный с "Современником"; вторых - Платон Михайлович Горячев и
  его жена, вводящая в дом Фамусова Мстислава Кирилловича Элейкина, поэта,
  идейного вождя славянофилов; прототипом его послужил А. С. Хомяков
  (1804-1860), поэт, публицист и философ-идеалист, один из идеологов
  славянофильства. Сближение в 1850 г. со славянофилами к середине 50-х годов
  сменилось у Ростопчиной разочарованием. Ее письма последних лет содержат
  резкую критику славянофилов и лично Хомякова. Славянофилы, - пишет она
  Дружинину 23 апреля 1854 г., - "сочинили нам какую-то мнимую древнюю Русь, к
  которой они хотят возвратить нас, несмотря на ход времени и просвещения...
  эти люди убили нам Языкова во цвете лет, удушили его талант под изуверством;
  эти же люди уходили Гоголя, окормя его лампадным маслом, стеснив его в путах
  суеверных обрядов запоздалого фанатизма... Хомяков, личный враг мой... давно
  разглашает о мне разные небылицы, называет меня врагом Руси и православия,
  западницей, жорж-зандисткой..." ("Письма к А. В. Дружинину. (1850-1863)",
  М., 1948, с. 268). Вскоре Ростопчина поместила Хомякова в свой "Дом
  сумасшедших в Москве в 1858 году" (строфы 8-10):
  
   Вот их вождь и председатель,
   Вот святоша Хомяков,
   Их певец, пророк, вещатель:
   Вечно спорить он готов
   Обо всем и без причины,
   И, чтоб ум свой показать,
   Он сумеет заедино
   Pro и contra поддержать.
  
   Русской старины блюститель,
   То он ворог англичан,
   То пристрастный их хвалитель,
   Он за них речист и рьян...
   То, в корнях индийских роясь,
   В брамах дедов ищет нам,
   Непричесанный и моясь
   Редко, с горем пополам!..
  
   Православья страж в народе,
   Крепко держит он посты,
   Много пишет о свободе,
   Восстает на суеты.
   Он о "мерзостях России"
   Протрубил во все рога...
   Говорят, рука витии
   Для крестьян его строга!!!
  
   36. Стихотворения, т. 2, с. 473. Печ. с исправлением пунктуации в ст.
  1-2 по автографу ПД. Не сотвори себе кумира - цитата из Библии (Исход, XX,
  4), одна из заповедей бога, записанных на скрижалях Моисеем.
   37. Стихотворения, т. 4, СПб., 1859, с. 289, с неверной датой.
  Датируется по автографу ПД, текст которого полностью совпадает с печатаемым.
  Эпиграф - неточная цитата из стих. Пушкина "Друзьям" ("Нет, я не льстец,
  когда царю...").
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.
Рейтинг@Mail.ru