|
ЕВГЕНИЙ ГРЕБЁНКА. УКРАИНЕЦ, НАПИСАВШИЙ РУССКИЕ НАРОДНЫЕ ПЕСНИ
Евгений
ЕВТУШЕНКО
* * *
Когда вражда народов —
вроде рынка,
где рвутся и продаться, и
продать,
как вы нужны сейчас, Євген
Гребінка,
чтоб двуязычно отповедь
им дать.
Распевный призвук
украинской мовы
и русский говор слышу
вдалеке,
когда в тайге
кандальников оковы
звенели на едином языке.
И, может, прадед мой —
поляк Байковский,
дойдя в цепях до станции
Зима,
пел ваши песни где-то на
покосе,
пока не приняла сыра
земля.
Как страсти измельчали и
обрюзгли!
Мы всё кабацкой пошлостью
срамим,
но зараз вас, Гребiнка,
по-французски
спивает гарный хлопец —
армянин.
И песня бесшабашно и
могуче
тоскует над вселенной всё
звончей
о возвращенье черных,
страстных, жгучих,
куда-то вдруг исчезнувших
очей…
19 декабря 2004 г.
Писатель
органичного, сбалансированного двуязычия:
украинский лирик и баснописец, одновременно
русский прозаик и поэт, автор стихов, ставших
знаменитой на весь мир, больше того —
эмблематичной русской народной песней: «Очи
черные, очи страстные…».
Его отец, штаб-ротмистр
Малороссийского казачьего полка, участвовал в
Отечественной войне 1812 года, вместе с полком
дошел до Парижа. Выйдя в отставку, осел на родовом
хуторе, переименовал его в Убежище и, располагая
двумя десятками крепостных, занялся хозяйством.
Учился Евгений Гребёнка в
Нежинской гимназии высших наук, на четыре года
отставая от Гоголя. Впоследствии как прозаик в
передаче украинского национального колорита, в
выборе сюжетов, в обрисовке характеров так
прилежно следовал за Гоголем времен «Вечеров на
хуторе близ Диканьки», что даже вызвал его
нешуточную озабоченность. В гимназии Гребёнка
сочинял украинские и русские стихи, написал
пьесу «В чужие сани не садись». В год окончания
учебы (1831) впервые выступил в печати, поместив в
«Украинском альманахе» (Харьков) стихотворение
«Рогдаев пир» на русском языке, а в «Московском
телеграфе» — перевод на украинский язык отрывка
из первой песни пушкинской «Полтавы». За год до
смерти Пушкина издал полный перевод поэмы с
посвящением автору. Эта книга была в библиотеке
Пушкина, который, как утверждает биограф
Гребёнки, познакомился с переводчиком и «по
свойственной ему доброте принял живое участие в
начинающем писателе. Есть даже сведения… что
малороссийские басни молодого писателя так
понравились Пушкину, что одну из них он перевел
на русский язык, именно «Волк и огонь». Правда,
перевод этот неизвестен.
После гимназии по примеру
отца Евгений Гребёнка записался в
Малороссийский казачий полк. В конце 1833 года
отправился в Петербург, служил в Комиссии
духовных училищ при Синоде, с 1838-го преподавал
словесность в военных учебных заведениях.
Посещал салоны князя В.Ф. Одоевского и П.А.
Плетнева, радушно и хлебосольно принимал гостей
у себя. Делил застолье с И.А. Крыловым, Владимиром
Бенедиктовым, Алексеем Кольцовым, И.С.
Тургеневым…
От украинского художника
Ивана Сошенко узнал о молодом крепостном
художнике Тарасе Шевченко, вместе с Карлом
Брюлловым, В.А. Жуковским, Аполлоном Мокрицким и
другими деятелями русской и украинской культуры
участвовал в выкупе Шевченко на волю, затем помог
ему в издании «Кобзаря».
Для сближения русских и
украинских писателей Гребёнка задумал
украинское приложение к петербургскому журналу
«Отечественные записки». Когда это не удалось,
выпустил в Петербурге украинский альманах
«Ластівка» (1841), собрав стихи и прозу своих
земляков начиная с Тараса Шевченко. Летом 1843 года
навестил Убежище вместе с ним, а год спустя
отправился из Петербурга на Полтавщину в
обществе Владимира Ивановича Даля, будущего
автора Толкового словаря живого великорусского
языка.
В то лето около двух
недель Гребёнка гостил в соседнем с Убежищем
селе Рудка у помещика Ростенберга, его внучке,
Марии Васильевне, посвятил стихотворение
«Черные очи». В июне следующего, 1844 года опять
наведался в Рудку, обвенчался с дожидавшейся его
девушкой и вернулся в Петербург.
Романс «Очи черные…» на
стихи Гребёнки с успехом исполнял Федор Шаляпин,
ради этого успеха обезобразив текст подлинника
клишированными фразами:
Не встречал бы вас,
не страдал бы так,
Я бы прожил жизнь
улыбаючись.
Вы сгубили меня, очи
черные,
Унесли навек мое счастие.
«Песня» Гребёнки, в
исполнении начинающаяся обычно строкой «Помню, я
еще молодушкой была…», вызвала целую вереницу
поэтических перекличек — от «Тройки» Некрасова
(«Что ты жадно глядишь на дорогу…») до «Железной
дороги» Блока («Под насыпью, во рву некошенном…»)
и «Старой солдатской» Симонова («Как служил
солдат Службу ратную…»).
Две строки «И опять я целу
ночку не спала, Целу ночку молодой опять была»
гениальны по своей фольклорной чистоте. А судьба
песни «Очи черные…» уникальна. Она одинаково
завораживает и по-русски, и по-японски.
Умер Гребёнка в
Петербурге, но прах его был перевезен на родину и
похоронен на родовом кладбище в Убежище, где
писатель родился. Ажурный крест на могиле был
уничтожен в годы Гражданской войны. А вот
народные песни неуничтожимы. Они переживают все
режимы, с которыми связаны только кратким
совпадением во времени. Потому что настоящее
местонахождение настоящих песен — вечность.
ЕВГЕНИЙ ГРЕБЁНКА (ЄВГЕН
ГРЕБIНКА)
1812 (хутор Гребёнкин Яр Полтавской губернии) —
1848 (Петербург)
Песня
Молода еще девица я
была,
Наша армия в поход куда-то
шла.
Вечерело. Я стояла у ворот
–
А по улице всё конница
идет.
К ворота€м подъехал барин
молодой,
Мне сказал: «Напой,
красавица, водой!».
Он напился, крепко руку
мне пожал,
Наклонился и меня
поцеловал…
Он уехал… долго я
смотрела вслед –
Жарко стало мне, в очах
мутился свет,
Целу ноченьку мне спать
было невмочь:
Раскрасавец барин снился
мне всю ночь.
Вот недавно — я вдовой уже
была,
Четырех уж дочек замуж
отдала –
К нам заехал на квартиру
генерал,
Весь простреленный, так
жалобно стонал.
Я взглянула —
встрепенулася душой:
Это он, красавец барин
молодой;
Тот же голос, тот огонь в
его глазах,
Только много седины в его
кудрях.
И опять я целу ночку не
спала,
Целу ночку молодой опять
была.
<1841>
Черные очи
Очи черные, очи
страстные,
Очи жгучие и прекрасные!
Как люблю я вас! Как боюсь
я вас!
Знать, увидел вас я в
недобрый час!
Ох, недаром вы глубины
темней!
Вижу траур в вас по душе
моей,
Вижу пламя в вас я
победное:
Сожжено на нем сердце
бедное.
Но не грустен я, не печален
я,
Утешительна мне судьба
моя:
Всё, что лучшего в жизни
Бог дал нам,
В жертву отдал я огневым
глазам.
<1843>
"Новая газета"
№ 06
27.01.2005
|
|
|
|
2005 © АНО РИД «НОВАЯ ГАЗЕТА»
Перепечатка материалов возможна только с разрешения редакции и с обязательной ссылкой на "Новою газету" и автора публикации. При использовании материалов в интернете обязателен линк на NovayaGazeta.Ru
|