Нурмин. Леонид Андреев. "Дневник Сатаны".

     Нурмин. 
     
     ЛЕОНИД  АНДРЕЕВ.  "ДНЕВНИК  САТАНЫ". ГЕЛЬСИНГФОРС. КНИГОИЗД. "БИБЛИОН".
1921 г. 276 стр. 
     
     Оригинал находится здесь: http://www.ruthenia.ru/sovlit/j/29.html 
     
     Сатана  счел  нужным  вочеловечиться, ведет земную жизнь и, кроме того,
ведет  дневник. Нужно сказать, довольно пространный и очень скучный. Местами
с  трудом  преодолеваешь  претенциозные  страницы, наполненные длиннейшими и
утомительными  рассуждениями и мертвящим схематизмом образов. И нисколько не
помогает  этому  то,  что  тема  самая  современная:  в  дневнике ни разу не
упоминается "большевизм", но речь идет только о нем. 
     Вочеловечившийся   сатана   принимает   вид  американского  миллиардера
Вандергуда.  Вместе  с  другим  чортом,  мистером Топпи, он едет в Рим. Близ
Рима  происходит  крушение.  Вандергуд-Сатана  попадает в виллу таинственной
личности,  некоего  Магнуса,  у  которого "темные, почти без блеска, большие
мрачные  глаза",  "наглый,  неприличный взгляд", - "нос красивый и сделанный
из  мыслей  и  каких-то  дерзких  желаний"  -  и "руки: очень большие, очень
белые,  спокойные...  ровно десять пальцев; ровно десять тонких, злых, умных
мошенников"... 
     У  Магнуса  Вандергуд-Сатана  влюбляется  в Марию, неописуемой красоты,
удивительно   похожую  на  Мадонну.  Она  -  дочь  Магнуса.  Вандергуд  ищет
применения   своим   миллиардам.   Он  жаждет  игры,  испить  до  дна  кубок
человеческой  жизни.  Мало-по-малу  он  вочеловечивается почти совсем, т.-е.
живет  как все люди. Он предлагает Магнусу распоряжаться своими миллиардами,
быть  его  руководителем  в  жизни. Тот сначала отказывается, но потом после
долгих  колебаний дает согласие и начинает переводить состояние Вандергуда в
золото.  Магнус обещает ему Марию. Он молчалив, ничего не говорит о себе, но
однажды  он  раскрывает  свои  планы  Сатане.  Нужно  изобрести  динамит, но
особый,  чтобы он имел "волю, сознание и глаза". Таким динамитом может стать
человек.  Нужно  только  кольнуть  чем-то  человека и он взорвется и взорвет
мир.  Есть  и  средство  взорвать  человека:  "надо  обещать человеку чудо".
"Опять  обман?  Опять  обман. Но не крестовые походы, не бессмертие на небе.
Теперь  время  иных чаяний и иных чудес. Он обещал воскресение всем мертвым,
я обещаю воскресенье всем живым... 
     "Но мертвые не воскресли. А живые? 
     " - Кто знает? - говорит Магнус. - Надо сделать опыт". 
     Нужно  сделать  большой  опыт.  Европа  встревожена: ожидают войны, "но
война,  это  -  только  преддверие  в  царство  чуда".  Очарованный  планами
Магнуса,   мистер  Вандергуд  предлагает  "поскорей  взорвать  его".  Магнус
обещает  сделать  это чрез две недели. Чрез две недели происходит следующее:
Магнус  грабит  Вандергуда;  миллиарды  оказываются всецело в руках Магнуса:
Вандергуд  -  нищий. Мадонна-Мария совсем не дочь Магнуса - а его любовница.
Менее  всего  она  также  похожа  на  Мадонну:  она  - проститутка с 14 лет,
"продажная  тварь".  "Она  умеет  все".  "Она глупа, как гусыня. Непроходимо
глупа.  Но  хитра.  Но лжива. Очень жадна к деньгам"... А роковое сходство с
Мадонной?  Но  Магнус  сам  был обманут. "Это не женщина - это орел, который
клюет  мою  печень". Ночью - "вавилонский разврат", мертвый сон, забвение, а
утром  "опять  Мадонна".  Впрочем,  это  было в прошлом. "Своими зубками она
выгрызла   всю   мою   бессмысленную  веру  и  дала  мне  ясный,  твердый  и
непогрешимый взгляд на жизнь"... 
     Попутно  Магнус,  издеваясь  над  бедным  одураченным  Сатаной, угрожая
выбросить его на улицу, развивает свою теорию о взрыве. 
     "  -  Я,  -  говорит  о  себе Магнус, - вывод - знак равенства - итог -
черта под рядом цифр. Ты можешь назвать меня Эрго, Магнус Эрго. 
     "Они  говорят:  дважды два - я отвечаю: четыре. Ровно четыре. Вообрази,
что  мир  застыл  на  мгновение  в  полной неподвижности, и ты увидишь такую
картину:  вот  чья-то улыбающаяся беззаботно голова, а над нею - занесенный,
застывший  топор.  Вот  куча  пороха,  а  вот падающая в порох искра. Но она
остановилась   и   не   падает.  Вот  тяжелое  здание  на  единственной  уже
согнувшейся  подпоре.  Но  все  застыло  - и подпора не ломается. Вот чья-то
грудь,  а  вот  чья-то  рука,  делающая  пулю  для  этой  груди.  Разве  это
приготовил  я?  Я  только  беру  рычажек  и  - раз! - двигаю его вниз. Топор
опускается  на  смеющуюся  голову  и  дробит  ее... Искра падает в порох - и
готово.  Здание  рушится...  А  я только надавил рычажек... Подумай: разве я
мог  бы  убивать,  если  бы  в мире были только скрипки и другие музыкальные
инструменты?..  Я  обещаю  кроликам,  что  они  станут львами... Ты увидишь,
какую  смелость,  какую  энергию разовьет мой кролик, когда я нарисую ему на
стене  райские  кущи  и  эдемские  сады... И кто знает... да, кто знает... а
вдруг он этой массой действительно сломает стену?.. Надо попробовать..." 
     Бедный  Сатана  "взорван",  -  он  - в ужасе, полон бешеной ненависти и
отчаяния.  Желая  поразить  Магнуса, он открывает ему тайну своего появления
на земле: он - Сатана. Но Магнус только смеется презрительно. 
     То,  что  мы  выписали,  является наиболее ярким и интересным. Не дурны
также  фигура  кардинала  Х.,  "старой  обезьяны"  и  циника,  и экс-короля,
надутого  "цыпленка",  ищущих  денег. В них чувствуется живая плоть и кровь.
Но  эти  фигуры  эпизодичны,  стоят  в  тени.  В  остальном же сотни страниц
заполнены  обычными  вычурными,  надуманными  андреевскими  рассуждениями  о
земле  рабов,  о  тоскующих  тенях,  о  страхе  жизни  и  страхе  смерти,  -
психологическими  "углублениями",  длиннотами,  отступлениями.  И  не  в том
дело,  что  "Дневник"  - последнее недосказанное слово Андреева, ушедшего от
жизни,  -  что  созданное  нуждается  в  переработке.  Беден и фальшив самый
замысел  и  лишен  художественной  правды. Тленом и духовной опустошенностью
веет  со  страниц  "Дневника", непониманием настоящего и безысходным страхом
пред  будущим,  которые  уже  при дверях... Но - воистину не страшно все то,
чем  пугает  Андреев.  Современная  трагедия человечества ни в какой мере не
укладывается   в   сухие   андреевские   схемы.   Пред   вами   не  жизнь  -
перевоплощенная  в  живые  образы, а мумии, бледные, выцветшие; поэтому и не
страшно.  И потом - Почему нужно бояться взрыва, если все уже готово, - если
старый  мир  всем  ходом своего развития подготовил его? Не страшней ли этот
мир,  где  поднят  уже  топор,  где  здание еле-еле держится, где есть такие
преддверия  как  война?  При  чем  здесь  чудо, обман, когда опять-таки "все
готово".   Не   похожи   ли   рассуждения   об  эдемских  садах  на  обычные
поповско-обывательские   "ниспровержения"   коммунизма?   Не  напоминает  ли
производство  опыта  и  похищение миллиардов злобно-невежественный и неумный
газетный  пасквиль?  Почему  Андреев  так говорит теперь о войне, которую он
сам  раздувал  посильно,  начиная  с  1914  года? Все эти и подобные вопросы
более чем законны и уместны при оценке "Дневника". 
     Нужно  еще  отметить: Магнусу Андреев не отказывает в уме. Магнус умен.
Все  остальное  более  чем  посредственно:  посредственен  кардинал Х., глуп
непроходимо  экс-король,  глуп Топпи, глуповат Сатана, положительно глуповат
и  слишком  доверчив.  Совсем  не  похож  на  Сатану. Магнус от этого только
выигрывает.  Во  всяком случае нужного настроения не создается; а нужно было
вселить   ужас   и   отвращение   пред  "умным  мошенником",  намеревающимся
произвести неслыханный опыт. Этого нет. 
     "Дневник  Сатаны"  характерен  только  как  образец вырождения, упадка,
страха пред грядущим - тех кругов, из которых вышел покойный писатель.