Н. И. ГНЕДИЧ
Николай Иванович Гнедич родился в 1784 году в Полтаве в семье небогатого
дворянина. Учился он сначала в Полтавской духовной семинарии, потом в
Университетском благородном пансионе в Москве. Там он сблизился с теми
товарищами по пансиону, которые интересовались литературой, - А. И.
Тургеневым, А. Ф. Мерзляковым, А. С. Кайсаровым и сам начал писать. В то
время его увлекали республиканские, тираноборческие идеи. Он пишет повесть
"Мориц, или Жертва мщения", переводит трагедию Ф. Шиллера "Заговор Фиеско"
В 1803 году Гнедич переселился в Петербург. Здесь его литературные
знакомства расширяются, он посещает заседания "Беседы любителей русского
слова" и Вольного общества любителей словесности, наук и художеств,
посещает литературный салон А. Н. Оленина. В 1811 году Гнедич поступает на
службу в Петербургскую публичную библиотеку, став сослуживцем И. А. Крылова
и К. Н. Батюшкова, с которыми у него устанавливаются дружеские отношения.
Пушкин познакомился с Гнедичем вскоре после выхода из Лицея. Он высоко
ценил литературный вкус Гнедича. В 1824 году, посылая в Петербург из
Михайловского первую главу "Евгения Онегина", он пишет Плетневу: "Созови
мой Ареопаг - ты, Жуковский, Гнедич и Дельвиг - от вас ожидаю суда и с
покорностью приму его решение". Литературный авторитет Гнедича стоял так
высоко, что его решение признавали окончательным и его сверстники, и
молодые поэты. Так, К. Ф. Рылеев, написав свою первую думу "Андрей
Курбский", решается отдать ее в печать лишь при условии, если она "будет
одобрена почтенным Николаем Ивановичем Гнедичем".
Для Пушкина Гнедич был старшим другом. Когда Пушкину в 1820 году угрожала
ссылка в Сибирь, Гнедич просил Оленина заступиться за Пушкина. В то время,
когда Пушкин находился в южной ссылке, Гнедич переписывался с ним по
издательским делам. Он был первым издателем поэм "Руслан и Людмила" и
"Кавказский пленник".
В письмах Пушкин часто упоминает имя Гнедича, одобрительно отзывается о
некоторых его стихах. Так, в письме к брату он пишет: "Гнедич у меня
перебивает лавочку - "Увы, напрасно ждал тебя жених печальный" и проч. -
непростительно прелестно".
В своем литературном творчестве Гнедич был сторонником классицизма,
признавая образцами творения античных авторов. Еще в 1807 году Гнедич
приступил к главному делу своей жизни - переводу "Илиады" Гомера, над
которым работал более двадцати лет. В конце 1819 - начале 1820 года он
читал отрывки из своего перевода на заседании "Зеленой лампы", на этом
чтении присутствовал Пушкин.
Когда в 1829 году перевод "Илиады" был завершен и издан, Пушкин писал о
нем в "Литературной газете": "С чувством глубоким уважения и благодарности
взираем на поэта, посвятившего гордо лучшие годы жизни исключительному
труду, бескорыстным вдохновениям и совершению единого, высокого подвига".
Переводу "Илиады" посвящено и двустишие Пушкина, написанное им в 1830 году:
Слышу умолкнувший звук божественной эллинской речи,
Старца великого тень чую смущенной душой.
"Незнание греческого языка мешает мне приступить к полному разбору
"Илиады" вашей, - писал Пушкин Гдедичу. - Он не нужен для вашей славы, но был
бы нужен для России". В переводе "Илиады" Пушкин почувствовал эпический
характер дарования Гнедича. "Я жду от Вас эпической поэмы, - писал он ему. -
Тень Святослава скитается не воспетая, писали вы мне когда-то. А Владимир?
а Мстислав? а Донской? а Ермак? а Пожарский? Истории народа принадлежит
поэту".
Однако перевод "Илиады" оказался последним крупным произведением Гнедича.
В 1833 году он умер.
ВОЕННЫЙ ГИМН ГРЕКОВ
(Сочинение Риги)
Воспряньте, Греции народы!
День славы наступил.
Докажем мы, что грек свободы
И чести не забыл.
Расторгнем рабство вековое,
Оковы с вый сорвем;
Отмстим отечество святое,
Покрытое стыдом!
К оружию, о греки, к бою!
Пойдем, за правых бог!
И пусть тиранов кровь - рекою
Кипит у наших ног!
О тени славные уснувших
Героев, мудрецов!
О геллины веков минувших,
Восстаньте из гробов!
При звуке наших труб летите
Вождями ваших чад;
Вам к славе путь знаком - ведите
На семихолмный град!
К оружию, о греки, к бою!
Пойдем, за правых бог!
И пусть тиранов кровь рекою
Кипит у наших ног!
О Спарта, Спарта, мать героев!
Что рабским сном ты спишь?
Афин союзница, услышь
Клич мстительных их строев!
В ряды! и в песнях призовем
Героя Леонида,
Пред кем могучая Персида
Упала в прах челом.
К оружию, о греки, к бою!
Пойдем, за правых бог!
И пусть тиранов кровь рекою
Кипит у наших ног!
Воспомним, братья, Фермопилы
И за свободу бой!
С трехстами храбрых - персов силы
Один сдержал герой;
И в битве, где пример любови
К отчизне - вечный дал,
Как лев он гордый - в волны крови
Им жертв раз дранных пал!
К оружию, о греки, к бою!
Пойдем, за правых бог!
И пусть тиранов кровь рекою
Кипит у наших ног!
1821
А. С. ПУШКИНУ
по прочтении сказки его о царе Салтане
и проч.
Пушкин, Протей
Гибким твоим языком и волшебством твоих песнопений!
Уши закрой от похвал и сравнений
Добрых друзей;
Пой, как поешь ты, родной соловей!
Байрона гений, иль Гёте, Шекспира -
Гений их неба, их нравов, их стран;
Ты же, постигнувший таинство русского духа и мира,
Пой нам по-своему, русский Баян!
Небом родным вдохновенный,
Будь на Руси ты певец несравненный.
1832
ДУМА
Кто на земле не вкушал жизни на лоне любви,
Тот бытия земного возвышенной цели не понял;
Тот превкусить не успел сладостной жизни другой:
Он, как туман, при рождении гибнущий, умер,
не живши.
1832
ДУМА
Печален мой жребий, удел мой жесток!
Ничьей не ласкаем рукою,
От детства я рос одинок, сиротою;
В путь жизни пошел одинок;
Прошел одинок его - тощее поле,
На коем, как в знойной ливийской юдоле,
Не встретились взору ни тень, ни цветок;
Мой путь одинок я кончаю,
И хилую старость встречаю
В домашнем быту одинок;
Печален мой жребий, удел мой жесток!
1832
ИЛИАДА
(Отрывок)
Оба героя сошлись, устремленные друг против друга;
Первый к Пелиду воскликнул шеломом сверкающий
Гектор:
"Сын Пелеев, тебя убегать не намерен я боле!
"Трижды пред градом Приамовым я пробежал, не дерзая
"Встретить тебя нападавшего; ныне же сердце велит мне
"Стать и сразиться с тобою; убью, или буду убит я!
"Прежде ж богов призовем во свидетельство; лучшие
будут
"Боги свидетели клятв и хранители наших условий:
"Тела тебе я не буду бесчестить, когда громовержец
"Дарует мне устоять и оружием дух твой исторгнуть;
"Славные только доспехи с тебя, Ахиллес, совлеку я,
"Тело ж отдам мирмидонцам; и ты договор сей исполни".
Грозно взглянул на него и вскричал Ахиллес
быстроногий:
"Гектор, враг ненавистный, не мне предлагай договоры!
"Нет и не будет меж львов и людей никакого союза;
"Волки и агнцы не могут дружиться согласием сердца;
"Вечно враждебны они и злоумышленны друг против друга, -
"Так и меж нас невозможна любовь; никаких договоров
"Быть между нами не может, поколе один, распростертый,
"Кровью своей не насытит свирепого бога Арея!
"Всё ты искусство ратное вспомни! Сегодня ты должен
"Быть копьеборцем отличным и воином неустрашимым!
"Бегства тебе уже нет; под моим копьем Тритогена
"Скоро тебя укротит и заплатишь ты разом за горе
"Другов моих, которых избил ты, свирепствуя, медью!"
Рек он - и, мощно сотрясши, послал длиннотенную пику,
В пору завидев ее, избежал шлемоблещущий Гектор;
Быстро приник он к земле, и над ним пролетевшая пика
В землю вонзилась; но, вырвав ее, Ахиллесу Паллада
Вновь подала, невидима Гектору, коннику Трои.
Гектор же громко воскликнул к Пелееву славному сыну:
"Празден удар! и нимало, Пелид, бессмертным подобный,
"Доли моей не узнал ты от Зевса, хотя возвещал мне;
"Но говорлив и коварен речами ты был предо много
"С целью, чтоб я, оробев, потерял и отважность и силу.
"Нет, не бежать я намерен; копье не в хребет мне
вонзишь ты;
"Прямо лицом на тебя устремленному, грудь прободи мне,
"Ежели бог то судил! Но копья и сего берегися
"Медного! Если бы, острое, в тело ты все его принял!
"Легче была бы кровавая брань для сынов Илиона,
"Если б тебя сокрушил я, тебя, их лютейшую гибель!"
Рек он - и, мощно сотрясши, копье длиннотенное ринул,
И не прокинул: в средину щита поразил Ахиллеса;
Но далеко оружие щит отразил. Огорчился
Гектор, узрев, что копье бесполезно из рук излетело;
Стал и очи потупил: копья не имел он другого.
Голосом звучным на помощь он брата зовет Деифоба,
Требует нового дротика острого: нет Деифоба.
Гектор постиг то своею душою, и так говорил он:
"Горе! к смерти меня всемогущие боги призвали!
"Я помышлял, что со мною мой брат, Деифоб нестрашимый;
"Он же в стенах илионских: меня обольстила Паллада.
"Возле меня - лишь смерть! и уже не избыть мне
ужасной!
"Нет избавления! Так, без сомнения, боги судили,
"Зевс и от Зевса родившийся Феб; милосердые прежде__
"Часто меня избавляли; судьба наконец постигает!
"Но не без дела погибну, во прах я паду не без славы;
"Нечто великое сделаю, что и потомки услышат!"
Так произнес - и исторг из влагалища нож
изощренный,
С левого боку висящий, нож и огромный и тяжкий;
С места, напрягшися, бросился, словно орел небопарный,
Если он вдруг из-за облаков сизых на степь упадает,
Нежного агнца иль зайца пугливого жадный похитить,-
Гектор таков устремился, махая ножом смертоносным.
Прянул и быстрый Пелид, и наполнился дух его гнева
Бурного; он перед грудью уставил свой щит велелепный,
Дивно украшенный; шлем на главе его четверобляшный
Зыблется светлый, волнуется пышная грива златая,
Густо Гефестом разлитая окрест высокого гребня.
Но, как звезда меж звездами в сумраке ночи сияет,
Геспер, который на небе прекраснее всех и светлее, -
Так у Пелида сверкало копье изощренное, коим
В правой руке потрясал он, на Гектора жизнь умышляя,
Места на теле прекрасном ища для верных ударов.
Но у героя все тело доспех покрывал медноковный,
Пышный, который похитил он, мощь одолевши Патрокла.
Там лишь, где выю ключи с раменами связуют, гортани
Часть обнажалася, место, где гибель душе неизбежна:
Там, налетевши, копьем Ахиллес поразил Приамида;
Прямо сквозь белую выю прошло смертоносное жало;
Только гортани ему не рассек сокрушительный ясень
Вовсе, чтоб мог, умирающий, несколько слов он
промолвить;
Грянулся в прах он, - и громко вскричал Ахиллес, величаясь:
"Гектор, Патрокла убил ты, и думал живым оставаться!
"Ты и меня не страшился, когда я от битв удалялся,
"Враг безрассудный! Но мститель его, несравненно сильнейший,
"Нежели ты, за судами ахейскими я оставался,
"Я, и колена тебе сокрушивший! Тебя для позора
"Птицы и псы разорвут, а его погребут аргивяне".
Дышащий томно, ему отвечал шлемоблещущий Гектор:
"Жизнью тебя и твоими родными у ног заклинаю.
"О! не давай ты меня на терзание псам мирмидонским;
"Меди, ценного злата, сколько желаешь ты, требуй;
"Вышлют тебе искупленье отец и почтенная матерь;
"Тело лишь в дом возврати, чтоб трояне меня и троянки,
"Честь воздавая последнюю, в доме огню приобщили".
-=*=-
"Издревле сладостный союз...": Антология поэзии пушкинской поры. Кн.
II / Сост., вступ. статья, статьи о поэтах и примеч. Вл. Муравьева. - М.:
Сов. Россия, 1984.- 352 с.
Сборник "Издревле сладостный союз..." является второй из трех книг
антологии поэзии пушкинской прозы. В него вошли произведения поэтов -
ровесников А. С. Пушкина, творчество которых развивалось параллельно с
пушкинским.
4803010101-225 И М-105(03)84
OCR Pirat