Рыбникова М.А. (1932 год) Исследование поэтики загадок

Предмет загадки

Загадки в их тематике образуют круг примитивного мироведения. Природа, ч еловеческое тело, мир животных и растений, трудовые процессы земледельца, орудия его труда, примитивная, техника вот основной объём охваченных загадкой явлений. И всё это лишь в той мере, как оно обращено к трудовой практике крестьянина. Животные лишь те, с которыми он непосредственно соприкасается: волк, лиса, медведь, заяц; насекомые в том же домашнем круге: муха, таракан, жук, блоха, борьба человека с насекомыми, его уход за пчелою.

Дикие звери даются в их опасности по отношению домашних животных:

Страх тепло волочёт (Волк тащит овцу.)

И всё кругом примечено и отмечено загадкой и широко и узко одновременно. Тут и солнце, и месяц, и река, и тучи и ветер, но рядом ещё больше постоянства во внимании к частностям и деталям хозяйственного быта и инвентаря. (...)

Всё, что берётся в руки, чем деревенский человек работает всё это тысяч екратно повторяется в загадках: хомут и дуга, игла и ножницы, соха и борона, коса и цепы и т.д. Всё конкретное, частное, осязаемое. Сам человек опознаётся во всех частях его тела, во всех органах:

Стоят вилы,

На вилах бочка,

На бочке махало,

На махале качало,

На качале зевало,

На зевале сморкало,

На сморкале мигало,

На мигале поле,

Над полем лес,

А в лесу свинки золотые щетинки.

Видовое, а не родовое вот что отмечает загадка: морковь, свекла, лук, а не овощи; овца, баран, корова, лошадь, кот, а не домашнее животное... (...)

В исключительных случаях какой-нибудь книжник фиксирует отгадку словами: овощ, домашнее животное, струнный инструмент, но эти отгадки явно выпадают из основного ряда конкретности. Птица как таковая почти не загадывается, но загадывается сорока, ласточка, коршун, сыч, гусь, журавль каждый в его индивидуальных качествах:

Черна, как жук,

Зелена, как лук,

Вертится, как бес,

Повёртка в лес.

(Сорока.)(...)

Даже если в загадку вводится понятие обобщённое: добро , зло , тепло , страх , то и они ведут к чему-то весьма частному:

Шёл я дорогой: стоит добро и в добре ходит добро. Я это добро взял да приколол, да из добра добро взял ... (Приколол привязал к колу; лошадь и жеребёнок в пшенице.) (...)

Пословица даёт суждение, обобщение, вывод, фиксирует жизненную философию: От добра добра не ищут , У страха глаза велики . Загадка, с её частным мироведением, поэтична по преимуществу; пословица, с её общим мировоззрением, стоит уже на грани поэзии и философии.

Имея в виду предметы в их частном бытии, загадка вся направлена к тому, ч тобы развернуть представление о предмете. Загадка или вскрывает происхождение предмета, или его функцию, или же даёт всю его биографию, с начала и до конца его бытия. Иногда загадка останавливается в фиксации основного впечатления человека от предмета зрительного или слухового; но ведь и это в той стадии мироведения, которую даёт загадка, значит характеризовать предмет, хотя бы статически:

Кругла, а не девка, желта, а не масло, с хвостом, а не мышь. (Репа) (...)

Чаще предмет определяется трудовым опытом человека, прикосновением, движением, работой, и потому преобладают загадки повествовательные. Не созерцание и не наблюдение издали даёт загадка, а тот производственный опыт, в котором предметы сталкиваются с человеком и взаимодействуют. Комплексность одно из основных положений этого мироведения. Овцы, волки, мужики, лошади, ружья все в одной загадке о погоне за волком, стащившим овцу. Но чаще всего встречается парность предметов: ступа и пест, ведро и коромысло, огонь и дым, ухват и горшок, руки и куделя, пол и потолок, матица и бревна, ключ и замок, сковорода и помазок, кочерга и помело, вода и лед, день и ночь, изгородь и поле, река и берега. (...)

В поэтике загадок всегда привлекала внимание всех исследователей форма диалога:

Черныш-загарыш, куда поехал?

Молчи, кручено-верчено, сам там будешь.

(Ухват и чугун.) (...)

Подобные загадки служат цели фиксации взаимосвязи вещей; все эти диалоги отгадываются преимущественно двумя предметами. (...)

В том курсе трудового мироведения, который представляют собою загадки в целом, громадное место занимает вопрос: откуда что произошло, что из чего сделано, или обратно: что из чего делается, что откуда берётся. Воск от пч елы, шерстяная ткань из шерсти овцы, шуба из шкуры овечьей, лёд от мороза и т.д. Что значит метонимическая загадка Овца в корове? . Отгадка: чулок в ботинке. Это значит, что чулок ощущается как материал, сделанный из овечьей шерсти, а ботинок воспринимается в его хозяйственном генезисе: он сделан из коровьей кожи. (...)

Соединив генезис предмета с его функцией, мы получим всю диалектику его бытия, его биографию. Загадка даёт иногда именно такое соединение начала с концом:

Летит зверок через божий домок,

Летит и говорит: Вот моя силка горит .

Дано и происхождение свечи от воска пчелы и её функция горение. (...)

Развёртывая вещь от её рождения и до смерти, загадка может дать блестящую по своей выразительности историю жизни:

Был я на копанце,

был я на хлопанце,

был на пожаре,

был на базаре.

Молод был людей кормил,

стар стал пеленаться стал;

умер мои кости негодящие в ямку бросили, и собаки не гложут.

(Горшок.) (...)

Итак, загадка, давая конкретный предмет, опознает его в его происхождении, в его назначении и в диалектике его жизни. Загадка играет соединением предметов, их взаимодействием, соотношением. Свежая, сохранившаяся загадка звучит повествованием, диалогом, встаёт метонимией или метафорой. Во всём этом мы ощущаем ту стадию постижения явлений, когда человек ещё далёк от абстракции, когда для него не существует родовых понятий; но в мире конкретностей он живо ищет причин и следствий, исследует законы сцепления вещей и пути их жизни. Поэтические формы загадки раскрываются именно в этой их идеологической природе.

Функция загадки

Интереснейшие сведения о бытовании загадки у вотяков рассказывает К.П.Герд. Он свидетельствует, что осенью, после уборки хлеба, и до начала января, до появления признаков нового хозяйственного года, удмурты собираются в избы на вечера загадок. Женщины приходят с пряжей, мужчины со своей работой, и начинается загадывание загадок. Слово у вотяков (...) считается магическим, и потому в пору роста хлебов, в период рождения скота целого ряда слов, песен, загадок произносить не следует:

Руководствуясь этими суевериями и соображениями, вотяки Валинского края дают простор своей фантазии и свободу своему слову лишь тогда, когда всё их благосостояние находится в полной безопасности: хлеба с полей убраны в клади, скот в хлевах, и вся семья в сборе после благополучно законченного летнего труда .

По-видимому, продолжает исследователь, период загадывания загадок у вотяков связан с солнцем и движением соков в природе. Загадки начинают загадывать тогда, когда засыпает природа, а вместе с ней засыпают или, вернее сказать, затихают и силы природы. (...) Загадывать загадки во всякое время года, дня и даже ночи у вотяков нельзя. Кроме того, у вотяков загадки отнюдь не считаются простой забавой или развлечением . Загадывание нач инается лишь с осени, но центральным периодом исполнения всяческих легенд, преданий, сказок, считается период прежнего рождества, т.е. с 25 декабря по 6 января.

Сведения Герда настолько любопытны, что приходится снова его цитировать. Ре чь идёт о самих вечерах загадок. Присутствующие на вечерах загадок большею частью располагаются полукругом около главного руководителя веч ера. Раньше это были большею частью или пожилой вотяк, или старуха (хозяева дома), располагавшиеся или на скамье, или на стуле со своей работой; теперь эта роль всё больше и больше переходит в руки молодежи .

Загадывание на этих вечерах начинается с темы человек и потом идёт концентрическими кругами. Последнее даёт возможность ориентироваться в материале и отгадать загадку. Вне определённой тематической установки отгадать загадку почти невозможно.

Такова, очевидно, та первоначальная стадия, через которую проходило человеч еское общество в пользовании загадкой: её значение магическое. Загадкой утверждается бытие предмета, и все загадки в их комплексе дают как бы цикл мироведения. Старик или старуха, загадчики и руководители подобного вечера, вводят молодежь в те круги хозяйственной и производственной жизни, через которые проходят они все вместе в долгие месяцы напряженного сельскохозяйственного труда. В дни отдыха эта же производственная практика осознаётся, утверждается, поэтизируется.

Бытует загадка и в обрядовой поэзии, в той же свадьбе. Поезжане жениха могут получить для него место рядом с невестой лишь после удачного решения целого ряда загадок. Загадки загадываются и в другие моменты свадебного обряда... (...)

Нужно думать, что борьба загадками в свадебном обычае заменила в течение какого-то исторического времени физическую борьбу двух родовых групп за обладание женщиной-невестой как трудовой единицей. Теперь же этот турнир остроумия утратил свою прежнюю функцию, его роль игровая.

Игровой смысл придаётся постепенно загадкам и на вотяцких вечерах, по мере того как роль загадчиков всё чаще и чаще переходит теперь к молодому поколению.

В настоящее время загадки мы всё чаще и чаще встречаем как игру, которой тешит себя деревенская молодежь на посиделках в зимние вечера.

Бытует загадка в обряде, является иногда как бы курсом мироведения, как у вотяков, живёт она и в составе сказок.

Громадное количество сказок построено на том, что герой должен отгадать какую-то трудную загадку. Легенда повествует о том, как около Фив сфинкс истребляла всех, кто не разгадывал её загадки ( Какое животное ходит утром на четырёх ногах, в полдень на двух, а вечером на трёх? ). И только мудрый Эдип ответил, что животное это человек. (...)

(...) Детские книги для чтения, ребячьи журналы дают на своих страницах загадку как обязательный свой жанр. Предметность, конкретность загадки, направленность её к деталям жизни делают её, конечно, отличным приёмом дидактического воздействия на детский ум. Это учебное свойство загадки используется не только книгой, оно осознавалось и в крестьянской педагогике.

Нас пятеро было у матери. Вечером она нам загадывала загадки . Так объяснила свое знание загадок одному из собирателей (Г.С.Виноградову) его собеседница. Тот же наблюдатель настойчиво утверждает, что знают загадки преимущественно женщины, и устанавливает связь этого факта с народной педагогией. Действительно, загадка вводит ребёнка в вопросы: что откуда, ч то из чего делается (генезис предмета) и что чем делают, что к чему годится (функция предмета).

В ответ на загадки о сохе и о бороне современный подросток, как мы знаем, сам создаёт загадки о тракторе и о радио; этот факт является исключительно важным; он даёт нам перспективу жизни и развития загадки; не вымирание, а новые темы, трансформация образов на почве богатейших вековых завоеваний отживающей на наших глазах культуры.

Рядом со стихийным безымянным творчеством современных загадок идёт творч ество именное, индивидуальное... Маршак и ряд других авторов создают для юных читателей специальные загадки...

Музыкант, певец, рассказчик, а всего труба да ящик. (Радио.)

В Полотняной стране, по реке Простыне плывёт пароход, то назад, то вперёд, а за ним такая гладь, что и зыби не видать. (Утюг.)

Это загадки из сборника Маршака (1925 г.).

Итак, игровая и образовательная функция загадки, её бытование в детской и молодежной среде факты современности.

Загадка на всех ступенях её жизни служит целям укрепления силы общественного человека; или это фиксация его связей с природой и с хозяйством (магия слов в вотяцких вечерах), или это испытание борющихся родов, семей в свадебном обряде, состязание классов в сказке: богач и бедняк, царь и повар. Даже в игре загадка продолжает укреплять позиции мироведения и тем самым служит опять-таки целям идеологического вооружения человека.

Загадочная поэзия

Загадка и загадочность отвечают исконным потребностям человеческой психики, особенно детского и юношеского возраста. Наблюдалось, что маленькие дети, услышав загадку ( В брюхе баня, в носу решето ), начинают потом играть комбинациями нелепостей, сперва даже ничего не загадывая. Например: четыре ноги, а ушей нет . Этой именно потребности игры нелепостями отвечают такие песенки, как Летел медведь по поднебесью . (...)

Загадка как нельзя больше подходит к жанру считалки, и та и другая играют несообразностями.

Потребность в подобном психологическом раздражителе велика, это нечто вроде вольных движений сознания, которые выводят мысль из рамок обычных, вяло текущих ассоциаций. В загадке этот же самый процесс оформлен приёмом оксюморона, поэтическим парадоксом.

Красна девица сидит в темнице, а коса на улице.

Утка в море, хвост на заборе.

Эти известнейшие загадки осуществляют именно игру в несообразности. Оксюморон, вообще говоря, основа загадки. Дерзость сочетаний, смелость комбинаций вот что влечёт нас чаще всего к загадке, что и смешит, в конеч ном итоге, при разгадке. (...)

Вторая основа загадки её метафоричность. Ковшик утка, глаза вожжи, морковь девица, а её зелень девичья коса.

Отмечаем при этом, что в загадке преобладает метафора существительное. Предметность загадки определяет эту сторону её поэтики. Глагол даётся минимально. (...)

Именная метафора в загадке стоит рядом с метонимией. Определяя происхождение предмета, загадка называет тот материал, из которого предмет сделан. Производственный опыт заставляет горшок называть глиной, скатерть льном, шерстяной чулок овцой.

Через быка и барана

Свинья лён тащит.

(Валенки подшивают кожей с помощью щетины.) (...)

Загадка поэзия по преимуществу, особенно рядом с пословицей. И обратно, метафора стоит на границе загадки, также и метонимия, также и поэтический парадокс. Но в загадке все эти приёмы вытекают из самой природы её, они естественны для загадки как для особого жанра, т.е. для такой формы поэтич еского определения предмета, в которой наименование предмета отсутствует, а даётся сказуемое без подлежащего. (...)