КОЗЛОВ Андрей Валериевич

СТРУКТУРНАЯ СЕМИОТИКА Ю. М. ЛОТМАНА КАК НАУЧНО-ГУМАНИТАРНАЯ КОНЦЕПЦИЯ

Специальность 10.01.08 - Теория литературы

АВТОРЕФЕРАТ

ДИССЕРТАЦИИ НА СОИСКАНИЕ УЧЕНОЙ СТЕПЕНИ КАНДИДИТА ФИЛОЛОГИЧЕСКИХ НАУК

МОСКВА - 2000

Диссертация выполнена на кафедре теории литературы филологического факультета Московского государственного университета им. М.В.Ломоносова

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке МГУ.

АКТУАЛЬНОСТЬ выбранной темы обусловлена отсутствием достаточно детального изучения методологических и философских оснований научных исследований участников Тартуско-московской семиотической школы (ТМСШ), что отмечено как самими участниками ТМСШ (Б.А.Успенским, Ю.И.Левиным, В.Н.Топоровым и др.)', так и другими литературоведами (в частности, М.Л.Гаспаровым) ². Восполнение указанного пробела необходимо для более взвешенного анализа научных результатов деятельности ТМСШ и КХМ.Лотмана как основоположника школы, а также для развития рефлексивной сферы отечественной литературоведческой науки в целом.

С другой стороны, необходимость решения данной проблемы делает актуальным выработку общей методологии анализа конкретных литературо­ведческих концепций, построение абстрактной модели, которая должна служить инструментом изучения таких концепций. Кроме того, история развития гуманитарного знания вообще, стремление его к научности и история развития структурной семиотики в частности делают актуальным выработку представлений о возможных формах взаимодействия научно-теоретической и собственно гуманитарной составляющих в рамках той или иной научно-гуманитарной концепции.

Поэтому в диссертации преследуется двойная ЦЕЛЬ: 1) выработать обобщённые теоретические представления о научно-гуманитарной концепции и на этой основе 2) осуществить методологический анализ структурной семиотика Ю.М.Лотмана.

Указанная цель обуславливает следующие ЗАДАЧИ:

1) изучить вопрос о специфике гуманитарного знания;

2) на основе этого выработать модель строения научно-гуманитарного знания и научно-гуманитарной концепции как формы этого знания;

3) применить полученную модель в методологическом анализе струк­турно-семиотической концепции Ю.МЛотмана.

МЕТОДОЛОГИЧЕСКОЙ ОСНОВОЙ исследования стали современные представления гносеологии, философии науки и методологии гуманитарного познания и сопутствующих дисциплин о научной теории как форме научного знания, его строении и специфике различий между собственно гуманитарным знанием и научно-теоретическим знанием в целом.

МАТЕРИАЛОМ для исследования служат теоретические и теоретико-практические труды Ю.М.Лотмана, его ближайших единомышленников и критиков, научные работы, так или иначе связанные с общими вопросами методологии науки, гуманитаристики и методологии литературоведения (в

¹ См. Ю.М.Лотман и тартуско-мпсковская семиотическая школа, М.,1994: с.278, 309, 340. - Там же. С.302.

частности, работы М.Фуко, М.М.Бахтина, Р.Барта, П.Рикёра, А.Ф.Лосева, Ю.Кристевой, Н.С.Автономовой, В.В.Курилова, У.Эко, Г.К.Косикова и др.).

НОВИЗНА исследования, гго мнению автора, состоит в выработке обоб­щённых представлений о форме научно-гуманитарного знания, существующих здесь проблемах и в применении этих представлений в ходе анализа конк­ретной литературоведческой системы взглядов Ю.М.Лотмана и их методоло­гических оснований с целью придания такому анализу необходимой концеп-туальности и развёрнутости.

Кроме того, в процессе методологического анализа уточняются исходные принципы структурной семиотики Ю.М.Лотмана, определяется значимость полученных им теоретических и практических результатов с точки зрения развития и углубления литературоведческого и общегуманитарного знания.

ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ ЗНАЧИМОСТЬ исследования заключается, по мнению автора, в попытке развития методологии литературоведения как сферы самосознания этой дисциплины, что благодаря выработке конкретных представлений о научно-гуманитарной концепции как форме научно-гуманитарного знания определяет и практическую ценность проведённого исследования, которое таким образом может послужить основой для разработки более совершенных методик изучения литературоведческих и научно-гуманитарных концепций. Вместе с тем, исследование, как считает автор, даёт более концептуальное представление о структурной семиотике Ю.М.Лотмана.

АПРОБАЦИЯ РАБОТЫ осуществлялась в форме докладов и сообщений на конференциях, научных чтениях, днях науки и заседаниях аспирантских объединений, проходивших на филологическом факультете МГУ.

НА ЗАЩИТУ ВЫНОСИТСЯ положение, в котором утверждается, что входящие в научно-гуманитарную концепцию собственно гуманитарная и научно-теоретическая составляющие с необходимостью и принципиально противоречат друг другу, так как выделяют в своём объекте - человеке и/или произведении его творчества - принципиально несовместимые предметы познания. Поэтому по своему методологическому содержанию литературо­ведческая концепция может быть либо эклектичной, либо чисто гуманитарной (с необходимыми элементами эмпирического знания), либо чисто научно-теоретической.

В структурно-семиотической концепции Ю.М.Лотмана была предпринята попытка построения строго научной теории, призванной адекватно отразить сугубо гуманитарный объект исследования и тем самым разрешить на практике отмеченное выше противоречие.

Утверждается, что изначально в методологических основаниях концепции Ю.М.Лотмана (принципах системности, семиотичности, бессубъектности и

модельности) заложены такие положения, которые сформированы под влиянием наук логико-математического и естественного цикла и поэтому коренным образом отличаются от исходных принципов французского структурализма, взятых в основном из лингвистики. В частности, образцомдпя лотмановских моделей послужила кибернетическая модель коацерватных капель академика А.И.Опарина и модель биосферы В.И.Вернадского, что привело Ю.МЛотмана к биоподобным моделям, системному подходу, позволило включать при моделировании динамический аспект и рассматривать моделируемые объекты как открытые макроскопические системы.

Утверждается, что теоретические и практические результаты структурно-семиотических исследований Ю.М.Лотмана имеют значение прежде всего для научно-гуманитарных культурологических исследований в целом и-только вследствие этого для самого литературоведения. Указывается на недостатки теоретических моделей и ошибочность некоторых выводов учёного как с точки зрения собственно гуманитарного знания, так и знания научно-теоретического.

Показывается значительная обусловленность методологических осно­ваний концепции Ю.М.Лотмана социокультурным контекстом, существовавшим в Советском Союзе в 60 - 70 годах, каковая обусловленность заключалась не только и не столько в неприятии идеологизированной и догматизированной гуманитарной науки, сколько в активном приятии царившего в то время пафоса освоения и преобразования действительности¹ с помощью естественных и логико-математических наук (кибернетики, теории информации, теории систем и др.).

Указывается на наличие некоторого сходства между научными резуль­татами исследований Ю.М.Лотмана и основными положениями постструктурализма при имеющих место принципиальных различиях этих двух научных парадигм.

СТРУКТУРА РАБОТЫ. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и библиографии.

В ПЕРВОЙ ГЛАВЕ - "Специфика и строение научно-гуманитарного зна­ния" - решается задача по выработке общей модели научно-гуманитарной концепции.

Для этого в 1-м параграфе - "Специфика гуманитарного знания" - на материале работ М.Фуко, М.М.Бахтина, В.В.Ильина, П.Рикёра и др. изучается вопрос о специфике гуманитарного знания. Подробно изучается различие понимания и объяснения как основополагающих способов познания в (соответственно) гуманитарных и естественных науках.

Началом истории вопроса о специфике гуманитарного знания можно считать идущее ещё от В.Дильтея и неокантианцев разделение "наук о духе" и

"наук о природе". По Г.Риккерту, первые "изучают объекты, отнесённые к всеобщим культурным иенностям", вторые "видят в своих предметах бытие и бытование, свободное от всякого отнесения к ценности, цели их - изучить общие абстрактные отношения, по возможности законы, значимость которых распространяется на это бытие и бытование" '. Различны их методы: "науки о природе" генерализируют, подводят факты под всеобщие законы; "науки о культуре" - индивидуализируют. По В.Виндельбанду, науки следует различать именно по их методам на "номотетические" и "идеографические". По В.Дильтею, "первейшим отличием наук о духе от естествознания служит то, что в последних факты даются извне, при посредстве чувств, как единичные феномены, меж тем как для наук о духе они непосредственно выступают изнутри, как реальность и как некоторая живая связь. Природу мы объясняем, а дух мы постигаем"². Предложенный Дильтеем для "наук о духе" метод -герменевтика, а главный инструмент в нём - понимание. По словам Г.К.Косикова, одно из обычных возражений на такое обоснование гуманитарных наук и их научности состоит в том, что понимание не есть познание, так как познание предполагает сравнение, наличие контекста познания, в котором рассматривается объект и его специфи^.

Такое принципиальное расхождение в методах ещё до его осознания порождало либо гносеологический романтизм, дискредитирующий точную на­уку (А.Шопенгауэр, М.Шелер; А.Бергеон, К.Ясперс и др.), либо эпистемо-логический редукднонизм, заключающийся в стремлении переформулировать гуманитарное знание на языке естественно-математического и приводящий к физикализму, физиологизму, энергетизму, бихевиоризму или другим формам редукционизма. Противовесом указанным крайностям должен служить гносеологический унитаризм, основывающий родовую единообразность науки на сущностной гомогенности познавательных актов, принципов .генерации, трансляции и демонстрации знания в соответствии с общими критериями научности. Всё научное знание должно обладать приёмами и способами ра­ционально-дискурсивного логически и практически обоснованного освоения и удостоверения истины (формально-логическая непротиворечивость, кау­зальность, критикуемость, общезначимость, опытная адаптированность и др.)⁴-

Вместе с тем, необходимо понимать и специфику гуманитарного знания, теоретичность которого конституируется его генетичностью - выявлением существенно-необходимых связей в историке- диспозициональных рассмотрениях при содержательно-диахроническом задании причинно-следс­твенных цепей и их мотивационно-смысловом отслеживании, тогда как тео-

' РиккертГ. Науки о природе и науки о культуре. СПб.,19!!. С. 142.

^: Дильтей В. Описательная психология. М„ 1924. С.8-9.

^; Косиков Г.К. От структурализма к постструктурализму (проблемы методологии). М.,1998. С.20.

^J Ильин В.В. Теория познания Эмистемология. М., 1994. С.22.

ретичность естествознания конституируется его номологичностью - выяв­лением существенно-необходимых связей в математизированных рассмотре-ниях или формально-аксиоматическом задании причинно-следственных цепей и их гипотетико-дедуктивном отслеживании '.

Тем не менее, концептуализируя объект изучения (человека и произ­ведения его творчества), наука утверждает не о субъективности индивида, а о субъективности (её структурных свойствах) как таковой. Это приводит к необходимости постулировать человека в его специфике как объект инонаучного знания, что признаётся многими современными исследователями.

Так, в эпистемологическом подходе М.Фуко гуманитарные науки науками в строгом смысле не являются, так как заимствуют свои модели из биологии, политэкономии, филологии (или лингвистики), а человек - лишь позитивная область знания, но не объект настоящей науки. По мнению Фуко, современное мышление уже не соотносит "видимое с самим собою", а стремится "уже в исходном побуждении к анализу связывать видимое с невидимым как с его скрытой причиной, а затем восходить от этой скрытой архитектоники к тем её видимым знакам, которые даны на поверхности тел" . Человек для Фуко -лишь некий эпифеномен, возникающий только благодаря определённой конфигурации современной эпистемы, и конец его как проблемы и определённого способа бытия в этой эпистеме, по словам учёного, быть может, не далёк. Не менее радикально задачу изучения человека в современной науке поставил Кл.Леви-Стросс: "Конечная цель наук о человеке не в том, чтобы конституировать человека, но в том, чтобы растворить его: реинтегрировать культуру в природу и, в конечном счёте, жизнь - в совокупность физико-химических состояний"³.

Позицию Фуко и Леви-Стросса в отношении человека как объекта знания можно рассмотреть сквозь призму известных слов В.И.Ленина о материи как объекте современной науки: «"Материя исчезает" - это значит, что исчезает тот предел, до которого мы знали материю до сих пор, наше познание идёт глубже; исчезают такие свойства, которые казались раньше абсолютными, неизменными, первоначальными (непроницаемость, инерция, масса и т.п.) и которые теперь обнаруживаются как относительные, присущие только некоторым состояниям материи»⁴.

Стратегию структурализма, основными представителями которого яв­ляются М.Фуко и Кл.Леви-Стросс и который продолжает оказывать значи­тельное влияние на современное гуманитарное познание, Н.С.Автономова

¹ Ильин В.В. Ук. соч.С.28.

^: Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук. М., 1977. С.255.

•' Леви-Стросе Кл. Первобытное мышление. М..1994. С.308.

' Цит. по: Зотов А.Ф.. Воронцова Ю.В. Современная буржуазная методология науки. M..I983.

С. 128.

формулирует так: «Структуралистский тезис "смерти человека" предполагает прежде всего "смерть" индивидуалистически понимаемого человека: это попытка задать человека в проекции на широкий фон биологических, социальных и культурных факторов, понять индивидуальное человеческое сознание в контексте доиндивидуальных и надындивидуальных детерминаций человеческого существования»¹.

Таким образом, структуралистские исследования человека с новой силой поставили перед гуманитарным познанием вопрос, наиболее чётко сформулированный И.Кантом в критике рациональной космологии: как можно помыслить свободное свершение поступка и инициативу в мире, где все процессы причинно обусловлены. Существующую ситуацию выразил итальянский философ и логик Э.Агацци: "Если специфика человека подвергается элиминации путём чисто научного анализа и объяснения, тем самым бросается вызов самому существованию человека как человека. Было время, когда одной из наиболее серьёзных задач философии считалось доказа­тельство бытия Бога; видимо уже трудно сомневаться в том, что в наше время важнейшей задачей философии является доказательство бытия человека" .

Решение сформулированной задачи предлагает П.Рикёр, осуществляя последовательное конструирование значения термина "я" и используя для этого средства аналитической философии, феноменологии и герменевтики. По его мнению, «мы должны уметь описывать личности как фундаментальные конкретности и как "я", то есть как самообозначающихся субъектов, чтобы быть в состоянии характеризовать действия как события, вызываемые интенциями, а агентов - как владельцев и авторов действий. И мы должны понимать, что означает статус агента, чтобы иметь возможность применять к действиям моральные суждения, связанные с вменением, и говорить об ответственности личностей как "я"». Рикёр считает, что такая система посылок возможна только в рамках философии, но не в рамках науки: «Такие понятия, как фундаментальные конкретности, отнесение к "я", действие, вменение, ответственность, можно считать трансцендентальными условиями так называемых наук гуманитарного цикли»¹'.

Таким образом, как представители сциентистски ориентированного структурализма, так и противоположного ему по подходу к изучению человека персонализма констатируют невозможность схватить строго научными методами сугубо человеческую реальность, несводимую ни к какой иной, но вместе с тем постулируют возможность гуманитарного познания на ино-научных принципах.

¹ Автономова Н.С. Философские проблемы структурного анализа в гуманитарных науках (Критич. очерк концепций фр. структурализма). М.,1977. С.222.

² Агацци Э, Человек как предмет философии // Вопр. философии. 1989 N2 С.34. Рикёр П. Человек как предмет философииУ/Вопр.философии. 1989. N2. С 50.

Аналогичные выводы содержатся в концепции философской антропологии и методологии гуманитарных наук М.М.Бахтина. В его концепции понимание -основополагающий метод гуманитарного знания, а предмет последнего -"выразительное и говорящее бытие". Вместе с тем, по мнению Бахтина, гуманитарное познание не исключает научного объяснения, "умерщвляющего анализа", требуя использовать его наряду с пониманием, в определённых "методологических пределах и без смешения".¹

При выявлении тех методологических пределов использования понимания и объяснения, о которых говорит Бахтин, необходимо отталкиваться от того, что научное объяснение, в отличие от инонаучного, но познавательного понимания, не может не выходить за пределы обычного человеческого понимания, не может не утрачивать некоей человекоразмерности и не быть "умерщвляющим анализом". Если человеческое понимание предполагает прежде всего включенность понимающего и понимаемого в общую ре­альность, одномерность встречающихся в диалоге смыслов, момент самопо­нимания и включённость понимающего и понимаемого в герменевтический круг, то научное объяснение, хоть и предполагает некоторое исходное знание об объекте, изначально предполагает принадлежность познающего и познаваемого разным реальностям, что и обуславливает потребность в объяснении. При объяснении личности познающему дано предзнание о ней, так как познающий - тоже личность, что делает объяснение во многом са­мопониманием: основание объяснения личности при понимании - личность самого объясняющего. При объяснении вещи основанием объяснения высту­пает уже реальность внеличностная, внесубъектная (то, что невозможно описать как "я", как самообозначающегося субъекта, что не обладает ин­тенцией, ответственностью, сознанием и т.п.).

И несмотря на то, что научное объяснение постепенно расширяет и/или изменяет сферу самопонимания, традиционное, обыденное человеческое понимание не может выйти за свои естественные пределы, имеющие об­щечеловеческую, родовую укоренённость, и уйти от "вечного возвращения".

Специфичность предмета, метода, существование объективных предпо­сылок и пределов гуманитарного познания должны быть дополнены предс­тавлением о двух истинах в рамках человеческого познания в целом. С наибольшей силой представление о двух истинах воплотилось в идеях М.Хайдеггера. Наука открывает перед человеком "истину сущего", препарируя и анатомируя действительность, однако подлинная "истина бытия" ей недоступна, так как таковая постижима лишь при непосредственном, интуитивном, интимном и целостном восприятии мира, которое возможно

¹ Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.,1979. С.343-346; см. также Аверинцев С.С. Филология // Литературный энциклопедии, словарь. 1987. С.467.

10

лишь в свободном от рациональности и рассудочности искусстве. Созвучно идеям Хайдеггера разделение истины на модусы, один из которых предс­тавляет истину как свойство знания в субъект-объектном отношении и со­ответствует классической теории корреспонденции (истина как соответствие знания реальности), а другой предполагает истину уже не как соответствие, а как совпадение вещи и представления. Истина первого модуса соотносится с нечеловекоразмерным бытием самим по себе, так как несёт независимое от субъекта объективное содержание, это натуралистичная и фундаментальная истина науки. Истина второго модуса соотносится с человекоразмерным бытием для нас, так как несёт субъективно значащее содержание, ее' ценность -в способности отвечать вопросам человеческого существования '.

Один и тот же объект может быть познаваем в аспекте двух указанных модусов, и очевидно, что истинное в одном модусе может быть неистинным в другом, как результат научного объяснения гуманитарного объекта чаще не равен смыслу, обретаемому в понимании.

Во 2-м параграфе гл.1 - "Строение научно-гуманитарного знания" -вырабатывается концепция научи о-гуманитарного знания н его строения. Изучаются предпосылки возможного деления научно-гуманитарного знания на эмпирическое, теоретическое и собственно гуманитарное. На основе строения научной теории как формы научного знания вырабатывается модель строения научно-гуманитарной концепции как формы научно-гуманитарного знания.

Давно утвердившееся представление о наличии в научном знании двух уровней - эмпирического и теоретического - получает в применении к гу­манитарному знанию следующую модификацию. Собственно гуманитарное знание возможно лишь в слое эмпирическом, в котором находятся реальные объекты, взятые в аспекте той практики, в которую они вовлечены, а также эмпирические объекты и знания, получаемые из реальных путём их некоторой идеализации, схематизации, моделирования. В теоретическом же слое, в котором идеальные объекты специфицируются не относительно определённой практики, в которую они вовлечены, а относительно идеальной действительности - законов природы, объект гуманитарного знания - человек и произведения его творчества, - получая теоретическое объяснение, подчиняется объективным законам, • общим и необходимым связям и от­ношениям, утрачивает свою человекоразмерность, конституирующуюся в процессе практики. Поэтому в теоретическом слое гуманитарное знание становится научно-гуманитарным, отдаляясь от живой социально-культурной практики и становясь более абстрактным и менее гуманитарным. При тесретизации объекта гуманитарного знания происходит неизбежное сведение всего того, что характеризует собственно человеческое ( ответственность.

Ильин 11.В Теория почнания. Впедение. Общие проблемы. М.,1993. С.128-138

вменение, личность, выбор, автор и т.д.) к действию объективных, независимых от человека причин.

Научно-гуманитарное знание существует в форме научно-гуманитарных теорий и концепций. По строению они аналогичны естественно-научным и математическим: представляют собой концептуальную схему, отображающую функционирование реальных систем; включают в себя модели (материальные или мысленные), служащие средством модельного эксперимента, в котором получается новое знания об исследуемом объекте (устанавливаются законы, необходимые связи и отношения). Знание собственно гуманитарное (инонаучное по своей природе) и научно-гуманитарное могут сосуществовать в этих концепциях лишь эклектично.

Исследования особенностей применения теоретических моделей в научно-гуманитарном познании, проведённые М.Фуко, Р.Бартом, Ю.Кристевой, П.Рикёром, Г.К.Косиковьгм, наблюдение над использованием моделей М.М,Бахтиным и А.Ф.Лосевым подтверждают существование многочисленных трудностей, не позволяющих в таком моделировании отразить объект гуманитарного знания - личность и феномены её творческой деятельности - без существенного обеднения или полной утраты всего, что формирует этот объект таким, каким, он предстаёт в реальной человеческой практике, т.е. без утраты его гуманитарной специфики.

ВО ВТОРОЙ ГЛАВЕ - "Структурно-семиотическая концепция Ю.М.Лотмана" - выработанные в гл.1 общие представления о строении научно-гуманитарной концепции применяются в методологическом анализе структурной семиотики Ю.МЛотмана.

В 1-м параграфе - "Исходные принципы структурной семиотики Ю.М.Лотмана" - устанавливаются базовые методологические принципы исс­ледований Ю.М.Лотмана. Это принципы системности, семиотичности, бес-субъектности и модельности.

Согласно принципу системности любая знаковая система (отдельный текст, национальная литература, произведения одного жанра и т.д.) по­нималась Лотманом как открытая динамичная структура, входящая частью в структуру более высокого порядка, изоморфная ей и сама состоящая из изоморфных подструктур. Такое понимание знаковой структуры возникло у учёного в силу изначальной ориентированности в изучении литературы прежде всего на идеи и методы паук логико-математического и негумани­тарного цикла (кибернетику, теорию систем, теорию информации и др.). Конкретным прообразом моделей Лотмана стала построенная с привлечением представлений кибернетики и системного анализа модель коацерватной капли А.И.Опарина, а также модель биосферы В.И.Вернадского, что и определило аналогию структурно-семиотических моделей литературных объектов Лотмана с биологическими системами. В целом привлечение аналогий, заимствованных

12

прежде всего из естественно-научной сферы знания, а не только из лингвистики обусловило большую в сравнении с французским структурализмом эвристическую силу структурной семиотики Ю.М.Лотмана. Это подтверждается, на наш взгляд, той лёгкостью, с которой Ю.М.Лотман ассимилирует в своей концепции новейшие теоретические достижения в мо­делировании сложных систем, полученные, в частности, в рамках исследо­ваний синергетического эффекта, тогда как французский структурализм подвергся неизбежной внутренней критике, обусловленной слабыми местами его преимущественно лингвистических по происхождению методологических оснований и приведшей к появлению постструктурализма '.

Системный подход в концепции Лотмана взаимодополнителен с подходом семиотическим, при котором исследуемый материал формализуется, что и делает возможным изучение его структурных свойств. Такой сплав системного и семиотического подходов обусловил преобладание в работах Лотмана моделей структурно-синтактического типа (см. ниже).

Системно-семиотический подход и ориентация на дисциплины, изучаю­щие явления в объектах самой различной природы (кибернетику и теорию систем), обусловили бессубъектный характер моделей Лотмана: субъект, наделённый сознанием, и объект, такового лишённый, в моделях Лотмана отождествляются (см. статью Лотмана "Мозг - текст - культура - искусс­твенный интеллект"). Кроме того, так как сознание и бессознательное в моделях Лотмана никак не противопоставляются, то принцип бессубъектности следует отличать от представлений французских структуралистов о бессознательном характере структуры, которые анализируются, в частности, Н.С.Автономовой и Г.К.Косиковым .

Принцип модельности также обусловлен влиянием на методологию Лот­мана кибернетики и теории систем, так как в последних подразумевается многоуровневость в строении любой сложной системы и изоморфизм этих уровней. Это даёт Лотману основание рассматривать все объекты своего изучения (знаковые системы) как изоморфные другим уровням системы. Это может быть и объективная реальность, и отражающая её система языка, и вторичная моделирующая система литературы. Отсюда активное использова­ние Лотманом моделирования как метбда исследования и в самой концепции.

Во 2-м параграфе гл.2 - "Модели в структурно-семиотических иссле­дованиях Ю.М.Лотмана" - анализируются теоретические модели, с помощью которых Ю.М.Лотман исследовал литературу и другие семиотические явления.

¹ Косиков Г.К Французское литературоведение 60-70 гг.: от структурализма к пост-структурализму (проблемы методологии)- Автореферат дисс. докт. филол. наук. М.. 1998 С.34 - См. Автономова Н,С. Концепция сознания в структурализме//Проблема сознания в современной западной философии. Критика некоторых концепций. М.. 1989. С.224; Коников Г.К. Французское литературоведение 60-70 гг... С. 15.

13

Акцент на моделирующей и коммуникативной функциях искусства обус­ловил наличие в концепции Лотмана моделей структур но-синтактического и структурно-функционального типов. Модели первого типа создаются прежде всего как изоморфные и параллельные другим уровням системы. Модели второго типа, отражая коммуникативный характер искусства, с необходи­мостью учитывают функциональный, прагматический аспект искусства, в определённом отношении противопоставляя его собственно структурному. В работах Лотмана есть также и структурно-семантические модели, в которых исследуются особенности структуры некоторых знаковых систем, обус­ловленные содержащейся в этих системах семантикой.

Если модели двух последних типов объединить, то эта классификация будет сопоставима с разделением, которое сам Лотман оговаривает в "Лекциях по структуральной поэтике" (1964), выделяя два уровня анализа структуры -"физический", при котором изучение функций и отношений элементов должно привести к пониманию их материальной природы, а сама структура должна рассматриваться как некая материальная данность, и "математический", при котором изучается природа отношений между элементами в абстракции от их материальной реализации, а сама структура предстанет в качестве определённой системы отношений. По Лотману, эти два уровня обуславливают возможность построения моделей двух типов - "физического" и "математического", которые "обладают различной степенью всеобщности, и первые удобнее, когда нам приходится моделировать данную структуру, вторые - всякую" '.

Главное место в концепции Ю.М.Лотмана ^принадлежит моделям струк­турно-синтактического типа. Их основная особенность состоит в том, что в них рассматриваются наиболее абстрактные, чисто внешние проявления структурно-семиотических свойств знаковых систем в отвлечении от двух других аспектов семиотики - прагматики и семантики, исследуются межз­наковые отношения в чистом виде. Изучаемый объект (индивидуальное соз­нание, текст, национальная литература, культура в целом и пр.) предстаёт как некий биоподобный механизм, вырабатывающий новые тексты путём адаптации чужих, поступающих извне текстов ил и путём перекодировки собственных текстов. Наиболее значимые закономерности, вскрываемые этими моделями, - это близкие по функциям и даже дублирующие функции друг друга закон у слов но-зле к ватного перевода, закон семиотической не­однородности, закон границы. Модели указанного типа разработаны Ю.М-Лотманом в "Лекциях по.структуральной поэтике", статьях "О семио­тическом механизме культуры" (1971, совм. с Б.А.Успенским). "Динамическая модель семиотической системы", "Феномен культуры" (обе - 1978), "Мозг -

Ю.М Лотман ti тартуеко-москос.ская семиотическая школа. М. 1994. С 18

14

текст - культура - искусственный интеллект" (1981), "Асимметрия и диалог", "К построению теории взаимодействия культур (семиотический аспект)" (обе -1983), "О семиосфере" (1984), "Культура как субъект и сама-себе объект" (1989).

Прообразами моделей структурно-синтактического типа являются модель коацерватной капли академика А.И.Опарина и понятие биосферы В.И.Вернадского. Опарин доказывал, что жизнь на Земле возникла в виде так называемых коацерватных. капель. Под последними понимаются капли с концентрацией вещества большей, чем концентрация этого же вещества, в котором эти капли находятся. Опарин, используя в своей реконструкции кибернетические идеи, построил следующую модель: "В связи с определенной организацией этой поверхности [капель - А.К.] и наличием некоторой внутренней структуры коацерватные капли обладают специфической способ­ностью избирательно адсорбировать различные вещества из окружающего их раствора. При этом указанные вещества могут вступать с той или иной скоростью в химическое взаимодействие с веществами самой капли. Вследствие этого коацерватная капля, плавающая не просто в воде, а в растворе тех или иных веществ, приобретает свойства примитивной открытой системы, взаимодействующей со своей внешней средой" '. В своих работах Лотман постоянно уподобляет семиотические системы (искусство, литературу, культуру) биологическому организму и биосфере, например: "Подобно тому как биосфера с помощью солнечной энергии перерабатывает неживое в живое (Вернадский), культура, опираясь на ресурсы окружающего мира, превращает не-информацию в информацию" ².

Одним из основных преимуществ структурно-синтактических моделей является их наглядность, которая, однако, достигается благодаря концентрации внимания на чисто внешней, предельно формальной стороне функционирования знаковых систем. При этом столь важный для отечест­венного литературоведения принцип единства формы и содержания, как считал Ю.М.Лотман, нисколько не умалялся, так как находил неопровержимое подтверждение в демонстрации того, как малейшие изменения в строении, или структуре, формы влияют на изменение содержания. (Этому, в частности, отводится много места в гл.2 "Лекций.;." "Проблемы структуры стиха"). Тем не менее, такое рассмотрение связи формы и содержания противоречит реальным каузально-генетическим отношениям между ними, так как в любом произведении именно форма является манифестацией содержания, но не наоборот. В этом отношении аналогия между биологическими и

' Опарин А.И. Жизнь, ее соотношение с другими формами движения материн М_, 1962. С.27. ^: Лотман Ю.М. Избранные статьи. Т.1. С.9. См. также с. 12. Ю.М.Лотман и тартуско-москоескан семиотическая школа. С.82, 240, 242.

15

семиотическими системами, на которой Ю.М.Лотман всегда настаивал, не оправдана: если в биосистеме её жизнедеятельность обусловлена её структурой, то в семиотической системе её структура обусловлена творческой деятельностью её автора (индивидуального или коллективного)'.

Ключевым в структурно-синтактических моделях является механизм условно-адекватного перевода. Его общий смысл заключается в способности порождать целесообразно неправильные и поэтому нетривиально новые сообщения и быть таким образом творческим интеллектуальным устройством [см., напр., статью "Мозг - текст - культура - искусственный интеллект"]. В результате работы этого механизма происходят постоянные изменения в структуре и кодировках данной семиотической системы и рост количества информации. Этот лавинообразный процесс возникновения новых текстов уравновешен в моделях Лотмана интеграционными механизмами: возникновением метаописаний, метатекстов и креолизацией семиотически разнородных языков. Эта многократно смоделированная с различными вари­ациями и на различных примерах в статьях учёного картина движения се-миозиса является достаточно ёмким и в определённой степени адекватным образом для представления литературной и культурной действительности, так как даёт подробное описание дуальных механизмов культуры как дина­мического равновесия системного и внесистемного, однозначного и амби­валентного, ядра и периферии, описанного и неописанного, необходимого и излишнего и т.д. Однако синтактичность, одноуровневость таких моделей вынуждает Лотмана либо просто уходить от вопроса о глубинных причинах описываемой динамики, либо объяснять её абстрактно заданными и парадоксальным образом сосуществующими (несмотря на взаимоисключающий характер) потребностями в индивидуализации и в интеграции.

Отдельным типом и одновременно конкретизацией структурно-синтак­тических моделей концепции Ю.М.Лотмана являются модели структурно-функциональные. В них рассмотрение структуры знаковой системы как таковой дополняется отслеживанием взаимодействия в ней структур, отме­ченных какими-либо функциями. В статье "Текст и функция" (1968, совм. с A.M.Пятигорским) эти два подхода определяются так: "Текст вполне может быть определен если не логически, то по крайней мере операционально, с указанием на конкретный объект, имеющий собственные внутренние признаки, не выводимые из чего бы то ни было, кроме него самого. В то же время функция является нам...тем, в смысле чего возможно истолковать тот или иной текст или в отношении чего те или иные признаки текста могут быть

¹ Ср. Лот мам 10.М. Литературою ienne должно быть наукой П Вопросы литературы. 1967 N I С. 96.

16

рассмотрены как признаки функции" '. Модели указанного типа разработаны Ю.М.Лотманом также в "Лекциях...", статьях «О содержании и структуре понятия "художественная литература"» (1973), "Текст и структура ауди­тории" (1977), "Массовая литература как историко-культурная проблема" (1991) и др.

Прагматический (функциональный) аспект рассмотрения нередко про­тиворечит некоторым выводам рассмотрения структурно-синтактического, чисто формального по своей природе. Так, одним из основополагающих за­конов строения семиотической системы является существование в ней структурно более жёсткого ядра и менее упорядоченной периферии: "Вся система сохранения и передачи человеческого опыта [т.е. культура. - А.К.] строится как некоторая концентрическая система, в центре которой расположены наиболее очевидные и последовательные (так сказать, наиболее структурные) структуры"². Однако массовая литература, которая, по Лотману, "устойчивее сохраняет формы прошлого", а значит, структурно более жёсткая, остаётся периферией всей литературы в соответствии с характером её социального функционирования ("Понятие массовой литературы - понятие социологическое")^J.

В моделях структурно-семантических рассматривается взаимообуслов­ленность структуры семиотической системы и представленной в ней семан­тики, возникающий в результате этого взаимодействия изоморфизм, струк­турное подобие формы выражения и формы содержания. Как структурно-се­мантическое моделирование можно определить те исследования, в которых изучается способность семиотических систем ("вторичных моделирующих систем") в пространственных формах отражать непространственное по своей природе содержание - этическое, религиозное и т.п. ("О понятии ге­ографического пространства в русских средневековых текстах" (1965), "Проблема художественного пространства в прозе Гоголя" (1968), "Заметки о художественном пространстве" (1986) и др.) В статье 1969 года "О метаязыке типологических описаний культуры" учёным "предпринимается попытка построения метаязыка описания культуры на основе пространственных моделей, в частности, аппарата топологии - математической дисциплины, изучающей свойства фигур, не изменяющихся при гомеоморфных преобразованиях" и "высказывается предположение, что аппарат описания топологических свойств фигур и траекторий может быть использован в ка­честве метаязыка при изучении типологии культуры" . Однако по сути, свойственный указанным работам подход к изучению пространственных

Лотман Ю.М. Избранные статьи. Т. 1. С, 133. ^: УК.СОЧ.Т.З.С.328. ' Ук. соч.Т.З.С.381-387. "Ук. СОЧ.Т.1.С.388.

17

моделей, в которых находит отражение непространственное содержание, ближе точке зрения когнитологии - науки о способах представления информации в человеческом сознании, а не точке зрения семиотики - науки о знаковых системах (а значит, и о способах представления информации в знаковых системах), что вместе с тем делает эти работы ближе традиционному, "понимающему" историко-филологическому изучению литературы и ставит их в один ряд с исследованиями хронотопов литературы М.М.Бахтина.

Более строго отвечает собственно семантическому подходу изучение Лотманом отражения мифологического сознания и/или его стилизаций в формальном построении произведения ("Миф - имя - культура" (.1973), "Происхождение сюжета в типологическом освещении" {1990) и др.), изучение различных аспектов построения сюжета (раздел "Проблемы поэтического сюжета" "Лекций...", "Смерть как проблема сюжета" (3993) и др.). В этих статьях помимо прочего исследуется подлинный изоморфизм планов содержания (семантики) и выражения (структуры, формы) произведения, а •значит, уже не когнитологическии, а именно структурно-семиотический аспект моделирующей функции искусства.

Необходимо отметить, что категорическое отнесение теоретических моделей Лотмана к тому или иному типу не всегда возможно. Это объясняется как природой самих моделей концепции учёного, часто включающих различные аспекты анализа, так и объективной сложностью в дифференциации аспектов семиотики как таковой '. Так, топологические модели в концепции Ю.М.Лотмана могут рассматриваться и как структурно-синтактические, и как структурно-семантические.

В 3-м параграфе гл.2 - "Научные итоги структурно-семиотических исследований Ю.М.Лотмана" - рассматриваются общие теоретические ре­зультаты, которые получены Ю.М.Лотманом при выработке и применении структурно-семиотических моделей в изучении литературы и культуры в целом.

В обобщённом виде литература, образующие её элементы, культура в целом предстают в концепции Ю.М.Лотмана в виде семиотического контину­ума, состоящего из разнотипных и находящихся на разном уровне организации семиотических образований. Однако такая разнотипность и разнородность, по Лотману, не помеха, а условие существования и функционирования семиосферы как единого семиотического пространства: "Всё семиотическое пространство может рассматриваться как единый механизм (если не организм)⁴ ". Внешние и внутренние границы этой семиосферы выступают в роли переводческих "фильтров", адаптирующих поступающие извне тексты к

См. Степанов Ю.С. Семиотика //Лингвистический энциклопедии, словарь. М., 1990. C.44I. Литман Ю,М. Игранные статьи. T.I. С. 13.

18

условиям данного семиотического образования. «Информационная трансляция через эти границы, игра между различными структурами и подструктурами, направленные непрерывные семиотические "вторжения" той или иной структуры на "чужую территорию" образуют порождение смысла, возникновение новой информации»¹, - пишет Лотман.

Очевидно, что принципы системно-семиотического бессубъектного мо­делирования по образцу строения и функционирования биологических систем приводят Ю.М.Лотмана к выводам, противоречащим традиционным предс­тавлениям гуманитарного знания об индивидуальности, личности, творчестве, новаторстве, свободе, выборе, смысле, цели, поведении и других явлениях духовной и культурно-практической деятельности человека. В моделях Лотмана объяснение возникновения всех указанных явлений сводится к обнаружению действия причин, имманентных тем семиотическим системам, которыми так или иначе представлены перечисленные явления, и/или причин случайных, возникающих как нарушение какой-либо упорядоченности, структурности или закономерности. По Лотману, условием появления всякой новизны и индивидуальности - как в сфере формы, так и в сфере содержания, смысла - выступает ничем не обусловленная, случайная встреча и взаимодействие разнородных структур. Причём подчёркивается, что этот механизм универсален и действует не только в семиотических структурах ². В соответствии с выводами Ю.М.Лотмана любой подлинно новый текст (в широком значении этого слова) есть результат процесса условно-адекватного перевода его с одного языка на другой. При этом новизна текста не есть итог целенаправленных и конструктивных творческих усилий автора и вообще не выступает как результат оформления происходящих в досемиотической сфере надындивидуальных, но ценностно обусловленных процессов, которые могли бы сопутствовать этому переводу, а является по существу результатом только лишь неадекватного, а значит, неправильного, ошибочного перевода самого по себе. Таким образом, причина новизны семиотической системы (текста) имманентна семиотическому уровню, возникает в его пределах и/или просто случайна, не обусловлена генетически, незакономерна, является для данной ситуации внешней. Излюбленным примером того, как благодаря случайности возникает новое произведение, является у Лотмана эпизод из романа Л .Н.Толстого "Анна Каренина", в котором художн и ку удач н ый рисунок подсказан случайно попавшими на бумагу каплями стеарина \

Имманентный детерминизм, становление которого в концепции Ю.М.Лотмана обусловлено её изначальными методологическими принципами,

¹ Ук. соч. С. 17.

" См. ук. соч. Т.1. С.14.

³Ук СОЧ.Т.1.С.473.

19

можно обнаружить в на первый взгляд ни к чему не обязывающих, но мно­гочисленных упоминаниях Лотмана об игре как механизме функционирования семиотических систем '. Близки понятию игры или связаны с ним понятия случайности, условно-адекватного перевода, семиотической неравномерности, асимметрии, энантиоморфизма, энтропии и др., отражающие незакономерное, несистемное и неструктурное в различных объектах и процессах. И хотя понятие игры и близкие ему уравновешены в концепции Лотмана понятиями центра, структуры, системы, ядра, симметрии, интеграции, следует отметить, что источником изменений и трансформаций в семиотической системе выступают игра и аналогичные ей явления, свободные от каких-либо закономерностей и бесцельные, неподвластные.усилиям художника, творца.

Вместе с тем Лотман почти никогда не заостряет внимания на этом понятии (исключение - тезисы "Игра как семиотическая проблема и её от­ношение к природе искусства" (J964), статья "Тема карт и карточной игры в русской литературе XIX века" (1975) и некоторые другие работы), употребляет его лишь в числе прочих понятий, с помощью которых описывает семиотические системы:. Однако столь частое и, как правило, не ак­центированное использование понятия игры, по нашему мнению, весьма знаменательно и вскрывает логику понимания Лотманом семиотических (и не только) процессов. Следует особо отметить, что игра у Лотмана - это не игра человеческого духа, выявляющая возможную полноту экзистенции индивида, в чём и заключается отдалённая цель практически бесцельной игры ². Игра у Лотмана - универсальное структуралистское понятие, с помощью которого можно описать процессы изменения в любых динамических макроскопических объектах и лишь поэтому и в объектах семиотических, к которым, по Лотману, относится и человеческое сознание. Игра у Лотмана - это прежде всего игра случая, неподвластная каким-либо внутренним закономерностям.

Однако обладающая таким бессубъектным самодовлеющим характером игра становится в концепции Лотмана условием возможности свободного поступания человека. Конститутивные для образования личности свойства -индивидуальность и свободу выбора - Лотман моделирует как абстрактный механизм возникновения нового в результате игры случая. Очевидно, что при этом смешиваются два принципиально несовместимых понимания свободы. Так, Лотман считает, что "...структура, поднявшаяся до интеллектуального уровня, трансформирует случайность в свободу", которая, как считает учёный, заключается в непредсказуемости поведения . Акцент делается не на

¹ См., напр., Лотман Ю.М. Избранные статьи. T.I. C.48, 166 прим., 176-181, 215.

² См. об этом: Хейзинга И. Homo ludens. Опыт исследования игрового элемента в культуре // Самосознание европейской культуры XX века: Мыслители и писатели Запада о месте культуры в совр. об-ве. М.. 1991.С.80;ХаличепВЕ. Теория литературы. М„ 1999. С.23. 63-64. ' Лотман Ю.М. Избранные статьи Т.З. С.373.

20

сознательности выбора, а на самой возможности выбора, возникающей как результат нарушения закономерности, случая: «То, что устройство [мыслящее. - А.К.]...может генерировать новые тексты, причем поведение его регулируется не автоматическими алгоритмами, а выбором из двух или нескольких альтернатив, т.е. оно свободно, делает его разумным. Разумность заключается не в том, что устройство выбирает "целесообразные", "хорошие" или "нравственные" решения, а в том, что оно выбирает»¹. Таким образом, логика выработанных моделей приводит Лотмана к модификации традиционного представления о свободе как осознанной необходимости, в котором есть субъект сознания и поступания, личность, осуществляющая выбор свободно, а не по принуждению, но и в соответствии со своими нравственными критериями. Свобода выбора здесь подразумевает внутренний императив поступать так, а не иначе, но вовсе не случайность и непредсказуемость. Но и тогда, когда при выборе не действуют этические критерии и даже тогда, когда выбор неосознан, выбор всегда каким-либо образом обусловлен: эстетически, прагматически, и т.д. У Лотмана же апология игры и случайности ведёт к такому представлению, в котором сущность свободы может быть определена одинаково как для бессубъектной системы, так и для личности. (Впрочем, эти понятия также не различаются.)

Очевидно, что учёный стремился к разрешению с помощью избранного им и последовательно отстаиваемого метода загадки человеческой индиви­дуальности, творчества, свободы, что, по нашему мнению, по сути было попыткой разрешения сформулированной И.Кантом антиномии (см. выше), а значит, попыткой устранения конфликта между сугубо гуманитарным подхо­дом, предполагающем, по .П.Рикёру, обоснование на определённых транс­цендентальных условиях, по М.М.Бахтину, инонаучном, и подходом строго научным, подчиняющим любую реальность непреложным закономерностям, главная из которых - причинность.

Апология случайности приводит Лотмана и к критике традиционного историзма, рассматривающего любое явление как каузально и генетически жёстко обусловленное. По Лотману, выстраивание причинно-следственных цепочек при изучении исторического материала (в т.ч. и в истории лите­ратуры) искажает реальные процессы, так как исключает из рассмотрения или делает неизбежными на самом деле случайные факторы. Такой историзм -следствие ретроспективы ости взгляда исследователя и потребности в семиотизашш событий окружающего мира, т.е. в представлении их в упо­рядоченном и адаптированном для восприятия виде, в виде текста ². Отсюда возникают провиденциализм и финализм, в соответствии с которыми "можно

У к. СОЧ.Т.1.С.31. УК.СОЧ.Т.1.С.466.

21

считать, что, например, русская литература ещё при своём зарождении имела единственную возможность: прийти в XIX в. к Толстому и Достоевскому"¹, Лотман предлагает обратить внимание на случайные, непредсказуемые факторы, привлекая для своего нового подхода положения синергетики И.Пригожина. При таком новом взгляде в историческом процессе выделяются моменты бифуркации, в которые возрастает непредсказуемость, а значит, и индивидуальность поведения как отдельных людей, так и масс, а детерминация отступает на второй план. И в соответствии с своими представлениями о единой природе случайности и свободы выбора Лотман предлагает такую "градацию степени интенсивности непредсказуемости: вмешательство случая -вмешательство мыслящего существа - вмешательство творческого сознания"². И парадоксальным образом (но закономерным в системе взглядов Лотмана) этот подход "вводит в исторический процесс такие моменты, как личная ответственность и моральное поведение его участников. С одной стороны, историческое бытие сближается с миром творчества, с другой - с понятиями нравственности, неотделимыми от свободы выбора" ³. Снова неправомерно сближаются несравнимые понятия - абстрактная случайность и свободный (свободный от внешнего принуждения) нравственный (этически обусловленный, этически необходимый) выбор. Как для личности, так и для бессубъектной анонимной системы Лотман предлагает единую модель объяснения.

Анализ структурной семиотики Ю.М.Лотмана как научно-гуманит9арной концепции позволяет сделать вывод о том, что научные результаты структурно-семиотических исследований ученого всецело обусловлены выработанной им методологией изучения литературы. В концепции Лотмана литература предстает как функционально отмеченная составная часть более обширного семиотического единства - культуры. Исходные методологические принципы концепции не позволяют с её помощью отвечать на вопрос о причинах и смысле происходящих в литературе как семиотической системе трансформаций - динамика задана системе изначально как абстрактный параметр, источник и цель трансформаций в моделях концепции по сути никак не отражаются. Аналогичен подход и к моделированию индивидуального творчества, так как семиотические системы разных уровней изоморфны. Автор отождествлен с кибернетическим устройством, выдающим новые сообщения. Новизна их обусловлена неадекватностью перевода исходных текстов, поступающих в устройство. Источником творчества, таким образом, является механизм порождения случайности, самодовлеющая игра на семиотическом уровне,

¹ Там же. С. 119.

- Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров... С.324-325.

•' Лотман Ю.М. Избранные статьи. T.I. C.479.

22

творчество предстает как бессубъектный, не зависящий от личности номинального автора, а значит, не обусловленный всем комплексом конституирующих отдельную личность факторов психо-биологической и социальной природы процесс.

Логика структурно-семиотических моделей принципиально противоречит, таким образом, методологии традиционного гуманитарного знания, так как эти модели исключают понимание авторства н творчества как таких понятий, которые подразумевают осмысленную, ценностно измеримую и имеющую смысл творческую деятельность суверенного, осознающего себя субъекта, движимого внутренней потребностью реализации своих эстетических, этических, познавательных и иных идеалов. В концепции Лотмана автор не является субъектом художественной деятельности, имманентным произведению, как определяет это понятие В.Е.Хализев . Фактически в концепции Лотмана молчаливо допускается нашумевший вывод западной гуманитаристики о "смерти автора". Но если в постструктурализме сверхдетерминированность автора, и ставшая причиной его "смерти", включает в себя детерминированность психическим бессознательным биологической природы {что в итоге позволяет так или иначе учитывать ценностный, идеологический, эмоционально-волевой и др. аспекты культурной практики), то в моделях Лотмана автор в его семиотической деятельности подчинен исключительно имманентной детерминации игры кодировок и случая, а значит, существует вне эмоционально-волевого и ценностного измерения. ^х

Очевидно, что модели смы слепорожден и я Лотмана на самом деле явля­ются моделями формопорождения, но даже и с этой точки зрения они имеют чрезвычайно ограниченную эвристическую силу в познании семиозиса куль­туры. Культурология Лотмана изучает знаковые системы культуры в почти полном отвлечении от производящей эти системы и все изменения в них реальности, что совершенно искажает действительную картину семиотики культуры. Главный недостаток культурологии Лотмана заключается в одно-уровневости его структурно-синтактических моделей, тогда как "предмет культурологии находится как бы посередине между миром переживаемых прафеноменов и миром их инобытийственных семиотических эквивалентов... Эта промежуточная сущность и есть смысл. Смысл динамичен. Организуясь в завершённые ноуменальные структуры, смыслы опредмечиваются, застывая в конечных и единичных формах, образующих предметное тело производных -причинно-следственных цепей" ². В отличие от концепции Лотмана динамика при таком подходе не выглядит как абстрактно заданный параметр или как

Хализев В.Е. Теория литературы. С'.54

Пелипенко А.Д., Якояенко И.Г. Культура как система. M..I998. С. 12

23

свойство системы, позволяющее удовлетворять столь же абстрактно заданную потребность в новизне вырабатываемых сообщений. «Если мир ставших феноменов можно условно принять за полюс "реальности", а имплицитные установки смыслообразования за полюс ментальности, то диффузное пространство между ними и есть пространство активного динамичного смыслообразования или собственно пространство культуры», - пишут ука­занные авторы '. Такая дуальность в отличие от дуальных одноуровневых моделей Лотмана позволяет постичь глубинную, энергетически окрашенную диалектическую природу процесса смыслопорождения не только в коллективном культурном творчестве, но и в творчестве отдельного субъекта, реализующего свои экзистенциальные потребности; "...Направленность интенций человеческой психики вовне, стремление как бы вторичным образом организовать мир, на базе...свёрнутых в её бессознательном моделей и структур снятого опыта природы, имеет в своей основе непреодолимый импульс к снятию...первичной оппозиции Я - другое"².

Все обозначенные в настоящем исследовании недостатки концепции Ю.М.Лотмана сужают её теоретическое и методологическое значение, так как уводят в сторону от действительного постижения процессов индивидуального художественного и коллективного культурного творчества. По нашему мнению, концепция литературы и культуры Лотмана находится в конфликте не только с собственно гуманитарным пониманием и знанием, так как, предлагая теоретические модели, фиксирующие лишь чисто внешние, формальные изменения в семиотических структурах, что и обуславливает их механистичность, концепция учёного в конечном итоге не раскрывает подлинную сущность предмета исследования - литературы и культуры в це­лом. В этом отношении структурно-семиотическая концепция Ю.МЛотмана имеет научную ценность только в сочетании с другими, более полно отра­жающими специфику художественного и культурного творчества подходами, как их дополнение.

В ЗАКЛЮЧЕНИИ подводятся итоги диссертационного исследования.

Основные положения диссертации изложены в статьях:

1. Структурная семиотика Ю.М.Лотмана как научно-гуманитарная кон­цепция. Деп. в ИНИОН РАН 24.02.2000 г. под N 55387.

2. О структурной семиотике Ю.М.Лотмана. Филологические науки. 2000. N 4.

Там же. С.15.

" Там же. С.31,