НазадОглавление     Каталог библиотеки

десятилетия были разные подходы к историзму; в шестидесятые-семидесятые годы, когда активно работал и мыслил Даниил Борисович, был тоже свой подход к историзму. Подход, на мой взгляд, не потерял смысла и сейчас, в конце девяностых годов. Кстати, совсем недавно за этим столом защищалась докторская диссертация Владимира Товиевича Кудрявцева, посвященная как раз проблеме историзма в детской психологии. Там совершенно необычные формулировки историзма и даже иные, чем у Эльконина - но иными они могли стать только потому, что были работы Даниила Борисовича.

В чем суть подхода к историзму Даниила Борисовича? Прежде всего, он показывает, что родившийся ребенок - лишь потенциально человек, в реальности - это беспомощное существо. В потенции - это человек, но эта потенция заключена во всем богатстве человеческой культуры. Предназначение ребенка - вначале с помощью родителей, а затем с помощью воспитателей, учителей, преподавателей, всех взрослых - овладеть материальными и духовными ценностями культуры. И Даниил Борисович именно в русле идеи историзма вслед за Марксом, а затем Леонтьевым, стал употреблять термин - а за ним лежит настоящее понятие - усвоение. Присвоение достижения культуры. Этот термин "присвоение" сейчас, на мой взгляд, не совсем целесообразно отрицают все, кому не лень. Но за этим понятием - большая мощь. Кстати, в недавно изданной на русском языке блестящей книге Майкла Коула "Культурно-историческая психология" понятие присвоения человеком культуры, ребенком, в частности, развернуто в такую ширь, что позволило автору дать подзаголовок: "Будущая психология". Культурно-историческая психология, созданная в свое время Выготским, в нынешнее время Майклом Коулом называется: будущая наука! Так и есть. То, что у Выготского по-настоящему не понимали и не понимают до сих пор у нас, тем более на Западе, - нужно еще расшифровать. И большое значение в этой расшифровке имеют как раз работы Даниила Борисовича. Корень этой расшифровки - присвоение богатств культуры. Дальше я к этому вернусь.

Как подлинный детский психолог, Даниил Борисович показал, что основные возраста - или периоды детской жизни - также имеют историческое происхождение. Когда не было так называемого, говоря современным языком, дошкольного детства. Даниил Борисович мельком, к сожалению, в своей книге "Психология игры" показал, в каких условиях ребенок вынужден был становиться ребенком, и вместо настоящих человеческих орудий стал употреблять игрушки. Правда, в первые эпохи человеческого существования это были игрушки, очень похожие на настоящее взрослое орудие. Даниил Борисович в своей периодизации человеческого развития выдвинул гипотезу о том, что возникает подростковый возраст. Несколько более ста лет назад Достоевский опубликовал роман, который был назван "Подросток". Но там, кстати, по возрасту реальному, живет и действует, нагло и очень умно, человечек, которого по нашему определению можно назвать юношей. В те годы еще не различали: подросток, юноша. А в ХХ веке, особенно с двадцатых-сороковых годов, подросток стал возникать как особая возрастная категория, кстати, на мой взгляд, еще не ставшая в массовом масштабе всеобщей, отсюда - большие трудности и при психологической характеристике подростков, и при определении методов педагогической работы с ними.

Сейчас появляются очень интересные статьи на эту тему, спорные, проблемные именно потому, что подростковый возраст лишь возникает, еще не оформился окончательно. Даниил Борисович когда-то это уловил в силу своего подхода ко всем возрастам, как конкретно-историческим: тот и иной возраст возникает в соответствующее время. Почему и как возникает? Это уже задача детской, исторической, педагогической психологии, педагогики развития и так далее. Но это - пронесенные через детскую психологию идеи историзма. Даниил Борисович просто бился над идеей о том, где, собственно, корень детского развития. Он писал об этом. Но после его кончины обнаружилось, что наиболее глубинные заходы он вносил только в свои научные дневники. Причем, вносил так, как будто эти куски прямо нужно давать в статью. Когда я разбирался в этих научных дневниках, то оказалось, что только кроме чисто стилистического редактирования, ничего не нужно. Все свидетельствовало, с одной стороны, о подлинном интересе Даниила Борисовича к проблеме историзма, истоков детского развития, а с другой стороны - о том, что он еще сам не был уверен в том, что его выводы, которые делаются, достойны широкой публикации.

Но в дневниках - я не буду ссылаться на страницу его "Избранных трудов" - говорится об условиях детского развития - это рост и созревание. То есть органика - это условия детского развития, неизбежные, необходимые, но условия. Источник детского развития - буквально в формулировке Даниила Борисовича - это среда как культура или "идеальные формы". Причем на странице 490 Даниил Борисович в дневниках пишет о том, что идеальные формы надо понимать в смысле Ильенкова. В те годы вышла замечательнейшая книжка Ильенкова "Диалектическая логика", где автор показал, что суть природы идеального в том, что она заключена в многообразных видах материальной и духовной культуры. Из этого сделал вывод Даниил Борисович, и как он оригинально поставил вопрос! Источники развития - не внутри ребенка (это, правда, исходная позиция и самого Выготского; но как дальше развивал идею!), а в том, что заключается в результате развития ребенка. Источник заключается в результатах развития! Правда, представленных в идеальных формах культуры. Это понимание идеальных форм культуры до сих пор с трудом усваивается даже зрелыми психологами, не знаю, в какой степени его усваивают молодые психологи, кое-кто уже встал на этот путь - понимание идеальных форм как источника детского развития. Кстати, эта идея многосторонне обсуждается в упомянутой книге Майкла Коула. Форма детского развития - усвоение/присвоение. Об этом можно прочитать в "Дневниках" Даниила Борисовича.

И движущие силы - Слово "движущие силы" взято из формального диалектического материализма - тогда обязательно нужно было что-то называть в качестве движущих сил. Эльконин жил в соответствующее конкретное время, он не мог обойтись без этого термина. И вот здесь, в определении движущих сил детского развития, большую загадку поставил именно Даниил Борисович перед самим собой, и перед нами. Он полагал, что движущие силы детского развития - это противоречия между освоением предметной и общественной сторонами действия. Для Даниила Борисовича любое действие имеет предметное содержание и общественную форму. Более того, Даниил Борисович как раз в "Дневниках" стремился разгадать самим им поставленную перед собой загадку о двух типах отношений. Первое: ребенок-предмет-взрослый; другое: ребенок-взрослый-предмет. В первом случае отношение ребенка к взрослому опосредовано предметом, во втором случае отношение ребенок-предмет опосредовано взрослым. И начинается загадка: что первично, что вторично?

Даниил Борисович пытался разрубить этот узел своей знаменитой теорией периодизации детского развития. Я не буду подробно останавливаться, я думаю, вы с ней знакомы. Он стремился показать, что в одном возрасте дети присваивают общественно-мотивационное строение деятельности, а затем на этой основе в последующем возрасте овладевают предметно-операционной стороной деятельности. И так как эти стороны едины в действии, в деятельности, то возникает между ними противоречие. Вот это - своеобразно только для Эльконина. Других подходов к анализу деятельности с двух сторон, других подходов к выяснению последовательности смены возрастов, кроме работ Эльконина, вы нигде не найдете. И в этом он демонстрировал общественную природу человеческого в детстве. Правда, на мой взгляд (это моя позиция), Даниил Борисович здесь ошибался. Две стороны, которые он указал, в деятельности есть. Но для каждого вида деятельности они возникают и формулируются в одном и том же возрасте. Что противоречие есть, но в чем-то другом; противоречия между предметной и общественной сущностью деятельности не может быть. Я в нескольких работах стремился это показать, но тоже не слишком развернуто. То, что Даниил Борисович поставил вопрос о движущих силах детского развития, так сформулировал, и постоянно в "Дневниках" (посмотрите в уже опубликованной части этих дневников) постоянно возвращался к этой проблеме, говорит о том, что он из всего существа направления Выготского вывел наиболее интересное - подход к природе детского развития. Это специфично для Эльконина. Это не просто конкретизация Выготского.

Кстати, в 1986 году вышла лучшая книга о Выготском - Андрея Пузырея. По-моему, она называется "Современное состояние культурно-исторической теории". Издание плохое: на газетной бумаге, малым тиражом, мало кто ее читал. Опираясь прямо на позиции Выготского, Пузырей, по-моему, сумел показать, что самому Выготскому не было ясно то, что он натворил в науке. Некоторые замечания самого Выготского - свидетельство того, что он понимал, что он натворил больше, чем написал и осмыслил, и что это дело будущего. Этот подход Пузырея к Выготскому, на мой взгляд, очень правомерен, и то, что для Выготского было действительно делом будущего, обнаружилось в подходе к природе детского развития - по внутренней трагедийной развертке, к сожалению, хотя и проглядывает в его публикациях.

Итак, проблема движущих сил детского развития и присвоение культуры посредством этих движущих сил в конкретном оформлении - суть научной школы Эльконина. Теперь понятно, почему и из чего вытекает его периодизация. Кстати, насчет периодизации. Сейчас у нас вышли книжки Эриксона. Теперь все на Эриксона ссылаются! Но, во-первых, Эриксон - это чистый фрейдизм. Он не скрывает этого. И можно прибауточки всякие рассказывать о детском развитии, опираясь на громадный опыт психоаналитиков - Адлера, Юнга и др. И ныне крупные психологи забывают о следующем: есть периодизация детского развития по Эльконину! В значительной степени спорная, проблемная периодизация; она не может быть другой, потому что это коренной вопрос природы детского развития, о которой на Западе и не подозревали. Пытаются сейчас в буме Выготского что-то уловить, но я недавно, выступая на конференции, посвященной памяти Лурия, сказал, что у Выготского не можете многого уловить потому, что затем, после Выготского, это наиболее широкое выражение получило в работах его учеников и последователей. Прямо читая Выготского, вы многого не возьмете на сегодняшний день. А если вы Выготского возьмете вкупе с работами его учеников и посмотрите, как из этих идей Выготского вырастали особые своеобразные научные школы - вот тогда дело будет выглядеть иначе. И в частности, с учетом работ именно Эльконина - при всей их спорности и проблемности - можно сейчас давать иную периодизацию детского развития, чем это принято на Западе.

В благие времена, советские времена, коллеги не стеснялись заимствовать утерянные понятия у соседей. Сейчас каждый думает создать нечто такое, что принадлежит ему. Даниил Борисович понятие деятельности взял напрямую у Леонтьева, но понятие ведущей деятельности, как вы знаете, взял напрямую у Выготского. Но во что он это превратил в своей теории периодизации! - в основание смены различных возрастов. Каждому возрасту присуща вполне определенная ведущая деятельность, которая порождает в этом возрасте соответствующие специфические психологические новообразования. И смена ведущей деятельности, и необходимость других психологических новообразований - есть общая смена возрастного развития. Кое-кто опять пытается ополчиться на понятие ведущей деятельности. Не на слово "ведущая", потому что это, кстати, понимается многими психологами; когда-то на необходимость определения ведущего в жизни ребенка указывал и Узнадзе. Идеи оформляются в разных словах, но смысл может быть один. А то, что основой смены возрастов является смена ведущей деятельности, вошло в обиход последователей Леонтьева и Эльконина. Тот факт, что это именно внутренне основание детской периодизации, свидетельствует о том, что так красиво оформленная в своей теории периодизации, эта идея ведущей деятельности стала не только фундаментальной, но и связана накрепко с именем Эльконина.


Назад     Оглавление     Каталог библиотеки