гость: ГЕОРГИЙ ДАНЕЛИЯ, советский кинорежиссер, сценарист

А.МАКСИМОВ: Я не могу не упомянуть о двух значительных событиях, оба они произошли 9 мая. Одно из них — это День Победы. И мне кажется, это главный праздник нашей страны, и мы не можем о нем не говорить. И второе — 9 мая исполнилось 80 лет Булату Шалвовичу Окуджаве. Гость нашей программы — Георгий Николаевич Данелия.

Когда случилась победа, когда было 9 мая, вам было неполных 15 лет. Вот вы помните, конечно же, этот день?

Г.ДАНЕЛИЯ: Конечно, помню.

А.МАКСИМОВ: А что это было?

Г.ДАНЕЛИЯ: Это самый яркий день в моей жизни и самый главный праздник в моей жизни. Это я хорошо помню. Я в Москве провел войну, с 42-го года. И уже начались салюты, уже началось то, что, может быть, война когда-нибудь кончится. Я заболел, валялся, температура. Наступила весна, появилось солнышко. И вдруг победа. Это был солнечный день, прекрасный, первый солнечный день тогда. Из всех репродукторов, которые поставили в последние годы войны, пел Утесов. На улицу высыпали все, кто мог ходить. Мы вышли, ребята, тогда 14 лет мне было, мои товарищи. Кто-то ехал на мотоциклете с коляской какой-то, капитан, по-моему. Он нас посадил, сколько там уместилось, ну как гроздья винограда мы все висели, и поехали, конечно, на Красную площадь. Но до нее не смогли доехать, поскольку была толпа. И все были в таком приподнятом настроении. И всем хотелось сделать добро. Какой-то безногий военный купил у мороженицы целый ящик мороженого целиком с ящиком и раздавал ребятам. На Манежной площади, за «Националем», было американское посольство. Там окна все были открыты. И к ним шли, кидали им водку туда, кидали им папиросы, они в обмен какую-то жевательную резинку. И все, конечно, пошли на Красную площадь, потому что прошел слух, что будет выступать Сталин. И где-то к концу вечера я почувствовал, я только поднялся с постели, а до этого два месяца лежал с температурой 40, и пошел домой, меня качало. Когда я вошел, вдруг из какой-то подворотни вышел босой военный в галифе, без сапог, без ремня, с наганом. И тут на меня говорит: «Фашистская сволочь». И выстрелил. Я побежал от него. Но темно еще.

А.МАКСИМОВ: Пьяный что ли?

Г.ДАНЕЛИЯ: Пьяный, наверное. Я сейчас не могу сказать, какой он был. Он за мной, а меня качает, я слабый такой. Я забежал во двор, я дворы всем там хорошо знал, и в подъезд. Он вошел во двор и ушел. Я вернулся домой и все равно подумал: этот день для меня — главный праздник.

А.МАКСИМОВ: Поразительная история.

Звонок: Георгий Николаевич, я вас очень люблю, уважаю, обожаю ваши фильмы, читала вашу книгу. Скажите, пожалуйста, в вашем замечательном фильме-притче «Кин-дза-дза» есть такие слова, что «у общества, где нет дифференциации цветных штанов, нет будущего». Скажите, вот мы уже достигли, мне кажется, дифференциации штанов, а будущее есть у нас?

Г.ДАНЕЛИЯ: Конечно. У нас штаны ценятся, и поэтому нас много чего ожидает.

А.МАКСИМОВ: Вот я читал в одном из ваших интервью, что вы довольно пессимистически смотрите на будущее человечества. Это вы говорили по поводу «Кин-дза-дзы».

Г.ДАНЕЛИЯ: Вообще-то, да. 

А.МАКСИМОВ: А тогда в чем смысл того, что вы делаете?

Г.ДАНЕЛИЯ: Ну как? Ведь человек, если разобраться, он никогда не думает, что он умрет. Он только говорит, что вот когда я помру, после моей смерти. А если с самого начала он твердо знал бы, что он умрет, а если бы еще он верил в то, что нет там ничего, то очень трудно было бы жить. Так и люди. Не только я, это все, по-моему, сейчас убеждены, что такое создание человек, настолько глупое, что он обязательно эту планету ликвидирует, где он живет. Но когда это будет еще?

А.МАКСИМОВ: Я хотел вспомнить Булата Шалвовича Окуджаву, 80 лет со дня рождения которого исполнилось. Мы с вами говорили, что вы не были близкими друзьями, но вы его видели в обстановке неконцертной. Он какой был в таком общении?

Г.ДАНЕЛИЯ: Очень коммуникабельный, очень простой. Когда я с ним познакомился, он уже был довольно-таки популярным, особенно за границей, потому что здесь его зажимали. Можно было его послушать или лично, или в записи, которые передавались из рук в руки. А так абсолютно простой, умный человек. Все, что он говорил, было весомо. Чувствовалось, что он привык быть лидером, вот это чувствовалось, несмотря на то, что он был очень мягкий.

А.МАКСИМОВ: А песни же у него про интеллигентов?

Г.ДАНЕЛИЯ: Он был интеллигентный. Но лидер — это же не тот, кто командует.

А.МАКСИМОВ: А какой?

Г.ДАНЕЛИЯ: Вот можно привести такой пример. В театре идет какая-то пьеса. Актеры блестяще играют свои роли. Потом выйдет какой-то актер, и тут тебе кажется, что сцена накренилась, потому что все внимание на того, который вышел. У него такой магнетизм, очевидно. И он становится главный, несмотря на то, что в это время происходит совершенно другое. Вот вы, наверное, обращали внимание? Вот такой был Булат. Он мог молчать, но если кто-то что-то говорил, потом обязательно оглядывался на Булата. Во всяком случае, я. 

Звонок: Георгий Николаевич, мы с вами встречались на съемках фильма «Путь к причалу». Тогда я был молодой бортмеханик самолета. На Диксоне мы летали с вами, если вы помните этот момент? И Ниточкин вылазил по пояс, мы его держали на веревках там.

Г.ДАНЕЛИЯ: Я хорошо запомнил, потому что Ниточкин сказал, что так ему жестко, и камера будет трястись. И ему лучше, если он сядет на меня. И мы получились в такой позе, что мое лицо оказалось наруже, а было довольно-таки холодно. В общем, так мы и снимали. Так что я запомнил.

Звонок: Скажите, вы помните, это 60-е годы, были мы довольно молоды в то время. Скажите, когда вам было интереснее жить и работать, тогда или сейчас?

Г.ДАНЕЛИЯ: Ну, конечно, тогда.

А.МАКСИМОВ: Почему?

Г.ДАНЕЛИЯ: Потому что я был моложе, мне был 31 год. Мне было все интересно.

А.МАКСИМОВ: А что вам сейчас интереснее всего?

Г.ДАНЕЛИЯ: Сейчас мне интереснее всего, чтобы мои внуки и правнуки как-то жили бы.

А.МАКСИМОВ: Я хочу процитировать одну вашу цитату, и чтобы вы ее прокомментировали, потому что мне это стало ужасно интересно: «Я не жалею, что в свое время пил. И не жалею, что бросил это занятие. Свои плюсы есть в каждом состоянии». Вот какие плюсы есть в состоянии непьющего человека, это понятно, он здоров. А в пьющем состоянии какие?

Г.ДАНЕЛИЯ: Неужели непонятно? По-моему, понятно, какие плюсы есть у пьющего человека.

А.МАКСИМОВ: Но это же тяжело? Это же наступает утро?

Г.ДАНЕЛИЯ: Нет. Когда наступает утро, тогда надо прекращать пить, потому что пить человек должен до тех пор, пока это на него не производит отрицательного впечатления. Так было со мной лет до 40.

А.МАКСИМОВ: А потом вы сказали себе: все?

Г.ДАНЕЛИЯ: Ну тут трудно мне было просыпаться, я не мог работать после того, как выпил.

А.МАКСИМОВ: И сами просто себе сказали, что все?

Г.ДАНЕЛИЯ: И прекратил.

А.МАКСИМОВ: Существует такая точка зрения, что творческие люди, они пьют больше, чем нетворческие. Это так или нет?

Г.ДАНЕЛИЯ: Я не знаю. Если так по жизни пойти, на каждых 100 пьяных примерно один творческий был.

Звонок: Георгий Николаевич, очень приятно вас слышать. У меня такой вопрос. У вас очень большая режиссерская карьера, но каждый режиссер мечтает снять «Гамлета». Каков ваш Гамлет? Как вы думаете, удастся вам снять, нет?

Г.ДАНЕЛИЯ: Вы знаете, я никогда не хотел снять «Гамлета». Но все время хотелось снять трагедию. Я даже запустился с фильмом «Хаджи Мурат» Льва Толстого. Я хотел снимать «Русский характер» Алексея Толстого, я хотел снимать Достоевского «Преступление и наказание». Потом лет десять тому назад я хотел Стейнбека снимать «Зима тревоги нашей». И каждый раз почему-то не получалось. «Хаджи Мурата» закрыли просто-напросто. Со Стейнбеком что-то было, не разобрались с авторскими правами, а потом, когда я их получил, мне самому уже было неинтересно. «Преступление и наказание» я уступил Кулиджанову. Я раньше дал заявку на это произведение, поскольку он сказал, что он давно мечтал. Не захотело что-то такое сверху, что распоряжается судьбами.

А.МАКСИМОВ: Почему вы хотите сейчас делать проект, связанный с мультфильмом, по «Кин-дза-дза», именно с мультфильмом?

Г.ДАНЕЛИЯ: Вы знаете, меня эта тема очень интересует, потому что мы с Габриадзе взяли и попали на какую-то планету. И когда мы на нее переместились, как там выражаются, мы про нее ничего не знали. А потом постепенно мы поняли, что когда человечество все время смотрит вверх в ожидании чего-то хорошего, если человек хочет чего-то хорошего, он обязательно посмотрит вверх и попросит, и все думают, что оттуда прилетят ангелы. Напрасно, Вселенная, она бесконечна. Значит, бесконечное количество таких созданий, как люди. Но если человечество продвигается вот так с цивилизацией, а если они нас опередили лет на 200, то у них, наверное, так и идет, как все идет? Но картину-то я снял довольно-таки давно, а все оказалось, что не на 200 лет, а гораздо ближе. То, что там показано, уже не все фантастика, просто сатира на то, что происходит.

А.МАКСИМОВ: А это будет тот же самый фильм, просто мультипликационный, или это будет новое кино?

Г.ДАНЕЛИЯ: Сюжет будет такой же, но то, чего мы смогли показать, потому что у нас не было возможностей это сделать, это внутренность этой планеты. Кем была она? Какова там была жизнь? Это все под песком. Вот туда пролезть мы не смогли.

А.МАКСИМОВ: А вы не смогли почему, потому что вам не дали, потому что у вас не было такой цели?

Г.ДАНЕЛИЯ: У нас был один эпизод, который происходил в подземелье в бывшем дворце. Но там мы не справились со спецэффектами.

А.МАКСИМОВ: А будет маленький Леонов?

Г.ДАНЕЛИЯ: Нет, ни Леонова, ни Яковлева, конечно, не будет. Будут инопланетяне.

А.МАКСИМОВ: Другие какие-то совсем существа?

Г.ДАНЕЛИЯ: Другие, да. 

Звонок: Георгий Николаевич, с удовольствием созерцаю вас, очень рада, что мастера настоящего кинематографа — в прямом эфире. И мудрость мастера — это годы или это случай, бог, изобретатель?

Г.ДАНЕЛИЯ: Мне бы хотелось, что бы случай, бог, изобретатель, но, к сожалению, это годы, наверное, если есть мудрость.

А.МАКСИМОВ: А человек с годами умнеет или нет?

Г.ДАНЕЛИЯ: По-моему, нет. Он меняется.

А.МАКСИМОВ: Значит, вы были мудрым уже в юности?

Г.ДАНЕЛИЯ: Конечно. То, что я делал тогда, мне казалось правильным. Это вот тот, который на него сейчас смотрит, Георгий Николаевич, на то, тот ему кажется глупым. Но если посмотреть с точки зрения на меня, согласится ли он со мной? Нет, я думаю.

А.МАКСИМОВ: Вы создали несколько фильмов, которые у нас принято называть культовыми. Всегда интересно, с чего начинается история. Вот с чего начался «Мимино»?

Г.ДАНЕЛИЯ: «Мимино» мы задумали давно, до съемок. Мы с Резо после «Не горюй» решили снять фильм о летчике.

А.МАКСИМОВ: И вы знали, что будет Кикабидзе?

Г.ДАНЕЛИЯ: Нет, мы не знали, что будет Кикабидзе. Вообще началось с того, что Резо мне рассказал, что в Кутаиси, где-то недалеко от Кутаиси в деревне летчик свой самолет приковывал цепью и на замок, чтобы его не украли. Но это был не вертолет, а самолет. И вот мы поехали в Телави. Там маленький аэропорт. Переночевали на летном поле. Это просто поле с травкой. И вот мечтали, смотрели на небо. А потом начинали придумывать сюжет. И что-то у нас все развалилось и не получилось. И через несколько лет мы написали сценарий, который приняли в Госкино, запустили в производство. Приехал Максут Ибрагимбеков, мой друг. Я ему рассказал, что я собираюсь снимать. Он сказал: «Жалко, вот у тебя такой хороший сюжет был о летчике, который на цепь свой приковывает самолетик». Я ночь не спал, утром дал телеграмму Резо Габриадзе, он прилетел. Мы втроем сели и начали с нуля.

А.МАКСИМОВ:- А тот сценарий?

Г.ДАНЕЛИЯ: А тот сценарий снимал другой режиссер и под другим названием этот фильм вышел. Не буду говорить, какой.
Этот сценарий, он писался по ходу дела. Уже же группа была, и мы должны снимать. А кроме того, что Мимино есть, летчик, это мы сразу придумали, его играет Кикабидзе, мы написали то, что происходит в Грузии. Ассистент полетел в Грузию искать наших актеров. И вот он приехал в Москву, заходит в гостиницу, а там внизу Юрий Сергеевич Кушнерев, мой друг и соратник. Уже он побывал у Басова, который устроил ему гостинцу. Кого играет Басов понятно. Приехал в гостиницу. Один живет или нет? Лучше вдвоем. С кем? С Леоновым. Леонов приехал из Свердловска. Резо говорит: «А если бы вошел, так покрышки, представляешь?» Фрунзик, конечно, Фрунзик купил. Все он. Кушнерев — Фрунзик. И он полетел прямо в Болшево, на машину, во Внуково.

А.МАКСИМОВ: А Леонов куда делся?

Г.ДАНЕЛИЯ: А Леонов играет другого Мимино, если вы помните? Друга отца. Победили покрышки.

А.МАКСИМОВ: А Леонов с покрышками не мог быть?

Г.ДАНЕЛИЯ: Ну не характерно, что из Свердловска приехал покупать покрышки для «Жигулей». Это для кавказца. Но вообще я не представлял себе фильма без Леонова. Он у меня во всех картинах снимался.

А.МАКСИМОВ: Правильно я понимаю, что вы снимали и писали одновременно?

Г.ДАНЕЛИЯ: Да.

А.МАКСИМОВ: А такой есть еще случай в истории кино?

Г.ДАНЕЛИЯ: Может быть, не знаю, но это так трудно. У меня глаза все полопались от перенапряжения, потому что это же ответственность какая.

А.МАКСИМОВ: Но зато получилась замечательная история. Уже столько лет. А сколько уже лет?

Г.ДАНЕЛИЯ: 30, по-моему.

Звонок: У меня папа — армянин тбилисского разлива. И поэтому для меня «Мимино» — фильм самый любимый. И когда мне плохо, я смотрю этот фильм. Огромное вам за него спасибо. А когда вам плохо, что вы смотрите? Это первый вопрос. И второй. Сделайте такой же фильм о чеченцах и русских, о любви, и, мне кажется, кончится война. Вот такой человек, как вы, можете остановить войну. Большое вам спасибо. Успехов. Сделайте такой фильм.

Г.ДАНЕЛИЯ: Лишь бы кончилась война, я тогда согласен любой фильм сделать.

А.МАКСИМОВ: Что вы смотрите, когда вам плохо?

Г.ДАНЕЛИЯ: Только не кино. Когда мне плохо, я беру книжку.

А.МАКСИМОВ: Какую?

Г.ДАНЕЛИЯ: Последнее время Довлатова я перечитываю, очень люблю.

А.МАКСИМОВ: На ваш взгляд, вообще женщина сильно преувеличивает значение искусств? Оно действительно может, ну, не остановить войну, но как-то сильно подействовать, или это невозможно?

Г.ДАНЕЛИЯ: Ну не знаю я. Конкретные случаи бывают, когда на кого-то может повлиять фильм, на кого-то может повлиять пьеса какая-то или стихотворение даже, или песня. Но, как правило, это происходит довольно-таки редко, потому что человек эмоционально переживает вместе с героями, и редко переносит это на себя

А.МАКСИМОВ: Разве так?

Г.ДАНЕЛИЯ: Редко, да. 

А.МАКСИМОВ: То есть когда мы читаем Толстого «Анну Каренину», мы не ставим себя на место героев?

Г.ДАНЕЛИЯ: Мне трудно поставить себя на место Анны, но я понимаю, я ей сочувствую.

А.МАКСИМОВ: Ну Вронский там?

Г.ДАНЕЛИЯ: Вронский, да. Мы часто ставим себя на место героев. Иногда мы бы поступили так же, как они, иногда нет. Они нас удивляют, но, отложив книжку, мы остаемся все равно такими, какими были до книжки чаще всего.

А.МАКСИМОВ: То есть искусство на самом деле перевернуть человека или сильно на него повлиять не может?

Г.ДАНЕЛИЯ: Как правило, нет, по-моему.

А.МАКСИМОВ: А в чем тогда его смысл?

Г.ДАНЕЛИЯ: Смысл искусства — это развлекать человека.

А.МАКСИМОВ: А Достоевский?

Г.ДАНЕЛИЯ: Не обогащать человека познаниями. Это потом приходит. С чего оно началось? С чего начался театр? С чего началась литература? Собирали людей, их развлекали, что-то им рассказывали. И в том, что они рассказывали, начиная с Гомера, было много философии, поскольку это было собрано с многих рассказов, и собрано много мыслей там. А в итоге появилась и музыка, и живопись, которые аккумулируют человеческие мысли, чувства и передают их вам.

А.МАКСИМОВ: Вот если представить себе, что не изобретено искусство, люди бы были другими?

Г.ДАНЕЛИЯ: Конечно.

А.МАКСИМОВ: Хуже или лучше?

Г.ДАНЕЛИЯ: Хуже. Представьте себе, что люди не умели бы смеяться? Вот мир, где никто не улыбается никогда. А ведь животные не умеют смеяться. У них юмора нет. Представьте себе мир без юмора? Хотя у меня коты с юмором.

А.МАКСИМОВ: Но хорошо же живут животные? Я не уверен, что они живут без юмора, но это отдельная история.

Г.ДАНЕЛИЯ: Мои коты с юмором.

А.МАКСИМОВ: Моя собака тоже с юмором. Но если представить джунгли, они прекрасно живут.

Г.ДАНЕЛИЯ: Да, но я не хочу в джунгли. Вы с ними поменяетесь местами? Я — нет.

А.МАКСИМОВ: Я тоже нет.

Г.ДАНЕЛИЯ: Ну вот. А если бы у них было искусство, они умели бы смеяться, может быть, вам тоже захотелось бы в джунгли?

А.МАКСИМОВ: Нам не хочется в джунгли, потому что там нет юмора. Это хорошая мысль. Мне остается поблагодарить Георгия Николаевича, который нашел время сегодня к нам прийти. Большое спасибо.

Обсудить на форуме
Видео