 |
95 |
V. Развитие форм правления в VII и VI веках.
Эпоха господства знати и тирании
Источники
29. Подлинного предания о падении монархии не существует.
Только относительно общего хода этого процесса и продолжительности
господства царей у различных племен имеются отдельные данные
у Геродота, Фукидида, Аристотеля и др., на основании которых,
а также по учреждениям исторической эпохи представляется
возможным делать обратные заключения. Это ясно видно, например,
из повествования «Афинской политии» Аристотеля об эпохе
перехода от монархии к республике в Афинах, являющегося
чистейшим искусственным построением.
Точно также очень скудны известия о времени господства
знати
и древнейших формах развития борьбы сословий. Даже известия,
относящиеся к концу VI в., чрезвычайно недостаточны. Хронология
тоже очень проблематична, несмотря на те отправные точки,
которыми историческое предание обладает в начинающихся с
VIII в.
списках должностных лиц, жрецов и олимпийских победителей
(о применении и предании этих списков и об относящейся к
ним
литературе см. у Busolt'a. GG., т. I, стр. 584 и сл.; кроме
того,
списки эфоров у Solari. Ricerhe Spartane, 1907; имена архонтов
у Kirchner'a. Prosopographia attica, 1901 и 1903). Зато
очень ценна
поэзия VII и VI вв., потому что в ней, по крайней мере рефлекторно,
отражаются состояние и обстоятельства эпохи: у Гесиода (переход
|
|
|
96 |
от VIII к VII вв.) рисуется уже реакция трудящегося народа
против
знати, у Архилоха Паросского (первая половина VII в.), хотя
его
труды и проникнуты аристократическими идеалами, проскальзывают
явления духа новых времен, у аристократов Алкея Митиленского
(начало VI в.) и Феогнида Мегарского (вторая половина VI
в.)
страстная полемика с политическими противниками вводит нас
непосредственно в борьбу партий (Феогнида и его исторические
данные Белох, следуя Платону, приурочивает к сицилийским
Мегарам
(Jbb. f. Philol., 1888, стр. 729 и сл. и N. Rh. Mus., т.
50, стр. 250
и сл.); ср., напротив: Е. Меуег. Ук. соч., т. II, стр. 633).
В общем,
однако, настоящий Феогнид для нас трудно уловим, так как
дошедшая до нас книга Феогнида — несомненное собрание торжественных
песнопений — наряду с подлинными творениями Феогнида
содержит отрывки из самых различных поэтов. Ср., например,
различие в понимании тирании (38 и сл. и 1081 и сл. — 823
и сл.
и 1109 и сл.), политических партий (53 и сл. и 1109 и сл.)
и мн. др.
См.: Reitzenstein. Epigramm и Skolion, 1893, стр. 61 и сл.
Литература об этом у Busolt'a в GG., т. II, стр. 393 и сл.;
наконец, Солон,
у которого поэзия была непосредственно на службе политики.
(Ср.: Bergk. PLG., II-4, 34 и сл. и Arist. Athen. Pol.,
5; 12). Сохранившееся свидетельствует, сколько исторических
данных содержала эта художественная литература, от которой
до нас, за исключением поэмы Гесиода «Труды и дни», — дошли
лишь отрывки.
И все же эти отрывки дают возможность явственно почувствовать
самое характерное для данной эпохи — выступление личности
в общественной и государственной жизни. Этому выступлению
личности мы обязаны тем, что, по крайней мере, об исторически
важных лицах той эпохи сохранились кое-какие известия. Тираны,
эти «первые политические индивидуальности греческой истории»,
продолжали жить в предании, конечно, в том предании, которое
совсем не заботилось о фактах, о внешнем течении событий
и исторической связи вещей. Тут перевешивает решительно
интерес к психологическим, этическим, социальным и политическим
проблемам, наглядно выражавшимся в личностях, судьбе и правительственной
деятельности тиранов. Отсюда предания эти носят явно выраженный
анекдотический и новеллистический, а отчасти и романтический
характер (ср.: Erdmannsdörfer. Das Zeitalter der Novelle
in Griechenland, Preuss. Jbb., т. 25, 1870). Никакого представления
об историческом ходе события из некоторых таких сказаний
почерпнуть невозможно.
Ко всему сказанному надо прибавить и то, что предания об
эпохе
тиранов прошли через разнообразную переработку. Уже у Геродота,
широко черпавшего свой материал из преданий, заметны внесенные
им изменения, обязанные своим появлением фальшиво понятому
прагматизму или политической тенденциозности, особенно ненависти
к тиранам и типическому представлению позднейших времен
о тиранах. Далее повлияли тут и рационалистические тенденции,
особенно у Эфора, к которому, как первоисточнику, восходят
много-
|
|
|
97 |
численные свидетельства сохранившейся литературы, например,
по всей вероятности, у Аристотеля, Диодора, в Константиновых
извлечениях из «Всемирной истории» перипатетика Николая
Дамасского* (I в. до н. э.; Müller. FHG, т. III, 343 и сл.),
у Страбона, в историко-биографическом труде Диогена Лаэртского
(III в. н. э.?).
Самым чувствительным недостатком являются, конечно, большие
пробелы в сохранившейся литературе. Для истории сицилийской
тирании, например, мы не имеем почти ничего, кроме коротких
заметок Геродота (VII, 153 и сл.). Все, что имелось у Антиоха,
Филиста и Аристотеля о Сицилии и Великой Греции, сохранилось
только в небольших отрывках. Что касается источников истории
Афин, то здесь погибли так называемые 'AtqideV
— «Аттиды», сочинения об аттической истории и древностях
Гелланика Лесбосского (вторая половина V в.), Клидема, Андротиона
(IV в.), Фанодема, Филохора (III в.)** и т.д. (Müller.
FHG, т. I, 359 и сл.; Busolt. GG., т. II, 6 и сл.; A. Bauer.
Die Forschungen..., стр. 179, который полемизирует с Köhler'ом
(Hermes, т. 26, 405) и Wilamowitz'ем (Aristoteles u. Athen,
т. I, стр. 260) относительно теории образования этой местной
исторической традиции из изложений местной истории древностей
— patria у экзегетов); исчезли
затем труды по истории права и учреждений перипатетика Деметрия
Фалерского*** (после 285 г.; Müller. FHG, т. II, 362
и сл.) и александрийца Дидима (об axoneV,
Солона, I в. до н. э.);**** исчезли также политические,
литературные и историко-культурные сочинения других перипатетиков,
например, Дикеарха Мессанского (BioV
thV ElladoV и «Политии»; Müller. FHG, т. II,
225 и сл.) и Гермиппа Смирнского
|
|
__________
* Николай Дамасский (I в. до н. э. — I в. н. э.) — историк сирийского
происхождения, живший при дворе Ирода I Великого. Из многочисленных
его сочинений, написанных на греческом языке, особенной известностью
пользовалась «Всемирная история» (144 книги), излагавшая события
с древнейших времен до 4 г. н. э. От этого труда сохранились лишь
отрывки. Из других сочинений автора известны: «Жизнь Цезаря» (биография
Августа), «О своей жизни и воспитании», «Собрание замечательных
обычаев».
** Об аттидографах см. выше.
*** Деметрий Фалерский (350-283 гг. до н. э.) — известный афинский
ученый, философ-перипатетик и государственный деятель. В течение
10 лет
(317-307 гг. до н. э.) был македонским наместником в Афинах, а
после
изгнания из города поселился в Александрии, был советником Птолемея
I
и инициатором создания Мусея, своеобразной Академии наук. От 45
его
разножанровых сочинений (риторических, филологических, философских,
исторических) сохранились только фрагменты.
**** Дидим Александрийский (I в. до н. э.) — знаменитый греческий
грамматик. Его фантастическое усердие (согласно Свиде он написал
4 тысячи сочинений!?) принесло ему прозвище Халкентер («человек
с бронзовыми внутренностями»). Творчество Дидима охватило практически
все
области филологии. Он составлял словари и комментарии, писал литературно-исторические
и грамматические работы. Многое из его трудов вошло в произведения
позднейших авторов.
|
98 |
(III в., peri twn epta sofwn,
«О семи мудрецах», peri nomoqetwn,
«О законодателях»; Müller. FHG, т. III, 35). Лишь незначительные
отрывки всего этого литературного богатства сохранились
в трудах Аристотеля — «Политика» и «Афинская полития» (см.:
Busolt. GG., т. II, 14 и сл., где разъясняются все связанные
с указанным трудом проблемы; J. Endt. Die Quellen des Aristoteles
in der Beschreibung der Tyrannen, Wien. Stud., т. 24, стр.
1 и сл. Кроме того, обзор литературы в Bursian-Müllers Jahresbericht,
т. 15, стр. 1 и сл. Лучшее изд. Kenyon'a, Berlin, 1903),
у Диодора, Диогена Лаэртского, Плутарха в жизнеописании
Солона и др. (ср.: Busolt. GG., т. II, стр. 58 и сл.).
Не следует, конечно, преувеличивать значения исчезнувших
источников, как это делают те, которые вместе с Виламовицем
(Aristoteles u. Athen, т. I, стр. 1 и сл.) основой «Аттид»
считают опирающиеся на списки архонтов современные им исторические
записи. Если бы «Аттиды» действительно были построены на
достоверном детальном рассказе о событиях Via., то историческая
ценность «Афинской политии» Аристотеля была бы совсем иной,
чем она есть на самом деле. Как мало, например, говорит
сравнение Аристотелева рассказа о Писистратидах с рассказом
Фукидида в пользу якобы лучшей осведомленности Аттиды и
тех, кто ею пользовался (см.: Rohrmoser. Zur Eremordung
des Hipparch nach Aristoteles 'Aqhn.pol.,
Ztschr. für österr. Gymn., 44, 1893, стр. 972 и сл.; Corssen.
Die Verhältniss der aristoteleschen zu der thukydideischen
Darstellung des Tyrannenmordes, Rh. Mus., N. F., т. 51,
стр. 226 и сл. Иначе думает Hude. N. Jbb. f. Philol., т.
145, стр. 170 и сл.; J. Müller. Die Erzahlungen von den
Tyrannenmordern, Philol., N. F., т. 6, стр. 573 и сл., где
в общем справедливо указывается, что и Фукидидово известие
дает повод к сомнениям). Особенно характерна для состояния
исторического предания история Солона. Что мы знали бы о
нем без его стихотворений и без законов Солона, сохранявшихся
на axoneV [особых деревянных
трехгранных призмах, вращавшихся на оси], выставленных в
Афинах для всеобщего сведения, если бы многое из них не
было сохранено нам аттическими ораторами, Диогеном Лаэртским,
Плутархом и др.? Что касается наиболее важного в политическом
отношении (не содержавшегося на axoneV)
конституционного права, то именно «Афинская полития» свидетельствует,
что в более позднее время знали очень мало даже о таких
основных исторических явлениях, как законодательство Солона,
и что в вопросах конституционного права основывались на
данных существующего устройства или на обратных заключениях
и выводах из него (ср.: Niese. Aristoteles' Gesch. d. athen.
Verfassung, Hist. Ztschr., 69, 1892, стр. 59 и сл.; против
его во всяком случае слишком далеко идущих заключений см.:
Busolt. GG., т. II, стр. 46 и сл.). И разве по отношению
к непосредственно затем следовавшей эпохе господства Писистратидов
позднейшая литература была бы в такой зависимости от Геродота,
если бы в ее распоряжении имелись подлинные сведения об
историческом ходе, восходящие к VI в.? Возможно,
|
|
|
99 |
что и в Афинах, в приложении к ведшемуся с 683 г. (?) списку
архонтов, в течение VI в. были сделаны краткие записи событий,
как вообще это делали в старое время, а потом из этих записей
(anagrafai, фасты) возникли хроники.
Однако все то, что мы знаем о такой анналистике, например,
о римской понтификальной хронике, возбуждает только очень
скромные представления об исторической ценности этих ограничивающихся
краткими заметками записей (ср.: Seeck. Beitr. z. Alt. Gesch.,
т. IV, стр. 292 и сл. который отрицает прибавление исторических
дат к именам архонтов). Взгляд, который в настоящее время
может обосновываться фрагментами списка эпонимов города
Милета, stefanhforoi oi kai aisumnhtai
(523-260 гг., середина II в. и с 89 г. до 20 г.
н. э.). См.: Berichte über die Ausgrabungen in Milet, Sitz.
ber. der Berl. Akad. (4 Ber.), 1905, стр. 533 и сл.
|
|
|
|
 |