“АиФ”. В течение нескольких последних лет из продажи практически исчезли товары ширпотреба, прежде всего одежда и обувь, из развитых капиталистических стран. В чем тут дело?

Р. Р. Действительно, закупки ширпотреба на свободно конвертируемую валюту в последние 2—3 года резко сокращены, примерно в 14—15 раз. Причина, наверное, всем известна, в том числе и по публикациям в печати, — нехватка валютных средств из-за падения цен на главную статью нашего экспорта — энергоносители. А ведь есть у нас много насущных проблем, которые решаются с помощью импорта. Взять то же продовольствие. В первую очередь людей нужно кормить.

Поэтому, что касается этих стран, то перспектив возобновления широких закупок у них, во всяком случае на сегодняшний день, нет.

Есть ряд стран, с которыми мы торгуем на безвалютной основе, по клирингу (т. е. с зачетом взаимных товарных поставок). Это прежде всего Финляндия, СФРЮ, Индия, Пакистан. Но и здесь, к сожалению, на первый план выходит проблема сбалансированности торговли. Скажем, та же Югославия могла бы дать нам значительно больше обуви, однако мы ей и так очень много должны.

“АиФ”. Таким образом, если сегодня в магазине встречается импортный костюм или обувь, то в основном речь идет о товарах из социалистических стран. Но и здесь, судя по нашей почте, проблем предостаточно. Во-первых, это дефицит качественных товаров при относительно высоких ценах на них. Во-вторых, некоторые читатели справедливо ставят вопрос: почему соцстраны зачастую предпочитают поставлять качественные товары на Запад, а не на советский рынок?

Р. Р. Все проблемы начинаются с планирования. Посмотрите, что получается. Взаимная торговля с социалистическими странами осуществляется на основе долгосрочных соглашений, которые, в свою очередь, базируются на протоколах о координации народнохозяйственных планов. И вот, уже в ходе координации, Госплан, стремясь насытить рынок, запрашивает очень большие количества швейных изделий, трикотажа, обуви и т. д. Парадокс в том, что мы заранее знаем, что наши партнеры просто не в состоянии произвести столько. Знаем, однако в протоколы закладываются просто нереальные цифры.

А. Г. А страны эти цифры подтверждают, тоже заранее зная их неприемлемость. Почему? А потому, что наш экспорт туда — это в основном валютный товар (энергоносители). И неподтверждение поставок ширпотреба повлечет за собой уменьшение поставок нефти, газа и т.п.

Р. Р. В результате мы имеем колоссальные недопоставки, переходящие из года в год. “Прессинг” валовых показателей влияет и на качество, и на ассортимент продукции — ведь, стремясь максимально выполнить наши заказы, партнеры вынуждены расширять круг поставщиков, вплоть до самых мелких предприятий и кооперативов.

Нельзя не учитывать и того. что недопоставки в основном приходятся не на Москву или Ленинград, а на другие, более отдаленные регионы страны. Это во-первых.

А. Г. Сегодня практически у всех наших партнеров из соцстран явственно прослеживается тенденция продать нам меньшие объемы товаров по более высоким ценам. Отсюда также идут разговоры об ультрамодных изделиях. Добавляется пара карманов, одна-две застежки или молнии, и под видом особо модного, молодежного предлагается товар, который этих денег не стоит, качество его нисколько не выше.

“АиФ”. Вы затронули проблему цен. Она, наверное, как никакая другая, волнует потребителя.

Р. Р. Это больной вопрос. Ведь не секрет, что по импорту закупаются высокоэффективные, с точки зрения государства, товары, т. е. те, где имеется наибольшая разница между закупочными ценами и ценами, по которым эти товары реализуются. И Госкомцен, и Минфин идут на это сознательно, с тем чтобы, тратя минимальные валютные средства, получить максимальную выручку в рублях. Вот и стараемся купить товары подешевле, зато в большем количестве. Другими словами, заказчик — Минторг — исходит из того, как на минимальную сумму денег максимально увеличить товарную массу. Ведь ему нужно выполнить план розничного товарооборота.

А. Г. Эта проблема вплотную смыкается с проблемой качества. Ведь потребителя не интересует, по какой цене товар куплен за границей, ему важно, сколько он отдал за него здесь. И естественно, он считает, что сапоги за 160 руб. должны носиться 5 лет. Но ведь товаров с такими потребительскими свойствами просто нет. И он по-другому бы относился к качеству. если бы те же сапоги стоили 60 руб.

“АиФ”. И все же, несмотря на все объективные и субъективные трудности, что уже сейчас можно сделать, чтобы избежать или хотя бы свести к минимуму доступ на наш рынок низкокачественных товаров?

Р. Р. При массовом производстве полностью исключить брак невозможно. Мы боремся, ужесточаем проверки, но какой-то процент брака будет.

Прекрасно понимаю, что при таких завышенных ценах на импорт человеку, заплатившему 160 руб. за сапоги, безразлично, каков общий процент брака. Для него это 100%.

Мне кажется, что хотя бы частично эту проблему можно решить таким образом, как она решается в большинстве развитых стран. Ведь товар с отклонениями от контрактных условий по качеству — это то, что нельзя эксплуатировать. А если на товаре, скажем, есть царапина или перекосился шов, ни одна страна его не возвращает. Пришел из-за рубежа нестандарт — меняется ярлык и соответственно существенно снижается цена.

У Минторга есть право уценивать товары, и таким способом можно было бы снять многие претензии по качеству. Ведь мы в контракте с инофирмой заранее резервируем сумму на рекламации. И если будет выявлен брак, эти деньги мы им недоплачиваем. Соответственно и нашему заказчику — Минторгу — счет предъявляем на меньшую сумму. А товары в магазине лежат по той же высокой цене. Настало время предельно упростить систему возврата дефектного товара.

А. Г. Видимо, пора ставить вопрос об открытии в каждом крупном городе пунктов, где можно было бы без всяких формальностей сдать дефектный товар вне зависимости от того, где он был приобретен, или решить вопрос с его уценкой. Часто бывает — человеку, к примеру, куртка нравится, он готов ее носить, несмотря на какой-то дефект. Но не по такой же цене! В этом пункте он смог бы удостоверить наличие дефекта и получить скидку.

“АнФ”. Итак, пока, увы, наша промышленность не радует нас изобилием. А что может сегодня сделать внешняя торговля, чтобы хоть частично удовлетворить спрос населения на самые необходимые, повседневные товары?

Р. Р. Нужно признать, что все проблемы, о которых мы говорили, были нам хорошо известны. Видимо, мы недостаточно настойчиво и комплексно ставили их перед правительством. И к работе в условиях сокращения валютных поступлений от экспорта и, соответственно, вынужденного уменьшения импорта бывшее Министерство внешней торговли оказалось не готовым.

Ю. К. Сейчас приходится на ходу решать эти вопросы. Помочь в какой-то степени насытить наш рынок товарами в тех условиях, о которых мы уже говорили, могут в первую очередь новые формы сотрудничества. Например, использование потенциала тех стран, в которых имеются свободные трудовые ресурсы и которые имеют отрицательное сальдо в торговле с нами. Это Куба, Вьетнам, Монголия, КНДР и др. Сейчас мы налаживаем там совместное производство одежды, обуви, товаров культурно-бытового назначения на так называемой “давальческой” основе, т. е. путем предоставления оборудования, сырья, заготовок. Причем речь идет о вполне современных модных изделиях; модели разрабатываются общесоюзными, домами мод с учетом лучших мировых достижений. Производиться эти товары будут в больших количествах, так что это должно серьезно помочь в насыщении нашего рынка качественным ширпотребом.

Развиваем прямые связи. Например, с Индией успешно развивается сотрудничество в производстве заготовок особо модной обуви.

Большие надежды мы также возлагаем на быстро развивающуюся сейчас приграничную и прибрежную торговлю, товарообменные операции минторгов союзных республик, крупных универмагов.

Беседу вел К. КОНСТАНТИНОВ

НГ 19.03.92