Таунсенд Элиас
Картер | Townsend Elias Carter
Риск —
ключ войсковой разведки
«Военная
литература»: militera.lib.ru
Издание: Таунсенд Э. К. Риск —
ключ войсковой разведки. — М.: Издательство иностранной литературы, 1957.
Оригинал: Townsend E. C. Risks the Key to Combat
Intelligence, Military Service Publishing, Harrisburg PA, 1955.
Книга на сайте: militera.lib.ru/science/townsend_ec/index.html
Иллюстрации: нет
OCR: Андрей Мятишкин (amyatishkin@mail.ru)
Правка: В. Крюков, 2006 г., Киев, Украина
Дополнительная обработка: Hoaxer (hoaxer@mail.ru)
[1] Так обозначены страницы. Номер страницы предшествует странице.
{1}Так помечены ссылки на примечания. Примечания в конце текста
Таунсенд Э. К. Риск — ключ войсковой разведки. — М.: Издательство иностранной литературы, 1957. — 100 с. // Перевод с английского В. А. Герасимова. /// Colonel Elias Carter Townsend, Risks the Key to Combat Intelligence, Military Service Publishing, Harrisburg PA, 1955.
Аннотация издательства: Книга «Риск —
ключ войсковой разведки» представляет собой труд одного из полковников
американской армии. Автор исследует работу войсковой разведки армии США,
вскрывает ее недостатки и выдвигает новые методы боевой деятельности разведки,
исходя из своего личного практического опыта и требований современной войны с
применением атомного оружия.
Об авторе: Генерал Элиас Картер
Таунсенд родился 10 августа 1912 года в штате Джорджия. Прошел обучение в
военной школе офицеров резерва в Джорджии (ROTC). Затем получил степень
бакалавра в университете штата Джорджия в 1934 году. На военную службу поступил
30 июля 1935 г. В 1942 году капитан Таунсенд поступил в 10-й класс офицерской
командной школы Command and General School. Участвовал во Второй мировой войне
в Европе. В звании подполковника в 1948 году стал преподавателем
Командно-штабного колледжа армии США (Command and General Staff College). В
1949 году командовал 3-м батальоном 18-го пехотного полка. В 1949 году поступил
в Штабной колледж вооруженных сил (Armed Forces Staff College), а в 1956 —
в Национальный военный колледж (National War College). Служил в 36-м полку 70-й
пехотной дивизии в Европе (G-1,-2,-3, начальник штаба). Затем был направлен во
Вьетнам в составе группы военных советников, после возвращения оттуда
командовал 3-й пехотной дивизией, дислоцированной в Германии. Затем служил в
министерстве обороны. В звании бригадного генерала возглавил Командно-штабной
колледж в 1963 году, входил в редакционный совет, издававший официальные труды
по истории армии США. В звании бригадного генерала, затем генерал-майора с
ноября 1965 года по июнь 1967 года руководил Командованием военной разведки
армии США (U.S. Army Intelligence Command). В 1968–1969 годах снова служил во
Вьетнаме, был начальником штаба у генерала Крейтона Абрамса в Сайгоне. Книга
«Риск — ключ войсковой разведки» вышла в США в 1955 году и в значительной
степени отражала официальные взгляды командования армии США на ведение
войсковой разведки, сложившиеся в результате Второй мировой и Корейской войн, а
также появления атомного оружия. (прим. В. К.: Выражаю искреннюю
благодарность госпоже Элизабет Меррифилд из Объединенной библиотеки вооруженных
сил, Эйзенхауэр-Холл, Форт-Ливенворт, Канзас, США за предоставленные мне
биографические сведения об авторе.)
Содержание
От издательства [5]
Предисловие [8]
Предисловие
автора [9]
Проблемы командования [11]
Первый шаг к улучшению разведки [11]
Офицеры разведки не могут предсказывать будущее [12]
Командир и его штаб — одно целое [14]
«Избегая невозможного, действуй согласно неизбежному» [15]
Глава 2. Необходимое
в информации и возможности противника [17]
Два главных вопроса в
информации о противнике — его дислокация и численность [17]
Влияние атомного оружия [19]
Командиры всегда
рискуют [20]
Виды риска [21]
Уменьшение неизвестного риска [21]
ФБР — как пример [22]
Как определяется степень риска [23]
Ответственность ближайшего вышестоящего командира [24]
Рассчитанный риск [25]
Необходимость взаимопонимания между различными командными инстанциями [25]
Риск в Корее [25]
Риск в Пирл-Харборе [26]
Два основных положения [29]
Риск — фактор относительный [30]
Влияние риска на концепцию ведения боя [31]
Риск присущ всякой войне [34]
Глава 4. Возможности,
намерения и предвидение [35]
Возможности или
намерения [35]
В догадках нет необходимости [37]
Невыявленные возможности противника [38]
Оценка должна быть только одна [38]
Правильные взаимоотношения между начальником разведки и его командиром [40]
Взаимное уважение и доверие [41]
Добывание фактов [41]
Всякая возможность существует, пока ей ничего не противопоставлено [42]
Разведывательные данные и планирование [42]
Основные правила [43]
Глава 5. Признаки,
маскировка и обман противника [44]
Общие замечания [44]
Определение дислокации и численности противника [45]
Ненадежность признаков [46]
Цель — прорваться сквозь завесу признаков [46]
Форма борьбы с разведкой противника [47]
Союзный план маскировки операции «Оверлорд» [47]
Главная причина неудачи германской разведки [59]
Сравнение союзных и германских сил [59]
Глава 6. Иллюстрации
к концепции [61]
Командир сообразуется с
риском [61]
Различие в подходе к делу командира и начальника разведки [85]
Главное о противнике одинаково для командования всех ступеней [86]
Применение метода к действиям военно-морских сил [88]
Разведка должна работать для командира и вместе с командиром [90]
Определять риск,
уменьшать неизвестный риск [91]
Только одна оценка [91]
Два главных вопроса — дислокация и численность противника [91]
Изменения, которые необходимо внести в существующую систему [92]
Ожидаемые результаты [92]
Приложение.
Сводка основных правил [94]
Все тексты, находящиеся на сайте,
предназначены для бесплатного прочтения всеми, кто того пожелает. Используйте в
учёбе и в работе, цитируйте, заучивайте... в общем, наслаждайтесь. Захотите,
размещайте эти тексты на своих страницах, только выполните в этом случае одну
просьбу: сопроводите текст служебной информацией - откуда взят, кто
обрабатывал. Не преумножайте хаоса в многострадальном интернете. Информацию по
архивам см. в разделе Militera: архивы и другия
полезныя диски (militera.lib.ru/cd).
От
издательства
Книга Таунсенда «Риск — ключ войсковой разведки» выпущена в
США в 1955 году.
Автор книги, полковник американской армии, долгое время служил в
качестве офицера разведки и преподавал войсковую разведку в военных училищах.
В книге содержится критический анализ действующих в настоящее
время в армии США некоторых общих положений по организации и ведению войсковой
разведки. Дискуссии о военной доктрине, происходящие в США, охватили и проблемы
разведывательной службы. Многие авторы до сего времени выступают на страницах
периодической военной печати с критикой существующих положений в войсковой
разведке, выдвигают новые принципы ее работы, отвечающие требованиям
современной войны. Такой характер носит, например, статья подполковника Кэйла
«Войсковая разведка и контрразведка», опубликованная в ноябре 1956 года в
журнале «Милитери ревью»; такой же полемической является и книга Таунсенда.
В предисловии к книге начальник разведывательного управления
армии генерал-майор Трудо настойчиво рекомендует всему офицерскому составу
ознакомиться со взглядами автора, поэтому можно думать, что Таунсенд в какой-то
мере отражает и официальные концепции.
Из всей области разведки автор берет для рассмотрения только
проблемы войсковой разведки. Прежде всего, пишет он, надо понять разницу между
стратегической и войсковой разведкой, хотя трудно определить, где кончается
первая и начинается вторая. По его мнению, разница состоит в том, что
стратегическая разведка может и должна исследовать намерения противника, тогда
как стремление войсковых разведчиков «гадать за противника» всегда приносит
вред. [6]
Появление атомного оружия, пишет автор, настолько увеличило
возможности войск, что предугадывать действия противника на поле боя стало
особенно рискованно. Между тем в американской армии до сих пор считается, что
доклад разведчика должен заканчиваться выводом о вероятных действиях
противника. Основанием для этого вывода служат так называемые признаки, но
беда, по мнению автора, заключается в том, что офицер разведки сам является
высшим судьей надежности этих признаков. Положение осложняется еще и тем, что
противник в целях маскировки выставляет напоказ сотни ложных признаков. В
результате разведчик зачастую делает совершенно неверный вывод и становится
козлом отпущения за ошибки, допущенные командованием.
Автор ратует за то, чтобы освободить разведчиков от
несвойственных им функций, направить их усилия на добывание только тех сведений
о противнике, которые действительно уменьшают неизвестный риск командира,
обеспечивают ему возможность правильно оценить обстановку и принять правильное
решение.
Как известно, американские уставы относят к основным элементам
информации (Essential Elements of Information) в зоне боевых действий сведения
о силах, составе и группировке противника, о действиях противника, которые
могут помешать своим войскам выполнить задачу, о возможностях противника в этом
отношении, о том, получит ли противник подкрепления, когда и в каких размерах.
Сюда же относятся данные о свойствах района боевых действий, которые могут
оказать влияние на действия своих войск; вопросы, в выяснении которых
заинтересован вышестоящий штаб, командиры подчиненных частей или командиры
соседних частей; данные об объектах в глубоком тылу противника, представляющих
интерес для подвижных частей, и о метеорологических и гидрографических
условиях, с которыми придется встретиться на путях к этим объектам.
Таунсенд предлагает из всех этих вопросов к основным элементам
информации отнести только два: дислокацию и численность войск противника.
Только эти сведения, считает он, помогают командиру определить свой риск и на
каждый возможный вариант действий противника разработать меры противодействия.
Говоря о способах получения данных о противнике, [7] автор отдает предпочтение
тем сведениям, которые получены в результате личного наблюдения, то есть от
тех, кто был в расположении противника и видел его собственными глазами:
разведчиков, военнопленных, местных жителей. Несмотря на колоссальный рост
технических средств разведки, пишет автор, эти очевидцы — самое надежное
средство информации.
Многие положения, выдвигаемые автором, являются спорными,
некоторые из них для нас совершенно неприемлемы и, возможно, оправданы только
применительно к американской армии. Однако в целом книга, несомненно,
представляет интерес для советского военного читателя. Издательство выпускает
книгу Таунсенда с информационными целями. [8]
Предисловие
Повышение мобильности и огневой мощи современных армий и в
особенности возможность тактического применения атомного оружия требуют, чтобы
в нашей армии добывание и обработка сведений войсковой разведкой велись
быстрее, чем когда бы то ни было раньше. Необходимо тщательно и беспристрастно
исследовать все возможности повышения быстроты в работе войсковой разведки.
Каждый офицер и каждый солдат должен обдумать пути и средства повышения
быстроты и эффективности добывания разведывательных данных. Взявшись за это, мы
не можем оставить ни одной части процесса разведки без самого строгого
критического анализа. Это не только проблема разведки — это проблема всей
армии в целом, и она касается нас всех.
Книга полковника Таунсенда «Риск — ключ войсковой разведки»
является исследованием и критическим анализом существующей доктрины войсковой
разведки. Эту книгу следует изучить всем офицерам и солдатам, которые серьезно
интересуются тактическими проблемами, стоящими сегодня перед нашей армией.
Начальник разведывательного управления штаба армии США
генерал-майор Артур Дж. Трудо.
5 августа 1955 года. [9]
Предисловие
автора
Данная книга является анализом войсковой разведки и той роли,
которую разведка должна играть для командования, для командира части. Войсковую
разведку никогда нельзя рассматривать отдельно от командования, ибо они тесно
связаны между собой.
Автор, будучи инструктором и офицером разведки, установил, что
излагаемые ниже взгляды на роль разведки скорее доходят до сознания людей и
лучше усваиваются, чем любые другие концепции.
Мы не рассматриваем здесь всю область военной разведки и все
вопросы командования, а останавливаемся лишь на тех немногих вопросах, которые
казались нам необходимыми для нашей цели. Речь идет только о войсковой
разведке, хотя ряд высказанных положений можно распространить и на
стратегическую разведку.
Войсковая разведка ведется только в военное время или перед
самым началом войны и главным образом для тактических целей. С другой стороны,
стратегическая разведка ведется как в мирное, так и в военное время и в
основном используется лицами, занимающимися стратегическим планированием, и
политическими руководителями. Задачи стратегической разведки многообразны,
главные из них — это добывание сведений о вооруженных силах, о политике,
экономике, науке, технике, транспорте, о руководящих лицах. Кроме того,
стратегическая разведка сознательно уделяет значительное внимание «намерениям»
потенциального или действительного противника, в то время как войсковая
разведка должна была бы заниматься возможностями противника, а не его
намерениями.
Разница между стратегической и войсковой разведкой обычно
определяется целями, для которых добываются [10] сведения,
характером использования этих сведений и уровнем, на котором они используются.
Часто бывает трудно определить, где кончается тактическая и начинается
стратегическая разведка.
В тексте отмечены жирным шрифтом основные правила, касающиеся
войсковой разведки, офицера разведки и командира части, а также их
взаимоотношений и взаимозависимоети. Соблюдение этих правил предотвратит
ошибки, вытекающие из неправильной практики и неверных умозаключений. При
применении их в работе войсковой разведки не будет ничего гадательного,
разведчикам не придется быть ясновидцами. Справедливость правил показывается на
примерах, взятых из книг и статей, в большинстве случаев написанных
действительными участниками боев. Выдержки из этих трудов приводятся полностью,
чтобы не возникло сомнение в правильности передачи мыслей авторов.
Хотя книга написана в основном исходя из опыта сухопутных сил и
для них, однако рекомендуемые в ней правила в равной мере применимы к
тактической разведке и других видов вооруженных сил — военно-морских,
воздушных — и корпуса морской пехоты.
Автор чрезвычайно благодарен тем офицерам, которые прямо или
косвенно помогли ему подготовить эту книгу. А их было очень много. В сущности,
каждый офицер, с которым автору довелось служить вместе за последние 15 лет
(армейские офицеры, морские, авиационные, корпуса морской пехоты, а также
союзные офицеры — английские и канадские), обсуждал с ним в той или иной
степени предлагаемую систему. Многие читали черновики рукописи и сделали свои
замечания. Не все полностью согласились с автором. Некоторые разведчики
выражали мнение, что автор чрезмерно упростил проблему войсковой разведки. Но
мы убеждены, что ради ясности можно пойти на риск упрощения.
Самые большие трудности разведки проистекают от недостатка
простоты, а не от ее избытка. Картина обстановки, рисуемая разведывательными
данными, слишком часто усложняется вследствие того, что необходимая информация
подменяется массой сведений, хотя и полезных, но не необходимых.
Полковник пехоты Э. К. Таунсенд [11]
Глава 1.
Введение
Проблемы командования
Старая, известная всем военным истина гласит, что всякого
командира по-настоящему заботят только проблемы командования. Для
удовлетворительного решения любой военной задачи необходимо полное понимание
значения этого основного положения. Непонимание и недооценка его приводили и
ведут ко многим затруднениям. Особенно это справедливо в области войсковой
разведки.
Опыт показывает, что из всех важнейших областей, таких, как
ведение операций, разведка, служба тыла, комплектование и работа с личным
составом, в разведке меньше всего проявляется понимание командования, его
проблем, ответственности командования и отношений, которые должны существовать
между командованием и разведкой.
Технически и организационно наша войсковая разведка является
великолепной. Наши разведчики показали, что они ни в чем не уступают кому бы то
ни было. Трудности, о которых здесь говорится, проистекают из неправильного
направления усилий и ошибочных представлений о том, чего можно и должно добиваться.
Правильные отношения между командованием и разведкой являются в
настоящее время чрезвычайно важными. Специалисты, изучавшие этот вопрос,
по-видимому, считают, что разведка, войсковая разведка — ключ к успеху
частей и соединений в бою в эру атомного оружия. Крайне необходимо улучшить
нашу разведку как в отношении быстроты, так и точности добываемых сведений. Но
как это сделать?
Первый шаг к улучшению разведки
Мы считаем, что войсковая разведка начнет улучшаться только
после того, как будет изменено направление ее деятельности и внесена ясность в
отношения между [12] командованием и разведкой. Нужно полностью выявить и устранить
нынешние недостатки, а затем уже приложить все усилия к дальнейшему улучшению
разведки. Однако, повторяем, прежде всего необходимо устранить нынешние
недостатки. Сводятся они, по нашему мнению, к следующему:
1. Войсковую разведку без всякой нужды сделали трудной для
понимания, а поэтому и трудной для обучения.
2. При существующей системе:
а) командиры часто ожидают слишком многого от разведки и в
результате нередко разочаровываются в ней и негодуют на нее;
б) офицеры разведки зачастую, и в большинстве случаев не
сознавая этого, не столько помогают своим командирам, сколько вредят им.
3. Разведка часто подвергается осмеянию, нередко к ней относятся
с пренебрежением.
Разведку часто изображают как сложный, противоречивый и трудный
процесс, между тем этого не должно быть. Кроме того, иногда проявляется
тенденция подходить к вопросам разведки в отрыве от проблем, стоящих перед
командиром части. Командиры же не всегда полностью понимают возможности и
пределы деятельности разведки, не знают, что они могут от нее потребовать.
Часто наблюдаемое взаимное непонимание между командованием и разведкой может в
значительной степени причинить вред им обоим. От командира и от разведчика
требуется полное взаимопонимание.
Офицеры разведки не могут предсказывать будущее
Как правило, командиры ожидают слишком многого от офицеров
разведки. Однако повинны в этом в первую очередь сами начальники разведки, так
как они склонны создавать впечатление, будто могут добиваться невозможного, а
именно предвидеть развитие событий. Все командиры должны уяснить себе, что их
начальники разведки, какими бы они ни были умными, способными и опытными, не в
состоянии предвидеть будущее в большей [13] мере, чем это может
сделать сам командир или любой другой офицер.
Во время боевых действий начальник разведки является в первую
очередь лицом, которое запрашивает информацию о противнике, собирает таковую и
передает ее командиру. Сведения о противнике становятся разведывательными
данными, когда они обработаны (проверены) и подтверждены как факты. Если офицер
разведки впадает в манию величия и начинает думать, что как начальник разведки
он может делать что-то большее, то польза, им приносимая, падает в обратной
пропорции его мании.
Догадки не являются разведывательными данными, как бы ни были
они правдоподобны, а заключения, основанные не на фактах, если не полностью
ошибочны, то, во всяком случае, чрезвычайно шатки. Однако говорят, что
разведчики поступают правильно, когда, получив сведения, являющиеся, по их
мнению, достаточным свидетельством (признаком) характера действий противника,
делают вывод, что «противник, скорее всего, будет делать то-то, а не иное».
Принятая в настоящее время система делать в заключение
разведывательной оценки выводы об «относительной вероятности использования
противником своих возможностей» является неправильной. Такие выводы на
деле — только догадка, предсказание вероятности событий, о которых тот,
кто должен превратить возможность в действительность, то есть противник,
зачастую даже и не думает.
Как уже указывалось, работники разведки США превосходно умеют
добывать сведения о вооруженных силах противника. Они делают это не хуже, а
может быть, и лучше, чем разведчики любой другой страны. Но офицеры разведки
сами себе причиняют огромный вред, когда используют полученную информацию для
попыток предсказывать, определять намерения противника или для того, чтобы
просто строить догадки. Это самая большая ошибка в работе нашей войсковой
разведки. Некоторые командиры, по существу, требуют от своих офицеров разведки
гадания. Один командир части в беседе заявил, что он приказывает своим офицерам
разведки «непрерывно и точно информировать его о том, что и когда намерен
делать противник». [14]
В настоящее время ни один человек, безусловно, не в состоянии
достичь такой цели {1},
и когда офицеры разведки все же стараются создать впечатление, что они сделали
это или могут сделать, они лишь дискредитируют всю войсковую разведку. Конечно,
если постоянно строить догадки, то иногда догадка и оправдывается, но
полагаться на такой метод в войсковой разведке, разумеется, нельзя.
Нынешний так называемый метод «оценки возможностей» противника
настолько извращен догадками о «намерениях» противника, что под двусмысленным
названием оценки «относительной вероятности действий», по существу, превратился
в «оценку намерений» противника. Мы разграничили намерения противника от его
возможностей уже много лет назад, но они продолжают жить совместно под другим
названием.
Некоторые говорят, что начальник разведки является экспертом во
всем, что касается противника. Он лучше «знает» противника и поэтому может дать
хороший совет командиру о том, какие действия предпримет противник.
В действительности шансы начальника разведки предугадать
намерения противника не больше, чем у кого бы то ни было. Отсюда вытекает наше
первое основное правило:
1. Офицер
разведки — не прорицатель. Надежность его предсказаний не больше, чем у
любого другого офицера. Командир и его штаб — одно целое
У командира любой
воинской части от роты и выше есть штаб, работа которого охватывает широкий
круг вопросов, таких, как личный состав, разведка, боевые действия, служба
тыла. Цель всей работы штаба — помощь командиру в управлении войсками.
Штаб работает на командира и действует только с его согласия. Штаб не имеет
каких-то особых собственных целей; его назначение состоит в том, чтобы
расширить возможности командира [15] по управлению войсками. Ум командира —
это его личный ум плюс коллективный ум штаба.
Чтобы обеспечить
максимальную помощь командиру, штаб должен понимать точку зрения командира, его
обязанности и ответственность, а также функции всех командных звеньев части и
все, что с ними связано.
Короче говоря, штаб
должен уметь думать одинаково со своим командиром.
Особенно важно,
чтобы штаб как в разведке и в планировании, так и в ведении боевых действий
мыслил подобно своему командиру. Это как раз те две области, которыми командир
непрерывно занимается во время боя. Вопросы личного состава и работа тыла тоже
важны.
Однако в этих
областях принятые решения не подвергаются таким быстрым изменениям, как в
первых двух, и связанные с ними вопросы не отвлекают внимание командира
непрерывными и настоятельными требованиями, так как вся работа здесь обычно
проводится по установленному инструкциями порядку.
Офицеры штаба должны
понимать необходимость действий в соответствии с образом мышления командира,
определяющимся самим его положением как командира части. Поступая таким
образом, каждый офицер штаба сможет работать со своим командиром со значительно
большей пользой для дела.
Такое понимание
особенно необходимо для офицера разведки, потому что именно он допускает самое
большое отклонение от образа мыслей командира, самый большой отход от того
общего знаменателя, который столь необходим для согласованности действий.
Офицеры оперативного
отдела, отдела кадров или тыла редко забывают об этом требовании, и только
офицер разведки ведет себя иначе. Часто создается впечатление, что он вовсе и
не работник штаба. Такое положение, конечно, достойно сожаления и его можно и
нужно устранить.
«Избегая невозможного, действуй
согласно неизбежному»
Развитие боевых
действий неизбежно ставит перед командованием всех ступеней, несущих
ответственность за эти действия, ряд требований. Некоторые меры, диктуемые
сложившейся обстановкой, окажутся не только не [16] предусмотренными
планами, но даже будут идти вразрез с ними. В прошлом разведка обычно
пренебрегала некоторыми из этих неизбежных требований (так поступать даже
предписывалось). Но это вело к трениям между командирами и офицерами разведки,
так как необходимость существует независимо от того, игнорируют ее или нет, и
действует во вред, а не на пользу тем, кто ею пренебрегает. Один старый,
умудренный жизнью негр так сформулировал свою философию: «Я лишь избегаю
невозможного и действую согласно неизбежному, и у меня никогда не бывает
неприятностей». Этот негр знал, что значит понимать действительность такой,
какова она есть, использовать ее, а не давать ей действовать против себя.
Эта простая
философия указывает средства для устранения множества существующих трудностей.
Она может также оздоровить атмосферу и помочь избежать многих неудач. Общее
положение улучшится, если заставить неизбежное работать на нас, а не во вред
нам. Неизбежное нужно выявлять, изучать и на этой основе строить обучение. Надо
«устанавливать факты» и учить этому, а не тому, что существует только в наших
желаниях.
В разведке была и
продолжает существовать тенденция игнорировать действительное положение вещей,
а не действовать в соответствии с ним. Как раньше, так и сейчас делаются также
попытки достичь невозможного вместо того, чтобы избегать его. В результате
реализовать максимум возможного не удавалось. В военном ведомстве оперативное
исследовательское управление довело умение «определять положение» до высокой
степени совершенства. Во многих случаях ему удавалось правильно выявлять
неизбежное в данной обстановке и тем самым помочь ответственным лицам избегать
неправильных действий. В настоящем исследовании предлагается именно такой
подход к делу.
Ключ к принятию
решения, учитывающего неизбежное, поскольку это касается командира в бою,
заложен в правильном соотношении между риском, ответственностью и войсковой
разведкой. Именно эти факторы мы и намерены проанализировать. [17]
Глава 2.
Необходимое в информации и возможности противника
Всем известно, что:
1) любая войсковая часть, независимо от ее величины, имеет
задачу;
2) у любой части всегда есть вышестоящее командование;
3) любой воинской части, раз ей ставится задача, выделяются
вышестоящим командованием необходимые для этого средства (живая сила и
техника).
Оценка противника оказывает прямое влияние на выполнение боевой
задачи частью, на постановку задачи и распределение сил и средств по
подразделениям. Более того, абсолютно необходимо, чтобы командир части при
выполнении боевой задачи учел возможности противника помешать ее осуществлению,
Два главных вопроса в информации о противнике — его
дислокация и численность
В нашей разведке оценку противника обычно называют выявлением
«возможностей противника». Но прежде чем приступить к определению возможностей
противника, абсолютно необходимо выяснить два важнейших вопроса: 1) дислокацию
противника и 2) численность противника (личный состав, техника). Располагая
такой информацией, можно определить и возможности противника. Без этого мало
что можно сказать о его возможностях. Так обстоит дело во всех видах военных
действий — на суше, на море и в воздухе.
Нумерация и название частей противника часто помогают определить
его дислокацию и численность. Это особенно касается тех частей противника, с
которыми у нас нет соприкосновения. Однако выявление номеров частей [18] — желательный,
но не необходимый элемент при определении его численности и дислокации.
Диспозиция частей противника также не играет решающей роли при
определении его возможностей, потому что она может оказаться результатом
преднамеренных или случайных действий противника, которые введут нас в
заблуждение. Этот вопрос будет разбираться позднее в разделе о контрразведке.
Для командира части наибольшую важность представляет информация
о дислокации и численности противника. Возможности противника определяются
прежде всего на основе этих сведений. Все остальное имеет лишь вспомогательное
значение. Располагая такой информацией, командир может сделать вывод о
возможностях противника и будет действовать разумно; без них он будет
действовать вслепую.
И летчику надо знать дислокацию и численность противника, и
командиру подводной лодки надо знать дислокацию и численность противника, и
морской эскадре, вышедшей в море, также нужны сведения о дислокации и
численности противника. Дайте эти сведения любому виду вооруженных сил —
воздушных, морских или сухопутных, — и они сразу начнут действовать более
разумно. Эти сведения являются главными в информации. Все прочие так называемые
«главные элементы информации» на самом деле не необходимы, не обязательны, хотя
и весьма желательны. Они дополняют главное. В любой боевой обстановке главными
в информации являются одни и те же вопросы. Практика причисления всех сведений
к разряду главных, как это сделано в инструкции «главные элементы информации»,
нелогична, неправильна и вносит изрядную путаницу.
При принятии той или иной военной доктрины, при внедрении тех
или иных принципов в практику всегда нужно иметь в виду, что наши вооруженные
силы развертываются во время войны за счет гражданского населения. Поэтому всю
терминологию нужно упрощать, а не запутывать. Поступать наоборот неразумно.
Например, слово «главный» для большинства людей значит «необходимый». Однако в
разведке главными элементами информации зачастую называются такие, которые
отнюдь не являются необходимыми.
Следует учитывать, что бывают положения, когда и [19] другие виды
разведывательных сведений приобретают исключительную важность. В этих случаях
каждый такой вид или элемент информации должен быть особо оговорен приказом;
относить его огульно к «главным элементам информации» нельзя. Только в этом
случае можно избежать грубой ошибки.
Влияние атомного оружия
Появившееся теперь тактическое атомное оружие окончательно
подтвердило (если только в этом была необходимость) значение вышеуказанных
элементов информации. Оно не оставляет никаких сомнений в том, что является
главным в разведывательных сведениях. Все рассуждения о разведке в связи с
появлением этого нового оружия сводятся к попыткам изыскать способ ускорения
сбора сведений о дислокации и численности противника.
Федеральное правительство тратит миллиарды долларов на
радиолокационную сеть с тем, чтобы иметь возможность обнаружить приближение
самолетов или снарядов противника. Эта сеть является средством получения
абсолютно необходимых сведений, данных о дислокации и численности противника.
Назначение добровольного корпуса наблюдателей ПВО также состоит в том, чтобы
постоянно иметь возможность дать сведения о дислокации и численности
противника.
Один из основных способов улучшения разведки для успешного
тактического применения атомного оружия — это изменить подход к делу и
систему взглядов на цели разведки. Раз будет признано, что определение
дислокации и численности противника является главной задачей разведки, то все
ее усилия будут сосредоточены именно на этом. Освобождение разведки от сбора
второстепенных сведений сразу благоприятно скажется на поступлении необходимых
сведений.
Сведения о дислокации и численности противника будут иметь
важное значение при любых обстоятельствах. Это неизбежно, и действовать нужно с
учетом этого.
Отсюда следуют наши второе и третье основные правила:
2. Есть два и только
два главных элемента информации о противнике — его дислокация и
численность.
3. Возможности
противника определяются из его дислокации и численности. [20]
Глава 3.
Риск
По словарю Вебстера, риск — это азартная игра, опасность,
угроза потерь, разорения, гибели. Глагол рисковать значит подвергать себя
риску, играть в опасную игру (например, рисковать жизнью или репутацией),
подвергаться опасности, отваживаться на что-либо, связанное с риском. Все это в
полной мере можно отнести к решениям и действиям командира в бою.
Командиры всегда рискуют
Принимая решения, командир никуда не может уйти от невидимого
чудовища, имя которому «риск». Риск — постоянный спутник командира.
Командир принужден мыслить и принимать решения всегда в готовности пойти на
риск. Такой образ мышления навязывается командиру силой обстоятельств
независимо от того, подготовлен он к нему или нет, и многие командиры
сознательно или бессознательно усваивают его. В различном отношении к риску
лежит основная причина расхождений во взглядах командира части и его офицера
разведки. Риск должен быть отправным пунктом при обсуждении всех тактических
вопросов. Так подходит к делу командир, но, как мы увидим, иначе обстоит дело
со средним офицером разведки. Такой образ мышления настолько присущ командиру,
что его ничто не может изменить. Отсюда наше четвертое основное правило:
4. Риск — основа
действий командира. Риск является отправным моментом при докладе обстановки
командиру: учет его риска необходим для понимания точки зрения командира.
Для того чтобы
принять грамотное решение, командиру необходимо знать, чем он рискует. Командир
должен быть в состоянии определить возможный риск при любой [21] обстановке.
Определение допустимого при данной обстановке риска составляет самую суть
командования. Но для того чтобы правильно решить, следует ли идти на тот или
иной риск, сначала необходимо выяснить все возможные последствия принятого
решения.
При решении одной из
важнейших задач современной войны — задачи использования тактических сил в
условиях применения атомного оружия — это основное правило командования
продолжает сохранять все свое значение. Надо знать, какими опасностями чревата
данная обстановка, на какой риск намерен пойти сам командир, на какой риск
приказывает ему пойти вышестоящее командование, — вот вопросы, которые
надо уяснить и решить. И сделать это надо не путем организационных изменений, а
посредством анализа. Гибкость как в условиях атомной войны, так и в мирной
обстановке является в первую очередь свойством ума, а не организации. Можно без
конца менять организацию, но без ясности мышления мы достигнем очень немногого.
Виды риска
Командир имеет дело
с риском, выявленным и невыявленным. Выявленный риск не представляет собой
особенно трудной проблемы. Человек, безусловно, всегда может принять какие-то
меры в отношении того, что ему известно. Трудности создает неизвестное. Страх
перед неизвестным вот уже несколько столетий преследует людей. Вот почему
крайне желательно устранять неизвестность всегда, когда возможно. Это особенно
справедливо в отношении риска, неизвестного командиру, создаваемого
противником, погодой или условиями местности.
Командиру, конечно,
хотелось бы свести неизвестный риск к минимуму или полностью его устранить. Но
как это сделать? Каким путем можно уменьшить или свести на нет этот неизвестный
командиру риск?
Уменьшение неизвестного риска
Для командира в бою
риск создают в первую очередь и непосредственно противник и его положение. Как
велика угроза со стороны противника? Определив степень угрозы со стороны
противника, нетрудно выявить и риск. [22]
Как же определить
эту угрозу? Определяется она путем выяснения возможностей противника, то есть
только посредством выяснения дислокации и численности противника. Никаких
других путей не существует. Значит, офицер разведки может помочь командиру
уменьшить или свести на нет неизвестный риск путем сосредоточения своих усилий
на этих главных элементах информации.
Таковы правильные
взаимоотношения, которые должны существовать между командиром и офицером
разведки.
Это основа, на
которой должна строиться вся структура войсковой разведки. Если в этом
отношении войсковая разведка безупречна, то вся ее работа будет идти успешно.
Но если указанное
взаимоотношение нарушено, если оно отсутствует или действует скорее случайно,
чем целеустремленно, то вся работа разведки обречена на провал.
Поэтому наше пятое
основное правило заключается в следующем:
5. Основная цель войсковой
разведки, весь смысл ее существования — это уменьшение или устранение
неизвестного риска командира.
ФБР — как пример
Федеральное бюро
расследований представляет великолепный пример именно этого типа
разведывательной системы и ее работы. Общепризнано, что ФБР является одной из
лучших наших разведывательных организаций.
На ФБР возложена
обязанность вести разведку против жизненно опасного врага, против его подрывной
деятельности, которая значительно ближе к сердцу и мозгу нашей страны, чем его
вооруженные силы, находящиеся на других континентах. Как же ФБР ведет эту
разведывательную работу? Усилия его направлены на выявление главного, а именно
дислокации и численности противника.
А как используется
добытая информация? Она представляется соответствующему «командиру» —
президенту, тому или иному члену правительства или начальнику управления.
Располагая сведениями о дислокации и численности противника, начальник может
взвесить риск в данном вопросе. Этот риск становится известным. Неизвестный
риск в целом, таким образом, уменьшается. Офицер разведки, в данном примере
начальник ФБР, не тратит времени на догадки и предсказания того, что [23] будет или не будет
делать противник. Если бы он так поступал, то ошибался бы на каждом шагу, и в
результате вся работа ФБР давно была бы дискредитирована, а может быть, и стала
бесполезной. Более того, начальник ФБР превратился бы в «козла отпущения» для
вышестоящих командиров (начальников), которые по его вине наделали бы ошибок в
определении размеров риска; он стал бы всеобщим посмешищем, а не лицом,
пользующимся исключительным уважением. При такой системе главная
ответственность возлагается на тех лиц, которые должны ее нести, на
руководителя (командира, начальника), то есть на лицо, несущее ответственность
в целом, в том числе и за риск.
Эта система
достаточно надежна, чтобы положиться на нее в самой важной области национальной
обороны, то есть внутренней безопасности. Она, несомненно, будет также хороша и
для вооруженных сил. Если бы данная система не была пригодна для первой
области, то вторая оказалась бы в серьезной опасности.
Как определяется степень риска
Командиры всех
ступеней командной лестницы должны постоянно выявлять свой риск. Командир
делает это путем сравнения своих сил и средств с возможностями, которыми, по
оценке командира, располагает противник.
Если возможности
противника таковы, что командир части с приданными ему средствами может
противостоять противнику, то его риск относительно невелик.
Но не исключено
такое положение, когда командир, получив боевую задачу и средства, по мнению
вышестоящего командира, достаточные для ее выполнения, выясняет, что
возможности противника намного превышают его собственные. Такие случаи
наблюдаются весьма часто, что могут подтвердить все командиры частей. Какие же
задачи стоят в этом случае перед командирами? Как они обычно решаются? Имеются
ли в этом элементы неизбежного? Безусловно, да.
В любой обстановке
возможности противника практически бесконечны. Однако командир должен
подготовить план действий против всякого мыслимого варианта действий
противника. Пусть этот план будет заключаться хотя бы в том, чтобы «стоять на
месте и сражаться». [24]
Если командир
получил задачу в условиях, когда возможности противника намного превосходят его
собственные, то он обязан определить, при каком варианте действий противника
ему будет достаточно своих средств.
Возможности
противника, превышающие те, с которыми он может справиться своими средствами,
составляют риск командира.
Ответственность ближайшего
вышестоящего командира
За действия, когда
командиру приходится рисковать, несет ответственность ближайший вышестоящий
командир. Это положение распространяется на все звенья командования, хотя его
не всегда отчетливо понимают и редко о нем говорят. Ближайший старший командир
принимает на себя риск подчиненного ему командира, насколько это позволяют его
силы и средства. За его риск несет ответственность следующий вышестоящий
командир и так далее по всей цепи командования. Риск отделения принимает на
себя, насколько возможно, взвод, риск взвода принимает рота, ее риск —
батальон, риск батальона — полк, риск полка — дивизия, риск
дивизии — корпус, риск корпуса — армия, риск армии — группа
армий, риск группы армий — командующий на театре военных действий, риск
командующего принимает на себя верховное командование.
Если бы этого не
было, тогда первый взвод никогда бы не высадился на берег Нормандии, ибо
возможности противника были слишком велики для взвода, и взвод был бы обречен
на верную гибель. Но эта опасность усилиями всех звеньев командования
экспедиционных сил была предотвращена описанным выше образом.
Бывали случаи, когда
старший командир оказывался не в состоянии выполнить свой долг или отказывался
принять на себя риск подчиненного. Более того, некоторые взваливали вину за
свою неудачу на подчиненных и отстраняли их от командования. Но отдельные
ошибки не меняют общей картины распределения ответственности по всей цепи
командования: за риск подчиненного командира ответственность несет ближайший
вышестоящий командир.
Однако ничто не избавляет
командира от обязанности приложить максимум усилий для выполнения поставленной
задачи, с каким бы риском ни было связано ее осуществление. [25]
Опыт не раз
показывал, что смелым выполнением собственного плана командир может помешать
противнику реализовать максимум его возможностей, которые как раз и
представляют величайшую угрозу для него.
Рассчитанный риск
Если командир
определил свой риск — значит, он «рассчитал свой риск». То, что командиры
обычно называют «рассчитанным риском», по существу, является известным риском,
но термин «рассчитанный» применяется чересчур вольно. Часто бывает известно,
что риск имеется, но характер его и степень остаются неизвестными.
Необходимость взаимопонимания
между различными командными инстанциями
Эта система
ответственности за риск устанавливает правильные взаимоотношения между
различными командными инстанциями. В соответствии с ней предпринимаются все
действия, даже когда в этом не отдают себе отчета.
Командиры и штабы
всех степеней должны знать и понимать это.
Такое понимание
послужит двум целям. Во-первых, оно заставит вышестоящего командира полностью
осознать свою ответственность по отношению к подчиненным ему командирам,
которым он ставит задачи; во-вторых, понимание взаимной ответственности улучшит
взаимодействие между командирами разных степеней.
Нельзя забывать, что
могут быть ситуации, когда не по собственному желанию, а по необходимости
приходится идти на известный риск. В таком положении часто оказываются
командиры низших степеней. Спасением здесь является только уверенность в том,
что эти командиры полностью сознают, что они делают. — У подчиненного
командира должна быть вера в своего начальника, вера в то, что идти на риск
действительно необходимо и неизбежно.
Риск в Корее
Ярким примером
принятия подчиненным командиром исключительного риска не по собственной воле
являются действия командира 24-й дивизии во время высадки этой [26] дивизии в Корее в
июле 1950 года. Было известно, что силы противника намного превосходят силы
южнокорейцев. Кроме того, по самым оптимистическим подсчетам времени и
расстояний, противник располагал возможностью захватить весь Корейский
полуостров, прежде чем могли прибыть в достаточном количестве наши подкрепления.
Сначала командиру 24-й дивизии было известно лишь то, что противник двигается
на юг. 24-я дивизия должна была как можно больше замедлить его наступление,
чтобы выиграть время для союзников.
Несмотря на
чрезвычайно большие возможности противника и вытекающий отсюда огромный риск,
всесторонний учет которого не представлялся возможным, командир 24-й дивизии
выполнил свою задачу со всей энергией, на которую был способен. Эта смелость
действий сама по себе лишила противника некоторых преимуществ. Действия командира
24-й дивизии были столь решительны и смелы, что он заслуженно был награжден
высшим военным орденом страны. Кроме того, в первоначальный период в военных
действиях в Корее было то, что делает военное командование не столько наукой,
сколько искусством. Независимо от того, насколько известны численность и
дислокация противника и сколь точно рассчитан риск, решительность при
выполнении собственного плана командиром может свести на нет превосходство
противника или в значительной степени помешать реализовать его. Надо быть
артистом, чтобы уметь правильно выбрать момент и сообразоваться с рядом других
не поддающихся учету факторов, влияющих на обстановку. И командир решает все
это. Вот почему командование войсками является в своей основе искусством.
Риск в Пирл-Харборе
Второй пример
принятия командирами исключительного риска не по своей воле дают события в
Пирл-Харборе.
С тактической точки
зрения риск двух старших командиров, находившихся в Пирл-Харборе, был огромен и
фактически им совершенно неизвестен. Перед нападением японцев командиры ничего
не знали о нависшей угрозе и не могли должным образом подготовиться, потому что
не располагали сведениями о дислокации и численности противника, а только
наличие этих сведений могло уменьшить [27] неизвестный риск. Правда,
о приближении противника стало известно радиолокационному оператору, когда он
за несколько минут до нападения засек своим аппаратом японские самолеты, но
этим сведениям не придали значения. Нет никаких данных, свидетельствующих, что
кто-либо из офицеров разведки попытался предупредить командование о грозящей
опасности. Но случилось так не потому, что наша разведка не была в состоянии
сделать это. Разведка имела сведения и могла бы добыть их еще больше, но нужна
была иная ориентация, иная нацеленность. Если разведка не будет все время
думать только о том, как бы «уменьшить риск, неизвестный командиру», ее усилия,
скорее всего, будут отвлечены в каком-нибудь другом направлении.
Напротив, японское
командование располагало точными сведениями о дислокации и численности
американских сил в Пирл-Харборе. Таким образом, нападающий располагал главными
элементами информации, чего не имел обороняющийся.
Выше указывалось,
что за действия подчиненного командира в условиях риска несет ответственность
ближайший старший командир и что это распространяется на все звенья
командования. Этими двумя положениями с их неизбежными следствиями частично
объясняется та серия расследований, которые проводились после событий в
Пирл-Харборе.
Можно ли было
каким-то образом информировать командиров в Пирл-Харборе о дислокации и
численности противника? При существовавшей тогда и существующей в настоящее
время системе тактической разведки ответ, по-видимому, должен быть
отрицательным. Дело в том, что наша разведка не делает главного упора на
установление дислокации и численности противника, а, наоборот, занимается
догадками об «относительной вероятности его действий».
Однако попробуем
применить теорию выявления возможностей противника в ее чистом виде к
обстановке в Пирл-Харборе, используя информацию, имевшуюся в то время, и
посмотрим, что из этого получится.
Военно-морская
разведка путем контрольного радиоподслушивания пыталась следить за
передвижением японского флота. Сведения о его численности и дислокации
поступали довольно аккуратно до половины ноября [28] 1941 года. Но
примерно 27 ноября наши морские контрольные станции перестали слышать некоторую
часть японского флота. Это означало, что один из главных видов
информации — сведения о дислокации — выпал. Получилось, что
местонахождение части сил противника было неизвестно. Эти силы, пока их
дислокация оставалась неизвестной, могли неожиданно нанести удар в любом месте
и в любое время. Срочная задача разведки состояла в том, чтобы определить
дислокацию исчезнувшей группировки, однако, если не считать радиосредств, для
обнаружения этих сил ничего не было сделано.
В соответствии с
чистой теорией сведения об исчезновении противника, имевшие очень важное
значение, надо было передать командирам всех тех районов и зон, которые могли
подвергнуться нападению, и приказать им установить дислокацию указанной
группировки.
В каких же пунктах
противник мог нанести удар с тем, чтобы причинить нам максимальный ущерб? Что
могли предпринять в этом отношении наши командиры?
Когда сведения о
местонахождении японской группировки перестали поступать, она находилась в
северной части Тихого океана. Следовательно, она все еще находилась где-то в
Тихом океане, и пункты, в которых она могла нанести удар по американским силам
и причинить военный ущерб, были следующими:
1) Пирл-Харбор, где
был сосредоточен флот;
2) Филиппинские
острова;
3) Гуам;
4) Аляска;
5) Западное
побережье США;
6) Панамский канал.
Что могли бы сделать
командиры этих зон и районов, если бы они имели сведения о том, что потеряно
местонахождение группировки японского флота, и получили бы приказ обнаружить
ее. Располагая силами и средствами, данными в их распоряжение вышестоящим
командованием, каждый из командиров указанных районов мог бы предпринять в
соответствии со своими возможностями некоторые из следующих мер:
1. Вести из своего
расположения круглосуточную круговую или в определенном секторе разведку на
предельную дальность полета японских самолетов (предельную, ибо противник мог
планировать «безвозвратную» атаку). [29]
2. Продолжать эти
действия до тех пор, пока не была бы снова обнаружена эта группировка.
Но осуществить даже
эти мероприятия было бы трудно вследствие риска, с которым сталкивается
командир в любой обстановке. Например, в Пирл-Харборе не хватало самолетов,
чтобы осуществить надлежащую разведку.
В любом другом месте
могли возникнуть такие же трудности. Следовательно, даже, при такой системе,
отвечающей чистой теории, у командира был бы все равно огромный риск. Однако
шансы уменьшить его были бы значительно больше. Его неизвестный риск был бы
значительно меньше.
Но предположим
теперь, что один или несколько командиров сумели обнаружить силы противника.
Нужно ли разведке предсказывать или определять «относительную вероятность» тех
или иных действий противника? Ответ, конечно, должен быть «нет». Разведка
обязана лишь сообщить новую дислокацию и численность противника с расчетом, что
при существующих скоростях его силы могут достичь:
Пирл-Харбора через …..
дней (часов);
Панамского канала через
…… дней (часов);
Западного побережья
через ….. дней (часов);
Гуама через....... дней
(часов);
Филиппин через .....
дней (часов);
Аляски через ......
дней (часов).
Эта таблица должна
непрерывно изменяться по мере изменения дислокации сил противника. Таков путь,
по которому следует вести работу, основываясь на чистой теории оценки
возможностей противника. Но такого решения нельзя достигнуть при нынешней
системе оценки «относительной вероятности действий» противника.
Нападение на
Пирл-Харбор было для американцев внезапным потому, что они не знали самого
главного, а именно дислокации и численности сил противника. При наличии этих
важных сведений трудно себе представить, чтобы это нападение было полной
неожиданностью. Только эти сведения могли бы уменьшить неизвестный риск
командира.
Два основных положения
Из урока нападения
на Пирл-Харбор с неизбежностью вытекает два положения, которые и являются
предметом нашего рассмотрения. Ни ужас обстановки в Пирл-Харборе, [30] ни смена
командования, ни несколько проведенных расследований не могут скрыть того
факта, что два основных правила разведки и командования остаются незыблемыми,
как смена дня и ночи. Этими забытыми правилами являются: для разведки —
знание дислокации и численности противника; для командования — за риск,
выпадающий на долю нижестоящего командира, несет ответственность ближайший
старший командир. Из вышеизложенного вытекают еще двенадцать основных правил:
6. Риск, известный или
неизвестный, есть во всякой боевой обстановке.
7. Знание командиром
грозящей опасности — высший предел его осведомленности.
8. Командиры всех
степеней должны постоянно выявлять свой риск.
9. Риск непосредственно
связан с угрозой, которую представляет противник.
10. Угроза со стороны
противника определяется выявлением его возможностей.
11. Риск определяется
сопоставлением возможностей противника со своими силами и средствами.
12. Степень
превосходства противника в силах определяет размер риска командира
противостоящей этому противнику части.
13. За риск
нижестоящего командира отвечает ближайший вышестоящий командир.
14. Долг каждого
командира выполнять принятое им решение со всей энергией, невзирая на связанный
с этим риск.
15. Смелость выполнения
командиром своего плана может свести на нет превосходство противника или не
дать ему возможности полностью реализовать его, а в этих возможностях таится
наибольший риск для командира.
16. Каждый командир
должен предусмотреть противодействие на любой вариант действий противника.
17. В любой обстановке возможности
противника бесконечны.
Риск — фактор относительный
Всегда надо помнить,
что риск является относительным, поскольку речь идет о различных командных
инстанциях, так же как относительной является близость [31] каждой командной
инстанции к фронту. Возможности противника, огромные для взвода, будут
сравнительно невелики для полка; возможности, весьма опасные для полка, будут
ничтожными с точки зрения корпуса из четырех дивизий; возможности противника,
опасные для дивизии, будут относительно небольшими для армии.
Различное значение
одного и того же явления боевой обстановки для командиров различных степеней
является главной причиной одного из постоянных недоразумений между нижестоящими
и вышестоящими командными инстанциями. Например, в корпусной сводке будет
говориться, что деятельность противника за предыдущий день сводилась к активным
действиям патрулей. Когда же эта сводка дойдет до батальона, роты и взвода, то
их личный состав примет это за неосведомленность командования корпуса. В 3-м
взводе, например, хорошо знают, что было нечто более серьезное, нежели действия
патрулей. Ведь то, что в корпусе называют действиями патрулей, было атакой
целой роты противника на позиции взвода. Более того, 3-й взвод мог быть во
время этой частной атаки так же уничтожен, как и при наступлении десятка
дивизий противника на участке корпуса. Личный состав 3-го взвода испытал на
себе, что значит превращение потенциальной угрозы в действительность. Это уже
не было простым пребыванием в опасном месте или ожиданием угрозы. Это была
настоящая атака противника, для отражения которой и рота, и батальон, и полк
должны были использовать все свои средства. Но с точки зрения корпуса эти
действия противника не приняли опасных для него размеров. Отсюда вытекает еще
одно основное правило:
18. Риск является
относительным фактором. Он неодинаков для командиров разных командных инстанций
и определяется их ресурсами.
Влияние риска на концепцию
ведения боя
Воспоминания
генерала Омара Н. Брэдли (США) и фельдмаршала Бернарда Монтгомери (Англия)
показывают, как риск влияет на образ мыслей командующего и даже на его
концепцию ведения боевых действий. Эти командующие успешно действовали, хотя и
придерживались разных концепций, что вызывало дискуссии как во время, так и
после второй мировой войны. [32]
Маршал Монтгомери
был известен как мастер тщательно подготовленного «планомерного» сражения, в
котором все от начала до конца было детально рассчитано. Генерал Эйзенхауэр
писал: «Монтгомери всегда был мастером методической подготовки войск для планомерного
наступления» {2}.
В другом месте своей книги Эйзенхауэр говорит: «Еще одной выдающейся чертой
Монтгомери (следующей за воодушевляющей бойцов преданностью долгу) является большая
способность вести, так сказать, подготовленное сражение. Как в изучении позиций
противника и обстановки, так и в совместном использовании танков, артиллерии,
авиации и пехоты для обеспечения тактического успеха он осторожен, скрупулезно
точен» {3}.
Так называемое
планомерное сражение является таким видом боевых действий, когда неизвестный
риск сводится к минимуму и почти исключены какие-либо случайности.
Возможно, что приверженность
маршала Монтгомери к концепции планомерного сражения диктовалась нехваткой у
англичан ресурсов, в особенности недостатком живой силы. Возможно, он считал,
что не может позволить себе действия, связанные с риском и всякого рода
случайностями. Может быть, он полагал, что не может идти на риск поражения,
подобного поражениям его предшественников по командованию в Африке. Но каковы
бы ни были причины предпочтения, отдаваемого Монтгомери планомерному сражению,
ясно одно — планомерное сражение является таким видом боевых действий,
когда неизвестный риск сводится к минимуму, насколько это вообще возможно.
Генерал Брэдли
считался более отважным командиром. По вопросу о своем решении, принятом до
начала наступления немцев в Арденнах в декабре 1944 года, генерал Брэдли писал:
«До сих пор я не изменил своего мнения. Я во всех случаях предпочитаю смелость
осторожности, хотя осторожность иногда и бывает лучше» {4}.
Относительно разведки генерал Брэдли писал, что если бы он принимал меры
предосторожности всякий раз, когда кто-либо из начальников разведывательных
отделов вдавался в панику, то «мы никогда не отважились бы начать [33] многие рискованные
действия, которые значительно ускорили приближение победы» {5}.
Говоря о предложении
маршала Монтгомери провести воздушно-десантную операцию в районе Арнема,
генерал Брэдли писал: «Эта авантюра Монти поразила меня. Кажется, если бы этот
набожный трезвенник ввалился в верховный штаб экспедиционных сил союзников
вдребезги пьяным, я не был бы так удивлен. На этот раз Монтгомери изменил
присущей ему осторожности. План арнемской операции предусматривал выброску
воздушного десанта на глубину 100 километров. Я никогда не мог примириться с
этим рискованным предприятием, тем не менее охотно признаю, что, составляя план
арнемской операции, Монтгомери проявил большую силу воображения» {6}.
Честер Уилмот,
говоря в своей книге о маршале Монтгомери, приводит новые данные о различии
между системой Монтгомери и системой, принятой в американской армии. Касаясь
форсирования Рейна, когда американское командование настаивало на стремительном
преследовании противника, невзирая на связанный с этим риск, Уилмот пишет:
«Упорное отстаивание Монтгомери необходимости строгого контроля и равновесия
было неоценимо в Нормандии и в Арденнах, когда противник еще мог наносить
контрудары. В тех условиях тактика Монтгомери, заключающаяся в неотступном
стремлении к намеченной планом цели, была источником силы. Теперь она стала
слабостью. Мастер планомерного наступления и «педантичного ведения сражения»,
он, по-видимому, не понимал, что «распущенность» и «импровизация» американцев,
хотя они и были опасны, когда противник был силен, теперь могли принести
огромный успех. Неподготовленное заранее форсирование Рейна с ходу, даже «в
неудачно выбранном» месте, может быть, и нарушило бы первоначальные планы
наступления, но зато оно сулило возможность ошеломить и разгромить противника» {7}.
Разница во мнениях
между маршалом Монтгомери и генералом Брэдли определялась их взглядами на
степень допустимого в боевых условиях риска. Главное заключается в том, что оба
они исходили из оценки риска. [34]
Риск присущ всякой войне
Генерал С. Маршалл в
рецензии на одну книгу для газеты «Нью-Йорк таймс» весьма удачно заметил: «Каждая
война — это риск. Если бы при решении боевых задач не допускалось честное
расхождение мнений о том, что лучше всего сделать в той или иной обстановке, то
оперативное искусство давно превратилось бы в точную науку, а работа
генеральных штабов стала бы такой же шаблонной, как вычисление логарифмов» {8}.
Командир все
рассматривает с учетом возможного риска. К этому вынуждает его сама природа
войны. Поэтому офицер разведки может оказать своему командиру величайшую
помощь, если будет содействовать выявлению размеров риска. [35]
Глава 4.
Возможности, намерения и предвидение
Под «возможностью» понимается действие, могущее быть
осуществленным. Под «намерением» — решение действовать определенным
образом.
Возможность — это то, что можно сделать. Намерение —
то, что намечается. Возможность можно определить на основе реальной или
предполагаемой обстановки. Намерение подразумевает наличие мыслящего существа,
способного иметь намерение.
Возможности или намерения
В области войсковой разведки наши вооруженные силы давно уже
теоретически отказались брать за основу определение намерений противника. Было
решено, что определить намерения противника невозможно, так как он сам часто не
знает их. Был принят принцип выявления возможностей противника. С тех пор этот
принцип в известной мере получил права гражданства, но применению его никогда
не обучали, и он не часто применялся на практике в чистой форме. Как в
обучении, так и в практической работе разведки нет последовательности. Отдавая
предпочтение определению возможностей, она в то же время не отрешилась еще и от
выявления намерений противника. Вместо термина «намерения противника» стали
пользоваться термином «относительная вероятность использования» противником его
различных возможностей.
На практике обычно офицер разведки (не командир части), решив,
что у него накопилась достаточная информация в виде различных «признаков» или
других данных, считает себя в полном праве сделать вывод об «относительной
вероятности использования» противником своих возможностей. Он полагает, что
имеющихся у него данных [36] достаточно для того, чтобы сказать, что,
скорее всего, противник поступит так-то, а не иначе.
Как может офицер разведки знать это? Как может это знать кто бы
то ни было еще? Это значит опять-таки гадать относительно намерений противника,
значит офицер разведки снова пытается стать ясновидящим. Видимо, полагают, что
начальник разведывательного отдела, раз он имеет большой опыт работы, может
скорее поймать в игре в жмурки, забывая при этом, что начальник разведки также
ничего не видит, как и другие.
Несостоятельность такого метода можно увидеть на применении его
к решению односторонней тактической задачи на карте, что так часто применяется
при подготовке разведчиков. На карте показывается положение своих войск (синие)
и войск противника (красные). Пусть слушатель играет за синих.
Первое требование к слушателю — дать оценку противника в
качестве начальника разведки синей стороны. Слушатель, используя данную ему
информацию, приступает к выработке оценки. Информация содержит большое
количество разнообразных данных о красных, в том числе сведения о их
численности и дислокации. Часто даются такие сведения, как «артиллерия
развернута в глубину», «интенсивность действий патрулей противника за последние
сутки ослабла», «органы снабжения противника развертываются в глубине»,
«наблюдается переброска противником вперед переправочных средств».
После того как слушатель подготовил основную часть оценки и
определил боевые возможности противника, он подходит к той части оценки, где
делается вывод об относительной вероятности использования противником своих
возможностей. Итак, основываясь на полученных сведениях, слушатель дает в
оценке целый перечень «относительных вероятностей использования» противником
своих возможностей.
Почему этот способ неверен? Если бы даже принятая система оценки
«относительной вероятности действий» противника была верна, то и в этом случае
применение ее в классе, как показано в нашем примере, является ошибочным,
потому что здесь не представлено командование сил противника. Система оценки «относительной
вероятности действий» подразумевает наличие мыслящего существа, способного
принимать те или иные решения. Если [37] изменить положение
и назначить лицо, играющее за командование «красных», то и это едва ли улучшит
дело.
Польза от такого «противника» состояла бы лишь в том, что он мог
бы сообщить слушателю, была ли его догадка правильной, или дать слушателю
возможность выяснить это самому из последующих действий «красных». В любом
случае слушатель может проверить только свою догадку.
При применении метода определения возможностей противника в его
чистом виде указанный недостаток отсутствует, так как в этом случае, зная
численность и дислокацию противника, слушатель должен выявить лишь его
возможности. Глядя на положение «красных», показанное на карте, он говорит, что
у противника есть возможность 1-я, 2-я, 3-я и т. д. При данной обстановке
соответственным будет и риск командира. При этом не делается никаких догадок,
слушателю не ставится требование дать прогноз боевой обстановки, его обучают основам
войсковой разведки.
В догадках нет необходимости
Главное заключается в том, что в догадках офицера разведки нет
никакой необходимости. Больше того, такая практика только снижает ценность
работы разведчика.
Его попытки предсказать действия противника подобны гаданию на
кофейной гуще. Вывод начальника разведывательного отдела, естественно,
оказывается почти полностью ненадежным. Его и без того трудная работа еще
больше осложняется стремлением быть всеведущим.
Применяемые разведкой методы работы делают ее результаты
настолько ненадежными, что командиру части приходится позаботиться об
обеспечении себя возможностью действовать независимо от собственного начальника
разведки. И командиры достигают в этом успеха, потому что они вопреки методам
своих офицеров разведки решили исходить только из оценки возможностей
противника, не занимаясь какими бы то ни было признаками и не определяя
намерения противника. Вот этот-то метод и следует применять в его чистом виде.
Офицер разведки тоже должен работать в этом направлении для того, чтобы метод
оценки возможностей противника дал максимальную пользу. [38]
Невыявленные возможности противника
При выявлении возможностей противника может случиться, как это
часто и бывает, что противнику будут приписаны некоторые возможности, о которых
он и сам не знает. Это происходит вследствие незнания противником обстановки.
Несмотря на это обстоятельство, командир должен принимать в расчет все
возможности противника и определять степень риска и линию своих действий с
учетом этих возможностей. Отсюда еще одно основное правило:
19. Противник может не
знать всех своих возможностей.
Есть и другая
сторона в возможностях противника, которую тоже необходимо иметь в виду. Речь
идет об оценке возможностей противника в каком-либо определенном секторе или на
участке фронта. Например, возможности противника на участке какого-либо одного
батальона в полосе корпуса могут быть огромными, даже подавляющими. Означает ли
это, что система неверна? Конечно, нет, если правильно подходить к делу.
Следует учитывать,
что другие батальоны, расположенные в полосе корпуса, тоже примут участие в
действиях против неприятеля, что вышестоящие инстанции также вмешаются в дело.
Все возможности противника, которые превышают силы и средства данного
батальона, составляют риск батальона.
Командир батальона,
консультируясь с вышестоящим и соседними командирами, должен убедиться, что они
понимают обстановку так же, как и он сам. Взаимодействие должно быть
непрерывным.
Оценка должна быть только одна
Систему оценки
возможностей противника разведчиком очень часто считают непрактичной, так как
она ничего не дает командиру при оценке им обстановки, существенным элементом
чего является определение риска. Но в каждом командном звене должна быть только
одна оценка. Эту оценку обстановки должен делать командир, который определяет и
риск, и свою линию действий. Оценка разведчиков не должна приниматься в расчет.
Начальник разведывательного отдела должен ограничиваться лишь суммированием
разведывательных сведений и сообщением [39] проверенных данных
командованию. Это единственный допустимый вид информации командования
разведкой. Разберем, почему это так?
В любой воинской
части за все отвечает командир. Служебная деятельность всех офицеров штаба проводится
от имени командира и для командира и никаких исключений в этом быть не должно.
Тому, кто не несет ответственности за командование, нельзя позволять влиять на
командный состав части, за исключением тех случаев, когда офицер штаба делает
это с одобрения своего командира, говоря от его имени.
Этого как раз и нет
в разведывательных оценках. По ряду причин установилась практика, когда офицер
разведки делает собственную оценку обстановки и выводы и информирует о них
командный состав части, не ставя в известность об этом командира части.
Разведка — единственный отдел штаба, которому разрешается действовать
самостоятельно, независимо от командира.
Такую практику можно
было бы, в конце концов, принять, если бы нижестоящие командиры могли
положиться на выводы офицера разведки. Но опыт решительно показывает, что этого
на деле нет. А раз на его оценку и выводы положиться нельзя, то они не имеют
никакой цены в глазах подчиненных командиров, а следовательно, их надо
устранить. Из принятой в настоящее время разведывательной оценки надо устранить
те пункты, на которые нельзя положиться. В результате оценка обстановки
превратится в сводку сведений о противнике с указанием степени их надежности.
Независимость
офицера разведки очень часто приводила к тому, что после боя обнаруживались две
различные оценки обстановки, сложившейся перед началом боя, — одна
исходила от начальника разведки, другая — командира части. Наличие двух
оценок обстановки указывает на следующее:
а) оценка обстановки
не является результатом совместной работы командира части и начальника
разведки;
б) так как офицер
разведки работает в отрыве от командира части, то есть возможность, что он
работает в ущерб ему или по крайней мере не содействует ему;
в) основной ошибкой
начальника разведки в таких случаях является то, что он не обеспечивает своего
командира сведениями о численности и дислокации противника. [40]
Другими словами,
начальник разведки не добывает главных элементов информации.
Правильные взаимоотношения между
начальником разведки и его командиром
Как бы странно это
ни казалось, но бывают моменты, когда начальник разведывательного отдела может
и должен делать предсказания. Более того, он вправе делать эти предсказания.
Это проистекает из тех взаимоотношений, которые существовали и существуют в
настоящее время между штабом и командиром части, хотя эти взаимоотношения часто
остаются неосознанными. Все дело в том, что имеется разница между положением
офицера разведки, работающего на командование в целом, и его положением как
начальника разведки «хозяина» (командира части). В первом случае он информирует
весь командный состав; во втором — участвует в самых узких совещаниях у
своего командира, выступая в роли доверенного помощника и советника. Когда
начальник разведывательного отдела выступает в этой второй роли, то командир
спрашивает его о том, что он думает, каковы его предположения и выводы, что, по
его мнению, следует предпринять. Командир предлагает ему высказать свои
соображения и догадки по тому или иному вопросу. Старший вправе ожидать этого
от своих самых доверенных советников. На таких совещаниях командир спрашивает и
выслушивает мнения подчиненных, но последнее слово остается за ним. Все
сказанное на совещании не должно разглашаться. Решение может принимать только
командир, и ему не позволительно превращать какого-либо офицера штаба в «козла
отпущения» за неправильные решения. Командир, который полностью сознает свою
ответственность, не будет пытаться поступать таким образом, а командир, не
понимающий этого, не может рассчитывать на уважение со стороны своего штаба.
Точно такую же
систему работы применяет и ФБР (см. гл. 3). Руководитель ФБР не только
представляет официальные доклады для правительства в целом, но может принимать
участие в конфиденциальных совещаниях с государственными деятелями. В последнем
случае он действует как офицер разведки «хозяина» и свободен дать любой совет,
высказать любое предположение. [41]
Взаимное уважение и доверие
Между командиром и
его офицером разведки должно существовать взаимное уважение и доверие, в
противном случае нормальных взаимоотношений между ними не будет. Командир не
должен ставить перед своим офицером разведки невыполнимые задачи, а офицер
разведки не должен пытаться работать в отрыве от командира.
Добывание фактов
Надо принять как
предпосылку, что офицер разведки, каким он является сегодня, не в состоянии
предвидеть действия противника с достаточной степенью точности.
Вот почему не
следует требовать от него предсказаний, догадок или оценки действий противника
по степени их большей вероятности. Кроме того, отдельные признаки возможных
действий противника никак нельзя принимать за основу для выводов; они должны
явиться сигналом о необходимости интенсивного сбора фактических данных в
районе, в котором были обнаружены эти признаки.
Вместо предсказаний,
основанных на отдельных признаках, надо делать упор на выявление фактов,
особенно фактов, касающихся численности сил противника и их дислокации. Личный
состав всех частей должен проникнуться мыслью, что войсковая разведка в первую
очередь выявляет, где противник и какова его численность. К этому должны быть
направлены все помыслы командного состава. Мы должны быть в состоянии в
разведке, как и в наступлении, всюду проникать в расположение противника. Это
должно быть самым горячим желанием каждого из нас, ибо если мы знаем, где
противник и какова его численность, то мы будем знать, что с ним делать.
Главное состоит в том, чтобы заставить весь командный состав работать над
выявлением этих главных элементов информации, накапливать фактические данные о
противнике, располагая которыми командиры частей могут определять свой риск и
принимать поэтому более правильные решения.
От офицера разведки
не надо требовать и не надо ему позволять объявлять свои выводы о том, что
противник собирается делать, что он вероятнее всего сделает или строить какие
бы то ни было догадки о намерениях противника. [42]
Все разведывательные
сводки должны иметь форму суммированных сведений с указанием степени их
достоверности.
Все вышесказанное
можно подытожить в следующих основных правилах:
20. В любой части, в
любом соединении должна быть только одна оценка — оценка командира части.
21. В разведывательных
сводках не должно быть места личным мнениям офицера разведки.
22. Есть различие между
положением офицера разведки, когда он информирует командный состав части, и его
ролью офицера разведки «хозяина» (командира) части.
23. Возможности
противника часто кажутся чрезмерными, если их сопоставляют с силами на
небольшом участке фронта.
24. Перевес в силах
противника над противостоящей ему частью представляет риск командира этой
части.
25. Командиры не должны
забывать, что вышестоящий командир и соседи тоже борются с противником.
Всякая возможность существует,
пока ей ничего не противопоставлено
Со времени второй
мировой войны в нашей разведке стали применяться понятия: возможности
противника, которым что-то «противопоставлено», и возможности, которым ничто не
«противопоставлено». Это еще более запутало всю работу разведки и фактически
явилось результатом непонимания концепции оценки возможностей противника.
Возможности противника выявляются именно для того, чтобы решить, что им
противопоставить. Раз противодействие этим возможностям организовано, обстановка
меняется и появляются другие возможности.
Всякая возможность
существует, пока ей ничто не противопоставлено.
Разведывательные данные и
планирование
Такое непонимание
возможностей противника и введение вышеуказанных понятий проистекает из попыток
строить прожекты насчет разведывательных данных в процессе оперативного
планирования. Такие прожекты называют [43] «оценками», но на
самом деле они не что иное, как чье-то частное мнение о том, каково будет
положение и состояние противника к тому или иному моменту времени.
Для целей
планирования обстановка противника (силы и их дислокация) берется
предположительно точно так же, как это делается в учебной задаче на карте. На
основе этой предполагаемой обстановки определяются возможности противника. Но
необходимо всегда иметь в виду, что выявленные таким образом возможности
противника годятся только для одного определенного частного случая дислокации и
численности противника. Любое изменение этих основных данных требует нового
определения возможностей.
Возможности
противника всегда определяются, исходя из действительных или предполагаемых
численности и дислокации противника. И наоборот, каждому ряду возможностей
отвечают свои дислокация и численность. Неумение выделить каждое частное
положение противника, в расчете на которое и разрабатывается план действий,
может привести только к путанице.
Основные правила
26. Возможностям
противника в момент их определения ничто «не противопоставлено».
27. Возможности
противника определяются для того, чтобы установить, что им противопоставить.
Определение производится до начала действий. Как только действия начаты,
численность и дислокация меняются, а следовательно, изменяются и возможности.
28. Возможности
определяются для какого-нибудь определенного момента времени и определенных
обстоятельств. При каждом изменении в обстановке теряет всякое значение
сделанное ранее определение возможностей.
29. Системой учета
возможностей противника можно пользоваться для планирования при условии, что
определение производится на основании предположительного положения противника
(численность и дислокация) для каждого ряда возможностей точно так же, как это
делается в учебных задачах на картах.
30. Система учета
возможностей противника была разработана в первую очередь для конкретной (текущей)
обстановки. [44]
Глава 5.
Признаки, маскировка и обман противника
Общие замечания
Как указывалось выше, «признаки», выявленные в результате
изучения противника и наблюдения за ним, широко используются для построения
доказательств «относительной вероятности использования» противником своих
различных возможностей.
При анализе использования признаков сразу становится ясным
следующее. Во-первых, если наши войска применяют меры маскировки и обмана
противника, то и противник делает то же самое. Во-вторых, если наши меры обмана
противника эффективны, то не менее эффективными могут быть и меры противника.
При оценке обстановки командирами противоположных сторон в бою
могут быть пять ситуаций:
1. Обеим сторонам известна действительная обстановка (если и бывает,
то очень редко).
2. Положение противника, как оно представляется нашему командиру
(по данным разведки).
3. Положение противника, каким оно может представляться, по
мнению командира противной стороны, нашему командиру (приведена в действие
неприятельская система маскировки и обмана).
4. Положение наших войск, каким оно представляется
неприятельскому командиру (по данным неприятельской разведки).
5. Положение наших войск, каким оно может представляться, по
мнению нашего командира, противнику (в действие приведена наша система
маскировки и обмана противника).
Из приведенных положений видно, что здесь возможна большая
путаница. Но эта путаница может быть следствием только непонимания действующих
сил. Что же при этом является важным и как устранить путаницу? [45]
Рассмотрим каждое положение в отдельности.
Пункт первый можно не рассматривать, так как полная картина
обстановки практически никогда не известна даже после боя. Однако командиры
всегда стремятся, насколько это возможно, знать положение наиболее полно.
Пункту второму всегда противостоит третий пункт, так как нашей
разведке всегда оказывает противодействие противник, его меры маскировки и
обмана.
Пункту четвертому всегда противостоит пятый пункт, так как
усилиям разведки противника всегда противостоят наши контрразведка, маскировка
и меры обмана.
Результат взаимодействия пунктов второго и третьего дает картину
обстановки, которую рисует себе наш командир.
Результат взаимодействия пунктов четвертого и пятого дает картину
обстановки, которую рисует себе противник.
Пункт первый исключается, а пункты четвертый и пятый также можно
отбросить, так как они относятся к командиру противной стороны, а не нашему.
Определение дислокации и численности противника
Итак, мы свели вопросы, подлежащие обсуждению, к пунктам второму
и третьему, то есть к работе нашей разведки в условиях противодействия
противника. Успешный исход этой борьбы дает ту картину положения противника,
которую получает наш командир. Чем ближе будет эта картина к действительному
положению (пункт первый), тем меньше будет неизвестный риск командира.
Прежде всего, надо понять, что идет настоящая борьба. Очень
легко прийти в замешательство под влиянием резких изменений в обстановке, в
особенности, если потерять при этом из вида главное.
Продолжая анализ, мы должны еще раз взглянуть на два основных
положения, о которых упоминалось ранее:
1. Если наши войска применяют меры маскировки и обмана, то и
противник делает то же самое.
2. Если наши меры обмана противника эффективны, го не менее
эффективными могут быть и меры противника.
Главные элементы информации всегда остаются одними и теми же, а
именно численность сил противника и [46] их дислокация. В
первую очередь необходимо узнать это с боевых частях противника. Как же это
делается?
Лучший и единственный надежный способ определить дислокацию и
численность противника — это получить информацию от того, кто «был там»,
то есть в расположении противника, и видел его собственными глазами. Такими
лицами могут быть военнопленные, местные жители независимо от их национальной
принадлежности, а также наши военные.
На этом принципе действует техника; импульсы радиолокатора и
гидролокатора «возвращаются оттуда»; это же можно сказать и об аэрофотосъемке.
Но часто бывает, что эти средства не в состоянии определить, что они
«видели» — противника или наши войска. Этого недостатка нет у человека,
который «был там».
Ненадежность признаков
Признаки, касающиеся дислокации и численности противника, надо
считать совершенно ненадежными разведывательными данными, прежде всего по
следующим причинам:
1. Противник может преднамеренно создавать признаки с целью
ввести нас в заблуждение.
2. Войска противника могут случайно или по небрежности
обнаружить себя или свои намерения нашей разведке, при этом противник может
ничего не знать о том, что такой факт имел место.
Цель — прорваться сквозь завесу признаков
Признаки, указывающие на возможность тех или иных действий
противника, должны служить сигналом для усиления проверки дислокации и численности
противника в районе этих признаков. Цель разведки должна состоять в том, чтобы
прорваться сквозь завесу признаков и проверить на месте дислокацию и
численность противника. На этом проверяется изобретательность и мастерство всех
офицеров разведки, ибо решение этой задачи должно быть основной целью разведки.
Трудность задачи, вероятно, является одной из причин того, что ею пренебрегают
в течение столь длительного времени.
Сведения о дислокации и численности противника можно проверить.
Силы противника занимают некоторое место [47] где-то на земле, в
земле, на воде, под водой или в воздухе.
Их можно найти и определить. Они существуют реально. Признаки
неосязаемы и очень часто являются плодом воображения. Они не надежны и не могут
обеспечить достижения основной цели войсковой разведки, заключающейся в
уменьшении неизвестного риска командира. Только определение дислокации и
численности противника ведет к этой цели.
Формы борьбы с разведкой противника
В любой боевой обстановке обычно применяются следующие три формы
борьбы с разведкой противника:
1. Пассивные меры маскировки. Сюда относятся такие меры
пассивного характера, как камуфляж, радиомолчание, затемнение и т. п.
2. Активные меры. Активные меры включают арест агентов
противника, отражение патрулей противника или задымление и ослепление
неприятельских наблюдательных пунктов.
3. Меры по обману противника. Эти меры проводятся со
специальной целью ввести противника в заблуждение.
К ним относятся подготовка ложных позиций, организация «захвата»
противником поддельного дезинформирующего боевого приказа или посылка ложных
радиограмм.
Полагаться на эффективность принятых мер борьбы с разведкой
противника — дело, не лишенное риска. Эффективность таких мер остается
неизвестной до завершения боевых действий, частью которых они были.
Союзный план маскировки операции «Оверлорд»
Ошибочность использования признаков, а также значение мер
маскировки и обмана можно видеть на примере того, как германские войска стали
жертвой обмана (контрразведки), примененного союзниками до начала Нормандской
операции и во время нее. Немцы полагались главным образом на признаки.
Успех обмана союзников в результате доверия немцев к признакам
описан генералом Омаром Н. Брэдли в его книге «Записки солдата». В книге Брэдли
очень ясно иллюстрируются многие из тех идей, которые изложены в нашем
исследовании, поэтому мы приводим из нее немало выдержек. Ниже следует цитата,
относящаяся к обману, [48] примененному союзниками в связи с высадкой
в Нормандии {9}
|
Цитата |
Пояснения |
|
«Только
после войны мы узнали, что вечером 6 июня офицеры в штабе 7-й германской
армии, располагавшейся в замке в Ле-Мане, изучали карту Франции, пытаясь
раскрыть наши дальнейшие намерения. Спокойное течение длительной германской
оккупации Франции было прервано в 1 час 30 минут утра 6 июня, когда 84-й
германский корпус коротко сообщил о высадке воздушных десантов союзников на
участке от Кана до Котантена включительно. Известия о высадке союзников на
полуострове Котантен сразу же встревожили 7-ю германскую армию, опасавшуюся,
что союзники попытаются изолировать порт Шербур, отрезав полуостров
Котантена. |
Полный
эффект мероприятий по борьбе с разведкой противника остается неизвестным до
завершения боевых действий. Все командиры должны это учитывать. |
|
Однако
германское верховное командование сочло такой вывод поспешным. |
Потому что
там верили в другое. |
|
Как в
штабе группы армий Роммеля, так и в главном командовании войск Запада,
которое возглавлялось фон Рундштедтом, осторожно взвешивали первые сообщения
о высадке, колеблясь поверить в слишком очевидные признаки. |
|
|
Большинство
офицеров в обоих этих штабах предполагало, что союзники вторгнутся во Францию
через пролив Па-де-Кале. Они были настолько в этом уверены, что никак не
могли согласиться, чтобы союзники нанесли основной удар через Нормандию. |
Эти
предположения ничем не были подтверждены и существовали только в воображении.
|
|
С самого
начала они решили, что высадка в Нормандию имела своей целью отвлечь внимание
15-й армии от Па-де-Кале. Противник гордился тем, что раскрыл наши
«намерения», |
Мероприятия
союзников были великолепными. |
|
не
подозревая, что он был введен в заблуждение ложным планом, которым мы искусно
прикрыли план операции «Оверлорд». Таким образом, оценив высадку на Котантене
как трюк янки, противник попал в ловушку, расставленную нами в Па-де-Кале. В
течение следующих шести недель, пока 7-я германская армия терпела поражения в
битве за Францию из-за отсутствия резервов, стратеги в Берлине продолжали
придерживаться своей ошибочной точки зрения, приведшей к фатальным
последствиям. Только после прорыва немецкой обороны они сообразили, насколько
сильно ошибались в своем предположении о «высадке» союзников в районе
Па-де-Кале. Однако к тому времени 7-я армия была разгромлена, и вся Франция
оказалась открытой вплоть до германской границы. |
|
|
Поражение
Германии во Франции объяснялось до некоторой степени истощением ее сил и
промахами Гитлера. Однако доля ответственности за поражение несет и
германский генеральный штаб. Именно германские генералы оказались наиболее
податливыми и попались на удочку, поверив в высадку союзников в районе
Па-де-Кале». |
Немцы
подробно не выявили численность и дислокацию союзных сил до их вторжения. |
Другая сторона обмана немцев союзниками описана бригадным
генералом П. Н. Стронгом в его статье, озаглавленной «Вторжение в опасности» {10}.
Автор пишет: [50]
|
Цитата |
Пояснения |
|
«Мы хотели
заставить противника считать, |
|
|
что наш
главный удар будет нанесен на побережье Па-де-Кале. Был создан специальный
штаб для разработки плана вторжения |
Союзники
намеренно создавали для немцев ложные признаки, |
|
через
Па-де-Кале. Даже работники этого штаба не знали, что на их долю выпала роль
приманки. Но как-то получилось, что меры обеспечения секретности работы этого
штаба не были такими строгими, как те, которыми были обеспечены другие штабы.
У нас были некоторые основания рассчитывать, что агенты противника пронюхали
про этот специальный планирующий орган. Чтобы подкрепить это ошибочное
предположение противника, из плотов и парусины был построен целый флот
макетов десантных судов, которые сосредоточивались |
|
|
у
восточного побережья Англии. При рассматривании их с берега даже в бинокль
они казались настоящими десантными судами. |
Признаки
должны служить сигналом для проверки района их появления. |
|
В начале
июня на этих судах была устроена система огоньков, которые, вспыхивая время
от времени в темноте, походили на огоньки сигарет неосторожных курильщиков,
чем отличались известные своей беспечностью американские солдаты. |
|
|
А в конце
мая аэрофотосъемки противника обнаружили колонны наших войск, двигающихся в
направлении макетного флота. Колонны действительно двигались, но противник не
видел возвращение их по ночам обратно в лагери». |
Обман
противника в отношении двух главных элементов информации — дислокации и
численности. |
Более подробную картину мероприятий союзников по введению в
заблуждение противника дает доктор Альберт [51] Норман в его
великолепной книге «Операция Оверлорд» {11}.
Приведем следующую выдержку из главы об обмане противника:
|
Цитата |
Пояснения |
|
«План
введения в заблуждение противника в операции «Оверлорд» |
Меры по
обману противника. |
|
условно
назывался планом «Фотитьюд». Этот план делился на две части: «Фотитьюд-Норт»,
для Норвегии, и «Фотитьюд-Саут», для Па-де-Кале. |
|
|
Еще до
этого в течение некоторого времени видно было, что ожидали немцы: они превратили
Па-де-Кале в самый укрепленный сектор западноевропейской береговой линии и
разместили там основную массу своих дивизий, предназначенных для обороны
оккупированных стран. |
Союзники
точно определили дислокацию и численность германских войск перед вторжением
(обратное положение было в арденнском сражении). |
|
Союзники
все делали для того, чтобы немцы продолжали оставаться в своем заблуждении, и
с готовностью подбрасывали им различные признаки, укрепляющие их в этих
ошибочных предположениях. |
|
|
Надо было
убедить немцев в правдоподобности сосредоточения в Англии союзных сил в
составе около восьми дивизий для вторжения в Норвегию и еще большего
количества войск, около пятидесяти дивизий, для вторжения в районе
Па-де-Кале...» |
Введение
противника в заблуждение путем ложных действий. Обман немцев по одному из
главных вопросов — численности. |
|
«...В
районе Па-де-Кале угроза создавалась таким образом, чтобы |
Дезинформация
противника. Угроза воображаемая, а не реальная. [52] |
|
немцы
предполагали, что дата вторжения намечена на конец июля, и чтобы они не
подумали, что Нормандская операция проводится взамен операции на побережье
Па-де-Кале. |
|
|
Другими
словами, в то время, когда стала бы развиваться операция в Нормандии угроза побережью
Па-де-Кале должна была оставаться в полной силе. |
|
|
«Подготовка
к вторжению в Нормандию давала основание полагать, что операция будет начата
ранее конца июля. Поэтому планирующие органы хотели, чтобы германское высшее
командование как можно дольше после высадки «Нептун» {12} продолжало обманываться или еще более утверждаться в
своей уверенности, что это операция является простой диверсией, рассчитанной
на отвлечение германских резервов из района Па-де-Кале, которому угрожает
«реальная опасность» {13}. |
Содействие
заблуждению противника. Следует учитывать, что та сторона, которая пользуется
фактами (проверенной информацией о численности, дислокации и возможностях
противника), не поддается на такой обман. Тот, кто действует исходя из
признаков и относительной вероятности, легко впадает в ошибку. |
|
«Однако
наиболее эффективным средством обмана служила радиосвязь. Было известно, что
в определении численности и дислокации союзных войск в Англии немцы придают
исключительно серьезное значение перехвату их радиосвязи. |
Это
главные элементы информации, и проверять их надо на фактах, а не
теоретическими домыслами. |
|
Германское
верховное командование настолько было уверено в неминуемости вторжения в
районе Па-де-Кале, что даже после многих недель боев в Нормандии оно не
только не ослабило там свою оборону, но и перебросило в этот район две
дивизии с русского фронта. Около двадцати дивизий, составлявших 15-ю армию,
немцы держали в районе Па-де-Кале во время первых решающих недель вторжения,
когда успех всей операции «Оверлорд» зависел от одного условия — чтобы
немцы не перебросили в район боевых действий в Нормандии свои стратегические
резервы».{14} |
|
|
«Введение
противника в заблуждение было весьма существенным фактором в обеспечении
победы. Немецкое высшее командование было уверено, что, ведя битву в
Нормандии, оно лишь отражает демонстративное наступление.. Высадку в
Нормандии оно рассматривало только как прелюдию к главному вторжению, предстоящему
в районе Па-де-Кале. Когда же немцы поняли свою ошибку, было уже слишком
поздно, чтобы изменить ход событий» {15}. |
Командир
должен предусмотреть способ действий против любой возможности противника.
Генерал Эйзенхауэр обманом воспрепятствовал противнику использовать его
возможности. |
А вот что пишет о работе разведки и борьбе с разведкой
противника в Нормандии известный английский военный писатель Лиддел Гарт в
своей книге «Германские генералы рассказывают»: {16}
[54]
|
Цитата |
Пояснения |
|
«В начале
1944 года стало ясно, что вторжение основных сил будет предпринято из Англии,
так как туда перебрасывались крупные массы американских войск. Однако трудно
было определить, в каком именно месте Франции будет произведена высадка. |
|
|
Блюментритт
сказал мне: |
|
|
«Из Англии
поступало очень мало надежных сведений. Всей разведкой на Англию ведал
специальный отдел СД {17} под руководством ОКВ {18} и лично Гитлера. Мы же не имели никакого отношения к
этому и целиком зависели в нашей информации от СД. |
Это
заслуга главным образом союзной контрразведки |
|
Нам
присылали сводки, в которых говорилось в общих чертах о том, где в Южной
Англии сосредоточены английские и где американские войска. В Англии было
небольшое число агентов, которые передавали по радио то, что они наблюдали.
Но все эти сообщения агентуры, за редким исключением, основывались лишь на
личных наблюдениях. Наша авиация была настолько слабой, что воздушная
разведка над Англией велась в весьма ограниченных размерах. Однако по мере
приближения дня вторжения наши ночные самолеты-разведчики стали сообщать о
массовом движении автотранспорта в направлении юго-западного побережья
Англии. |
Дислокация
и численность определены не были. |
|
Летчики
могли обнаружить это передвижение, поскольку машины шли с включенными
фарами». (По-видимому, это были американские войска, так как именно они
занимали западную половину Южной Англии.) «Мы перехватили также радиограмму
британского флота, которая указывала на то, что в Ла-Манше скоро произойдет
что-то важное. |
Это
признак, а признаки ненадежны и должны служить лишь сигналом для детальной
проверки района, в котором они обнаружены. |
|
Еще одним
намеком явилось усиление активности движения Сопротивления во Франции. Мы
захватили несколько сот радиопередатчиков и смогли вскрыть смысл кодированных
фраз, употреблявшихся для связи с Англией. Смысл донесений был завуалирован,
но общее его значение можно было понять. |
|
|
Но ничто
из известного нам не давало определенного ответа на то, где же в действительности
произойдет вторжение. В этом исключительно важном вопросе нам пришлось
полагаться на наше собственное суждение...» |
Доказательство
эффективности маскировки союзников. |
|
«Рундштедт
откровенно признался: «Я считал, что вторжение произойдет в узкой части
Ла-Манша, на участке между Гавром и Кале, а не между Каном и Шербуром. Я
ожидал, что высадка будет совершена по обе стороны бухты Соммы, что первые
контингента высадятся на западной стороне между Ле-Трепором и Гавром, а за
этим последует высадка между Соммой и Кале». |
Еще один
пример принятого в Европе метода полагаться на определение намерений
противника, что является просто гаданием. |
|
«На мой
вопрос, на чем основывался такой расчет, Рундштедт ответил: «Район Сомма,
Кале казался нам (с вашей точки зрения) стратегически |
Попытка
решать за противника, основываясь на предположениях. [56] |
|
гораздо
удобнее, ибо он значительно ближе к Германии. Это был кратчайший путь к
Рейну. Я считал, что вы доберетесь туда за четверо суток». |
|
|
Из слов
Рундштедта можно было предполагать, что его расчеты строились на предвзятой
идее, основанной в свою очередь на предположении, что союзники предпримут то,
что было наилучшим теоретически, не считаясь с практическими трудностями. |
В такую
ошибку впасть очень легко, если отклониться от системы определения
возможностей. |
|
«Далее
Рундштедт сказал: «Настоящим сюрпризом явилось для нас время суток, когда
началась высадка, так как наш военно-морской штаб ориентировал нас, что
союзные войска будут высаживаться только во время высшей точки прилива... |
Командир
должен предусмотреть меры противодействия против любой возможности
противника. Немцы точно не определили дислокацию и численность противника, а
это сделало всю их оценку обстановки ошибочной. |
|
Мы даже
предполагали, что численность войск вторжения будет еще больше, так как
получали донесения, преувеличивающие количество американских дивизий,
находящихся в Англии. Эта переоценка сил противника оказала косвенное, но
важное влияние. Она побудила нас думать, что последует вторая высадка в
районе Кале» {20}. [57] |
|
Итак, немцы оказались в плену у признаков и действовали,
основываясь на них. Между тем эти признаки были результатом работы союзной
контрразведки. В это время шла постоянная борьба между германской разведкой и
союзной контрразведкой. Они пытались обезвредить или ввести в заблуждение друг
друга.
В обмане немцев, который описывают генерал Брэдли и другие
авторы, союзники использовали все возможные средства.
Европейские армии в течение десятилетий применяли в разведке
метод определения намерений противника.
Этим методом пользовались и немецкие специалисты. Предыдущие
примеры достаточно убедительно показывают опасность такого метода. Принятие
решений на основе признаков и применение метода определения относительной
вероятности действий противника фактически сводятся к системе догадок о
намерениях противника со всеми присущими ей опасностями. Следует применять
чистый метод выявления возможностей противника, не испорченный примесью каких
бы то ни было догадок. Только этим методом можно свести к минимуму шансы допустить
ошибку.
Так как в воздухе ведется многообразная деятельность,
направленная на дезинформацию противника, идет настоящая война между разведкой,
с одной стороны, и контрразведкой — с другой, вполне естественно, что лишь
самые волевые командиры в состоянии не терять из виду главное, то есть
дислокацию и численность противника. Между тем необходимо добывать и проверять
эти сведения. Эта работа должна проводиться непрерывно. Если эти главные
элементы информации всегда будут в распоряжении командира, то его представление
о положении противника будет относительно правильным и его неизвестный риск
будет уменьшен до возможного минимума.
Действия союзников в Нормандии также могут служить иллюстрацией
правильности той системы, которая рекомендуется в данной книге. Во-первых,
союзники в течение двух лет, предшествовавших высадке в Нормандии, выявили
главные элементы информации о противнике. Они имели точные сведения о
дислокации и численности неприятеля. На основании этой информации союзники
могли определять и определяли возможности его. Союзный верховный
главнокомандующий путем сопоставления [58] своих возможностей
и возможностей противника мог определить свой риск. Он предусмотрел контрмеры
против любого возможного действия врага. Против максимальной возможности
противника — переброски всех его сил в район высадки в Нормандии —
верховный главнокомандующий выдвинул свой план обмана. Эффективность этого
плана можно было установить только после завершения операции. По этой причине
сам план был сопряжен с большим риском, но верховный главнокомандующий пошел на
этот риск. По всем имеющимся в настоящее время данным, верховный
главнокомандующий в день начала высадки имел почти полное представление о
возможностях противодействия противника, за исключением того, что к моменту
высадки точно не было известно местонахождение 352-й германской пехотной
дивизии. Оказалось, что в это утро дивизия проводила учение на прибрежном
участке «Омаха» {21},
и ее сопротивление десантным частям 5-го корпуса оказалось полной
неожиданностью.
Главнокомандующий же немецкими силами фельдмаршал фон Рундштедт
оказался перед лицом в значительной мере неизвестного ему огромного риска.
Однако общий риск Рундштедта в действительности был меньше, чем он казался ему.
Его разведка не только не уменьшила неизвестный риск, а, наоборот, представила
уже известный риск большим, чем он был на самом деле.
Коренное различие между воюющими сторонами в операции «Оверлорд»
состояло в том, что союзники имели точные данные о дислокации и численности
противника, а немцы этого не имели. Союзники располагали главными элементами
информации, а немцы нет. Союзники могли точно определить свой риск, а немцы не
могли. Вполне представляя размеры опасности, союзники знали, что надо делать.
Немцы же, не имея этих сведений, не могли знать, что следует делать, и еще
меньше делали.
Главные свои силы немцы предназначали для отражения того, что,
по их мнению, надвигалось, а не для противодействия тому, что в
действительности союзники могли бросить против них. [59]
Главная причина неудачи германской разведки
Неудачу, постигшую германскую разведку при определении главных
элементов информации, можно в значительной мере приписать великолепным
контрмероприятиям союзников, о которых полностью, в силу секретности, мы
никогда не узнаем. Следует, однако, сказать, что общая концепция немцев и
система их разведки сделали задачу союзников легче, чем она была бы, если бы
немцы пренебрегли признаками и искали бы главное в том единственном месте, где
только и можно его найти, то есть на местности, занятой противником, а не в
чьем-то воображении.
Сравнение союзных и германских сил
Интересно сравнить действительную численность сухопутных сил
обеих сторон по состоянию на 6 июня 1944 года с теми данными, которые в свое
время приводились в разведывательных сводках. Войска союзных экспедиционных
сил, расположенных в Соединенном Королевстве, на 6 июня 1944 года состояли из
45 дивизий {22}:
|
|
Дивизии |
Всего |
||
|
пехотные |
танковые |
воздушно-десантные
|
||
|
США |
13 |
5 |
2 |
20 |
|
Английские
|
14 |
4 |
2 |
20 |
|
Канадские |
2 |
1 |
— |
3 |
|
Французские
|
— |
1 |
— |
1 |
|
Польские |
— |
1 |
— |
1 |
|
Итого |
29 |
12 |
4 |
45 |
После войны начальник штаба фельдмаршала Роммеля генерал Ганс
Шпейдель, отвечая на вопрос, заявил, что, по мнению немцев, в Англии было 75
союзных дивизий.
Германские силы на Западе в это время были следующими{23}:
[60]
|
|
Дивизии |
Всего |
||
|
танковые |
пехотные |
Береговой
обороны или учебные |
||
|
У
командующего группой «Запад» (Рундштедт) |
2 |
— |
2 |
4 |
|
В группе
армий «Б» (Роммель) |
3 |
— |
— |
3 |
|
В 15-й
армии (Зальмут) |
— |
4 |
14 |
18 |
|
В 7-й
армии (Долльман) |
— |
7 |
7 |
14 |
|
В группе
армий «Г» (Бласковиц) |
— |
— |
— |
— |
|
В 1-й
армии (Шевалье) |
1 |
1 |
3 |
5 |
|
В 19-й
армии (Зоденштерн) |
— |
3 |
4 |
7 |
|
Резерв в
Голландии |
4 |
— |
3 |
7 |
|
Итого |
10 |
15 |
33 |
58 |
Союзная разведка точно знала дислокацию и силы противника.
Добавим следующие основные правила:
31. Если мы можем
обмануть противника, то и противник может нас обмануть.
32. Нельзя допускать,
чтобы в борьбе между разведкой и контрразведкой забывали о необходимости
добывания главных элементов информации, то есть сведений о дислокации и
численности противника.
33. Установить
дислокацию и численность противника лучше всего может человек, который «был
там» и видел противника своими глазами.
34. Признаки могут не
отражать действительного положения вещей и часто являются только плодом
воображения.
35. Признаки как вид
разведывательных сведений должны считаться ненадежными.
36. Признаки,
отмечаемые в расположении противника, должны служить сигналом к усилению
проверки дислокации и численности противника в районе их появления.
37. Каждый офицер
разведки должен изыскивать пути и средства, чтобы прорвать завесу признаков и
проверить дислокацию и численность противника. [61]
Глава 6.
Иллюстрации к концепции
Командир сообразуется с риском
Пример того, как командир определяет риск и решает, идти ли на
этот риск или нет, дает книга генерала Эйзенхауэра «Крестовый поход в Европе»,
в которой рассматриваются события, приведшие к сражению в Арденнах.
В книге показано, как командир может попасть в рискованное
положение: зная о грозящей опасности, не представлять себе ее степени. Книга
также содержит примеры того, как командующий на театре военных действий быстро
вовлекается в боевые действия чисто тактического характера вследствие
неизбежного перехода ответственности за риск, непосильный подчиненному
командиру, вверх по ступеням командной лестницы. И, наконец, в книге говорится
о том, что верховный главнокомандующий знал действительную обстановку и
обсуждал ее с генералом Брэдли, на участке которого создался наибольший риск.
Рассмотрение разведывательных сводок за этот период ясно
показывает, что разведка действовала, не учитывая нужд командования, и что она
не выполнила главную задачу — не выявила важнейшие элементы информации, то
есть дислокацию и численность противника. Споры, возникшие после сражения, еще
больше подчеркивают разницу в подходе к делу. Генерал Эйзенхауэр пишет {24}:
|
Цитата |
Пояснения |
|
«Весь
конец ноября и начало декабря сильно растянутое расположение наших войск
вызывало постоянное беспокойство, в особенности на участке Брэдли. [62] |
|
|
Для того
чтобы обеспечить наступление на двух направлениях, которые мы считали тогда
важными, мы должны были сосредоточить имевшиеся войска на севере в
окрестностях плотин на реке Рур и на юге по границе с Сааром. Это ослабляло
войска, стоявшие на позициях и прикрывавшие Арденнское направление. В течение
некоторого периода на фронте от Трира до Моншау протяжением около 75 миль у
нас стояло только три дивизии, и мы так и не смогли прикрыть это направление
более чем четырьмя дивизиями. |
|
|
В то время
как мой штаб самым внимательным образом занимался этой обстановкой, лично я
неоднократно обсуждал положение с Брэдли. |
Пример
совещания между командирами для укрепления взаимного понимания и доверия. |
|
Мы с ним
пришли к выводу, что в Арденнах идем на определенный риск, но считали, что
было бы ошибкой откладывать наши наступательные действия на всем фронте
только для того, чтобы быть в безопасности, пока за счет прибывающих из
Соединенных Штатов подкреплений не доведем до максимального уровня численность
наших войск. |
|
|
При
обсуждении этой проблемы Брэдли специально обрисовал мне те факторы
обстановки на его участке, которые, как он считал, благоприятствовали
продолжению наступательных действий. |
Верховный
главнокомандующий размышляет и принимает решения, сознательно идя на риск. В
этом сущность командования. |
|
Я был
полностью со всем этим согласен. Во-первых, он указывал на огромные выгоды,
которые были у нас с точки зрения потерь: средние ежедневные потери
противника в процессе нашего наступления были вдвое выше, чем наши
собственные. |
|
|
Во-вторых,
он считал, что единственным местом, [63] где противник мог попытаться
нанести серьезный контрудар, были Арденны. |
Признание
уязвимости в этом районе. |
|
Между тем
два пункта, в которых мы сосредоточили войска 12-й группы армий для
наступательных действий, находились на флангах этого участка. Один, где
командовал Ходжес, был как раз севернее, другой, где командовал
Паттон, — южнее. |
|
|
Поэтому
Брэдли считал, что мы находились в наилучшем из всех возможных положений для
нанесения ударов по флангам наступающих на Арденнском направлении сил,
которые немцы могли попытаться бросить против нас. |
Обдумывание
и планирование противодействия самой сильной возможности противника. |
|
Далее
Брэдли считал, что если противник нанесет в Арденнах внезапный удар, то при
попытке продвинуться до рубежа реки Маас у него возникнут большие трудности в
снабжении. Если противник не сумеет захватить наши большие склады, то он очень
скоро окажется в затруднительном положении, в особенности, когда наша авиация
сможет действовать эффективно. Брэдли наметил на карте линию, до которой по
его оценке могли бы проникнуть головные немецкие колонны. |
|
|
Позднее
подтвердилось, что его оценка была замечательно точной. Максимальная ошибка
ни в одном месте не превышала пяти миль. В районе, который, по его расчетам,
противник мог захватить внезапным наступлением, Брэдли расположил очень мало
складов. |
Командир
может оценивать, строить догадки, предсказывать и вообще делать, что сочтет
нужным, ибо он несет ответственность. |
|
В Льеже и
Вердене у нас были большие базы снабжения, но Брэдли был убежден, что ни один
из этих городов не мог попасть в руки немцев. |
|
|
Наш общий
вывод сводился к тому, что мы не могли позволить себе сидеть сложа руки и
ничего не делать (в то время как немцы совершенствовали свои оборонительные
позиции и готовили войска), только исходя из того, что противник, прежде чем
он признает свое окончательное поражение, в один прекрасный день сделает
попытку перейти в контрнаступление. |
Старший и
подчиненный достигают взаимопонимания в оценке риска и предпринимаемых
действий. |
|
В
заключение Брэдли заявил: «Мы попытаемся захватить всех немцев в плен раньше,
чем они смогут укрыться на линии Зигфрида. Если же они выступят оттуда и
снова будут сражаться в открытом поле, тем лучше для нас». |
|
|
Ответственность
за выделение для обороны Арденнского участка только четырех дивизий и за риск
глубокого прорыва немцев на этом направлении полностью лежит на мне. |
Риск и
решение пойти на него — еще один пример сущности командования. |
|
В любой
момент, начиная с 1 ноября, я мог в ожидании подкреплений перейти на всем
фронте к обороне и обеспечить абсолютную безопасность наших позиций при
наступлении противника. |
|
|
Но я решил
продолжать наступление до последнего предела наших возможностей, и решение
это было причиной поразительного успеха, достигнутого немцами в первую неделю
их декабрьского наступления. [65] |
Командующий
предпочел пойти на риск, и положение осложнилось. Но командующий продумал
обстановку и разработал план действий на этот случай. |
|
В начале
декабря генерал Паттон готовил свою 3-ю армию к возобновлению наступления в
направлении на Саар. |
|
|
Наступление
должно было начаться 19 декабря. Паттон был уверен в решительном успехе. |
Командир
должен наметить план действий против любого варианта действий противника. |
|
Однако
Брэдли и я, решив избегать затяжных, нерешительных и дорогостоящих
наступательных действий, пришли к выводу, что наступление 3-й армии должно
или дать громадный успех в течение одной недели или быть приостановлено. Мы,
конечно, знали, что если наступление будет успешным и принесет крупный
выигрыш, то противник будет вынужден для организации противодействия снимать
войска с других участков фронта. |
|
|
Поэтому
успех Паттона сулил бы увеличение нашей безопасности в других местах. |
Понимание
связанности действий вдоль всего фронта. Все командные инстанции должны
понимать влияние таких действий |
|
Но если бы
нам пришлось связать значительное количество дивизий в дорогостоящем и
затяжном наступлении, то мы не только добились бы очень немногого, но и
оказались бы не в состоянии быстро противодействовать противнику на других
участках фронта. |
|
|
Прибыв на
наш фронт, она сначала расположилась против левого фланга 12-й группы армий,
по-видимому, чтобы не допустить форсирования реки Рур. Когда наступление
американских войск на этом направлении было в начале декабря приостановлено,
мы потеряли след 6-й танковой армии и не смогли вновь установить ее
дислокацию никакими средствами. |
Силы
противника, известные, но дислокация которых не установлена, являются
потенциально ударным кулаком. Они могут нанести удар в любом месте, в любое
время, пока дислокация их вновь не будет установлена. Тогда можно снова
определить более точно возможности противника. |
|
В это
время некоторые разведывательные сводки стали отражать растущее беспокойство
в связи с нашей слабостью в Арденнах, где, как мы знали, противник увеличивал
количество своих пехотных соединений. |
|
|
Однако
разведывательные сводки такого характера всегда поступают с того или другого
участка фронта. |
Командир не
мог полагаться на оценки, делавшиеся разведкой. |
|
Так или
иначе, боевые действия в конце года развивались по плану, который я лично
наметил. Мы продолжали наступление и для этого ослабили себя там, где считали
возможным. Этот план дал немцам возможность предпринять наступление против [67]
слабого участка нашего фронта. |
Уменьшение
неизвестного риска командира не означает, что командир обязательно изменит
свое решение и наметит другой план действий. |
|
Если
историки осудят нас за то, что мы дали немцам такой шанс, то судить они
должны только меня». |
Просто
командир будет лучше информирован и сможет принять решение на основании более
ясной картины обстановки. |
В книге генерала Брэдли раздел, где описывается этот же самый
период, непосредственно предшествовавший сражению в Арденнах, также показывает:
1) ненадежность признаков;
2) как командир определяет риск и идет на него;
3) разницу в подходе к оценке обстановки командиром и офицером
разведки;
4) что офицеры разведки выражают свое личное мнение командному
составу и пытаются отгадывать дальнейший ход событий;
5) что сведения о дислокации и численности противника были той
составной частью информации, которой не хватало в картине обстановки накануне
Арденнского сражения;
6) как командир, в данном случае генерал Брэдли, уяснил риск и
разработал план противодействия противнику. Однако он не знал размеры риска и
не мог их знать, потому что разведка не обеспечила его главными элементами
информации;
7) важность сведений о численности и дислокации противника, а
также важность мер по сохранению в тайне этих сведений;
8) обвинения, выдвинутые против разведки после сражения, которые
подтверждают, что в настоящее время противника оценивают отдельные штабные
офицеры и что оценка не является плодом коллективного труда.
|
Цитата |
Пояснения |
|
«В
середине ноября {25} начальник разведки сообщил, что 6-я танковая армия
СС была переброшена из района сосредоточения в Вестфалии [68] в
район близ Кёльна. |
|
|
Другая
танковая армия (5-я), по сведениям, сосредоточивалась несколько севернее. |
|
|
Но если
кто-либо на Западном фронте и усмотрел в этих приготовлениях намерение немцев
ввести нас в заблуждение в отношении истинного направления их удара, то он,
конечно, не поделился со мной своими подозрениями. |
Признаки
должны служить сигналом для проверки района, в котором они появились. |
|
При оценке
наступательных возможностей фон Рундштедта мы пришли к заключению, что любое
его контрнаступление могло быть предпринято только с ограниченной целью на
том участке, где можно было сорвать наше наступление к Рейну. Любые другие,
более широкие планы, по нашим расчетам, значительно превысили бы возможности
противника. Хотя мы и понесли тяжелые потери во время ноябрьского
наступления, однако потери противника были еще больше. По данным разведки,
потери противника, не считая военнопленных, составили за пять недель 100 тыс.
человек. Только 3-я армия Паттона за время боев в Сааре взяла в плен 35 тыс.
немецких солдат и офицеров; 22 тыс. немцев были захвачены в плен войсками
Ходжеса и Симпсона. |
|
|
Давая
оценку обстановки на фронте на 10 декабря, начальник разведки 1-й армии
писал: «Совершенно очевидно, что фон Рундштедт руководит боевыми действиями
без интуиции, но с большим умением бережет свои войска, готовясь применить [69] все
боевые средства на важнейшем направлении и в нужный момент, чтобы обеспечить
оборону рейха западнее Рейна путем нанесения союзникам максимальных потерь. |
По всем
правилам разведки этот пример прекрасной оценки противника, сделанной в
точном соответствии с принятыми взглядами. |
|
|
Но
необходимо отметить разницу между подходом к делу здесь и тем, как подошли к
вопросу генералы Эйзенхауэр и Брэдли. |
|
Есть
основания полагать, что этим важнейшим направлением явится пространство между
Рурмондом и Шлейденом, и сосредоточенные в этой вилке силы немцев будут
брошены против армий союзников, которые, по мнению германского верховного
командования, являются самой опасной угрозой для успешной обороны рейха». |
|
|
Оценив
силы и средства противника, которые он мог выставить против 1-й армии, Ходжес
сделал следующие выводы относительно возможных действий немцев: |
Это были
выводы офицера разведки за его подписью как начальника разведывательного
отдела, а не как представителя командующего, действующего от его имени. |
|
1.
Противник может задержаться на рубеже, где он находится в данный момент, то
есть на реке Рур и южнее, на линии Зигфрида. |
|
|
«Есть все
основания полагать, — писал Диксон, — что, если наши главные силы
форсируют реку Рур, не обеспечив контроль над плотинами, противник затопит
долину Рура и перейдет в контрнаступление». |
Выдержка
из оценки офицера разведки. |
|
Ожесточение,
с каким фон Рундштедт отбивал наши атаки на плотины, свидетельствовало о том,
что он ясно отдавал себе отчет в том, [71] какое мощное тактическое оружие
держал он в своих руках. |
|
|
Я
согласился с выводами командования 1-й армии и стал изучать возможность
решающего сражения, как только мы форсируем Рур. |
|
|
Желая
обеспечить своевременное прибытие подкреплений, достаточных для восполнения
наших предполагаемых потерь, я дал О'Хэйру распоряжение запросить
соответствующие инстанции о внеочередном направлении пополнений из
Соединенных Штатов. |
Мнение
офицера разведки распространило свое влияние за пределы его собственного
штаба. |
|
Он должен
был также настаивать, чтобы Вашингтон не ограничивал наших требований на
пехоту и немедленно направил нам соответствующие пополнения. |
|
|
К вечеру
уже не оставалось никаких сомнений относительно [72] характера контрнаступления немцев.
Оно отнюдь не было демонстрацией. |
Дислокация
и численность противника не были до этого установлены. |
|
Было
установлено, что в контрнаступлении принимают участие восемь новых немецких
дивизий. |
|
|
Противник
нанес удар на фронте 8-го корпуса Миддлтона, в глубине Арденн, на самом
уязвимом участке всего фронта союзников» {26}. |
|
|
«Если
кто-либо переходит в наступление, — говорил я, — он делает это с
целью либо уничтожить войска противника, либо захватить местность. В
последнем случае он либо хочет сам использовать выгодную местность, либо не
дать противнику возможности использовать ее». |
Старший
обсуждает риск с подчиненным. |
|
Ни одна из
этих целей не могла быть достигнута в Арденнах. Нигде наши войска не были так
растянуты, как на этом лесистом участке фронта; нигде на фронте союзников не
было другого участка, лишенного в такой степени, как Арденны, промышленных
ресурсов, коммуникаций и естественных рубежей, заслуживающих внимания. [73] |
|
|
Я спросил
Троя, сможет ли он воспрепятствовать прорыву противника на этом участке, не
сулящем для немцев ничего хорошего. В ответ |
План
действий на случай одного из вариантов действий противника. |
|
он показал
на гористую местность, покрытую лесом, и провез меня по узким грязным и
извилистым дорогам, пересекавшим его участок. |
|
|
Я доложил
результаты своей рекогносцировки Айку. Айк заметил, что в Арденнах сложилась
довольно опасная обстановка, однако он признал, что мы могли создать на этом
участке прочную оборону, только отказавшись от подготовки к новому зимнему
наступлению. — |
В этом
заключается существо командования. |
|
«Но даже
если немцам удастся прорваться до Мааса, — заметил я, — все равно в
Арденнах нет цели, к которой им стоило бы стремиться» {27}. |
|
|
«Немец
знает, что он сможет продержаться дольше только в том случае, если заставит
Паттона несколько ослабить нажим в Сааре, — сказал я. — Если он
прорвется через Арденны и вынудит нас перебросить на этот участок дивизии
Паттона из Саара, он добьется своей цели: он хочет выиграть хотя бы немного
времени». |
|
|
Только
после войны, когда при допросе военнопленных выяснились подлинные цели
арденнского контрнаступления, мы узнали, как сильно я ошибался и в какой
степени я недооценил намерения противника, приняв контрнаступление большого
масштаба за отвлекающий удар» {28}. |
Неприятельские
командиры часто сами не знают свои возможности. |
|
«И вот
немецкое командование начало искать участок фронта, на котором не было бы
глубоко эшелонированных позиций и где оно могло бы рассчитывать на
молниеносный прорыв. Такой участок был найден в Арденнах, где немецкая
разведка в деталях знала боевой состав и диспозицию наших войск. |
Обстановка,
диаметрально противоположная той, которая была перед вторжением в Нормандию.
У противника были главные элементы информации, а у союзников их не было. |
|
Более
того, до тех пор, пока противник удерживал плотины на реке Рур, его северный
фланг был надежно прикрыт от контратак союзников. Немцы знали, что мы не
решимся форсировать Рур до тех пор, пока они владеют шлюзами плотин в горах
Эйфель. А южнее Арденн противник мог положиться на укрепления линии Зигфрида»
{29}. |
|
|
«Первоначально.
противник намеревался включить в состав группировки, [75] выделенной для контрнаступления,
от 25 до 30 дивизий. Однако к 16 декабря ему удалось каким-то чудом
сосредоточить гораздо большее количество войск: во всех четырех армиях
насчитывалось 36 дивизий. |
Союзная
разведка не определила численность (и дислокацию) противника. А только эти
сведения могли уменьшить неизвестный риск командующего. |
|
Среди них
были четыре первоклассные танковые дивизии СС, входившие в состав 6-й армии
Зеппа Дитриха. 5-я танковая армия Хассо фон Мантейфеля, действовавшая левее
6-й танковой армии, состояла из трех обычных танковых и четырех пехотных
дивизий. Всего фон Рундштедт сосредоточил для наступления 600 танков. |
|
|
Я не
думал, что немцы смогут сосредоточить силы с такой поразительной быстротой, и
недооценивал наступательные возможности противника. Но впросак попал не
только я и командующие армиями, но также Монтгомери и Эйзенхауэр. В начале
декабря наша разведка считала, что за рекой Рур сосредоточено 10 танковых
дивизий противника, 11-я танковая дивизия и 6 пехотных дивизий расположились
южнее на участке Арденн. Хотя в Арденнах было сосредоточено гораздо больше
сил, чем было необходимо Рундштедту для обороны этого участка, мы ждали
контрнаступления немцев в направлении на реку Рур, не предполагая, что
противник вынашивает гораздо более дерзкие замыслы. |
Иначе не
могло быть. Командующие по той или иной причине не получили полных данных по
двум главным элементам информации, необходимым для определения возможностей
противника, а именно данных о дислокации и численности. Отсутствие именно
этих двух элементов помешало полностью выяснить картину обстановки. |
|
Мы знали,
что он может выиграть бой на этом участке, но не могли предположить, что он
располагает достаточными силами, позволяющими предпринять стратегическое
наступление. И намерения противника попытать счастья в Арденнах только в том
случае [76] могли быть оправданы, если бы он ставил себе целью
достижение таких стратегических объектов, как Антверпен и Льеж. |
|
|
В то же
время если считать, что пределом честолюбивых замыслов противника могло быть
только наступление местного значения с целью сорвать подготовку к наступлению
с нашей стороны, то, по нашему мнению, мы могли успешно отразить все атаки
без серьезного ущерба для нашего фронта. |
|
|
Последующие
недели показали, что фон Рундштедту не доставало сил и средств для проведения
стратегического наступления против столь мощной группировки, как наша. Более
того, он настолько израсходовал свои резервы в Арденнах, что два месяца
спустя, когда ему была поручена оборона фронта на реке Рейн, он уже не в
силах был удержать этот важный речной рубеж. Стремясь отсрочить на несколько
месяцев катастрофу, которая грозила ему на Западном фронте, Гитлер невольно
ускорил развязку» {30}. |
Возможности,
о которых здесь говорится, являются скорее стратегическими, нежели
тактическими. |
|
«Как
только немцы отошли за линию Зигфрида, союзники начали испытывать недостаток
в сведениях, получаемых от секретных агентов. |
Положение,
обратное тому, которое существовало перед вторжением в Нормандию. В этих
условиях германская разведка и контрразведка стали сильнее, чем у союзников.
Немы могли легко добывать сведения о дислокации и численности союзных войск. |
|
В Германии
же, где противник был у себя дома, среди своего народа, нашими единственными
информаторами здесь могли быть только предатели, а они встречались очень
редко. |
|
|
В итоге
широкий поток разведывательной информации, шедший к нам из немецкого тыла,
превратился в тонкую струйку. |
|
|
Мы все
больше и больше зависели от допроса военнопленных, данных войсковой и
воздушной разведки. |
Союзники
не могли добыть сведения о дислокации и численности противника. |
|
Успех
контрнаступления зависел в основном от внезапности, поэтому, сосредоточивая
свои войска для наступления в Арденнах, противник принял самые строгие меры
по сохранению военной тайны. |
|
|
Все
командиры, посвященные в планы операции, подписали обязательство хранить
тайну. |
Германская
контрразведка использовала все средства для скрытия от союзников главных
элементов информации. |
|
Какие бы
то ни было намеки на подготовку к наступлению в переговорах по радио были
воспрещены, письменная связь поддерживалась только через доверенных курьеров,
и лицам, знающим о планах операции, было запрещено летать на самолете
западнее Рейна. Войска должны были прибывать в районы сосредоточения в самый
последний момент в ночное время. Был отдан приказ на период подготовки
операции отправить в тыл с передовых позиций всех солдат ненемецкого
происхождения. |
|
|
Для
сохранения скрытности подготовки командные пункты армий должны были
оставаться на своих старых местах, поддерживая обычный радиообмен. В
довершение всего, с целью отвлечь наше внимание [78] от Арденн к северу перед фронтом
армии Симпсона был развернут ложный штаб. |
Немцы
скрывали истинную дислокацию и численность. |
|
Когда
пришло время начать переброску резервов на исходные позиции для наступления,
на Западном фронте установилась погода, на которую рассчитывал фон Рундштедт.
Солнце показывалось редко, и объективы фотоаппаратов самолетов-разведчиков
ничего не могли зафиксировать на пленке, кроме сплошной облачности. |
|
|
Мы
забрасывали агентов в тыл противника, но они исчезали в зимних сумерках, и о
них в дальнейшем не было никаких вестей. |
Германская
активная контрразведка обезвреживала агентов союзной разведки. |
|
Однако,
несмотря на все эти препятствия, разведке удалось обнаружить некоторые слабые
признаки сосредоточения противником сил в Арденнах. |
|
|
К сожалению,
эти признаки не были достаточно убедительными. |
Признаки
должны служить сигналом для проверки района, в котором они появились. |
|
Что они
означают? — спрашивали разведчики. — И что мы должны по поводу их
предпринять? |
|
|
Не
располагая более убедительными доказательствами намерений противника, мы
могли следующим образом объяснить его усиленную [79] деятельность в ночное время в
районе массива Эйфель: или он сосредоточивал силы для контрнаступления в
направлении на реку Рур, или создавал нам угрозу в Арденнах. |
Это
подтверждает, что только точные сведения о дислокации и численности
противника могли обеспечить командующему понимание обстановки и дать ему
возможность сделать другую оценку. |
|
Первое
предположение казалось более вероятным, так как на реке Рур мы подвергались
большему риску, чем в Арденнах. |
|
|
Идя на
риск внезапного наступления противника в Арденнах, мы могли продолжать
подготовку к зимнему наступлению, овладеть плотинами на реке Рур и заставить
таким образом противника ввести в бой свои резервы западнее Рейна. |
Принимая
решение, командиры идут на риск. |
|
Но если мы
хотели полностью обезопасить себя в Арденнах, мы должны были отказаться от
подготовки зимнего наступления, укрепить фронт 8-го корпуса Миддлтона, усилив
его подкреплениями, необходимыми для отражения контрудара противника. |
|
|
Совершенно
очевидно, что у нас не было достаточно войск для того, чтобы одновременно
готовиться к зимнему наступлению и усилить нашу оборону на других участках
фронта. Мы стояли перед альтернативой: либо незамедлительно перейти в
наступление, либо отложить его до весны. |
Командиру
все время приходится решать, на какой риск идти. |
|
В тот
момент только совершенно бесспорные данные о подготовке противником
наступления в Арденнах могли заставить меня отказаться от зимнего
наступления. А таких данных ко мне не поступало вплоть до 5 часов утра 16
декабря, когда противник начал артиллерийскую подготовку» {31}. [80] |
Знание
дислокации и численности противника может и не изменить решения командира и
не привести к принятию другого плана действий. Но это знание даст командиру
более ясное представление об обстановке для принятия решения. Его неизвестный
риск будет уменьшен. |
|
«Американцам,
проникнутым убеждением в непобедимости американского оружия, |
Это влечет
за собой риск. |
|
чрезвычайно
трудно примириться с мыслью, что армия США также иногда не застрахована от
поражения, несмотря на то, что она может мужественно сражаться до предела. |
|
|
Если мы
хотим выиграть войну активными боевыми действиями, мы должны быть готовы идти
на риск. Даже американскую разведку нельзя признать непогрешимой, тем более
нельзя оказать этого об американском командовании. |
Возможность
риска. |
|
В ходе
Арденнского сражения штаб 1-й армии вынужден был постепенно эвакуироваться из
Спа, и, словно желая вознаградить себя за перенесенное унижение, офицеры
этого штаба после боев начали рыться в донесениях и подбирать цитаты,
доказывающие, что 1-я армия предвидела опасность немецкого наступления, но ее
предупреждения не были приняты во внимание в вышестоящем штабе, то есть в
штабе группы армий. Такие утверждения 1-й армии являются чистой бессмыслицей,
так как фон Рундштедту удалось ввести в заблуждение командование этой армии
так же искусно, как и все остальное союзное командование. [81] |
После
сражения не должно быть никаких споров между командованием и разведкой и
обвинений, что разведка ошиблась. Не должно быть никаких письменных
предсказаний, чтобы потом их могли цитировать. Качество войсковой разведки
проверяется не тем, «насколько правильными были ее предсказания», а тем,
«насколько ей удалось уменьшить неизвестный риск командира». |
|
Я
полностью принимаю на себя ответственность за «разумный риск», допущенный
нами в Арденнах, но я отвергаю обвинение в том, что я якобы не обратил
внимания на какие-то предупредительные сигналы. |
|
|
11 декабря
я посетил Кортни Ходжеса в Спа. Некоторые офицеры штаба 1-й армии любят
говорить, что они своевременно предупредили о грозящей опасности, но штаб
группы армий из-за своей беспечности якобы не пожелал прислушаться к их
словам. Если эти офицеры действительно предупреждали, то надо сказать, что им
не удалось убедить своими доводами не только штаб группы армий, но даже и
своего командующего армией. Ходжес не меньше нас был введен в заблуждение
демонстративной подготовкой Рундштедта к контрнаступлению в районе реки Рур. |
Разведка
должна помогать командиру в определении степени риска. Командир не знает
степени риска вплоть до момента, когда противник нанесет удар. Командир
нуждается в сведениях о дислокации и численности противника, а не в
предупреждениях и предсказаниях. |
|
В течение
последующих четырех дней 1-я армия получила некоторые дополнительные
разведывательные сведения об усиленной деятельности противника в горах
Эйфель. |
Лучший
источник сведений о дислокации и численности — это «тот, кто был там». |
|
12 декабря
военнопленный сообщил, что в этот «спокойный» сектор фронта прибыла отборная
гитлеровская дивизия «Великая Германия». |
|
|
На
следующий день офицеры, допрашивавшие военнопленных, напали |
Использование
того, «кто был там». |
|
на след
еще одной танковой дивизии, переброшенной в район массива Эйфель. Это была
116-я танковая дивизия, снятая с участка фронта перед Симпсоном. |
|
|
Штаб 1-й
армии следующим образом комментировал это сообщение: |
|
|
«Донесение
представляет большой интерес. Сосредоточение войск подтверждается данными
тактической воздушной разведки и опросом военнопленных. Учитывая наличие
большого количества инженерных частей с переправочно-мостовым имуществом,
можно предположить, что противник готовится не к оборонительным, а к
наступательным действиям». |
Цель
войсковой разведки — уменьшить неизвестный риск командира. |
|
Но какими
бы важными ни казались эти выдержки из донесений сегодня, в то время в штабе
группы армий они не привлекли особого внимания. Надо сказать, что тогда мы
были просто завалены противоречивыми сообщениями о передвижениях противника
вдоль всего фронта. Если 1-я армия в своей оценке обстановки попала в точку,
как это утверждают сейчас некоторые офицеры ее штаба, то в то время она и
сама не подозревала своей правоты. 15 декабря начальник разведывательного
отдела штаба 1-й армии следующим образом резюмировал сложившуюся обстановку
на фронте: |
|
|
«Усиленные
разговоры в войсках противника о наступлении объясняются стремлением
немецкого командования поднять боевой дух войск. |
Вся задача
войсковой разведки должна состоять в том, чтобы уменьшить неизвестный риск
командира. |
|
За
последнее время многие военнопленные говорят [83] о предстоящем наступлении, которое
якобы начнется между 17 и 25 декабря. Некоторые рассказывают об обещании
отвоевать Ахен, чтобы преподнести его в качестве рождественского подарка
фюреру». |
|
|
Однако он
не сумел дать им правильной оценки и не вскрыл подготовку немцами контрнаступления
в Арденнах, так же как не смогли этого сделать и другие пророки в штабе
армии, которые впоследствии задним числом кичились своей проницательностью. |
Необходимы
были сведения о дислокации и численности противника. |
|
Если бы я
принимал меры предосторожности всякий раз, когда Диксон или другие разведчики
кричали: «Волк! Волк!» — мы никогда не отважились бы начать многие
рискованные действия, которые значительно ускорили приближение победы. |
|
|
Действительно,
во всей группе армий не нашлось человека, который пришел бы ко мне и
предупредил об угрозе контрудара именно на этом участке. |
Это можно
определить только на основании главных элементов информации. |
|
Спустя
неделю после рождества, отвечая на праздничное поздравление генерала
Маршалла, я писал: |
|
|
Мы
сознательно шли на риск, и немцы нанесли нам более сильный удар, чем мы
предполагали». |
Риск
неизбежен для командира. |
|
До сих пор
я не изменил своего мнения. Я во всех случаях предпочитаю смелость
осторожности, хотя осторожность иногда и бывает лучше» {32} |
Это
связано с еще большим риском. Командиру постоянно приходится решать, на какой
риск он готов идти. |
Различие в подходе к делу командира и начальника разведки
Из высказываний самих командиров и разведчиков видно, как
командиры исходят в своих действиях из риска и как разведчики держатся принципа
предсказаний и оценки «относительной вероятности действий» противника. Не может
быть единства усилий при наличии такого расхождения в подходе к делу. Штабной
офицер должен понять, что нужно командиру, и подчинить этому всю свою работу.
Командиру нужна помощь штаба, и разведчики могут сделать это лучше всего, если
помогут командиру в максимально возможной мере уменьшить неизвестный риск.
Мы не утверждаем, что лучшее знание дислокации и численности
противника заставило бы командующих изменить их решения или предотвратило бы
Арденнское сражение. Однако мы полагаем, что в этом случае командующие были бы
лучше информированы и их неизвестный риск был бы меньше. Командующие могли
принять те же самые решения даже и с более полным знанием размеров риска, но
это не меняет того подчеркиваемого нами положения, что задача офицера разведки
состоит в уменьшении неизвестного риска командира. А этого нельзя сделать путем
предсказаний, догадок или оценки «относительной вероятности действий»
противника. Неизвестный риск можно уменьшить только путем обеспечения командира
главными элементами информации, а не путем обременения его массой
несущественных сведений. [86]
Главное о противнике одинаково для командований всех
степеней
Сведения о дислокации и численности противника имеют важнейшее
значение не только для высших командных инстанций. Они также важны и для всех
низших звеньев, для каждого солдата.
Чтобы посмотреть, как обстоит дело в низших звеньях, приведем
выдержки из статьи «Где противник?», появившейся в мае 1950 года в журнале
«Милитэри ревью» (Командно-штабной колледж) {33}.
Автор статьи полковник К. Никольс пишет о встречном бое, в котором он сам
участвовал, во время второй мировой войны:
|
Цитата |
Пояснения |
|
Окончательный
результат (встречного боя) был следующим: |
Пояснение
в скобках добавлено. |
|
наши
войска разбили немецкие колонны на отдельные разрозненные группы, которые, в
конце концов, собрались в совершенно неорганизованные части. |
|
|
Только к 7
сентября (1944 год) удалось сопоставить все сводки и донесения и вывести
обоснованную и более или менее точную цифру взятых в плен немцев. Около 5
тыс. пленных захватила 3-я танковая дивизия, и 17 149 пленных прошло через
сборные пункты 1-й дивизии. Кроме того, тысячи немцев были уничтожены в боях
обеими дивизиями. |
Даты в
скобках добавлены. |
|
Когда я
вспоминаю эти события, я думаю, что случилось бы, если бы это не было
преследованием, и если бы противник был лучше организован? Что если бы подобный
эпизод случился в будущей войне, когда в известном районе (южнее бельгийской
границы) были бы сброшены воздушно-десантные армии и обстановка менялась бы
также быстро? В районе не более 10 миль в поперечнике [87] сосредоточилось около 30 тыс.
немцев, и никто из нас не знал, что они здесь. |
Дислокация
противника является первым главным элементом информации, его
численность — вторым. |
|
Через этот
район прошла наша танковая дивизия, за ней следовал усиленный пехотный
батальон. Однако примерно в середине района неожиданно завязался ожесточенный
бой. Наконец с противником столкнулась пехотная дивизия. |
|
|
«Посмотрим
теперь, как обстояло дело в батальоне. На этом уровне нужно видеть не только
деревья, но и лес. Здесь вопрос «где противник?» приобретает исключительную
важность. Вопрос о том, что делает противник и каковы его возможности, теряет
в большой мере свое значение, когда батальон или его противник переходит в
атаку. В этот момент люди ищут во что им стрелять, другими словами, стремятся
сблизиться с противником и уничтожить его. |
Командиру
небольшого тактического подразделения нужны в первую очередь сведения о
дислокации противника. В этих условиях быстро обнаруживается, что именно
является действительно необходимым. |
|
С нашими
принципами тактических действий, нашей высокой техникой добывания сведений и
нашим методом обработки информации не трудно получить ответ на этот важный
вопрос. Воздушная и наземная разведка, всевозможные органы, разрывы снарядов
и электронные приборы дают нам возможность выяснить [88] местоположение противника. Все эти
средства кажутся простыми и эффективными. Однако если читать отчеты о боях
между строк, а еще лучше откровенно поговорить с бывшими командирами
батальонов, то очень скоро выяснится, что до настоящего соприкосновения с
противником точная его дислокация определялась очень редко. {34} |
Совершенно
верно. |
Применение метода к действиям военно-морских сил
О важности сведений относительно дислокации и численности
противника можно судить также на примере действий английских морских сил в
Дарданелльской операции в 1915 году. На этом примере видна возможность широкого
применения предлагаемой нами системы. Он показывает, как командир определяет
риск и как риск влияет на решения командира даже тогда, когда он создается
дислокацией и численностью не только живой силы противника, но и таких его
средств, как минные поля. Выдержка взята из книги капитана английского флота
Джона Кресуэлла «Генералы и адмиралы». Кресуэлл пишет об обстреле английскими и
французскими линейными кораблями турецких фортов в проливе 18 марта 1915 года {35}.
|
Цитата |
Пояснения |
|
«Хотя
атака 18 марта была исключительно успешной по своему воздействию на турецкие
форты, которые были сильно повреждены и почти истощили свои боеприпасы,
однако она окончилась так обескураживающе, что в конечном итоге привела к
отказу от чисто морской операции. |
|
|
Два старых
английских линкора тоже подорвались на минах и впоследствии затонули. |
Командир
не знал, что ему угрожает, и не мог определить размеры риска. |
|
Все это
случилось, несмотря на тщательно проведенное траление. |
|
|
Думалось,
что нельзя предугадать, какой еще ущерб может быть причинен таким путем. |
Дислокация
и численность противника неизвестны. |
|
В
действительности все эти потери были причинены минами, поставленными за
десять дней до этого не поперек пролива, как все прочие линии минных
заграждений, а вдоль одного берега. |
Вариант
действий противника, против которого не было ни подготовлено, ни принято
никаких мер. |
|
Вследствие
этого линия не была обнаружена тральщиками, которые работали, исходя из
предположения, что в тех местах, где на фарватере пролива нет мин, их нет и
вдоль его берегов. |
Знать
истинное положение дел было невозможно, потому что были неизвестны дислокация
и численность противника. |
|
Но в то
время о действительном положении дел ничего не было известно, и после долгих
размышлений де Робек решил, что продолжать попытки форсировать пролив
невозможно, не высадив на берег на одной стороне пролива армию, которая
подавила бы все подвижные турецкие орудия; тогда можно было бы провести самое
тщательное траление и постоянным наблюдением уменьшить угрозу береговых
торпедных аппаратов и позиций для спуска мин. Это мероприятие, а [90]
также подавление огнем корабельной артиллерии фортов в проливе должны были
сделать проход достаточно безопасным как для боевых кораблей, так и для
транспортов. |
|
|
По мнению
де Робека, никакие другие меры обеспечить это не могли». |
Меры для
достаточного уменьшения риска. |
Разведка должна работать для командира и вместе с
командиром
Почти во всяком историческом труде можно заметить, что командиры
всегда взвешивают свой риск и непрерывно стремятся уменьшить или полностью
устранить как известный, так и неизвестный риск. Но чтобы достичь этого, они
должны располагать главными элементами информации.
Мы видели, как относились к разведке два высших в Европе
командующих.
В сущности каждый из них говорит, что ему часто приходилось
игнорировать разведывательные оценки обстановки. Генерал Эйзенхауэр писал:
«Командир, прислушивающийся только к мрачным оценкам разведки, никогда не
выиграет боя; он вечно будет бездействовать и со страхом ждать предсказанных
ему катастроф» {36}.
В этом же духе писал генерал Брэдли: «Если бы я принимал меры предосторожности
всякий раз, когда Диксон или другие разведчики кричали: «Волк! Волк!» — мы
никогда не отважились бы начать многие рискованные действия, которые
значительно ускорили приближение победы» {37}.
Такое отношение к войсковой разведке можно изменить, но изменить
его должны сами разведывательные органы. Разведка — сама себе наибольший
враг. В значительной мере ее трудности являются следствием ее нечестности.
Необходимо внести следующие два важных изменения. Во-первых, разведка должна
стать честной по отношению к самой себе; во-вторых, разведка должна подходить к
делу так же, как командир, и действовать в духе его действий. Разведка
существует для командира.
Она должна работать так, чтобы принести командиру максимальную
пользу. [91]
Глава 7.
Резюме
Определять риск — уменьшать неизвестный риск
Выше говорилось, что основная цель разведки, войсковой разведки,
состоит в том, чтобы уменьшить неизвестный риск командира. С другой стороны,
офицер разведки должен всегда помогать командиру определять размеры его риска.
Направив всю работу штаба на выявление и уменьшение риска, можно
в большей мере сплотить штаб и приблизить его к командиру. Расхождение в
подходе к делу будет уменьшено или устранено совершенно. Для того чтобы
определить риск, следует сопоставить ресурсы, имеющиеся в распоряжении командира,
с возможностями противника.
Для этого потребуется совместная работа офицера разведки и
начальника оперативного отдела. Ни один из них не может завершить свою работу
без другого.
Только одна оценка
Определять риск на основе проведенного ими сопоставления —
дело командира. Оценку обстановки должен делать не офицер-разведчик и не
начальник оперативного отдела, а только командир части. Командир решает, как
будут действовать свои войска, а не строить догадки о возможных действиях
противника.
Два главных вопроса — дислокация и численность
противника
Если офицер разведки аккуратно добывает сведения по главным
вопросам информации, то есть сведения о дислокации и численности противника, то
его представления [92] о возможностях противника будут достаточно
точными.
В таком случае он как офицер войсковой разведки выполнит хорошую
работу. При этом ему не придется ни догадываться, ни предсказывать, ни пытаться
оценивать «относительную вероятность действий» противника.
Изменения, которые необходимо внести в существующую
систему
Для того чтобы применить систему, предлагаемую в данной книге,
необходимо изменить принятые в настоящее время концепции. Нужно:
1) изменить взгляды на задачи войсковой разведки;
2) признать, что дислокация и численность противника (личный состав
и техника) всегда являются главными элементами информации;
3) отказаться от оценки, вырабатываемой офицером разведки;
4) отбросить метод оценки «относительной вероятности действий»
противника;
5) добиться всеобщего понимания ненадежности признаков;
6) позволять офицерам разведки оглашать только суммированные
фактические данные, но не свое мнение;
7) внушить всему личному составу, что важнее всего определить
дислокацию и численность противника; никогда не удовлетворяться известными
данными, никогда не прекращать поиски.
Ожидаемые результаты
Мы полагаем, что предложенные нами изменения немедленно повысят
эффективность войсковой разведки.
Упрощение понятия «главные элементы информации» и сосредоточение
всех сил на определении дислокации и численности противника немедленно улучшат
работу разведки.
Сразу возрастет престиж разведки, если отказаться от всяких
попыток строить догадки и предсказывать.
Войсковую разведку можно улучшить. Непрерывный рост скорости
передвижения и мобильности тактических сил и появление атомного оружия делают
такое улучшение [93] необходимым. Мы предлагаем свою систему в качестве первого шага
к решению этого вопроса.
Проникнуть в расположение войск противника и точно установить
его дислокацию и численность, безусловно, возможно. Как это сделать, пока не
известно. Но первый шаг будет сделан, когда будет признано, что дислокация и
численность являются главными элементами информации и что быстроте их
определения необходимо уделить наибольшее внимание. [94]
Приложение. Сводка основных
правил
37 основных правил, изложенных в настоящей книге, собраны здесь
в виде удобной для пользования сводки.
Постоянное обращение к этой сводке и выполнение правил дадут
офицеру разведки возможность готовить своему командиру более полезные данные для
его оценки:
1. Офицер разведки — не прорицатель. Надежность его
предсказаний не больше, чем у любого офицера.
2. Есть два, и только два, главных элемента информации о
противнике — это его дислокация и численность.
3. Возможности противника определяются из его дислокации и
численности.
4. Риск — основа действий командира. Риск является
отправным моментом при докладе обстановки командира; учет его необходим для
понимания точки зрения командира.
5. Основная цель войсковой разведки, весь смысл ее
существования — это уменьшение или устранение неизвестного риска
командира.
6. Риск, известный или неизвестный, есть во всякой боевой
обстановке.
7. Знание командиром грозящей опасности — высший предел его
осведомленности.
8. Командиры всех степеней должны постоянно выявлять свой риск.
9. Риск непосредственно связан с угрозой, которую представляет
противник.
10. Угроза со стороны противника определяется выявлением его
возможностей.
11. Риск определяется сопоставлением возможностей противника со
своими силами и средствами.
12. Степень превосходства противника в силах определяет [95] размер риска
командира противостоящей этому противнику части.
13. За риск нижестоящего командира отвечает ближайший вышестоящий
командир.
14. Долг каждого командира — выполнять принятое им решение
со всей энергией, невзирая на связанный с этим риск.
15. Смелость выполнения командиром своего плана может свести на
нет превосходство противника или не дать ему возможности полностью реализовать
его, а в этих возможностях таится наибольший риск для командира.
16. Каждый командир должен предусмотреть противодействие на
любой вариант действий противника.
17. В любой обстановке возможности противника бесконечны.
18. Риск является относительным фактором. Он неодинаков для
командиров разных командных инстанций и определяется их ресурсами.
19. Противник может не знать всех своих возможностей.
20. В любой части, в любом соединении должна быть только одна
оценка — оценка командира части.
21. В разведывательных сводках не должно быть места личным
мнениям офицера разведки.
22. Есть различие между положением офицера разведки, когда он
информирует командный состав части, и его ролью офицера разведки «хозяина»
(командира) части.
23. Возможности противника часто кажутся чрезмерными, если их
сопоставляют с силами на небольшом участке фронта.
24. Перевес в силах противника над противостоящей ему частью
представляет риск командира этой части.
25. Командиры не должны забывать, что вышестоящий командир и
соседи тоже борются с противником.
26. Возможностям противника в момент их определения ничто «не
противопоставлено».
27. Возможности противника определяются для того, чтобы
установить, что им противопоставить. Определение производится до начала
действия. Как только действия начаты, численность и дислокация меняются, а,
следовательно, изменяются и возможности.
28. Возможности определяются для какого-нибудь определенного
момента времени и определенных обстоятельств. [96]
При каждом изменении в обстановке теряет всякое значение
сделанное ранее определение возможностей.
29. Системой учета возможностей противника можно пользоваться
для планирования при условии, что определение производится на основании
предположительного положения противника (дислокация и численность) для каждого
ряда возможностей точно так же, как это делается в учебных задачах на картах.
30. Система учета возможностей противника была разработана в
первую очередь для конкретной (текущей) обстановки.
31. Если мы можем обмануть противника, то и противник может нас
обмануть.
32. Нельзя допускать, чтобы в борьбе между разведкой и
контрразведкой забывали о необходимости добывания главных элементов информации,
то есть сведений о дислокации и численности противника.
33. Установить дислокацию и численность противника лучше всего
может человек, который «был там» и видел противника своими глазами.
34. Признаки могут не отражать действительного положения вещей и
часто являются только плодом воображения.
35. Признаки как вид разведывательных сведений должны считаться
ненадежными.
36. Признаки, отмечаемые в расположении противника, должны
служить сигналом к усилению проверки дислокации и численности противника в
районе их появления.
37. Каждый офицер разведки должен изыскивать пути и средства,
чтобы прорвать завесу признаков и проверить дислокацию и численность
противника. [97]
Примечания
{1} В опубликованной во многих журналах
статье Р. У. Бэбсона (1954 год) сообщалось, что Институт научных проблем при
Принстонском университете разрабатывает методы, с помощью которых можно будет
определять намерения противника. Сообщалось также, что германские психологи и
математики пытались сделать это еще до битвы в Арденнах в 1944 году.
{2} Eisenhower D., Crusade in Europe, p. 387,
Doubleday and Company, New York, 1948.
{3} Там же, стр. 211.
{4} Брэдли О., Записки солдата, Издатинлит,
М., 1957, стр. 499.
{5} Брэдли О., Записки солдата, Издатинлит,
М., 1957, стр. 499.
{6} Там же, стр. 448.
{7} Wilmot Ch., The Struggle Europe, p. 677, Harper
and Bros, New York, 1952.
{8} «New York Times Book Review», 24 October, 1954,
p. 3.
{9} Брэдли О., Записки солдата, Издатинлит,
М., 1957, стр. 316.
{10} «Army Combat Forces Journal», Washington,
D. C., November 1953.
{11} Norman A., Operation Overlord, p. 125, Military
Service Publishing Company, Harrisburg, 1952.
{12} Кодовое наименование десантной части
плана «Оверлорд». — Прим. ред.
{13} Norman A., Operation Overlord, p. 126, Military
Service Publishing Company, Harrisburg, 1952.
{14} Norman A., Operation Overlord, p. 127, Military
Service Publishing Company, Harrisburg, 1952.
{15} Там же, стр. 128.
{16} Liddell Hart В., German generals talk, p. 234, William
Morrow & Co., New York, 1948.
{17} Служба безопасности. — Прим.
ред.
{18} Верховное командование германских
вооруженных сил. — Прим. ред.
{19} Liddell Hart В., German Generals Talk, p. 236, William
Morrow & Co., New York. 1948.
{20} Там же, стр. 242.
{21} Кодовое наименование участка высадки
5-го американского корпуса. — Прим. ред.
{22} «A Military History of World War II», Vol. I, p.
351, USMA, West Point. 1956.
{23} Там же, стр. 361.
{24} Eisenhower D., Crusade in Europe, p. 337,
Doubleday and Company, New York, 1948.
{25} Брэдли О., Записки солдата, Издатинлит,
М., 1957, стр 481–482.
{26} Брэдли О., Записки солдата, Издатинлит,
М., 1957, стр. 483.
{27} Брэдли О., Записки солдата, Издатинлит,
М.. 1957, стр. 486–487.
{28} Брэдли О., Записки солдату Издатинлит,
М., 1957, стр. 488.
{29} Там же, стр. 499.
{30} Брэдли О., Записки солдата, Издатинлит,
М., 1957, стр. 492–493.
{31} Брэдли О., Записки солдата, Издатинлит
М., 1957, стр. 493–496.
{32} Брэдли О., Записки солдата, Издатинлит,
М., 1957, стр. 487–499.
{33} Nichols W., Where is the Enemy? p. 59, Military
Review, C&GSC, Ft. Leavenworth, Kansas, May, 1950.
{34} Nichols W., Where is the Enemy? p. 60, Military Review,
C&GSC, Ft. Leavenworth, Kansas, May, 1950.
{35} Creswell J., Generals and Admirals, p. 122,
Longmans, Green & Co., New York, 1952.
{36} Eisenhower D., Crusade in Europe, p. 341,
Doubleday and Company, New York, 1948.
{37} Брэдли О., Записки солдата, Издатинлит,
М., 1957, стр. 499.