"ПРОСТИТУЦИЯ И ЕЕ ОРГАНИЗАЦИЯ"
(извлечение из "Проституция и ее организация" - 1903г.)

<...> Древние русские летописцы не упоминают о существо­вании проституции в России как об отдельном проявлении об­щественной жизни, и надо думать, что ее и не было в первое время на Руси. Но это еще не говорит, конечно, за то, чтобы на Руси в древности не было разврата; он несомненно был у наших предков, но выражался не в виде проституции. Что разврат су­ществовал в России, это видно уже из того, что Владимир Святой до своего крещения, как свидетельствуют летописцы имел целый гарем наложниц, которых можно было считать целыми сотнями. Итак разврат был, но не было продажи каждому желающему тела женщины ею самой для разврата за определенное денежное воз­награждение. Может быть отсутствие проституции в древней Руси лежало в том складе образа жизни, в котором находились в то время русские женщины. В то время боярыни постоянно сидели взаперти, в своих высоких теремах, окруженные дворней, и не только девицы, но и замужние женщины почти не встречались с мужчинами, даже на своих пирах и увеселениях, разве только в церкви, и таким образом проходила почти вся жизнь более знатных русских женщин, вначале, в девицах, под властью отца, а затем позднее под властью мужа. И жизнь эта протекала при суровой обстановке, где кулачная расправа бывала обычным яв­лением, а вследствие этого женщина апатично покорялась своей участи, проводя время в объедении и сне, трепетно благоговея перед грозной властью "самого". При таких условиях крайне трудно было появиться и существовать проституции между этими высшими классами тогдашнего общества, но, разумеется, тайный разврат, даже в самых домах бояр, существовал и притом довольно широко. Причина этого последнего, может быть, главным образом заключалась в ненормальности самого брака в древней Руси. Брак устраивался родителями жениха и невесты, чаще всего без всякого участия этих последних, и нередко суженая в первый раз встре­чалась со своим будущим мужем только в церкви, в день самого венчания. Подобное соединение супругов не по собственному их влечению, а по приказу родителей, конечно, чаще всего служило к тому, что такие муж и жена мало питали любви друг к другу, а если и жили совместной жизнью, то скорее по необходимости, по невозможности изменить все это. Таким образом, брак являлся случайной связью господина с его рабыней, которая и ненавидела и боялась своего притеснителя. Часто выданная за нелюбимого человека, страдавшая от его деспотизма и самодурства, женщина скоро делалась озлобленной, раздраженной и вечно недовольной всем окружающим, но будучи в такой суровой обстановке, о которой я выше упомянул, она редко имела возможность встретить какого-либо другого мужчину из своей среды и полюбить его. Да и что могло выйти из этой любви, кроме еще более тяжелого ее положения во власти того же самого мужа; а потому она или одиноко влачила свою постылую жизнь, или заводила связь со слугой или кем-нибудь из дворовых мужчин. Мужья, в свою очередь, при таком браке бежали от немилых жен и удовлетворяли свою страсть на стороне в среде женщин, хотя и низкого, но свободного сословия, где безнравственность часто была широко распространена. Общественное мнение смотрело в то время очень снисходительно, если какой-нибудь боярин заводил на стороне связь с какой-либо вдовой или девицей не своего круга, этому не придавали никакого значения. Женщины не боярского круга были в большинстве случаев очень бедны и к тому же их общество всегда было доступно мужчинам; ввиду этого вполне понятно, почему богатые бояре и боярские сынки частенько захаживали к таким женщинам и там заводили интрижки. Женщины класса простолюдинок, не будучи заключены, как боярыни, в одиночество, были более доступны мужчинам, а при своем довольно вольном поведении сильно привлекали их к себе. Смелость таких женщин доходила до того, что они нередко разрешали себе, как женщины, так и девицы, купаться на открытом берегу рек наряду с муж­чинами. Все это, конечно, сближало мужчин- с такими женщинами и вело, конечно, к разврату. Вообще, по словам Корба, безнрав­ственность в то время была широко распространена между народом и блуд с прелюбодеяниями существовал в Москве в широких размерах. Крижанич в своих записках считает тогдашнюю Россию гораздо более развращенной, чем Турция, да и вообще все иностранцы того времени указывают, что разврат в России был вне всяких пределов.

Но никто столько горя не принес русским женщинам и так не развратничал, как Иоанн Грозный и его сподвижники. Учреж­денная им для охраны его особы опричнина была, можно поло­жительно сказать, одной из главных виновниц начала публичного разврата. Часто эта вольница проделывала такие вещи, считая себя под покровительством самого царя, что кажется все это просто невероятным. Похитить каждую женщину, приглянувшу­юся кому-нибудь из них, изнасиловать невинную девушку,— это было для опричников делом самым обычным и история полна рассказами об этом. Александровская слобода, где жили в то время опричники, была одной сплошной клоакой всяких подобных безобразий. Ужасные, часто кровавые, оргии разврата являлись почти ежедневными событиями этой слободы и картины всех этих явлений носят почти сказочный характер. Сам же их грозный покровитель был едва ли лучше их всех, а скорее даже превзошел их в своих оргиях и разврате. Вот как описывает иностранный писатель Петрей этого нашего русского царя. "В блудных делах и сладострастиях,— говорит Петрей,— Иоанн Грозный переще­голял всех. Он часто насиловал самых знатных женщин и девиц, после чего отсылал их к мужьям и родителям. Если же какая-нибудь из этих женщин, хотя чем-нибудь давала заметить,, что блудит с ним неохотно, то он, опозорив, отсылал ее домой и там приказывал повесить нагой над столом, за которым обедали ее родители или муж; последние не смели ни обедать, ни ужинать в другом месте, если не хотели распрощаться с жизнью таким же образом. Трупы висели до тех пор, пока мужья и родные по усиленному ходатайству и заступничеству не получали позволения похоронить их. Грозный всегда менялся любовницами со своим сыном Иваном и не боялся огласки всех его подобных дел".

Все эти и другие насилия и распутства Грозного указывают одно, что разврат был в это время на Руси и даже не скрывался под каким-либо прикрытием приличия, а выставлялся наружу, напоказ. И действительно, по свидетельствам историков, все это было далеко не беспримерным явлением в нашей тогдашней жизни. Разврат в это время уже не ограничивался теми случаями, когда силой захватывали и изнасиловали женщину, он распрост­ранился и проник всюду, так что для бедняков притонами разврата служили корчмы, бани, а для людей богатых женское тело пред­лагалось многочисленными своднями. Отцы торговали своими дочерьми, мужья женами. Молодые вдовы без роду и племени нередко открывали притоны проезжим молодцам где-нибудь на постоялом дворе при большой дороге, а то и проще в самом городе содержали кабак и питейные заведения, где, конечно, были и .проститутки. Разврат увлек и теремных затворниц  высшего класса, которые старались усладить горечь своей рабской жизни утехами свободной любви с теми из мужчин, которые им нра­вились. При этом эти теремные боярыни иностранцев не только любили, но даже и предпочитали русским, оправдывая свое рас­положение к ним тем софизмом, что женщине соблудить с ино­странцем простительно, так как родившееся от иностранца дитя будет в православии, а если мужчина согрешит с иностранкой, то дитя будет не в нашей вере, отчего другая вера от этого будет умножаться, что, конечно, грешнее. Теремные такие затворницы иногда превращались в настоящих мессалин. Типом таких женщин может служить мать Грозного, которая по кончине великого князя все ходила в непотребный дом, сильно развратничала и блудила, сошлась с боярином Овчиною-Оболенским, и делала это так открыто, что каждый мог это заметить, отчего ее все называли блудницей и ненавистью поносили (Петрей).

Разврат в то время клал отпечаток на все проявления обще­ственной жизни. Игры, песни, разные увеселения — все это было более или менее проникнуто развратным содержанием. Грязные анекдоты и шутки были, по свидетельству иностранцев, люби­мейшим сюжетом русской беседы. "Русские в своих собраниях,— говорит иностранный писатель Олеарий,— обыкновенно ведут речь о сладострастии, о гнусных пороках, о прелюбодеянии, соверша­емых частью ими, а частью другими; тут же передаются разного рода постыдные сказки и тот, кто может наилучшим образом сквернословить и отпускать разные шутки, выражая их самыми наглыми телодвижениями, считается у них приятным членом Общества. У них постоянно на языке сквернословные выражения, которые употребляют не только взрослые и старые люди, но даже и дети, изучая их раньше, чем воспримут понятие о Боге". На домашних пирах русских бояр, по указанию Москевича, нередко присутствовали боярские женские хоры из простолюдинок, вроде теперешних арфисток, которые во время пира приглашались в столовую, где, стоя около стола, забавляли гостей шутками, пес­нями, с такими прибаутками, что по сраму и бесстыдству их едва можно было слушать. В XVII веке патриарх Филарет обличал служилых людей в том, что они, отправляясь на отдаленную службу, часто закладывали жен своим товарищам и вместо про­центов предоставляли им право пользоваться своими заложенны­ми у них женами. Если должник не выкупал в срок своей супруги, то заимодавец продавал ее для блуда другому, другой третьему и т. д. О том, как торговали своими женами наши предки, дает понятие следующее описание: "Когда,— говорит Петрей — бедные и мелкие дворяне или горожане придут в крайность и у них не будет денег, они бродят по всем закоулкам и смотрят, не найдется ли каких-нибудь богатых молодчиков и, предлагая им для блуда своих жен, берут с них по 2—3 талера, смотря по красоте и миловидности жены. Муж все время ходит за дверью и сторожит, чтобы никто не помешал им". По словам того же самого Петрея, было еще одно интересное явление в семейной русской жизни. Если мужу надоела его жена, он уступал ее кому-либо на время, и после этого мог уже ее не брать себе обратно в жены; тогда такую женщину постригали в монастырь, мужчина же мог себе взять другую жену. При свадьбах обыкновенно бывали столь грандиозные попойки, что мужчины перепивались до бесчувст­венного состояния и были уже не в состоянии следить за своими женами, которые, пользуясь этой свободой, развратничали почти открыто. Вообще разврат на Руси был в то время так сильно распространен, что, по словам Корба, в праздники нередко можно было видеть на улицах шляющихся пьяных полураздетых про­ституток.

П

-Во время Петра Великого вместе с началом наших торговых сношений с западноевропейскими государствами и в наше оте­чество стало проникать понятие о проституции, как о ремесле, и она начала распространяться между народом, понижая значительно нравственность во всех слоях общества. Европа в это время и сама не отличалась особенной нравственностью, и, как мы видели выше, самый блестящий в то время двор Людовика XIV поражал каждого своим развратом. Начало проституции появилось, надо думать, от тех иностранцев, которые переселились в Россию, но не желали бросить своих приобретенных в отечестве порочных привычек, вследствие чего они и завели по примеру своей родины проституцию и в России, а от них проституция проникла уже в русское общество. Не отличался нравственностью и самый двор Петра I, где придворные дамы распутничали с дьяками. По рас­кольничьим известиям "царевна Софья была блудницей и блудно жила с боярами, как и другая царевна, сестра ее; и бояре ходили к ним и ребят те царевны носили и душили и иных на дому кормили". Вообще нравственность в это время так пала в обществе, что даже и монашество не являлось примером добродетели и предавалось почти открыто всевозможным безнравственным по­рокам и разврату. И бывали случаи, что на улицах встречались полупьяные монахи, предававшиеся здесь же удовлетворению сво­его сладострастия. Проституция проникла в монастырские кельи, как женские, так и мужские. Дело обыкновенно устраивалось так:

в монастырь нередко приезжали на богомолье светские лица и часто заночевывали здесь в кельях, а под этим предлогом неко­торые предавались там разврату, так что все это и вызвало ряд указов со стороны епархиального начальства. Разбирая это дело строго, нельзя особенно винить за это и тогдашних монахов и монахинь, так как они попадали в монастырь часто против воли, не имея никакого желания умерщвлять свою плоть, напротив того, даже нередко и постригали их за какую-нибудь или неза­конную любовь, или неудачное супружество, а потому они и не желали блюсти строгость монастырской жизни.

Таким образом, из всего только что изложенного можно видеть, что в это время на Руси существовал обширно распространенный разврат и потому многие ему предавались, так как это было довольно обычным делом. И часто женщины среднего сословия одна перед другой старались завести связь со знатными мужчи­нами, чтобы потом открыто хвастаться каждым вновь приобре­тенным сановитым любовником.

Со времени реформ Петра Великого настала новая эра для женщин знатных родов, они могли уже иметь общение с муж­чинами, так как с этого времени они начинают принимать участие во всех собраниях и увеселениях, играя на них видную, даже выдающуюся роль. С 1721-го года женщины начинают пользо­ваться независимостью и свободой, находясь только под весьма слабым контролем мужчин. Превратившись таким образом из грузной боярыни в великосветскую даму, русская знатная жен­щина, познакомившись с европейскими модами и кокетством, одновременно с этим получила познание и различных сладостраст­ных привычек Запада. Вследствие этого у этих женщин изменился и самый характер любви, которая приняла европейские формы ухаживания и перестала уже ограничиваться исключительно чув­ственными актами, хотя разврат, перешедший к нам с Запада, не сделался таким утонченным, как это было во Франции. Веро­ятно, причина этого лежала в том, что в России унаследованная от домостроевщины чувственность все еще занимала почетное место. Отсюда, по отзыву Шаппа, русские барыни XVIII века не знают других удовольствий, кроме чувственных, и часто поэтому предаются своим рабам, причем крепкое телосложение и здоровье руководит их выбором. Мужчины, превосходя своей развратностью много раз женщин, сделались в это время более смелыми и, не считая для себя даже необходимым прикрывать свою безнравст­венность, открыто заводили себе содержанок. Насколько разврат свободно практиковался между высшим обществом тогдашней России, это достаточно ясно видно из тех похождений Петра Великого и его спутников, которые у них были в Германии и Париже. Начало появления разврата, конечно, надо считать, прежде всего, с Петербурга, так как там сосредоточивались иностранцы, а оттуда уже он перешел в Москву и другие города России. Итак, хотя проституция и разврат, во всех утонченных формах Запада, уже в это время существовали в россии, тем не менее, все это вовсе не было узаконено правительством, даже, напротив, пресле­довалось законами и целым рядом карательных мер. Так, в числе наказаний в XVII и XVIII веке было установлено присуждать женщину и ее соблазнителя, особенно если еще был при этом незаконный ребенок, к розгам, а если женщина не знала своего соблазнителя или не хотела его указать, то подвергалась тому же наказанию вдвойне, и за себя и за него, после чего преступников заключали в монастырь. На это дело смотрели настолько серьезно, что в Ярославле, например, было учреждено даже особое сыскное отделение для наблюдения за подобными делами. Какой разврат был на Руси в то время, это достаточно ясно обрисовывается военным уставом 1716-го года, где упоминается о скотоложестве, мужеложестве с малолетними и взрослыми, о кровосмешении, изнасиловании несовершеннолетних и о других видах публичного разврата тогдашней Западной Европы. Можно даже предполагать, что в России в это время существовали и дома терпимости. Так в приказе петербургского генерал полицмейстера от 25-го мая 1718-го года, а также в узаконениях 1728-го года царствования Петра II упоминается о существовании в Петербурге домов тер­пимости и предлагаются меры к искоренению их. В царствование Анны Иоанновны разврат, несмотря на принимаемые против него меры, не уменьшался, а даже увеличивался и скрывался во многих тайных притонах. Вследствие этого указом сената от 6 мая 1736-го года было предложено всеми мерами уничтожать эти притоны и подвергать наказаниям, как содержателей их, так и находящихся там женщин. В 1743-м году в царствование Елизаветы Петровны было обращено особое внимание на уничтожение обычая париться в торговых банях мужчинам с женщинами и это запрещение было вновь подтверждено в 1760 и 1762 году. В это же царствование есть указание на существование одного публичного дома, который был устроен уже не тайно, а явно, наподобие современных домов терпимости. Одна немка из Дрездена наняла большой, хороший дом на Вознесенской улице, с входом для большей скромности из переулка. Для услуг приезжающим она набрала много красивых, молодых девиц, которые и угождали гостям. Дела этого дома открылись совершенно случайно, когда одна девица, выписанная хозяйкой-немкой с родины для других занятий, по приезде в Москву была сделана в этом доме проституткой. Вследствие этого ею была подана жалоба и назначено следствие по этому делу особой комиссией, после чего заведение это было закрыто, хозяйка наказана, а девицы возвращены на родину. В это время в Петер­бурге особенно процветала одиночная проституция, которая не только в самом городе, но и в окрестностях его была так мно­гочисленна, что принудила правительство прибегнуть к целому ряду искоренительных мер. Благодаря этому много публичных женщин переловили, заключили в тюрьму, но тем не менее, про­ституция все увеличивалась и в царствование Екатерины II стала резко влиять на нравственность и здоровье народа. Число незаконнорожденных детей, подкидышей и детоубийств все увеличи­валось, несмотря на карательные меры и законы против этого. Для возможного сокращения проституции и все увеличивающегося сифилиса, сенат постановил всех женщин, одержимых венериче­скими болезнями, забирать, излечивать и ссылать на поселение в Нерчинск. Домовладельцам было воспрещено отдавать свои помещения для промысла разврата, а посетителям тайных при­тонов не дозволялось делать этого под страхом строгого наказания. Вследствие этого содержателей домов распутства и посетителей штрафовали и сажали на несколько дней в смирительный дом, а лиц, промышлявших развратом других, т. е. сводников и пр., кроме штрафа сажали на полгода в смирительный дом. Наказание этих последних было даже слишком мало, ввиду того, что слишком много промышляло сводничеством и главным образом от их уговоров много девиц делались проститутками. Вскоре после всего этого Екатерина Великая убедилась, что все эти меры на деле были почти бесполезны, и потому, ослабивши только что ука­занные меры, она допустила существование легальных проститу­ток, подчинивши их только периодическому медицинскому над­зору. Наряду с этим было узаконено лечить даром всех публичных женщин, заболевших сифилисом или венерическими болезнями. В Петербурге была отведена определенная местность для публич­ных домов, но кроме всего только что мною указанного, т. е. правильной организации проституции и ее надзора, смерть не дала возможности сделать этой мудрой государыне. При ее пре­емниках, Павле I и Александре I, проституция вновь подверглась гонению и при первом из этих государей было предписано всех публичных женщин ссылать в Иркутск на фабрики, вследствие чего 139 проституток, найденных в Москве, отправились в Сибирь. В царствование Николая I проституция была признана терпимой в России и подчинена врачебно-полицейскому надзору в половине девятнадцатого столетия.

III

В России можно встретить все виды проституции, которую мы видим у других народов, а именно: гостеприимную, религи­озную и гражданскую. Гостеприимная проституция особенно резко была наблюдаема в России во время крепостного права, когда помещики обыкновенно приглашали соседей, нередко устраивали целые оргии в честь гостей. Ввиду этого более состоятельные из дворян в своих имениях имели целые гаремы, то танцовщиц, а то просто дворни, которые и были всегда наготове угождать со­седям—гостям. В данное время гостеприимная проституция в России осталась разве только у подчиненных России инородцев, да у осетин, башкир, и кое-где на севере в Архангельской губернии.

Проявлением религиозной проституции может служить наблюда­емое и поныне отправление обрядов в секте хлыстов, причем, как утверждают, хлысты ночью собираются в определенно установ­ленные дни в один какой-нибудь дом, где, преимущественно в подвальном этаже, женщины и мужчины в длинных белых рубахах начинают под влиянием религиозного экстаза хлестать себя (от­куда и слово "хлыст"), и, приходя все в большее и большее возбуждение, впадают в полное неистовство, кончая свальным грехом и кровосмешением, так как при этом уже не разбираются родственные и близкие лица. Гражданская проституция проявля­ется в России, как в виде явной зарегистрированной, которая, впрочем, не особенно многочисленна, так и в виде тайной, ко­личество которой, вероятно, так же как и в других государствах, и в ней громадно.

Кроме этих видов разврата в России встречаются еще некоторые особенные его проявления, о чем я и позволю себе здесь упомянуть. Есть вид разврата, именуемый снохачеством и заключающийся в том, что отец мужа женщины заводит с последней любовную связь. Дело обыкновенно устраивается так: женив сына, отец его начинает ухаживать за снохой, требуя у нее половых отношений. Если женщина не соглашается на эти требования, против неё предпринимается целый ряд преследований, и вследствие этого она в конце концов чаще всего соглашается на это. В других случаях женщина доводит все до сведения своего мужа, который, возмущенный всем этим, если еще он и с характером, иной раз жестоко расправляется с своим отцом, отчего нередко такие дела кончались целыми драмами. Насколько распространено снохаче­ство в крестьянских семьях, можно видеть из анекдота, относя­щегося к Воронежской губернии. В одно село этой губернии был куплен колокол и его, несмотря на усилия собравшегося народа, никак не могли поднять на колокольню. Тогда дьячок храма заявил сельчанам, что колокол они оттого поднять не могут на колокольню, что в среде них много грешников и поэтому пусть отойдут, сказал он, прочь снохачи, и ко всеобщему удивлению после его слов половина крестьян отступила в сторону.

Между крестьянами малороссийских губерний существует еще вид разврата, известный под именем "вечерниц", который заклю­чается в том, что по окончании сельских работ, осенью, молодежь, парни и девушки, каждый вечер сбираются в какую-нибудь хату к бессемейной вдове, принося ей кто деньги, кто разные угощенья, водку, брагу и пр. Затем начинается пирушка, продолжающаяся нередко за полночь, наконец все, участвовавшие в ней, попарно здесь же в избе ложатся спать. В таких увеселениях нередко проходят почти все вечера до полевых работ. Родственники мо­лодежи относятся к этому снисходительно, считая это обычным делом, и только тогда выражают неудовольствие, если в какой-нибудь семье оказывается девушка беременной, что, впрочем, даже не везде считается бесчестием или позором. Так же на это смотрят и в Зарайском уезде Рязанской губернии, где это считается даже достоинством, что девушка будет в семейной жизни не бесплодной, так как она уже доказала на деле, что может рожать детей. <...>