НЕЗАВИСИМОСТЬ БОЛГАРИИ И РУССКАЯ ДИПЛОМАТИЯ (1908 ГОД)
В истории третьего Болгарского государства существует несколько
важных дат, две из которых - воссоединение Княжества Болгарии с Восточной
Румелией 6 сентября 1885 года и провозглашение независимости Болгарии 22
сентября 1908 года - записаны золотыми буквами
- На здании парламента
Болгарии и ныне написано: "Съединението прави силата" - "Соединение дает
силу".
Эти два шага молодого Болгарского государства были сделаны
независимо от рекомендаций и внушений великих держав. По существу, они
являются продолжением и завершением дела России, увенчавшегося в 1878 году
созданием Сан-Стефанской Болгарии. Очень точно и правильно посланник России
в Софии Д.К.Сементовский-Курило в своем донесении министру иностранных
дел А.П.Извольскому от 20 февраля 1907 года по поводу 30-летия Сан-Стефанского
договора пишет: "Не надо слишком глубоко заглядывать в народную душу, чтобы
сразу же убедиться самым непреклонным образом в том, что в ряду наиболее
дорогих национальных идеалов первым является у болгарина воссоздание его
отечества в пределах, начертанных 19 февраля 1878 года"
Архив внешней политики Российской империи (АВПРИ), ф.151,
Политархив, 1907 г., оп.482, д.№1337, л.59.
Воссоединение Болгарии и провозглашение ее независимости поддерживались
всем болгарским народом и всеми партиями, потому что они являлись реализацией
национальной идеи - чтобы все болгары жили и трудились совместно, в границах
одного государства. В канун болгарской независимости обстановка на Балканах
была сложная. Главными участниками в борьбе за господство в этом регионе
являлись Германия, Австро-Венгрия, Англия и Россия. Франция и Италия тоже
не оставались безучастными к европейскому наследству Турции.
В начале 1908 года князь Фердинанд возлагает на Александра Малинова
задачу сформировать новое правительство Болгарии. Правительство демократической
партии решило тоже включиться в борьбу за передел балканских владений Турции.
Как первый и серьезный шаг в этом отношении рассматривалось провозглашение
независимости Болгарского государства, так как формальная зависимость от
султана мешала нормальным отношениям Болгарии с другими государствами.
Возможность для провозглашения своей независимости Болгария получила в
июле 1908 года во время Младотурецкой революции. Правительство Болгарии
отдавало себе отчет, что может решиться на нарушение Берлинского договора,
лишь опираясь хотя бы на одну из великих держав, вот почему оно искало
себе союзника. Австро-Венгрия тоже была заинтересована в пересмотре Берлинского
трактата, стремясь к аннексии Боснии и Герцеговины. Правительство демократов
умело вос-пользовалось поводом, который предоставила ему Высокая Порта:
под предлогом, что Болгария - это вассальное государство, ее дипломатический
представитель в Константинополе Иван Гешов не был приглашен на прием вместе
с дипломатами других государств. 15 сентября 1908 года Болгария отозвала
в отпуск своего представителя, и через несколько дней конфликт между Болгарией
и Турцией усугубился: 19 сентября 1908 года правительство Болгарии заняло
железно-дорожные линии в Южной Болгарии, принадлежавшие Восточному обществу
и считавшиеся собственностью Турции. До провозглашения независимости оставались
считанные часы.
После восстановления отношений между Болгарией и Россией 2 февраля
1896 года русская внешняя политика на Балканах и особенно послы России
в Софии постоянно уделяли внимание вопросу о независимости и внимательно
следили за его развитием.
Дипломатический представитель России в Болгарии Щеглов в своей записке
министру уделяет важное место вопросу о независимости Болгарии. "Императорскому
министерству хорошо известно, что Болгария давно стремится уничтожить последние
признаки зависимости своей от Турции; она страстно желает провозгласить
себя Королевством, и если это не сделано до сих пор, то только потому,
что Софийское правительство боялось рискнуть таким шагом без поддержки
России".
Главной заботой русской внешней политики того периода было обеспечить
спокойствие на Балканах и использовать в своих интересах стремление Болгарии
к независимости. Смысл этой политики нашел выражение в секретной телеграмме
графа Ламздорфа послам в Константинополе и Софии: "Россия не может нигде,
а тем менее на Востоке, вести нерешительную политику, либо подчиняясь какому-то
фатализму, слагать руки перед встречающимися трудностями... Умиротворить
до крайности возбужденные на Балканском полуострове страсти и, главным
образом, создать настолько определенное политическое положение, при котором
Россию не могли бы втянуть в войну ни видимо стремящиеся к тому Западные
державы, ни рассчитывающие посредством восстания вынудить ее поддержку
славянские народности - задача, конечно, весьма сложная и трудная, но нам
ВЫСОЧАЙШЕЮ волею предписано довести ее до конца"
АВПРИ, ф.151, Политархив, 1903 г., оп. 482, д.№1320, лл. 199-200.
Как видно из посылаемых Ламздорфом указаний, политика России по вопросу
болгарской независимости во время его руководства МИД была нацелена на
поддержание status quo и нашла выражение в следующем: сдерживать стремление
молодого Болгарского государства, открыто не противиться стремлению к независимости
и искать возможности использовать национальную идею болгар в интересах
России. После любой информации о намерениях болгарского князя следовали
инструкции и указания центра императорскому представителю в Софии
Там же, ф.192, 1907 г., оп.527, д.№9, л.6. "Секретная телеграмма Тайного советника
Губастова".
Тема независимости была центральной и в беседе министров иностранных
дел Болгарии и России. Запись А.П.Извольского, на которую император 23
января 1907 года наложил резолюцию "Вполне одобряю", была послана российским
представителям в Европе и на Балканах. В ней отмечается, что Александр
Петрович посоветовал министру Станчову соблюдать умеренность и благоразумие,
чтобы достичь своих заветных стремлений. Россия обещала поддержку Болгарии
при условии установления хороших отношений с Турцией. "Лишь при наличности
подобных отношений Императорское правительство может с успехом поддерживать
в Константинополе требования Болгарии об осуществлении прав, законно принадлежащих
болгарской национальности и болгарской церкви в Македонии. При несомненном
численном и нравственном перевесе болгарского элемента в Македонии Болгария,
более чем другие Балканские государства, может рассчитывать, что время
действует в ее пользу"
АВПРИ, ф.151, Политархив, 1907 г., оп.482, д.№79, лл. 19-20.
Интересный элемент в болгаро-русские отношения внес в 1907 году новый
посол России в Болгарии Д.К.Сементовский-Курило
- Автор считает, что
историческая наука все еще по-настоящему не оценила вклад Д.К.Сементовского-Курило
в развитие болгаро-русских отношений.
.
В докладе министру А.П.Извольскому
он предлагает целостную программу развития отношений между двумя странами.
Сементовский, в частности, предлагает использовать "созданный в стране
культ ЦАРЯ-ОСВОБОДИТЕЛЯ", так как связанные с войной 1877-1878 годов воспоминания
"бескорыстного подвига России составляет ту живую связь между освободителями
и освобожденными, которую не могли разрушить ни козни врагов, ни заблуждения
болгарских правителей, ни сквернословные расчеты политических деятелей".
Посол считает, что России пора воспользоваться своим положением на Балканском
полуострове и многочисленными войнами с Турецкой империей за освобождение
славян. "С этой точки зрения особого внимания, без сомнения, заслуживает
Болгария, которая своим успехом едва ли не превзошла все ожидания и которая
по силе внутреннего своего импульса, конечно, стоит выше своих соседей.
Таково общее впечатление, и особенно ярко оно оказалось у ветеранов освободительной
войны, прибывших на торжества в Болгарию, и для которых картина, представшая
перед их глазами, явилась откровением".
Император одобрил предложенную Сементовским программу всестороннего
развития болгаро-русского сотрудничества - от туризма до сотрудничества
военных, молодежи, церкви, совместного издания книг, путеводителей и т.д.
Россия должна использовать все средства и подготовиться к назревшим серьезным
событиям на Ближнем Востоке, потому что, несмотря на отрицательное отношение
к ним, они не могут быть остановлены. Но, как часто бывает в бюрократической
дипломатической практике, все предложения были направлены для обсуждения
и выражения мнения в многочисленные ведомства. Пока шло это рутинное обсуждение,
посол Сементовский настаивал на более активном участии в болгарских делах.
Ему была послана секретная телеграмма-инструкция, одобренная императором,
в которой, в частности, говорилось, что "мысль о провозглашении Королевства
не могла встретить нашего сочувствия. Общая политическая обстановка не
дает уверенности в том, что такой акт мог бы быть совершен без потрясения".
Следует подчеркнуть еще один момент, использованный российским МИД:
попытка провозглашения независимости была связана с разрешением македонского
вопроса. 4 августа 1907 года дипломатическому представителю России в Болгарии
было направлено письмо министра, одобренное императором: "Для России возникновение
осложнений на Балканском полуострове было бы крайне несвоевременно. При
всем сочувствии к Болгарии и ее стремлению к независимости мы не можем
одобрить слишком поспешных с ее стороны решений, тем более что, по крайнему
нашему разумению, ее дальнейшее развитие и процветание стоят в тесной связи
с судьбами Македонии"
Там же, д.№80, л.50.
Особое место в болгаро-российских связях занял вопрос об отношении
к князю Фердинанду, который, со своей стороны, будучи католиком, хорошо
понимал, что без согласия России и против ее воли ему не удержаться на
престоле. Так в отношениях князя Фердинанда с послами России в Софии начинается
период "любви". Первой победой русской дипломатии считалось принятие православия
наследником престола княжичем Борисом. Болгарский князь стремился обязательно
посетить столицу Российской империи, и камергер Бахметьев помогал ему.
В 1898 году по настоянию посла Россия предоставила Фердинанду судно, "чтобы
миновать Сербию и Австрию и ехать на Одессу". Фердинанд стремился всеми
способами понравиться императору. Обсуждая программу визита, посол сообщает:
"Князь еще просит меня узнать, возможно ли Ему будет остановиться хоть
на несколько часов в Москве совершенно частным образом, чтобы дать Княгине
впечатление о Москве и свести в Успенский собор и Храм Спасителя княжича
Бориса, на днях в первый раз приобщившегося к св. Тайне".
Императорский двор и МИД России понимали, что без близкого приобщения
к православию царевича Бориса нельзя рассчитывать на влияние в Болгарии.
Вот почему религиозным аспектам было отведено специальное место в программе
визита и была преподнесена в качестве подарка особая икона. В 1902 году
государь император подарил своему крестнику складной удобоперевозимый походный
алтарь с церковной утварью и священные сосуды, "дабы княжич Борис имел
возможность даже в местах, где нет православных церквей, присутствовать
у себя на литургии и приобщался Святых Тайн". Когда Борису исполнилось
12 лет, приказом императора он был занесен в списки 54-го Минского полка,
участвовавшего в боях на Шипке.
Императорский двор оказывал особое внимание и особе Фердинанда: во
время визита в столицу России император вручил ему орден Святого Андрея
Первозванного, а министр внутренних дел и губернатор Москвы приняли меры,
чтобы уроженцы Болгарии и лица и учреждения, занимающиеся интересами славян,
могли проявить всяческие патриотические чувства и демонстрации в честь
князя. Императорский двор уделял нужное внимание не только болгарскому
князю и его сыну, но и остальным членам семьи правителя Болгарии: в похоронах
супруги Фердинанда участвовал представитель императора и в Исакиевском
соборе в Петербурге была отслужена панихида, по предложению посланника
Бахметьева матери Фердинанда была пожалована лента Святой Екатерины.
Сам Фердинанд делал все, чтобы заслужить доверие императорского двора.
По его указанию день прибытия в столицу России был объявлен болгарской
печатью историческим днем для Болгарии, а князь издал по этому поводу прокламацию
к болгарскому народу. В 1901 году состоялась закладка в Софии памятника
Царю-Освободителю.
Посол Сементовский оставил нам очень точные заметки касательно личности
и характера князя Фердинанда: "...я не мог на первых же порах моей новой
деятельности не заметить, что вопрос о провозглашении Болгарии Королевством
не покидает ума Князя Фердинанда и что, по-видимому, в последнее время
мысль эта не без некоторой настоятельности ставилась на очередь. Если судить
о характере здешнего Правителя по всем тем разнообразным отзывам, которые
я тщательно стараюсь собирать со времени моего приезда сюда, следует признать,
что Ему трудно считать себя удовлетворенным достигнутыми результатами и
Он едва ли сколько-нибудь успокоится ранее, чем добьется столь желанной
самостоятельности и не возложит на себя Королевской короны".
По мнению посла, "самоопределение Болгарии в этнографическом отношении
составляет для них первейшую задачу, и, доколе она не достигнута, о Королевстве
не следует и думать, так как объявление независимости если, быть может,
и не помешает этому самоопределению с принципиальной точки зрения, то,
во всяком случае, способно затормозить его движение"
АВПРИ, ф.151, Политархив, 1907 г., оп.482, д.№1334, т.II, лл.1-5.
Сементовский был убежден,
что Фердинанд "имел в виду объявить свою самостоятельность в день 20-го
юбилея; но сделанные неудачные попытки разведать почву раскрыли карты и
Князь... по свойствам Своего боязливого характера не решился идти напролом.
Но мысль о Короне не оставляла и более чем когда-либо дорога здешнему Правителю,
который, должно быть, приведет ее в исполнение как только к тому представится
удобный случай. Думается мне, однако, что на этот раз вопрос будет обставлен
иначе и намерений Своих в этом отношении Князь заранее не выдаст".
Вывод посла, по всей вероятности, основывался и на публикациях
болгарской печати того времени, так как тема независимости была ее главным
и центральным вопросом. Газета "Вечерняя почта" по этому поводу писала:
"Так как предстоящие в скором времени знаменательные дни являются не только
личным праздником Князя, но и торжеством Духа национальной независимости
и патриотической энергии болгарского народа, вся Европа склонна думать,
что мы воспользуемся этим случаем, дабы порвать последние формальные связи,
но напоминающие нам зависимость от Турции, и вместе с тем возвратить болгарскому
трону тот блеск, который нам завещан был историей и на который мы имеем
право ввиду нашего военного могущества и ввиду несомненной культурной силы,
которую мы представляем на Востоке"
Газета "Вечерна поща", София, 25 юли 1907 г..
21 января 1908 года состоялось совершенно секретное совещание
семи важнейших министров правительства России, посвященное положению дел
в Малоазиатской Турции и на Балканском полуострове. Министр Извольский
отметил, что пока положение России на Дальнем Востоке, после подписания
договора с Японией и Англией, укрепилось. Совершенно иначе складывается
положение на Ближнем Востоке. Здесь в любой момент могут произойти такие
события, которые предотвратить не в ее воле. "Исторические задачи России
на Турецком Востоке, - отметил министр, - и традиции нашего прошлого поставят
ее, в случае таких осложнений, в особенно заатруднительное положение. Оставаясь
безучастной к ним, она рискует разом потерять плоды вековых усилий, утратить
роль Великой Державы и занять положение государства второстепенного значения,
голос которого не слышен".
Гофмейстер Извольский отметил также, что его предшественник Граф Ламздорф
держался в отношении балканских дел охранительной политики: он стремился
сдерживать Болгарию и вместе с тем поддерживать соглашение с Австрией;
такая политика носит чисто отрицательный характер, она не способна привести
к благоприятному с точки зрения российских исторических интересов разрешению
балканских вопросов. А.П.Извольский считал долгом "еще раз обратить внимание
на необходимость выяснить, представляется ли возможным сойти с почвы строго
охранительной политики, которой Россия придерживалась до сих пор и которая
способна привести к весьма невыгодным результатам, или он может говорить
с твердостью, подобающей Министру иностранных дел Великой Державы, уверенному
в возможности для нее решительно отстаивать свои интересы; без этой уверенности
он не решился на такую политику, ибо она была бы безрассудным риском"
АВПРИ. ф. Секретный архив Министра, оп.467, д.№266/267, лл.20-21.
Позиция министра иностранных дел России не нашла поддержки статс-секретаря
Столыпина. Он заявил, что в настоящее время министр ни на какую поддержку
для решительной политики рассчитывать не может. Председатель правительства
говорил: "В такую минуту нельзя решаться на авантюру или даже активно проявлять
инициативу в международных делах. Через несколько лет Россия снова заговорит
прежним языком. Иная политика, кроме строго оборонительной, была бы в настоящее
время бредом ненормального Правительства, и она повлекла бы за собою опасность
для Династии". Предложение об активной внешней политике было отклонено.
Позиция правительства была одобрена императором и нашла место в инструкциях
дипломатическим представителям России. Иными словами, была сделана безуспешная
попытка пересмотра знакомой политики Ламздорфа.
Сементовский продолжал придерживаться рекомендованной центром политики
сохранения status quo и утверждал, что Болгарии "остается лишь, сознав
все выгоды настоящего положения, прямым и разумным образом действий доказать
Державам, что она созрела для того, чтобы сделаться вполне самостоятельным
членом международной семьи, и тогда без сомнения она достигнет желанной
цели".
Нужно особо подчеркнуть, что дипломаты России в Софии во главе с послом
Сементовским регулярно и своевременно информируют о происходящих в Болгарии
процессах. Еще 13 сентября 1908 года, комментируя инцидент с болгарским
дипломатическим представителем в Константинополе, посол сообщил в МИД,
что болгарское правительство ведет тайную подготовку к объявлению независимости
страны. А несколько дней спустя добавил: "Думаю, наконец, что если разрешение
инцидента затянется, то при известных условиях обстоятельство это может
послужить толчком для объявления независимости, мысль о которой не покидает
Князя"
Там же, ф.133, МИД, Канцелярия, 1908 г., оп.470, д.№123, лл.17-18.
Инцидент этот оскорбил чувство национального достоинства Болгарии, и общественное
мнение оказалось на стороне правительства, проявляющего должную твердость.
Станчов и Извольский провели встречу в Карлсбаде и, помимо обмена общими
взглядами и мыслями, коснулись ближайшим образом вопроса о провозглашении
независимости Болгарии. Станчов выразил удовлетворение беседой с российским
министром, которому "угодно было поведать ему полученные секретным путем
сведения о возможности ожидать со стороны Австро-Венгрии попыток к присоединению
Боснии и Герцеговины к Двуединой монархии". Затем с особым удовольствием
он отметил общее благожелательное отношение к Болгарии, желание видеть
ее сильной и поставить отношения с ней на практическую почву.
Сементовский в свою очередь информировал МИД о том, что в силу обстоятельств
вопрос об объявлении самостоятельности становится не только первоочередным,
но и требующим быстрого решения. При этом он даже указал почти точную дату
возможного провозглашения независимости страны. 16 сентября 1908 года Сементовский
докладывал: "Мне сдается, однако, что мы стоим лицом к лицу с определенно
принятыми решениями и что дело идет все о той же самостоятельности, мысль
о коей сквозит всюду... Ввиду изложенного, я готов верить дошедшим до меня
слухам, что объявление самостоятельности состоится на днях, что в предвидении
сего Правительством приняты меры к немедленному созыву еще 40 000 запасных
и что одновременно в столицу вызваны все депутаты, которых торжественно
просить будут высказаться в желанном смысле и после того повергнуть это
выражение народной воли к стопам Князя"
АВПРИ, ф.133, МИД, Канцелярия, 1908 г., оп.470, д.№123, л.29.
Имея в виду возможность быстрого развития событий и предложения о поддержке
стремления Болгарии к независимости, дипломатический представитель настаивал
на том, чтобы МИД без промедления дал инструкции. В это время министр
А.П.Извольский был в Европе и Министерством иностранных дел управлял товарищ
министра Н.Чарыков. Под его руководством был подготовлен, согласован с
министром и 19 сентября на яхте "Штандарт" одобрен императором проект секретной
инструкции императорскому посланнику в Софии. В этом документе было подчеркнуто,
что если бы Болгария не послушалась слов России и предприняла без ее согласия
и одобрения какой-либо шаг, могущий повлечь за собой нарушение европейского
мира, то Россия не оказала бы ей помощь; что в отличие от 1878 года, когда
все русское общественное мнение было воинственно настроено, теперь вся
Россия единодушно желает и требует мира и не даст себя отвлечь от этого
пути никаким самовольным шагом вызванного ею к жизни Княжества; что для
Болгарии было бы выгоднее, что инициатива нарушения Берлинского трактата
исходила не из Софии, а из Вены; что императорское правительство решило
отнестись к предстоящему выступлению Австро-Венгрии прежде всего с точки
зрения обеспечения русских интересов и интересов Балканских государств
путем обеспечения интересов этих надлежащими гарантиями и компенсациями.
"В качестве первой из таковых оно указало Венскому Кабинету на признание
Болгарии независимым Королевством и получило на это согласие Австро-Венгерского
правительства. Этим, однако, мы не ограничились и не ограничимся: мы намерены
помочь Князю Фердинанду и Болгарии осуществить их заветное стремление,
не подвергая их опасностям войны. Но для достижения этой цели, а равно
и для приобретения в пользу Болгарии некоторых иных немаловажных выгод,
необходимо установить между нами и Болгарским правительством общий план
действий, главное основание коего заключается в следующем: объявление Болгарии
независимой не должно ни предшествовать объявлению присоединения Боснии-Герцеговины,
ни совпасть с таковым, а имеет произойти в день заранее установленный между
обоими правительствами, каковым может быть, могло бы быть 19 число будущего
февраля. К тому времени императорское правительство заручится также согласием
Франции, Англии, Италии и, вероятно, Германии на признание Болгарии независимым
Королевством, и вслед за объявлением о присоединении Боснии-Герцеговины,
предложит созыв Конференции, имеющей пересмотреть весь Берлинский трактат"
АВПРИ, ф.133, МИД, Канцелярия, 1908 г., оп.470, д.№206, лл. 29-34.
В пользу предложенного МИД России плана было указано и то обстоятельство,
что даже если в Турции возникли бы воинственные замыслы, осуществить их
оказалось бы гораздо труднее, технически, в зимнее время. Особенно подчеркивалось,
что если Австрия объявит присоединение Боснии и Герцеговины, то она одновременно
с этим выводит навсегда свои войска из Новобазарского Санджака. О значимости
плана российского руководства свидетельствует тот факт, что послу запрещалось
упоминать о нем и связанных с ним переговорах даже в шифрованных телеграммах.
Все пошло бы тогда "на отлично" в болгаро-российских отношениях,
если бы этот план был предложен болгарскому правительству своевременно
или хотя бы был сделан намек в этом отношении. 14 сентября 1908 года Чарыков
уведомил русского дипломатического представителя в Болгарии, что "просимые
Вами указания будут отправлены Вам особым курьером, имеющим прибыть в Софию
в воскресение 21 сентября", но Сементовскому не было разрешено поставить
в известность болгарского министра Паприкова. 17 сентября Чарыков направляет
личную телеграмму: "Сообщите немедленно Паприкову дружелюбный, но категорический
совет отсрочить распоряжение о провозглашении независимости до прибытия
к Вам курьера, выезжающего завтра в четверг. Я условился об этом с Цоковым,
который экстренно отправляется завтра же по этому делу в Софию. Исполнение
нашего совета обеспечит Болгарии расположение и драгоценнейшую поддержку
ИМПЕРАТОРСКОГО правительства в осуществлении этого ее заветного желания
и обеспечении немаловажных других ее интересов".
К объективным трудностям, в которых работало русское агентство (князь
Фердинанд отсутствовал в Софии), добавились и технические. 20 сентября
Сементовский информирует МИД, что ввиду значительных ошибок в передаче
означенные телеграммы окончательно разобраны были вчера лишь поздно ночью.
"Заключающееся в них сообщение могло быть поэтому сделано мною Паприкову
только сегодня утром. Само собой разумеется, что я развил при этом все
те соображения, которые должны побудить Болгарию принять предложенный нами
план. Сообщения эти по достоинству оценены были Министром". Со своей стороны
дипломатический представитель Болгарии в Петербурге тоже настаивал на реализации
русского плана провозглашения независимости. Цоков оценил предложение России
как выгодное, и он настоятельно советовал болгарскому правительству принять
его, так как срок сравнительно краткий, в который "мы достигнем тех же
самых результатов без страха за изменение положения. Вы и министр-председатель
знаете мое мнение в этом вопросе".
Руководство МИД России чувствовало, что его план провозглашения независимости
Болгарии был предложен немножко поздновато. Чтобы наверстать упущенное,
было решено привлечь внимание болгарского правительства и выгодами военного
характера. 18 сентября МИД приказал Сементовскому: "Ознакомив Болгарское
правительство с вышеуказанными политическими соображениями, сообщите ему
совершенно секретно, что военная сторона предполагаемого военного плана
может стать предметом Русско-Болгарской военной конвенции", которая была
предварительно разработана русским военным представителем в Софии. Наряду
с двусторонними шагами российская дипломатия предприняла действия на международной,
прежде всего европейской, арене. Дипломаты России в центре и на Балканах
понимали, что нельзя идти по следам событий; кроме того, перед ними всегда
стояла цель руководить ходом событий. Еще 16 сентября российским представителям
в Берлине, Париже, Лондоне, Вене, Риме и Константинополе для сведения была
послана секретная телеграмма, одобренная императором. В ней рассматривалось
реальное развитие международного положения, и в основном на Балканах, и
отмечалось, что внутренний переворот, произошедший недавно в Турции, представляет
собой новый шаг в развитии Восточного вопроса.
В инструкции МИД отмечалось, что подобное развитие соответствует интересам
России, у которой вместе с тем есть и другая задача - проливы, судьба Турции
и ее столицы. Россия не заинтересована в овладении турецкими землями. "На
настоящем этапе ей следует укрепиться на так называемом верхнем Босфоре.
Пока эта последняя цель нами не достигнута, мы можем чистосердечно желать
продолжения настоящего положения вещей на проливах, то есть сохранения
там власти Султана с обязательством для него не пропускать в Черное море
иностранных военных судов. В этом последнем отношении весьма важно положение,
которое примет сильнейшее из Балканских государств - Болгария. Судя по
первым шагам ее в эту новую эпоху, трудно предположить, чтобы между нею
и Турцией могли установиться улучшенные отношения. В Стамбуле питают к
Софийскому правительству небезосновательное недоверие. В Софии же Князь
не может отказаться от честолюбивого желания провозгласить себя Королем
и стать независимым"
АВПРИ. ф.151, Политархив, 1908 г., оп.482, д.№91, лл. 31-43.
Перед руководством России стоял все тот же основной вопрос: что делать?
Нельзя было отречься от исторических предначертаний в отношении славян
на Балканском полуострове и от намерений в отношении проливов, а, с другой
стороны, интересы России не допускали усложнений на Балканах. Нужно отметить,
что МИД России проявил необычную осведомленность о развитии положения на
Балканах. Еще 22 сентября, когда не была объявлена независимость Болгарии,
Чарыков писал российским представителям в Европе и на Балканах, что по
имеющимся сведениям Австро-Венгрия 24 сентября объявит о присоединении
Боснии и Герцеговины и "что с приездом князя Фердинанда в Тырново, там
сегодня состоится провозглашение Болгарии независимым Королевством", причем
личное решение князя видимо взяло верх над более благоразумным намерением
его правительства. Не подлежит сомнению, что подобный поступок подвергает
Болгарию чрезвычайной опасности. "Хотя и не может быть и речи о военной
помощи с Русской стороны, все же казалось бы желательным, по возможности,
ослабить вредные для Болгарии последствия сегодняшнего шага. С этой целью
я и постарался повлиять на Турхану пашу и на русскую печать, побуждая последнюю
ставить на первое место не состоявшееся нарушение Берлинского трактата
Болгариею, а предстоящее через 48 часов гораздо более важное нарушение
его Австро-Венгрией".
На другой день после провозглашения независимости Болгарии послу Зиновьеву
в Турции и европейским представителям России сообщалось, что болгарскому
правительству известно, что оно не может ожидать от России никакой ни нравственной,
ни военной помощи. Наряду с этим российским представителям указывалось,
что "нам надлежит теперь приложить все усилия к тому, чтобы не только не
втягиваясь самим ни под каким видом в столкновение с Турцией, по возможности
предотвратить таковое и для Болгарии". Важную роль сыграли указания МИД
России Сементовскому, что он должен продолжать с болгарским правительством
прежние сношения, расписаться в Дворцовой книге после возвращения Фердинанда
в Софию, отозваться на приглашение частного характера явиться во дворец,
предупредив, что эти действия не являются прямым или косвенным признанием
совершившегося факта. Вопрос о признании Болгарии независимым Королевством
будет представлен предстоящей Конференции Держав, подписавших Берлинский
трактат.
МИД России провел своевременно подготовку к намечаемой конференции.
25 сентября 1908 года император Николай II, находясь на яхте "Штандарт",
словом "хорошо" одобрил проект основных положений циркулярной депеши императорского
правительства российским представителям. В документе отмечалось значение
Берлинского договора, являвшегося в течение 30 лет основой политического
строя Ближнего Востока; хотя этот трактат содержал немало постановлений
тягостных для России, она не спешила отменить его, всемерно заботясь о
сохранении мира и руководствуясь общим началом международного права, в
силу коего договор может быть изменен не иначе, как путем общего соглашения
подписавших его Держав; вот почему действия Венского кабинета не могут
быть одобрены - они являются единоличной отменой существенной статьи договора;
насчет Болгарии в документе говорилось: "Хотя Русское правительство, как
Болгарии известно, безусловно осуждает поспешность и несвоевременность
ее образа действий, все же для него, очевидно, воссоздание Болгарского
Царства явилось завершением исторического дела, за которое Россия пролила
столько крови и приняла на себя столько забот. Но, тем не менее, закономерное
признание нового порядка вещей на Балканском полуострове может, по мнению
Санкт-Петербурского Кабинета, последовать только путем общей санкции Держав,
которые установили порядок, ныне подлежащий изменению"; в предпоследнем
пункте отмечалось, что если Россия и балканские государства имеют основания
тяготиться Берлинским трактатом, то в большей степени имеет на это право
Оттоманская империя. Для решения всех перечисленных вопросов предлагалось
созвать Конференцию. АВПРИ, ф.151, Политархив, 1908 г., оп.482, д.№91,
лл. 61-63.
По возвращении в Петербург министр А.П.Извольский принял болгарского
дипломатического представителя Цокова и выразил точку зрения правительства
на отношения, складывающиеся между Россией и Болгарией. Он подчеркнул,
что действия России создали надежную базу для осуществления Болгарией ее
национальных идеалов и явились достаточным свидетельством постоянной готовности
содействовать осуществлению этих идеалов в пределах, допустимых в условиях
данного международного положения. Поэтому Россия не могла не выразить ныне
чувств глубокого сожаления по поводу образа действия болгарского правительства,
решившегося провозгласить независимость Княжества, не получив на это предварительного
сочувствия от императорского правительства. Министр заявил Цокову, что
"Россия не изменила своего основного взгляда на Болгарию и, считая по-прежнему
входящею в свои задачи поддержку южного славянского государства, она готова
оказывать эту поддержку, не взирая на прошлые обязательства и руководствуясь
лишь истинными пользами Болгарии".
Наряду с многосторонними и двусторонними действиями дипломатия России
предприняла и пропагандистские шаги. Основные взгляды на решение болгарского
вопроса и задачи предстоящей международной конференции нашли место в статье,
опубликованной в газете "Россия" 25 сентября 1908 года. Выступление министра
Извольского в Государственной Думе дало возможность русскому послу в Болгарии
сообщить 25 декабря: "Сделанные в Думе Вашим Высокопревосходительством
заявления произвели здесь благоприятное впечатление. Газеты отзываются
о них в особенно сочувственном тоне. Официозное "Время" заканчивает свою
передовицу заявлением, что отныне нет почвы для интриг, имеющих целью испортить
отношения между Россией и Болгарией, и при том подчеркивается то обстоятельство,
что правительство наше считает провозглашение независимости естественным
последствием достигнутого страной развития и фактом совершившимся, против
которого нельзя протестовать".
Правительство Болгарии со своей стороны тоже предприняло ряд встречных
шагов. Так, 11 ноября 1908 года была вручена нота следующего содержания:
"Независимая Болгария не забывала, что она была призвана после пятивекового
ига к свободной политической жизни волею незабываемого царя Освободителя,
- кровью братского русского народа, никогда не сомневалась и не сомневается,
что в достижении своих национальных идеалов она будет иметь благожелательное
содействие России". Болгарское правительство, имея в виду всегдашнюю готовность
России помочь болгарскому народу в деле осуществления его идеалов, с одной
стороны, и с другой - будучи глубоко убежденным в том, что провозглашение
независимости Болгарии в настоящую минуту не противоречит интересам славянства,
считало свой поступок вполне оправданным. Выражалась надежда, что юное
болгарское царство найдет поддержку прежде всего у своей Освободительницы,
на которую не без основания возлагает свои надежды все славянство. Вслушиваясь
в советы Европы и России, Болгария вошла в прямые переговоры с Турцией;
она верила, что Европа и особенно Россия не допустят возложения на болгарский
народ обязательств, противных праву, справедливости и международным традициям.
Надежды Болгарии оправдались: Россия предложила финансовую комбинацию в
размере 82 миллионов франков, и после уточнения размера процента и формы
кредитной операции финансовые вопросы с Турцией были решены. Это дало возможность
газете "Время" обнародовать сообщение о состоявшемся признании Россией,
Францией и Англией независимости царства Болгария. В той же информации
сообщалось об отъезде Фердинанда в Петербург, а также что Его Величеству
в русской столице будут оказаны "царские" почести. В начале 1909 года министр
Извольский сообщил Сементовскому, что император дал согласие на посещение
"Высочайшего Двора Царем Болгарским в первую очередь после провозглашения
независимости Болгарского Царства, дабы по поводу этого знаменательного
события было подтверждено еще раз значение русской столицы" АВПРИ, ф.192,
Миссия в Софии, 1896-1909 гг., оп.527, д.№8, л.23..
Действия России привели к повышению ее авторитета в Болгарии. Роль
сыграли даже такие мелкие шаги, как то, что ее дипломатический представитель
первым вручил свои верительные грамоты царю Фердинанду и таким образом
стал старшиной (дуайеном) дипломатического корпуса. А Высочайшая поздравительная
телеграмма императора, положившая начало признанию всеми государствами
нового международного положения Болгарии, была встречена с чувством глубокого
удовлетворения. "Телеграмма эта, - сообщил Сементовский 27 апреля 1909
года, - была получена в 10 часов вечера и министр-председатель тотчас же
явился ко мне с выражением одушевляющих правительство чувств живейшей и
искреннейшей признательности за мощную поддержку, оказанную АВГУСТЕЙШИМ
МОНАРХОМ нашим в деле ... самою же Россиею заложенного здания болгарской
независимости. Особенное впечатление произвела сердечность и теплота выражения
ВСЕМИЛОСТИВЕЙШЕГО приветствия ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА в связи с фактом,
что означенное приветствие явилось первым из числа всех тех, кои ожидались
здесь со столь понятным нетерпением. Обстоятельство это отмечено было большинством
органов здешней печати и весьма заметно отразилось на всех сочувствующих
нам элементах". В правительственной газете "Пряпорец" по этому поводу напечатана
была инспирированная передовая статья, в которой говорилось, что "Болгария
никогда не забудет братского сочувствия и содействия, которое оказано было
ее Освободительницею в видах успешного завершения дела упрочения ее нового
международного положения". В заключение было сказано: "При такой политике,
основанной на взаимных правильно установленных интересах двух братских
народов, узы приятельства и любви и без того уже ставшие крепкими будут
навсегда неразрывными, и от такого единения между Болгарским Царством и
Великою Россиею можно ожидать только наилучших последствий" Газета "Пряпорец",
София, 27.04.1909 г.. 20 мая 1909 года все необходимые формальности
по фактическому признанию независимости Болгарии благополучно завершаются,
и юное Царство постепенно занимает среди других государств подобающее ему
положение.
День 22 сентября 1908 года стал настолько важной датой, что было принято
решение учредить еще новый орден, который, будучи поставлен выше остальных
существовавших уже в Болгарии орденов, тем самым указывал бы на первостепенную
важность той исторической минуты, с памятью о коей он должен быть связан
на вечные времена. Рескрипт об учреждении ордена "Святых Равноапостольных
Кирилла и Мефодия был опубликован наряду с сообщением, что в Болгарии будут
два официальных праздника " 3 марта и 22 сентября "Държавен вестник",
№ 104, София, 21 мая 1909 г.
"Международная жизнь" N 8 1998