Библиотека

[Общество IE]

[Экономисты]

[Библиографии]

[Библиотека]

[Программы]

[Лекции]

[Переводы]

[Мастерская]

[Форум]

Латов Ю.В., к.э.н. 

(ТФ МосУ МВД РФ, ГУ-ВШЭ)

КОНКУРЕНЦИЯ В СИЛОВОМ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВЕ:

МИЛИЦИОНЕРЫ VS. БАНДИТЫ

     Силовое предпринимательство в экономической деятельности работников МВД. Вся виды «подработок» работников милиции можно с экономической точки зрения разбить на два класса – профессиональные и непрофессиональные. В первом случае речь идет о таких видах заработков, когда сотрудники МВД используют навыки и возможности, связанные со своей основной профессией (взятки, контроль над рынком наркотиков, коммерческая охрана и т.д.). Во втором случае работники милиции выступают как рядовые граждане, занимаясь на общих основаниях частным извозом, торговлей и иными видами мелкого бизнеса. Конечно, грань между этими двумя классами довольно условна (например, занимающийся мелкой торговлей милиционер избавлен от многих проблем, трудных для обычного коммерсантома), но она все же есть.

      Для экономистов интересны именно те виды доходов сотрудников милиции, которые связаны с их профессиональным статусом. К сожалению, в проведенном в 2002 г. под руководством Л.Я. Косалса исследовании уделяется слишком много внимания «общегражданским» доходам милиционеров. В частности, в расчете ежегодных «приработков» сотрудников МВД оказание транспортных услуг и коммерческая охрана оказались слиты воедино, что методологически некорректно. Самое главное, вызывает сильные сомнения сделанная участниками проекта оценка пропорции профессиональных/непрофессиональных «приработков»: согласно этим оценкам, львиная доля (до 2/3) коммерческих доходов милиционеров приходится на обычную торговлю, в то время как доходы от охраны в криминальной сфере (контроль над наркорынком, проституцией и нелегальной иммиграцией) и в легальной сфере выглядят довольно скромными. Такая ситуация выглядит нелогично, поскольку совершенно не понятно, зачем же тогда люди продолжают работать в органах МВД, получая основные доходы от «второй профессии».

     Видимо, при углублении изучения данной проблемы основное внимание необходимо уделить именно тем видам деятельности сотрудников МВД, которые связаны с теневой правоохранительной деятельностью, когда милиционеры конкурируют с обычными бандитами-рэкетирами. Теоретической основой этих исследований может стать разработанная питербуржским социологов В.В. Волковым концепция силового предпринимательства[1]. Речь идет о том явлении, которое простые россияне давно называют «крышами».  

     Согласно исследованиям В. Волкова, можно выделить три направления «крышестроительства»: использование покровительства организованной преступности («бандитские крыши»), создание частных служб безопасности («коммерческие крыши») и, наконец, использование неформального покровительства официальных правоохранительных органов («милицейские крыши»). В каждом из этих случае наблюдается частичная приватизация правоохранительной деятельности – перетекание реального выполнения этой функции в руки внегосударственных институтов.

     Попробуем реконструировать основные этапы развития силового предпринимательства в постсоветской России, обращая особое внимание на роль в этих процессах работников правоохранительных органов.    

     Время «бандитских крыш». Исторически и логически первичной формой теневой защиты прав собственности предпринимателей в России являлась «бандитская крыша». Поскольку изначально предпринимательство в СССР развивалось «подпольно», то и защита «ранних» предпринимателей могла быть только «подпольной».

     Важным рубежом советской экономической истории стала совместная сходка «воров в законе» и «цеховиков» в 1979 г. в Кисловодске, когда неорганизованные «наезды» на теневых предпринимателей были заменены планомерной выплатой подпольными предпринимателями 10% от их доходов в обмен на гарантированную безопасность от преступного мира[2]. С тех пор и по сей день основным источником доходов российской организованной преступности остается рэкет, взимание поборов за безопасность сначала с нелегальных, а с конца 1980-х гг. – и с легальных предпринимателей.

      Введенная «кисловодской конвенцией» бандитская «десятина» превратилась в 1990-е гг. в устойчивый компонент издержек российского предпринимательства, повысившись до 20-30% прибыли. Когда криминальные авторитеты помогали своим подопечным «налаживать отношения» с нерадивыми должниками, то «крыша» забирает еще 50% от суммы возвращенного долга. Исследователи отмечают, что возмущение у бизнесменов вызывала не «дань» как таковая, а нередкие случаи, когда криминальные правоохранители требовали слишком больших выплат либо даже стремились полностью подчинить опекаемые фирмы. Если же криминальные правоохранители соблюдали меру, то предприниматели сами искали с ними контактов[3].

      К середине 1990-х гг. в России сформировалась настоящая система «криминальной юстиции», выполняющая функции полиции, арбитража и судебных исполнителей. Высокая плата за ее услуги во многом компенсировалась скоростью и безусловностью решений. Механизмы деятельности этой системы станут (если станут) известны еще не скоро, поскольку никто из ее участников не заинтересован в разглашении тайн «первоначального капиталистического накопления»[4]. Известен лишь результат: новорожденный российский бизнес получил минимально приемлемые условия для своего развития.

      Усиливающаяся конкуренция со стороны «коммерческих» и «милицейских крыш» неизбежно вела к тому, что после бурного всплеска первой половины 1990-х гг. чисто криминальное силовое предпринимательство постепенно вернулось к исходной ситуации, существовавшей до легализации бизнеса. К концу 1990-х гг. под «бандитскими крышами» остались в основном те сегменты рынка, где высока доля нелегальных операций и где оплата происходит наличными (прежде всего, сфера розничной торговли).

      «Коммерческие крыши» как предвестие «милицейских крыш». Монополия бандитов на охранный бизнес стала давать трещины, когда в начале 1990-х гг. в бизнес пошли уже не отчаянные авантюристы, а бывшие номенклатурщики высоких рангов.

      «Бандитская крыша» хороша для защиты от уголовников и для «выбивания долгов» из мелких коммерсантов, но вряд ли ей по плечу противодействие используемым крупным бизнесом современным методам «грязной» конкуренции, включающим воровство информации, переманивание специалистов, силовое устранение конкурентов руками наемных киллеров и т.д. Поэтому крупный бизнес предъявил спрос на «крыши», чьи работники имеют не только грубую силу, но и ум, умение использовать специальную аппаратуру, многие особые навыки. Одновременно появилось и предложение нужных кадров: после крупных реорганизаций КГБ/ФСБ, МВД и армии из силовых структур десятками тысяч стали уходить профессионалы, желающие найти новую работу в соответствии со своей квалификацией, но за «настоящие деньги».

     После того как в 1992 г. произошла легализация частных охранных предприятий, коммерческая правоохранительная деятельность быстро сама стала одной из развитых отраслей российского предпринимательства – к концу 1990-х гг. количество сотрудников частных охранных предприятий и частных служб безопасности превышало 850 тыс. Для сравнения следует упомянуть, что численность организованных преступных групп во 2-ой половине 1990-х гг. была, по данным МВД, более чем на порядок меньше (примерно 60 тыс.)[5].

      Использование услуг легальных частных охранников имеет, с точки зрения бизнесменов, ощутимые преимущества в сравнении с «бандитской крышей». Во-первых, их услуги обходятся заметно дешевле: если бандиты за возврат долга брали 50%, то частные агентства – 15-40%. Во-вторых, почти отсутствовал риск, что защитник решит «подмять» того, кого он защищает. В-третьих, бывшие работники силовых служб, как правило, выполняли свою работу гораздо квалифицированнее, чем криминальные элементы. Однако «коммерческие крыши» в принципе не могли образовать систему, сравнимую по своим масштабам с «криминальными крышами», поскольку они могли работать только с достаточно крупными фирмами. Поэтому их правомернее рассматривать не как полноценную альтернативу «бандитским крышам», а, скорее, как предвестие «милицейских крыш». 

     Время «милицейских крыш». Последним (и самым веским) словом в силовом предпринимательстве стало исполнение ролей нелегальных защитников прав собственности самими официальными стражами порядка.

     «Милицейская (фээсбэшная, руоповская и т.д.) крыша» является, с точки зрения нуждающихся в защите предпринимателей, наилучшей разновидностью силового предпринимательства. Как и при использовании услуг охранных агентств, защита оказывается за более низкую плату и с меньшим риском для самого бизнесмена. Качество же защиты оказывается еще более высоким: работающие в органах могут бесплатно использовать служебные базы данных и спецоборудование, легко маскировать выполнение заказов своих клиентов ретивым выполнением прямых служебных обязанностей (например, «охотиться» именно на тех бандитов, которые угрожают опекаемым ими бизнесменам).

      В силу высоких конкурентных преимуществ «милицейских крыш» перед другими они начали быстро теснить соперников по силовому предпринимательству. К 2000 г. их доминирующее положение стало явным. Некоторые исследователи говорят даже о монопольном положении так называемых «красных крыш» на рынке по обеспечению безопасности, что, конечно, следует считать преувеличением – «бандитские» и «коммерческие крыши» вовсе не исчезли, хотя их роль заметно снизилась.

     Изучение «милицейских крыш» как системы только начинается, изучение многих ее характеристик, по вполне понятным причинам, довольно затруднительно. Например, если расчеты с «бандитскими» и «коммерческими крышами» происходят обычно наличными деньгами, то коммерческие отношения коммерсантов с «милицейскими крышами» носят более завуалированный характер. Анкетирование работников милиции, организованное Л.Я. Косалса, дало следующую информацию: 23% опрошенных указали, что бизнесмены перечисляют деньги в фонды содействия правоохранительным органам, 46% – помогают приобретать компьютеры, оргтехнику и др., и только 20% – платят наличными[6]. Не мудрено, что при такой организации оплаты оценки доходов от «милицейского крышестроительства» оказываются заниженными: сотрудники МВД, скорее всего, слабо осознают, что заметная доля их вполне официальных выгод (премии, техническое оснащение рабочих мест) связана именно с коммерческими «подработками». 

    Совмещение функций официальных и неофициальных стражей порядка определенным образом трансформирует отношение работников органов к преступникам. С одной стороны, рэкетиры начинают рассматриваться как коммерческие конкуренты, бороться с которыми надо уже не за страх и не за совесть, а за собственный кошелек. С другой стороны, защитники порядка в мундирах теряют интерес к качественному уменьшению рискованности бизнеса, поскольку это вызвало бы снижение спроса на их неофициальные услуги. Формируется государственно-уголовный паритет[7], когда государственные служащие становятся своеобразными партнерами уголовников.

     Логика эволюции силового предпринимательства. Попробуем теперь объяснить общую логику развития «крышестроительства». Рассмотрим для этого типологию «крыш», обращая внимание не только на субъектов, как это делает В. Волков (Табл. 1), но и на объекты правоохранительной деятельности (Табл. 2).

Таблица 1

Типология «крыш» В. Волкова по субъектам силового предпринимательства

Составлено по: Волков В. Силовое предпринимательство. С. 56, 243.  

Таблица 2

Типология «крыш» по субъектам и объектам силового предпринимательства

     Как видно из Табл. 2, теоретически возможны шесть типов правоохранительной деятельности (еще две ячейки таблицы остаются пустыми, поскольку нелегальный бизнес принципиально не может защищаться легальными методами).

     Развитие правоохранительной деятельности в России 1980-1990-х гг. выглядит следующим образом.

     До легализации предпринимательства в СССР могли наблюдаться только типы № 5 и № 6 (последний – как исключение). После легализации бизнеса (под «вывесками» кооперативов и ИТД) в 1987-1988 г. с раздвоением предпринимательства на откровенно криминальное (наркотики, проституция и др.) и легальное раздваивается и правоохранительная деятельность. Легальные силовые ведомства то ли продолжали по инерции рассматривать предпринимателей как «узаконенных преступников», то ли просто были дезорганизованы; в результате произошел сдвиг к типу № 3 – защищать права собственности легальных бизнесменов стали главным образом криминальные «бригады».

        С 1993 г. сильным конкурентом становится № 2, причем «коммерческие крыши» постепенно теснят «бандитские». Примерно на 1993-1995 гг. приходится пик криминальных «разборок», суть которых – конкуренция между организованными преступными группами за более выгодные условия первоначального накопления. Во второй половине 1990-х гг. происходит перелом: старые преступные группировки отступают под натиском «милицейских крыш», частично трансформируясь в легальные бизнес-группы (В. Волков приводит в качестве примера «тамбовскую» и «уралмашевскую» группировки). К 2000 г. в легальной сфере решительно (но не абсолютно) доминирует тип № 4.

        Противоборство милиционеров и бандитов за контроль над нелегальным бизнесом еще не получило специального освещения в литературе, поэтому пока трудно судить, как в 1990-е гг. менялось соотношение типов № 5 и № 6. 

       Таким образом, на протяжении последнего десятилетия в России действует плюралистическая система защиты прав собственности, в которой легальная государственная правоохранительная деятельность не дополняется, а, скорее, подменяется двумя разновидностями нелегальной и одной легальной, но не государственной.

       Плюралистическая система защиты прав собственности как институт «бюрократического капитализма». Поскольку разные системы защиты прав собственности конкурируют друг с другом, у предпринимателей появляется определенная возможность выбора той из них, которая представляется ему наиболее оптимальной. Конечно, говорить о рынке правоохранительных услуг можно лишь с большими оговорками, поскольку «обменять» менее эффективную систему на более эффективную, мягко говоря, очень не просто. И все же конкуренция «крыш» существует: начинающий предприниматель стремится получать правоохранительные услуги от той структуры, которая в данных конкретных условиях места и времени будет наиболее выгодной. Наличие хотя бы потенциальных альтернатив умеряет аппетиты любого из «силовых предпринимателей», который пожелал бы взимать слишком высокую охранную дань.

      Строго говоря, плюрализм правоохранительной деятельности отнюдь не является российской аномалией. Все, кто знаком с проблемами западной юстиции хотя бы по переводным детективам и голливудским боевикам, хорошо знают, что в развитых странах есть и работающие по лицензии частные сыскные и охранные агентства, и внутренние службы безопасности крупных корпораций, и даже «вольные охотники», отлавливающие за вознаграждение объявленных в розыск правонарушителей (в России такой экзотики еще нет). Очень интересна японская практика, где законопослушность граждан и высокий авторитет полиции долгое время мирно уживались с почти легальной деятельностью гангстеров-якудза, занимающихся рэкетом не только мелких предпринимателей, но даже крупного бизнеса. Еще более далека от канона «правления права» практика защиты прав собственности в «третьем мире».

      Принципиальное различие между отечественной ситуацией и зарубежной заключается в том, что в обществах с устоявшимися правовыми традициями чисто коммерческие системы охраны собственности всегда дополняют государственную систему юстиции, но не вытесняют ее. Причина этого вполне очевидна: коммерческие системы лучше служат интересам большого бизнеса, мелким же предпринимателям они просто не по карману, и полная коммерциализация силовой защиты обрекает их на роль клиентов мафиозного рэкета, тормозя развитие мелкого предпринимательства. Между тем давно признано, что главной питательной почвой нормального рыночного хозяйства является именно мелкий бизнес, в защите которого чисто коммерческие методы неэффективны. Поэтому в России, как и в странах «третьего мира», развитие рынка правозащитных услуг тормозит развитие рынков обычных товаров.        

       В начале 1990-х гг. казалось, что система «крыш» является только временным суррогатом нормальной системы защиты прав собственности, которая возможна лишь на основе доминирования государственных силовых структур. Теперь, когда плюралистическая система защиты прав собственности стабилизировалась и институционализировалась, следует задуматься, не отражает ли она некоторые глубинные закономерности развития бизнеса в российской цивилизации.

       Дело в том, что в России никогда не было правового государства – всегда официальные правила сильно коррелировались общепризнанными неформальными нормами. Нет в России и гражданского общества, когда первична самоорганизация «снизу», а не команды «сверху». Кроме того, «антикапиталистическая ментальность» россиян создала предпринимателю нелестный имидж «нарушителя в законе», которого терпят, но не одобряют. Поэтому реальный выбор в обеспечении защиты бизнеса лежит между откровенно криминальной и теневой системами enforcment`а. Победа «милицейских крыш» над «бандитскими» и «коммерческими» есть закономерный результат развития в России рыночного хозяйства в единственно пока возможной форме «бюрократического капитализма».