Щербатской
Ф.И.
Краткий
отчет о поездке в Ургу (*)
Выехал
из Петербурга 26-го апреля, торопясь застать в Урге Далай-Ламу, который,
по слухам, должен был покинуть этот город и уехать в Тибет в начале
мая. 5-го мая приехал без задержки в Троицко-Савск (1),
но здесь пришлось остаться на целую неделю, за невозможностию достать
лошадей для переезда через Монголию, так как китайская почта была
в это время всецело поглощена перевозкой принца Фридриха-Леопольда
прусского и его свиты, а вольные ямщики законтрактованы были продовольственной
комиссией, закупавшей в Монголии скот для действующей армии. За это
время мне удалось разыскать и познакомиться с скрывавшимся в Кяхте
известным наперсником нынешнего Далай-Ламы, хамбо Агван-Доржеевым
(2). От него я узнал много интересного об обстоятельствах,
сопровождавших английский поход в Тибет и бегство Далай-Ламы из Лхассы,
а также получил от него рекомендательные письма к приближенным Далай-Ламы
и к некоторым влиятельным лицам среди ургинского монгольского духовенства.
Это в значительной степени облегчило мне впоследствии знакомство с
двором Далай-Ламы и дало возможность личного с ним знакомства. Наконец
12-го мая удалось найти лошадей, которые и доставили меня в пять суток
до Урги. Здесь на первых порах испытывал сильное затруднение, вследствие
недостаточного знакомства с монгольским языком, и усиленно занялся
им под руководством одного чиновника из монгольского ямыня (3)
- для разговорного - и одного ламы - для литературного языка. Знакомство
мое с тибетским разговорным языком ограничивалось двумя существующими
на этот предмет учебниками Левина и Зандберга; этого оказалось далеко
не достаточно для практического пользования им, как по незначительности
заключенного в этих учебниках лексического материала, так и по крайней
трудности тибетского произношения. Не без некоторого труда мне удалось
разыскать одного тибетца, бывавшего у калмыков и потому немного знавшего
по-русски; с его помощью я занимался тибетским разговорным языком.
Тем
временем я представил состоящим при Далай-Ламе Сойбон-хамбо (обершенк)
Агван-Чой-даг'у и Эмчи-хамбо (лейб-медик) Туб-ван'у (4)
рекомендательные письма Доржеева, и мне была назначена первая аудиенция
у Далай-Ламы. Описанию как этой, так и последующих аудиенций и сношений
моих с Далай-Ламой и его приближенными я предполагаю посвятить особую
статью, если соображения политического свойства не помешают ее появлению
в печати в настоящее время (5). Здесь же скажу только,
что Далай-Лама, как по отношению ко мне лично, так и по отношению к
Комитету, которого я являлся представителем, отнесся с любезностью и
доброжелательством чрезвычайными, даже трогательными, просил меня передать
Комитету, что управляемая им страна впредь будет всегда открыта для
всяких научных экспедиций и единичных путешественников-ученых и что
содействие таковым экспедициям во всем, что от него зависит, всегда
будет оказано. И, как доказательство такого своего расположения, Далай-Лама
предложил мне сопровождать его во время предстоящего путешествия в Тибет,
обещая всяческое содействие моим научным целям. Далай-Лама заявил, что
он всегда рад побеседовать со мною по вопросам научным, и просил приходить
к нему, не стесняясь, когда угодно. Меня особенно интересовало то, каков
личный научный горизонт главы буддийской церкви. Насколько я успел выяснить,
под наукой он разумеет те 5 отделов философии, или так называемый цанид,
которые составляют предмет изучения высшего ученого духовенства и за
успешное знание которых монастыри Тибета и Монголии дают дипломы на
разные ученые степени. Я разумею: 1) pramana, или логика; 2) parainita,
или нравственная философия, 3) abhidharma, или метафизика в тесном смысле:
4) madhyainika, т. е. философская система Нагарджуны и 5) так называемая
vinaya (6). По всем этим отделам Далай-Лама задавал
мне вопросы, не выходя из рамок общепринятых в каждом отделе учебников.
К санскритскому языку Далай-Лама обнаруживает большой интерес. Знание
санскритского языка среди господствующей желтошапочной секты (7)
совершенно утратилось; на этом языке известны ей лишь формулы заклинаний,
так называемые тарни, отчего и сам язык ими иногда называется тарнистическим,
а азбука (ланджа) тарнистической (8). В каком положении
стоит дело у других сект, нам неизвестно, но есть основание предполагать,
что у них сохранилось более санскритской древности, судя по тому, что
еще в 17-м ст. знаменитый Дараната (9) написал большую
санскритскую грамматику. Командированному ныне Барадину, вероятно, удастся
выяснить это. По просьбе Далай-Ламы я должен был перевести ему тибетские
стихи на санскритские, и хотя в этой области я имею мало практики, но
мои переводы удостоились его одобрения.
Как
и следовало ожидать, Далай-Ламе и его приближенным было не до науки
в том исключительном положении, в котором они очутились, изгнанные из
своей страны англичанами и окруженные разнообразными интригами и давлением
со стороны китайцев, англичан, монголов, японцев и русских. Дальнейшие
мои беседы и сношения с Далай-Ламой касались почти исключительно интересовавших
его вопросов современной политики, группировки и значения великих держав,
их интереса к Тибету и т. п. У Далай-Ламы до того времени были лишь
полумифические представления о географии и астрономии, заимствованные
из санскритской литературы. Мне пришлось кратко изложить ему на тибетском
литературном языке европейские представления о физической и политической
географии, а также перевести все названия на картах учебного атласа
Петри. Кроме того, по просьбе Далай-Ламы я переводил для него все известия
англо-китайских газет, касающиеся тибетского вопроса. С другой стороны,
все тибетские бумаги, составлявшиеся приближенными Далай-Ламы, мне пришлось
переводить на русский язык, и, таким образом, мне удалось накопить некоторый
материал по современному деловому и канцелярскому тибетскому языку,
по которому до сих пор никаких материалов у нас не было. Командированному
ныне г. Барадину я усердно рекомендовал продолжать собирание всяких
материалов по современному тибетскому языку, ввиду того что недостаток
наших сведений в этой области, мне кажется, ставит в неловкое положение
нашу науку в тех случаях, когда правительство русское может встретить
необходимость в услугах лиц, хотя сколько-нибудь знакомых с современным
тибетским языком.
В
заключение мне остается выразить свою глубокую благодарность Комитету
за то, что он способствовал осуществлению столь для меня важной поездки,
давшей мне возможность впервые столкнуться воочию с буддийским миром
в такой особенно интересный момент его исторической жизни, какой он
ныне переживает. Вместе с тем я должен извиниться за скудость осязательных
научных результатов моей поездки. Мне, как я, впрочем, и ожидал, удалось
лишь подготовить почву для экспедиции в самый Тибет, осуществление коей
я считаю весьма желательным. Интерес к Тибету среди санскритистов растет
в последнее время весьма сильно. В монастырских библиотеках Тибета хранится,
весьма вероятно, много санскритского рукописного материала. Сведения,
собранные мною на месте, подтверждают это предположение, и есть полное
основание надеяться, что научная экспедиция в Тибет, предпринятая при
столь благоприятных обстоятельствах, как совместное с Далай-Ламой путешествие
в эту страну, при его поддержке, увенчалась бы успехом и собрала бы
богатые материалы. Было бы конечно желательно, чтобы она была совершена
русскими учеными, которые в лице барона Шиллинга фон Канштадта, академиков
Шмидта, Шиффнера и Васильева уже раньше много сделали в этой области;
тем более это желательно, что английская экспедиция почти ровно ничего
для науки не дала. К сожалению, мне лично не удалось воспользоваться
приглашением Далай-Ламы, так как политические обстоятельства, по мнению
Министерства Иностранных Дел, этому препятствовали. Остается пожелать,
чтобы ныне командированный Комитетом ученик мой Б. Барадин, который
в течение трех лет подготовлялся к этой задаче, смог бы успешно ее выполнить.
(1905)
Примечания:
* - Урга - столица Монголии, современный
Улан-Батор.
1. Троицко-Савск - до революции уездный годод Забайкальской
области, близ китайской границы. Включал слободу Кяхта, с которой впоследствии
слился. Современное название Кяхта.
2. Хамбо - "учитель", высокий титул в ламаистской иерархии;
духовный правитель той или иной области, настоятель монастыря. Агван-Доржеев
(Агван-Лобсан Доржиев, 1857-1940) - бурятский лама, получивший высшее
буддийское философско-богословское образование в Лхасе и бывший одним
из наставников XIII Далай-ламы.
3. Ямынь - "присутственное место, канцелярия" (кит.,
монг.), термин, обозначавший всякое учреждение в системе административного
управления.
4. Ф.И. Щербатской приравнивает здесь должности лиц,
состоящих при Далай-ламе, к русским придворным чинам. Обершенк - в дореволюционной
России придворный чин, ведавший царскими погребами и винами; лейб-медик
- придворная должность врача при монархе или других особах царствующего
дома.
5. Статья эта, по-видимому, так и не была написана.
6. Преподавание в буддийских монастырских "университетах"
пяти вышеназванных дисциплин строилось на основе изучения соответствующих
базовых текстов (переведенных на тибетский с санскрита): 1) "Прамапавартика"
Дхармакирти, 2) "Абхисамая-аланкара" Майтреи-Асанги, 3) "Абхидхарма-коша"
Васубандху, 4) "Мадхьямика-аватара" Чандракирти и 5) "Виная-сутра" Гунапрабхи.
7. "Желтошапочная" секта - Гелугпа - была основана в
начале XV в. реформатором Цзонхавой и с XVII в. стала господствующей
в тибетском буддизме.
8. Тарни - от санскритского dharani ("заговор, заклинание").
Ланджа - алфавит индийского типа, используемый в Тибете для записи санскритских
текстов.
9. Дараната, правильная санскритская форма имени Таранатха
(его тибетское имя - Кунга Ньингпо), разносторонний тибетский ученый
(автор, в частности, "Истории буддизма в Индии"), работавший в начале
XVII в.
Восток
- Запад. Исследования. Переводы. Публикации. Выпуск четвертый. - М.:
Наука. Гл. ред. вост. лит-ры, 1989. С. 250-254.
