С.А.Новиков
РАБОЧИЙ КЛАСС И КОММУНИСТИЧЕСКАЯ ПАРТИЯ:
достояние истории или будущее в прошлом?
На первый взгляд эта тема несколько выходит за рамки конференции, поскольку теория и история этого вопроса не имеет, казалось бы, непосредственной связи не только с перспективами российского рабочего движения, но и с его современным положением. Кроме того, современный рабочий класс и современные левые и коммунистические партии кажутся настолько далекими от классических образцов, что до сих пор постоянно возникает вопрос: а есть ли сегодня рабочий класс и есть ли его партия?
И, наконец, возникает следующий вопрос: если и авангард, и <армия> так неузнаваемо изменились, то есть ли смысл в старых представлениях об их соотношении: нужен ли вообще современному классу авангард и, если нужен, то какой?
Все эти вопросы приобретают сегодня особую актуальность еще и потому, что на исходе уже седьмой год открытой буржуазной диктатуры, а в деле превращения современных рабочих из класса в себе в класс для себя все еще далеко до решающего перелома.
А между тем наиболее дальновидные буржуазные публицисты и ученые хорошо понимают социально-политическое значение рабочего класса.
Так, буржуазный публицист Е.Стариков, открыто признает, что <рабочее движение становится все более оппозиционной демократам во власти силой и поэтому контакты с этой силой активно стараются наладить как коммунисты, так и националисты>, что если раньше влияние коммунистов в рабочей среде было ничтожным, то теперь <тенденция к росту коммунистических настроений устойчива> (Стариков Е. Новые профсоюзы перед соблазном фашизма // Новый мир. 1996 N 1. С.133), что <появляются социальные предпосылки для усиления позиций в рабочем движении тех коммунистических организаций, которые не слишком отягощены ортодоксальным наследием>, что <среди рабочих растет ностальгия по прошлому> (Стариков Е. Новые профсоюзы перед соблазном фашизма // Но-вый мир. 1996 N 1. С.134).
Вся его статья - горький упрек буржуазной интеллигенции за недоверие и боязнь рабочего движения. <Кастовый элитарный дух, царящий среди московской тусовки <Демократическая интеллигенция>, - пишет он, - заставляет ее с предубеждением относиться не только к рабочему движению, но и ко всем другим социальным группам, которых она инстинктивно боится. По отношению к казачеству, к зарубежным русским, к провинциальной глубинке, к пенсионерам и ветеранам, к армии у <паркетных демократов> существует стойкая <презумпция реакционности>, стремление немедленно записать многие социальные группы во <врагов демократии>. Происходит, - считает он, - отталкивание и <выпихивание> этих групп в лагерь оппозиции, чем и доказывается <изначальная правота> утверждений об их <генетической реакционности>. А, поскольку, кроме околономенклатурной интеллигенции существует еще и люмпенинтеллигенция с экстремистскими наклонностями крайне левого или крайне правого толка, то именно последняя, как правило, и возглавляет социальные группы и движения, отвергнутые не в меру брезгливой <демократической элитой> (Стариков Е. Новые профсоюзы перед соблазном фашизма // Новый мир. 1996 N 1. С.134). Вся его статья - настойчивое напоминание об опасности подпадания рабочего движения под влияние шовинистов, фашистов или коммунистов и призыв к своим буржуазным коллегам перехватить у оппозиции патриотическую идею и самим оседлать зачатки рабочего движения.
А один из ведущих наших специалистов по проблемам рабочего движения Л.А.Гордон, выступая в 1995 г. в специальной программе BBC, посвященной российскому рабочему движению, всерьез говорил о возможности подъема рабочего движения, которое поддержит либо национал-патриотов или коммунистов, либо станет опорой процесса демократизации. <В ближайшие годы, - писал он, - рабочее движение и профсоюзы могут сохранить роль одной из важных общественных сил или даже резко усилиться, войдя в ряд решающих факторов общественного развития... К тому же, - продолжал он, - равновероятен рост рабочего и профсоюзного движения на основе как поддержки рыночных демократических преобразований, так и борьбы за реставрацию советского государственного социализма или за какой-либо иной (скорее всего националистический) вариант авторитарно-плановой организации общества. В этом смысле рабочее движение и профсоюзы в современной России - надежда демократии и, одновременно, чуть ли не главная угроза для нее>. <А если победит какой-либо из социалистических вариантов, - спрашивает Л.А.Гордон, - во что выльется такая победа: в реставрацию советского госсоциализма, в появление еще более реакционной национально-социалистической (фашистско-корпоративной) диктатуры или в создание пока еще никогда и нигде не удававшейся системы безрыночной социалистической демократии?> (Гордон Л. Россия: рабочее движение в переходном обществе // Мировая экономика и международные отношения. - 1995. N 10. С.58, 60).
Таким образом, наши идеологические враги хорошо знают силу рабочего класса, они прекрасно сознают ту смертельную опасность, которую рабочее движение представляет для нашего уродливого капитала, и, следовательно, даже в отличие от многих, почему-то называющих себя коммунистами, косвенно признают тем самым историческую закономерность революционной миссии рабочего класса в современных условиях. Сегодня у нас все больше оснований сказать, что тем, кто открыто нанялся к буржуазии, есть от чего трепетать.
Да, у буржуазного режима есть вполне определенная социальная база из новых собственников, в основном банкиров, высших бюрократов и директоров предприятий. Это те, кто на известный призыв В.С.Черномырдина в Государственной думе: <Встаньте, кто тогда все имел>, - не встали, так как раньше при всех привилегиях у них не было ни такой собственности, ни таких возможностей, какие составляют сегодня джентльменский набор новых <русских> в условиях политического и экономического произвола эпохи первоначального уворовывания капитала. Но буржуазии так и не удалось создать сильные буржуазные партии или движения. Те структуры, которые стоят сегодня за Гайдаром, Явлинским, Черномырдиным и другими <властителями дум> недавнего прошлого, - либо влачат жалкое существование, либо чахнут на глазах, несмотря ни на какие финансовые вливания и близость к власти.
Ведущая сила нашей бархатной контрреволюции - движение <Демократическая Россия> - стало политическим анахронизмом. И по мере того, как наша буржуазия и бюрократия за несколько лет скомпрометировали слово <демократия> быстрее, чем переродившиеся псевдокоммунисты - слово <социализм>, - активная политическая армия буржуазного строя сократилась примерно также, как число <защитников Белого дома>, приходящих на ежегодные юбилеи Августовских событий 1991 г. Сегодня буржуазия открыто предала своего недавнего союзника - интеллигенцию. Ее бывшие <солдаты> в своем большинстве не только не стали <средним классом>, но в значительной мере оказались даже ниже рабочего класса.
Современная буржуазная диктатура держится, таким образом, не столько активной массовой поддержкой, сколько силой государственной власти и капитала, способностью активно манипулировать <люмпенизированным болотом> перед выборами. Власть буржуазии все еще покоится на слабости коммунистического и левого движения, на предательстве реформистской оппозиции и на апатии и пассивности дезориентированных и люмпенизированных масс.
В этих условиях решающее значение самого многочисленного класса, ассоциированного в коллективы и постепенно осознающего свое новое положение, не подлежит сомнению. Определяющая роль рабочего движения потенциально связана прежде всего с тем, что работники наемного труда составляют подавляющее большинство общества. Вопреки некоторым расхожим рассуждениям преобладающий характер народной жизни в России последних десятилетий определяют не деревня и земля, но город, промышленность и наука. Российский народ теперь по преимуществу рабоче-интеллигентский, а не крестьянско-мужицкий. И хотя в результате развала отечественной промышленности, науки, культуры и образования доля наемного труда сокращается, работники наемного труда все еще составляют от 80 до 90 % трудоспособного населения, причем только на больших предприятиях (свыше 200 человек) занято от 40 до 50% (Гордон Л. Россия: рабочее движение в переходном обществе // Мировая экономика и международные отношения. - 1995. N 10. С.62).
Но за кем пойдет этот класс? Этот вопрос пока не имеет определенного ответа, так как история нашего столетия знала не только победоносные социалистические революции, осуществленные рабочим классом под политическим руководством коммунистической партии, но и многочисленные случаи подпадания рабочего класса под влияние рабочей аристократии, либеральной буржуазии или фашизма. В результате авангардная роль коммунистической партии как закономерность общественного развития и классовой борьбы все еще не реализована не только в России, но и во всем мире в целом. И пока мы не разберемся в механизме блокирования этой закономерности, нам едва ли удастся справиться с ролью авангарда на рубеже нового столетия.
Для нас такая постановка вопроса особенно актуальна, так как в рабочем движении современной России пока еще нет преобладающей идейно-политической направленности, каким был социализм век или полвека тому назад. В настоящий момент, как отмечал Л.А.Гордон, <для нынешнего российского рабочего движения характерно многообразие, подчас противоположность политических ориентаций> (Гордон Л. Россия: рабочее движение в переходном обществе // Мировая экономика и международные отношения. - 1995. N 10. С.60).
Именно это обстоятельство делает правомерным исторический аспект моего доклада, так как история позволяет глубже понять и осмыслить многие вопросы, с которыми мы сегодня сталкиваемся. А главное, пожалуй, в том, что сама теория этого вопроса складывалась и развивалась настолько исторически, что без знания и осмысления того, как история отражалась в теории, мы едва ли сможем творчески развивать марксистскую теорию в условиях нашей современной истории. Ведь вопрос о конкретных формах соотношения класса и партии не имеет и не может иметь однозначного решения на все времена. Поиск современного соотношения реформы и революции, партии и класса требует, поэтому, анализа целого ряда различных ситуаций для поиска методологического ключа к тому замкнутому кругу, в котором мы оказались. Нет ни класса для себя, ни массовой революционной политической партии.
1.
История показывает, что конкретные формы коммунистической партии и ее связи с рабочим классом были обусловлены такими основными четырьмя факторами, как
- уровень развития рабочего класса и рабочего движения;
- социально-политическая позиция революционной интеллигенции;
- конкретные условия борьбы;
- соотношение реформистских и революционных задач.
В момент зарождения рабочего движения первые революционные рабочие организации носили характер сравнительно узких и нелегальных объединений. Этот характер был не только унаследован от организаций радикальной демократии с их конспиративными методами работы, но и определялся отсутствием у рабочих каких-либо политических прав, в частности, избирательного права и возможности легальных парламентских методов работы.
Такие организации, как Союз справедливых, ставший под влиянием Маркса и Энгельса на новую идеологическую основу, что нашло отражение в его переименовании в Союз коммунистов, сыграли большую роль по сплочению и воспитанию самоотверженных активистов революционного коммунизма. Но численность СК никогда не превышала нескольких сотен человек, и в условиях европейской революции 1848 г. эта организация показала свою непригодность или, вернее, недостаточность в новых революционных условиях.
Именно поэтому, порвав в 1852 г. с экстремистской частью Союза коммунистов, Маркс не только не стремился, но и считал ненужным повторять опыт СК в новой организации.
Развитие промышленности и появление первых рабочих организаций профсоюзного характера наряду с завоеванием передовыми отрядами рабочего класса избирательного права привели Маркса и Энгельса к принципиально новой идее создания широкой рабочей организации <Международное товарищество рабочих>, получившей впоследствии название Первого Интернационала. Эта организация была в определенном смысле противоположностью СК, так как была объединением не профессиональных революционеров, а профсоюзов, и создавалась не в результате идеологического развития, а в качестве исходного пункта для такого развития на более общей и широкой идеологической основе, чем Манифест Коммунистической Партии. В этом смысле она была невообразимо далека от Союза коммунистов.
Идея такой организации была основана на выводе Маркса и Энгельса о необходимости периода политического воспитания рабочих масс, предшествующего пролетарской революции. Это было массовое объединение, а не революционная партия. При этом Маркс и Энгельс исходили из возможности того, что по мере своего идейного развития на ежегодных конгрессах и в постоянной работе в Генеральном совете Товарищества профсоюзы смогут выполнить роль политических партий.
История товарищества, а особенно Парижской коммуны, показала, однако, ограниченность профсоюзов как низшей формы классовой борьбы и вновь поставила вопрос о необходимости создания массовых политических партий, что было признано на Гаагском конгрессе Товарищества в 1872 г. Тем самым на новом витке исторического развития диалектика развития рабочего движения как бы вновь вернулась к идее Союза коммунистов, но уже как массовой политической партии.
Развитие этих партий имело одним из своих итогов создание в 1889 г. Интернационала, сложившегося уже как групповой союз этих партий. При этом их организационное строение стало развиваться под решающим влиянием таких национальных условий, как возможность легальной политической деятельности, степень развития рабочего движения и уровень марксистской мысли, а также объективная необходимость и возможность реформистской борьбы за программу-минимум в качестве предварительного условия реализации революционной программы-максимум.
2.
Исторический опыт дооктябрьского большевизма развивался на базе этих достижений рабочего движения, приспособленных к национально-историческим условиям России.
Здесь мы подходим к одному из спорных ленинских положений, которое нередко ставится под сомнение как исторически ограниченное. <История всех стран свидетельствует, - писал Ленин, - что исключительно своими собственными силами рабочий класс в состоянии выработать лишь сознание тред-юнионистское... Учение же социализма выросло из тех философских, исторических, экономических теорий, которые разрабатывались образованными представителями имущих классов, интеллигенцией> (Ленин В.И. Что делать? Наболевшие вопросы нашего движения // Полн. собр. соч. Т.6. С.30-31).
Хорошо известно, что Ленин был не только не одинок, но и не оригинален в этом утверждении. О том, что современное социалистическое сознание может возникнуть только на основании глубокого научного знания, писал и К. Каутский. Носителем же науки, по его мнению, <является не пролетариат, а буржуазная интеллигенция. В головах отдельных членов этого слоя возник и современный социализм>.
В какой степени эти слова были данью историческим условиям и, следовательно, верны ли они сегодня?
В значительной мере ленинская постановка вопроса об инициирующей роли революционной интеллигенции была обусловлена низким уровнем интеллектуального развития рабочего класса, что отражало и продолжительный рабочий день, и характер и условия труда. В результате даже тогда, когда рабочие бросают работу и становятся профессиональными литераторами, они, как отмечал Маркс, <всегда творят немало бед в теории> (К.Маркс - Ф.А.Зорге, 19 октября 1877г. // Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т.34. С.235). Известный социолог Михельс, анализируя этот вопрос на основе немецкого и итальянского опыта, также приходил к выводу, что <как только маршальский жезл попадал в мозолистые руки рабочего, всегда оказывалось, что у армии пролетариев руководство менее надежное, менее способное осуществить ее цели, чем когда ею руководят представители других классов общества>. По его мнению, <в конечном счете в реформистских тенденциях германской социал-демократии повинны были не столько ревизионисты-интеллигенты, сколько руководители профсоюзного движения, так сказать, пролетарии по происхождению>.
Эти высказывания характеризуют, конечно, не рабочий класс, а тот конкретно-исторический уровень его развития, который реально существовал в конце прошлого - начале нашего веков, но они вновь станут актуальными, если в процессе деиндустриализации, люмпенизации и культурной деградации современный пролетариат вновь будет отброшен на этот уровень.
Но идея марксистской партии как объединения революционной интеллигенции, своего рода революционной элиты, извне формирующей революционную сознательность рабочих масс, была обусловлена не только уровнем развития рабочего класса, но и социальными особенностями российской интеллигенции, которая в отличие от западной не имела таких социальных корней в среде торговой буржуазии и не отличалась преданностью буржуазным интересам. Показав это самоотверженным хождением в народ, революционная российская интеллигенция представляла собой совершенно уникальный детонатор для рабочего класса.
И еще один злободневный вопрос: проблема реформы и революции. Для большевистского подхода крайне характерно, как Ленин, взяв чисто реформистскую идею массовой экономической агитации среди рабочих <на почве существующих мелких нужд>, изложенную виленским социал-демократом А.Кремером в его брошюре <Об агитации> и развитую впоследствии <экономистами> в известную <теорию стадий>, - дал в 1894-1896 гг. пример революционной борьбы за реформы. Некоторые его товарищи и тогда усматривали в этом <крохоборческую политику>, недостойную революционеров, и высказывали опасения, что практика широкой агитации позволит царской охранке выловить наиболее активных участников социал-демократических кружков. Была в этом и опасность <экономизма>, возникшего на основе одностороннего увлечения <молодых> членов Союза борьбы экономической борьбой. Но только этот поворот к массовой политической агитации, в которой социал-демократическая теория и политическая программа были соединены и переплетены с экономическими требованиями, только эта знаменитая <Промышленная война> петербургского пролетариата, в ходе которой были завоеваны первые экономические успехи и первые шаги рабочего законодательства, - стала реальным началом соединения преимущественно интеллигентской партии с классом - части с целым (подробнее об этом см. Костин А.Ф. Ленин - создатель партии нового типа (1894-1904 гг.). Изд. 2-е, перераб. и доп. М.: Политиздат, 1980. С.80-100).
Предлагая в 1899 г. посвятить особый абзац Программы РСДРП указанию того, что социал-демократическая рабочая партия ставит своей задачей <борьбу против всех попыток самодержавного правительства развратить и затемнить политическое сознание народа посредством чиновничьей опеки и лжеподачек>, т.е. политики кнута и пряника, В.И.Ленин призывал вести систематическую борьбу против демагогических мероприятий правительства, <разоблачая лживость полицейских радетелей народа, показывая связь правительственных реформ с рабочей борьбой, научая пролетариат пользоваться каждой реформой для укрепления своей боевой позиции, для расширения и углубления рабочего движения> (Ленин В.И. Проект программы нашей партии // Полн. собр. соч. Т.4. С.221-222).
Детали искровского, а затем и большевистского плана построения партии были обусловлены конкретными условиями самодержавного деспотизма. В этих условиях для Ленина был актуальным скорее Союз коммунистов, чем Международное товарищество рабочих. Высшая степень совершенства революционной организации как непременное условие победы требовала решительного разрыва с традициями организаций чисто рабочего типа. <Заводская группа или заводской (фабричный) комитет (чтобы отделить его от других групп, которых должно быть очень много) должен состоять из очень небольшого числа революционеров, получающих непосредственно от комитета поручения и полномочия вести всю социал-демократическую работу на заводе, - писал Ленин. - Все члены заводского комитета должны смотреть на себя, как на агентов комитета, обязанных подчиняться всем распоряжениям его, обязанных соблюдать все <законы и обычаи> той <действующей армии>, в которую они вступили и из которой они в военное время не имеют права уйти без разрешения начальства> (Ленин В.И. Письмо к товарищу о наших организационных задачах // Полн. собр. соч. Т.7. С.16).
Если рабочий класс выступал своего рода экономической общностью, объединенной по принципу объективной необходимости, то партия - идеологической или политической общностью, объединенной по принципу добровольности. Именно поэтому партия и могла быть лишь частью класса, его авангардом и выразителем его интересов. Отсюда и убежденность в том, что поначалу передовой отряд класса не может не быть малочисленным. И хотя никто не утверждал настойчивее, чем сам Ленин, что без участия масс невозможна ни одна серьезная политическая акция, но до революции 1905 г., да и потом, он никогда не рассматривал партию как массовую организацию. Основа ее силы состояла в том, что ее деятельность в первую очередь связана с исключением, а не с включением, - целью было качество, а не количество.
Итак, суть ленинского плана состояла в создании небольшой, но профессиональной и объединенной на основе общих взглядов партии, имевшей твердое центральное руководство. Но когда в России неожиданно разразилась первая революция, Ленин первым потребовал от своих товарищей Богданова, Гусева и др. в феврале 1905 г. смелее и шире вербовать молодежь, не боясь ее. <Бросьте все старые привычки неподвижности, чинопочитания и пр. - пишет он, - основывайте из молодежи сотни кружков впередовцев и поощряйте их работать вовсю. Расширяйте комитеты втрое приемом молодежи, создавайте пяток или десяток подкомитетов, <кооптируйте> всякого и каждого честного и энергичного человека. Давайте право любому подкомитету писать и издавать листки без всякой волокиты ( не беда, если ошибется: мы во <Впереде> <мягко> поправим>) (Ленин В.И. Письмо А.А.Богданову и С.И.Гусеву // Полн. собр. соч. Т.9. С.247).
Это, конечно, был не отход от представлений о партии как боевой авангардной организации, а своего рода дополнение принципов Союза коммунистов принципами Международного товарищества рабочих с учетом новых условий и задач. Но и этот учет очень скоро оказался недостаточным.
Новые возможности революции в нашем столетии были связаны с тем, что если XIX век создал профсоюзы и массовые революционные партии, то наш XX век создал целый ряд разнообразных вариантов органов революционно-демократической и пролетарской диктатуры, и главное - Советы как органы классовой организации рабочих.
В 1905 г. большевики активно участвовали в этих организациях вместе с беспартийными рабочими и представителями других партий, но теоретическое осмысление советов и их огромного значения в революции составило для них поначалу немалую трудность. Особенно наглядно эта трудность проявилась в С.Петербурге, где созданный в октябре 1905 г. Президиум Совета возглавили отнюдь не большевики, а сначала полулиберал-полуменьшевик Хрусталев-Носарь, а потом Троцкий и Парвус. Недоверие, с которым многие большевики отнеслись к Совету, объяснялось недостаточными, старыми их представлениями о соотношении партии с другими классовыми организациями пролетариата, стремлением навязать Совету Программу РСДРП, настороженностью к проявлениям беспартийной революционности. Способствовало этому и то, что с появлением Совета некоторые меньшевики стали рассматривать его как зародыш <широкой рабочей партии>, а либералы активно выступили за его беспартийность и аполитичность. Все эти факторы, наложившись на прежние представления о соотношении партии и класса, загнали некоторых большевиков в ложное противопоставление: Совет рабочих депутатов или партия?
Именно такая дилемма была сформулирована в статье Б.Радина (Б.М.Кнунянца), опубликованой в 5-м номере большевистской газеты <Новая жизнь> за 1905 г. В конце октября 1905 г. сформированный большевиками и меньшевиками совместный федеративный комитет, созданный в преддверии объединительного съезда партии, вынес резолюцию, согласно которой Совет рабочих депутатов, если он предполагает играть политическую роль, а не ограничивать свою деятельность известными, совершенно определенными, конкретными функциями, должен был признать руководство РСДРП. Резолюция вызвала резкие протесты эсеров, заявивших о превращении совета в партийную организацию, и 29 октября Совет отказался от определения своей партийной принадлежности (Костин А.Ф. Ленин - создатель партии нового типа (1894-1904 гг.). Изд. 2-у, перераб. и доп. М.: Политиздат, 1980. С.62-63).
И нужно было вмешательство Ленина, чтобы утвердить ту мысль, что рабочему классу нужны и Совет, и партия.
Этот спор, как мне представляется, в силу близости и даже совпадения некоторых условий начала и конца нашего столетия, имеет для нас особое значение и позволяет понять недостатки многих наших общественно-политических организаций, повторяющих некоторые ошибки С.-Петербургских большевиков.
Сегодня мы уже имеем целый ряд общественно-политических движений и советов, опыт которых позволяющет делать некоторые общие выводы.
Первый вывод заключается в том, что и обе <Трудовые России>, и РКР, и РИК, и некоторые другие организации возникли и существуют как партийные или припартийные вплоть до записи в Уставе <Трудовой России> о выполнении решений РКРП. Убежден, что сегодня такой подход переносит в рабочее движение межпартийные перегородки и тем самым способствует общему ослаблению всего движения в целом.
Второй вывод заключается в том, что политические программы и решения припартийных общественно-политических организаций зачастую очень мало отличаются от программ создавших эти движения партий, что подчас приводит и к совпадению членской базы такой партии и ее движения.
<Мне сдается, - писал как бы в этой связи Ленин, - что нецелесообразно было бы со стороны Совета примыкать всецело к одной какой-либо партии> (Ленин В.И. Наши задачи и Совет рабочих Депутатов // Полн. собр. соч. Т.12. С.62). Логика Ленина заключается в том, что если Советы ведут не только политическую, но и экономическую борьбу, если в экономической борьбе участвуют и должны участвовать не только социал-демократы (или, как мы бы сказали, коммунисты), но и другие левые - то они и должны объединяться в Советы, возникшие в этой борьбе и выросшие из ее потребностей. <..В качестве профессиональной организации, - писал Ленин, - Совет рабочих депутатов должен стремиться к тому, чтобы включить в свой состав депутатов от всех рабочих, служащих, прислуги, батраков и т.д., всех, кто только хочет и может бороться сообща за улучшение жизни всего трудящегося народа, всех, кто обладает только элементарной политической честностью, всех, кроме черносотенцев. А мы, социал-демократы, постараемся в свою очередь... пользоваться совместной борьбой с товарищами-пролетариями без различия их воззрений для неустанной, неуклонной проповеди единственно последовательного, единственного действительно пролетарского миросозерцания - марксизма> (Ленин В.И. Наши задачи и Совет Рабочих Депутатов // Полн. собр. сточ. Т.12. С.63).
Кроме того, Ленин подверг сомнению целесообразность требования от Совета рабочих депутатов принятия социал-демократической Программы и вступления в РСДРП, так как считал Советы зачатком не пролетарского только, а более широкого революционного временного правительства, органом не пролетарской только, а революционно-демократической диктатуры. Революционную многопартийность Советов Ленин считал, поэтому, не минусом, а плюсом и говорил: <необходимо боевое объединение между социал-демократами и революционными буржуазными демократами> (Т.7. С.265). При этом он решительно отвергал слияние партий и требовал бороться с непоследовательностью рабочих самым решительным образом, <но бороться так, чтобы насущное, злободневное, живое, всеми признанное, всех честных людей объединившее революционное дело от этого не страдало> (Ленин В.И. Наши задачи и Совет Рабочих Депутатов // Полн. собр. соч. Т.12. С.66). Очень поучительно звучат эти слова для всех наших многочисленных структур.
Эта проблема, однако, отнюдь не сводится к коммунистическому или революционно-демократическому плюрализму или многопартийности. Не настаивая на партийной Программе, Ленин все-таки подчеркнул необходимость борьбы за политический курс Советов, за их революционное назначение.
Поворот от дореволюционных взглядов на соотношение партии и класса, однако, еще не был завершен. Он был только начат, о чем свидетельствует борьба вокруг выдвинутой Аксельродом идеи <Рабочего съезда>.
3.
Каково же современное отношение рабочего класса и коммунистической партии?
Современный уровень развития производительных сил радикально изменил и социальный облик современного рабочего класса. Он сейчас, конечно, иной, и это определяется не только уровнем его образования, но и тем, что рабочий день в наше время составляет в основном 8 часов, а не 12 или 10, как это было в начале века, а иногда по необходимости даже и меньше.
Есть, однако, и противоположные тенденции, связанные с тем, что в процессе той деиндустриализации, которая сегодня происходит в России и в других наших республиках и сопровождается ростом удельного веса мелкобуржуазных источников существования многих современных рабочих, в условиях нарастания мелкобуржуазного влияния происходит деклассирование рабочего класса примерно так же, как это происходило в 1920-1921 гг., когда закрывались промышленные предприятия и люди, привыкшие работать на производстве, должны были искать другие источники существования. Но наряду с этим действуют и некоторые глубинные тенденции общемирового характера, связанные с тем, что как и в период промышленной революции, развитие технологии создает спрос на неквалифицированный и малоквалифицированный труд, простота и однообразие которого является оборотной стороной медали многих современных технологий. При всей противоречивости этих тенденций культурный и образовательный уровень рабочего класса имеет устойчивую тенденцию к росту.
В наших условиях этот процесс ускоряется сталкиванием в ряды рабочего класса сотен тысяч бывших ученых и служащих, которые уже зарекомендовали себя в качестве наиболее реактивной и инициативной части класса. В результате современный рабочий класс - это не просто оружие философии, как писал Маркс в 1844 г. По своим объективным возможностям он потенциально способен к самоорганизации, рабочему контролю и иным сознательным политическим действиям куда больше, чем рабочие начала века с их преимущественно начальным образованием. Практика рабочего движения, однако, показывает, что вне связи с организациями партийного типа эта потенциальная возможность очень долго может быть далека от реализации. Об этом свидетельствует как затянувшийся характер <детской> стадии нашего рабочего движения с его голодными забастовками и прочими интеллигентскими приемами борьбы, так и неспособность передовых отрядов российского рабочего движения продвинуться от местных действий к межрегиональным и общероссийским, от отраслевых - к межотраслевым. Без этого движения вперед застой в формах забастовочной борьбы грозит разочарованием рабочих в отдельных и безрезультатных забастовках, спадом забастовочной активности и даже определенной дискредитацией своего рода <партизанских> форм борьбы. Все это говорит о том, что хотя сегодня в отличие от начала нашего века социализм уже не чужд рабочим - они знакомы с ним как в силу своего образования, так и жизненного опыта, но, как и в период РСДРП, одного этого знакомства мало, и необходимость в авангарде, как и тогда, диктуется сегодня реальными потребностями классовой борьбы.
***
Сегодня среди буржуазных публицистов и ученых принято считать, что для защиты своих политических интересов наемному труду и рабочему движению не слишком-де нужны собственные партии. Так, упоминавшийся уже Л.А.Гордон пишет, что <эти интересы, - идет ли речь о политическом представительстве профсоюзов и профсоюзно-трудовом законодательстве или об общих социально-политических ориентациях - могут быть выражены эффективнее через условную поддержку иных массовых партий> (Гордон Л. Россия: рабочее движение в переходном обществе // Мировая экономика и международные отношения. - 1995. N 10. С.61-62). Но практика говорит о другом.
Проблема соотношения рабочего класса и коммунистической партии стоит по-новому только количественно, качественно она в принципе остается прежней. Сегодня, может быть, нет уже такой дистанции между рабочим классом и партией, какая была прежде, и потому многие партийные вопросы, в особенности выработка партийной программы-минимум и решение тактических задач, не только могут, но и должны решаться совместно партией и рабочим активом. Но необходимость партии как авангарда рабочего класса сохраняется и в современных условиях.
Более того, сегодня, как почти сто лет назад, остаются полностью актуальными следующие слова Ленина, адресованные в 1902 г. соратникам по редакции <Искры> и <Зари> в связи с характеристикой пролетарской партии в проекте Программы РСДРП. Ленин писал, что задача социал-деммократической партии состоит в том, чтобы:
<1. обнаруживать перед рабочими непримиримую противоположность их интересов и интересов капиталистов.
2. Выяснять им значение, характер и условия социальной революции (необходимость революции).
3. ...Руководить борьбой пролетариата> (Ленин В.И. Материалы к выработке Программы РСДРП: Замечания на первый проект программы Плеханова // Полн. собр. соч. Т.6. С.200-201).
Об этом сегодня свидетельствуют процессы, происходящие в партийном строительстве не только левых, но и всех вообще партий. Уже выборы в Государственную думу в декабре 1993г. показали, а в 1995 г. подтвердили, что в условиях отлива политической активности относительно свободные общественно-политические движения почти полностью сошли на нет. Сохранились лишь те из них, которые встали на путь превращения в достаточно централизованные политические партии.
Необходимость пролетарской, или коммунистической партии обусловлена так же и возможностью резкого изменения условий политической борьбы рабочего класса, возможностью сужения легальных условий вплоть до перехода на нелегальное положение. Как показала история борьбы коммунистов против фашизма, в таких условиях могут действовать только жестко централизованные партии ленинского типа.
Необходимость авангарда связана прежде всего с такими функциями партии, как выработка идеологии, творческое развитие научного социализма и его пропаганда, так как влияние буржуазной идеологии - то, о чем Ленин писал в работе <Что делать>, - сегодня многократно усиливается действием электронных средств массовой информации, позволяющих манипулировать общественным мнением в небывалых масштабах.
Таким образом, в наши дни, как и в начале нашего века, необходимость коммунистической партии обусловлена, во-первых, отсутствием каких-либо иных механизмов превращения экономической борьбы рабочего класса в политическую, а, во-вторых - потребностью в стоящей на точке зрения рабочего класса профессиональной марксистской интеллигенции, желающей и способной заниматься теоретической работой как одним из трех основных видов классовой борьбы.
Те же, кто сегодня предлагает рабочему классу беспартийность, - хотят лишь одного: они хотят, чтобы у всемогущего гиганта не было головы, чтобы вся его борьба ограничилась торговлей насчет условий продажи своей рабочей силы буржую, но никак не доходила до задачи устранения этого буржуя и замены буржуазных порядков властью рабочего класса, возглавляющего остальных трудящихся и представляющего их коренные интересы (их трудовой рассудок).
В конце нынешнего века, как и в конце прошлого, у нас есть реальная историческая возможность создания сильной революционной коммунистической партии, и связано это с тем, что наряду с процессом обуржуазивания значительной части интеллигенции происходит не только выделение, но и самоорганизация другой ее марксистской части, для которой буржуазная контрреволюция стала не сигналом к перемене убеждений и ценностей, а еще одним подтверждением марксизма и ленинизма. В особенности это касается инженерно-технической интеллигенции. Пока взаимодействие партий с марксистской интеллигенцией ограничивается их тесными контактами с такими ее организациями, как <Российские ученые социалистической ориентации> и Международная ассоциация <Ученые за демократию и социализм>. Но этого, как мне кажется, сегодня уже недостаточно. Объединенные в эти организации ученые вынуждены либо соединять свою марксистскую работу со служебными повинностями буржуазному государству, либо обходиться без необходимых средств и возможностей для проведения необходимых новых исследований на профессиональном уровне. Поэтому, может быть, пришла пора подумать о создании специальных фондов для финансирования марксистских исследований, для создания учебников по основным школьным и вузовским общественным дисциплинам, а, главное, - для активного использования тех новых источников и информационных возможностей, которые появились в последнее время в связи с открытием архивов и использованием компьютерных сетей. Кроме того, необходимы организационные усилия для воссоздания левого атеистического движения, которое могло бы соединить творческое развитие материалистической традиции с массовой пропагандой и аргументированным отпором как нашему <родному> православию, стремящемуся сегодня к фактическому соединению с государством, так и тем западным и восточным суевериям, которые так упорно пытаются сегодня отвоевать себе жизненное пространство в современном российском идеологическом вакууме. Эти задачи настолько трудны, что говорить о них можно пока лишь в гипотетическом смысле. Но без их решения о настоящей коммунистической партии в точном, ленинском, смысле этого слова нечего и говорить.
Коммунистическая партийность возрождается сегодня в России и других советских республиках в такой момент, когда не только у нас, но и во всем мире происходит кризис партии как политического института. Произошло это, в основном, по вине буржуазных партий, которые переориентировались с представительства тех групп и слоев буржуазии, которые их породили, на чисто популистский принцип политической деятельности, основанный на ловле большинства безликого электората. В результате разница, скажем, между республиканцами и демократами в США или консерваторами и лейбористами в Великобритании сократилась настолько, что только самый опытный политолог в состоянии ее различить. Эта тенденция, к сожалению, затронула и многие партии, которые называли и называют себя коммунистическими. Это относится к компартиям Франции, Италии и некоторых других стран. Причины этого перерождения представляют собой особую тему. Здесь можно указать лишь на такие, как империализм с его рабочей аристократией, вхождение сначала социал-демократических, а затем и коммунистических партий во власть с приспособлением их к условиям буржуазной демократии и буржуазного государства и др. Эти партии не выдержали напора буржуазной идеологии, не выдержали испытания различными социальными потоками, которые влились в рабочее и коммунистическое движение, а главное - не выдержали сурового испытания властью, парламентаризмом, включением в аппарат буржуазного государства. В результате эти партии также подменили авангардное представительство рабочего класса охотой за парламентским большинством.
В КПСС происходили качественно иные процессы, хотя и они привели к тем же результатам: партия перестала быть авангардом рабочего класса, перестала быть коммунистической в точном смысле этого слова. Подобно второму Интернационалу она сначала переродилась, а затем и окончательно предала рабочий класс и научный социализм.
Даже если говорить о наших днях, то и КП РФ, и СПТ, и многие другие реформистские партии сегодня даже в своей идеологии не столько представляют себя стержнем или выразителем рабочего движения, сколько претендуют на роль общенародных или общенациональных организаций. В этом проявился глобальный кризис парламентаризма, который крайне негативно сказался на отношении к политическим партиям как к общественному институту, особенно со стороны молодежи. Аналогичный кризис имел место и после первой мировой войны, когда политиканство и предательство социал-демократических вождей национал-шовинистического и центристского толка привело к усилению анархо-синдикализма, что было одной из причин <детской болезни> левизны в молодом коммунистическом движении. Сегодня аналогичный кризис повторяется у нас на глазах в неизмеримо больших масштабах. И, опираясь на исторический опыт большевизма, мы имеем сегодня все основания сказать, что ответственность за этот кризис лежит не на партийности, а на тех партиях, которые скомпромитировали партийность. И подобно тому, как Ленин в 1920 году призвал молодых коммунистов не зарекаться от вождей, а готовить и вырабатывать своих, революционных, вождей, мы сегодня обязаны воссоздать революционную марксистско-ленинскую партию, нацеленную не на ошибки прошлого, а на победы будущего.
Все это позволяет нам сегодня понять, какая партия нужна в современных условиях. Партия нужна не для завоевания аморфного большинства безликого электората, а для организации рабочего класса и разъяснения ему как его революционной миссии, так и коренной противоположности его интересов интересам буржуазии. Партия нужна как рычаг для превращения класса в себе в класс для себя. Партия нужна для того, чтобы не только гордо пронести знамя научного социализма, но и поднять это знамя в интеллектуальном отношении выше всех разноцветных флагов как буржуазных и мелкобуржуазных, так и шовинистических и монархических.
Что же касается проблемы коммунистической многопартийности, то ее преодоление состоит вовсе не в том, чтобы надсадно призывать вождей форсировать объединение партий, а в том, чтобы ликвидировать то реальное состояние разброда и шатания, которое сейчас этот процесс объективно сдерживает.
Я совершенно согласен с А.В.Крючковым в том, что коммунистическое руководство рабочим движением объективно необходимо и в современных условиях. Но, очевидно, это руководство должно сегодня осуществляться в той новой форме, которая соответствует современному состоянию рабочего движения.
Мне вспоминается выступление рабочего депутата Государственной думы Шандыбина на научно-практической конференции в Горках Ленинских в январе прошлого года, в котором он рассказывал о встречах с рабочими стачкомами. Его попытки говорить им о Ленине были встречены бранью и буржуазными россказнями о том, что Ленин-де немецкий шпион. И переломить это настроение ему удалось только после того, как он стал спрашивать о том, как они формируют свои организации, и рассказал, что именно Ленин стоял за производственный принцип формирования Советов и за право отзыва депутата, за что и был оклеветан немецким шпионом. Отношение ко многим коммунистическим символам будет зависеть совсем не от того, с каким упорством мы будем их пропагандировать, а от того, с какими конкретными делами эти символы будут ассоциироваться в повседневном сознании людей.
***
Теперь о таком важном вопросе, как классовая организация рабочих. Как было показано выше, Ленин и большевики выступали за многопартийные советы, понимая эту многопартийность, конечно, не в буржуазном смысле, а в смысле объединения тех партий, которые в конкретной исторической обстановке 1905 г. были нацелены на буржуазно-демократическую революцию. В 1917 г. задачи революции и соотношение классовых сил были уже совершенно иными, но и тогда диктатура пролетариата вплоть до лета 1918 г. опиралась на блок большевиков с левыми эсерами. Точно так же и сегодня вопрос о формах и методах самоорганизации рабочего класса России должен решаться прежде всего, исходя из задач и перспектив нового издания социалистической революции. Исходя из этой перспективы, мы, по моему личному мнению, должны стремиться к созданию своего рода широкого рабочего фронта коммунистических и левых партий при ведущей роли революционных коммунистов.
А.В.Крючков упоминал уже здесь проблему соотношения экономической и политической борьбы. Думаю, вряд ли сегодня кто-нибудь будет предлагать, как в свое время экономисты Прокопович и Кускова, теорию стадий: сначала экономическая борьба, и только потом политическая. Оба эти вида борьбы неизбежно должны соединяться. И мы должны отдавать себе отчет в том, что коммунисты едва ли смогут завоевать авторитет в рабочем движении, если этот авторитет не будет подкреплен хотя бы небольшими, но реальными победами. Подобно тому, как авторитет Союзов борьбы, авторитет молодой РСДРП опирался на те успехи в рабочем законодательстве, на те экономические победы, которые были одержаны молодым рабочим классом России под непосредственным руководством социал-демократии, совершившей переход от пропаганды к революционной агитации. Как сказано в нашей партийной Программе, сочетая экономические и политические методы борьбы, РПК <будет стремиться оживить у трудящихся сознание противоположности интересов труда и капитала, убедить малыми победами разочарованных и пассивных в возможности больших побед, защитить конкретными делами их непосредственные интересы и показать трудящимся значение их самоорганизации для взятия и удержания политической власти>. Именно в этом, я думаю, ключ и основной подход к проблеме соотношения экономической и политической борьбы. Оба эти вида борьбы должны быть соединены, и без успеха в одном вряд ли возможен успех в другом.
В своем докладе я прежде всего хотел бы подвести вас, товарищи, к тому, что при наличии значительной коммунистической многопартийности, которая не может быть ликвидирована с сегодня на завтра, мы должны подумать о том, как соединить наши припартийные структуры в единую организацию левого рабочего движения, руководствуясь теми ленинскими мыслями, о которых я попытался рассказать. Задача это далеко непростая, потому что у каждой партии есть уже свои подконтрольные структуры и каждая партия хотела бы усиливать прежде всего их, руководствуясь узкопартийными, межевыми, или цеховыми интересами. Сегодня, однако, пришла пора подумать над тем, чтобы подняться над этими узкопартийными межевыми интересами ради интересов движения в целом и создать общие организации рабочего класса советского типа. И если эти организации будут созданы по принципу объединенного рабочего фронта для решения тех задач, которые ставит перед собой рабочий фронт, т.е. для соединения экономических и политических требований, то по ленинскому принципу революционной многопартийности мы могли бы создавать их не только на базе Роскомсоюза, но и на более широкой базе революционного левого движения.
Если же говорить о партийности, то такие организации советского типа неизбежно будут партийными, так как будут создаваться по инициативе коммунистических партий, т.е. они будут партийными не в узком, а в широком смысле. Что же до борьбы в самом коммунистическом движении, то эта борьба объективно неизбежна, и она должна выступать источником саморазвития и самоочищения коммунистического движения от реформистов и догматиков. Но как для партий, так и для самого рабочего движения было бы лучше, если бы эта борьба и связанное с ней соперничество шли не между разными рабочими организациями, а в одной общей рабочей организации, в которой каждая коммунистическая или левая партия могла бы проводить свое влияние через своих членов, доказывая свою правоту гласно и открыто.
Определенный шаг в этом направлении уже сделан Советами рабочих Москвы и Московской области, которые на съезде 17 января 1998 г. создали общий координационный комитет. Комитет может послужить своего рода мостиком к общему единому совету. Может, если консервация паритетного принципа представительства не приведет к закреплению своего рода партийного федерализма и, следовательно, к протаскиванию прежнего припартийного принципа в многопартийном варианте.
Важным шагом к реализации этой идеи могло бы стать создание общего информационно-консультативного органа тех центров координации рабочего движения, стачкомов, рабочих комитетов и других организаций, которые уже реально действуют, с тем, чтобы идти дальше к созданию общих рабочих организаций. В этой связи хотелось бы напомнить об опыте Украины, где Всеукраинский Союз рабочих (ВСР) достиг больших успехов, чем все рабочие организации России вместе взятые (Глаголева Н.О. Украина: Сопротивление нарастает // мысль. 197. N 23. С.3) Во многом это было достигнуто благодаря не столько партийному, сколько классовому характеру ВСР. Как отмечал зам. председателя ВСР В.В.Терещук, <в условиях политического прессинга националистов организации Союза рабочих оказались там (в западных областях Украины. - С.Н.) более жизнеспособными, чем даже партийные, потому что здесь партийная организация напрямую не заявляется и люди тянутся к ВСР> (13. С.1). Важно отметить и удачное сочетание производственного и территориального принципов формирования ВСР, что позволяет украинским товарищам перебрасывать рабочих активистов с одного предприятия на другое и тем самым избежать увольнения, которое неминуемо грозило бы им в случае активной работы на родном предприятии. Не менее важен и систематический характер работы ВСР на ключевых предприятиях, коллективы которых рано или поздно выходят на связь с городской организацией в случае обострения ситуации. Главное же в том, что создание разветвленной сети ячеек союза на предприятиях позволяет развивать отдельные выступления рабочих до межобластных и даже общеукраинских.
Итак, современный рабочий класс при всех его отличиях от рабочих прошлого и начала нынешнего веков объективно продолжает нуждаться в партии как в классовом авангарде, но и организации коммунистической интеллигенции обрекут себя на сектанство и поражение, если не повернутся сегодня лицом к своему классу, не отнесутся серьезно к делу его обучения, организации и взаимодействия с ним. Мирный период современного капитализма постепенно подходит к концу. В колебаниях валютно-финансовых курсов и биржевых котировок все чаще видны отблески нового глобального кризиса, который сделает социализм единственной альтернативой новой мировой катастрофе. Сегодня наш противник намного умнее. Он сделал из истории нашего столетия свои выводы и не повторит уже прежних ошибок. Сможем ли мы устоять на высоте современных задач? Сможем, если такие конференции, как наша, не будут проходить бесследно, если они дадут новый импульс нашей мысли и нашей борьбе.