Германский «узел истории» Вторую мировую войну представляют сегодня, как правило, в отрыве от всей предшествующей истории, как совершенно независимый от предшествующего развития готовый результат. Однако, тот узел противоречий, который привел к мировой войне начал завязываться не в 1941-м, не в 1939-м и даже не в 1933-м. Семена войны были посеяны гораздо раньше. Известно, что в 1917 году социалистическая революция победила в Российской империи. Но не менее важным для понимания истории ХХ века, и, в особенности, Второй мировой войны является то, что через год потерпела поражение социалистическая революция в Германии. Россия и Германия представляли собой тогда две половинки одной мозаики мировой революции – отсталая Россия, почти не имея экономических условий для перехода к социализму, сконцентрировала в себе все противоречия мировой капиталистической системы. Также там имелся хорошо организованный рабочий класс и что еще более важно – революционная марксистская партия. Германия же, напротив, была образцовой капиталистической страной, государственно-монополистическая экономика которой была готова к обобществлению, но в немецком рабочем движении господствовали оппортунистические лидеры социал-демократической партии, а революционеры были слабы и не организованны в самостоятельную партию. В силу этого две половинки не сложились – в России была установлена власть пролетариата, а в Германии буржуазия, посадив в правительство оппортунистов, задушила их же руками рабочую революцию. Социал-демократы расправились с лидерами коммунистической партии – Карлом Либкнехтом и Розой Люксембург, сами организовывали и вооружили контрреволюционные отряды. Победи тогда немецкая революция – исход борьбы Труда и Капитала в международном масштабе был бы решен. Исход борьбы в Германии определял исход борьбы в мире, превратив эту страну в своеобразный «узел истории». «Грядущая революция в Германии, – писал Сталин в 1923 году, – является важным мировым событием наших дней. Победа революции в Германии будет иметь для пролетариата Европы и Америки более существенное значение, чем победа русской революции шесть лет назад. Победа германского пролетариата несомненно переместит центр мировой революции из Москвы в Берлин» [1].
Значение Германии для революционной борьбы во всем мире иллюстрирует тот факт, что официальным языком общения Коминтерна, международной коммунистической организации, был немецкий язык, а некоторые руководители большевистской партии в 20-е годы даже просили отправить их в Германию для руководства подготовкой рабочего восстания. (Однако, на деле такие вояжи приводили скорее к обратному результату, как было с деятельностью Карла Радека в 1923 году, который поддержал правое оппортунистическое крыло компартии и только навредил революционным выступлениям немецких рабочих). И, конечно, победи германская революция, ни о каком фашизме не могло бы быть и речи, а о Национал-социалистской немецкой рабочей партии (НСДАП), созданной в 1919 году, в лучшем случае сохранилось бы какое-то упоминание в историческом архиве Мюнхена. Германский «узел истории» можно было развязывать по-разному. Революционный вариант дал бы неслыханный подъем культуры и производительных сил на базе соединения социалистических республик Германии и России. Контрреволюционный вариант дал концлагеря, войну, упадок европейской культуры под ударами фашистского иррационализма, террор (причем, не только террор в фашистских и «демократических» странах, но в том числе и так называемые репрессии в СССР, вызванные гигантскими трудностями социалистического строительства в отсталой стране с враждебным окружением и вынужденной опоры революционной партии на два разных класса (пролетариат и крестьянство) в чем еще Ленин видел опасность раскола). Именно обратная волна революции привела Германию в 1933 году к установлению фашистской диктатуры. Половинчатая социал-демократическая контрреволюция уже не устраивала германскую буржуазию, так как, во-первых, не могла полностью уничтожить набиравшую силу коммунистическую партию, а во-вторых, не могла удовлетворить экспансионистских устремлений германской буржуазии, для реализации которых требовалась куда более твердая рука, чем те, что были у нерешительных и мягкотелых демократических вождей. Суммируя опыт германской революции, Георг Лукач с полным основанием писал: «В том, что касается политической мудрости и предвидения, социал-демократы оказались далеко позади слоев с крупно-буржуазными, капиталистическими интересами, которые принимали империалистическую эксплуатацию вместе с ее военными последствиями. Но именно благодаря этому социал-демократы… сумели… занять свой сегодняшний пост: они стали хранителями капиталистического экономического строя и гарантами его вечного существования, они стали охранять его от роковых катастрофических последствий, к которым пророчески слепо влекут империалистический капитализм его истинные представители» [2].
Но, со временем, немецкий капитал перестало интересовать просто самосохранение. Ему потребовалось расширение, экспансия. Проигравших первую мировую войну немецких капиталистов их более удачливые английские и французские коллеги поставили в крайне невыгодные условия. Им фактически запретили иметь собственную армию, отхватили солидный кусок германской территории, богатый углем и железной рудой, лишили колоний, за доступ к которым они и воевали. Но шутку с победителями сыграло то, что немецкий капитализм после восстановления продолжил расти быстрее английского и французского. К 30-м годам с экономически мощной Германией продолжали совершенно не считаться в мировой политике, у нее к тому же практически не было колоний – основного источника сырья и неплохого рынка сбыта для империалистических стран того периода. Немецкие капиталисты не могли терпеть такую «несправедливость», но для того, чтобы реализовать свои планы, им нужны были политики, достаточно агрессивные и «безбашенные», чтобы наплевать на международные договоры, которыми была связана тогда Германия, и в случае необходимости решить вопрос войной. И такие политики нашлись. После поражения в первой мировой войне в Германии образовались десятки партий крайне правого, националистического толка, во многом это дело исторической случайности, но именно на Национал-социалистскую немецкую рабочую партию (НСДАП) пал выбор германских монополий. К концу 20-х годов уже большинство крупнейших капиталистов, включая Круппов, Тиссенов, Детерлингов и Гогенцоллернов, сделали свой выбор в пользу Гитлера и варианта решения внутренних и внешних проблем, предлагавшегося нацистами. Однако, не нужно подозревать немецких капиталистов к какой-то особой злой воле или коварстве, по сравнению с буржуа других стран. В 30-е годы фашистские или полуфашистские режимы были установлены практически во всех странах, у которых не было мощной «подушки безопасности» в виде колоний (Англия), или где совместными усилиями коммунистов и социалистов в рамках Народного фронта фашистская опасность не была остановлена (Франция). Большая часть Европы окрасилась в коричневый цвет. В особенности это касается тех стран, где проиграли революционные выступления 1917-1923 годов – это Италия, Венгрия, Польша, Финляндия, Болгария и др. США здесь занимали скорее промежуточное положение – при сохранении формальных демократических механизмов, коммунисты сидели по тюрьмам, шла война с профсоюзами, негритянский народ жил в ужасающей нищете, лишенный элементарных гражданских прав, а мощное профашистское лобби, выступавшее в пользу вступления в войну на стороне Германии, было как-то нейтрализовано только после атаки японцев на Пирл Харбор. Поворотным пунктом немецкой буржуазии к фашизму стал экономический кризис 1929 года – самый глубокий за всю предшествующую историю капитализма. Государственные инвестиции в военно-промышленный комплекс стали для немецких промышленников единственной надеждой на активизацию экономической жизни страны. По этому же пути, кстати, пошли и американские монополии в период кризиса 2001 года – администрация Джорджа Буша развязала «антитеррористические» войны в Афганистане и Ираке, которые дали гигантской военной промышленности США долгожданные заказы и позволили раскрутить маховик капиталистической экономики Штатов гораздо быстрее, чем их европейским конкурентам, а тем более, чем зачахшим совсем монополистам Японии. Так что сравнение Буша с Гитлером – не просто «перехлест» левых политиков, на деле он имеет глубокое экономическое основание. К фашизму немецкий капитал толкало не какие-то метафизические цели (в том числе и желание мирового господства), а само его объективное экономическое положение. Именно поэтому, ни одна страна, где существует капитализм, не застрахована от коричневой чумы, в том числе и «страна, победившая фашизм». Хотя, путинская Россия имеет к стране, победивший фашизм весьма слабое отношение. «Социализм» Гитлера: предостережение патриотам Поражение первой волны социалистических революций лежит на совести социал-демократических партий Европы, в особенности, социал-демократической партии Германии. Именно социал-демократы помогли капиталистической цивилизации дожить до наших дней, а нам – вкусить все ее прелести, вроде войн, гонки вооружений, массовой нищеты и голода миллионов людей, деградации культурной жизни. Но, один раз изменив революции с контрреволюцией, социал-демократам пришлось стать законной частью политической системы монополистического капитализма. До какой степени падения довел некогда рабочие партии «неравный брак» с империалистической буржуазией можно видеть на примере Социалистической партии Франции, ведущей войны в Африке, а также и в своей стране с трудовыми мигрантами, бомбившей Югославию; или Лейбористской партией Британии, завоевывающей в составе «антитеррористической коалиции» Ирак; или самой Социал-демократической партии Германии, правительство которой по части либеральных реформ даст сто очков вперед Чубайсу и Грефу. Но социал-демократическая традиция наложила отпечаток и на формы открытой контрреволюции. Предав революцию пролетарскую, социал-демократы вынуждены были рядить капитализм в социалистические одежды, говоря о «социализации капитализма», «постепенном движении к социализму через демократию и народовластие» или «государственное регулирование экономики». Знакомо, правда? Только коронной фразы о «лимите на революции» не хватает. В свою очередь и фашизму пришлось напяливать на себя социалистический костюм. Только социализм теперь оказывался «немецким», «только для немцев», а осуществлять его планировалось не трогая кошельков немецкой буржуазии – за счет других народов и части капиталистов «не той» национальности. Стоит только немецким рабочим слиться в патриотическом единстве со своими предпринимателями, – говорила фашистская пропаганда, – и капиталисты решат все проблемы к выгоде и для себя и для рабочих. Пока же, на пути к немецкому социалистическому раю, придется потуже затянуть пояса (эта «приятная» процедура ждала, конечно, только рабочих…). Но, немецкий пролетариат никогда не пошел бы на поводу у такой, по сути примитивной, демагогии, если бы годы и годы их социал-демократические руководители не занимались тем же патриотическим жульничеством. С момента войны 1914-18 годов, когда социал-демократическая партия, вместо того, чтобы использовать затруднительное положение своего правительства для революционных выступлений, помогла своему правительству и своему капиталу в борьбе с иностранными конкурентами, с этого момента был заключен «патриотический союз» руководителей немецкого рабочего движения и немецкого капитала. Конечно, в проигрыше от такого союза оставались только рабочие. Фашистам оставалось только изменить форму этого союза. Таким образом, почва для системы национал-социалистической социальной демагогии «единства всех классов вокруг фюрера и партии» была также заложена социал-демократами. Достаточно открыть учебник истории, чтобы безошибочно угадать, кому прокладывают дорогу лидеры коммунистического движения стран бывшего СССР, рассуждающие о «патриотизме», «национальных интересах», «патриотических предпринимателях». Эрнст Тельман, руководитель Коммунистической партии Германии, бескомпромиссно боровшийся с социал-патриотизмом и погибший в фашистском концлагере, описывал суть социальной демагогии нацистов: «Массы забывают иногда повседневную нужду и заботы, в особенности если им …говорят в замаскированной под социалистическую и разукрашенной под антикапиталистическую форме о том величии, которое ожидает Германию в будущем; тогда настроение масс меняется и, как, например, при гитлеровских выступлениях на собраниях, оно находит своё выражение в появляющейся радости и восторге. Для того повсюду в Великой Германии организуются многочисленные политические собрания и массовые доклады, для того выступают и выступают с речами вожди нацистов, чтобы отвлечь внимание народа от размышлений о его действительных интересах, держать его в состоянии подъёма и целеустремленно наталкивать его на якобы социалистические лозунги и дела национал-социалистского режима»[3].
Пропаганда фашистов была гораздо более изощренной, чем это приятно думать. Конечно, вряд ли немецкое рабочее движение смогло бы подпасть под ее влияние без разгрома рабочих организаций и физического истребления коммунистов и рабочих лидеров. Фашисты даже переделывали марксистские лозунги так, чтобы они служили их целям. Как вам нравится название статьи главы фашистского Трудового фронта Лея: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»? «…трудящиеся должны сплотиться», – писал один из вождей фашистской партии. – «Лозунг всех пробуждающихся народов, в жизни которых труд занимает центральное место, отныне должен гласить: рабочие всех стран, соединяйтесь для свержения господства английского капитализма».
Вот так, пролетарии, соединяйтесь, но только против английского капитализма. Отголоски такого «социалистического патриотизма» мы найдем и сегодня в «стране, победившей фашизм». У нас найдется десяток другой левых авторов, которые призывают пролетариев соединяться, но только против «компрадорского» или «либерального» капитала. А кое-кто и прямо говорит о том, что в борьбе с «главным врагом» – «либеральными» капиталистами (олигархами, сионистами и т.д.) можно блокироваться с «национальной» буржуазией, а то и с самим Путиным. Последствия такого «исторического блока» для Германии общеизвестны, но История, видимо, опять учит постсоветских левых только тому, что ничему не учит. Таким же образом оправдывались и завоевательные войны германского империализма. Вот, например, нацистская газета «Национальцайтунг» в передовой «Социализм против капитализма» (!) писала: «В то время как западная плутократия Англии и Франции затеяла эту войну исключительно для того, чтобы сохранить свою эксплуататорскую систему и навязать её всем народам земного шара, Германия в противовес этой дерзости задалась целью уничтожить эксплуататорские стремления иудейско-капиталистической клики Англии и Франции, обеспечить любой ценой своё право на существование, т.е. завоевать социалистическое право на устройство своей жизни по собственному желанию».
Униженным и подчиненным положением России в мировой системе капитализма и сегодня пытаются оправдать растущие аппетиты российского капитала. Стоит раз встать на такую точку зрения и уже нефтяная война в Чечне окажется «войной за единство России», а то и за само ее существование; дипломатические интриги на Кавказе – «борьбой за воссоединение братских республик»; вмешательство во внутренние дела Украины и поддержка криминального кандидата в президенты – проявлением «славянского братства» и т.д. и т.п. Вторая мировая война стала войной интернационального советского социализма и национального «социализма» германской буржуазии. Эти две тенденции зародились еще в недрах Второго Интернационала, где интернационалистическая позиция Ленина противостояла социал-патриотизму правых социал-демократов. Эти две тенденции, проделав определенное историческое развитие, столкнулись между собой снова – но уже на полях сражений Великой Отечественной войны. Поэтому не будет преувеличением сказать: борьба с фашизмом начинается с борьбы с оппортунизмом и социал-патриотизмом.
[1]И. Сталин, Сочинения, т.17, стр. 179 [2]Г.Лукач, История и классовое сознание, стр. 133 [3]Новая и новейшая история. 1997. №2. С.96-97 |
