402
СТАТЬЯ ТРЕТЬЯ
ЕВАНГЕЛИЕ ОТ ДЕКАДАНСА 3
«Религиозные вопросы
имеют ныне общественное значение. О религиозных интересах, как о таковых, не может
быть больше речи. Только теолог может еще думать, что дело идет о религии, как о таковой».
К. Маркс 4.
I
Гг. Луначарский и Горький провозглашают человека богом на том основании, что другого бога нет и быть не может. Но большинство наших религиозных писателей высказываются против такого pronunciamento *. С особенной страстностью восстает
* [провозглашения.]
403
против него г. Д. Мережковский. Он говорит: «Сознательное христианство есть религия бога, который стал человеком; сознательное босячество, антихристианство, есть религия человека, который хочет стать богом. Это последнее, конечно, обман. Ведь исходная точка босячества — «существует только человек», нет бога, бог — ничто; и следовательно, «человек — бог» значит: человек — ничто. Мнимое обожествление приводит к действительному уничтожению человека».
Мы сейчас увидим, по какому поводу заговорил г. Мережковский о «сознательном босячестве»; теперь же я ограничусь пока тем замечанием, что г. Мережковский совершенно прав в своем отрицательном отношении к «религии человека, который хочет стать богом» *. Как я уже заметил это во второй статье, очень слаба логика тех людей, которые сначала объявляют бога фикцией, а затем признают человека богом: ведь человек не фикция, же вымысел, а реальное существо. Но если г. Мережковский, — а с ним и большинство наших религиозных искателей — правильно указывает слабую сторону религии «человекобожества», то это еще не значит, что он сам находит правильную точку зрения в религиозном вопросе. Нет, он ошибается насколько не меньше г. А. Луначарского. Но он ошибается на другой лад, и нам нужно определить теперь, в чем заключается главная отличительная черта его собственной ошибки: определение этой черты даст нам возможность понять одно из самых интересных (с точки зрения социальной психологии) явлений в нашем современном богоискательстве.
Г-н Д. Мережковский имеет весьма лестное мнение о своем образовании. Он причисляет себя к людям, проникшим до глубины европейской культуры **. Это его лестное и скромное мнение о самом себе, разумеется, очень и очень преувеличено: до глубины европейской культуры ему далеко, но во всяком случае надо признать, что он по-своему очень образованный человек. И этот очень образованный человек не принадлежит ни к одной из реакционных или хотя бы только консервативных общественных групп.
Где там!
Он, напротив, считает себя сторонником такой революции, перед которой должна побледнеть от ужаса прозаическая
и мещанская западная Европа. Тут, конечно, опять есть огромное преувеличение. Мы увидим, что у западной Европы нет
решительно никаких оснований бледнеть перед такими революционерами, как г.
Мережковский и его религиоз-
* См.
«Грядущий хам» и т. д., 1906 г., стр. 66 1.
** См. его
статью: «Religion und
Revolution» [ «Религия и революция»
] в
сборнике «Zar und Revolution»), München
und Leipzig 1908, S. 161. [«Царь и революция», Мюнхен и Лейпциг 1908, стр. 161.] 2
404
ные единомышленники. Но все-таки верно то, что г. Мережковский недоволен существующим порядком вещей. Казалось бы, что это обстоятельство должно вызывать симпатию к нему во всех идеологах пролетариата. А между тем трудно представить себе такого идеолога пролетариата, который отнесся бы к г. Мережковскому иначе, как с негодующим смехом. Почему же это так?
Конечно, не потому, что у нашего автора есть слабость кстати и некстати поминать чёрта. Эта слабость очень смешна; но она совершенно безвредна. Дело совсем не в ней. Оно в том, что даже там, где г. Мережковский хочет быть крайним революционером, он обнаруживает такие стремления, которым отнюдь не могут сочувствовать идеологи рабочего класса. И вот эти-то его стремления и выражаются в его религиозном «искательстве».
Теоретические претензии, с которыми г. Мережковский подходит к вопросу о религии, поразительно мало соответствуют тем теоретическим средствам, которые находятся в его распоряжении. Это всего лучше видно там, где он критикует так называемое им сознательное босячество. Вот посмотрите. Он пишет: "Человеческий, только человеческий» разум, отказываясь от единственно возможного утверждения абсолютной свободы и абсолютного бытия человеческой личности в боге, тем самым утверждает абсолютное рабство и абсолютное ничтожество этой личности в мировом порядке, делает ее слепым орудием слепой необходимости — «фортепианною клавишей или органным штифтиком», на котором играют законы природы, чтобы, поиграв, уничтожить. Но человек не может примириться с этим уничтожением. И вот, для того чтобы утвердить во что бы то ни стало свою абсолютную свободу и абсолютное бытие, он принужден отрицать то, что их отрицает, т. е. мировой порядок, законы естественной необходимости и, наконец, законы собственного разума. Спасая свое человеческое достоинство, человек бежит от разума в безумие, от мирового порядка в «разрушение и хаос» *.
Что
значит «абсолютная свобода», утвердить которую человек хочет, по словам
г. Мережковского, «во что бы то ни стало»? И почему человек,
лишенный возможности утвердить абсолютную свободу, должен считать себя слепым
орудием необходимости? Это
неизвестно. Если бы г. Мережковскому в самом деле удалось проникнуть до глубины
европейской культуры, то он выказал бы гораздо больше осторожности в обращении с понятиями «свобода», «необходимость». В самом
деле, еще Шеллинг говорил, что если бы данный индивидуум был безусловно свободен, то все остальные люди были бы
безусловно
* «Грядущий хам», стр. 59. Курсив в
подлиннике.
405
несвободны и свобода была бы невозможна. В
применении к истории это значит — как это
выяснил тот же Шеллинг в другом своем сочинении, — что свободная (сознательная)
деятельность человека предполагает необходимость как основу человеческих
поступков 1. Короче,
по Шеллингу, наша свобода не есть пустое слово только в том случае, если
действия наших ближних необходимы. А
это значит, что европейская «культура» в
лице своих глубочайших мыслителей уже разрешила ту антиномию, которую
выдвигает теперь г. Мережковский в своей критике «сознательного босячества». И
она сделала это не сегодня, не вчера, а
более ста лет тому назад. Это обстоятельство уже дает нам полную
возможность судить о том, как огромно несоответствие
между теоретическими претензиями г. Мережковского и теми теоретическими средствами, которые находятся в
его распоряжении: наш будто бы глубоко культурный автор отстал от философской мысли культурной Европы более чем на целое столетие. Это как нельзя более комично!
734
СТАТЬЯ ТРЕТЬЯ
Евангелие от декаданса
3 Декаданс, т. е. декадентство, — упадочное, реакционное
направление буржуазного искусства эпохи империализма, зародившееся во Франции в 80-х годах XIX
в. Понятие декадентства объединяет различные антиреалистические школы и
тенденции во всех видах художественного творчества. Краеугольным камнем эстетики декадентства является
буржуазный индивидуализм. В России
декадентство возникло в начале 90-х годов. Представителями его были
Гиппиус, Мережковский, Бальмонт, Белый, Сологуб,
Вячеслав Иванов.
4 Эпиграф тот же, что и ко второй статье, —
см. примечание 1 к стр. 364.
К стр. 403
1 Статья Мережковского «Грядущий хам» вошла в XIV-й том полного собрания его
сочинений, вышедшего в Москве в 1914 г., стр. 5 — 39.
2 В Полном собрании сочинений Мережковского
1914 г. эта статья находится в т. XIII, стр. 36 — 97.
К стр. 405
1 См. Ф. Шеллинг. Система трансцендентального идеализма, Соцэкгиз, 1936, стр. 344 — 345.