§ 33. Критический взгляд на государственное
право Гоббса
Государственное право Гоббса, как вся его
эмпирия, распадается на сплошные противоположности и противоречия. Даже
глубокие и верные сами по себе мысли, бесспорно встречающиеся у него,
вследствие того как они сформулированы и выражены, приводят к взаимно
уничтожающим противоречиям. Например, верными и глубокими мыслями, без
сомнения, можно считать то, что государство не только общество, но и единство,
что нравственность только в государстве (конечно, государство разумеется в
себе, в своей сущности) действительна, только в нем имеет всеобщее,
объективное, определенное существование или что только с государством возникает
общая мера того, что справедливо и несправедливо, добро и зло, и таким путем
устанавливается различие между всеобщей и единичной волей и, наконец, связанная
с этим мысль, что разум существует лишь в государстве и человек вне государства
находится в животном состоянии. Отношение между естественным и гражданским
состоянием, то есть свободой и подчинением, то же самое, что и между влечением
и разумом, животностью и человечностью. О разнице между cognitio privata
частным познанием и всеобщим разумом государства ср., например, 1. с., с.
XII,
§ 1, и Leviath., с. 29. А о государстве как общей мере нравственности см. De horn., с. 13, § 8, 9. Но мысль о единстве снова опорочивается определением его, так как это
не единство различающего, удостоверяющего, упорядочивающего, то есть организующего
в едином разуме, но единство надменности, которое лишь потому единство” что
одно становится на место соединяемого, единство исключительной и потому
утверждающей свою всеобщность единичности или произвола. Поэтому cives граждане
остаются простой толпой относительно этого unio единения, multitude dissoluta
разрозненным множеством. Этим определением единства и государства уничтожается
также вторая мысль; ибо принцип справедливого и несправедливого, доброго и
злого, всеобщий разум или всеобщая воля есть только формальная воля, то есть,
хотя и переданная, на деле же в высшей степени высокомерная и грубая власть,
произвол, утверждающий себя как единство и всеобщность, будет ли она corpus
союзом многих, курией или только одним лицом. Граждане, воля и разум которых не
содержатся в воле и разуме повелителя, но скорее поглощены ими, коих права
утоплены в безднах права верховной власти, под конец, правда, снова выступают
как цель государства на солнечный свет бытия, ибо благо граждан есть цель
государства; но именно потому, что государство” которое должно быть
существованием разума и объективной морали, снова сводится к простому средству,
имеющему целью лишь физическое благо отдельных лиц, уничтожаются не только обе
первые, но и третья мысль. Ибо цель государства, коего начало положено
отрицанием естественного состояния именно потому, что физическое благосостояние
толпы, то есть эмпирическое приятное существование людей как отдельных
чувственных индивидов, считается этой целью, в существенном все-таки является естественным
состоянием, хотя теперь уже приятным, свободным от тягостей и опасностей
всеобщей войны. Таким образом, по существу устраняется различие между
государством и естественным состоянием.