Тажуризина З.А.

Разработка Д.И.Писаревым проблем истории свободомыслия.

/По сочинениям: История развития европейской мысли; Популяризаторы отрицательных доктрин; Перелом в умственном развитии средневековой Европы; Схоластика XIX века; Исторические идеи Огюста Конта./.

(Несколько предварительных штрихов, характеризующих Писарева, не обязательных для ответа на этот вопрос. Н.В.Шелгунов вспоминал: «Раз утром зашел я к Благосветлову /редактор «Русского слова»/. В первой комнате у конторки стоял щеголевато одетый, совсем еще молодой человек, почти юноша, с открытым, ясным лицом, большим, хорошо очерченным лбом и с большими умными красивыми глазами. Юноша держал себя несколько прямо, точно его что-то поднимало, и во всей его фигуре чувствовалась боевая готовность. Это был Писарев». И далее: «умный, блестяще умный Писарев, этот страстно и последовательно мысливший, отважный и бесстрашный идейный борец – был пророком молодого поколения, хотевшего начать новую жизнь» /Воспоминания, т.1./. А вот как оценивает Писарева (и революционных просветителей в целом) современный литературный критик, проживающий в США, Борис Парамонов, утверждающий идею «первостепенности секса» в демократической культуре: у девственника Писарева был зов к женщине, и он поднял бунт против условностей культурной жизни, репрессирующей сексуальность. Писарев и Чернышевский, пишет он далее, создали «специально молодежное мировоззрение», а молодежь волнует тема пола. «Вот это и чувствовали у Чернышевского и Писарева, вот за это их и любили. Это был первый набросок русской сексуальной революции. Хотели говорить о сексе, а говорили о правах женщины». «Что делать», по мнению Парамонова, «это роман о любви втроем, а не о кооперативном социализме». (Голая королева. Русский нигилизм как культурный проект. // Звезда, № 6,1995). Однако, достаточно ознакомиться с работой Писарева «Мыслящий пролетариат», где он анализирует роман «Что делать», чтобы убедиться в в полной несостоятельности убогого, примитивного, подхода зарубежного критика.

Писарев - русский революционный демократ, единомышленник Чернышевского, Добролюбова, Герцена, Огарева и др. Некоторые исследователи рев. демократами называют и народников (Ткачева, Бакунина, Лаврова и др.) В деятельности революционных просветителей отразились антикрепостнические настроения крестьянства (требование «земли и воли»).

(Ответ на вопрос билета начните с изложения общих положений).

Если иметь в виду атеизм революционных просветителей, то можно заметить, что при всем своеобразии их подходов к религии им присущи общие черты: соединение борьбы против религии (атеизма) с борьбой против самодержавия и крепостничества; антиклерикализм, понимание тесной связи между церковью и государством; противопоставление религии и науки; критика религиозной морали как антигуманной; признание религии неплодотворной в процессе развития общества; борьба против религиозного и любого другого догматического мышления; интерес к свободомыслию в его истории и современности. Сознательный отказ от религии, от упования на сверхъестественные силы связан с представлением о том, что религия препятствует изменению существующих порядков, и со стремлением воспитать свободного человека.

Для рев. демократов религия - закономерно возникшая форма общественного сознания, искаженное отражение жизни. При решении вопроса о причинах религии они учитывали социальные факторы. (Герцен о забитости, задавленности крестьянина, ищущего выход в религии; Бакунин о нищете, притеснениях; Чернышевский о бедности действительной жизни). По Писареву, религия «происходит оттого, что элемент фантазии получил слишком много простора». Фантазия начинает господствовать над человеком «обыкновенно в эпоху бедствий и страданий, когда человеку нужно где-нибудь забыться, на чем отвести душу». Рассматривая в связи с учением Конта причины политеизма, Писарев называет олицетворение природы, перенесение на явления природы общественных отношений и личных расчетов, бессилие, беззащитность дикаря, невежество. В «Истории развития европейской мысли»: причины религии - упадок мысли вследствие римского господства, общества, построенного на рабстве; распри между народами, голод, болезни, угнетение социальное и национальное, отсутствие условий для сознательного протеста, нищета, забитость, эпидемии, общественные страдания. «В такое мрачное и бестолковое время человек естественным образом тупеет и безотчетно боится всего, что его окружает». Религия для просветителей - препятствие на пути к свободе, главная узда для масс, «какие-то ширмы, которые препятствуют народу ясно видеть, что творится на земле, заставляя поднимать взоры к небесам» (Герцен), враг просвещения и науки. Преодоление религии они усматривали в просвещении народа (Белинский), в улучшении его благосостояния (Герцен), в распространении научно-критического подхода к религии (Лавров), в свержении царизма, в революции (Огарев, Бакунин).

Не случаен и интерес революционных демократов к истории свободомыслия, - осмысливая сущность религии, они опирались на традиции отечественного и западного вольнодумства. В этом плане наиболее плодотворно наследие Писарева, - история развития духовной жизни Европы предстает в его работах как непрерывная борьба свободной мысли против церковного и религиозного догматизма и авторитаризма. Писарев осознавал важность изучения истории свободомыслия. «Для нас должны быть дороги и священны все ошибки и мучительные разочарования, все бесплодные усилия, даже глупости честных, великих и уже забытых работников мысли, изнывавших среди бессмыслиц средневековой Европы. В истории человечества ни одна мысль, ни одна ошибка не остаются без последствий, - все это западает в умы людей, зреет, развивается незаметно и потом вдруг воплощается в новом перевороте». Писарев полагал, что появление свободомыслия неизбежно, закономерно. Разрушение религиозных представлений начинается со времени отделения умственного труда от физического. Обладая колоссальной эрудицией, Писарев выявляет интенсивную работу вольнодумной мысли в древнем мире. Оказывается, она проявлялась в разных сферах духовной деятельности людей. Больше всего враждовали с религией поэты, перерабатывавшие мифы. Историки вскрывали естественные связи между событиями, оставляя в стороне вмешательство сверхъестественных сил. «Еще необузданнее была дерзость философов. Эти с первого шага отодвинули весь Олимп и на место богов поставили силы природы». Писареву импонирует Эпикур, который преследует в религии не столько нелогичность, сколько безнравственность, а личность у него пользуется уважением и свободой. Он пишет о «безукоризненном методе Аристотеля, о медицине, ведущей к пониманию того, что наука сильнее и полезней заклинаний». Фактором воспроизводства свободомыслия является также общение с другими народами, взаимодействие культур; торговля; уважение к образованию и учености (в Испании - у арабов); влияние античной и арабской культуры на мыслящих людей. Массу вели к неверию чисто отрицательные причины, в том числе несовершенство господствующей религии. Говоря о свободомыслии Нового времени, Писарев отмечает: «Обстоятельства жизни народа возбуждают движения в умственных силах». /«Популяризаторы отрицательных доктрин»/. Свободомыслие является также результатом преследований, благодаря которым народ острее ощущает вред религии. В эпоху Возрождения вольнодумное мировоззрение является результатом разнообразных обстоятельств: это - открытие Америки, кругосветное путешествие Магеллана, астрономические исследования Коперника, Кеплера, Галилея. Факторы оживления свободомыслия в 18 в. Писарев видит в притеснении верхов; в тесной связи между тысячами умов, обусловленной распространением книг, журналов и газет; в народившемся общественном мнении, в превращении литературы в общественную силу.

Таким образом, мы видим, что Писарев высветил довольно широкий спектр объективных и субъективных факторов возникновения и воспроизводства свободомыслия.

Свободомыслие, по Писареву, проявляется в разных формах. - для характеристики этих форм Писарев использует специфическую терминологию. Прежде всего, это переосмысление мифологических сюжетов поэтами. Эсхил, «Скованный Прометей»: за фигурой Прометея, говорит Писарев, скрывался сам Эсхил, подрывавший дерзкими речами веру в существование богов. Индифферентизм в отношении религии - тоже форма свободомыслия, он проявляется, например, у историков, в поэзии трубадуров, труверов, миннезингеров, в которой отразилась могучая и неистребимая любовь к жизни. Охлаждение к христианству вызвано внешней обрядностью католицизма, безнравственностью его служителей. Особое внимание Писарев уделяет науке как причине и проявлению свободомыслия. Писарев вслед за Контом определяет науку как «сознательное и систематическое искание законов природы». Наука - сила, которая может разбудить общественное мнение. Популяризация науки - это самая важная, всемирная задача нашего времени, надо популяризировать те отрасли знаний, которые дают человеку «верный - разумный и широкий взгляд на природу, человека и общество». В связи с эти Писарев призывает к самообразованию. Большое внимание уделено скептицизму в отношении религии. Его неоднозначность подмечена Писаревым уже в «Аполлонии Тианском...». Скептицизм засвидетельствован многими писателями древности, говорит Писарев: по Плутарху, немногие верили в Тартар, Цербера и в загробные казни. И есть данные, позволяющие думать, что скептицизм в области религии совмещался с выполнением религиозных обрядов. Так, ослабление веры в бессмертие души не изменило обрядов погребения. Писарев особенно интересовался вольнодумством средневековья, когда скептицизм способствовал ослаблению религиозного догматизма. Рассуждения о религиозных догматах нередко в это время вели к сомнениям в истинности их положений (Беренгарий Турский о таинстве пресуществления, арабы - скептики в отношении Корана, например). Писарев высоко ценил Пьера Бейля, выступавшего против «духа и буквы традиционных доктрин» и обнаружившего «бездонную глубину сомнения и отрицания». В то же время не всякий скептицизм можно оценить однозначно позитивно: есть и дешевый скептицизм, возбуждающий презрение, - это скептицизм толпы, пускающейся в разгул чувственности. В сферу средневековых проявлений свободомыслия Писарев включает аверроизм - признание вместо личного Бога совокупности вечных законов природы, отрицание бессмертия души, а также теорию двойственной истины. Любопытно, что пользу изучения ересей средневековья Писарев усматривает в том. что «в них можно разглядеть, каковы характеры, умы, взаимные отношения корпораций, народных масс», при этом Писарев подчеркивает субъективный характер причин ересей: по убеждениям, из-за честолюбия, корыстолюбия, политического расчета. Большое место в своих статьях философ уделяет антиклерикализму, обнаруживая и собственное отношение к церковным институтам: в критическом анализе истории папства, в разоблачении аморализма пап, в сочувственном отношении к антиклерикализму народных масс (в «Истории развития европейской мысли»). В «Популяризаторах» он раскрывает антиклерикальную деятельность Вольтера, который выступал против того, что порождает убийства, религиозные преследования, междоусобные распри и международные войны. Отсюда - призыв к веротерпимости: «терпимость была первым и последним словом его философской проповеди».

Отметим диалектический подход Писарева к деизму. Он подвергает критике телеологию, от которой не может устраниться деизм: её невозможно доказать, можно только принять на веру. С другой стороны, деизм (имеется в виду учение Вольтера) - только станция па пути к материализму Дидро, Гольбаха и Гельвеция, промежуточное звено между религией и материализмом. Эта мысль иллюстрируется Писаревым на примере взглядов Дидро, прошедшего три фазы эволюции мировоззрения: философствующий католик, бросающийся «в пропасть сомнения»; деист, и, наконец, материалист. Материалистическая философия для Писарева - движущая сила социального прогресса. «Крайней вершиной» в развитии «отрицательных доктрин 18 века» он называет «Систему природы» Гольбаха. В «Реалистах» Писарев пишет о необходимости выработки самостоятельного направления мысли, основанного на науке, а в «Схоластике 19 века» выражает надежду на благоприятную перспективу развития материалистического мировоззрения в России: «Ни одна философия в мире не привьется к русскому уму так прочно и так легко, как современный, здоровый и свежий материализм». И, конечно, Писарев не обошел вниманием атеизм. Он подробно описывает «полный атеизм» системы Эпикура. Его отличает, говорит Писарев, полная свобода мысли. Он принимает вечность материи, считает, что все сложилось без вмешательства богов. Так же благожелательно Писарев относится к Лукрецию и к Лукиану - «Вольтеру древности». А Бейля ценит за то, что тот отвечал положительно на вопрос: может ли существовать общество из атеистов?

Писарев вместе с тем раскрывает многотрудную жизнь свободомыслящих в период господства церкви, подвергавшей их жесточайшим преследованиям. Христианство, пишет он, пыталось прервать преемственность в развитии научных знаний. Оно вело истребительную войну против свободомыслия.

Можно заметить, что круг вольнодумных мыслителей, разбираемых или упоминаемых Писаревым, достаточно широк: Анаксагор, Леонардо Аретино, Арнольд Брешианский, Джордано Бруно, Цицерон, Варрон, Диоген, Демонакс, Ян Гус, Леонардо да Винчи, Молешотт, Фонтенель, Белинский, Добролюбов, Некрасов, Чернышевский... Можно также сказать о его характеристике черт вольнодумцев: мужество, терпимость, искренность; «велика и бескорыстна их любовь к истине, неутомимо их искание, непоколебима их железная воля». Собственно, черты «нового человека» в «Мыслящем пролетариате» - это черты свободомыслящего человека; одновременно это черты социалиста.

Сказанное выше - лишь схематичный набросок темы «Писарев как историк свободомыслия». Из богатого наследия Писарева каждый может выбрать материал для собственного осмысления этой темы, или что-то добавить к сказанному. Что же касается вопроса «Писарев - гуманист или нигилист?», ответ на этот вопрос найдете главным образом в «Мыслящем пролетариате».