Евангелие от декаданса

402

СТАТЬЯ ТРЕТЬЯ

ЕВАНГЕЛИЕ ОТ ДЕКАДАНСА ³

«Религиозные вопросы имеют ныне общественное значение. О религиозных интересах, как о таковых, не может быть больше речи. Только теолог может еще думать, что дело идет о религии, как о таковой».

К. Маркс ⁴.

Гг. Луначарский и Горький провозглашают человека богом на том основании, что другого бога нет и быть не может. Но большинство наших религиозных писателей высказываются против такого pronunciamento *. С особенной страстностью восстает

* [провозглашения.]

403

против него г. Д. Мережковский. Он говорит: «Сознательное христианство есть религия бога, который стал человеком; сознательное босячество, антихристианство, есть религия человека, который хочет стать богом. Это последнее, конечно, обман. Ведь исходная точка босячества — «существует только человек», нет бога, бог — ничто; и следовательно, «человек — бог» значит: человек — ничто. Мнимое обожествление приводит к действительному уничтожению человека».

Мы сейчас увидим, по какому поводу заговорил г. Мережковский о «сознательном босячестве»; теперь же я ограничусь пока тем замечанием, что г. Мережковский совершенно прав в своем отрицательном отношении к «религии человека, который хочет стать богом» *. Как я уже заметил это во второй статье, очень слаба логика тех людей, которые сначала объявляют бога фикцией, а затем признают человека богом: ведь человек не фикция, же вымысел, а реальное существо. Но если г. Мережковский, — а с ним и большинство наших религиозных искателей — правильно указывает слабую сторону религии «человекобожества», то это еще не значит, что он сам находит правильную точку зрения в религиозном вопросе. Нет, он ошибается насколько не меньше г. А. Луначарского. Но он ошибается на другой лад, и нам нужно определить теперь, в чем заключается главная отличительная черта его собственной ошибки: определение этой черты даст нам возможность понять одно из самых интересных (с точки зрения социальной психологии) явлений в нашем современном богоискательстве.

Г-н Д. Мережковский имеет весьма лестное мнение о своем образовании. Он причисляет себя к людям, проникшим до глубины европейской культуры **. Это его лестное и скромное мнение о самом себе, разумеется, очень и очень преувеличено: до глубины европейской культуры ему далеко, но во всяком случае надо признать, что он по-своему очень образованный человек. И этот очень образованный человек не принадлежит ни к одной из реакционных или хотя бы только консервативных общественных групп.

Где там! Он, напротив, считает себя сторонником такой революции, перед которой должна побледнеть от ужаса прозаическая и мещанская западная Европа. Тут, конечно, опять есть огромное преувеличение. Мы увидим, что у западной Европы нет решительно никаких оснований бледнеть перед такими революционерами, как г. Мережковский и его религиоз-

* См. «Грядущий хам» и т. д., 1906 г., стр. 66 ¹.

** См. его статью: «Religion und Revolution» [ «Религия и революция» ] в сборнике «Zar und Revolution»), München und Leipzig 1908, S. 161. [«Царь и революция», Мюнхен и Лейпциг 1908, стр. 161.]. ²

404

ные единомышленники. Но все-таки верно то, что г. Мережковский недоволен существующим порядком вещей. Казалось бы, что это обстоятельство должно вызывать симпатию к нему во всех идеологах пролетариата. А между тем трудно представить себе такого идеолога пролетариата, который отнесся бы к г. Мережковскому иначе, как с негодующим смехом. Почему же это так?

Конечно, не потому, что у нашего автора есть слабость кстати и некстати поминать чёрта. Эта слабость очень смешна; но она совершенно безвредна. Дело совсем не в ней. Оно в том, что даже там, где г. Мережковский хочет быть крайним революционером, он обнаруживает такие стремления, которым отнюдь не могут сочувствовать идеологи рабочего класса. И вот эти-то его стремления и выражаются в его религиозном «искательстве».

Теоретические претензии, с которыми г. Мережковский подходит к вопросу о религии, поразительно мало соответствуют тем теоретическим средствам, которые находятся в его распоряжении. Это всего лучше видно там, где он критикует так называемое им сознательное босячество. Вот посмотрите. Он пишет: "Человеческий, только человеческий» разум, отказываясь от единственно возможного утверждения абсолютной свободы и абсолютного бытия человеческой личности в боге, тем самым утверждает абсолютное рабство и абсолютное ничтожество этой личности в мировом порядке, делает ее слепым орудием слепой необходимости — «фортепианною клавишей или органным штифтиком», на котором играют законы природы, чтобы, поиграв, уничтожить. Но человек не может примириться с этим уничтожением. И вот, для того чтобы утвердить во что бы то ни стало свою абсолютную свободу и абсолютное бытие, он принужден отрицать то, что их отрицает, т. е. мировой порядок, законы естественной необходимости и, наконец, законы собственного разума. Спасая свое человеческое достоинство, человек бежит от разума в безумие, от мирового порядка в «разрушение и хаос» *.

Что значит «абсолютная свобода», утвердить которую человек хочет, по словам г. Мережковского, «во что бы то ни стало»? И почему человек, лишенный возможности утвердить абсолютную свободу, должен считать себя слепым орудием необходимости? Это неизвестно. Если бы г. Мережковскому в самом деле удалось проникнуть до глубины европейской культуры, то он выказал бы гораздо больше осторожности в обращении с понятиями «свобода», «необходимость». В самом деле, еще Шеллинг говорил, что если бы данный индивидуум был безусловно свободен, то все остальные люди были бы безусловно

* «Грядущий хам», стр. 59. Курсив в подлиннике.

405

несвободны и свобода была бы невозможна. В применении к истории это значит — как это выяснил тот же Шеллинг в другом своем сочинении, — что свободная (сознательная) деятельность человека предполагает необходимость как основу человеческих поступков ¹. Короче, по Шеллингу, наша свобода не есть пустое слово только в том случае, если действия наших ближних необходимы. А это значит, что европейская «культура» в лице своих глубочайших мыслителей уже разрешила ту антиномию, которую выдвигает теперь г. Мережковский в своей критике «сознательного босячества». И она сделала это не сегодня, не вчера, а более ста лет тому назад. Это обстоятельство уже дает нам полную возможность судить о том, как огромно несоответствие между теоретическими претензиями г. Мережковского и теми теоретическими средствами, которые находятся в его распоряжении: наш будто бы глубоко культурный автор отстал от философской мысли культурной Европы более чем на целое столетие. Это как нельзя более комично!

734

СТАТЬЯ ТРЕТЬЯ

Евангелие от декаданса

³ Декаданс, т. е. декадентство, — упадочное, реакционное направление буржуазного искусства эпохи империализма, зародившееся во Франции в 80-х годах XIX в. Понятие декадентства объединяет различные антиреалистические школы и тенденции во всех видах художественного творчества. Краеугольным камнем эстетики декадентства является буржуазный индивидуализм. В России декадентство возникло в начале 90-х годов. Представителями его были Гиппиус, Мережковский, Бальмонт, Белый, Сологуб, Вячеслав Иванов.

⁴ Эпиграф тот же, что и ко второй статье, — см. примечание 1 к стр. 364.

К стр. 403

¹ Статья Мережковского «Грядущий хам» вошла в XIV-й том полного собрания его сочинений, вышедшего в Москве в 1914 г., стр. 5 — 39.

² В Полном собрании сочинений Мережковского 1914 г. эта статья находится в т. XIII, стр. 36 — 97.

К стр. 405

¹ См. Ф. Шеллинг. Система трансцендентального идеализма, Соцэкгиз, 1936, стр. 344 — 345.