Глава Шестнадцатая

ПОЛИТИЧЕСКАЯ И ПРАВОВАЯ НАДСТРОЙКА

1. ГОСУДАРСТВО

а) Происхождение государства и его сущность

Мы видим... в греческом строе героической эпохи древнюю родовую организацию еще в полной силе, но, вместе с тем, уже и начало разрушения ее: отцовское право с наследованием имущества детьми, что благоприятствовало накоплению богатств в семье и делало семью силой, противостоящей роду; обратное влияние имущественных различий на организацию управления посредством образования первых зародышей наследственной знати и царской власти; рабство сначала одних только военнопленных, но уже открывающее перспективу порабощения собственных соплеменников и даже членов своего рода; начавшееся уже вырождение древней войны племени против племени в систематический разбой на суше и на море в целях захвата скота, рабов и сокровищ, превращение этой войны в регулярный промысел; одним словом, восхваление и почитание богатства как высшего блага и злоупотребление древними родовыми порядками с целью оправдания насильственного грабежа богатств. Недоставало еще только одного: учреждения, которое не только ограждало бы вновь приобретенные богатства отдельных лиц от коммунистических традиций родового строя, которое не только сделало бы прежде столь мало ценившуюся частную собственность священной и это освящение объявило бы высшей целью всякого человеческого общества, но и приложило бы печать всеобщего общественного признания к развивающимся одна за другой новым формам приобретения собственности, а значит и к непрерывно ускоряющемуся накоплению богатств; недоставало учреждения, которое увековечило бы не только начинающееся разделение общества на классы, но и право имущего класса на эксплуатацию неимущего и господство первого над последним.

И такое учреждение появилось. Было изобретено государство. ...Первая попытка образования государства состоит в разрыве родовых связей путем разделения членов каждого рода на привилегированных и непривилегированных и разделения последних, в свою очередь, на два класса, соответственно роду их занятий, что противопоставляло их, таким образом, один другому... Родовой строй абсолютно несовместим с денежным хозяйством...

Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 21, с. 108, 111.

С дальнейшим развитием промышленности и обмена все полнее развивалось разделение труда между различными отраслями производства: земледелием, ремеслом, а в ремесле – между бесчисленными разновидностями его, торговлей, судоходством и т.д.; население разделялось теперь по своим занятиям на довольно устойчивые группы; каждая из них имела ряд новых общих интересов, для которых не было места внутри рода или фратрии и для обслуживания которых появилась, следовательно, потребность в новых должностях. Количество рабов значительно возросло и, вероятно, в ту пору уже намного превышало число свободных афинян; родовой строй первоначально совсем не знал рабства, а следовательно, не знал и средств, при помощи которых можно было держать в узде эту массу несвободных. И, наконец, торговля привлекала в Афины множество чужестранцев, которые селились здесь ради легкой наживы; в силу старых порядков, они также оставались бесправными и беззащитными и, несмотря на традиционную терпимость, были беспокойным, чуждым элементом в народе.

Одним словом, родовой строй подходил к концу. Общество с каждым днем все более вырастало из его рамок; даже худшие из зол, возникавшие на глазах у всех, он не мог ни ограничить, ни устранить. Но тем временем незаметно развилось государство. Новые группы, образовавшиеся благодаря разделению труда сначала между городом и деревней, а затем между различными городскими отраслями труда, создали новые органы для защиты своих интересов; были учреждены всякого рода должности. А затем молодому государству для ведения отдельных небольших войн и для охраны торговых судов потребовались прежде всего собственные военные силы, которые у занимавшихся мореплаванием афинян могли быть первоначально только морскими силами. Были учреждены, неизвестно за сколько времени до Солона, навкрарии, небольшие территориальные округа, по двенадцати в каждом племени; каждая навкрария должна была поставить, вооружить и снабдить экипажем одно военное судно и, кроме того, выставляла еще двух всадников. Это учреждение подрывало родовое устройство двояким образом: во-первых, оно создавало публичную власть, которая уже не совпадала просто-напросто с совокупностью вооруженного народа; во-вторых, оно впервые разделяло народ для общественных целой не по родственным группам, а по проживанию на одной территории.

Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 21, с. 113-114.

...Существенный признак государства состоит в публичной власти, отделенной от массы народа.

...Государство не могло существовать без полиции, но оно было еще молодо и не пользовалось еще достаточным моральным авторитетом, чтобы внушить уважение к занятию, которое бывшим членам родов неминуемо должно было казаться гнусным.

...Классовый антагонизм, на котором покоились теперь общественные и политические учреждения, был уже не антагонизмом между знатью и простым народом, а антагонизмом между рабами и свободными, между находившимися под покровительством и полноправными гражданами... Но с развитием торговли и промышленности происходило накопление и концентрация богатств в немногих руках, а также обнищание массы свободных граждан, которым только оставалось на выбор: или вступить в конкуренцию с рабским трудом, самим взявшись за ремесло, что считалось постыдным, низким занятием и не сулило к тому же большого успеха, или же превратиться в нищих. Они шли – при данных условиях неизбежно – по последнему пути, а так как они составляли массу населения, это привело к гибели и все афинское государство. Не демократия погубила Афины, как это утверждают европейские школьные педанты, пресмыкающиеся перед монархами, а рабство, которое сделало труд свободного гражданина презренным.

Возникновение государства у афинян является в высшей степени типичным примером образования государства вообще, потому что оно, с одной стороны, происходит в чистом виде, без всякого насильственного вмешательства, внешнего или внутреннего, – кратковременная узурпация власти Писистратом не оставила никаких следов, – с другой стороны, потому, что в данном случае весьма высоко развитая форма государства, демократическая республика, возникает непосредственно из родового общества и, наконец, потому, что нам достаточно известны все существенные подробности образования этого государства.

Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. ?1, с. 118-119.

Афины представляют собой самую чистую, наиболее классическую форму: здесь государство возникает непосредственно и преимущественно из классовых противоположностей, развивающихся внутри самого родового общества. В Риме родовое общество превращается в замкнутую аристократию, окруженную многочисленным, стоящим вне этого общества, бесправным, но несущим обязанности плебсом; победа плебса взрывает старый родовой строй и на его развалинах воздвигает государство, в котором скоро совершенно растворяются и родовая аристократия и плебс. Наконец, у германских победителей Римской империи государство возникает как непосредственный результат завоевания обширных чужих территорий, для господства над которыми родовой строй не дает никаких средств.

...Государство никоим образом не представляет собой силы, извне навязанной обществу. Государство не есть также "действительность нравственной идеи", "образ и действительность разума", как утверждает Гегель. Государство есть продукт общества на известной ступени развития; государство есть признание, что это общество запуталось в неразрешимое противоречие с самим собой, раскололось на непримиримые противоположности, избавиться от которых оно бессильно. А чтобы эти противоположности, классы с противоречивыми экономическими интересами, не пожрали друг друга и общество в бесплодной борьбе, для этого стала необходимой сила, стоящая, по-видимому, над обществом, сила, которая бы умеряла столкновение, держала его в границах "порядка". И эта сила, происшедшая из общества, но ставящая себя над ним, все более и более отчуждающая себя от него, есть государство.

По сравнению со старой родовой организацией государство отличается, во-первых, разделением подданных государства по территориальным делениям...

Вторая отличительная черта – учреждение публичной власти, которая уже не совпадает непосредственно с населением, организующим самое себя как вооруженная сила. Эта особая публичная власть необходима потому, что самодействующая вооруженная организация населения сделалась невозможной со времени раскола общества на классы.

...Народное войско афинской демократии было аристократической публичной властью, направленной против рабов, и держало их в повиновении; по для того, чтобы держать в повиновении также и граждан, оказалась необходимой, как рассказано выше, жандармерия. Эта публичная власть существует в каждом государстве. Она состоит не только из вооруженных людей, но и из вещественных придатков, тюрем и принудительных учреждений всякого рода, которые были не известны родовому устройству общества.

...Публичная власть усиливается по мере того, как обостряются классовые противоречия внутри государства, и по мере того, как соприкасающиеся между собой государства становятся больше и населеннее. Взгляните хотя бы на теперешнюю Европу, в которой классовая борьба и конкуренция завоеваний взвинтили публичную власть до такой высоты, что она грозит поглотить все общество и даже государство.

Для содержания этой публичной власти необходимы взносы граждан – налоги. Последние были совершенно не известны родовому обществу. Но мы теперь их знаем достаточно хорошо. С развитием цивилизации даже и налогов недостаточно; государство выдает векселя на будущее, делает займы, государственные долги. И об этом старушка Европа может порассказать немало.

Обладая публичной властью и правом взыскания налогов, чиновники становятся, как органы общества, над обществом. Свободного, добровольного уважения, с которым относились к органам родового общества, им уже недостаточно, даже если бы они могли завоевать его; носители отчуждающейся от общества власти, они должны добывать уважение к себе путем исключительных законов, в силу которых они приобретают особую святость и неприкосновенность. Самый жалкий полицейский служитель цивилизованного государства имеет больше "авторитета", чем все органы родового общества, вместе взятые; но самый могущественный монарх и крупнейший государственный деятель или полководец эпохи цивилизации мог бы позавидовать тому, не из-под палки приобретенному и бесспорному уважению, которое оказывают самому незначительному родовому старейшине. Последний стоит внутри общества, тогда как первые вынуждены пытаться представлять собой нечто вне его и над ним.

Так как государство возникло из потребности держать в узде противоположность классов; так как оно в то же время возникло в самих столкновениях этих классов, то оно по общему правилу является государством самого могущественного, экономически господствующего класса, который при помощи государства становится также политически господствующим классом и приобретает таким образом новые средства для подавления и эксплуатации угнетенного класса. Так, античное государство было, прежде всего, государством рабовладельцев для подавления рабов, феодальное государство – органом дворянства для подавления крепостных и зависимых крестьян, а современное представительное государство есть орудие эксплуатации наемного труда капиталом. В виде исключения встречаются, однако, периоды, когда борющиеся классы достигают такого равновесия сил, что государственная власть на время получает известную самостоятельность по отношению к обоим классам, как кажущаяся посредница между ними. Такова абсолютная монархия XVII и XVIII веков, которая держит в равновесии дворянство и буржуазию друг против друга – таков бонапартизм Первой и особенно Второй империи во Франции, который натравливал пролетариат против буржуазии и буржуазию против пролетариата. Новейшее достижение в этой области, при котором властитель и подвластные выглядят одинаково комично, представляет собой новая Германская империя бисмарковской нации: здесь поддерживается равновесие между капиталистами и рабочими, противостоящими друг другу, и они подвергаются одинаковому надувательству в интересах оскудевшего прусского захолустного юнкерства.

Кроме того, в большинстве известных в истории государств предоставляемые гражданам права соразмеряются с их имущественным положением, и этим прямо заявляется, что государство – это организация имущего класса для защиты его от неимущего.

Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 21, с. 1??-1??.

Связующей силой цивилизованного общества служит государство, которое во все типичные периоды является государством исключительно господствующего класса и во всех случаях остается по существу машиной для подавления угнетенного, эксплуатируемого класса.

Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 21, с. 176.

Общество разделяется на классы – привилегированные и обездоленные, эксплуатирующие и эксплуатируемые, господствующие и угнетенные, а государство, к которому стихийно сложившиеся группы одноплеменных общин в результате своего развития пришли сначала только в целях удовлетворения своих общих интересов (например, на Востоке – орошение) и для защиты от внешних врагов, отныне получает в такой же мере и назначение – посредством насилия охранять условия существования и господства правящего класса против класса угнетенного.

Энгельс Ф. Анти-Дюринг. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 1??.

...Если даже в наше новейшее время с его гигантскими средствами производства и сообщения государство не составляет самостоятельной области и не развивается самостоятельно, а и в существовании своем и в своем развитии зависит, в конечном счете, от экономических условий жизни общества, то тем более это имеет силу по отношению ко всем прежним временам, когда еще не было таких богатых средств производства материальной жизни людей и когда, следовательно, необходимость этого производства неизбежно должна была в еще большей степени господствовать над людьми. Если даже теперь, в эпоху крупной промышленности и железных дорог, государство в целом является лишь выражением, в концентрированной форме, экономических потребностей класса, господствующего в производстве, то еще неизбежнее была такая его роль в ту эпоху, когда всякое данное поколение людей должно было тратить гораздо большую часть приходящегося на его жизнь времени для удовлетворения своих материальных потребностей и когда оно, стало быть, зависело от них гораздо больше, чем зависим мы теперь. Изучение истории прежних эпох убедительнейшим образом подтверждает это, как только оно обращает серьезное внимание на эту сторону дела. Но, разумеется, здесь мы не можем пускаться в подобное исследование.

Если государство и государственное право определяются экономическими отношениями, то само собой понятно, что теми же отношениями определяется и гражданское право, роль которого в сущности сводится к тому, что оно санкционирует существующие, при данных обстоятельствах нормальные, экономические отношения между отдельными лицами. Но форма, в которой дается эта санкция, может быть очень различна. Можно, например, как это произошло в Англии в соответствии со всем ходом ее национального развития, сохранять значительную часть форм старого феодального права, вкладывая в них буржуазное содержание, и даже прямо подсовывать буржуазный смысл под феодальное наименование. Но можно также – как это произошло в континентальной Западной Европе – взять за основу первое всемирное право общества товаропроизводителей, то есть римское право, с его непревзойденной по точности разработкой всех существенных правовых отношений простых товаровладельцев (покупатель и продавец, кредитор и должник, договор, обязательство и т.д.). При этом можно – на потребу еще мелкобуржуазного и полуфеодального общества – или просто судебной практикой низвести это право до уровня этого общества (общегерманское право), или же с помощью якобы просвещенных, морализирующих юристов переработать его в особый свод законов, который соответствовал бы указанному уровню развития общества и который при этих обстоятельствах будет плох также и в юридическом отношении (прусское право). Можно, наконец, после великой буржуазной революции создать на основе все того же римского права такой классический свод законов буржуазного общества, как французский Code civile (Гражданский кодекс. – Ред.). Если, стало быть, нормы гражданского права представляют собой лишь юридическое выражение экономических условий общественной жизни, то они, смотря по обстоятельствам, могут выражать их иногда хорошо, а иногда и плохо.

В лице государства перед нами выступает первая идеологическая сила над человеком. Общество создает себе орган для защиты своих общих интересов от внутренних и внешних нападений. Этот орган есть государственная власть. Едва возникнув, он приобретает самостоятельность по отношению к обществу и тем более успевает в этом, чем более он становится органом одного определенного класса и чем более явно он осуществляет господство этого класса. Борьба угнетенного класса против господствующего неизбежно становится политической борьбой, борьбой прежде всего против политического господства этого класса. Сознание связи этой политической борьбы с ее экономической основой ослабевает, а иногда и теряется совсем. Если же оно не совсем исчезает у самих участников борьбы, то почти всегда отсутствует у историков. Из древних историков, которые описывали борьбу, происходившую в недрах Римской республики, только Аппиан говорит нам ясно и отчетливо, из-за чего она в конечном счете велась: из-за земельной собственности.

Но, став самостоятельной силой по отношению к обществу, государство немедленно порождает новую идеологию. У политиков по профессии, у теоретиков государственного права и у юристов, занимающихся гражданским правом, связь с экономическими фактами теряется окончательно. Поскольку в каждом отдельном случае экономические факты, чтобы получить санкцию в форме закона, должны принимать форму юридического мотива и поскольку при этом следует, разумеется, считаться со всей системой уже существующего права, постольку теперь кажется, что юридическая форма – это все, а экономическое содержание – ничто. Государственное и гражданское право рассматриваются как самостоятельные области, которые имеют свое независимое историческое развитие, которые сами по себе поддаются систематическому изложению и требуют такой систематизации путем последовательного искоренения всех внутренних противоречий.

Энгельс Ф. Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 21, с. 210-21?.

По учению философов, государство есть "осуществление идеи" или, переведенное на философский язык, царство божие на земле, государство является таким поприщем, на котором осуществляется или должна осуществиться вечная истина и справедливость. А отсюда вытекает суеверное почтение к государству и ко всему тому, что имеет отношение к государству, – суеверное почтение, которое тем легче укореняется, что люди привыкают с детства думать, будто дела и интересы, общие всему обществу, не могут быть иначе выполняемы и охраняемы, как прежним способом, то есть через посредство государства и его награжденных доходными местечками чиновников. Люди воображают, что делают необыкновенно смелый шаг вперед, если они отделываются от веры в наследственную монархию и становятся сторонниками демократической республики. В действительности же государство есть не что иное, как машина для подавления одного класса другим, и в демократической республике ничуть не меньше, чем в монархии. И в лучшем случае государство есть зло, которое по наследству передается пролетариату, одержавшему победу в борьбе за классовое господство; победивший пролетариат, так же, как и Коммуна, вынужден будет немедленно отсечь худшие стороны этого зла, до тех пор, пока поколение, выросшее в новых, свободных общественных условиях, окажется в состоянии выкинуть вон весь этот хлам государственности.

Энгельс Ф. Введение к работе К.Маркса "Гражданская война во Франции". – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 22, с. ???-???.

...Политическая власть является лишь порождением экономической власти...

Маркс К. Беспорядки в Константинополе. – Столоверчение в Германии. – Бюджет. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. ?, с. 72.

Государство есть не что иное, как организованная совокупная власть имущих классов, землевладельцев и капиталистов, направленная против эксплуатируемых классов, крестьян и рабочих. Чего не желают отдельные капиталисты (а только о них и идет здесь речь, так как участвующий в этом деле землевладелец тоже выступает прежде всего в качестве капиталиста), того не желает и их государство. Следовательно, если отдельные капиталисты, хотя бы и сожалея о жилищной нужде, все же еле пошевеливаются, чтобы хотя бы поверхностно замазать самые ужасные ее последствия, то совокупный капиталист, государство, тоже не станет делать большего. В лучшем случае оно позаботится о том, чтобы обычная степень поверхностного замазывания проводилась повсюду равномерно. И мы видели, что это так и происходит.

Энгельс Ф. И жилищному вопросу. – Марле К., Энгельс Ф. Соч., т. 18, с. ?53-?54.

...Что такое государство, как оно возникло и каково в основном должно быть отношение к государству партии рабочего класса, борющейся за полное свержение капитализма, – партии коммунистов...

По этому вопросу прежде всего надо обратить внимание на то, что государство не всегда существовало. Было время, когда государства не было. Оно появляется там и тогда, где и когда появляется деление общества на классы, когда появляются эксплуататоры и эксплуатируемые.

До тех пор как возникла первая форма эксплуатации человека человеком, первая форма деления на классы – рабовладельцев и рабов, – до тех пор существовала еще патриархальная, или – как ее иногда называют – плановая (клан – поколение, род, когда люди жили родами, поколениями) семья, и следы этих первобытных времен в быту многих первобытных народов остались достаточно определенно, и если вы возьмете какое угодно сочинение по первобытной культуре, то всегда натолкнетесь на более или менее определенные описания, указания и воспоминания о том, что было время, более или менее похожее на первобытный коммунизм, когда деления общества на рабовладельцев и рабов не было. И тогда не было государства, не было особого аппарата для систематического применения насилия и подчинения людей насилию. Такой аппарат и называется государством.

В первобытном обществе, когда люди жили небольшими родами, еще находясь на самых низших ступенях развития, в состоянии, близком к дикости; в эпоху, от которой современное цивилизованное человечество отделяют несколько тысячелетий, – в то время не видно еще признаков существования государства. Мы видим господство обычаев, авторитет, уважение, власть, которой пользовались старейшины рода, видим, что эта власть признавалась иногда за женщинами, – положение женщины тогда не было похоже на теперешнее бесправное, угнетенное положение, – но нигде не видим особого разряда людей, которые выделяются, чтобы управлять другими и чтобы в интересах, в целях управления систематически, постоянно владеть известным аппаратом принуждения, аппаратом насилия, каковым являются в настоящее время, как вы все понимаете, вооруженные отряды войск, тюрьмы и прочие средства подчинения чужой воли насилию, – то, что составляет сущность государства.

Если от тех так называемых религиозных учений, ухищрений, философских построений, тех разнообразных мнений, которые строят буржуазные ученые, отвлечься и поискать настоящей сути дела, то увидим, что государство сводится именно к такому выделенному из человеческого общества аппарату управления. Когда появляется такая особая группа людей, которая только тем и занята, чтобы управлять, и которая для управления нуждается в особом аппарате принуждения, подчинения чужой воли насилию – в тюрьмах, в особых отрядах людей, войске и пр., – тогда появляется государство.

Но было время, когда государства не было, когда держалась общая связь, самое общество, дисциплина, распорядок труда силой привычки, традиций, авторитетом или уважением, которым пользовались старейшины рода или женщины, в то время часто занимавшие не только равноправное положение с мужчинами, но даже нередко и более высокое, и когда особого разряда людей – специалистов, чтобы управлять, не было. История показывает, что государство, как особый аппарат принуждения людей, возникало только там и тогда, где и когда появлялось разделение общества на классы – значит, разделение на такие группы людей, из которых одни постоянно могут присваивать труд других, где один эксплуатирует другого.

Ленин В.И. О государстве. – Полн. собр. соч., т. 39, с. 66-67.

Если вы с точки зрения этого основного деления посмотрите на государство, то увидите, что до деления общества на классы, как я уже сказал, не существовало и государства. Но по мере того, как возникает и упрочивается общественное разделение на классы, по мере того, как возникает общество классовое, по мере этого возникает и упрочивается государство. Мы имеем в истории человечества десятки и сотни стран, переживших и переживающих сейчас рабство, крепостничество и капитализм. В каждой из них, несмотря на громадные исторические перемены, которые происходили, несмотря на все политические перипетии и все революции, которые были связаны с этим развитием человечества, с переходом от рабства через крепостничество к капитализму и к теперешней всемирной борьбе против капитализма, – вы всегда видите возникновение государства. Оно всегда было известным аппаратом, который выделялся из общества и состоял из группы людей, занимавшихся только тем или почти только тем, или главным образом тем, чтобы управлять. Люди делятся на управляемых и на специалистов по управлению, на тех, которые поднимаются над обществом и которых называют правителями, представителями государства. Этот аппарат, эта группа людей, которые управляют другими, всегда забирает в свои руки известный аппарат принуждения, физической силы, – все равно, выражается ли это насилие над людьми в первобытной дубине, или в эпоху рабства в более усовершенствованном типе вооружения, или в огнестрельном оружии, которое в средние века появилось, или, наконец, в современном, которое в XX веке достигло технических чудес и целиком основано на последних достижениях современной техники. Приемы насилия менялись, но всегда, когда было государство, существовала в каждом обществе группа лиц, которые управляли, которые командовали, господствовали и для удержания власти имели в своих руках аппарат физического принуждения, аппарат насилия, того вооружения, которое соответствовало техническому уровню каждой эпохи. И, всматриваясь в эти общие явления, задаваясь вопросом, почему не существовало государство, когда не было классов, когда не было эксплуататоров и эксплуатируемых, и почему оно возникло, когда возникли классы, – мы только так находим определенный ответ на вопрос о сущности государства и его значении.

Государство – это есть машина для поддержания господства одного класса над другим. Когда в обществе не было классов, когда люди до рабской эпохи существования трудились в первобытных условиях большего равенства, в условиях еще самой низкой производительности труда, когда первобытный человек с трудом добывал себе средства, необходимые для самого грубого первобытного существования, тогда не возникало и не могло возникнуть и особой группы людей, специально выделенных для управления и господствующих над всем остальным обществом. Лишь когда появилась первая форма деления общества на классы, когда появилось рабство, когда можно было известному классу людей, сосредоточившись на самых грубых формах земледельческого труда, производить некоторый излишек, когда этот излишек не абсолютно был необходим для самого нищенского существования раба и попадал в руки рабовладельца, когда, таким образом, упрочилось существование этого класса рабовладельцев, и чтобы оно упрочилось, необходимо было, чтобы явилось государство.

И оно явилось – государство рабовладельческое, – аппарат, который давал в руки рабовладельцев власть, возможность управлять всеми рабами. И общество и государство тогда были гораздо мельче, чем теперь, располагали несравненно более слабым аппаратом связи – тогда не было теперешних средств сообщения. Горы, реки и моря служили неимоверно большими препятствиями, чем теперь, и образование государства шло в пределах географических границ, гораздо более узких. Технически слабый государственный аппарат обслуживал государство, распространявшееся на сравнительно узкие границы и узкий круг действий. Но был все же аппарат, который принуждал рабов оставаться в рабстве, удерживал одну часть общества в принуждении, угнетении у другой. Принуждать одну преобладающую часть общества к систематической работе на другую нельзя без постоянного аппарата принуждения. Пока не было классов – не было и этого аппарата. Когда появились классы, везде и всегда вместе с ростом и укреплением этого деления появлялся и особый институт – государство.

Ленин В.И. О государстве. – Полн. собр. соч., т. 39, с., 73-74.

Государство есть продукт и проявление непримиримости классовых противоречий. Государство возникает там, тогда и постольку, где, когда и поскольку классовые противоречия объективно не могут быть примирены. И наоборот: существование государства доказывает, что классовые противоречия непримиримы.

Именно по этому важнейшему и коренному пункту начинается искажение марксизма, идущее по двум главным линиям.

С одной стороны, буржуазные и особенно мелкобуржуазные идеологи, – вынужденные под давлением бесспорных исторических фактов признать, что государство есть только там, где есть классовые противоречия и классовая борьба, – "подправляют" Маркса таким образом, что государство выходит органом примирения классов. По Марксу, государство не могло бы ни возникнуть, ни держаться, если бы возможно было примирение классов. У мещанских и филистерских профессоров и публицистов выходит" – сплошь и рядом при благожелательных ссылках на Маркса! – что государство как раз примиряет классы. По Марксу, государство есть орган классового господства, орган угнетения одного класса другим, есть создание "порядка", который узаконяет и упрочивает это угнетение, умеряя столкновение классов. По мнению мелкобуржуазных политиков, порядок есть именно примирение классов, а не угнетение одного класса другим; умерять столкновение – значит примирять, а не отнимать у угнетенных классов определенные средства и способы борьбы за свержение угнетателей.

Например, все эсеры (социалисты-революционеры) и меньшевики в революции 1917 года, когда вопрос о значении и роли государства как раз встал во всем своем величии, встал практически, как вопрос немедленного действия и притом действия в массовом масштабе, – все скатились сразу и целиком к мелкобуржуазной теории "примирения" классов "государством". Бесчисленные резолюции и статьи политиков обеих этих партий насквозь пропитаны этой мещанской и филистерской теорией "примирения". Что государство есть орган господства определенного класса, который не может быть примирен со своим антиподом (с противоположным ему классом), этого мелкобуржуазная демократия никогда не в состоянии понять...

Энгельс развертывает понятие той "силы", которая называется государством, силы, происшедшей из общества, но ставящей себя над ним и все более и более отчуждающей себя от него. В чем состоит, главным образом, эта сила? В особых отрядах вооруженных людей, имеющих в своем распоряжении тюрьмы и прочее.

Мы имеем право говорить об особых отрядах вооруженных людей, потому что свойственная всякому государству общественная власть "не совпадает непосредственно" с вооруженным населением, с его "самодействующей вооруженной организацией".

Как все великие революционные мыслители, Энгельс старается обратить внимание сознательных рабочих именно на то, что господствующей обывательщине представляется наименее стоящим внимания, наиболее привычным, освященным предрассудками не только прочными, по, можно сказать, окаменевшими. Постоянное войско и полиция суть главные орудия силы государственной власти, но – разве может это быть иначе?

Ленин В.И. Государство и революция. – Полн. собр. соч., т. 39, с. 7-9.

Государство, это организованное насилие, возникло неизбежно на известной ступени развития общества, когда общество раскололось на непримиримые классы, когда оно не могло бы существовать без "власти", стоящей якобы над обществом и до известной степени обособившейся от пего.

Ленин В.И. Карл Маркс. – Полн. собр. соч., т. 26, с. 75.

Дело идет о государстве. Отрицая государство, "Маркс и его последователи" "увлеклись" "слишком далеко в критике современного государствам и впали в "односторонность". "Государство, – исправляет это увлечение г. Струве, – есть прежде всего организация порядка; организацией же господства (классового) оно является в обществе, в котором подчинение одних групп другим обусловливается его экономической структурой"...Родовой быт, по мнению автора, знал государство, которое останется и при уничтожении классов, ибо признак государства – принудительная власть.

Можно только подивиться тому, что автор с таким поразительным отсутствием аргументов критикует Маркса с своей профессорской точки зрения. Прежде всего, он совершенно неправильно видит отличительный признак государства в принудительной власти: принудительная власть есть во всяком человеческом общежитии, и в родовом устройстве, и в семье, по государства тут не было. "Существенный признак государства, – говорит Энгельс в том самом сочинении, из которого г. Струве взял цитату о государстве, – состоит в публичной власти, отделенной от массы народа"...

Ленин В.И. Экономическое содержание народничества и критика его в книге г. Струве. – Полн. собр. соч., т. ?, с. 438-439.

Я уже назвал вам в помощь сочинение Энгельса "Происхождение семьи, частной собственности и государства". Здесь именно говорится, что всякое государство, в котором существует частная собственность на землю и на средства производства, где господствует капитал, как бы демократично оно ни было, – оно есть государство капиталистическое, оно есть машина в руках капитал листов, чтобы держать в подчинении рабочий класс и беднейшее крестьянство. А всеобщее избирательное право, Учредительное собрание, парламент – это только форма, своего рода вексель, который нисколько не меняет дела по существу.

Ленин В.И. О государстве. – Полн. собр. соч., т. 39, с. 81.

Если политическая власть в государстве находится в руках такого класса, интересы коего совпадают с интересами большинства, тогда управление государством действительно согласно воле большинства возможно. Если же политическая власть находится в руках класса, интересы коего с интересами большинства расходятся, тогда всякое правление по большинству неизбежно превращается в обман или подавление этого большинства. Всякая буржуазная республика показывает нам сотни и тысячи примеров этого.

Ленин В.И. О конституционных иллюзиях. – Полн. собр. соч., т, 34, с. 38-39.

Государство-рантье есть государство паразитического, загнивающего капитализма, и это обстоятельство не может не отражаться... на всех социально-политических условиях данных стран вообще...

Ленин В.И. Империализм, как высшая стадия капитализма. – Полн. собр. соч., т. 27, с. 399.

b) Типы и формы государства

...Форма государства так же неизбежно вытекает из формы хозяйства и из ее соответствующего использования, как ребенок рождается от совокупления мужчины и женщины.

Энгельс Ф. Письмо Ф.Мерингу, 28 сентября 1892 г. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. ?8, с. 412.

Непосредственное отношение собственников условий производства к непосредственным производителям – отношение, всякая данная форма которого каждый раз естественно соответствует определенной ступени развития способа труда, а потому и общественной производительной силе последнего, – вот в чем мы всегда раскрываем самую глубокую тайну, скрытую основу всего общественного строя, а следовательно, и политической формы отношений суверенитета и зависимости, короче, всякой данной специфической формы государства. Это не препятствует тому, что один и тот же экономический базис – один и тот же со стороны основных условий – благодаря бесконечно разнообразным эмпирическим обстоятельствам, естественным условиям, расовым отношениям, действующим извне историческим влияниям и т.д. – может обнаруживать в своем проявлении бесконечные вариации и градации, которые возможно понять лишь при помощи анализа этих эмпирически данных обстоятельств.

Маркс К. Капитал, т. III. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 25, ч. II, с. ??4.

Централизованная государственная власть с ее вездесущими органами: постоянной армией, полицией, бюрократией, духовенством и судейским сословием, – органами, построенными по принципу систематического и иерархического разделения труда, – существует со времен абсолютной монархии, когда она служила сильным оружием нарождавшемуся буржуазному обществу в его борьбе за освобождение от феодализма. Французская революция XVIII века вымела вон хлам сеньоральных, местных, городских и провинциальных привилегий, очистив таким образом общественную почву от последних средневековых помех для этой государственной надстройки. Она приобрела свою окончательную форму во время Первой империи, которая сама была создана коалиционными войнами старой, полуфеодальной Европы против новой Франции. При последующих парламентских режимах обладание правительственной властью не только стало яблоком раздора между конкурирующими фракциями господствующих классов, которых непреодолимо влекли к ней предоставляемые ею доходы и влиятельные и выгодные должности, – вместе с экономическими изменениями в обществе изменялся и ее политический характер. По мере того как прогресс промышленности развивал, расширял и углублял классовую противоположность между капиталом и трудом, правительственная власть принимала все более и более характер национальной власти капитала над трудом, политической силы, организованной для того, чтобы с помощью насилия обеспечивать социальное порабощение, характер простой машины классового господства. Вслед за каждой народной революцией, означающей новый шаг вперед в ходе (развитии) борьбы классов (классовой борьбы), угнетательский характер государственной власти выступает наружу все более беспощадно, все более обнаженно. Июльская революция, передав управление государственной машиной из рук земельного собственника в руки капиталиста, передала его тем самым из рук более отдаленного врага рабочих в руки непосредственного их врага. Поэтому государственная власть занимает по отношению к рабочему классу более ясно выраженную позицию враждебности и подавления. Февральская революция поднимает знамя ((социальной республики" и таким образом с самого начала доказывает, что уже разоблачен истинный смысл государственной власти, что отвергнуто ее притязание на роль вооруженной силы, якобы охраняющей общественное благоденствие, на то, что она будто бы является воплощением общих интересов общества, стоит выше враждующих частных интересов, которым отводятся их соответственные сферы, – эта революция доказывает, что тайна государственной власти как орудия классового деспотизма раскрыта, что рабочие добиваются республики уже не как политической разновидности старой системы классового господства, а как революционного средства для уничтожения самого классового господства. Видя, чем им угрожает "социальная республика", господствующий класс инстинктивно чувствует, что анонимное царство парламентарной республики может быть превращено в акционерную компанию его враждующих фракций, между тем как монархии прошлого уже самим своим названием свидетельствуют о победе одной фракции и о поражении другой, о преобладании интересов одной части господствующего класса над интересами другой, земельной собственности над капиталом – или капитала над земельной собственностью. В противоположность рабочему классу господствующий до настоящего времени класс, в каких бы специфических формах он ни присваивал себе труд масс, имеет один и тот же экономический интерес: сохранить порабощение труда и пожинать его плоды либо непосредственно в качестве земельного собственника и капиталиста, либо косвенным путем в качестве государственных паразитов земельного собственника и капиталиста; поддерживать насильственными методами такой "порядок", при котором производящая масса, "подлая чернь", служит только источником богатства и господства для "высших классов". Поэтому легитимисты, орлеанисты, буржуазные республиканцы и бонапартистские авантюристы, жаждущие оправдать свое звание защитников собственности прежде всего расхищением ее, сплачиваются воедино и входят в "партию порядка", явившуюся практическим итогом революции, совершенной пролетариатом, который восторженно провозглашал лозунг "социальной республики". Парламентарная республика партии порядка это не только царство террора господствующего класса: государственная власть становится в ее руках открыто признанным орудием гражданской войны капиталиста и земельного собственника, не говоря уже об их государственных паразитах, против революционных стремлений производителя.

При монархических режимах меры подавления стоящего в данный момент у власти правительства и провозглашаемые им принципы разоблачаются перед народом теми фракциями господствующего класса, которые не находятся у власти; оппозиция в среде господствующего класса стремится заинтересовать народ в своих партийных распрях тем, что апеллирует к его собственным интересам, принимает позу народных трибунов, отстаивая народные свободы. Но в анонимном царстве республики, где слиты воедино способы подавления, применявшиеся при всех отошедших в прошлое режимах (которая берет орудия подавления из арсеналов всех отошедших в прошлое режимов) и где эти способы применяются беспощадно, различные фракции господствующего класса справляют настоящую оргию ренегатства. Они с циничной наглостью отрекаются от сделанных ими в прошлом заявлений, попирают своп "так называемые" принципы, проклинают революции, которые они во имя этих принципов сами провоцировали, проклинают само имя республики, хотя лишь ее анонимное царство дает достаточный простор, чтобы включить их в общий крестовый поход против народа.

Маркс К. Второй набросок "Гражданской войны во Франции". – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 17, с. ???-???.

...Пролетариату для овладения политической властью также нужны демократические формы, но они для него, как и все политические формы, только средство. Если же кто-либо теперь стремится к демократии как к цели, то он должен опираться на крестьян и мелких буржуа, то есть на классы, которые обречены на гибель и, поскольку они хотят искусственно сохранить себя, являются реакционными по отношению к пролетариату. Далее, не следует забывать, что последовательной формой господства буржуазии является именно демократическая республика, которая, правда, сделалась слишком опасной вследствие уже достигнутой пролетариатом ступени развития, но, как показывает пример Франции и Америки, она все еще возможна как прямое господство буржуазии. "Принцип" либерализма, как "определенный, исторически сложившийся", является, таким образом, в сущности лишь непоследовательностью; либеральная конституционная монархия является адекватной формой господства буржуазии: 1) вначале, когда буржуазия еще не вполне справилась с абсолютной монархией, и 2) в конце, когда пролетариат делает демократическую республику слишком уж опасной. И все же демократическая республика всегда останется последней формой господства буржуазии – той формой, в которой ему приходит конец.

Энгельс Ф. Письмо Э.Бернштейну, ?4 марта 18?? г. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. ??, с. 112-11?.

Высшая форма государства, демократическая республика, становящаяся в наших современных общественных условиях все более и более неизбежной необходимостью и представляющая собой форму государства, в которой только и может быть доведена до конца последняя решительная борьба между пролетариатом и буржуазией, – эта демократическая республика официально ничего не знает о различиях по богатству. При ней богатство пользуется своей властью косвенно, но зато тем вернее: с одной стороны, в форме прямого подкупа чиновников – классическим образцом является Америка, – с другой стороны, в форме союза между правительством и биржей, который осуществляется тем легче, чем больше возрастают государственные долги и чем больше акционерные общества сосредоточивают в своих руках не только транспорт, но и самое производство и делают своим средоточием ту же биржу. Ярким примером этого, кроме Америки, служит новейшая Французская республика, и даже добропорядочная Швейцария внесла свою лепту на этом поприще. Но что для этого братского союза правительства и биржи совсем не требуется демократической республики, доказывает, кроме Англии, новая Германская империя, где нельзя сказать, кого выше вознесло всеобщее избирательное право: Бисмарка или Блейхрёдера. Наконец, имущий класс господствует непосредственно при помощи всеобщего избирательного права. До тех пор пока угнетенный класс – в данном случае, следовательно, пролетариат – еще не созрел для освобождения самого себя, он будет в большинстве своем признавать существующий общественный порядок единственно возможным и политически будет идти в хвосте класса капиталистов, составлять его крайнее левое крыло. Но, по мере того как он созревает для своего самоосвобождения, он конституируется в собственную партию, избирает своих собственных представителей, а не представителей капиталистов. Всеобщее избирательное право – показатель зрелости рабочего класса. Дать больше оно не может и никогда не даст в теперешнем государстве; но и этого достаточно. В тот день, когда термометр всеобщего избирательного права будет показывать точку кипения у рабочих, они, как и капиталисты, будут знать, что делать.

Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 21, с. 172-173.

Да, но ведь у вас во Франции республика, скажут нам экс-радикалы, – у нас другое дело; мы можем использовать правительство для социалистических мероприятий!

Республика по отношению к пролетариату отличается от монархии только тем, что она является готовой политической формой для будущего господства пролетариата. Ваше преимущество перед нами состоит в том, что вы ее уже имеете; нам же придется потратить двадцать четыре часа, чтобы ее создать. Но республика, как всякая другая форма правления, определяется своим содержанием; пока она является формой господства буржуазии, она так же враждебна нам, как любая монархия (если отвлечься от форм проявления этой враждебности). Таким образом, принимать ее за форму по существу социалистическую или доверять ей, пока она во власти буржуазии, социалистические задачи – это ничем не обоснованная иллюзия. Мы сможем вырвать у нее уступки, но никогда не возложим на нее осуществление наших собственных задач; разве только если бы мы могли контролировать ее меньшинством, настолько сильным, что оно в любой день могло бы превратиться в большинство.

Энгельс Ф. Письмо П.Лафаргу, в марта 1894 г. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. ?9, с. 1?4.

...Первым шагом в рабочей революции является превращение пролетариата в господствующий класс, завоевание демократии.

Маркс К., Энгельс Ф. Манифест и Коммунистической партии. – Соч., т. 4, с. 44?.

Между капиталистическим и коммунистическим обществом лежит период революционного превращения первого во второе. Этому периоду соответствует и политический переходный период, и государство этого периода не может быть ничем иным, кроме как революционной диктатурой пролетариата.

Маркс К. Критика Готской программы. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 19, с. ?7.

Формы государства были чрезвычайно разнообразны. Во времена рабовладельческие в странах наиболее передовых, культурных и цивилизованных по-тогдашнему, например, в древней Греции и Риме, которые целиком покоились на рабстве, мы имеем уже разнообразные формы государства. Тогда уже возникает различие между монархией и республикой, между аристократией и демократией. Монархия – как власть одного, республика – как отсутствие какой-либо невыборной власти; аристократия – как власть небольшого сравнительно меньшинства, демократия – как власть народа (демократия буквально в переводе с греческого и значит: власть народа). Все эти различия возникли в эпоху рабства. Несмотря на эти различия, государство времен рабовладельческой эпохи было государством рабовладельческим, все равно была ли это монархия или республика аристократическая или демократическая.

Во всяком курсе истории древних времен, выслушав лекцию об этом предмете, вы услышите о борьбе, которая была между монархическим и республиканским государствами, но основным было то, что рабы не считались людьми; не только не считались гражданами, но и людьми. Римский закон рассматривал их как вещь. Закон об убийстве, не говоря уже о других законах охраны человеческой личности, не относился к рабам. Он защищал только рабовладельцев, как единственно признававшихся полноправными гражданами. Но учреждалась ли монархия – это была монархия рабовладельческая, или республика – это была республика рабовладельческая. В них всеми правами пользовались рабовладельцы, а рабы были вещью по закону, и над ними возможно было не только какое угодно насилие, но и убийство раба не считалось преступлением. Рабовладельческие республики различались по своей внутренней организации: были республики аристократические и демократические. В аристократической республике небольшое число привилегированных принимало участие в выборах, в демократической – участвовали все, но опять-таки все рабовладельцы, все, кроме рабов. Это основное обстоятельство надо иметь в виду, потому что оно больше всего проливает свет на вопрос о государстве и ясно показывает сущность государства.

Государство есть машина для угнетения одного класса другим, машина, чтобы держать в повиновении одному классу прочие подчиненные классы. Форма этой машины бывает различна. В рабовладельческом государстве мы имеем монархию, аристократическую республику или даже демократическую республику. В действительности формы правления бывали чрезвычайно разнообразны, но суть дела оставалась одна и та же: рабы не имели никаких прав и оставались угнетенным классом, они не признавались за людей. То же самое мы видим и в крепостном государстве.

Перемена формы эксплуатации превращала рабовладельческое государство в крепостническое. Это имело громадное значение. В рабовладельческом обществе – полное бесправие раба, он не признавался за человека; в крепостническом – привязанность крестьянина к земле. Основной признак крепостного права тот, что крестьянство (а тогда крестьяне представляли большинство, городское население было крайне слабо развито) считалось прикрепленным к земле, – отсюда произошло и самое понятие – крепостное право. Крестьянин мог работать определенное число дней на себя на том участке, который давал ему помещик; другую часть дней крепостной крестьянин работал на барина. Сущность классового общества оставалась: общество держалось на классовой эксплуатации. Полноправными могли быть только помещики, крестьяне считались бесправными. Их положение на практике очень слабо отличалось от положения рабов в рабовладельческом государстве. Но все же к их освобождению, к освобождению крестьян, открывалась дорога более широкая, так как крепостной крестьянин не считался прямой собственностью помещика. Он мог проводить часть времени на своем участке, мог, так сказать, до известной степени принадлежать себе...

Для удержания своего господства, для сохранения своей власти помещик должен был иметь аппарат, который бы объединил в подчинении ему громадное количество людей, подчинил их известным законам, правилам, – и все эти законы сводились в основном к одному – удержать власть помещика над крепостным крестьянином. Это и было крепостническое государство, которое в России, например, или в совершенно отсталых азиатских странах, где до сих пор крепостничество господствует – по форме оно отличалось – было или республиканское, или монархическое. Когда государство было монархическое – признавалась власть одного; когда оно было республиканское – признавалось более или менее участие выборных от помещичьего общества, – это в обществе крепостническом. Крепостническое общество представляло такое деление классов, когда громадное большинство – крепостное крестьянство – находилось в полной зависимости от ничтожного меньшинства – помещиков, которые владели землей.

Развитие торговли, развитие товарообмена привело к выделению нового класса – капиталистов. Капитал возник в конце средних веков, когда мировая торговля после открытия Америки достигла громадного развития, когда увеличилось количество драгоценных металлов, когда серебро и золото стали орудием обмена, когда денежный оборот дал возможность держать громадные богатства в одних руках. Серебро и золото признавались как богатство во всем мире. Падали экономические силы помещичьего класса, и развивалась сила нового класса – представителей капитала. Перестройка общества происходила таким образом, чтобы все граждане стали как бы равными, чтобы отпало прежнее деление на рабовладельцев и рабов, чтобы все считались равными перед законом, независимо от того, кто каким капиталом владеет – землей ли на правах частной собственности, или это голяк, у которого одни рабочие руки, – все равны перед законом. Закон одинаково охраняет всех, охраняет собственность, у кого она есть, от покушений против собственности со стороны той массы, которая, не имея собственности, не имея ничего, кроме своих рук, постепенно нищает, разоряется и превращается в пролетариев. Таково капиталистическое общество.

Я не могу на этом останавливаться подробно. К этому вопросу вы еще вернетесь, когда будете беседовать о программе партии, – там вы услышите характеристику капиталистического общества. Это общество выступило против крепостничества, против старого крепостного права с лозунгом свободы. Но это была свобода для того, кто владеет собственностью. И когда крепостное право было разрушено, что произошло к концу XVIII – началу XIX века – в России это произошло позднее других стран, в 1861 г., – тогда на смену крепостническому государству пришло государство капиталистическое, которое объявляет своим лозунгом свободу всенародную, говорит, что оно выражает волю всего народа, отрицает, что оно классовое государство, и тут между социалистами, которые борются за свободу всего народа, и капиталистическим государством развивается борьба, которая привела сейчас к созданию Советской социалистической республики и которая охватывает весь мир.

Ленин В.И. О государстве. – Полн. собр. соч., т. 39, с. 74-79.

...Диктатура предполагает и означает "состояние" неприятного для ренегатов революционного насилия одного класса над другим, этого "шила в мешке не утаишь". Вздорность различения "состояния" и "формы правления" всплывает наружу. О форме правления говорить здесь втройне глупо, ибо всякий мальчик знает, что монархия и республика разные формы правления. Господину Каутскому нужно доказывать, что обе эти формы правления, как и все переходные "формы правления" при капитализме, суть лишь разновидности буржуазного государства, т.е. диктатуры буржуазии.

Ленин В.И. Пролетарская революция и ренегат Каутский. – Полн. собр. соч., т. 37, с. 2?6.

Форма господства государства может быть различна: капитал одним образом проявляет свою силу там, где есть одна форма, и другим – где другая, но по существу власть остается в руках капитала: есть ли цензовое право или другое, есть ли республика демократическая, и даже чем она демократичнее, тем грубее, циничнее это господство капитализма. Одна из самых демократических республик в мире – Северо-Американские Соединенные Штаты – и нигде так, как в этой стране (кто там побывал после 1905 г., тот наверно имеет об этом представление), нигде власть капитала, власть кучки миллиардеров над всем обществом не проявляется так грубо, с таким открытым подкупом, как в Америке. Капитал, раз он существует, господствует над всем обществом, и никакая демократическая республика, никакое избирательное право сущности дела не меняют.

Демократическая республика и всеобщее избирательное право по сравнению с крепостническим строем были громадным прогрессом: они дали возможность пролетариату достигнуть того объединения, того сплочения, которое он имеет, образовать те стройные, дисциплинированные ряды, которые ведут систематическую борьбу с капиталом. Ничего подобного даже приблизительно не было у крепостного крестьянина, не говоря уже о рабах. Рабы, как мы знаем, восставали, устраивали бунты, открывали гражданские войны, но никогда не могли создать сознательного большинства, руководящих борьбой партий, не могли ясно понять, к какой цели идут, и даже в наиболее революционные моменты истории всегда оказывались пешками в руках господствующих классов. Буржуазная республика, парламент, всеобщее избирательное право – все это с точки зрения всемирного развития общества представляет громадный прогресс. Человечество шло к капитализму, и только капитализм, благодаря городской культуре, дал возможность угнетенному классу пролетариев осознать себя и создать то всемирное рабочее движение, те миллионы рабочих, организованных по всему миру в партии, те социалистические партии, которые сознательно руководят борьбой масс. Без парламентаризма, без выборности это развитие рабочего класса было бы невозможно. Вот почему все это в глазах самых широких масс людей получило такое большое значение. Вот почему перелом кажется таким трудным. Не только сознательные лицемеры, ученые и попы поддерживают и защищают эту буржуазную ложь, что государство свободно и призвано защищать интересы всех, но и массы людей, искренне повторяющих старые предрассудки и не могущих понять перехода от старого капиталистического общества к социализму. Не только люди, находящиеся в прямой зависимости от буржуазии, не только те, которые находятся под гнетом капитала, или которые подкуплены этим капиталом (на службе у капитала состоит масса всякого рода ученых, художников, попов и т.д.), но и люди, просто находящиеся под влиянием предрассудков буржуазной свободы, все это ополчилось против большевизма во всем мире за то, что при своем основании Советская республика отбросила эту буржуазную ложь и открыто заявила: вы называете свое государство свободным, а на самом деле, пока есть частная собственность, ваше государство, хотя бы оно было демократической республикой, есть не что иное, как машина в руках капиталистов для подавления рабочих, и, чем свободнее государство, тем яснее это выражается. Пример этого – Швейцария в Европе, Северо-Американские Соединенные Штаты в Америке. Нигде капитал не господствует так цинично и беспощадно, и нигде это не видно с такой ясностью, как именно в этих странах, хотя это демократические республики, как бы им были они изящно размалеваны, несмотря ни на какие слова о трудовой демократии, о равенстве всех граждан. На деле в Швейцарии и Америке господствует капитал, и всякие попытки рабочих добиться сколько-нибудь серьезного улучшения своего положения встречаются немедленной гражданской войной. В этих странах меньше солдат, постоянного войска, – в Швейцарии существует милиция, и каждый швейцарец имеет ружье у себя дома, в Америке до последнего времени не было постоянного войска, – и поэтому, когда случается стачка, буржуазия вооружается, нанимает солдат и подавляет стачку, и нигде это подавление рабочего движения не происходит с такой беспощадной свирепостью, как в Швейцарии и Америке, и нигде в парламенте не сказывается так сильно влияние капитала, как именно здесь. Сила капитала – все, биржа – все, а парламент, выборы – это марионетки, куклы... Но чем дальше, тем больше проясняются глаза рабочих, и тем шире распространяется идея Советской власти, особенно после той кровавой бойни, которую мы только что пережили. Все яснее становится для рабочего класса необходимость беспощадной борьбы с капиталистами.

Какими бы формами ни прикрывалась республика, пусть то будет самая демократическая республика, но если она буржуазная, если в ней осталась частная собственность на землю, на заводы и фабрики, и частный капитал держит в наемном рабстве все общество, т.е., если в ней не выполняется то, о чем заявляет программа нашей партии и Советская конституция, то это государство – машина, чтобы угнетать одних другими.

Ленин В.И. О государстве. – Полн. собр. соч., т. 39, с. 81-84.

На самом деле и самодержавие, и конституционная монархия, и республика суть лишь разные формы классовой борьбы, причем диалектика истории такова, что, с одной стороны, каждая из этих форм проходит через различные этапы развития ее классового содержания, а с другой стороны, переход от одной формы к другой нисколько не устраняет (сам по себе) господства прежних эксплуататорских классов при иной оболочке. Например, русское самодержавие XVII века с боярской Думой и боярской аристократией не похоже на самодержавие XVIII века с его бюрократией, служилыми сословиями, с отдельными периодами "просвещенного абсолютизма" и от обоих резко отличается самодержавие XIX века, вынужденное "сверху" освобождать крестьян, разоряя их, открывая дорогу капитализму, вводя начало местных представительных учреждений буржуазии. К XX веку и эта последняя форма полуфеодального, полупатриархального самодержавия изжила себя.

Переход к представительным учреждениям национального масштаба стал необходимостью под влиянием роста капитализма, усиления буржуазии и т.д. Революционная борьба 1905 года обострилась особенно из-за того, кто и как соберет первое всероссийское представительное учреждение. Декабрьское поражение решило этот вопрос в пользу старой монархии, а при таких условиях иной конституции, кроме черносотенно-октябристской, и быть не могло.

Ленин В.И. Как социалисты-революционеры подводят итоги революции и как революция подвела итоги социалистам-революционерам. – Полн. собр. соч., т. ??, с. 31?.

...Если Энгельс говорит, что при демократической республике "ничуть не меньше", чем при монархии, государство остается "машиной для угнетения одного класса другим", то это вовсе не значит, чтобы форма угнетения была для пролетариата безразлична, как "учат" иные анархисты. Более широкая, более свободная, более открытая форма, классовой борьбы и классового угнетения дает пролетариату гигантское облегчение в борьбе за уничтожение классов вообще.

Ленин В.И. Государство и революция. – Полн. собр. соч., т. 33, с. 80.

Экономически империализм (или "эпоха" финансового капитала, дело не в слове) есть высшая ступень развития капитализма, именно такая, когда производство стало настолько крупным и крупнейшим, что свободу конкуренции сменяет монополия. В этом экономическая сущность империализма. Монополия проявляется и в трестах, синдикатах и пр., ив всесилии гигантских банков, и в скупке источников сырья и пр., и в концентрации банкового капитала и т.д. В экономической монополии – все дело.

Политической надстройкой над новой экономикой, над монополистическим капитализмом (империализм есть монополистический капитализм) является поворот от демократии к политической реакции. Свободной конкуренции соответствует демократия. Монополии соответствует политическая реакция. "Финансовый капитал стремится к господству, а не к свободе", – справедливо говорит Р.Гильфердинг в своем "Финансовом капитале".

Ленин В.И. О карикатуре на марксизм и об "империалистическом экономизме". – Поли, собр. соч., т. ?0, с. 93-94.

Вообще политическая демократия есть лишь одна из возможных (хотя теоретически для "чистого" капитализма и нормальная) форм надстройки над капитализмом. И капитализм и империализм, как показывают факты, развивается при всяких политических формах, подчиняя себе все их.

Ленин В.И. Итоги дискуссии о самоопределении. – Полн. собр. соч., т. 30, с. 23.

c) Об условиях отмирания государства

Отмена государства имеет у коммунистов только тот смысл, что она является необходимым результатом отмены классов, вместе с которыми отпадает сама собой потребность в организованной силе одного класса для удержания в подчинении других классов.

Маркс К., Энгельс Ф. Рецензии. – Эмиль де Жирарден. "Социализм и налог". – Соч., т. 7, с. 303.

Пролетариат берет государственную власть и превращает средства производства прежде всего в государственную собственность. Но тем самым он уничтожает самого себя как пролетариат, тем самым он уничтожает все классовые различия и классовые противоположности, а вместе с тем и государство как государство. Существовавшему и существующему до сих пор обществу, которое движется в классовых противоположностях, было необходимо государство, т.е. организация эксплуататорского класса для поддержания его внешних условий производства, значит, в особенности для насильственного удержания эксплуатируемого класса в определяемых данным способом производства условиях подавления (рабство, крепостничество или феодальная зависимость, наемный труд). Государство было официальным представителем всего общества, его сосредоточением в видимой корпорации, но оно было таковым лишь постольку, поскольку оно было государством того класса, который для своей эпохи один представлял все общество: в древности оно было государством рабовладельцев – граждан государства, в средние века – феодального дворянства, в наше время – буржуазии. Когда государство наконец-то становится действительно представителем всего общества, тогда оно само себя делает излишним. С того времени, когда не будет ни одного общественного класса, который надо бы было держать в подавлении, с того времени, когда исчезнут вместе с классовым господством, вместе с борьбой за отдельное существование, порождаемой теперешней анархией в производстве, те столкновения и эксцессы, которые проистекают из этой борьбы, – с этого времени нечего будет подавлять, не будет и надобности в особой силе для подавления, в государстве. Первый акт, в котором государство выступает действительно как представитель всего общества – взятие во владение средств производства от имени общества, – является в то же время последним самостоятельным актом его как государства. Вмешательство государственной власти в общественные отношения становится тогда в одной области за другой излишним и само собой засыпает. На место управления лицами становится управление вещами и руководство производственными процессами. Государство не "отменяется", оно отмирает.

Энгельс Ф. Развитие социализма от утопии к науке. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 19, с. ??4-??5.

Итак, государство существует не извечно. Были общества, которые обходились без него, которые понятия не имели о государстве и государственной власти. На определенной ступени экономического развития, которая необходимо связана была с расколом общества на классы, государство стало в силу этого раскола необходимостью. Мы приближаемся теперь быстрыми шагами к такой ступени развития производства, на которой существование этих классов не только перестало быть необходимостью, но становится прямой помехой производству. Классы исчезнут так же неизбежно, как неизбежно они в прошлом возникли. С исчезновением классов исчезнет неизбежно государство. Общество, которое по-новому организует производство на основе свободной и равной ассоциации производителей, отправит всю государственную машину туда, где ей будет тогда настоящее место: в музей древностей, рядом с прялкой и с бронзовым топором.

Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 21, с. 173.

Обычно понятия "свобода" и "демократия" считают тождественными и употребляют часто одно вместо другого. Очень часто вульгарные марксисты (Каутский, Плеханов и К° во главе их) именно так рассуждают. На деле демократия исключает свободу. Диалектика (ход) развития такова: от абсолютизма к демократии буржуазной; от буржуазной демократии к пролетарской; от пролетарской к никакой.

Ленин В.И. Подготовительные материалы к книге "Государство и революция". – Полн. собр. соч., т. 33, с. 170.

Экономической основой полного отмирания государства является такое высокое развитие коммунизма, при котором исчезает противоположность умственного и физического труда, исчезает, следовательно, один из важнейших источников современного общественного неравенства и притом такой источник, которого одним переходом средств производства в общественную собственность, одной экспроприацией капиталистов сразу устранить никак нельзя.

Эта экспроприация даст возможность гигантского развития производительных сил. И, видя, как теперь уже капитализм невероятно задерживает это развитие, как многое можно было бы двинуть вперед на базе современной, уже достигнутой, техники, мы вправе с полнейшей уверенностью сказать, что экспроприация капиталистов неизбежно даст гигантское развитие производительных сил человеческого общества. Но как скоро пойдет это развитие дальше, как скоро дойдет оно до разрыва с разделением труда, до уничтожения противоположности между умственным и физическим трудом, до превращения труда в "первую жизненную потребность", этого мы не знаем и знать не можем.

Поэтому мы и вправе говорить лишь о неизбежном отмирании государства, подчеркивая длительность этого процесса, его зависимость от быстроты развития высшей фазы коммунизма и оставляя совершенно открытым вопрос о сроках или о конкретных формах отмирания, ибо материала для решения таких вопросов нет.

Государство сможет отмереть полностью тогда, когда общество осуществит правило: "каждый по способностям, каждому по потребностям", т.е. когда люди настолько привыкнут к соблюдению основных правил общежития и когда их труд будет настолько производителен, что они добровольно будут трудиться по способностям. "Узкий горизонт буржуазного права", заставляющий высчитывать, с черствостью Шейлока, не переработать бы лишних получаса против другого, не получить бы меньше платы, чем другой, – этот узкий горизонт будет тогда перейден. Распределение продуктов не будет требовать тогда нормировки со стороны общества количества получаемых каждым продуктов; каждый будет свободно брать "по потребности".

С точки зрения буржуазной легко объявить подобное общественное устройство "чистой утопией" и зубоскалить по поводу того, что социалисты обещают каждому право получать от общества, без всякого контроля за трудом отдельного гражданина, любое количество трюфелей, автомобилей, пианино и т.п. Таким зубоскальством отделываются и поныне большинство буржуазных "ученых", которые обнаруживают этим и свое невежество и свою корыстную защиту капитализма.

Невежество, – ибо "обещать", что высшая фаза развития коммунизма наступит, ни одному социалисту в голову не приходило, а предвидение великих социалистов, что она наступит, предполагает и не теперешнюю производительность труда и не теперешнего обывателя, способного "зряй" – вроде как бурсаки у Помяловского – портить склады общественного богатства и требовать невозможного.

Ленин В.И. Государство и революция, – Полн. собр. соч., т. 33, с. 96-97.

Только в коммунистическом обществе, когда сопротивление капиталистов уже окончательно сломлено, когда капиталисты исчезли, когда нет классов (т.е. нет различия между членами общества по их отношению к общественным средствам производства), – только тогда "исчезает государство и можно говорить о свободе". Только тогда возможна и будет осуществлена демократия действительно полная, действительно без всяких изъятий. И только тогда демократия начнет отмирать в силу того простого обстоятельства, что, избавленные от капиталистического рабства, от бесчисленных ужасов, дикостей, нелепостей, гнусностей капиталистической эксплуатации, люди постепенно привыкнут к соблюдению элементарных, веками известных, тысячелетиями повторявшихся во всех прописях, правил общежития, к соблюдению их без насилия, без принуждения, без подчинения, без особого аппарата для принуждения, который называется государством.

Выражение "государство отмирает" выбрано очень удачно, ибо оно указывает и на постепенность процесса и на стихийность его. Только привычка может оказать и несомненно окажет такое действие, ибо мы кругом себя наблюдаем миллионы раз, как легко привыкают люди к соблюдению необходимых для них правил общежития, если нет эксплуатации, если нет ничего такого, что возмущает, вызывает протест и восстание, создает необходимость подавления.

Итак: в капиталистическом обществе мы имеем демократию урезанную, убогую, фальшивую, демократию только для богатых, для меньшинства. Диктатура пролетариата, период перехода к коммунизму, впервые даст демократию для народа, для большинства, наряду с необходимым подавлением меньшинства, эксплуататоров. Коммунизм один только в состоянии дать демократию действительно полную, и чем она полнее, тем скорее она станет ненужной, отомрет сама собою.

Другими словами: при капитализме мы имеем государство в собственном смысле слова, особую машину для подавления одного класса другим и притом большинства меньшинством. Понятно, что для успеха такого дела, как систематическое подавление меньшинством эксплуататоров большинства эксплуатируемых, нужно крайнее свирепство, зверство подавления, нужны моря крови, через которые человечество и идет свой путь в состоянии рабства, крепостничества, наемничества.

Далее, при переходе от капитализма к коммунизму подавление еще необходимо, но уже подавление меньшинства эксплуататоров большинством эксплуатируемых. Особый аппарат, особая машина для подавления, "государство" еще необходимо, но это уже переходное государство, это уже не государство в собственном смысле, ибо подавление меньшинства эксплуататоров большинством вчерашних наемных рабов дело настолько, сравнительно, легкое, простое и естественное, что оно будет стоить гораздо меньше крови, чем подавление восстаний рабов, крепостных, наемных рабочих, что оно обойдется человечеству гораздо дешевле, И оно совместимо с распространением демократии на такое подавляющее большинство населения, что надобность в особой машине для подавления начинает исчезать. Эксплуататоры, естественное дело, не в состоянии подавить народа без сложнейшей машины для выполнения такой задачи, но народ подавить эксплуататоров может и при очень простой "машине", почти что без "машины", без особого аппарата, простой организацией вооруженных масс (вроде Советов рабочих и солдатских депутатов – заметим, забегая вперед).

Наконец, только коммунизм создает полную ненадобность государства, ибо некого подавлять, – "некого" в смысле класса, в смысле систематической борьбы с определенной частью населения. Мы не утописты и нисколько не отрицаем возможности и неизбежности эксцессов отдельных лиц, а равно необходимости подавлять такие эксцессы. Но, во-первых, для этого не нужна особая машина, особый аппарат подавления, это будет делать сам вооруженный народ с такой же простотой и легкостью, с которой любая толпа цивилизованных людей даже в современном обществе разнимает дерущихся или не допускает насилия над женщиной. А, во-вторых, мы знаем, что коренная социальная причина эксцессов, состоящих в нарушении правил общежития, есть эксплуатация масс, нужда и нищета их. С устранением этой главной причины эксцессы неизбежно начнут "отмирать". Мы не знаем, как быстро и в какой постепенности, но мы знаем, что они будут отмирать. С их отмиранием отомрет и государство.

Ленин В.И. Государство и революция. – Полн. собр. соч., т. 33, с. 89-91.

Именно теперь мы можем сказать, что мы имеем на деле такую организацию власти, которая ясно показывает переход к полной отмене всякой власти, всякого государства. Это будет возможно тогда, когда не будет ни следа эксплуатации, то есть в социалистическом обществе.

Ленин В.И. Третий Всероссийский съезд Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. 10-18 [23-31]) января 1918 г. – Полн. собр. соч., т. 35, с. 273.

Когда еще государство начнет отмирать? Мы до тех пор успеем больше, чем два съезда собрать, чтобы сказать: смотрите, как наше государство отмирает. А до тех пор слишком рано. Заранее провозглашать отмирание государства будет нарушением исторической перспективы.

Ленин В.И. Седьмой Экстренный съезд РКП(б). 6-8 марта 1918 г. – Полн. собр. соч., т. 36, с. 66.

2. ПОЛИТИКА

а) Понятие политики

Политика есть отношение между классами...

Ленин В.И. Х съезд РКП(б). 8-16 марта 1921 г. – Полн. собр. соч., т. 43, с. 72.

...Политика есть отношение между нациями, классами и пр...

Ленин В.И. Письмо И.Ф.Арманд, 19 января 1917 г. – Полн. собр. соч., т. 48, с. ??9.

...Политика есть участие в делах государства, направление государства, определение форм, задач, содержания деятельности государства...

Ленин В.И. План статьи "К вопросу о роли государства". – Полн. собр. соч., т. 33, с. 340.

...Политика есть наука и искусство, которое с неба не сваливается, даром не дается...

Наука требует, во-первых, учета опыта других стран, особенно, если другие, тоже капиталистические, страны переживают или недавно переживали весьма сходный опыт; во-вторых, учета всех сил, групп, партий, классов, масс, действующих внутри данной страны, отнюдь не определения политики на основании только желаний и взглядов, степени сознательности и готовности к борьбе одной только группы или партии.

Ленин В.И. Детская болезнь "левизны" в коммунизме. – Полн. собр. соч., т. 41, с. ??.

b) Взаимосвязь политики и экономики

Отделять организационные вопросы от политики нельзя. Политика – это концентрированная экономика.

Ленин В.И. XI съезд РКП(б). 27 марта – ? апреля 1922 г. – Полн. собр. соч., т. 45, с. 123.

Политика есть концентрированное выражение экономики. ...Политика не может не иметь первенства над экономикой. Рассуждать иначе, значит забывать азбуку марксизма.

...Без правильного политического подхода к делу данный класс не удержит своего господства, а следовательно, не сможет решить и своей производственной задачи.

Ленин В.И. Еще раз о профсоюзах, о текущем моменте и об ошибках тт. Троцкого и Бухарина. – Полн. собр. соч., т. 4S, с. ?78-?79.

По как понимать политику? Если понимать политику в смысле старом, то можно впасть в большую и тяжелую ошибку. Политика – это борьба между классами, политика – это отношения пролетариата, борющегося за освобождение против всемирной буржуазии. Но в нашей борьбе выделяются две стороны дела: с одной стороны, задача разрушить наследие буржуазного строя, разрушить попытки раздавить Советскую власть, повторяемые всей буржуазией. До сих пор эта задача более всего занимала наше внимание и мешала перейти к другой задаче – задаче строительства. Политика в представлении буржуазного миросозерцания была как бы оторвана от экономики. Буржуазия говорила: работайте, крестьяне, чтобы получить возможность существования, работайте, рабочие, чтобы получить на рынке все необходимое, чтобы жить, а политику хозяйственную ведут ваши хозяева. А между тем это не так, политика должна быть делом народа, делом пролетариата. И вот тут нам необходимо подчеркнуть, что мы "/" времени в нашей работе заняты борьбой с буржуазией. Победы над Врангелем, о которых мы читали вчера и о которых вы прочтете сегодня и, вероятно, завтра, показывают, что одна стадия борьбы приходит к концу, что мы отвоевали мир с целым рядом западных стран, а каждая победа на военном фронте освобождает нас для борьбы внутренней, для политики строительства государства. Всякий шаг, приближающий нас к победе над белогвардейцами, переносит постепенно центр тяжести борьбы к политике экономики. Пропаганда старого типа рассказывает, дает примеры, что такое коммунизм. Но эта старая пропаганда никуда не годна, так как нужно практически показать, как надо социализм строить. Вся пропаганда должна быть построена на политическом опыте хозяйственного строительства. Это наша главнейшая задача, и если бы кто вздумал понимать это в старом смысле слова, тот оказался бы отсталым и не может вести работу пропаганды для массы крестьян и рабочих. Наша главная политика сейчас должна быть – экономическое строительство государства, чтобы собрать лишние пуды хлеба, чтобы дать лишние пуды угля, чтобы решить, как лучше использовать эти пуды хлеба и угля, чтобы не было голодных, – вот какова наша политика.

Ленин В.И. Речь на Всероссийском совещании политпросветов губернских и уездных отделов народного образования 3 ноября 192O г. – Полн. собр. соч., т. 41, с. 406-407.

...Самые глубокие корни и внутренней, и внешней политики нашего государства определяются экономическими интересами, экономическим положением господствующих классов нашего государства. Эти положения, которые являются основой всего миросозерцания марксистов и которые подтверждены для нас, русских революционеров, великим опытом обеих русских революций, – эти положения не следует ни на минуту упускать из виду, чтобы не потеряться в дебрях и в лабиринте дипломатических ухищрений, – в лабиринте, иногда даже искусственно создаваемом и запутываемом людьми, классами, партиями и группами, любящими или вынужденными в мутной воде ловить рыбу.

Ленин В.И. Доклад о внешней политике на объединенном заседании ВЦИК и Московского Совета 14 мая 191? г. – Полн. собр. соч., т. 3?, с. 321-32?.

c) Относительная самостоятельность политики

Но политика имеет свою объективную логику, независимую от предначертаний тех или иных лиц или партий.

Ленин В.И. По поводу одной статьи в органе Бунда. – Полн. собр. соч., т. 14, с. 190.

Политика имеет свою внутреннюю логику. Сколько раз указывали на то, что между с.-д. и либералами возможны соглашения технические, нисколько не ведущие к политическому блоку, от которого отрекались всегда и все партийные социал-демократы (о непартийных или таких, которые ведут двойную игру, говоря в партии одно, а в "вольной", беспартийной газете другое, мы здесь не говорим). И жизнь неизменно разбивала эти красивые построения и добрые пожелания, ибо из-за прикрытия "технических" соглашении неуклонно пробивали себе дорогу идеи политического блока. В мелкобуржуазной стране, в период буржуазной революции, при обилии мелкобуржуазных интеллигентов в рабочей партии, тенденция к политическому подчинению пролетариата либералам имеет самые реальные корни. И эта тенденция, коренящаяся в объективном положении вещей, оказывается действительным содержанием всякого квазисоциалистического политиканства на тому о коалициях с кадетами.

Ленин В.И. Заметки публициста. – Полн. собр. соч., т. 16, с. 56.

d) Политика и государственный аппарат

Раз политика требует решительной перемены, гибкости, умелого перехода, – руководители должны это понять. Твердый аппарат должен быть годен для всяких маневров. Если же твердость аппарата превращается в закостенелость, мешает поворотам, тогда борьба неизбежна. Поэтому нужно все силы употребить на то, чтобы безусловно добиться своего, добиться полного подчинения аппарата политике. Политика есть отношение между классами – это решает судьбу республики. Аппарат, как подсобное средство, чем тверже, тем он лучше и пригоднее для маневров. А если он не в состоянии этого выполнить, он ни на что не годен.

Ленин В.И. Х съезд РКП(б). 8-16 марта 1921 г. – Полн. собр. соч., т. 43, с. 72-73.

e) Особенности революционной политики

...Что значит вообще занять позицию в политике? (1) Дать оформленную, от имени организации (хотя бы "пятерки" секретарей), оценку момента и тактики, ряд резолюций; (2) дать боевой лозунг момента; (3) связать то и другое с действием пролетарских масс и их сознательного авангарда.

Ленин В.И. Прикрытие социал-шовинистской политики интернационалистскими фразами. – Полн. собр. соч., т. 27, с. 91.

Марксизм стоит на почве фактов, а не возможностей. Марксист должен в посылки своей политики ставить только точно и бесспорно доказанные факты.

Ленин В.И. Письмо Н.Д.Кикнадзе, ноябрь 1916 г. – Полн. собр. соч., т. 49, с. 319.

...Требование, которое предъявляет марксизм всякой серьезной политике, именно: чтобы в основе ее лежали, за основу ее брались факты, допускающие точную объективную проверку.

Ленин В.И. Из дневника публициста. – Полн. собр. соч., т. ?4, с. 123.

Прямая политика – самая лучшая политика. Принципиальная политика – самая практичная политика. Только она может действительно и прочно привлечь к с.-д.-тии симпатии и доверие массы.

Ленин В.И. Выборная кампания социал-демократии в Петербурге. – Полн. собр. соч., т. 14, с. ?00.

Нет, будем смотреть правде прямо в лицо. В политике это всегда самая лучшая и единственно правильная система.

Ленин В.И. Еще о политическом кризисе. – Полн. собр. соч., т. ?5, с. 1?0.

Лучшая политика – это еще раз и всегда открытая революционная политика, ожесточенная, совершенно независимая борьба под пролетарским знаменем, группирующая мало-помалу вокруг нас вместе с пролетариями-рабочими бесчисленные массы демократического крестьянства.

Ленин В.И. Тактика РСДРП во время избирательной кампании. – Полн. собр. соч., т. 15, с. 1?.

Оппортунистическое крыло нашей партии, как и других с.-д. партий, защищало "деловой", "практический" порядок дня съезда. Оно чуждалось "общих широких" вопросов. Оно забывало, что в конце концов широко принципиальная политика есть единственная, действительно практическая политика. Оно забывало, что, кто берется за частные вопросы без предварительного решения общих, тот неминуемо будет на каждом шагу бессознательно для себя "натыкаться" на эти общие вопросы. А натыкаться слепо на них в каждом частном случае значит обрекать свою политику на худшие шатания и беспринципность.

Ленин В.И. Отношение к буржуазным партиям. – Полн. собр. соч., т. 15, с. 368.

Честное признание политической ошибки приносит очень большую политическую пользу многим людям, если дело идет об ошибке, которую разделяли целые партии, имевшие в свое время влияние на массы.

Ленин В.И. Ценные признания Питирима Сорокина. – Полн. собр. соч., т. 37, с. 189.

Искренность в политике означает не то, чтобы гг. Керенские, Черновы и К° должны были доказывать свою личную искренность, – ее мы охотно допускаем и не в ней вовсе дело. Искренность в политике, то есть в той области человеческих отношений, которая имеет дело не с единицами, а с миллионами, – искренность в политике есть вполне доступное проверке соответствие между словом и делом.

Ленин В.И. Над кем смеетесь? Над собой смеетесь! – Полн. собр. соч., ст. 33, с. 259.

В личном смысле разница между предателем по слабости и предателем по умыслу и расчету очень велика; в политическом отношении этой разницы нет, ибо политика – это фактическая судьба миллионов людей, а эта судьба не меняется от того, преданы ли миллионы рабочих и бедных крестьян предателями по слабости или предателями из корысти.

Ленин В.И. Заметки публициста. – Полн. собр. соч., т, 40, с. 131-132.

Личное воздействие и выступление на собраниях в политике страшно много значит. Без них нет политической деятельности, и даже само писанье становится менее политическим.

Ленин В.И. Письмо А.В.Луначарскому, ? августа 1905 г. – Полн. собр. соч., т. 47, с. 54.

Искусство политика (и правильное понимание коммунистом своих задач) в том и состоит, чтобы верно учесть условия и момент, когда авангард пролетариата может успешно взять власть, когда он сумеет при этом и после этого получить достаточную поддержку достаточно широких слоев рабочего класса и непролетарских трудящихся масс, когда он сумеет после этого поддерживать, укреплять, расширять свое господство, воспитывая, обучая, привлекая все более и более широкие массы трудящихся.

Ленин В.И. Детская болезнь "левизны" в коммунизме. – Полн. собр. соч., т. 41, с. 34.

...Политика начинается там, где миллионы; не там, где тысячи, а там, где миллионы, там только начинается серьезная политика...

Ленин В.И. Седьмой Экстренный съезд РКП(б). 6-8 марта 1918 г. – Полн. собр. соч., т. 36, с. 36-37.

...Надо учитывать силы в десятки миллионов; меньше в политике не считается, меньше политика отбрасывает, как величину, не имеющую никакого значения...

Ленин В.И. Заседание ВЦИК ?9 апреля 1918 г. – Полн. собр. соч., т. 3?, с. ??3.

...Пока у нас есть в стране такое явление, как безграмотность, о политическом просвещении слишком трудно говорить. Это не есть политическая задача, это есть условие, без которого о политике говорить нельзя. Безграмотный человек стоит вне политики, его сначала надо научить азбуке. Без этого не может быть политики, без этого есть только слухи, сплетни, сказки, предрассудки, но не политика...

Наконец, если есть такое явление, как взятка, если это возможно, то нет речи о политике. Тут еще нет даже подступа к политике, тут нельзя делать политики, потому что все меры останутся висеть в воздухе и не приведут ровно ни к каким результатам. Хуже будет от закона, если практически он будет применяться в условиях допустимости и распространенности взятки. При таких условиях нельзя делать никакой политики, здесь нет основного условия, чтобы можно было заняться политикой. Чтобы можно было набросать перед народом политические наши задачи, чтобы можно было показать народным массам: "вот к каким задачам мы должны стремиться" (а это мы должны бы были сделать!), надо понять, что здесь требуется повысить культурный уровень масс. И нужно добиться этого известного уровня культуры.

Ленин В.И. Новая экономическая политика и задачи политпросветов. – Полн. собр. соч., т. 44, с. ??.

3. ПРАВО

а) Сущность права

Ваши (буржуазные. – Ред.) идеи сами являются продуктом буржуазных производственных отношений и буржуазных отношений собственности, точно так же как ваше право есть лишь возведенная в закон воля вашего класса, воля, содержание которой определяется материальными условиями жизни вашего класса.

Маркс К., Энгельс Ф. Манифест Коммунистической партии. – Соч., т. 4, с. 443.

Что такое закон? Выражение воли господствующих классов... Никакой закон не может связать выражения воли господствующих классов.

Ленин В.И. Аграрная программа социал-демократии в русской революции. – Полн. собр. соч., т. ??, с. 1?4.

Фразами о "ясно выраженной воле" и т.п. отделываться нельзя: воля, если она государственная, должна быть выражена как закон, установленный властью', иначе слово "воля" пустое сотрясение воздуха пустым звуком.

Ленин В.И. Противоречивая позиция. – Полн. собр. соч. т. ?2, с. ?40.

...Всякое право предполагает неравенство. Всякое право есть применение одинакового масштаба к различным людям, которые на деле не одинаковы, не равны друг другу...

Ленин В.И. Государство и революция. – Полн. собр. соч., т. 33, с. ?3.

Что такое политическое право, как не формулировка, регистрация отношений силы?

Ленин В.И. Три запроса. – Полн. собр. соч., т. 21, с. ??.

...Право есть ничто без аппарата; способного принуждать к соблюдению норм права.

Ленин В.И. Государство и революция. Полн. собр. соч., т. 33, с. ?9.

b) Обусловленность права экономическими отношениями

Мои исследования привели меня к тому результату, что правовые отношения, так же точно как и формы государства, не могут быть поняты ни из самих себя, ни из так называемого общего развития человеческого духа, что, наоборот, они коренятся в материальных жизненных отношениях, совокупность которых Гегель, по примеру английских и французских писателей XVIII века, называет "гражданским обществом", и что анатомию гражданского общества следует искать в политической экономии.

Маркс К. К критике политической экономии. Предисловие. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 13, с. ?.

На известной, весьма ранней ступени развития общества возникает потребность охватить общим правилом повторяющиеся изо дня в день акты производства, распределения и обмена продуктов и позаботиться о том, чтобы отдельный человек подчинился общим условиям производства и обмена. Это правило, вначале выражающееся в обычае, становится затем законом. Вместе с законом необходимо возникают и органы, которым поручается его соблюдение, – публичная власть, государство. В ходе дальнейшего общественного развития закон разрастается в более или менее обширное законодательство. Чем сложнее становится это законодательство, тем более отличается способ его выражения от того способа, в котором выражаются обычные экономические условия жизни общества. Законодательство представляется как бы самодовлеющим элементом, который находит оправдание своему существованию и обоснование своему дальнейшему развитию не в экономических отношениях, а в собственных внутренних основах, хотя бы, скажем, в "понятии воли". Люди забывают о происхождении своего права из экономических условий своей жизни, подобно тому как они забыли о своем собственном происхождении из животного царства. По мере того как законодательство разрастается в сложное, обширное целое, выступает необходимость в новом общественном разделении труда: образуется сословие профессиональных правоведов, а вместе с ними возникает и наука права. Последняя в своем дальнейшем развитии сравнивает между собой правовые системы различных народов и различных эпох не как отражения соответствующих экономических отношений, а как системы, заключающие свое обоснование в самих себе. Сравнение предполагает нечто общее: это общее обнаруживается в том, что все, более или менее одинаково свойственное всем этим правовым системам, юристы соединяют под названием естественного права. А мерилом, которым определяется, что относится к естественному праву и что к нему не относится, служит абстрактнейшее выражение самого права – справедливость. И с этого момента в глазах юристов и тех, кто верит им на слово, развитие права состоит лишь в стремлении все больше приблизить условия человеческой жизни, поскольку они находят юридическое выражение, к идеалу справедливости, к вечной справедливости. А эта справедливость всегда представляет собой лишь идеологизированное, вознесенное на небеса выражение существующих экономических отношений либо с их консервативной, либо с их революционной стороны. Справедливость греков и римлян находила справедливым рабство; справедливость буржуа 1789 г. требовала устранения феодализма, объявленного несправедливым. Для прусских юнкеров даже жалкий закон об округах является нарушением вечной справедливости. Представление о вечной справедливости изменяется, таким образом, не только в зависимости от времени и места: оно неодинаково даже у разных лиц и принадлежит к числу тех вещей, под которыми, как правильно замечает Мюльбергер, "каждый разумеет нечто другое". Если в обыденной жизни, при простоте отношений, с которыми там приходится иметь дело, такими выражениями, как справедливо, несправедливо, справедливость, чувство права, пользуются даже по отношению к общественным явлениям без особых недоразумений, то в научных исследованиях экономических отношений эти выражения, как мы видели, приводят к такой же беспросветной путанице, какая возникла бы, например, в современной химии, если бы там попытались сохранить терминологию теории флогистона. Еще хуже бывает эта путаница, когда верят, подобно Прудону, в социальный флогистон, в "справедливость", или же когда уверяют, подобно Мюльбергеру, что теория флогистона не менее правильна, чем теория кислорода.

Энгельс Ф. К жилищному вопросу. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 1?, с. 272-274.

Как и все гражданское право вообще, законы о наследовании являются не причиной, а следствием, юридическим выводом из существующей экономической организации общества, которая основана на частной собственности на средства производства, то есть на землю, сырье, машины и пр. Точно так же право передавать рабов по наследству не есть причина рабства, а, наоборот, рабство есть причина перехода рабов по наследству.

...Нам надлежит бороться с причиной, а не со следствием, с экономическим базисом, а не с его юридической надстройкой. Предположим, что средства производства из частной собственности превращены в общественную; тогда право наследования (поскольку оно имеет какое-либо социальное значение) отомрет само собой, ибо человек оставляет после своей смерти лишь то, чем он владел при жизни.

Маркс К. Доклад Генерального Совета о праве наследования. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 1?, с. 3?3.

...Юридическое отношение, формой которого является договор, – все равно закреплен ли он законом или нет, – есть волевое отношение, в котором отражается экономическое отношение. Содержание этого юридического, или волевого, отношения дано самим экономическим отношением.

Маркс К. Капитал, т. 1. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. ?3, с. ?4.

...Все юридические основания на свете, как бы вечны они ни были, не могли бы наделить дом такой силой, чтобы за пятьдесят лет сумма издержек на его постройку была выплачена в десятикратном размере в виде квартирной платы, и что это возможно лишь в результате экономических условий (которые могут получить общественное признание под видом юридических оснований).

Энгельс Ф. К жилищному вопросу. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т, 18, с. 21?.

Земельная собственность предполагает монополию известных лиц распоряжаться определенными участками земли как исключительными, только им подчиненными сферами их личной воли. ...Юридическая власть этих лиц, их власть пользоваться участками земли и злоупотреблять ими, еще ничего не решает. Использование всецело зависит от экономических условий, не зависимых от воли этих лиц. Само юридическое представление означает лишь то, что земельный собственник может поступать с землей так, как всякий товаровладелец со своим товаром; и это представление – юридическое представление о свободной частной земельной собственности – появляется в древнем мире лишь в эпоху разложения органического общественного строя, а в современном мире лишь с развитием капиталистического производства .

Маркс К. Капитал, т. III. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 25, ч. II, с. 1??.

Справедливость сделок, совершающихся между агентами производства, основывается на том, что эти сделки как естественное следствие вытекают из отношений производства. Юридические формы, в которых эти экономические сделки проявляются как добровольные действия участников, как выражения их общей воли и как обязательства, к выполнению которых каждую из сторон принуждает государство, – эти юридические формы, будучи только формами, не могут сами определить этого содержания сделок. Они только выражают его. Содержание это является справедливым, поскольку оно соответствует способу производства, адекватно ему. Оно несправедливо, поскольку противоречит ему. Рабство на основе капиталистического способа производства несправедливо; точно так же несправедлив и обман на качестве товара.

Маркс К. Капитал, т. III. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 25, ч. I, с. 373.

...Каждая форма производства порождает свойственные ей правовые отношения, формы правления и т.д. ... у буржуазных экономистов здесь на уме только то, что при современной полиции можно лучше производить, чем, например, при кулачном праве. Они забывают только, что и кулачное право есть право и что право сильного в другой форме продолжает существовать также и в их "правовом государстве".

Маркс К. Экономические рукописи 1857-1859 годов. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 16, ч. 1, с. ?4

...Мелочные постановления, которые регулируют время, пределы и перерывы работы по-военному, звоном колокола, отнюдь не были продуктом парламентских измышлений. Они постепенно развивались из данных отношений как естественные законы современного способа производства. Формулировка их, официальное признание и провозглашение государством явились результатом длительной классовой борьбы.

Маркс К. Капитал, т. I. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 23, с. ???.

Сущность конституции в том, что основные законы государства вообще и законы, касающиеся избирательного права в представительные учреждения, их компетенции и пр., выражают действительное соотношение сил в классовой борьбе.

Ленин В.И. Как социалисты-революционеры подводят итоги революции и как революция. подвела итоги социалистам-революционерам. – Полн. собр. соч., т. 17, с. ?4?.

c) Эксплуататорский характер права и правовых учреждений классового общества

Вся английская конституция и все конституционное общественное мнение есть не что иное, как одна большая ложь, которая непрерывно поддерживается и прикрывается многократной мелкой ложью, когда ее истинная сущность то здесь, то там чересчур уж открыто выступает наружу. И если даже начинают понимать, что все это сооружение – сплошная неправда и фикция, то и тогда еще крепко держатся за него, крепче, чем когда-либо, чтобы только не распадались пустые слова, несколько без всякого смысла поставленных рядом букв, ибо именно эти слова и суть устои мира, и без них мир и человечество должны были бы низринуться во мрак хаоса! Остается только с полным омерзением отвернуться от этого сплетения явной и скрытой лжи, лицемерия и самообмана.

Энгельс Ф. Положение Англии. Английская конституция. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 1, с. 641.

Если вообще какую-либо собственность правильнее было бы назвать кражей, то собственность британской аристократии является кражей в буквальном смысле этого слова. Разграбление церковных имуществ, разграбление общинных земель, мошенническое превращение феодальной и патриархальной собственности в частную собственность, сопровождаемое истреблением, – таковы правовые основания британской аристократии на ее владения. Какие услуги в этом не столь давнем процессе оказал аристократии рабски угодливый класс юристов, можно обнаружить у одного английского юриста прошлого столетия, Далримпла; в своей книге "История феодальной собственности" он с весьма наивной откровенностью свидетельствует, что в тяжбах из-за права владения каждый закон и каждый документ, касающийся собственности, толковались юристами в Англии во времена роста богатства буржуазии – в пользу буржуазии, а в Шотландии, где обогащалась аристократия, – в пользу аристократии, в обоих случаях – во враждебном народу духе.

Маркс К. Выборы. – Финансовые осложнения. – Герцогиня Сатерленд и рабство. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. ?, с. ?27.

Отчеты фабричных инспекторов неоспоримо доказывают, что гнусности в британской фабричной системе растут по мере роста самой системы; что законы, изданные с целью обуздания жестокой алчности фабрикантов, являются не чем иным, как обманом и фикцией, ибо они сформулированы так, чтобы свести на нет их же собственное назначение и обезоружить людей, которым поручено их выполнение; что антагонизм между фабрикантами и рабочими быстро приближается к тому пределу, когда начинается подлинная социальная война...

Маркс К. Положение фабричных рабочих. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 3?, с. 191-192.

Смешно говорить о "праве", когда помещики и издают законы, и применяют или отменяют их на практике. Значит, есть такой класс, который сам творит "право" и сам отменяет его. Значит, либеральные речи о "праве" и о "реформах" – пустая болтовня.

Помещики тоже стоят за "право" – только за помещичье право, за свое право, за право своего класса.

Ленин В.И. Замечательное дело. – Полн. собр. соч., т. 23, с. ?74.

Самое небольшое знакомство с законодательством буржуазных стран о браке, разводе и внебрачных детях, а равно с фактическим положением дела в этом отношении покажет любому интересующемуся вопросом человеку, что современная буржуазная демократия, даже во всех наиболее демократических буржуазных республиках, проявляет себя в указанном отношении именно крепостнически по отношению к женщине и по отношению к внебрачным детям.

Ленин В.И. О значении воинствующего материализма. – Полн. собр. соч., т. 4?, с. ??.

Когда насквозь буржуазные и большею частью реакционные юристы капиталистических стран в течение веков или десятилетий разрабатывали детальнейшие правила, написали десятки и сотни томов законов и разъяснений законов, притесняющих рабочего, связывающих по рукам и ногам бедняка, ставящих тысячи придирок и препон любому простому трудящемуся человеку из народа, – о, тогда буржуазные либералы и господин Каутский не видят тут "произвола"! Тут "порядок" и "законность"! Тут все обдумано и прописано, как можно "дожать" бедняка. Тут есть тысячи буржуазных адвокатов и чиновников (про них Каутский вообще молчит, вероятно, именно потому, что Маркс придавал громадное значение разбитию чиновничьей машины...), – адвокатов и чиновников, умеющих истолковать законы так, что рабочему и среднему крестьянину никогда не прорваться через проволочные заграждения этих законов. Это – не "произвол" буржуазии, это – не диктатура корыстных и грязных, напившихся народной крови эксплуататоров, ничего подобного. Это – "чистая демократия", с каждым днем становящаяся все чище и чище.

А когда трудящиеся и эксплуатируемые классы, впервые в истории, отрезанные империалистской войной от своих зарубежных братьев, составили свои Советы, призвали к политическому строительству те массы, которые буржуазия угнетала, забивала, отупляла, и стали сами строить новое, пролетарское государство, стали в пылу бешеной борьбы, в огне гражданской войны намечать основные положения о государстве без эксплуататоров, – тогда все мерзавцы буржуазии, вся банда кровопийц, с их подпевалой, Каутским, завопила о "произволе"!

Ленин В.И. Пролетарская революция и ренегат Каутский. – Полн. собр. соч., т. 37, с. 2??-?8?.

...Мы заявляем, что мы против капитализма вообще идем, против капитализма республиканского, против капитализма демократического, против капитализма свободного, – конечно, мы знаем, что он против нас выдвинет знамя свободы. И мы ему отвечаем... всякая свобода есть обман, если она противоречит интересам освобождения труда от гнета капитала...

А что они называют свободой? Эти цивилизованные французы, англичане, американцы, они называют свободой хотя бы свободу собраний. В конституции должно быть написано: "Свобода собраний всем гражданам". "Вот это, – говорят они, – есть содержание, вот это есть основное проявление свободы. А вы, большевики, вы свободу собраний нарушили".

Да, – отвечаем мы, – ваша свобода, господа англичане, французы, американцы, есть обман, если она противоречит освобождению труда от гнета капитала. Вы мелочь забыли, господа цивилизованные. Забыли, что ваша свобода написана в конституции, которая узаконяет частную собственность. Вот в чем суть дела.

...Свобода собраний, которая написана в конституции всех буржуазных республик, есть обман, потому что, чтобы собираться в цивилизованной стране, которая все-таки зимы не уничтожила, погоды ею переделала, нужно иметь помещения для собраний, а лучшие здания – в частной собственности. Сначала отберем лучшие здания, а потом поговорим о свободе.

Ленин В.И. I Всероссийский съезд по внешкольному образованию. 6-19 мая 3919 г. – Полн. собр. соч., т. 38, с. 347-348.

d) Сущность и задачи социалистического права и правовых учреждений

...В первой фазе коммунистического общества (которую обычно зовут социализмом) "буржуазное право" отменяется н е вполне, а лишь отчасти, лишь в меру уже достигнутого экономического переворота, т.е. лишь по отношению к средствам производства. "Буржуазное право" признает их частной собственностью отдельных лиц. Социализм делает их общей собственностью. Постольку – и лишь постольку – "буржуазное право" отпадает.

Но оно остается все же в другой своей части, остается в качестве регулятора (определителя) распределения продуктов и распределения труда между членами общества. "Кто не работает, тот не должен есть", – этот социалистический принцип уже осуществлен; "за равное количество труда равное количество продукта" – и этот социалистический принцип уже осуществлен. Однако это еще не коммунизм, и это еще не устраняет "буржуазного права", которое неравным людям за неравное (фактически неравное) количество труда дает равное количество продукта.

Это – "недостаток", говорит Маркс, но он неизбежен в первой фазе коммунизма, ибо, не впадая в утопизм, нельзя думать, что, свергнув капитализм, люди сразу научаются работать на общество без всяких норм права, да и экономических предпосылок такой перемены отмена капитализма не дает сразу.

А других норм, кроме "буржуазного права", нет. И постольку остается еще необходимость в государстве, которое бы, охраняя общую собственность на средства производства, охраняло равенство труда и равенство дележа продукта.

Государство отмирает, поскольку капиталистов уже нет, классов уже нет, подавлять поэтому какой бы то ни было класс нельзя.

Но государство еще не отмерло совсем, ибо остается охрана "буржуазного права", освящающего фактическое неравенство. Для полного отмирания государства нужен полный коммунизм .

Ленин В.И. Государство и революция. – Полн. собр. соч., т. 33, с. 94-95.

Это может показаться парадоксом или просто диалектической игрой ума, в которой часто обвиняют марксизм люди, не потрудившиеся ни капельки над тем, чтобы изучить его чрезвычайно глубокое содержание.

На самом же деле остатки старого в новом показывает нам жизнь на каждом шагу, и в природе и в обществе. И Маркс не произвольно всунул кусочек "буржуазного" права в коммунизм, а взял то, что экономически и политически неизбежно в обществе, выходящем из недр капитализма.

Ленин В.И. Государство и революция. – Полн. собр. соч., т. 33, с. 99.

В первой своей фазе, на первой своей ступени коммунизм не может еще быть экономически вполне зрелым, вполне свободным от традиций или следов капитализма. Отсюда такое интересное явление, как сохранение "узкого горизонта буржуазного права" – при коммунизме в его первой фазе.

Ленин В.И. Государство и революция. – Полн. собр. соч., т. 33, с. 98.

Когда старые буржуазно-демократические конституции расписывали, например, формальное равенство и право собраний, – наша, пролетарская и крестьянская, Советская конституция отбрасывает лицемерие формального равенства прочь. Когда буржуазные республиканцы свергали троны, тогда не заботились о формальном равенстве монархистов с республиканцами. Когда речь идет о свержении буржуазии, только предатели или идиоты могут добиваться формального равенства прав для буржуазии. Грош цена "свободы собраний" для рабочих и крестьян, если все лучшие здания захвачены буржуазией. Наши Советы отняли все хорошие здания, и в городах и в деревнях, у богачей, передав все эти здания рабочим и крестьянам под их союзы н собрания. Вот наша свобода собраний – для трудящихся!

Ленин В.И. Письмо к американским рабочим. – Полн. собр. соч., т. 37, с. 63.

Наша Конституция не отличается краснобайством, она крестьянам говорит: раз ты крестьянин трудящийся, ты имеешь все права, но не может быть равных для всех прав в обществе, где рабочие голодают, где идет борьба с буржуазией. А рабочему она говорит; равенство с тем крестьянином, который помогает в борьбе с буржуазией, и никаких обобщений! Тут трудная борьба. Кто нам хочет помогать, того мы принимаем с величайшей радостью независимо от его прошлого, не считаясь ни с какими названиями. И мы знаем, что таких людей из других партий и беспартийных к нам идет все больше и больше, и этим обеспечивается наша победа.

Ленин В.И. VII Всероссийский съезд Советов. ?-9 декабря 1919 г. – Полн. собр. соч., т. 39, с. 42?.

Врагов социализма можно лишить на время не только неприкосновенности личности, не только свободы печати, но и всеобщего избирательного права. Плохой парламент надо стараться "разогнать" в две недели. Польза революции, польза рабочего класса – вот высший закон. Так рассуждал Плеханов, когда он был социалистом. Так рассуждало тогда вместе с Плехановым громадное большинство нынешних меньшевиков, кричащих теперь о "большевистском терроре".

"Польза революции" требует теперь суровой борьбы против саботажников, организаторов юнкерских восстаний, газет, живущих на содержании у банкиров.

Ленин В.И. Плеханов о терроре. – Полн. собр. соч., т. 35, с. 18?-18?.

Наш закон первый раз в истории вычеркнул все то, что делало женщин бесправными.

Ленин В.И. Речь на I Всероссийском съезде работниц 19 ноября 1918 г. – Полн. собр. соч., ст. 37, с. 386.

Мы видим во всех демократических республиках, что провозглашается равенство, а в законах гражданских и в законах о правах женщины в смысле положения ее в семье, в смысле развода, на каждом шагу мы видим неравенство и принижение женщины, и мы говорим, что это есть нарушение демократии и именно в отношении к угнетенным. Советская власть более всех других, самых передовых стран осуществила демократию тем, что в своих законах не оставила ни малейшего намека на неравноправность женщины. Повторяю, ни одно государство и ни одно демократическое законодательство не сделало для женщины и половины того, что сделала Советская власть в первые же месяцы своего существования.

Ленин В.И. О задачах женского Рабочего движения в Советской республике. – Полн. собр. соч., т. 39, с. 201.

Советская власть первая и единственная в мире уничтожила полностью все старые, буржуазные, подлые законы, ставящие женщину в неравноправное положение с мужчиной, дающие привилегии мужчине, например, в области брачного права или в области отношений к детям. Советская власть первая и единственная в мире, как власть трудящихся, отменила все, связанные с собственностью, преимущества, которые сохранились в семейном праве за мужчиной во всех, даже самых демократических, буржуазных республиках.

Ленин В.И. К женщинам-работницам. – Полн. собр. соч., т. 40, с. 157.

Возьмем первый кодекс, который у нас уже проведен, – кодекс о труде. Это – громадное завоевание Советской власти, что в такое время, когда все страны ополчаются на рабочий класс, мы выступаем с кодексом, который прочно устанавливает основы рабочего законодательства...

Ленин В.И. Речь на IV сессии ВЦИК IX созыва 31 октября 19?? г. – Полн. собр. соч., т. 45, с. 24?.

Советский аппарат на словах доступен всем трудящимся, на деле же он далеко не всем им доступен, как мы все это знаем. И вовсе не потому, чтобы этому мешали законы, как это было при буржуазии: наши законы, наоборот, этому помогают. Но одних законов тут мало. Необходима масса работы воспитательной, организационной, культурной, – чего нельзя сделать быстро законом, что требует громадной длительной работы.

Ленин В.И. VIII съезд РКП(б). 1?-23 марта 191? г. – Полн. собр. соч., т. ??, с. 16?-16?.

Товарищи трудящиеся! Помните, что вы сами теперь управляете государством. Никто вам не поможет, если вы сами не объединитесь ц не возьмете все дела государства в свои руки.

...Установите строжайший революционный порядок, беспощадно подавляйте попытки анархии со стороны пьяниц, хулиганов, контрреволюционных юнкеров, корниловцев и тому подобное.

Вводите строжайший контроль за производством и учетом продуктов. Арестуйте и предавайте революционному суду народа всякого, кто посмеет вредить народному делу, будет ли такой вред проявляться в саботировании (порче, торможении, подрыве) производства или в скрывании запасов хлеба и продуктов или в задержании грузов хлеба, или в расстройстве железнодорожной, почтовой, телеграфной, телефонной деятельности и вообще в каком бы то ни было сопротивлении великому делу мира, делу передачи земли крестьянам, делу обеспечения рабочего контроля за производством и распределением продуктов.

Ленин В.И. К населению. – Полн. собр. соч., т. 35, с. 66-67.

...Необходимо соблюдать строжайший революционный порядок, необходимо соблюдать свято законы и предписания Советской власти и следить за их исполнением всеми.

...Малейший беспорядок, малейшее нарушение законов Советской власти, малейшая невнимательность или нерадение служат немедленно к усилению помещиков и капиталистов, к их победам. Ибо помещики и капиталисты не уничтожены и не считают себя побежденными: всякий разумный рабочий и крестьянин видит, знает и понимает, что они только разбиты и попрятались, попритаились, перерядились очень часто в "советский" "защитный" цвет. Многие помещики пролезли в советские хозяйства, капиталисты – в разные "главки" и "центры", в советские служащие; на каждом шагу подкарауливают они ошибки Советской власти и слабости ее, чтобы сбросить ее, чтобы помочь сегодня чехословакам, завтра Деникину.

Надо всеми силами выслеживать и вылавливать этих разбойников, прячущихся помещиков и капиталистов, во всех их прикрытиях, разоблачать их и карать беспощадно, ибо это – злейшие враги трудящихся, искусные, знающие, опытные, терпеливо выжидающие удобного момента для заговора; это – саботажники, не останавливающиеся ни перед каким преступлением, чтобы повредить Советской власти. С этими врагами трудящихся, с помещиками, капиталистами, саботажниками, белыми, надо быть беспощадным.

А чтобы уметь ловить их, надо быть искусным, осторожным, сознательным, надо внимательнейшим образом следить за малейшим беспорядком, за малейшим отступлением от добросовестного исполнения законов Советской власти. Помещики и капиталисты сильны не только своими знаниями и своим опытом, не только помощью богатейших стран мира, но также и силой привычки и темноты широких масс, которые хотят жить "по старинке" и не понимают необходимости соблюдать строго и добросовестно законы Советской власти.

Малейшее беззаконие, малейшее нарушение советского порядка есть уже дыра, которую немедленно используют враги трудящихся...

Ленин В.И. Письмо к рабочим и крестьянам по поводи победы над Колчаком. – Полн. собр. соч., т. 3?, с, 15?-15?.

...Законность должна быть одна, и основным злом во всей нашей жизни и во всей нашей некультурности является попустительство исконно русского взгляда и привычки полудикарей, желающих сохранить законность калужскую в отличие от законности казанской.

Ленин В.И. О двойном подчинении и законности. – Полн. собр. соч., т. 45, с. 198.

Советские законы очень хороши, потому что предоставляют всем возможность бороться с бюрократизмом и волокитой, возможность, которую ни в одном капиталистическом государстве не предоставляют рабочему и крестьянину. А что – пользуются этой возможностью? Почти никто! И не только крестьянин, громадный процент коммунистов не умеет пользоваться советскими законами по борьбе с волокитой, бюрократизмом или с таким истинно русским явлением, как взяточничество. Что мешает борьбе с этим явлением? Наши законы? Наша пропаганда? Напротив! Законов написано сколько угодно! Почему же нет успеха в этой борьбе? Потому, что нельзя ее сделать одной пропагандой, а можно завершить, только если сама народная масса помогает.

Ленин В.И. Новая экономическая политика и задачи политпросветов. – Полн. собр. соч., т. 44, с. 171.

Бороться с бюрократизмом до конца, до полной победы над ним можно лишь тогда, когда все население будет участвовать в управлении. В буржуазных республиках это было не только невозможно: этому мешал самый закон. Самые лучшие буржуазные республики, как бы демократичны они ни были, имеют тысячи законодательных помех, которые препятствуют участию трудящихся в управлении. Мы сделали то, что этих помех у нас не осталось, но до сих пор мы не достигли того, чтобы трудящиеся массы могли участвовать в управлении, – кроме закона, есть еще культурный уровень, который никакому закону не подчинишь. Этот низкий культурный уровень делает то, что Советы, будучи по своей программе органами управления через трудящихся, на самом деле являются органами управления для трудящихся через передовой слой пролетариата, но не через трудящиеся массы.

Ленин В.И. VIII съезд РКП(б). 1?-23 марта 1919 г. – Полн. собр. соч., т. 38, с. 170.

А к суду за волокиту привлекали? Где у нас приговоры народных судов за то, что рабочий или крестьянин, вынужденный четыре или пять раз прийти в учреждение, наконец, получает нечто формально правильное, а по сути издевательство? Ведь вы же коммунисты, почему же вы не организуете ловушки этим господам бюрократам и потом не потащите их в народный суд и в тюрьму за эту волокиту? Сколько вы посадили их в тюрьму за волокиту? Это штука хлопотливая, конечно, скажет всякий. Пожалуй, такой-то обидится. Так рассуждают многие, а пожаловаться, анекдот рассказать, на это есть сила... Нужно подытоживать опыт относительно того, как вы ловили и сколько вы провели судебных процессов, какой вы получили результат. Если мы так подойдем, то мы выдержим эту войну, хотя эта война куда труднее, чем война гражданская.

Ленин В.И. Х Всероссийская конференция РКП(б). 26-28 мая 1921 г. – Полн. собр. соч., т. 43, с. 3??.

Необходимо тотчас, с демонстративной быстротой, внести законопроект, что наказания за взятку (лихоимство, подкуп, сводка для взятки и пр. и т.п.) должны быть не ниже десяти лет тюрьмы и, сверх того, десяти лет принудительных работ.

Ленин В.И. Письмо Д.И.Курскому, ? мая 1918 г. – Полн. собр. соч., т. 50, с. 70.

Отменив законы свергнутых правительств, партия дает выбранным советскими избирателями судьям лозунг – осуществлять волю пролетариата, применяя его декреты, а в случае отсутствия соответствующего декрета или неполноты его, руководствоваться социалистическим правосознанием, отметая законы свергнутых правительств.

Ленин В.И. Проект программы РКП(б). – Полн. собр. соч., т. ?8, с. 115.

...Плох тот революционер, который в момент острой борьбы останавливается перед незыблемостью закона. Законы в переходное время имеют временное значение. И если закон препятствует развитию революции, он отменяется или исправляется.

Ленин В.И. V Всероссийский съезд Советов рабочих, крестьянских, солдатские и красноармейских депутатов. 4-10 июля 1938 г. – Полн. собр. соч., т. 3?, с. ??4.

Мы ни в коем случае не будем себе связывать рук на этот счет. Если текущая жизнь обнаружит злоупотребления, которых мы не досмотрели раньше, мы сейчас же внесем нужные исправления. На этот счет вы все, конечно, прекрасно знаете, что быстроты законодательства, подобной нашей, другие державы, к сожалению, не знают. Посмотрим, не заставит ли недалекое будущее их тоже позаботиться о том, чтобы в этом отношении немножечко нагнать Советскую Россию.

Ленин В.И. Речь на IV сессии ВЦИК IX созыва 31 октября 1922 г. – Полн. собр. соч., т. 45, с. 248.

Не угождать  "Е в р о п е", а продвинуться дальше в усилении вмешательства государства в "частноправовые отношения" и в гражданские дела.

Ленин В.И. Письмо Д.И.Курскому с замечаниями на проект гражданского кодекса ?? февраля 1923 г. – Полн. собр. соч., т. 14, с. 412.

Новый суд нужен был прежде всего для борьбы против эксплуататоров, пытающихся восстановить свое господство или отстаивать свои привилегии, или тайком протащить, обманом заполучить ту или сную частичку этих привилегий. Но, кроме того,. на суды, если они организованы действительно на принципе советских учреждений, ложится другая, еще более важная задача. Это – задача обеспечить строжайшее проведение дисциплины и самодисциплины трудящихся. Мы были бы смешными утопистами, если бы воображали себе, что подобная задача осуществима на другой день после падения власти буржуазии, т.е. в первой стадии перехода от капитализма к социализму, или – без принуждения. Без принуждения такая задача совершенно не выполнима. Нам нужно государство, нам нужно принуждение. Органом пролетарского государства, осуществляющего такое принуждение" должны быть советские суды. И на них ложится громадная задача воспитания населения к трудовой дисциплине... Лишь подобные суды, при условии участия в них самых широких масс трудящегося и эксплуатируемого населения, сумеют в демократических формах сообразно с принципами Советской власти добиться того, чтобы пожелания дисциплины и самодисциплины не остались голыми пожеланиями. Лишь подобные суды сумеют добиться того, чтобы у нас была революционная власть, которую мы все признаем на словах, говоря о диктатуре пролетариата, и вместо которой мы слишком часто видим вокруг себя нечто киселеобразное.

Ленин В.И. Первоначальный вариант статьи "Очередные задачи Советской власти". – Полн. собр. соч., то. 36, с. 163-164.

Декрет о советских трибуналах, по моему мнению, совершенно неправилен и подлежит коренной переделке...

Вместо обращения внимания на реформы учреждений, реформы мелкие или почти словесные ("трибун"), надо обратить внимание на практические результаты работ коллегии юстиции в деле создания действительно революционного, скорого и беспощадно строгого к контрреволюционерам, хулиганам, лодырям и дезорганизаторам суда...

СНК поручает Комиссариату юстиции переработать проект декрета о трибуналах в направлении устранения единоличной власти "трибуна" и сосредоточения центра тяжести не на мелких изменениях созданных с октября 1917 г. учреждений, а на практических результатах работы по созданию судов, действительно скорых и действительно революционно-беспощадных к контрреволюционерам, взяточникам и дезорганизаторам, нарушителям дисциплины.

Ленин В.И. К декрету о революционных трибуналах. – Полн. собр. соч., т. 36, с. 210-211.

По мере того как основной задачей власти становится не военное подавление, а управление, – типичным проявлением подавления и принуждения будет становиться не расстрел на месте, а суд. И в этом отношении революционные массы, после 25 октября 1917 г., вступили на верный путь и доказали жизненность революции, начав устраивать свои, рабочие и крестьянские, суды еще до всяких декретов о роспуске буржуазно-бюрократического судебного аппарата. Но наши революционные и народные суды непомерно, невероятно слабы. Чувствуется, что не сломлен еще окончательно унаследованный от ига помещиков и буржуазии народный взгляд на суд, как га нечто казенно-чуждое. Нет достаточного сознания того, что суд есть орган привлечения именно бедноты поголовно к государственному управлению (ибо судебная деятельность есть одна из функций государственного управления), – что суд есть орган, власти пролетариата и беднейшего крестьянства, – что суд есть орудие воспитания к дисциплине. Нет достаточного сознания того простого и очевидного факта, что, если главными бедами России являются голод и безработица, то победить эти бедствия нельзя никакими порывами, а только всесторонней, всеобъемлющей, всенародной организацией и дисциплиной, чтобы увеличить производство хлеба для людей и хлеба для промышленности (топлива), вовремя подвести и правильно распределить его; – что поэтому виноват в мучениях голода и безработицы всякий, кто нарушает трудовую дисциплину в любом заводе, в любом хозяйстве, в любом деле, – что виновных в этом надо уметь находить, отдавать под суд и карать беспощадно.

Ленин В.И. Очередные задачи Советской власти. – Полн. собр. соч., т. ??, с. 197.

Взяв всю власть в свои руки, пролетариат вместо прежней расплывчатой формулы: "Выборность судей народом" выдвигает классовый лозунг: "Выборность судей из трудящихся только трудящимися" и проводит его во всей организации суда. Избирая в состав суда только представителей рабочих и крестьян, не пользующихся  наемным трудом с целью извлечения прибыли, коммунистическая партия не делает различия для женщин, уравнивая оба пола во всех правах как при выборе судей, так и в отправлении обязанностей судей.

Ленин В.И. Проект программы РКП(б), – Полн. собр. соч., т. 38, с. 115.

Граждане должны участвовать поголовно в суде и в управлении страны. И для нас важно привлечение к управлению государством поголовно всех трудящихся.

Ленин В.И. Седьмой Экстренный съезд РКП(б), 6-8 марта 1918 г. – Полн. собр. соч., т. 36, с. ?3.

Суд должен не устранить террор; обещать это было бы самообманом или обманом, а обосновать и узаконить его принципиально, ясно, без фальши и без прикрас. Формулировать надо как можно шире, ибо только революционное правосознание и революционная совесть поставят условия применения на деле; более или менее широкого.

Ленин В.И. Дополнения к проекту сводного закона к уголовному кодексу РСФСР и письма Д.И.Курскому. – Полн. собр. соч., т. 45, с. 1?0.

© (составление) libelli.ru 2003-2020