А. Р. Лурия. Потерянный и возвращенный мир
Начало Вверх

Зрение

С ним что-то случилось, что-то никогда не бывавшее раньше.

Он смотрит вокруг — и что же это? Он не может увидеть сразу ни одной вещи: мир раздроблен на куски, и куски не складываются в целые предметы, целые картины. Правой стороны того, на что он пытается смотреть, вообще нет, вме-

30

сто нее он видит ровную серую пустоту. Но и вещи перестали быть целыми, их надо собирать, о них надо догадываться.

«После ранения по-настоящему целиком я не мо­гу видеть ни одного предмета, ни одной вещи. Мне приходится теперь все время довоображать их — эти предметы, вещи, явления, все живое, т. е. представ­лять их в уме, в памяти, полными, цельными, оглядев их, ощупав, представив непосредственно или образно. Даже небольшую чернильницу я не в состоянии уви­деть целиком. Правда, некоторые вещи я представ­ляю такими, какими я их знал и помнил до ранения, но большинство вещей, предметов, явлений, существ я забыл, а снова их уже осознаю, представляю ско­рее всего не так, как я их представлял или предста­вил бы до ранения...

...И теперь я уже не вижу ни одного предмета, ни одной вещи, ни одно существо полностью, как видел до ранения, теперь я вижу только по частям...

...Когда я смотрю на ложку, на ее левый кончик, то я удивленно не пойму, почему я только вижу один кончик ложки, а не всю ложку, которая казалась мне тогда каким-то странным кусочком пространства, ко­торого я даже пугался иногда, теряя ложку в супе».

И он рисует свое измененное поле зрения: вот как он видел раньше — вот как он видит теперь (см. рис. 3).

Но и этого мало. То, что он видит, потеряло свою устойчи­вость, предметы мерцают, сдвигаются, все становится таким зыбким.

«Я вижу сквозь видимые мною предметы бесчис­ленное множество, просто мириады, шевелящейся дви­жущейся мельчайшей мошкары, которая мешает дол­го глядеть на настоящие предметы. Из-за этой мош­кары я не вижу нормально первой буквы (от центра зрения) такой чистой, а вижу ее не чистой, общипан­ной, объеденной, с мерцающими точками, иглами, ни­тями, обсыпанной мошкарой. Все это я вижу теперь своими собственными глазами, вижу сейчас сквозь окно этот островок зрения, и в этом островке вижу, как все мчится внутри островка и по кругу».

Иногда к этому присоединяются галлюцинации: в раз­рушенной части мозга начинается рубцевание, это раздра­жает нервные клетки, хранящие зрительные воспоминания; и снова начинаются мучения — мучения человека с разбитым на куски миром, мучения расстроенного зрения.

31

Схема гемианопсии

Рис. 3. Схема  ограничения зрительного поля   (гемианопсия), нарисованная самим больным:

А — поле зрения до ранения; Б — поле зрения после ранения

(правая половина поля зрения выпала)

«Двое суток я просто глаз не смыкал, и в то же время как будто галлюцинации ко мне привязались... Вот скверно: закрою глаза и мигом спешу их от­крыть, а то в глазах видно что-то странное — лицо че­ловеческое с ушами с громадными кажется мне, со странными глазами. А то просто кажутся мне раз­личные лица, предметы и комнаты разные, и я ско­рей открываю глаза».

И так трудно жить в этом раздробленном мире, где вы­пала половина всего окружающего и где нужно заново ориен­тироваться во всем.

«Я вышел в коридор, но, пройдя несколько ша­гов по коридору, вдруг ударился правым плечом и правым лбом о стенку коридора, набив шишку на лбу. Меня взяло зло и удивление: отчего же это я смог удариться вдруг? Но отчего же я наткнулся на стену коридора, я же должен был увидеть стену и не столкнуться с ней?

Нечаянно я бросил взгляд еще раз по сторонам, на пол, на ноги... и вдруг я вздрогнул и побледнел: я не видел перед собой правой стороны тела, руки, ноги... Куда же они могли исчезнуть?».

Эти дефекты зрения остаются, проходят месяцы и годы, а они по-прежнему тут, зрение все так же разбито на куски, разрушено, и он мучительно начинает пытаться понять, что же с ним случилось, описывает каждый свой дефект, экспе­риментирует над своим разрушенным зрением.

«Я перестал видеть после ранения наполовину с правой стороны и левого, и правого глаз. Конечно, по виду глаза кажутся такими же нормальными, как и у всех людей... и поэтому по глазам нельзя опреде­лить, вижу я или нет.

Это значит, что, если я буду глядеть каким-ни­будь глазом (все равно каким) в точку, то справа от точки по вертикальной линии и вправо от нее я не вижу правой площади поля зрения, а слева я вижу левое поле зрения, но только там тоже есть много не­видимых мест — пустот в поле зрения. Когда я начи­наю читать слово, хотя бы слово г-о-л-о-в-о-к-р-у-ж-е-н-и-е, то я сейчас гляжу на букву «к» — на ее самый верхний правый кончик — и вижу только буквы слева «в-о-к», справа же от буквы «к» и во все стороны я ничего не вижу; слева же от буквы «к» я вижу две буквы «в-о», а дальше еще влево и опять ничего не

33

вижу. Но если вести карандашом дальше влево, то я опять начинаю видеть движение от карандаша, но букв я еще не вижу. Значит, мало того, что я не вижу ничего с правой стороны поля зрения и левого и пра­вого глаз, я еще не вижу окружающий меня мир в некоторых частях глаз, находящихся по левую сторо­ну поля зрения».

34

Яндекс.Метрика

© (составление) libelli.ru 2003-2020