Несколько страниц из науки о мозге

(ОТСТУПЛЕНИЕ ПЕРВОЕ)

Мозг вынут из черепа и положен на стеклянный столик.

Перед нами серая масса, вся изрезанная глубокими бо­роздами и выпуклыми извилинами. Она разделяется на два полушария — левое и правое, соединенных плотной мозоли­стой связкой. Снаружи это вещество равномерно серого цве­та; это кора больших полушарий; ее толщина едва достигает 4 — 5 миллиметров; она состоит из огромного числа нервных клеток, которые и являются материальной основой всех сложнейших психических процессов. Кора наружных отделов по своему происхождению более молодая, кора обращенных внутрь отделов полушарий - более старая. Под тонким сло­ем коры — белое вещество, которое состоит из огромного чис­ла плотно прилегающих друг к другу волокон, которые свя­зывают отдельные части мозговой коры друг с другом, дово­дят до коры возбуждения, возникающие на периферии, и на­правляют на периферию программы действий, сформирован­ных в коре. А еще глубже — снова участки серого вещества — подкорковые ядера мозга — самые древние и самые глубокие аппараты, в которых останавливаются возбуждения, идущие с периферии, и в которых они получают свою первоначаль­ную обработку.

Как однородно и скучно выглядит мозг — этот высший продукт эволюции, этот орган, который получает, перераба­тывает и хранит информацию, орган, который создает про­граммы деятельности и регулирует их выполнение.

21

Совсем недавно мы еще очень мало знали о нем, о его строении и его функциональной организации, и учебники бы­ли заполнены смутными предположениями, среди которых выделялись только островки четкого знания, и фанта­стическими домыслами, которые делали карты мозга мало отличающимися от средневековых географических карт мира.

Сейчас, благодаря работам выдающихся ученых многих стран мира мы знаем о человеческом мозге гораздо больше, и хотя наши представления о нем находятся еще на самых первых ступеньках подлинной науки, они уже далеки от тех неясных догадок и непроверенных домыслов, которыми огра­ничивались знания наших дедов.

Именно эти данные и позволят нам ближе разобраться в том, что же вызвало ранение у нашего героя.

Можно с уверенностью утверждать, что впечатление об однородности и такой невыразительности серой массы, кото­рое мы получаем при первом рассматривании мозга, явно расходится с той невероятной сложностью и расчлененностью, которой в действительности обладает этот орган. Серое ве­щество — его главная часть не только состоит из необычай­ного числа нервных клеток, основных единиц мозговой дея­тельности (одни ученые исчисляют их количество числом 14 миллиардов, другие называют еще более высокие цифры). Основное заключается в том, что эти нервные элементы рас­пределены в строго организованном порядке, и отдельные об­ласти или «блоки» мозга несут строго определенные и корен­ным образом отличающиеся друг от друга функции.

Сознательно идя на некоторое, но вполне допустимое при рассмотрении этих сложных вопросов упрощение, мы имеем все основания выделить в головном мозге человека три важ­нейших составных части — три основные блока этого удиви­тельного аппарата.

Первый из них мы можем назвать «энергетическим бло­ком», или «блоком тонуса». Он расположен в глубине мозга, в пределах верхних отделов мозгового ствола и тех образо­ваний серого вещества, которые составляют древнейшую ос­нову его жизнедеятельности.

Часть из этих образований трудно полностью отнести к нервной ткани: это — полунервная, полусекреторная ткань; этот участок мозга входит в состав особой части — гипотала­муса и регулирует сложнейшие процессы химического обме­на веществ в организме. Усвоение химических веществ, жиро­вой обмен, рост, деятельность желез внутренней секреции — все это регулируется скоплениями серого вещества этой час­ти мозга.

Другая часть этого блока, расположенная в пределах глубоких серых образований, которую древние назвали «зри-

22

тельным бугром» (и которая на самом деле имеет лишь от­даленное отношение к зрению), является первой станцией для того потока информации, которая приходит от наших органов чувств и направляется к мозгу.

Процессы, происходящие в сети нервных клеток этого блока, создают потоки возбуждения, которые возникают от процессов обмена внутри организма и от раздражения наших органов чувств и которые затем направляются к мозговой коре, придавая ей нормальный тонус, обеспечивая ее бодрст­вование. Если приток этих импульсов исчезает, тонус коры снижается, человек впадает в полусонное состояние, затем — в сон. Это — аппарат, обеспечивающий «питание» мозга, как источник энергии обеспечивает «питание» электронных при­боров.

Этот блок остался сохранным у нашего больного, и по­этому его бодрственное сознание и общая активность оста­лись у него ненарушенными.

Второй основной блок головного мозга расположен в задних отделах больших полушарий и несет очень важную функцию. Часть именно этого блока была разрушена ране­нием у нашего больного, и мы должны остановиться на нем подробнее.

Этот блок не связан с обеспечением бодрствования коры, это — дело первого блока, который мы только что описали. Его основная роль заключается в том, что он является бло­ком приема, переработки и хранения информации, доходя­щей до человека из внешнего мира.

Человек получает бесчисленное множество сигналов из окружающего его мира; его глаз воспринимает тысячи пред­метов — знакомых и незнакомых. Их отражение вызывает возбуждения в сетчатке нашего глаза и по тончайшим нерв­ным волокнам доходит до затылочных отделов коры голов­ного мозга — зрительной области мозговой коры. Здесь зри­тельный образ разлагается на миллионы составляющих его признаков: в коре затылочной области есть нервные клетки, специализировавшиеся на восприятии тончайших оттенков цвета, реагирующих только на плавные, округлые или толь­ко на угловатые линии; только на движения от краев к цент­ру или от центра к краям. Это «первичная зрительная ко­ра» — поистине удивительная лаборатория, дробящая обра­зы внешнего мира на миллионы составляющих частей. Эта часть коры, расположенная в самых задних участках заты­лочной области, тоже осталась у нашего героя сохранив­шейся.

К ней примыкает другая часть затылочной области — специалисты называют ее «вторичной зрительной корой». Вся толща этой коры состоит из мелких нервных клеток с корот­кими отростками, они похожи на маленькие звездочки и по-

23

лучили название «звездчатых клеток». Они расположены в верхних слоях мозговой коры; к ним доходят возбуждения, возникшие в клетках «первичной зрительной коры», и они объединяют их в целые сложные комплексы в «динамиче­ские узоры»: отдельные дробные признаки они превращают в целые сложные структуры.

Прикоснемся острием, заряженным электрическим то­ком, к «первичной» зрительной коре (это легко можно сде­лать во время операций на головном мозгу и это совершенно безболезненно), и у человека перед глазами возникнут рас­сыпанные светящиеся точки, светящиеся шары, языки пла­мени.

Прикоснемся этим острием к какому-нибудь месту «вто­ричной» зрительной коры, и человек увидит какие-то слож­ные узоры, иногда целые предметы: вот перед ним склоняют­ся деревья, вот прыгает белка, вот идет друг и делает ему знак рукой.

Электрическое раздражение этих «вторичных» отделов зрительной коры оказалось способным вызвать из памяти прошлого образы предметов, наглядные воспоминания. Это — аппарат, перерабатывающий и хранящий информацию, и мы должны быть благодарны ученым из разных стран — Фер­стеру из Германии, Петцлю из Австрии, Пенфилду из Кана­ды — за то, что они открыли нам новый и такой захватываю­щий мир работы мозга.

Зато какие тяжелые последствия вызывает ранение этих отделов коры!

Ранение, разрушающее «первичную» зрительную кору одного полушария или пучки нервных волокон, которые идут к этой коре, неся зрительные возбуждения (они распростра­няются изящной петлей внутри мозгового вещества и получи­ли красивое название «зрительного сияния»), приводит к то­му, что часть того поля, которое видит глаз, стирается, ста­новится невидимой; разрушение «первичной» зрительной ко­ры или ее волокон левого полушария вызывает выпадение правой половины зрительного поля, а разрушение этой же части коры правого полушария — выпадение левой полови­ны зрения. Врачи называют такое явление сложным и неудоб­ным термином «гемианопсия» (половинное выпадение зрения).

Еще более причудливая картина возникает при разруше­нии «вторичной» зрительной коры.

Человек, у которого осколок снаряда или пуля попали в передние отделы затылочной области — а они-то и являются частями «вторичной» зрительной коры — продолжает видеть предметы с такой же четкостью, с какой он видел их рань­ше. Но его маленькие «звездчатые» клетки, синтезирующие отдельные, дробные зрительные признаки в целые системы,

24

перестают работать, и его зрение претерпевает удивительную метаморфозу: он по-прежнему хорошо видит отдельные ча­сти, но не может синтезировать их в целые образы предме­тов и принужден догадываться о значении отдельных вос­принимаемых им предметов так же, как ученый, разбираю­щий древнюю ассирийскую клинопись, догадывается о значе­нии отдельных значков. На картине, которая показывается такому больному, изображаются очки. Что это такое?.. Кру­жок... еще кружок... перекладина... и какая-то палка... и еще . палка... Наверное, велосипед?!.. Нет, такой больной не мо­жет воспринимать предметы, хотя продолжает видеть отдель­ные признаки. У него появилось сложное расстройство, кото­рое врачи обозначили латино-греческим словом «оптическая агнозия» (распад зрительного познания).

Но путь мозговой организации познания мира еще не за­кончен.

Ведь мы не просто воспринимаем отдельные предметы; мы воспринимаем целые ситуации; мы воспринимаем пред­меты в их сложных связях, соотношениях; мы размещаем их в пространстве: тетрадь лежит на столе справа, чернильница стоит слева; чтобы пройти по коридору в свою комнату, надо свернуть сначала налево, потом направо. Вещи размещены в целой системе пространственных координат, и мы сразу же схватываем их пространственное расположение.

Насколько восприятие целых ситуаций и пространствен­ного размещения вещей сложнее, чем простое зрительное вос­приятие фигуры или даже предмета!

В нем участвует не только глаз, в нем принимает уча­стие и наш двигательный опыт: тетрадь можно взять правой рукой, к чернильнице надо потянуться левой; в нем прини­мает участие и особый орган, скрытый в глубине нашего уха — «вестибулярный» аппарат, обеспечивающий чувство равновесия, так необходимое для оценки трехмерного про­странства; оно осуществляется при ближайшем участии дви­жений глаз, которые промеряют расстояние от одного пред­мета до другого и прослеживают их соотношения переводом взора... Только организованная совместная работа этих раз­ных систем может обеспечить перекодирование отдельных по­следовательных впечатлений в целую, одновременно (или как предпочитают говорить ученые — «симультанно») организо­ванную систему.

Естественно, что такое «симультанное», пространствен­ное восприятие требует участия новых, еще более сложных отделов мозговой коры.

Такие отделы существуют. Они расположены на границе затылочной, теменной и височной области и составляют ап­парат той «третичной» познавательной (теперь мы уже мо­жем сказать — гностической) коры, в которых объединяется

25

работа зрительных (затылочных), осязательно-двигательных (теменных) и слухо-вестибулярных (височных) отделов моз­га. Эти отделы — самые сложные образования второго бло­ка человеческого мозга. В истории эволюции они возникли позднее всего и мощно разрослись только у человека. Они еще совсем не готовы к действию у только что родившегося ребенка и созревают только к четырем-семи годам. Они очень ранимы и небольшие нарушения легко выводят их из

Б. Второй блок


В. Третий блок мозга

Рис. 2. Основные «блоки» человеческого мозга и лока­лизация поражения у Зас.

строя. Они полностью состоят из сложнейших «ассоциатив­ных» клеток, и многие ученые называют их «зонами пере­крытия» зрительных, осязательно-двигательных и слухо-ве­стибулярных отделов мозга (рис. 2).

Именно эти «третичные» отделы коры и разрушил оско­лок у нашего героя.

Что меняется, когда части этого отдела коры разруша­ются осколком или пулей, кровоизлиянием или опухолью?

Зрение человека может оставаться относительно сохран­ным; только если осколок прошел через волокна «зрительного сияния», разрушив часть из них, в зрении появляются пусто­ты, слепые пятна, выпадает целая часть (иногда половина)

26

зрительного поля. Человек продолжает воспринимать отдель­ные предметы (ведь «вторичные» отделы зрительной коры остались сохранными). Он может и воспринимать пред­меты на ощупь, слышать звуки, воспринимать речь...

И все же, что-то очень важное оказывается у него глубо­ко нарушенным: он не может сразу объединить впечатления в единое целое, он начинает жить в раздробленном мире.

Он ощущает свое тело: рука, еще рука, нога, еще нога... Но которая рука — правая?.. а где левая? Нет, он не может сразу разобрать это. Для этого нужно разместить руки в си­стеме пространственных координат, отличить правую сторону от левой. Он начинает застилать кровать, но как положить одеяло — вдоль или поперек? И как одеть халат: какой ру­кав правый, а какой левый? И как понять, какое время по­казывают стрелки на часах? Ведь «3» и «9» размещены в со­вершенно одинаковых точках, только одна — слева, а другая справа. А как определить «правое» и «левое»? Нет, каждый шаг в этом мире начинает становиться таким сложным.

Но и на этом не заканчиваются трудности, которые на­чинает испытывать человек, попавший в этот «раздробленный мир».

«Третичные» области теменно-затылочно-височной коры левого полушария имеют ближайшее отношение к организа­ции еще одной, на этот раз важнейшей, психической деятель­ности — речи.

Еще больше ста лет назад французский анатом Поль Брока открыл, что поражение задних отделов нижней лоб­ной извилины левого полушария вызывает у человека распад «моторных образов слова» и лишает его возможности гово­рить, а через несколько лет после него немецкий психиатр К. Вернике обнаружил, что поражение задних отделов верх­ней височной области того же левого полушария (у правши) лишает его возможности различать звуки речи и понимать обращенную к нему речь.

Человек работает правой рукой; он пишет ей, она играет у него основную, ведущую роль. Но ей управляет противопо­ложное — левое полушарие; и оно-то вместе с этим обеспе­чивает самую сложную из всех деятельностей, которыми рас­полагает человек — речь.

Но ведь речь участвует не только в разговоре — переда­че сведений одного человека другому. Она необходимо участ­вует и во всех сознательных процессах самого человека. Мы называем воспринимаемые нами предметы словом; словом мы обозначаем направления и расположения: «справа», «слева», «сзади», «спереди», «под», «над»; грамматическими сочета­ниями слов мы выражаем любые соотношения, любые мыс­ли; с помощью речи — пусть произносимой про себя, пусть сокращенной — мы обозначаем числа, производим вычисле-

27

ния: сложение, вычитание, деление; с помощью речи мы про­никаем в глубь воспринимаемого мира, выделяем существен­ное, отвлекаемся от несущественного, обобщаем отдельные впечатления в целые категории, мыслим...

Нет, речь служит не только для общения людей друг с другом, она проникает глубоко в наше восприятие и память, в мышление и поступки; она организует наш внутренний мир, и может быть мы говорим (пусть неслышно и свернуто, не с другими, а сами с собой), даже тогда, когда мы молчим.

Не делает ли это совершенно естественным, что разру­шение «третичных» отделов коры левого полушария приводит к еще более тяжелым последствиям, чем те, которые мы толь­ко что описали?

Человек с таким поражением начинает жить в раздроб­ленном внутреннем мире: он не может вовремя найти нуж­ного слова, оказывается не в состоянии выразить в словах свою мысль; начинает испытывать мучительные трудности, пытаясь понять сложные грамматические отношения; не мо­жет считать; все, чему он научился в школе, вся система его прежних знаний распадается на отдельные, не связанные друг с другом куски.

Его мир, казалось бы, остается тем же самым, но как глубоко он изменился. В какие трагические лабиринты попа­дает этот человек, начинающий жить в таком раздробленном мире. Какие страшные последствия вызывает это небольшое ранение мозга.

Казалось бы, разрушения хотя бы части этого важнейше­го блока человеческого мозга достаточно, чтобы целиком вы­вести человека из жизни, чтобы лишить его самого важно­го, что есть в человеческой личности, сделать его беспомощ­ным инвалидом, разбить его настоящее, лишить его будущего.

Однако остается еще и третий основной блок мозга, о котором мы еще ничего не говорили и который остался у на­шего героя неповрежденным.

Этот блок расположен в передних отделах мозга и вклю­чает в свой состав его лобные доли: он не обеспечивает то­нуса коры, не принимает информации из внешнего мира, не перерабатывает и не хранит ее. Он связан с внешним миром через посредство аппаратов второго блока и может успешно работать только, если первый блок обеспечивает нужный уро­вень бодрствования коры.

Однако его функция решающе важна: третий блок мозга является мощным аппаратом, позволяющим формировать и сохранять намерения, формулировать программы действий, регулировать их протекание и контролировать их успешное выполнение. Это — блок программирования, регуляции и кон­троля человеческой деятельности.

28

Мы не будем рассказывать о нем подробно; в других ме­стах мы специально сделали это *.

Важно одно: поражение передних отделов мозга, вклю­чающих его лобные доли, создает картину, резко отличаю­щуюся от описанной. Человек сохраняет свое восприятие и память; система знаний остается у него ненарушенной. Он продолжает жить в прежнем мире, но какая это жизнь! Он теряет всякую способность создавать прочные намерения и планировать свою деятельность, он не может создавать про­граммы своего поведения и контролировать их выполнение; он может лишь отвечать на те сигналы, которые до него до­ходят, но оказывается не в состоянии превращать их в слож­ную систему кодов, управляющих его поведением. Он ли­шается возможности оценивать свои дефекты, переживать их и работать над их исправлением, он не может задуматься над тем, что он будет делать через минуту, час, день. Сохранив свое прошлое, он лишается своего будущего, а вместе с тем теряет то, что собственно и делает человека человеком.

Аппараты третьего блока остались полностью сохранные у нашего героя, а вместе с ними осталось сохранным и пере­живание его дефектов, и стремление преодолеть их, острая потребность снова стать полноценным человеком и сколько хватит сил мучительно работать над их преодолением.

Он глубоко и трагически пострадал, мир его разбился, но он полностью остался человеком, и больше: он борется за то, чтобы вернуть потерянное, чтобы восстановить свой мир, чтобы снова стать таким, каким он был прежде.

 «Мне стало тяжело и невыносимо осознавать свое бедственное и печально-трагическое положе-ние, в котором я находился. Ведь я сделался... неграмотным, беспамятным, больным. Но опять в оживают моей душе надежды на излечение от этой страшной бо­лезни мозга. В моей голове зарождаются фантазии и мечты, что пройдут головные боли и головокруже­ние, возвратится зрение, улучшится слух, вернется прежняя память и грамотность...

Но люди, конечно, не замечают настоящего мое­го положения, не замечают они, с какими мучениче­скими усилиями я добивался сегодняшнего положе­ния.

После ранения весь мир перевернулся в моих гла­зах словно наизнанку, и я до сих пор не узнаю себя, словно я живу в страшном заколдованном сне.

* См. А. Р. Лурия. Высшие корковые функции человека, 2-е изд. Изд-во МГУ, 1969; «Мозг человека    и психические процессы», т. I M Изд-во АПН РСФСР, 1963; т. II. М., «Педагогика», 1970; А. Р. Лурия и Е. Д. X о м с к а я.    Лобные доли и регуляции психических  процессов Изд-во МГУ, 1966.

29

Но мне все еще хотелось верить, что я еще смо­гу доказать человечеству, что я еще не совсем про­павший, не совсем погибший человек — вот только за­ново научиться помнить и говорить, мыслить и пони­мать все то, что держалось когда-то в голове моей, не­плохой до этого ранения. Конечно, время от времени я падал духом от этой страшной болезни беспамят­ства. Но я по-прежнему мечтаю встать в строй, поче­му я и не хочу считать себя погибшим. Я стараюсь вовсю осуществлять свои мечтания хоть по капельке, понемножку, по своим оставшимся возможностям...

Я все же еще не теряю надежды на то, что я все же сумею приспособиться к какому-нибудь труду. И я хочу надеяться, что я еще принесу немалую пользу своему народу. Я надеюсь на это».

30

© (составление) libelli.ru 2003-2020