576

ОТДЕЛ   СЕДЬМОЙ

ПРОЦЕСС НАКОПЛЕНИЯ КАПИТАЛА

Превращение известной денежной суммы в средства произ­водства и рабочую силу есть первое движение, совершаемое стоимостью, которая должна функционировать в качестве капитала. Происходит оно на рынке, в сфере обращения. Вторая фаза этого движения, процесс производства, закончена, по­скольку средства производства превращены в товары, стоимость которых превышает стоимость их составных частей, т. е. содер­жит в себе первоначально авансированный капитал плюс при­бавочную стоимость. Эти товары должны быть затем снова брошены в сферу обращения. Надо продать их, реализовать их стоимость в деньгах, эти деньги вновь превратить в капитал и так все снова и снова. Этот кругооборот, неизменно проходя­щий одни и те же последовательные фазы, образует обращение капитала.

Первое условие накопления заключается в том, чтобы капи­талисту удалось продать свои товары и снова превратить в ка­питал большую часть полученных за них денег. В дальнейшем предполагается, что капитал совершает свой процесс обращения нормальным образом. Подробный анализ этого процесса отно­сится ко второй книге.

Капиталист, производящий прибавочную стоимость, т. е. высасывающий неоплаченный труд непосредственно из рабочих и фиксирующий его в товарах, первый присваивает себе приба­вочную стоимость, но отнюдь не является ее окончательным собственником. Он должен затем поделиться ею с другими ка­питалистами, выполняющими иные функции в общественном производстве в его целом, с земельным собственником и т. д.

Отдел седьмой. — Процесс накопления капитала                           577

Таким образом, прибавочная стоимость расщепляется на раз­личные части. Различные ее доли попадают в руки лиц различ­ных категорий и приобретают различные, самостоятельные по отношению друг к другу формы, каковы: прибыль, процент, торговая прибыль, земельная рента и т. д. Эти превращенные формы прибавочной стоимости могут быть рассмотрены лишь в третьей книге.

Итак, с одной стороны, мы предполагаем здесь, что капита­лист, производящий товары, продает их по их стоимости, при­чем мы не будем рассматривать здесь его обратного возвраще­ния на товарный рынок: ни тех новых форм, которые принимает капитал в сфере обращения, ни скрытых в них конкретных условий воспроизводства. С другой стороны, мы предполагаем, что капиталистический производитель является собственником всей прибавочной стоимости или, если угодно, представителем всех участников в дележе ее. Таким образом, сначала мы рас­смотрим накопление абстрактно, т. е. просто как момент непо­средственного процесса производства.

Впрочем, поскольку накопление совершается, постольку очевидно, что капиталисту удается продать произведенный товар и превратить вырученные от этой продажи деньги обратно в капитал. Далее: распадение прибавочной стоимости на раз­личные доли ничуть не изменяет ее природы и тех необходимых условий, при которых она становится элементом накопления. В какой бы пропорции ни распадалась прибавочная стоимость на часть, удерживаемую самим капиталистическим производи­телем, и часть, которую он уступает другим, во всяком случае в первую очередь прибавочная стоимость присваивается ее ка­питалистическим производителем. Следовательно, то, что мы предполагаем при нашем изображении процесса накопления, то происходит и в действительности. С другой стороны, расще­пление прибавочной стоимости и посредствующее движение обращения затемняют простую основную форму процесса нако­пления. Поэтому анализ последнего в его чистом виде требует предварительного отвлечения от всех явлений, скрывающих внутреннюю игру его механизма.

578        Отдел седьмой. — Процесс накопления капитала

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

ПРОСТОЕ ВОСПРОИЗВОДСТВО

Какова бы ни была общественная форма процесса производ­ства, он во всяком случае должен быть непрерывным, т. е. дол­жен периодически все снова и снова проходить одни и те же стадии. Так же, как общество не может перестать потреблять, так не может оно и перестать производить. Поэтому всякий об­щественный процесс производства, рассматриваемый в постоян­ной связи и в непрерывном потоке своего возобновления, яв­ляется в то же время процессом воспроизводства.

Условия производства суть в то же время условия воспроиз­водства. Ни одно общество не может непрерывно производить, т. е. воспроизводить, не превращая непрерывно известной части своего продукта снова в средства производства, или элементы нового производства. При прочих равных условиях оно мо­жет воспроизводить свое богатство или поддерживать его на неизменном уровне лишь в том случае, если средства производства, т. е. средства труда, сырые и вспомогательные материалы в натуральном выражении, потребленные в течение, например, года, замещаются равным количеством новых экзем­пляров того же рода; это последнее отделяется от годовой массы продуктов и снова входит в процесс производства. Итак, определенное количество годового продукта принадлежит произ­водству. Предназначенная с самого начала для производствен­ного потребления, эта часть существует в своем большинстве в таких натуральных формах, которые уже сами по себе исклю­чают индивидуальное потребление.

Если производство имеет капиталистическую форму, то и воспроизводство имеет такую же форму. Подобно тому, как процесс труда при капиталистическом способе производства выступает только как средство для процесса возрастания стои­мости, точно так же воспроизводство выступает только как средство воспроизвести авансированную стоимость в качестве

Глава XXI. — Простое воспроизводство                                                                      579

капитала, т. е. в качестве самовозрастающей стоимости. Харак­терная экономическая роль капиталиста присуща данному лицу лишь потому, что деньги его непрерывно функционируют как капитал. Если, например, авансированная денежная сумма в 100 ф. ст. превратилась в этом году в капитал и произвела прибавочную стоимость в 20 ф. ст., то она должна повторить ту же самую операцию в следующем году и т. д. Как периоди­ческое приращение капитальной стоимости, или периодический плод функционирующего капитала, прибавочная стоимость приобретает форму дохода, возникающего из капитала ¹⁾.

Если доход этот служит капиталисту лишь фондом потребле­ния, если он так же периодически потребляется, как и добы­вается, то при прочих равных условиях мы имеем перед собой простое воспроизводство. И хотя оно есть простое повторение процесса производства в неизменном масштабе, тем не менее эта простая повторяемость или непрерывность придает процессу новые черты, или, скорее, устраняет те, которые кажутся ха­рактерными для него только как для единичного акта.

Исходным пунктом процесса производства является купля рабочей силы на определенное время, и этот исходный пункт постоянно возобновляется, как только истекает срок, на кото­рый был куплен труд, и вместе с тем истекает и определенный период производства, например неделя, месяц и т. д. Однако рабочий оплачивается лишь после того, как его рабочая сила проявила свое действие и реализовала в товарах как свою стои­мость, так и прибавочную стоимость. Следовательно, рабочий произвел как прибавочную стоимость, которую мы пока рас­сматриваем только как потребительный фонд капиталиста, так и фонд для своей собственной оплаты, т. е. переменный капи­тал, — произвел раньше, чем этот последний притекает к нему обратно в виде заработной платы, и он имеет работу лишь до тех пор, пока он непрерывно воспроизводит его. Отсюда упомя­нутая нами в шестнадцатой главе под цифрой II формула эко­номистов, изображающая заработную плату как долю в самом продукте²⁾. Это та часть продукта, непрерывно воспроизводимого

¹) “Богатые, потребляющие продукты труда других, получают эти последние лишь при помощи акта обмена” (купли товаров). “Поэтому кажется, что их запасной фонд должен быстро иссякнуть... Но в современном общественном строе богатство получило силу воспроизводиться посредством чужого труда... Богатство, подобно труду и при помощи труда, каждый год доставляет плод, который можно уничтожить в течение года, не делая беднее владельца богатства. Этот плод есть доход, воз­никающий из капитала” (Sismondi. “Nouveaux Principes d'Économie Politique”, t. I, P. 81, 82).

²) “Заработную плату... точно так же, как и прибыль, следует рассматривать действительно как долю готового продукта” (G. Ramsay, цит. соч., стр. 142). “Доля продукта, причитающаяся рабочему в форме заработной платы” (James Mill. “Ele­ments d'Économie Politique”, traduits de I'anglais par Parisot. Paris, 1823, p. 34).

 

580                                                     Отдел седьмой. — Процесс накопления капитала

самим рабочим, которая непрерывно притекает к нему обратно в форме заработной платы. Конечно, капиталист выплачивает ему эту товарную стоимость деньгами. Но эти деньги есть лишь превращенная форма продукта труда. В то время как рабочий превращает часть средств производства в продукт, часть его прежнего продукта превращается обратно в деньги. Его труд в течение прошлой недели или последнего полугодия — вот из какого источника оплачивается его сегодняшний труд или труд наступающего полугодия. Иллюзия, создаваемая денежной формой, тотчас же исчезает, как только мы вместо отдельного капиталиста и отдельного рабочего станем рассмат­ривать класс капиталистов и класс рабочих. В денежной форме класс капиталистов постоянно выдает рабочему классу чеки на получение известной части продукта, произведенного рабочими и присвоенного капиталистами. Эти чеки рабочий столь же регулярно отдает назад классу капиталистов, получая взамен причитающуюся ему часть своего собственного продукта. То­варная форма продукта и денежная форма товара маскируют истинный характер этого процесса.

Итак, переменный капитал есть лишь особая историческая форма проявления фонда жизненных средств, или рабочего фонда, который необходим работнику для поддержания и вос­производства его жизни и который при всех системах обще­ственного производства он сам постоянно должен производить и воспроизводить. Рабочий фонд постоянно притекает к рабо­чему в форме средств платежа за его труд лишь потому, что собственный продукт рабочего постоянно удаляется от него в форме капитала. Однако эта форма проявления рабочего фонда ничуть не изменяет того факта, что капиталист аванси­рует рабочему овеществленный труд самого рабочего ³⁾. Возьмем барщинного крестьянина. Он работает при помощи собственных средств производства на собственном поле, скажем, 3 дня в не­делю. В течение остальных 3 дней недели он выполняет барщин­ную работу на господском поле. Он постоянно воспроизводит свой собственный рабочий фонд, и этот последний никогда не принимает по отношению к нему формы средства платежа, авансированного в обмен на его труд третьим лицом. Зато и его неоплаченный принудительный труд никогда не получает формы добровольного и оплаченного труда. Но если помещик присвоит себе поле, рабочий скот, семена, одним словом — средства

³) “Когда капитал употребляется на авансирование рабочим их заработной платы, он ничего не прибавляет к фонду, предназначенному для поддержания труда” (Кейзнов в примечании к его изданию работы Мальтуса “Definitions in Political Eco­nomy”. London, 1853, p. 22).

Глава XXI. — Простое воспроизводство                                                                      581

производства барщинного крестьянина, то отныне этому послед­нему придется продавать свою рабочую силу помещику. При прочих равных условиях он и теперь будет работать, как и прежде, 6 дней в неделю — 3 дня на себя, 3 дня на бывшего поме­щика, превратившегося теперь в нанимателя. И теперь, как и раньше, он будет употреблять средства производства как тако­вые, перенося их стоимость на продукт. И теперь, как и раньше, определенная часть продукта будет входить в процесс воспроиз­водства. Но подобно тому, как барщинный труд принимает при этом форму наемного труда, точно так же и рабочий фонд, производимый и воспроизводимый теперь, как и раньше, самим крестьянином, принимает форму капитала, авансируемого кре­стьянину бывшим помещиком. Буржуазный экономист, огра­ниченный мозг которого не в состоянии отличать форму про­явления от того, что в ней проявляется, закрывает глаза на тот факт, что даже в настоящее время на всем земном шаре рабочий фонд лишь в виде исключения выступает в форме капитала ⁴⁾.

Как бы то ни было, переменный капитал утрачивает характер стоимости, авансированной из собственного фонда капита­листа ^4а), лишь в том случае, если мы рассматриваем капитали­стический процесс производства в непрерывном потоке его возобновления. Но где-нибудь и когда-нибудь этот процесс дол­жен был начаться. Следовательно, исходя из той точки зрения, на которой мы стояли до сих пор, представляется вероятным, что капиталист в известный момент стал владельцем денег по­средством какого-то первоначального накопления, независимого от чужого неоплаченного труда, и благодаря этому смог вы­ступить на рынке в качестве покупателя рабочей силы. Между тем уже простая непрерывность капиталистического процесса производства, или простое воспроизводство, вызывает и другие своеобразные изменения, касающиеся не только переменной части капитала, но и всего капитала в целом.

Если прибавочная стоимость, создаваемая периодически, например, ежегодно, капиталом в 1000 ф. ст., составляет 200 ф. ст. и если эта прибавочная стоимость потребляется без остатка в течение года, то ясно, что после повторения этого процесса в течение пяти лет сумма потребленной прибавочной

⁴⁾ “Средства существования рабочих авансируются им капиталистами менее чем на одной четверти поверхности земного шара” (Richard Jones. “Text-book of Lec­tures on the Political Economy of Nations”. Hertford, 1852, p. 36).

^4a) “Хотя хозяин авансирует мануфактурному рабочему его заработную плату, последний в действительности не стоит ему никаких издержек, так как стоимость этой заработной платы обычно возвращается ему вместе с прибылью в увеличенной стои­мости того предмета, к которому был приложен труд рабочего” (A. Smith, цит. соч., кн. II, гл. III, стр. 311).

582                                                     Отдел седьмой. — Процесс накопления капитала

стоимости будет равна 200x5, или первоначально авансиро­ванной капитальной стоимости в 1 000 фунтов стерлингов. Если бы годовая прибавочная стоимость потреблялась лишь частично, например лишь наполовину, то указанный результат получился бы лишь после повторения производственного процесса в те­чение десяти лет, потому что 100x10 = 1 000. Вообще аван­сированная капитальная стоимость, деленная на потребляемую ежегодно прибавочную стоимость, дает число лет, или число периодов воспроизводства, по истечении которых первоначально авансированный капитал потребляется капиталистом и, следо­вательно, исчезает. Представление капиталиста, будто он по­требляет лишь продукт чужого неоплаченного труда, прибавоч­ную стоимость, оставляя неприкосновенной первоначальную капитальную стоимость, абсолютно не может изменить этого факта. По истечении известного числа лет принадлежащая ему капитальная стоимость равна сумме прибавочной стоимости, присвоенной им без эквивалента в течение того же самого числа лет, а потребленная им сумма стоимости равна первоначальной капитальной стоимости. Правда, в его руках сохраняется ка­питал, величина которого не изменилась, причем часть этого капитала, здания, машины и т. д., уже была налицо, когда он приступил к своему предприятию. Но здесь дело идет о стоимости капитала, а не о его материальных составных частях. Если кто-нибудь расточил все свое имущество, наделав долгов на сумму, равную стоимости этого имущества, то все его имущество представляет как раз только общую сумму его долгов. Равным образом, если капиталист потребил эквивалент своего аванси­рованного капитала, то стоимость этого капитала представляет лишь общую сумму безвозмездно присвоенной им прибавочной стоимости. Ни одного атома стоимости старого капитала уже не существует.

Итак, совершенно независимо от всякого накопления, уже простое повторение производственного процесса, или простое воспроизводство, неизбежно превращает по истечении более или менее продолжительного периода всякий капитал в нако­пленный капитал, или капитализированную прибавочную стоимость. Если даже капитал при своем вступлении в процесс производства был лично заработанной собственностью лица, которое его применяет, все же рано или поздно он становится стоимостью, присвоенной без всякого эквивалента, материали­зацией — в денежной или иной форме — чужого неоплаченного труда.

Как мы видели в четвертой главе, для того чтобы превратить деньги в капитал, недостаточно наличия товарного производства

Глава  XXI. — Простое воспроизводство                                                                                     583

и товарного обращения. Для этого необходимо, прежде всего, чтобы в качестве покупателя и продавца противостояли друг другу с одной стороны владелец стоимости или денег, с другой стороны — владелец субстанции, образующей стоимость, здесь — владелец средств производства и жизненных средств, там — владелец одной только рабочей силы. Следовательно, отделение продукта труда от самого труда, отделение объек­тивных условий труда от субъективного фактора — рабочей силы — было фактически данной основой, исходным пунктом капиталистического процесса производства.

Но что первоначально было исходным пунктом, то впослед­ствии благодаря простой непрерывности процесса, благодаря простому воспроизводству, создается все снова и снова и увеко­вечивается как собственный результат капиталистического производства. С одной стороны, процесс производства постоянно превращает вещественное богатство в капитал, в средства уве­личения стоимости для капиталиста и в средства потребления для него. С другой стороны, рабочий постоянно выходит из этого процесса в том же виде, в каком он вступил в него: как личный источник богатства, но лишенный всяких средств для того, чтобы осуществить это богатство для себя самого. Так как до его вступления в процесс его собственный труд был отчужден от него, присвоен капиталистом и включен в состав капитала, то в ходе процесса этот труд постоянно овеществляется в чу­жом продукте. Так как процесс производства есть в то же время процесс потребления рабочей силы капиталистом, то продукт рабочего непрерывно превращается не только в товар, но и в капитал, — в стоимость, которая высасывает силу, создающую стоимость, в жизненные средства, которые покупают людей, в средства производства, которые применяют производителей ⁶⁾. Таким образом, рабочий сам постоянно производит объективное богатство как капитал, как чуждую ему, господствующую над ним и эксплуатирующую его силу, а капиталист столь же по­стоянно производит рабочую силу как субъективный источник богатства, отделенный от средств ее собственного овеществления и осуществления, абстрактный, существующий лишь в самом организме рабочего, — короче говоря, производит рабочего как наемного рабочего ⁶⁾. Это постоянное воспроизводство

⁵) “В этом особенно замечательное свойство производительного потребления. Потребляемое производительно есть капитал и становится капиталом через потребле­ние” (James Mill. “Éléments d'Économie Politique”, p. 242). Но Джемс Милль так и не выяснил, в чем состоит это “особенно замечательное свойство”.

⁶) “Это правда, конечно, что впервые введенная мануфактура дает работу многим беднякам; но последние не перестают быть таковыми, и дальнейшее введение ману­фактурных предприятий делает бедняками многих других” (“Reasons for a limited

584                                                                    Отдел седьмой. — Процесс накопления капитала

или увековечение рабочего есть conditio sine qua non [непре­менное условие] капиталистического производства.

Потребление рабочего бывает двоякого рода. В самом произ­водстве он потребляет своим трудом средства производства и пре­вращает их в продукты более высокой стоимости, чем стоимость авансированного капитала. Это — его производственное потре­бление. Это — в то же время потребление его рабочей силы капиталистом, который купил ее. С другой стороны, рабочий расходует деньги, уплаченные ему при купле его рабочей силы, на приобретение жизненных средств. Это — его индивидуаль­ное потребление. Следовательно, производственное и индиви­дуальное потребление рабочего совершенно различны между собой. В первом он функционирует как движущая сила капитала и принадлежит капиталисту; во втором он принадлежит самому себе и выполняет жизненные функции вне производственного процесса. Результатом первого является существование ка­питалиста, результатом второго — существование самого ра­бочего.

При рассмотрении рабочего дня и пр. попутно выяснилось, что зачастую рабочий вынужден превращать свое индивиду­альное потребление в чисто случайный эпизод производствен­ного процесса. В этом случае он поглощает жизненные сред­ства лишь для того, чтобы держать “в ходу” свою рабочую силу, как паровая машина — уголь и воду, как колесо — смазочные масла. Здесь его средства потребления являются просто средствами потребления одного из средств производства, его индивидуальное потребление является непосредственно производственным потреблением. Однако это представляется злоупотреблением, не связанным с сущностью капиталистиче­ского процесса производства ⁷⁾.

Иначе выглядит дело, если мы рассматриваем не отдельного капиталиста и не отдельного рабочего, а класс капиталистов и класс рабочих, не единичные процессы производства, а весь ка­питалистический процесс в его потоке и в его общественном объ­еме. Когда капиталист превращает в рабочую силу часть своего капитала, он тем самым увеличивает весь свой капитал. Он одним ударом убивает двух зайцев. Он извлекает прибыль не только из того, что он получает от рабочего, но и из того, что он дает рабочему. Капитал, отчужденный в обмен

Exportation of Wool”. London, 1677, p. 19). “Абсурдно утверждение фермера, будто он содержит бедных. На самом деле бедные содержатся в нищете” (“Reasons for the late Increase of the Poor-Rates: or a comparative View of the Prices of Labour and Pro­visions”. London, 1777, p. 31).

⁷) Росси не  столь  напыщенно декламировал  бы по  этому  поводу,   если  бы  он действительно проник в тайну “производственного потребления”.

 Глава  XXI, — Простое воспроизводство                                                                       585

на рабочую силу, превращается в жизненные средства, потре­бление которых служит для воспроизводства мускулов, нервов, костей, мозга рабочих, уже имеющихся налицо, и для произ­водства новых рабочих. Следовательно, индивидуальное потре­бление рабочего класса в его абсолютно необходимых границах есть лишь обратное превращение жизненных средств, отчужден­ных капиталом в обмен на рабочую силу, в рабочую силу, пригодную для новой эксплуатации со стороны капитала. Это — производство и воспроизводство необходимейшего для капиталиста средства производства — самого рабочего. Таким образом, индивидуальное потребление рабочего составляет момент в производстве и воспроизводстве капитала незави­симо от того, совершается ли оно внутри или вне мастерской, фабрики и т. д., внутри или вне процесса труда, подобно тому, как таким же моментом является чистка машины независимо от того, производится ли она во время процесса труда или во время определенных перерывов последнего. Дело нисколько не изменяется от того, что рабочий осуществляет свое индиви­дуальное потребление ради самого себя, а не ради капиталиста. Ведь и потребление рабочим скотом не перестает быть необхо­димым моментом процесса производства оттого, что скот сам находит удовольствие в том, что он ест. Постоянное сохранение и воспроизводство рабочего класса остается постоянным усло­вием воспроизводства капитала. Выполнение этого условия капиталист может спокойно предоставить самим рабочим, пола­гаясь на их инстинкт самосохранения и размножения. Он забо­тится лишь о том, чтобы их индивидуальное потребление огра­ничивалось по возможности самым необходимым, и, как небо от земли, далек от южноамериканской грубости, с которой рабочих принуждают есть более питательную пищу вместо менее питательной ⁸⁾.

Поэтому капиталист и его идеолог, экономист, рассматри­вают как производительное потребление лишь ту часть индиви­дуального потребления рабочего, которая необходима для уве­ковечения рабочего класса, которая действительно должна иметь место, чтобы капитал мог потреблять рабочую силу; а все, что рабочий потребляет сверх того, ради своего собственного

⁸) “Рабочие рудников Южной Америки, ежедневная работа которых (быть может, самая тяжелая в мире) состоит в том, чтобы вытаскивать на своих плечах на поверх­ность земли груз руды в 180—200 фунтов из глубины в 450 футов, питаются лишь хлебом и бобами; они предпочли бы питаться одним хлебом, но их господа обращаются с ними, как с лошадьми: найдя, что на одном хлебе они не могут работать так интен­сивно, они принуждают их есть бобы; бобы значительно богаче фосфором, чем хлеб” (Liebig. “Die Chemie in ihrer Anwendung auf Agrikultur und Physiologie”, 7. Aufl., 1862, 1. Theil, S. 194, примечание).

586                                                     Отдел седьмой. — Процесс накопления капитала

удовольствия, есть непроизводительное потребление ⁹). Если бы накопление капитала вызвало повышение заработной платы и, следовательно, возрастание количества средств потребле­ния рабочего, не приводя к увеличенному потреблению рабочей силы капиталом, то добавочный капитал был бы потреблен непроизводительно ¹⁰). В самом деле, индивидуаль­ное потребление рабочего непроизводительно для него самого, так как оно воспроизводит лишь индивидуума с его потреб­ностями; оно производительно для капиталиста и для госу­дарства, так как оно есть производство силы, создающей чужое богатство ¹¹).

Итак, с общественной точки зрения класс рабочих — даже вне непосредственного процесса труда — является такой же принадлежностью капитала, как и мертвое орудие труда. Даже индивидуальное потребление рабочих в известных границах есть лишь момент в процессе воспроизводства капитала. И уже самый этот процесс, постоянно удаляя продукт труда рабочих от их полюса к противоположному полюсу капитала, заботится о том, чтобы эти одаренные сознанием орудия производства не сбежали. Индивидуальное потребление рабочих, с одной стороны, обеспе­чивает их сохранение и воспроизводство, с другой стороны, уничтожая жизненные средства, вызывает необходимость их постоянного появления на рынке труда. Римский раб был прикован цепями, наемный рабочий привязан невидимыми ни­тями к своему собственнику. Иллюзия его независимости под­держивается тем, что индивидуальные хозяева-наниматели постоянно меняются, а также тем, что существует fictio juris [юридическая фикция] договора.

В прежние времена капитал там, где ему представлялось нужным, осуществлял свое право собственности на свободного рабочего путем принудительного закона. Так, например, до 1815 г. машинным рабочим Англии эмиграция была воспрещена под угрозой сурового наказания.

Воспроизводство рабочего класса включает в себя также передачу и накопление искусства от поколения к поколе-

⁹) James Mill. “Éléments d'Économie Politique”, p.  238 sqq.

¹⁰) “Если бы цена труда поднялась так высоко, что несмотря на увеличение капитала, нельзя было бы применить больше труда, то я сказал бы, что такое увели­чение капитала потребляется непроизводительно” (Ricardo. “Principles of Political Economy”, 3rd ed. London, 1821, p. 163).

¹¹) “Единственно производительным потреблением в собственном смысле этого слова является только потребление или разрушение богатства” (Мальтус имеет в виду потребление средств производства) “капиталистом c целью воспроизводства... Рабо­чий... является производительным потребителем для лица, применяющего его, и для государства, но, строго говоря, не для самого себя” (Malthus. “Definitions in Political Economy”. London, 1853, p. 30),

Глава XXI. — Простое  воспроизводство                                                                                     587

нию¹²⁾. Насколько капиталист склонен причислять наличие та­кого искусного рабочего класса к принадлежащим ему условиям производства и на деле рассматривать его как реальное су­ществование своего переменного капитала, обнаруживается с особенной яркостью, когда какой-нибудь кризис начинает грозить утратой этого условия производства. Как известно, вследствие Гражданской войны в Америке и сопровождавшего ее хлопкового голода большинство рабочих хлопчатобумажного производства в Ланкашире и других местах было выброшено на улицу. Из среды самого рабочего класса и из других слоев общества раздался призыв организовать с помощью государ­ства или добровольных национальных сборов эмиграцию “избы­точных” рабочих в английские колонии или Соединенные Штаты. “Times” опубликовала тогда (24 марта 1863 г.) письмо Эдмунда Поттера, бывшего президента Манчестерской торговой палаты. В палате общин письмо это было справедливо названо “манифе­стом фабрикантов”¹³⁾. Мы приведем здесь из этого письма не­сколько характерных мест, в которых взгляд на рабочую силу как на собственность капитала высказан с полной откровен­ностью.

“Рабочим хлопчатобумажного производства говорят, что предложение их труда слишком велико... что его следует уменьшить, быть может, на одну треть, чтобы затем мог установиться здоровый спрос на остальные две трети... Общественное мнение настаивает на эмиграции... Хозяин” (т. е. хлопчатобумажный фабрикант) “не может добровольно согласиться на то, чтобы предложение рабочих рук было уменьшено; он придержи­вается того взгляда, что это было бы столь же несправедливо, сколь и неправильно... Если эмиграция поддерживается за счет общественного фонда, он имеет право требовать, чтобы его выслушали, и, быть может, протестовать”.

Тот же самый Поттер рассказывает далее, как полезна хлоп­чатобумажная промышленность, как она “несомненно оттянула избыточное население из Ирландии и английских земледельче­ских округов”, как велики ее размеры, как она в 1860 г. дала ⁵/₁₃ всего английского экспорта и как она через пару лет снова увеличится благодаря расширению рынка, особенно ин­дийского, и обеспечению “достаточного ввоза хлопка по 6 пен­сов за фунт”. Он продолжает:

¹²) “Единственная вещь, о которой можно сказать, что она накопляется и подго­товляется заранее, есть искусство рабочего... Накопление и сохранение искусного труда, эта важнейшая операция, осуществляется  по  отношению к преобладающей массе рабочих без всякой затраты капитала” (Hodgskin. “Labour Defended etc.”, P. 12, 13).

¹³) “Письмо это можно рассматривать как манифест фабрикантов” (Ферранд: предложение по поводу хлопкового голода, заседание палаты общин 27 апреля 1863 г.).

588                                                                    Отдел седьмой. — Процесс накопления капитала

“Время — один, два, быть может, три года — создаст необходимое количество... Я хотел бы поэтому поставить вопрос, не стоит ли эта про­мышленность того, чтобы ее сохранить? Не стоит ли труда содержать в по­рядке машины” (имеются в виду живые рабочие машины) “и не является ли величайшей глупостью мысль расстаться с ними? Я думаю, что это так. Я готов согласиться, что рабочие не собственность (“I allow that the wor­kers are not a property”), не собственность Ланкашира и хозяев, но они сила их обоих; они — интеллектуальная и обученная сила, которой не за­местить в течение жизни одного поколения; напротив, другие машины, — те, на которых они работают (“the mere machinery which they work”), можно в значительной их части с выгодой заместить и даже улучшить в течение двенадцати месяцев ¹⁴⁾. Если эмиграция рабочей силы будет по­ощряться или даже просто разрешаться (!), то что станется с капитали­стом? (“Encourage or allow the working power to emigrate, and what of the capitalist?” Этот крик сердца напоминает гофмаршала Кальба ¹⁶⁰. “...Сни­мите сливки рабочих, — и основной капитал будет в значительной сте­пени обесценен, оборотный капитал не выдержит борьбы при недостаточном предложении труда ухудшенного сорта... Нам говорят, что рабочие сами желают эмигрировать. Это очень естественно с их стороны... Сокра­тите, подавите хлопчатобумажное производство, отняв у него его рабочую силу (by taking away its working power), уменьшите, скажем, на ¹/₃, или на 5 миллионов, сумму уплачиваемых им заработных плат, и что станется тогда с ближайшим классом, стоящим над рабочими, с мелкими лавоч­никами? Что станется с земельной рентой, с квартирной платой за кот­теджи?.. С мелкими фермерами, лучшими домовладельцами, земельными собственниками? Итак, скажите, может ли быть более самоубийственный план для всех классов страны, чем этот проект ослабить нацию путем экс­порта ее лучших фабричных рабочих и обесценения части ее наиболее производительного капитала и богатства?” “Я рекомендую заем в 5—6 мил­лионов, разложенный по времени на два или три года; деньги должны расходоваться под наблюдением особых комиссаров, подчиненных адми­нистрации призрения бедных в хлопчатобумажных округах; следует урегулировать это дело специальным законом, установив известный прину­дительный труд для поддержания моральной ценности рабочих, получаю­щих милостыню... Может ли быть что-либо худшее для земельных собствен­ников и хозяев (“can anything be worse for landowners or masters”), чем лишиться своих лучших рабочих и посеять деморализацию и недовольство среди остальных путем широкой опустошительной эмиграции и обесцене­ния капитала в целой провинции?”

Поттер, этот несравненный представитель хлопчатобумаж­ных фабрикантов, различает два вида “машин”, одинаково при-

¹⁴) Читатель помнит, что тот же самый капитал поет совсем другую песенку при обычных обстоятельствах, когда задача состоит в понижении заработной платы. Тут “хозяева” единогласно заявляют (см. отдел четвертый, примечание 188, стр. 389 [см. настоящий том, стр. 434]): “Пусть фабричные рабочие не забывают, что их труд пред­ставляет собой в действительности очень низкую категорию квалифицированного труда; что никакой другой труд не осваивается легче и, принимая во внимание его качество, не оплачивается лучше; что никакого другого труда нельзя получить посред­ством столь краткого обучения, в столь короткое время и в таком изобилии. Машины хозяина (которые, как нам говорят теперь, могут быть с выгодой замещены лучшими в 12 месяцев) “фактически играют гораздо более важную роль в деле производства, чем труд и искусство рабочего” (нам говорят теперь, что последнее не может быть замещено даже в течение 30 лет), “которому можно обучить в 6 месяцев и которому может обучиться всякий деревенский батрак”.

Глава XXI. — Простое воспроизводство                                                                      589

надлежащих капиталисту: одни постоянно находятся на его фабрике, другие на ночь и на воскресенье перемещаются в кот­теджи. Первые — мертвые, вторые — живые. Мертвые не только с каждым днем ухудшаются и обесцениваются, но благодаря постоянному техническому прогрессу значительная часть их наличной массы устаревает настолько, что может быть с выгодой замещена более новыми машинами в продолжение нескольких месяцев. Живые машины, наоборот, тем лучше, чем дольше они служат, чем больше искусства, накопленного поколениями, они впитали в себя. “Times” в своем ответе этому фабричному магнату между прочим писала:

“Г-н Э. Поттер настолько проникся сознанием чрезвычайной и абсо­лютной важности хозяев хлопчатобумажных предприятий, что он для поддержания этого класса и увековечения его промысла готов насильствен­но запереть полмиллиона рабочих в огромный нравственный работный дом. Достойна ли эта промышленность того, чтобы ее поддерживать? — спра­шивает г-н Поттер. Конечно, — отвечаем мы, — всеми честными сред­ствами. Стоит ли труда содержать в порядке машины? — снова спраши­вает г-н Поттер. Здесь мы останавливаемся в недоумении. Под машинами г-н Поттер разумеет человеческие машины; он уверяет, что не рассматри­вает их как безусловную собственность хозяина. Мы должны сознаться, что считаем “не стоящим труда” и даже невозможным содержать человеческие машины в порядке, т. е. запирать их и смазывать, пока не появится в них надобность. Человеческие машины имеют свойство ржаветь от бездей­ствия, сколько бы их ни смазывали и ни чистили. К тому же человеческие машины, как мы уже видели, способны самопроизвольно разводить пары и неистовствовать на улицах наших больших городов. Может быть, г-н Пот­тер и прав, утверждая, что для воспроизводства рабочих требуется более значительное время, но, имея под руками опытных механиков и деньги, мы всегда найдем достаточно усердных, упорных, трудолюбивых людей, из которых можно сфабриковать больше фабричных мастеров, чем может понадобиться... Г-н Поттер болтает о новом оживлении промышленности через 1, 2, 3 года и требует от нас не поощрять эмиграции рабочей силы или даже не разрешать ее! Что рабочие желают эмигрировать, это, по его мнению, естественно; но он полагает, что нация должна запереть полмил­лиона этих рабочих и 700 000 человек, принадлежащих к их семьям, вопреки их желанию, в хлопчатобумажных округах и, — неизбежное след­ствие, — подавляя силой их недовольство, поддерживать их существо­вание раздачей милостыни, — все это с учетом того, что может наступить день, когда они снова понадобятся хлопчатобумажным фабрикантам... Настало время, когда великое общественное мнение этих островов дол­жно сделать что-нибудь, чтобы спасти эту “рабочую силу” от тех, кто хочет обращаться с ней так, как обращаются с углем, железом и хлоп­ком” (“to save this “working power” from those who would deal with it as they deal with iron, coal and cotton”) ¹⁵⁾.

Статья “Times” была только jeu d'esprit [игрой ума]. “Вели­кое общественное мнение” в действительности разделяло мнение г-на Поттера, что фабричный рабочий есть лишь движимая

¹⁵) “Times”, 24 марта 1883 года.

590                                                                    Отдел седьмой. — Процесс накопления капитала

принадлежность фабрики. Эмиграции рабочих воспрепятство­вали ¹⁶⁾. Их заперли в “нравственном работном доме” хлопчато­бумажных округов, и они по-прежнему составляли “силу (the strength) хлопчатобумажных фабрикантов Ланкашира”.

Итак, капиталистический процесс производства самим своим ходом воспроизводит отделение рабочей силы от условий труда. Тем самым он воспроизводит и увековечивает условия эксплуа­тации рабочего. Он постоянно принуждает рабочего продавать свою рабочую силу, чтобы жить, и постоянно дает капиталисту возможность покупать ее, чтобы обогащаться ¹⁷⁾. Теперь уже не простой случай противопоставляет на товарном рынке капиталиста и рабочего как покупателя и продавца. Механизм самого процесса постоянно отбрасывает последнего как про­давца своей рабочей силы обратно на товарный рынок и по­стоянно превращает его собственный продукт в средство купли в руках первого. В действительности рабочий принадлежит капиталу еще раньше, чем он продал себя капиталисту. Его экономическая несвобода ¹⁸⁾ одновременно и обусловли­вается и маскируется периодическим возобновлением его само­продажи, переменой его индивидуальных хозяев-нанимателей и колебаниями рыночных цен его труда ¹⁹⁾.

¹⁶) Парламент не вотировал ни одного фартинга на эмиграцию, но лишь издал законы, уполномочившие муниципалитеты держать рабочих на грани между жизнью и смертью, или эксплуатировать их, не выплачивая нормальной заработной платы. Когда затем, три года спустя, разразилась эпизоотия, парламент немедленно, невзи­рая даже на грубое нарушение парламентского этикета, вотировал миллионы на воз­мещение убытков миллионеров-лендлордов, арендаторы которых и без того не несли никаких убытков благодаря повышению цены на мясо. Звериный рев земельных соб­ственников при открытии парламента 1866 г. доказал, что не надо быть индусом, чтобы поклоняться корове Сабале, и Юпитером, чтобы превратиться в быка.

¹⁷) “Рабочий требовал средств существования, чтобы жить, хозяин требовал труда, чтобы иметь выгоду” (Sismondi. “Nouveaux Principes d'Économie Politique”, Paris, t. I, p. 91).

¹⁸) По-мужицки грубая форма этой зависимости существует в графстве Дургам. Это — одно из тех немногих графств, в которых местные условия не обеспечивают за арендатором бесспорного права собственности на батраков. Наличие здесь горно­рудной промышленности предоставляет последним возможность выбора. Поэтому здесь, в противоположность общему правилу, фермер берет в аренду лишь те земли, на которых находятся коттеджи для рабочих. Плата за съем коттеджа составляет часть заработной платы. Эти коттеджи называются “hind's houses” [“дома батраков”]. Они сдаются рабочим на условиях выполнения известных феодальных повинностей, по договору, который носит название “bondage” [“крепостная зависимость”] и, между прочим, обязует рабочего на то время, когда он занят в другом месте, посылать на работу вместо себя дочь и т. д. Сам рабочий называется bondsman, т. е. крепостной. Это отношение с совершенно новой стороны показывает нам индивидуальное потреб­ление рабочего как потребление для капитала, или производительное потребление. “Интересно отметить, что даже испражнения этого bondsman причисляются его рас­четливым повелителем к своему доходу... Фермер не разрешает устраивать никаких отхожих мест, кроме тех, которые устроены им самим, и не терпит ни малейшего нару­шения своих сюзеренных прав в этой области” (“Public Health. 7th Report 1864”, p. 188).

¹⁹) Напомним, что в отношении труда детей и т. п. исчезает даже формальность самопродажи.

Глава XXI. — Простое воспроизводство                                                                      591

Следовательно, капиталистический процесс производства, рассматриваемый в общей связи, или как процесс воспроизвод­ства, производит не только товары, не только прибавочную стоимость, он производит и воспроизводит само капиталистиче­ское отношение, — капиталиста на одной стороне, наемного рабочего — на другой ²⁰⁾.

²⁰) “Капитал предполагает наемный труд, а наемный труд предполагает капитал, Они взаимно обусловливают друг друга; они взаимно порождают друг друга. Произ­водит ли рабочий на хлопчатобумажной фабрике только хлопчатобумажные ткани? Нет, он производит капитал. Он производит стоимости, которые снова служат для того, чтобы господствовать над его трудом, чтобы создавать посредством последнего новые стоимости” (Карл Маркс. “Наемный труд и капитал” в “Neue Rheinische Zeitung” № 266, 7 апреля 1849 г. [см. Сочинения К. Маркса и Ф. Энгельса, 2 изд., том 6, стр. 444]). Статьи, опубликованные в “Neue Rheinische Zeitung” под этим заголовком, представляют собой отрывки лекций, читанных мною на эту тему в 1847г. в Немецком Рабочем обществе в Брюсселе ¹⁶¹; печатание их было прервано февральской революцией.